5.

Утром мне было плохо.

Болели плечи, руки, спина, ноги.

Почему ноги? Не знаю, я что, похож на врача?

Некоторое время я просто лежал и стонал. Вломись сейчас ко мне джареги, им не пришлось бы долго со мной возиться. Наверное, я бы даже не возражал.

Наконец я застонал, шевельнулся, застонал, сел, застонал, свесил ноги на пол, застонал.

«Если я заподозрю, что ты хотя бы вознамерился повеселиться, клянусь грудями и пятками Вирры, Лойош, я…»

«Даже не помышлял о подобном, босс.»

Надеть сапоги было испытанием мужественности; я едва его преодолел. Потом опять застонал. Наконец, двинулся к лестнице, а потом вниз по ступеням, медленно, одна за другой.

«Босс, и сколько ты так проковыляешь?»

«Сколько нужно будет.»

Возник Инче.

– Кофе?

– Бренди, – прохрипел я, – самое отвратительное, какое найдется.

Он удивился, но спорить не стал. Я взял чашку, залпом ее осушил и тряхнул головой.

– Так-то лучше. А вот теперь – кофе.

Я добрался до стола и сел.

Через час, допив кофе, я пришел к выводу, что все-таки могу двигаться. Мысленно перебрал тот запас колдовских принадлежностей, который имел при себе. Негусто, но сойдет; я сейчас был не в состоянии возвращаться в город и пытаться что-то купить. Первого же торговца, который косо на меня посмотрит, я прикончу. Или, что еще хуже, не сумею этого сделать.

Так, ладно. У меня есть то, что нужно, и я не сомневался в своих способностях создать нужное заклинание. Вопрос лишь: где зтим заняться? Не на постоялом дворе – мне ведь придется снять амулет, то есть дать джарегам шанс (небольшой, но реальный) определить район, в котором я нахожусь. Наводка непосредственно на постоялый двор, где я расположился, слишком упростит им жизнь. Пожалуй, я мог бы найти укрытие вне города, однако если меня будут окружать люди – не драгаэряне, – это само по себе послужит защитой.

Ненавижу, когда приходится так поступать. Будь он проклят, этот риск, эти волдыри, эта гадская боль…

Стоп.

Ни о каком колдовстве и речи не будет, если фантазировать, как я кромсаю кого-то на кусочки. Искусство включает в себя вызывание и направление эмоций, но эмоции должны соответствовать заклинанию, а мои нынешние, мягко говоря, не сочетались с исцелением.

Я вспомнил о былых приятных днях с Коти, что слегка погрузило меня в меланхолию – ладно, не очень слегка; и все равно, это послужило хорошим лекарством от ярости. Я думал обо всем, что пошло верно и неверно, и составлял глупейшие планы, как бы снова ее завоевать. Забавно: всегда в планах было «спасти ее», а ведь я чертовски хорошо знал, что именно в этом состояла одна из препон. Никому не нравится, когда его спасают. Хуже только… ну, в общем, когда так и не спасают.

Да, я играл с собственным разумом, пока, наконец, не ощутил себя готовым к Деланию, и тогда я уже знал, где оно будет проведено. Кстати, меня эта мысль позабавила. Несомненно, Лойош много чего сказал бы, и это еще забавнее.

«Что ты планируешь, босс?»

«Просто заклинание. Увидишь.»

Я встал и пошел – медленно, с мучениями, но все-таки уже увереннее; сперва к двери, потом по улице. Медленно.

«Лойош, мне больно.»

«Можем остановиться и сжевать кусочек сыра.»

«Заткнись.»

В конце концов я проковылял на другой конец города, к другому постоялому двору, и ввалился в конюшню. Конюх был на месте: парень лет двадцати с небольшим, тонкогубый, с запавшими глазами.

– Здравствуйте, сударь, чем могу… – начал он и, осекшись, уставился на собственную ладонь, в которую я как раз вложил три серебряные монеты. – Сударь?

Я указал на конюшню.

– Мне нужно это место примерно на час.

– Господин?

– Да?

– Конюшня?

Я кивнул.

– Вам нужно…

– Это место. Никого не впускай. В течение часа.

Он посмотрел на меня, наверняка готовый задать сразу тысячу вопросов, потом на монеты в ладони.

– Да, но лошади…

– Не пострадают. – Какой сознательный, ну-ну. – Я их пальцем не трону, даже приближаться не стану.

Он проникся истиной моих слов, а может, ощущением серебра в руке, а может, еще чем-то, и закивал:

– Да, сударь.

Я добавил четвертую монету.

– И нет никакой необходимости кого-либо ставить в известность.

– Разумеется, господин. Час, вы сказали?

– Да, час.

Он неуклюже поклонился, а я закрыл двери за собой и задвинул засов.

«Тут?»

«Почему нет?»

«Но как ты сможешь тут защитить себя?»

«Надеюсь, мне и не придется.»

«То есть ты полагаешься на меня?» – Он определенно волновался, а Ротса .

«Слушай, приятель, о чем в точности мы беспокоимся?»

«Что джареги тебя выследят.»

«Так. Они либо это уже сделали, и тогда волноваться поздно, или нет. Если нет, то возможно, им повезет и они это сделают, пока я буду колдовать, не имея на себе амулета. Если они выследят меня, что они сделают?»

«Ну… убьют тебя.»

«Для этого им придется прибыть в Бурз.»

«Ну да.»

«Ты знаешь хоть одного драгаэрянина, который достаточно хорошо помнит этот восточный городишко и способен телепортироваться сюда?»

«Нет, босс. А ты готов поставить свою жизнь на то, что какая-нибудь волшебница Левой Руки не разберется с этим?»

«Нет, но я поставлю свою жизнь на то, что если тут появится убийца, я буду готов. Я ведь собираюсь колдовать, а не спать. Я на открытом месте. Он никак не может появиться незаметно для меня.»

«А если он будет невидимкой?»

«Оглянись по сторонам.»

«Ну и?»

«Лошади, Лойош. Они его учуют. Наблюдай за лошадьми, пока я буду колдовать. Если лошади вдруг занервничают и начнут смотреть туда, где никого нет, я прерву колдовство и, ну, прикончу его.»

Тут я сделал себе мысленную пометку приготовить еще пыльцы Несиффы; у меня вся вышла, но Лойошу я этого не сообщил.

«Иногда я тебе просто удивляюсь, босс. Ладно, а что, если они тебя выследят, но не станут действовать немедленно?»

«Тогда им придется рыскать по улицам и первый же встречный заорет «эльфы в городе!», а я об этом несомненно узнаю.»

«Несомненно?»

«Морганти, Лойош. Это будет Морганти, меньшее Дом Джарега не удовлетворит. Нет ни единого шанса принести клинок Морганти в край, полный колдунов, и не поднять тут такую бучу, какой этот город еще не видал.»

«А иногда я даже уже и не удивляюсь.»

«Угу.»

«Ладно, действуй.»

«Спасибо за разрешение.»

Я прибрал разбросанную по земле солому: поджигать конюшню не входило в мои планы. Это привлекло бы ко мне нежелательное внимание и испортило ритуал, а кроме того, я же обещал, что лошади не пострадают.

Я запалил три свечи – две белых и одну черную, – потом снял амулет и аккуратно разделил его. Золотую половинку повесил обратно на шею, а черную положил в мешочек. Я сам его сделал: когда мешочек закрывался, камень с тем же успехом мог находиться за сотню миль.

Я выложил в ряд все необходимое: растения и склянку с кипяченой водой. Жаровни у меня не было, но сейчас она не нужна.

Я добавил в воду щепотку соли и сосредоточился на мерзких пузырчатых волдырях, я подумал, как будут ладони выглядеть без них, представил себе, как они исцеляются, заводя речитатив, поднимающийся из глубин моего тела; ноющие мышцы расслабляются преодолевая сопротивление оно ничего не значит я Талтош Владимир сила со мной и плоть моя покорна мне пока сердце качает кровь смешанную с солью в пальцы изнутри понимать работу тела ключ к познанию всех вещей внутри и беспрерывное гудение уши заполняет безмолвный призыв к месту которое здесь и не слышать его снова и снова стать частью собственных пальцев которые упираются в основания ладоней сжимаясь и разжимаясь быстрее и легче касаясь основания ладони исцеляясь и слышать и чувствовать и видеть и воспринимать заплесневевшую солому в конюшне в неверном свете свечей я закончил.

Я глубоко вздохнул и дрожащими руками извлек из мешочка половинку амулета, воссоединил его заново и снова повесил на шею.

«Ну, Лойош?»

«Не уверен, босс. Кажется, я что-то такое почувствовал, буквально на минутку, но не уверен. Очень тонко. Если там вообще что-то было, работал мастер.»

«Значит, ты его блокировал. Я ничего не почувствовал.»

«Я блокировал ТЕБЯ, босс, чтобы не испортить ритуал. Я не уверен, что я блокировал его. Не знаю, было ли там вообще что блокировать.»

«Хорошо. Даже если джареги нашли колдуна, не думаю, что он настолько хорош.»

Заклинание было несложным; убедить тело сделать то, что оно и так желает сделать – мало какое колдовство проходит проще. Пока я упаковал весь реквизит, ладони мои уже начали заживать, а общее состояние явно улучшилось. Я еще не был готов сражаться с кем-то, но если придется – уже, пожалуй, мог. Разумеется, ритуал не прошел без последствий, я устал и голова немного кружилась, но дело того стоило.

А самое замечательное, не появились никакие убийцы, желающие издырявить мою шкуру. Что бы я ни говорил Лойошу, прерывать колдовское заклинание отнюдь не легко. Пару раз мне пришлось творить колдовство посреди драки, так, как это делают волшебники. Никому не посоветую повторять подобное, и надеюсь, мне самому тоже не придется.

Выходя, я улыбнулся парню и добавил еще одну серебряную монету. Походка моя была нетвердой, но здоровье стало лучше.

«Ну и что теперь, босс?»

«Теперь я готов ко всему, что не потребует много двигаться или думать.»

«Ага, то бишь двигаться не нужно, а в остальном как обычно.»

«После того, как я это обмозгую, получишь.»

Возвращение обратно на постоялый двор показалось очень долгим и странным. Мир всегда выглядит иначе для того, кто только что истощил себя Деланием, неважно, великим или малым; порой эффект резко усиливается (не знаю, когда и почему) – углы размываются, люди смешиваются с фоном пейзажа. Блестящие поверхности сияют, непрозрачные – переливаются.

Иные колдуны верят, что в этом состоянии можно узреть истины, обычно сокрытые от глаз. Кое-кто из них посвящает себя Деланиям, или, вернее, их пост-эффектам, и раскрывает тайны столетий.

По мне, мозги просто устают и не могут нормально соображать.

А еще, возвращаясь, я нажил себе смертного недруга. Ему было лет шесть, и он бросал деревянным мячиком в стену дома, производя бодрое «бум-тук», «бум-тук», когда мячик ударял в стену, а потом в улицу. Он упустил мячик, и тот прокатился через улицу прямо передо мной, а потом плюхнулся в канаву и уплыл куда-то вниз. Лишь пройдя шагов двадцать, я осознал, что легко мог бы остановить мячик и бросить его обратно хозяину, а когда я подходил к «Колпаку», то понял, что малец все время смотрел мне вслед. Подумал, что стоит вернуться и попросить прощения, но складывать слова я сейчас был не в состоянии.

Странно, прогулка была долгой, а вот запаха города я совершенно не запомнил, что значит либо одно, либо другое.

Я отворил дверь и вошел. Хозяин как-то странно посмотрел на меня, но осознал я это лишь после того, как прошагал мимо него прямо к задней двери и начал взбираться по длинной, длинной, очень длинной лестнице к себе в комнату. Там я плюхнулся на кровать и уставился в потолок. Кровать была прекрасной, а потолок смотрелся весьма интересно, трещины и щербинки постоянно перемещались, а краска переливалась.

Нет, спать я не хотел, я просто устал разумом и телом. Это не одно и то же. Следующие час-другой напрочь выпали из моей памяти.

Подремать днем – признаться, не мое; я пробовал, еще когда был с Коти, которая в этом отношении очень похожа на кошку. Меня такое времяпровождение лишь вгоняло в сонное состояние. Но сейчас вышло иначе: когда я проснулся, мир больше не расплывался, а я чувствовал, что готов сделать следующий ход.

Я спустился в главный зал. Инче сообщил, что так поздно он кофе не подает, а я сообщил, что желаю выпить кофе.

Наконец кофе принесли.

Инче развернулся, и из ниоткуда возникла мысль: идиот, нельзя же подставлять спину врагу!

Я немного над этим поразмышлял. Подобные мысли, конечно, из ниоткуда не приходят, однако это не делает их заслуживающими доверия. Да, возможно, сработало мое подсознание, которое что-то такое в нем заметило. Вполне возможно также, всему виной моя паранойя, помноженная на неприятные взгляды и замечания, начиная с того, первого, когда он попытался выгнать Лойоша и Ротсу.

Это я к чему: мне Инче не нравился, но это само по себе не доказательство, что он работает против меня. С другой стороны, я уж точно не стану подставлять спину ЕМУ.

Когда он повернулся, разумеется, я уже на него не смотрел.

Итак, у нас есть Гильдия торговцев, и она совсем не похожа на гильдии, какие описывал Нойш-па. Нет, разумеется, дед порой ошибается, но одного этого уже достаточно для подозрений, что тут что-то не так.

И еще граф Саэкереш Веодрик, владелец земель и бумажной фабрики. В Империи вельможа, владеющий фабрикой – дело рядовое, однако для Востока, насколько я понимал, это необычно. Думаю, потому как здесь не так много фабрик любого сорта, но возможно, я и неправ. И все же, что у него с Гильдией? Сотрудничество? Соперничество? Перемирие, вооруженное или долговременное? Тут тоже не все так просто.

А еще – непонятный момент с «темным» и «светлым» колдовством. Чушь какая-то. Если здесь есть смысл, нужно его выяснить, а если нету – выяснить, почему все верят, будто он есть.

Как во все это вписывается мой дорогой Инче?

А еще Орбан. Он точно тут участвует, уверен.

И еще – Дом Джарега. Он, пожалуй, в местных раскладах никак не играет, но о нем никогда, никогда нельзя забывать, иначе последним, что я увижу в жизни, будет острие кинжала Морганти. Меня передернуло.

Кто-то жестоко расправился с семьей моей матери, и как минимум одна из сторон в этом виновна – или знала, кто виновен.

Так, ладно, вот все вопросы на сегодня. Попытка ответить на них, безусловно, породит новые вопросы, но по крайней мере было с чего начать.

Я сидел, пил кофе и планировал.

Ха.

Да, конечно, если знать все, что случилось потом, это выглядело забавно. Но так и есть: я планирую, словно все пойдет согласно моему плану, словно никто другой планов не составляет. Так ли уж важно, что я планировал? Возможно, если бы…

Если, если, если.

Если бы мир был таким, каким мне хотелось, а не таким, как он есть.

Бесполезно. Будь мир таким, каким мне хотелось, я был бы по-прежнему женат. И в первую очередь никогда не связался бы с джарегами, потому что не имел бы в том ни нужды, ни желания. Вместо этого я был бы… кем? Я – граф Сурке, расположился в особняке у озера, наслаждаюсь рыбалкой и охотой, обсуждаю с Коти новости моды с улицы Б'нари? Ну нет, такого я тоже не мог вообразить. Сказал ведь, бесполезно.

Когда подряжаешься кого-то убить, нужно выяснить о «клиенте» все возможное. Нет смысла выяснять, кем клиент мог бы оказаться или кем бы тебе хотелось его видеть. Займешься этим – получишь Премию Фискома, то есть, если кто не в курсе, твое имя будет добавлено в список, высеченный на массивной мраморной стеле у Звезды Палача.

Смотри на то, что есть. Не понимаешь – выясни. Иногда это становится лишь очередным приношением на алтарь богов тщетности, тех, которые отвечают за неурожай.

В общем, я сидел, пил кофе и планировал. Как если бы.

Лойош оставался настороже, я чувствовал, как он следит за дверью, а Ротса переминалась у меня на левом плече. Это меня не беспокоило: я работал. Обращая гнев в решительность, решительность в намерение, намерение в план. Я найду, кто за этим стоит, аккуратно и методично. Я вычислю, как добыть информацию у тех, кто ей располагает, и тогда в точности решу, кто заслуживает того, что я намерен с этой гадиной сотворить.

Час или два я провел так, разговаривая сам с собой, или, вернее, с Лойошем. Он не отвечал, просто мне лучше думается, когда я проговариваю мысль. Наконец, я заявил:

«Все. За дело.»

«Как скажешь.»

«Начнем с нашего друга Инче, потому как я не ожидаю получить от него ничего стоящего.»

«Меня радуют твои ожидания, босс. Так ты никогда не будешь разо…»

«А затем – Орбан, если мы его найдем.»

«Чего ты не ожидаешь.»

«Пожалуй, нет.»

«Замечательно.»

Я быстро проверил, как поживает мое тело после Делания. Волдыри исчезли, мышцы лишь немного ныли. Я поднялся, дал Инче несколько монет, и заявил:

– Мне нужен колдун.

– Там, ниже по улице, есть лавочка, где они берут свой инвентарь. Уверен, Юлио посоветует тебе кого-нибудь.

– Угу. А ты никого не знаешь?

Он развел руками. Я ему не поверил, но решил вернуться к этому позднее.

– Ладно. А не знаешь, как найти Орбана?

– Я его не видел.

Я молча ждал, потому что это заставляет людей нервничать, и наконец Инче добавил:

– Думаю, он появится, позже.

«Отлично, босс. Все как ожи…»

«Заткнись.»

– Хорошо. А где находится здание Гильдии?

Инче прищурился.

– Здание Гильдии?

Я молчал.

– Отсюда направо, потом ниже по улице футов двести. Двухэтажное светло-зеленое здание.

Я кивнул, вроде как поблагодарил, вернулся к столу и сел.

«Что, не идем, босс?»

«Завтра. Нужно отдохнуть, для разборок с этой Гильдией я должен быть в форме. У меня такое чувство, что она смахивает чуток на Империю, и чуток на Дом Джарега.»

