Рассвет в пятницу был ранний и ясный. Впервые за много лет я проснулась с улыбкой.
В предыдущие дни мне несколько раз звонил Хьюи. В «Дин и Дэниеле» собирались отпраздновать открытие новых офисов и приезд агентов– американцев. Ответственной за подготовку назначили Кэролайн, но, когда она внезапно слегла с «пищевым отравлением», выяснилось, что почти ничего не сделано. Кэролайн лишь заказала половину бокалов и написала напоминание сотрудникам: не ударьте, дескать, лицом в грязь.
За вполне достойную плату наличными, в основном же делая одолжение Хьюи, я согласилась им помочь и буквально часа за три заказала необходимые напитки, закуски, цветы, официантов и все остальное. Из нью-йоркского офиса прислали дополнительные пожелания, но на их выполнение не хватило времени.
Не очень-то было приятно организовывать грандиозный праздник для людей, которые меня уволили, но утешала мысль о хорошей оплате. Часть денег я планировала потратить на то, чтобы угостить Нельсона отменным завтраком.
Проснувшись на следующий день, я, не глядя на часы, встала с кровати, оделась, привела в порядок лицо и отправилась в магазин на углу за молоком и рогаликами. Купила еще и свежий выпуск «ОК!», чтобы почитать за едой и, быть может, позаимствовать для биографии Милочки кое-какие из приведенных в нем фактов из жизни звезд.
Когда я вернулась, Нельсон уже проснулся. Он стоял у плиты в трусах и распахнутом клетчатом халате, рассеянно глядя на греющийся чайник и что-то бормоча себе под нос. Парнем мой сосед был симпатичным, но выглядел порой как какой-то бродяга.
– Доброе утро! – воскликнула я весело. – На завтрак у нас кофе и рогалики!
Услышав мой голос, Нельсон резко повернулся, будто удивляясь, что в доме он не один.
– Ты уже встала?
– Конечно, – ответила я, выкладывая на тарелку свежие, еще теплые булочки. – Может, сядешь и расслабишься? А я пока все приготовлю.
Нельсон сузил заспанные глаза.
– Прямо как какая-нибудь жена… Мне казалось, прислуживать кому-то в кухне ты никогда не станешь.
– Это я так, по старой дружбе. И еще потому, что хоть частично должна вернуть тебе долг: ты готовил мне завтрак сотню раз!
Нельсон пробормотал что-то неразборчивое и взял «ОК!».
– Не могла купить что-нибудь посерьезнее? О бюсте Джордан мне давно все известно.
– Не ворчи, – сказала я, ища глазами кофейник. – Лучше почитай вслух, пока я варю кофе.
Последовало молчание, потом зашелестели глянцевые страницы, и Нельсон наконец начал читать:
– У принца Эдуарда и его жены Софи юная дочь и восхитительный дом, обставленный изысканной мебелью. Виктория Бэкхем приобрела в Милане пару туфель. У одной из «Истэндеров» есть теперь личный бассейн. И новые сиськи, которым, собственно, и посвящена статья.
– Очень мило! – воскликнула я. – Ты напоминаешь мне Габи.
– Дайана Росс выпустила новый альбом и нынче похожа на щетку для мытья посуды: искусственный материал определенной формы и пучки жестких волос наверху…
Я приготовила кофе по всем правилам: намолола зерен, чайник сняла с плиты, не доведя до кипения. Даже достала чашки и блюдца, которые купила на рынке «Портобелло-Роуд», и перелила молоко из пакета в кувшин.
Тут Нельсон внезапно замолчал.
– Продолжай, – попросила я. – Не отвлекайся на рецепты. Прочитай что-нибудь про нашумевшие вечеринки.
– Да нет тут ничего интересного. Пишут про кучку самовлюбленных ничтожеств, уверенных в том, что нам до смерти интересно знать, как протекают их никчемные жизни,– внезапно заявил Нельсон.
Не успела я вымолвить и слова, как мой замечательный «безмозглый» журнал очутился в мусорном ведре.
– Что ты себе позволяешь? – вскричала я.– Не указывай мне, что читать, а что нет! Возомнил себя редактором из «Гардиан»?
