«Зачем я прилетела сюда?.. — думала Джута. Золотистый полумесяц Фокоса поблескивал в ее глазах. — А куда мне еще лететь?.. На Галеон?.. На Титан?.. У меня ни денег, ни документов… Наемники, должно быть, ищут свой бомбардировщик. Его бортовой номер уже разослан во все аэропорты мира. Где бы я ни села, меня тут же арестуют».

Джута откинулась на спинку кресла пилота и закрыла глаза. Страшные мысли как летучие мыши хаотично мелькали в ее голове. Последние сутки все было как в тумане: взлет, выход в космос; подсознание заставило Джуту установить курс на дальнюю орбиту Фокоса. Потом она спала. Проснувшись, она просто лежала с открытыми глазами, стараясь не думать ни о чем, потому что любая мысль о будущем или о прошлом доставляла ей невыносимую боль. Прошло двадцать титанианских часов с момента старта, и равнодушный женский голос сообщил, что приближается Фокос, и через пять минут корабль встанет на орбиту. Лишь этот голос заставил Джуту оторваться от койки и перелететь на место пилота.

Резко распахнув глаза, Джута взорвалась истошным криком — таким громким, каким позволяли связки и таким долгим, каким позволяли легкие. Выгнувшись, что было сил, она как будто попыталась вырваться из собственного тела. Услышав этот крик, дурные мысли на какое-то время попрятались, и лишь самые смелые постепенно начали выходить наружу.

«Я погибла, — думала она. — Меня не существует, меня не должно существовать. То, что я жива — недоразумение. Той Джуты больше нет. Есть другая Джута — фокосская террористка, угнавшая бомбардировщик — та, которую ищет корпорация Дарун».

Джута представила, как исправляет недоразумение, — как, разваливаясь на куски, охваченный пламенем бомбардировщик отвесно падает над пустыней и, врезаясь в Фокос, превращает песок в расплавленное стекло.

«Красивая смерть…» — подумала Джута.

Она пустым взглядом смотрела на звезды, сидя неподвижно в кресле пилота, и еще многие мысли приходили к ней. Джута не чувствовала времени и не знала сколько его прошло до того, как внезапно корабль начал двигаться. Он перевернулся, выставил турбины вперед и начал задвигать солнечные батареи. На панели автопилота горела надпись: «спуск». Джута попыталась выключить автопилот, но нажатиям клавиш он не подчинялся. Через двадцать минут бомбардировщик уже летел в атмосфере Фокоса, но вместо того, чтобы выключиться после выхода в горизонтальный полет, автопилот переключился в режим следования по маршруту, и командам Джуты по-прежнему не подчинялся. Все, что она могла сделать — лишь посмотреть по карте маршрут, которым вел ее автопилот. Контрольные точки были проложены на малой высоте вдоль низменностей, и последняя точка находилась над Змеиным каньоном.

Постепенно Джута поняла, что происходит. Однажды она слышала рассказ о небольших роботах, которые способны проникать в космические корабли и захватывать управление, подменяя команды автопилота. Прежде Джута считала это байкой, но, похоже, пришельцы действительно каким-то образом смогли захватить ее бомбардировщик.

Самолет стремительно приближался к каменной стене, с каждым метром отнимая секунды для принятия решения. Внизу уже мелькали скалы, по которым недавно Люка вела Джуту к космодрому. До стены оставалось несколько миль. «Катапультироваться?» — подумала Джута, но спускаться на парашюте было кране опасно. Скалы давали мало шансов для удачного приземления. Большие и мелкие трещины, нагромождения валунов перемежались с острыми скалами похожими на торчащие из земли скошенные кончики клинков катонийских мечей. О такой рельеф можно было запросто переломать кости, и в этом случае Джуту ожидала долгая мучительная смерть в пустыне.

Бомбардировщик миновал стену и, все ближе была последняя точка маршрута, которая располагалась на восьмисот метровой высоте над ровным плато, и, что предпримет захваченный автопилот дальше, было неизвестно. Джута натянула на лицо платок, опустила стекло шлема и, заткнув за пояс, обмотанный одноразовой простыней меч, схватила ручки катапультирования.

Внезапно бомбардировщик что-то ударило сзади. Джута взвизгнула. Монотонный голос начал перечислять повреждения: «Левый двигатель поврежден; правый двигатель отсутствует; задний левый стабилизатор отсутствует; задний правый стабилизатор отсутствует…» Самолет как будто разорвало напополам по диагонали. Радар не предупредил о приближении ракеты; активная защита не сработала; в воздухе рядом ничего не было, — как будто что-то невидимое на огромной скорости прошло сквозь самолет и полетело дальше. Бомбардировщик стал резко крениться на бок и на движения штурвала не откликался. Ударом снесло элероны, и выравнивать самолет уже было нечем. Разворачиваясь в горизонтальной плоскости, бомбардировщик сваливался в плоский штопор. Взрыв топливных баков отразился в стекле яркой желтой вспышкой. Языки пламени ворвались в салон и стремительно приближались к кабине. Их, завывая, подгонял ветер, проникавший через щели в корпусе.

Теперь у Джуты не было выбора, и она дернула ручку катапультирования. Ремни безопасности мгновенно стянули голову, тело и руки, прижав их к креслу так, что Джута уже не могла пошевелиться. Кабина со свистом улетела вверх, и казавшийся твердым воздух ударил в лицо. Выстрелила катапульта. От удара Джута потеряла сознание. Лишь спустя несколько секунд она пришла в себя. Она висела на стропах и медленно спускалась в прозрачном фокосском небе. Под шлем задувал прохладный ветерок.

С приземлением Джуте повезло. Она как будто понравилась местному ветру, и тот мягко опустил ее на плоское плато в нескольких метрах от расщелины, в которой была спасительная тень. Шок от удара постепенно проходил, и лишь на земле Джута почувствовала всеохватывающую боль. Как будто все ее кости были переломаны. С большим трудом Джута добралась до укрытия. Каждый глубокий вдох вызывал выворачивающий наизнанку кашель, от которого во рту появлялся привкус крови. Опираясь одной рукой о скалу, Джута спускалась в ущелье. С каждым шагом ее дыхание сбивалось все сильнее, и кашель становился все чаще. В глазах потемнело, и Джута почти ничего не видела, когда ей показалось, что недалеко впереди на валуне сидит человек. Преодолевая боль, она направилась к нему. Шаг за шагом Джута шла вперед уже в полной темноте, лишь чувствуя под ногами твердую поверхность. Шаг… Еще шаг… Но вот и это последнее ощущение исчезло. Силы покинули Джуту.

Джута пришла в себя лежащей в тени под скалой. Рядом с ней на коленях сидел старец и смотрел на нее, улыбаясь хитрой и доброй улыбкой. Он находился на открытом солнце без маски и очков, но кожа его не была покрыта ожогами, а только легким загаром. Однако она блестела так, как будто старец был сделан из воска, подтаявшего на жаре. Длинные седые волосы старца от залысин уходили за спину, где были собраны в хвост. Тонкие длинные усы спускались вниз и сливались с заостренной седой бородой. Старец был одет в катонийский халат из традиционной фокосской ткани.

— Как себя чувствуешь? — спросил он на чистом алларийском без акцента.

— Хорошо, — ответила Джута.

— Попробуй встать.

Боль исчезла. Привкус крови во рту еще оставался, но дыхание уже не вызывало кашель.

— Присаживайся, — предложил старец, сев на валун. Джуту поразило то, как ловко он подобрал под себя ноги. Ей никогда не хватило бы гибкости так сделать.

Возле валуна, на котором сидел старец, стоял посох с мешком на верхнем конце (Джута уже знала, что это осветительный прибор). Рядом лежал меч Люки. Старец размотал простыню и прочитал вязь, которая была написана на лезвии, после чего замотал и положил меч обратно.

Джута робко присела на край камня.

— Меня зовут Джута.

— А меня Лей, — сказал старец.

— Простите, а что вы делаете в пустыне один?

— Жду тебя, — ответил Лей с легкой улыбкой. — Я знал, что тебе потребуется помощь после приземления. Эти варвары так и не научились делать безопасные катапульты.

«Откуда он меня знает?.. — подумала Джута. — И почему говорит по алларийски? Неужели я так сильно не похожа на пришельца даже в этой одежде?»

Лей внимательно смотрел туда, где холодные потоки воздуха, вытекавшие из ущелий, сталкивались с горячим ветром каньона, создавая причудливое дрожащее марево. В расплывчатых силуэтах камней и узорах оставленных ветром на песке Джута пыталась разглядеть то, на что так пристально смотрел старец, но там, куда он смотрел, не было ничего кроме обычного пустынного пейзажа.

Не выдержав затянувшейся паузы, Джута начала разговор.

— Вы сидите на солнце без маски и очков. Разве это не вредно?

— Вредно, но я пользуюсь контактными линзами и солнцезащитным кремом.

— А почему песчаные призраки не пользуются кремом?

— Потому что он быстро кончается, а им приходится подолгу находиться в пустыне. Военные предпочитают простые и надежные технологии.

— Не скажите. Этот бомбардировщик — он был в тысячу раз сложнее всего, чем я управляла раньше.

— Я говорю не о галеонцах. Они всегда воевали на своей земле, вблизи заводов и ремонтных мастерских. Они не знают, что такое проблема поддержки войск. Их новейшие виды оружия вообще никогда не испытывались в реальном бою. Их техника требует сложного обслуживания и ремонта, поэтому галеонцы могут победить только единственной молниеносной атакой, и никогда не выдержат затяжной войны на чужой территории. Тем более, что логистика всегда работает на того, кто защищает собственную землю. Галеонцы никогда не победят пришельцев на Фокосе. Вопрос только в том, сколько жизней нам придется отдать чтобы доказать им это.

Лей сделал паузу и снова обратил свой взгляд в сторону пустыни.

— Фокос — удивительная планета, — говорил он. — Для человека невнимательного, поверхностного, она предстает скучной безжизненной пустыней — негостеприимным, враждебным миром. Человек глупый и самоуверенный погибнет здесь, пытаясь приспособить природу этой планеты под себя. Лишь перед человеком мудрым, трудолюбивым, терпеливым, обладающим внутренней дисциплиной, Фокос предстает раем. Пустыня — лишь оболочка, скрывающая тайны планеты от чужаков.

Лей выдержал паузу, после чего обернулся к Джуте, и на его лице снова появилась хитрая улыбка. Джута поймала себя на мысли, что, будь он хотя бы лет на тридцать моложе, она влюбилась бы в него только за эту улыбку.

— А ты терпеливая, — сказал Лей. — Сидишь на жаре, выслушиваешь мою стариковскую болтовню, не проронив ни слова.

— Просто вы так интересно рассказываете. Я заслушалась.

— Ну, с пустыней, я полагаю, ты уже познакомилась. Пойдем, я покажу тебе другой Фокос.

Взяв посох и меч, Лей повел Джуту по узким трещинам куда-то вглубь каньона.

«Откуда они знают дорогу? — думала Джута, осматривая лабиринты скал. — Люка, этот старец, — они как-то здесь ориентируются. Неужели по памяти?..»

Скалы в глубинах каньона были совсем не такими, как у края — здесь они были пористыми. Миллионы сообщающихся полостей шарообразной формы образовывали причудливый лабиринт, залитый желтоватым светом, проникавшим сверху через отверстия в скалах и своды, где слой полупрозрачного минерала был особенно тонок. Джута чувствовала себя маленькой мошкой ползающей по огромной корке белого хлеба. Постепенно в лабиринте становилось темнее, и Джута понимала, что старец ведет ее куда-то все глубже вниз. Наконец, когда в пещере стало совсем темно, Лей снял с посоха чехол, и закрепленный на верхушке камень засиял зеленоватым светом.

«Интересные у них осветительные приборы, — думала Джута. — Никогда ничего подобного не видела. Интересно, откуда они берут энергию и на сколько их хватает?..»