«Чувство.»

«Ага. Раз больше ничего нет, работаем с этим. Кстати, посетить их с самого утра мне представляется правильным подходом.»

«Босс, у меня есть предложение, чем тебе заняться до этого времени.»

«И чем же?»

«Убраться так далеко от этой вонючей дыры, как только позволят твои ноги.»

«Нет,» – сказал я.

Составив планы, я расслабился и остаток дня практически не двигался. Вечером в зале опять было полно народу – в основном крестьяне, никаких женщин. Странно. Я наблюдал за ними, они игнорировали меня, а Орбан так и не пришел.

Следующий этап плана включал ранний отход ко сну, что я с блеском и совершил. Лойош даже поздравил меня с успехом. Паршивец.

Утром я выпил кофе и сжевал несколько булочек с маком – теплых, только из печки – с маслом и медом. Великолепно. За завтраком в зале я был один, Инче хлопотал по хозяйству где-то на заднем дворе, так что я ел медленно, планируя, как бы разобраться с Гильдией.

Объясняю: в тот момент я был почти уверен, что именно Гильдия вырезала семью Мерс. Я готов был изменить мнение, если на то будет причина, и вовсе не исключал графа либо любую другую личность или группу таковых, о которых я просто пока не осведомлен; так что моей уверенности не хватало для начала «работы». И все-таки я был уверен, что Гильдия либо всему виной, либо как-то в этом поучаствовала.

Трудно будет держать себя в руках, пока я добываю нужные сведения. Меня просто-таки переполняло желание подойти к старшине Гильдии и вогнать стилет ему под подбородок или в левый глаз, как получится. Меня трясло от предвкушения.

«Босс, слишком много и слишком быстро. Только вчера…»

«Знаю, Лойош. Я над этим работаю.»

Я велел себе успокоиться и отнестись к этому как к «работе». Нет, это не станет «работой», однако если я буду действовать как любитель, позволю чувствам вести себя – конец мой будет таким же, как у всех любителей. Да, возможно, я все равно приду к тому же, но не теперь. Сперва я разберусь со всем этим.

Когда я почувствовал, что готов, я встал, позаимствовал кувшин с водой, смыл с рук мед, глубоко вздохнул и вышел в вонь.

«Мы действительно идем в Гильдию, босс?»

«Да. Я не знаю, виновны они во всем этом или имеют свой интерес, но мне в любом случае нужно знать, с чем я столкнусь, и выбить из них толику сведений.»

Он вздохнул.

Стояло раннее утро, но Горнило пряталось за пеленой серых туч, и я чувствовал себя почти как дома. Я повернул направо. Здание было недалеко, прямо у поворота к пристани. Когда я вошел, закапал дождь.

Большой зал, четыре стола, где-то с дюжину официального вида персон сидели за ними и перебирали официального вида бумаги. Ни одной женщины. Интересно. На заднем плане – ведущая вверх лестница. Первой моей мыслью было – что-то слишком активная деятельность для Гильдии торговцев в столь невеликом городе. Впрочем, много ли я в этом смыслю?

Тип, что сидел за ближайшим к двери столом, поднял взгляд; молодой, серьезный, недокормленный, и судя по постной физиономии и одеревеневшему позвоночнику, вечно всем недовольный. Возможно, он просто не любил удовольствий. Надо бы познакомить его с той женщиной у пристани.

Он поинтересовался, не может ли он мне помочь. По-моему, ему было все равно. Захотелось переломать ему ноги, но тут всему виной мое дурное настроение.

– Чеур, – заявил я. – Я хочу видеть его.

Он открыл рот, замялся, оглядел меня, закрыл рот, помолчал. Я не умею читать мысли так, как это делает Деймар, но иногда и не нужно; бедняга пытался оценить мой статус для надлежащего обращения: «парень», «господин» или как-то еще. Ничего не получалось, выглядел я простолюдином, но при себе имел шпагу. Мне стало его немного жаль.

– Сударь, – наконец проговорил он, – если вы подождете, я узнаю, сможет ли…

– Оставьте, – прервал я. – Меня зовут Мерс Владимир, и вас тут слишком мало, чтобы помешать мне. Уверен, он наверху. Вы представите меня, или мне просто подняться?

Он с минуту пожевал губами. Наверное, одна из худших сторон моего характера в том, что мне нравится поступать так с бедными беззащитными ублюдками.

– Нет, – проговорил он, тихо, но спокойно. – Вас зовут Владимир Талтош, и к господину гильдейскому старшине вы войдете, когда он будет готов вас принять. Вашего визита ожидали. Я проверю, свободен ли он сейчас. Прошу меня извинить.

 

6.

Года три спустя, когда он поднимался по лестнице, Лойош спросил:

«Ну, босс, что теперь?»

Как лучше всего подкрепить уверенность подчиненных? Быстро принять решение в неожиданных обстоятельствах.

«Э…» – ответил я.

Вот и все, на что меня хватило. Вскоре парень спустился вниз и жестом пригласил меня подниматься, после чего сел обратно за стол и молча продолжил заниматься прежними делами. Я тоже промолчал. Уделали, ничего не попишешь.

Я, однако, отбросил плащ с левого бока, чтобы в случае чего шпага не запуталась в складках, а заодно проверил укрытые там сюрпризы.

Весь второй этаж состоял из одного обширного помещения, с высоким сводом и, так сказать, своеобразным декором, висящим на стенах. Пучок овощей, пара башмаков, шляпа, рубашка, ковш, молоток, бутылка вина, и еще масса всякого. Я не сразу сообразил, что это обозначало некоторых, а может, всех членов Гильдии. Старомодно, как всякая банальность определенного возраста.

Чеур оказался дородным, мощного сложения человеком с остатками черных кудрей, аккуратной бородкой и темными глазами. При моем приближении он встал, слегка поклонился и снова сел, указав мне на один из стульев, стоящих перед письменным столом.

Собственный письменный стол – не просто стол, как у клерков внизу, – один из признаков власти. Я не шучу, я помню, что ощущал, когда впервые устроился за своим собственным.

Я сел.

– Господин Талтош, – проговорил он. – Меня предупредили, что вы зайдете.

– Если не возражаете, я предпочитаю называть себя Мерс.

– Хорошо.

– А не сообщите ли, кто вас предупредил?

– Простите, не могу.

Ну да. Разговор складывался совсем не так, как я планировал. Неправильное начало, и никакого запугивания не получится.

– Жаль, – сказал я. – Понимаете, у меня есть враги. И есть друзья. Я неуютно себя чувствую, не зная, враг или друг предупредил вас.

– Это был друг.

Точно. Вот только у меня не было друзей, которые знали, куда я ушел.

– А будь это враг, вы бы сказали мне?

– Я понимаю, о чем вы, – проговорил Чеур, – и тем не менее…

– Ну да. Ладно, раз это был друг, я полагаю, он также попросил вас помогать мне?

Он нахмурился.

– Вовсе нет.

– Ага.

Чеуру стало неуютно. Уже лучше.

– Что, собственно говоря, вам нужно?

– Я прибыл сюда, разыскивая свою семью. Родню моей матери.

– Да, – сказал он. – Мне очень жаль, что так случилось.

(В фенарианском языке есть разница между «мне жаль, что вам причинили вред» и «разделяю с вами ваше горе». Он использовал последнюю формулировку, на что я промычал традиционное согласие.)

– Я собираюсь выяснить, кто это сделал, – заявил я.

Чеур поднял бровь.

– А потом?

Я склонил голову.

– О, потом я, разумеется, предам виновников в руки соответствующих властей.

Теперь была его очередь мычать.

– В Бурзе «соответствующие власти» – это я.

– Таков закон? – спросил я. – Или просто положение вещей?

– А какая разница?

– Отдаю вам должное, вы откровенный сукин сын.

Он расхохотался, запрокинув голову, живот его затрясся. По-моему, я не сказал ничего такого уж смешного.

– Да, господин, если хотите, Мерс, я откровенный сукин сын. А потому скажу откровенно: мне нравится положение вещей в моем городе, и если вы попытаетесь в него вмешаться, мы больше не будем друзьями.

– Ну, об этом я уже догадался, – заметил я.

– Итак, что вы собираетесь делать?

– Для начала предположим, что вы ничего не делали с семьей Мерс, потому что будь это вы, вы бы мне не сказали. Итак, если не вы, то кто?

– Не могу вам сказать, – проговорил он.

Я потер подбородок.

– Знаете, если вы попытаетесь вмешаться, чтобы я не выяснил то, что хочу выяснить, тогда мы больше не будем друзьями.

– Это угроза?

– Не уверен. Скорее намек на нее. А насколько подобная угроза для вас значима?

– Ни капли, – ответил он.

Я смерил его Особым Джареговским Взглядом Номер Шесть, приглушил голос и сообщил:

– В таком случае, полагаю, можете не обращать на нее внимания.

И с удовлетворением отметил, что его проняло.

Я поднялся, не дожидаясь, пока Чеур объявит о завершении разговора.

– Буду признателен, если мое имя не обретет дальнейшей известности.

– Не обретет, – заверил меня он. – Его знаем Шанди и я, а он не болтлив.

Я кивнул, развернулся и прошел через всю комнату к лестнице, а потом вниз и наружу. Шанди на меня даже не посмотрел.

На улице еще капало, но не слишком. В «Колпак» я вернулся скорее отсыревшим, чем промокшим.

«Босс, надеюсь, я не очень назойливо об этом напоминаю, но нам нужно убираться. Немедленно. В смысле, не останавливаясь. Выбери направление и шагай.»

«Да, знаю.»

«Босс, они знают, кто ты.»

«Да.»

«Этот гад может разбогатеть, просто шепнув кое-кому словечко.»

«Да. Но, Лойош, почему он до сих пор этого не сделал? Почему я все еще дышу?»

«Босс, давай поболтаем об этом после того, как уберемся из города, а? Я слишком стар, чтобы учиться самостоятельно промышлять дичь.»

«Ты питаешься не дичью, а падалью.»

«Босс…»

«Я хоть раз проходил мимо чего-то столь странного, не выяснив, что там происходит?»

«Нет, но сейчас в самый раз изменить своим привычкам.»

«Я рассмотрю это предложение.»

В ответ пришли невербализуемые мысли, вероятно, джареговский эквивалент ругани.

Я отряхнул одежду от дождя, затем по-собачьи встряхнул головой.

«Спасибо за душ, босс.»

«А раньше ты был сухой?»

Я заказал выпивку и сел.

«Лойош, как, черт подери, они узнали мое имя?»

«А ты не понял?»

«Ты вычислил?!»

«Само собой!»

«Сдаюсь. Как?»

«Когда ты снял амулет и колдовал, босс. Помнишь, я что-то почуял?»

Теперь была моя очередь ругаться.

«Вынули прямо у меня из мозгов.»

«Вопрос только, кто.»

«Кто же еще? Это не Дом Джарега. Знай они, что я тут, послали бы кого-то меня пришить. Вопрос закрыт.»

«Ну ладно.»

«Это сам Чеур.»

«Босс, сам себе он сказать не мог. Это кто-то еще.»

«Извини, приятель, но я не могу перебирать всех, что мог шепнуть словечко Чеуру. Я пытаюсь вычислить всех игроков в этой катавасии.»

«А. Ну, удачи.»

«У нас есть Орбан, который то ли слишком желает помочь, то ли наоборот.»

«Точно.»

«У нас есть колдуны. Наверняка есть ковен. Колдуны могут работать на себя, как ковен. Если даже и нет, один из них совершил Делание, так что они могут знать. И еще имеется возничий, единственный из всех, кто действительно мне помог; это подозрительно.»

«Э… ладно.»

«И еще граф Саэкереш, каким бы он ни был. Я упустил кого-нибудь?»

«Ясное дело. Весь прочий город. И все и каждый – знают!»

«Мысль понятна, Лойош, но давай держаться в пределах здравого смысла.»

«Мы давно уже их преступили, босс.»

«Лойош…»

«Ладно. Хозяин?»

«Да. Хозяин. Все хорошо слышит, и знает, что я задаю вопросы.»

«Босс, может, мы уберемся отсюда?»

«Нет.»

Послышался псионический вздох, а я продолжил выкладки.

«О чем ты думаешь, босс? О том, как мы с тобой вламываемся к графу и пытаемся его запугать? Может сработать не хуже, чем…»

«Заткнись.»

Терпеть не могу, когда он прав.

Ладно, если я хочу это сделать, можно с тем же успехом сделать так, как принято. Я подошел к Инче:

«Да, знаю.»

«Босс, они знают, кто ты.»

«Да.»

«Этот гад может разбогатеть, просто шепнув кое-кому словечко.»

«Да. Но, Лойош, почему он до сих пор этого не сделал? Почему я все еще дышу?»

«Босс, давай поболтаем об этом после того, как уберемся из города, а? Я слишком стар, чтобы учиться самостоятельно промышлять дичь.»

«Ты питаешься не дичью, а падалью.»

«Босс…»

«Я хоть раз проходил мимо чего-то столь странного, не выяснив, что там происходит?»

«Нет, но сейчас в самый раз изменить своим привычкам.»

«Я рассмотрю это предложение.»

В ответ пришли невербализуемые мысли, вероятно, джареговский эквивалент ругани.

Я отряхнул одежду от дождя, затем по-собачьи встряхнул головой.

«Спасибо за душ, босс.»

«А раньше ты был сухой?»

Я заказал выпивку и сел.

«Лойош, как, черт подери, они узнали мое имя?»

«А ты не понял?»

«Ты вычислил?!»

«Само собой!»

«Сдаюсь. Как?»

«Когда ты снял амулет и колдовал, босс. Помнишь, я что-то почуял?»

Теперь была моя очередь ругаться.

«Вынули прямо у меня из мозгов.»

«Вопрос только, кто.»

«Кто же еще? Это не Дом Джарега. Знай они, что я тут, послали бы кого-то меня пришить. Вопрос закрыт.»

«Ну ладно.»

«Это сам Чеур.»

«Босс, сам себе он сказать не мог. Это кто-то еще.»

«Извини, приятель, но я не могу перебирать всех, что мог шепнуть словечко Чеуру. Я пытаюсь вычислить всех игроков в этой катавасии.»

«А. Ну, удачи.»

«У нас есть Орбан, который то ли слишком желает помочь, то ли наоборот.»

«Точно.»

«У нас есть колдуны. Наверняка есть ковен. Колдуны могут работать на себя, как ковен. Если даже и нет, один из них совершил Делание, так что они могут знать. И еще имеется возничий, единственный из всех, кто действительно мне помог; это подозрительно.»

«Э… ладно.»

«И еще граф Саэкереш, каким бы он ни был. Я упустил кого-нибудь?»

«Ясное дело. Весь прочий город. И все и каждый – знают!»

«Мысль понятна, Лойош, но давай держаться в пределах здравого смысла.»

«Мы давно уже их преступили, босс.»

«Лойош…»

«Ладно. Хозяин?»

«Да. Хозяин. Все хорошо слышит, и знает, что я задаю вопросы.»

«Босс, может, мы уберемся отсюда?»

«Нет.»

Послышался псионический вздох, а я продолжил выкладки.

«О чем ты думаешь, босс? О том, как мы с тобой вламываемся к графу и пытаемся его запугать? Может сработать не хуже, чем…»

«Заткнись.»

Терпеть не могу, когда он прав.

Ладно, если я хочу это сделать, можно с тем же успехом сделать так, как принято. Я подошел к Инче:

– Можно найти кого-нибудь доставить послание графу Саэкерешу?

Он взглянул на меня в упор, понял, что это было ошибкой, и стал мыть чашку, которая совершенно в этом не нуждалась. А потом сказал:

– Хорошо. Что за послание?

– Есть бумага и чернила?

Он кивнул, вытер руки и скрылся в комнатушке за стойкой, откуда принес искомое. Я набросал несколько слов и отдал ему, не запечатывая.

– Это срочно?

– Сегодня вполне сгодится.

– Я прослежу, чтобы доставили сегодня.

Я передал Инче еще несколько звонких штуковин, которые так подогревают интерес торговцев, и снова устроился за столом. Вдруг заявится Орбан. Или Лойош наконец успокоится.

Нет и нет.

Позже я взял миску гуляша из баранины. Иногда меня затягивает рутина и я неделями ем одно и то же. Когда-то я привык к подобному. Наверное, просто было лень. Коти избавила меня от этой привычки – для нее мне нравилось экспериментировать с кухней, – но сейчас я возвращался к прежнему образу. Впрочем, здешний гуляш и сам по себе был превосходным, да и хлеб тоже; испечь такой, чтобы сочетался с гуляшом – особое искусство.

Нет и нет.

Народ потихоньку заполнял заведение, и я переместился за столик у задней стены. На меня косились чаще, чем раньше. Не знаю, что за слухи начали расходиться, но определенно начали. В том-то и состояла проблема: я не знал. Наверное, меня разбаловало то, что рядом постоянно был Крейгар, и шпионская сеть Морролана (он никогда не употреблял этого термина, наверное, считая его безвкусицей – но что поделаешь, именно этим его сеть и была), и Киера с ее почти беспредельными знаниями о тайнах преступного мира. Если я хотел выяснить, что происходит, мне всего лишь надо было решить, у кого в первую очередь спросить, и я тут же получал ответ.

А здесь я блуждал в потемках и не имел света.

Коти посоветовала бы мне четко понять, чего я хочу достичь, а потом с ее помощью я разбил бы целое на части, и…

Мне до одури захотелось хлебнуть чего-нибудь крепкого. Но напиваться сейчас было бы глупо, а кроме того, банально. А банальность ведет к старомодности. Я ограничился тем, что пальцем чертил на столешнице круг за кругом, используя вместо чернил влагу со стенок стакана. Что-то я в последнее время увлекаюсь подобными кругами. Странно. С другой стороны, не очень-то странно.

Через несколько часов одна из подавальщиц коснулась моего плеча и указала на хозяина, который пытался привлечь мое внимание. Я подошел к нему, он передал мне письмо. Я кивнул и вернулся за стол, где намеревался его прочесть. Пришлось передвинуть стул, чтобы ближайшая лампа освещала письмо, а не мою спину.