Я с грохотом поставила тарелку с рогаликами на стол и бросилась на выручку «ОК!», увидев, что Нельсон собрался вывалить на него остатки недоеденной каши.
Завязалась довольно неприглядная борьба, победителем из которой вышла я – благодаря отнюдь не красившему леди удару в пах.
– Что ты за человек! – пропыхтела я, расправляя страницы.– Думаешь, раз имеешь дело с благотворительностью, можешь в моем же доме допекать меня бодягой по поводу моральных норм и социальных ценностей?
Нельсон стоял, согнувшись пополам, и ничего не отвечал. Пользуясь минутой, я взяла самый большой рогалик, налила себе кофе и по обыкновению раскрыла журнал на одной из страниц, посвященных вечеринкам и праздникам, где нередко обнаруживала снимки знакомых мне «аристократишек», в который раз праздновавших двадцатичетырехлетие или отмечавших открытие своего нового магазина по продаже ароматизированных свечей.
– Что это со мной? – задумчиво протянула я.– Старею? Или заболела? Все, на кого ни гляну, как будто кого-то напоминают.
Блондинка была похожа на девочку по имени Эмма, с которой я училась в школе, а лоснящийся щеголь на…
Орландо.
– Нет,– выдохнул Нельсон, подковыляв ко мне и снова попытавшись забрать журнал.– Не надо…
Я без слов увернулась, в ужасе глядя на заглавие.
«Орландо фон Борш и леди Тициана Бакеридж на ее яхте «Иск», названной так по окончании суда с газетой «Сан», которую леди Бакеридж обвинила в клевете».
Хотела бы я отложить журнал в сторону холодно-величавым жестом Грейс Келли! Но не смогла. Мой взгляд буквально прилип к верхним строчкам, в которых автор статьи прозрачно намекал на «очевидное сближение драматурга-казановы Орландо фон Борша и трижды разведенной леди Бакеридж – Ловкачки, как окрестила ее бульварная пресса за способность столь часто и легко менять мужей».
Хорошо, что я уже решила подвести под историей с Орландо черту. И, увидев этот ужас, почувствовала не предельное отчаяние и ярость, а необъятную пустоту. Меня, ей-богу, будто выпотрошили, прямо как пойманную рыбу.
Ладно, признаюсь честно, не обошлось и без некоторой толики злости.
Нельсон тяжело опустился на стул и протянул руку за рогаликом.
– Не хотел, чтоб ты видела,– произнес он уныло.– Я рассказал бы своими словами.
– Я не ребенок. Хорошо, что увидела сама…
Вообще-то я понятия не имела, что Орландо драматург и казанова. Ездил он на жалком «порше-924». А все его творчество умещалось на обороте штрафных талонов. Внутри у меня все закипело. Продажная, скользкая, двуличная тварь!
– Надеюсь, теперь ты станешь принимать к сведению, что я думаю о твоих тунеядцах, Мелисса,– не преминул поумничать Нельсон.– Если мужчина обратил на тебя внимание, это еще не значит, что ты обязана посвятить ему себя целиком. Ты достойна другой участи…
Я не слушала его, стараясь разжечь пламя гнева до адского пожарища, в котором сгорели бы последние воспоминания о светлых временах с Орландо.
Зазвонил телефон. Я схватила трубку, думая, что это Эмери, еще одна большая почитательница «ОК!», спешит сообщить, что вычеркнула мою «половину» из списка приглашенных на свадьбу. Или отец желает удостовериться, что я не одалживала Орландо денег.
– Да! – выпалила я в трубку.
–Здравствуй, Мелисса,– произнесла миссис Маккиннон. – По-моему, ты не в духе. Забыла, что полагается сделать, прежде чем взять трубку?
– Подумать о чем-то приятном и улыбнуться, чтобы звонящий решил: его очень рады слышать,– машинально отрапортовала я.
Когда и каким образом все эти премудрости засели в моей голове?
– Совершенно верно! – сказала миссис Маккиннон, и, как ни удивительно, мне вмиг полегчало.– Какие у тебя планы на ланч?
– Никаких,– ответила я.
– Чудесно. Я только что приняла заказ и решила отправить на встречу тебя – конечно, если ты не против.
