Воскресным утром 27 июня 1976 года в Афинском международном аэропорту произвел посадку авиалайнер сингапурской авиакомпании «Singapore Airlines», следовавший рейсом № 763 из Бахрейна. Вместе с остальными пассажирами по трапу самолета спустилась молодая пара, предъявившая при регистрации фальшивые западногерманские паспорта на имя мистера Гарсиа и миссис Ортега. За «мистером Гарсиа» скрывался разыскиваемый спецслужбами нескольких европейских стран международный террорист Вильфред Безе (Wilfred Bose), в прошлом член западногерманской террористической организации RZ («Революционные Ячейки»). Его спутницей была не менее известная западногерманская террористка, любовница и соучастница многих преступлений Карлоса Ильича Санчеса («Шакала»), 24-летняя Габриель Крочер-Тидеманн, в прошлом также член одной из западногерманских организаций «Движение 2 июня». Тем же рейсом из Бахрейна в Афины прилетели двое арабов, предъявившие на пограничном контроле фальшивые кувейтские паспорта на имя Фахима аль-Сатти и Хосни Абу Вайки. Оба входили в состав боевого крыла НФОП, подчинявшегося непосредственно Вади Хаддаду и специализировавшегося, главным образом, на угонах и взрывах пассажирских самолетов.

Обе пары по возможности старались не привлекать к себе внимание окружающих и вести себя как можно естественнее. Мистер Гарсиа препроводил свою молодую спутницу к барной стойке транзитного зала и, заказав два черных кофе и рюмку коньяку, стал ожидать посадки на следующий самолет. Арабы же проследовали в противоположный конец зала. Всем своим видом обе пары старались скрыть свое знакомство, несмотря на то, что четыре авиабилета на рейс № 139 французской авиакомпании «Air France», следовавший маршрутом Тель-Авив – Париж, лежавшие у них в карманах, были куплены в одном и том же агентстве, в один и тот же день.

Примерно в 10:00 началась регистрация пассажиров на рейс № 139. Поскольку в середине 70-х годов безопасности международных авиалиний не уделялось должного внимания, а к тому же в тот день проходила всеобщая забастовка служащих аэропорта, четверке террористов удалось беспрепятственно пронести на борт самолета огнестрельное оружие, гранаты и пластиковую взрывчатку.

Оказавшись на борту французского авиалайнера, террористы разделились. Арабы проследовали в салон для туристов, в заднюю часть самолета, а немецкая пара устроилась в первом ряду бизнес-класса. Самолет поднялся в воздух, имея на борту 12 членов экипажа и 230 пассажиров, 83 из которых были гражданами Израиля.

Спустя несколько минут после взлета, примерно в 12:10, немцы неожиданно вытащили из пластиковых пакетов «Дьюти-фри» оружие и ворвались в кабину пилотов. В это же время в другой части салона «кувейтцы» выхватили автоматы и направили их на перепуганных пассажиров. Террористы действовали настолько быстро и слаженно, что им даже не было оказано какого-либо сопротивления. Внутри самолета царила полная растерянность. Никто из пассажиров поначалу ничего не мог понять, пока через пару минут по внутреннему громкоговорителю не прозвучали пугающие слова Габриель Крочер-Тидеманн. Напряженный женский голос с «лающим», ярко выраженным немецким акцентом на английском языке объявил о том, что самолет захвачен так называемой «Группой Че Гевары» и «Батальоном Газы». Угрожая расправой, западногерманская террористка приказала всем пассажирам оставаться на своих местах и, вытащив загранпаспорта, поднять руки над головой.

Глядя на немецких террористов, державших осколочные гранаты со снятыми предохранителями, никому и в мысли не могло прийти попытаться оказать сопротивление. Судя по их безумному взгляду, ни у кого из пассажиров или членов французского экипажа не возникло ни малейшего сомнения в том, что оба готовы взорвать самолет прямо в воздухе. Любой человек, оказавшись во власти террористов, даже находясь в обычной комнате, пребывает на грани потери чувств от ощущения собственной беззащитности и полной зависимости от преступников (это так называемый «стокгольмский синдром заложника». – Прим. ред. ). Однако у него при любом, даже самом неблагоприятном развитии ситуации практически всегда остается надежда на спасение. Даже малейшая оплошность террористов, не говоря уже о намеренном взрыве, могла обернуться страшной катастрофой и не менее жуткой смертью!

Французскому экипажу было приказано изменить первоначальный курс и лететь в ливийский аэропорт Бенгази. Удостоверившись в том, что ситуация находится под их полным контролем, террористы, не выпуская автоматов из рук, принялись обыскивать пассажиров. Всем заложникам было приказано немедленно сдать оружие, если таковое имелось. Не желая раздражать угонщиков, пассажиры отдали даже пластиковые столовые приборы, находившиеся в кармашках их кресел. Более трех часов продолжалась унизительная процедура обыска, когда один из арабов выводил в носовую часть самолета по одному человеку и подвергал, невзирая ни на пол, ни на возраст, бесцеремонному и грубому осмотру. Особый «интерес» арабский террорист проявлял к нашейным цепочкам с «маген-давидом». Затем всех женщин и детей террористы согнали в переднюю часть самолета, а мужчин в хвостовую часть, тем самым еще более деморализовав заложников.

Примерно в три часа после полудня угнанный самолет с четырьмя террористами и 242 заложниками коснулся взлетно-посадочной полосы ливийского аэропорта Бенгази. Спустя несколько минут после того, как двигатели самолета остановились, вновь включился внутренний громкоговоритель. На этот раз мужской голос на безупречном английском языке сообщил о том, что самолет только что совершил посадку в аэропорту Бенгази. Всем пассажирам предписывалось оставаться на своих местах и не пытаться покинуть авиалайнер, поскольку все выходы заминированы.

Заложники с нетерпением ожидали, когда их наконец-то выведут из душного самолета. Дальнейшее пребывание внутри салона, в котором были отключены все кондиционеры, превращалось в долгую, изнурительную пытку. На протяжении нескольких часов террористы продолжали удерживать пассажиров на своих местах, несмотря на то, что среди заложников было немало людей пожилого возраста, для которых даже обычный перелет являлся серьезным испытанием. Лишь одной пожилой женщине, упавшей в глубокий обморок, было позволено ненадолго выйти наружу, чтобы подышать свежим воздухом. Наконец-то сжалившись над измученными заложниками, террористы распахнули входные двери, однако это не принесло желаемого облегчения. В салон сразу ворвался раскаленный воздух ливийской пустыни.

Примерно в 18:20 террористы неожиданно приказали всем пассажирам сдать все имеющиеся у них документы, удостоверяющие личность, включая загранпаспорта, водительские права и даже кредитные карточки. Для израильских заложников это могло означать лишь одно – началась сортировка на «евреев» и «неевреев». Однако если во времена гитлеровской Германии неоткуда было ждать помощи, сейчас евреи знали, что у них есть свое государство. Никто ни на секунду не сомневался, что соотечественники приложат максимум усилий, чтобы спасти их от неминуемой смерти, даже если для этого придется пойти на тяжелые уступки. Примером тому могли послужить события 1968 года в Алжире, когда правительство Израиля уступило требованиям террористов, взявших в заложники пассажиров «EL-AL».

Первое сообщение об угоне самолета поступило в Израиль примерно в 13:00. Министр транспорта Гад Яакоби (Gad Yaacobi), находившийся в это время на воскресном заседании правительства, получил записку о том, что час назад самолет французской авиакомпании «Air France», совершавший рейс из Тель-Авива в Париж, после дозаправки в Афинском международном аэропорту бесследно исчез из радиоэфира. Как сообщили греческие диспетчеры, связь с ним неожиданно прервалась в 12:10. Особую тревогу вызывал тот факт, что на борту пропавшего самолета было большое количество израильтян.

По распоряжению главы правительства Ицхака Рабина (Yitzhak Rabin) воскресное заседание кабинета было немедленно прервано. В канцелярию премьер-министра были срочно вызваны руководители службы безопасности «EL-AL», а также главы «Моссада» и «Амана». Глава правительства, прежде чем принять решение, распорядился выяснить, сколько израильтян находится среди пассажиров исчезнувшего самолета. Спустя четверть часа пришла первая неутешительная информация. На борту французского авиалайнера после вылета из греческого аэропорта находились по меньшей мере 83 израильтянина. Все понимали, что эта цифра весьма приблизительна, поскольку многие израильтяне могли иметь двойное гражданство и зарегистрироваться по другому загранпаспорту. К тому же среди пассажиров могли находиться и евреи других стран, жизни которых также находились под угрозой и, соответственно, за которых государство Израиль несло моральную ответственность.

Примерно в 15:20, после того как угнанный самолет совершил посадку на территории Ливии, ситуация стала понемногу проясняться. Увы, как и следовало ожидать, поступающая информация не внушала оптимизма. Неизвестные террористы угнали французский пассажирский самолет, на борту которого находится свыше 80 граждан Израиля. К этому часу совершенно не было известно, какая именно террористическая группировка организовала захват пассажирского авиалайнера, количество угонщиков, их требования, а также дальнейшие планы. Несмотря на то что в распоряжении кабинета министров не было прямых доказательств того, что угон самолета совершила одна из палестинских террористических организаций, ни у кого из присутствовавших на заседании не возникло особых иллюзий на этот счет. Ситуация вокруг угнанного самолета была более чем критической. Никогда еще с начала арабо-израильского противостояния в заложниках у палестинских террористов не оказывалось такое большое количество граждан Израиля.

Премьер-министр Израиля Ицхак Рабин первым делом распорядился привести в боевую готовность весь личный состав диверсионно-разведывательного спецподразделения Генерального штаба Армии Обороны Израиля «Сайерет Маткаль», а также созвать особый комитет из пяти членов его кабинета, в который вошли тогдашний министр обороны Шимон Перес (Shimon Peres), министр юстиции Хаим Цадок (Haim Zadok), министр «без портфеля» Исраэль Галили (Israel Galili), а также министр иностранных дел Игаль Алон (Igal Alon) и министр транспорта Гад Яакоби.

В течение получаса в Генштабе Армии Обороны Израиля собрались высшие офицеры армии и спецслужб во главе с бывшим командиром «Сайерет Маткаль», а в тот момент начальником оперативного отдела военной разведки «Аман» полковником Эхудом Бараком. Именно ему начальником Генштаба было приказано взять под свой личный контроль ситуацию с угнанным самолетом. Кабинет министров поручил группе высокопоставленных офицеров проанализировать сложившуюся ситуацию и предложить конкретные варианты дальнейших действий. В первую очередь, как того и следовало ожидать, военные предложили провести высадку в аэропорту Бенгази и силой отбить заложников. Однако при более детальном рассмотрении этого варианта возникла масса вопросов. Как выяснилось, в распоряжении Генштаба, кроме обычных, общедоступных карт и старых аэрофотоснимков аэропорта Бенгази, не оказалось никакой серьезной разведывательной информации, позволяющей подготовить спасательную операцию. Пока «Моссад» и «Аман» решали, какими путями восполнить всплывший пробел, в Генштаб поступила новая шифровка, сообщавшая о том, что угнанный самолет вместе с террористами и заложниками в 21:30 покинул пределы Ливии и вылетел в направлении Уганды. Таким образом, дальнейшее обсуждение ситуации было лишено всякого смысла, высадка «Сайерет Маткаль» в аэропорту Бенгази потеряла свою актуальность.

К сожалению, с наступлением ночи подтвердились самые мрачные опасения аналитиков израильских спецслужб. Первая достоверная информация поступила из Лондона. Тридцатилетней англичанке Патрисии Хейман, находившейся в числе пассажиров захваченного аэробуса, удалось путем обмана уговорить террористов отпустить ее в ливийском аэропорту. Она была на восьмом месяце беременности. Симулировав симптомы осложнения из-за невыносимых условий, в которых содержались заложники, и начало преждевременных родов, Патрисия Хейман вынудила террористов выпустить ее из самолета. Среди заложников находился французский врач, который подтвердил, что женщина находится в критическом состоянии и в любой момент у нее могут начаться сложные роды. Угонщики самолета не захотели обременять себя лишними заботами. По большому счету в их планы входил только захват израильтян, граждане других стран их не интересовали. Одного не знали террористы: Патрисия Хейман была английской еврейкой и имела двойное, британское гражданство. Более того, она родилась и выросла в городе Петах-Тиква, входящим в район так называемого Большого Тель-Авива. В свою очередь, ливийский диктатор полковник Муаммар аль-Каддафи (Muammar al-Qaddafi), не желая брать на себя ответственность, поспешил выпроводить проблемную заложницу первым же самолетом, летящим в Великобританию.

От нее же поступила первая конкретная информация о дальнейших планах террористов. В лондонском международном аэропорту Хитроу она сообщила сотрудникам британского Скотленд-Ярда о том, что сразу после вылета авиалайнера из Афин немецкая пара и как минимум двое арабов захватили самолет. Ей удалось подслушать разговор между немцем и арабом, из которого она заключила, что в дальнейшие планы террористов входит перелет в район Центральной Африки. Тщательно проанализировав показания свидетельницы, а также информацию, поступающую из других источников, специалисты из Скотленд-Ярда пришли к окончательному выводу. Угонщиками самолета являются палестинские террористы из НФОП, а также члены западногерманской левоанархистской террористической организации РАФ, известной также как «Банда Баадер – Майнхоф».

Тем временем поздней ночью 28 июня 1976 года угнанный самолет французской авиакомпании «Air France» вместе с четырьмя террористами и 242 заложниками приземлился в угандийском аэропорту Энтеббе. По иронии судьбы именно израильскими строительными подрядчиками он был спроектирован и возведен недалеко от береговой черты озера Виктория, в самом центре африканского континента. В Уганде к угонщикам присоединились еще 6 палестинских боевиков НФОП. Всех заложников тут же вывели из самолета на взлетно-посадочную полосу и под конвоем вооруженных террористов погнали к старому, уже давно не используемому пассажирскому терминалу.