Я сломал печать и развернул плотный свиток. Хорошая бумага. Наверное, местная.

«Господин Мерс, – значилось там, – Его Сиятельство прежде всего желает выразить Вам свое Соболезнование касаемо понесенной Вами утраты, и заверить Вас, что предпринимаются все шаги, дабы предать злоумышленников справедливому суду. К сожалению, состояние здоровья Его Сиятельства в настоящее время исключает нанесение визитов, однако же он остается в неизменном к Вам благорасполажении. Ваш Слуга, Таче Лойош, Письмоводитель.»

«Ух ты, его зовут так же, как меня,» – заметил Лойош.

«Наверное, летает он похуже,» – успокоил его я.

Я аккуратно сложил послание и спрятал во внутренний карман плаща. И немного подумал. Удивлен я не был, никто не ожидал, что граф будет прыгать от радости и непременно захочет меня повидать. На этот счет я заготовил план – давным-давно, вчера вечером, – но с тех пор все пошло наперекосяк.

«И что, босс, ты все равно намерен с ним встретиться?»

«Ты чертовски хорошо знаешь, что да.»

«Ага. Босс, ты нарываешься?»

«Это риторический вопрос?»

«Ну.»

Я поразмыслил.»

«Наверное, нет.»

«Тогда ладно.»

Народ все прибывал и прибывал, мокрый и продрогший. Мне не хотелось выходить, не хотелось, чтобы в чужих взглядах было что-то помимо вежливого дружелюбия. Когда-то я придумал себе Фенарио – идеальный край, где живут счастливые, улыбающиеся люди, готовые встретить меня как блудного брата. Реальность удручала. Настолько, что хотелось перебить конечности первому встречному.

Орбана по-прежнему не видать. По-моему, он меня избегает. Подозрительно? О да. Но клянусь Священным Слизистым Следом Барлана, что в нынешней истории не подозрительно? Все, что кто-либо сделал или не сделал, сказал или не сказал, может служить знаком, что меня хотят прикончить.

Да, конечно, в каком-то смысле я так почти всегда и жил. Разница в том, что я знал игру и правила.

Великолепно, Влад, и кто же нарушил правила?

Коти. Это она ввязалась в дела, до которых нам совершенно не должно быть дела.

Ну да, но это я расплевался со всем Домом Джарега. О чем я вообще думал? О геройском спасении собственной задницы. А может, я просто придумывал повод сойти с корабля, не желая унижаться, сажая его на рифы.

Ладно, Влад, успокойся. Это тебя никуда не приведет. Глубоко вздохни, закажи еще винца, и, черт подери, сосредоточься. У тебя возникла проблема. Не первая в твоей жизни. И, если ты не будешь идиотом, не последняя. Так что взгляни на нее, проанализируй, подойди к ней так же, как к остальным.

Проклятье.

Тот, кто пытается наставить себя на путь истинный, явно зашел слишком далеко для выслушивания наставлений. Я, по крайней мере, зашел.

Я вроде бы решил не напиваться, но в упор не помнил, почему. Так что я подозвал подавальщицу и заказал хорошего бренди. Она принесла бутылку «Веерагкашера», вполне подходяще. Во всяком случае, после третьего стакана мне уже было начхать.

Лойош доложил, что до постели я добрался сам. А еще доложил, что я не осилил бутылку и наполовину. Унизительно.

Порой мы получаем больше, чем заслужили. Наутро я проснулся вполне свежим. Спустился в зал, набрал из бака горячей воды и какое-то время наводил на себя полный парад. Затем постоял у окна, чуть сбоку, глядя на улицу. Там было еще сумеречно и сыро, но уже не капало. Через пару минут появилось Горнило, и мокрые улицы заискрились. Можно было бы счесть сие знамением, мол, явилось Горнило, дабы пролить свет на вещный мир – вот только Горнило делало это и для моих врагов.

В общем, оно обещало кому-то что-то хорошее. Знамения всегда правдивы, только дайте им возможность это доказать.

Я еще несколько минут созерцал облака пара, поднимающиеся над улицей, а потом пошел заказать чашечку кофе. С должным количеством меда и жирных сливок это даже можно было пить, однако я поклялся, что однажды вернусь, куплю пресс для клявы и научу хозяина им пользоваться. Либо прикончу его.

Ладно. Я знал, что мне делать, и даже придумал, как – эта часть исходного плана осталась без изменений. Я вернулся в комнату и оделся так изысканно, как позволял мой нынешний гардероб; бывало и получше, и хватит об этом. Я достал имперскую печать, презентованную мне Ее Величеством за то, что в должный момент я оказался идиотом – долгая история, – и завернул в кусок алого шелка, который затем запечатал с помощью воска и кольца-печатки (это уже мне досталось от деда). Получился пакет размером с ладонь, который я укрыл в кармане плаща, потом спустился и продолжил неблагодарный процесс пробуждения.

В конце концов кофе победил и мои мозги начали функционировать в присущей им манере. Я спросил у Инче, где находится графский особняк; меня одарили мычанием и подозрительным взглядом, но все же сообщили местоположение. Миль десять за городом. Либо я весь день потрачу, шагая туда и обратно, либо…

Я вздохнул и спросил, нельзя ли где-нибудь взять напрокат лошадь. Безусловно, прямо здесь, у заднего двора есть коновязь, а мальчишка-конюший за медяк поможет подобрать нужную. Сколько? Ладно.

«Хорош смеяться, Лойош.»

«Босс, иногда ты просишь о невозможном.»

Боль совершенно прошла, так что вполне можно заработать новую. Я вернулся за столик, прикончил кофе, а затем зашагал к задней двери, к коновязи. Так иные шли к Звезде Палача.

«Мальчишка-конюший» был чуть постарше меня, лысеющий, рослый, с пронзительными черными глазами и довольно толстый. Мне даже стало жаль коняшек. Когда он снимал развешенный инвентарь, я оценил объем его бицепсов. Вероятно, в его обязанности входило также подковывать лошадей.

Болтуном он не был, просто хмыкнул, когда я объяснил, что мне нужна лошадь, которая позволит мне остаться сверху и не поставит меня в неудобное положение. Он вывел упитанную лошадку той масти, которую, кажется, зовут «гнедой». Мне она казалась просто коричневой. Вот почему бы просто так и не назвать, а?

Он подвел лошадь ко мне, помог вставить ногу в стремя, затем обошел с другой стороны и утвердил на место вторую ногу.

– Ее зовут Марси, – сказал он.

– Хорошо.

Марси оставалась ко всему этому безучастной, что меня порадовало. Я чувствовал себя очень, очень высоким. Слишком высоко. Все, что так поднимается, непременно упадет.

Я потрусил в указанном направлении, стараясь не стучать зубами. Марси, да будет она благословенна во веки веков, шагала заметно быстрее меня, а значит, не нужно пускаться в рысь, кентер, галоп или карьер. Я поклялся по возвращении оставить конюху хорошие чаевые за то, что он не сыграл со мной одну из столь популярных шуточек.

Стало заметно теплее. Я снял плащ и сложил на крупе Марси – сидя верхом, это куда сложнее. Но благодаря заботливому конюху, доброму нраву Марси и указаниям Инче, чувствовал я себя вполне пристойно. Впереди показался двойной ряд деревьев, описанный мне как въезд в особняк. До самого особняка оставался еще немалый кусок дороги, где меня увидели несколько садовников, которые словно сомневались, нужно ли кланяться. Наверное, дело в лошади. На сотню миль окрест я, пожалуй, единственный, кто не считал себя экспертом в чистокровных скакунах; вероятно, так же посмотрели бы на Морролана, который едет на Бал Дня Вознесения, избрав для этого воз с сеном.

Ничего, Марси, я тебя все равно люблю.

Кто-то вроде грума, облаченный в сияющие пуговицы, вытянулся возле выхода из старинного серокаменного особняка. Точно у низкой лестницы, что вела к двум белым колоннам, обрамлявшим двери из красного дерева. У каждого из столбов на манер декорации стоял стражник; облаченные в красное и зеленое, с металлическими шляпами, у каждого в руках нечто вроде топора на рукояти длиннее человеческого роста. Вроде и не самое практичное оружие, но с другой стороны, не хотел бы я, чтобы меня подобным рубанули.

Взгляды их скрестились на мне. Они не двинулись, но внимание на меня определенно переключили. У одного были самые впечатляющие усищи, какие я только видел, громадные, грозно торчащие в стороны, изгибающиеся вверх – благодаря особому клейкому воску, таким торговали в Южной Адриланке. Никогда им не пользовался. У второго из-под жестяной шляпы выбивались рыжие волосы; наверное, он не был коренным фенарианцем.

Я справился бы с обоими, если понадобится. И хватит о них.

При моем приближении грум подался навстречу, нахмурился и замялся. Я же просто спрыгнул – слава Вирре, я провернул этот трюк с должной грацией, и не потерял равновесие, держа центр тяжести пониже. Так меня учил дед на уроках фехтования. Не думаю, что я выглядел неуклюжим. Я снял плащ с крупа Марси и бросил поводья груму, пока он не решил, что он тут совсем не для этого. Плащ я забросил через плечо. Да, я могу делать это картинно, немало поупражнялся, и нет, я не хвастаюсь.

Я проговорил:

– Барон Владимир Мерс с визитом к его сиятельству. Присмотрите за лошадью, пока меня не представят.

Почему бы не взять к новому имени и новый титул?

Грум на мгновение замялся, потом поклонился:

– Да, господин.

Я подождал, пока он уводил лошадь, смотря так, словно не был уверен, знает ли он свое дело. На самом деле я просто не хотел идти прямо сейчас, ноги еще дрожали. Стражники наблюдали за мной, смотря куда-то в сторону. Знаю такой фокус, понятия не имею, обманули ли их мои ужимки с грумом. Наверное, нет.

Грум увел Марси куда-то прочь, а я собрался с силами и преодолел три ступени. Когда лезешь по ним вверх, они почему-то выше, чем когда смотришь с седла. У дверей я на мгновение остановился, потом дернул за шнур. Внутри прозвучал звонок, и вскоре дверь распахнулась.

Дворецкий – таковым он, по мне, выглядел, и таковым был – оказался типичнейшим представителем породы. С него бы картинки писать: высокий, идеального сложения, чисто выбритое лицо, благородная седина. Он отвесил мне вежливый, вопросительно-безмолвный поклон.

– Барон Владимир Мерс с визитом к его сиятельству, – повторил я.

– У вас есть визитная карточка, господин?

– Нет.

Лицо его ничего не выражало.

– Могу я сообщить его сиятельству цель вашего визита?

– Передайте ему вот это, – я достал алую упаковку и отдал ему.

– Хорошо, господин. – Он еще раз поклонился и скрылся внутри.

Через десять минут он вернулся и передал мне пакет; печать была сломана. Я взял его и, не разворачивая, вернул в карман плащ.

Дворецкий кашлянул и сказал:

– Граф примет вас немедленно.

 

7.

Он развернулся и повел меня внутрь особняка. Я следовал за ним, стараясь не кривить губы.

Особняк просто кричал о достатке: высокие и широкие коридоры; зал с портретами, вероятно, предков; мебель прочная, элегантная, и не без вкуса. Не хочешь, а зауважаешь. По пути я видел еще четырех стражников, которые сражались главным образом со скукой. Очень похожи на тех, что снаружи, но без металлических шляп. Наверное, для собственной безопасности: когда никого нет, можно опереться о стенку, не рискуя ее поцарапать.

Двойной лестничный пролет и галерея над главным залом, панели белого дерева, перила из полированной древесины на три тона темнее. Два стражника у дверей, обменявщись взглядами с дворецким, резко скрестили свои громадные топоры, преграждая вход. Ротса от резкого движения подпрыгнула у меня на плече, а Лойош забеспокоился. Я тоже. Но пока беспокойство не стало чрезмерным, стражники снова вернули топоры в прежнее положение, и вход открылся. Дворецкий тут же сделал шаг вперед и сказал…

Как бы это получше передать? Нечто очень глупое и в рифму, толком и не переведешь. Самое большее, на что я способен, это «Барон Владимир Мерс, склоняя колено, умоляет господина графа принять…», но речь была гораздо длиннее и глупее. По-фенариански рифмуется практически все, так что возможно, что это было случайным совпадением, но я так не думаю. Наверное, я бы расхохотался, не случись все столь неожиданно.

Граф находился в помещении, которое, несомненно, именовал «кабинетом». Старый, очень старый человек, крупного сложения, хотя с годами несколько усох. Руки, сложенные на столе, покрывали морщины, вены вздулись. Глаза были мутными, а нос изрядно красным. Волосы и остатки усов совершенно седые. Кожа, как и у меня, смугловатая, но с нездоровым отливом. На нем было нечто вроде красной мантии поверх чего-то синего и вельветового, так что он выглядел еще крупнее и еще болезненнее. Мантия расшита прихотливыми завитками, вероятно, знаменующими генеалогическое древо или нечто вроде того.

Таковы был первый из встреченных мной представителей благородного сословия моей родины. Не скажу, что я пришел в восторг.

Голос у графа, однако, оказался сильным.

– Барон Мерс. Простите, что я не встаю.

– Господин граф, – низко поклонился я. – Благодарю вас от имени Ее Величества за то, что приняли меня.

– Прошу вас, садитесь. Да, конечно. Вина? Бренди?

– Вино будет в самый раз.

Граф звякнул в колокольчик, стоявший тут же на столе. Появился дворецкий и получил указание принести бокал вина и рюмку чего-то по имени «барпарлот». Он вышел и быстро вернулся – наверное, все это уже было тут, наготове.

– Итак, – сказал граф, подняв свою рюмку, а я отсалютовал бокалом в ответ, – полагаю, императрица желает получить бумагу?

Я в общем наполовину этого и ждал, но граф любезно подал мне все на блюдечке, сэкономив мне девяносто процентов работы. Я сделал остальное: кивнул.

– И вы, несомненно, желаете взглянуть на производство?

– И, конечно, доставить образцы.

– Конечно. – Он помолчал. – Могу ли я спросить, господин барон…

– Почему я остановился в городе, не оповестив о цели своего прибытия ни вас, ни кого-либо еще?

Он улыбнулся. Большая часть зубов была цела, однако нижнего переднего не хватало.

Я пожал плечами.

– Хотелось сперва увидеть перспективу со стороны. Посмотреть на местоположение, на то, как происходит отгрузка товара, побеседовать с рабочими, в таком духе.

– Просто чтобы купить бумагу?

Я улыбнулся, предоставив ему трактовать это как ему будет угодно.

Граф вздохнул.

– Я не слишком углубляюсь в рутинные операции самой мельницы.

– Мельницы?

– Бумажной мельницы.

– А.

– Вы, я так понимаю, не специалист в производстве бумаги?

Я рассмеялся.

– Это вряд ли. Я просто человек, которому повезло быть облеченным доверием Ее Величества. От меня не ожидают квалифицированных суждений по части бумаги, только о людях.

– Странно, – проговорил он, – что Империя уделяет внимание нашему маленькому королевству ради такого дела.

Я усмехнулся.

– Вовсе не странно, господин граф. Будь это странным, вы бы не проведали столь быстро о цели моего визита. Напротив, я уверен, что вы уже некоторое время ожидали визита кого-то подобного мне.

Он кивнул.

– В общем, да. Вы же знаете – или, вероятно, знает ваша императрица, или кто-то из ее чиновников, – что здесь производят самую лучшую бумагу.

– Точно так.

Он кивнул.

– Когда вам было бы удобно взглянуть на мельницу?

– Чем скорее, тем лучше, – ответил я. – Как насчет завтра?

– Все будет устроено.

Я сел поглубже и огляделся.

– У вас чудесный дом.

– Благодарю, – ответил он. – Когда-то владельцем был старый барон, но мой дед выкупил у него особняк. Давняя история. Впрочем, вероятно, по счету эльфов не такая уж и давняя. Сложно это, жить среди них?

– Ко всему привыкаешь, – сказал я. – К слову, не желая оскорблять вашу, э, мельницу, сударь, но аромат вашего города весьма, так сказать, заметен.

Он слегка улыбнулся.

– Вот поэтому-то мы и приобрели особняк за десять миль от города.

Я кивнул.

– Разумеется. Я поступил бы так же. За вычетом же запаха, город вполне приятный, хотя и странный.

– Странный?

– Гильдия.

– А что Гильдия? – чуть резковато спросил он.

– Я не намеревался никого оскорбить, – заверил я. – По моему мнению, действия Гильдии никак не касаются графства, и следовательно, никоим образом не затрагивают вас.

Щека его дернулась. Понятия не имею, что это значило.

– Верно. Вы меня не оскорбили. Но что в Гильдии необычного?

– О, я слышал о гильдиях, которые держат в руках местных ремесленников. Однако ни разу – чтобы гильдия торговцев, или какая-либо иная, полностью управляла городом.

Граф моргнул.

– Городом управляю я.

Он сказал это без тени сомнений.

– Ну, – проговорил я, – пожалуй. И все же, Гильдиия…

– Пфуй, – изрек он.

Вежливость требовала поменять тему беседы. Иногда так бывает, непонятно, то ли собеседник лжет, то ли просто свихнулся, но от этого никуда не деться.

Так что я временно отступил и задал несколько вопросов о меблировке особняка, о картинах в главном зале, и в таком духе. Граф расслабился, об этом он готов был говорить сколь угодно долго; я же готовился к новому этапу выдаивания информации. И после серии вопросов об императрице и ее дворе (некоторые ответы я знал, а остальные просто выдумал), я начал:

– А еще одна странность – местные верования по части колдовства. По крайней мере, мне, чужеземцу, они таковым кажутся.

Он, похоже, ничего не заподозрил.

– Какие такие верования?

– «Темная» и «светлая» стороны Искусства. Для меня это что-то новенькое.

– Странно, что вы спрашиваете о подобном.

– Да?

– Вообще-то я сам намеревался вас об этом спросить.

Если он заметил мое удивление – прекрасно; это было искренне, а также вполне соответствовало изображаемомму мной персонажу. Граф покосился на Лойоша и Ротсу, кашлянул и сказал:

– Вы, несомненно, колдун.

