Пятьдесят Первая Глава

Как те, кто был не в состоянии думать мыслями других, удовлетворился тем, что думал своими собственными

Теперь мы должны обратить наше внимание на место, в котором еще никогда не были – место, которое находится за границами Империи (хотя, если быть совсем точным, был период в тридцать или тридцать пять лет во время Девятого Правления Дракона, когда Империя претендовала на него) – и расположенное где-то в двадцати пяти милях от побережья на юго-запад.

Это, как уже понял читатель, не что иное, как остров Элде: примерно семнадцать сотен квадратных миль богатой, плодородной почвы в центральной и юго-восточной частях; каменистый берег, дающий возможность ловить рыбу, на востоке, и несколько скромной высоты гор, населенных главным образом племенем козлов с очень дурным характером, вместе с северной ветвью племени «дубинноголовых», которые действуют так, как если бы эти горы были самой северной частью их собственной страны, хотя, политически, это часть Королевства Элде.

Северная часть острова, примерно две сотни миль вдоль берега и девяносто или девяносто пять поперек, от побережья до гор, имеет только два города, которые заслуживают такого имени. Первый из них – порт Салют, названный, как нам рассказали, согласно древнему обычаю вывешивать флаги в знак уважения, когда Имперские суда входили в пролив. Второй город называется Крипна, слово, которое, как нам сообщили, означает «сухое место» на исконном языке острова, который больше не используется нигде, за исключением каких-нибудь торжественных событий. Крипна находится у излучины реки (которая называется Кидин, что означает «река»), и которая течет с гор в Салют.

Крипна – город значительного размера, гордящийся восемью или девятью тысячами постоянных жителей, не говоря уже о достаточно большом числе крестьян, которые обрабатывают близлежащие земли, моряков на баржах, которые помогают торговле между горами и побережьем, и некоторым количеством пресноводных рыбаков, которые работают на реке и постоянно соперничают со своими береговыми собратьями.

Без сомнения, много чего можно сказать об обеих сторонах – то есть, хотя слава устриц и мидий, добытых на северном побережье Элде (или южном побережье Империи) гремит повсюду, репутация длинной рыбы из Кидина давно перешагнула через пролив – и эта репутация только подогревается количеством кораблей, не сумевшим добраться до своей цели из-за «случайных происшествий» с транспортными судами, отплывшими из Салюта.

Существует множество способов приготовить длинную рыбу, например дубиноголовые крестьяне в верхней части реки насаживают ее на раскаленный стержень, а в нижней жарят вместе с овощами и некоторыми специями – но возможно самым лучшим является самый простой: быстро обжарить в масле с небольшим количеством чеснока, добавить немного местного сладкого лука, порезать на ломтики, добавить капельку соуса из горького ореха, подавать вместе с только что приготовленной гузкой молодого гуся под белое вино Рулин из горного винограда. Так, во всяком случае, это блюдо подается именно сейчас в гостинице, находящейся в десяти или двенадцати милях от Крипны, на дверях которой висит вывеска с серебряным кубком.

Индивидуумом, который подавал его, был некий Карнаро, человек примерно тысячи трехсот лет, с редкими волосами, длинным лицом и незначительным животом – свидетельствовавшим, возможно, о качестве его еды. Он унаследовал эту гостиницу благодаря удачной женитьбе, после того, как обнаружил, что ему совсем не нравиться закидывать и поднимать сети, а ведь этого требовала работа на барже. Серебряный Кубок был выстроен примерно на две тысячи лет раньше, после того, как был открыт способ добывать ликёр из самого обычного гороха. Идея изобретателя состояла в том, что его «горохо-ликёр», который был в некоторых отношениях похож на ушку Людей с Востока, широко и далеко распространится, так что сделает их обоих богатыми и знаменитыми, а его секрет он откроет только на смертном ложе и только своему наследнику.

На самом деле получилось так, что тот, кто делал один глоток этого напитка никогда не просил второго, и, так как было невозможно прожить на доходы от горохо-ликёра, он был вынужден открыть гостиницу, и, на его счастье, нашел повара, намного более умелого в искусстве готовить, чем он сам в искусстве дегустировать.

Тем не менее, под его прилавком всегда был кувшин или два гороха-ликера, который использовался для чистки или для экспериментов над теми странниками, которые просили попробовать что-нибудь такое, что бывает только в этом районе. Те, кто регулярно посещали Кубок (в котором, на самом деле, не было ни одного серебряного кубка) обычно пили то вино, о котором мы уже имели честь упоминать, или крепкий темный портер, который здесь варили зимой.

В данном случае Карнаро, подав обед леди, которая носила простой, но хорошо сделанный плащ желтого или золотистого цвета, заметил незнакомца, вошедшего в его гостиницу, и поторопился обслужить его.

Незнакомец оказался молодым человек между шестью или семью сотнями лет, с впалыми щеками, глубоко посаженными глазами и длинными элегантными руками. Он носил форму, в которой Карнаро узнал мундир военного, черный с серебряным, которые носили в старое время в Империи, которая когда-то была за проливом. Все это не в малой степени подогрело любопытство нашего достойного хозяина, но он сдержал свои эмоции и просто приветствовал гостя, спросив, чем он мог бы услужить ему.

– О, самым простым из всех возможных способов, мой друг, – последовал ответ.

– Тем лучше, – сказал Карнаро.

– Я ищу кое-кого, женщину, которая приехала в этот район семьсот или восемьсот лет назад. У нее благородная внешность, прекрасные подбородок и волосы, она отличается изысканным вкусом и говорит аристократическим голосом. Я предполагаю, что, хотя она прожила здесь весь тот период времени, о котором я сообщил, у нее должно быть мало друзей и она, в основном, держится одна. Не знаешь ли ты такую женщину?

– Действительно, я ее знаю, – немедленно сказал Карнаро, даже не думая что-то скрыть. – Как раз сейчас она здесь, в моем заведении.

– А. Это очень радует меня. Вот тебе монета за труды. И здесь вторая, если покажешь ее мне.

– Ничего не может быть легче, потому что я только что принес ей еду. Ее зовут Тресб, она сидит в том углу и ест.

Только теперь незнакомец заметил женщину, спокойно сидевшую в углу, на которую не обращали внимание ни крестьяне ни купцы, регулярно посещавшие гостиницу. Он немдленно определил, что она подходит под описание, которое он дал хозяину, и, более того, соответствует небольшому рисунку, который он принес с собой.

Уплатив хозяину обещанную монету, он подошел к женщине за столом, и, когда он взглянула на него, вежливо поклонился ей и сказал, – Мне сказали, что я найду вас здесь. Меня зовут Удаар.

– Да? – сказала она, как если бы спрашивала, почему это имя должно интересовать ее больше, чем еда и вино на столе перед ней.

– Меня послали, чтобы найти вас.

– Этого не может быть, – сказала она. – Никто не знает, где я, или что я вообще жива, и даже мое имя.

– На Элде, как я только что узнал, вас зовут Тресб, – сказал тот, кто представился как Удаар. – Но ваше настоящее имя – Иллиста, и меня послал к вам Его Императорское Величество Кана.

Та, к которой обратились, как Иллисте, удивленно вздернула брови, но быстро овладела собой. – Да, вы правы, во всяком случае это мое имя. По меньшей мере так меня звали много лет назад. Но я не только не знаю никакого Императора, но и вообще не знаю никого по имени Кана.

– А может быть вы помните Графа, жившего на востоке Империи, которого звали Скинтер?

Она нахмурилась. – Да, мне кажется, что я припоминаю этого молодого человека. Он жил в горах, если я не ошибаюсь. Драконлорд, который был вовлечен в дуэль за право послать цветы некоторой фрейлине Империатрицы в начале последнего правления Феникса.

Удаар поклонился. – Ваша память делает вам честь.

– Скинтер – это Кана?

– Он самый.

– И сейчас он называет себя Императором?

– Как и много тысяч других людей, миледи.

– Много тысяч других называют себя Императором?

– Нет, много тысяч других называют Кану Императором. Но я вижу, что вы любите пошутить. Хорошо, можете шутить, если вам так хочется. Но моя миссия здесь не имеет с шутками ничего общего, и вот доказательство: Я никогда не стал бы пересекать пролив и потом скакать всю дорогу, только для того, чтобы услышать шутку, как бы остроумна она ни была.

– Я понимаю. Хорошо, я буду говорить с вами очень серьезно, так как вы этого желаете. И начнем с того, что я задам вам серьезный вопрос: Что этот Скинтер, или Кана, хочет от меня?

– Что касается этого, возможно, после того, как вы поедите, мы сможем найти более уединенное место, где я объясню вам мою миссию.

– Очень хорошо, я согласна. Я закончу есть, и, если вы попросите бокал, разделю с вами остатки этого замечательного вина. Если, конечно, вы сами не проголодались; в таком случае я рекомендую вам без малейших сомнений заказать длинную рыбу.

– Я благодарен вам за вино, миледи. Этого более чем достаточно.

– Очень хорошо.

Удаар сделал знак хозяину, и перед ним незамедлительно появился бокал. Он выпил свое вино и позволил Иллисте молчаливо наслаждаться своей рыбой. Когда она сделала знак, что кончила есть, Удаар, по прежнему ничего не говоря, оставил пару монет на столе, знак вежливости, который заставил Иллисту поклониться. Уже в темноте они вышли из Серебряного Кубка, и он указал ей на нанятый им экипаж, который состоял из двух ослов и самой комфортабельной кареты, которую только можно было найти в этой области. Иллиста привязала свою лошадь сзади и сказала, – Надо проехать пол лиги в этом направлении, потом-

– Прошу прощения, миледи, но я знаю, где находится ваш дом.

– Вы знаете? Что ж, меня это не удивляет. Хорошо, поехали. Но какова ваша роль? Сюдя по цветам, которые вы выбрали, а также по некоторым особенностям вашего лица, я могу заключить, что вы из Дома Дракона.

– Вы очень проницательны, миледи. Но вы, насколько мне известно, Феникс. Одна из немногих, оставшихся в живых.

– А. Теперь я поняла, в чем моя ценность для Каны.

– Вы проницательны, миледи.

– Но когда вы сказали немногих, скольких вы имели в виду?

– Насколько мы знаем-

– Да?

– Вы и еще одна.

– И кто эта «еще одна»?

– В точности мы не знаем. Ребенок вырос в атмосфере полной секретности, и только недавно она обнаружила себя.

– Обнаружила себя? Тогда, наверно, она бросила вызов Кане?

– Да, это можно выразить и таким образом.

– Хмм. Есть и другой способ?

– Другой способ выразить это – сказать, что она вернула Орб.

Иллиста уставилась на него с молчаливым изумлением. Наконец она сказала, – Вернула Орб? Но, тем не менее, даже на этот остров, куда меня сослали семьсот лет назад, прилетело слово, что он был уничтожен.

– И, тем не менее, это не тот случай.

– Хорошо, но что же я могу сделать? То есть, если у нее есть Орб-

– О, у нее есть Орб, но больше ничего.

– По моему это уже очень много.

– Но у нее есть, самое большее, двадцать бойцов. У Каны их сотни тысяч.

– И он ведет их на битву?

– В то самое время, когда мы с вами разговариваем.

– И он хочет, чтобы они завладели Орбом?

– Да, по всей видимости.

– И все-таки? Что я могу сделать?

– Вы? Вы продемонстрируете, что подчиняетесь ему. То есть вы будете представителем вашего Дома и покажите народу, что Дом Феникса согласен с тем, что Цикл повернулся и что вы признаете легитимность Каны.

– А в обмен на это?

– Место в Совете и титул Принцессы. Некоторые земли, которые Империя забрала у вас, будут вам возвращены. И доход в десять тысяч Империалов.

– Я хочу больше.

– Больше денег?

– Нет, еще один дополнительный стимул.

– Назовите его.

– Есть несколько личностей, из-за которых, когда-то, у меня были большие…неудобства. Я прошу право и возможностей наказать их за это.

– Это будет сделано.

– Как, вы отвечаете даже не зная, кто они?

– Его Величество знает, кто они.

– Откуда он знает?

– Ему сказали.

– Кто?

– Та же сама персона, которая сообщила ему и вашем существовании.

– И кто она?

– Ее имя Грита.

– Как вы понимаете, это ничего мне не говорит.

– Увы, это все, что я знаю.

– Очень хорошо, но как так произошло, что она пришла к этому Кане и рассказала ему о моем существовании?

– Ей удалось подслушать некоторые разговоры между этой девицей, претендующей на то, чтобы стать Императрицей, и ее друзьями, в результате чего ей пришло в голову, что вы можете быть полезной Его Величеству. Придя к этому заключению, она решила поговорить с Императором и рассказать ему о вашем существовании.

– И какую роль во всем этом играете вы?

– Я имею честь быть одним из придворных Его Величества, членом его Гвардии, таким образом я слышал весь разговор. Его Величество оказал мне честь и предложил, чтобы я взял на себя эту миссию.

– Теперь я все поняла.

– И?

– И – но подождите, мы подъехали к моему дому – в этой хижине я прожила все долгие годы моей ссылки.

– Да, миледи.

– Мы должны остановиться здесь.

– Конечно.

– Мы останемся здесь ровно столько времени, сколько потребуется, чтобы упаковать мое немногочисленные вещи. Я полагаю, что корабль ждет?

– Да, Ваша Светлость.

– Как мне нравятся такие слова, – сказала Иллиста.

Удаар поклонился, но сказал, – Однако, нет никакой необходимости уезжать немедленно.

– Напротив, – сказала Иллиста. – Я не хочу провести даже одну лишнюю ночь на этой земле, месте моей ссылки.

– Очень хорошо, – сказал Удаар, кланяясь еще раз. – Корабль и экипаж на материке ждут вас, и нет никакой необходимости откладывать отъезд.

– Тем более нет никакой причины для задержки с моей стороны.

– Тогда, насколько я понял, Ваша Светлость согласна с нашим предложением?

– Кое-какие вопросы я еще должна обдумать.

– Если это такие вопросы, ответ на которые я могу помочь найти, я готов приложить все мои силы, чтобы быть вам полезным.

– Прошу прощения?

– Я помогу, если смогу.

– Я не прошу ничего большего. Но сейчас мне надо упаковать вещи. А вы пару минут отдохните, пока я готовлюсь уехать из этого проклятого дома на этой проклятом острове.

Меньше чем через час Иллиста упаковала все свои вещи – или, в любом случае, те, которые она хотела сохранить – в три маленьких чемодана. Она и ее слуга, молчаливый и глупо-выглядевший мужчина по имени Нивок, который был с ней всю ее жизнь, забрались в экипаж и, не бросив назад даже прощального взгяда, начали путь к гавани.

Этой ночью они остановились в гостинице, которая выглядела двойником Серебряного Кубка, за исключением того, что длинную рыбу здесь готовили с лимоном и каперсами (род съедобных растений), и, по мнению Иллисты, пережарили. Номера, однако, были достаточно комфортабельны, Иллиста и Удаар имели по отдельной комнате, Нивок спал в конюшне, и никто не задал ни одного вопроса. На следующий день, около полудня, они приехали в Салют и оттуда, даже не задержавшись, чтобы осмотреть город (который Иллиста никогда не видела, хотя прожила сотни лет в одном дне пути от него), они немедленно наняли баркас, доставивший их на борт корабля, на котором приехал Удаар. Как и обещал Удаар, все его распоряжения были выполнены: капитан ждал, корабль был готов, и еще до наступления темноты они отчалили в направлении материка.

Так получилось, что в эту ночь вода в заливе была совершенно спокойна и даже ласкова – или, точнее, она не была бушевала, как обычно – так что даже в то время, когда ночной ветер над южным берегом развевал прекрасные волосы Иллиста, она не слишком страдала от морской болезни, и они благополучно добрались до крошечной естественной гавани, которая, насколько нам известно, даже не имеет имени, и которую можно найти в двадцати или двадцати пяти милях к югу от Ридгли; это одно из самых близких к Салюту мест, где можно высадиться на берег. Здесь их встретил экипаж, очень похожий на тот, который довез их до Салюта, и Драконлорд с бочкоподобной грудью по имени Хиртринкнеф.

– Добро пожаловать домой, Удаар, приветствую и вас тоже, Ваша Светлость.

– Спасибо, Ринк.

Иллиста поклонилась.

– Я надеюсь, – продолжал Хиртринкнеф, увлекая Удаара в сторону, пока Нивок грузил чемоданы в экипаж, – что путешествие было не неприятным, и все прошло так, как желал Его Величество?

– Откровенно признаться, у меня немного болит горло, но, помимо этого, все остальное в полном порядке.

– Боль в вашем горле? Я думаю, что это от соленого воздуха, или, быть может, вы надышались холодными испарениями?

– Возможно. Но мне кажется, что этим я обязан бесконечным вопросам нашей гостьи, так что мне пришлось говорить чуть ли не каждую минуту нашего путешествия, объясняя ей ситуацию в Империи, насколько я ее себе представляю. Она желала знать степень опустошения, вызванного чумой и Мародерами, размер и силу оппозиции, позицию Принцев – множество вещей, на которые я не мог ответить, даже если бы хотел, и много таких, на которые я мог ответить только предположительно, и несколько таких, от ответа на которые я предпочел увильнуть, но не было такого мгновения, когда бы мне разрешили помолчать.

– А. Ладно, у меня есть кое-что для вас. Моя бабушка научила меня делать травяную настойку, в которую надо добавить горячую воду, лимон и немного меда, и она, без всяких сомнений, вылечит ваше горло. Я немедленно приготовлю ее, как только мы остановимся.

– Кстати, когда это будет?

– Очень скоро. Еще ночь, а я предпочитаю путешествовать днем; следовательно мы отдохнем в Клиффсайде, до которого не больше пяти миль.

– Великолепно. И, насколько я вижу, чемоданы погружены, мы можем ехать.

– Согласен.

Через несколько часов они были уже в Клиффсайде, где провели остаток ночи, и, специально договорившись с хозяином, добавили к этому несколько часов следующего дня, после чего отправились дальше вдоль берега, следующий раз остановившись, так уж получилось, в небольшом городе Меринна. Мы надеемся, что читатель уже имел, или еще будет иметь, возможность, посетить этот городок – но мы без всякого сомнения рассчитываем на то, что читатель по меньшей мере многое слышал о нем. В любом случае мы не будем описывать его низкие, многоцветные по краям кирпичные дома или «берджии», его элегантные магазины, которые привлекают всеобщее внимание, и его знаменитых улыбающихся констеблей в их известных всем желтых туниках, крутящих в руках свои жезлы власти. Все эти вещи существуют и сейчас, несмотря на прошедшие годы; и Меринна по прежнему, по мнению автора, каждым своим кусочком является настолько восхитительным курортным городом, насколько можно надеяться найти.

На самом деле наиболее интересное в Меринне – каким образом она сумела пережить Междуцарствие почти не пострадав – то есть почему она сама пострадала так мало, тогда как все вокруг нее было почти полностью уничтожено. Ответ лежит в том месте, которое мы только что покинули: Остров Элде. В течении шести тысяч лет до Катастрофы Адрона Меринна была под неофициальным покровительством Королей Элде, которые многими путями создали себе город, в котором, после высадки на материк для официального визита или личного посещения, можно было хорошо отдохнуть.

Поэтому Короли Элде не видели никакой причины перестать покровительствовать маленькому городу на побережье из-за некоторых политических неприятностей своего большого соседа за проливом. Поэтому королевский совет Элде дал понять Мародерам, которые пользуясь Междуцарствием и портами Элде, совершали набеги на побережье Драгейры, что Меринна и ее окрестности должны остаться неприкосновенными. Они даже пошли еще дальше, и время от времени посылали продовольствие, чтобы спасти голодающих, а также лекарства для защиты от чумы.

Итак, так было перед Междуцарствием, по большей части во время Междуцарствия, так и есть до сего дня – и читатель достаточно хорошо знает, как мало интересного можно сказать об этом. Они провели там ночь, в «Портере», а потом позавтракали фруктовыми кексами, которыми так славится эта гостиница, и клявой, которую Иллиста попробовала в первый раз с того времени, когда была вынуждена уехать из Империи.

– А теперь, – сказала Иллиста, покончив со своей клявой и дожидаясь задержавшегося Нивока, – я думаю, что пришло время оставить побережье и отправиться внутрь страны на встречу с Его Величеством.

– Очень и очень скоро, – сказал Удаар. – Есть еще один маленький вопрос, который требует нашего внимания.

– Маленький вопрос? Хорошо, давайте обсудим его, так как я обеспокоена, как трехлетний ребенок, оказавшийся на полюсе.

– Тогда я буду краток, как взмах стартового хлыста.

– Я не прошу ничего другого.

– Прежде, чем мы покинули остров-

– Да, прежде этого?

– Ваша Светлость сделала мне честь упомянуть, что вы должны обдумать некоторые вопросы, прежде чем принять окончательное решение.

– У вас память, как у Атиры.

– Так что теперь, прежде чем везти вас дальше, я обязан спросить, закончили ли вы свои размышления?

Иллиста внимательно поглядела на Драконлорда, а потом сказала, – Вы ведь больше, чем обычный посланник, не правда ли?

Удаар утвердительно поклонился.

– Очень хорошо, – сказала Иллиста, когда никаких других слов не последовало. – Я действительно закончила обдумывать предложение Его Величества, и ничего не имею против его плана.

– То есть вы согласны.

– Да, у вас есть мое слово.

– Я не прошу больше. Мы немедленно уезжаем.

– Вы знаете, – заметила Иллиста, – я всегда хотела осмотреть этот город, так как я много слышала о нем, как в старые времена, так и от Совета Элде.

– То есть вас допрашивали на Совете Элде?

– Я сама пришла туда первой, как только приехала на остров, и попросила у них убежище. Мне было сказано, «У нас большой остров, мадам, и вы можете жить там, где захотите».

– Он сам сказал это?

– Его собственные слова.

– А знал ли он, что вы входили в Императорский Двор? И то, что вы были близким родственником Его Императорского Величества, который в тот момент занимал трон?

– Я объяснила ему все это, как только пришла.

– Некоторые могли бы счесть это оскорблением.

– Конечно.

– На самом деле таким образом он оскорбил саму Империю.

– Это в точности мое мнение: я рада, что оно совпало с вашим.

– О, действительно совпало. И, более того-

– Да?

– По моему необходимо сообщить об этом Его Величеству.

– Это не секрет.

– Что ж, как только все это мелочи, мешающие безопасности Империи, будут устранены, мы посмотрим, что можно сделать.

– Да, конечно – но подождите.

– Да?

– Куда мы едем?

– Едем? Во Дворец, конечно.

– Но – а, я забыла. Ведь ни Дворца, ни города больше нет.

– Вы говорите о старом Дворце и старом городе?

– Да.

– Вы должны понять, что все это было давно.

– Вы правы. Прошу прощения, я ошиблась. И где будет новый Дворец и новая столица Империи?

– Сейчас это Хартр, или, скорее, маленькая деревня недалеко от Хартра, где вам придется подождать результатов некоторых переговоров. Мы едет как раз туда. Позже столица будет перенесена в Адриланку.

– Адриланка? Это же Графство Уайткрест, и я не думаю, что Графиня Уайткрест поддержит Его Величество – мы были в довольно прохладных отношениях, когда я покидала двор.

– Я предполагаю, что вы не все знаете о событиях, которые произошли после того, как вы оказались вне Империи.

– Да, действительно, не все.

– Она сама была изгнана из дворца.

– Неужели? Ну, меня это не огорчает.

– И ответ на ваше замечание-

– Да, ответ?

– Я думаю, что, когда придет время, Графиня Уаткрест больше не будет представлять проблему.

– Очень хорошо, я принимаю ваше мнение. Значит мы направимся в Хартр. Да, это довольно длинное путешествие, и я должна подготовиться к нему.

– Это будет самое лучшее, уверяю вас.

– А вы были в Хартре раньше, мой дорогой Драконлорд?

– Никогда. А вы, Ваша Светлость?

– Да. Несколько раз.

– Возможно Ваша Светлость будет так добра и расскажет мне о нем, пока мы будем ехать.

– Если вы хотите.

Таким образом они провели несколько часов достаточно приятного путешествия, потому что Удаар, на самом деле, действительно хотел узнать все о Хартре, а Иллиста, со своей стороны, наслаждалась разговором с таким внимательным и отзывчивым собеседником. Эту ночь они провели в жалком отеле у дороги, где хозяин, обрадованный клиентам, сделал все, что было в его силах, чтобы гостям было удобно, несмотря на плачевное состояние его гостиницы, и весь следующий день они провели в дороге.

– Похоже, вы погрузились в свои мысли, мой друг, – сказала Иллиста.

– Да, вы правы.

– А могу ли я спросить, что это за мысли.

– Конечно, сейчас я вам все объясню, и, как только я это сделаю, вы немедленно поймете, почему я обдумываю свои собственные мысли.

– Ба. Как если бы вы могли думать чужими.

– Я имею в виду, что обдумываю мысли, которые не хотел бы разделить с кем-нибудь другим, вот и все.

– Это я поняла, но вы выразили это совершенно абсурдной фразой.

– Этого я не отрицаю.

– Очень хорошо, объясняйте.

– Объяснить что?

– Объясните, что заставило вас обдумывать мысли, которые вы не хотели бы разделить с другими.

– Очень хорошо. Это все из-за расписания-

– Да, расписания?

– Как раз сегодня силы Его Величество должны были атаковать Гору Дзур, и, поэтому, сегодня тот самый день, когда Орб должен попасть ему в руки, и Империя будет в безопасности. Теперь вы понимаете, почему я погрузился в свои мысли.

– Да, теперь я все полностью поняла. Будет достаточно волнительно ждать несколько дней, пока гонцы не сообщат нам о результатах сражения.

– Это будет не так долго. Если Удача будет на нашей стороне, мы все узнаем достаточно быстро.

– И как это возможно?

– Разве вы не знаете, что Орб вернулся?

– Да, вы мимоходом упоминали об этом.

– Неужели вам не знакомо ощущение его присутствия?

– Почти. Ба самом деле у меня не было ощущения гражданства с момента начала моей ссылки.

– А. Ну, Его Величество исправит положение.

– Это хорошо.

– Так что вы должны понять, что я хорошо знаю, что такое ощущение гражданства, поэтому без всяких трудностей смогу связаться с Его Величеством и узнать о результатах битвы.

– А, теперь я поняла, что вы имеете в виду. Но, если битва не будет успешной-

– Если мы не услышим результат – это уже скажет нам о результате.

– Да, поняла. И тогда?

– В этом случае я попрошу вас оставаться в гостинице, к которой мы сейчас едем, пока мы не получим сообщение для вас.

– Очень хорошо. И вы знаете, что это будет за сообщение?

– Примерно, Ваша Светлость, но мне дали понять, что Хабил-

– Кто?

– Кузина Каны.

– Хорошо.

– Мне дали понять, что Хабил разработала план на то, что она называет «непредвиденными обстоятельствами», и вы являетесь частью этого плана.

– Да, хорошо иметь план на случай этих обстоятельств, и я не возражаю, что меня включили в этот план, но, конечно, все это при условии, что это не помешает мне получить то, что я хочу.

– Эти обстоятельства не помешают вам, я убежден в этом.

– Замечательно, – сказала Иллиста. Потом она нахмурилась и задумчиво произнесла, – Непредвиденные обстоятельства.

– Мадам? – сказал Удаар.

– Если попытка захватить Орб силой не будет иметь успеха по какой-нибудь причине…

– Да, если?

Иллиста покачала головой и не ответила, будучи какое-то время занята своими собственными мыслями.

 

Пятьдесят Третья Глава

Как старый вопрос о том, что означает конец правосудия, обсуждался опять, на этот раз с уникальной точки зрения Лиорна, в деталях изложившего свое мнение

Когда утро следующего дня осторожно просочилось через Затемнение, положение было следующее: армия Каны, под командование Леди Брор, находилась в ста или ста десяти милях на запад от Горы Дзур. Вторая армия Каны, во главе которой стоял Изаак, разбила лагерь рядом с городком Насин, который читатель, возможно, помнит, как по его домам, так и потому, что глядя на них Маролану пришло в голову построить храм. Этим утром в лагере Изаака был как сам Кана, так и маленький отряд под командованием Тсанаали. Зарика и наши друзья также достигли места, куда собирались попасть; это место располагалось вне Насина, и, на самом деле, меньше, чем в десяти милях от сторожевых постов Изаака.

Маролан стоял на крыше храма, построенного по его желанию, и изучал работу Фентора, одновременно терпеливо слушая, как командующий его армией подробно объяснял использование окопов, подмостков, контрфорсов и прочих устройств, придуманных современный военной наукой, которые этот достойный Драконлорд сумел установить буквально за несколько дней. Наконец Фентор сказал, – Ну, милорд? Этого достаточно?

– Для чего? – спросил Маролан.

– Чтобы вы поняли.

– Ни в малейшей степени, – сказал Маролан. – Но это не имеет значения. Вы говорите, что этого будет достаточно, и я верю вам.

– Я не сказал, что этого достаточно.

– Как, вы не говорили?

– Нет, но это лучшее из того, что можно было сделать.

– Очень хорошо.

– То есть Ваше Лордство все еще собирается атаковать их?

– Да, собираюсь. И если после этого нам придется отступить, хорошо, у нас есть укрепления, в которые мы можем отступить.

Фентор поклонился, принимая неизбежное. – И могу ли я предложить-

– Да?

– Когда битва начнется, здесь будет замечательное место, из которого вы сможете все видеть.

– О, что до этого-

– Да?

– Я думаю, что из первой линии будет видно еще лучше.

– Милорд? Вы собираетесь лично возглавить атаку?

– Почему нет?

Фентор заколебался. Ему очень не хотелось объяснять Маролану, что тот недостаточно искусен в в руководстве сражениями, чтобы принимать решения на поле боя. Вместо этого он прочистил горло и сказал, – Но, тем не менее, в позиции позади войск лучше получать сообщения и принимать решения.

– В таком случае, мой дорогой Фентор-

– Да?

– Так как вы все это знаете лучше, чем я, я бы предложил вам остаться здесь.

– Как, мне?

– А почему нет?

– Потому что, милорд, мое место рядом с теми, кто будет сражаться.

– И мое тоже, – сказал Маролан.

– И, тем не менее, если вас убъют-

– Ну и что? Если меня убъют, разве это помешает вам принимать решения? Наоборот, я легко могу себе представить, что без меня вы будет легче принимать решения, чем со мной.

Фентор опять прочистил горло, так как эти слова оказались неприятно близки к его мнению. – Если вы действительно думаете так, милорд, почему не-

– Потому что это моя армия, мой феод (феодальное владение) и моя ответственность. И потому, что пока я живу, все ошибки тоже будут мои.

– Я надеюсь, что их не будет, милорд.

– Я тоже надеюсь на это. Поэтому поймите меня правильно: мы не собираемся дать галантную битву и грациозно проиграть. Напротив, мы собираемся победить, любой ценой.

– Милорд-

– Да?

– Я не знаю, возможно ли это.

– Поглядим. Но ясно одно: Я сделаю все необходимое, чтобы победить. Все.

– Это совершенно естественно, милорд.

– Тогда вы согласны?

– Мы не можем драться с желанием проиграть. И, если мы хотим победить, все остальное придет само.

– Я очень рад, что мы поняли друг друга, в отношении этого вопроса. Так как вы настаиваете на участии в битве, я бы хотел, чтобы вы были рядом со мной и помогали мне советами.

– Очень хорошо, милорд.

– Наша армия готова?

– Люди готовы идти, если Ваше Лордство имеет это в виду.

– А мы знаем, где враг?

– Да, знаем.

– Тогда вперед и сразимся с ним.

– Я немедленно отдам приказ, милорд.

– По дороге пошлите ко мне Телдру, Арру, Варлока и Некромантку, и пускай кто-нибудь оседлаем мою лошадь.

Фентор поклонился и отправился отдавать свои приказы. Когда те, кого назвал Маролан, присоединились к нему на крыше храма, Маролан какое-время изучал их, как если бы искал слова, которые ему требовались. Наконец он смущенно кашлянул и сказал, – Арра, все подготовлено?

– Все, – сказала она, – за исключением того, что мы не знаем, когда начинать.

– Что касается этого, слово дойдет до вас.

– Очень хорошо, – сказала она. – Мы будем готовы.

– И вы, – сказал Маролан, обращаюсь к Варлоку. – Вы поедете со мной?

– Охотно.

– И вы готовы помочь мне, как мы и договаривались?

– Конечно. Я не хочу ничего другого.

Маролан повернулся к Некромантке и сказал, – А вы?

– Лорд Маролан? – сказала демонесса, обращаясь к нему тоном, имитирующим человеческое любопытство.

– Вы поможете мне?

– Милорд, именно для этой цели меня послали сюда.

– Как, для того, чтобы помочь мне?

– Чтобы помочь восстановлению Империи. То есть Боги послали меня помогать Сетре Лавоуд, а она, в свою очередь, послала меня помогать вам.

– Вас послала Сетра Лавоуд?

Некромантка утвердительно поклонилась.

– И она считает, что победа в этой битве поможет восстановлению Империи?

Некромантка опять молча показала, что, на самом деле, это тот самый случай.

Маролан обдумал эти замечательные открытия, после чего сказал, – Тогда вы в моем распоряжении?

– Целиком и полностью.

– Это очень хорошо. Мне нечего сказать об Империи, я про нее почти ничего не знаю. Но я не собираюсь склонять колени перед этим Каной, кто бы он не был, и, более того, я чувствую определенную симпатию к Сетре Лавоуд. Итак, вы помните наш последний разговор?

– Как если бы он был вчера, милорд.

– Клянусь Богами! Я надеюсь на это, потому что это было как раз вчера.

– А. Неужели? Я прошу прошения; время – это что-то такое, что смущает меня.

– В любом случае вы помните разговор, а это самое главное.

– Да, милорд.

– Хорошо. А вы, моя дорогая Телдра-

– Да, милорд?

– Вы останетесь здесь, и проследите за тем, чтобы здесь все было в порядке, если нам придется отступить.

– Что должно быть в порядке?

– Послушайте, и я вам объясню.

– Очень хорошо, я слушаю.

– Во первых, вдоль всего рва на расстоянии двадцати футов друг от друга должны находиться бочонки со свежей водой.

– Колодец полон, и хотя ручей течет медленно, уровень воды в нем достаточно высок. Еще?

– Рядом с каждым бочонком должна быть корзина с печеньем.

– Насчет печенья я поняла, ведь мы пекли его три дня подряд. Что еще?

– Рядом с бочонками необходимо положить чистое полотно для перевязки ран.

– Насчет полотна я поняла, у нас есть достаточно большой запас. Что еще?

– Это все.

– Я немедленно распоряжусь.

– Вы запомнили все, что требуется?

– Ваше Лордство само может судить: Вода, печенье, полотно.

– Правильно.

– Очень хорошо.

– Итак, все готово. Я жду только слова о том, что армия готова двигаться.

Телдра поклонилась. – Тогда мне не остается ничего другого, как пожелать вам самой большой удачи, милорд.

Остальные дружно повторили это пожелание, и, пока они это делали, пришел сигнал, что лошадь Маролана оседлана, а его армия готова к походу. Через несколько минут, без всяких церемоний, Маролан уже сидел верхом и вел свое войско – числом, насколько мы знаем, где-то между тремя и четырьмя тысяч человек – навстречу армии самопровозглашенного Императора Каны.

Как раз в тот момент, когда Маролан верхом, должны мы добавить, на чисто белом мегаслэпе, двинулся вперед, недалеко от него Грита вышла из небольшого шатра, который был поставлен для удобства того, кто называл себя Императором, то есть Каны. Выходя, она прошла мимо знакомой фигуры.

– О, Лейтенант, – сказала она, отвешивая ироничный поклон, – я надеюсь, что этот день будет достаточно хорош для вас, и мы скоро будем иметь возможность встретиться, как мы и договаривались.

Со своей стороны Тсанаали вернул ей как поклон, так и иронию, сказав, – Я с нетерпением ожидаю возможности так и сделать – если, конечно, переживу предстоящую битву.

– Вы сомневаетесь, выживите ли вы? Неужели вы опасаетесь этой маленькой банды, с которой нам предстоит иметь дело?

– Их? Да меньше всего на свете. Но, скорее, я не считаю невозможным, что, поскольку я охраняю Его Величество, вы сумеете воткнуть кинжал мне в спину.

Грита хихикнула. – Я должна смотреть на это как на оскорбление?

– Нет необходимости терять время, отвечая на подобные смехотворные претензии.

– Вы, однако, никогда бы не стали так поступать так с врагом – убивать его при помощи хитрости?

– Я никогда не добивался победы ценой моей чести – и никогда не буду так делать. В этом различие между нами.

– Неужели? А не думаете ли вы, что, возможно, между нами есть и другое различие: я целеустремленна.

– А я нет?

– Вы выполняете ваш долг так хорошо, как можете, будучи уверенны, что вам никогда не потребуется сделать что-нибудь такое, что входит список, список вещей, которые благородный человек не должен делать. В то время как я-

– Да, вы?

– А я собираюсь совершить то, что решила совершить, и никакие препятствия не остановят меня – будут ли это физические препятствия, поставленные кем-либо, или они существуют только в сознании.

Тсанаали пожал плечами. – Вы только сказали другими словами то, что я сделал вам честь объяснить раньше.

– Неужели? Хорошо, Лейтенант, если вы считаете это единственным различием, я согласна.

– Я очень рад. Тогда, до тех пор пока мы не встретимся в более благоприятных обстоятельствах, я желаю вам-

– А, но потерпите еще секунду, прежде чем мы закончим нашу приятную беседу.

– Да, мадам?

– Его Величество попросил меня найти вас и послать к нему. Так как я нашла вас совсем близко от его шатра, моя задача стала намного легче.

– Я немедленно иду к нему.

– Так будет намного лучше, так как утро уже почти в разгаре, прекрасное время, чтобы закончить дело.

– Да. А после этого наше собственное дело.

– Лейтенант, мы уже достигли соглашения на этот счет; нет никакой необходимости повторять это опять. Кроме того, я думаю, что после того, как вы поговорите с Его Величеством, ваш ум будет занят совсем другими заботами.

Тсанаали нахмурился. – Объясните.

Грита пожала плечами. – Я только имела в виду, что у Императора есть для вас особые инструкции; и вы будете так заняты этими инструкциями, что вам будет не до личных дел.

– И откуда вы так хорошо знаете, что Его Величество намеревается поручить мне?

– Потому что именно я предложила ему эту миссию.

– Миссию?

– Да.

– Что за миссию?

– Есть одна благородная леди, которую надо защитить и доставить к Его Величеству.

– И вы сказали, что именно я должен сделать это.

– Ни в коем случае. Но, после того, как я объяснила ему, что для этого потребуется, он послал меня на поиски вас. И теперь-

– Ну?

– И теперь вы заставляете его ждать, а это не то, что он любит, знаете ли. – И прежде чем офицер смог сказать хотя бы одно слово, она прошла мимо него и отправилась по своим делам.

Пока Тсанаали, все еще озабоченный, просит разрешения предстать перед Его Величеством, в нескольких милях от него Тазендра, сидя в тени старой плакучей ивы, точит свой меч. Эта ива стоит на вершине маленького холма – очень маленького холма, едва большего чем груда камней – у подножия которого находится что-то вроде лощины, в которой бежит достаточно полноводный ручей или даже маленькая речка, вдоль которой стоят еще несколько деревьев с голыми ветками, главным образов ив, скрывающих холм из виду. Тазендра и наши остальные друзья разбили что-то вроде лагеря на обеих берегах ручья.

Пока она заканчивала свою работу, к ней подошел Пэл, и она, взглянув на него, сказала, – Итак, пришло время выходить?

– Почти.

– Ба. Почти может длиться сотню лет.

– Ну, как вы понимаете, торопиться некуда. Мы знаем, где они, и-

– Как, мы знаем.

– Точно. Кааврен и Пиро сходили на разведку.

– А! Отец и сын. Ну, это хорошо. Вы знаете, я иногда сожалею, что у меня нет сына или дочки. А вы, сожалеете ли вы?

– Я? Нет, я никогда не думал на эту тему. Но вы знаете, еще не поздно.

– Для меня? О, да. Но есть только один человек, за которого я могла бы выйти замуж, но, увы, он не из моего Дома, так что это совершенно невозможно.

– Я не знал об этом. Это кто-нибудь такой, кого я знаю?

– Знаете ли вы его? Я думаю, что да. Это наш друг, Айрич. Но давайте посмотрим, что делают остальные. Сегодня будет петь сталь, и я не удивлюсь, если в деле поучаствует и немного волшебства, так как у меня в руке будет посох.

И не дав Пэлу ответить на это потрясающее заявление, которое она так небрежно обронила, Тазендра встала и пошла туда, где Грассфог и его друзья разожгли маленький костер и пили кляву.

– Ну, – сказала она, обращаясь к сему достойному мужу, – ты и твои товарищи, вы готовы к сегодняшнему веселью?

– Готовы? – переспросил Грассфог. – Я не могу себе представить, что есть что-нибудь, что подготовит нас лучше, так что, волей-неволей, ответ да.

– И вы с нетерпением ожидаете открытия игр?

– Миледи, – сказал недавний бандит, – почему вы считаете, что я должен с нетерпением ждать этого?

– Ну, почему бы и нет?

– Миледи, я уже был приятно разочарован, когда, после поражения нашей банды, нас всех не убили, что было бы, как вы должны согласиться, в порядке вещей.

– О, этого я не отрицаю; но Ее Величество милосердна.

– Я осведомлен об этом.

– И?

Грассфог пожал плечами. – И мы получили еще несколько дней жизни, за что очень благодарны. Так что если мы умрем сегодня-

– Да, если вы умрете?

– Это будет для нас намного хуже. Мы заработали несколько дней, а мы смотрим на каждый день жизни, особенно на тот, который был получен благодаря отсрочке смертного приговора, как на подарок. Так что, как вы понимаете-

– Да?

– Мы не торопимся играть, но ничего не изменилось бы и в том случае, если бы мы рвались в бой. Мы сделаем то, что нам прикажут, и умрем, когда придет время умирать, и будем благодарны за время между этими событиями.

Тазендра потрясла своими длинными волосами и сказала, – Мой друг, мы смотрим на веши совершенно иначе.

– Клянусь Богами! Мы должны! Потому что, во-первых, я не Дзур.

– Да, это чистая правда. А во-вторых?

– А во-вторых вы не бандит.

– Ты знаешь, но я думаю, что твои слова – большая правда.

– Большая правда? Ба, я работаю только с маленькими правдами. Маленькие правды, маленькие кошельки, маленькие награды. Так учил нас наш предводитель, Вадр – потому что он считал, что маленькие кошельки скорее всего не вызовут больших погонь. А большие погони ведут к плену, а плен для бандита не обещает ничего хорошего. И, как мне кажется, он был прав.

– Ты так думаешь?

