Все те, кто озорства ребят Не замечают, словно спят, — Бед натерпевшись, возопят.

Глупцов глупей, слепцов слепей Те, кто не воспитал детей В порядочности, в послушанье, Не проявив забот и тщанья, Чтоб, как без пастыря ягненок, С пути не сбился их ребенок, И пусть – в дурной игре повинный — Сам папенька с невинной миной Не говорит: «Всех создал бог, — Исправишь ли того, кто плох?» Неправда! Учится ребенок У мудрого отца с пеленок. (Кто думает не так – дурак, Ребенку и себе он враг!) Все на лету хватают дети, Соблазну попадая в сети. Гнуть деревце ты можешь смело, Пока оно не повзрослело, А взрослое пригнул – сломалось! Накажешь розгой… ну, хоть малость, И смотришь – дурь из шалуна Безбольно выгнала она. Лишь строгостью добьешься толка: Сорняк пророс – нужна прополка. Жил праведно библейский Илий, Но сыновья его грешили, За что, покаран богом строго, Он претерпел страданий много — И умер в горе безутешном, К сынам своим приравнен грешным. [12] Ах, дать бы юношам сегодня Учителей поблагородней, Как Феникс [13] – тот, кого Пелей Из сонмища учителей Избрал для сына, Ахиллеса, Дабы не вырастить балбеса! Обрыскал Грецию Филипп [14] — И к Аристотелю прилип, Чьим был учителем Платон, Кто сам Сократом был учен. Да, Аристотель, знанья солнце, Учил героя Македонца! [15] Но современные отцы, Отцы – скупцы, глупцы, слепцы, — Таких учителей находят, Что время только зря изводят. Готовя из учеников Невежд, повес и дураков. И то добро, коль неуч тот Не полный – только полу… скот! Тут, право, нечему дивиться: От дурака дурак родится! Но вы расплатитесь за это, Когда ваш сын, как муж совета, На столь почетном сидя месте Блюстителя морали, чести, Не раз почувствует в смущенье Свое дурное обученье. И поделом отец тогда Сгорит от позднего стыда И сожаленья: ведь не шутка — Признаться, что взрастил ублюдка. Посмотришь: этот – богохул, Другой ударился в разгул, Тот шляется по девкам, кутит, Нечистые делишки крутит, Четвертый, стыд забыв и страх, Гляди, продулся в пух и прах! Так с недорослями иными Бывает, пустопродувными, Которых с детства, на беду, Не учат знаньям и труду, Отдав учителям дешевым — Невежественным, бестолковым. А нравственность, влеченья, знанья Зависят лишь от воспитанья. Происхождению – почтенье, Но сам ты – что? Происхождение Тобой не приобретено. Богатство – тоже благо, но Что есть оно? Судьбы каприз: Прыжки мяча то вверх, то вниз! И в славе – сладость, но она Так ненадежна, неверна. Прельщает тела красота, Минула ночь – прощай, мечта! Здоровье – клад, но с древних пор Хворь начеку, как ловкий вор. И сила – драгоценный ларь, Но где она, когда ты стар?! Все преходяще, быстротечно, И лишь наука долговечна. Спросил Сократа Горгий [16] встарь: Был счастлив ли персидский царь, Что в мире слыл владык владыкой, Бессильем власти превеликой? Сократ сказал: «А был ли он В вопросах этики силен?» Да, ни в богатстве, ни во власти Нет без морали людям счастья.