– Ну да, – согласился я.

– Я – нет. Однако мне представляется, что любое занятие может использоваться с различными, э, целями.

– Ну да.

– С добрыми, скажем, или недобрыми.

– Никогда не размышлял о колдовстве в подобных терминах, – честно заявил я, – но примерно понимаю, о чем вы.

Он кивнул.

– Итак?

– Что – итак?

– Как бы вы описали собственную манеру работы?

Я сделал глоток и внимательно изучил бокал. Очень хорошее стекло, ручной работы, тонкое и изящное.

– Никогда не считал себя недобрым, – наконец произнес я.

– А кто себя таким считает? – заметил он.

– Может, объясните, почему для вас это так важно? Странно задавать такие вопросы чужеземцу.

– И невежливо? – хихикнул он. – Прошу прощения. Но это стало важно.

Я устроился удобнее.

– Как так?

Последовал один из тех взглядов, каким, как считается, можно посмотреть человеку прямо в глаза и понять, что он лжет. Так, для сведения: это не работает. Ну, иногда работает, если точно знать, куда смотреть. Но не стоит ставить в заклад свою жизнь. Или пробовать такой взгляд на мне.

Минуту спустя он проговорил:

– Есть история, котоой уже немало лет. Она не очень сейчас важна. Но недавно, как я подозреваю, мне был причинен, э, вред последователями темной стороны вашего ремесла.

– Недавно, – повторил я. – Насколько недавно? Я в городе всего пару дней.

– Позавчера ночью.

– Вот как? Насыщенная ночь. Мне тоже сильно навредили.

– Да, знаю. Я предположил, что это не просто совпадение, что именно вас, родственника местной семьи, императрица послала сюда.

– Да, вряд ли. И уж точно не совпадение – что мою родню убили сразу после того, как я прибыл. Вы так не считаете?

– Нет, – коротко ответил он.

– Полагаю, у вас есть враги.

Он кивнул.

– И возможно, – проговорил я, – ваши враги и мои враги тоже.

– Возможно, – ответил он.

Я просто-таки читал его мысли: «либо вы и есть мой враг». Так что он мог говорить правду, а мог изъясняться с прямолинейностью йенди. Иными словами, врать.

– Не расскажете, что случилось у вас?

– Почему нет? Это не секрет, а был бы и секрет, все равно скоро все узнают, – ответил он. – Убили моего возничего.

Так. Не знаю, чего я ждал, но явно не этого. Я с минуту просто молчал, сражаясь со своей яростью, чтобы не дать ей выход здесь и сейчас. Не знаю, что бы я натворил – разгромил кабинет? переколотил все бокалы? избил дворецкого?

Граф явно заметил, что со мной что-то не то, и моргнул.

– Вы его знали? – спросил он, явно озадаченный.

– Кто-то за это…

«Босс.»

Лойош был прав. Я тряхнул головой и глубоко вздохнул.

– Как его убили?

– Колдовством, как мне сказали. Подробностей не знаю.

– А кто знает?

Он нахмурился.

– Мне кажется, это не ваше дело, господин барон.

– В свете того, что случилось с моими родичами, позволю себе с вами не согласиться.

– Вы думаете, это как-то связано?

Я знаю, что это как-то связано.

– Время совпадает, сударь, – сказал я. – Если только подобное у вас здесь не обыденность.

Он кивнул.

– Что ж, возможно, вы и правы. Но я не вижу связи между моим возничим и семьей Мерс, или между моим возничим и вами. А вы?

– И все же…

– Я полагаю, больше мне нечего вам сказать.

Было крайне трудно не высказать то, чего мне высказывать не следовало. Я помолчал, и наконец подобрал формулировку:

– Господин граф, мне не стоит больше занимать ваше время. Надеюсь узнать подробности у ваших людей.

– Конечно, – сказал он. – Простите, что не встаю. Вас проводят.

Я поклонился, а он откинулся на спинку кресла, словно встреча со мной его утомила. Вот будет потеха, если она выжала из графа столько сил, что он прямо тут и помрет.

Дворецкий провел меня вниз по лестнице, направляясь обратно к выходу.

– Вы знали его? – спросил я.

– Господин?

– Золли. Вы его знали?

Он кашлянул, хотел что-то сказать, потом просто кивнул.

– Что произошло?

Мы подошли к дверям. Рука дворецкого застыла у железной ручки, он снова взглянул на меня.

– Господин?

Я пожал плечами и взглянул прямо ему в глаза.

– Вы, должно быть, знаете, кто его убил и почему.

– Вовсе нет, сударь.

– Черт.

Он замялся.

– Господин был с ним знаком?

– Нет, но меня интересует сам факт. Мне сказали, его убили колдовством.

– Так это выглядело, господин.

– Какова непосредственная причина смерти?

– Внезапный сердечный приступ, сударь.

– Так. А вы уверены, что дело в колдовстве?

– На нем была метка.

– Метка?

– Колдовская метка, господин.

– Что такое колдовская метка?

Ответный взгляд описать было трудно. Смесь удивления, умолчания, недоверия и вежливости. Вряд ли Телдра справилась бы лучше.

– Не могу знать, господин.

– А кто может?

– Сударь?

– Хватит. У меня дурное настроение, и вам не хочется его усугублять. Где вы это слышали и кто может знать?

Бурная внутренняя борьба, но увы – верх взяла выучка, или страх, или что-то другое.

– Господин, я понятия не имею о подобных вещах.

– Ладно. У Золли была девушка, они встречались в трактире. Как ее зовут?

На сей раз дворецкий почти не колебался.

– Эли.

– Спасибо, – криво усмехнулся я.

– Сейчас грум приведет вашу лошадь. – Он распахнул дверь и замер как каменный. Выбора не было, пришлось выйти.

Я чуть подождал у выхода, и вскоре возник грум, ведя в поводу Марси.

Я так и не узнал, было ли имя у дворецкого. Возможно, что и нет.

Конюший в «Колпаке» получил хорошие чаевые, а я попрощался с Марси, самой лучшей лошадью, какие только есть на свете. Даже Лойош о ней слова дурного не сказал. Странно: постоялый двор казался мне почти что домом, я даже не скрывал, как у меня дрожат колени после верховой езды.

Я взял чашку кофе и прошел к «своему столику», как за последние пару дней привык его называть. Сел. Помогло, ноги быстро перестали болеть. Мозги очищались медленнее. Кофе немного помог, но клява сработала бы лучше. Проклятье.

Я несколько проголодался. Возникла мысль снова заказать гуляш из баранины, но я передумал и вышел на улицу. Вонь мгновенно отбила аппетит. Я прошел к пристани и снова посмотрел на фабрику – извините, на «мельницу», – производящую дым и миазмы. Задерживаться там я не стал и вскоре входил в другой постоялый двор. Тут я впервые увидел, что в зале стоят курильницы. Тонкие же у них тут благовония, если я не заметил их раньше, но они работали. Интересно, почему таких нет в «Колпаке»? Или там курильницы просто лучше спрятаны?

Стоял самый разгар дня, так что в зале были только я и утомленная подавальщица средних лет, которая спросила, не желаю ли я чего-нибудь. Аппетит вернулся ко мне, так что в итоге я умял приличную бобовую похлебку и ломоть хлеба, к которому подали чесночные дольки и масло. Отменное масло.

Когда подавальщица принесла мне стакан кислющего вина, именуемого «Энекешнер» (специально спросил, чтобы случайно не заказать его в другой раз), я поинтересовался, когда появится Эли.

– Сегодня ее не будет, – ответила она.

– А где я могу ее найти?

Меня подвергли тщательному изучению. Она что-то сделала со своими бровями, которые стали темнее, и еще что-то с губами, которые блестели. Подобные фокусы меня всегда немного развлекали.

– Не тратьте времени, – сказала она.

– Вы подруги?

– Да нет вроде, – пожала она плечами. – А что?

Я пустил три серебряные монеты кружиться по столу.

– Где я могу ее найти?

Девица распахнула глаза и быстро сказала:

– Вверх по лестнице, комната в конце коридора.

Хорошо, что они не подруги. Сэкономил монету.

Я не торопясь доел и прошел к задней двери и вверх по ступеням. Мне пришлось постучать дважды, прежде чем донеслось тихое: «Что там?»

– Меня зовут Мерс, – сказал я, – нам нужно поговорить.

– Убирайтся, – предложила она.

– Открой, – предложил я в ответ, – или я вышибу эту штуку ко всем чертям.

Молчание, затем дверь открылась. Пожалуй, хорошенькая, но глаза заплаканные.

– Рассказывай все, что знаешь, – продолжил я.

– Тебе-то что, черт побери? – Она снова заплакала, но меня это не остановило.

– Я хочу найти и прикончить эту сволочь.

Она удивленно уставилась на меня.

– Почему? – Едва ли не шепотом.

– Потому что у меня такое настроение. Рассказывай же.

Девушка помолчала, потом отступила на шаг, что я счел приглашением войти. Так я и сделал, она закрыла дверь. Крошечная комнатушка, почти без указаний на личность владелицы, а если таковые и были, я не уделил им внимания. Стул и кровать. Сесть она мне не предлагала, так что я просто стоял и ждал.

– Ты говорил с ним позавчера.

– Да.

– Он рассказал мне. Ты…

– Что?

– Он сказал, что ты забавный, – она снова начала всхлипывать.

Я прислонился к двери и ждал. Спустя некоторое время она сказала:

– Прости.

– Мне сказали, его убил колдун.

– На нем была колдовская метка.

– Что такое колдовская метка?

Она покосилась на Лойоша и Ротсу, потом на меня; на лбу обозначились морщины.

– Разные страны, разные обычаи, разные способы работы, – пояснил я. – Я слышал о «метке колдуна», она-де изобличает того, кто занимается колдовством. Не думаю, что ты это имеешь в виду, в любом случае, в подобные я не верю. Так что такое колдовская метка?

– Когда его нашли, губы у него были алыми.

– Э… А почему же это зовется колдовской меткой?

– Ты правда не знаешь?

Спокойствие, Влад.

– Я правда не знаю.

– Колдун посылает черта через горло в сердце. Черт оставляет алые отпечатки на губах.

Мда, тут сразу два вопроса. Во-первых, через горло в сердце не попадешь (всякий профессиональный убийца немного разбирается в людской анатомии), во-вторых, я не верю в чертей.

Нет, есть способ убить кого-то с помощью Искусства так, что губы у жертвы будут алыми: несложное превращение, заместить содержимое легких жертвы дымом из жаровни колдуна. Но…

Ладно, в другой раз.

– Так, – сказал я. – Где его нашли?

Она долго смотрела на меня, потом взглянула на кровать, снова на меня.

– О.

– Он собирался жениться на мне, – всхлипнула она. – Он сам сказал.

Я решил не спрашивать, когда именно он ей это сказал и сколько раз. Да, я циник и гад, но есть все-таки определенные рамки.

– Прости. Я сейчас уйду.

– Ты найдешь, кто это сделал? – спросила она, и в глазах ее возникло что-то пугающее.

– Да. И выясню, почему.

– И убьешь его?

– О да.

– Хорошо. Ты сделаешь это медленно?

– Будь уверена.

Она кивнула.

Может, и не стоило говорить ей такого. Там, дома, в Империи, я никому никогда не признался бы, что намерен кого-то убить. Возможно, я слишком уж свысока отнесся к тому, что в этом королевстве считали законом, и мне следовало бы поостеречься. Но я хотел утешить ее хотя бы так. В любом случае, хотя в итоге многое обернулось против меня, именно здесь я ничуть не пострадал, так что будем считать, все прошло нормально.

Я вышел из комнатки, спустился вниз, пересек зал и снова окунулся в вонь. На этот раз она почему-то была куда сильнее, меня словно ударило. Желудок сжался, и я извергнул его содержимое прямо там, на улице; отвратительные миазмы Бурза вдруг стали совершенно непереносимы. Я с трудом добрался до «Колпака», в глазах у меня плыло, меня едва хватало, чтобы ставить одну ногу перед другой, и так пока я не пересек порог. Только тогда меня немного отпустило.

Да, здесь жгли те же самые легкие курения, просто я не видел, откуда идет дымок. Но они помогали. Никогда раньше не любил курений; для меня это атрибут Искусства, а не то, что следует использовать в быту для мелких радостей бытия. Многие колдуны, в том числе мой дед, не разделяют жизни и Искусства, у них мелкие заклинания и обереги – просто часть жизни. Я не таков, у меня всегда четкая черта: вот я колдую, вот не колдую. Возможно, это стоило бы изменить. К курениям несложно привыкнуть. Так и представляется, с каким видом Коти воспримет, что я…

Так, хватит, Влад.

От бренди меня сейчас вывернуло бы, кофе не хотелось, и я сделал нечто для себя необычное: попросил хозяина нацедить кружку летнего эля. Я бы предпочел попрохладнее, но зато горечи в нем почти не чувствовалось. Я одобрительно кивнул Инче, и удостоился одной из редких его улыбок. Наверное, он гордился своим элем.

Я сидел и медленно цедил эль, голова вскоре перестала кружиться, и в конце концов я смог сосредоточиться на том, что меня беспокоило. Я встал и зашагал туда-сюда; Инче удивленно взглянул на меня. Потом я снова сел.

До меня только сейчас дошла очень странная вещь: хотя вокруг убивали направо и налево, и я был уверен, что стою в самом центре, но сам я пока никого не убил, а меня так даже и не пытались. Непривычно как-то.

Что ж, Влад, давай-ка подумаем. Если тебя не пытаются убить, значит, есть причина.

Самая вероятная – они знают, что если попробуют, ты в ответ прикончишь очень и очень многих. Что немедленно порождает вопрос: откуда они это знают? Я ведь не выглядел таким уж жутко опасным. Неужто сам факт, что я открыто ношу шпагу, свидетельствует о подобном? Сомневаюсь. Так что или они действительно мастера и по очень косвенным признакам разгадали, кто я такой, или имеют иную причину подозревать, что я тот, кого трогать не стоит.

Либо же они знают, кто я.

Нет, мое имя уже известно Гильдии, поскольку какой-то колдун извлек его прямо у меня из головы. Но что еще он сумел извлечь? Достаточно ли, чтобы отослать весточку в Дом Джарега? И если да, захотят ли здешние колдуны такое сделать? Знают ли они, как?

Возможность имелась. Возможно, убийца уже в пути, уже движется, так быстро, как только под силу телепортации и резвым ногам. Но почему? На подобное они пошли бы разве только из-за денег. Но если они сумели связаться с нужными персонами в Доме Джарега, им бы не велели держаться от меня подальше; им бы просто сообщили, что за мою голову они могут получить весьма приличную сумму.

Морганти.

Джареги намерены проделать «работу» соответствующим образом. Значит, если предположить, что существует средство связи между одной из местных группировок и Домом Джарега – маловероятно, но допустимо, – им могли приказать задержать меня в городе, но не убивать; это объяснило бы по крайней мере часть происходящего.

Допустимо – но уж явно натянуто. В таком раскладе они бы не раскрывали, что знают мое настоящее имя, и не позволили бы этого сделать своим подчиненным. По крайней мере, если у них есть хоть капля мозгов.

В общем, куда больше похоже на то, что здесь творится что-то другое, что-то, связанное со сложными политическими менуэтами странной Гильдии, графа, который владеет фабрикой – то есть «мельницей» – и всех прочих сил, о которых я не знал. Если так, тогда выходит, они полагают, что со мной им связываться нельзя.

«А ты что думаешь?»

«Похоже, ты прав, босс. Они не хотят, чтобы ты о чем-то узнал, но и не осмеливаются открыть на тебя охоту.»

«Предложения будут?»

«Кроме как убраться отсюда?»

«Да, кроме этого.»

«Нет.»

Я пересмотрел план, который казался таким гибким всего два дня назад. Все, у кого я хотел разжиться информацией, либо были мертвы, либо исчезли, либо так или иначе опережали меня. Но ведь кое-что я узнал, да?

Да.

Я узнал, что ходит масса слухов о колдовстве, и возможно, с его помощью кое-кого убили; совершенно точно – спалили дом; оно не походило на известное мне Искусство, и тут задействованы две стороны, одна из них включала мою семью, которая мертва, а другая, черт бы ее побрал, весьма выделялась своим отсутствием.

Ладно.

Надо выяснить об этих колдунах. Ковен? Сборище народу, который применяет Искусством неведомым мне способом, один из которых весьма обеспокоен, как бы я чего-то не выяснил? Нет, тут должен быть ковен, со всеми странностями городской политики, его не может не быть. Но как его найти и узнать о нем побольше? Так, ладно, по крайней мере есть направление, в котором можно покопаться.

Проблема в том, что даже в лучшие времена колдуны держатся весьма скрытно. Я как-то спросил деда, почему так, и получил обычное «так принято». Ненавижу подобные ответы. Как, в таком случае, найти колдуна?

«Лойош? Ты наделен даром Видения.»

«Шутишь, босс? Ладно, что ты от меня хочешь?»

«Ничего особенного. Просто наблюдай за колдовскими заклинаниями, как только что засечешь, я хочу знать точное направление.»

«Босс, чтобы засечь такое, нужно висеть прямо над головой у колдуна. Или это должно быть очень уж мощное Делание.»

«Знаю. Но будь настороже.»

«Ладно.»

Интересно, где Орбан и почему он так перепуган? Впрочем, нет ничего невозможного в том, что он уже мертв, как и Золли, только тело спрятано.

Интересно, а где сейчас тело Золли, и разрешат ли мне на него взглянуть? И смогу ли я кое-что выяснить, если рискну снова снять амулет? И решусь ли я на это?

На все эти вопросы ответ был один – «вероятно, нет». Но я размышлял об алых губах, и мне было интересно.

 

8.

Сгущались сумерки. Дела сворачивались, в темноте трудно работать на полях. В то же время, только в другом месте, рабочие покидали мельницу. Оба потока состояли из людей, которые устали, взмокли, провоняли и намеревались поскорее забыть безотрадность своего бытия. Крестьяне тупые и грязные, рабочие вонючие и шумные. Перемешать их и как следует встряхнуть, и где разница? И ради таких вот людей Коти дала мне от ворот поворот. Как вам это нравится?