– Против? Вовсе нет,– ответила я рассеянно. Орландо и Ловкачка смеялись мне в глаза с кухонного стола – белозубые, загорелые, самодовольные. Я рывком закрыла журнал.– Где встречаемся?
– В «Лейнсборо». Это клиент Элеоноры, но она сейчас отдыхает на Средиземноморье. Его зовут… Маркус Энтони, занимается бизнесом. Признаюсь честно, я с ним лично не встречалась – на наше агентство он вышел по рекомендации, но Элеонора уверяет, с ним весьма интересно.
– Хорошо,– сказала я.
Маркус Энтони. То есть Марк Антоний. Возможно, знаток классической литературы. Вельветовые брюки и курительная трубка, страсть к старой драматургии. Такому без приятной компании, конечно, никуда. Я тоже нуждалась сейчас именно в восхищенных взглядах и вкусном угощении.
– Подъезжай к двенадцати тридцати,– сказала миссис Маккиннон. – Ты чудесная девочка, Мелисса. Настоящая находка для агентства.
Я просияла и положила трубку.
Нельсон изумленно смотрел на меня поверх обкусанного рогалика.
– Кто звонил?
– Что?
– С кем ты разговаривала?
– Э-э… с Хьюи. Да, это был Хьюи. Хочет обсудить кое-какие мелочи о вечеринке в «Дин и Дэниеле». Пригласил меня на ланч.
Поверьте, я даже испугалась, что так запросто солгала. Никогда не умела складно врать. Наверное, во мне, наконец, заговорили отцовские гены.
Нельсон снова сузил глаза.
– Не щурься, дорогой,– бодро сказала я.– Дурная привычка. Глазом не успеешь моргнуть, как сморщишься, точно черепаха.
Я выпорхнула из кухни, закрылась в своей комнате и принялась наводить красоту. Подвела глаза коричневым, подчеркнув их глубину, надела золотистый парик Милочки – и моя кожа озарилась светом Настроение мало-помалу улучшилось.
Надев черные шелковые чулки и пристегнув их к купленному в «Питер Джоунс» поясу, я почувствовала себя облаченной в броню. Броню, о которой знала только я.
Маркус Энтони ждал меня в баре «Лейнсборо». Сидел с важным видом и жал на кнопки карманного компьютера.
Я мгновенно сообразила, почему он выбрал себе такой псевдоним: если смотреть слегка прищурившись, Энтони напоминал Рассела Кроу из «Гладиатора». Габи утверждала, что Рассел Кроу в его коротенькой римской юбочке – верх совершенства, и клялась, что ради такого мужчины в два счета бросила бы Аарона. А вот я совсем не понимаю такого «сурового обаяния». По-моему, в самом этом определении кроется непримиримый конфликт.
Энтони мне не понравился. Впрочем, это не имело значения, поскольку он явно нравился себе. На нем была черная рубашка, для ланча застегнутая на слишком малое количество пуговиц; когда я взглянула на корни его волос надо лбом, сразу подумала, что загар у него ненатуральный.
Более того, он был в туфлях без шнуровки, причем на босу ногу. Но я отбросила сомнения и заставила себя сердечно улыбнуться. В конце концов, в этом и заключалась моя работа.
– Здравствуйте, Маркус,– учтиво произнесла я.– Меня зовут Милочка.
– Здравствуйте.– Он взял мою протянутую руку, поднес к губам и поцеловал, при этом глядя на меня в упор, будто ожидая, что я лишусь чувств от подобной галантности.– А вы и в самом деле милочка!
Я деликатно отняла руку и насилу подавила в себе желание вытереть ее.
– Рада нашей встрече.
– А уж как я рад, если бы вы только знали! Что будете пить, Милочка?
– Минеральную воду с газом, пожалуйста.
Энтони привычным жестом подозвал официанта.
– Будьте добры, бутылочку «Перье», бутылку «Крюга» и два бокала.– Уверенно улыбаясь влажными губами, он посмотрел на меня.– Дама, несомненно, передумает.
Я натянуто улыбнулась официанту и с иронией произнесла:
– Таковы, по-вашему, все женщины?
Энтони рассмеялся:
– За это-то мы вас и любим!
