Под жернов лег дурак, который Всех вовлекать привык в раздоры: Хлебнет он муки и позора!

Известно, склочник был бы рад Весь мир вовлечь в раздор, в разлад, Чтобы шумела сплетня злая, Враждой неистовой пылая. Так не поранит острый нож, Как ранит подлой сплетни ложь, Причем лишь после обнаружишь, Что это сделал тот, с кем дружишь. А клеветник с ехидным смехом — Утешен, горд своим успехом — Злорадствует: «Кунштюк был тонкий: Все шито-крыто, – я в сторонке!» Мерзавец убежден, конечно, Что тайну сохранит навечно. Вот козырь-то его каков! Не счесть таких клеветников, Что разожгут коварной сплетней Пожары распри многолетней. К преступной цели напролом Шел так же и Авессалом; [17] До времени неуязвимы, Свои повсюду есть Алкимы, [18] Что сеют распри меж друзьями, В ловушки попадая сами. Того надежда обманула, Кто весть о гибели Саула [19] Принес Давиду, но на месте Царем казнен был за известье. Тем кончили и два злодея, Что умертвили Иевосфея. [20] Кто распри вспахивает поле, Под жернов ляжет поневоле. Почти всегда наверняка Мы узнаем клеветника, Хоть он коварен и хитер: Дымится шапка – значит, вор! Дурак – за дверью, но смотри: Он там, а уши тут, внутри!