Думаю, как и мне – никак, остается просто жить с тем, что есть. В жизни немало подобных вещей.

Я вышел и зашагал на запад по тракту. Всего несколько шагов, и город остался позади. Я прошел еще с четверть мили, направляясь туда, откуда прибыл. Поразительное ощущение одиночества. Огни далекого Бурза ничуть не рассеивали окружающую тьму. Ветер дул в лицо, никакой вони.

Я поднял голову. Звезды, крошечные искры в мертвой черноте небес, сверкающие над людскими краями.

Не знаю, сколько я так простоял, пока Лойош не предупредил:

«Кто-то идет, босс.»

Вскоре послышались шаги. Наверное, надо было подготовиться, достать кинжал или что-то еще в этом роде, но я был не в настроении. В любом случае, на меня не нападали.

Шаги затихли. У кого-то хорошее ночное зрение.

– Господин Мерс?

Голос был мужской и незнакомый.

– Да, – я не оборачивался.

– Я искал вас.

– И нашли. Может, поделитесь секретом, как вам это удалось? С тех пор, как я попал в этот проклятый город, я многое ищу, но не могу найти никого и ничего.

– Вас найти гораздо проще. Зовите меня Дани.

– Рад познакомиться, Дани. И какова ваша роль во всем этом?

– Хороший вопрос, – проговорил он. – Во всем этом участвуют слишком многие, но нет никого достойного доверия.

– Я бы и сам не выразился лучше. Однако в вашей речи проскальзывает кое-что…

– Да, я не здешний. Я из небольшого королевства к востоку отсюда, женщины там прекрасны, но еда оставляет желать лучшего.

– Выбирайте еду, – вздохнул я. – Она не обманет.

– Так я и сделал.

– Мудро.

– О да. Но говоря о мудрости, вы, кажется, оказались в том еще положении, верно?

– Да? Я-то думал, что дела как-нибудь устроятся.

– Могу помочь.

– Прекрасно. Слушаю вас.

– Во-первых, есть причина, почему вам нужно меня выслушать.

– Мне нравится ваш акцент, этой причины мне вполне достаточно.

Он рассмеялся.

– Мы вполне поладим, господин Мерс. Хорошо, в таком случае, почему вам нужно мне поверить.

– Да, это объяснить будет сложнее.

– Я оказываю услугу другу.

– А как его зовут?

Он снова рассмеялся.

– Вы же не ожидаете, что я отвечу?

– Пожалуй, нет.

– Итак, мой друг полагает, что вы в состоянии кое в чем ему помочь, и что он в ответ сможет кое в чем помочь вам.

– Продолжайте, я слушаю.

– Я полагаю, больше всего вам требуется информация.

– Хорошее предположение.

– Что ж, вот он я. Спрашивайте меня, предпочтительно о чем-то таком, что вы можете проверить.

В общем-то неплохое предложение. Вот только все не так уж просто: можно многое выяснить о собеседнике по одним только вопросам, которые он задает, а я не собирался предоставлять этому парню подобную возможность. Пока что он не сделал ничего такого, что убедило бы меня поверить ему.

«Рядом больше никого нет, Лойош?»

«Чисто.»

– Ладно, – проговорил я. – Расскажите, почему этот город такой странный.

– Хммм. Вы недавно в Фенарио, да?

– Да.

– Он немногим страннее прочих городов этой страны. У каждого особая идеосинкразия.

– Идеосинкразия.

– Власть короля в графствах не слишком велика. Они живут сами по себе, а каковы местные странности – определяется скорее местной географией. Если хотите повидать действительно СТРАННОЕ местечко, отправляйтесь на восток, в горы, которые граничат с моей страной. Там есть городок Туз, в котором натаскивают козлов для перевозки контрабанды…

– Понятно, – прервал я. – Каждое графство наособицу.

– Да. Здешнее обособилось где-то несколько столетий назад, когда какой-то крестьянин откопал древний рецепт, как производить хорошую бумагу в больших объемах. Он продал его графу – вероятно, в цену входили повозка и пара лошадей, чтобы убраться из города, – и с тех пор…

– Расскажите мне о вашем друге – то, что можете. Что, он полагает, я могу для него сделать?

– У вас общий враг, а это неплохая основа для сотрудничества.

– Хорошо. И кто этот враг?

– А вы не знаете?

– Не играйте со мной, Дани.

– О, но ведь все это – большая игра, господин Мерс. Поэтому-то я и здесь: я хорошо играю, ибо обычно нахожу изъяны в правилах.

– И поэтому вы благоразумно не объясняете правил тем игрокам, которых не знаете.

– Совершенно верно.

– Прекрасно. Рад за вас. Развлекайтесь. Кто враг?

– Простите, господин Талтош.

Как быть, когда кто-то пытается выкачать из тебя информацию, причем делает это достаточно профессионально? Вариантов море. Первым на ум мне пришел простейший: прикончить его, здесь и сейчас.

Я вполне мог это сделать. Да, я его не видел, но Лойош знал, где он. И мне очень хотелось сделать именно так. Безусловно, это было бы ошибкой – у меня не имелось причин убивать Дани, а будь они, все обернулось бы, скажем так, иначе.

Поэтому я сказал:

– Убирайтесь.

Вероятно, мой тон был достаточно убедителен, он не сказал более ни слова. Послышались удаляющиеся шаги.

«Лойош, проследи за ним. Хочу убедиться, что его нет поблизости.»

Лойош так и сделал, а после доложил, что объект вернулся в город и скрылся из пределов видимости, войдя в дом. Лойош запомнил этот дом и вернулся присмотреть, чтобы я не промахнулся мимо города на обратном пути.

Свет из окон постоялого двора становился все ярче, пока у меня не заболели глаза. Я зашагал медленнее, давая зрению время привыкнуть.

«Что ж, это безусловно было интересно. Вопрос: мы получили больше сведений, нежели отдали?»

«Тут ты эксперт, босс. Я просто глаза с крыльями.»

«И еще хорошее чутье по части Тайн.»

Мы подошли к двери «Колпака».

«Это вопрос? Нет, никакого колдовства я не засек.»

«Ладно.»

Проклятье. Нужно, нужно выяснить попобробнее об этом странном Искусстве в этом странном городе.

В трактире к тому часу оставалось уже немного народу, и хозяин тихо беседовал с парой гостей. Подавальщицы уже разошлись, так что я прервал разговор Инче и убедил его дать мне еще кружку летнего эля, которым он так гордился.

Несмотря на голод, у меня не было настроения есть. Несмотря на усталость, я знал, что заснуть сейчас не смогу. Не смогу и сорвать злость и кого-то убить, потому что убивать некого. Случайные убийства, охочие до власти гильдии, колдуны или слухи о таковых… чушь какая-то. Возмутительно. Слишком много всего творится вокруг, а я не знаю ни подробностей, ни что тут с чем увязано, ни даже как это сложить. Я извлек кинжал и начал подбрасывать его, прикусив губу, пытаясь отыскать во всем этом смысл.

«Босс…»

Хозяин опасливо косился на меня. Я улыбнулся и спрятал кинжал. Альтернативой было бы – этим самым кинжалом расписать ему физиономию, а мне не хотелось вставать.

«Сколько мы тут сидим, Лойош?»

«Несколько лет, босс.»

«Да, впечатление именно такое.»

«То есть ты подумываешь уйти?»

«Пока нет.»

«Ладно.»

«Как там Ротса?»

«Как и я, босс. Прости.»

«Ничего. Нам всем туго приходится.»

«Но почему…»

«Я должен это сделать.»

«Ну, можешь просто побегать вокруг и помешать варево без всякого плана, авось чего и выплывет», – предложил он, намекая, что я именно этим и занят.

«Очень смешно», – отозвался я, намекая на прямо противоположное.

В общем-то Лойош прав. «Помешивать варево» – способ, до определенного момента, эффективный. Он может сработать и прояснить кое-что. Но порой из-за него погибают, и не всегда те, кому следует.

Лойош потерся головой мне о шею.

«Да, знаю», – вздохнул я.

Я заказал у Инче хлеба с сыром, немного съел сам и покормил джарегов. Сыр был соленым. Не люблю соленый сыр. Пришлось взять еще летнего эля и смыть этот вкус. Наверное, потому-то трактирщик и подает соленый сыр. Гад.

– Скажите-ка, – спросил я, забирая кружку, – а какое именно колдовство здесь в ходу?

– А? – Инче в упор взглянул на меня. – Достойное и чистое, насколько я знаю. Но я сам не колдую. Спросите у одного из них.

– У кого?

– Хмм?

– Кто тут колдун? Покажите мне.

– Прямо тут?

– Конечно.

В зале сидело четверо, все мирно сидели за своими столиками и что-то потягивали. Двое смотрели в нашу сторону, двое других явно были пьяны.

– Я за этим не слежу, – сказал Инче. – Но если бы и следил, чужаку не сказал бы. Ясно?

Я пожал плечами.

– Тогда скажите мне кое-что другое.

– Что? – Жесткий прищур, выпяченный подбородок.

– Вы специально подаете соленый сыр, чтобы народ покупал больше эля?

Он фыркнул и ушел в другой конец стойки, а я вернулся за стол.

«Что ж, я попробовал спросить прямо, и получил ответ. Надо запомнить.»

«Какой еще ответ, босс?»

«Ты не видел его глаз.»

«Он что, указал на кого-то?»

«Не специально.»

«Кто?»

«В середине, длинный серый плащ, курчавый; вот-вот отрубится.»

«Мне проследить, когда он будет уходить?»

«Ну, если я выйду следом, а потом вернусь без джарега, будет несколько заметно.»

«Окно выходит на задворки, присмотрю сверху.»

«Ага, годится.»

Я допил эль, оставил кружку на столе и поднялся в комнату. Я распахнул ставни, Лойош скрылся в темноте, а я сел и стал ждать.

Спустя минут двадцать, не больше, Лойош вернулся с самым что ни на есть беззаботным видом.

«Готово, босс. Он живет буквально через дом. Я бы раньше вернулся, но этот тип шел на бровях и по дороге пару раз чебурахнулся.»

«Хм. Итак, вероятно, он уже спит.»

«По-моему, это называется «в отключке».»

«Значит… так, хорошо, показывай дорогу.»

«Есть, босс.»

Итак, снова вниз по лестнице и наружу, в темноту и вонь. Если кому-то надоело слушать, как там воняло, представьте, как мне надоело там бродить. Фу.

У Лойоша ночное зрение было лучше моего – то есть оно у него по крайней мере имелось, – и он, летя прямо впереди, направил меня к повороту на соседнюю улицу. Я упоминал, что они в этом городе удивительно широкие? Ну вот, вскоре я окончательно перестал понимать, где мы находимся и в какой стороне постоялый двор. Однако тут Лойош сказал:

«Здесь.»

«Хорошо.»

Я послушал. Храпят. Дверь оказалась не заперта и отворилась почти бесшумно. Миг, и я внутри.

«Шаг вперед, босс. Еще шаг. Подними руку. Правее. Еще чуть-чуть. Да. Это свеча.»

Кажется, между мной и сонным храпом была стена.

«В комнате кто-то есть?»

«Нет.»

Удивительно, какой яркой может быть обычная свеча, и как от ее света болят глаза. Есть простенькие чары для адаптации зрения к свету или к темноте, но я не собирался снимать амулет, так что пришлось подождать.

Храп прекратился. Прозвучал пьяный голос:

– Э? Чего?

Я застыл и услышал шепот, а потом все тот же пьяный голос потребовал:

– Дай поспать.

Снова – шепот, и на этот раз я даже разобрал:

– Лачи, в доме кто-то есть!

Я мог возразить «Нет, никого нету», но это ничего бы не дало. Так что я поставил свечу на полку.

Зрение у меня достаточно приспособилось к освещению, я встал рядом с дверью, повернулся вполоборота и поднял воротник плаща. Я слышал, как он шаркает к двери, и когда она открылась, я сумел окинуть взглядом соседнюю комнату и оценить местоположение людей и вещей.

У людей горло ощущается куда более уязвимым, чем основание шеи. Почему – точно не знаю, но такого рода вещи нужно примечать.

Дело будет недолгим. Самую тяжелую рукоять имел тот кинжал, что я носил на поясе, так что я взял именно его, и нанес крепкий удар по затылку проходящему мимо типу. Потерял он сознание или нет, не знаю, но в его состоянии этого точно хватило для утраты координации. Он еще падал, а я уже был у кровати и держал нож у горла женщины. Холодная сталь на горле в темноте обычно привлекает внимание, а поскольку я повернул нож не лезвием, а обухом, то мог нажимать достаточно сильно и не пускать крови зря.

Я заговорил ровно и спокойно:

– Ни звука, замри и не двигайся, или вы оба покойники.

В этот миг она могла бы закричать, но не сделала этого. А он еле слышно застонал.

«Присмотри за ним, Лойош.»

«Есть, босс.»

Я проговорил:

– Я не собираюсь вас ни убивать, ни грабить, ни причинять вам вред. Не заставляй меня менять решение. У меня есть вопросы. Ты ответишь и я уйду. Кивни.

Она кивнула, очень, очень широко раскрыв глаза.

– Твой муж колдун. Ты тоже?

Глаза ее стали еще шире. Я повторил вопрос. Она кивнула. Отлично, одним вопросом меньше.

– Ты состоишь в ковене?

Заминка, кивок.

– Кто им управляет?

– Я, мы, не знаю.

– Не знаешь.

– Главы ковена, они назначают друг друга, тайно. На собраниях они в капюшонах. Когда тебя приглашают, все в капюшонах и ты не знаешь, кто есть кто.

Что ж, Нойш-па говорил, что иногда бывает и так. По крайней мере она подтвердила, что ковен ЕСТЬ. Уже что-то.

– Мне нужно знать о двух видах колдовства в этом городе. Ты объяснишь.

Она, насколько было видно в смутном мерцании свечи из-за двери, казалась удивленной. Я убрал нож, но не стал прятать его.

– Подумай, – сказал я. – Мне важно это понять, но на мои вопросы никто не отвечает. Ты ответишь.

– Не понимаю, – прошептала она.

– Понимать тебе не надо, просто скажи мне то, что я хочу знать.

– Кто ты?

– Человек с ножом. Я слышал о колдунах, которые следуют светлому и темному пути. Что это значит?

Мне нравилась эта женщина. Просыпается посреди ночи, муж вусмерть пьян, в дом врывается чужак и вырубает его – и после этого чужак задает ей вопросы вида «только для посвященных» о природе тайных искусств. В таком состоянии нелегко собраться с мыслями и выдать внятный ответ, даже если очень сильно хочется; так что когда она открыла и закрыла рот несколько раз, а глаза наполнились испугом, я сказал:

– Ладно, давай сперва что-нибудь полегче. Почему семья Мерс ушла из города?

– Семья Мерс?

– Да. Те, кого позавчера убили.

– Но они ушли очень давно.

– Знаю. Почему?

– Не знаю. Это было очень давно, до моего рождения. Я только слышала.

– Что ты слышала?

– Они были последними из тех, кто следовал темному пути.

– Что последователи темного пути делают такого, чего не делают последователи светлого?

– Используют запретную магию.

– А какая магия запретна?

– Они вызывают демонов.

Вроде бы она в это действительно верила. КОЛДУНЬЯ, которая верила в такое. Как можно быть посвященным Искусства и не знать подобных вещей?

Чушь, конечно же. Да, демоны существуют, и да, их можно вызвать, но не колдовством. Вызывая демона, нужно пробить барьеры между различными реальностями, – нет, я знаю об этом столько же, сколько и вы, если только вы не изучали некромантию, в каковом случае вы разбираетесь в подобных материях куда лучше меня, а значит, сами и объясняйте. Но суть в том, что колдовство есть использование силы разума для управления вероятностью, и имеются жестко ограниченные способы такового. Ага, однажды я с помощью колдовства переместил себе в руки некую вещицу за тысячи миль, и подобного способа колдовство вроде как тоже не предусматривает ; но это одно, а совершенно другое – связать целую форму реальности с неким объемом пространства, чтобы создать брешь в том, чего вообще не существует.

Кстати, в тот раз я был в безвыходном положении. Даже вспоминать не хочу.

В данном случае, однако, значило не то, чем занимались «темные» колдуны, а то, что женщина полагала, будто они подобное могут. А вся эта бодяга с «темным» и «светлым» колдовством здорово напоминала мне местную мельницу. То бишь воняла, если вдруг кто не понял намека. Темный путь? Светлый путь? Кто делит мир на светлых и темных? Для разумных персон в этом нет смысла, но вот для легковерных звучит весьма убедительно.

Вот и ответ, не так ли? Просто кто-то решил убедить кое в чем массу народу. И небезуспешно, судя по этой женщине.

Но зачем? В чьих интересах было представить их обладающими подобной властью? Кто-то очень постарался, выдумывая эту большую ложь, и для подобного обязан быть смысл.

А моя семья стала жертвой этой большой лжи. По крайней мере, те, кто не…

– Погоди, ты сказала, они ушли еще до твоего рождения?

Она кивнула.

– Я думал, это случилось лет десять-пятнадцать назад.

– А, эти. По-моему, они колдунами вообще не были. Они ушли просто потому, что, ну, непросто жить тут с именем Мерс. Они думали податься в столицу. Нет, это не я! – внезапно воскликнула она, явно испуганная. – Я ничего с ними не делала, я никому о них ничего не говорила! Это кто-то другой, не я!

– А что с теми, кто были колдунами?

– Они покинули страну. Говорили, что они ушли на Запад, где продали души эльфам.

Да уж, вполне в духе местных.

– А тех, кого убили… кстати, кто это сделал?

– Я не знаю! – Она чуть не плакала.

– Я тебя и не обвиняю. Но у тебя наверняка есть мысли по поводу. Ты об этом слышала, и должна была подумать.

Она покачала головой.