– Я думаю, что первый же раз, когда он отступил от этого принципа, привел его к смерти.

– Определенно, это хороший аргумент за этот принцип.

– Да, я тоже так думаю.

– И, тем не менее, лично я всегда была более счастлива, когда мы занимались большими делами.

– Тогда вы, должно быть, с нетерпением ожидаете начала сегодняшнего праздника.

– О, конечно, конечно. И, более того, мне очень жаль, что вы все нет.

Грассфог пожал плечами. – Мы будем сражаться точно так же, и, когда все кончится, разве это будет иметь значение, не правда ли?

– Да, я думаю, что вы правы.

– Тогда хорошо, что все хорошо.

Тазендра нахмурилась и попыталась понять смысл этой фразы, но, в конце концов, дружески улыбнулась Грассфогу, потом небрежно кивнула и пошла туда, где сидели Пиро, Китраан, Ибронка и Рёаана. Когда она подошла, Китраан взглянул на нее и сказал, – Как вы думаете, в сегодняшней битве будет много волшебства?

– Ну, – сказала Тазендра, – я собираюсь попытаться использовать мое новое заклинание; и я легко могу себе представить, что будет и еще кто-нибудь, кто сделает то же самое. Но что заставило вас задать этот вопрос?

– Мы обсуждали это между собой, – сказал Китраан.

– Это правильно и вовремя, – немедленно сказала Тазендра. – Перед битвой обычно много говорят. Некоторые спят, но это скорее необычно и говорит о таком хладнокровии, которое, признаюсь, далеко за границами моих возможностей. Некоторые хотят побыть одни и помолчать, и я уважаю это, хотя-

– Да, – сказал Китраан. – Мы только что обсуждали одну тему.

– О, но это совершенно другой вопрос. Для того, чтобы судить, необходимо знать, какую тему вы обсуждали.

– Хорошо, я немедленно скажу вам.

– Да, я слушаю.

– Мы обсуждали волшебство и его использование в предстоящей битве.

– Достойный предмет для обсуждения; так я скажу, – изрекла Тазендра без малейших колебаний.

– Я рад, что вы так думаете, – сказал Китраан.

– А я хотела бы знать, – сказала Рёаана, – использовать волшебства, не противоречит ли это –

– Да?

– …нашей чести?

– Чести? Но, как это может противоречить?

– Потому что Орб на нашей стороне.

– Ну, и если он у нас?

– У наших врагов его нет. Следовательно мы в состоянии делать то, что они никак не могут сделать.

– И, тем не менее, если бы они выбрали стать гражданами, разве они не смогли бы воспользоваться Орбом?

– Конечно, – сказала Рёаана. – Но если бы они сделали это, им пришлось бы сдаться.

– Да, есть кое-что в ваших словах, – согласилась Тазендра. – А вы, Пиро, что вы думаете об этом?

– О, – сказал Пиро, – что касается меня-

– Да?

– Я обдумываю этот вопрос.

– Да, он стоит того, чтобы его обдумать, – согласилась Тазендра. – Но что касается меня-

– Да, что касается вас?

– В таких случаях я всегда хотела бы услышать мнение моего друга Айрича.

– Тогда давайте позовем его, – сказала Ибронка. – Я тоже, с удовольствием, услышала бы его мнение.

– Согласен, – сказал Пиро. – Давайте спросим его.

– Очень хорошо, – сказала Тазендра. – Айрич! Подойдите, пожалуйста, мы хотели бы задать вам вопрос.

Лиорд сидел, опершись спиной на дерево, скрестив перед собой лодыжки и закрыв глаза. Улышав свое имя, он открыл их, слегка улыбнулся, встал, подошел к Тазендре и поклонился. – Вы что-то хотели, моя дорогая?

Мы должны добавить, что Кааврен, Пэл и Зарика, которые негромко разговаривали между собой, заметили это, и, не обменявшись ни единым словом, решил последовать за Айричем и послушать разговор.

– У нас возник спор, и мы бы хотели, чтобы вы разрешили нашу проблему.

– Я к вашим услугам, как всегда. Что за предмет спора?

Айричу быстро объяснили, в чем суть дела, после чего он нахмурился и пожал плечами, – Ну, – сказал он, – я считаю, что этот вопрос можно прояснить достаточно легко. Моя дорогая юная Тиаса, я боюсь, что вы считаете предстоящее нам дело самым обыкновенным сражением.

– Да, а разве нет? – сказала Рёаана, по настоящему заинтригованная.

– Нет, это намного больше, чем сражение. Это шаг к восстановлению Империи.

– Да, и если это так?

– Защита Империи является первым долгом дворянина, в любые времена. Нападение на Империю означает совершить тяжелое преступление, а те люди, которые это делают, становятся преступниками. И это тяжелое моральное преступление находится за границами закона. Любой аристократ может объявить незаконной ту или иную вещь – но совершить преступление означает сделать что-нибудь неправильно, и противостоять Империи означает совершать преступление. Так что вопрос не в том, что кто-то хочет проверить себя в бою; нет, речь идет о предотвращении огромного зла.

– А разве метод, который при этом будет использован, неважен? – спросила юная леди Дзур, выглядя несколько скептически.

– Важен? – сказал Айрич. – Очень! Это вопрос высшей важности. Благодаря ему цель будет достигнута или нет. Если цель настолько важна, как может не быть важен метод достижения цели?

Рёаана потрясла головой и взглянула на Тазендру, как за помощью, но леди Дзур не обратила внимания на эту молчаливую просьбу и просто насупила брови, как если бы пыталась постичь логику Лиорна; вместо него на помощь Рёаане пришел Пиро, который сказал, – Милорд, разрешите мне попытаться объяснить проблему в других терминах, чтобы мы смоги достичь полной ясности в этом вопросе.

– Очень хорошо, – сказал Айрич. – Ясность важна в любое время, но особенно тогда, когда вы собираетесь рисковать жизнью. Я слушаю.

– Насколько я понял, точка зрения леди состоит в следующем: Действительно ли вы сказали, что если цель, которую мы поставили перед собой благородна, мы можем использовать неблагородные средства, чтобы достичь ее?

– Ни в малейшей степени, – ответил Айрич.

– Но, тем не менее, то, что вы имели честь сказать нам, может быть интерпретировано в точности таким образом.

– Тогда я прошу вас разрешить мне полностью прояснить свою позицию.

– Мне разрешить вам? Милорд, я верю, что выскажу общее мнение, если скажу, что мы бы не хотели ничего другого в мире.

– Очень хорошо, тогда вот то, во что я верю: Как тот, кто говорит, что цель оправдывает средства, так и тот, кто говорит, что цель не оправдывает средства, оба ошибаются.

– Оба ошибаются? – спросила Тазендра, внимательно следившая за ходом разговора. – Невозможно! Вы же понимаете, что они говорят противоположные вещи, поэтому если первый прав, второй должен ошибаться, и если первый ошибается, второй должен быть прав. Разве это не логично?

– Это логично, формально, – согласился Айрич.

– И?

– И это, однако, неполно. В нашем случае неправилен не ответ – неправилен вопрос.

– Ба! Как вопрос может быть неправилен?

– Ну, например, если я спрошу вас предпочитаете ли вы сражаться в битве с пустыми руками или держа в руке кусок одежды, вы сказали бы мне, что вопрос неправилен; на самом деле вы могли бы предпочесть достаточно длинный закаленный меч или изогнутую саблю.

– И не только могла бы, мой дорогой Лиорн, но и безусловно так бы и сделала.

– Поэтому, как вы видите, в этом случае мы имеем дело с неправильным вопросом.

– Да, но-, – Тазендра запнулась, неубежденная.

Вместо нее заговорила Рёаана, сказав, – А в том случае, который мы обсуждаем, почему этот вопрос неправилен?

– Это в точности то, что я хотела узнать! – воскликнула счастливая Тазендра.

– Вот ответ. Имеется связь между целями и средствами их достижения, но ни один из них не может оправдать или опорочить другой.

– Но тогда, что же может? – сказал Пиро.

– Поступать по закону или против закона.

Рёаана нахмурилась, начала было говорить, но вместо этого вопросительно посмотрела на Айрича, приглашая его продолжать. Айрич поклонился. – Если, например, я нахожусь дома и хочу посетить соседа, который живет дальше по дороге, которая ведет на восток, то, конечно, я не поеду на запад. Мое решение поехать на восток не оправдано моей целью, но, скорее, определяется ею.

– Но разве не правда, – спросила Рёаана, – что есть много путей, ведущих к цели?

– Действительно, так часто говорят, – ответил Лиорн. – Но человек может идти только по одному. И решение о том, какой путь выбрать, определяется целью. Так что человек должен не только знать свою цель, но быть осведомлен и в других вопросах – об опасностях, поджидающих его на одном пути, о виде, которым он, возможно, будет наслаждаться на другом, или о задержке, вызванной наводнением, на третьем. И все эти вопросы, подчиненные цели, влияют на решение о дороге, которую мы выбираем.

– Получается, – сказал Пиро, который внимательно следил за рассуждениями Лиорна, – что если кто-нибудь использует бесчестные способы достижения цели, из этого следует, что сама цель бесчестна? Или, если не бесчестна, то каким-нибудь образом загрязнена?

Айрич посмотрел на Каврена и улыбнулся. – Ваш сын, – сказал он, – очень быстро соображает. Он слушает, он понимает, а потом сам делает следующий шаг.

Более старший Тиаса гордо улыбнулся и поклонился, а более молодой слегка покраснел и не смог удержаться от того, чтобы не бросить быстрый взгляд на Ибронку – взгляд, который леди Дзур пропустила, так как в это время опустила глаза вниз.

– А молодая Тиаса удовлетворена моим ответом?

– Милорд, – сказала Рёаана, – вы дали мне так много идей, которых стоит обдумать, что мне на это надо какое-то время.

– Очень хорошо, – сказал Айрич. – А Дракон?

– Мне все достаточно ясно, – сказал Китраан. – Ее Величество говорит, что надо сражаться, и я буду сражаться.

– Я думаю, что этот молодой джентльмен мне решительно нравится, – прошептала Тазендра.

– А что скажет юная леди Дзур, которая все это время оставалось необычно тихой?

Ибронка улыбнулась. – Я восхищаюсь вашей логикой, милорд, и, более того, я думаю, что должна сделать честь себе самой и согласиться с вами по всем пунктам.

Айрич внезапно повернулся и сказал, – И я не могу не поддаться соблазну и спросить, что думает наш Йенди об моих доводах.

Пэл разрешил себе слегка улыбнуться. – Мне кажется, что я могу припомнить множество разговоров на эту тему, пока мы сидели в гостиной нашего дома на улице Резчиков Стекла. И так как мое мнение с тех пор не изменилось, я не вижу необходимости вновь высказывать его. Я ограничусь одним единственным наблюдением.

– И каким именно? – спросила Тазендра. – Я, со своей стороны, всегда находила ваши наблюдения интересными и своевременными.

– Вот мое наблюдение, – сказал Пэл, кланяясь в направлении Тазендры. – Требуется определенным образом искривить логику, чтобы всерьез обсуждать вопрос об бесчестности использования нами магии, когда мы собираемся вступить в бой с армией, в которой на одного нашего бойца приходится тысяча.

– Как я люблю такие случаи! – крикнула Тазендра. – Неужели действительно такое соотношение?

– По меньшей мере, – сказал Пэл.

– Но это еще лучше, чем тогда, в Пепперфилде, когда нас было три против тысячи.

– Я очень рад, что вы наслаждаетесь этим, – сказал Йенди.

– О, да, уверяю вас.

– Тогда все хорошо. Но что об этом соотношении думает Императрица? Так ли она наслаждается этим как вы? – Пел, улыбнувшись своей тонкой улыбкой, вопросительно взглянул на Зарику.

– Что думает Императрица? – спросила Зарика, которая внимательно слушала разговор, но все еще не высказала своего мнения.

– Если вы снизойдете до того, чтобы сказать нам.

– Императрица, – сказала Зарика, отчетливо произнося каждый слог, – думает, что-

– Да?

– Что пришло время садиться на лошадей и идти в бой.

– Ага! – крикнула Тазендра. – Вот самое лучшее мнение, которое я услышала сегодня!

 

Пятьдесят Четвертая Глава

Как сражались в Девятой(или Десятой, в зависимости от того, на мнение какого историка вы опираетесь) Битве у Горы Дзур

До полдня не хватало еще двух часов, когда авангард маленькой армии Маролана заметил то, что казалось совсем маленьким отрядом – возможно двадцать или двадцать пять человек – который то ли остановился, то ли просто отдыхал рядом с дорогой, которая вела из Насина в Гравели. Это было сообщено Маролану, который, даже не взглянув на Фентора, ехавшего рядом с ним, просто сказал, – Очистите от них дорогу.

Фентор тоже не обратил на это особого внимания, за исключением того, что повернувшись назад, сказал, – Сомкнуть ряды, – а потом, через несколько секунд, – Вперед.

«Чистка», о которой говорил Маролан, прошла, на самом деле, на удивление просто; солдаты, которые не ожидали атаки, увидев, что их атакует отяд, в котором в три раза больше людей, поторопились отступить на четверть мили обратно по дороге, где доложили, что на них напал отряд, в котором было в десять раз больше человек, чем у них. Этот рапорт был очень холодно принят дежурным офицером, неким Саакрю, который немедленно передал его вышестоящему командиру, добавив, что они повстречались с врагом, и сделав предположение о силе врага, причем, надо сказать, что его догадка была достаточно точной – это был опытный офицер и он уменьшил наполовину цифру, которую сказали ему.

Вышестоящий командир, кавалерийский полковник, которая также имела немаленький опыт в подобных делах, выделила силы, достаточные для того, чтобы «очистить дорогу», и, одновременно, послала гонца к бригадиру, отвечавшему за это крыло армии Изаака. Бригадир проконсультировался с самим Изааком, так как они как раз беседовали в тот момент, когда пришло сообщение, и Изаак предложил немного отступить, чтобы армия могла перестроиться и уплотниться, а не идти, как сейчас, растянутым походным строем. Как легко догадаться, был немедленно отдан приказ уплотниться, и полки начали выполнять его, настолько эффективно, насколько возможно.

Маролан, со своей стороны, спокойно продолжал ехать по дороге, очищенной от врагов, пока не достиг неровного поля, или, скорее, пологого склона горы, на котором, до Катастрофы, пасли скот. Увидев его, Фентор сказал, – Это хорошее место для того, чтобы оглядеться, милорд.

– Очень хорошо, давайте сделаем это.

Маролан отдал армии сигнал остановиться, и, вместе с Фентором, поскакал на вершину холма, где как он, так и Фентор, достали свои приближающие стекла и внимательно оглядели окрестности. Спустя мгновение Маролан сказал, – Ну?

– Дела идут именно та, как мы и хотели, милорд. Они еще не уплотнились. И, как мне кажется, пред нами находится отряд, который нам вполне по силам.

– Есть какая-нибудь причина для того, чтобы не развернуться не напасть на них?

– Нет, я не вижу ни одной такой причины.

– Тогда давайте немедленно сделаем это.

– Я отдам приказ, милорд.

Через несколько минут, благодаря упражнениям, которыми с ними занимался Фентор, роты и батальоны развернулись на поле в атакующую линию. Узнав, что все готово, Маролан, который еще не знал важность церемоний, напыщенных речей и вдохновляющих высказываний, убеждающих отчаявшихся людей сделать невозможное, отдал приказ идти в атаку, и сам поскакал впереди всех. (Необходимо добавить, что ни одно из последовавших событий не доказало, что Маролан должен был произносить какие-нибудь храбрые слова, чтобы ободрить армию, и, насколько этот историк может определить, он никогда не научился этого делать). С левой стороны от Маролана скакал Варлок, справа Фентор, и недалеко от них была загадочная Некромантка.

Увидев их через свое приближающее стекло, Саакрю, который, получив подкрепление, приказал своим войскам держать позицию, заметил, – Мы должны попытаться замедлить их продвижение до тех пор, пока не получим еще подкреплений, или приказ отойти.

Как раз в это время, согласно военным историкам, которые изучали материалы со своей классической тщательностью для того, чтобы иметь возможность затеять свои обычные пререкания из-за пустяков, Изаак, который был намного более заинтересован в захвате банды, в которой находилась Зарика и Орб, чем в уничтожение несколько большего отряда, двигавшегося с другого направления, отдал приказ тщательно прочесать район, где, согласно словам Гриты, разбила лагерь Зарика. Изаак, который, несмотря на свою молодость, был известен как очень тщательный командир, отрядил для этой цели батальон в три или четыре тысячи человек, который должен был прочесать этот район в поисках вражеского отряда в десять-двадцать человек – история знает несколько случаев подобного неравенства сил, но читатель должен вспомнить, что, во-первых, Изаак не чувствовал себя уверенно из-за Орба, границ возможностей которого не знал, и, во-вторых, он считал это не битвой, а скорее акцией такого же рода, которую проводят несколько офицеров полиции, узнав, что в окрестностях города скрывается печально знаменитый бандит.

Так что после всего этого, читатель не должен удивиться узнав, что Кааврен, который первым заметил приближение регулярного отряда, хладнокровно заметил Зарике, – Я думаю, что они пришли за нами.

– Сколько их?

– Сотня или, возможно, сто пятьдесят, считая с теми, которые на флангах.

– Вижу. Это именно то, что мы ожидали.

– Нет, – сказал Кааврен. – Меньше.

– И это хорошо, – выразила надежду Ее Величество.

– Напротив.

– Как, разве не хорошо, что их меньше?

– Да, не хорошо. Они не атакуют, они ищут.

– И что это означает?

– Что их много, намного больше, чем мы думали.

– А. Но вы не кажетесь испуганным.

– Мой сын, Пиро, предупредил меня, нас могли подслушать, когда мы разрабатывали свои планы.

– Я понимаю. И они изменили свои планы?

– Ваше Величество совершенно точно поняло ситуацию. Именно по этой причине я приказал держать лошадей оседланными и всем приготовиться к быстрому отступлению.

– И что вы предлагаете сделать, Капитан?

– Отступить.

– В каком направлении?

– Они приближаются с северо-востока, давайте поскачем на юго-восток, в надежде найти их фланг и прорваться сквозь него. Более того, если я правильно помню карту, которую Ваше Величество имело честь начертить, нам может повести и мы наткнемся на маленький город, который называется Насид, Насин, Наситер или что-то еще в этом роде. В этом городке, возможно, мы найдем место, где сможем укрыться, пока не разработаем другой план.

Зарика помрачнела, очевидно недовольная мыслью об отступлении, и еще более недовольная идеей о необходимости скрываться. – Есть ли альтернатива? – спросила она.

– Да, есть, это то, что мой друг Айрич приготовился сделать.

– И что же это?

– Галантно умереть, защищая Орб.

– Поняла. Хорошо. Итак, согласно вашему мнению, у нас есть две альтернативы?

– Да, Ваше Величество.

– Тогда я выбираю первую из них.

– Очень хорошо, – хладнокровно сказал Кааврен, как если бы ему было абсолютно все равно, какое решение будет принято.

И не с большими церемониями, чем позволил себе Маролан, отдавая приказ об атаке, они отбросили свои планы, которые так тщательно разработали, вскочили на лошадей и поскакали на юго-восток, пытаясь избежать превосходящих сил противника, которые неумолимо приближались к ним. Кааврен выбирал дорогу, за ним скакал зоркий Пэл. Зарика была прямо за ними, с Айричем справа и Тазендрой слева. Остальные скакали позади, а Пиро с Китрааном прикрывали тыл.

В течении следующих полутора часов они дважды едва не наткнулись на врага, но оба раза Пэл заранее предупреждал их, а Кааврену удавалось найти новое направление, которое предлагало защиту от вражеских глаз, так что их до сих пор не нашли. Еще через тридцать или тридцать пять минут они обнаружили узкую тропинку, ведущую в Насин, и Кааврен немедленно повел их по ней.

К этому времени Маролан прошел через свое первое сражение, после которого он ощутил, больше чем что-нибудь другое, сильную растерянность. Причину для этой растерянности мы немедленно объясним, потому что она не была, на самом деле, той обычной растерянностью, которая может охватить любого на поля боя, а особенно командира, который сражается рядом со своими воинами – а происходила от того, что ни один из врагов не появился рядом с ним. Напротив, стоило ему вынуть свой меч – «черный посох» из ножен, как любой враг, находившийся поблизости, немедленно поворачивался и бежал изо всех сил. В стычке с таким небольшим количеством бойцов с каждой стороны, эффект оказался решающим.

– Похоже, что поле боя осталось за нами, милорд, – отрапортовал Фентор.

– Итак мы сделали это, – сказал Маролан. – Потери?

– Девять раненых, один, возможно, смертельно.

– Хорошо, потери врага?

– Мы взяли дюжину пленных, есть и шесть трупов, которые наши солдаты ограбили, согласно обычаю. И я не могу сказать, сколько у них раненых.

– Не имеет значения, – сказал Маролан, если, как вы сказали, поле боя осталось за нами.

– Да.

– Как вы думаете, что мы должны делать с ним?

– Милорд?

– У нас есть поле, хорошо, почему бы нам не сделать с ним что-нибудь?

– Согласно вашему плану, милорд-

– Ну?

– Мы должны немедленно идти вперед.

– Очень хорошо, давайте сделаем это. Давайте найдем, где собрались наши враги, и увидим, как они отреагируют на нас. Я думаю, что это было бы лучше всего.

– Да, милорд. Я отдаю приказы.

И пока Фентор отдавал приказы о наступлении, Саакрю, который тоже видел результаты стычки, отдавал свои. Он позвал к себя гонца и, через него, послал сообщение своему командиру, в котором сообщал о том, что случилось, просил инструкций и требовал подкреплений Сделав это и предвидя, что враг, одержав победу, не имеет никакой причины останавливаться, он ожидал, что его отряд, напротив, скоро будет иметь честь выдержать еще одну атаку. Соответственно, он как мог лучше подготовил защитную позицию, а его барабанщик выбил мелодию, неформально известную как «Следите за своими манерами», но официально называемую «Приготовьтесь удержать вашу позицию против ожидаемой атаки врага».

Атака последовала без промедления, о результатах ее мы немедленно сообщим нашему читателю.

Маролан, должны мы сказать, обнаружил, что перенесся в странный мир воина-Дракона. Это было чувство, которого он не испытывал никогда раньше, и даже не имел понятия о нем, так как, как помнит читатель, вырос на Востоке, далеко от своего Дома, и никто не мог подсказать ему, чего следует ожидать. Кровь забурлила в его жилах, зрение сузилось и, одновременно, расширилось, так что он стал видеть как битву рядом с ним, так и все сражение целиком; на самом деле часто-повторяемое выражение, что у Драконлорда в бою вырастает «корона из глаз», никогда не было большей правдой. Но и помимо этого Маролан обнаружил, как и бесчисленные поколения Драконлордов до него, что он «создан для битвы». К тому же его меч – то есть его черный посох – сам по себе был создан именно для таких моментов. Впоследствии Маролан даже не смог сказать, каким образом он оказался на ногах: сам ли он спешился, или его сбросили, или он сам спрыгнул с захромавшей лошади; но, в любом случае, он шел пешком, уклоняясь и ударяя, рубя и завывая, как настоящий горный дракон, пока, наконец не остановился, разочарованно осознав, что больше рубить некого, что все враги или мертвы или сбежали с поля боя.

А остальное сражение? Читатель может предположить, что так как Маролан прогнал всех своих врагов, тот фланг, на котором он сражался, одержал полную победу, и в этом будет совершенно прав. Однако на другом фланге соревнование было гораздо более жаркое, чем на первом, и потери с обеих сторон были значительно больше, но в конце концов отряд Саакрю не смог больше выдерживать натиск и должен был, нехотя и без паники, отступить, так что когда Маролан опять стал способен слышать сообщения, Фентор, который теперь глядел на своего сюзерена с выражением почтения, смешанного с хорошей долей страха, смог доложить ему, что враг отброшен.

– Тогда мы немедленно продолжаем, – без малейшего колебания сказал Маролан. – Какие у нас потери?

– Сорок один мертвый, и, возможно, три сотни раненых.

– Возможно?

– Мы все еще собираем и перегруппировываем наших солдат, рассеянных по всему полю боя.

– А у врага?

– Мы не знаем. По меньшей мере тридцать мертвых – большинство из которых, милорд, вы убили лично – и около сотни пленных. Но, конечно, мы не знаем, сколько врагов страдают от ран, так как они не бы ли настолько вежливы, чтобы сообщить нам.

– Очень хорошо.

– Милорд-

– Ну?

– Потребуется какое-то время, прежде чем мы снова будем способны пойти вперед.

– Сколько времени?

– Час.

– Это слишком много.

– Милорд-

– Мы опять атакуем через три четверти часа. Проследите за этим.

– Да, милорд.

И Фентор отправился присматривать за этим, тихо бормоча какие-то слова о нехватке кавалерии.

К этому времени, то есть к полудню, как без сомнения заметил читатель, главная часть армии Изаака уже была готова вступить в соревнование. На самом деле атака Маролана имела эффект, очень похожий на тот, когда шмель летает над ушами дзура – и, хотя ни Маролан ни Фентор не знали об этом, они собирались залететь дзуру прямо в рот; то есть они собирались идти вперед, а армия Изаака, быстро перестроившаяся, уплотнившаяся и готовая к бою, сейчас находилась с трех сторон от их маленького батальона.

Необходимо также заметить, что Саакрю тоже не знал об этом. Этот факт может, частично, объяснить его реакцию, когда он, в тот момент когда пытался заново организовать и приготовить к бою свой дважды разбитый отряд, получил приказ, посланный несколькими часами раньше, в котором ему предписывалось отступить и избегать вступать в сражение с врагом.

– Избегать боя? – крикнул он, вперившись взглядом в гонца, который вообще не имел никакого отношения к этому делу. – И сейчас мне говорят избегать сражения? После всего этого, когда мои люди деморализованы, раненых столько, что полевые хирурги не в состоянии заняться ими всеми, а все наши запасы еды и оружия попали в руки врага – что, заметим, не было правдой, но только потому, что солдаты Маролана еще не заметили, насколько близко они находятся к лагерю Саакрю – и теперь он хочет, чтобы я не вступал в сражение. Клянусь Богами! Я очень хотел бы избежать сражения! И более того, я очень хотел бы иметь подкрепление, которого потребовал два часа назад!

Гонец, у которого был немалый опыт выполнения своего долга во время битвы, достаточно терпеливо слушал его, твердо зная что, со временем, либо он получит от него сообщение, которое надо доставить, либо его отпустят, но никакого настоящего вреда ему никто не причинит. В последнем случае это и будет ответом – мысленным. Наконец Саакрю успокоился, кратко обрисовал произошедшее сражение, как он понимал его, и потребовал отставки или, в любом случае, инструкций, которые больше годились к нынешнему положению дел. Гонец поклонился и отправился передавать его сообщение.

К тому времени, когда Маролан был готов двигаться вперед, Зарика вошла в Насин – первый город, в который она вошла как Императрица (остановка в Балитоуне или позабыта или игнорируется большинством историков), факт, который не только отмечен в летописи города, и действительно был большим событием. На самом деле каждый год в его честь происходит парад и потешная битва, а Королева Урожая в роли Императрицы торжественно проезжает в этот день по главной улице. На самом деле настоящая Императрица, вместо того, чтобы ездить по главной улице, затаилась между лавкой свечника – что безошибочно можно было определить по запаху – и заброшенным зданием почты. Так получилось, что в городе в этот день вообще было мало людей, и ни один из них не знал о битве, которая происходила снаружи, да и отряд Императрицы не привлек особого внимания – факт, который нынешние жители предпочитают не знать, так что мы приносим наши извинения любому человеку из этого прекрасного города, который читает эти строки, но не собираемся и на волосок отступить от правды, как бы неприятна эта правда не была для самосознания некоторых индивидуумов или гражданской гордости некоторых городов.

Кааврен искал место, в котором они могли бы спрятаться (он, конечно, немедленно отверг почтовую станцию, о которой мы только что упомянули, так как прекрасно знал, что в первую очередь обыскивают именно заброшенные здания), когда Айрич прочистил горло. Кааврен немедленно повернулся к нему, бросив на него вопросительный взгляд.

Не произнеся ни единого слова, Айрич жестом показал на другую сторону главной улицы и дальше направо, то есть восток (наши друзья вошли в город с юга). Кааврен нахмурился и сказал, – Ну, Я вижу только несколько маленьких домов и – ага! Да. Мы не настолько опередили погоню, как я думал. Их тут человек двадцать или тридцать, и, значит поблизости их должно быть намного больше. Мы должны либо оставить лошадей и попытаться спрятаться где-нибудь в этом городе, либо попытаться обогнать их.

– Хорошо, Капитан, – сказала Зарика. – Что из этого вы бы посоветовали?

– Я расположен скрываться не больше, чем Ваше Величество, – сказал Кааврен. – И, более того, мне очень нравится эта лошадь.

– Очень хорошо, – сказала Императрица, как если бы этих причин было вполне достаточно. – Так мы еще верхом, нам нужно только повернуть лошадей и продолжить скакать тем аллюром, который вы, Капитан, найдете самым подходящим для нас.

– Лошади, – сказал Кааврен, мгновенно оглядев их, – устали, но еще не истощены – как, я могу добавить, и мы сами. Поэтому я поведу вас легкой рысью. Вперед.

– И без дальнейших разговоров капитан (на роль которого в ежегодном параде Насина, вынуждены мы заметить, настолько не обращают внимания, что даже заменили его безымянным генералом, который, кажется, должен представлять то ли Маролана, то ли Фентора, то ли их обоих сразу) повел их к выезду из Насина. Через несколько минут Кааврен приказал остановиться, сказав, – Мой дорогой Пэл, не будете ли вы так добры направить ваши острые глаза назад и сказать, преследуют ли нас теперь?

– С удовольствием, – сказал Пэл.

Кааврен и Пэл поскакали на вершину утеса, спешились и лежа на земле, внимательно изучили окрестности при помощи приближающих стекол, причем Кааврен глядел вперед, а Пэл назад.

– Сейчас я не вижу ничего, – сказал Йенди.

– Хотел бы я сказать тоже самое, – заметил Кааврен. – Более того, хотел бы я понять смысл того, что я вижу.

– Интересно, – сказала Императрица. – Тогда скажите мне то, что вы видите. Возможно я смогу прояснить его смысл.

– Неужели Ваше Величество так думает?

– Ну, если вы видите, как несколько тысяч вооруженных человек сражаются между собой, тогда, на самом деле, у меня есть некоторая идея о том, что это означает.

Кааврен глядел на Императрицу с молчаливым изумлением, пока Зарика, слегка улыбнувшись, не сказала, – Дорогой Капитан, разве вы забыли, что у Императрицы есть Орб, и что, благодаря Орбу, я могу связаться с любым гражданином.

– Клянусь Лошадью, – сказал Кааврен. – Я действительно забыл об том обстоятельстве. Могу ли я спросить, с кем Ваше Величество связалось?

– В это самое мгновение с Сетрой Лавоуд, и не с кем иным, а она, как вы помните, более чем заинтересована в исходе нашего предприятия.

– Это я помню очень хорошо. А не сообщит ли мне Ваше Величество суть ее сообщения, ведь тогда я буду способен принять самое лучшее решение о нашем дальнейшем передвижении?

– Я сделаю это немедленно. На самом деле я как раз собираюсь сделать это.

– Тогда я слушаю.

– Как сообщила мне Чародейка, Лорд Маролан сражается с армией Каны, и даже в тот момент, когда мы с вами разговариваем. И если вы видите битву-

– Я вижу.

– Тогда, без всякий сомнений, это она и есть.

– Очень хорошо, но-

– Да?

– Кто это, Лорд Маролан?

– О, что до этого-

– Ну?

– Я знаю об этом меньше всех в мире, уверяю вас.

– Но он на нашей стороне?

– Он Драконлорд, который решил защищать Империю, хотя из лояльности ко мне, к Империи, к Сетре Лавоуд или, скорее всего, просто из-за нелюбви к Кане, я не знаю.

– Неважно, этого достаточно, я думаю. Что-нибудь еще?

– Да.

– Что именно?

– Его армия намного меньше армии Каны.

Кааврен кивнул. – Мне тоже так показалось, с первого же взгляда. Но тогда мы не можем ожидать, что он победит.

– Да, верно.

– Но, возможно, мы в состоянии использовать эту битву, чтобы обезопасить себя, по меньшей мере временно.

– Да. Если мы достигнем Горы Дзур, им будет на так-то просто выбить нас оттуда.

– Что ж, тогда это настоящий план.

– Очень хорошо, Капитан, давайте приведем этот план в жизнь.

– Как пожелает Ваше Величество.

И Кааврен повел свой маленький отряд, который, тем не менее, включал в себя саму Империатрицу, так, чтобы обойти сражение и, по возможности, держать направление на Гору Дзур, а в это время Маролан оказался перед лицом поражения, в первый раз за всю свою карьеру.

Это произошло почти случайно, хотя, будьте уверены, неравенство сил делало что-то похожее почти неизбежным. Но, на самом деле, не бригадир послал подкрепление в ответ на настоятельные просьбы Саакрю, а, скорее, некоторые отряды из тех, что искали Зарику, попали под командование Саакрю как раз в тот момент, когда Маролан пошел в третью атаку. Саакрю умел пользоваться возможностями, когда получал их, или, скорее, понимал, что если разрешить этим четырем или пяти тысячам человек уйти, то уже ничто не сможет остановить врага, пошедшего в атаку. Поэтому он, после некоторой дискуссии о старшинстве, порядке отдачи приказов и верховном командовании, все-таки сумел добиться подчинения от командиров этих отрядов, перегруппировал их и закрыл ими свои фланги.

В результате он добился крупного успеха, и только то, что Фентор почти мгновенно осознавший, что произошло, сумел заставить Маролана, находившего в экстазе боя, выслушать себя, помешало уничтожению его маленькой армии. Сам Маролан возглавил отступление, пробился через вражеский отряд, пытавшийся завершить окружение, и, пропустив своих солдат, вернулся обратно и сражался в арьергарде, пытаясь помешать преследованию.

В тот момент, когда он смог остановиться и опустить меч, был уже второй час пополудни, и он должен был, согласно любой логике, быть полностью истощенным – и, тем не менее, благодаря странной силе, дарованной ему Богиней, или благодаря каким-то особенностям своего замечательного оружия, или благодаря особой природе Драконлорда в бою, или, возможно, благодаря все этим вещам вместе взятым, он, согласно всем свидетельствам, не выказывал ни малейших признаков усталости, когда советовался с Фентором о том, что делать дальше, пока они перегруппировывались на верхушке холма недалеко от того самого места, с которого они начали свою первую атаку (сегодня этот холм называется Холмом Битвы из-за ошибочного утверждения о том, что битва проходила именно здесь).

Первыми словами Маролана был простой вопрос, – Потери?

– Я не знаю точно, милорд, но мы сильно пострадали. Убитых и взятых в плен по меньшей мере две сотни человек, и примерно столько же раненых, хотя раны по большей части легкие.

– Очень хорошо. Сколько у нас времени до того, как они опять пойдут в атаку?

– Несколько минут, я думаю. Им потребуется времени не больше, чем надо для того, чтобы организовать бригаду или две.

– Тогда давайте отступим к тем укреплениям, которые вы так умно подготовили. Вы согласны с этим планом?

– Полностью.

– Тогда выполняйте его, нет никакой причины для колебания.

– Понял, милорд.

– Фентор-

– Милорд?

– Вы были правы.

– Сэр?

– Я не имел понятия о том, сколько их. Или, если быть более точны, я знал число, но я не знал, что оно означает. Вы были правы.

– Да, милорд. Как и вы.

– Как и я?

– Конечно. Мы здорово задержали их и еще более озадачили; ваш маневр был более успешным, чем я мог себе представить.

– Да, но – мы не сможем удержать их, не так ли? Даже в наших укреплениях?

– Да, похоже это тот самый случай. Но, насколько я помню, вы приготовили несколько трюков, которые должны, по меньшей мере, задержать их.

– Верра! Я совсем забыл о них. Да, пусть армия немедленно отступает, как мы и решили, а я обдумаю эти вопросы. Кстати, а где Некромантка и Варлок?

– Недалеко. Никто из них не пострадал. Я пошлю их к вам.

– Очень хорошо.

Психология армии – странная вещь. После первых нескольких побед в маленьких стычках, в душе каждого солдата Маролана полыхало пламя, они были готовы броситься без колебаний на любого врага, а сейчас они были медленны, боязливы и неуверенны в себе – и это притом, что, на самом деле, только один из трех сражался с врагом; многие были в резерве, другие только переходили с места на место, а остальные находились на таких позициях, где не было врагов. Тем не менее их настроение и боевой дух были абсолютно одинаковы, и Маролан, даже тогда, уже был достаточно чувствителен, чтобы понять это, и достаточно умен, чтобы считаться с этим, принимая решения.

Его лошадь привели к нему в тот же момент, когда к нему подошли Накромантка и Варлок; он жестом показал им сопровождать его и поскакал обратно к укреплениям, для подготовки которых Фентор так тяжело работал. Будьте уверены, что эти укрепления не были того сорта, которыми мог бы гордиться современный военный инженер, и они представляли из себя немногим больше, чем препятствия, которые затрудняли врагу прямую атаку и давали некоторую минимальную защиту от волшебного или метательного оружия, направленного против них; тем не менее, если бы этот предполагаемый военный инженер, о котором мы уже упоминали, узнал о недостатке времени и о тех ничтожных ресурсах, с которыми Фентору пришлось иметь дело, он, без всяких сомнений, почтительно приветствовал бы Драконлорда, создавшего эти конструкции.

Мы не станем тратить лишних слова на описание отступления – хотя по единодушному мнению тех, кто был там, оно потребовали от них почти нечеловеческой выносливости – и просто скажем, что когда армия Маролана вернулась в эти укрепления, уже было темно, и каждый солдат уснул, с оружием в руках, на своем посту.

Мы также должны добавить, что, как раз в это время, маленькая группа, ведомая Каавреном и включавшая в себя Императрицу, сумела проложить дорогу вокруг фланга армии Каны, хотя, откровенно говоря, не без затруднения. Это затруднение случилось уже в миле от Насина, когда, для того, чтобы избегать довольно значительного отряда врагов, они наткнулись на еще более значительный отряд – находившийся на самом краю линии поиска Империатрицы и Орба.

Зарика вытащила свой меч и сказала, хладнокровно, как настоящий Драконлорд, – Сколько их?

Кааврен, чье оружие было уже в его руке, сказал, – Возможно сто. Нет, мне кажется, что немного меньше.

– Их ровно девяносто четыре, включая офицеров и тех, кто, возможно, не будет сражаться, – сказал Айрич.

Зарика улыбнулась. – Вы быстро считаете.

– Да простит меня Ваше Величество, если я сделаю себе честь и поспорю с ней, но я не считал их.

– Тогда как вы узнали их точное число?

– Самым простым из всех возможных способов. Мы видим перед собой спешенную кавалерийскую роту, готовящуюся к атаке – о чем свидетельствует знамя, которое держит леди, стоящая посредине – которая состоит из сорока вооруженных людей, четырех сержантов, лейтенанта и капитана. Это дает нам сорок шесть. Что касается остальных, мы видим два взвода легкой пехоты, каждый из которых состоит из двадцати солдат, капрала и младшего офицера. Это увеличивает нашу сумму до девяноста. Если мы включим еще обычных трех гонцов и одного врача, которые будут сражаться только в случае крайней необходимости и никогда не участвуют в атаке, которую, как вы видите, они начинают, мы обнаружим, что перед нами девяносто четыре человека; или, скорее, девяносто, если мы предположим, что четверо не будут атаковать, что, заметьте, как раз наш случай – вы видите, что четверо осталось позади.

– Вы, Ваша Светлость, кажетесь очень уверенным, – сказала Императрица.

– Есть небольшое сомнение по поводу того, с каким видом воинской части нам придется иметь дело, – сказал Айрич. – Ваше Величество может заметить, что мечи спешенной кавалерии явно слегка изогнуты, и что они идут в атаку не тем ровным, с равномерными интервалами строем, как это делает пехота – а пехота является скорее легкой, чем тяжелой, так как, во-первых, у них нет копий, а, во-вторых, это можно установить по их оружию – два меча, или меч и кинжал. И если вы обратите внимание на их легкий шаг и четкий ритм – они, судя по всему, много маршировали и часто участвовали в таких атаках – то поймете, что скоро они перейдут на бег. А, вы видите, вот. Они действительно хорошо обучены.

К тому времени, когда Лиорн закончил свою замечательную речь, Кааврен уже выстроил их маленький отряд в линию, оба конца которой были изогнуты назад. Он не стал ничего говорить о неудачных особенностях ситуации – то есть о том, что им предстоит сражаться в соотношении четыре к одному на открытом месте, где нет никаких препятствий, которые могли бы помешать атаке, и нет времени для того, чтобы произвести хоть какой-нибудь маневр. Другими словами у него не было другого выбора, как просто сразиться с хорошо организованным отрядом тренированных воинов-Драконлордов.

Кааврен нахмурился, рассматривая приближающегося врага, потом внезапно сказал, – Моя дорогая Тазендра.

– Да? – сказала леди Дзур, которая стояла в нескольких шагах от него.

– Если вы способны что-то сделать, тогда лучшего времени для этого не найти.

– О, я способна что-то сделать.

– Очень хорошо.

– И, на самом деле, я собираюсь это сделать. Вот только-

– Да?

– Я не в состоянии определить, какое заклинание подошло бы нам лучше всех. Видите ли, я задолго предвидела такой момент, я приготовила так много их-

– Ба! Вы можете сделать что-нибудь такое с дымом, огнем и таким грохотом, которое сорвало бы их атаку?

– Да, конечно, я думаю, что могу сделать что-нибудь в этом духе.

– Тогда, моя дорогая, я прошу вас немедленно сделать это. Как вы видите, они уже почти перед нами.

– Очень хорошо, мой дорогой. Огонь и дым и – но молния и гром, будут ли они тоже подходящие?

– Конечно да, они все.

– Тогда я начинаю-.

– Только мягко.

– Мягко?

– Вспомните, что было, когда вы сделали проверку.

– Верно. Итак, мягко.

– Очень хорошо, вперед.

И Тазендра начала действовать, подняв свой длинный тяжелый посох, который она держала в левой руке, и сделав им некоторые жесты, одновременно что-то тихо говоря.

– Это будет иметь некоторый эффект, – заметила Зарика.

Если бы добрый капитан был не так поглощен наблюдением за тем, сколько времени у Тазендры заняло произнести заклинание, он, безусловно, был бы просто счастлив его результатом – а это была вспышка, которая заставила всех закрыть глаза, и увидеть точки, когда открыли их, после которой появилась длинная линия пламени, достигшая высоты в десять или двенадцать футов, и хотя она была не меньше, чем в двадцати ярдах перед ними, его жар заставил их почувствовать себя неудобно. Эти эффекты, сами по себе весьма зрелищные, сопровождались молнией, которая, как это принято в волшебстве и в природе, сопровождалась ударом грома.