Выбор Вади Хаддада, лично разрабатывавшего все детали предстоящего угона самолета, не случайно пал на Уганду, центрально-африканскую страну, в которой уже пять с половиной лет правил безумный диктатор Иди Амин Дада Уме (Idi Amin Dada Umeh). Не без помощи израильских военных советников в январе 1971 года Иди Амин совершил государственный переворот в Уганде, став фактически абсолютным монархом и диктатором страны. С Израилем у него были налажены более чем дружеские отношения. Некоторое время он даже жил вместе со своей семьей в Тель-Авиве и одну из своих дочерей назвал Шарона, в честь того, что она родилась в тель-авивской гостинице «Шарон». Однако спустя несколько лет после прихода к власти Иди Амин неожиданно изменил своим бывшим покровителям и переметнулся в «арабский лагерь». Предлогом послужило то, что израильтяне отказались оказать поддержку Уганде в ее войне с соседней Танзанией, которую Иди Амин все же получил со стороны Ливии. На международное давление рассчитывать не приходилось. Его Превосходительство Пожизненный Президент, Фельдмаршал Аль-Хаджи, Доктор Иди Амин, VC, DSO, MC, Повелитель Всех Зверей на Земле и Рыб в Море, Завоеватель Британской Империи в Африке в общем и Уганды в частности – как сам себя любил величать бывший помощник повара британской армии Иди Амин Дада Уме, был абсолютно неуправляем и совершенно непредсказуем. Фактически заложники оказались во власти безжалостного африканского маньяка-убийцы, людоеда и садиста, бросавшего своих политических оппонентов на съедение крокодилам. Он сам открыто признавался в том, что ему неоднократно приходилось есть человеческое мясо: «Я ел человеческое мясо. Оно очень соленое, даже более соленое, чем мясо леопарда…» Этот тщеславный психопат, страдавший не только последней стадией сифилиса, но и острой формой паранойи, представлял для израильтян гораздо большую опасность, чем палестинские террористы.

Прошло более 24 часов со времени угона самолета. 28 июня выдался самым напряженным днем. Кроме сведений, полученных от Патрисии Хейман, в распоряжении полковника Эхуда Барака и его группы не было никаких новых данных о развитии ситуации. Угнанный самолет погрузился в настоящий информационный вакуум. Кроме того, что все заложники находятся в Уганде, предположительно в аэропорту Энтеббе, совершенно ничего не было известно. Молчали и террористы. К исходу вторых суток они так и не выдвинули никаких требований. Казалось, угонщики затеяли с израильтянами психологическую войну на истощение, желая измотать кабинет Рабина еще до того, как начнется «торг». Тем временем премьер-министр Израиля Ицхак Рабин решил взять инициативу в свои руки. Вызвав к себе в канцелярию директоров «Амана» и «Моссада», он отдал распоряжение начать собирать информацию об аэропорте Энтеббе на случай возможной высадки израильских десантников на территории Уганды.

Спустя полчаса после того, как руководители израильской разведки покинули канцелярию премьера, Эхуд Барак вызвал в свой кабинет Амирама Левина, Муки Бецера и Гади Зоара (Gadi Zohar), входивших в группу планирования операций Генштаба. Сбор предварительной разведывательной информации Барак поручил заместителю командира «Сайерет Маткаль» майору Амираму Левину. В самые ближайшие часы премьер-министр хотел получить ответ на два основных вопроса:

• Сможет ли израильский спецназ провести в аэропорту Энтеббе антитеррористическую операцию по освобождению заложников?

• Какова роль диктатора Иди Амина Дада Уме в захвате самолета и оказывают ли угандийские солдаты помощь террористам в охране заложников?

Неоценимым оказался личный опыт Муки Бецера. В свое время, после окончания службы в «Сайерет Маткаль», он был направлен военным инструктором в Уганду. Он полагал, что в Уганде объективно можно сделать намного больше, чем это могло бы показаться на первый взгляд. Уровень подготовки и боевая мощь угандийских вооруженных сил, по его мнению, не могли создать сколько-нибудь серьезную проблему для израильских десантников. По его словам, в Энтеббе при удачном стечении обстоятельств «можно было бы развернуться».

Однако все выглядело далеко не столь обнадеживающим. Агентура «Моссада» сообщала о том, что аэропорт Энтеббе, а также подступы к нему охраняются батальоном местной службы безопасности, укрепленным отборными частями Угандийской гвардии, общей численностью в 21 тысячу хорошо вооруженных и обученных солдат. В свою очередь военная разведка «Аман» докладывала, что в распоряжении Амина в районе Энтеббе имеется 267 единиц бронетехники, а также 50 боевых самолетов советского производства МиГ-17 и МиГ-21, базирующихся непосредственно в самом аэропорту. Но и эта информация носила отрывочный характер, недостаточный для того, чтобы сложить воедино общую картину. К примеру, практически ничего не было известно об угандийских ПВО, а также месте их дислокации. Судя по массовым поставкам оружия, можно было заключить, что в распоряжении Иди Амина находится значительное количество ракет класса «земля – воздух», а также дальнобойной гаубичной артиллерии и минометов. При ином раскладе, не прикрывайся Иди Амин заложниками, израильские ВВС превратили бы угандийскую армию в труху. Но сейчас для Израиля все складывалось на редкость скверно. Считаные дни, отведенные на подготовку десанта, а также немыслимо огромное расстояние в 3800 километров от собственных границ сводили шансы израильских десантников вернуться домой живыми практически к нулю. Складывалась неутешительная картина, при которой силовая операция объективно выглядела безумием.

Краткая географическая справка

Уганда – государство в экваториальной Восточной Африке. На севере граничит с Суданом, на западе – с Заиром, на востоке – с Кенией, на юге – с Руандой и Танзанией. Территория страны имеет довольно разнообразный рельеф – от горных плато до засушливых низменностей, от обширных экваториальных лесов до болот. На юго-западе страны расположена горная цепь Рувензори, где находится высочайшая точка страны гора Маргарита (5109 м). Большая часть южного региона покрыта лесами, на севере же преобладает саванна. На юго-востоке страны в обширной неглубокой впадине лежит крупнейшее в Африке озеро Виктория, северный и северо-западный берега которого находятся в Уганде. Площадь страны составляет около 237 тыс. кв. км.

На третий день, во вторник 29 июня 1976 года, поступила тревожная информация. Террористы стали проводить селекцию среди заложников. Израильтяне и евреи были изолированы от остальных пассажиров, которые в тот же день были отпущены на свободу и вылетели во Францию. На территории аэропорта Энтеббе, в старом пассажирском терминале, оставались 106 заложников, включая 12 членов французского экипажа, отказавшихся от свободы в знак солидарности с израильтянами, несмотря на то, что террористы хотели оставить только двух пилотов. Можно себе представить, что испытали израильские заложники, многие из которых уже однажды испытали на себе нацистскую селекцию. Известие об этом буквально переполнило негодованием все израильское общество. Десантники были готовы лететь куда угодно, даже на верную смерть.

Вместе с тем израильская внешняя разведка совершенно иначе прореагировала на это сообщение. Террористы преподнесли израильским спецслужбам и в первую очередь штабу по подготовке антитеррористической операции неоценимую услугу, неосознанно организовав массовую утечку информации. Это означало, что не позднее чем через 12 часов Генштаб получит от освобожденных заложников ценнейшую информацию о численности террористов и солдат угандийской армии, а также внутренней планировке старого пассажирского терминала. Без подобной информации вообще сложно представить себе подготовку антитеррористической операции по спасению заложников.

Примерно через час после того, как была отпущена часть заложников, в открытый радиоэфир неожиданно вышел главарь террористов Вильфред Безе. Обращаясь к правительствам Израиля, Франции и Западной Германии, он зачитал ультиматум, выдвинутый угонщиками самолета. Террористы потребовали от Франции 5 миллионов долларов отступных за угнанный пассажирский авиалайнер «Air France», а Израиль и Западная Германия должны были выпустить на свободу 53 заключенных, 40 из которых содержались в израильских тюрьмах. Первыми в списке заключенных, отбывавших длительные сроки в израильских тюрьмах, шли имена таких опасных международных террористов, как:

• Кодзо Окамото – член японской промарксистской террористической организации «Армия Красной Звезды». Летом 1972 года он был приговорен к пожизненному заключению за организацию кровавой бойни в израильском международном аэропорту им. Бен-Гуриона, в результате которой погибли 24 человека.

• Фатима Барнави (Fatima Barnawi) – активный член ФАТХ, в 1968 году подложившая взрывное устройство в иерусалимском кинотеатре «а-Цион».

• Архиепископ Илларион Капуччи (Illarion Capucci) – глава грекокатолической общины Восточного Иерусалима, активный член ФАТХ, многократно перевозивший в своем автомобиле оружие и взрывчатку, пользуясь дипломатической неприкосновенностью. В 1974 году приговорен к 12 годам тюремного заключения.

• Вильям Джордж Нассер (William George Nasser) – активный член ФАТХ, осужденный в 1968 году на пожизненное заключение за бесчисленное количество терактов.

• Муциа Камиль Никола (Muzua Kamil Nicola) – медсестра, активный член ФАТХ, занимавшаяся сбором информации о потенциальных объектах террористических актов, а также вербовкой новых членов ФАТХ.

Список также включал в себя лидеров западногерманской левоанархистской террористической организации РАФ Андреаса Баадера и Ульрику Майнхоф. Кроме того, известных активистов НФОП и других палестинских террористических организаций и группировок, содержащихся в тюрьмах Франции, Кении, Западной Германии и Швейцарии.

Срок ультиматума истекал в четверг 1 июля 1976 года, ровно в 14:00.

В тот же день в кабинете премьер-министра Израиля Ицхака Рабина состоялось экстренное заседание правительства, на которое также были приглашены начальник Генерального штаба Армии Обороны Израиля генерал Мота Гур и директор «Моссада» Ицхак Хофи (Yitzhak Hofi). Рабин в очередной раз задал тот же вопрос: насколько реально провести военную операцию по освобождению заложников? Встав из-за стола, генерал Мота Гур со всей уверенностью заявил, что если правительство примет такое решение, его десантники готовы в этот же вечер вылететь в Уганду. Однако заверения начальника Генштаба не имели под собой никакой почвы. Совершить шестичасовой перелет под носом у враждебно настроенных к Израилю стран и остаться незамеченными было нереально. Ситуация выглядела как абсолютно проигрышная. Это понимал не только генерал Мота Гур, но и все члены правительства, включая самого премьер-министра, пришедшего в большую политику из кабинета начальника Генштаба. Но все присутствовавшие на заседании вполне отдавали себе отчет в том, что любая, даже самая незначительная уступка террористам поставит под удар все государство. Именно по этой причине премьер-министр Ицхак Рабин отдал распоряжение командующему воздушно-десантными войсками генералу Дану Шомрону (Dan Shomron) подготовить план возможной военной операции в центре африканского материка.

За предшествующие сутки оперативная группа, созданная заместителем начальника военной разведки «Аман» полковником Эхудом Бараком, несмотря на крайне сжатые сроки, успела провести колоссальную по объему работу. В первую очередь были опрошены инженеры израильской строительной кампании «Солель-Боне», которая в конце 60-х годов прокладывала дороги и возводила здания в странах Центральной Африки, в том числе и на территории Уганды. Как уже упоминалось выше, именно израильские инженеры-строители возводили аэропорт Энтеббе. Таким образом, в руки военной разведки «Аман» попали точные чертежи пассажирских терминалов. Однако за столько времени на территории аэропорта Энтеббе могли произойти значительные изменения. Внести некоторую ясность помогли фотографии со спутников, предоставленные Пентагоном. В оперативный штаб были срочно вызваны сотрудники «Моссада» и «Амана», принимавшие непосредственное участие в подготовке военного переворота в Уганде, в результате которого к власти пришел Иди Амин Дада Уме, а также армейские офицеры, которые до 1973 года занимались обучением угандийских солдат. Опрашивались все, кто имел хоть какое-то отношение к работе в Уганде, даже туристические операторы. К концу первого дня группа полковника Эхуда Барака собрала значительное количество разведывательного материала, однако его было недостаточно, чтобы приступить к разработке военной операции.

По распоряжению полковника Эхуда Барака в Париж, куда были доставлены отпущенные заложники, срочно вылетели майор Амирам Левин и советник премьер-министра по вопросам антитерроризма генерал запаса Рехавам (Ганди) Зеэви (Rehavam «Gandi» Zeavi). Они должны были встретиться с бывшими заложниками и получить от них самую свежую информацию.

Тем временем уже ближе к утру в канцелярии полковника Эхуда Барака подходило к концу совещание, на котором присутствовали командующий воздушно-десантными войсками генерал-лейтенант Дан Шомрон, высокопоставленные офицеры разведки, армии и спецназа. Обсуждался один вопрос: план возможной военной операции. Когда начало светать, в оперативном штабе созрело четыре-пять вариантов спасения заложников. Суть их сводилась к идее высадки парашютного и морского десанта в районе озера Виктория. Десантники должны были под покровом ночи зайти в тыл охране и, воспользовавшись фактором неожиданности, стремительным штурмом освободить заложников. Однако в этом варианте существовал один существенный недостаток. Была весьма велика вероятность погрешности. Никто толком не знал, где размещены угандийские силы. Этого не могли сообщить даже освобожденные заложники. Предлагалось высадить десантников прямо на взлетно-посадочную полосу, однако здесь отсутствовал главный элемент, залог успеха операции, – внезапность. Времени, необходимого для того, чтобы пробиться к старому пассажирскому терминалу, террористам вполне хватило бы для расправы с заложниками.

Выдвигались также самые невероятные и даже экзотические версии проведения антитеррористической операции.

• Предлагалось посадить на взлетно-посадочную полосу Энтеббе обычный гражданский пассажирский самолет, на борту которого будут находиться переодетые бойцы «Сайерет Маткаль». Генерал Бенни Пелед (Benni Peled), командующий ВВС Израиля, сообщил Бараку, что в его распоряжении имеются пилоты, неоднократно летавшие в Энтеббе, знающие тамошний аэропорт как свои пять пальцев.