Лей, хотя и был лет на пятьдесят старше Джуты, шел так, что та за ним еле успевала. У Джуты уже сбилось дыхание, а старец все не сбавлял темпа.

— Простите, вы не могли бы идти чуточку помедленней, — попросила Джута. — Я за вами не успеваю.

— Ой, прости, — буркнул Лей. — Это привычка — вечно спешу, даже, когда это не требуется. Потерпи, уже скоро.

— У вас хорошая физическая форма.

— Работа такая, — сказал Лей и снова хитро улыбнулся.

Шаг за шагом они спускались в недра Фокоса все глубже и глубже. Лей шел впереди. В этих причудливых пещерах, в традиционной одежде, со светящимся посохом он был похож на сказочного волшебника.

«Странно, — думала Джута, — Если они действительно такие развитые, почему они не построят здесь лифты?»

— Ты, наверное, думаешь: «Почему здесь нет лифтов?»

«Блин! Он что, читает мои мысли?..»

— Но ты сама только что ответила на этот вопрос. Я никогда не пользуюсь лифтом там, где можно пройти пешком. Поэтому я в такой хорошей форме. — Лей снова хитро улыбнулся. — Шутка. На самом деле это просто секретная тропа, поэтому здесь нет лифтов. Ты знаешь, это не самый трудный путь на Землю обетованную. Наши предки летели сюда шесть месяцев, а потом четыре года исследовали планету, чтобы найти вход в ее недра. Еще двадцать лет ушло на строительство полноценной колонии. В общем, считай, что тебе повезло.

Наконец из темноты возникла сплошная стена, полностью преграждавшая путь дальше. Лей остановился и закрыл глаза. Откуда-то снизу раздался скрежет похожий на тот самый «рев дракона», который Джута слышала в пустыне. Он хоть и был тише, но его источник находился совсем близко. Стена задрожала и начала сдвигаться вбок. Наконец звук стих. Дверь остановилась, и Лей открыл глаза. За дверью был тоннель, уходящий в темноту.

— Я уже слышала это звук в пустыне.

— Не удивительно, — сказал Лей. — Все каменные двери издают такой звук.

«Значит, у них просто двери так работают, — подумала Джута. — Получается, той ночью они просто закрывали двери. Должно быть, готовились к обороне».

Лей и Джута пошли дальше.

Дверь, скрывшись в темноте, закрылась с тихим шорохом. Тоннель, по которому они шли сейчас, не выглядел как естественное образование. Он имел гладкие своды и был полуовальной формы — определенно, проход был выкопан людьми.

Коридор вывел Лея и Джуту в небольшую пещеру заполненную кристально чистой водой. Тропа заканчивалась пристанью с привязанной деревянной лодкой. Два кристалла, закрепленные на столбиках по углам пристани, наполняли пещеру тусклым изумрудным светом, который, отражаясь от воды, украшал темный каменный потолок переливающимися узорами. В пещере было прохладно. Из ее глубины дул легкий, едва заметный, ветерок, приносивший необычный запах. Это был сложный аромат то ли цветов, то ли смолы, а может быть и того и другого.

Лей прошел по причалу и вежливым жестом пригласил Джуту сесть в лодку.

«Странная лодка, — думала Джута. — Ни весел, ни мотора… Как мы на ней поплывем?.. — Однако, приглядевшись, Джута поняла, что лодка была на самом деле сложнее, чем казалась на первый взгляд. В ее задней части располагался маленький, едва заметный пульт».

Отвязав конец, Лей забрался на борт и установил светящийся посох в центр, затем нажал какую-то кнопку на пульте, и лодка медленно поплыла к выходу из пещеры. Ею никто не управлял — она двигалась сама, притормаживая перед препятствиями и аккуратно огибая торчавшие из воды сталагмиты. Джуту не покидало ощущение того, что лодка живая — настолько «разумно» та себя вела.

Лей сидел на корме, задумчиво глядя всторону, а Джута с детским любопытством разглядывала все вокруг. Людка выплыла из узкой пещеры и попала в густые заросли какой-то высокой травы, которая росла прямо в воде. Каменный потолок скрылся из виду, и его место заняла темнота, которую наполняли тысячи святящихся точек, делая ее похожей на звездное небо, с той лишь разницей, что точки эти сияли гораздо ярче звезд и, время от времени, срываясь с мест, кружили, вырисовывая замысловато переплетенные узоры. Живя на Галеоне, Джута никогда не видела ничего подобного.

По воде стелилась серебристая дымка, излучавшая тусклый белый свет. Дымка лежала тонким равномерным слоем, и по ее поверхности медленно перекатывались длинные невысокие волны округлой формы. Как будто эта субстанция была чем-то жидким, но очень вязким и тягучим. Перед лодкой дымка расступалась, и снова смыкалась позади, как если бы лодка была окружена невидимым коконом, через который только дымка не могла пройти. В некоторых местах серебристая пелена поднималась над водой, образуя нечто похожее на каплю свисавшую не сверху вниз, а снизу вверх. Лодка обходила эти капли как препятствия. Они были разного размера, но в центре каждой из них сияло свечение. Оно было тем ярче, чем больше была капля. Вокруг свечения дымка переставала быть однородной; ее движение начинало напоминать движение плазмы в солнечной короне. Где-то струи двигались к центру миниатюрного солнца; в других местах оно извергало тонкие протуберанцы золотистого дыма, который быстро растворялся в белой пелене.

— Это микроорганизмы, — сказал Лей, заметив восторг в глазах Джуты. — Из них состоит этот туман. А в этих коконах они размножаются. Здесь, в подземном мире, совсем нет света, но многие существа его производят, перерабатывая минералы, углекислый газ, ну и друг друга, конечно же.

Преодолев озеро, лодка попала в необычный лес. Благодаря серебристой дымке и стайкам переливающихся разными цветами существ, в его нижних ярусах было светло как днем. Из небольших, густо покрытых вьюнами и кустарниками островков росли огромные деревья. Их толстые, увитые лианами, стволы уходили куда-то вверх — в темноту — так, что крон не было видно.

— Здорово! — с восхищением воскликнула Джута. — Это и есть Земля обетованная?

— Это лишь ее малая часть, — ответил Лей. — Земля обетованная огромна. Она гораздо больше Змеиного каньона. Это место называется Райский лес. Именно отсюда началось освоение пришельцами подземного мира Фокоса.

— Расскажите о пришельцах. Я мало что о них знаю. Только то, что рассказывали в школе и по телевизору. На Галеоне все думают, что пришельцы хотят захватить власть, но кто-то говорит, что это — чушь, что пришельцы, как они говорят: «идут впереди и тянут за собой все человечество». Я не знаю, кому верить.

— О! Если ты смотрела телевизор на Галеоне, представляю, какими ты себе мыслишь пришельцев. Скажи мне, что тебе известно об истории Титана непосредственно предшествовавшей Великому цунами?

— Я плохо помню детали. Помню только, что тогда К атония была самой могущественной страной и почти все другие страны ей подчинялись. Аллария противостояла ей. Между ними тогда едва не началась война.

— Да. То были времена, когда на Титане существовало как бы два мира — каждый со своей моралью, со своим главным языком, со своим летоисчислением и со своей историей. Одни и те же события назывались по-разному в двух этих мирах, и отличить ложь от правды было невозможно.

— Катония ведь когда-то была империей? Я видела фильм про то, что Катония никак не могла отделаться от имперских амбиций. Ей хотелось отобрать у Алларии независимость.

— Это часть алларийской версии истории, — сказал Лей с грустью в голосе. — На самом деле, Катония, даже будучи империей, господством над миром в алларийском смысле не обладала.

— Как это? Я не совсем понимаю.

— Есть существенная разница в том, что понимали под словом «власть» ал л арийцы, и что понимали под этим словом в Катонии. Катония действительно когда-то была могущественной империй. Ей принадлежала вся Ютара: от Катонийских островов на западе до окраин Алларии на востоке. Но империя эта никогда не была единым, однородным государством. Каждая страна империи имела свою самобытную культуру, свои традиции… Катонийский язык был международным, и почти все знали его, но между собой говорили на родном языке, и писали все так, как было принято в их стране. Катония никогда никому ничего не навязывала. Единственное, что объединяло все страны империи — это Закон. Катония строго контролировала соблюдение Закона и жестоко карала его нарушения. Закон сам по себе никого не угнетал. Он запрещал странам воевать между собой, запрещал людям убивать друг друга, красть, подкупать чиновников и прочее.

— Интересно… Нам об этом совсем не говорили в школе. Нам говорили просто, что все подчинялись Катонии. Но если все было так хорошо, почему Аллария начала войну за независимость?

— Это как раз то, в чем алларийская история сильно отличается от катонийской. По версии Алларии, война за независимость была актом народной воли — следствием неудержимого стремления алларийского народа к свободе.

— А разве не так?

— Об этом не принято говорить в Алларии, да и в школе вас, наверное, другому учили, но было все не совсем так. К атония никогда ничего не производила, а жила главным образом с торговых пошлин. Любая торговля или просто перевоз грузов между странами в империи облагался налогом. Никто не противился этому, потому что катонийцы не просто собирали пошлину — они защищали свои торговые пути от бандитов. Любой торговец получал для защиты своего каравана отряд катонийских солдат, размер которого был тем больше, чем ценнее был груз. Главной ценностью Алларии всегда были плодородные земли и пастбища. Аллария кормила всю империю и зарабатывала на этом огромные деньги, но только до тех пор, пока не было восстановлено сельское хозяйство в Нигории и других странах западной Ютары. После Небесного плача произошедшего восемь веков назад, вся западная Ютара превратилась в степь и пустыню. Потребовались века, чтобы восстановить орошение и навезти плодородной почвы из соседних регионов. Нигорцы сделали великое дело, о котором, кстати, в алларийской истории ничего не упоминается. У Алларии появилась конкуренция, и ее товары начали дешеветь. Тогдашние алларийцы не понимали экономики. Они беднели, и думали, что это происходит потому, что катонийцы своими пошлинами их обирают. Так появилось движение за освобождение Алларии от катонийцев. Движение это было радикально коммунистического толка. Оно пришло к власти и развязало войну за независимость, и Катония даже не стала бы удерживать Алларию силой, если бы алларийцы не попытались захватить соседние страны. В захваченных землях они навязывали свою идеологию и язык. Они отрицали границы и национальности. Фактически, они хотели сделать всех алларийцами. Они называли это освобождением от Катонийского ига. На самом деле им нужен был доступ к полезным ископаемым, которых на территории Алларии не было. Катония просто защищала страны, просившие у нее помощи. Никто не хотел становиться ал л арийцем. Никто не хотел делить свои доходы поровну с ними, как требовала их идеология.

— Значит, все было просто из-за денег?

— Да, именно так. Очень часто бывает, что за пылкими речами и лозунгами стоит простая человеческая корысть.

— Но почему я должна вам верить, и не верить тому, чему меня учили в школе?

— Ты не должна мне верить, но то, что я говорю — это исторические факты, которые даже алларийские ученые сейчас не смогут отрицать. Просто они предпочитают не упоминать об этом без необходимости. Ты можешь сама проверить, что все было действительно так.

— А как появились пришельцы? Я слышала, что это была какая-то секта.

— Вроде того, — сказал Лей и улыбнулся. — Переселенцев действительно в те времена считали фанатиками, да они и были фанатиками. Они появились в позапрошлом веке в Катонии, где система ценностей тогда была построена на деньгах, чем сильно отличалась от современной пришельской. Деньги в Катонии были мерилом всего. Успешными считались те, кто имел множество не обязательно полезных, но обязательно дорогих вещей. Деньги тогда, как и всегда, не гарантировали людям ни счастья, ни здоровья, ни благополучия, — скорее они были предметом некого культа — культа, в основе которого лежала вера в совершенство неуправляемой рыночной экономики. Те, кто не стремился к богатству, считались чудаками, неудачниками.