Если строго придерживаться фактов, необходимо сказать, что эффект от заклинания был несколько меньше, чем можно было предположить – около пяти или шести врагов были убиты на месте, и возможно тридцать получили ожоги, вполне достаточные для того, чтобы отбить у них охоту сражаться. Но читатель должен понять, что и ни один из оставшихся больше не горел желанием идти в атаку – да и вообще делать что-нибудь другое, кроме как резко развернуться и со всех ног броситься назад, подальше от пламени.

– Да, хорошо сделано, – заметил Кааврен.

Тазендра поклонилась.

– Да, – подтвердила Зарика. – Вот только-

– Да?

– Вы сможете погасить его?

Тазендра помрачнела. – Я не уверена, что знаю, как это сделать, – сказала она.

– В таком случае, – сказал Кааврен, – могу ли я предложить немедленно отправиться вон в том направлении, и как можно быстрее. Ветер дует на нас, а я не сомневаюсь, что огонь распространяется по ветру, и я не думаю, что как следует оценю иронию быть убитым нашим собственным заклинанием.

– Согласна, – сказала Зарика.

– Тогда давайте немедленно сядем верхом, если наши лошади еще не сбежали из-за огня.

– Нет, – сказал Айрич. – Лакеи сделали совершенно замечательную работу, стреножив их; так что они не слишком счастливы, но, тем не менее, убежать им не удалось.

– Тогда вперед.

Они так и сделали, очень быстро, так что прежде, чем их враг нашел время сообщить об их присутствии и попросить подкрепления, они уже были достаточно далеко и нашли то, что казалось грубой дорогой, или, возможно, недавно протоптанной тропой, ведушей от Насина на запад.

Пока они скакали, Тазендра спросила Тиасу, – Ну, вы удовлетворены?

– Более чем удовлетворен, мой дорогой друг, – сказал Кааврен. – Вы спасли нам жизнь.

– Ерунда, – сказала Тазендра, счастливо улыбаясь. – Я могу сделать то же самое еще тысячу раз.

– Возможно, нам это потребуется, – сказал Тиаса.

Зарика, услышав это, сказала, – Извините меня, Капитан, но вы кажетесь обеспокоенным.

– Возможно слегка, – ответил Кааврен.

– И, тогда, в чем причина вашего беспокойства?

– Вот она. Мы не в состоянии скакать дальше с такой же скоростью всю ночь, если не хотим убить лошадей; и, тем не менее, я боюсь остановиться. Нет никаких сомнений, что они уже преследуют нас на свежих лошадях. И они безусловно схватят нас, как бы наша умелая леди Дзур не старалась нас спасти.

– Скоро будет темно, – сказала Императрица. – Разве мы не в состоянии скрыться от них в темноте?

– Я не уверен. Но, кажется, мы должны попытаться, или, по меньшей мере, бросить лошадей. Иначе очень скоро мы убьем их.

Она кивнула. – Еще час, и будет темно. Мы поищем место, где можно спрятаться.

– Ненавижу прятаться, – заметила Тазендра.

– Тогда, – сказал Кааврен, – не думайте об том, что мы будем прятаться, но, скорее, смотрите на это как на сохранение наших сил для завтрашней атаки.

– Вот так мне нравится больше, – сказала Тазендра.

 

Пятьдесят Пятая Глава

Как сражались в Девятой (если изучать географию или Десятой, если изучать личности) Битве у Горы Дзур – продолжение

Зарика и ее эскорт сумели найти место между двумя холмами недалеко от дороги, где бежал маленький ручеек и где они провели несколько нервных часов, дав отдохнуть лошадям и самим себе, насколько получилось, поддерживая постоянно бодрствующую стражу всю ночь – или, более точно, до того мгновения, когда Рёаана подошла туда, где спал Кааврен и сказала, – Я слышу, как что-то движется.

Кааврен мгновенно вскочил на ноги и вслушался (так как хорошо известно, что Тиасы лучше слышат стоя на ногах, а Дзуры, например, лучше слышат, когда их ухо прижато к земле).

– Это враг, – прошептал он. – Как я думаю, они ищут нас, даже ночью. Этот Кана более чем хочет завладеть Орбом. Давайте, будите всех остальных, но как можно тише, и седлайте лошадей.

Так получилось, что эта сложная операция была выполнена, почти в полной темноте, быстро, бесшумно и без неприятных происшествий. Очень скоро они уже опять ехали, хотя и небыстро. Кааврен направился на северо-запад, надеясь оставаться параллельно дороге, но боясь скакать по ней, пока не будет ясно, что это безопасно. После примерно часовой скачки капитан решил, что на какое-то время они в безопасности и приказал остановиться для короткого отдыха.

– Ну, что вы думаете, Капитан? – спросила Императрица.

– Ваше Величество, мы в трудном положении. До Горы Дзур еще по меньшей мере два дня пути, и против нас брошено огромное количество людей. Если они находятся между нами и Чародейкой, да, это может привести к трудностям. А если они нас найдут, это может привести к большой неудаче. Но я не вижу альтернативы нашему плану – то есть двигаться дальше к Горе Дзур, по возможности избегая преследователей.

– Очень хорошо. Сколько времени мы еще можем отдыхать?

– Только несколько минут. Увы, я был бы рад дать всем отдохнуть до рассвета, но враг слишком близко.

Зарика кивнула. – Мы в ваших руках, Капитан.

При этих словах на лицо Кааврена скользнула тень, как от внезапной боли или от болезненного воспоминания. Зарика сделал вид, что ничего не заметила, и тень быстро исчезла. Несколькими минутами позже, Каврен отдал приказ, и они опять вскочили на лошадей и поскакали, аккуратно выбирая дорогу, согласно карте Зарики и тем немногим ориентирам, которые можно было увидеть в полях вокруг дороги.

Когда первые лучи рассвета побежали по полям Саутмура, Кааврен остановился и сказал, – Ну, мой дорогой Пэл, поднесите к вашим острым глазам приближающее стекло и скажите, что вы видите.

Спустя несколько мгновений Пэл ответил, – Очень грубые и ненадежные укрепления, защищаемые несколькими тысячами человек.

– А знамя?

– Я не узнаю его.

– Айрич?

Лиорн взял стекло, посмотрел через него и сказал, – Это штандарт Графов Саутмура.

– Кто мог бы поднять такой штандарт? – спросила Зарика.

– Были слухи, – ответил Айрич, – что наследник Ролландара э'Дриена пережил Катастрофу.

– Тогда это должен быть Маролан.

– Очень может быть, – ответил Айрич.

– Ролландар всегда был лоялен к Империи; возможно его отпрыск тоже. В любом случае он сражается с нашими врагами.

– Несмотря на уверения Сетры Лавоуд, – сказала Зарика, – я бы хотела быть уверена в его лояльности прежде, чем мы подойдем к нему.

– Я пойду и спрошу, – сказал Пиро.

– Я пойду вместе с вами, – сказал Китраан.

– Это хороший план, – сказал Кааврен, сам глядя в приближающее стекло. – Но, я думаю, что у меня есть лучше.

– Тогда давайте выслушаем ваш план, Капитан.

– Я предлагаю объединиться с ними, по той простой причине, что у нас нет выбора. К тому же одно то, что он сражался вчера и сражается сегодня с нашими врагами, достаточно, по-моему, чтобы гарантировать, что там нам будут рады.

– Сможем ли мы, – спросила Императрица, – достигнуть укреплений раньше, чем это сделают враги?

– Да, я думаю, что да, – ответил Кааврен, снова беря в руку стекло. – Но – что это? Есть еще один отряд, поменьше, прямо у нас по пути.

– Меньше? Достаточно маленький, чтобы мы смогли пройти сквозь него?

– Возможно, – сказал Кааврен. – В любом случае мне очень хочется попробовать сделать это. Если я не ошибаюсь, в этом отряде есть кое-кто, кого я узнал.

– Кто именно?

Кааврен повернулся к Империатрице и столпившейся позади нее остальным членам своей маленькой группы, и разрешил мрачной ухмылке пересечь свое лицо.

– Один старый друг, – сказал он.

– Грита? – сказал Пэл.

– Вы назвали ее.

– Сколько людей в ее отряде?

– Конный эскорт примерно в сто пятьдесят человек.

– Из-за неравенства сил прямая атака невозможна, – заметил Пэл, – если только наш друг Тазендра не сможет повторить свой трюк с огнем.

– Почему нет, – сказала Тазендра. – Я могу сделать это сотню раз, если необходимо. (Читатель может обратить внимание на то, что оценка уменьшилась ровно в десять раз; мы не можем сказать в точности почему, а гадать не будем).

Кааврен продолжал глядеть через стекло.

– Они не движутся, – сказал он. – Они расположились так, как если бы знают, где мы находимся и куда мы собираемся идти, и хотят помешать нам достичь укрепления.

– Есть такая возможность, что они точно это знают? – спросила Зарика.

Кааврен пожал плечами. – Я не могу себе представить, как, – сказал он. – Но кто может сказать, что это невозможно?

– Я могу, – сказала Тазендра. – Это невозможно, так как тогда это было бы заклинанием, против которого нет контрзаклинания. А Сетра сказала мне, что этого не бывает, и я верю, что она должна знать такие вещи.

– Но, – спросила Зарика, – как это виляет на наше нынешнее положение?

– О, никак, – сказала леди Дзур. – Но Кавврен спросил, кто знает, возможно ли это, и я-

– Я поняла, – сказала Императрица.

Потом она опять обратилась к Кааврену, сказав, – Итак?

– Итак, – ответил тот, не отнимая от глаза стекло, – я готов предложить напасть на них, рассчитывая на искусство нашего дорогого друга, которая знает, что возможно а что невозможно. Вот только-

– Да, только?

– Только если она повторит в точности то, что сделала в предыдущий раз, мы окажемся перед стеной огня, и может оказаться весьма и весьма проблематично убедить наших лошадей проскакать через нее. И, знаете, я не считаю, что должен буду наказать их за это. Поэтому, Тазендра, вы должны найти заклинание, которое не помешает нам пробраться через область, которую сейчас занимает наш враг.

– Я могу сделать и так, – гордо сказала Тазендра.

– Очень хорошо. Но это еще не все.

– Есть еще что-то? – спросила Зарика.

– Обстоятельства изменились, и мы должны обсудить, как это изменение должно повлиять на наш план действий.

– Что вы имеете в виду, говоря об изменении обстоятельств?

– Отряд, который поднял флаг Графа Саутмура-

– Ну?

– На него напало то, что кажется настоящей армией.

– Да, это действительно несколько меняет обстоятельства, не правда ли? – хладнокровно заметила Зарика, обращаясь к Лиорну.

– Да, мы не в состоянии – а. Враг атакует.

– И?

– Однако они используют только маленькую часть своих сил. Очевидно они пытаются понять, потребуется ли настоящая битва, или защитники просто сдадутся без боя

– Ответ?

– Потребуется битва. Ага, они сражаются у стен. Атакующие отступили. Ну, это была не слишком серьезная атака.

– То есть вы думаете, что будет другая?

– Я убежден в этом.

– Быть может у нас есть время для того, чтобы достичь укреплений прежде, чем начнется атака?

– Возможно, – сказал Кааврен. – И, тем не менее, я не могу советовать такой план. Учитывая неравенство сил, защитники могут не выдержать решительной атаки. Пока нам лучше побыть здесь. И нам надо найти способ обойти сражение и попытаться добраться до Горы Дзур.

– Очень хорошо, если это ваш совет, мы так и сделаем. Когда мы должны начать?

– Когда битва будет в самом разгаре. Так что очень скоро. Они подвели основные силы. Клянусь Богами! Десятки тысяч человек собираются у этих стен, а защищают их всего несколько отчаянных храбрецов. Это будет просто кошмарное убийство. Однако, мы должны – но это странно…

– Что странно, Капитан?

Вместо того, чтобы ответить, Кааврен продолжал глядеть сквозь свое стекло; и чем больше он глядел, тем больше его рот открывался, то есть нижняя челюсть отвисала, а это, как показала наука, ведет к тому, что кровь течет от лица в печень, что происходит при какой-нибудь сильном всплеске эмоции, например при удивлении.

Подождав мгновение, Императрица опять спросила, – Капитан? Что там?

По всей видимости к этому времени вся кровь капитана собралась в печени, потому что на его лице не осталось ни кровинки. Когда он опять не сумел ответить на вопрос Императрицы (такая реакция никак не может считаться настоящим ответом, так как в ней не было деталей, которые она хотела, и даже общей информации, которую она ожидала с большим нетерпением), она воскликнула, – Клянусь Орбом! Что происходит? Разве вы не видите, что я умираю?

Кааврен сглотнул и оторвал глаз от приближающего стекла. – Прошу прошения, Ваше Величество. Я не уверен, что понимаю то, что происходит.

Пэл прочистил горло. Все посмотрели на него и сообразили, что у него есть свое собственное приближающее стекло, которое он, поклонившись, и вручил Императрице. – Я думаю, – сказал он, – что могу объяснить, что происходит.

– Да? И что? – в один голос спросили Кааврен и Зарика.

– Некромантия.

– Некромантия? – спросила Императрица, нахмурившись.

– Тела тех, кто был убит во время первой атаки используются защитниками, и чем больше убивают нападающих, тем больше их поднимается и сражается против своих бывших товарищей. Это не слишком красиво, но, как кажется, очень эффективно.

Кааврен немедленно опять приставил стекло к глазу, а Зарика сказала, – Невозможно.

– Действительно ли Ваше Величество так считает?

– Ну, хорошо, маловероятно. Кто может быть насколько умел в сером искусстве?

– О, что касается этого, – сказал Йенди, – лично я не знаю никого. И, тем не менее, я думаю, что это именно то, что сейчас происходит.

Мы думаем, что читатель легко может представить себе разочарование тех, у кого не было стекла. Каждый старался протолкнуться вперед, для того, чтобы увидеть как можно яснее невооруженным взглядом, и надеялся, хотя никто не просил, что ему дадут стекло. В своем стремлении лучше увидеть замечательное зрелище, о котором они только что услышали, они стали настолько неосторожны, что едва ли не дошли до того самого вражеского отряда, который стоял у них на пути. От очень вероятной катастрофы всех спас не кто иной, как Айрич, который, как всегда, сохранил самообладание и заметил, – Если мы хотим сразиться с врагом, мы должны, я думаю, разработать что-то вроде плана.

Кааврен опустил стекло, оглянулся и нахмурился. – Хватит. Все остаются вон за теми кустами, и никто не высовывается.

Зарика, не произнеся ни слова, вернула стекло обратно Пэлу, после чего вопросительно посмотрела на Кааврена.

– По моему, – сказал капитан, – мы должны сделать в точности то, что предложил наш добрый Айрич.

– Атаковать? – спросила Императрица.

– Почему нет?

– Я тоже не вижу никакой причины против.

Кааврен кивнул. – Всем приготовиться. Мы атакуем. Моя дорогая Тазендра, вы подготовили ваше заклинание?

– О, конечно. Но не нужно никаких приготовлений, я просто приведу его в действие, когда вы захотите.

– Очень хорошо, – сказал Кааврен. – С ожившими трупами за ними, и огнем перед ними, я думаю, что мы будем в состоянии достигнуть нашей цели.

– Нашей цели? – спросила Императрица. – Но какая у нас цель теперь? Мы опять попытаемся прорваться к укреплениям?

– Да, думаю, что да. Я поглядел кругом, вокруг нас множество врагов. И я боюсь, что в такой ситуации достигнуть Горы Дзур просто невозможно. Более того, с некромантией и энергичной обороной, которые я вижу перед нами, я думаю, что это единственное правильное решение.

– Хорошо, я не возражаю, Капитан, только-?

– Да, Величество?

– Я надеюсь, что как только мы начнем атаку в направлении этих укреплений, которые мы видим вон там, вы опять не поменяете вашего решения.

– Ваше Величество, я надеюсь, что для этого не будет причины. Тазендра, вы готовы?

– Вы хотите то же самое заклинание, но без огня?

– В точности, моя любовь. То же самое заклинание, но без огня. Вы понимаете, что нам придется проехать через них, и я буду очень разочарован, если мы все сгорим в пламени, которое сами и создали.

– Да, да. Я все поняла, – сказала Тазендра.

– Очень надеюсь на это, – сказал Кааврен.

Императрица оглядела свою армию: Кааврен, Айрич, Пэл и Тазендра; Рёаана, Ибронка, Пиро и Китраан; Грассфог, Йаса, Ритт и Брюхо; Клари Мика и Лари, не говоря о самой Императрице. Зарика закрыла глаза и, как всем показалась, на несколько мгновений сконцентрировалась на чем-то далеком, после чего открыла глаза и сказала, – Чародейка согласна. Более того, она говорит, что мы правильно поняли то, что видели – Лорды Суда послали к Чародейке демонессу, которая способна поднимать мертвых, а Сетра послала ее к Саутмуру.

– Демонесса, – сказал Айрич, нахмурившись.

Зарика проницательно посмотрела на Лиорна. – Да, демонесса. И Некромантка. И мы должны работать с этим. Это орудия, которые Лорды Суда дали нам для восстановления и зашиты Империи. Вы хотите что-нибудь сказать по этому поводу, милорд?

Айрич наклонил голову, – Абсолютно ничего, Ваше Величество.

Пиро, со своей стороны (мы не хотим, чтобы читатель полностью потерял из виду того, чьим именем названа эта история), смотрел на это противостояние с чем-то вроде благоговейного страха, и был очень рад, что не находится между этими гигантами – один из которых был его старый друг, а второй – старый друг его отца.

Это было, должны мы добавить, одно из тех мгновений жизни юного Виконта, когда его точка зрения на мир изменилась, немного, но существенно: он окончательно понял, что его друг действительно является Императрицей, и это чувство, как легко может представить себе читатель, включало элементы гордости, смешанные с некоторой печалью.

Императрица, со своей стороны, кивнула Айричу. – Очень хорошо. – Потом она повернулась к капитану. – Итак, ведите нас. Мы попытаемся соединиться с этим графом и его демонесской-некроманткой, и может быть Лорды Суда будут смотреть на нас.

Пэл хихикнул и протянул руку в сторону битвы, – Как мне кажется, именно это и произошло там.

– Итак, вперед, – сказал Кааврен. – Все на коней. Это будет не так-то просто. И помните, что мы обязаны, любой ценой, защищать Императрицу.

– Что до этого-, – начала было Зарика, но Кааврен оборвал ее взглядом, который напомнил ей, что она не просто Зарика, но, сама по себе, воплощение будущего Империи. Поэтому она проглотила, если читатель разрешит нам воспользоваться таким выражением, остаток того, что она собиралась сказать и просто кивнула.

– Пэл, возьмите Пиро и Китраана и охраняйте тыл.

– Очень хорошо.

– Айрич, вы поедете справа, вместв с Рёааной и Ибронкой. Грассфог и вся ваша банда слева. Тазендра остается рядом со мной.

– А я, Капитан? – сказала Императрица.

– Если Ваше Величество снизойдет до того, что останется около Айрича, это разрешит мне сосредоточиться на том, что необходимо сделать.

Зарика сжала губы, но, пересилив себя, сказала, – Очень хорошо. Я доверяю вам, но, если на меня нападут, я надеюсь, что вы разрешите мне защищать саму себя.

Кааврен поклонился. – Я не только разрешаю, но и советую Вашему Величеству делать это как можно энергичнее. А теперь, если все готовы, садимся в седло и готовимся к атаке.

Тазендра улыбнулась. – И это будет замечательная атака.

– Да, – сказал Кааврен, пожав плечами.

Он поднял руку, и двенадцать или тринадцать мечей вылетели из ножен одним движением – вместе, как ясно и без объяснений, с одной железной сковородкой и табуреткой, сделанной из твердого дерева, которые тоже были наготове.

Спустя несколько мгновений лошади уже скакали к укреплениям. Кааврен посмотрел налево и направо, потом сказал, – Медленнее, моя любовь. Не выезжай передо мной.

Прошла еще одна секунда; он скомандовал, – Шагом, – и сам сделал так, убедившись, что никакого нет впереди его. И потом, – Вы готовы, моя дорогая Тазендра?

– Да, конечно, мой добрый Капитан. Вот только-

– Да?

– Ну, я не знала, что так трудно держать меч в одной руке, посох в другой и одновременно пытаться удержать эти поводья, так как иначе я не могу сказать моей доброй лошади, в чем состоит ее долг. Это мешает.

– А вы в состоянии держать поводья в зубах?

– В зубах? Но, тогда, как я смогу говорить?

– Ну, как кажется, чем-то вам придется пожертвовать, и я не могу себе представить, что вы уберете меч в ножны.

– Да, вы правы, я не должно переживать по этому поводу. Очень хорошо, в зубы.

– Но вначале, моя дорогая, скажите мне, готовы ли вы произнести заклинание?

Тазендра, с поводьями в зубах, что-то утвердительно промычала, и Кааврен решил, что это было да. Со своей стороны он привстал на стременах и какое-то мгновение внимательно разглядывал солдат врага – которых теперь было очень хорошо видно, и которые лихорадочно вытаскивали свои мечи, готовясь встретить атаку.

– Атака! – крикнул Кааврен.

– Ой! – сказала Тазендра. – Я потеряла поводья.

– Но, – сказал Кааврен, – вы можете произнести заклинание?

– О, конечно.

– Тогда немедленно сделайте это.

– Сейчас?

– В это самое мгновение, пожалуйста.

– Очень хорошо.

И Тазендра выполнила заклинание со значительным успехом – чтобы кто не говорил о Тазендре, нет никаких сомнений, что она, под руководством Сетры Лавоуд, достигла немалого мастерства в магии. И действительно, не будет преувеличением сказать, что Тазендра Лавоуд была первой из великих волшебников, которые действовали после Междуцарствия, и многие из тех, кто сегодня стремятся достичь вершин мастерства, должны помнить, что была почти никому не известная леди Дзур, которая, в сопровождении Чародейки Горы Дзур, первой нашла дорогу на гору.

Но, как мы уверены читатель хочет, не откладывая дела в долгий ящик, узнать точные результаты ее заклинания, поэтому автор уступает этому желанию и собирается совершенно точно объяснить то, что случилось, причем в таких деталях, которые будут достаточны для удовлетворения любого любопытства.

Было потрескивание, как и раньше, за которым последовали несколько очень громких ударов грома – на самом деле в те дни, когда волшебство на полях сражений было далеко не самым обычным делом, один этот звук был бы вполне достаточен, чтобы, по меньшей мере, смутить любого, чьи нервы были не из железа. А что касается бедных лошадей, нечего и говорить об эффекте, который это на них произвело, так что, мы уверены, читатель легко сам сможет себе представить этот эффект.

Но читатель может быть уверен, что заклинание нашей леди Дзур не ограничилось несколькими громкими звуками – одновременно с ними последовали несколько вспышек света, каждая из которых произошла от быстро-исчезнувшего крутящегося шара, появившегося от некоторого праздничного заклинания, которое все еще используется в священные дни и с которым, мы уверены, читатель хорошо знаком. Каждая вспышка света, которая попала во вражеского солдата, или убила его, или, по меньшей мере, оставила его лежащим раненым и без сознания. Что касается количество врагов, которые таким образом были выведены из строя, то их количество не было особенно велико – возможно десять или одиннадцать человек. Но природа атаки была настолько неожиданна, а сама магическая атака настолько внезапна, что Кааврен и его отряд пролетели мимо оставшихся в живых врагов прежде, чем те осознали это. На самом деле все произошло настолько быстро, что ни у тех и ни у других не было возможности скрестить оружие. Так что из всех них только Пэл успел слегка коснуться своей шляпы, проносясь мимо Гриты, которая лежала на спине, сброшенная лошадью, и сказать, – В следующий раз, мадам. – Со своей стороны Грита опять не решилась проверить свои волшебные или магические возможности и сразиться Тазендрой, хотя, учитывая силу Орба, которую на этот раз могла использовать леди Дзур, это заранее было бы безнадежно.

Так что они прошли через вражеский отряд и, со всей возможной скоростью, поскакали по дороге туда, где находился Маролан, руководивший обороной.

Надо добавить, что эти события не остались незамеченными теми, кто находился внутри укреплений.

– Моя дорогая Телдра, – заметил Маролан, протягивая ей приближающее стекло и указывая направление. – Что вы думаете об этом?

– Мне кажется, что было использовано волшебство, – через мгновение ответила Иссола. – хотя меня трудно назвать экспертом в подобных делах. Но, после того как Орб вернулся, мы должны были ожидать, что волшебство снова появится в мире.

– О, с этим я не спорю, вот только-

– Да, милорд?

– Это появившееся волшебство использовали против нас или за нас? Вы понимаете, что это слегка беспокоит меня. Все мои планы основаны на том, что, пока у нас есть доступ к некоторым магическим возможностям, у наших врагов ничего такого нет.

– Да, я понимаю это, милорд. Ну, как вы понимаете, я почти уверена, что это волшебство было использовано вон той маленькой группой, которая, похоже, решила добраться до нас.

– Это и мое мнение. И, более того, они, кажется, использовали волшебство, чтобы проделать проход в довольно значительном отряде наших врагов, что заставляет меня подумать, что по отношению к нам они настроены достаточно дружественно.

– Да, это очень возможно.

– И все-таки-

– Да, милорд? Все-таки?

– Я спрашиваю себя, не является ли это хитростью наших врагов?

– Это возможно, милорд. Но, хотя у меня не военный склад ума, я не могу понять, для чего враги, в такой степени превосходящие нас числом, должны придумывать какую-то хитрость, чтобы привести эту маленькую группу за наши стены. Мне кажется намного более вероятным, что если они действительно хотят доставить кого-нибудь за стену, им надо только продолжать делать то, что они делают сейчас, и немного подождать.

Маролан повернулся к Фентору, который стоял рядом с ним, изучая развитие сражения и эффект, который ожившие трупы произвели на врага. Ну? – спросил Маролан. – А что вы думаете об этом анализе?

– Милорд, я думаю, что я никак не смогу улучшить результат, который получила леди.

– Очень хорошо, – проворчал Маролан. – Откройте ворота в укреплениях и дайте им пройти через них, если, конечно, им удастся до них добраться. А потом немедленно закройте за ними.

– Я присмотрю за этим, – сказал Фентор.

Маролан кивнул и опять полностью сконцентрировался на битве – даже тогда у него было редкое умение полностью сосредоточиться на одном предмете, и только тогда, когда требуемое решение принято, перенести внимание на следующий вопрос. На самом деле сейчас этот следующий вопрос был тем сражением, которое происходило прямо перед укреплениями. Он решил, что, без всякого сомнения, паника, вызванная появлением оживших трупов, постепенно заканчивается.

– Ну, – сказал он, опять обращаясь к Фентору, – мы выиграли немного времени, но, боюсь, это все. Они реорганизуются и, зная, что мы можем сделать, просто проложат себе дорогу через неживых солдат, как если бы они были живыми. И даже легче, чем через живых, так как эти ожившие трупы, на самом деле, сражаются намного хуже.

– Согласен, – сказал Фентор. – Мы выиграли время, но это все.

– Тогда у меня есть вопрос: Что мы сможем сделать за то время, которое выиграли? Так как я понял, что в битве время становится одним из самых ценных ресурсов, и, как и люди, лошади, оружие и запасы, должно использоваться как можно более эффективно.

Фентор поклонился. – Разрешите мне сказать, милорд, что вы, по-видимому, за час битвы выучили вещи, которые некоторые генералы, под чьим командованием я служил, не удосужились узнать за всю жизнь, и я не сомневаюсь, что в самое короткое время вы будете обучать меня военной науке.

Маролан разрешил себе слегка улыбнуться, принимая комплимент – так как еще не родился аристократ, полностью нечувствительный к лести, особенно если лесть идет от сердца и совершенно искренняя – но потом сказал, – Да, хорошо, мой друг, но вопрос остается. Что мы можем сделать за это время?

– Возможно мы узнаем, если поговорим с Варлоком. Так как, если я не ошибаюсь, вы вместе с ним разработали некоторые планы.

– Да, верно. И, кстати, сейчас самое время сделать это – вы видите, что враги полностью отошли назад, подчиняясь сигналу барабанщиков; это может означать только то, что они перегруппировываются, готовясь к новой атаке.

– Я сделаю себе честь полностью согласиться с Вашим Лордством.

– Тогда я немедленно поговорю с Варлоком.

– Да, но где он?

– Не имею ни малейшего понятия.

– Как, вы не знаете, где он? Но, тогда, как сможет Ваше Лордство поговорить с ним?

– Он колдун и я колдун.

– И?

– И мы способны общаться прямиком, сознание в сознание, так же легко, как люди говорят друг с другом.

– И вы можете делать это?

– Да, с некоторыми.

– Мне говорили, что в старое время можно было использовать Орб и говорить с тем, кого ты хорошо знаешь.

– Тогда вы понимаете.

– Полностью.

– Для такого способа общения даже колдуны и ведьмы должны хорошо знать друг друга.

– Это более чем естественно. И вы достаточно хорошо знаете его?

– Я почти так думаю. На самом деле я убежден в этом, так именно для этого мы с ним проверили проверку прежде, чем я вернулся в эти стены, а он отправился по моему поручению.

– Тогда мне нечего сказать, милорд, за исключением того, что какой бы план вы оба не подготовили, он должен сработать немедленно – так как вы видите, что враг уже перегруппировался для новой атаки.

– Я делаю это сейчас, мой друг.

Мгновением позже Маролан сказал, – Ну, я поговорил с ним.

– И что он сказал?

– Что он начинает свою атаку.

– А вы знаете, в какой форме будет его атака?

– О, об этом я знаю даже меньше, чем о том месте, где он находится.

– Ну, тогда мы должны наблюдать за всем.

– Первым делом мы должны наблюдать за этим штурмом, потому что они, кажется, всерьез собираются пробиться через наши силы, и, на этот раз, все выглядит так, что они добьются своего несмотря на все усилия Некроматнки и ее ходячих трупов. А после этого пройдет очень мало времени до того, как они задавят нас количеством.

– Да, что правда, то правда – но что это? Кажется, что маленькая группа, которую мы видели раньше, уже внутри наших стен. Давайте пойдем и посмотрим, кто это.

– Я пойду впереди, – сказал Маролан.

– Я следую за вами, милорд.

И Маролан спустился с достаточно высокого места, на котором находился (на самом деле он стоял на крыше храма) и отправился туда, куда на своих взмыленных и тяжело дышащих лошадях прискакал маленький отряд. Подойдя к ним Маролан без колебаний слегка наклонил голову и сказал, – Я Саутмур. Есть ли у вашей группы предводитель, к которому я должен обращаться?

Ответ пришел немедленно. – Я думаю, что вы можете говорить со мной. Меня зовут Зарика, и, как вы можете заключить из-за Орба, крутящегося над моей головой, я ваша Императрица.

– Моя Императрица! – воскликнул Маролан, мгновенно выпрямившись и уставившись во все глаза сначала на Зарику, потом на Орб, а потом опять на Зарику.

– Встать на колени было бы вполне подходяще, – заметила Зарика.

– Моя Императрица! – повторил Маролан, с лица которого никак не могло сойти выражение ужаса. – Но, тогда, не означает ли это, что мое графство принадлежит Империи? Даю слово, что еще три месяца назад у меня не было даже клочка земли!

– Не делаете ли вы себе честь подшучивать надо мной, сэр?

– Возможно чуть-чуть, – ответил Маролан. – И, тем не менее, вы можете видеть-

– К ней нужно обращаться как к Вашему Величеству, – прошептала Телдра в ухо Маролана, и, одновременно, Кааврен сказал то же самое, только не шепотом.

Одной Маролан ответил пожатием плеч, второму удивленно подняв брови, и, возможно, дело могло бы принять неприятный оборот, если бы Зарика не решила улыбнуться – а, как признавалось множество придворных и дипломатов, ее улыбка была совершенно неотразима – и сказала, – Милорд Маролан, если вы не признаете меня, то, могу ли я поинтересоваться, почему вы делаете себе честь сражаться за меня в этой битве? И, насколько я вижу, очень эффективно.

Маролан поклонился, принимая комплимент, и сказал, – В этой битве я сражаюсь по самой простой причине: меня попросила так сделать Сетра Лавоуд, а она мой друг.

– Тогда, милорд, возможно и я смогу стать вашим другом, тоже, и тогда вы сможете сражаться за меня ради меня самой.

– Почему нет, всегда можно использовать друзей.

– Я очень рада, что вы так думаете.

– Сетра Лавоуд, чтобы доказать свою дружбу, дала мне меч. – И с этими словами Маролан коснулся рукоятки меча, висевшего у него на бок у – а надо добавить, что на это оружие все обратили внимание.

Зарика опять улыбнулась. – Я верю, что вы делаете себе честь, торгуясь со мной. А вы уверены, то вы действительно Дракон, мой друг? Так как вы начали говорить, как Креота.

– Если вы хотите оскорбить меня, мадам, боюсь, что я слишком недавно приехал в эту страну, чтобы понять ваши слова. Я прошу вас высказаться более определенно.

– А, вы выросли на Востоке?

– Да, там.

– Тогда это многое объясняет. Я должна была бы смотреть на вас сердитым взглядом, как это делает мой бравый капитан, или бросить на вас взгляд, полный благородного презрения, как, если вы заметили, делает наш добрый Лиорн. Но, вы знаете, я думаю, что вы мне нравитесь. Поэтому я хочу доказать мою дружбу к вам, сказав, что, если Империя устоит, вы получите еще три северных графства в придачу к этому. Что вы скажете на это?

– Я скажу, что желание Вашего Величества приказ для меня.

Зарика рассмеялась. – Да, мой дорогой юный Драконлорд, вы действительно нравитесь мне. И в данный момент мое единственное желание – слезть с этого животного, которое уже устало от моего общества, как и я от его, и немного пройтись на своих собственных ногах туда, где мы обсудим, что мы в состоянии сделать для того, чтобы добыть для вас эти три графства.

Маролан поклонился. – Очень хорошо, Ваше Величество. – Потом он взглянул на Кааврена, затем перевел взгляд на Айрича. – И если кто-нибудь из вас захочет выразить мне словами, что вы так красноречиво говорите без них, то, без всяких сомнений, мы сможем вместе обсудить эти вопросы, как они того заслуживают.

– Конечно, – сказал Кааврен, – я всегда буду только рад быть к вашим услугам. Но, вначале, я бы предложил обсудить способы борьбы с нашим общим врагом, и только потом приложить усилия для того, чтобы уменьшить наше собственное количество.

Айрич только пожал плечами.

– Все это очень хорошо, – сказала Императрица, – но сейчас есть кто-нибудь, кто сможет подержать мое стремя?

– С разрешения Вашего Величества, – сказал Маролан, – я бы хотел попросить предоставить эту честь мне.

Зарика улыбнулась. – С удовольствием, милорд.

Пока Маролан выполнял свою почетную службу, все остальные спустились с лошадей так, как только могли, без такой роскоши, как поддержка стремени. Кааврен, первым спустившийся на землю, поклонился и сказал, – В настоящий момент я исполняю обязанности капитана Ее Величества. Меня зовут Кааврен, раньше я был из Кастлрока, а сейчас из Уайткреста.

– Действительно я рад видеть вас, – сказал Маролан, несмотря на то, что Зарика нахмурилась, по видимому в ответ на выражение «в настоящий момент», которому храбрый Тиаса разрешил выбежать из своих губ.

– А это, – сказал Маролан, – мой сенешаль, Леди Телдра. А вон там мой генерал, чье имя Фентор, и который, я уверен, с огромным удовольствием приветствовал бы вас всех, если бы он не был так занят руководством продолжающейся битвой.

Кааврен кивнул и надлежащим образом представил всех остальных. Когда церемония была завершена, Маролан проинструктировал Леди Телдру проследить за размещением всех, и особенно Ее Величества, самым наилучшим образом, при условии, что они смогут остаться в живых после этой битвы.

– Все возможно, – согласилась Императрица. – В настоящий момент, однако, я хотела бы понять наше положение и понаблюдать за битвой.

– Очень хорошо, – сказал Маролан. – Хотя как раз сейчас у нас что-то вроде временного затишья. Враг готовится к очередному штурму и я-

– Да, и вы?

– Я только что отдал приказы, которые, как я надеюсь, выиграют нам немного времени, и во время этой передышки мы, быть можем, найдем какую-нибудь новую идею. Но, пока, я полагаю, что крыша храма – вот этого большого строения – обеспечит Вашему Величеству хорошее место для обзора.

– Очень хорошо, – сказала Зарика.

– Если Ваше Величество разрешит, – сказала Телдра, – я покажу вам дорогу наверх.

Зарика улыбнулась и сказала, – Да, пожалуйста. Будет немного досадно, хотя, несомненно, и приятно, смотреть на битву, в которой я не могу участвовать.

– Я присмотрю за лошадями, – сказал Кааврен.

Императрица кивнула. – Когда закончите, присоединитесь ко мне. И вы, все остальные, тоже можете составить мне компанию.

Пиро и Кааврен попросили остаться, чтобы помочь Кааврену, а остальные последовали за Императрицей и Телдрой на крышу храма. Пока они шли, Рёаана прошептала Ибронке, – Да, нельзя сказать, что здесь не хватает солдат, не правда ли?

– В самом деле? – заметила леди Дзур. – Я не обратила внимание.

– Как, разве ты не заметила всех этих прекрасных мужчин в черном и серебряном?

– Да, признаюсь, я не заметила их.

– Моя дорогая, ты не больна?

– Я? Да меньше всех в мире, уверяю тебя. И, откровенного говоря, моя дорогая подруга, если ты хочешь быть такой же милой, как и раньше, не говори больше о подобных вещах.

– Если ты так хочешь-

– О, да, уверяю тебя.

– Очень хорошо, тогда мы больше не будем обсуждать их.

– Ты просто прелесть, моя дорогая, и я очень благодарна тебе.

Удивление Рёааны, однако, длилось очень недолго, потому что, пока они поднимались на крышу храма, Ибронке не удалось скрыть вздоха, вышедшего, казалось, прямо из ее сердца, и взгляда, брошенного назад, в направлении Пиро, Виконта Адриланки, так что эти взгляд и вздох стали достаточным ответом на все вопросы, которые были у Рёааны на эту тему.

И как раз в этот момент раздался крик, – Они пошли в атаку! – так что Рёаана побежала посмотреть.

 

Пятьдесят Шестая Глава

Как сражались в Девятой(или в Десятой, как иногда считают, хотя все эти номера, на самом деле, совершенно неважны) Битве у Горы Дзур – окончание

Невозможно описать чувство, порожденное атакой всей армии Изаака на маленькие укрепления, окружавшие храм Маролана. Использование чисел, вроде десять к одному или сто к одному, не в состоянии передать эмоции, которые вызвало у осажденных зрелище подавляющих сил врага, пошедших в атаку. Сердца бились, руки сжимали оружие, на лицах выражение, которое можно было счесть маской решимости – так как никто, что бы он не ощущал на самом деле, не захочет дать солдату рядом с собой понять, что происходит в его сердце.

Наиболее распространенной эмоцией, однако, был страх. Тем не менее, это не был, на самом деле, страх врага или страх погибнуть, выполняя свой долг. Можно уверенно сказать, что никто, от Маролана до самого последнего солдата под его командованием, никогда не бывал в настолько тяжелом положении; тем не менее страх смерти в сражении бледнеет по сравнению со страхом показаться трусом или слабаком другим солдатам в линии.

Нет сомнения, что в этот момент многие подумали об Империи. На самом деле только стремлении к краткости заставило нас пожертвовать описанием эффекта, который произвело на армию Маролана появление Орба, но читатель может быть уверен, что видимый знак того, за что они сражаются, стал для многих солдат чем-то вроде опьяняющего напитка, и их решимость умереть по этой самой благородной из причин заставила их стоять тверже, или, как обычно выражаются солдаты, «овладеть ногами». Для остальных это был вопрос личной гордости. «Я не побегу, " мог бы сказать себе такой солдат, «до тех пор, пока вот этот человек слева от меня не сделает то же самое». И, во многих случаях, этого оказалось достаточно.

Многим помогало держать себя в руках присутствие сержантов – иногда потому, что сержантов любили и солдаты не хотели позориться перед ними, а в других случаях потому что сержантов ненавидели, и солдаты не хотели доставить им удовольствие, показав свою слабость.

И, будьте уверены, только у некоторого, совсем маленького числа их были совсем другие чувства: некоторые мечтали о возможности умереть славной смертью в бою, и этот момент казался им величайшим моментом их жизни; они с жаром ждали, когда враг подойдет ближе, обещая себе забрать с собой по меньшей мере троих врагов.

Но, что бы не происходило в их сердцах, они держались твердо, пока ноги солдат Каны и его генерала, Изаака, выбивали из земли звуки, напоминающие те, когда в Саутпоинте «громовые волны» обрушиваются на побережье этого тропического городка. Но вместе капелек воды эта волна состояла из солдат – многие из которых были закаленными воинами-Драконлордами, ни в чем не уступавших защитникам. Но вместо того, чтобы разбиться о песок, эта волна должна была проломить хлипкие баррикады, которые защищали немногие, недавно собранные вместе и уже истощенные предшествующим сражением солдаты Маролана. А вместо грома, вызванного ударами волн по воде, были звуки ударов металла о металл и крики раненых.

Можно было предположить, что, при этих обстоятельствах, все взгляды будут прикованы к нависшей над ними волне (если читатель разрешит нам продолжить еще дальше нашу метафору). И в этом предположении читатель будет почти прав – почти, но не полностью. Была одна пара глаз – принадлежавших Маролану – которая не только не глядела на врага, но, напротив, что-то искала, пытаясь увидеть то, что находилось за наступавшей солдатской массой. Даже когда до врага оставалось не больше нескольких сотен метров, Маролан с крыши своего храма продолжал искать, как если бы он ожидал увидеть кого-то или что-то, что должно было появиться совершенно неожиданно.

И читатель, мы верим, не слишком удивится узнав, что, на самом деле, он нашел то, что искал.

– Там! – крикнул он, указывая налево. – И там, тоже! – сказал он, показав направо. Вы их видите?

– Что это? – спросила Императрица, встав рядом с ним и пытаясь увидеть то, на что оказывал.

– Разве Ваше Величество не видит? Там, за этим холмиком!

– Клянусь Богами! Что это?

– Волки.

– Ни их там сотни. А это, что это?

– Дзуры. Кажется их десять или двенадцать с этой стороны, и еще девять или десять с той.

– Но – они нападают на врага!

– Я очень надеюсь на это! Если бы они стали нападать на нас, наш план был бы не так хорош.

– Но, разве это возможно?

– Это было подготовлено, – сказал Маролан.

– Подготовлено? И кто подготовил его?

– Я имел эту честь.