• Попытаться достигнуть угандийского берега на кенийской рыболовной яхте через озеро Виктория. По большому счету этот вариант тоже не внушал доверия, поскольку береговая охрана угандийцев, учитывая всю специфику сложившейся ситуации, могла бы досмотреть судно. В итоге вновь пришлось бы пожертвовать фактором внезапности.

• Десантировать с воздуха в озеро Виктория боевых пловцов «Шайетет-13». Под покровом ночи они должны были достигнуть угандийского берега и тайно проникнуть на территорию аэропорта.

Каждый из этих трех вариантов имел свои плюсы и минусы и, в принципе, при определенной корректировке, мог лечь в основу антитеррористической операции. Мнение всех участников совещания сводилось к тому, что в Энтеббе необходимо свалиться на голову террористов, словно майский снег, чтобы предотвратить массовую резню заложников.

Достигнуть Уганды можно было только воздушным путем. При всей сложности эту задачу можно было попытаться разрешить. В крайнем случае свой аэропорт могла предоставить дружественная Кения. Основная проблема состояла в ином: каким образом подвести спецназ к старому пассажирскому терминалу, в котором содержались израильские заложники? Единственный, более или менее реальный путь для проникновения на территорию Энтеббе лежал через озеро Виктория, благо аэропорт был выстроен прямо на берегу.

Краткая географическая справка

Виктория (Виктория-Ньяса, Укреве) – озеро в Восточной Африке, на территории Танзании, Кении и Уганды. Расположено в тектоническом провале Восточно-Африканской платформы, на высоте 1134 м, второе по величине пресноводное озеро мира. 68 тыс. кв. км, длина 320 км, наибольшая ширина 275 км, глубина 80 м. Является частью водохранилища Виктория. Имеется множество островов. Впадает многоводная река Кагера, вытекает река Виктория-Нил. Процветают рыболовство и судоходство. Главные порты: Энтеббе (Уганда), Мванза, Букоба (Танзания), Кисуму (Кения), близ северного побережья расположена столица Уганды – Кампала.

Идея высадки подразделения морских коммандос с озера Виктория выглядела самой перспективной в сравнении с другими предложенными версиями, поскольку бойцы «Шайетет-13» обладали колоссальным опытом в проведении подобного рода операций. По большому счету для израильских морских коммандос не имело принципиального значения, где действовать, – в Уганде или Ливане, в озере Виктория или Средиземном море. К тому же снимался вопрос о переброске десанта в Центральную Африку. Любой гражданский пассажирский самолет иностранной авиакомпании мог доставить бойцов «Шайетет-13» в соседнюю Кению под видом самых обычных туристов. Именно на этой версии настаивал командир «Шайетет-13» подполковник Гади Шефи, полагая, что его люди выполнят эту задачу намного лучше, чем спецназ Генштаба «Сайерет Маткаль». Однако в процессе детального обсуждения этого плана неожиданно родилось подозрение, что в водах озера Виктория могут обитать крокодилы. Подполковник Гади Шефи немедленно распорядился отправить в Кению секретную миссию, которую возглавил его личный заместитель майор Ханина Амишав. Перед ним была поставлена одна-единственная задача – исследовать озеро Виктория на предмет наличия в нем гигантских рептилий. Спустя 8 часов после вылета группы Амишава из Кении пришел более чем неутешительный ответ. Озеро Виктория буквально кишело крокодилами-людоедами. Морские коммандос были готовы к встрече с огромными акулами, могли часами неподвижно сидеть в зимней ледяной воде, но к схватке с африканскими крокодилами они просто не были психологически подготовлены. Таким образом, эта версия отпала автоматически и более не рассматривалась.

Подполковник Гади Шефи продолжал настаивать на задействовании его подразделения в операции по освобождению заложников. Он предложил второй вариант: использовать небольшую рыбацкую яхту для высадки на угандийском берегу. Но и эта версия после непродолжительного обсуждения была отметена. Небольшая яхта не могла вместить достаточное количество бойцов и освобожденных заложников. Следовательно, потребовалось бы зафрахтовать большое судно или несколько рыбацких шхун меньшего размера. И то и другое непременно привлекло бы к себе внимание угандийских пограничников. Фактор неожиданности был бы утрачен окончательно. Завершающую точку в споре поставил командующий ВВС генерал Бенни Пелед. Он заверил, что его пилоты, если понадобится, с минимальным риском смогут посадить огромные транспортные «Геркулесы» практически в любой указанной точке.

Идея попытаться посадить на взлетно-посадочную полосу аэропорта Энтеббе гражданский пассажирский самолет с переодетыми бойцами «Сайерет Маткаль» при более пристальном рассмотрении оказалась столь же неперспективной затеей. Аэропорт Энтеббе раскинулся на площади в несколько десятков километров, а действующая взлетно-посадочная полоса оказалась почти в противоположном конце от старого пассажирского терминала.

Неожиданное предложение, которое впоследствии и легло в основу антитеррористической операции в Энтеббе, внес один из офицеров «Сайерет Маткаль» майор Муки Бецер. Посадить в Энтеббе рейсовый пассажирский самолет нейтральной зарубежной авиакомпании, в трюме которого будет спрятан черный «Мерседес», внешне точная копия личного автомобиля диктатора Уганды. Не вызывая подозрения охраны аэропорта, преодолеть на нем «мертвую зону» и, приблизившись вплотную к старому пассажирскому терминалу, перестрелять террористов. Как и следовало ожидать, для выполнения этой миссии были предложены бойцы «Сайерет Маткаль».

Выслушав все предложения, начальник Генерального штаба генерал-лейтенант Мота Гур остановился на последнем варианте майора Муки Бецера. Однако при разработке операции следовало учесть одну немаловажную деталь, которая могла поставить под удар всю антитеррористическую миссию спецназа. Никто не мог знать, сколько угандийских солдат находится в аэропорту и в ближайшем радиусе, часа езды от него. Вследствие этого начальник Генштаба распорядился существенно расширить количество спецназовцев, усилив десантную группу бойцами других элитных подразделений.

Одна из машин должна быть «Мерседесом» черного цвета – страсть высших угандийских чинов, включая самого диктатора Амина. Часть спецназовцев, по предложению майора Муки Бецера, переоденутся в пятнистую угандийскую военную форму и загримируются под негров. Этот «маскарад» был необходим, чтобы под видом президентского эскорта беспрепятственно приблизиться к старому терминалу. Остальные бойцы должны были вступить в бой с угандийскими солдатами и обеспечить прикрытие бойцам «Сайерет Маткаль» и заложникам.

Сегодня с полной уверенностью можно сказать, что до самой последней минуты никто из участников антитеррористической операции, включая тех, кто ее планировал, не верил в положительный исход. Ее подготовка проходила в атмосфере тяжелой депрессии, поскольку для тех, кому придется лететь в Уганду, это было равносильно самоубийству. Еще большую нервозность добавляло полное неведение. Брешь в разведке была просто колоссальная. Все, на чьи плечи ложилась основная, самая тяжелая часть операции, были опытными бойцами, имевшими в своем активе огромное количество опаснейших вылазок в тыл врага. Именно поэтому каждый из них понимал, что успех подобного рода операций на 90 процентов зависит от разведданных. Никто не верил, что правительство даст разрешение на реализацию антитеррористической операции, а скорее всего, примет ультиматум и пойдет на обмен заложников.

Параллельно с подготовкой военной операции правительство не прекращало попыток достичь урегулирования конфликта дипломатическими методами, а также путем так называемой частной дипломатии. Основным инициатором переговорного процесса выступил министр обороны Израиля Шимон Перес. Он считал, что необходимо вступить в личный контакт с диктатором Иди Амином и добиться от него если не помощи, то хотя бы невмешательства в антитеррористическую операцию израильского спецназа.

Никто в правительстве не верил, что уговорами можно убедить бесноватого диктатора, тем не менее переговоры были крайне важны для затягивания времени. Необходимо было выиграть время, чтобы как можно лучше подготовиться к операции. Само тщеславие Иди Амина играло на руку израильским спецслужбам. Тщеславие угандийского диктатора являлось залогом неприкосновенности заложников. Пока заложники живы, правитель захудалой африканской страны приковывал к себе внимание всего мирового сообщества. Он буквально утопал в лучах сомнительной славы, наслаждаясь каждым мгновением.

Посредником в официальных переговорах выступил посол Сомали в Уганде. Однако главным персонажем закулисных переговоров являлся скромный владелец одного из тель-авивских магазинов, отставной полковник Барух (Борка) Бар-Лев (Baruh (Borka) Bar-Lev), бывший глава военной миссии в Уганде. Несмотря на разрыв дипломатических отношений, он продолжал оставаться личным другом Иди Амин Дада Уме. Барух Бар-Лев часами удерживал угандийского диктатора на телефонной линии, теша его самолюбие:

«Вы самый значительный политик африканского континента…», «На вас лежит огромная ответственность…», «К вам приковано внимание всей планеты. В ваших руках сосредоточена жизнь 106 заложников…», «Благодаря вашему безграничному великодушию вы могли бы рассчитывать на получение Нобелевской премии мира…».

Купаясь в сладких речах опытного Борки, как любили называть полковника Баруха Бар-Лева в узком кругу друзей, черный диктатор даже не догадывался, какая титаническая работа проводится у него под самым носом израильскими спецслужбами.

Центральная Африка традиционно привлекала внимание израильской внешней разведки. Такие страны, как Нигерия, Заир и Кения, давно представляли собой форпост израильской внешней разведки на африканском континенте. В Найроби, столице Кении, представители «Моссада» давно и чрезвычайно плодотворно поддерживали деловые отношения со спецслужбами этих африканских стран. Одной из ключевых фигур сложной закулисной игры израильской внешней разведки был белый фермер, бизнесмен и близкий друг кенийского президента Джомо Кениаты (Jomo Kenyatta), британский подданный Брюс Маккензи (Bruce McKenzie). Именно ему пришлось сыграть одну из главных ролей в подготовке антитеррористической операции «Шаровая молния», впоследствии ставшей известной под названием «Операция Энтеббе». С приходом к власти Джомо Кениаты Брюс Маккензи стал одним из самых влиятельных людей в стране, создав, а затем возглавив личную службу безопасности президента. Ни одно важное решение 85-летний президент Джомо Кениата не принимал без предварительного обсуждения с Брюсом Маккензи. Однако мало кому было известно, что самая влиятельная фигура кенийской политической жизни долгие годы являлся (по некоторым сведениям) резидентом британской внешней разведки МИ-6. Именно через него «Моссад» осуществлял взаимодействие с британской внешней разведкой. Относясь с симпатией к государству Израиль, Маккензи помог израильтянам установить тесные контакты с кенийскими спецслужбами. Недаром после его трагической смерти офицерами израильских спецслужб в Иерусалиме была заложена зеленая аллея в честь Брюса Маккензи. Роль этого человека в построении израильской разведывательной сети в Центральной Африке сложно переоценить.

* * *

В 70-е годы единственным белым, входившим в правительство Кении, был бывший офицер британских ВВС Брюс Маккензи, обосновавшийся в Африке в качестве фермера. На самом деле он являлся резидентом МИ-6. Многие считают, что он вполне мог претендовать на славу второго Лоуренса Аравийского, если бы не печальный конец его карьеры.

В 1976 году палестинские террористы захватили аэробус авиакомпании «Эр Франс» с 250 заложниками на борту и посадили его в соседней с Кенией Уганде в Энтеббе, причем с одобрения местного диктатора Иди Амина. Именно Маккензи удалось договориться с кенийцами о предоставлении израильскому спецназу базы для подготовки к операции. Позднее она стала известна как «Чудо в Энтеббе», поскольку израильтянам удалось освободить всех заложников практически без потерь. Среди спецназовцев погиб только подполковник Йонатан Нетаньяху, брат Беньямина Нетаньяху.

Между тем за пять лет до этих событий, когда в 1971 году в Уганде к власти пришел Иди Амин, впоследствии самый жестокий диктатор Африки, именно Маккензи убеждал английское правительство в том, что Амина надо поддержать: «…не стоит упускать такой рынок сбыта оружия». Тогда Амин еще не успел поссориться с британцами и израильтянами.

По иронии судьбы через пять лет Маккензи был убит по прямому приказу Иди Амина. Агент МИ-6 и министр по совместительству прилетел в Уганду в составе торгового представительства Кении сразу после рейда израильтян в Энтеббе, чтобы как-то поправить отношения с Амином. К несчастью, тот прекрасно знал о роли Маккензи в освобождении заложников. В конце встречи диктатор преподнес британцу традиционный угандийский дружеский подарок – голову антилопы. Когда самолет Маккензи приземлился в Найроби, голова взорвалась. В ней было установлено взрывное устройство, изготовленное бывшим офицером ЦРУ Фрэнком Терпилом, специалистом-взрывником. После ухода из американской разведки Терпил сбежал на Кубу и впоследствии продавал свои услуги ливийцам и палестинцам, а потом и Амину. (По данным www.agentura.ru – Прим. ред. )

* * *

Парадокс состоял в том, что Иди Амин Дада Уме пришел к власти в Уганде благодаря ошибке Брюса Маккензи. Именно Маккензи убедил британское руководство сделать ставку на Амина. Через него же в Уганду попали израильские военные советники, подготовившие и осуществившие военный переворот. Однако после войны Судного дня 1973 года черный диктатор отвернулся от израильтян и британцев, поддержавших его приход к власти, и переметнулся на сторону арабо-мусульманского мира.

Связавшись с Брюсом Маккензи, израильтяне попросили его убедить президента Джомо Кениата предоставить территорию Кении в качестве плацдарма для подготовки антитеррористической операции. Дело в том, что тяжелые военно-транспортные самолеты на своем горючем могли достигнуть только самой Уганды, однако на обратном пути им требовалась дозаправка. Такое разрешение было получено от кенийских властей, но при одной оговорке: вся операция должна быть обставлена как обычная дозаправка самолетов, зафрахтованных авиакомпанией «EL-AL». Таким образом, пусть даже формально будут соблюдены все международные юридические нормы, что позволит Кении отмежеваться от высадки израильского десанта в угандийском аэропорту Энтеббе.