«Прямо как на Галеоне, — подумала Джута».

— Так вот именно такими чудаками были переселенцы. Первые переселенцы были людьми очень богатыми — достигшими всего, что могла им предложить катонийская система ценностей. Казалось бы, они должны были быть самыми счастливыми людьми в мире, но это было не так. Переселенцы, как ни кто понимали, что их счастье никогда не зависело от их богатства, а зависело скорее от тех вещей, которые были никак не связаны с деньгами. Некоторые ощущали, что увеличься их богатство вдвое, или уменьшись на половину, они не почувствовали бы этого — это никак не изменило бы их жизнь, а значит, что-то в катонийской системе ценностей было не так, да и к богатству эти люди не стремились — они просто занимались любимым делом, и деньги сами пришли к ним. И переселенцы много размышляли об истинной цене вещей, но дальше несвязных размышлений дело не уходило.

— И как им пришло в голову улететь на Фокос? Они так спасались от Великого цунами?

— И да, и нет. Их повел за собой Гай Сйриус.

— Это правда, что он был коммунистом?

— Да. Он, пожалуй, был последним настоящим коммунистом. Он верил в то, что люди способны добиться гораздо большего, не конкурируя друг с другом, а действуя сообща. Он доказывал, что конкуренция между людьми противоестественна, и на ней невозможно построить стабильное общество. Он также утверждал, что обе существовавшие тогда экономические модели — что катонийская, что алларийская — упрощали человеческую природу и не учитывали внешние факторы, а значит, не обладали достаточно хорошей предсказательной силой. Более того, он считал все тогдашние учения о человеческой психологии догматичными и ненаучными. Для того, чтобы объяснить существовавшее положение вещей, учитель Сириус пытался выделить то, что разделяет людей и то, что их объединяет. Так, например, твердые убеждения — догмы — он считал одним из главных разделяющих факторов. Люди часто бьются за свои убеждения лишь потому, что как дети стыдятся признать свою неправоту, даже если она очевидна. «Но не ошибок нужно бояться, а неспособности их признать», — говорил учитель Сириус, и так теперь учат во всех пришельских школах.

— Я всегда думала, что твердые убеждения, наоборот, объединяют, если конечно они общие.

— «Если конечно!» Именно, если они общие, но не бывает одинаковых людей, и потому не может быть одинаковых убеждений. Каждый человек заблуждается по-своему.

— Хорошо, но если убеждения разделяют, то что тогда объединяет?

— Две вещи: во-первых, объективные истины — те, что доказаны научно, то есть те, чья истинность не зависит от нашего к ним отношения. Они неподвластны нам и никогда не будут, и в этом все люди равны.

— А как определить объективна ли истина?

— Объективная истина всегда опровержима. Если кто-то что-то утверждает, спроси его: «Что нужно сделать, чтобы опровергнуть это?» Если не существует ни одного гипотетического эксперимента, в котором утверждение может быть опровергнуто, значит, мы имеем дело с догмой. Любая научная теория имеет способы опровержения самой себя, в противном случае она ненаучна.

— Не понимаю. Если любое научное знание может быть опровергнуто, то, как мы можем быть уверены в нем?

— Надежность научного знания в том и заключается, что пройдя множество проверок, способных его опровергнуть оно остается истинным, а если какой-то эксперимент его опровергает — не беда — одной ложной теорий становится меньше.

— Ну хорошо, — согласилась Джута, так до конца и не поняв мысли Лея. — А что второе?

— Второе — наши животные инстинкты, которые одинаковы у нас хотя бы потому, что мы все относимся к одному биологическому виду.

— Животные инстинкты? — переспросила Джута, скривив лицо так, как будто говорит о чем-то мерзком.

— Да-да. Давно доказано, что невозможно построить этическую систему, руководствуясь одними лишь рациональными доводами.

— Что это значит?

— Это значит, что ты никогда не объяснишь рационально, почему один человек не должен убивать другого. Мораль не может быть объективной, потому что объективной морали не существует. Объективно не важно как люди живут, и если вдруг они исчезнут, исчезнет и мораль, а все объективные истины сохранятся. Совесть — это то, что нам подсказывает инстинкт, то, что определяется нашей принадлежностью к биологическому виду.

— Получается, поддаваться инстинкту — это хорошо?

— Не всегда, — улыбнувшись, ответил Лей. — Но, действуя по инстинкту, ты поступаешь так, как поступали твои предки тысячи лет, и это позволило им выжить.

— Так почему же все-таки пришельцы решили лететь на Фокос?

— Все началось с романтичной, но грустной истории. Когда Гаю Сириусу было двадцать два года, его отобрали в отряд космонавтов, который должен был отправиться на Фокос. Между коммунистической Алларией и Катонией шла тогда космическая гонка. Освоение космоса только начиналось, и все бредили межпланетными путешествиями, мечтали даже о полетах к другим звездам, — тогда еще верили в безграничные возможности человека. Задачей той экспедиции была высадка на поверхность планеты. Космонавты даже не должны были проводить каких либо сложных исследований — просто высадиться и установить знак с флагом и гербом Алларии. Кроме того, они должны были испытать недавно изобретенные термоядерные ускорители. Эти ускорители были установлены на посадочном модуле, и при помощи них модуль должен был вернуться на орбиту. Корабль добрался до Фокоса благополучно. Из пяти членов экипажа двое, во главе с командиром, высадились на поверхность, а остальные ожидали их на орбите. Космонавты выполнили задачу, и пришло время возвращаться, но в новых ускорителях обнаружилась неисправность. В посадочном модуле не было средств для ее устранения, и те, кто оставался на орбите ничем не могли помочь. Спасение экипажа в такой ситуации не было запланировано, а героическая гибель, напротив, была ожидаема. Пока на орбите думали, как помочь отряду, командир экипажа решил разведать местность. Он спустился в пещеру и пропал почти на сутки. Вернувшись, он передал на корабль фотографии Райского леса. Он сказал, что нашел еду и воду, и что он и его напарник смогут прожить здесь сколь угодно долго. После этого он приказал оставшимся на орбите возвращаться на Титан, чтобы сообщить о его находках и доложить, что задание выполнено.

На глаза Джуты навернулись слезы.

— И что с ними было дальше? — с надеждой спросила она.

— В Алларии никто и не собирался их спасать. Второй экспедиции даже не планировалось. Их признали погибшими и присвоили звания героев посмертно, а информацию об их находках засекретили. Гая Сириуса это разозлило. Он ушел из отряда космонавтов и занялся научной деятельностью. С тех пор, за ним, как за неблагонадежным, присматривала служба государственной безопасности. Его философские изыскания противоречили тогдашней алларийской идеологии. С ГБ А даже пыталась его устранить, но каким-то чудом ему удалось сбежать в Катонию. Там он зарабатывал неплохие деньги и мог считаться успешным гражданином, но меркантильность катонийцев его раздражала не меньше чем лживая алларийская идейность. И если в Алларии его считали опасным врагом, то в Катонии над ним просто посмеивались как над сумасшедшим. Однако, постепенно, вокруг него стали собираться люди, также как и он недовольные катонийской системой ценностей. Это были ученые, чьи фундаментальные исследования закрывали, в силу их экономической нецелесообразности, это были те, кто занимался искусством, не элитарным и не массовым, а настоящим — тем, которое никогда не приносит прибыли. Среди тех, кто разделял идеи Сириуса, были и успешные бизнесмены, о которых я упоминал. Все они называли Сириуса учителем. Он часто рассказывал своим друзьям об экспедиции на Фокос. Многие мечтали отправиться туда и найти тех первопроходцев, которые, как они верили, были еще живы. Потом возникло движение переселенцев, целью которого было создание нового государства на Фокосе, а точнее в его недрах, которые стали называться ими «Землей обетованной». Когда стало известно о надвигающейся катастрофе, у переселенцев не осталось иного выбора, кроме как спешно осуществить свои планы. Они понимали, что их движение исчезнет вместе с Катонией. Они могли бы уехать в другие страны, ассимилироваться там и жить спокойной цивилизованной жизнью, но переселенцы не сделали этого. Они выкупили у государства все то, что осталось от катонийской космической программы, закрытой в силу все той же экономической нецелесообразности. Ракетоносители, пусковые установки запасы топлива и даже замороженная орбитальная станция, — все это продали им за бесценок. Катонии нужны были деньги. Воспитанные ее меркантильной политикой так называемые союзники Катонии не спешили принимать беженцев бесплатно. Они растащили К атонию по кусочкам, а ее гражданам предоставили выстроенные на скорую руку лагеря беженцев. А переселенцы отправились искать Землю обетованную, в условия еще более суровые. Через шесть месяцев после того, как Титан покинула последняя ракета, переселенцы высадились на Фокосе. Там они нашли и посадочный модуль, и алларийский монумент, а через несколько лет обнаружили и могилу командира экипажа первопроходцев. Он прожил на Земле обетованной шестнадцать лет. Его напарника, правда, так и не нашли. Сейчас на месте той могилы воздвигнут памятник первопроходцам.

— Удивительная история… — сквозь слезы, проговорила Джута. Ей больше нечего было добавить. То, что рассказал Лей, сильно отличалось от того, что она знала прежде. Джута была уверена, что этой ночью мысли долго не дадут ей заснуть.

Дальше Лей и Джута плыли молча.

В глубоком раздумье Джута и не заметила как лодка причалила у пристани, на которой стоял Зэн. Увидев его, Джута не смогла сдержать эмоций, которые по отношению к едва знакомому ей человеку, возможно, были и неуместны. Она выпрыгнула из лодки и счастливая повисла у Зэна на шее.

— Как я рада тебя видеть! — прошептала Джута ему на ухо, прижавшись щекой к его щеке.

— Вот мы и снова встретились, — сказал Зэн, плохо скрывая грусть. Он попытался улыбнуться, но это была уже не та улыбка, что покорила сердце Джуты. Скорее он улыбнулся из вежливости, чтобы показать, что его грусть не связана с ее появлением.

— Что с тобой? Ты не рад меня видеть?

— Нет, что ты, очень рад. — Зэн снова попытался улыбнуться, но у него опять не получилось.

— Зэн, как ты смотришь на то, чтобы Джута побыла твоей гостьей? — спросил Лей, хитро прищурив глаз.

— Я не против, — ответил Зэн.

— Тогда я зайду завтра. Проводи девушку в дом.

— Пойдем, — сказал Зэн, вежливым жестом пригласив Джуту следовать за ним.

Поселение пришельцев представляло собой множество деревянных домиков расположенных как на земле, так и на деревьях. Разделенные ручьями островки были соединены бамбуковыми мостиками. Если бы Джута была на каблуках, ей пришлось бы разуться из-за того, что каблуки постоянно застревали бы между жердей. Похоже, местные женщины не носили обувь на шпильках. Верхний ярус города полностью состоял из подвесных мостиков и прикрепленных к деревьям площадок. Дома как верхнего, так и нижнего ярусов как бы опоясывали деревья, и, судя по размеру выступающих частей, половина их внутренних помещений находилась в стволе. Улицы города были освещены теми самыми зеленоватыми кристаллами, укрепленными в уличных фонарях.