– Но кто выполнил эту идею?

– Варлок, – сказал Маролан.

– Кто это такой, Варлок? – сказала Зарика.

– О, он мой очень приятный друг, которого мы встретили во время нашего путешествия и который очень сведущ в искусстве магии Востока – а я надеюсь, что Ваше Величество не относится к этой магии с пренебрежением.

– С пренебрежением? Да меньше всех на свете. Но даже если бы я склонялась к этому, едва ли я могла думать так сейчас, когда эти бестии напали на наших врагов, вызывая тем большую растерянность в их рядах, чем больше их появляется. Вы видите? Атака заколебалась и остановилась справа, а они еще даже не дошли до наших укреплений. И слева они тоже пятятся назад. А те, кто в центре, внезапно обнаружили, что остались в одиночестве – вы можете отчетливо увидеть испуг на лицах офицеров. Мы спасены!

– На мгновение, – согласился Маролан. – В любом случае мы выиграли еще немного времени. Теперь нам осталось только как следует использовать его.

– Да, я целиком согласна с вашим рассуждением. А у вас есть план, как можно использовать этот подарок?

– Нет, пока, но я надеюсь найти его.

А пока они стояли и смотрели, как, уже в третий раз, атакующая волна отхлынула от них. И, как и раньше, возникла пауза, пока вражеская армия перегруппировывалась.

– Сколько еще времени до темноты? – спросил Маролан.

– Им хватит, – ответил Кааврен.

– Да.

– А! – внезапно воскликнула Императрица. – Но кто это?

– Где? – спросили Кааврен и Маролан.

– Там, вы видите? Всадник, который, похоже, решил сам добраться до укреплений, и скачет там, где лежит много тел павших врагов. И, похоже, там еще есть волк и дзур, которые бегут рядом и хватают его лошадь за пятки.

– О, – сказал Маролан. – Это и есть Варлок, а волк и дзур, как видите, не хватают его лошадь за пятки, а, скорее, охраняют и сопровождают ее.

– Невозможно, – сказала Императрица.

– Ваше Величество вскоре узнает, сказал ли я что-нибудь неправильно, так как он уже почти здесь, а Фентор – это мой генерал – уже приказал открыть проход в наших укреплениях, чтобы он мог войти.

Проход был открыт и всадник вошел внутрь. Пока он спрыгивал на землю, Императрица не сводила с него глаз (а в это время, хотя никто из глядевших на него не заметил трансформации, его товарищи опять вернулись в свою обычную, не слишком эффектную форму, став ободранным белым псом и маленькой черной кошкой).

– Но, ведь он Восточник, – крикнула Империатрица.

– Да, верно, – заметил Маролан. – Многие из тех, кто практикуется в Восточной магии, являются Восточниками.

Зарика повернулась к нему, как если бы хотела сделать ему замечание за то, что он осмелился говорить с ней в ироническом тоне, но в конце концов не сказала ничего, но перевела свой горящий взгляд на фигуру человека с Востока, который как раз сейчас взбирался по грубой деревянной лестнице на крышу храма. И тут она на самом деле что-то сказала (и это не ускользнуло от быстрых глаз Кааврена), ведь, пока она смотрела на него, ее губы слегка двигались, как если бы она пробормотала «О, это он! Это он! Но каким образом он попал сюда?», но это была сказано настолько тихо, что не достигло ничьих ушей, кроме ушей нашего бравого капитана, который помрачнел, услышав эти слова, и не мог не удивиться и не спросить себя об их смысле. Поэтому, когда Варлок подошел поближе, Кааврен очень внимательно глядел на него, и был вознагражден за свою внимательность, успев увидеть быстрый взгляд, как бы внезапный шок, промелькнувший по лицу человека с Востока, который, однако, мгновенно спрятал свое удивление, получив знак от Императрицы – знак, который как и шепот, так и выражение лица не было замечено никем, кроме Кааврена. Однако наш остроглазый Тиаса заметил и еще кое-что: оба товарища Варлока, которых он никогда не видел раньше, заметив Императрицу, бросились к ней со всех ног, остановившись только тогда, когда Варлок что-то приказал им резким, свистящим шепотом.

Тем временем Маролан, который не заметил ничего, сказал, – Ваше Величество, это Варлок, мой добрый друг и храбрый товарищ, а теперь и ваш лояльный подданный. Варлок, это Ее Императорское Величество Императрица Зарика.

В это мгновение Телдра, до этого времени скромно стоявшая сзади, подошла к Маролану и что-то прошептала ему в ухо. Маролан кашлянул и сказал, – Прошу прощения. Ее Величество Зарика Четвертая, Империатрица Драгейры, Принцесса из Дома Феникса, Герцогиня Боксвилла и Неравы и прочая, прочая и прочая. – Закончив свою речь, Маролан взглянул на Телдру, которая мимолетно улыбнулась, как если бы сказала Маролану, что он хорошо выполнил свой долг.

– Большая честь, Ваше Величество, – сказал Варлок.

– Рада видеть вас, Варлок. Но, подождите, это не имя для вас. Есть ли у вас титул?

– Титул, Ваше Величество? Но я даже не гражданин.

– Хорошо, вы не были, но теперь вы стали, потому что я объявляю вас гражданином. И, более того, вы можете называть себя Виконт Бримфорд, это будет ваш Имперский титул, и, так как у вас очевидно нет Дома, вы получаете его по наследству. Мы надеемся, что вы примите этот подарок, как нашу благодарность за услуги, которые вы оказали Империи.

Варлок – то есть Лорд Бримфорд – быстро встал на колени и коснулся губами протянутой руки. Маролан, глядевший на это, был поражен тем глубоким впечатлением, которое произвела на Варлока оказанная ему честь – ему показалась, что рука человека с Востока задрожала, коснувшись руки Ее Величества.

Потом Бримфорд опять встал, поклонился и отошел на несколько шагов, хотя его взгляд остался прикованным к лицу Зарики, и он глядел на нее так, что это могло бы рассматриваться совершенно неприличным, если бы кто-нибудь дал себе труд подумать об этом. Императрица сама, через мгновение, повернулась к Маролану и сказала, – Итак. Наш друг выиграл для нас немного времени, что мы можем сделать с ним?

Маролан медленно покачал головой. – Ваше Величество, честно признаюсь, что не знаю. Меня вообще изумляет, что мы так долго продержались. Но силы врага по-прежнему намного превосходят нас, и, похоже, они решили идти в очередную атаку. И теперь, когда животные, призванные нашим другом, убежали, я не знаю, как остановить их. Они в состоянии очень быстро перегруппироваться и прорвать нашу обороны, как если бы наши укрепления были только фигурками, вырезанными из самых тонких листов бумаги, какие обычно показывают толпам народа в театрах там, где я родился.

– Мы и сами похожи на эти вырезанные фигурки, – заметил варлок Бримфорд, который, как показалось Кааврену, с большим трудом сумел оторвать свой взгляд от Императрицы.

– У меня есть идея, – заметил Кааврен.

– Хорошо, – сказала Зарика. – Давайте выслушаем ее.

– Вот она: Вы способны общаться с Чародейкой, разве не так?

– Да, способна.

– И разве сейчас ситуация другая, чем во время Катастрофы, когда она оказалась в состоянии спасти Орб примерно тем же самым способом, каким сам Адрон спас наши жизни, переместив нас с одного места в другое?

– Я ничего не знаю о вас, но, действительно, Чародейка таким образом спасла Орб.

– Очень хорошо, значит она в состоянии проделать то же самое и с вами, то есть безопасно переместить вас на Гору Дзур. Это мой план.

– Это ваш план? – сказала Зарика. – А что об остальных, вас всех?

– Мы не имеем значения, – сказал Каврен. – Вы и Орб, вот кого надо сохранить. А мы, все остальные, не важны.

Маролан, услышав это, поглядел на своих солдат, которые, не жалея себя, сражались последние два дня, но, если он и собирался сделать какое-то замечание, то оказался не в состоянии сделать это, потому что прежде, чем он открыл рот, Зарика сказала, – Я отвергаю этот план.

– И тем не менее, – сказал Кааврен, – подумайте-

– Нет, – сказала Зарика. – Есть ли у кого-нибудь еще какой-нибудь план?

Кааврен, хотя и с некоторым трудом, не стал настаивать на своем предложении.

– Тогда, – сказала Тазендра, внезапно подходя к Императрице, – у меня есть план.

– Я знаю ваш план, мой друг, – сказал Кааврен.

– Как, вы знаете?

– Конечно. И я докажу это, рассказав ваш план в деталях. Вот он: Вы хотите предложить нам храбро сражаться, как подобает героям, и славно умереть за Империю.

Тазендра уставилась на Кааврена с огромным удивлением. – Как, вы научились читать мысли, как если бы они были буквами, написанными на бумаге и принесенными вам?

Кааврен пожал плечами.

– Есть ли у другой план? – сказала Зарика. – Если нет, тогда я очень близка к тому, чтобы принять план Тазендры.

– Что до этого-, – начал Кааврен.

– Кто это подошел к нам? – спросила Императрица.

Маролан поклонился. – Это мой друг из Восточных стран, в которых я вырос. Моя высшая жрица, Арра. Арра, это Ее Величество, Императрица. Но скажите мне, почему вы здесь?

– Чтобы поинтересоваться, милорд, – ответила женщина с Востока, почтительно поклонившись Императрице, – нет ли чего-нибудь, что мы могли бы сделать для вас?

Маролан покачал головой, – Нет, если вы не можете заставить этот храм летать.

– Нет, – сказала Арра. – Увы, на это у нас не хватит сил, если, конечно, вы не найдете мне еще по меньшей мере пятьсот колдунов для помощи тем, кто уже есть.

Маролан внезапно пристально поглядел на нее. – Вы говорите серьезно? Если бы у нас было еще пятьсот колдунов или ведьм, вы смогли бы поднять этот замок?

– О, конечно. С Кругом, надлежащим образом организованным, увеличенным в числе и направленным, это было бы возможно. Даже сейчас-

– Да, даже сейчас?

– Если бы вы каким-нибудь образом заставили его летать, мы смогли бы удержать его в воздухе, но-

– Вы можете? – сказал Маролан.

– Вы можете? – сказала Императрица.

– Вы можете? – сказал Кааврен.

– Вы можете? – сказала Тазендра.

– О, конечно. В конце концов у нас есть сила сотен колдунов, работающих вместе. Если его поднять, нам вполне хватит силы, чтобы удержать его в воздухе.

– Но насколько?

– О, бесконечно, – небрежно сказала Арра. Это не трудно. Но поднять его-

– Да, но я могу сделать это, – сказала Тазендра, пожимая плечами.

– Вы можете? – сказала Императрица.

– Ну, это не такое уж большое здание. И, если вы помните, в старое время все замки э'Дриенов летали.

– Черепки и Осколки! Это правда! – крикнули все остальные.

– На самом деле, – заметил Маролан, – этот храм выстроен из остатков такого упавшего замка.

– Но, вопрос падения, это как раз то, что беспокоит меня, – сказала Императрица, взглянув на Арру.

– Я уверяю вас, мадам, что –

– Обращайтесь к ней как к Ее Величеству, – сказал Кааврен.

– Очень хорошо, я уверяю вас, Ваше Величество, что мы в состоянии удержать его в воздухе.

– Нам нужно будет поговорить, моя дорогая, – тихонько сказала Телдра на ухо Арре.

– Но, – сказала Тазендра, – даже если он упадет-

– Да, если он упадет? – спросила Зарика.

– Подумайте о том, как много врагов мы раздавим, упав им на голову.

– Меня это убедило, – сухо сказал Кааврен.

– Насколько большую область вы сможете поднять? – спросила Императрица.

– Ваше Величество, – ответила Тазендра, это не вопрос области, это вопрос веса.

– Я поняла, моя дорогая. Но, как вы понимаете, они связаны. В начале вы сказали, что сможете поднять храм.

– О, храм, конечно.

– И конюшни?

– Легко.

– А укрепления?

– Возможно.

– Тогда мы ограничимся замком и конюшнями, так как мне не нравится слово «возможно», когда речь идет о такой большой высоте.

– Очень хорошо.

– И вы сможете удержать его?

– Что до этого-

– Да?

– Я уверена, что, если я узнаю соответствующее заклинание, выполнить его будет достаточно просто.

– Разве заклинание подъема в воздух отличается от заклинания удержания в воздухе?

– Поднять – это достаточно простое заклинание левитации, хотя и требует много силы. Но, с силой, которая течет через Орб-

– А удержание?

– Кто-нибудь должен знать и это заклинание.

– Я думаю, – сказала Императрица, – что большинство тех, знал это заклинание погибли, упав с большой высоты. А что до остальных, я не удивлюсь, если большинство из них, если не все, находились в Городе Драгейра. А если и остался еще кто-нибудь, я не знаю, как их искать.

– И тем не менее, – сказала Тазендра, – если эта леди, – тут она поклонилась Арре со всей вежливостью, которую могла себе позволить по отношению к человеку с Востока, – может использовать свою силу чтобы удержать его-

– Они опять перестраиваются, – заметил Маролан.

– Итак? – сказала Тазендра.

– Итак? – сказала Арра.

Зарика посмотрела на Маролана и Кааврена, потом на Арру, и наконец сказала, – Очень хорошо, давайте сделаем это.

– Мы будем готовы через две минуты, – сказала Арра.

– А я, – сказала Тазендра, – уже готова.

– В таком случае, – сказала Зарика, – будет лучше всего, если мы подождем две минуты.

– Немного больше, – сказал Маролан.

– Почему? – удивилась Императрица.

– Быть может Ваше Величество даст нам немного времени, чтобы отвести солдат в храм, а не оставлять их там, где они будут убиты или взяты в плен?

– А! Да, конечно, вы совершенно правы.

Маролан поклонился. – Я очень рад, что Ваше Величество смотрит на вещи таким образом.

– Сколько времени вам надо?

– Полчаса.

– А сколько у нас времени до того, как враг пойдет в атаку?

– Я не могу сказать, но это будет очень скоро.

– Но не раньше, чем через полчаса?

– Я надеюсь на это.

– Как и я. Начинайте.

Вскоре после этого Генерал Изаак появился около платки Каны, попросил разрешения войти, и немедленно получил это разрешение.

– Ваше Величество, – начал Изаак, кланяясь.

– Да, Генерал. Атака готова?

– О, почти полностью. Но произошла очень странная вещь, а я не доверяю странным вещам.

– Ну, и какая вещь случилась на этот раз? Наши планы были расстроены уже трижды, и вы пообещали мне, что на этот раз вы любой ценой возьмете эти проклятые укрепления. Если эта странная вещь помешает вам сделать это, то, предупреждаю вас, ничего хорошего вас не ждет.

– Ваше Величество, мне кажется, что враг покинул свои укрепления.

– Покинул их?

– По меньшей мере мне так кажется.

– И как вы оцениваете этот действительно странный поступок?

– Ваше Величество, я не знаю, что и подумать.

– Как быстро мы сможем атаковать?

– Войска только что перегруппировались. Через двадцать минут мы можем начать приступ.

– Тогда сделайте это.

– Да, Ваше Величество.

– И давайте мне знать о каждом изменении в ситуации.

Изаак поклонился и отправился отдавать приказы. Спустя двадцать минут он вернулся, и, опять, был немедленно пропущен к Кане.

– Ну, Генерал. Атака подготовлена?

– Атака? О, да, насколько это возможно, атака подготовлена.

– Тогда вы сделали совершенно правильно, придя ко мне, потому что я хочу сам посмотреть за ней.

– Ваше Величество, определенно есть на что посмотреть, вот только-

– Да, да, на атаку конечно стоит посмотреть. Я в этом не сомневаюсь. Давайте пойдем на нашу наблюдательную вышку. И я не забыл, что вы обещали мне, что на этот раз никакой неудачи не будет.

– О, что до этого-

– Да? Не говорите мне, Генерал, что вы не в состоянии выполнить свое обещание, так как мне уже надоели всевозможные отсрочки.

– О, что касается этого, я не сомневаюсь, что мы займем их укрепления, и, более того, сделаем это с минимальными потерями, или вообще без потерь.

– Ага! Так-то лучше!

– Да, но-

– Что такое «но», Генерал? Вы знаете, что я не люблю никаких «но». Или вы можете взять их позицию, или не можете. Раньше вы говорили, что можете, и вы только что повторили это.

– Да, Ваше Величество. Нет никаких проблем, если мы захотим атаковать их позицию. Я сказал это, и я повторяю это еще раз. Только я боюсь-

– Вы боитесь? Генерал не должен ничего бояться.

– И тем не менее я боюсь.

– И чего же вы боитесь?

– Я боюсь, что занять эти укрепления будет никчемной победой, если вообще это можно будет назвать победой.

Кана нахмурился. – Что такое вы говорите мне?

– Я говорю вам, или, скорее, хочу сказать вам-

– Да?

– Это очень трудно выразить словами.

– Победите трудности, Генерал.

– Хорошо, я это сделаю.

– И, я надеюсь, быстро.

– Я уже победил их.

– Замечательно. Вы скажите мне?

– В это самое мгновение, если вы хотите.

– Если я хочу? Да вы сможете вообразить себе что-нибудь другое в этой жизни, чего я бы хотел за последний час?

– Тогда вот: Они все сбежали.

– Сбежали?

– Сбежали.

– Да, но, сбежали?

– Совершенно точно, Ваше Величество. Сбежали.

– Хорошо, но куда они сбежали?

– Ваше Величество действительно хочет знать это?

– Стал бы я иначе спрашивать, вы, упрямец?

– Если Ваше Величество снизойдет до того, чтобы выйти из палатки, тогда, я думаю, ответ будет более чем очевидным.

– То есть все, что я должен сделать, чтобы узнать ответ, выйти наружу?

– Точно.

– Хорошо, тогда я так и сделаю.

Кана вышел из своей палатки, и, мгновение спустя, вернулся обратно.

– Да, вот теперь я понял, куда они убежали.

– Да, Ваше Величество.

– Насколько они высоко?

– Я не могу сказать. Возможно полмили, возможно больше.

– Как долго они могут оставаться там?

– До Междуцарствия замки оставались в воздухе годами. А теперь, когда Орб вернулся, наши враги могут воспользоваться его силой.

Кана нахмурился. – Это едва ли можно назвать честным, – заметил он.

Генерал, у которого не было приготовлено ответа на это замечание, предпочел промолчать.

Что касается истории, то можно сказать, что эта фраза завершила Девятую(или Десятую) Битву у Горы Дзур, так как войска больше не предпринимали как оборонительных, так и наступательных действий в этом районе (который, как мы уже указывали в начале, находится на некотором расстоянии от Горы Дзур). Однако, как несомненно знает читатель, нам осталось еще обсудить множество вопросов, связанных с ней. Поэтому, мы чувствуем себя обязанными, прежде чем закончить эту главу нашей истории, сказать пару слов о том, что случилось в пределах храма, который сейчас висел над землей, как это делали некоторые замки до Междуцарствия.

Сказать, что храм был переполнен, означало бы совершить то, что можно назвать только чудовищным преуменьшением. Имейте в виду, что алтарная комната, спроектированная самим Мароланом (которому, должны мы добавить, помогал некий Креота), должна была вмещать, самое большее, тысячу и сто верующих, и исходя из этого числа был определен скелет всего здания. Да, верно, были и другие комнаты, крыша и немного земли за пределами самого храма. Но сейчас в храме было по меньшей мере пять тысяч живых существ (людей, лошадей и людей с Востока), причем многие из них были ранены, более или менее серьезно.

Из большей части крыши, фактически, сделали госпиталь, а маленькая часть стала командным штабом, в котором находились Маролан, Фентор, Кааврен и Империатрица, которые обсуждали ситуацию и принимали решения. Одну из самым маленьких комнат внутри храма Арра предназначила для себя, хотя и разрешила Телдре и некоторым избранным тоже находиться там. Колдуны и ведьмы Арры занимали большой подвал, специально предназначенный для них. Все они, согласно своему обычаю, старались не общаться с остальными – на самом деле они образовывали что-то вроде небольшой общины, о которой можно написать много томов, задача, которую мы оставляем любому из наших собратьев-историков, который почувствует склонность к этому предмету. Нам же достаточно сказать, что они делали то, что должны были делать, проводя большинство своего времени встав в круг, взявшись за руки и распевая некоторые песни, и таким образом не давали замку упасть на землю.

В одной из маленьких комнат, примыкающей к алтарной, расположились бывшие бандиты во главе с Грассфогом; так как они чувствовали себя не такими, как все остальные, то тоже старались ни с кем не общаться. А в алькове, предназначенном для личных бесед между Верховной Жрицей и верующими, собрались Пиро, Китраан, Рёаана и Ибронка.

Они вместе испытали внезапный страх, когда здание задрожало, зашевелилось, стало двигаться и, наконец, стало подниматься.

– Это сработало, – заметил Пиро.

– Я надеюсь, – сказал Китраан, – что им удастся его удержать. Мне очень не понравится, если этот храм внезапно упадет.

– Лично я, – сказала Рёаана, – уверена, что мне очень не понравится внезапная остановка, которая неизбежно бывает в конце внезапного падения.

– А я-, – сказала Ибронка.

– Да, вы? – сказал Китраан. – На что вы надеетесь?

– Надеюсь? О, я не надеюсь ни на что. Я думаю только о том, как я рада, что в этой комнате нет окна для того, чтобы глядеть наружу, так как я не думаю, что мне понравился бы вид из него.

– Неужели? – сказала Рёаана. – Ну, я не уверена. Да, я напугана, слегка, но думаю, что наслаждалась бы любым видом.

– Ага, вот видишь, – сказала Ибронка, – это и есть причина. То есть я бы испугалась, а если бы я испугалась, мне бы стало стыдно, а никому не хочется испытывать чувство стыда.

– Тогда, – сказал Китраан, – можно смело сказать, что вы боитесь испугаться.

– А чего еще можно бояться? – наивно спросила Дзур.

– Внезапного падения, – сказал Пиро, – и внезапной остановки, которая последует за ним.

– Вы шутите, – сказала Рёаана, – и в данный момент так приятно отвлечься от реальности. Ты согласна, моя дорогая Ибронка?

– О, можно сказать… – Голос Ибронки упал, как если бы она запнулась, наткнувшись на слово, а Пиро поклонился, принимая комплимент.

– Вы очень добры, – сказал он.

– Моя дорогая Ибронка, – сказала Рёаана. – В последнее время ты говоришь и действуешь очень странно. Ты не больна?

– Почему нет? – сказала леди Дзур, слегка покраснев. – Очень может быть. Возможно у меня легкий жар.

– Я недеюсь, что нет, – заметил Китраан. – Вряд ли нам удастся здесь вылечить вас, так как нормальное лечение в такой тесноте-

– Глупости, – сказала Рёаана. – Орб вернулся. Разве любой целитель не в силах справиться с легкой болезнью, если он будет использовать волшебство?

– Да, да, верно, – сказал Пиро. Вы правы, миледи, и, я надеюсь, нам нечего бояться болезней.

– Ба, – сказал Китраан. – Что мы все время говорим о страхе? Мы должны подумать о том, что мы должны сделать, чтобы выпутаться из этого положения. Сейчас время говорить не о страхе, а о том, что мы можем помочь совершить.

– Вы правы, мой друг. Нам повезло, мы имели честь стать частью великих событий – настолько великих, что, что бы не произошло с нами в будущем, я думаю, что это уже не так-то важно.

– Ах! – сказала Ибронка, поглядев на Пиро с выражением, которого он не понял, но из-за которого быстро отвел взгляд.

Это не ускользнуло от внимания Китраана, который сказал, – Мой дорогой Виконт, а вы сами в порядке? Кажется, что вы внезапно покраснели.

– Возможно, – наивно заметила Рёаана, – его поразила та же самая болезнь, что и Ибронку, и которую, как мы уже говорили, будет не так-то легко вылечить.

Ибронка взяла руку Рёааны и горячо прошептала ей в ухо, – Почему ты меня мучаешь? Послушай, так не поступают настоящие подруги.

Рёаана, в свою очередь, прошептала ей, – Именно так и поступают настоящие подруги. А как еще он узнает о твоих чувствах?

– Ох, лучше я умру!

Тем временем Пиро, который ничего не знал о том, что произошло между двумя девушками, сказал, – Давайте поговорим о чем-нибудь другом.

– Точно, давайте так и сделаем, – быстро сказала Ибронка.

– Очень хорошо, – сказал Китраан. – И о чем же нам поговорить?

– Давайте поговорим о будущем, – сказала Рёаана, возвращаясь в разговор.

– О, да, – сказал Китраан. – Действительно, давайте поговорим о будущем. Какая тема может быть лучше?

– На самом деле, – сказала Ибронка, – подумайте о том, что возможности ничем не ограничены. В будущем может случиться абсолютно все.

– Вы так думаете? – сказал Китраан. – Тогда вы, наверно, не думаете, что дорога, по которой уже идут наши ноги, предназначена специально для нас?

– Ни в малейшей степени, – сказала Ибронка, которая настолько пришла в себя, что тоже присоединилась к общему разговору. – Мы сами создаем наше будущее.

– Верно, – сказал Пиро. – Мы создаем наше будущее, как прошлое создало нас.

– Но, тем не менее, мы создали и наше прошлое, – сказала Рёаана.

Таким образом, переходя от видов страха к общефилософским вопросам, наши четыре юных друга проводили время, пока посвященный Верре храм Маролана летел над армией Каны. Пока они продолжали обсуждение (которое эффективно отвлекало их от страха), над их головами некоторые другие тоже обсуждали будущее, хотя, если нам будет позволено так выразиться, в менее абстрактом смысле.

– У нас есть, – сказал Маролан, – то, что можно назвать отсрочкой.

– Верно, – заметил Кааврен. – Но насколько? С четырьмя маленькими бочонками воды и двумя вина, пятьюдесятью ящиками печенья и еще какой-то съедобной мелочью, которая была в кладовой, я не думаю, что мы окончательно решили наши проблемы.

– Тогда насколько этого хватит, Капитан? – спросила Зарика.

– Два дня, а потом мы начнем голодать.

– Очень многое можно сделать за два дня, – заметила Зарика.

– Как врагам, так и нам, – вставил Фентор.

– Этот разговор начинает звучать слишком знакомо, – сказала Императрица.

– А можем ли мы двигаться? – спросил Кааврен. – То есть, Тазендра, можете ли вы заставить его перемещаться в каком-нибудь направлении?

– Медленно, – сказала Тазендра.

– Насколько медленно? То есть сколько времени нам потребуется, чтобы достичь Горы Дзур?

– Лет пять, хотя может быть и шесть.

– Да, это чересчур медленно, – предположила Императрица.

– Нам нужен план, – сказал Маролан.

– Ну, – заметила Телдра, которая всегда оказывалась рядом с Императрицей или Мароланом, когда им что-то требовалось, – могу ли говорить?

– Если вам есть что сказать, – сказала Императрица, – тогда, конечно, расскажите нам это.

– Я благодарю Ваше Величество и только хотела бы заметить, что, если нам нужен план, я бы напомнила, что среди нас есть Йенди.

– Точно! – воскликнул Кааврен. – Он здесь, в углу, разговаривает с Айричем. Пэл, мой друг! Не могли бы вы уделить мне две минуты вашего времени?

Пэл подошел со своей обычной грацией, поклонился и сказал, – Мой дорогой друг, у вас есть даже два часа.

– Хорошо. Вы понимаете наше положение?

– Если вы хотите сказать, что мы летаем над головами врагов, которых намного больше, чем нас, и у нас есть еда только на несколько дней, то, конечно, я понимаю наше положение. Но если есть что-то еще, что вы имеете в виду, я с удовольствием узнаю об этом.

– Нет, нет, – сказал Кааврен. – Ваша оценка, как всегда, абсолютно точна.

– И?

– И нам нужен план.

– А, – сказал Йенди. – Ну, так получилось, что у меня есть, по меньшей мере один.

– Уже?

– Я только что обсуждал его с Айричем и этой демонессой, которая так умело поднимает мертвых, а также с Восточником, чьи животные так забавны. Мы рассмотрели его с разных точек зрения и согласились, что это хороший план.

– И тогда? – спросила Императрица. – Давайте выслушаем этот знаменитый план.

– Я могу немедленно рассказать его Вашему Величеству, хотя я хотел бы предупредить Ваше Величество, что он не слишком остроумен.

– Как, не остроумен?

– Нет, наоборот, он довольно скучен.

– Я принимаю, что он не остроумен. Но если он решит все наши проблемы, он может быть настолько скучен, насколько вы хотите.

Пэл поклонился и объяснил свой план, а его результаты мы откроем читателю по ходу нашего рассказа.

 

Пятьдесят Седьмая Глава

Как выполняли план Пэла, и как открылись подробности разговора, о котором мы упоминали некоторое время назад

В некоторое время следующего дня Ибронка, с широко раскрытыми глазами, сказала своей подруге Рёаана, на чьем лице тоже было написано изумление, – Итак, это и есть Гора Дзур?

– Это удивительно!

– Это чудесно!

– Только подумай о том, что видели эти стены, подумай о веках, которые прошли мимо них.

– И наши ноги, Рёаана, идут по залам, через которые проходила Сетра Лавоуд – сама Сетра Лавоуд! И она ходит, до сих пор.

– О, это изумительно! – сказала Тиаса. – Как ты думаешь, мы встретимся с Чародейкой?

– Возможно.

– И что мы должны сказать, когда увидимся с ней?

– Возможно «Как поживаете?» подошло бы.

– Ты так думаешь?

– Это то, что пришло мне в голову.

– Мы можем спросить Леди Телдру; я думаю, что она тоже поднялась сюда.

– Сколько наших здесь?

– Я знаю об этом меньше всех в мире, дорогая Ибронка. Но ты на самом деле хочешь узнать сколько их, или ты хочешь узнать кто?

– О, что до этого-

– Ну, даю тебе слово, что не знаю, бродит ли здесь некий Тиаса, о котором ты возможно не спрашивала; но разреши мне сказать тебе, что ты отчаянно краснеешь каждый раз, когда я говорю о нем.

– О, какая ты жестокая, Рёаана.

– Меньше всех в мире. Я просто пытаюсь подтолкнуть тебя.

– Но почему?

– Потому что, моя любовь, я не его подруга и не могу подтолкнуть его.

– Это не причина. И вообще, зачем торопиться?

– Торопиться? Судьба свела нас вместе, и может точно так же легко оторвать друг от друга. Допустим завтра его пошлют по важному делу в Гуйкэн, где так много красивых девушек, или Соранах, где они так привлекательны? Что тогда?

– О, прекратим этот разговор; ты же видишь, как я взволнована.

– Это и есть моя цель.

– Пожалуйста.

– Ну ладно, хорошо.

На самом деле Пиро и Китраана телепортировали на Гору Дзур несколькими часами раньше, и, как друзьям Чародейки, им разрешили идти туда, куда они хотели; так что сейчас они сидели в библиотеке Сетры, медленно попивая бутылку вина «Путник», или вина «Путешественник», как его называли в то время, названного так потому, что оно могло, благодаря особому процессу брожения, переживать длинные путешествия не теряя во вкусе.

– Ну вот, мой дорогой друг, – сказал Китраан. – Мы вернулись обратно, и, кажется, кое-что увидели с тех пор, как уехали отсюда.

– Да, действительно, – согласился Пиро. – И кое-что сделали, тоже.

– Хотя, будьте уверены, надо сделать еще больше – особенно вам.

– Особенно мне? Почему вы сказали так? Разве есть что-то такое, что я должен сделать, а вы не должны?

– Па, вы прекрасно знаете, что я имею в виду.

– Не имею ни малейшего понятия, уверяю вас.

– Вы, может быть, думаете, что она будет ждать вечно? Что завтра она не повстречает какого-нибудь энергичного Дзурлорда, который вскружит ей голову, а послезавтра увезет?

– О ком вы говорите, мой друг?

– Мой дорогой Тиаса, вы неискренни. Если вы не знаете, о ком я говорю, почему в это самое мгновение ваше лицо стало таким красным?

– Давайте не будем говорить об этом.

– Напротив, давайте не будем говорить о чем-нибудь другом

– Замечательно, если вы настаиваете, давайте поговорим об этом.

– Хорошо. Но, вместо того, чтобы говорить со мной, вы должны поговорить с ней.

– И что я должен сказать ей?

– Сказать ей? Вы же знали девушек раньше.

– О, да.

– И у вас наверняка была хотя бы одна знакомая, разговор с которой волновал вашу кровь?

– О, да, несомненно.

– И что вы сказали ей?

– Что я хотел бы узнать ее получше.

– Хорошо.

– Что я думаю, что она самая привлекательная и красивая девушка на свете.

– Очень хорошо.

– Что я никогда раньше не встречал другую такую, с которой могу говорить так свободно.

– Я должен запомнить эти слова.

– И что для меня будет большой честью, если я смогу проводить ее на ночной праздник.

– И это сработало, не так ли?

– Конечно.

– Тогда о чем тут вообще говорить?

– Мой дорогой Китраан?

– Да?

– Я не понял, что вы имели честь сказать мне?

– Только то, что если это сработало раньше-

– Черепки и Осколки! Те же самые слова? Я не могу говорить Ибронке те же самые слова!

– Великие Боги! Почему нет?

– Почему нет?

– Почему нет? Вы спрашиваете меня почему нет?

– Да, действительно, я спросил вас почему нет. И если этого не достаточно, я спрошу еще раз. Почему нет?

– Потому что-

– Да?

– Потому что, ну, потому что для Ибронки это чистая правда!

– А! – сказал Китраан, подумав какое-то мгновение. – Этого обстоятельства я не учел.

– Да, но теперь-то вы это поняли, не правда ли?

– О, целиком и полностью, мой бедный друг. Но тогда, поговорите с ней о чем-нибудь другом.

– И о чем?

– О, о самых обыкновенных вещах. Например поговорите с ней об ее семье, или о еде, или о философии. Вы знаете, она интересуется философией.

– О, я не в состоянии. Когда я пытаюсь поговорить с ней, у меня прерывается дыхание, а горло сжимается.

– Ах, мой бедный друг, я полностью понимаю вас.

– Вы?

– Да, уверяю вас, что это так.

– Тогда пожалейте меня и давайте поговорим о других вещах.

– Очень хорошо, мой друг, только-

– Да?

– Одно предостережение.

– Очень хорошо, я выслушаю ваше предостережение, если вы настаиваете на этом.

– Хорошо, так вот вы должны помнить, что она не Тиаса.

– Еще бы! И я не Дзур!

– Точно.

– Это и есть ваше предостережение?

– Да, все целиком.

– Хорошо, я запомнил его.

– Я только это и хотел, Виконт.

Как читатель несомненно заключил из этих разговоров, все больше и больше из тех, кто находился в храме, прибывали на Гору Дзур, перенесенные волшебной силой Тазендры, которой временами помогала сама Чародейка. Невозможно было сделать это очень быстро – как хорошо известно выполнение трудных заклинаний требует высокой степени концентрации, которую невозможно поддерживать долго, и, более того, заклинание, которое давало возможность такого перемещения, было достаточно грубым и трудным для выполнения, так как тогда еще не было его элегантной вариации, разработанной Аттирами Кримел и Трайс, которые проделали эту гигантскую работу в Твабриджском Университете. Необходимо добавить, однако, что переброска неживых предметов была намного легче, так что только сорок или сорок пять человек прибыло на Гору Дзур, зато очень большой, во всяком случае по весу, груз, состоящий главным образом из еды, воды и фуража, проследовал в обратном направлении.

Зарика, которая заняла одну из гостевых комнат Сетры, попросила прислать к ней Пэла. Йенди пришел и, поклонившись, сказал, – Чем я могу быть полезен Императрице?

– Я хочу сказать вам, Йенди, что ваш план оказался очень хорошим. Пока мы перебрасываем войска сюда, избегая потерь, и посылаем им припасы, армия Каны тает на глазах. Сражения с живыми трупами, атаки волков и дзуров, заклинания молнии и стены огня, все это полностью деморализовало их. Вскоре Кана должен будет развернуться и идти обратно, иначе он рискует остаться вообще без армии.

– А если он решит привести войска сюда, чтобы осадить Гору Дзур?

– Тогда нам будет очень легко вернуться в крепость Лорда Маролана, где они будут не в состоянии даже коснуться нас. Но, если за это время он достаточно ослабеет, мы можем решить просто сразиться с ним. Вы все рассчитали совершенно точно.

– Я очень рад, Ваше Величество. Это все?

– Нет, есть еще кое-что.

– Я к услугам Вашего Величества.

Зарика заколебалась, потом сказала, – Я знаю кое-что о вас, Герцог.

Пэл поклонился и спокойно ждал, когда Ее Величество продолжит.

– Орб, вы понимаете, много слышит и запоминает все, что слышит.

– И я может быть могу сделать себе честь, спросив Ваше Величество, что оно еще знает обо мне, кроме моего имени и титула, которому, как Ваше Величество безусловно знает, я не придаю большого значения.

– Я знаю кое-что об вашей деятельности до Междуцарствия.

– Неужели?

– О, но вы Йенди. Это я знаю. Значит есть множество дел, которые вы сделали и о которых я совершенно ничего не знаю. Но я знаю, что во время Катастрофы вы изучали искусство Доверительности.

– Ваше Величество хорошо информировано.

– Вы знали Уэллборна?

– Я имел эту честь, когда был еще совсем молодым

– Я слышала, что он знал и воплощал в себе все, что можно сказать о Доверительности.

– Я слышал то же самое. Более того, я убежден, что это чистая правда. Он был мудр и знал, как надо слушать, знал, как надо молчать, знал и то, как надо сказать достаточно, но не слишком много. Я знаю, что для Его Величества, Последнего Императора, он был огромной поддержкой.

Зарика кивнула. – За исключением вас самих, Герцог, почти никто из студентов, изучавших доверительность, не пережил Катастрофу. И я не знаю никого из тех, кто закончил курс и стал мастером.

– И я тоже, Ваше Величество.

Зарика посмотрела на Пэла так, как если бы испытывала его характер или проверяла его храбрость, а возможно и то и другое вместе. Наконец, со вздохом, она сказала, – Моя совесть больно ранит меня, ваша Доверительность.

Пэл сделал шаг назад, и – редчайший случай в его жизни! – на его лице отразилось выражение величайшего удивления. Очень долго он не мог ничего сказать, и, на самом деле, его руки задрожали. Кто может знать, какие мысли и чувства пронеслись через амбициозные и горящие вены Йенди? Уж конечно не Императрица; потому что именно в это мгновение она не могла даже поднять глаза, чтобы встретить его взгляд.

Наконец Пэл, или, как мы обязаны сказать, Герцог Гальстэн, сумел совладать со своими эмоциями, и настолько твердым голосом, насколько он был в силах, произнес ответные слова, – Я перевяжу ваши раны, Сир.

Как только он сказал эти слова, завершающие ритуал и попавшие в давно подготовленную схему, которая не использовалась, но не была забыта, он сумел успокоиться и не допустить, чтобы его лицо выдало то, что происходило в его сердце – жестокую радость неожиданного триумфа.

Спустя час он вышел из комнаты Императрицы, а вскоре и сама Императрица вышла из нее, нашла Такко и попросила этого достойного привести ее к Сетре Лавоуд.

– Ваше Величество, – сказала Чародейка, кланяясь. – Чем я могу быть вам полезна?

– Я должна вернуться в храм.

– Очень хорошо, – сказала Сетра, как если бы это было самое естественное требование в мире. – Сейчас?

Через две минуты Императрица уже стояла на крыше храма Маролана. Сам Маролан и Тазендра, занятые разговором, поклонились ей. Она вернула им приветствие и сказала, – Моя дорогая Тазендра, вы выглядите усталой. Не слишком ли сильно вы напрягаетесь?

– Совсем нет. Я просто описываю доброму Маролану процесс волшебства.

– А, – сказала Императрица. – А вы, Граф, что вы об этом думаете?

– Это совершенно удивительно, Ваше Величество. Я вообще не знал, что можно сделать так много. И так легко!

– У него, – заметила Тазендра, – есть что-то вроде врожденного таланта в этой области.

– Просто вы хороший учитель, – сказал Маролан.

– То есть вы собираетесь, – заинтересовалась Императрица, – серьезно изучать это Искусство, а не магию Востока, которую, как я понимаю, вы уже изучаете?

– Я думаю, что собираюсь продолжать изучать их обоих, – сказал Маролан. Но теперь, после того, как Ваше Величество так милостиво даровало мне гражданство —, – Зарика поклонилась, – я обнаружил, что так жажду познать это искусство, как никогда не жаждал ничего раньше. И действительно, мне уже удалось выполнить несколько маленьких заклинаний, которые должны еще больше осложнить жизнь нашим врагам, и Тазендра уверяет меня, что через неделю я буду способен телепортировать неодухотворенные объекты в известные мне места.

– Не сомневаюсь, что если вы решитесь, то станете одним из самых совершенных волшебников, – сказала Зарика, – или даже чародеем, и очень быстро.

– Я надеюсь на это, Ваше Величество. Сама Чародейка тоже согласилась обучать меня, так что, как вы понимаете, у меня не будет недостатка в искусных преподавателях. Но простите меня, мой энтузиазм заставил меня забыть правила вежливости. Чем я могу быть полезен Вашему Величеству?

– Где варлок, Бримфорд?

– Внизу на поверхности, где-то бродит, – сказал Маролан. – Старается собрать как можно больше зверей, чтобы развлечь наших друзей снизу. А я скажу Вашему Величеству, что не в восторге от их лагеря; это не самое удобное место для жизни. Только прошлой ночью на лагерь напало тридцать волков, и врагам пришлось искать себе новое место для ночлега, потом дзуры атаковали с другой стороны, так что и новый лагерь пришлось передвинуть, а затем ожили те, кто был убит в этих атаках, так что им пришлось заниматься этим в третий раз. Я не верю, что кто-нибудь из этой армии сумел заснуть прошлой ночью, а также и в то, что им удастся поспать этой ночью и еще многими следующими.

– Этой армии, да. Но, как вы помните, есть еще одна армия, даже большая, чем эта, и она все еще идет к Горе Дзур.

– То, что сказало Ваше Величество, конечно правда, – сказал Маролан. – Мы видели их, опять благодаря друзьям Лорда Бримфорда, но мы, пока, не делаем ничего, только наблюдаем.

– Очень хорошо. Маролан, вы хорошо знаете Восточную магию; не могли бы вы мысленно дотянуться до Бримфорда?

– Могу ли я? Конечно. Но, как мне кажется, Ваше Величество может сделать это значительно легче.

– Я? Но я почти не знаю этого человека.

– Тем не менее, с Орбом-

– Мой дорогой Дракон, благодаря Орбу я мысленно связана с сотней тысяч человек, причем это число увеличивается каждую минуту. Можете ли вы себе представить, как трудно найти кого-нибудь; необходимо связаться с каждым и понять, тот ли он, с кем я хочу поговорить. Нет, нет. Если вы знаете отпечаток его сознания, вы можете найти его намного проще, чем я.

