— Думаю, на тебе это будет выглядеть хорошо, — с оттенком безысходности предположила Алиса.

— Думаю, хорошо будет на тетушке Милдред.

— Да ладно, — сказала Алиса, быстро убирая платье.

Райли достала платье из зеленоватой лайкры.

— Что скажешь? Оно должно подойти к твоим глазам.

— Слишком блестящее. — Алиса взглянула на ценник. — К тому же стоит двести долларов.

— Ну, хорошо. Тогда вот это.

Алиса не смогла удержаться от смеха. Это было просторное ярко-красное платье в клетку, длиной примерно десять дюймов от талии до низа.

— Оно закроет половину моей задницы.

— Вот Меган его надела бы.

Алиса решила, что да. Меган дружила с ними в детстве, а ее родители были одними из лучших друзей родителей двух сестер. Однако Меган, на всех парусах ворвавшись в период полового созревания, к четырнадцати годам приобрела репутацию сельской потаскушки. К тому времени, как ей исполнилось семнадцать, Пол был единственным парнем, с которым она не переспала, а Райли с Алисой были единственными девочками, с которыми она не поссорилась. Только они и оставались ее подругами.

— Интересно, какое у нее будет свадебное платье, — задумчиво произнесла Алиса. — Как подумаешь об этом, трудно поверить, что Меган всю оставшуюся жизнь будет делать минет единственному мужчине.

Райли кивнула.

— Верно.

— Интересно, долго ли это продлится, — сказала Алиса.

— Замужество?

— Ага.

— Может, и долго. Люди меняются. Ладно, как насчет этого?

Райли сняла с вешалки потрясающее платье из переливчатого шелка бордового цвета, ниспадающее от плеч до пола.

— Красивое. Но думаю, мне будет коротковато.

На миг Райли смутилась.

— Я хотела для себя.

Алиса постаралась не выдать своего удивления.

— Правда?

— Тебе нравится?

Алиса приложила платье к фигуре сестры.

— Да. Очень нравится. Тебе надо прямо сейчас его примерить.

Не переставая удивляться, Алиса пошла за сестрой в примерочную.

Когда Джуди отправила их в универмаг «Блумингдейл» купить платья для свадебной церемонии Меган Кули, Алиса не ожидала, что они вернутся домой с двумя. Райли с детства избегана носить платья. Она предпочитала коротко стричь волосы и одеваться по-мальчишески. Лет до восьми-девяти она даже купалась в плавках. И с тех пор чаще всего находила способы не носить платьев. Когда год назад женился ее друг из NOLS Дэвид, она надела смокинг и стояла рядом с его шаферами. Алиса смеялась, рассматривая снимки, но запомнила напряженное выражение лица матери. Мать всегда искала подтверждения того, что Райли гомосексуальна и в то же время — доказательств противоположного.

— Входи, если хочешь, — сказала Райли по пути в примерочную.

Алиса была растрогана. Вот маме Райли никогда не разрешала заходить в примерочную. С тех пор, как научилась говорить слово «нет», она не позволяла Джуди себя одевать.

Алиса всегда более терпимо относилась к тому, что с ней нянчатся, но ведь она понимала, что когда-нибудь сама захочет стать матерью.

Алиса присела на краешек скамьи. Ей не хотелось замечать перемен в Райли — например, ее поверхностного дыхания. Она отвела глаза, а ее собственное сердце принялось привычно копировать ритм сердца сестры.

Райли немного повозилась с платьем и натянула его через голову. Оно красиво упало к ее ногам, оставляя только кончики туфель.

— Ух ты, — вырвалось у Алисы.

Непривычно было видеть Райли в таком наряде, но Алисе не хотелось поднимать шум вокруг этого.

Райли украдкой несколько раз взглянула на себя.

— Знаешь, ты красивая.

— Ты так думаешь?

— Да.

Райли повернулась, чтобы посмотреть на себя со спины, как любая другая девушка, и Алиса улыбнулась. У Райли было тело, о каком мечтают девушки, а парни не замечают. Она была тонкой и гибкой. У нее не было неприглядных выступающих частей. Никаких ямочек на щеках, завитушек или лакомых кусочков. Узкие мальчишеские бедра и маленькие груди.

В свое время Алиса, у которой стремительно вырастали груди и бедра, испытывая на себе все тяготы полового созревания, больше всего желала оказаться на месте Райли. Она желала этого еще больше, когда ее дразнили и мучили. Иногда она желала этого и теперь.