Можно ли выудить у нее что-нибудь еще? Сомневаюсь. Я часами могу приводить ее в чувство, и так и не узнать ни одного имени. А если надавить, она скорее соврет, чем назовет того, кто заслуживает моего внимания. Впрочем, толк может быть и от этого, я как раз был в настроении на кого-то надавить и ощутить, как он истекает страхом.

Но у меня еще много дел, и лучше уж я получу удовольствие, выжимая того, кто, как я знаю, это заслужил.

А это возвращало меня к вопросу – знает ли эта женщина такую персону, и смогу ли я убедить ее назвать мне такую, не тратя на это всю ночь. Черт, черт, черт.

– Ты меня убьешь?

Тут до меня дошло, что я уже некоторое время просто так стою и молчу.

– Нет, – решил я. – Где собирается ковен?

– К востоку от города, в лесу. Не знаю точно, где. Мы собираемся у ручья, потом нам надевают повязку на глаза и отводят на место поодиночке.

Да, вполне в духе местных.

– Ладно, – сказал я. – Мы закончили. Можешь кому угодно рассказывать о нашей встрече и о тех вопросах, что я задавал. Не сомневаюсь, кто-то разозлится и начнет на меня охотиться. Тогда я убью их – а потом вернусь, и убью тебя. Если полагаешь, что я говорю это для того, чтобы ты держала рот на замке – что ж, вероятно, ты права, но делай как хочешь. В любом случае, я бы предложил тебе оставаться в доме и сидеть тихо еще час-другой, но опять же, поступай как хочешь. А пока – приятных сновидений.

Я убрал нож и вышел. Тип на полу уже вовсю храпел. Пнуть бы его; но я удержался, открыл дверь и окунулся в наполненную звездами ночь Фенарио.

«Итак, Лойош?»

«Что – итак? Если хочешь вызвать демона, босс, боюсь, я тут тебе не помощник.»

«Нет, я не в настроении. Информации море, надо как следует обмозговать, что все это значит. Если значит что-либо. Лойош, как-то Сетра сказала, что ложь никогда не бывает постоянной – ты не помнишь точные ее слова?»

«Нет, босс. Но не думаю, что главный вопрос тут во лжи.»

«Я тоже не думаю, но это один из пунктов списка. Чертовски длинный список вырастает, Лойош. А я намерен отыскать имя, которое войдет в него первым пунктом.»

«Здесь налево. Вот, тот огонек справа – трактир.»

Добрался я благополучно. Пришлось побарабанить в дверь, чтобы хозяин меня впустил. Я мог бы вскрыть замок, но зачем кому-то знать, что я могу это сделать? Открывая дверь, Инче недовольно посмотрел на меня, а я ответил благодарной улыбкой и прошел к себе в комнату, где сбросил верхнюю одежду и распластался на постели. Последнее, что я увидел – Лойош и Ротса, сидя друг против друга на спинке стула, переплелись шеями. Что-то больно кольнуло меня, но я заснул до того, как вспомнил, что именно.

 

9.

Я снова забыл закрыть ставни, и проснулся, когда Горнило начало выжигать мне глаза. Выругавшись, я встал и закрыл ставни – потому что продуктивнее закрыть ставни, нежели проклинать свет или что-либо иное. Попытался поспать еще. Не получилось.

Я оделся и спустился выпить кофе. За стойкой находилась жена Инче, и взгляд ее обозначал, что ее бы тут не было, если бы мужу не пришлось вставать посреди ночи и открывать мне дверь. Но она ограничилась взглядом, так что и я оставил свои мысли при себе и просто сидел и пил кофе. Язык горчило, но сработало не хуже хорошей клявы. Наверное, в этом и различие: клява – удовольствие, кофе – необходимость.

«Планы на сегодня есть, босс?»

«Вроде того. Я сижу на месте, а дальше зависит от того, держит ли наша ночная приятельница язык за зубами.»

«И если нет?»

«Тогда я перейду к актам насилия с нанесением увечий.»

«Отлично, мне так их не хватало.»

Чуть позже появился хозяин и направился ко мне. Я уж думал, что меня собираются выселять – забавно, что бы я на такое ответил? – но он просто положил передо мной запечатанный конверт, сказал «прибыло для вас от Его Сиятельства» и удалился без дальнейших замечаний.

Я вскрыл письмо. В весьма пространных выражениях оно предписывало «Дневному старшине» (понятия не имею, кто это) обеспечить мне полный доступ на мельницу и отношение как к уважаемому другу и т.д. и т.п., а также паромную переправу в оба конца в любое время, как это будет удобно и уместно, и пр.

«Так-так, босс. Идем туда сегодня?»

«Может быть. Но не прямо сейчас.»

Я сложил письмо и спрятал. После поразмыслю.

За кофе я просидел достаточно долго, чтобы убедиться: на горизонте не маячит ни толпа разъяренных горожан, ни строгие лица с официальными полномочиями, которые намеревались бы выволочь меня из трактира и предать правосудию за совершенные вчера ночью преступления. Уже легче.

«Ладно, – решил я, – довольно. Пошли пройдемся.»

«Куда-то конкретно?»

«Как придем, скажу.»

«Это значит «нет», что значит, мы идем к пристани.»

«Заткнись.»

Я протопал к пристани и смотрел через реку на работающую мельницу, дым клубился, поднимался и медленно уплывал на северо-восток. Сегодня не не слишком воняло. Интересно, кто живет на северо-восток отсюда и как им нынешний ветер.

«Да, босс?»

«Хмм?»

«Ты пробормотал «ловушка».»

«Да?»

Мельница за рекой была приземистой и длинной, сложенной из камня. И ни одного проклятого Виррой окна!

«Ну, в общем, похоже на то.»

«Да, весьма возможно.»

«Давай туда не пойдем.»

«Не пойдем, пока не узнаем больше.»

Стояло самое утро, Горнило отбрасывало от домов слева длинные тени. Дед однажды упомянул искусство «читать по теням», что включало умение видеть определенные знаки и предзнаменования в формах теней от разных вещей в определенный час. Большего мне выяснить не удалось, поскольку дед считал это полной чушью.

Интересно, что бы он сказал мне сейчас. Он одобрил идею разузнать побольше о моей матери; дед сам так сказал и показал ту записку. Но я охотно послушал бы, что он думает по поводу «светлого» и «темного» вида Искусства, а также странностей местной политики.

Дед бы посоветовал мне не отвлекаться на тени и сосредоточиться на цели. На что я сказал бы, что вижу сплошные тени и ничего более. А он заметил бы, что всякой тени нужен источник света и исходная вещь, которая определяет форму тени.

Хорошо, Нойш-па, давай я опишу каждую тень, а ты скажешь, какая вещь имеет такую форму, ага? У нас есть граф, владелец бумажной мельницы. Есть семья, которую убили, потому что я о ней спрашивал. Есть возничий, которого убили, потому что он ответил на вопрос. Есть Дани, говорящий во тьме, который пытался склонить меня на свою сторону, не сказав, что это за сторона и каковы вообще стороны. Есть Орбан в ярко-голубом жилете, который сделал пару тонких намеков и предупреждений, после чего исчез. Есть Гильдия торговцев, которая заправляет городом и, вероятно, всем графством, и она связана либо не связана со странными колдовскими обычаями, один из которых запрещает вызывать демонов, что как минимум невозможно. Что здесь тени, а что их отбрасывает, Нойш-па?

Я разгуливал по пристани, поглядывая на мельницу, и слушал, как плещется река. Горнило поднималось все выше, тени укорачивалось. Становилось теплее, я подумывал было вернуться на постоялый двор и надеть плащ полегче, но уж слишком хлопотно перепрятывать даже тот небольшой набор сюрпризов, который у меня остался. Эх, вот если бы кто-то на меня напал, я мог бы как следует вмазать ему и насладиться видом крови. Дым и пепел на месте дома Мерсов стояли перед моим взглядом куда яснее, чем река и дымящая мельница.

Что-то вроде лодки, длинное и неуклюжее, отчалило от мельницы и поплыло вниз по течению. Различались силуэты двух-трех людей, но что они там делали, я не разобрал. Я наблюдал за посудиной, пока она не скрылась из виду, потом отвернулся от реки. Женщины, некоторые с детьми, идут по улицам, заходя в лавки. Там и сям играют дети. Мирная идиллия. Что бы ни творилось, все это хорошо скрыто.

Проклятый городишко, проклятая страна.

Ладно, хватит. Можно стенать и жаловаться на несовершенство мироздания, но всему есть предел. И вообще, хватит жалеть себя, а то вмешается Лойош.

Если найти нить, можно попробовать размотать весь клубок. В моем случае, однако, основная сложность в другом; нити есть, но их слишком много. Так, ладно: берем любую, тянем, смотрим, куда она ведет, и надеемся, что кто-то попробует меня остановить – это сразу предоставит мне мишень, на которой я смогу выместить все свое разочарование.

Дани.

Возник из ниоткуда, ночью, говоря невнятными околичностями. Он хотел, чтобы я что-то сделал, но не желал говорить, что. Следовательно, он что-то знает, и мне тоже нужно это знать.

«Лойош.»

«Дом Дани, босс? Поразведывать?»

«Угу.»

«Уже лечу.»

Я мог бы вернуться на постоялый двор и подождать там, но мне надоело это проклятое заведение, а кроме того, мы с хозяином, кажется, вот-вот схлестнемся, и если только он во всем этом не один из ключевых игроков (в конце концов, любой может им оказаться), я напрасно истрачу такой великолепный запал. Так что я прошел чуть левее, к западной стене склада, присел в тенечке и приготовился к ожиданию.

Через полчаса Лойош сообщил:

«Или его там нет, или спит. Полная тишина.»

«Ладно, продолжай наблюдать.»

Вот так вот мы провели утро и большую часть дня. В смысле, Лойош провел, я-то отлучился и купил хлеба с колбасой, а он там так и сидел. Я упоминаю об этом, потому что упомянул Лойош. Я скормил Ротсе кусок колбасы и послал ее к Лойошу, но ехидство его замечаний не уменьшилось. Когда Ротса вернулась, она выглядела приятно удивленной; либо я наконец научился ее как-то чувствовать, либо выдавал желаемое за действительное. Пятьдесят на пятьдесят.

Но в основном я сидел в теньке и смотрел во все стороны, где ничего не происходило. Новой «бабочки», готовой предложить мне свои услуги и продать информацию, тоже не появилось. Информация само собой, но я бы не отказался и отвлечься.

Ближе к вечеру ветер переменился, теперь он дул с мельницы и, казалось, прямо на меня. Можете себе представить, как мне это нравилось. Но через полчаса он переменился опять и дул теперь в сторону гор. Никогда не понимал погоды.

Лойош поинтересовался, сколько ему там еще торчать. Я бы тоже хотел это знать. Ответ этот ему, разумеется, не доставил удовольствия. Мы начинали потихоньку действовать друг другу на нервы – удивительно, как редко это случалось за столько-то лет. Я понимал это и не пытался давить, а Лойош просто делал свое дело.

Было еще вполне светло, когда он сообщил:

«Вот он, босс. Возвращается домой.»

«Пешком?»

«Не-а. Повозка и в ней еще двое мужчин, босс. В обычной одежде.»

«Хм. Мне это ни о чем не говорит.»

«Босс? По-моему, я узнал возницу.»

«Дай взглянуть. А. Отлично, парень.»

«Кто?..»

«Один из тех графских стражников у особняка. Тут темновато, рыжих волос не различить.»

«Так, босс, и что теперь?»

«А теперь я скажу «ага».»

«Хорошо, говори. А потом объясни, что все это значит.»

«Так далеко я еще не забрался, это первое «ага» в очереди.»

«Я имею в виду, это не доказывает, что он работает на графа. Может, парня отправили с поручением…»

«Знаю. Но тут уже есть с чего начать.»

«Конечно, босс. Мне продолжать наблюдение, пока Дани не уйдет, или ты хочешь застать его дома?»

«Сейчас буду.»

«Босс, может, подождем до темноты? Тут чертовски людное место, домишки стоят стена к стене, и полно народу.»

«Хочешь проторчать там еще несколько часов?»

Он мысленно вздохнул, что я перевел как свидетельство согласия. Ожидание продолжалось.

Темнело, пристани за рекой оживали, паромщики готовились перевозить рабочих с мельницы обратно на этот берег. И почему бы им не построить себе жилье прямо на той стороне, тогда не придется дважды в день ездить туда-сюда? Наверное, из-за вони. Или, возможно, граф запретил. Да, скорее второе.

Они высыпали из каменной коробки – из всех щелей, спеша к парому и подальше от этого места. Словно насекомые, гнездо которых разоряет хищник. У переправы они толпились, толкались и даже сражались за место на пароме; проигравшие оставались ждать следующего рейса. А с этой стороны реки на улице начали появляться женщины с открытыми коленками, парочка таких, проходя мимо, окинула меня Оценивающим взглядом. Паромы причалили к пристани, звучали разговоры, смешки, проклятья, топот тяжелых башмаков. Через двадцать минут прибыл второй рейс, и все то же самое повторилось уже с меньшей интенсивностью, а с приходом темноты снова опустилась тишина.

Стоит хотя бы раз взглянуть, как темнота накрывает неосвещенный город. Особенно – на Востоке, где Горнило пылает нестерпимо ярко и на него невозможно смотреть. Под Сумраком, в Империи, все это выглядит совсем иначе, и даже на Востоке в сельской местности – тоже не так. В городе тени от домов и одиноких деревьев становятся все длиннее и длиннее, потом они растворяются в других домах, в других тенях, в самой ночи – и вот вокруг сплошная темнота, и совсем другое место: ночной город.

С помошью глаз Ротсы и указаний от Лойоша я добрался куда следовало. То из одного, то из другого дома наружу проливались полоски света, озаряя мне клочки пути в несколько шагов, а временами по улице проходил кто-то с фонарем, каким, тут, кажется, небезуспешно пользовались все (за вычетом меня). Но в основном я шел по указаниям Лойоша, и самое сложное при этом было – сохранять тишину. Насколько же это сложнее, когда ни черта не видишь. Впрочем, ничего удивительного.

У самого дома Лойош хлопнул крыльями, чтобы я знал, где он. Обычно он летает тихо, как сова, но если желает, может и пошуметь. Как-то я его об этом спросил, а он крайне нелестно отозвался о совах; я имел в виду совершенно другое, и разговор на этом закрыли.

Он опустился мне на плечо. Из-под закрытых ставней пробивался тонкий лучик света.

«Как действуем, босс?»

«Я выношу дверь, вы с Ротсой мечетесь у него перед физиономией, дальше импровизируем. Ты уверен, что он там один?»

«Уже несколько часов оттуда ни звука не слышно.»

«Ладно. Готовы?»

«Угу. Кстати, дверной запор тоже не щелкал.»

«То есть мне не придется выламывать дверь? Черт.»

Лойош был прав, ручка легко подалась, и я рывком распахнул дверь. Проклятый свет почти ослепил меня, так что Лойош и Ротса устремились в полет, а я последовал за ними наудачу.

Движение, ругань, и вот он уже у меня в руках. Я коснулся острием кинжала его затылка, он нырнул вперед, развернулся и попробовал пнуть меня в колено, однако я уже видел достаточно хорошо и уклонился. Я сгреб его за грудки, вспомнил, что имею дело с человеком, и приставил нож к горлу. Это помогло, он замер.

Самым громким звуком в комнате было дыхание. По-моему, он расстроился.

– Приветствую, друг мой Дани. Как тебе нравится этот прекрасный вечер? Сияющие звезды, стрекотание сверчков, прелестное пение цикад.

Он продолжал дышать.

Зрение мое почти привыкло к свету. Я толкнул его назад и заставил опуститься в кресло, по-прежнему держа лезвие у горла. Подбородок его вздернулся, а взгляд, что неудивительно, был прикован ко мне.

– Я задаю вопросы, – объяснил я, – а ты на них отвечаешь. Если не ответишь – я сочту, что ты для меня бесполезен. Если ответишь, будешь жить. Если потом узнаю, что ты солгал – я вернусь. Все понятно?

– Это джареги, – выдавил он. – Они выследили меня.

– У моего дружка есть не совсем обычные умения, – согласился я.

– Еще не поздно, – сказал он. – Уходи, и я забуду обо всем, что случилось.

– Весьма любезно с твоей стороны. Первый вопрос: на кого ты работаешь?

– Ты не понимаешь, с чем…

Я закатил ему оплеуху. Сильную.

– Даже не начинай.

Дани молча уставился на меня.

– Нет, так не годится, – заметил я. – Отвечай. Не ответишь – убью. Твой начальник заслуживает такой верности?

Кажется, в голове у него завертелись колесики. Я позволил ему подумать.

– Я работаю на графа Саэкереша, – наконец сказал он.

Нож стал чуть меньше давить ему на горло. Назовем это наградой.

– Так, и в чем заключается работа?

– Я, э, разбираюсь с трудностями, так сказать.

– Хорошо сказано. И на что же граф хотел меня подрядить?

– Не знаю, – ответил он, – мне он этого не говорил.

Размышляя, верить этому или нет, я заметил:

– В таком случае ты, наверное, не знаешь, почему он не сказал этого и мне, когда мы беседовали.

В глазах его что-то мелькнуло, кажется, удивление, словно вопрос его озадачил. Тут тоже было над чем подумать. Секунды две.

– Когда тебе предложили работу?

– Работу? – моргнул он.

– Переманить меня.

– Дня два-три назад.

– И в чем именно заключалась работа?

– Переманить тебя.

Я быстро перевернул кинжал и ударил его рукоятью в лицо. Не слишком сильно, но так, чтобы на скуле осталась ссадина. А потом снова приставил лезвие к горлу, нажимая так, что еще чуть-чуть, и пойдет кровь.

– Мы же так хорошо разговаривали, зачем эти трудности?

Он сердито смотрел на меня, а я просто ждал, и наконец услышал:

– Мне велели выяснить, что ты задумал.

Я кивнул и слегка отодвинул кинжал.

– Видишь, правду говорить легко и приятно.

– Вот и мамочка так говорила, – вздохнул он. – А когда я говорил правду, получал ремнем.

Пожалуй, парень мне нравился. Может, даже не придется его убивать.

– Ну и что же такого ты выяснил?