– Очень хорошо, – сказал Маролан. – Я буду только счастлив выполнить поручение Вашего Величества. Но что Ваше Величество хочет передать ему?

– Чтобы он немедленно вернулся; я хочу поговорить с ним.

– Как пожелает Ваше Величество.

Мы должны сказать, что, хотя связаться с Бримфордом было нетрудно, перебросить его в храм было совсем нелегко – хорошо известно, что послать кого-нибудь от себя намного легче, чем перенести его к себе. Но Тазендра и Маролан вместе так слаженно выполнили этот трюк, что заслужили восторженные похвалы Зарики.

Что касается Варлока, которому сообщили, что Императрица желает поговорить с ним, то он поклонился ей и уверил, что целиком к ее услугам.

– Это хорошо, мой дорогой Бримфорд. Есть несколько вопросов, которые я хотела бы обсудить с вами. Пойдемте, давайте найдем такое место, где мы сможем поговорить друг с другом, и нам никто не помешает.

При этом предложении на лице Бримфорда отразилось некоторое внутреннее волнение, но спорить он не стал; вместо этого он потребовал, чтобы его пес, Автла, и кошка, Сиренг, подождали его, а сам пошел вслед за Императрицей в храм, все еще переполненный, хотя за помещением с алтарем и одной из боковых дверей, находился маленький пустой альков, в котором несколько дней назад Пиро и его друзья вели философские беседы. Дверь этой комнаты Императрица закрыла за ними обоими и, повернувшись к Бримфорду, сказала, – Клянусь Богами! Лацло! Это ты!

Варлок немедленно упал на колени и, взяв ладонь Императрицы, нежно коснулся ее губами. – Зивра! – сказал он. – Как ты очутилась здесь? И Императрицей? Ты, ты, Императрица? Что это значит? Когда я увидел тебя, я был уверен, что умру на месте!

Зарика улыбнулась, – Тогда тебе жаль, что ты увидел меня?

– Жаль? Жаль! Даже если бы я прожил десять тысяч лет, я бы никогда не пожалел ни о чем. Но почему ты попросила этого Драконлорда связаться со мной, вместо того, чтобы сделать это самой?

– Никому не нужно знать, что мы… давно знакомы. И, более того, я хотела приятно удивить тебя? Как, я добилась этого?

– Я очарован! Но что с тобой?

– О, со мной?

– Да, рада ли ты видеть меня?

– Как тебе не стыдно спрашивать? Я глубоко ранена.

– Я вылечу все твои раны, если ты пообещаешь не бросать меня!

– Вылечишь? Ваши слова тревожат меня, сэр!

– А, теперь ты хочешь пококетничать со мной? О, моя дорогая Зивра, если бы ты знала, что ты со мной сделала! Ты помнишь наш последний разговор?

– О, как я могу забыть его? В твоем маленьком чердаке в Южной Адиланке.

– Да, да. И ты сказала, что собираешься уехать и не знаешь, вернешься ли когда-нибудь.

– В тот день я была очень испугана. Я только что простилась с друзьями, и я прощалась с тобой, последним из всех. Я боялась, что это будет навсегда.

– Жестокий день!

– И для меня это было нелегко, Лацло.

– О, ты не должна называть меня так. Я отказался от своего имени, и сейчас ты дала мне новое.

– Хорошо, тогда Бримфорд.

– Но давай, рассказывай. Что произошло дальше?

– А дальше Сетра Лавоуд открыла мне секрет моего рождения, и сказала, что я должна отправиться в путешествие по Дорогам Мертвых и вернуть Орб! И ты должен знать, что из всего, через что я прошла с того времени, самым трудным было расстаться с тобой в тот день.

– Ты ужасно страдала, моя любовь. Если бы я мог облегчить твои страдания! Но я-

– Да, но ты?

– Я тоже ускакал в ту же ночь, даже не остановившись, чтобы собрать свои жалкие пожитки. У меня было несколько монет, я купил на них лошадь и вместе с Автлой и Сиренг умчался в ночь, ослепленный горем.

– О!

– Ночь еще не кончилась, а я уже убил свою несчастную лошадь, потом я шел пешком, не знаю куда, потом нашел еще одну, брошенную на какой-то равнине, и опять поскакал.

– О!

– Я думал, что поскольку у меня нет цели, можно, наконец-то, завершить мою задачу и найти свое имя.

– И ты нашел его?

– Я думаю, что никогда не найду его.

– О, не говори так!

– Почему? Неужели ты думаешь, что для меня это важно?

– Как, а разве нет?

– Теперь, когда я опять нашел тебя, для меня ничего не важно. Вот только-

– Да?

– Ты теперь Императрица!

– И что это меняет?

– Моя дорогая Зивра – или Зарика, или Ваше Величество, или как еще я должен называть тебя-

– Для тебя, надеюсь, я всегда буду Зивра.

– Тогда ты Зивра. Но-

– Да, но?

– Если у Зивры есть знакомый Восточник, это одно. Но совсем другое, если придворные будут говорить, что у Императрицы есть любовник, человек с Востока. Что тогда?

– Не думай об этом, мой друг! Мы не будем объявлять об этом всему миру! Это не касается никого, кроме нас. Как ты понимаешь, я не скажу этого даже тем, кто перенес тебя ко мне.

– То есть ты хочешь скрыть это от придворных? Я не знаю, что такое жизнь во Дворце, но не верю, что такую тайну можно сохранить надолго.

– Ну, и если нет?

– Тогда все об этом скоро узнают.

– Тогда пусть узнают.

– Моя дорогая Зивра, ты не может так считать! Подумай о скандале!

– Я уже подумала о нем. На самом деле, я более чем подумала о нем, я спросила о нем кое-кого.

– Что? Кого?

– Кого еще, как не того, у кого есть право знать все такие вещи, то есть Императорскую Его Доверительность.

– Его Доверительность? Но ведь сейчас нет человека, занимающего такую должность.

– Нет есть, потому что я только что его назначила.

– Ну, и что он сказал?

– Он сказал, что важно – нет, жизненно важно – чтобы Императрица, то есть я, оставалась спокойной и рассудительной, и чтобы не разрешала чересчур сильным эмоциям повлиять на мои решения.

– Ну, это кажется достаточно мудрым. И?

– Он спросил, как может повлиять на мои решения то, если я буду проводить время в слезах по любовнику, которого потеряла.

– О, так ты плакала?

– Плакала? Без тебя мои глаза были красными тридцать часов в день! Разве ты не знаешь, что я не могу жить без тебя?

– О, скажи это опять! Знала бы ты, как забилось мое бедное сердце, услышав их!

– А! Что ты делаешь? Ты знаешь, что я не могу повторить то, что я сказала, когда ты делаешь это!

– Ну, постарайся.

– Ах, ты усатый щекотан!

– Разве их меньше любят за это?

– О, нет, ни в коем случае, но только-

– Да?

– Ты знаешь, я должна вернуться к своим обязанностям на Гору Дзур, а ты должен продолжить убеждать солдат армии Каны дезертировать.

– Как, прямо сейчас?

– В это самое мгновение.

– Но когда я снова увижу тебя?

– Сегодня ночью.

– Ты даешь мне слово?

– Слово Императрицы Драгейры. Я надеюсь, что этого будет достаточно.

– О, да, да!

– Тогда ты счастлив?

– Безумно! Ты же знаешь, что я люблю тебя.

– И я люблю тебя, но у нас больше нет времени.

– Есть ли у меня время для того, чтобы поцеловать твою руку?

– Вот она.

– Ах, я ухожу счастливейшем человеком на свете.

– И на прощанье я желаю тебе всего хорошего, мой любимый.

– Искусительница!

– Мой собственный Восточный дьявол.

– Моя эльфийка!

– До свидания!

– До свидания!

Счастливый Бримфорд взлетел вверх по лестнице на крышу, где, узнав, что Тазендра пошла немного отдохнуть, и нет никого, кто мог бы перебросить его назад, нашел пустой уголок, где вместе с Автлой и Сиренг (которые казались особенно счастливыми, видя настроение своего хозяина), лег на пол, чтобы поспать несколько часов. Зарика, со своей стороны, оставшись на какое-то мгновение одна в маленькой комнате, счастливо улыбнулась, – Ну, похоже я должна работать по настоящему, чтобы стать хорошей Императрицей, потому что только так я могу заслужить свое счастье. О, только бы это произошло!

 

Пятьдесят Восьмая Глава

Как Кана преодолел свое поражение, Императрица преодолела свою победу, а Арра – свой страх высоты.

И действительно, дела, кажется, шли именно так, как хотелось Императрице: Даже в тот момент, когда она произносила свои слова, Кана получал доклад от своего генерала, Изаака.

– Итак, – сказал Кана, – вы говорите, что количество дезертиров растет с каждым часом, а многие из дезертиров направляются прямиком в лагерь врага?

Изаак наклонил голову.

– И мы не в состоянии остановить эти магические атаки?

Изаак опять молча подтвердил его слова.

Теперь кивнул Кана, – Мы снимаемся с места, как только армия будет готова.

– Очень хорошо, – сказал Изаак, говоря тихо, почти шепотом, как обычно говорят генералы, потерпевшие позорное поражение. – Куда мы должны идти? К Горе Дзур?

– Да, хотя у меня нет ни малейшей надежды овладеть ей. Но, тем не менее, там мы должны повстречаться с армией Леди Брор, так что мы туда и пойдем. Есть и другие причины.

– Ваше Величество-

Кана махнул рукой, заставив его замолчать. – Наша попытка захватить Орб силой провалилась. Хорошо, мы обязаны найти другой способ. Мы будем продолжать делать вид, что воюем, но, к счастью, в моем арсенале есть и другое оружие.

Изаак поклонился и сказал, – Я счастлив слышать это, Сир. Да, кстати, я знаю, что эта женщина – Грита – которой вы доверили передать некоторые послания, успешно добралась до Насина и скачет на запад.

– Хорошо. А что об остальных делах? Артефакт, который она нам дала и который я приказал послать на запад несколько дней назад?

– Достиг своего назначения, Сир. Мы получили слово, что дело движется хорошо, хотя я не знаю, о чем идет речь.

– Не имеет значения, Генерал, знаете ли вы об этом или нет. Все, вы может идти.

После ухода Изаака Кана тихонько пробормотал сам себе, «Вот как себя чувствуют после поражения. Не могу сказать, что это мне нравится. К счастью у этого кота есть не только усы. Наша попытка забрать Орб провалилась – Императрица добралась или очень скоро доберётся до Горы Дзур. Очень хорошо. Мы пойдем вперед и будем готовы, потому что мои другие планы уже действуют».

К тому времени, когда этот разговор завершился, Зарика, при помощи Сетры Лавоуд, снова была в недрах Горы Дзур, где попросила прислать к себе Кааврена.

– Ну, Капитан, как идут дела?

– Я думаю, что все идет замечательно. Насколько я могу судить, Претендент потерял уже почти пять тысяч человек дезертирами.

– И скольких из них наняли мы?

– Примерно половину. Я ожидаю, что в ближайшее время он начнет отступление.

– И куда он пойдет? К Горе Дзур?

– Самое вероятное, так как там он либо сможет заняться осадой, или, по меньшей мере, соединиться со своей второй армией.

– Даже с нашим волшебством, нашей некромантией и колдовством Маролана и варлока, мы не в состоянии сражаться с его армией в открытом бою.

– Что касается этого, я имею честь полностью согласиться с Вашим Величеством. Вот только-

– Да?

– Ветер, как говорят Орки, переменился. С каждым часом наше положение улучшается. Благодаря агентам, которых так усердно завербовал Пэл, мы собираем силы, а Претендент теряет их.

– То есть мы побеждаем.

– Да, Ваше Величество.

– Мне нравится побеждать.

– Это меня не удивляет. Как Ваше Величество понимает, это значительно приятнее, чем терпеть поражение.

– Я убеждена в этом. Более того, я думаю, что наслаждаюсь победой. Но есть одна вещь, которая возбудила мое любопытство, Капитан.

– Если Ваше Величество соизволит рассказать мне о ней, тогда я, если смогу, удовлетворю ее любопытство.

– Откуда взялись все эти агенты Гальстэна, которые так усердно вербуют дезертиров из армии Претендента в нашу?

– Из разведки самого Каны.

– Из его разведки?

– Точно.

– Но как это возможно?

– Самым естественным путем: Пэл – то есть Герцог Гальстэн – возглавлял эту разведку, прежде чем перешел на сторону Вашего Величества.

– Что?

– Да, все именно так, как я имел честь сообщить Вашему Величеству. Он работал на Кану до того, как вы вернули Орб. Ваше Величество должны знать, что многие поддерживали Претендента, не имея другого выбора. Но, когда Орб вернулся-

– А. Я понимаю. Ну, кажется, получив его лояльность, я сделала даже лучший шаг, чем думала.

Кааврен поклонился.

– Хорошо, – сказала Императрица. – Но что теперь мы должны делать, по вашему мнению?

– Мое мнение – мы должны ждать, ждать и наблюдать.

– Ждать – это я понимаю. Но, за чем мы должны наблюдать?

– За его следующим шагом. Он должен знать, не хуже нас, что происходит. Он не может ждать, наоборот, он должен действовать. А мы должны наблюдать за тем, что он делает, и быть готовы ответить ударом на удар.

– Не кажется ли вам, что трудно встретить атаку, когда не знаешь заранее, как именно на тебя нападут?

Кааврен пожал плечами. – Да, конечно, намного легче парировать удар в голову, если соперник заранее сообщает, что будет бить именно туда. Но, как я обнаружил, чаще всего мои оппоненты не хотели сообщить мне, куда и когда они собираются наносить свои удары. И это случалось настолько часто, что и я, в ответ, стал держать свои намерения в секрете.

– Я принимаю вашу точку зрения, Капитан. Но не испытывайте мое терпение.

Кааврен поклонился. – Это все, Ваше Величество?

– Да, пока все.

Кааврен поклонился еще раз, отступил на три шага назад, сделал четкий военный поворот и отправился на поиски Пэла, чтобы узнать, как идут дела с вербовкой новых рекрутов. Примерно в это же время Арра спустилась по маленькой железной винтовой лестнице в подвал храма – большое помещение без перегородок, с каменным полом, на стенах которого висели черные шпалеры, заполненные странными диаграммами и рисунками, которые, по-видимому, имели отношение к мистическому миру Восточной магии.

Войдя, она увидела прямо перед собой несколько сотен восточных колдунов и ведьм, которые сидели на полу, разделенные на восемнадцать кругов, по тридцать четыре колдуна в круге; внутри круга они держались за руки, запечатывая его. Пенье доносилось непрерывно из каждого круга, хотя время от времени один из колдунов, почувствовав прикосновение к плечу, вставал, и его заменял другой. Арра смотрела на эту сцену с некоторой долей неудовольствия. Пока она наблюдала, хмурясь и размышляя, к ней подошел один из людей с Востока, одетый в свободную черно-коричневую мантию с откинутым кашюшоном, поклонился и приложил ладони ко лбу.

– Жрица, – сказал он. – Вы выглядите расстроенной.

– Нет ничего нового, Эстебан; у нас по-прежнему на три Круга меньше того количества, которое требуется для заклинания такой силы.

– И?

– И я признаюсь вам, Эстебан, что предпочла бы не падать с такой высоты.

– То есть вы боитесь этого?

– Есть два вида страха: рациональный и иррациональный. Но если я справлюсь с рациональным страхом, который поселился в мой душе из-за мысли, что наш Круг слабее, чем должен быть, то, я верю, и мой иррациональный страх будет намного слабее.

– Вы сказали, что Круг слаб.

– Слабее чем должен быть, да.

– Тем не менее вы очень хорошо знаете, Арра – о, я имел в виду Жрица – что мы можем пополнить эти три Круга.

– Конечно, если никто не заболеет, если все смогут петь четыре часа вместо трех, и смогут выжить с только двумя часами перерыва между сессиями и шестью часами сна. Сколько еще времени мы сможем выдерживать такие условия?

– Все было бы не так плохо, если-

– Нет, Эстебан. Я знаю, что вы собираетесь сказать. Если бы мы прекратили призыв.

– Точно.

– Но, мой друг, я не могу пойти на это. Мы должны увеличиваться.

– И, тем не менее, если храм упадет, разве это увеличит наше число? Если мы все умрем, после этих усилий-

– Храм не должен упасть.

– Вы лучше меня знаете пределы наших возможностей.

– Только на несколько сотен колдунов больше, и мы будем способны создать три дополнительных круга, достигнув магических чисел двадцать один и тридцать четыре – то есть двадцать один круг, в каждом из которых будет по тридцать четыре колдуна. И вот тогда я буду уверена, что мы сможем удержать в воздухе строение в сотни раз большего веса, и держать вечно.

– Я знаю об этом.

– Вот поэтому я не могу остановить песню, которая призывает к нам новых колдунов.

– И, тем не менее, даже если они появятся, как они сумеют попасть сюда, учитывая то, что происходит внизу?

Арра улыбнулась. – Армия внизу уходит.

– Как, у вас было Видение?

– Точно. Через тридцать часов все будет чисто.

Эстебан поклонился. – Я сдаюсь, Жрица. Вы оказались правы, опять.

– А что о вас самом, Эстебан, мой друг? Что вы можете сказать о себе самом?

– О мне самом? Что я могу сказать?

– Как дела с Теей?

– А, она вежлива со мной.

– И это все?

– Увы, это все.

Арра улыбнулась. – Вы преодолеете ее сопротивление, со временем. Кто в состоянии сопротивляться вам?

– Мне представляется, Жрица, что вы сами являетесь замечательным примером сопротивления мне.

– Вы хорошо знаете, что мое положение делает любую подобную связь невозможной.

– Так вы это объясняете, Жрица, и я должен, волей-неволей, верить вам.

– Так, хорошо, что еще? А, как условия жизни?

– Напряженные, но не невыносимые.

– Стесненные?

– О, ни в малейшей степени, хотя было бы неплохо время от времени выглядывать наружу.

– О, в этом я не сомневаюсь. Скоро, я думаю.

– Да, как только армия внизу уйдет, мы можем вернуться на землю.

– Мы можем, мой дорогой Эстебан, но я не уверена, что мы захотим.

– Жрица? Я не понял, что вы имели честь сказать мне.

– Я говорила с Лордом Мароланом, и он рассматривает возможность того, чтобы оставить храм здесь.

– Здесь? В миле над землей?

– О, это не слишком высоко, разве нет?

– Он не может думать оставить его здесь!

– Почему нет? Может быть вы не знаете этого, мой дорогой Эстебан, но его родственники тысячи лет жили в летающих замках.

– Как, и они никогда не падали?

– О, да, во время Великого Несчастья, о который вы наверняка слышали от Леди Телдры, они упали все. Это должна была быть ужасная катастрофа; я не сомневаюсь, что сотни погибли. Нет никаких сомнений, что именно поэтому ее и назвали Великим Несчастьем.

– Ну, разве это не достаточно, чтобы убедиться, что это плохая идея?

– О, но теперь у него есть мы, как вы понимаете. Он говорит, что обдумывает постройку целого замка вокруг этого храма, причем даже на время стройки не собирается касаться земли.

– Ох, эти эльфы – странные существа.

– Не могу с этим спорить.

С этими словами Арра, бросив последний взгляд вокруг, вернулась в храм.

 

Пятьдесят Девятая Глава

Как ненастоящий Император и настоящая Императрица проводили свои планы в жизнь

У читателя есть, к этому времени, некоторые намеки на то, что, очутившись лицом к лицу с поражением в войне, Кана ни в коем случае не опустил руки, но, напротив, уже начал выполнять планы, которые, как он надеялся, обеспечит ему окончательную победу. Нам остается только начать рассматривать эти планы, а эти требует переместить наше внимание очень далеко от тех событий, которые происходили в окрестностях Горы Дзур.

Итак место, на которое мы обратим наше внимание теперь, находится в графстве Мервин, расположенном вдоль Великого Канала – или почти в географическом центре Империи, как любой может увидеть. В северо-западном углу графства, гранича с каналом, находится баронство, называемое Лораан, которое находится под управлением Дома Аттиры с того времени, как канал был построен. Единственной причиной основания этого баронства, однако, была трудность, описанная во многих песнях, нескольких письмах и еще меньшем числе документов, находящихся в канцелярии клерков графства, проложить канал через твердый камень этой области. Потребовались совместные усилия Имперских инженеров и самого барона – умелого волшебника – чтобы вырыть канал, так что баронство стало наградой этому волшебнику.

Таким образом первый барон, получив эту бесплодную и бесполезную землю, решил хоть как-то использовать ее и построить интересный дом, который он собирался сделать из этого самого твердого камня. Поначалу он собирался назвать это место Красный Камень, потому что камень, действительно, имел красный цвет, но его дальний родственник уже был владельцем графства, находившего далеко на востоке, которое называлось Красные Камни; так что, чтобы избежать путаницы, он назвал свой дом Ситрия, по имени своей тогдашней любовницы.

Вот в эту Ситрию и приехала некоторая персона, которую, хотя мы и пренебрегали ей некоторое время, надеемся, читатель не забыл: это была кузина Каны, Хабил. Подойдя к двери и позвонив в колокольчик, она назвала свое имя слугам и пожелала, чтобы они спросили у барона, не уделит ли он ей пару минут своего времени. Барон, спокойный, ученый человек, который посвятил себя изучению мистических магических наук, не нашел причины для того, чтобы быть грубым и невоспитанным человеком, так что оторвавшись, хотя и, если сказать правду, с некоторым сожалением, от своей работы, он согласился побеседовать с гостьей.

Они встретились в гостиной – в которой, как и во всех остальных комнатах его крепости, не было окон, но которая освещалась светом, льющимся из хитроумных ламп, висящих вдоль всей комнаты.

– Как хорошо, что вы нашли возможность увидеться со мной, Барон, – сказала Хабил. – Я знаю, что вы очень заняты.

– О, не думайте об этом, мадам. Могу ли я спросить, что привело вас в наши места? Так как, если я не ошибаюсь, ваш дом находится далеко запад, в горах, не правда ли?

– Да, верно, но как получилось, что вы слышали обо мне?

– Самым простым способом: Моя кузина вышла замуж за младшего сына Маркиза Мистиваля, который имел честь участвовать в некоторой встрече, которая произошла в вашем доме. Эта встреча, как вы должны понимать, очень активно обсуждалась в самых разных Домах, и в ходе этих обсуждений выплыло и ваше имя.

– У вас удивительная память, Барон.

– Мадам, вы мне льстите. Но все-таки скажите мне, что привело вас сюда?

– Ну, я здесь, чтобы увидеть вас, сэр.

– О, я польщен, но может быть хватит шутить. Вы не могли проделать путь в сотни лиг только для того, чтобы увидеть меня!

– И, тем не менее, это именно то, что я сделала.

– Как, вы проделали это путешествие только ради разговора со мной?

– Я так сказала и, более того, я настаиваю на своих словах.

Барон нахмурился и сказал, – Ну, если я не собираюсь обвинять леди во лжи, у меня нет другого выбора, как поверить вам.

– И поскольку то, что я вам сказала, правда, вот вам еще одна причина для того, чтобы верить мне.

– Миледи, я нахожу себя полностью побежденным этими причинами, и это оставляет мне только одну единственную возможность, а именно поинтересоваться, нет ли какой-нибудь особой причины для вашего путешествия. То есть что именно вы желаете сказать мне?

– Так как вы откровенно спрашиваете, я не менее откровенно отвечу. Я хочу предложить вам одну вещь, за которую, если я правильно информирована, вы будете мне благодарны.

– Вы чрезвычайно заинтриговали меня, мадам. Молю, скажите больше.

– То есть вы хотите, чтобы я продолжала?

– Я желаю этого всем сердцем.

– Тогда я так и сделаю.

– Уверяю вас, что я весь внимание.

– Тогда слушайте, мой друг: Мы слышали, что ваши ученые занятия привели вас в область некромантии.

– Да, это правда; но есть что-нибудь неправильное в этих занятиях?

– Ни в малейшей степени. Более того, мы узнали, что вы исследуете связь между душой и телом.

– Я допускаю, что действительно заинтересовался этим предметом после того, как мой старший дядя, Маркиз Блаквайн, рассказал мне о своих исследованиях в ходе моего обучения.

– Тогда нас правильно информировали. И не правда ли, после того, как вы приняли гражданство, ваши исследования стали более продуктивными?

– Конечно. Доступ к Орбу бесценен для волшебника.

– Да, я понимаю это. Но дело в том, что сейчас нам нужен умелый Некромант, который в состоянии использовать Орб.

– Конечно, но только до тех пор, пока не потребуется предать Империю-

– А если потребуется?

– О, в этом случае я вынужден отклонить ваше предложение.

– А вы уверены в том, мой дорогой Барон? Прежде, чем вы ответите, разрешите мне показать вам кое-что.

– И что вы желаете показать мне?

– Этот посох.

– Ну, он кажется очень похожим на обычный посох волшебника, хотя и существенно короче.

– На самом деле, однако, в нем есть кое-что совершенно необычное.

– Действительно? И в чем его необычность? Он не кажется мне каким-то замечательным ни с какой стороны – белый, с красной отметкой на конце. Что делает его достойным внимания?

– Разве вы не заметили, что внутри него есть душа без тела?

– Что? Такую вещь совершенно невозможно сделать! Видите ли, я исследовал этот вопрос. Как только тело умирает, душа какое-то время цепляется за его, но через еще некоторое время оказывается на Дорогах Мертвых, или даже проходит путь, который приводит окончательной реинкарнации. То есть нет такого времени, когда душа странствует одна, без тела.

– Но что будет, если некая сила вырвет душу из еще живого тела?

– Невозможно!

– Ни в коем случае.

– И что может вызвать такую вещь?

– Катастрофа Адрона.

Барон уставился на Хабил, открыв рот. Наконец он сказал, – Но кто нашел такую вешь?

– Кто? Это неважно. Одна волшебница-самоучка, которая исследовала область недалеко от Горы Дзур.

Глаза Лораана опустились на посох, и он с придыханием сказал, – Иметь такой артефакт…

– Он может стать ваш, мой друг, и очень легко.

– Может?

– Я отдам его вам немедленно, если вы дадите мне слово, что выполните совсем простую задачу, которую мы хотим от вас.

– Простую задачу, вы сказали?

– Даю вам слово, она вам вполне по силам.

– И тем не менее, риск-

– Милорд, если мы победим, нет никакого риска. И даже если мы потерпим поражение, что я считаю невозможным, но нельзя пренебрегать ни единой возможностью-

– Да, вы осторожны, это, безусловно, добродетель.

– Даже тогда возможность того, что ваше участие вскроется, ничтожно мала.

– Вы уверены в этом?

– Клянусь.

– Вы искушаете меня.

– Да, именно это я и делаю. Это совсем простая задача, без малейшей опасности для вас, а что касается награды-

– Тогда расскажите о вашей задаче! – воскликнул Лораан, который глядел на посох горящим огнем взглядом.

Хабил улыбнулась улыбкой дипломата после удачных переговоров.

Через очень короткое время гонцы понеслись от Канала, находившейся неподалеку маленькой деревне, в которой какое-то время назад была основана почтовая станция Каны и которая неоднократно оказывалась полезной ему, на восток. Так как следовать за этими гонцами на их быстром, но лишенном событий пути может оказаться скучным для читателя, мы, вместо этого, обратим наше внимание на Пиро, Виконта Адриланки, когда он и его друг, Китраан, идут по ничем не украшенным, но тем не менее величественным залам Горы Дзур.

 

Шестидесятая Глава

Как семья, еда и философия действительно оказались хорошими темами для разговора, с особым подчеркиванием роли граната

Как раз в этот момент Пиро и Катраан мельком увидели Волшебницу в Зеленом (на которую им указал Лар, который, в свою очередь, узнал об этой загадочной личности от Такко), но еще не видели Сетру Лавоуд, которая, несомненно, была занята пересылкой запасов еды Маролану и, в обратную сторону, переносом солдат его армии на Гору Дзур.

– Что-то я видел не очень много солдат из храма Маролана, – заметил Китраан. – Где же они расположились?

– О, на этот вопрос достаточно легко ответить, – сказал Пиро. – Лар сказал мне, что, когда они появляются, их посылают наружу, в лагерь на склонах горы.

– Холодный и неудобный, как мне кажется, лагерь.

– Возможно. Но мне сказали, что Чародейка сделала все, что в ее силах, чтобы обеспечить тепло, да и некоторые удобства там тоже есть.

– Тем не менее, признаюсь, я рад, что нахожусь здесь, а не снаружи.

– О, в этом я с вами согласен, мой дорогой Китраан. Нет ничего лучше, чем после путешествия в диких и опасных местах наслаждаться надежной крышей над головой и теплой едой.

– Я не могу не согласиться с вами, Виконт. Кстати-

– Да?

– По поводу теплой еды, да, я думаю, что кухня всего в двух ступеньках ниже по этому коридору, а, как вы знаете, нас пригласили съесть все, что здесь есть.

– Верно, и, как кажется, этот Такко вполне приличный повар.

– Я тоже заметил это.

– И тогда?

– После вас, мой дорогой Виконт.

– Я проложу вам дорогу, милорд.

Однако войдя в кухню Виконт так резко остановился, что Китраан, не ожидавший этого, достаточно сильно ударился об него. Драконлорд уже начал в уме составлять тактичное замечание – некоторое наблюдение, которое одновременно могло бы служить как извинением, так и мягким упреком, когда он, то есть Китраан, заметил причину, по которой Пиро внезапно застыл на месте.

Быстро решив, но его друг потерял дар речи, Китраан обогнул Пиро, поклонился и сказал, – Дорогие Леди, какое неожиданное удовольствие увидеть вас.

– Да, действительно, – сказала Рёаана. – Мы послали Клари за вином и решили сами раздобыть несколько бисквитов, чтобы устроить настоящий пир. Не хотите ли присоединиться к нам?

– Замечательная идея, – сказал Китраан, – и я с легким сердцем подписываюсь под ней. А вы, Виконт, согласны со мной?

– Что такое? О, конечно, конечно. Да, вино и бисквиты, чудесная мысль, клянусь честью.

Появилась Клари с вином, ее немедленно послали за бокалами, Китраан и Рёаана стали искали бисквиты, в это время Пиро тщательно изучал уголок потолка кухни, возможно собираясь увидеть, не оставил ли какой-нибудь паук там свою паутину; Ибронка, со своей стороны, не менее тщательно изучала нижний угол кухни, без сомнения для того, чтобы увидеть, нет ли там следов грызунов.

Когда Клари вернулась, они все вместе отправились в ближайшую гостиную. Клари, войдя в нее, подвинула стол и расставила стаканы, после чего ее попросили отнести воды солдатам, находившимся в лагере снаружи.

– Это хороший план, – заметила Ибронка. – Ты должна принести им воды, иначе они выпьют всю воду из ручьев, текущих с Горы Дзур.

– Взможно, – сказала Клари, – вместо этого лучше принести им свежие фрукты, которые я заметила в кухне.

– Быть может это еще лучше, – сказала Ибронка. – Ты же знаешь, насколько опасной может стать цинга для любого человека на этой горе, где в изобилии растут только маленькие яблоки и красные ягоды.

Клари благоразумна подавила в себе ответ, который пришел ей в голову, повернулась и ушла. Когда Клари занялась этим жизненно необходимым делом, Китраан заметил, – Моя дорогая Рёаана, есть одна тема, которую я хотел бы обсудить с вами, а именно, что делать с экономикой некоторых районов Гор Канефтали.

– Неужели, сэр? Ну, это произошло замечательно вовремя, потому что у меня тоже есть несколько вопросов, касающихся подготовки небольших подразделений, которые я хотела бы обсудить с кем-нибудь, и, кажется, никто лучше Дракона не в состоянии ответить на них.

– Отлично, тогда если вы будете так добры и составите мне компанию, мы вместе погуляем по этим удивительным коридорам и обсудим эти вопросы.

– Я бы не хотела ничего другого.

– Ваша рука?

– Вот она.

И, не сказав больше ничего, они вышли из гостиной, оставив Пиро и Ибронку совершенно одних.

В это время Пиро изучал верхний угол комнаты так же неослабно, как он это делал на кухне несколько минут назад; внимание Ибронки было сосредоточено на кончиках ее сапог. Конечно, не прошло и нескольких минут, как молчание стало невыносимым. Наконец Пиро сдался, не сумев придумать убедительную причины для того, чтобы убежать из комнаты, и, прочистив горло, сказал, – Мадам, нет ли у вас брата?

Ибронка внезапно взглянула вверх, как если бы только что узнала о его присутствии. – Нет, – тихо сказала она.

– А, – сказал Пиро.

После еще нескольких минут неприятного молчания он сказал, как если бы не был уверен, что правильно понял, – Нет брата?

– Нет.

Пиро опять прочистил горло и осмелился сказать, – Наверно вы переживаете из-за этого.

– О, вы так думаете? А у вас есть брат?

– Нет.

– А, – сказала Ибронка.

В Горе Дзур было замечательно тихо, темный камень глушил любые разговоры или другие звуки, которые могли бы проникнуть через более тонкие стены.

– Или сестер? – добавил Пиро.

– И сестер у меня нет, – сказала Ибронка.

– А, хорошо.

Пиро начал указательным пальцем рисовать маленькие круги на ручке своего кресла. Ибронка, со своей стороны, слегка подвинулась в кресле и бросила обеспокоенный взгляд на дверь, как если бы надеялась на спасение (а спасение, мы должны добавить, не могло придти, так как Рёаана и Китраан, не сказав друг другу ни одного слова, встали по концам коридора так, чтобы никто не мог войти в комнату).

Наконец Пиро в третий раз прочистил горло и сказал, – А вы знаете о переплетенных макаронах, которые делают, отваривая куриные яйца, как это делают на Южном Побережье?

– Да. Я ела это в Хартре.

– И вам они понравились?

– Ну, да, можно сказать понравились.

Пиро кивнул, пытаясь найти, что бы такое еще сказать, но ничего не нашел и замолчал.

Ибронка быстро взглянула вверх и заметила пот на верхней губе Пиро – этот пот, на самом деле, очень походил на влагу, возникшую на ее ладонях.

– Ну, – сказал Пиро, – тогда скажите мне: если бы у вас был брат-

– Виконт, – сказала Ибронка.

– Да? – сказал Пиро, обрадованный любым предлогом, который мог помочь ему выйти из этой разговора, который напоминал ему блуждание заблудившегося путника по пустыне. – Да, что?

– Подойдите ко мне Виконт и поцелуйте меня, иначе я умру от смущения.

Пока происходили все эти события, Клари, верная своему долгу, шла по лагерю, раскинувшемуся на склонах горы, или, скорее, по тому месту, где будет лагерь, когда здесь появится армия. А сейчас здесь было только несколько офицеров и солдат, занятых определением тех мест, где надо вырыть уборные, разместить палатки, установить павильоны и склады для еды, а также конюшни. Клари шла через все это с осторожностью вора-карманника, прибирающегося по рынку, и давала каждому встречному по фрукту до тех пор, пока ее корзина не опустела.

Самый последний фрукт, великолепный гранат, достался некому Драконлорду средних лет, выделявшемуся могучим сложением и приятным веселым лицом под необычно густой шевелюрой.

– Это мне? – спросил он.

– Конечно, – ответила Клари.

– Ну, тогда я благодарю вас. Присядьте, пожалуйста.

– Разве вы не заняты?

– О, да, есть много вещей, которые надо сделать. Но пять минут больше, пять минут меньше, разницы никакой.

– Этот стул очень удобен.

– Я рад услышать это.

– Наверно неудобно носить его с собой на марше?

– Он сложится, если убрать эту подпорку, а здесь нажать.

– Как умно!

Драконлорд поклонился.

– У вас, должно быть, есть немалый опыт солдатской жизни.

– О, да, конечно, если мы будет считать года. И, если мы будем считать армии, то, тоже, я должен согласиться. А вот если считать битвы, тогда, возможно, не так много.

– Но вы наверняка дрались в последнем сражении, разве нет?

– О, да, и я даже слегка выпачкал свой меч в крови.

– О!

– Ерунда. Кто-то попытался отделить мою голову от плеч, и, как мне кажется, я задел этого неблагоразумного приятеля по руке, когда уклонился и контратаковал в ответ.

– Это звучит так волнующе!

– Скорее неприятно. Хотя то, что случилось на следующий день было еще более неприятно, по своему.

– О, и что это было?

– Ну, во-первых, меня при помощи волшебства перенесли с одного места на другое.

– Да, я могу себе представить, что это не слишком приятно. На самом деле мне это тоже не понравилось.

– И, во-вторых, я внезапно обнаружил, что не знаю, за какую армию сражаюсь.

– О, но как это может быть?

– Ну, мы шли в бой, будучи на службе у нашего друга Саутмура-

– Милорда Маролана, да.

– Да. Хороший Драконлорд, насколько я могу судить. Перед Междуцарствием мне пришлось послужить у его отца. Э'Дриен, та же линия, как и у моей уважаемой матушки, хотя я склонен думать, что больше взял от э'Терикс, линии моего отца.

– Да, и?

– И вот сегодня мне сказали, что я нахожусь в Императорской армии, а ведь это совсем другое дело.

– Как, вы не хотите быть в Имераторской армии?

– Ну, по меньшей мере без того, чтобы меня спросили.

– Я поняла. То есть вы не знаете, находитесь ли вы в Императорской армии, или служите в армии Маролана, а он отдал свою армию на службу Империи?

– Да, возможно, это как раз тот самый случай. И, как вы понимаете, я неуверен, а это, в свою очередь, меня раздражает.

– Да, но в любом случае вы сражаетесь как за Лорда Маролана, так и за Империю. Разве это плохо?

– Ну, если посмотреть с такой стороны, нет, не плохо. И, будьте уверены, когда все закончится, я, без сомнения, смогу обнаружить, к какой армии принадлежу и, если выясниться, что я не на службе Маролана, я опять завербуюсь к нему.

– Возможно тогда вы уже будете офицером.

– Никогда в жизни. У меня нет ни малейшего желания быть офицером. От офицеров ожидают слишком многого.

– Тогда сержантом?

– Еще хуже, даже офицером быть лучше.

– Но тогда, скажите мне, если вы не хотите повышения-

– О, совершенно не хочу, уверяю вас.

– То почему вы хотите быть простым солдатом?

– Потому что это самые приятные люди, каких я только встречал.

– Ну, эта причина вообще не пришла мне в голову.

– И, тем не менее, это чистая правда. Так что, за исключением того, что надо время от времени сражаться, а это надоедает, я нахожу, что жизнь солдата самая приятная штука на свете. Я ценю дружбу, пение-

– Как, пение?

– О, конечно. Мы часто поем по ночам, сидя вокруг костра. «Я ненавижу солдатскую жизнь», «Офицер тоже должен целоваться», «Только дураки служат в армии», «Эй, девочка, хочешь выйти замуж за солдата» и многие другие.

– Я бы очень хотела послушать их.

– Я спою их вам, когда вы захотите.

– Но жить все время без крыши над головой – разве это не надоедает?

– А вы сами жили так?

– В последнее время, боюсь, слишком часто. Я ехала вслед за моей хозяйкой с одного конца света на другой, и крыши над нашей головой чаще всего не было и в помине.

– А, хорошо, но, видите ли, мне это нравится.

Клари кивнула. – Тогда вы должны быть солдатом.

– Вы так думаете?

– Я в этом убеждена.

– Тогда решено. Я буду солдатом.

– Но вы уже солдат!

– О, действительно. Ну, в таком случае-

– Да?

– Не хотите ли разделить со мной этот замечательный гранат?

– Я бы не хотела ничего лучшего.

 

Шестьдесят Первая Глава

Как становится ясно, что если Сетра Лавоуд неспокойна, никто не может быть спокоен

Армия Маролана – или, должны мы сказать, Императорская армия, хотя в тот момент никто еще не был в этом полностью уверен – продолжала увеличиваться. Магические атаки, не обращая внимания на приказ Каны приготовиться к движению, продолжались, разложение армии пошло еще быстрее, а дезертиров было больше, чем когда бы то ни было – и многие из этих дезертиров повстречались с агентами Пэла, и многие из этих многих захотели служить Маролану (или Империи, даже сами агенты не знали этого точно). Из каждой присоединившейся к армии сотни человек, один или два что-то знали о магии, и, следовательно, став гражданами и получив в свое распоряжение силу Орба, могли достаточно научиться телепортации и помочь в переброске запасов продовольствия, что, в свою очередь, давало возможность Сетре Лавоуд, Сетре Младшей, Волшебнице в Зеленом и Тазендре больше времени для переброски войск – операция, которая близилась к завершению.

– Но, – заметил Маролан, который учился волшебству с такой одержимостью, что ее невозможно описать, – я не могу не поражаться, для чего это все.

– Похоже на какую-то великую цель, – сказала Арра, – хотя, будьте уверены, как женщина с Востока, я мало знаю о таких вещах.

– Я тоже вырос на Востоке, и, следовательно, знаю не больше, чем вы. Хотя, – добавил он, подумав, – три графства на севере сами по себе кажутся достаточно хорошей целью.

– Да, милорд.

– И, так как наша армия растет, приближается день, когда я смогу отправиться обратно на Восток, чтобы позаботиться о некоторых делах, которые я оставил незаконченными.

Прежде чем Арра смогла ответить, кто-то другой сказал, – Я прошу прощения сэр, что я не могла не услышать ваши слова, но ваш проект крайне заинтересовал меня.

Маролан резко повернулся, нахмурился, и сказал, – И я прошу вашего прощения, мадам, но к кому я имею честь обращаться?

– Я Сетра.

Маролан еще больше нахмурился, – Я опять прошу вашего прощения, но я имел честь встречаться с Сетрой Лавоуд и-

– Я ее ученица.

– А. Действительно, тогда большая честь познакомиться с вами, мадам.

– И для меня не меньшая, милорд.

– Разрешите мне представить вам моего друга, Арру.

– Миледи, – сказала жрица, приседая.

Сетра Младшая кивнула ей и, опять обращаясь к Маролану, сказала, – Но я слышала, что вы собираетесь на Восток вместе с армией.

– А. Да, у меня есть такой маленький проект. Я вырос на Востоке и был вынужден убежать оттуда, очень быстро, не наказав некоторых личностей, которые причинили мне некоторое беспокойство.

– Так что вы собираетесь вернуться туда во главе армии, и привести все дела в порядок?

– Это и есть в точности мое намерение, миледи.

– Когда время для этого придет, я была бы в полном восхищении, если бы вы разрешили мне сопровождать вас. Может быть, я докажу вам, что вы ничего не потеряете, взяв меня с собой. Хотя я не Сетра Лавоуд, тем не менее я ее ученица.

– То, что вы сказали, чрезвычайно заинтересовало меня, мадам, – сказал Маролан, – и мы безусловно поговорим об этом побольше.