Город вроде бы ни чем не отличался от первобытных поселений жителей титанианской Океании, но, как и лодка, на которой Джута приплыла сюда, это место было гораздо сложнее, чем казалось на первый взгляд. Кое-где на деревьях располагались небольшие устройства со множеством лампочек — это, определенно, были беспроводные маршрутизаторы. Не каждая галеонская компания могла позволить себе оборудовать офис полностью беспроводной сетью, но здесь, похоже, ей пользовался каждый житель. В ручьях, у самой поверхности, плавали какие-то странные существа. Вначале Джуте показалось, что это речные жуки или черепахи, но приглядевшись, она поняла, что это роботы, назначение которых ей было неизвестно. На соседнем мостике робот менял изношенные жерди. Он аккуратно брал жердь тонкими щупальцами, разрезал веревки, которыми она была примотана, затем распиливал ее на три части и клал в контейнер, после чего на ее место не менее аккуратно клал новую жердь и приматывал ее к остову. Он делал это монотонно, точно и бесшумно, как никогда не смог бы делать человек. Первобытный на вид город, при детальном рассмотрении, оказался полон таких высокотехнологичных устройств, которые и на Галеоне были диковинкой.

Судя по количеству домов, здесь должно было быть много жителей, но улицы были пусты.

— А где все? — спросила Джута. — Здесь всегда так безлюдно?

— Ночь на дворе. Все спят. Начало белых суток. Когда на поверхности день — здесь ночь.

Зэну явно не хотелось разговаривать, и Джута больше не стала тревожить его вопросами. Дальше они шли молча.

Зэн привел Джуту к дому на окраине нижнего яруса квартала. Это был дом, построенный в старом катонийском сельском стиле. Перед его фасадом был пруд, в котором, поблескивая золотыми спинами, плавали окуни. Изогнутый мостик через пруд вел ко входной двери. Окон в доме не было. Бумажные стены на бамбуковом каркасе хорошо пропускали внутрь уличный свет, но снаружи, тем не менее, было не видно, что происходит внутри. Когда Зэн подходил к двери, камера над ней распознала его лицо и открыла замок.

— Чувствуй себя как дома, — сказал Зэн, пропустив Джуту вперед. — Если пойдешь по коридору направо, найдешь душ. Полотенца прямо там. Я пока приготовлю ужин.

— Спасибо. Я была бы тебе очень признательна. Последние сутки я только сухими пайками питалась.

Джута медленно прошла по коридору, разглядывая комнаты. Похоже, Зэн жил здесь один. Судя по обстановке, дом вообще долгое время пустовал. В комнатах царил идеальный порядок. На тумбочке в одной из комнат Джута заметила фотографию, на которой были изображены Зэн с какой-то женщиной и юная девушка. Джута подошла поближе и обнаружила, что девочкой на фотографии была Люка. В это мгновение все встало на свои места — рассказы Люки и Зэна слились воедино. Джута поняла причину его грусти — он знал, что его дочь, обвиняемая в убийстве, теперь в галеонском плену. И еще Джута поняла, что женщины изображенной на фотографии, нет в живых.

Тихо, чтобы не услышал Зэн, Джута покинула комнату и пошла искать душевую, которая располагалась в глубине дома. Интерьер комнаты поразил Джуту. Одной из стен душевой была естественная скала, в углублении которой была оборудована своеобразная душевая кабинка. Над каменной чашей покрытой не скользящим материалом выступал гладкий, как будто отшлифованный водой, каменный навес, и было непонятно, образовались ли эта чаша и навес естественно или были созданы людьми. Пульт управления крепился к самой стене и, должно быть, соединялся с душем по беспроводному каналу. Джута разделась, встала под навес и повернула ручку на пульте. Из отверстий в потолке на выступ полилась вода, и Джута оказалась в приятном теплом водопаде. Струи воды падали ей на лицо и, пробегая по всему телу, смывали пустынную пыль, а вместе с ней, казалось, и все неприятности преследовавшие Джуту эти дни.

«Откуда он все знает? — думала она. — Откуда этот старец Лей знал, что я появлюсь именно в том месте?.. Кто они вообще такие?.. Люка… Зэн… Лей… Странные они какие-то… Ну, да и ладно… Как же здесь хорошо…»

Выйдя из душа, Джута направилась на кухню. Без макияжа, с мокрыми волосами, в полотенце, ширины которого едва хватало, чтобы прикрыть интимные места, Джута выглядела невыносимо сексуально, но при этом беззащитно и трогательно, что придавало ее сексуальности еще большую силу. Она вошла на кухню, стыдливо придерживая полотенце, и поспешила сесть за стол. Зэн молчал, а Джута, не зная, что делать, лишь отводила глаза и от волнения прикусывала нижнюю губу. От ее неловкого движения полотенце спало, обнажив на мгновение ее левую грудь. Джута быстро прикрылась, нервно улыбнувшись Зэну, а тот сделал вид, что ничего не заметил. Все его мысли сейчас были только о дочери.

— Я знаю, почему ты грустишь, — начала разговор Джута.

— Люка ведь твоя дочь. Прости, это все началось из-за меня.

— Не говори глупостей. Если бы не ты, меня не было бы в живых.

— Если они не убили ее сразу, я думаю, они ничего ей не сделают.

— Знаешь, я боюсь, чтобы она еще чего-нибудь не натворила.

— Да, она может. У меня от нее мурашки по коже. Она так хладнокровно убивает людей…

— Убивает людей? — удивленно переспросил Зэн.

— Ну да, — растерянно ответила Джута.

— При каких обстоятельствах? Ты сама видела?

— Ну да, в ангаре, когда мы угоняли бомбардировщик. Когда мы туда вошли, там все были мертвы.

— Может быть это был спецназ?

— Там было еще два призрака, но они были на другом конце аэродрома. Они не могли.

— Понятно… — сказал Зэн и задумался.

— У вас с Люкой сложные отношения, да?

— С тех пор, как пропала ее мать, Люка стала агрессивной и замкнутой. А ко мне она уже давно относится как к чужому. Я уже привык.

— Ты сказал — ее мать пропала? Это как?

— Она пропала без вести в Поясе черны два года назад. Ее исследовательский корабль исчез бесследно в ядре. Среди спасенных ее не было.

Они доели ужин, и Зэн проводил Джуту в дальнюю комнату дома, в которой, по всей видимости, никто не жил. Из мебели в комнате не было ничего, кроме пустого раздвижного шкафа и традиционной катонийской кровати на коротких ножках, застеленной бельем из странного материала похожего на бумагу. Джуту заинтересовал лежавший на кровати тонкий черный планшет. Судя по отпечатку, который он оставил на белье, он лежал здесь достаточно долго. Джута никогда еще не видела таких тонких и легких портативных компьютеров. Она покрутила его в руках и нашла кнопку включения. К ее удивлению устройство оказалось заряженным. Джута не знала, что в пришельских домах на Фокосе часто можно было встретить роботов-горничных, которые регулярно объезжали помещения, протирая пыль и раскладывая предметы по своим местам. Еще, они находили мобильные устройства, требующие подзарядки, и дозаряжали, возвращая с точностью до миллиметра туда, где их оставил человек. Планшет мог лежать на этой кровати годами, и каждый месяц, когда заряд батареи подходил к концу, робот-горничная подзаряжал его и возвращал на место.

В комнату вошел Зэн, держа в руках вещи Джуты принесенные из душевой.

— Ты, наверное, не хочешь спать, — сказал он.

— Да, я выспалась по дороге сюда. Мне нужно будет привыкнуть к вашему времени.

— Да, оно здесь необычное. Фокосский час на пятнадцать минут длиннее титанианского, поэтому интервалы сна и бодрствования у нас длиннее. Мы больше спим и дольше бодрствуем. Но к этому проще привыкнуть, чем отвыкнуть.

— Это твой компьютер?

— Да нет, он здесь, скорее, как часть интерьера. Это обычный универсальный планшет — они очень популярны у жителей Земли обетованной. Их используют в основном для выхода в местную сеть. Можешь покопаться в ней, но только там все на катонийском.

— Спасибо за гостеприимство.

— Не за что, — сказал Зэн и неестественно улыбнулся. — Спокойной ночи.

— Спокойной ночи.

На планшете тем временем уже появился пользовательский интерфейс. Вместо обычного неподвижного изображения на заднем плане плавали трехмерные разноцветные рыбки с замысловатыми узорами на спинах — как будто экран был гладью неглубокого пруда. Джута аккуратно коснулась пальцем планшета, и от ее прикосновения во все стороны разбежались волны. «Забавно», — подумала Джута и провела пальцем по экрану, от чего на воде остался след, а рыбки резко расступились. Волны, отразившись от краев, несколько раз прокатились по экрану, прежде чем виртуальная вода снова успокоилась. С детским азартом, Джута начала гонять рыбок по пруду, описывая пальцем замысловатые фигуры, как вдруг на экране появилось какое-то окно. В его правом верхнем углу располагалась кнопка с крестиком, которая, по всей видимости, закрывала окно, и Джута нажала бы ее, но необычный вид окна привлек ее внимание. Заголовок и меню в нем располагались не сверху, а справа и читались не слева направо, а сверху вниз. Меню представляло собой похожую на ветвь вьющегося растения нить с крючками, петлями и точками, шедшими то по левой, то по правой стороне. Смена «левого» письма на «правое» и обратно в катонийской вязи означало границу слова, а разрыв линии — границу предложения. Джута коснулась пальцем одного из пунктов меню, и в левую сторону от главной линии как бы отросла новая — горизонтальная. На ней висели похожие на ягоды разноцветные круглые пиктограммы, от каждой из которых вниз уходила нить слова. Еще через пару секунд Джута обнаружила, что окно можно перетаскивать, прижав заголовок, а потянув за две грани или углы — можно раздвигать и сжимать. Но больше всего поразило Джуту то, что элементы экрана были различимы на ощупь. По воде палец скользил легко, а попадая на край окна как будто прилипал. Активное окно было едва заметно теплее фона, а гладь воды чуть мягче поверхности окна. Изменяя текстуру, мягкость и температуру, экран мог имитировать кожу, стекло, дерево и другие материалы. Джута была в восторге от такого осязаемого интерфейса, вот только надписи на катонийском были ей не понятны.

Хотя первые компьютеры и появились в Катонии, встретить планшет с вертикальным чтением через сто пятьдесят лет после Великого цунами можно было только на Земле обетованной. Противостояние Алларии и Катонии было не только борьбой идеологий, но и борьбой языков. Аллария всегда навязывала свою систему письма подчиненным народам, поэтому после исчезновения Катонии переход всего Титана на алларийский алфавит стал исторической неизбежностью. Лишь нигорцам удалось сохранить свою иероглифическую письменность, но использовали они ее не как основную систему письма, а скорее в декоративных целях.

Алларийцы всегда писали горизонтально. Их алфавит возник из очень древней, исчезнувшей, иероглифической письменности, символы в которой представляли собой изображения людей, домов, растений, птиц и прочего. Текст, как правило, выдалбливался на стенах или выдавливался на глиняных табличках, и строки в нем шли горизонтально — так же, как изображенные предметы находились один относительно другого в природе. Позже, в Алларии появилась скоропись, в которой упрощенные иероглифы обозначали уже не слова, а отдельные звуки, однако направление письма сохранилось. Из этой скорописи и возник современный алларийский алфавит.

Катонийцы первую свою письменность позаимствовали у нигорцев, которые к тому времени уже писали на тканых, а позже и на бумажных свитках. Их иероглифы были более абстрактны, и не важно было в каком направлении их писать. В практических целях нигорцы писали их сверху вниз, справа на лево, поскольку написанный таким образом свиток было проще читать. Свиток держали обеими руками за рулоны горизонтально и читали, подкручивая правой рукой. Со временем, сложная нигорская система письма была вытеснена более простой катонийской вязью, которой изначально пользовались лесные ведьмы. «Ведьмина вязь», однако, отличалась тем, что никогда не писалась в каком-то конкретном направлении. Текст мог спиралью овивать сосуд или колонну, мог так же быть написан змейкой или еще более сложным узором. Неподготовленному человеку было сложно читать подобные тексты. Однако, когда вязь стала популярной, она унаследовала направление от нигорской письменности.