По счастью, он слишком самозабвенно запрокинул голову от хохота и не увидел моего ледяного взгляда, который, однако, не ускользнул от внимания официанта, едва заметным движением бровей выразившего мне сочувствие.
Я уже поняла, что этот Маркус – полная противоположность миролюбивому Лестеру. И когда из него хлынул бурный поток слов – в одном направлении, без намека на возможное отклонение в сторону,– задалась вопросом: а почему Маркус вообще вышел на миссис Маккиннон? Он явно считал, что общение с ним любая женщина принимает за счастье; наверняка ошивался в выходные по барам в Фулхэме, где цеплял худосочных блондинистых девочек, которых с шиком катал на «феррари» с левым рулем. Маркус не нуждался в приятной компании. И не был привязан к сломленной болезнью жене.
Я сразу поняла, что передо мной отъявленный мерзавец, и тотчас определила, что пригласить на свидание девушку для него не составляет труда без какой бы то ни было помощи.
Он ну никак не походил на клиента миссис Маккиннон. Более того, относился к типу мужчин, о которых она рассказывала нам как об источниках всех бед, еще когда мы были школьницами.
Я взглянула на Маркуса: упоенно рассказывая о последней совершенной им коммерческой сделке, он любовался на собственное отражение в ноже.
Ладно, мне не под венец с ним идти, мысленно сказала себе я. Надо лишь составить ему приятную компанию. А это – всегда пожалуйста.
– Что порекомендуете заказать?
– Люблю, когда женщина ест вволю,– сказал Маркус, бросив на меня плотоядный взгляд.
– Лично я никогда не отказываю себе даже в десерте,– проговорила я нейтральным тоном. Входить в роль кокетливой Милочки до тех пор, пока контроль над ситуацией не окажется полностью в моих руках, я не решалась. Потому добавила совсем не обольстительно, скорее товарищески: – Наверное, это сразу понимаешь по размеру моих бедер.
Глазки у Маркуса тут же похотливо замаслились, и я мгновенно сообразила, что ляпнула не то, что следовало.
– У вас восхитительные бедра, Милочка,– пропел он.– Просто восхитительные!
– Не сказала бы.
Я подняла меню к глазам, прикрывая зардевшиеся щеки.
Мы сделали заказ – Маркус настоял на том, чтобы я выбрала блюда из списка меню, хоть меня вполне устроил бы и комплексный обед,– и еда, по счастью, оказалась настолько вкусной, что, увлекшись, я почти не слышала монолога своего визави. Я даже радовалась, что не должна поддерживать разговор и могу спокойно освоиться в ресторанном зале «Лейнсборо».
Впрочем, реплики типа «как интересно!» и «неужели?» я, разумеется, то и дело вставляла.
Подали десерт. Маркус внимательно наблюдал, как я не без смущения выбираю сладости.
– Милочка по имени, милочка по сути,– низким голосом сообщил он.– Конфетка.
К моим щекам снова прилила кровь. Впрочем, свидание подходило к концу. Немного пофлиртовать со мной напоследок Маркус имел полное право.
– Люблю, когда девушка краснеет, – с довольным видом произнес он.– Это так женственно! И такая в наши дни редкость! Вы исключительное создание, Милочка. Прекрасные старомодные манеры, этот чудный акцент, как у мисс Марпл. Вы похожи на девушку из фильма Альфреда Хичкока! Вы с ума меня сведете! – Он наклонился ко мне.– Впрочем, я уже схожу с ума.
Мне хотелось одного: поскорее уйти отсюда. Но я загадочно улыбнулась, подумав о том, что попробовать «конфетку» на вкус ему не светит и что ничего подобного я никому не обещала. Дать могла лишь пищу для бурных фантазий.
Хорошо, что он не видит, колготки на мне или чулки.
Я улыбнулась шире.
Маркус одним глотком допил остатки шампанского и жестом позвал официанта.
– Включите все это в счет за номер, пожалуйста,– попросил он.
– Хорошо, сэр.
– Триста шестнадцатый.
– Вам и ехать никуда не надо,– проговорила я, готовясь к дружескому прощанию.– Вы здесь по делам?
Маркус подмигнул.