– Да, я с нетерпением предвижу, как мы делаем это.

– Как и я. Но вначале надо решить проблему с этим Уайтстоуном, или Скинтером, или Каной, или как еще он называет себя. – Маролан подошел к краю крыши и посмотрел вниз. Даже с этой высоты можно было легко различить движение армии Каны, как будто много муравьев медленно ползли по дороге тонкой колонной, а многие тысячи все еще ждали в лагере приказа на передвижение. – Я решил, – продолжал Маролан, – что этот парень меня раздражает. Его необходимо придавить, как муравья.

– В этом проекте участвуем мы все, милорд.

– И, тем не менее, сейчас мы должны ждать, – вздохнул Маролан. – Лучше скажите мне, что вы думаете. Разве этот храм не может стать замечательным залом для танцев?

– Залом для танцев, милорд?

– Да. Я собираюсь выстроить замок, и думаю, что это строение, сейчас храм, могло бы стать замечательным залом для танцев, в котором уже есть маленькие альковы для приватных разговоров.

– Но сейчас это храм?

– Да, посвященный Верре, моей Богине-покровительнице.

– И вы, вместо этого, собираетесь превратить его в зал для танцев?

– Моего замка, да.

– Я думаю, что вам действительно нужен замок; видите ли, такова традиция.

– Да, и мне сказали, что летающие замки являются моей семейной традицией.

– Точно.

– Вскоре я смогу сам использовать заклинание полета. Я уже почти умею делать его.

– Но если этот храм станет залом для танцев-

– Да?

– Что подумает об этом ваша Богиня?

– Именно о Богине я и думаю. Вы выросли в Стране Эльфов – о, то есть в Империи. Я был бы благодарен вам за ваш совет.

– Все, что я знаю, в вашем распоряжении, милорд.

– Ну, там, где я вырос, обычно есть такие места, где люди могли бы собраться и молиться своим Богам, а то и разговаривать с ними. Однако здесь, как кажется, если кто-нибудь хочет поговорить со своим Божеством, он делает это в одиночестве. Так ли это?

– Вы все сформулировали просто замечательно, милорд. В больших городах есть алтари и церкви, а кое-где даже маленькие храмы, посвященные некоторым божествам. Но редко когда там можно увидеть больше одного или двух человек, за исключением, возможно, некоторых календарных дат, которые священны для того или другого из них.

– Тогда вместо храма, где могут собраться все, кто поклоняется Богине, быть может больше подойдет небольшое, более скромное помещение.

– На самом деле я знаю многих, у которых есть такие комнаты. Они используют их, когда хотят, чтобы их не тревожили, оставили наедине со своими мыслями.

Маролан кивнул. – Именно это и заставляет меня построить такое помещение. Возможно высокая башня без окон, взбираться на которую надо при помощи винтовой лестницы. Место одиночества и уединения. Я обдумаю этот вопрос.

– Восточники, – сказала Сетра Младшая, – верят, что Божество питается их молитвами, и чем больше людей будет поклоняться ему, тем больше оно будет довольно. Мы же верим, что то, что происходит между человеком и Божеством, очень личное дело, касающееся только их двоих, вроде разговора между двумя людьми, который не должен больше никого интересовать.

Маролан поклонился. – Вы, кажется, знаете очень много о людях с Востока.

– Охотник должен знать свою жертву.

Маролан нахмурился, но решил не дать разговору повернуть в этом направлении, и сказал, – Но тогда, если это не что иное, как разговор между двумя людьми, почему они Боги? То есть, почему надо вообще говорить с ними?

– Я провела много часов, разговаривая с Сетрой Лавоуд на эту тему.

– И к каким выводам вы пришли?

– Ну, назвать это «выводами», милорд, мне кажется неверно.

– Тогда что вместо них?

– Возможно «предположения» было бы более точно.

– О, я тоже люблю точность во всех вещах.

– Хорошее качество, милорд, и я приветствую его в вас.

– Хорошо, но расскажите мне предположения, о которых вы только что упомянули.

– Вы желаете услышать их?

– Конечно, и я не хочу ничего лучшего.

– Тогда, кажется, если отложить в сторону суеверия невежественных Восточников, – Маролан, хотя и несколько возмущенный этими словами, предпочел не обратить на них внимание, так как очень хотел услышать остаток того, что она собиралась сказать, – большинству из нас надо верить, что наша жизнь, то есть то, что мы из себя представляем, имеет какую-то цель, большую, чем мы сами.

– Ну, это может быть правдой, хотя я никогда не думал об этом. Но как это связано с тем, что человек связывается с Богом?

– Послушайте, и я попытаюсь вам это объяснить.

– Очень хорошо.

– Быть Богом – значит воплощать в себе принципы, большие чем жизнь, то есть большие, чем повседневное существование. Следовательно, если кто-то действует в соответствии с желаниями Бога, он действует для цели, большей, чем он сам. Вы поняли?

– Почти, – сказал Маролан. – И, тем не менее-

– Да?

– Я не уверен в том, что касается высшей цели, о которой вы имели честь мне говорить.

– В каком отношении вы не уверены?

– Правда ли, что люди желают достичь ее?

– А вы?

– Нет, – сказал Маролан.

Сетра Младшая улыбнулась. – Ну, вы еще так молоды. Быть может, придет день, когда вы захотите.

– Я не говорю, что это невозможно, вот только-

– Да?

– Мне кажется, что мир будет лучше, если вместо обсуждения и обдумывания высших целей, мы все будет честно заниматься свои собственными делами. Пускай Теклы пашут поля, и пускай быки и мулы честно служат им; и пускай лорд защищает их от бандитов. Пускай Империя, если уж она должна быть, облегчает торговлю и гарантирует, что дороги безопасны. Мне кажется, что служение высшей цели скорее приводит к неприятностям, а не помогает. Подумайте о нашем враге, Кане. Если бы он не был так сосредоточен на том, что, без сомнения, представляется ему высшей целью, он был бы вполне доволен тем, что имел, и нам не потребовались бы все эти усилия, чтобы раздавить его.

– Да, несомненно, в ваших словах есть доля правды. Но подумайте о Ее Величестве, которая тоже сосредоточена на том, что можно назвать высшей целью. И, если бы она этого не делала, мы бы не имели никакой Империи. Или у нас была бы Империя, управляемая кем-нибудь вроде этого Каны, который, как я думаю, не является тем человеком, которому можно доверять, так как я не думаю, что его поддерживают Боги или Цикл, а без поддержки их обоих его правление будет самой настоящей тиранией.

– Да, вы привели хороший довод, мадам. Я думаю, что мне придется его как следует обдумать.

– Я рада, сэр, что дала вам материал для размышлений. Я верю, что мы будем получать большое удовольствие от компании друг друга, когда все это закончится.

Маролан поклонился. – Я уже предвижу наши долгие и приятные беседы. Но сейчас-

– Да, я должна вернуться к моей скучной работе пересылка ящиков и бочонков в одну сторону, и людей в другую. Сейчас это должно пойти несколько быстрее, так как я заручилась помощью друга, волшебницы, которая носит только зеленое. Нет никаких сомнений, что немного позже вы повстречаетесь и с ней.

– Я был бы очень рад. И я собираюсь как следует обдумать тип того замка, в котором буду жить, когда все эти неприятности закончатся.

– Сетра Малдшая покачала головой. – Мне кажется, милорд, что вы слишком уверены в окончательном поражении этого Каны.

– Да, а почему я должен сомневаться? Наша армия растет, его уменьшается. У нас ест волшебная сила Орба, у него ее нет. У нас даже есть демонесса-некромантка и колдуны Востока, а у него только самые обычные средства атаки и защиты. Какие возможности есть у него?

– Все, что вы сказали, правда, но-

– Да?

– Но я все равно озабочена.

– И у вас есть причина для этой озабоченности?

– Да, и, более того, я думаю, что это весьма основательная причина.

– Тогда расскажете мне о ней, и я обдумаю ее.

– Это очень просто: я только что рассталась с Сетрой Лавоуд.

– И?

– И она озабочена.

Сетра Младшая поклонилась и пошла по своим делам. Маролан смотрел, как она идет, и если бы кто-нибудь в этот момент посмотрел бы на его лицо, он бы убедился, что Маролан, тоже, был сильно озабочен.

 

Шестьдесят Вторая Глава

Как три женщины разговаривали между собой, и эта беседа оказалась более интересной, чем смех влюбленных

Пиро и Ибронка вышли из гостиной, держась за руки и смеясь. Они опять присоединились к Рёаане и Китраану, и этот последний сказал, – Ну, и что это за смех. Вы должны рассказать нам, почему смеётесь, и, если нам будет смешно, мы посмеёмся вместе с вами.

– Почему мы смеемся? – сказал Пиро, едва сдерживаясь, чтобы не разразиться громким смехом.

– Да, да, – сказала Рёаана. – Вы должны рассказать нам об этом.

– Ну, – сказала Ибронка, – мы смеемся потому, что-

– Да? – сказал Китраан. – Потому что-?

– Я не думаю, – сказал Пиро, по-прежнему говоря с трудом, – что я в состоянии объяснить, и, даже если я сделаю это, вы поймете.

– О, но вы можете попробовать, – сказала Рёаана.

– Тогда скажите мне, – сказала Ибронка, причем по ее щекам текли слезы от смеха, – не покажется ли вам смешным, что у него растут волосы на тыльной стороне ладони.

Пиро поднял свою руку и показал, как если бы кто-то сомневался. Это действие, со своей стороны, непостижимым образом стало источником еще большего веселья, судя по реакции на него Пиро и Ибронки.

– Да, по совести говоря не могу сказать, что меня это позабавило, – сказал Китраан. – Видите ли, у нас всех есть волоски на обратных сторонах ладоней.

– Да, вот, это и доказывает, – сказал Пиро.

– Что доказывает?

– То, что я был прав: Вы не поймете.

Пиро и Ибронка посмотрели друг на друга и опять принялись хохотать. Китраан поглядел на Рёаану, которая пожала плечами и сказала, – Возможно мы ошиблись.

– Да, очень возможно, – согласился Китраан.

– Однако, это всяко лучше того, что было, – предположила Рёаана.

– Возможно, – не стал спорить Китраан.

Пока эта беседа пришла к такому глубокомысленному заключению, Пиро и Ибронка шли впереди них, продолжая свой разговор – они обсуждали кое-какие предметы, не только волосы на руках, но и, например, сковородки, растения-телепаты, каменную мелочь, и все они вызывали у них безудержные приступы смеха. Китраан и Рёаана только пожимали плечами и шла за ними по коридору.

– Возможно, – сказала Рёаана, – Кана решит напасть на нас, учитывая огромное неравенство в силах.

Китраан с надеждой кивнул головой.

Пиро и Ибронка, чуть ли не бегом, вели их через логово Сетры Лавоуд, их безудержное веселье наконец немного поутихло, сменившись веселым дурачеством; они исследовали каждый уголок и каждую портьеру, бегали наперегонки, как если бы были детьми, а потом решили поиграть в только что придуманную игру: когда их друзья были далеко от них, они целовались так, чтобы их не заметили.

Итак, мы надеемся, сказано достаточно, чтобы читатель получил представление о том, что произошло с Пиро и Ибронкой – мы не сомневаемся, что ели бы мы продолжили в том же духе, читатель очень скоро соскучился бы, как, на самом деле, соскучились Китраан и Рёаана.

Не желая сделать ничего, что могло бы опечалить или даже разозлить нашего читателя, мы от впечатляющего зрелища новой, только что открывшейся любви, перенесем наше внимание к холодной ненависти, давно родившейся и тщательно вскормленной. Итак, мы перенесемся с востока на запад, в место, находящееся недалеко от портового города Хартр, и посмотрим на трех женщин, объединенных жаждой власти и мести, чья встреча, безусловно, будет более интересна для читателя, чем продолжение сцены, свидетелем которой он только что был.

Они встретились в маленькой почтовой станции меньше чем в полу лиге на восток от Хартра. Это был приятный дом, часто наполнявшийся музыкой, и, несмотря на вывеску, на которой была изображена коричневая кружка, был известен в округе как Пеффа, по причинам, про которые, как мы должны сознаться, ничего не знаем. В нескольких шагах от Пеффы находился маленький дом, где можно было снять комнаты на неделю или на год, и, так как Иллиста остановилась именно там, она часто приходила в Пеффу, чтобы провести там день, немного поесть, скромно выпить, укрепиться в своей ненависти и продолжать ждать слова от Каны.

В этот день она жестом дала понять хозяйке, жизнерадостной Креоте с ямочками на подбородке и густыми бровями, что хочет поговорить с ней. Заметив, что гостья хочет привлечь ее внимание, хозяйка подошла к столу Иллисты и поинтересовалась, как она может услужить своей гостье.

– Моя дорогая женщина, – сказала та. – Я бы хотела на несколько дней снять комнату в вашем прекрасном заведении.

– Да, миледи, и разрешите мне сказать, что мы будем просто счастливы от такой гостьи.

Иллиста наклонила голову и сказала, – В первый день я буду обедать хорошим гусем, приготовленным с изюмом и апельсинами, которого я нашла совершенно подходящим для себя. На следующий день я хочу тушеную говядину, которую вы готовите на огне и которая даже лучше гуся. На третий день пускай будет молочный поросенок, поджаренный на вертеле-

– О, да, с с жиром, падающим на тушащуюся говядину. Из-за этого сегодня говядина даже лучше, чем всегда.

– Несомненно. Я хочу сказать, моя дорогая хозяйка, что совершенно удовлетворена тем, как вы обслуживаете меня, и тем не менее-

– Да, миледи? Тем не менее?

– Я не могу не спросить, нет ли чего-нибудь такого, что бы вы особенно порекомендовали?

– О, Ваше Лордство хочет знать, нет ли у нас чего-нибудь особого, чего нет нигде?

– Да, точно.

– Ну, миледи, есть, но это самая обыкновенная вещь. Это наша рыба.

– Ваша рыба?

– Да. В конце концов, миледи, мы живем на берегу, и нам приносят рыбу буквально через несколько минут после того, как ее поймали.

– Но какой сорт рыбы?

– О, как Ваше Лордство может спрашивать? Здесь единственное место на побережье, где можно найти настоящую плачущую рыбу, которая, как миледи безусловно знает, знаменита по всей округе.

– Но что это за рыба? Так как, клянусь честью, я не думаю, что слышала о ней раньше.

– Ну, миледи, это говорит нам только о том, насколько плох этот мир без Империи, так как в старые дни – но сейчас не время и не место сожалеть об этом. Плачущая рыба похожа на глубоководную розовую рыбу, но привкус у нее не такой резкий, и, если ее приготовить с несколькими листьями базилика и небольшим количеством черной смородины, имеет довольно пряный вкус, поэтому ее так и назвали. На самом деле нет другой такой рыбы, которая-

– Очень хорошо, принесите ее сейчас вместе с любым вином, которое вы порекомендуете.

– Замечательно, миледи. Я немедленно займусь ею.

– Ах, мгновение.

– Да?

– Приготовьте две. Если я не ошибаюсь, леди, которая только что вошла, присоединится ко мне, и, если она голодна, вряд ли ей будет приятно смотреть, как я ем, что, я уверена, было бы неприятно мне самой, если бы я была на ее месте.

– Тогда эта леди ваша подруга?

– Нет, я никогда не имела чести видеть ее раньше.

– Но тогда откуда вы знаете, что она присоединится к вам?

– О, это очень просто, моя добрая женщина. Мне сказали, что, раньше или позже, леди из Дома Дракона найдет меня здесь. И, как вы видите, эта леди из Дома Дракона. Часто ли вы видели Драконов здесь?

– Никогда, миледи.

– Вот, значит это она и есть.

И действительно, не успела Иллиста закончить фразу, как Хабил, узнав ее по описанию, подошла и попросила разрешения присоединиться к ней.

– Конечно, – сказала Феникс. – Я ждала вас. Настолько, что, на самом деле, даже заказала для вас рыбу, на случай, если вы голодны.

– Это хорошая рыба?

– Так мне сказали.

– Тогда, если два хорошо, то три еще лучше, так как мы ожидаем еще одну.

– Еще одну?

– Да, и хотя я никогда не встречалась с ней, мне дали ее описание, которое, если оно точно, замечательно подходит к леди, которая только что вошла в этот очаровательный дом.

– Тогда три, – хладнокровно сказала Иллиста.

И, пока хозяйка бегом помчалась на кухню, чтобы приготовить рыбу, третий член этой компании, Грита, подошла к столу и сказала, – Вы Хабил? Тогда я благодарю вас за вашу почту, которую вы и ваш кузен так умело воссоздали, потому что, если вы мне поверите, еще три дня назад я была графстве Саутмур. И хотя я не слишком много спала, будьте уверены, я совершила это путешествие не без приятности.

– Тогда вы, должно быть, Грита.

– Да.

– Тогда я рада вас приветствовать, – сказала Иллиста. – Я очень много слышала о вас.

– И, надеюсь, ничего хорошего.

– Я слышала, что вы очень целеустремленны и решительны.

– Вы чересчур вежливо выражаетесь о моих качествах.

– А вы возражаете против этого?

– Ни в малейшей степени; наоборот, давайте будет вежливы, изо всех сил.

– Тогда, моя дорогая Маркиза, если мы решили быть вежливыми-

– О, конечно, давайте будет вежливыми.

– тогда представьте меня вашей подруге.

– А, прошу прощения. Но я решила, что вы знаете ее.

– И почему я должна знать ее?

– Потому что, моя дорогая Грита, если я могу называть вас так-

– Конечно можете. Интимность – это даже лучше, чем вежливость.

– Тогда, дорогая Грита, я предполагала, что вы знаете ее, потому что именно вы направили ее к нам, а нас к ней.

– А, тогда вы должны быть Иллистой, и я должна была догадаться об этом хотя бы по покрою и цвету вашего платья.

Иллиста, которая хладнокровно слушала этот разговор, кивнула и сказала, – Вы произнесли мое имя.

– А наша прелестная Маркиза произнесла мое, – подхватила Грита, – так что остается только назвать ее имя, и это имя, которое мы обе знаем, не правда ли? Кузина Императора – если он действительно Император. Я не знаю последних новостей. Удалось ли вашему кузену приобрести Орб?

– Нет, – сказала Хабил. – Попытка действовать силой, увы, провалилась.

– Насколько я знаю, вы говорили, что такая возможность есть, – заметила Иллиста.

– Да, и эта возможность превратилась в реальность. К счастью, благодаря вам обоим, леди, у нас есть и другие возможности. А должна сказать, моя добрая Грита, что вы оказались более, чем полезны.

– Я рада слышать, что чем-то помогла – тем более, что это приближает меня к моей собственной цели.

– Хорошо, – сказала Иллиста, – но что у вас за цель?

Грита улыбнулась, и если бы гадюка была бы способна улыбаться, то на ее губах появилась бы точно такая же улыбка, которая искривила губы Гриты, и сказала, – Моя цель совпадает с вашей, миледи.

– А! Так вы говорите о мести?

– О, да, месть. Более того, месть по отношению к четырем особым личностям.

– Четырем?

– Да, это их число.

– Как странно получается, моя добрая Грита. Ведь четыре – это и мое число.

– Я знаю, – сказала Грита, улыбаюсь своей особой неприятной улыбкой.

– Вы говорите мне-?

– Да, именно о них.

– Кто вы?

– Я дочь одного из ваших старых знакомых, Лорда Гарланда.

– Не может быть!

– Я настаиваю на этом.

– Кто такой Лорд Гарланд? – спросила, нахмурившись, Хабил.

– Он не представляет никакого интереса для вас, – холодно сказала Грита. – Он мертв.

Хабил нахмурилась еще больше, и, казалось, хотела что-то еще спросить, но, подумав лучше, только констатировала факт, сказав, – Похоже, что вы обе имеете общих врагов.

– Точно, – сказала Грита.

– И они являются и вашими врагами, тоже, – добавила Иллиста. – Просто замечательно, как хорошо все сложилось.

– Вы понимаете, – сказала Грита, – что лично я заинтересована в вашей Империи вовсе не ради нее самой. Я помогаю вам только потому, что, если вы победите, моя месть станет намного легче.

– Я поняла, – сказала Хабил. – Хотя ваша месть меня совершенно не интересует, но, так как вы помогли нам, а мы заключила с вами сделку, я сдержу свое слово и буду помогать вам всем, чем только могу.

– А я, – сказала Иллиста, – откровенно скажу вам, что была бы счастлива опять получить место при дворе, поэтому я с большой радостью помогаю вам, но жажда мести привлекает меня еще больше.

– То есть мы поняли друг друга? – сказала Хабил.

– Абсолютно, – хором сказали другие.

– Ну, – сказала Грита, – тогда вот имена: Кааврен, Айрич, Пэл и Тазендра.

– Пэл, – сказала Иллиста, – это Герцог Гальстэн – герцог без герцогства. Я помню его с суда. Ох, как бы я хотела схватить его лицо и выкручивать до тех пор, пока он больше не смог бы улыбаться своей презрительной улыбкой.

– О, да, – сказала Хабил. – Как раз в этом случае я рада помочь вам всем, чем могу. Он был нашим доверенным лицом и предал нас. За это он должен быть наказан.

– Это будет не так трудно, – заметила Грита.

– Как не трудно? – удивилась Иллиста. – Я прошу обратить внимание на то, что он Йенди.

– Да, и что из того?

– Вряд ли возможно восторжествовать над Йенди: их тайны непроницаемы, а их планы слишком глубоки.

– Я согласна с Иллистой, – сказала Хабил. – Даже если вы попытаетесь противостоять плану Йенди, вы, скорее всего, сделаете именно то, что он от вас хотел.

– Да, верно, – сказала Грита, – действительно очень трудно узнать его тайны.

– И тогда?

– И я не собираюсь это делать. Зато у меня есть кое-что получше.

– И что это такое? – спросила Хабил.

– Я узнала тайну Зарики.

– Да, – сказала Хабил. – Я не сомневаюсь, что это может оказаться полезным.

– В особенности еще и потому, – добавила Грита, – что сама Зарика думает, что эта тайна известна только ей самой – и нашему Йенди.

– Вы так думаете? – сказала Иллиста.

– Кажется, что в вашем голосе прозвучало сомнение, моя дорогая.

– Да, признаюсь, может быть. Я спрашиваю себя, почему вы совершенно уверены в том, что Йенди знает ее?

– О, самый простым способом: Он стал Доверительностью Зарики.

– Да, это кое-что, будьте уверены.

– И что может быть более естественным, чем рассказать своей Доверительности о-

– Да?

– о любовнике.

– А! – хором сказали остальные.

– Более того, – сказала Грита со своей злой улыбкой, – этот любовник – Восточник.

– Что вы такое говорите? – воскликнула Хабил.

– Все так, как я имела честь сказать вам.

– И откуда вы сами знаете это все?

– Вы должны понимать, что я строила планы своей мести много лет.

– О, это я понимаю, – согласилась Хабил.

– И, подготавливая свое мщение, я пристально наблюдала за своими врагами.

– Это совершенно естественно.

– Одним из этих врагов является Кааврен.

– Да, я в этом уверена.

– Поскольку я ненавижу его больше всех остальных, я, как вы понимаете, наблюдала за ним больше, чем за кем-нибудь другим.

– Да, правда.

– У него есть сын.

– И это мы знаем.

– У этого сына есть друзья.

– В этом никто не сомневается.

– Одним из его друзей была не кто иная, как Зарика, которая жила тогда под вымышленным именем.

– Черепки и Осколки!

– И мне повезло, наблюдая за сыном Кааврена, наткнуться на любовника Зарики. Он человек с Востока, клянусь вам. Она часто бывала в Южной Адриланке, где живут Восточники, приходила к нему в гости и проводила с ним часы, совершенно одна.

– Но где сейчас этот Восточник?

– С нашими врагами. Это именно он так сильно мешал нам у Горы Дзур, призывая этих ужасных животных.

– Он?

– Точно.

Вы понимаете, – сказала Иллиста, – что я не до конца уверена в вашем рассказе, но, тем не менее, признаюсь, что вы меня убедили.

– А это самое главное, – сказала Грита.

– Да, но теперь мы должны обсудить, как использовать эту информацию, – сказала Хабил.

– О, что до этого, – сказала Иллиста, – я знаю кое-что от путях Двора.

– Да? – спросили остальные.

– Вы должны оставить это мне.

– Согласна, – сказала Грита.

– И я тоже, – сказала Хабил. – Итак, мы собираемся напасть на Йенди. Откровенно признаюсь, меня это радует; как я уже сказала, я ненавижу его намного больше, чем остальных.

– Что касается меня, – сказала Грита, – то я бы хотела получить на свое попечение Тиасу, хотя бы на несколько часов, а лучше дней. Сейчас его зовут Граф Уайткрест.

– Граф? – удивилась Иллиста. – Не может быть!

– Он женился и получил этот титул.

– А. Ну в это я могу поверить. Он совсем не урод. Но дурак. Граф Уайткрест, скажите на милость! Ну, моя дорогая Хабил, это объясняет некоторые замечания, сделанные вами не так давно, что не будет никаких проблем, когда мы захотим сделать Адриланку столицей.

– Точно, – сказала Хабил. – Он и его семья, они будут… удалены. Как вы сказали, он дурак.

– Они все дураки, – сказала Грита.

– Но не Темма, – заметила Иллиста.

– Да. Герцог Ариллы. Вы правы, он далеко не дурак. Мы должны избавиться от него быстро и эффективно, – согласилась Грита.

– Согласна. А Дзур?

– Дзур это Дзур, – сказала Грита, пожимая плечами. – Не давайте ей возможность вытащить свой меч-переросток, и она не будет проблемой. Или, скорее, возможность использовать заклинание. С появлением Орба она стала кем-то вроде волшебника. Но остается полной дурой. Нечего волноваться о ней.

– Да, кто еще?

– Все.

– Только давайте попытаемся не ссориться с Сетрой Лавоуд.

– А есть какая-нибудь причина для этого? – спросила Хабил.

– Не о которой я знаю.

– Тогда хорошо.

– И я напоминаю вам обеим, – сказала Хабил, – что Империя – то есть войска, которыми командует мой кузен – остаются в вашем распоряжении до тех пор, пока вы действуете в наших интересах.

– О, да, – сказала Хабил. – Мы вполне понимаем это. И обратное тоже правда, как говорят арифметики.

– Естественно.

– В таком случае, – сказала Иллиста, – давайте разработаем планы.

– Но как мы может строить планы, – сказала Грита, – не зная результатов сражений, происходящих сейчас на востоке, не говоря уже о других вещах – кстати, моя добрая Хабил, вы нашли, как использовать тот посох?

– О, конечно. И хорошо использовать, я надеюсь.

– Великолепно. Но, пока мы не узнаем, что случилось-

– План для всех случаев, – сказала Иллиста.

– Случаев? – удивились другие.

– Точно. Нам надо разработать несколько планов: один на случай, что наш добрый Кана победит, другой – что он потерпит поражение, и третий, предполагающий, что вопрос останется нерешенным, и мы будем способны как-то повлиять на него.

– Но, – сказала Хабил, – как бы мне не претила сама мысль обдумывать вторую возможность, две первые я понимаю; но что вы имеете в виду под третьей?

– Третья, – заметила Иллиста, – самая вероятная. Рассмотрите, например такой план: Кааврен сейчас главный советник Феникса с ее Орбом, не правда ли? А Дзур ей помогает, как может. Если, например, убрать их обоих, поможет ли это планам вашего кузена?

– О, безусловно.

– Тогда это и есть третий случай, и, в действительности, тот, который, как я уже имела честь сказала вам, я считаю наиболее вероятным.

– Да, теперь я поняла, – сказала Хабил.

– И я, – сказала Грита.

– Хорошо, – сказала Иллиста. – Тогда, если мы все согласны, давайте разрабатывать наши планы.

– Согласна, – сказала Хабил.

– Согласна, – сказала Грита. – Но сначала-

– Да?

– Сначала надо разобраться с рыбой, которую наша добрая хозяйка как раз сейчас несет нам. Я вижу три блюда, а это означает, что вы подумали о всех нас.

– Да, – сказала Иллиста, – и что с того?

– Тольо то, что вы очень хорошо думаете. Я предвижу, что наше объединение принесет нам много пользы.

– Давайте выпьем за нас и наше объединение, – сказала Хабил

– Нет, – сказала Грита, – давайте лучше выпьем за наших врагов.

– Наших врагов? – удивились остальные.

– Конечно. За наших врагов – и пускай они умрут в муках.

Три женщины дружно осушили свои бокалы.

 

Шестьдесят Третья Глава

Как Императрица почувствовала беспокойство, которое стало еще больше, когда она услышала о разговоре, свидетелем которого сейчас станет читатель

Мы очень рады, и, надеемся, читатель тоже будет рад вернуться, наконец, к Кааврену, который как раз в этот момент поднимается вверх по склону Горы Дзур. Читатель, мы не сомневаемся, удивится, попав на эту тропинку, так как мы оставили его, только несколько дней назад, на крыше храма Маролана. На этот вопрос мы ответим очень скоро, а пока подождем, пока наш друг не окажется перед Зарикой, что разрешит нам узнать ответ на наш вопрос, пока Кааврен будет рассказывать Императрице о результатах своей миссии.

Мы должны согласиться и с тем, что Кааврену потребуется какое-то время, чтобы проехать по тропинкам и добраться со внутренних помещений Горы Дзур; на самом деле ему еще потребовалось время и для того, чтобы пройти по ее коридорам, и ему было бы совсем не просто добраться до своей цели, если бы он не наткнулся на Сетру Младшую, которая привела его в гостиную, в которой в настоящее время находился Двор Зарики. Когда он вошел, она была занята разговором с Айричем, который внезапно прекратила. Айрич, обратив внимание на ее поведение и решив, что дело пойдет о вещах личного характера, вежливо поклонился и ушел, на прощанье улыбнувшись Кааврену дружеской улыбкой.

– Капитан! – воскликнула Зарика.

– Ваше Величество, – сказал Кааврен, кланяясь. – Я немедленно пришел к вам. Если Ваше Величество предпочитает, чтобы я сначала почистился-

– Капитан, приберегите эти тонкости этикета для того времени, когда у меня будут Дворец и Двор. Несмотря на все гостеприимство и комфорт Горы Дзур, мы все равно можем считать, что находимся на поле битвы, и нет необходимости в подобных формальностях.

– Очень хорошо, Ваше Величество. Не хотите ли выслушать мой рапорт?

– Я не хочу ничего другого на свете.

– Тогда вот: Я оставался рядом с передовым отрядом армии Каны, хотя и так, чтобы они меня не видели – что доказывается хотя бы тем, что я стою перед вами – пока не понял, куда они направляются.

– Да, и тогда?

– Как только я это сообразил, я решил их обогнать. Даю слово, я не терял даром времени, а я способен скакать намного быстрее, чем войско на марше. Поэтому, меньше чем через день, я нашел их цель.

– И эта цель-

– В двух днях пути на юг отсюда находится лагерь их второй армии, о которой мы слышали от Саутмура, но не знали его точного расположения.

– И удалось ли вам узнать ее размер?

– По меньшей мере пятьдесят тысяч солдат.

– Как много!

– И будет шестьдесят тысяч, когда остатки первой армии соединятся с ними.

– То есть нас могут разбить в бою.

– Не уверен, Ваше Величество. Если они захотят напасть на Гору Дзур, нам будет нужно только удержать нашу позицию. Подумайте о том, что на нашей стороне не только Орб, Некромантка и Лорд Бримфорд, а также, судя по тому, как идут дела, девять тысяч солдат – но и сила самой Горы Дзур, которая, как знает Ваше Величество, еще никогда не была захвачена ни одним врагом. Я верю, что мы сможем сдержать их.

– Да, это тот случай, когда мы можем попытаться.

– Есть и еще кое-что.

– Да?

– Не знаю как – и никто не знает – но слово о том, что случилось с армией Изаака –

– Изаак?

– Это генерал, который стоит во главе армии, потерпевшей поражение от отряда Вашего Величества.

– Хорошо, продолжайте.

– Слово долетело до второй армии, которой командует некая леди по имени Брор.

– И это слово произвела впечатление на армию?

– Совершенно верно, Ваше Величество. Быть может у них еще не так много дезертиров, зато очень много разговоров, а еще больше взглядов в сторону Горы Дзур.

– И тогда?

– Армия Брор не желает идти на приступ Горы Дзур.

– Хорошая новость. Есть что-нибудь еще?

Да, вот: Кана, каким бы он ни был, далеко не дурак. Я не верю, что он рискнет пойти на штурм в таких обстоятельствах.

– Вы уверены?

Кааврен пожал плечами. – Нельзя быть ни в чем уверенным, Ваше Величество.

– Тогда мы должны быть готовы к защите этой позиции. Присмотрите за этим.

– Как пожелает Ваше Величество. Есть что-нибудь еще?

– Только одно.

– И это?

– Если вы так уверенно говорите о наших шансах-

– И?

– Почему тогда Сетра Лавоуд кажется обеспокоенной?

Кааврен нахмурился. – А что, она действительно обеспокоена?

– Так сказал мне Лорд Маролан.

– Должен сознаться, что знаю об этом меньше все на свете.

Рапрошавшись с Ее Величеством, Кааврен, опять в сопровождении Сетры Младшей, вышел наружу, окунувшись во все увеличивающийся хаос лагеря на склонах Горы Дзур, где он сумел, однако, найти того, чье лицо ему было знакомо.

– Ваше имя Фентор, не правда ли?

Другой подтвердил, что да, действительно, его так зовут.

– У вас есть запас оружия?

– Очень небольшой, милорд. Большинство из них еще не-

– А пики?

– Пики?

– Пики.

– Да, есть. Я думаю, что смогу найти несколько.

– Где?

– Я покажу вам.

– Тогда ведите меня, и я пойду за вами.

– Вот, это все, что у нас есть.

– Замечательно, – сказал Кааврен, беря две их них. – И могу ли я взять нескольких людей из вашей армии?

– Столько, сколько пожелаете.

Кааврен поблагодарил генерала (так как отныне это был его ранг, хотя его настоящее место в цепи командовании было, тем не менее, непонятно), и, быстро пройдясь по лагерю, нашел двух солдат, которым приказал последовать за собой.

Пока они шли, он сказал, – Вы поклялись служить Империи, Императрице и Орбу, даже ценою ваших жизней, если потребуется, и подчинятся приказам вышестоящих офицеров, если они не противоречат вашему долгу перед Империей, не правда ли?

– Ну, то есть да, милорд, – сказал один.

– Конечно, – сказал другой.

Кааврен кивнул и, так как на этот раз он сам мог найти дорогу, вскоре привел их к двери в комнату Императрицы. Потом он дал по пике каждому из них, сопроводив это следующими словами, – Оставайтесь здесь, пока вас не освободят, и не давайте никому войти внутрь без разрешения Ее Величества. Я устрою распорядок замены караула, а также лейтенанта или сержанта. До этого времени исполняйте свой долг.

– Да, Капитан.

– Да, Капитан.

Устроив это, Кааврен занялся задачей, о которой только что говорил, и читатель может быть уверен, что он выполнил ее со своей обычной эффективностью.

Увидев, как поживает наш друг Кааврен, читатель может поинтересоваться, что происходит с Сетрой Лавоуд, о которой мы ничего не слышали в последнее время. Что же происходило в душе Чародейки, ведь мы слышали от двух разных людей, что у нее есть определенные опасения, а это указывает на знание чего-то такого, что не знает никто из тех, кто окружает ее?

Необходимо открыть читателю, что на самом деле она принимала гостью, и как раз в тот самый момент, когда Кааврен занимался выставлением стражи в комнаты Императрицы, причем этой гостьей была не кто иная, как наш друг Тазендра – или, как мы должны назвать ее сейчас, Тазендра Лавоуд, одетая в традиционные для Лавоудов костюм строгого черного цвета, без всякой вышивки, орнамента или украшений.

Тазендра легко нашла ее в одной из редко посещаемых помещений Горы Дзур, широкой, пещерообразной комнате, которая каждым уголком свидетельствовала о своем происхождении – то есть о том, что она была вырезана в твердом горном камне. В этот момент Чародейка стояла между двумя серебряными сталагмитами – или по меньшей мере тем, что казалось ими – и держалась руками за каждый из них. Глаза ее были закрыты, как если бы она сосредоточилась на чем-то, но, на взгляд Тазендры, она не выглядела так, как если бы прилагала какие-нибудь большие усилия. Тем не менее, с усилиями или без, каждый из сталагмитов постепенно, хотя и не быстро, изменял свой цвет: от серебряного к серому, потом светло-розовому и, наконец, оранжевому, который становился все более и более ярким, пока просто не запылал. Так как Тазендра не имела ни малейшего понятия не только о том, что означают эти изменения цвета, но и, на самом деле, о природе этих сталагмитов, мы тоже не в состоянии поделиться с читателем этой информацией, которая, мы должны допустить, возбудила большой интерес в самых любопытных из наших читателей.

Вскоре Чародейка осознала, что в комнате есть еще кто-то и открыла глаза. Сталагмиты немедленно потеряли свой цвет, вернувшись к серебристому сиянию, которое испускали с самого начала, а Сетра улыбнулась Тазендре, сказав, – А, мой друг, как я рада видеть вас.

– Я надеюсь, что я не помешала чему-нибудь срочному, мадам.

– Это важно, моя дорогая Тазендра, но не срочно. Я затыкала некоторые эфирные дыры, через которые существа, о которых мы обе знаем, пытались получить доступ к этому миру.

– Я прошу прощения, моя дорогая Сетра, но для меня это звучит очень и очень срочным.

– Нет, не настолько, во всяком случае с тех пор, как Орб вернулся. Джейноны сильны, но медлительны.

– Я преклоняюсь перед вашим знанием, добрая Чародейка, – сказала Тазендра, сопровождая подходящим движением свои слова.

– Но что привело вас сюда?

– Кое-что важное, – ответила Тазендра, – хотя и не срочное.

– А, так вы стали остроумной!

– Вы так думаете?

– Я убеждена в этом, моя дорогая леди Дзур.

– Хорошо, но даю вам слово, что это получилось случайно.

– О, я не сомневаясь в этом. Но вам не о чем беспокоится, в этом нет ничего плохого.

– Вы уверены?

– Целиком и полностью. Много людей становятся остроумными без всяких неприятных последствий, многие из них Дзуры. Да, конечно, упражнение в остроумии часто приводит к обмену ударами, и, даже если этого не происходит, является предвестником звона стали.

– Ну, если вы уверяете меня, что это не тот случай, мне нечего расстраиваться из-за этого.

– Да, вы правы. Но скажите мне, что это за дело, которое важно, но не срочно?

– Были слухи, моя дорогая Сетра, что ваши слова и выражения лица не слишком уверены, когда речь идет о планах Каны, и это в то время, когда, по мнению многих из нас, мы на пороге великой победы.

– Допустим, и тогда?

– И тогда вместо того, чтобы слушать эти слухи и заниматься никому не нужными обсуждениями, которые могут породить только смятение в умах и ложные идеи, я решила придти к вам и честно спросить об этом – решение, которое я выполнила только что, как вы, без сомнения, заметили.

– Моя дорогая Тазендра, какая замечательная мысль пришла вам в голову!

– Вы так думаете?

– Я в этом убеждена. Вы не только стали остроумной, но и, более того, стали по-настоящему умной.

– Да, но-

– Нет, нет. Это совершенно безвредно, уверяю вас.

– Как хорошо, что вы успокаиваете меня!

– Ерунда. Но откуда пошли эти слухи? То есть кто именно выразил обеспокоенность на мой счет?

– О, я сама слышала, как это говорили Маролан, Леди Телдра, Пэл, Императрица и-

– Как, Императрица?

– Да, она тоже заметила это, если, конечно, я правильно поняла ее, что, признаюсь, вполне возможно.

– Тогда пойдемте, мой друг, немедленно навестим Ее Высочество, и я объясню ей свои мысли. И если она действительно заметила что-то в этом роде, будет самое лучшее, если она узнает мои мысли об этом деле, так что она будет способна принимать правильные решения, а, будучи Императрицей, она обязана делать это.

– Замечательно, моя дорогая Сетра. Идите впереди, я следую за вами.

– Очень хорошо.

Когда они пришли, Императрица была ничем не занята, или она решила, что, независимо от того, что хочет Чародейка, это более важно, чем то, чем она занималась; в любом случае их немедленно попросили войти те два стражника, которых Кааврен поставил у двери.

Когда они вошли, Императрица встала, дружески приветствовала Тазендру и глубоко поклонилась Чародейке.

– Моя дорогая Сетра, – сказала Зарика. – Как я рада видеть вас здесь. Я только что обдумала кое-что, и тут появились вы, как раз тот, кто сможет ответить на мои вопросы.

– Вы хотите знать, – сказала Сетра, – почему, в то время, как все, как кажется, идет так хорошо, я кажусь еще более озабоченной, чем обычно.

Глаза Зарики расширились. – Откуда вы узнали это? Ах, но я забыла, кто вы такая. Но, моя дорогая, вы сами задали себе вопрос; пожалуйста садитесь и, если захотите, не будете ли так добры, чтобы ответить на него?

– Я немедленно сделаю это.

– Но не раньше, чем вы сядете, я надеюсь.

– Но я жду Вашего Величества.

– Хорошо, я сажусь.

– И я.

– И я, – добавила Тазендра, чтобы не оставаться на ногах.

– Теперь я готова, – сказала Сетра.

– Я слушаю, – сказала Императрица.

– Как и я, – сказала Тазендра.

– Ответ очень простой: я провела несколько часов вместе с нашим добрым Йенди.

– Герцогом Гальстэном? – сказала Императрица.

– Пэлом? – сказала Тазендра.

– Да, именно так его и можно называть.

– Да, и что с того?

– От него я узнала кое-что о характере претендента.

– Ну, похоже вы хорошо провели время. На самом деле я должна была бы сделать тоже самое. Но, что именно вы узнали?

– Это очень решительный парень, храбрый, у него есть определенные организаторские способности, но мало воображения.

– Ну, все это не кажется таким уж ужасным.

– Нет, не кажется, пока остается в определенных рамках. Но разве, услышав это, у вас не возникли определенные вопросы?

– Нет, пожалуй нет, за исключением одного: как такой довольно-таки обыкновенный генерал мог действовать настолько удачно, вплоть до последнего времени.

– Именно этот вопрос и возник в моем мозгу.

– Да, но как вы ответили на него?

– Герцог Гальстэн ответил, когда я спросила его.

– А! – крикнула восхищенная Тазендра. – Пэл это Пэл! Как я узнаю его в этом!

– И что это был за ответ? – спросила Императрица.

– Опять очень простой: у Каны есть кузина.

– Очень хорошо, – сказала Тазендра, не в силах сдерживаться. – У него есть кузина. Но, моя дорогая Сетра, это не слишком замечательное качество. У многих людей есть кузины и кузены. У меня тоже был кузен, но его убили, когда он попытался взобраться на Гору Дзу – то есть он умер, пытаясь совершить подвиг.