Спустя века катонийцы от свитков так и не отказались. Периодические издания по-прежнему печатались в виде свитков, а первые компьютеры в Катонии выводили текст на рулоны бумаги, которые будучи свернутыми, тоже превращались в свитки. Алларийские компьютеры, однако, выводили текст и на бумагу и на экран горизонтально. Так появилось два мира информационных технологий: катонийский — с горизонтальным скроллингом и алларийский — с вертикальным.

После исчезновения Катонии, носители ее языка рассеялись по всему Титану. Спустя два поколения на катонийском уже никто не говорил, а вместе с языком ушли в историю и свитки, и компьютеры с вертикальным чтением. Алларийский постепенно стал международным, и все члены Титанианской конфедерации приняли алларийскую систему письма как основную. Лишь на Земле обетованной по-прежнему пользовались катонийской вязью, и тот компьютер, который Джута держала в руках, стилем пользовательского интерфейса мало чем отличался от катонийских устройств полутора вековой давности.

Наигравшись с интерфейсом, Джута хотела было выключить планшет, как вдруг заметила в правом нижнем углу экрана два расположенных друг над другом значка. Это были флаги — голубой с золотым гербом флаг Титанианской конфедерации, и черный с белым треугольником, вписанным в желтый круг посередине флаг Страны пришельцев. Джута нажала на флаг Конфедерации, и интерфейс тут же превратился в более привычный горизонтальный на алларийском языке. Теперь она могла понять почти все, что было написано на экране, и любопытство снова охватило ее. Зайдя в сеть, Джута случайно натолкнулась на статью, название которой ее заинтересовало. Статья называлась «Дневники переселенца». Это были записи одного из первопроходцев Фокоса, сделанные полтора века назад. Джута начала читать, пропуская то, что казалось ей скучным.

«Двести четвертый день путешествия.

Наконец-то мы достигли Фокоса. Люди почти потеряли надежду. Расстояния на картах солнечной системы выглядят такими незначительными, но, только, преодолев их, понимаешь, как все-таки они огромны. Самое страшное, что по дороге сюда нам практически нечем было заняться. Готовясь к экспедиции, мы работали не покладая рук и этим были счастливы. Два года подготовки прошли как один день, а здесь… Многие только тем и занимались, что смотрели в иллюминаторы на золотистый диск Фокоса, который приближался мучительно медленно. Но теперь у нас снова есть работа. Мы уже послали зонды, и они передали много полезной информации. Мы уже готовим шаттлы. Первые поселенцы высадятся, как только ученые выберут подходящее место для развертывания колонии. Все понимают, что жизнь на поверхности Фокоса не будет такой комфортной, как на Арэсао, но всем так надоели эти серые коридоры…

Трехсотый день путешествия.

Поиски идут очень медленно. Здесь действительно очень жарко. Днем температура воздуха достигает ста градусов! Если поставить на песок емкость с водой, то вода закипает. Благо, воздух здесь абсолютно сухой. С титанианской влажностью мы просто погибли бы. Днем мы прячемся в пещерах, закрываем все отверстия, чтобы ночной холод не уходил. Единственное время для поисков — сумерки, утром и вечером. Вот так, от пещеры к пещере, мы постепенно исследуем территорию этого каньона.

Пятьсот двадцать седьмой день.

Сегодня нашли отряд, отправившийся за потерянным продовольственным пакетом. Из четырех человек в живых остался только один. Если бы они не перетащили в пещеру хотя бы часть продовольствия из разбившейся капсулы, весь отряд остался бы без еды надолго. Не известно выжили бы мы. Они не успели до рассвета, но таскали коробки до тех пор, пока солнце не убило их. Мы нашли их высушенные тела с контейнерами в руках. Лишь один смог доползти до пещеры, где мы нашли его умирающего от обезвоживания. Это был не первый случай, когда пакет с продовольствием падает не в расчетное место. Ученые с Арэшао говорят, что, похоже, в верхних слоях атмосферы существуют мощные ветра, о которых мы ничего не знаем. Наши парни жизнями заплатили за это открытие.

Тысяча сто второй день.

Змеиный каньон — загадочное место. Рельеф здесь постоянно пляшет, издавая громкий скрип. Сегодня начинается новая программа исследований, целью которой является поиск входа в подземные пространства планеты. Отряды поселенцев должны обложить почти весь каньон сенсорами. Ученые планируют улавливать звуковые волны, создаваемые движениями коры, чтобы по ним построить карту плотности поверхности планеты. Если полости коры имеют выход на поверхность, мы обязательно его найдем.

Тысяча триста двадцатый день.

Четыре года мы рыскаем по этим скалам, но сейчас мы как никогда близки к тому, чтобы найти вход в недра планеты. По движению скал геологи рассчитали конфигурацию подземных пещер. Датчики, которые мы расставляли почти год, очень сильно помогли. По словам ученых, метод «прослушивания» оказался крайне эффективным. Мы еще не были там, но у нас уже есть подробная карта пещер в этом районе, и, похоже, внутрь все-таки можно попасть, не нарушая коры. Завтра мы отправляемся в экспедицию к тому месту, где предположительно может быть вход.

Тысяча четыреста восемнадцатый день.

Это потрясающе! Земля обетованная превзошла все наши ожидания. Максимум, что мы надеялись здесь найти — пригодные для жизни пещеры с водой и более-менее постоянной температурой, но мы обрели нечто большее. Это огромный мир со своим климатом, с огромным количеством уникальных экосистем. По уровню развития жизни, Фокос, возможно, превосходит Титан!

На верхних ярусах здесь располагаются тропические леса, если их можно так назвать. На заболоченных равнинах растут огромные деревья. В отличие от Титанианских, они имеют две корневые системы — сверху и снизу, а кроны у них расположены посередине. Врастая одним концом в пол, а другим в потолок пещеры, они, похоже, удерживают купол от обрушения.

Удивительно, но здесь, под землей, полно зеленых растений. Все благодаря уникальным микроорганизмам. Они способны излучать ультрафиолет, перерабатывая падаль и мертвые растения. В таком влажном теплом климате мы сможем выращивать рис и бамбук. Они, определенно, будут расти здесь так же хорошо, как когда-то в Катонии.

В ярусах ниже, под тропическими лесами, проходит зона ветров. Воздух там сухой, а по обточенным гладким коридорам гуляет огромной силы ветер. В некоторых трубах он достигает сорока метров в секунду. Пока сложно объяснить, в чем причина этого явления, но, похоже, воздушные потоки имеют постоянный характер. У инженеров-энергетиков загорелись глаза. Они рассматривают эти ветра не иначе как источник огромной энергии. Они намерены придумать способ добывать ее.

Еще ниже в коре Фокоса располагается, как ее называют ученые, термопауза. Это область, в которой температура с увеличением глубины перестает уменьшаться и начинает возрастать. В этой области располагается тонкий слой вечной мерзлоты. Мы никогда не могли представить себе, что на Фокосе такое возможно — замерзшие пещеры, ледники и снег.

Похоже, Земля обетованная — это мир растений. Животные формы жизни здесь слабо развиты. Мы уже насчитали больше разновидностей грибов, чем существует на Титане. Здесь, также, много зеленых растений. Животные же представлены в основном фокосскими рыбами, пресмыкающимися и микроорганизмами. Похоже, люди здесь — самые крупные из животных. Возможно, в других частях планеты есть еще какие-нибудь виды, но, по заверениям ученых, ожидать значительного перевеса в сторону животных не стоит. В вечной мерзлоте мы нашли странных существ. Они покрыты белой шерстью и похожи на кротов. Эти зверьки, хотя и выглядят как млекопитающие, на самом деле, по физиологии больше похожи на рептилий. Из-за жизни в полной темноте, они совершенно слепы. Пока не понятно чем эти существа питаются в ледниках и как ориентируются.

Тысяча четыреста девяносто первый день.

Пришло время поменять календарь. Пользоваться Титанианским стало бессмысленно. Еще в начале путешествия мы заметили, что Титанианские сутки малы для человеческого организма. Люди на Арэсао, не будучи привязанными к смене дня и ночи, стали дольше спать и дольше бодрствовать. Когда руководство экспедиции предложило увеличить сутки на четыре часа, все согласились. С тех пор наше время длиннее Титанианского на шестнадцать с половиной процентов. Фокос вращается вокруг своей оси быстрее Титана, и наши сутки укладываются ровно в полтора оборота. Теперь по нечетным числам у нас два дня и одна ночь, а по четным — две ночи и один день.

Сорок четвертый день восьмого года со дня обретения.

Сегодня геологи опубликовали важное открытие. В глубинных пластах коры Фокоса найдены огромные месторождения урана, но самое главное — в Фокосской урановой руде в два раза больше урана-235, чем в Титанианской! Именно этот изотоп применяется для производства ядерного топлива, а значит, нам есть чем заправлять наши реакторы. Теперь нам не придется строить дорогостоящие солнечные батареи и думать, как защитить их от ветров. Геологи и раньше предполагали, что на Фокосе урана должно быть больше, чем на Титане, потому что Фокос ближе к Солнцу. При формировании Солнечной системы тяжелые элементы оседали ближе к ее центру, а легкие улетали на окраины. За миллиарды лет больше половины первоначального урана-235 распалось и сейчас его концентрации относительно малы даже на Фокосе, но, тем не менее, здесь его должно быть больше чем на всех остальных планетах Солнечной системы.

Сто второй день одиннадцатого года со дня обретения.

Сегодня правительство заявило, что единая информационная сеть Земли обетованной полностью работоспособна. Это значит, что очень скоро заработает финансовая система, и в обращение войдут электронные деньги. Времена изменились. На Земле обетованной построены города — Акура, Новый Като, Нижний и Верхний Того… Они соединены транспортной системой и информационной сетью. Условия проживания на Земле обетованной постепенно стали не хуже, а может даже и лучше чем на Титане. Система персональных квот устарела, и ей на смену должна придти рыночная экономика как более пригодная для спокойного мирного времени. Уже больше года платежная система работает в пилотном режиме, и, похоже, разработчики за это время решили все проблемы. Однако, как оказалось, существует другая проблема совсем не технической природы.

Со дня начала подготовки экспедиции, еще на Титане, мы работали в военном режиме. Нас было мало, и мы все трудились как единый механизм для достижения общей цели. В таких условиях деньги были просто не нужны. Каким-то естественным образом они исчезли из нашей жизни более десяти лет назад. Каждый делал все, что от него зависит — выкладывался на сто процентов. Каждый осознавал — стоит ему расслабиться, и вся экспедиция может провалиться. Любая свободная финансовая система не оптимальна, а в тех условиях мы не могли позволить себе неоптимальность. Все блага разделялись между членами экспедиции на основании персональных квот. Каждый получал не больше, чем ему необходимо, и никто не противился этому, понимая, что так живут все. За годы нашего пребывания на Фокосе выросло целое поколение людей, которое вообще не знает, что такое деньги. Об их назначении эти молодые люди знают поверхностно, но, изучая историю, интуитивно понимают, что деньги — это скорее что-то плохое, чем хорошее. Старшее же поколение привыкло к сложившемуся положению вещей, и рассматривает введение денег как переход от чего-то простого к запутанному и непонятному. В общем, все с настороженностью относятся к этой инициативе, как к еще одной причуде ученых, необходимость которой сами граждане оценить не могут”.

Зэн проснулся по Фокосским меркам достаточно поздно. Проходя мимо комнаты Джуты, он увидел свет ночника и невольно заглянул внутрь. Джута спала на спине поверх одеяла, откинув одну руку в сторону, а вторую держа под грудью, как будто придерживая полотенце. Она была в той позе, в которой художники обычно писали обнаженных женщин, потому что именно в этой позе пышные женские формы не обвисали, принимая наиболее привлекательный вид. Узенькое полотенце уже не имело никакого смысла, потому что Зэн легко мог представить Джуту без него, и лишь тень от бедра скрывала то, что Зэну видеть не следовало. Несколько минут он не мог оторвать взгляда от столь прекрасного зрелища.