В четверг 1 июля сотрудники «EL-AL» наконец-то смогли установить точные списки израильских пассажиров, в то злополучное воскресенье поднявшихся на борт угнанного французского авиалайнера. Сотрудники израильской службы безопасности ШАБАК тут же навестили родственников заложников и убедительно попросили их сохранять в строжайшей тайне то, что их близкие удерживаются в Уганде. Израильские спецслужбы небеспочвенно опасались, что у заложников в Израиле и за рубежом могут оказаться высокопоставленные, весьма влиятельные родственники, что еще более усложнит ситуацию, поскольку террористы получили бы дополнительное преимущество. За рубежом, как и в самом Израиле, у палестинских террористов было достаточно глаз и ушей. Поскольку в демократическом обществе пресса практически не контролируется органами государственной безопасности, самой незначительной утечки информации было вполне достаточно, чтобы она попала на страницы газет.

Подобная тактика, предпринятая сотрудниками ШАБАК, как нельзя лучше оправдала себя в последующие дни. Так выяснилось, что среди заложников находилась некая Нили Толифман, единственная дочь Йосефа Толифмана (Joseph Tolifman), директора израильского ядерного центра в Димоне. Террористы даже не догадывались, какая «козырная карта» находится в их «прикупе». Дочь одного из самых засекреченных людей Израиля. Жутко даже подумать, каковы могли быть последствия, если бы эта информация каким-либо образом просочилась к террористам.

Срок ультиматума, выдвинутого угонщиками самолета, подходил к концу. Никто не мог с полной уверенностью сказать, как поступят террористы после того, как израильское правительство откажется немедленно выпустить на свободу 40 палестинских заключенных. Были все основания полагать, что террористы, желая продемонстрировать всему миру серьезность своих намерений, по истечении срока ультиматума выборочно казнят нескольких заложников. Чтобы выиграть еще немного времени, 1 июля 1976 года в 13:00 премьер-министр Израиля Ицхак Рабин заявил о том, что его правительство готово пойти на обмен заложников и вступить в прямые переговоры с угонщиками самолета.

Но те, кто принимал решения, прекрасно отдавали себе отчет, что о переговорах с террористами не может идти и речи. Хотя версия обмена заложников на осужденных террористов теоретически рассматривалась, но как самая крайняя мера.

В пятницу 2 июля полковник Эхуд Барак неожиданно был вызван в канцелярию начальника Генштаба. Услышанное потрясло Барака до полной потери речи. Как оказалось, после того, как из Кении пришел положительный ответ, Мота Гур решил отстранить Барака от операции и специальным рейсом отправить его в Найроби, чтобы подготовить прием военно-транспортных самолетов. Дальнейшая разработка антитеррористической операции взваливалась на плечи командира «Сайерет Маткаль» подполковника Йонатана (Йони) Нетаньяху. Между Эхудом Бараком и Мота Гуром произошел неприятный разговор. Забыв о субординации, полковник Барак в довольно грубой форме настаивал на том, что именно он должен возглавить десант, поскольку в Израиле на тот момент не было ни одного человека, имевшего за плечами такого количества спецопераций подобного рода. В свою очередь начальник Генерального штаба аргументировал свое решение тем, что Барак был посвящен во все детали предстоящей операции и, если она по каким-то причинам пойдет не в том русле, именно ему придется организовать высадку десанта с территории Кении. Учитывая боевой опыт Барака, по мнению Мота Гура, ни один человек не сможет справиться с этой задачей лучше, чем он. К тому же на его отстранении от операции продолжал настаивать непосредственный начальник Барака, руководитель военной разведки «Аман» генерал Шломо Газит (Shlomo Gazit). Поскольку полковник Эхуд Барак занимал пост начальника оперативного отдела «Амана» и был человеком более чем информированным, его пленение могло бы стать настоящей катастрофой не только для внешней разведки, но и для всей системы обороны государства Израиль.

Так или иначе, но уже через два часа после натянутого разговора с начальником Генштаба полковник Эхуд Барак летел спецрейсом в Найроби. Рядом с ним в транспортном «Боинге-707» находился передвижной госпиталь с полным составом врачей и фельдшеров, а также несколько десятков оперативников «Амана» и «Моссада».

В связи с тем, что весь радиоэфир прослушивался, перед вылетом спецрейса в Кению офицер «Амана» Гади Зоар, входивший в группу планирования операции, договорился с Бараком о секретных кодах, которые не вызвали бы подозрения как угандийских спецслужб, так и самих террористов. Глава правительства получил код «тесть Аврамеле», поскольку зятем Ицхака Рабина был Авраам Бен-Арци. Сама же операция «Шаровая молния» проходила под кодом «бармицва».

Тем временем черные агенты, нанятые Брюсом Маккензи, нелегально пересекли угандийскую границу и проникли на территорию аэропорта Энтеббе. Сейчас информация лилась плотным потоком. Израильским пилотам крайне необходимо было изучить разметку взлетно-посадочных полос аэропорта, чтобы осуществить посадку многотонных воздушных транспортов в ночных условиях. Сотрудники «Моссада», не без помощи Брюса Маккензи, через третьих лиц установили контакты с представителями Восточноафриканского управления гражданской авиации. Диспетчеры и технические работники управления, хорошо знакомые с повседневной жизнью аэропорта Энтеббе, сообщили сотрудникам «EL-AL» массу полезных сведений, не догадываясь о жизненной важности выдаваемой ими информации. Сам Брюс Маккензи на своем личном маленьком спортивном самолете 3 июля сделал несколько вылетов, сфотографировав для израильской внешней разведки аэропорт и его окрестности. Снимки, предоставленные Брюсом Маккензи и черными агентами, были бесценны. Ознакомившись с фотоснимками Брюса Маккензи, Эхуд Барак вздохнул с облегчением. На пути между местом посадки военно-транспортных самолетов и старым пассажирским терминалом нет никаких препятствий. Тут же полковник Эхуд Барак передал в Тель-Авив шифрованное послание:

«…Вещи, которые просил тесть Аврамеле, по дороге к тебе. Нет никаких проблем. Можно делать бар-мицву…»

Одним из наиболее важных этапов подготовки антитеррористической операции стал полет майора Амирама Левина и генерала запаса Рехавама (Ганди) Зеэви в Париж, для того чтобы встретиться с освобожденными иностранными заложниками. Выполняя распоряжение заместителя начальника оперативного отдела «Амана» полковника Барака, майор Амирам Левин должен был собрать самую свежую информацию. В конечном итоге именно результат этой секретной миссии склонил премьер-министра Ицхака Рабина отдать приказ о начале высадки десанта.

Прибыв в Париж, майор Амирам Левин, к своему разочарованию, нашел бывших заложников в весьма бедственном состоянии. Пассажиры французского авиалайнера находились на грани нервного и физического истощения. Большинство заложников пребывали в глубоком психическом шоке, и с ними вообще ни о чем нельзя было говорить. Те же, кто был готов дать показания, не могли сообщить офицеру израильской разведки что-либо заслуживающее внимания. Однако среди бывших заложников оказался 50-летний французский офицер-десантник. Этот мужественный человек не только смог до последней минуты своего пребывания в плену сохранить завидное присутствие духа, но и запомнил все детали в самых мельчайших подробностях. Французский офицер профессиональным взглядом отметил для себя систему охраны заложников, старого пассажирского терминала и аэропорта, насколько это позволяли условия, в которых он содержался. Он сообщил Амираму Левину количество террористов и угандийских солдат, их вооружение, характеры, а также кому из них отводилась какая роль. На нескольких листах он довольно точно вычертил схему старого пассажирского терминала, количество и размер окон и дверей. Пути подхода к зданию, в котором содержались заложники. Но самое большое облегчение получили майор Амирам Левин и штаб планирования операции, когда французский офицер-десантник с полной уверенностью заключил, что пассажирский терминал, в котором удерживались израильские заложники, не заминирован.

На следующий же день на стол начальника Генерального штаба Армии Обороны Израиля генерала Мота Гура лег подробный отчет, составленный офицерами военной разведки «Аман» (см. вклейку).

Отчет о проведенном опросе освобожденных заложников

Опрос проведен и записан Амирамом Левиным.

Часть первая

1. Захватили самолет четыре террориста, среди которых два европейца, парень и девушка, и два палестинских араба.

2. В Энтеббе присоединились к ним от 2 (двух) до 6 (шести) дополнительных террористов. Среди них глава банды, называющий себя BOUVIER.

3. Террорист № 1: лидер группы, захватившей самолет. По происхождению немец.

Внешность: рост примерно 175 см. Блондин, лицо детское. Выглядит на 25–30 лет.

Одежда: костюм бежевого цвета, под которым белая расстегнутая рубашка.

Характер: хладнокровен, образован, вежлив, имеет подход к людям. (Несколько раз сумел успокоить заложников, потерявших самообладание.)

1. Был вооружен пистолетом и ручной гранатой (или несколькими ручными гранатами).

2. По всей видимости, прошел серьезную подготовку перед захватом самолета, тем не менее не выглядит профессионалом.

3. Утверждал, что он только выполняет приказы и служит интересам мировой революции.

4. Террорист № 2:

Внешность: утверждает, что она немка (возможно, турчанка).

Блондинка, волосы прямые, носит большие очки. Рост примерно 160–168 см. Бедра и таз широкие и толстые. Грудь маленькая, рот прямой, левша, чрезвычайно мужеподобна.

Характер: злая и агрессивная. Иногда теряет над собой контроль. Несколько раз даже избивала заложников. Тем не менее в спокойном состоянии стремится завязывать разговор с заложниками.

Одежда: джинсовый пиджак и джинсовая юбка светло-голубого цвета.

Была вооружена пистолетом и ручной гранатой.

5. Террорист № 3:

Внешность: блондин, не выглядит арабом, но утверждает, что он палестинец. Глаза светлые, брови имеют овальную форму, волосы прямые до плеч. Рост примерно 170–175 см.

Одежда: одет в красную рубашку.

Был вооружен пистолетом и ручной гранатой.

Характер: очень злой.

Имел при себе билет сингапурской авиакомпании. Вполне вероятно, что он был четвертым террористом, прибывшим оттуда.

6. Террорист № 4:

Внешность: выглядит типичным арабом. Лицо круглое, волосы кудрявые, глаза темные. Рост не превышает 175 см. Широкоплечий.

Одежда: желтая рубашка и синие брюки.

Много ходил по самолету, однако в Энтеббе почти не появлялся.

Был вооружен пистолетом и ручными гранатами.

7. Террорист № 5:

Опознанный под № 5 – BOUVIER, который является главой банды, мозговым центром и непосредственным руководителем операции. Присоединился только в Энтеббе.

Внешность: выглядит южноамериканцем, низкорослый, примерно 163–164 см. Глаза коричневые, лицо гладкое. Носит толстые очки, близорук. Телосложение достаточно крепкое.

Характер: прекрасно контролирует банду и заложников, создает впечатление страшного, жестокого и хладнокровного человека.

В основном появляется без оружия. Однажды у него был замечен темный пистолет неизвестной модели.

8. Террорист № 6: араб (похож на Нассера). Одет в белый пиджак и белые джинсовые штаны. Присоединился в Энтеббе. Примерно 40–45 лет. Волосы окрашены в белый цвет. Не был замечен с оружием.

9. Террорист № 7: араб, присоединился в Энтеббе. Широколицый, черные кудрявые волосы. Примерно 35–40 лет.

Имеет при себе пистолет, иногда появляется с автоматом Калашникова.

Одет в зеленую рубашку.

10. Террорист № 8: араб, высокого роста, примерно 185 см. Крепкие мышцы, атлетического телосложения. Имеет скверный характер, раздражителен. Выглядит профессионалом. Несколько раз, не задумываясь, передергивал затвор автомата.

11. Террорист № 9: араб в желтой рубашке. Почти не появляется.

12. Террорист № 10: араб, оружие не замечено, по всей видимости, скрывает оружие за спиной. Каждый раз появляется для того, чтобы делать сообщения.

Часть вторая

13. Замечания касательно описания пассажирского терминала, в котором содержатся заложники:

1. Лестничный пролет, обозначенный под № 18, на строительных чертежах отсутствует. Лестница спускается прямо, как обозначено под № 6.

2. Проход в подвальное помещение под лестницей закрыт досками.

3. В комнатах под № 26 и 27 (если это вообще комнаты) отдыхают террористы.

4. Зал, в котором содержатся израильтяне, имеет большую площадь, однако террористы разделили его стеной из ящиков. Заложникам строго запретили прикасаться к стене, объяснив это тем, что внутри ящиков находится взрывоопасное вещество. (На мой взгляд, ящики не содержат в себе ничего взрывоопасного.)

5. Окна с фасадной стороны большие. Они находятся в 70 см от земли. Оконные рамы сделаны из металла и стекла. Ширина оконных рам 40–60 см. Окна герметичные, при значительном усилии открываются, съезжая вправо.

6. Лестница, ведущая на второй этаж, широкая, 2 метра.

7. Вход в туалет находится под лестницей. Имеются окна, выходящие из туалета в коридор между двумя зданиями.

8. Зал с заложниками освещается в течение всей ночи. Часть, в которой содержатся израильтяне, освещается наилучшим образом.

14. Взрывные устройства:

1. Нет никаких взрывных устройств на территории пассажирского терминала.

2. Террористы предупредили, что внутри ящиков, из которых возведена стена в зале израильтян, находятся взрывные устройства (маловероятно).

3. В самолете террористами были установлены коробки из-под конфет, примерно 1–3 килограмма. Террористы утверждали, что в них взрывные устройства для уничтожения самолета. В каждой коробке имеются два выступа, однако, по всей видимости, они пустые. Не было замечено взрывного механизма (запала), и коробки не соединены между собой.

4. Согласно мнению нескольких опрошенных заложников, два больших ящика белого цвета, размером 30 на 60 см, размещены у двух основных входов в фасадной части пассажирского терминала. Возможно, внутри них имеются взрывные устройства. Другая часть опрошенных вообще не видела ящиков. В любом случае к ящикам никто ни разу не подходил и ни разу ими не занимался.

5. Согласно мнению лидера заложников, по поведению террористов и угандийских солдат можно сделать вывод, что внутри пассажирского терминала и соседнего здания нет никаких взрывных устройств.