– Да, но у этой кузины, Маркизы Хабил, есть все, чего нет у Каны: способность предвидеть и определенная мудрость, которая дает ей возможность видеть суть происходящих событий, она не боится разрабатывать планы, которые можно посчитать дерзкими, и даже грандиозными.

– Да, действительно, нападение на Орб можно посчитать дерзким, а попытку восстановить Империю не имея его можно смело назвать грандиозной.

– Точно. Боле того-

– Да?

– У нее есть воображение.

– О, из того, что вы сказали, это ясно без объяснений.

– И, когда Гальстэн говорил о ее схемах, о том, как она придумывает их, составляет четкие планы для их выполнения, а потом выполняет, я услышала в его голосе кое-что, что испугало меня.

– Да, и что же вы услышали?

– Восхищение.

– Ааа, – сказала Императрица. Быстро обдумав слова Сетры, она сказала, – Да, я поняла.

– И я спросила нашего доброго Йенди, способна ли Хабил начать – или побудить начать своего кузена – атаку, которую мы только что выдержали, не имея других схем и других возможностей в запасе, на случай, если атака не удастся. Он ответил, что нет, не способна.

– И из этого, – сказала Императрица, – мы можем заключить, что у Каны есть альтернативные маневры, и что эти альтернативы готовятся или выполняются прямо сейчас.

– В точности.

– А мы знаем, что это за схемы и что они включают?

– Ваше Величество-

– Да?

– У меня нет даже тени догадки. Вот именно это и тревожит меня в последнее время.

 

Шестьдесят Четвертая Глава

Как Зарика переехала в Адриланку

В Фермерский день поздней зимы Зарика начала свой знаменитый поход на Адриланку. Если быть более точным, она вообще не начинала никакого похода на Адриланку. Вместо этого, тщательно обдумав то, что сказала Чародейка, обсудив дело с Каавреном, Мароланом, Фентором и еще несколькими советниками, она приняла решение (которое Кааврен, со своей стороны, горячо одобрил), взять армию, которая сейчас, целиком, располагалась на склонах Горы Дзур, и попытаться отогнать передовые части армии Брор, которые, по ее словам, были «настолько близко к нашей парадной двери, что у меня руки чешутся».

Вылазка оказалась даже более успешной, чем надеялся Кааврен. И не только потому, что была разбита передовая бригада (в которой, в конце концов, было значительно меньше солдат, чем в Императорской армии), но и благодаря эффективности и умению командиров, а также скорости маневра, которая вызвала страх и растерянность среди армии Каны, так что он, не зная в точности, какие силы действуют против него, скомандовал общее отступление. Надо заметить, что до этого момента Кана был даже слишком удачливым генералом. То есть он никогда, даже в случае поражения, не был вынужден отступать, и просто не знал, как выполнить эту нелегкую задачу. Более того, двое его генералов, Изаак и Брор, были молоды и не имели достаточного опыта, и элементарно растерялись, когда потребовалось принимать ответственные решения по отводу назад большой армии перед лицом сильного и решительного врага. Некромантка и варлок Бримфорд добавили свои собственные таланты, как и Сетра Младшая, Тазендра, Волшебница в Зеленом и Маролан; в результате армия Изаака была уничтожена почти полностью. Кааврен, хотя и был обеспокоен возможностью ловушки (победа, по его мнению, пришла слишком легко), все-таки убедился, что враг действительно разбит, и потребовал от Маролана (который на этот раз командовал передовой дивизией) нажать еще. Едва ли надо добавлять, что не потребовалось много слов, чтобы убедить Маролану продолжить натиск.

На второй день Зарика, осознав что произошло, решила присоединиться к армии. Хотя Кааврен попытался предостеречь ее, указав на то, что это может быть опасно, она в ответ заметила, что присутствие Орба не может не поднять настроение армии.

– О, в этом отношении я не спорю с Вашим Величеством, – сказал Кааврен. – Но, тем не менее, поскольку мой долг состоит в том, чтобы защищать вас, я не могу не сказать вам об опасности.

– Я поняла, Капитан. Вы выполняете свой долг, а я принимаю решения.

Кааврен поклонился и был вынужден согласиться. Императрица подозвала к себе Маролана. Надо сказать, что на Гору Дзур Маролан перенес себя сам (в последние дни он проводил много времени изучая волшебство, и уже был способен выполнить этот магический подвиг), и сообщила ему, что, насколько она смогла определить, до будущего собрания его Дома, он является Наследником от Дома Дракона, а это означает, учитывая, что Дракон – следующий Дом Цикла, у него есть определенные обязанности, и, например, он должен познакомиться с Орбом.

– А могу ли я отказаться, – спросил он, – от этого положения?

– Нет, – сказала она. – Возможно, я знаю не все, и вы не являетесь следующим в линии. Но Орб сказал мне, что из четырех Драконлордов, которые находились к трону ближе вас, трое умерли в Катастрофу Адрона, а четвертый был осужден Домом за какую-то бестактность.

– Я исследую дело, когда ситуация станет более стабильной.

– А тем временем к вам надо обращаться Ваша Светлость.

– Ко мне?

– Ну, если вы не захотите, этого не будет, как я думаю, за исключением некоторых дворцовых приемов.

– Но двор еще не существует.

– Да, верно.

– Я бы предпочел, насколько я понял объяснения Леди Телдры, быть Главнокомандующим.

– Этот пост я предложила Сетре Лавоуд.

– Ну, в ее квалификации я не сомневаюсь, но разве неправда, что сейчас она чувствует, что не в состоянии покинуть Гору Дзур?

– По большей части. Но я, тем не менее, чувствую, что она будет лучшей Главнокомандующей, не покидая Горы Дзур, чем любой другой на поле боя.

Маролан вздохнул и сказал, – Увы, с этим невозможно спорить.

– Тогда решено. А что касается двора-

– Да?

– Как раз сейчас я решила создать его.

– И где?

– В портовом городе Адриланка.

– А разве он не подвергается регулярным атакам пиратов с острова Элде?

– Возможно. Но сейчас наши дороги настолько плохи, что, как я уверена, мне будет легче управлять Империей из места, где можно легко добраться до моря – то есть из порта на берегу океана-моря.

Маролан поклонился и сказал, – А как вы собираетесь добраться туда?

– Вместе с наступающей армией, так как я не верю, что кто-нибудь сможет остановить нас.

Маролан распрощался с Ее Высочеством, и, выйдя из комнаты, оказался лицом к лицу с Каавреном, который поклонился и сказал, – Два слова, сэр, если вы не возражаете.

– Два слова? – сказал Маролан. – Это совсем не много. И как они будут разделены?

– О, по одному на каждый из двух разных вопросов.

– Очень хорошо, тогда давайте услышим первое слово.

Учитывая, что темперамент Императрицы мог завести ее далеко за границы ее же безопасности, Кааврен, как из-за своего поста, так и не в меньшей мере из-за его чувства долга, должен был устроить тысячи дел, и все они сходились, как к фокусу, к главному делу: безопасности Империатрицы.

Держа это в уме, он сказал, – Первое слово касается положения моей роты стражников, а именно я хотел бы, чтобы она по большей части располагалась прямо за вашей дивизией и перед Ее Величеством. А это влечет за собой необходимость того, чтобы между вами и мной был какой-то просвет, достаточный для того, чтобы дать пыли осесть – так как, вы же понимаете, Ее Величество не собирается глотать пыль, поднятую вашей пехотой.

Маролан, который раньше никогда не думал о таких вещах, сказал, – Очень хорошо, я не вижу тут никаких проблем. И тогда?

– Тогда остался только вопрос о хорошей связи между вашей дивизией и моим отрядом, для того, чтобы эта щель не могла быть использована кем-нибудь для прямой атаки на Ее Величество, и необходимо распорядиться о небольшом конном отряде, который должен будет охранять ее от проникновения врага.

– Очень хорошо, я прикажу Фентору поговорить с вами на эту тему. А ваше второе слово?

– Мое второе слово касается определенных взглядов, которые я, может быть, бросал во время нашей первой встречи. Мне показалось, что вы нашли эти взгляды оскорбительными, и, если это действительно так, я бы предложил отложить обсуждение этой темы до тех пор, пока Ее Величество не окажется в Адриланке, и в полной безопасности.

– А, так вы хотите поиграть?

Кааврен пожал плечами. – На самом деле нет. Я потерял интерес к таким играм несколько сотен лет назад. Но если вы захотите поиграть, я, конечно, поучаствую в этом развлечении.

Маролан нахмурился. – Вы должны понимать, мой добрый Капитан, что я не так давно нахожусь в этой стране, и там, где я вырос, такие дела устраиваются значительно более простым способом.

– И как же они устраиваются?

– Если бы кто-нибудь оскорбил меня, я бы немедленно выхватил меч, пронзил им его и вопрос был бы решен.

– Ну, на самом деле, сэр, я думаю, что можно было сказать много хорошего о таком обычае. Он сохраняет время, легко выполним и тот, кто, останется на ногах, в состоянии посвятить свою энергию другим делам, а не обдумывать игры, в которые ему надо играть в будущем. Но-

– Да?

– Но факт тот, что тогда вы не пытались пронзить меня мечом – потому что, даю вам слово, я бы заметил, если бы вы попытались – а это указывает, возможно, что вы не посчитали себя оскорбленным.

– Да, верно, не посчитал. А должен был?

– Что до этого, я не могу сказать. Одни бы посчитали, другие нет. Но уверяю вас, что у меня никогда не было даже тени мысли, что вы робки и застенчивы.

– Я очень рад услышать это. Потому что если бы вы решили, что я робок, мне пришлось бы всерьез подумать о том, как изменить ваше мнение о себе. Мне было бы крайне печально, если бы кто-нибудь с вашей отвагой и репутацией так подумал обо мне, и то уважение, которое я питаю к вам, немедленно потребовало бы от меня доказать вам, что вы ошибаетесь.

– Я все понял, и разрешите мне поблагодарить вас за те добрые слова, которые вы произнесли в мой адрес.

– Всегда к вашим услугам, сэр. Итак?

– Итак, как кажется, нет никаких причины для ссоры между нами, и это меня очень радует, в немалой степени из-за восхищения, которое вызывает во мне все, что вы сделали.

– Вы очень добры.

– Совсем нет.

– Тогда до свидания, Граф, и разрешите мне сказать, что в самом ближайшем будущем мне хотелось бы поговорить с вами опять.

– И мне тоже. До свидания.

И, вежливо поклонившись друг другу, они расстались; Маролан отправился на поиски Фентора, а Кааврен занялся подготовкой охраны Империатрицы во время ее будушего марша на Адриланку.

Замечание Ее Величества, которое мы взяли на себя смелость процитировать, о том, что никто не сможет остановить ее марш, оказалось совершенно правильным. Армия Каны продолжала пятиться, одновременно уменьшаясь, и хотя снабжение наступающей Императорской армии было не простой задачей, а им занималась Сетра Лавоуд, которая и не подумала покинуть Гору Дзур, тем не менее она делала это с таким умением и расторопностью, какие редко можно было увидеть в истории военного искусства, в результате чего армия дошла до Адриланки в поразительно короткое время.

Но время, как знает всякий, имеет значение только тогда, когда связано с каким-нибудь событием. То есть час, проведенный в ожидании любовницы намного дольше, чем час, когда любовница уже пришла. Точно так же очень быстрый, по стандартам военной науки, марш от Горы Дзур до Адриланки был достаточно долгим с точки зрения тех, кто разрабатывал этот план и претворял его в жизнь.

В любом случае ровно через четырнадцать дней после выхода из Горы Дзур Империатрица, так и не повстречавшись с врагом, стояла впереди своей армии (если, конечно, не считать, что это была Армия Маролана; историки не сошлись во мнениях на этот вопрос) на той самой дороге, по которой больше чем год назад ехали Пиро с Китрааном. Сам Пиро тоже был тут, как и Ибронка, ехавшая рядом с ним, Китраан и Рёаана. Пэл, в роли Его Доверительности, стоял рядом с Ее Величеством, как и Кааврен, Капитан Гвардии Феникса (которая уже увеличилась до трицати или тридцати пяти гвардейцев, набранных из солдат). Тазендра осталась сзади, на Горе Дзур, чтобы помогать Чародейке; Айрич вернулся в свой дом в Арилле, сказав, что церемонии ему не интересны и он ничем не может помочь Ее Величеству, но что он готов вернуться в любой момент, когда потребуется. Маролан, со своей стороны, был настолько зачарован, если читатель разрешит нам использовать маленькую игру слов, изучением волшебства, которое ему преподавали сама Сетра Лавоуд и ее ученица, что буквально заставлял себя отрываться от него, чтобы выполнять свой долг как командира дивизии. Бывшие бандиты были далеко, в арьергарде армии, в компании Бримфорда и Некромантки, и никто из них не хотел быть узнанным.

Императрица, в элегантном экипаже (реквизированном день назад в деревне Камбри и наскоро украшенном несколькими склонными к искусству Драконлордами), приказала остановиться перед тем, что могло считаться воротами Адриланки, если бы у Адриланки вообще были какие-нибудь ворота. Тем не менее, будьте уверены, что это была граница города Адриланка и Графства Уайткрест, и в этой точке Пиро сообщили, что Ее Величество желает поговорить с ним, так что он выехал вперед, спрыгнул на землю и поклонился Ее Величеству.

– Ну, мой друг, – сказала Императрица. – Или, лучше сказать, Виконт.

– Да, Ваше Величество? – сказал Пиро. – Чем я могу быть полезен вам?

– Самым простым из всех возможных способов, мой дорогой друг, хотя и таким, что я даже не могла представить себе, когда уезжала, что буду просить вас о нем.

– Хорошо, но что это? Вы знаете, что вам нужно только назвать его, и я сделаю все, что вы захотите, если не из-за нашей старой дружбы, но хотя бы из-за моего долга перед Импрериатрицей.

– Хорошо сказано, мой дорогой Пиро. Вот то, что я прошу: разрешаете ли вы мне войти в город?

На какое-то мгновение Пиро потерял дар речи, так как никогда не думал, что, как Виконт Адриланки, имеет и некоторые официальные обязанности, а не только титул, который он, откровенно говоря, до этого момента считал совершенно бессмысленным. Он бросил быстрый взгляд на своего отца, на чьем суровом лице увидел намек на гордую улыбку, затем встал на колено перед Императрицей и сказал, – Ваше Величество, от всего сердца приветствую вас в Адриланке, и мое единственное желание, чтобы вы, покинув ее в прошлом году, никогда не сожалели, что вернулись обратно.

Зарика кивнула головой в истинно королевской манере и на ее лице появилась легкая улыбка, которую Пиро безошибочно истолковал как дружескую. Потом, когда Пиро отошел, она сказала, – Позовите, пожалуйста, Графиню Уайткрест.

На самом деле Даро позвали еще вчера, послав гонца ей домой, и ей пришлось приложить все свои силы, чтобы сдержаться и не сесть немедленно на коня и помчаться прямиком к мужу и сыну, которые, как ее уверили, оба были живы и здоровы, и ехали вместе с Ее Величеством. Чтобы избавиться, хотя бы в некоторой степени, от скуки ожидания, она занялась своим туалетом: оделась в платье в стиле Лиорна, ярко красного цвета с золотым шитьем, которое замечательно ей подходило, вместе с некоторыми небольшими, но элегантными сережками из драгоценных камней и изумрудным ожерельем. Потом она поехала в своей карете в место, в котором ей требовалось быть – то есть в самый восточный край города – и там терпеливо ждала.

Когда гонец Ее Величества наконец-то позвал ее, Даро немедленно вышла вперед и, несмотря на торжественность момента не смогла не улыбнуться счастливой улыбкой; так как, как ей и обещали, они были здесь и оба, Пиро и Кааврен, улыбнулись ей в ответ.

На вопрос Зарики она ответила вполне подходящими словами, правда впоследствии она никак не могла их вспомнить, хотя они были что-то вроде «хорошего ветра для путешествия», как говорят Орки, потому что как только ее отпустили и Зарика вошла в город, Даро немедленно бросилась в объятия мужа и сына.

Что касается самого входа в город, то, помимо церемонии, о которой мы только что рассказали, все была на редкость тихо и спокойно. Согласно приказу Зарики не было сделано никакого публичного объявления, так что, хотя по улицам и циркулировали слухи о том, что Ее Величество собирается посетить город, никто не мог точно сказать когда, или по какой из множества дорог, ведущих в город, она приедет. Будьте уверены, слова летят быстрее ветра, и постепенно толпы народа начали выстраиваться на улицах, чтобы посмотреть на Императрицу, и Кааврену пришлось призвать на помощь некоторых из своих стражников, чтобы расчистить дорогу Императрице, но если степень роскоши соответствует важности события, то ее отсутствие вовсе не говорит о незначительности происходящего.

Это отсутствие, однако, не было замечено никем из участников событий, по той простой причине, что их мысли были направлены совсем в другом направлении – действительно, только войдя в город Императрица сообразила, что она не имеет понятия о том, куда ехать и где будет ее двор, не говоря уже о том, где разместить армию (которая, заметим, к этому времени разрослась до двенадцати тысяч человек).

Зарике, с некоторым опозданием, эти вопросы пришли в голову уже тогда, когда она с триумфом ехала по улице Резчиков Стекла, когда Кааврен, который сидел рядом с ней, сказал, – Ваше Величество, я уже подумал о том, где вся армия должна разбить лагерь.

Зарика с облегчением улыбнулась, и сказала, – Ну, Капитан, как хорошо, что хоть у одного из нас есть мысли, так как даю вам слово, что до этого самого мгновения я даже не думала об этом.

– Едва ли долг Вашего Величества состоит в том, чтобы входить в такие незначительные детали.

– Ну, мой дорогой Капитан, я не могу сказать, является или нет размещение тысяч солдат такой уж незначительной деталью, но, в любом случае, я благодарна вам за то, что вы о нем подумали. И?

– Вдоль реки есть несколько мест, где можно разбить лагерь. И, кстати, не будет ли слишком нескромно поинтересоваться, где само Ваше Величество собирается остановиться?

– Это совершенно не нескромный вопрос, но, увы, на который в настоящий момент я тоже не в состоянии ответить. Дом моих опекунов слишком мал для такого количества народу.

– В таком случае не могу ли я сделать себе честь и предложить Вашему Величеству воспользоваться Замком Уайткрест?

– А вы уверены, что это не стеснит вас, Капитан?

– Я бы посчитал большой честью присутствие Вашего Величества в моем доме.

– Очень хорошо, Капитан, сначала я должна навестить моих дорогих опекунов, но, после этого, я и мой двор разместятся в Замке Уайткрест до того времени, пока мы не сможем построить Дворец. Решено.

– Я займусь этим делом.

Кааврен немедленно разыскал Пиро, который ехал вместо со своими тремя товарищами, и сказал, – Мой дорогой сын, нам оказана великая честь: Ее Величество остановится в нашем доме вместе со всем двором. Вы должны немедленно найти Графиню и сообщить ей об этом, чтобы она могла заняться всеми необходимыми приготовлениями.

– А, это действительно большая честь.

– Так оно и есть, и я рад, что ты именно так воспринимаешь это.

– О, мой дорогой отец, конечно. Но я хотел бы знать-

– Да?

– Сколько людей у нас будет жить?

– О, что до этого, я не знаю. Возможно пара десятков.

– Двадцать! В особняке?

– Да, ну и что? У нас есть место, не правда ли?

– Да, я убежден, что у нас есть достаточно места, не так ли?

– Да, я тоже уверен в этом, но я хочу спросить-

– О чем?

– Не будет ли у нас комнаты еще для одного человека?

– Если ты имеешь в виду твоего друга Китраана, я не вижу причины, по которой мы не в состоянии найти место для него.

– На самом деле, – сказал Пиро, покраснев, – я имел в виду не его.

Кааврен, чьи глаза стали даже еще острее, когда он опять оказался на Императорской службе, не мог не заметить краску на щеках Виконта.

– То есть, – сказал он, – есть еще кое-кто, с кем бы ты хотел жить под одной крышей?

– Если это возможно, да.

– Но, ты же понимаешь, сынок, если этот кто-то, случайно, окажется девушкой-

– Да, и если это так?

– Ну, едва ли это будет достойным для молодого человека из хорошей семьи, если-

– Да, если?

– Ну, если такой поступок не сопровождается объявлением о намерении жениться.

– А! – сказал Пиро, покраснев еще больше, чем раньше. – То есть-

– Да?

– С вашего разрешения и с разрешения моей дорогой матушки-

– Ну, с этими разрешениями

– И с согласия ее мамы-

– Да, конечно, с ее согласием-

– Тогда мы были бы не против объявить о таком намерении!

– А, а! – сказал Кааврен, гордо улыбаясь. – Итак, ты собираешься жениться?

– Да, мой дорогой отец. Это именно то, чего я хочу. Она для меня все.

– Я думаю, как ты понимаешь, что я не собираюсь делать ничего, что могло бы помешать твоему счастью, мой дорогой сын; и я конечно поговорю с твоей мамой.

– То есть вы согласны?

– Разве ты в этом сомневался?

– Но, отец, вы даже не спросили, на ком я собираюсь жениться.

– Ты думаешь, что я не знаю? Тем не менее, уже несколько месяцев ты находишься в обществе прекрасной юной Тиасы, которая-

– О, Рёаана? Да, да. Она прекрасная девушка, без всякого сомнения.

– Да, но тогда? Может быть я что-то не понимаю-

– Но я собираюсь жениться не на ней.

– Не на ней?

– Конечно, ни в коем случае.

Кааврен, в замешательстве, нахмурился. – Но, мой дорогой Пиро, если не Рёаана, то кто?

– Кто? Ее подруга, Ибронка! О, я никогда не испытаывал подобные чувства. Разве вы сами не заметили, как вьются волосы за ее ушами? А изгиб шеи? А как много страсти и огня она вкладывает даже в самое простое дело-

– Ибронка? – сказал Кааврен, с расширенными от изумления глазами.

– Ну да, отец, Ибронка. Разве вы не заметили-

– Ты хочешь жениться на этой девушке, Виконт? – крикнул Кааврен.

– Я ничего так не хочу, как этого.

Кааврен уставился на своего сына, и когда он наконец сумел что-то сказать, из его горла бышло что-то вроде лягушачьего кваканья, – Что такое вы сказали мне?

– Я? Что Ибронка и я любим друг друга, и хотим пожениться. Поэтому, как вы понимаете, мы хотим жить под одной крышей-

– Виконт!

– Да, отец?

– Это невозможно!

– Невозможно?

– Это мерзко!

– Что вы такое говорите мне? – воскликнул Пиро. – Но она-

– Она Дзур.

– И?

– Да, но вы Тиаса.

– Я прекрасно знаю об этом, даю вам слово. И тем не менее-

– Как вы можете даже подумать о такой ужасной вещи? Я запрещаю это! Я абсолютно запрещаю это! Что бы сказала ваша мать?

– И тем не менее, – сказал Пиро, щеки которого опять вспыхнули, – мне кажется-

– Нет! И не говорите мне никогда об этом! Я дал вам поручение, и вы должны немедленно выполнить его, сэр! Вы слышите меня? Немедленно!

Мы должны сказать, если читатель еще не догадался, что Китраан, Ибронка и Рёаана были свидетелями этой сцены, видели огонь в глазах Кааврена и его гневные жесты, но были досточно далеко и не слышали ни единого слова из разговора, так что им оставалось только тревожиться ничего не понимая, хотя и недолго. Пиро с некоторым трудом проглотил гневные слова и слезы разочарования, и отправился к Замку Уайткрест, не сказав ни единого слова, зато так пришпорив свою лошадь, что она поскакала яростным галопом. Он ехал настолько быстро, что, хотя Графиня простилась с Ее Величеством почти час назад, она приехала всего за несколько минут до того, как он вошел.

– А, Виконт! – воскликнула она. – Как хорошо видеть вас дома.

– Мадам, – сказал он, кланяясь. – Я должен сообщить вам, что Ее Величество сделало нам честь, решив остановиться вместе со своим двором здесь, во Дворце.

– Это замечательная новость и, на самом деле, великая честь, хотя это и означает, что мне надо очень много сделать. Но, Виконт, почему на вашем лице такое странное выражение и почему вы не торопитесь обнять вашу мать?

– Что до этого, мадам-

– Да?

– Вы должны спросить об этом моего отца.

– О, Пиро? Что вы говорите мне?

– Мне нечего больше сказать, мадам. А теперь прошу извинить меня. Мое поручение выполнено, и теперь-

– Да, теперь? Куда вы идете?

– Я знаю об этом меньше всех в мире, уверяю вас. Но я должен куда-нибудь пойти, и один, иначе, обещаю вам, я сделаю что-нибудь такое, о чем буду очень сожалеть.

– Пиро!

– Прощайте, Мама.

С этими словами Пиро быстро поклонился своей матери и, не говоря больше ни одного слова, повернулся и выбежал из дома.

Грассфог, который ехал вместе со своими товарищами, находился прямо за местом Пиро в колонне (так как армия, приближаясь к Адриланке, выстроилась во что-то, напоминающую четкую колонну), и когда юный Тиаса уехал по поручению, которое мы только что описали, он повернулся к Йасе, которая скакала рядом с ним, и заметил, – Ты видела, мой друг? Мы не должны быть здесь.

– Я не поняла, что ты сказал мне, – сказала Йаса. – В каком смысле мы не должны быть здесь?

– Разве ты не заметила сцену, которая только что произошла между капитаном и его сыном?

– А почему я должна была ее заметить? Это не мое дело, и я не обратила на нее никакого внимаия.

– Намного умнее было бы послушать, потому что, во-первых, информации, как и денег, никогда не бывает слишком много; и, во-вторых, это научило бы тебя кое-чему, и теперь для того, чтобы ты узнала это, мне придется объяснять это самому.

– Ну, если есть что-нибудь, чему я могу научиться, я с удовольствием выслушаю все, что ты тебе хочется сказать.

– Этот молодой человек, Пиро, только что порвал со своей семьей.

– Ты так думаешь?

– Я убежден в этом. Если бы ты слышала разговор и увидела выражение его лица, или заметила, как он стегнул свою лошадь, ты бы тоже убедилась в этом, как и я.

– Но почему он порвал со своей семьей?

– Из-за девчонки.

– А, леди Дзур?

– Естественно.

– И его отец не одобрил ее?

– Его отец не понимает, что поток времени – поток, состоящий из больше чем двухсот лет, я полагаю – смыл все эти социальные условности старой Империи.

– То есть он думает, что эти социальные условности необходимо соблюдать?

– Да, кажется.

– Возможно он прав.

– Да, Йаса, возможно в этом он прав.

– И если он-

– Да? – сказал Грассфог. – Если он?

– Тогда мы не должны быть здесь.

– И это как раз именно то, что я имел честь сказать тебе, мой друг.

И они поехали дальше по улицам Адриланки.

 

Шестьдесят Пятая Глава

Как Маролан решил назвать дом, который он собирался выстроить, Черным Замком

Лорд Маролан э'Дриен, Граф Саутмур и Комадующий Первой Дивизией Императорской Армии Ее Величества Зарики Четвертой, был настолько потрясен и восхищен своими новыми способностями, что несколько раз чуть не убил себя, в основном пытаясь телепортироваться в место, которое не представил себе достаточно ясно, или напрягая свой мозг, настолько усталый после выполнения подряд нескольких заклинаний, что он отказывался выполнять эти сложные и запутанные магические трюки.

После одной из таких попыток, когда он остался в живых только потому, что Сетра Лавоуд как раз в этот момент пыталась ментально поговорить с ним и узнала о его опасном положении, Чародейки, резко упрекнув его, прочитала целую лекцию, в которой говорила о риске такой деятельности.

– Рассмотрим вопрос, – сказала она. – Допустим, что если бы вам сказали, что вам доверили честь создать и руководить армией, но потом, когда вы уже сделали это, убили себя неудачным использованием заклинания. Неужели вы хотите, чтобы именно это осталось в анналах истории?

Маролан объяснил, что, с его точки зрения, история может писать все что ей угодно и его это совершенно не касается.

– Хорошо, а что скажут ваши друзья? Как они будут себя чувствовать, если все так печально закончится?

– О, они несомненно найдут себе новых друзей.

– А что о ваших врагах? Что с теми, которых вы собирались наказать, особенно на Востоке? Предположим, что до их ушей долетит слово, что им больше не надо опасаться вашей мести, потому что вы, играя с силами, которых еще не в состоянии контролировать, убили сам себя?

Маролан нахмурился и задумался. – Ну, да, это правда, об этом я как-то не подумал.

– Тогда я прошу вас, мой друг, задумайтесь. Не напрягайтесь так. Подумайте о том, что у вас, даже без всяких этих неестественных способов продолжения жизни, впереди еще две тысячи лет.

– Вы выдвинули очень веские аргументы, мадам.

– Я очень счастлива, что вы так думаете

– И, тем не менее, это очень трудно, я хочу учиться-

– Есть и другие способы учиться.

– И какие?

– Вы можете читать книги.

– Читать книги?

– Конечно.

– Книги по волшебству? Разве они существуют?

– Но их есть не меньше миллиона. Было и больше, но, увы, некоторые из наиболее редких были уничтожены во время Катастрофы Адрона.

– Клянусь Веррой! Я не знал об этом. Но сколько времени у меня это займет?

– Прочитать миллион книг? Но, что до этого-

– Нет, чтобы научиться читать на этом странном языке, в котором есть десять разных способов, чтобы произнести один символ, и сто – для комбинации из двух.

– Как, вы не умеете читать?

– О, я читаю. То есть я умею читать на нескольких языках. Но так получилось, что тот, на котором мы с вами сейчас разговариваем, не является одним из них.

– Я думаю, что через неделю вы сможете читать достаточно хорошо, чтобы прочесть несколько моих книг, полезных для вас.

– Тогда я начну прямо сейчас. Вы сможете обучить меня?

– Я попрошу Такко обучить вас.

– Ваш слуга?

– Мне довелось узнать, что у него есть определенный талант в преподавании такого рода вещей.

– Очень хорошо, мне бы хотелось начать немедленно.

– Тогда начинайте, – сказала Сетра Лавоуд и немедленно призвала к себе Такко.

В результате уже меньше чем через неделю Маролан уже пожирал Упражнения для Ментальной Гибкости Суиво и Основы Трансформации Энергии Блудорна. Начиная с этого момента Маролан на некоторое время исчез, для большинства из своих друзей. Он оставался в здании, которое первоначально предназначалось для храма, и из которого собирался сделать зал для танцев, и делил время между чтением и выполнением упражнений для начинающего волшебника. На самом деле, за исключением еды и сна, он бы не делал ничего другого, если бы не мудрый Суиво, который в предисловии к своему труду настаивал на абсолютной необходимости, во время изучения волшебства, держать свое физическое тело в полном порядке. Маролан, у которого еще не было никакого опыта чтения, не знал, что читатель любой книги с инструкциями вправе не обращать внимания на те лекции, которые находит неудобными, решил выполнять указания Суиво буквально, и заставил себя по меньшей мере час в день упражняться с мечом в компании примерно дюжины солдат его армии (или, может быть, Имперской армии), которых он оставил для себя как почетную стражу.

Оставшееся время он проводил в дискуссиях с неким Валлистой, которого нанял для постройки замка. Этот проект, который поначалу представлялся ему очень срочным, теперь стал скорее темой для обсуждения, так как он никак не мог принять окончательное решение и обсуждал его с Фентором и Телдрой, за исключением того, что он объявил, что центральное здание – то есть то, где он сейчас жил – будет не залом для танцев, но библиотекой; реакция на это Валлисты, который уже в основном спроектировал весь замок, осталась неизвестной. Кроме того в течении этого периода он послал слово арендаторам своей области, что любая книга по волшебству будет засчитываться как годовой платеж. В результате его завалили книгами, хотя, на самом деле, только две или три из них были как-то связаны с волшебством.

Так уж получилось, что одна из них была, возможно, самой распространенной из всех опубликованных до Междуцарствия книг, предназначенных специально для тех знающих грамоту Текл, которые хотели продвинуться в волшебном искусстве ровно настолько, чтобы предохранить себя от обманщиков с костями в руках и проклятий ревнивых соседей. Это была Основы Волшебной Защиты неизвестного автора, которая содержала несколько неточных изображений определенных рун и пиктограмм для охранных заклинаний. Прочитав ее, Маролан, во время одного из нечастых разговоров с Сетрой Лавоуд, спросил, почему книга в совершенно недвусмысленных словах настаивает на том, чтобы все эти руны были нарисованы черным цветом.

– Для того, чтобы увеличить их эффективность, – сказала Сетра. – Разве вы не знаете, что черный цвет связан с волшебством с момента рождения этого искусства?

– Нет, я не знал об этом. Но почему именно черный?

– По очень простой причине, мой друг, – сказала Чародейка. – Все вещи, которые существуют на самом деле, имеют цвет.

– А бесцветное стекло?

– Бесцветное стекло имеет цвет того, что находится за ним.

– Хорошо, а вода?

– Вода имеет цвет того, в чем содержится, или того, что в ней отражается.

– Очень хорошо, я принимаю, что все вещи имеют цвет.

– Не все вещи, мой друг. Все вещи, которые существуют на самом деле.

– Да, но – нет, продолжайте.

– Волшебство имеет дело с трансформациями и энергиями, которые не существуют, и поэтому считается, что оно не имеет цвета. Черный – это и есть отсутствие цвета.

Маролан задумался. – Мне всегда казалось, – сказал он, – что светлое – это не больше, чем отсутствие краски.

– Есть что-то в том, что вы сказали, и тем не менее-

– Да, я понял. Хорошо, тогда я назову свою крепость Черным Замком, потому что я надеюсь превратить ее в цитадель волшебства.

– Тогда я хотела бы заметить вам кое-что.

– И что именно?

– Есть множество волшебников, которые посчитают это имя своеобразным вызовом.

– Пускай, – сказал Маролан, пожимая плечами. – Пускай думают то, что им заблагорассудится. В любом случае-

– Да?

– Я не думаю, что захотел бы жить в месте, которое называется Светлым Замком.

– Пожалуй я могу понять, почему вы не хотите.

Как легко может заключить читатель, большинство планов того, каким будет Черный Замок, были разработаны без прямого участия Маролана, который погрузился в изучение волшебства, поэтому решения принимались, как мы предполагаем, Леди Телдрой и обычно одобрялись Мароланом, причем это одобрение обычно выражалось рассеянным кивком, сопровождаемым славами «Да, да, конечно». Вскоре Телдре удалось нанять Лорда Карвера, того самого Валлисту, который спроектировал Главное Здание порта Хартр, или «Голубую Иглу», как ее обычно называли, глядя на которую невозможно было отделаться от иллюзии, что внутри ее намного больше пространства, чем казалось снаружи. Этот достойный, который не получал вознаграждения всё Междуцарствие, жадно воспользовался возможностью, и, тщательно изучив множество летающих замков прошлого и постоянно консультируясь с Телдрой, разработал детальный план того, как можно построить здание, которое будет носить гордое имя «Черный Замок».

Маролан снизошел до разговора с благородным Карвером ровно три раза: в первый раз, когда хотел убедиться, что этот самый Карвер все правильно понял о башне без окон, которую Маролан хотел построить как место, в котором он сможет общаться с Богиней; во второй раз, чтобы сообщить ему, что требуется целое крыло, в котором будут жить Арра и ее Круг Колдунов; и в третий раз для того, чтобы одобрить окончательный план, что он и сделал обычными словами «Да, да, конечно. Если Телдра думает, что это хорошо, вы можно начинать», после чего вернулся к своему чтению.

Таким образом, постройка Черного Замка началась всерьез. Читатель, возможно, может поинтересоваться, где Маролану удалось достать средства для такого амбициозного проекта. Постройка замка, даже на земле и без услуг такого знаменитого архитектора, как Карвер, не такое дело, которым стоит заниматься не имея достаточного количества денег, а серебряные монеты, найденные Мароланом во время раскопок остатков летающего замка дано исчезли – на самом деле средств Маролана едва хватало, чтобы содержать армию, с которой читатель уже знаком.

На ответ мы уже намекали выше: Маролан, следуя неизменной традиции всех аристократов, требовал дань, или, по меньшей мере, платежи в некоторой форме, с тех Текл, которые работали на его земле, а также обложил налогом (хотя, будьте уверены, достаточно скромным) тех купцов, которые или жили в его владениях или ехали через них. В данном случае собрать эти налоги оказалось намного проще, чем читатель, возможно, думает: марш Армии Каны через герцогство, вместе с неизбежными грабежом, изнасилованиями, побоями и, в отдельных случаях, даже убийствами, которые сопровождают марш даже самых дисциплинированных армий, оказался вполне достаточным аргументом, чтобы убедить крестьян, что относительно скромные требования Графа, поддержанные традицией и Империей, на самом деле не так уж неразумны. Более того, многие из более старых семей, вспоминавших о старых днях с чем-то вроде умиления, помнили церемонии и величественность служения Драконлорду, а также благополучно забыли все неприятности из-за грабежа, изнасилования, побоев и убийств, которые сопровождают существование постоянной армии самого великодушного из аристократов.

Так что эта дань приходила в виде зерна, еды, медных пенни, а также в виде некоторых книг, поток которых не сокращался, несмотря на то, что некоторые из них разкрадывались сборщиками налогов. Благодаря ей Маролан оказался способен не только содержать свою армию (или, может быть, Императорскую армию), строить Черный Замок, поддерживать и увеличивать Круг Колдунов, но и жить так, как подобает аристократу, то есть устраивать приёмы для благородных посетителей в таком стиле, который Леди Телдра считала приемлемым в нынешних условиях.

Он сделал так, что черный мрамор и обсидиан привезли с далекого севера, а белый мрамор (для внутренней отделки) прислали из близкого севера, серебро – из Кантрипа, медь и хорошую сталь из кузниц и месторождений Тиренги, стекло с юга, а древесину тика из Дерево-на-Море, находяшимся на далеком северо-западе (эта последняя была прислана в Адриланку на корабле, а только потом перевезена по суше, так как невозможно было перевезти ее через центр страны, по-прежнему находившийся под влиянием Каны). Были выписаны не только материалы, но и строители – Лорд Карвер знал всех лучших ремесленников и специалистов, и потребовал, что Маролан (или, скорее, Телдра) использовал только их, по меньшей мере тогда, когда они освободились от работы над Императорским Дворцом, который также строился в это время.

И несмотря на все это – визг блоков, грохот молотов, выплавку изделий из меди и серебра, создание и возведение строительных лесов (что, как вы понимаете, происходило высоко над землей), Маролан продолжал изучать волшебные искусства – читать, экспериментировать, практиковаться.

Хотя, заметим, во время постройки замки и учебы Маролана вся остальная Империя далеко не стояла на месте, тем не менее для того, чтобы как можно более элегантно развернуть наше историческое плотно, мы отложим рассказ о деталях первого года правления Зарики, и обратим наше внимание на ту благородную персону, чьим именем названа эта история: на Виконта Адриланки.

 

Шестьдесят Шестая Глава

Как Пиро отправился обратно на Восток, где ему не удалось побыть одному

Пиро скакал на северо-восток от Адриланки, и, нужно сказать, не имел никакого понятия о том, куда он едет. Внутри него все клокотало, и единственная мысль, которая вылетела из этого котла, сводилась к тому, что ему требуется побыть одному. Даже мысль о том, что он может увидеть своего друга Китраана, кого-нибудь другого из своих знакомых, и даже саму Ибронку, странным образом вызвала у него отвращение. Читатель может сказать, что внезапно бросить все и сбежать, было бесчестно по отношению к Ибронке, и автор не может не согласиться с этим; но читатель должен также понимать, что юный Виконт никогда еще не испытывал такого взрыва эмоций, и, из-за отсутствия опыта, оказался побежден своими переживаниями.

Поэтому он продолжал гнать лошадь на восток, пока, наконец, опыт всадника не пробился через ее душевную суматоху и он не осознал, что если не хочет убить свою лошадь, должен бросить поводья.

В этот момент он был уже за городом, в маленькой лесистой долине между двух холмов, где некому было его видеть, и к тому же было уже совершенно темно. Так что он соскочил на землю и некоторое время шел, ведя лошадь на поводу, пока не наткнулся на маленький ручеек, где он вымыл свою лошадь, снял с нее седло, тщательно вычистил ее, и вообще провел много-много времени, ухаживая за нею. Пока он работал, его рассудок постепенно стал спокойнее, и он даже сумел заняться, по меньшей мере в некоторой степени, той странной человеческой деятельностью, которую мы называем «думать».

В первую очередь мысль об Ибронке, звук голоса, то, как она двигается, огонь в ее глазах – все это настолько отчетливо пришло к нему в голову, что он почти почувствовал, что она находится здесь, рядом с ним; но он решительно отбросил эти картины в сторону. «Я приму решение, рано или поздно», сказал он себе. «Но я не в состоянии сделать это сейчас». Он посмотрел вокруг, надеясь на то, что на него, внезапно, нападут бандиты – в нынешнем состоянии духа, решил он, маловероятно, что кто-нибудь сможет справиться с ним, а если он ошибается, даже лучше. Увы, бандиты никогда не появляются там, где их ждут, хотя бы по той очевидной причине, что те, кто так делает, редко занимаются своей профессией достаточно долго.

Спустя какое-то время Пиро встал, вновь оседлал лошадь и повел ее на поводу, пока не наткнулся на маленький кабачок, стоявший в стороне от дороги и почти невидимый, в который он вошел и снял себе комнату на ночь. Некоторое время он размышлял, стоит ли ему как следует напиться и, хотя бы ненадолго, забыть о своих неприятностях, или будет лучше всего вообще обойтись без вина, тем более что денег у него почти не было (за исключением того, что было в карманах его седла), но потом он спустился вниз в общую комнату, где купил бутылку острого и пряного вина.

Взгляд, брошенный на зал, сказал ему, что свободных столиков нет вообще; более того, комната была настолько переполнена посетителями, что большинство из них стояло, разбившись на маленькие группы, громко разговаривавшие между собой – тем не менее ему удалось найти стул в углу, и одним взглядом потребовать от Теклы освободить его.

Усевшись, он вжался спиной в угол, затем одним глотком осушил свой стакан и немедленно наполнил его опять. Второй он выпил более медленно, и огляделся. Казалось, что у всех вокруг на губах была улыбка, а их голоса были радостно оживлены. Тот Текла, чей стул он захватил своим взглядом, почтительно поклонился и, подняв свою кружку, сказал, – Сегодня великий день, разве не так, милорд?

– Как, ты так думаешь? – сказал Пиро.

– О, милорд! Я убежден в этом!

– И что заставляет тебя думать, мой добрый друг?

– Милорд, разве вы не слышали новости?

– Ну, возможно нет. Расскажи мне о них, и после того, как ты это сделаешь, я буду уверен, что знаю их.