— Нравится? — прошептал Лей за его спиной.

От неожиданности Зэн вздрогнул, но не подал виду Старик Лей перемещался почти бесшумно, что позволяло ему внезапно возникать за спиной собеседника. Он не стремился так делать, скорее это у него получалось непроизвольно, и все уже давно привыкли к таким его появлениям.

— Она так красива… — шепотом произнес Зэн, не отрывая взгляда от Джуты.

— Когда спят, они все красивые, а как просыпаются, так некоторые оказываются стервами, — сказал Лей и улыбнулся, и после некоторой паузы добавил: — Но только некоторые. Пора бы уже тебе подумать о личной жизни. Два года прошло.

— Мне сейчас не до этого, учитель.

— Понимаю. — Лей быстро сменил тон на деловой. — У нас есть информация о твоей дочери. Как я и говорил, пока все под контролем.

— Что с ней?

— Ее везут на Галеон. Галеонцем не удалось установить ее личность, и это хорошо. Расскажи-ка мне вот что: ты говорил, что корабль захватили одержимые. Когда точно они появились?

— Сложно сказать… Охранники засуетились приблизительно за два часа до того, как мы упали. Точнее сказать не могу, потому что был в карцере.

— За два часа говоришь… — повторил Лей и задумался, как будто что-то считая в уме.

— И что вы планируете делать с Люкой?

— Мы освободим ее, когда она будет на Галеоне. Ты, кстати, отправляешься туда.

— Когда?

— Сегодня. Поезжай в штаб. Получи инструкции у полковника Дсуэно.

— Хорошо. А как быть с Джутой?

— Я о ней позабочусь, ступай.

Проснувшись, Джута начала блуждать по дому в поисках Зэна и, не обнаружив его ни где, забрела на кухню. За обеденным столом сидел Лей и улыбался как всегда доброжелательной улыбкой. На столе стоял завтрак приготовленный Зэном: тонко нарезанная слабосоленая рыба, графин с соком, кусочки каких-то овощей и фруктов.

— С добрым утром, — сказал Лей. — Как спалось?

— Здравствуйте. Очень хорошо, — улыбнувшись, ответила Джута. — Здесь удивительный воздух. Такой свежий, прохладный. Не такой влажный, как на Галеоне.

— Верно. Здесь самый чистый воздух во всей Солнечной системе.

— А где Зэн?

— Зэн ушел на работу. Давай, завтракай, и пойдем прогуляемся.

— А куда? — с недоверием спросила Джута.

— Я покажу тебе город.

Была середина рабочего дня, и завтрак Джуты приблизительно соответствовал местному обеду. Лей повел ее по деревянным мостикам в противоположную сторону от того места, где причалила их лодка. Днем фонари горели ярче, и в их свете становилось заметно, что крыши домов, листья деревьев, фонари, — все вокруг было покрыто тонким слоем желтоватой пыли.

— Что это? — спросила Джута, проведя пальцем по широкому листу растения.

— Бомбят, — ответил Лей. — Пыль сыпется с потолка.

Улицы были пусты. Все жители находились на своих рабочих местах в деловых и промышленных центрах города. Лишь один пожилой человек встретился Лею и Джуте на пути. Он вышел из своего дома и направился, по всей видимости, туда же, куда шли они — к станции капсул транспортной системы. Лей шел не спеша, и расстояние с пожилым человеком не сокращалось.

Вскоре, водоемы закончились, и бамбуковые мостики сменились дорогой выложенной гладким камнем. Вдоль дороги тянулись густые заросли неизвестных Джуте растений. Достаточно плотно стоявшие друг к другу дома не имели земельных участков, и лишь тонкая полоска зелени отделяла их от узких переулков, сходившихся к одной, относительно широкой, главной улице. Возле одного из домов, женщина, одетая в традиционный катонийский халат, тряпкой стирала желтую пыль с растений. Ей пришлось прижаться к стене, чтобы пропустить шедшего по переулку человека. Пришельцы жили здесь хоть и в отдельных домах, тем не менее, по галеонским меркам в жуткой тесноте.

Чем ближе Лей и Джута подходили к станции, тем чаще из переулков выходили люди. Все они улыбались и здоровались с пожилым человеком, шедшим впереди, и тот вежливым поклоном отвечал им.

— Кто этот человек? — шепотом спросила Джута у Лея. — Все с ним здороваются. Он какая-то известная личность?

— Да, — ответил Лей. — Это Тай Орэно самый старший из семейства Орэно. Его отец изобрел способ получения вина из побегов некоторых местных растений. Этот напиток за границей называется Фокосское вино, а здесь — Акурское вино. Оно очень популярно на Фокосе. Сейчас семье Орэно принадлежат несколько фабрик по всей Земле обетованной. Все представители этой семьи известные, уважаемые люди.

— Я слышала, это вино очень дорогое. Они, наверное, очень богатые люди?

— Акурское вино дорогое только за границей. Туда его везут мелкими партиями и продают как эксклюзивную экзотику. Здесь оно доступно каждому. А вообще, да, Орэно — люди достаточно богатые.

— И они живут здесь?

— Старший Орэно живет здесь, а остальные где-то еще, но тоже в Акуре.

— Странно. Если они такие богатые, почему они живут в таком тесном районе?

— Так здесь все живут. Знаешь, пришельцы привыкли к тесноте, да и к роскоши равнодушны. Если ты откроешь современный словарь катонийского языка, то увидишь, что слово «роскошь» в нем помечено как устаревшее. На Земле обетованной никогда не определишь по внешнему виду, кто кого богаче.

— А почему?

— Это выработалось за полтора века. Это называется менталитет. Понимаешь, при современном уровне развития промышленности по-настоящему нужные и качественные товары имеют невысокую себестоимость, и доступны каждому, а товары класса люкс, в сущности, ничем от них не отличаются, просто стоят дороже. Пришельцы понимают это, и поэтому статусные эксклюзивные вещи на Земле обетованной не пользуются спросом.

— Неужели все пришельцы такие сознательные?

— Это не сознательность — это прагматизм, вросший в культуру. Ребенок обретает его естественно — так же, как обретает катонийский язык. Ни один пришелец никогда не потратит деньги на никчемную безделушку, потому что склонность оценивать вещи по сути — это одна из основ пришельского мировосприятия.

— Но если богатые никак не могут подчеркнуть свой статус, зачем тогда богатеть?

— Незачем. Пришельцы и не стремятся. Некоторые пришельцы хотят выделиться, но количество денег здесь совсем не определяет статус. Большие деньги воспринимаются пришельцами скорее как побочный продукт некоторых видов деятельности. Никто специально не стремится к большим деньгам.

— Да не может быть!

— Дело в том, что на Земле обетованной разница между самыми низкими и самыми высокими доходами не так уж велика. Конечно, существуют очень богатые пришельцы, но их богатство есть стоимость их компаний, а количество денег, которыми они могут свободно распоряжаться не так уж велико. По покупательской способности они не намного превосходят сотрудников собственных компаний. На Земле обетованной деньги — вообще, вещь совершенно нематериальная Ты не найдешь здесь ни бумажных купюр, ни монет, ни даже электронных карточек. Каждый пришелец имеет основной счет в одном из банков Земли обетованной, с которого списываются деньги, когда человек совершает покупку. Для совершения покупки нужно просто подтвердить свою личность. Обычно это делается при помощи сканирования генетического кода. Пришельцы, как правило, вообще не знают, сколько точно у них денег. Просто каждый работающий гражданин имеет их столько, что ему хватает для покупки всего, что ему лично нужно. Даже если деньги на счете кончаются, гражданину автоматически выдается кредит и приходит оповещение о том, что необходимо пополнить основной счет. Поэтому, большинство пришельцев вообще не заботятся о деньгах. Они считают их неким несущественным технологическим нюансом товарообмена.

— Значит, пришельцы не покупают товары класса люкс, а все остальные товары доступны каждому. Тогда у богатых людей, получается, должно скапливаться много денег. На что же они их тратят?

— Пришельцы имеют по многу детей. К тому же, в пришельских семьях, как правило, работает только один человек. Чаще всего — муж. Женщины обычно либо вообще не работают, либо работают дома, либо работают не полный день. Но иногда бывает и наоборот, когда работает женщина, а мужчина воспитывает детей. Пришельцы много путешествуют, много денег тратят на развлечения для детей и для себя. Крупные компании много вкладывают в исследования, финансируют венчурные проекты, занимаются социальными программами за рубежом. В общем, деньги на счетах не залеживаются.

Наконец Лей и Джута дошли до станции. На большой площадке, отличавшейся от парковки лишь отсутствием выездов, стояли капсулы для одного, двух и шести пассажиров. Капсулы были каплеобразной формы и размерами не превосходили легковой автомобиль, но обладали при этом значительно более просторным салоном благодаря отсутствию капота. Багажные отделения располагались под сиденьями, и все остальное пространство предоставлялось пассажирам. Капсулы не различались формой, однако имели разную раскраску, потому что, по всей видимости, принадлежали разным компаниям. Салон напоминал кабину небольшого самолета, однако пассажиры по разным сторонам сидели лицом друг к другу, чтобы иметь возможность разговаривать. Как только Лей и Джута сели в кресла, перед ними опустились пульты. Лей ввел маршрут, оплатил поездку, и пульты задвинулись обратно. Через мгновение механическая рука транспортной системы подхватила капсулу и понесла ее по тоннелям в центр Акуры.

Огни за стеклом мелькали все быстрее и быстрее, как вдруг тоннель остался где-то позади, и капсула оказалась в огромной пещере. Глазам Джуты открылся огромный современный город. Он как будто вырастал из пола и врастал в потолок, заполняя все пространство тонкими небоскребами увитыми паутиной транспортной системы. Вперемешку с густой растительностью стены покрывало множество небольших зданий расположенных террасами. В самом низу, среди садов, стояли каменные постройки старинной архитектуры. Покрытые лепниной и росписью они были неотличимы от титанианских сооружений многовековой давности. Все это вместе выглядело столь иррационально и так сильно сливалось с природой, что было не различить, где заканчивается естественное и начинается построенное людьми.

— Это Акура — столица Земли обетованной, — сказал Лей, довольно улыбаясь — как будто весь этот город был продуктом его трудов.

— Никогда бы не подумала, что на Фокосе есть такие города, — сказала Джута, изумленно глядя в окно. — Я иначе себе их представляла. — Прежде, при словосочетании «подземный город» Джута видела в своем воображении лишь череду тесных, плохо освещенных, коридоров.

Пролетая над одним из парков, капсула притормозила и спустилась так низко, что Джуте удалось разглядеть гулявших по аллеям людей. В основном, это была молодежь. Студенты проводили свой перерыв, бродя по парку шумными компаниями, обедая на лавочках или читая лежа под деревом. Больше всего Джуту поразило разнообразие местной одежды. Лишь единицы носили традиционные пришельские костюмы. Одежда остальных была столь разнообразной, что казалось невозможным найти здесь людей одетых одинаково. Девушки в светлых платьях преимущественно голубых и розовых тонов походили на цветы. Юноши одевались менее пестро, но тоже в светлое. В одежде преобладали все те цвета, которые редко можно было встретить в Фокосских пещерах — голубой, белый, розовый. При этом желтый, красный и коричневый вообще отсутствовали, а в черное одевались лишь военные и полицейские. Многие девушки носили белые платки, способов завязывания которых Джута насчитала несколько десятков.

— Пришельцы так классно одеваются… — подумала Джута вслух.

— Да. Дизайн одежды — любимое развлечение молодежи. Этим сейчас занимаются все кому не лень.

— Правда? А на Галеоне только дизайнерские дома.

— Здесь все по-другому. Обычно, модели одежды проектируют молодые люди, у которых есть свободное время. Они выкладывают свои работы в сеть. Тот, кто хочет обновить гардероб, просто находит модель в сети, выбирает размер и заказывает пошив. Через пару дней заказ доставляют ему на дом. Автор модели имеет некоторый процент с каждой продажи, так что это может быть еще и выгодно.