– Можно сказать, да.
– Чем вы занимаетесь?
– Пойдемте наверх, тогда узнаете.
– Боюсь, не получится.– Я посмотрела на часы и изобразила на лице сожаление.– Мне пора.
– Ошибаетесь.– Маркус расплылся в улыбке.– Я заказал вас до вечера.
Заказал меня? Как гостиничный номер?..
Мое лицо сделалось каменным.
– Простите?
– Пошли,– сказал Маркус, нетерпеливым движением накидывая пиджак.– Я для того и снял здесь номер. Смерть как хочу скорее увидеть эти дивные бедра во всей их красе!
– Что? – еле выдавила я из себя.– Нет-нет, мне очень жаль, но вы явно что-то не так поняли…
– В чем проблема? – На лице Маркуса отразилось раздражение, которое тотчас сменилось похотью. Он снова опустился на стул.– А-а, понимаю. Хотите немного поиграть. Что ж, согласен. Признаться, это сильнее заводит. Леди ломается. Неплохая идея.
Снова наклонившись вперед, он провел пальцем по моему носу и коснулся губ.
Я едва удержалась, чтобы не вцепиться зубами в этот палец. От растерянности у меня стучало в затылке, а щеки уже не пылали. Кровь полностью отхлынула от лица.
– Произошло какое-то недоразумение, Маркус. Я не… я не девочка по вызову.
Чего мне стоило произнести эти слова!
– Что за бред?
– Вовсе не бред! – Я вызывающе взглянула на его тупую самодовольную физиономию. Я не такая!
– Не глупи. Что за дурацкую игру ты затеяла? Какой идиот станет платить сотни фунтов за пустую болтовню? Приятно, конечно, когда прелюдию сочетаешь с ланчем, но… Знаешь что? Так или иначе, Элеонора с большим удовольствием…
– Я не Элеонора! – отрезала я.– Надеюсь, миссис Маккиннон вас предупредила. Я никогда, ни при каких обстоятельствах…
И тут я со всей силы ударила его по лицу.
От неожиданности Маркус отшатнулся назад, зацепился за скатерть и полетел на пол вместе со стулом, бутылками и посудой. Я успела заметить, когда он растянулся у стола, что на его сытой роже застыло ошеломленное выражение.
Мое потрясение было, однако, посильнее.
Дрожа от унижения и ярости, я вскочила со стула и с высоко поднятой головой пошла прочь из ресторана. Лишь у проезжей части Найтсбриджа я остановилась, чтобы поймать такси и поехать прямиком к миссис Маккиннон.
Следовало подробнее объяснить ей, что я думаю по этому поводу.
К сожалению – или же к счастью, не знаю,– такси я так и не поймала, потому что, ослепленная гневом, столкнулась у «Лейнсборо» с прохожим, едва не сбив его с ног.
Я уже бормотала слова извинения, когда до меня дошло, что можно было не стараться. Передо мной стоял Нельсон.
– Что ты тут делаешь? – требовательно спросила я, хоть и вполне могла догадаться, что именно понадобилось здесь моему соседу.
Во мне боролись облегчение – и ужас от осознания того факта, что он видит последствия происшествия, о котором ему не следовало знать.
– С тобой все в порядке? – спросил Нельсон, с озабоченным видом прикасаясь к моей правой руке, костяшки которой были белые, а кожа вокруг ярко-красная.
– Конечно, как же иначе? – пролепетала я. Первое потрясение прошло, а понимание того, что я наделала, принимало более ясные очертания.– Я не ребенок, за которым надо повсюду ходить по пятам. Ты что, следил за мной? Да?
Сердце в груди бешено колотилось. Я понимала, что не имею права выплескивать все мое бешенство и жгучую ненависть к себе на Нельсона, но ничего не могла поделать. Злоба так и рвалась наружу.
– Успокойся, Мел.
Нельсон положил руки мне на плечи, и на мгновение я страстно захотела забыть обо всем в его крепких объятиях. Но внутри у меня все клокотало, а руки совсем не слушались.
К тому же тут не следовало задерживаться. С минуты на минуту из «Лейнсборо» мог выйти официант со счетом за разбитую посуду. А вслед за ним и холеный мерзавец Маркус, которого я не могла больше видеть.