15. Дополнения:

a) Террористы:

1. Есть три постоянные часовые точки. Одна у центрального входа, вторая – у выхода израильских заложников, третья – у выхода (25) других заложников.

2. Иногда патрулируют между заложниками (в зависимости от того, кто охраняет).

3. Остальные террористы отдыхают или сидят на улице у центрального входа на скамейке.

4. Ночью то же самое, однако внимание повышено.

b) Питание:

1. Грузовик-автобус доставляет к пассажирскому терминалу продукты и воду, которые делятся между заложниками и террористами. Часовые-террористы получают то же самое питание.

2. Нет недостатка в продуктах и воде.

c) Заложники:

1. Большая часть сидит или лежит и отдыхает.

2. Детям разрешается вместе с матерями выходить играть в фасадную часть пассажирского терминала и снаружи.

3. Другие заложники свободно выходят в туалет. Израильские заложники выходят в туалет в сопровождении террористов с тем, чтобы исключить возможность общения израильтян с заложниками из других стран.

Террористы никогда не заходят в туалет, таким образом, удается поддерживать контакт между заложниками из других стран и израильтянами.

4. Заложникам разрешается делать покупки в безналоговых магазинах аэропорта через посыльных.

5. Можно мыться, в туалетах есть душевые комнаты.

16. Угандийские солдаты:

1. В районе аэропорта находится примерно 60–100 угандийских солдат. Они одеты в пятнистую форму и покрывают голову зелеными и красными беретами. (Часть офицеров носят коричневые береты.)

2. Солдаты живут на втором этаже. Там они отдыхают и находятся почти безвыходно. (Это еще одна причина, почему маловероятно минирование здания.)

3. Не наблюдались машины и бронированные армейские автомобили.

4. Они вооружены ружьями, и не наблюдалось никакого более тяжелого вооружения.

5. Они несут караульную службу в 50 метрах от здания. А также перед фасадной стороной пассажирского терминала, несут караульную службу 10–15 часовых. Большая часть часовых постоянно сидит на скамейках по обе стороны от пассажирского терминала.

Последняя разведывательная информация, поступившая из Парижа, позволила более серьезно приступить к подготовке возможной военной операции в центре африканского материка. При подведении итогов министр обороны Шимон Перес выдвинул следующие соображения, которые следовало принять во внимание, прежде чем принимать окончательное решение о проведении военной операции:

1. Угандийский диктатор Иди Амин Дада Уме фактически является марионеткой в руках ООП, вместе с тем он имеет некоторое влияние на развитие событий. Захватив пассажирский самолет и посадив его на территории Уганды, НФОП преподнес тщеславию Амина неслыханный подарок. Пока внимание всего мира приковано к ситуации вокруг заложников, угандийский диктатор наслаждается невиданным «паблисити», следовательно, он прямо заинтересован в продлении «спектакля».

2. Нет никакой возможности договориться с угандийским диктатором, однако для подготовки антитеррористической операции есть как минимум двое суток.

3. В одном из телефонных разговоров с полковником запаса Барухом Бар-Левом, Иди Амин Дада Уме опрометчиво проронил, что в эти дни рядом с ним находится некое лицо «номер один». Наши аналитики пришли к единому выводу, что этим лицом «номер один» мог быть руководитель военного крыла НФОП доктор Вади Хаддад. Прогнозируя дальнейшее развитие ситуации, основываясь на прошлом опыте, можно прийти к заключению, что Вади Хаддад не станет сразу расстреливать всех заложников. Пока израильские заложники живы, НФОП занимается самопропагандой.

4. Иди Амин Дада Уме не упустит шанса воспользоваться намечающимся форумом ОАЕ (Организации Африканского Единства) для саморекламы, затем поспешит вернуться в Уганду до окончания очередного срока ультиматума. Можно уверенно заключить, что во время его отсутствия никакого серьезного развития ситуации не предвидится, поскольку его личная служба безопасности держит под контролем как заложников, так и террористов.

5. Есть все основания полагать, что по истечении срока ультиматума, то есть 4 июля 1976 года, террористы станут по одному расстреливать заложников.

6. Служба безопасности Иди Амина Дада Уме, желая продемонстрировать свою грозность, присоединится к казням израильских заложников, причем постарается провести их с большей жестокостью, чем это сделают сами угонщики самолета – палестинские и западногерманские террористы.

7. Исходя из всего вышеперечисленного, израильское правительство должно принять политическое решение до 4 июля 1976 года. Или освободить террористов из израильских тюрем, или провести антитеррористическую операцию в ночь с 3 на 4 июля 1976 года.

Тщательно проанализировав информацию, доставленную из Парижа майором Амирамом Левиным и генералом запаса Рехавамом (Ганди) Зеэви, все участники планирования операции пришли к единому выводу: «Сайерет Маткаль» в Энтеббе будут противостоять не только террористы, но и угандийская армия. Израильскому спецназу требовалось значительное подкрепление, чтобы сконцентрировать все усилия только на освобождении заложников. Заместитель начальника Генштаба генерал Кути Адам поручил командующему силами ВДВ Израиля бригадному генералу Дану Шомрону лично возглавить операцию и доработать ее с условием подключения к антитеррористическому десанту других элитных спецподразделений. Его заместителем был назначен полковник Эхуд Барак, а командиром штурмового отряда, который должен будет непосредственно заняться освобождением заложников, удерживаемых в старом пассажирском терминале, – подполковник Йонатан (Йони) Нетаньяху.

Спустя сутки на специальном заседании под председательством министра обороны Шимона Переса командующий ВДВ Израиля бригадный генерал Дан Шомрон впервые изложил членам правительства и начальнику Генштаба детальный план антитеррористической операции:

В ночь с 3 на 4 июля 1976 года четыре военно-транспортных самолета класса «Геркулес» произведут наземную высадку десанта в угандийском аэропорту Энтеббе. Сотрудникам «Моссада» известно о том, что в субботу 3 июля ровно в 23:00 в Энтеббе запланировано прибытие британского транспортного самолета, благодаря чему появится возможность посадить израильские «Геркулесы» в ночных условиях. После того как британский самолет пойдет на снижение, в угандийском небе появятся четыре военно-транспортных самолета ВВС Израиля. Первый борт, согласно разработанному плану, «зависнет на хвосте» британского грузового самолета и совершит вместе с ним посадку, воспользовавшись взлетно-посадочными сигнальными огнями, предназначенными для «британца». Таким образом, первая волна десанта беспрепятственно проникает на территорию аэропорта. Она же и обеспечивает прибытие остальных трех «Геркулесов», которые совершат посадку спустя 7 минут. Не исключена вероятность того, что угандийцы намеренно попытаются погасить взлетно-посадочные огни, в этом случае первая волна десанта должна выложить вдоль взлетно-посадочной полосы сигнальные фонари и факелы. На всю антитеррористическую операцию, начиная от посадки первого самолета и взлета последнего, отводится ровно 58 минут.

Антитеррористический десант включает в себя:

• 60 бойцов «Сайерет Маткаль» под командованием подполковника Йонатана (Йони) Нетаньяху.

• Роту спецназа элитной бригады «Голани» под командованием подполковника Ури Саги-Айзенберга.

• Роту спецназа 35-й бригады ВДВ под командованием подполковника Матана Вильнаи (Matan Vilnay).

• Роту отдельного спецподразделения под командованием майора Шауля Муфаза (Shaul Mufaz).

• Специальную группу врачей, квалификация которых позволяет провести в полевых условиях хирургическую операцию любой сложности, возглавляемую Эфраимом Снэ (Ephraim Sne).

Одним из немаловажных критериев подбора медперсонала состоял в том, что каждый из них был также бойцом и в случае необходимости мог взять в руки оружие и воевать наравне со спецназовцами.

Общее число десантников, размещенных на четырех военно-транспортных самолетах, не включая боевой техники и медицинского оборудования, составит 280 человек.

Внутри первого «Геркулеса» размещаются 25 бойцов объединенного десанта из числа спецназа бригады «Голани» и 35-й бригады ВДВ, а также 60 бойцов «Сайерет Маткаль», на которых возлагается главная роль в освобождении заложников. На старом черном «мерседесе» в сопровождении двух джипов «лендровер» 25 бойцов «Сайерет Маткаль» во главе с командиром подразделения подполковником Нетаньяху под видом президентского эскорта приближаются к старому пассажирскому терминалу. Оставив машины, они бегом направляются к зданию, стремясь ворваться внутрь одновременно со всех ходов, с разных сторон. Две первые группы штурмового отряда захватывают два зала ожидания на первом этаже, в котором, предположительно, удерживаются заложники. Остальная группа бойцов штурмового отряда прорывается на второй этаж старого терминала и уничтожает угандийских солдат. На всем протяжении захвата здания командир «Сайерет Маткаль» подполковник Нетаньяху будет оставаться у центрального входа для корректирования действий всех групп штурмового отряда. Две дополнительные группы «Сайерет Маткаль» на двух бронетранспортерах занимают главенствующие позиции вокруг старого пассажирского терминала и автоматно-пулеметным огнем прикрывают отход заложников и штурмового отряда спецназа.

В свою очередь 25 бойцов объединенной группы спецназа 35-й бригады ВДВ и бригады «Голани», прибывшие в первом самолете вместе со штурмовым отрядом «Сайерет Маткаль», обеспечивают все возможное для беспрепятственной и безопасной посадки трех следующих военно-транспортных самолетов. Как только шасси первого «Геркулеса» коснутся взлетно-посадочной полосы, пилоты откинут заднюю рампу и бойцы объединенной группы спецназа ВДВ и «Голани» начнут на ходу выпрыгивать из самолета, чтобы установить сигнальные огни. После выполнения этой задачи они занимают круговую оборону, растянувшись широким радиусом вокруг четырех приземлившихся военно-транспортных самолетов.

Следуя общему плану операции «Шаровая молния», группа врачей должна разделиться на две части. Первая, состоящая из 10 человек, прибывает в первом «Геркулесе» и следом за «Сайерет Маткаль» пробивается к заложникам. Вторая войдет в состав военно-полевого госпиталя, размещенного на «Боинге-707», и будет ожидать поступления раненых в кенийском аэропорту Найроби.

Остальная часть объединенного десанта, находящаяся на трех других «Геркулесах», берет под свой контроль весь аэропорт Энтеббе. На первом этапе операции бойцы спецназа бригады «Голани» и 35-й бригады ВДВ, а также отдельного спецподразделения под командованием майора Шауля Муфаза на бронетранспортерах прорвутся к новому пассажирскому терминалу и вступят в бой с основными силами угандийской армии, размещенной в аэропорту. Затем будут уничтожены угандийские боевые самолеты, а также все то, что может составить угрозу эвакуации заложников и объединенного десанта.

Руководство всей антитеррористической операцией будет осуществляться с борта «Боинга-707» израильских ВВС, который на протяжении всего времени будет курсировать в воздушном пространстве над озером Виктория.

Координирование всего хода антитеррористической операции возлагается на начальника оперативного отдела военной разведки «Аман» полковника Эхуда Барака. С этой целью он и еще несколько высокопоставленных офицеров «Моссада» и «Амана» уже вылетели в Найроби для приема военно-транспортных самолетов и обеспечения их дальнейшей дозаправки.

Всего в антитеррористической операции задействовано четыре военно-транспортных самолета, два «Боинга-707», а также группа боевых самолетов израильских ВВС класса «Фантом» для обеспечения воздушного прикрытия на всем участке пути Израиль – Уганда – Кения – Израиль.

Ознакомившись в мельчайших подробностях с планом антитеррористической операции «Шаровая молния», министр обороны Израиля Шимон Перес дал разрешение на начало ее подготовки. В последующие дни, до самого последнего мгновения, пока израильские военно-транспортные самолеты не оторвались от взлетно-посадочной полосы аэродрома в Шарм-а-Шейх, взяв курс на Уганду, никто из бойцов «Сайерет Маткаль» практически не сомкнул глаз. За два неполных дня следовало провести колоссальную по своему объему работу, на которую требуется как минимум месяц.

Сегодня невозможно представить себе, что при подготовке одной из самых блистательных операций в истории мировых спецслужб царили невообразимый хаос и неразбериха, одним словом, бардак. Казалось, будто в ней участвовали не израильские профессионалы экстра-класса, а наивные дилетанты, если не сказать хуже: сброд авантюристов, к тому же не верящий в успешный исход предпринимаемой ими акции. В процессе подготовки операции «Шаровая молния» возникало столько предвиденных и непредвиденных осложнений, что у любого самого сумасшедшего оптимиста опустились бы руки, не говоря уже о людях, трезво оценивающих опасность. Они шли, можно сказать, на заведомую смерть, оправданную лишь ущемленной национальной гордостью, страшной обидой и солидарностью со своими согражданами, попавшими в беду.

Буквально с первого же дня, как только поступила информация о том, что угнанный французский авиалайнер с заложниками совершил посадку в угандийском аэропорту Энтеббе, «Моссад» стал пристально отслеживать все передвижения Иди Амина. Угандийский диктатор получал немыслимое удовольствие, наведываясь практически каждый день в старый пассажирский терминал. Он упивался собственной властью, часами беседуя с заложниками. В этом была и положительная сторона. Заложники до самой последней минуты, как выяснилось впоследствии, искренне верили, что угандийский диктатор полностью контролирует ситуацию, дружелюбно настроен по отношению к израильтянам и их освобождение – лишь вопрос времени. В любой антитеррористической операции психическое состояние заложников является немаловажным фактором, оказывающим значительное влияние на положительный исход. О своем прибытии угандийский диктатор никогда заранее не предупреждал. Так в голове заместителя командира «Сайерет Маткаль» майора Муки Бецера родилась идея воспользоваться черным «президентским» «мерседесом».