— Давай его купим, — предложила Алиса.

У Райли был довольный вид.

— Сколько стоит?

— Даже не смотри. Можешь взять долю от моего платья, а я надену одно из маминых.

— Алиса, нет.

— Я серьезно. Давай. — Она взяла платье и направилась в сторону прилавка. — Мы берем это, — с важным видом сказала она продавщице и протянула ей платежную карту.

Пока они шли домой — медленно, поскольку она видела, что Райли устала, Алиса поймала себя на мысли, что больше не страшится показаться на людях. Ибо, несмотря на то что большая часть ее одежды была сдана на хранение и ей пришлось бы надеть какое-нибудь ужасное мамино платье, она подумала, что неожиданность не всегда неприятна.

— Желаете чек?

Для вечерней работы в магазине «Дуэйн Рид» на 11-й авеню Алиса разработала для себя особый имидж. На ней был голубой форменный халатик и бейджик с надписью: «Привет, я Алиса». Однако эта служба не занимала ее целиком.

— Да выбросьте его, — ответил тучный покупатель, которому, вероятно, не нужен был отчет о двух сникерсах «Кинг-сайз» и вишневом пироге.

Быть может, работа эта и была паршивой, но ее наняли без проволочек. Ей не хотелось работать в офисе, и у нее не было настроения служить официанткой в одном из ресторанов, где она оставила свои заявления. Этот магазин не был на виду, и к тому же такую работу можно в любой момент бросить и не жалеть о ней.

На ней были симпатичные туфли, но не очень удобные для долгого стояния на ногах. Ей приходилось не забывать положить в сумку вместе с халатом и тапочки. Родителям и Райли она говорила, что после вечерней смены встречается с друзьями, так что, выходя из дома, старалась выглядеть соответствующим образом. Деньги ей нужны были больше общения с людьми, но родным она этого не говорила. Она была чем-то вроде их доверенного лица. Они полагались на нее в том, что могут притвориться, будто живут в нормальном мире.

Несколько раз она встречалась с друзьями.

— Почему ты отложила поступление в юридический колледж? Что собираешься делать в перерыве? Что делаешь в будущем году? Встречаешься с кем-нибудь? Тебе надо увидеться с тем-то и с тем-то. Чем занимается Райли?

Когда вам столько лет, сколько Алисе, и вы только что из колледжа, будущее важно, как кислород. Без него ничего нет. Ей не хотелось говорить правду: она затаилась, она ждала.

В галерее косметики она увидела двух девушек, которых зрительно помнила по Файер-Айленду. Не из их городка, а из Салтэр или Фэр Харбор.

Она догадывалась, что они ее не узнают, несмотря на то что одна из них пробила на ее кассе уйму средств для ухода за волосами. Голубой форменный халат из «Дуэйн Рид» имеет сверхъестественную силу делать человека невидимым, в особенности для девушек, специализирующихся по истории искусств и проходящих по окончании колледжа стажировку в «Кристи» или журнале «ELLE Декор». Алиса училась вместе с такими девушками, однако себя к ним не причисляла.

Прежде Алиса какой-то частью своего существа стремилась поступить в юридический колледж, с тем чтобы постараться быть похожей на таких девушек. Если человек перестал радовать близких и семья не дает ему денег, он поступает в юридический колледж. Печальное проявление амбициозности — желание не выделиться, а приспособиться. Она подумала, что со временем сможет скрыть улики. Кому придет в голову на пятом году ее службы в успешной юридической фирме, что она здесь чужая?

Алисе казалось, что ее родные цепляются за мир белых воротничков и отпусков, проведенных дома, и если, не дай бог, что-то сделают не так, то будут отринуты обществом на несколько грядущих поколений. Ей необходимо было сыграть свою особую роль.

Так зачем она здесь? Почему не с ними? Почему она не участвует, по крайней мере, в обучающей программе в каком-нибудь банке или большой фирме? Ведь она защитила степень с отличием, получив приз на кафедре истории. Она могла бы использовать свои успехи, могла бы получить одну из этих работ. Почему же она этого не сделала?

Потому что это требовало выполнения обязательств. Потому что ей пришлось бы целиком посвятить себя работе, а она не могла сделать этого прямо сейчас. Она была не в состоянии смотреть вперед. Ей необходимо было находиться рядом с Райли. Чтобы сердца их продолжали биться и проходили дни.

