Кто вечно только модой занят — Лишь дураков к себе приманит И притчей во языцех станет.

Что было встарь недопустимо, Теперь терпимо, даже чтимо. Считалось ведь не без причин, Что борода – краса мужчин. А ныне – кроме деревенщин, Не отличишь мужчин от женщин: На всех помада и румяна (Раб Моды – та же обезьяна!), И шея вся обнажена, В цепях и в обручах она. О, пленник Моды, до чего ж Он на невольника похож! Корзиной – волосы, кудряшки — Как на овечке иль барашке. Кто сушит голову в окне На солнышке, кто при огне. А вши – они не пропадут, — Напротив, обретут приют В несчетных складках сокровенных Одежд моднейших, современных! В кафтанах легких и в тяжелых, Широкофалдных, долгополых, В штанах, фуфайках и жилетах, В пантуфлях, сапогах, штиблетах Еврейский вкус царит опять! Да, Мода то вперед, то вспять Толкает нас неугомонно, Свидетельствуя, что мы склонны Всегда бродить туда-сюда Путем порока и стыда. Всесильна Мода, говорят. И вот на ней другой наряд — Кургузый, чуть не до пупа! Но модников толпа глупа. Позор вам, немцы! Прихоть Моды Противна замыслам природы: Что сокровенным быть должно, То Модою обнажено. Но есть всему пределы, сроки — Страданьем платят за пороки. Раб Моды иль ее раба, И вас не пощадит судьба!