Стоит отметить, что вся техническая подготовка операции проводилась непосредственно самими бойцами «Сайерет Маткаль». Со стороны могло показаться, что речь идет не о военной операции государственной важности, а частной, личной инициативе, в которой государство не принимает никакого участия или просто закрывает глаза на ее подготовку. Раздобыть черный «мерседес» было поручено Дани Дагану (Dani Dagan), офицеру «Сайерет Маткаль», ответственному за автомобильный парк подразделения. Проблема состояла в том, что угандийский диктатор пользовался старой моделью «Мерседеса», которую в Израиль уже более двух десятков лет вообще не ввозили. Проблема усугублялась еще и тем, что машину необходимо было найти в крайне сжатые сроки.

Неимоверными усилиями все же удалось раздобыть огромных размеров светло-серый «мерседес», который скорее напоминал груду старого проржавевшего металла, чем автомобиль. Двигатель не заводился, были серьезные неполадки с электрикой, не говоря уже о бесконечных механических поломках. Ни один здравомыслящий человек не стал бы восстанавливать эту старую, проржавевшую насквозь повозку, гораздо дешевле было бы купить новый «мерседес». Несколько бойцов, более или менее разбиравшихся в автомеханике, на протяжении нескольких суток, начиная уже со среды, пытались реанимировать эту колымагу.

Степень секретности вокруг всего, что было связано с заложниками, была такова, что не могло идти и речи, чтобы загнать машину в нормальную автомастерскую или пригласить профессиональных автомехаников и электриков. Все приходилось делать самим. Только в кино и книгах возможности израильских спецслужб неограниченны. В жизни все намного прозаичнее, как правило, многое решается за счет личной инициативы. Недаром в израильских спецслужбах основным является человеческий фактор.

Машину вручную выкрасили черным спреем, однако уже на следующее утро «мерседес» покрылся пятнами, и всю работу пришлось выполнять заново. К пятнице все же удалось привести «мерседес» «в чувство», однако тут же возникла новая проблема – с колесами. Машина так долго простояла в гараже без движения, что уже после первых трех километров рассохшиеся покрышки стали буквально на глазах рассыпаться. Начали лихорадочно искать другую резину. В какой-то момент командир «Сайерет Маткаль» подполковник Йонатан (Йони) Нетаньяху уже был готов заменить «мерседес» еще одним джипом «лендровер», но как крайнюю меру, поскольку сам «мерседес» был ключом ко всей операции. Кто-то из спецназовцев через дальнего знакомого смог разыскать недостающие покрышки. Прямо среди ночи поехали в какой-то заброшенный гараж, расположенный в старой части арабского Яффо, и за собственные деньги купили четыре старых колеса от «мерседеса» той же модели, которой пользовался угандийский диктатор. Однако даже после того, как все четыре колеса заменили, машина все же не внушала доверия. Несмотря на то, что от «мерседеса» требовалось проехать не более пяти километров, внутри его салона должны были разместиться по меньшей мере 10 спецназовцев в полном вооружении. Тогда кто-то из бойцов штурмового отряда вспомнил о том, что у его знакомого есть большой черный лимузин, который среди ночи вполне можно было принять за машину Иди Амина Дада Уме. Решили воспользоваться этим вариантом, заменив разваливающийся «мерседес». Но после того, как машина была доставлена на базу, неожиданно выяснилось, что «Лимузин» был длиннее «мерседеса» более чем на полметра. Поскольку при размещении людей и техники внутри военно-транспортных самолетов учитывается буквально каждый сантиметр, в конечном итоге пришлось отказаться от замены и вернуться к первоначальному варианту с «мерседесом».

Описывая подготовку к операции по освобождению заложников в Энтеббе, следует отметить, что «Сайерет Маткаль» это не антитеррористическое подразделение, а диверсионно-разведывательный батальон Генерального штаба Армии Обороны Израиля, входящий в структуру военной разведки «Аман». Одной из характерных особенностей работы «Сайерет Маткаль» является то, что при выполнении особых операций на вражеской территории бойцы спецназа нередко маскируются или под местных жителей, или под террористов, или облачаются в военную форму той страны, на территории которой проходит операция. Так и в этом случае было решено штурмовую группу из 25 человек переодеть в угандийскую, пятнистую форму и загримировать под негров. Приложив немалые старания, все же удалось разыскать что-то приблизительно напоминающее форму армии Иди Амина Дада. В казарме спецназа царила атмосфера маскарада, но без праздничного настроения. Выкрашенные в черную краску бойцы «Сайерет Маткаль» походили на клоунов, готовящихся к выступлению на детском утреннике. Но главное было достигнуто: среди ночи их свободно можно было принять за угандийских солдат из личной президентской охраны. И именно это вызвало тревогу и сомнения командира «Сайерет Маткаль» подполковника Нетаньяху. В темноте могли возникнуть проблемы с опознанием своих собственных сил. Кто-то по ошибке в горячке боя мог открыть огонь по своим бойцам. Было принято решение не покрывать лица черным гримом, а ограничиться только пятнистой формой. Лишь один из бойцов, загримированный под угандийского диктатора, наложил на лицо черную тонирующую краску. Остальным бойцам штурмовой группы было приказано надеть на голову светло-серые полевые шляпы-панамы, для того чтобы издалека в ночном бою их не приняли за угандийских солдат.

Как видно, спецназ начал подготовку к антитеррористической операции задолго до того, как она получила одобрение министра обороны Шимона Переса. В среду 30 июня по чертежам, полученным от строительных подрядчиков израильской компании «Солель Боне», на одной из баз ВВС была возведена точная копия старого пассажирского терминала аэропорта Энтеббе. Однако, кроме наспех сооруженного макета, в распоряжении «Сайерет Маткаль» не было практически никакой дополнительной информации. Отработка освобождения заложников шла, что называется, вслепую. Однако уже ближе к пятнице стали поступать более точные разведданные, что позволило хотя бы приблизительно определиться с задачей и понять, что в конечном итоге следует делать.

На каком-то этапе подготовки операции было решено разместить на переднем сиденье огромного свирепого добермана. В своем большинстве арабы и африканцы панически боятся собак, и вид разъяренного добермана на некоторое время мог парализовать волю террористов, выиграв для штурмового отряда бесценные секунды. По своей сути идея была просто замечательная, однако вскоре, при более детальном рассмотрении, от нее пришлось отказаться. Доберман – порода своенравная, агрессивная и чрезвычайно непредсказуемая. Это как самодельное, не лучшим образом собранное взрывное устройство большой разрушительной силы. Никто не мог предположить, как повела бы себя собака во время почти семичасового перелета, во время которого могло произойти все, что угодно.

В пятницу, ближе к полудню, было назначено последнее, показательное учение, организованное специально для начальника Генерального штаба генерал-лейтенанта Мота Гура. Министр обороны и глава правительства хотели услышать мнение начальника Генштаба об уровне подготовки объединенного антитеррористического десанта, прежде чем выносить этот вопрос на окончательное обсуждение кабинета министров. На заседание правительства был также приглашен лидер оппозиции Менахем Бегин (Menahem Begin), которому при обсуждении был предоставлен равный голос, поскольку в Энтеббе не только решалась судьба заложников, но и в какой то мере судьба всего еврейского государства. Именно по этой причине правящая партия не решалась брать на себя всю полноту ответственности и самостоятельно принимать столь важное, судьбоносное для страны решение. На период разрешения кризиса с заложниками правительство и оппозиция пришли к взаимному соглашению, сформировав временную чрезвычайную коалицию.

Сегодня с полной уверенностью можно утверждать, что во всем, что окружало процесс подготовки к проведению антитеррористической операции «Шаровая молния», присутствовала значительная доля авантюризма, граничащая с преступной безответственностью. С всеобщего немого согласия все «врали» всем ради того, чтобы получить разрешение на вылет.

В пятницу утром, перед завершающими учениями, министр обороны Шимон Перес вызвал в свою канцелярию командира «Сайерет Маткаль» подполковника Йонатана (Йони) Нетаньяху только лишь для того, чтобы лично от командира спецназа услышать, насколько его подразделение готово к выполнению задания. Несмотря на то что ничего не было готово, подполковник Нетаньяху спокойно и уверенно заявил, что его спецназовцы выполнят любую поставленную задачу. В тот же день командующий ВДВ Израиля бригадный генерал Дан Шомрон, понимая, что ничего толком не доведено до конца, доложил начальнику Генштаба, что подготовка к операции завершена и объединенный десант в любое время готов погрузиться на самолеты, чтобы вылететь в Центральную Африку. В свою очередь Мота Гур доложил премьеру о том, что правительство может вполне рассчитывать на силовое разрешение инцидента с заложниками.

Стоит упомянуть, что вышеупомянутая цепочка состояла из людей, вся жизнь которых прошла в армии или тем или иным образом была связана со спецслужбами. Наивно было бы полагать, что кого-то из них можно было бы хоть на секунду ввести в заблуждение относительно истинного положения вещей. Объяснение всеобщей «наивности» можно найти лишь в том, что каждый из них дал себя «обмануть» только потому, что в данной критической ситуации просто необходимо было «поверить», чтобы сдвинуть с места огромную, неповоротливую военно-политическую машину. В противном случае положительное решение относительно проведения спецоперации никогда не было бы принято. Операция «Шаровая молния» либо принесла бы Израилю сумасшедший триумф, либо – ужасную катастрофу.

Все до единого понимали, что операция не подготовлена. И Рабин, и Мота Гур, и Шимон Перес делали вид, что не видят обмана. Однако был ли выбор? Было три варианта: не отвечать на требования террористов и отдать им на растерзание своих сограждан, погибнуть всему десанту в Энтеббе или попытаться силой отбить заложников и хоть несколько человек вернутся домой живыми. Первый вариант был отметен сразу же и больше вообще не рассматривался ни на одном из заседаний правительства. Бездействие государства поколебало бы национальную идею, патриотизм израильтян, парализовало бы дух общества. До событий в Энтеббе каждый израильтянин, попавший в беду, был абсолютно убежден в том, что государство приложит все усилия для его спасения. Ни у кого не нашлось решимости отказаться от самой мысли проведения антитеррористической операции. Быть может, на первый взгляд это и выглядело неприкрытым государственным цинизмом, но гибель заложников и десанта во время антитеррористической операции имела бы для страны менее губительные последствия, нежели выдача осужденных террористов. Почувствовав слабинку, пробой в системе безопасности и неспособность защищаться, арабские, в частности палестинские, террористы набросились бы на Израиль, словно шакалы на обессилевшее животное. Прояви израильское правительство в данной ситуации слабость, в дальнейшем его гражданам пришлось бы испытать на себе десятки таких «энтеббе». Террористы, подогреваемые арабскими странами, стали бы требовать от Израиля территориальных уступок, на которые он никогда бы не пошел. В конечном итоге нерешительность нынешнего правительства привела бы впоследствии к жертвам, в сотни раз превышающим число заложников в Энтеббе.

Наблюдая за действиями объединенного десанта, начальник Генерального штаба, большую часть своей жизни проведший в боях, не мог не заметить, какая страшная неразбериха творилась на последних, итоговых учениях. Совершенно ничего не было подготовлено. Модель абсолютно не выстроена, подразделения толком не знают, что от них требуется, боевые машины не приведены в должное состояние. Отдельные штурмовые группы «Сайерет Маткаль» мешают друг другу. Спецназ 35-й бригады ВДВ и бригады «Голани» не успевают высадиться и занять исходные рубежи, бойцы «Сайерет Маткаль» оказываются под прострелом основной части десанта, которая должна провести зачистку нового пассажирского терминала и подготовиться к отражению возможной контратаки угандийской армии. На все это накладывался недостаток в разведывательной информации, ставящий под угрозу не только заложников, но и весь десант. Перед одной из групп объединенного десанта была поставлена задача уничтожения угандийских «МиГов», размещенных на территории аэропорта Энтеббе. Однако никто ни в «Моссаде», ни в «Амане» не мог поручиться за то, что угандийские ВВС не приведены в полную боевую готовность. Если бы при уничтожении «МиГов» начала взрываться их «боевая начинка» (авиационные бомбы, ракеты и топливные баки), большая часть аэропорта, как раз там, где размещался старый пассажирский терминал с заложниками, покрылась бы морем пламени. Не говоря уже о том, что при взрыве 50 боевых самолетов был бы поставлен под угрозу отход всего десанта.

В последние дни среди бойцов «Сайерет Маткаль» царило такое тягостное чувство, что должен был найтись кто-то из высших армейских чинов, кто найдет в себе смелость позвонить в канцелярию премьер-министра и открытым текстом сказать, что операция совершенно не подготовлена и посылать людей в Уганду значит обречь их на неминуемую смерть.

Тем не менее подготовка шла полным ходом. Вокруг антитеррористической операции царила такая непроницаемая завеса секретности, что даже те, кто в ней участвовал, до последнего момента не знали, на какой день и час назначен вылет. Не только во всем мире, но и в Израиле ни у кого даже в мыслях не могло возникнуть подозрение, что готовится силовой вариант освобождения заложников. Все были уверены в том, что у Израиля нет выбора в сложившейся ситуации и, скорее всего, кризис с заложниками разрешится дипломатическим путем или за счет уступок со стороны израильтян.

Чтобы исключить малейшую утечку информации, которая могла бы привести к губительным последствиям, все, кто непосредственно принимал участие в подготовке высадки в Энтеббе, не покидали своих баз. Даже семьи не знали, что им предстоит выполнить. Группа врачей Эфраима Снэ, входившая в состав летного госпиталя, с пятницы была помещена под «карантин». Их отсутствию можно было найти очень простое и логическое объяснение, как для семьи, так и для больниц, в которых они работали. Большинство израильских врачей являются офицерами запаса и обязаны каждый год проходить сорокадневные сборы резервистов. Бойцы «Сайерет Маткаль», за исключением нескольких офицеров и тех, кто занимался техническими вопросами, вообще не покидали расположения базы, как только поступила первая информация об угоне самолета. Связь с внешним миром для них была прервана на протяжении всей последующей недели.

Единственные, кто посмел воспротивиться «карантину», были израильские летчики, которым предстояло вести самолеты в далекую Уганду. Они не желали оставаться на своих базах, тем более последнюю ночь перед вылетом они хотели провести со своими семьями, а не на казенных койках, учитывая, что шансы на возвращение были минимальными. Признанная элита израильской армии! Как правило, сбитые израильские летчики, попавшие в плен, не могли рассчитывать на снисхождение и подвергались наиболее жестоким пыткам и издевательствам. Они даже не могли надеяться на обмен военнопленными или получить освобождение за счет выдачи осужденных террористов. Потому они относятся к одной из самых скрытных и неразговорчивых категорий израильтян. Учитывая этот факт, им единственным на протяжении всего периода подготовки антитеррористической операции было позволено возвращаться домой.