– Пока еще ничего.

– Сообщи, когда узнаешь.

– Непременно. Письмом.

– А что, в этой стране почта надежная?

– Где как. Но в этом графстве – вполне, поскольку ей заправляет Гильдия.

– А есть что-то, чем она не заправляет?

– Граф. Я. Возможно, ты.

– Возможно?

Взгляд его метнулся к моей руке, которая все еще сжимала прижатый к его горлу кинжал, потом вернулся к лицу.

– Не следовало мне делать таких предположений. У тебя рука не устала?

– Нет, все в порядке. Что случилось с Орбаном?

– С кем? А, с этим. Понятия не имею. Возможно, уехал. Он немало времени проводит в разъездах.

– Он работает на Гильдию?

– Все работают на Гильдию. Или на графа. Все.

– Включая колдунов?

– Хм. Не знаю. Чтобы понять такое, надо тут всю жизнь прожить, и то не факт, что поймешь.

С моими выводами сие вполне совпадало, но я об этом не упомянул.

– А все эти дела с «темным» и «светлым» колдовством?

– Я слышал о темных колдунах. Говорили, что семья Мерс занималась подобным. Не знаю, правда ли это. И не знаю, что это значит, для меня оно звучит странно. А когда будет моя очередь задавать вопросы?

– Когда нож будет у тебя.

– Кстати о – может, уберешь его от моей шеи? А то я боюсь, что если случайно скажу что-то такое, что тебе не понравится, то порежусь.

– Восхищаюсь твоими инстинктами. Продолжай.

Кажется, он расстроился. Дани определенно не хотел продолжать. И почему люди все время скрывают то, что мне хочется узнать? Если позволить им и дальше так себя вести, я расстроюсь.

Так что я слегка надавил на нож.

– Знаешь, – сказал он, – ты произвел, так сказать, впечатление, когда прибыл.

– Ну и?

– В смысле, сразу вышел на представителя Гильдии, и, как я понял, практически заявил ему, что намерен разрушить Гильдию.

– Орбан, – проговорил я.

Он кивнул.

– Ну и само собой, Гильдия пустила слух, что за тобой надо приглядывать.

– Ага.

– А потом ты начал искать Черных Колдунов.

Ну разумеется. Да, здесь даже имелся смысл. Иногда я предполагаю, что люди врут, и пытаюсь вычислить причину этого вранья. В общем-то оно не так плохо, но я забыл, что кто-то может проделывать со мной то же самое.

– Так, – сказал я. – Дальше.

– Это все не то, что его сиятельство сообщил мне, это я сам слышал.

– Да, конечно. У тебя есть уши. Валяй дальше.

– Его сиятельство вызвал меня и велел, чтобы я нашел к тебе подход для работы с ним, не сообщая, кто он. Мне было велено выяснить, интересно ли тебе сотрудничество с, так сказать, неуказанным лицом в расследовании убийства тех колдунов. Он сказал…

– Колдунов, – повторил я. – Но там была семья. Дети. И одному из детей не было и… Ладно, продолжай.

Он нервно сглотнул и кивнул.

– В общем, он сказал, что ты считаешь их своей семьей, потому что используешь их имя, и вот с этого я и начал.

– А ты не спросил у него, как меня зовут по-настоящему?

– Я не задаю ему вопросов, – покачал головой Дани. – Он просто…

– Ну да, ну да, понял. Как по-твоему, он знает, как меня зовут?

Он развел руками.

– Понятия не имею, господин М… господин. Прошу прощения.

– Разрешаю и дальше звать меня Мерс. И ему, и тебе.

– Да, господин Мерс.

– Что еще он сказал? Что-то, чтобы подчеркнуть, что я опасен?

– Не так прямо, но то, как он о тебе говорил… ну в общем, мне было несколько не по себе.

– Знаете, друг мой Дани, это самый странный город из всех, какие мне попадались.

– Это ты еще не все знаешь.

– О, конечно, не сомневаюсь. Кто их убил?

– Кого?

– Ты понял, кого.

– Семью Мерс? Без понятия. И граф не знает. Но он не думает, что это ты.

– Да, я тоже не думаю.

– Но он не уверен.

– А кто должен выяснить?

– То есть?

– Когда случается что-то в этом роде, кого-то убивают, кто обычно занимается поисками виновного? Кто ответственный?

– А. Ну, полагаю, граф. Или, возможно, король, я не уверен.

– А кому поручил бы такое дело граф?

– Пожалуй, мне.

– Тебе?

– Я так полагаю.

– И вместо этого ты крадешься за мной в темноте и предлагаешь заключить союз.

– Признай, это выглядело драматично.

– Недостаточно, Дани. Почему именно там и тогда?

– Я видел, как ты уходишь, и думал, что обстановка даст мне кое-какие преимущества. Я не знал о твоих дружках.

– Ну да. И как давно ты следил за мной, ловя удобный момент?

– Недолго. Дня два.

– Дня два?

Он кивнул.

– Ну-ну. Вот теперь ты ранишь меня в самое сердце.

«И меня, босс. Но думаю, он может врать.»

«Я всегда так думаю – и где мы теперь?»

«Ну, мы все еще дышим.»

– Ты действительно следил за мной два дня?

Он кивнул.

– Не возражаешь, если я кое-что проверю?

Я задал ряд вопросов насчет куда я ходил и с кем виделся, и бОльшую часть ответов он знал. Дальше я предпочел не углубляться. Унизительно.

– Ладно, – решил я наконец. – Каковы заключения?

– Не понял?

– Ты следил за мной в течение двух дней. Что я, по-твоему, задумал?

Он пожал плечами.

– Ты крайне скрытная персона. Я не сумел этого вычислить.

– И ты передал это графу.

Он кивнул.

– И это рассеяло все его возможные подозрения.

Дани стало неуютно.

– А если бы я принял предложение?

– Это было вполне законной сделкой.

– Было?

– Да.

– Предложение еще в силе?

– Нет, если перережешь мне горло. Это против правил.

– Вот как? Круто запрашиваешь.

– Не я. Граф. Он очень чувствителен к такого рода вещам.

Я убрал нож.

– Ладно. Если он хочет выяснить и… выяснить, кто убил семью Мерс – я в игре. Ты знаешь, где меня найти.

Он потер шею.

– Посреди поля в темноте?

– Я имел в виду трактир.

– Конечно.

– Хорошо. Не вставай, я сам закрою дверь.

Я повернулся к нему спиной, не испытывая по этому поводу никаких сомнений. У меня не было никаких сомнений в том, что Лойош настороже.

«Ну что ж, кое-что мы выяснили.»

«Похоже на то, босс. Удивительно.»

«Я сам поражен.»

До постоялого двора мы добрались без труда. Народу там было немало и мое появление ажиотажа не вызвало. Мой столик был занят и я, обидевшись (совершенно нелогично), сел за другой. Гуляш из баранины остался прежним и, смолотив полную миску, я сразу почувствовал себя лучше.

Подбирая последние капли ломтем вкусного, теплого хлеба (самая вкусная часть трапезы – всякий, у кого есть хоть капля здравого смысла, со мной согласится), я отстранился от окружающей болтовни и гула, и размышлял о том, что только что узнал.

Немалая толика всего этого зависит от того, сколько именно правды выдал Дани. По крайней мере в ряде позиций верить ему стоило. В любом раскладе, о нем самом я теперь знал многое. Работает ли он на себя? Безусловно; он работает на Саэкереша и иногда подхалтуривает на стороне. Винить его в этом я никак не мог. Вопрос в том, что дальше.

Можно ли оценить сроки? Точно – нет. Как минимум день, вне зависимости от всего прочего. Вероятно, не больше недели. В этом промежутке – когда угодно. Черт, черт, черт.

Кое-кому скоро придется плохо. Я, кажется, даже почти придумал, кому именно. Однако в любом случае, не стоит делиться с Лойошем самыми свежими заключениями, а то бедняге совсем не по вкусу здешние места.

Кое-что он, впрочем, уловил.

«Нужно убираться отсюда, босс.»

«Знаю.»

«Знаешь, но убираться не хочешь.»

«Да. Просто будь настороже.»

«Может, хотя бы уберемся из трактира?»

«Куда, например?»

«В тот, другой?»

«Но я только что сказал Дани, что буду здесь.»

«Босс…»

«Ладно, ладно. Посмотрим, есть ли там свободная комната.»

Так я и сделал. То ли ветер унес все миазмы, то ли я к ним уже притерпелся, но прогулка через весь городок оказалась вполне приятной. Народу в зале было не слишком много, и хозяйка, радушная дородная женщина средних лет, с удовольствием предложила мне комнатку за разумную цену. Поразмыслив, я решил не сообщать хозяину «Колпака», что нашел себе новое жилье. Лойош мысленно ущипнул меня за то, что я о подобном вообще подумал. Монеты перешли из рук в руки, и скучный человечек в одежде явно не по росту проводил меня наверх.

Окно выходило на улицу и меня заверили, что утром Горнило (сказано было «науп», но я понял, что это значит) не разбудит меня, даже если я забуду закрыть ставни. Кровать была узкой и короткой, но зато мягкой и без насекомых. Также в комнате имелись умывальник и ночной горшок, а еще мне сообщили, что если я утром открою дверь и позвоню вот в этот вот колокольчик, то мне принесут горячей воды. А нельзя ли будет принести клявы? Нет, но утренний кофе – пожалуйста, с нашим удовольствием. Что ж, пусть будет кофе, с медом и сливками – сойдет, сказал я, издав при этом вздох, не поддающийся описанию.

 

10.

Следует отдать должное Лойошу: даже если никто не собирался бить меня по башке, останься я в «Колпаке», вероятно, я подсознательно допускал такую возможность, потому что этой ночью я расслабился и спал крепко и долго, почти до полудня. Тот же скучный человечек в практически той же одежде принес мне горячей воды и кофе, и ни слова не сказал относительно времени.

Доставленный, почитай, в постель полный кофейник заметно поднял мне настроение, и я почти смирился с тем, что содержится в нем все-таки кофе. Я пил его и смотрел на улицу, где перегавкивались две собачонки. Потом я оделся и спустился вниз; хозяйка уже была там и болтала с парой господ средних лет, в которых что-то такое выдавало их нездешнее происхождение.

– Доброе утро, господин Мерс, – щербато улыбнулась она.

– Доброе утро, – ответил я и принюхался. Гикори. – Вкусно пахнет. Обед?

Она кивнула.

– Свиная требуха. Самолучшая в городе.

– Вернусь, непременно попробую.

Я прикоснулся ко лбу кончиками пальцев и вышел, встречая новый день. Первым делом прогулялся в «Колпак» и спросил, не было ли для меня посланий. Нет, не было, если не считать посланием многозначительный взгляд хозяина, мол, пристойно ли проводить ночь черт-те-где? В любом случае, это послание я позволил себе проигнорировать. В зале вовсю пахло хорошим гуляшом, однако вкусы мои уже переменились. Такая уж у меня переменчивая натура.

Я вернулся в «Мышь» и пообедал. Весьма недурственно, хотя лично я бы не клал столько гикори. За едой я неспешно размышлял о том, что выяснил ночью, и прикидывал, чему же из всего этого стоит верить.

Чувствовал я себя неплохо. Ярость не улеглась, но я знал, что раньше или позже – и скорее раньше, – я смогу выследить того, кто стал ее причиной. Картина пока не сложилась, однако уже собралось достаточно кусочков, и вскоре я увижу, как они сочетаются друг с другом.

Я заказал стакан вина – красное, резкое и кисловатое, на вкус оно оказалось лучше, чем можно было предполагать, – и потихоньку потягивал его, продолжая размышлять.

Через час, так ничего и не решив, я встал и снова прогулялся в «Колпак», где меня приветстствовал хмурый взгляд Инче:

– Вам послание.

Определенно, для него все это казалось весьма подозрительным. Утром я спрашиваю, не было ли для меня посланий, а уже днем прибывает вот это вот. Я определенно что-то задумал.

Вернувшись в «Мышь», я уселся на неуклющий коричневый табурет, взломал печать и развернул плотный розовый пергамент. В отличие от прошлого, это письмо было изложено просто и прямо, без лишних слов. Мне предлагалось нанести визит его сиятельству завтра днем.

«Кажется, Лойош, у нас получилось.»

«Или это ловушка.»

«Возможно. Но сейчас меня устроит и ловушка, тогда я смогу что-то сломать. Нет ничего хуже, чем когда хочется двинуть, а некого.»

Лойош начал перечислять, что может быть хуже, но я велел ему заткнуться. Определенно, нет ничего хуже умника, делающего вид, что не понимает метафор.

Имелся, впрочем, более важный вопрос: как защитить себя на случай, если это БУДЕТ ловушкой? Стоит ли сделать какие-нибудь приготовления?

«Будь при оружии, босс.»

«Хорошая мысль.»

Вскоре в зале почти никого не осталось. Хозяйка (звали ее Мари) подошла, налила мне в стакан еще вина и спросила, все ли у меня в порядке.

– Да, вполне, – ответил я, – просто строю планы относительно дела, которое предстоит мне завтра.

– Планы?

Я кивнул.

– Пока что я подобрал лошадь, на которой туда поеду.

– Что ж, да будет ваш выбор удачным, – сказала она.

– О да. – Я подвинул к ней монету. – Выпейте со мной за это.

Она широко улыбнулась и кивнула, а потом подошла к стойке и, плеснув чего-то золотистого в стаканчик, отсалютовала мне и выпила. Я осушил свой стакан, а Мари проговорила:

– Что ж, занимайтесь планами, я постараюсь вас не беспокоить.

– Буду благодарен, – отозвался я.

Обычно за подобными словами как раз и следует сплошное беспокойство, но добрая хозяйка сдержала слово и молчала, а я сидел и, как говорят орки, «лавировал против ветра». Занятно, многие ли из горожан умеет держать слово? Да и всегда ли это делает она сама? Сомневаюсь (строго для справки: нет, не всегда). К чему все это? Да просто так уж у меня мозги работают.

В конце концов я вздохнул и поднял пустой стакан. Лучшего способа мне не выдумать.

Когда хозяйка принесла вино, я спросил:

– Вам знаком такой светловолосый, весь в веснушках, чужеземец по имени Дани?

– Да, заходил несколько раз, – кивнула она.

– Вы ему доверяете?

Она нахмурилась. По-моему, Мари была из тех, кто доверяет всем и каждому, и не понимает, почему другие не таковы.

– О чем это вы?

Я улыбнулся.

– Он предложил мне одну сделку, и мне хотелось бы знать, достоин ли он доверия в деловом отношении.

Вопрос, кажется, ей не понравился, как будто она и думать не хотела, что ответом может быть «нет».

– Боюсь, я не так хорошо с ним знакома.

– А что вы слышали?

– Слышала?

– Слухи, сплетни?

Это ей понравилось еще меньше.

– Не знаю, стоит ли говорить…

– Окажите мне любезность.

– Сплетничать о ком-то – не любезность.

– За вычетом нынешнего случая.

Мари окинула меня внимательным взглядом темно-карих глаз и вздохнула:

– Ну, знаете, говорят, он работает на его милость… на графа.

Я подумал, что тут нет ничего такого, что ей бы не хотелось о ком-то говорить, и кивнул.

– А еще говорят… знаете, граф уже немолод.

Я кивнул – это я знал, ибо сам видел.

– Ну, он… – она закашлялась и вдруг покраснела, а я вдруг понял: что бы она сейчас ни сказала, мне это пользы не принесет. – Ну, я не говорю, что тут что-то не так, учтите, но говорят, что он, ну, что девушки кое-что для него делают. А Дани, говорят, именно он таких и подбирает, – протараторила она, заливаясь краской.

О да, мои инстинкты ничуть не притупились. Я собрал все усилия, всю мошь, всю свою волю, закаленную в горнилах смерти и приступлений, – и не расхохотался.

– Спасибо, – сказал я. – Для меня это очень важно, вы очень мне помогли. Заверяю, от меня никто об этом не услышит.

Она кивнула и вернулась к стойке.

– Извините… – проговорил я.

– Сударь? – спросила она обеспокоенно.

Я поднял стакан.

– Ой, – она вспыхнула еще сильнее, хотя это казалось невозможным, и быстро наполнила стакан. – Это за счет заведения, – с глупой улыбкой добавила Мари.

– Спасибо, – кивнул я и передал ей монету. – А это в знак моей признательности.

Она спрятала монету и поспешила заняться чем-то в соседней комнате, оправляясь от смущения.

«Я все-таки чертовски хорошая ищейка, Лойош. Другой бы упустил этот жизненно важный клочок информации.»

«Ты так говоришь, потому что знаешь, что если бы упустил ты – нашел бы я, а, босс?»

«Вот видишь? В тебе тоже есть задатки хорошей ищейки.»

Представили себе мысленный эквивалент того звука, который издает лошадь, громко выдыхая через нос? Вот именно это до меня и донеслось.

Я пил вино и размышлял – совершенно не об амурных делах графа, уж поверьте. А потом вернулся в «Колпак», нашел конюшего и сказал, что завтра мне потребуется Марси. Он заверил меня, что Марси будет готова, и клянусь, я почти заметил в его взгляде искорку изумления. Если бы не это «почти», я точно ударил бы его. Не за то, что он издевался надо мной, а за попытку оскорбить Марси, это совершенно чудесное животное.

«Это и все, босс? Это все, что мы сделаем?»

«Предлагай.»

Он мысленно зарычал.

Я продолжил гулять и заглянул в одну лавочку, где продавали книги, надеясь найти что-нибудь развлекательное, убить время до завтрашнего полудня. Все мои книги остались у Коти. Мне их не хватало. И ее мне не хватало. Сколько мы вот так вот сидели и читали; я слушал, как она хихикает, упиваясь легкой поэзией; как мы зачитывали друг другу понравившиеся абзацы…

Ничего подходящего в лавке не нашлось, так что я шатался по городу, пока не устал; потом вернулся в «Мышь» и улегся спать. Итак, я уже почти неделю провел в поселке Бурз, в самом центре бумажного производства Фенарио, если не всего мира. Я пришел сюда, разыскивая свою семью – и нашел ее, в некотором роде.