— И что, все только так покупают одежду?

— Да. Это не дорого и очень удобно. Молодые люди иногда за полгода меняют весь гардероб. Вон, у моей соседки дочь — на каждую вечеринку ходит в новом.

— Класс! А старую одежду куда девают?

— Просто выбрасывают. Вся эта одежда сделана из синтетических тканей. Они перерабатываются, расщепляются на составляющие, и снова превращаются в сырье, из которого шьют новую одежду.

— Здорово! Значит, здесь вообще нет проблемы, что одеть. Вот, почему на Галеоне такого нет?..

— Потому что отсутствует производство и переработка тканей. Вся эта система работает лишь благодаря низкой себестоимости цикла производство-переработка. Если включить в него доставку с Фокоса, одежда уже не будет такой дешевой, да и покупатель не сможет получать заказ через два дня. Нужно чтобы все производство находилось хотя бы на одной планете.

— Так почему никто не создаст такое производство?

— Уже давно бы создали, но и на Титане и на Галеоне лоббирование дизайнерских домов не позволяет это сделать.

— Что значит лоббирование?

— Это значит, что дизайнерские дома, боясь разориться, покупают представителей власти, чтобы те отстаивали их интересы.

— Но ведь это уже коррупция! — возмутилась Джута.

Лей расплылся в улыбке умиления.

— Лоббирование — это просто политически корректный термин для обозначения коррупции, — сказал он.

— А в Стране пришельцев, наверное, вообще нет коррупции. Я слышала, что здесь всем управляет искусственный интеллект и все ему подчиняются. Это правда?

— Почти. У нас есть система Пророк. Она способна предсказывать течение социальных, экономических и даже некоторых природных процессов. Она помогает создавать законы и принимать политические решения.

— А как она работает?

— Это очень сложная система. Огромный штат специалистов занимается ее поддержкой: поставляет ей данные, обучает новым приемам анализа, следит за работоспособностью… Сами же законы разрабатывает парламент. Он состоит из двух палат: законотворческой и утвердительной. Законотворцы — это ученые социологи, психологи и специалисты-консультанты из различных прикладных областей. Их никто не избирает — их просто нанимают на работу, учитывая профессиональные достижения. Эти специалисты создают законопроекты и описывают их на специальном языке, который понимает система Пророк. Система производит моделирование и рассчитывает последствия. Результаты моделирования отдаются депутатам утвердительной палаты для анализа, и если последствия принятия закона устраивают их, закон принимается. Депутатов утвердительной палаты избирают граждане и постоянные гости — двух депутатов от каждой провинции, — всего двадцать восемь человек. После того, как закон принят, результаты моделирования и результаты голосования публикуются. Каждый избиратель может узнать, как проголосовал избранный им депутат за тот или иной закон. При этом каждый осведомлен о вероятных последствиях принятия закона. Так осуществляется общественный контроль. Исполнительная власть так же консультируется с Пророком и публикует результаты похожим образом.

— И что, неужели Пророк никогда не ошибается?

— Компьютеры не ошибаются. Ошибаются люди, которые пишут программы и поставляют данные. Для этого и существует утвердительная палата.

— Получается, что коррупция в вашей стране невозможна?.. Искусственный интеллект, ведь, нельзя подкупить, но ведь его можно взломать.

— Взломать Пророка теоретически возможно, но это не проще, чем залезть в мозг человека и поменять местами нейроны так, чтобы тот начал думать по-другому. Пророк — слишком сложная система. Да и ответственность за принятие решения все равно лежит на людях, а их столько, что повлиять на них практически невозможно. Тем более невозможно сделать это незаметно. При современном уровне развития информационных технологий все сложнее становится что-либо утаить. Знаешь, копирование и распространение — это естественное свойство информации — такое же, как свойство воды течь. Чем совершенней компьютеры, тем сложнее с этим ее свойством бороться. Когда-нибудь все будут все обо всех знать, — сказал Лей таким тоном, как будто сожалеет об этом.

Капсула тем временем миновала деловой центр и оказалась недалеко от огромного детского парка развлечений. Джута смотрела на все эти пестрые аттракционы, заметно погрустнев, ведь ничего подобного в ее детстве не было, и Лей, как будто понимая ее тоску, молча смотрел туда же.

— Это правда, что в Стране пришельцев нет детских домов?

— спросила Джута, с трудом сдерживая слезы.

— Правда, — ответил Лей.

— Неужели здесь вообще нет сирот?

— Что бы не случилось, ребенок здесь никогда не остается без родителей, — ответил Лей. — Всегда кто-нибудь берет его в семью.

В эту секунду, Джута твердо решила, что ее дети, во что бы то ни стало, будут пришельцами, чтобы ни они, ни внуки, ни другие ее потомки никогда, ни при каких обстоятельствах, не попали в галеонский детский дом.

Джута провожала взглядом удаляющийся парк, представляя, как гуляет там со своими детьми и Зэном в качестве их отца.

— Здесь так хорошо, что хочется остаться, — с сожалением произнесла она.

— Это можно организовать, — тут же сказал Лей, не раздумывая, как будто только этой фразы и ожидал от Джуты.

— Я же ведь здесь на птичьих правах. У меня нет ни денег, ни документов.

— Это проблема. Тебе нужно незаметно выехать, и снова въехать.

— Выехать незаметно? Разве это возможно?

— Вообще нет, но если очень нужно, то возможно, — сказал Лей и хитро улыбнулся.

«А говорил — ничего нельзя утаить, — подумала Джута. — Значит кое-что все-таки можно. Кто же он такой?..»

— Я слышала, это очень сложно — въехать в Страну пришельцев.

— Да, пожалуй, наша страна имеет самое строгое миграционное законодательство в мире. Для того чтобы въехать, нужно получить приглашение от гражданина или постоянного гостя, а стать гражданином человек может только если окончил пришельскую школу.

— Пришельскую школу?

— Да, обычное среднее учебное заведение на Фокосе.

— Значит я никогда не смогу стать гражданином?

— Ты можешь стать постоянной гостьей. Этот статус отличается от гражданства лишь тем, что при определенных обстоятельствах может быть отозван, а еще он не дает права на участие в государственной ипотечной программе. Некоторые банки, так же, дают кредиты не гражданам под менее выгодные проценты. Востальном, постоянные гости обладают всеми теми же правами что и граждане.

— А почему у вас такое строгое миграционное законодательство? Вы боитесь иностранного влияния?

— Знаешь, в Катонии была такая поговорка: «Чтобы жить в Катонии, нужно вначале ее построить». Право жить в Катонии считалось почетным. Потомок гражданина получал его по наследству, а иностранец должен был заслужить. Считалось — если ты или твой предок не платили налоги в стране, не защищали ее от врагов, не жили в ней в тяжелые времена, то ты не имеешь права называться гражданином и пользоваться благами, накопленными и сохраняемыми ее гражданами. Многие современные пришельцы разделяют это мнение. Однако, для пришельцев, строгое миграционное законодательство — скорее объективная необходимость, чем прихоть. Земля обетованная для проживания весьма привлекательна, вот только места здесь мало. Даже граждане до сих пор ограничены квотами на недвижимость. Они не могут покупать жилплощади больше, чем разрешено. Сколько не пытались это отменить — все тщетно. Спекуляция на жилье тут же поднимала цены, и квоты снова вводили. Люди есть люди. Страшно даже представить, что будет, если иностранцы начнут скупать жилье в Акуре. Право гражданина Страны пришельцев иметь жилье прописано в нашей конституции, и государство всеми силами старается это право обеспечить.

— Значит здесь тоже проблемы с жильем.

— Пока нет, но стоит разрешить свободный въезд и они появятся. Строить под землей нелегко. Только работая в полную силу, наша строительная промышленность успевает за ростом населения. Продолжительность жизни здесь высокая, да и годовой прирост немаленький, поэтому людей становится все больше и больше.

— Наверное, это единственная ваша проблема, — попыталась пошутить Джута.

— К сожалению, нет, — серьезно ответил Лей. — Ксенофобия — наша главная проблема. Так получилось, что пока Титан боролся с последствиями Великого цунами, а Галеон вел феодальные войны, мы спокойно развивались, и за полтора века так сильно стали отличаться, что практически перестали быть частью человечества. У нас своя система ценностей, свой мало кому известный язык, ни на что не похожая политическая система и система образования. Мы непонятны, и поэтому нас боятся. Про нас выдумывают легенды, приписывают нам качества, которыми мы не обладаем. Нас почти не считают людьми. В алларийском все чаще слово «пришелец» употребляется как антоним к слову «человек», и в этом заключается главная опасность, но не для нас, а скорее для человечества.

— Опасность? — испуганно переспросила Джута.

— Да, и ксенофобия — это естественная реакция на эту опасность. Такое иногда происходит в природе, вначале вид разделяется на популяции. Они живут в разных условиях. Какие-то погибают, какие-то выживают, и вот одна из популяций становится успешнее других. Она разрастается, начинает захватывать все большие пространства и неминуемо встречается с другими популяциями — менее успешными. Будучи более приспособленными, представители доминирующей ветки вытесняют всех остальных, но те не спешат исчезать. Начинается суровая внутривидовая борьба, которая, впрочем, неминуемо заканчивается победой более успешной популяции. Так происходит эволюция. Так появляются новые виды.

— То есть вы хотите сказать, что пришельцы — это доминирующая ветка.

— Именно! Пришельцы лучше образованы и лучше обучены, чему бы не были обучены, поэтому, где бы не появились пришельцы, они становятся успешнее других. Пришельцы всегда вместе, у них большие семьи, и поэтому кажется, что их много, кажется, что они повсюду, кажется, что они надвигаются, и это движение вызывает у остальных людей страх. Будучи не пришельцами, люди боятся остаться на обочине жизни или вообще исчезнуть. Этот страх может вызывать две противоположные реакции: безграничную любовь, которая проявляется обычно в подражательстве, и лютую ненависть. Две эти реакции недавно столкнулись на Галеонских выборах, и ненависть победила. Потому-то и случилось то, что происходит сейчас на поверхности.

— Интересно получается. Вы отгородились от всех миграционным законодательством, но хотите, чтобы в других странах вас встречали с распростертыми объятьями?..

— Нам просто ни от кого ничего не нужно, а кормить тех, кто паразитирует на чужих странах, мы не намерены. Присутствие же пришельцев в стране всегда взаимовыгодно. К примеру, когда пришельцы создают предприятие на Галеоне, это с одной стороны выгодно Земле обетованной, потому что, где бы не располагалось предприятие, оно платит налоги в ее казну, с другой стороны, граждане Галеона получают рабочие места и, работая на пришельцев, платят налоги в казну Галеона. Кроме этого, пришельцы развивают образование, но не только для того, чтобы снабжать компании специалистами, а еще и для того, чтобы сгладить различия между собой и гражданами другой страны. Если мы добьемся своей конечной цели, ни кому не нужно будет ехать на Землю обетованную за хорошей жизнью. Все смогут жить достойно там, где родились. А фокосское подземелье — не такое уж уютное место, как может показаться. Поживешь здесь какое-то время, и заскучаешь по небу над головой, по горизонту, даже по шуму метро в Цитадели и по пробкам. В конце концов, нет лучшего места для жизни, чем то, в котором родился и рос.

— Боюсь, что я не доживу до этого времени, — с грустью сказала Джута и отвела глаза в окно.

— Но ты можешь поспособствовать его приближению.

— Каким же образом?

— Ты — выдающийся пилот. Нам нужна твоя помощь.

— Вы хотите предложить мне работу?

— Пока скорее маленькое задание. Оно очень простое, и, я думаю, ты с ним легко справишься. Тебе нужно будет доставить Зэна на Галеон.