Речь шла о пилотах четырех военно-транспортных самолетов «Геркулес», двух «Боингов-707» и группе истребителей, которые должны были сопровождать десант, идя на большой высоте. В общей сложности в операции было задействовано несколько десятков пилотов. Именно на плечи этих парней ложилась наиболее сложная часть операции, от них на 90 процентов зависел успех предпринимаемой акции. Только компетентный человек может себе представить, сколько скрытых препятствий и ловушек предстояло миновать на пути к Центральной Африке. Один самолет еще можно было выдать за обычный гражданский рейс, что в общем-то и было сделано с первыми двумя «Боингами-707», но как поступить с целой эскадрильей? На одном из «Боингов-707» разместился штаб операции, на другом – летучий военно-полевой госпиталь. Группа прикрытия, состоявшая из нескольких истребителей, шедших на большой высоте, была оснащена специальным оборудованием, позволявшим заблаговременно обнаруживать наземные радарные установки и создавать помехи, а также электронными устройствами, предназначенными для искривления траектории радиоуправляемых ракет, выпущенных наземными и воздушными силами ПВО.

Даже если бы пилоты и смогли провести воздушный караван по коридору длиной в 4 000 километров, через враждебное окружение, это была лишь первая, далеко не самая сложная часть поставленной перед ними задачи. По прибытии в Уганду необходимо было высадить десант, что намного тяжелее. Для высадки десанта в аэропорту Энтеббе от военно-транспортных самолетов требовалось бесшумное прибытие, минимальное использование взлетно-посадочной полосы и моментальный взлет, что зависело не столько от летно-технических параметров самолетов, сколько от профессионализма пилотов. Как всегда в подобных ситуациях, человеческий фактор играет основную роль. Для посадки «Геркулеса» требуется не менее 210–215 метров. В данном случае пилотам требовалось сократить взлетно-посадочный путь как минимум на 20–30 метров.

Поскольку вся операция в первую очередь зависела от разрешения этой проблемы, начальник Генерального штаба генерал-лейтенант Мота Гур решил лично участвовать в отработке взлета – посадки, поднявшись на борт одного из «Геркулесов». На протяжении всей ночи с пятницы на субботу пилоты отрабатывали этот сложнейший элемент, буквально бросая на взлетно-посадочную полосу многотонные «Гиппо». Как позже вспоминал генерал-лейтенант Мота Гур, ему никогда прежде не приходилось испытывать ничего более страшного.

В субботу 3 июля 1976 года, перед самым вылетом в Уганду, в 14:30, все 260 десантников и членов медперсонала собрались вместе в крытом ангаре на территории базы ВВС на Синайском полуострове в Шарм-а-Шейхе. Вокруг царила напряженная тишина, никто не решался проронить ни слова. Нервы у всех были натянуты до предела. Все молча сидели на бетонном полу, ожидая прибытия командира антитеррористической операции, командующего ВДВ Израиля бригадного генерала Дана Шомрона. По логике вещей все рассчитывали услышать от генерала долгую, эмоциональную речь, однако, войдя в ангар, командующий ВДВ плотно закрыл за собой двери и, вскочив на подножку одного из джипов, быстро произнес: «То, что вам предстоит сделать, важно для государства Израиль! Я знаю, что каждый из вас выполнит свой долг!.. Желаю удачи!.. Благодарю!»

Первым от взлетно-посадочной полосы оторвался «Боинг-707», на борту которого разместился штаб операции. Самолет был перекрашен в традиционные бело-голубые израильские цвета авиакомпании «EL-AL» и совершал, казалось, обычный гражданский рейс. Примечателен тот факт, что за штурвалом самолета находился командующий ВВС Израиля генерал Бенни Пелед. Учитывая исключительную важность и сложность поставленной перед ВВС задачи, он решил лично возглавить воздушную эскадрилью.

Спустя несколько минут с той же взлетно-посадочной полосы Шарм-а-Шейха в воздух поднялся второй «Боинг-707», также перекрашенный в бело-голубые цвета, с частью медперсонала на борту. Оба самолета должны были совершить длительный 3800-километровый шестичасовой перелет вдоль Красного моря, прижимаясь к берегам Саудовской Аравии, затем пролететь через всю территорию Эфиопии и совершить посадку в кенийском международном аэропорту Найроби.

Последними, примерно через час после вылета первого самолета, в 15:30 аэродром Шарм-а-Шейха покинули военно-транспортные самолеты, на борту которых разместился объединенный десант и боевая техника.

Самолеты уже успели подняться в воздух, взяв курс на Центральную Африку, но правительство Израиля еще не приняло окончательного решения относительно проведения антитеррористической операции. В любой момент десантную эскадрилью могли развернуть назад. То, что разрешение на силовое разрешение кризиса с заложниками до сих пор не было получено, знали и те, кто находился на борту военно-транспортных самолетов. У каждого в душе, хоть это вслух и не обсуждалось, затаилась слабая предательская надежда на то, что операцию отменят. Десантников можно было понять. Люди летели в неизвестность. Никто не мог даже предположить, что их ожидает в самом центре дикого континента, за четыре тысячи километров от родных границ. Каждый из спецназовцев, на кого пал выбор участия в антитеррористической операции, имел за своими плечами многолетний опыт проведения «мероприятий особого характера» в глубоком тылу противника. Каждый из них прекрасно отдавал себе отчет в том, что в случае катастрофы помощи ожидать неоткуда, а попасть в плен к угандийским дикарям в военной форме было намного ужаснее, чем даже оказаться в руках палестинских террористов или в застенках арабских спецслужб. Все без исключения понимали, что в случае пленения их просто начнут рвать на куски, поочередно, на глазах собственных товарищей, скармливая живьем африканским крокодилам. Поэтому рассчитывать приходилось только на собственные силы и тех, кому посчастливится остаться в живых.

Как правило, спецподразделения учитывают любые ситуации. В Энтеббе, в случае провала, единственная надежда на спасение заключалась в том, чтобы своими силами попытаться пробиться к кенийской границе. Хотя маловероятно, что кому-нибудь удастся пройти почти 180 километров под огнем преследователей, унося на себе раненых и трупы товарищей. Даже в такой безвыходной ситуации ни у кого не могло возникнуть и мысли оставить в Уганде своих погибших, не говоря уже о раненых. Топливные баки джипов и бронетранспортеров были залиты до отказа. Несмотря на строжайший запрет, спецназовцы на свой страх и риск спрятали в бронетранспортерах дополнительные канистры и бочки с горючим, которого в случае наземного отступления должно было хватить до самой кенийской границы. Кроме того, в комплект каждого джипа и бронетранспортера было вложено несколько подробных карт Уганды.

Спустя 15 минут после взлета, когда эскадрилья проходила самую южную точку территории Израиля, специальная комиссия смогла добиться одобрения всех членов правительства и оппозиции, включенной в коалицию, и дала зеленый свет на начало антитеррористической операции. С этого момента с эскадрильей была прекращена какая-либо радиосвязь. Только в далекую Кению было отправлено краткое телефонное сообщение, которого так ждал полковник Эхуд Барак: «Тесть Аврамеле точно будет на бар-мицве…»

Услышав это сообщение, полковник Барак понял, что разрешение на военную операцию получено и самолеты с десантом уже находятся на пути в Энтеббе (cм. вклейку).

Несмотря на нервный мандраж, неизбежный спутник спецопераций, и постоянно присутствующий предательский страх, изнутри пожиравший каждого бойца, все как один моментально отключились и погрузились в глубокий сон после того, как радист вышел из кабины пилотов и сообщил десантникам о том, что операции дан свободный ход. Сказывалась накопившаяся усталость, плод недосыпания и нервного перенапряжения последних дней, предшествовавших вылету.

Полет до воздушного пространства Эфиопии проходил без видимых осложнений, хотя пилотам пришлось продемонстрировать высочайшее мастерство, все, что было накоплено ими за долгие годы службы. На протяжении всего полета были строго запрещены какие-либо радиопереговоры, несмотря на то, что нередко приходилось прижимать огромные машины одна к другой, когда расстояние между крыльями составляли считаные метры. Любая, самая незначительная ошибка одного из пилотов могла привести к необратимым, трагическим последствиям. «Геркулесы» были вынуждены прижиматься друг к другу, чтобы в случае обнаружения на радарах авиадиспетчеров и ПВО выглядеть как большая стая птиц. Некоторые наиболее опасные участки пути пришлось пройти прямо над морем или маневрируя между высокими скалами Эфиопии. Расстояние между многотонными военно-транспортными самолетами и морской гладью порой не превышало двух десятков метров. Такой перелет можно было сравнить с нейрохирургической операцией, проводимой хирургом в промерзлых меховых рукавицах на руках. Благо большую часть пути погода выступала союзником израильтян и не создавала дополнительных сложностей пилотам. Однако, по мере приближения к конечной цели следования десанта, погода заметно ухудшилась. Стал сгущаться сильный туман, и на горизонте все отчетливее стали прорисовываться свинцовые грозовые тучи. На подлете к Уганде самолетам пришлось разойтись на расстояние до полумили друг от друга, и пилоты «Геркулесов» были вынуждены в полном одиночестве, рассчитывая только на собственный опыт и мастерство, пробиваться практически на ощупь сквозь плотную завесу грозового ливня. Не могло возникнуть и мысли, чтобы попытаться отклониться от первоначально заданного маршрута и обойти непогоду стороной. Запасы горючего в топливных баках были на исходе, и его однозначно не хватило бы для того, чтобы вновь подняться в небо после завершения спецоперации в аэропорту Энтеббе. К тому же все четыре «Геркулеса» должны были совершить посадку в строго обозначенное время, не позволив себе отклониться от графика ни на минуту, учитывая тот факт, что «ключом к воротам Энтеббе» служил британский транспортный самолет.

Когда до угандийского аэропорта Энтеббе оставались считаные минуты, правительство Израиля поставило в известность правительства США и других западных стран о начале высадки десанта, с тем чтобы в этих странах не была объявлена военная тревога в связи с неожиданной агрессией против Уганды.

Так или иначе, израильским штурманам удалось вывести десантную эскадрилью к аэропорту Энтеббе, невзирая на полную темноту, без помощи наземных авиадиспетчеров, оставив за собой 3 800 километров крайне сложного маршрута. Спустя семь с половиной часов лета, точно рассчитав время прибытия британского транспортного судна, первый израильский «Геркулес» воспользовался сигнальными огнями взлетно-посадочной полосы, пристроившись в хвост заходящему на посадку самолету.

Как и предполагалось во время планирования высадки, угандийцы незамедлительно погасили сигнальные огни после того, как британский самолет совершил посадку. Сильный туман, который поначалу существенно испортил настроение пилотам, сейчас сыграл на руку израильтянам. Лишь только первый «Геркулес» замедлил скорость, задняя дверь откинулась, и на бетонную взлетно-посадочную полосу прямо на ходу стали выпрыгивать спецназовцы из 35-й бригады ВДВ и бригады «Голани», вошедшие в группу прикрытия. Рассыпавшись по бетонному полю, одна часть спецназовцев стала устанавливать вдоль взлетно-посадочной полосы сигнальные противотуманные огни, с тем чтобы принять вторую волну десанта и обеспечить безопасный взлет после завершения операции. Другая часть заняла круговую оборону на случай неожиданной атаки со стороны угандийских солдат или террористов.

Лишь только «Геркулес» остановился, из самолета выбежал руководитель антитеррористической операции «Шаровая молния» командующий ВДВ Израиля бригадный генерал Дан Шомрон. Следом за ним по заднему пандусу на взлетно-посадочную полосу съехал черный «мерседес», на переднем сиденье которого находился командир «Сайерет Маткаль» подполковник Йонатан Нетаньяху. Убедившись, что остальные два джипа «лендровер» заняли свои исходные позиции, полковник Нетаньяху высунулся из окна автомобиля и взмахом руки подал сигнал к началу движения.

На огромной скорости, включив противотуманные фары и дальние огни, «эскорт Амина» с израильским спецназом ринулся к старому пассажирскому терминалу, расположенному в двух с половиной километрах от места высадки первой волны десанта. Преодолев большую часть пути, машины выехали на центральный перекресток и, резко вывернув влево, стремительно стали приближаться к стоянке старого пассажирского терминала, в котором удерживались израильские заложники и экипаж французского авиалайнера. Судя по тишине, которая царила вокруг, первый этап операции прошел именно так, как планировалось. Израильский спецназ мог воспользоваться своим самым главным козырем, на котором выстраивался весь сценарий антитеррористической операции «Шаровая молния», – фактором неожиданности.

Согласно информации, поступившей от внешней разведки, двое угандийских часовых должны были находиться на стоянке старого терминала, примерно в 100 метрах от главного входа. Еще во время учений на одном из полигонов «Сайерет Маткаль», во время отработки захвата здания их имитировали большие металлические бочки из-под солярки. Прежде чем приблизиться к главному входу и вступить в бой с террористами, следовало бесшумно ликвидировать часовых, воспользовавшись пистолетами с глушителями. Эта часть работы была возложена на бойцов, находившихся во главе эскорта в черном «мерседесе».