Текла, как оказалось, не сумел найти изъян в этой логике, поэтому просто сказал, – Тогда вот: Орб вернулся, и Империя опять существует.

– Ба. Это случилось несколько недель назад.

– Да, слухи были, будьте уверены, некоторые старые бабы настаивали, будто они чувствуют, что Орб вернулся. Но теперь все уверились в этом, потому что Императрица въехала в Адриланку.

– Я просто потрясен, – горько сказал Пиро. – Кто мог бы такое предугадать?

Текла, услышав, каким тоном это было произнесено, смутился, но решил, что настроение этого дворянина, возможно, не совсем такое, как у остальных; поэтому он вежливо поклонился и предпочел исчезнуть. После чего Пиро остался один и мог пить свою бутылку в полном одиночество, в результате чего прикончил ее в рекордно короткое время. Он спросил самого себя, действительно ли он собирается опьянеть по-настоящему, а если нет, то сейчас как раз самое время остановиться. После подходящих и долгих размышлений, выпитое вина ответила за него на этот вопрос, и он начал вставать, чтобы заказать себе еще одну. Но прежде, чем он успел подняться на ноги, искомая бутылка появилась, как по волшебству, на столе прямо перед ним.

Пиро нахмурился, поглядел на бутылку с темной жидкостью, которая так резко контрастировала со светло-голубой наклейкой, и, подумав какое-то мгновение, разрешил своим глазам пройди дорогу, которая начиналась от бутылки, продолжилась на ладони, которая держала ее, затем шла вдоль руки, пересекала плечо, потом забиралась на прилегающую к ней шею, и, наконец, заканчивалась на лице. Какое-то мгновение ему потребовалось для того, чтобы вспомнить это лицо, после чего он вскочил на ноги.

– Лар! – крикнул он.

– Милорд, мне показалось, что вам нужна еще одна бутылка.

– Что ты здесь делаешь?

– Что я здесь делаю? Принес вам еще одну бутылку.

– Но-

– Да, милорд?

– В первый раз за много часов Пиро почувствовал, как на его губы забралось что-то вроде улыбки, и он сказал, – Хорошо, мой друг, ты принес ее; теперь ты должен помочь мне ее выпить.

Лар поклонился. – Я буду иметь честь сделать это.

Лар достал из своего кармана маленький, хитроумно сделанный складной штопор, который Пиро успешно использовал для того, чтобы открыть бутылку, после чего они молча чокнулись друг с другом.

– А теперь расскажи мне, добрый Лар, каким образом ты очутился здесь?

– Самым простым, милорд. Я последовал за вами.

– Ты последовал за мной?

Лар утвердительно кивнул.

– И откуда?

– Во-первых, от того места, где вы оставили нас, а потом от Замка Уайткрест.

– То есть ты ехал за мной всю дорогу?

– Почти. Видите ли, когда вы помчались из Замка, я остался далеко позади. Моя лошадь не в состоянии состязаться с вашей достаточно долго.

– А потом?

– Ну, потом я опять нашел вас, когда вы вели вашу лошадь на поводу. Кстати, она не охромела?

– Нет, только истощена.

– Ну, не могу винить ее за это.

– Очень хорошо, Лар. Теперь я понял, как ты нашел меня. Но есть еще кое-что, что я хочу знать.

– Если я смогу ответить на ваш вопрос, милорд, я обязательно сделаю это.

– Я хочу знать, почему ты последовал за мной.

– Почему? Ну, потому, что это мой долг.

Это замечание было сделано с такой настоящей преданностью, простая констатация факта, что Пиро не нашел слов для упрека.

Между тем праздник вокруг них продолжался еще несколько часов, пока, постепенно, народ не начал уходить из зала таверны, и Пиро не пригласил Лара сесть. Еще через некоторое время Лар опять встал и, осторожно поддерживая Виконта за плечо, проводил его в нанятую тем комнату.

Когда Пиро проснулся, Лар, не говоря ни слова, протянул ему дымящийся стакан клявы, полный толстым кремом и медом, который Пиро немедленно осушил до дна, и если он и не сказал ни слова, на его лицо отразилась вся благодарность Лару, которую бы тот хотел.

Когда достойный Лар решил, что Пиро снова способен поддерживать разговор, он сказал, самым спокойным и небрежным тоном, каким только смог, – И куда мы отправимся, милорд?

– Не знаю, – сказал Пиро, достаточно тихим голосом, который, тем не менее, заставил его вздрогнуть от боли в голове. Спустя несколько мгновений он заметил, – Я не верю, мой дорогой Лар, что Боги Суда предназначили мне стать пьяницей. Похоже, я не в состоянии выдержать последствия, хотя бы из-за своего сложения.

– Милорд, – сказал Лар, найдя единственное слово, на которое слуга всегда может опереться, когда все другие ответы сопряжены с опасностью для жизни

Пиро вздохнул и бесцельно махнул рукой, что Лар правильно интерпретировал, как пожелание еще одного стакана клявы, который он и принес, быстро и молча.

Со вторым стаканом клявы внутри себя, Пиро уже стал способен подумать, и поэтому отвергнуть идею поесть. Он оказался также способен спросить себя, почему вчера он выпил так много вина, и, отвечая себе, вспомнил все причины для этого, так что он наклонил голову, мгновенно побежденный своими эмоциями.

– Хозяин-, несмело сказал Лар.

Пиро опять поднял голову и сказал. – Все в порядке. Пошли, отправимся в путешествие. Поедем обратно на восток. Я присоединюсь к армии Маролана, и, так как он Драконлорд, раньше или позже он будет с кем-нибудь сражаться, и вскоре я наслажусь хорошей дракой, во всех смыслах.

– Да, милорд. Но вы… то есть вы хотите ехать сейчас?

– Да, я хочу отправиться немедленно. Возможно моя голова скатится с плеч, пока мы едем. Если так произойдет, то, я клянусь тебе моим правом на Ворота Смерти, что буду на верху блаженства.

– Да, милорд. Я приготовлю лошадей.

В данном случае Пиро потребовалось достаточно много времени, чтобы дойти до не слишком сложной мысли о том, что он должен сам добраться до того места, где он должен подняться на лошадь, но, в конце концов, они оба были снаряжены для путешествия и готовы ехать, хотя и медленно; так что Пиро тронул поводья, и они поехали неторопливым шагом обратно на восток, по направлению к графству Саутмур и Черному Замку.

На ночь они остановились в гостинице, которая была двойником предыдущей, только на этот раз Пиро, уже начавший чувствовать себя намного лучше после целого дня упражнений (так как читатель обязан узнать, если еще не знает, что сидеть на движущейся лошади само по себе является хорошим физическим упражнением), ограничился одним маленьким стаканом вина в сопровождении скромного обеда из поджаренной на вертеле кетны и хрустящих хлебцев. Он спокойно проспал всю ночь, проснувшись только однажды, когда лицо и голос Ибронки возникли в его сознании. Он кусал себя за губу до тех пор, пока не пошла кровь, чтобы удержаться от громких стонов (не желая показать свою слабость Лару, который спал у него в ногах), и заставил себя подумать о других вещах.

Они опять сели на лошадь и продолжили ехать по той же самой дороге, по которой ехали год назад, направляясь к Горе Дзур. Пока они ехали, Пиро заметил, – Ты знаешь, мой дорогой Лар, я часто слышал разговоры о том, как болит сердце.

– Да, милорд. Я тоже слушал как используют это выражение, чаще всего в песнях.

– И, тем не менее, я никогда не думал, что эта боль может быть-

– Милорд?

– такой болезненной, какой она является на самом деле. Ты знаешь, я скорее предпочел бы получить пару дюймов хорошей стали в грудь, если бы сумел устроить так, чтобы обменять ту боль на эту. Ты понимаешь, что я не жалуюсь, просто указываю на интересный феномен.

– Да, молодой хозяин, понимаю.

– Хорошо. Я думаю, что теперь мы сможем поехать немного быстрее. На самом деле я бы хотел, больше всего на свете, почувствовать удары ветра по лицу и возбуждение, когда это замечательное животное стелется по дороге.

– Милорд, я был бы счастлив так и сделать, но вначале я прошу вас обратить внимание на два обстоятельства.

– Ну, хорошо, и что же это за знаменитые обстоятельства?

– Во первых ваша лошадь способна бежать намного быстрее и дальше, чем моя, так что, рано или поздно, вам придется остановиться и ждать меня.

– Да, это я понял. А что второе?

– А второе то, что сзади нас находится всадник, который приближается к нам с поистине потрясающей скоростью, так что мы должны, возможно, подождать, пока он проскачет мимо, чтобы избежать нежелательной встречи.

– Очень хорошо, я согласен, мы подождем, пока этот всадник не проскачет мимо.

Всадник, однако, не проскакал мимо, но, наоборот, догнав Пиро и Лара, отпустил поводья.

– Ибронка! – крикнул Пиро, вставая в стременах.

И действительно, это была леди Дзур, которая, не говоря ни слова, прыгнула со своего седла прямо на Пиро, вышибла его из седла на землю, так что он приземлился на спину, почти не дыша, а Ибронка, лежа на нем, покрыла его лицо поцелуями.

Пиро, когда опять мог дышать, сказал, – Но, мадам, у вас слезы на щеках.

– Это слезы радости, Виконт.

– Как это?

– Я пыталась поговорить с вами целых два дня.

– Поговорить со мной? Как?

– Через Орб.

– Ага. Это и есть, без всяких сомнений, причина, почему я, так часто, отчетливо слышал ваш голос в моей сознании. Но я не знаю-

– Не имеет значения. Теперь мы вместе.

– Вместе? Да, но, моя дорогая Ибронка, мой отец-

– Я знаю о вашем отце. Он говорил со мной.

– Он говорил с вами?

– Он был – то есть он никогда не опускается до невежливости.

– О!

– Он был достаточно холоден, однако, так что мне пришлось сесть перед огнем, чтобы опять согреться. Конечно, я немедленно простилась с Ее Величеством, и больше никогда моя нога не ступит на пол Особняка Уайткрест.

– О!

– Не могли ли вы встать? Видите ли, мы лежим на дороге, и людям, для того, чтобы пройти, требуется обходить нас.

– Пускай.

– А если кто-нибудь из них наступит на нас?

– Тогда Лар ударит его по голове своей знаменитой железной сковородкой.

– Очень хорошо. Есть еще кое-что.

– Расскажите мне.

– Я сумела использовать силу Орба, чтобы поговорить с моей мамой.

– И-?

– Она согласна с вашим отцом во всех отношениях.

– О!

Ибронка зарылась головой в плечо Пиро. Виконт погладил ее волосы и сказал, – Они не правы.

– Конечно.

– Я думал, что могу оторвать себя от вас, и для вас это было бы лучше всего, если бы я так и сделал, ведь тогда вы бы сумели забыть меня и-

– Вы ошибаетесь, Пиро.

– Да, возможно. Как я рад видеть вас здесь. Но-

– Да?

– Что мы можем сделать?

– А куда вы направляетесь?

– Предложить свой меч Маролану. Кстати-

– Да?

– Как вы нашли меня.

– Я не знаю.

– Вы не знаете?

– Я просто точно знала, где вы должны быть.

– Ну, это любовь.

Ибронка улыбнулась и еще крепче обняла его. Наконец она встала и помогла ему подняться на ноги.

– Где Клари? – встав спросил он.

– Она позади меня. Моя лошадь значительно быстрее ее пони, и, говоря откровенно, она не слишком хороший наездник. Но она едет за нами.

– Тогда давайте поедем дальше, но шагом.

– Да, с этим планом я согласна.

Они опять сели на своих лошадей, и, имея достойного Лара позади себя, ехали колено к колену в дружеском молчании. К концу дня они оказались близко к западной границе графства Саутмур, и стали искать гостиницу.

– Если моя память не отказывает мне, – заметил Пиро, – это дорога на Насин, и именно здесь она пересекается с Дорогой на Мелкую Реку. Следовательно именно тут мы должны повернуть на восток.

– Очень хорошо. Но что я слышу? Лошади. Возможно это Клари.

– Тогда давайте подождем и увидим.

– Там несколько лошадей. Трудно сказать точно в этих сумерках. Может быть это дорожные агенты?

– Очень надеюсь на это, – сказал Пиро, касаясь рукоятки своего меча.

– Ну, если вы так сказали, пускай так и будет. Правда, откровенно говоря, у меня нечего красть, за исключением моей лошади и моего меча, но я всегда рада попытке.

– А у меня есть несколько монет, которые едва ли стоят усилий всех бандитов мира, но, даю слово, я, как и вы, буду рад любой попытке.

Оказалось, однако, что это вовсе не дорожные агенты, но достойная Клари, которую дружески приветствовали все трое: Пиро, Ибронка и Лар.

– Но кто едет за тобою? – спросила Ибронка.

– Как, вы сами не можете догадаться?

– Потому что это мы, – сказал Китраан, появляясь именно в это мгновение. – Это Рёаана и я. Как вы могли себе вообразить, что, после того, как мы вместе прошли через все это, вы можете бросить нас!

– О, мои друзья! – воскликнул Пиро, и слезы выступил у него из глаз. – Но как вы нашли нас?

– Самый простым из всех возможных способов, – ответила Рёаана. – Мы ехали за доброй Клари.

– Но, Клари, как ты нашла нас?

– Уверяю вас, милорд, это было совсем не трудно. Я просто спрашивала у всех, кто ехал мимо, не видели ли они прекрасную юную леди Дзур, которая едет на сером в яблоках жеребце и летит как ветер. Так что мадам трудно пропустить.

– Да, теперь я верю, что это было достаточно просто, моя дорогая Клари. Вот только-, – он повернулся к Рёаане и Китраану, – почему вы делаете это?

– Почему мы делаем что? – удивилась Рёаана.

– Почему вы решили поехать за мной?

– Ну, – сказал Китраан, – хотя бы для того, чтобы найти вас. Вы же не можете себе представить, что наша маленькая банда вот так возьмет и распадется, не правда ли?

– Откровенно говоря, – сказал Пиро, – я думал, что я один.

– Вы никогда не будете один, – сказала Ибронка.

– Хорошо сказано, – заметила Рёаана. – И, если я не ошибаюсь, сейчас мы будем совсем не одни.

– Что вы имеете в виду?

– Посмотрите, кто скачет за нами.

– Не могу сказать, потому что почти ничего не вижу в этой темноте.

– Да, верно, – сказал Китраан. – Но так получилось, что я видел их несколько часов назад, и я знаю, кто это такие.

– Ну, и кто это такие?

– Никто иные, как мы, – сказал Грассфог, как раз в этот момент подъезжая к нашим друзьям. – То есть я, Йаса, Ритт и Брюхо.

– Но, – воскликнул Пиро, – почему вы здесь?

– О, мы вообще не любим армию. А теперь, когда, кажется, мы выполнили свой долг перед Ее Величеством, мы решили уйти в отставку. А поскольку нам некуда идти, мы подумали, что было бы неплохо присоседиться к вам, так как вы, похоже, приятная компания. Если, конечно, вы не возражаете против нашего присутствия.

– Ни в малейшей степени, – сказал Пиро. – Но как вы нашли нас?

– Как же еще? Мы ехали за Китрааном и Рёааной.

– Великие Боги! А еще кто-нибудь, случайно, не должен появиться?

– Нет, я не верю в это, милорд. Насколько я знаю, позади нас нет никого.

– Просто замечательно, – заметил Пиро. – И я не могу сказать, что я не тронут-. – Тут его горло сжало, он замолчал и некоторое время не мог говорить, переполненный эмоциями, которые затопили его в головой.

Китраан кашлянул, чтобы скрыть свое смущение, – сказал, – Итак вперед, давайте найдем какую-нибудь гостиницу и отпразднуем воссоединение нашей банды.

– Я целиком согласен с этим планом, – сказал Пиро, – вот только-

– Да?

– У вас есть деньги?

Китраан покопался в карманах и выкопал шесть медных пенни. У Рёааны было еще меньше, и вместе с тем, что было у Пиро, они едва наскребли один единственный орб. Что касается Грассфога и его друзей, у них вообще не было ничего.

– У нас хватит на буханку хлеба, немного сыра и пару бутылок вина, – сказал Китраан. – И, с моей точки зрения, я бы не возражал против сна на свежем воздухе. Последний год мы достаточно часто так и делали.

– Точно, – заметила Рёаана.

– Да, но-, – сказал Пиро и оборвал сам себя. – Добрый вечер, сэр.

– И вам, молодой человек, – сказал джентльмен, который подъехал на тележке, запряженной пони. Этот джентльмен, одетый в простой, но хорошо сделанный костюм, украшенный знаками торговца-Креоты, остановил свою повозку и вежливо наклонил голову, сопроводив свой вежливый жест словами, – Вы слышали, что Орб вернулся?

– Да, – сказал Пиро. – Это не ускользнуло от моего внимания.

– О, – сказал незнакомец, – но разве это не самая замечательная вещь на свете? Империя существует опять! Дороги будут безопасны, деньги опять потекут в карманы, и я-

– Да, и вы?

– Я стану богатым.

– Расскажите мне, дорогой сэр, как вы собираетесь стать богатым? Видите ли, я очень интересуюсь этим, так как слишком молод для того, чтобы знать, как изменится жизнь с появлением Орба.

– Тогда я объясню вам это в словах, которые не оставят места для сомнения.

– И это будет лучше всего, уверяю вас.

– Тогда вот: Я приеду с моей маленькой тележкой в Насин, и так приобрету товары, сделанные из хорошей глины этого района, а также стеклянные бутылки из песка Большой Песчаной Равнины.

– Очень хорошо, вы купите горшки и бутылки.

– Точно. Потом я возьму эти горшки и поеду с ними в Ружграунд, где делают вино, варят пиво и производят спирт. Там я продам горшки и бутылки, и получу взамен некоторые из них, наполненные вином, пивом и спиртом, вместе с хорошей суммой денег.

– Итак у вас есть вино, пиво и спирт. Что дальше?

– Дальше я повезу их в Холмы Ожерелья, где людям почти нечего выпить, но есть очень много железа.

– То есть вы меняете их на железо.

– На сковородки, кастрюли, даже мечи и пики.

– Я понял. И что вы собираетесь делать с этими железными вещами?

– Ну, я привезу их обратно в Насин, где местные жители будут просто счастливы купить их у меня за хорошие деньги, и где, вдобавок, я опять смогу приобрести горшки и бутылки.

– Ну, все это кажется достаточно простым.

– О, так оно и есть. Единственная проблема-

– Да, что за проблема?

– Дороги не безопасны. На самом деле дороги полны опасностей для торговцев, вроде меня. Или, можно сказать, они были полны.

– Были?

– Да. Теперь опять есть Империя, и но один из дорожных агентов не рискнет появиться на главной дороге из страха встретиться с отрядом Императорских войск, или даже солдатами, которые служат Графу, который тоже вернулся.

– А, но с этим, мой дорогой сэр, я должен не согласиться, хотя и сделаю это самым почтительным образом.

– Как, вы не согласны?

– Очень почтительно.

– Но, с чем именно вы не согласны?

– Есть еще множество бандитов, дорожных агентов и просто разбойников на этих дорогах.

– О, возможно на дорогах поменьше, но здесь, на прекрасном широком пути между Насином и Ружграундом, их не должно быть – но что вы делаете?

– Я? Я вытаскиваю свой меч.

– Но почему вы сделали это?

– Для того, чтобы приставить его к вашей груди, мой дорогой сэр.

– То есть вы собираетесь ранить меня?

– О, нет, нет. Поверьте мне, мне было бы очень досадно, если бы пришлось нанести вам даже малейшую рану. И я обещаю вам, что не сделаю этого, если-

– Да? – сказал торговец слабым голосом, который больше походил на писк. – Если?

– Если вы отдадите мне свой кошелек.

– Вы хотите мой кошелек?

– Ну конечно. Разве у вас есть какие-нибудь возражения, разве не хотите отдать его мне?

– Но… то есть нет, совсем нет.

– Очень хорошо.

– Вот он.

– Вы крайне вежливы. А теперь-

– Да, милорд? И теперь?

– Теперь мне не остается ничего другого, как только пожелать вам приятного и мирного доброго вечера.

– Вы очень добры.

– Как хорошо, что вы говорите так.

Купец, несмотря на все еще трясущиеся руки, сумел стегнуть своего пони и немедленно возобновил прерванное путешествие. Пиро проверил кошелек и сказал, – Шесть Империалов и немного мелочи. – Потом, поглядев на своих друзей, он заметил, – Кто-то хочет сделать какое-нибудь замечание? Если так, то, даю слово, что сейчас, после того, что я сделал, самое время для то, чтобы расстаться.

Китраан некоторое время испытующе глядел на Виконта, потом негромко сказал, – Вы совершенно серьезны, не шутите?

– Абсолютно, мой друг – так как я надеюсь, что все еще могу называть вас так. Я взял этот кошелек, и не собираюсь возвращать его. Напротив, я собираюсь достать еще много других, и таким же способом.

– Что касается меня, – сказал Грассфог, – мне очень нравилась жизнь, которую я вел раньше, так что я охотно приму вас, как главаря.

– А что вы, Китраан?

Драконлорд нахмурился. – Империя-

– Да? Что с Империей?

Вопрос вызвал молчание, которое длилось, пока юный Драконлорд тщательно обдумывал его. Читатель легко может представить себе, что когда, фигурально выражаясь, на карту поставлена жизнь, можно немного подумать, и Пиро не стал возражать против этого. Читатель также может сообразить, что и обе девушки, Ибронка и Рёаана, использовали это время для того же самого – то есть, для размышления.

Наконец Китраан сказал, – Мой дорогой Виконт, я не уверен в мудрости вашего поступка, и у меня есть серьезные сомнения в том, что он правилен, но-

– Да, но? – сказал Пиро, обертывая свой синий плащ Тиасы вокруг шеи, чтобы защититься от холодного ночного ветра.

– Вы, как вы сказали, собираетесь и дальше идти таким же курсом?

– Да, полностью, хотя я и не требую, чтобы кто-нибудь другой сопровождал меня.

– Хорошо, и я, послушав свое сердце, нашел, что ваша дружба для меня значит больше, чем что-либо другое.

– Очень хорошо, – сказал Пиро, принимаю эту причину без всяких вопросов или комментариев. – Кто-нибудь еще?

– Вы знаете, – сказала Ибронка, – что я хочу только быть с вами, а все остальное не имеет значения. Вы можете стать бандитом, можете восстать против Империи, которую мы только что имели честь помочь восстановить, а можете даже попытаться сбросить Лордов Суда с их тронов; я останусь с вами.

– Она сказала и за меня, – сказала Рёаана. – Как и, другими словами, Китраан.

– В таком случае, – сказал Пиро, – так как наш друг, с которым мы только что заключили небольшую сделку, очень скоро сообщит о нас, мы можем воспользоваться тем небольшим временем, которое нам осталось, и найти хорошую гостиницу, где мы сможем спокойно отдохнуть в последний раз.

– Я знаю одну гостиницу, – сказал Грассфог, – в которой хорошо относятся к разбойникам с большой дороги, и где обычно силы закона не появлялись, даже во времена старой Империи, а сейчас она вообще находится в центре восьми графств, которые отделились от Империи, а рядом нет ничего, кроме редких баронств, так что закон, как вы легко можете себе представить, обходит этот район стороной. На самом деле я часто думал о том, чтобы осесть там, так как там полно дорог, которые можно выбрать.

– И как далеко это отсюда? – спросил Пиро.

– Несколько часов езды хорошим темпом, и мы увидим ее дверь.

– Тогда показывай дорогу, – сказал Пиро.

 

Шестьдесят Седьмая Глава

Как Герцогу Кана пришлось подвергнуться некоторым унижениям для того, чтобы выполнить свои планы

Его Королевское Величество Император Драгейры, Герцог Кана, Граф Скинтер, Барон Леви, Броадтайта и так далее, и так далее, вошел в гостиницу Пеффы, одетый в грязный коричневый плащ, висевший над простыми черными рейтузами и рубашкой, претендовавшей на то, что она белая, хотя и вышедшая из моды; на нем были грубые башмаки вместо изящных сапог, а на поясе не было даже кинжала. Некий менестрель, Иссола, расположившийся рядом со входом в общий зал, играл на цитре и пел популярные песни слащавым негромким голосом, изредка удивительно чисто беря высокие ноты. Недалеко, в самом лучшем месте для того, чтобы слышать музыку, находился стол, за которым сидели две женщины, одна из которых была без сомнения аристократкой (одетой в платье, украшенное не чем иным как золотом, цвет, который, по традиции, носят представители Дома Феникса), а другая была в плаще с капюшоном, как и Его Величество, так что определить ее Дом было совершенно невозможно. Перед этими женщинами стояли почти пустые тарелки, на которых были только остатки сухофруктов и рыбьи кости, а также бутылка белого вина, полная больше чем на половину.

Когда он подошел к столу, обе женщины начали было вставать, но он жестом приказал им оставаться сидеть. Женщина с капюшоном заговорила первой, сказав, – Я рада, что вы прибыли без всяких неприятностей, мой дорогой кузен. Я была очень озабочена узнав, что вы выехали, не взяв с собой эскорта.

– Дороги достаточно безопасны, Хабил, – ответил Кана. – Особенно для бедного человека, у которого на первый взгляд нет ничего такого, что стоило бы украсть.

– Ваше Величество, не хотите ли выпить вина? – спросила другая.

– Да, благодарю вас, Иллиста. Вино всегда приятно освежает, особенно после путешествия. Но не обращайтесь ко мне как к Вашему Величеству. Нас могут подслушать.

– Как Ваше – то есть как вы хотите. Но нас совсем не слышно из-за этого пения.

Кана сделал маленький глоток вина, и, без дальнейших преамбул, сказал, – Вы получили слово от Удаара?

– Только то, что он благополучно прибыл, и ему пообещали аудиенцию.

– Тогда это дело пошло.

– Да. Но я не думаю, что о результатах его миссии мы узнаем раньше, чем через несколько дней.

– Очень хорошо. Я думаю, что его миссия закончится успешно, потому что, как вы понимаете, если он потерпит поражение, нет смысла продолжать борьбу.

– То есть, – сказала Иллиста, – вы считаете, что все зависит от его успеха, и если его миссия не удастся, все наши усилия будут напрасны?

– Не совсем точно, – сказал Кана. – Но, если ему не удастся выполнить то, что он должен сделать, тогда, по меньшей мере, мы должны будем начать все с начала. Но нет ничего, что заставит меня отказаться от борьбы – на самом деле, если до этого дойдет, я сам, лично, двинусь на Замок Уайткрест, где находится эта Феникс со своим двором, и буду сражаться, пока не погибну.

– Давайте надеяться, – сказала Хабил, – что до этого дело не дойдет.

– Согласен. И, более того, давайте надеяться, что Удаар справиться со своей миссией, и наши планы будут выполнены,

– Да, давайте надеяться на это, – сказали остальные.

– Тогда начнем, – сказал Кана, – с этого барона – как его имя?

– Лораан.

– Точно. Что с ним?

– Он наш, телом и душой. Видели бы вы его благодарность, когда я отдала артефакт ему в руки. Он умрет за нас.

– Замечательно.

– Если я могу —, – начала Иллиста.

– Ну конечно, если у вас есть вопрос, самое время его задать.

– Тогда я так и сделаю, – сказала Феникс. – Слышали ли вы о нашей подруге, бастарде?

– О Грите? – сказала Хабил. – Да. Она сказала, что ее приготовления закончены, и как только леди Дзур уедет из Горы, она присмотрит за ней и за Лиорном.

– Очень хорошо. Что с Тиасой?

– Он нашла способ изгнать его из двора, и, как только его удалят, он будет легко уязвим множеством способов.

– Согласна. Что с Йенди?

– Грита говорит, что он самый искусный, но она берется позаботиться и о нем.

– Ну, это хорошо, если получится. Но как она собирается добраться до него?

– Он стал Императорской Доверительностью.

– Так и мне говорили, – сказал Кана.

– Ну и что?

– Теперь на него можно напасть, есть путь.

– Великолепно. И, кроме того-

– Да?

– Без своих друзей он намного менее опасен.

– Да, я понимаю.

– Тогда, – сказал Его Величество, – нам остается одна единственная проблема.

Хабил кивнула. – Влияние волшебства вообще, и этого варлока в частности.

– Вы поняли совершенно точно, моя дорогая кузина.

– Ну, мы уже обсуждали, что нужно сделать с ним.

– Верно, мы это сделали, и, более того, мы попытались, и наши усилия ни к чему не привели.

– Мы выбрали неправильного бога, вот и все.

– Так вы и сказали.

– Ну, у вас есть другая идея?

Кана покачал головой. – Нет, увы. А у вас, кузина?

– Нет.

– Ну, со своей стороны, я кое-что приготовила.

– Тогда расскажите нам об этом.

– Я не вижу причин для промедления, – сказала Хабил. Она встала и, поклонившись Иллисте, сказала, – Мадам, я могу считать, что вы останетесь здесь?

– Да, останусь.

– Хорошо. Тогда я чрезвычайно надеюсь, что мы еще поговорим в будущем, когда у нас будет что-нибудь сообщить вам.

– А я, – сказала она, – конечно желаю вам самой большой удачи.

Кана тоже встал, поклонился и вместе с Хабил вышел из гостиницы. Иллиста, со своей стороны, осталась одна и продолжала слушать музыку.

Кана и его кузина отправились в тот самый дом с меблированными комнатами, в котором жила Иллиста, и вошли в номер, находившийся на нижнем этаже, в котором была, например, такая роскошь, как отдельный вход. Войдя, они первым делом проверили номер, который состоял из трех комнат – две ванны и маленькая гостиная – чтобы быть уверенным, что никого другого в нем нет. Убедившись, что все в порядке, Кана сказал, – Вы знаете, что надо сделать?

– Я тщательно изучала этот вопрос, мой дорогой кузен, пока не убедилась, что способна точно говорить вам, что необходимо делать на каждом шагу.

– Очень хорошо. Что сначала?

– Во первых, вы должны быть абсолютно чистым. Я приготовила вам воду с мягким мылом и различные растения, а вот губка, которую принесли сюда из моря сразу после того, как нашли. После того, как вы почиститесь, вы должны вытереться насухо, тоже очень тщательно – вот полотенце – а потом вот этим маслом вам надо смазать все ваше тело.

– Маслом?

– Да, оно очень похоже на то масло, которое используют при бальзамировании.

– Вы понимаете, что это не та мысль, которая меня радует.

– Его запах вовсе не такой уж неприятный.

– Это поможет. Насколько я могу понять, это будет длинный процесс.

– Достаточно длинный и тяжелый. Возможно вам стоит перед ним поесть.

– Всю дорогу сюда я ел хлеб и сыр. Так что я думаю, что достаточно подкрепился.

– Очень хорошо.

Закончив эту часть ритуала, Кана встал, совершенно голый, в центре гостиной. – Что теперь?

Хабил достала горшочек с синей краской и кисточку, а также лист бумаги, на котором она заранее записала все необходимое.

– Теперь вас нужно раскрасить.

– В синее, во имя всех Богов?

– Так мне сообщили.

– И чем же вы меня разукрасите?

– Различными символами, по всему телу. Вот этот на груди. Этот на правой ягодице. А этот на животе.

– Но их чересчур много, насколько мне известно.

– Да, очень много, и вы весь будете покрыты ими, так что я буду рисовать их очень маленькими.

– Это пахнет языческим поклонением какому-нибудь восточному божку.

– Поднимите ваши руки, чтобы я могла достать ваши бока.

– Они подняты.

– Возможно это действительно пахнет язычниками, кузен, но с каждым богом надо говорить на его языке, и если мы хотим добиться цели, к которой стремимся, нужно соблюдать его условия. Хорошо, теперь вы можете опустить руки.

– С этим я не могу не согласиться. Эти картинки, – заметил Кана, роняя руки и чувство собственного достоинства, – напоминают символы Сариоли.

– Да. Они содержат его имя на этом странном алфавите Сариоли, где каждый символ относится только к одному звуку, или даже части звука. И, более того, если эти символы проиграть, как музыку – так как символы, которые используют Сариоли для своего алфавита, являются одновременно нотами, и в этом отношении мы последовали за ними – они прозвучат как некоторая мелодия, священная для этого бога.

– Я знаю эту мелодию. Должен ли я напевать ее?

– Позже. Ну вот, вы готовы.

– Надеюсь, что рисовать больше не потребуется.

– Да. Теперь вы видите, почему необходимо было намазаться этим странным маслом: все рисунки лежат на нем, а не на вашей коже. Их будет очень легко смыть.

– Я невероятно рад этому. Что теперь?

– Теперь мы должны погрузиться в темноту.

– Этот бог, он, что, такой застенчивый?

– Возможно. Или, может быть, для того, чтобы вы не отвлекались ни на что постороннее.

– Я надеюсь, что первое, так как даю вам слово, что темнота отвлекает меня больше, чем что-нибудь другое.

Хабил потушила все лампы, и, использую черную морскую ткань, специально принесенную для этой цели, заткнула все щели в дверях и в единственном зашторенном окне, через которые мог проникнуть свет. Когда в комнате стало настолько темно, что даже собственная рука Каны, проведенная взад и вперед перед глазами, не произвела никаких видимых изменений, он сказал, – Что теперь, кузина?

– Вы помните его имя?

– Да.

– И можете произнести его?

– Длинный вариант или короткий?

– Длинный.

– Тристанграскалатикрунагор.

– Очень хорошо. Я думаю, что для этого вы тренировались не один день.

– Оно не выходило из моего сознания все время поездки сюда, как и эта мелодия, о которой мы с вами говорили.

– Вы помните символы, связанные с его именем?

– Это круг, и внутри круга есть стрелка, указывающая на центр, а еще ассиметричная метка с четырьмя крыльями, четырехгранником и полумесяцем.

– Я вижу, что вы поработали на совесть, кузен.

– Что с этим символом?

– Вы должны представить себе имя бога, нарисованное большими буквами, а потом нарисовать этот символ, причем, рисуя, вы должны все время тихо повторять его.

– Насколько большим должен быть мой рисунок?

– Достаточно большим, чтобы вы смогли полностью встать внутри него.

– Очень хорошо, но как я могу нарисовать его, если я ничего не вижу?

– Сделайте все, что можете. Может быть, важен не точный вид символа, но сам акт его рисования.

– Возможно это тот самый случай. Я сделаю, как вы и сказали, все, что в моих силах. Но чем я должен нарисовать его?

– Вашей собственной кровью?

– Очень хорошо. Тогда мне нужен нож.

– Вот он.

– Где?

– Здесь.

– Я не вижу – ой.

– Вы поранили себя?

– Немного. Зато теперь у меня есть кровь, чтобы нарисовать его.

– Очень хорошо. Пока вы рисуете его-

– Да, пока я рисую его?

– Не забудьте представить себе имя бога и негромко повторять его.

– Вы уже говорили это. Очень хорошо. Могу ли я начинать?

– Да, начинайте.

Хабил внимательно слушала звуки, с которыми ее кузен рисовал этот сложный символ на полу комнаты, использую свой палец как перо, а собственную кровь как чернила; она слышала и имя бога, которое он, рисуя, повторял снова и снова. Потребовалось немало времени, которое Хабил заполнила, переминаясь с ноги на ногу и надеясь, что она не сделал ничего неправильного. Наконец, очень тихо, он сказал. – Сделано. Что теперь?

– Теперь встаньте в центре символа, который вы нарисовали-

– Я уже сделал это, насколько я в состоянии в этой темноте.

– Тогда вы должны петь или напевать мелодию, о которой мы с вами говорили.

– Очень хорошо.

– И пока вы будете делать это – вы все еще держите нож в руке?

– Да, в левой руке.

– Хорошо, протяните вперед вашу другую руку. Не двигайтесь; не выходите из символа. Я иду к вам – вот.

– Что вы дали мне? Кажется, оно шевелится.

– Это норска.

– А что с ней?

– Продолжайте напевать мелодию и перережьте норске горло.

– Если я это сделаю, ее кровь зальет большую часть символа.

– Это не имеет значения.

– Очень хорошо, я готов начать.

– Может быть бог появится, – сказала Хабил.

– А что если нет?

– Это будет означать, что наша попытка не удалась.

– И тогда?

– Тогда мы попытаемся опять.

– Может быть бог появится, – с жаром сказал Кана.

 

Шестьдесят Восьмая Глава

Как боги были озадачены некоторыми действиями Каны

В том туманном, сумрачном и смущающем месте, где умы смертных теряли всякое понятие о том, что реально, а что вымышлено, и где Боги решают судьбу Человечества в целом и человека в частности, и где само время является настолько неясным понятием, что является предметом серьезного обсуждения, то есть в Залах Суда, Боги изучали продвижение в делах того, что, как они надеялись, опять станет Драгерианской Империей.

Здесь темнота, казалось, была совершенно материальной, и ее нужно было разрывать, когда один из Богов бросал на другого божественный взгляд; а случайный луч настоящего света, долетавший из-за большого круга, являвшегося Залами, медленно пролетал вдоль помещения, как если бы был живой искрой, стараясь найти дорогу в темноте, прежде чем потухнуть; но даже в этом месте, созданном сном существ, находящихся за пределами нашего понимания, разговор, если он обращался к Империи, становился общим, и привлекал интерес всех, или почти всех из присутствующих, за исключением маленькой фигурки, девочки, соскользнувшей с коленей Верры и молча бежавшей по полу, как если бы ребенок знал, что разговоры взрослых не могут не быть скучными.

– Ваша Феникс не делает ничего с Орбом, – заметил Ордвинак, – но только забавляется и играет. Она и ее товарищи мечутся с места на место, устраивают замечательные вспышки света, и даже не приближаются к главной цели: защитить наш мир от Создателей.

– Более того, – заметил Келхор. – На северо-западе был спасен умирающий человек.

– Как это? – спросил Ордвинак.

– Он был настолько близко к смерти, что, даже в дни старой Империи, его бы назвали мертвым человеком. Его сердце остановилось, и только мозг еще чуть-чуть действовал. Тем не менее, один волшебник, Атира-

– Значит, – сказал Ордвинак, – нам действительно удалось очистить Орб и усилить степень его воздействия. Но, как вы понимаете, это, пока, не приблизило нас к нашей главной цели, то есть такому функционированию Империи, которое даст силу защите от Создателей.

– Демонесса, – заметил Кехор, – доказала свою эффективность.

– А Кана доказал, что он на грани отчаяния, – сказала Марансё.

– Отчаяния? – переспросил Ордвинак.

– Я так думаю.

– Что он сделал?

– Он попытался говорить прямо со мной, хотел, чтобы я появилась. Похоже, он желал заключить со мной сделку – то есть он хотел мою помощь против меня самой, но он-то этого не понимает. У меня было большое искушение так это и сделать, и закончить с ним.

– И почему ты этого не сделала, сестра? – спросила Верра. – Кажется, это был совершенно замечательный случай.

– Да, с ним было бы покончено, но не с его кузиной и не с его организацией. На самом деле теперь он должен понять, что боги против него.

– И, – сказала Нисса, – если теперь они знают это, быть может достаточно убедить их отказаться от других попыток?

– Что касается его кузины, – сказала Морансё, – я думаю, что это только сделает ее более осторожной и более аккуратной. Необходимо разобрать на кирпичики всю структуру организации, построенной Каной, или ее полностью уничтожить; вот мое мнение. Смерть самого Драконлорда не даст нам ничего.

– Да, – сказала Верра. – Подумав, я склонна согласиться с тобой.

– Что-нибудь хорошее надо сказать и о Кане, – заметил Ордвинак. – Он решителен и целеустремлен. Возможно мы должны были поддержать его претензии, а не этой Феникс.

– А Цикл? – возразил Барлен. – Что с ним? Разве вы забыли про него? Так как он, уверяю вас, о нас не забыл. То есть он продолжает поворачиваться, одобряем мы это или нет.

Ордвинак вздохнул. – Да, вы правы, старый бог.

– Если посмотреть на ситуацию в целом, – сказал Барлен, – Феникс сделала в точности то, что она и должна была сделать, заняв пост Императрицы, или, по крайней мере, большую часть. Многие из лучших элементов Империи, созданной Каной, сейчас в ее руках, и она постоянно работает над тем, чтобы добыть еще больше. После того, как Герцог Гальстэн перешел на ее сторону, разведка Дракона почти скончалась; это был тяжелый удар.

– Как, он переметнулся? – сказал Ордвинак.

– А вы не знали? – удивилась Верра.

– Ну, это хорошо, я думаю.

– О, конечно.

В разговор вмешалась Кейрана, сказав, – Морансё, моя любимая.

– Да, дорогая сестра?

– Ты сказала, что Кана хотел, чтобы ты появилась перед ним?

– Конечно. Он откуда-то узнал один из самых старых ритуалов, и замечательно точно выполнил его. Я слышала, как он называл мое имя так ясно, как сейчас я слышу твои слова, обращенные ко мне.

– Я поняла, но-

– Да?

– Но почему он позвал именно тебя?

– Могу себе представить, – сказала Марансё, – что он почувствовал, что от помощи бога ему не будет никакого вреда. Возможно, я должна была сделать вид, что помогу, а потом предать его, но ты сама знаешь, насколько это трудно.

– Чистая правда. Но это не ответ на мой вопрос.

– Как?

– Почему он выбрал тебя из нас всех?

– А почему бы и нет? Разве я не богиня? Или ты позавидовала мне, моя любимая?

– Не в этом случае, моя драгоценная, хотя в прошлом, признаюсь, я завидовала твоей красоте и талантам; но кто нет?

– Ах, ты так добра.

– Но в этом случае я просто интересуюсь и хочу понять. Какое именно качество из всех многочисленных талантов и возможностей, которыми ты обладаешь, привлекло его настолько, что он захотел именно твоей помощи, а не кого-нибудь другого.

– Теперь, когда ты спросила, моя дорогая родственница, я тоже начала спрашивать себя об этом. Большинство из тех, кто поклоняется мне, живут на Востоке. На самом деле, – сказала она, обращаясь к Верре, – меня сильно задело, что ты заключила договор с этим твоим маленьким Драконом, так как он вырос на Востоке и изучал Восточные магические искусства, следовательно должен был искать моего покровительства.

– Потому что, обожаемая сестра, – сказала Верра, – я знала, что он перейдет от Восточных искусств к тем, которые изучают в Империи, – тут она кивнула Кейтане, – и в будущем перейдет к изучению самого старого из всех магических искусств, которое явлется моей областью.

– Тем не менее, – заметила Кейрана, – в нем нет крови предков, кооторая позволила бы ему овладеть этой силой полностью.

– Что до этого, – сказала Верра, – мы еще увидим.

– Но, – настойчивым голосом сказала Кейрана, – я опять спрашиваю тебя, Морансё, почему именно ты? Что его привлекает?

– Не могу понять, – сказала богиня, немного подумав. – Но, тем не менее, раз уж ты затронула эту тему-

– Ну?

– Я тоже очень хотела бы это узнать.