Хотя Алиса отличалась приятным нравом, на нее иногда находили странные приступы самоотрицания. Она научилась бунтарству у двух учителей, но ее бунтарство не имело под собой каких-то принципов или любовных переживаний. Она по большей части занималась саморазрушением. Обычно это было связано с чувством вины.

Она не злилась на Пола за то, что досаждал ей разговорами о юридическом колледже. Даже если он этого и заслуживал, она не винила его в своем решении не поступать туда.

Но она не на шутку злилась на него за то, что ему нет дела до ее тоски и тревоги — ведь Райли серьезно больна, а он занят только собой и разгуливает повсюду с женщинами в остроносых туфлях. Несмотря на то что она ничего ему не рассказывала и он не мог знать, Алиса все равно на него сердилась. Она могла лишь мысленно делать ему незаслуженные упреки.

Она ушла с работы в десять тридцать и, пройдя по Коламбас-авеню, подошла к зданию открытого допоздна шикарного фитнес-центра на 68-й улице. Войдя, она справилась у администратора:

— Нельзя ли взглянуть на ваш бассейн?

Пол понимал, почему мать переписала на него дом. Крутясь из стороны в сторону в старом вращающемся кресле отца и представляя себе тысячу двести долгоиграющих виниловых пластинок и кипы обтрепанных журналов, газет, фотографий и постеров с загнутыми краями, Пол ясно это видел.

Продажа совершилась раньше, чем он ожидал. Он поручил дело брокеру Барбаре Уэйнстен, бывшей приятельнице его матери, с детьми которой вместе рос на острове.

Барбара сразу же назвала цену за дом и через две недели представила Полу договор на продажу. И вот теперь покупатели, супружеская пара менеджеров хеджевого фонда, с тремя маленькими детьми, собирались закончить сделку ко Дню благодарения.

Пол делал все это в сердцах. Делал с мыслью никогда больше не видеть этого места. Однако гнев имеет свойство оборачиваться против человека. Теперь оказалось, что он более, чем когда-либо раньше, увяз в проблемах дома.

Он все крутился в кресле, проплывая мимо пирамиды картонных коробок, которую водрузил в одном из углов комнаты. Ему претило то, как его мать разделывается со своими обязательствами по отношению к семье, однако он сам готов был поддаться лицемерию и нанять кого-то для выполнения этой работы.

Чем чаще вы откладываете какую-нибудь работу, тем труднее ее выполнить. Это можно доказать с научной точки зрения. Ему приходилось преодолевать не только количество своих подходов к этой работе, но и гораздо большее число неудавшихся попыток со стороны матери. Еще одно сомнительное наследство.

Может, удастся устроить так, чтобы пара из хеджевого фонда захотела купить дом вместе с мебелью. «Эклектичной мебелью», — мог бы он сказать. Включая полную коллекцию записей групп «Jefferson Airplane» и «Starship». Достаточно принадлежностей для открытия собственного магазина для наркоманов.

Может быть, ему следует просто начать складывать вещи в коробки — складывать, не сортируя. Просто все сложить, запечатать и отправить на склад — и работа будет сделана.

Эта мысль заставила его перестать крутиться в кресле и встать. Он взял первую коробку.

На глаза ему попалась фотография, лежащая сверху растрепанной пачки. Это был снимок отца незадолго до смерти, сидящего на кухонном столе квартиры старого дома в Бруклин-Хайтс. Пол отвел взгляд. С фотографий начать он не мог.

Он взял первую стопку пластинок и положил ее в коробку. Беря вторую стопку, он не мог не прочесть название альбома: «Their Satanic Majesties Request». Переворачивая конверт, заметил на манжетах своей темной рубашки светло-коричневую пыль. 1967 год.

Машинально он подошел к старому проигрывателю и включил его. Поднял пластмассовую крышку, чтобы проверить состояние рычага и иглы. Подул на иглу. Потом осторожно вынул пластинку из обложки. Она прекрасно сохранилась в бумажном конверте. Отец всегда с уважением относился к своей музыке.

Пол положил пластинку на проигрыватель и придвинул к ней иглу. Он вспомнил эти огоньки, как у НЛО, но в детстве он видел их снизу. Он вспомнил также, что представлял их себе как трехмерное пространство, в которое можно забраться. Он даже не думал, что до сих пор все это помнит.