Проснулся я не в лучшем настроении, однако когда тебе по звонку приносят горячую воду и кофе – это все-таки располагает. Я бы мог привыкнуть к подобному. Почему это мы с Коти не держали слуг? Уж одного-то мы могли себе позволить, и я точно помню, что пару раз заговаривал об этом. Я попытался вспомнить, как она восприняла предложение и почему мы ушли от этой темы, но не сумел.

Прихлебывая горькую дрянь, я извлек все кинжалы и ножи, которые таскал с собой, взял точильный камень (почти новый, я купил его, когда покидал Адриланку) и аккуратно выправил и заострил каждый клинок, а потом то же проделал со шпагой. Возможно, сегодняшний день не пройдет даром. Драконы не слишком следят за остротой своего оружия; при их манере боя что измолотить до смерти, что изрубить в куски, без разницы. Я предпочитаю аккуратность и точность. А аккуратность и точность важны, потому что, ну, потому что важны.

Ну да.

Кофе. Умывальник. Одежда. Оружие. И вот я спускался по лестнице, готовый встретиться со всем, что мирозданию угодно будет послать мне. Не удивляйтесь, это снова метафора. Лойош на моем левом плече, Ротса на правом, тщательно изучали помещение, готовые засечь убийц, гостеприимных горожан или кусочки колбасы на полу. О да, драматическое явление. Жаль, что зал оказался пустым.

Я вышел прямо на улицу, миновав пару собак, очень похожих на безрогих лиорнов, и повернул налево, в сторону «Колпака». Народу на улицах было полно, и многие походили на тех, что работали на мельнице. Странно, вроде сегодня не выходень. Может, у них тут другой выходень и другая неделя? Ну а почему бы и нет, здесь вообще все не так.

Я задержался у пристани и взглянул, что творится на той стороне. Точно, дыма над мельницей не было, а все лодки и паромы пришвартованы на этом берегу. Хозяева лавок трудились в поте лица, даже книготорговец. Гильдия, чем бы она ни была, сегодня процветала. Странно, но я при всем своем параде прекрасно вписывался в окружение. Непривычное ощущение.

«Сколько у меня еще осталось до визита к графу?»

«Босс, откуда я знаю? Ты лучше чувствуешь время, чем я.»

Нойш-па рассказывал, что он привык оценивать время по положению Горнила с точностью до пяти минут. Я взглянул вверх, потом на тени. Ну, в общем, на дворе день.

Спросить кого-то? Вопрос-то дурацкий, а чувствовать себя дураком крайне неприятно. Мысленно ругаясь, я вернулся в «Мышь» и обнаружил хозяйку на боевой позиции. Она поздоровалась со мной, тепло улыбаясь; вероятно, она не злилась на меня за то, что я заставил ее раскрыть потаенные, мрачные и жизненно важные сведения об одном из местных владетелей.

Я спросил:

– Извините, хозяюшка, не знаете ли вы случайно, который час?

Она покосилась на окно.

– Почти половина первого.

Я поблагодарил, заказал чашечку кофе и присел выпить ее.

– Время не имело значения, так говорили.

Я поднял взгляд. Руки Мари скрывались за стойкой, кажется, она что-то вытирала.

– Совершенно не важно было, который час.

– Да?

– Да, пока не появилась мельница.

– Но это вроде как случилось очень давно, – проговорил я.

– О да, мир тогда был совсем другим, – кивнула она. – Но говорят, время стало что-то значит, когда появилась мельница, и надо было оказаться в определенном месте в определенный час, и согласовывать свои дела со многими и многими. Крестьяне и вольные землепашцы и теперь не слишком беспокоятся относительно времени. Но, скажем, рабочий с мельницы и крестьянин договорились встретиться, и крестьянин опаздывает на час-другой, а рабочий расценивает вынужденное ожидание как оскорбление, но крестьянин его не понимает. Доходит до драк. Сама не раз видела.

Я кивнул. Интересно, она просто хочет поболтать, или все-таки это к чему-то ведет?

Мари переместилась чуть в сторону и продолжила делать за стойкой то, что делала.

– И говорят, это загрязняет реку. Граф Нойжлаб, его земли ниже по течению, постоянно жалуется, что хозяйство его подданных приходит в упадок. Из-за этого было даже несколько стычек и налетов. Ну и вонь, конечно. Когда построили мельницу, из-за нее город переименовали в Бурз.

– Сплошные неприятности, да?

– И да, и нет, – заметила она. – Люди теперь едят лучше, а вольным землепашцам и даже крестьянам лучше платят. Это и хорошо, и плохо.

– Но ведь мельница здесь уже сотни лет.

– Вовсе нет. Лет восемьдесят, кажется. Ровесница моей бабушки.

– Да? Значит, меня ввели в заблуждение. А случайно не тогда же появились слухи о двух видах колдовства, которые плохо сочетаются друг с другом?

– Понятия не имею.

– А Гильдия?

– А что Гильдия? – фыркнула Мари.

– Что вы можете о ней рассказать?

– Ну, я вхожу в Гильдию, как все. Но не могу сказать, чтобы она сильно меня заботила.

– Это почему?

– Вы же знаете, какие у нее правила.

– Вообще-то нет. Но мне интересно.

– Ну, все должно быть сделано строго установленным способом. Отчетность и прочая чушь. У кого нужно покупать и кому нельзя продавать. Глупо все это.

А по мне так очень даже знакомо. Я улыбнулся и кивнул. Она спросила, не созрел ли я для требухи. Я отказался, но с удовольствием взял ковригу свежего хлеба от гильдейского пекаря, который работал буквально здесь за углом. Если б не городские миазмы, я бы сам давно унюхал его лавку. Отменный хлеб, особенно с изрядным количеством масла и меда, который местные пчелы собирали с чего-то такого, что я никогда не пробовал раньше, с тонким ореховым привкусом. Великолепно. Захотелось выпить еще чашечку кофе, но я передумал; пришлось бы по дороге в особняк покинуть седло и облегчиться.

В зал начали просачиваться посетители, которым хозяйка должна была уделять внимание, так что я вышел и направился к «Колпаку». Там тоже было довольно людно, но хозяин выкроил минутку, принял плату за проживание еще на неделю вперед, и осторожно так поинтересовался, где я был. Весьма интересно. Как-то он заговорил очень уж прямо. Что, правила уже переменились и клинок наконец вышел из ножен? Мой скрытый враг вдруг перестал заботиться о том, чтобы оставаться скрытым?

– А зачем вам? – спросил я.

– Да так, низачем. Поддерживаю разговор.

– Поддерживаете разговор. Понятно.

Он отошел к дальнему краю стойки, откупоривая для кого-то бутылку вина. Я смотрел ему в спину. Слишком многим в этом городе я не доверяю, чтобы список имен имел хоть какой-то смысл.

Вскоре он вернулся, и я спросил:

– Орбан в последнее время не появлялся?

– Вы все время о нем спрашиваете.

– А вы все время не отвечаете, где он.

– Зачем вам?

– Низачем, поддерживаю разговор.

Он прищурился.

– Уже несколько дней его не видел. Наверное, уехал с грузом.

– Наверное, – согласился я.

Он фыркнул.

– Ну и как вам недоваренная свинина из «Грызуна»?

Я взглянул на него в упор.

– Вам ведь заплачено, верно? Тогда к чему вопросы?

– Я просто поинтересовался. – Инче почти не хмурился.

– Требуха вкусная.

– А клопы хороши в постели?

– Хуже, чем я надеялся. Мы только-только разогрелись, а им пора было уходить и готовиться к завтрашним урокам.

Он фыркнул.

– Какого черта вам вообще…

– Ну, чужеземцу следует расширять дело, вы так не считаете? Особенно когда он намеревается открыть тут заведение. «Широкие связи», вот мой девиз.

– Открыть заведение?

– Точно.

– Тут?

– Да, подумываю об этом. Мне понравился городок.

– Но какое… прошу прощения. – Он вернулся минуту спустя. – Какое именно заведение? Думаете построить еще один трактир?

– Нет. А я что, похож на трактирщика?

Он пожал плечами.

– Мне откуда знать?

– Нет-нет, – успокоил я его. – У меня совсем иная сфера деятельности.

Инче нахмурился.

– И какая же?

– Вы удивитесь, – улыбнулся я.

– Ну, удивить меня – это полдела. Но у нас тут есть Гильдия, и довольно-таки строгие правила допуска.

– Что, правда? Об этом я как-то не подумал.

Он не обратил внимания.

– Весьма строгие, уж поверьте. Вам чего-нибудь принести?

– У вас есть свиная требуха?

Он сморщился и не ответил, так что я решил немного подбодрить его и заказал кружку летнего эля. Потом сел за привычный стол и какое-то время посасывал напиток.

Для пива, в общем-то, недурственно.

Выждав должное время, я медленно направился к конюшне, размышляя обо всем сразу. Дела завертелись – слишком быстро, я не успевал обдумывать их по очереди. Если это устроено специально, у меня могут возникнуть серьезные неприятности.

Неприятности случались у меня и прежде. Ничего особенного.

Конюх кивнул мне, вывел Марси и заседлал ее. Работал он быстро и аккуратно, словно проделывал подобное уже тысячи раз. Возможно, так и было. Тоже занятие.

Марси сумела сдержать удовольствие от новой встречи со мной. А может, и не сумела: она на какой-то миг вздернула голову, для нее это показатель. Конюх быстро все осмотрел, подтянул то и это, и передал мне поводья.

Я вывел дражайшую Марси из стойла и, с помощью конюха, влез в седло. Меня снова поразило это чувство высоты – глядя на лошадь, совсем не думаешь, что верхом на ней ты такой большой. Интересно, не этим ли объясняется поведение конногвардейцев – самое противное из подразделений Гвардии Феникса, если нужно с ними договориться.

Марси, кажется, заскучала. Я сжал поводья обеими руками, коснулся каблуками ее боков и вроде как направил ее вперед, сжимая колени. Видеть морду Марси я не мог и не знаю, закатила ли она глаза, но двигаться начала.

«Босс!»

«Что там, Лой…»

«Сзади!»

Я развернулся в седле – уж поверьте, это нелегко. Марси остановилась. Я огляделся. Людей на улице хватало, но рядом со мной никого не было.

«Что? Где?»

«Ярдов сорок по улице, северная сторона, под навесом, уходит. Голубой жилет.»

Точно, он, даже сзади не спутать. Весьма вовремя объявился. Я начал разворачивать Марси и, кажется, сделал что-то не так, потому что она выглядела сбитой с толку. Но потом я призадумался. Что мне, собственно, делать? Остановиться и завести с ним длительную беседу, забыв про визит, который должен наконец раскрыть мне, что тут творится? Назначить ему встречу позднее? А если он не захочет разговаривать?

Черт, черт, черт.

«Лойош, следи за ним.»

«Не хочется мне сейчас с тобой расставаться, босс.»

«Мне это тоже не по душе, но нужно повидаться с графом, и я не хочу, чтобы эта скользкая сволочь опять скрылась. Шевелись.»

Он мысленно выругался, но подчинился. Я развернул Марси в прежнем направлении и вскоре выехал из города.

«Куда он идет, Лойош?»

«Похоже, в «Колпак», босс, причем и в ус не дует.»

«Да, пожалуй, внутрь тебе не пробраться. Проклятье, как бы узнать, не встретился ли он там с кем-нибудь…»

«Ну, если они откроют окно, у меня длинная змеиная шея.»

«Угу, лучшего все равно не придумать.»

Я по-прежнему рысил прочь от города.

«Э, босс, я, кажется, ошибся. Он идет не на постоялый двор, а в обход.»

«Это уже интереснее.»

«Прямо в конюшню.»

«В самый раз для выбора скакуна.»

«Говорит с конюхом.»

«Можешь подобраться поближе и подслушать?»

«Попробую… да, босс, говорит о тебе. Спрашивает, куда ты уехал и давно ли.»

«И как, конюх отвечает?»

«Нет. Так, деньги переходят из рук в руки. Теперь отвечает.»

Я всерьез подумывал вернуться, но пока что я вроде как получаю информацию и таким способом. А встреча с графом слишком важна.

«Закончил говорить с конюхом. Уходит от трактира… идет в город.»

Денек для езды выдался приятный. Марси была, как всегда, великолепна. Ротса полностью сосредоточилась на своих обязанностях: постоянно осматривалась по сторонам, а иногда взлетала и описывала широкий круг в вышине, охватывая окрестности с другой точки.

«Он у пристани, там есть склад с козырьком над дверью. Он стоит под козырьком и, кажется, кого-то ждет.»

«Отлично.»

Прежняя сельская местность. Птичье пение. На склоне холма пожевывали травку овечки при полном отсутствии пастуха. Тишина, покой и пастораль. Я проверил, хорошо ли шпага выходит из ножен – никогда не доверял тишине, покою и пасторали.

«Ух ты! Босс, ни за что не угадаешь, с кем он там встретился.»

«С императрицей?»

«Угу, смешно.»

«Выкладывай.»

«Помнишь «бабочку», которая напела тебе о возничем? Она все еще в городе.»

Ну-ну.

И как прикажете вписывать ЭТО в общий расклад?

«Ну, босс, как это вписывается в общий расклад?»

«Как раз размышляю. Можешь подобраться и послушать, о чем они там болтают?»

«Без вариантов, босс. Я прямо над ними, но говорят слишком тихо.»

«Черт. Ладно. Можешь объяснить Ротсе, чтобы она проследила за ней, пока ты ведешь другого? Мне нужно знать, куда пойдут они оба.»

«И что, оставить тебя без прикрытия?»

«Я вооружен. Может она так сделать?»

Он замешкался. Кажется, не хотел отвечать. Но в итоге проговорил:

«Если только разговор будет достаточно долгим. У нее не меньше получаса уйдет только на дорогу…»

«Действуй, Лойош.»

«Но, босс…»

«Действуй.»

Ротса снялась с моего правого плеча и полетела к городу.

Я просто локти кусал, так хотелось, чтобы Ротса добралась вовремя. Мое возбуждение передалось Марси, она занервничала. Я погладил ее по шее, успокаивая.

«Уверен, что никак не можешь подслушать, о чем они говорят?»

«Прости, босс, но тут даже для моей змеиной шеи нет ни одной щелки, чтобы меня не засекли.»

Я подумал, куда именно он может засунуть свою змеиную шею, но не стал передавать это Лойошу.

Я как раз подъезжал к графскому владению, когда Лойош сказал:

«Ротса на месте, босс, а они продолжают болтать.»

«Отлично. Оставайтесь с ними.»

«Сделаем, босс. Будь осторожнее.»

«Я всегда осторожен.»

Я приближался ко входу. Грум, кажется, узнал меня. Или Марси. Он протянул руку, помогая мне спешиться, я поблагодарил холодным кивком. Как только я оказался обеими ногами на земле, грум принял поводья и сообщил:

– Вас ждут, сударь.

Я стоял и ждал, пока ноги снова обретут способность двигаться, что заняло минуты две. Их я провел, оглядываясь по сторонам и демонстрируя вежливое любопытство.

Почувствовав, что могу передвигаться без ущерба для собственного достоинства, я преодолел низкие ступени, шагнул к дверям и дернул за шнур. Внутри гулко звякнул гонг, дверь отворилась.

Тот же дворецкий отвесил мне тот же поклон.

– Добро пожаловать, господин Мерс, его сиятельство ожидает вас.

Встретились мы в той же самой комнате, и мне был предложен тот же стул. Из чувства противоречия, а также желания подвигаться, я предпочел соседний. Дворецкий сделал вид, что не заметил. Граф заметил, но ограничился взглядом.

– Благодарю вас за то, что согласились со мной встретиться.

– Напротив, – возразил я, – это я благодарю вас.

Он улыбнулся.

– Бренди? Эля? Вина?

– Вина, – решил я.

Он кивнул дворецкому, который удалился доставить необходимое.

– Итак, – заявил граф, садясь поудобнее и сложив руки на животе, – похоже, у нас есть кое-что общее.

– Кажется, общий враг.

Он кивнул. Дворецкий принес мне вина, а графу – рюмку той же янтарной жидкости, что и в прошлый раз. Мы оба отсалютовали друг другу и пригубили выпивку. Вино оказалось чуть слаще, чем в прошлый раз, и с умеренным содержанием пряностей.

«Так, босс. Они расходятся. Я за ним.»

«Хорошо.»

– Мое предложение, – начал граф, – заключается в следующем: обменяемся сведениями. Я подозреваю, что вы знаете о вещах, которые помогут мне проследить, кто стоит за убийствами, и уверен, что могу предоставить вам сведения, полезные для вас.

Я кивнул.

– Звучить разумно, и я склонен согласиться.

– Склонны?

– Есть кое-что, господин граф, что я хотел бы понять, прежде чем заключать какие-либо сделки.

– А именно?

Я отпил немного вина и попытался сформулировать это получше. Непростая задача.

– Какого рода сведениями, по-вашему, я обладаю, господин граф?

– О, очевидно, что вы предприняли собственное расследование. Разве вы ничего не выяснили?

– Быть может, – проговорил я. – Но знаете ли, у меня нет особых талантов по этой части. Я просто задаю вопросы, так, как сделал бы любой другой.

– В самом деле?

По его голосу я не мог заключить, он просто сомневается или знает, что я лгу. Этого я и ждал.

– Да, – сказал я. – Вот это-то меня и озадачивает. Спрошу напрямик: в чем именно я могу быть вам полезен?

– Что ж. – Граф сделал глоточек и облизнул губы. – Вопрос непростой.

Я кивнул и позволил ему еще поразмыслить, потягивая вино с прежним невинно-вопрошающим видом.

– Пожалуй, – решил он, – потребуется небольшое вступление.

– Отлично, я слушаю.

– Мельницу построил мой дед, восемьдесят три года назад…

Он сказал что-то еще, но голос его меня не достиг.

«Босс?»

Еще вина. Рот совсем пересох. Бокала в руке не было. Странно.

«Босс?»

И я не мог двинуть рукой.

Голос графа жужжал где-то там, в отдалении.

Щека моя лежала на очень твердом полу.