— Но как? — растерянно произнесла Джута. — Меня же ведь ищут. Я угнала бомбардировщик, да и срок не досидела…

— Никто тебя не ищет. Спасатели не успели доложить о тебе, поэтому ты считаешься погибшей, как впрочем, и Зэн. Галеонцы искали не тебя, а свой бомбардировщик, а в его угоне обвиняют спасателей и Люку. Мы сделаем тебе новые документы, по которым ты въедешь на Галеон. Они конечно будут фальшивыми. Чтобы сделать легальные нужно больше времени, поэтому их ты получишь чуть позже.

Только сейчас Джута поняла, кем был Лей и откуда он все знал.

— Вы меня вербуете? — серьезно спросила Джута.

— Можно сказать и так, но… Ты же ведь любишь Зэна. Разве нужно мне тебя вербовать, чтобы ты помогла ему?

Джута опешила от такой проницательности старика. Она вдруг поняла, что от предложения его действительно не может отказаться, и не только потому, что, не имея документов и денег, находится в его полной власти, но и потому, что не может упустить шанса, отправиться в совместное путешествие с Зэном.

Не зная, что ответить, Джута опустила глаза.

— Ну, не стесняйся, — сказал Лей с улыбкой и нежно взял Джуту за руку. — Я долго живу, и могу по взгляду узнать, любящую женщину. Зэн мне как сын, и, если ты сделаешь его счастливым, я буду безмерно тебе благодарен.

Если в городах Земли обетованной люди и не ощущали нависшей угрозы, то лишь потому, что были уверены в недосягаемости своего подземного мира. Для многих жителей Страны пришельцев, поверхность была местом враждебным и психологически далеким, поэтому все, что творилось там, ощущалось людьми как нечто происходящее не с ними. Лишь глухие, едва слышные, взрывы бомб и постоянно падающая с потолка пыль держали людей в гнетущем волнении. Однако в генеральном штабе Земли обетованной царила по-настоящему напряженная атмосфера. В оборонительной стратегии, тонко продуманной теоретически, на практике обнаружились слабые места.

В первые же часы конфликта пришельцы лишились всех космодромов, которые стали главными целями галеонцев на первом этапе операции. Пришельцы предвидели это и за несколько часов до атаки увели всю авиацию на орбитальную станцию Арэсао. Несмотря на почтенный возраст, претерпев несколько реконструкций, станция до сих пор функционировала и в условиях конфликта стала стратегическим плацдармом номер два после самой Земли обетованной. Благодаря ей пришельцы спасли людей от плена и технику от захвата. Она так же должна была стать перевалочным пунктом для армии титанианской Конфедерации, когда та, по соглашению о взаимной обороне, нанесла бы ответный удар. Однако атакованным демонами титанианцам было не до этого, и пришельцы остались один на один против превосходящих сил противника. Мирные жители об этом не знали. Дабы не создавать паники пресс-служба генштаба умолчала некоторые факты, и жизнь подземных городов по-прежнему текла своим чередом.

Небо над Змеиным каньоном полностью принадлежало галеонцам, и единственным средством противодействия им было звукорезонансное оружие. Оно уже много лет применялось пришельцами в строительстве для дробления породы и расчистки местности. Другим его применением была воздушная оборона. Спрятанные глубоко под землей установки генерировали низкочастотные звуковые импульсы, которые, приходя в заданное время в одну точку, создавали резонанс, порождавший огромной силы ударную волну. При помощи именно этого оружия пришельцы сбили бомбардировщик Джуты. От столкновения нескольких колебаний за самолетом образовалось две шарообразных волны, которые догнали и раздавили бомбардировщик.

Самым же смертоносным применением звукорезонансного оружия были гео-удары. Вначале, в точке цели создавалось искусственное землетрясение, которое ослабляло породу. Затем следовал атмосферный взрыв, по мощности не уступающий взрыву атомной бомбы. Фазы тектонических и атмосферных волн при этом подбирались так, чтобы большая часть энергии ушла в поверхность. В мирное время гео-удары невысокой мощности применялись для расчистки территории под строительство; во время войны, они становились оружием последней надежды. Это оружие и было тем самым Драконом, что охранял Землю обетованную от не прошенных гостей.

Но и у Дракона были свои недостатки. Разрушения, наносимые им, осложняли или делали невозможным применение спецподразделений на атакованной территории. Скрытые пещеры, межскальные лабиринты, трещины, — все потенциальные укрытия после гео-удара разрушались. К тому же, чтобы накопить энергию для мощного залпа, Дракону требовалось около трех недель, и это только в случае если оружие больше ни как не применялось. Однако постоянные полеты разведчиков и бомбардировщиков вынуждали применять звукорезонансное оружие больше по воздушным целям, но и в этом оно было несовершенно. Хотя точность залпов была почти стопроцентной, их мощность была тем ниже, чем выше летела цель. Разряженный воздух верхних слоев атмосферы вообще не позволял создать волну достаточно мощную для разрушения самолета. Галеонцы вскоре поняли это и начали летать на недосягаемых для Дракона высотах. Пришельцы, однако, имели и обычные ракеты земля-воздух, которые легко наводились на высоко летящие цели, но стоило только расчету пустить ракету, как основное звено бомбардировщиков тут же уходило на форсаже, а легкие штурмовики летели атаковать место, откуда была пущена ракета. Расчетам постоянно приходилось перебазироваться. Благо, что спрятанные глубоко под землей звукорезонансные установки для бомбардировщиков были недосягаемы.

Фокосская жара, к которой пришельцы за полтора века сумели приспособиться, для галеонцев была главным врагом. Постоянно ломались неприспособленные к жаре системы климат контроля, от чего внутри бронетехники становилось невозможно находиться. Выходила из строя электроника. Солдаты гибли от тепловых ударов и обезвоживания. Столь неестественные условия ведения войны заставили галеонцев изменить выбранную изначально тактику, и первым изменением были полуденные перерывы. Однако именно в полдень, когда галеонцы прятались в укрытия, пришельцы совершали диверсионные вылазки. Они могли обстрелять базу из минометов, выстрелить из противотанкового оружия по припаркованной бронетехнике или даже заложить взрывчатку под здание. Большого ущерба такие действия не наносили, но техника из-за них постоянно требовала ремонта, однако самое главное — их повсеместность и регулярность вселяли в галеонских солдат страх, потому что каждый день от этих диверсий гибло несколько человек. Ни один галеонский солдат, ни секунды не мог чувствовать себя в безопасности.

Воодушевление первых дней закончилось, и для измученных галеонцев военная авантюра перешла в ту стадию, когда ее первоначальные цели стали казаться нестоящими страданий, и каждый, пусть даже не произнося этого вслух, больше всего хотел завершения войны неважно с каким результатом.

Зэн шел по штабу командования, и мимо него проходили люди с хмурыми уставшими лицами. Все, кто занимался обороной Земли обетованной, последние несколько дней мало спали и не уходили с рабочих мест. Полковник Дсуэно вышел из командного центра, где находился постоянно с начала конфликта. Он подошел к кофе-машине, выбрал двойной кофе максимальной крепости и вставил палец в сканер ДНК. Мрачный взгляд полковника был устремлен в стену и, как будто проходя ее насквозь, уходил в бесконечность.

— Товарищ полковник, — обратился к нему Зэн. — Командующий Суджйо просил меня встретиться с вами.

— Да… — Полковник не сразу оторвался от мыслей. — Здравствуй… Да. Конечно, ты должен лететь на Галеон. Там в скором времени начнутся очень важные события. Ты, скорее всего, будешь в них участвовать. Есть еще одно задание. Ты полетишь не один. Пилот, который тебя повезет — новичок, к тому же, не пришелец. Это конечно рискованно, но другого пилота на данный момент мы не нашли, так что твоя задача — понаблюдать за этим человеком.

— Понятно. А что за пилот? Пленный?

— Нет. Не знаю. Лей нашел его. Я не знаю, где он находит людей. Он как обычно вытащил козырь из рукава.

— Да, это похоже на учителя. Это все?

— Не совсем. Вы полетите на малом грузовом корабле, и на борту будет груз. Вам не положено знать, что за груз. Вы просто передадите его принимающей стороне на Галеоне. В общем, как обычно.

— Кто нас встречает?

— Подполье Цитадели, — в шутку ответил полковник. — Кен лично, скорее всего.

— А как на счет паспортов?

— Об этом не беспокойтесь. Их подготовят к вашему прилету.

— Липовые наверняка.

— Конечно, но паспортный контроль вам проходить не придется, а в полицейскую базу они занесены.

— Ясно.

— Пойдем в ангар, познакомимся с этим пилотом. Я по дороге расскажу еще кое-что.

В это время Лей и Джута уже шли по мостику, под которым в огромном ангаре стояли аппараты поразившие Джуту своей формой. Они имели корпус похожий на приплюснутую юлу или два сложенных вместе блюдца. Их совершенная радиальная симметрия и гладкий, без единой угловатости, корпус говорили о том, что аппараты спроектированы либо для очень быстрого вращения в воздухе, либо для вращения воздуха вокруг себя. Нижняя часть корпуса в центре плавно сходилось к заостренной ножке, а верхняя — от краев к центру, плавно поднималась, образуя горку, которая была кабиной пилота. Иллюминаторов корабль не имел. Джута никогда не видела ничего подобного, и ее знаний в области авиастроения не хватало для того, чтобы определить, благодаря чему летает этот аппарат и где у него двигатель.

— Интересные аппараты, — подумала Джута вслух. — Никогда таких не видела.

— Только не спрашивай меня, как они летают. Это государственная тайна.

Джута не стала спрашивать, но, увидев, как одно из блюдец взлетает, сама поняла причину такой формы. Перед тем, как аппарат поднялся вверх, над ним образовался вихрь, который было видно по затянутой в него пыли. Созданная тем самым разница скоростей воздушных потоков, очевидно, давала подъемную силу, которая и поднимала аппарат вверх. Судя по черному цвету, все аппараты были покрыты радиопоглощающим материалом, а их форма и отсутствие выступающих частей делали защиту от обнаружения еще эффективней.

Когда Зэн с полковником добрались до ангара, Джута, уже одетая в черный комбинезон пилота, о чем-то беседуя с Леем, стояла возле вполне обычного легкого транспортника.

— Познакомьтесь, полковник, это Джута, — сказал Лей на алларийском.

— Здравствуйте, — поприветствовал ее полковник на катонийском, от чего Джута немного растерялась.

— Она не говорит на катонийском, — улыбнувшись, сказал Лей.

Полковник не подал вида, но сказанное Леем его шокировало.

— Ну что ж, Зэн, Джута, вы уже знакомы, — сказал Лей. — Готовьтесь к взлету, а я пока поговорю с товарищем полковником.

Зэн и Джута направились в корабль, а Лей отвел Дсуэно в сторону и начал говорить на катонийском:

— Я когда-нибудь ошибался в людях? — спросил он со свойственной ему хитрой улыбкой.

— Нет, но она даже не говорит на катонийском!

— И что?.. Девяносто процентов людей в мире не говорят на катонийском. Это не значит, что все они наши враги.

— Вы давно ее знаете? Кто она?

— Недавно, но она уже участвовала в специальных операциях на нашей стороне и показала себя с очень хорошей стороны.

— Как она могла участвовать?

— Случайно, — сказал Лей и снова хитро улыбнулся. — Эта девочка сильно зависит от нас. К тому же… Знаете, полковник, нет человека более преданного, чем влюбленная женщина.

— Влюбленная? В кого?

— В Зэна конечно, не в меня же.

— Неудачное вы нашли время для сводничества, — раздраженно сказал полковник. — Как вы по одному виду человека можете утверждать друг он или враг?

— Я бы не прослужил так долго в разведке, не умей я этого делать, — ответил Лей.

Через пол часа корабль Джуты и Зэна покинул Фокос.