Он вспомнил, как маленьким пытался поставить иглу на край пластинки и как игла все соскальзывала и скреблась по канавке, издавая ужасный треск. Ведь ему совсем не нравилось ставить иглу на те канавки, где уже можно было услышать песню. Надо было слушать с самого начала. Надо было правильно поставить иглу.

Пол осторожно опустил иглу, и движение его руки заставило память совершить следующий оборот. Собственная рука представлялась ему рукой отца. В его воображении возникли руки отца.

Он сел на пол и стал слушать. Он слушал песню «Она как радуга». Потом обхватил голову руками и улегся на ковер. Он не сопротивлялся обрушившейся на него тоске. Тоске по дому и всему, что здесь происходило когда-то. Тоске по тому мигу, когда он позволил себе захотеть оставить дом для Алисы.

Он жалел, что допустил такую мысль. Ведь он знал, что это ловушка. Знал еще тогда, но тем не менее сделал это. Всю жизнь он сторонился этой ловушки, однако пошел напролом и попал в нее.

Да, она жестока, а он глуп. Он винил ее за то, что она ушла, но себя винил больше. Он слишком ее любит. Все дело в этом.

Какой-то частью своего существа он хотел позвонить ей, чтобы хорошенько отчитать. Он представил себе, как она станет пытаться применить к нему ту изматывающую стратегию, когда женщина предлагает остаться в друзьях. Она успела разбить ему сердце, и он не собирался позволить ей перебирать осколки, выискивая то, что может ей еще пригодиться. Он не даст ей возможности облегчить чувство вины, оставшись ее другом. Но, так или иначе, ему не пришлось ее отчитывать, потому что она не позвонила.

Проснувшись на следующее утро, он увидел разбросанные повсюду пластинки и пирамиду из коробок, минус коробка наверху.

Эта задача, похоже, потребует от него большего, чем он в состоянии сделать. Направляясь к парому, он понял, что вот сейчас воздвиг еще одну преграду между собой и выполнением этой задачи.

— Ладно, это здесь.

Алиса открыла дверь фитнес-центра и впустила Райли внутрь.

— Что здесь?

— То, что я хотела тебе показать.

— Это фитнес-центр?

— Да, — сказала Алиса.

Она вынула карточку и провела ею по сканеру, чтобы пройти через турникет.

— Ты — член этого клуба?

Райли вошла в лифт вслед за ней, и Алиса нажала кнопку верхнего этажа.

— Ну, не совсем. Иди за мной.

Выйдя из лифта, Алиса провела сестру через раздевалку в огромный застекленный павильон. Стены были выложены кафелем цвета морской волны. Повсюду стояли растения в кадках. Но больше всего поражал вид из окон — по одну сторону река Гудзон, по другую Центральный парк. Если подойти к стене и прижаться к стеклу, то можно было увидеть с южной стороны Нью-Йоркскую гавань.

— О господи.

— Красиво, правда?

— Я и не знала, что здесь есть такое.

Алиса опустилась на колени и погрузила руку в воду.

— Самая теплая в Нью-Йорке.

— Правда?

— Попробуй. Богатые люди не любят холодную.

— Она действительно теплая.

В глазах Райли можно было прочесть вопрос.

Алиса вынула карточку и подала ее Райли.

— Да-да. Твой абонемент на плавание.

— Ты шутишь?

— Я не могла купить полный абонемент.

— На что же ты купила этот?

— У меня дешевая аренда.

Райли рассмеялась.

— Не могу поверить тебе, Ал.

— Тебе необходимо плавать. Вот здесь и будешь.

— Не могу поверить, что могу здесь плавать.

— В любое время, какое тебе понравится.

Алисе вдруг показалось, что Райли готова расплакаться, и это было так непривычно, что испугало Алису. Но в следующий момент Райли уже возилась со своими туфлями, потом без церемоний сложила руки над головой и, как была в одежде, нырнула в теплую воду.

Теперь уже Алиса готова была расплакаться, а Райли, довольная, плескалась в воде, и мир продолжал вращаться.

Они шли домой пешком по Амстердам-авеню все двадцать кварталов — Райли, ковыляющая в Алисином свитере, куртке и слишком длинных брюках, и Алиса, размашисто шагающая рядом с ней в двух, надетых один на другой, махровых халатах и размахивающая пластиковой сумкой с мокрой одеждой.