Въехав на стоянку, штурмовая группа сразу заметила двух часовых, вяло переминавшихся на месте, примерно в 80 метрах от здания с заложниками. Позже бойцы «Сайерет Маткаль» вспоминали о том, что встреча с угандийскими часовыми сразу подняла всем настроение, вселив в них уверенность в положительном исходе всей акции. Однако всего нельзя предусмотреть, как правило, во время боя могут возникнуть совершенно нелепые накладки. Так, подполковник Нетаньяху и сидевший за ним боец, опасаясь, что угандийцы смогут разглядеть их белые лица, выхватили пистолеты с глушителями и стали расстреливать часовых с большого расстояния. Тем не менее часовые продолжали стоять, лишь один слегка оступился, получив незначительное касательное ранение в руку. Несмотря на то что выстрелов не было слышно, угандийские часовые мгновенно сориентировались в происходящем, поняв, что в машине находится кто угодно, но не Иди Амин Дада Уме. Водитель «лендровера», следовавшего вторым после «мерседеса», желая опередить угандийцев, резко вырулил вправо и, отделившись от эскорта, на большой скорости попытался сшибить часовых. Как раз в этот момент раздались оглушительные автоматные очереди, всполошившие все вокруг. Бойцы, находившиеся в последнем джипе, опасаясь, что часовые откроют автоматную стрельбу, опередили их, расстреляв из своих автоматов Калашникова.

Фактор неожиданности окончательно был утерян, в то время как до старого пассажирского терминала оставалось не менее 80 метров. Именно эти метры могли стать губительными для заложников. Весь план шел насмарку. Не было ни секунды времени на раздумье, решение следовало принимать немедленно, прямо на месте.

На огромной скорости, по самому короткому пути, машины со спецназом ринулись к центральному входу пассажирского терминала. Оставив машины у контрольной вышки, 25 бойцов «Сайерет Маткаль» бросились к центральному входу, невзирая на шквальный огонь, открытый по ним со всех сторон угандийскими солдатами. Рискуя жизнью, командир подразделения подполковник Йонатан Нетаньяху бежал на некотором удалении от основной группы, чтобы контролировать ситуацию в целом. За считаные мгновения израильтянам удалось миновать простреливаемую зону и вплотную прижаться к стене старого пассажирского терминала.

Неожиданно из центрального входа выбежал мужчина с автоматом в руках. Казалось, он сам не ожидал так близко столкнуться со спецназовцами и на несколько секунд замешкался. Прежде чем террорист поднял оружие, один из бойцов штурмовой группы открыл по нему плотный автоматный огонь, и тому ничего иного не оставалось, как тут же ретироваться назад в здание терминала. Отбросив опустошенную обойму, израильский спецназовец нырнул внутрь здания, преследуя террориста. Вбежав в помещение, он заметил мужчину и женщину с автоматами на изготовку прижавшихся к одной из стен. Не ожидая, пока по нему откроют огонь, спецназовец в броске на пол скосил террористов несколькими короткими очередями. В ту же секунду следом за ним в помещение старого пассажирского терминала ворвались остальные бойцы «Сайерет Маткаль». Рассеявшись по залу между лежавшими на полу заложниками, спецназовцы сделали еще несколько контрольных выстрелов по трупам террористов, чтобы исключить любую непредвиденную случайность. В этот момент в другом конце залав темноте всплыл еще один силуэт с автоматом в руках. Террорист попытался выстрелить, но тут же получил длинную автоматную очередь в голову и грудь. Все происходило настолько молниеносно, что со стороны захваченных врасплох террористов фактически не было оказано никакого существенного сопротивления. Начиная с первой стычки с угандийскими часовыми до окончания зачистки первого этажа и освобождения заложников миновало не более 15 секунд.

Вместе с тем, к сожалению, не обошлось без жертв среди заложников. Когда в зал пассажирского терминала ворвалась основная группа «Сайерет Маткаль», один из спецназовцев через мегафон стал кричать, успокаивая заложников: «Ану исраэлим, бану лакахат отхем а-байта!» Один из заложников, молодой парень по имени Жан-Жак Маймони, наконец-то услышав родную речь, на радостях вскочил с пола и бросился к спецназовцам. Поскольку у парня была очень смуглая кожа, его ошибочно, в запарке боя, приняли за палестинского террориста и расстреляли на месте, практически в упор. В зале с заложниками находились и другие террористы, не ликвидированные во время первого удара. Во время вспыхнувшей перестрелки были ранены еще несколько заложников.

Параллельно с зачисткой помещений на первом этаже двое бойцов «Сайерет Маткаль» стали подниматься на верхние этажи старого пассажирского терминала. Необходимо было сразу прикрыть лестницу, ведущую на второй этаж, чтобы предотвратить возможность неожиданной контратаки. Они успели подняться всего лишь на два лестничных пролета, как навстречу им выбежала большая группа угандийских солдат. Бой был скоротечный, но чрезвычайно ожесточенный. Прежде чем на второй этаж успела подоспеть помощь товарищей, в коридоре уже лежало 12 бездыханных тел угандийских солдат и двоих террористов, попытавшихся найти убежище в комнате ожидания для высокопоставленных пассажиров VIP-класса.

После того как была окончательно завершена зачистка всех этажей старого пассажирского терминала, заложникам было приказано бросить все вещи и приготовиться к эвакуации. Никто не знал, что происходит снаружи. Со всех сторон доносились звуки длинных пулеметных очередей, прерываемые глухими разрывами артиллерийских снарядов. Это уже походило не на ювелирную антитеррористическую операцию, а на широкомасштабные военные действия.

Бригадный генерал Дан Шомрон, руководивший наземной частью антитеррористической операции, вздохнул с облегчением, получив сообщение по рации о том, что все заложники освобождены и спецназ готов начать их вывод к самолетам. К этой минуте стало ясно, что среди заложников было шестеро раненых и один убитый. Однако и «Сайерет Маткаль» понес тяжелые потери.

На подходе к старому пассажирскому терминалу по штурмовым группам «Сайерет Маткаль» был открыт огонь снайперами, засевшими на контрольной вышке. Именно в эти первые секунды штурма снайперским выстрелом в спину был смертельно ранен командир «Сайерет Маткаль» подполковник Йонатан (Йони) Нетаньяху. Он практически сразу лишился сознания и на протяжении всего боя продолжал лежать, истекая кровью, прямо перед центральным входом старого пассажирского терминала. Перед высадкой в Энтеббе подполковник Нетаньяху лично отдал приказ: до окончания зачистки старого пассажирского терминала никому из раненых не оказывать помощь, чтобы не сбить темп атаки. Однако, как выяснилось позже, ранение было настолько серьезным, что у него не было ни единого шанса выжить, даже при оказании своевременной медицинской помощи.

Прошло не более 15 минут с того момента, как шасси «Геркулеса» первой волны десанта коснулись взлетно-посадочной полосы Энтеббе. Свою часть операции бойцы «Сайерет Маткаль» выполнили с минимальными потерями. Во время планирования операции рассчитывали, при самом благоприятном развитии событий, на потерю трети личного состава спецназа Генштаба и примерно такое же процентное соотношение числа погибших заложников. Вместе с тем об окончательных результатах еще было слишком рано судить. Пока вся территория аэропорта Энтеббе не была очищена от угандийских солдат, освобожденные заложники и «Сайерет Маткаль» не могли отойти к ожидавшим их самолетам. Покинув старый пассажирский терминал, они тут же оказывались на совершенно открытой простреливаемой площадке. С каждой минутой шансы вернуться домой уменьшались в геометрической прогрессии. Время бежало неумолимо. Если бы десант второй волны не успел бы зачистить территорию аэропорта за отведенный на операцию час, территорию Энтеббе непременно окружили бы стягивающиеся в этот район крупные силы угандийской армии, включая танки и минометную артиллерию.

На территории аэропорта царил сущий ад. Наверняка угандийской армии за все время ее существования не приходилось испытывать подобного кошмара. Через 7 минут после высадки «Сайерет Маткаль» и группы прикрытия на взлетно-посадочной полосе Энтеббе приземлились три «Геркулеса» второй волны десанта, включавшей в себя отдельное спецподразделение под командованием майора Шауля Муфаза, спецназ 35-й воздушно-десантной бригады под командованием подполковника Матана Вильнаи, а также роту спецназа бригады «Голани» под командованием подполковника Ури Саги-Айзенберга. Бойцы спецназа 35-й бригады ВДВ сразу же несколькими точными выстрелами из ручного противотанкового гранатомета «Лау» уничтожили одну из контрольных вышек, где засели снайперы и пулеметчик. Разделившись на три автономные группы, каждая из которых имела строго определенное задание, вторая волна десанта погрузилась на бронетранспортеры и бронированные джипы с установленными на них безоткатными артиллерийскими орудиями и крупнокалиберными пулеметами.

Перед первой группой, которую возглавил майор Шауль Муфаз, была поставлена задача провести зачистку аэропорта и прилегающих к нему районов, разыскав и уничтожив рассыпавшихся по его территории угандийских солдат. Однако уже в первые минуты высадки произошла небольшая заминка, случившаяся по вине бойцов спецназа бригады «Голани» из первой волны десанта, обеспечивавших подсветку взлетно-посадочной полосы. Поскольку они должны были охватить участок в 600 метров, им не хватило времени, чтобы вернуться на исходные позиции до прибытия трех «Геркулесов», таким образом, они оказались на линии огня. Растянувшись широкой бронецепью, первая автономная группа стала проводить методичную зачистку территории аэропорта, уничтожая на своем пути все, что подавало признаки жизни. Обогнув новый пассажирский терминал и горящую контрольную вышку, от пламени которой на огромном участке аэропорта стало светло как днем, бойцы майора Шауля Муфаза неожиданно столкнулись с большим отрядом угандийских солдат. Увидев бронетранспортеры и бронированные джипы с израильскими шестиконечными звездами на бортах, угандийцы в дикой панике стали разбегаться, беспорядочно мечась в разные стороны. Высадка израильтян стала для них такой неожиданностью, что никто из них даже не думал о том, чтобы попытаться оказать сопротивление. Основная часть угандийского отряда упала на колени и, размахивая руками над головой, стала просить пощады. Израильтяне не щадили никого, расстреливая угандийцев прямой наводкой из тяжелых пулеметов или попросту наматывая их на гусеницы бронетранспортеров.

В то же время вторая группа, в которую вошли спецназовцы бригады «Голани» под командованием подполковника Ури Саги-Айзенберга, вышла к месту стоянки боевых самолетов. Первоначальный план предусматривал закладку под фюзеляжи «МиГов» мин замедленного действия, рассчитанных на взрыв только после того, как все четыре «Геркулеса» с десантом и заложниками покинут Уганду. Однако на территории аэропорта Энтеббе оказались только учебные машины, без боевого комплекта на борту, и подполковник Саги-Айзенберг принял решение сразу уничтожить все «МиГи», не дожидаясь начала эвакуации. В течение четверти часа угандийский диктатор лишился более десятка истребителей.

Третья группа, состоявшая из спецназа 35-й воздушно-десантной бригады подполковника Матана Вильнаи, должна была взять под свой контроль здание нового пассажирского терминала. Выполнение задачи затруднялось тем, что в новом корпусе могли находиться гражданские лица, на чей счет были даны однозначные инструкции. Ни при каких обстоятельствах ни один из пассажиров не должен был пострадать, иначе вся антитеррористическая операция могла бы привести к крайне негативному международному резонансу. Отряд десантников окружил здание и ворвался внутрь. На этот раз угандийские солдаты оказали яростное сопротивление. Бой в новом пассажирском терминале длился не более четверти часа. Угандийцы были в буквальном смысле смяты, однако во время перестрелки один из десантников получил тяжелое пулевое ранение в голову и впоследствии остался на всю жизнь прикованным к постели.

Взяв под свой контроль большую часть аэропорта Энтеббе, бригадный генерал Дан Шомрон отдал приказ к началу эвакуации. Первыми следовало вывести заложников и «Сайерет Маткаль». Однако во время отхода неожиданно возникло серьезное осложнение. Налет «Сайерет Маткаль» прошел настолько стремительно, что у бойцов просто не было времени, чтобы ввязываться в перестрелку с угандийцами, находившимися в ближайшей периферии здания. Угандийский снайпер, который смертельно ранил подполковника Нетаньяху, продолжал контролировать стоянку перед старым пассажирским терминалом, засев на контрольной вышке. Пришлось по рации срочно вызвать один из бронированных джипов подполковника Матана Вильнаи, выстрелом безоткатного артиллерийского орудия которого была уничтожена контрольная вышка, вместе с засевшим на ней угандийским снайпером.

Эвакуация прошла без единой задержки, так же быстро, как и высадка десанта. В 23:59 Энтеббе покинул первый самолет, увозя на борту бывших израильских и французских заложников. Спустя 41 минуту, ровно в 00:40, последние три «Геркулеса» поднялись в воздух, оставив за собой пылающий аэропорт с разбросанными по его территории трупами солдат Иди Амина. Кроме освобожденных заложников, десантники забрали с собой в Израиль трех палестинских террористов из организации НФОП, входивших в боевое крыло Вади Хаддада.

За день до вылета в Центральную Африку бригадный генерал Дан Шомрон заверил членов правительства, что на всю антитеррористическую операцию в Энтеббе потребуется 58 минут. Сложно сейчас судить о том, на чем основывались расчеты командующего ВДВ Израиля, однако с момента высадки первой волны десанта до взлета самолета с освобожденными заложниками прошло… ровно 58 минут.

Во время антитеррористической операции семеро израильтян получили ранения и двое погибли – командир «Сайерет Маткаль» Йонатан (Йони) Нетаньяху и один заложник, ошибочно принятый спецназом за палестинского террориста. Однако спустя несколько дней выяснилось, что среди израильтян была еще одна жертва. Пожилая израильская заложница по имени Дора Блох неожиданно почувствовала себя плохо, и накануне антитеррористической операции ее госпитализировали в больницу города Кампала. После того как Иди Амин Дада Уме узнал о ночном налете израильтян, он в бессильной злобе собственноручно ее задушил.

Только по дороге домой, после того как самолеты совершили дозаправку в кенийском аэропорту Найроби, десантники в полной мере осознали то, что они сделали. Во время антитеррористической операции «Шаровая молния» спецназовцы проявили все то самое лучшее, что было накоплено Израилем за десять лет борьбы с терроризмом.

Антитеррористическая операция в Энтеббе оказала огромное положительное психологическое воздействие на все израильское общество, которое вновь обрело веру в армию и свое государство, пошатнувшуюся после серьезных просчетов, предшествовавших войне Судного дня 1973 года. Возвращение заложников превратилось в настоящий национальный праздник, в предмет гордости нескольких поколений израильтян.