Я высвободилась из рук Нельсона, хоть от них так и веяло спокойствием и защитой, и пошла прочь по Найтсбриджу. Когда шагаешь на высоких каблуках, огонь внутри все больше разгорается.
Нельсон догнал меня.
– Может быть, расскажешь, что стряслось? – спросил он, тяжело дыша.
– Нет,– икнула я.
– Мелисса!
– Нет!
– Я не отстану! – заявил Нельсон так решительно, что стало понятно: он не шутит.
Мимо промчалась полицейская машина с включенной сиреной и мигалками, и я прижалась к другу. Он как-то странно посмотрел на меня.
– Только не здесь,– слабо сказала я.
– О господи!
Нельсон взял меня за руку и завел в ближайшую кофейню. Я не сопротивлялась: он был слишком настойчив, внутри волшебно пахло кофе, а ноги внезапно отказались служить мне.
Я тяжело опустилась на стул. Нельсон низко наклонился ко мне и негромко произнес:
– Я пойду закажу кофе. Но прежде ответь: насколько плохи твои дела, если оценивать по десятибалльной шкале? Скажешь «восемь» или больше – уйдем сейчас же.
По моей спине пробежали мурашки. От стыда хотелось провалиться сквозь землю.
– Семь,– пробормотала я.– Может, шесть.
Нельсон поднял глаза к потолку, а я взмолилась:
– Не уходи никуда!
Следовало взять себя в руки. Держаться с достоинством. Вдох, выдох. Вдох, выдох.
Нельсон отлучился всего минуты на три. Вернувшись, он поставил передо мной двойной эспрессо.
– Значит, ты работаешь в эскорт-сервисе,– произнес он. – Как ты до этого докатилась, не желаешь рассказать?
Я изумленно приоткрыла рот.
– Откуда ты узнал?
– Я не идиот, Мел,– сказал Нельсон, постепенно выходя из себя.– Сразу сообразил, кто такая эта твоя Бобси, прикинул, о чем вы разговаривали. А сегодня, увидев, как ты расфуфырилась, обо всем догадался.
– Ты что, следил за мной?
– Разумеется, следил! – с оскорбленным видом заявил Нельсон.– Не мог ведь я сидеть сложа руки, догадавшись, что ты собираешься вляпаться в историю! – Он поджал губы.– Мой тебе совет: если еще раз надумаешь провернуть тайную операцию, не надевай туфли на каблуках Грохот стоит такой, что слышно в соседнем квартале.
Я решила обдумать совет позднее.
– Ты что, собирался войти в «Лейнсборо»? –– Перед моими глазами пронеслись картины одна другой жутче.– И что бы там натворил?
Нельсону хватило такта принять растерянный вид.
– Не знаю. Наверное, заявил бы, что ты моя жена, что уйду я только с тобой. А тебя-то какая нелегкая туда понесла? Уму непостижимо!
– Пожалуйста, не подумай ничего такого,– пробормотала я.– У меня и в мыслях не было.– Тут мой голос упал до шепота,– заниматься с ними сексом.
Брови Нельсона поползли на лоб.
– Серьезно? В каком веке ты живешь?
– Это агентство совсем не такое,– продолжала сопротивляться я.
Но тут до меня вдруг дошло, что дело и, правда, нечисто. В противном случае мерзавец не заказал бы номер в гостинице. Меня передернуло от отвращения.
Нельсон смотрел мне прямо в глаза, говоря всем своим видом: «Ну, ты и дура!»
Я собралась с мыслями и с достоинством произнесла:
– Задача конторы – обеспечить заказчика приятной компанией. Владелица – миссис Маккиннон, наша бывшая учительница по домоводству. Дама в высшей степени порядочная и прекрасно образованная.
Верила ли я сама в эту характеристику? Сомнительная история, которая только что со мной приключилась, заставила меня посмотреть на миссис Маккиннон совсем в ином свете. Впрочем, она ведь даже не знала этого Маркуса Энтони лично, а отправила меня на встречу с ним, положившись на слова Бобси…
Я все еще собиралась поехать к миссис Маккиннон и высказать ей прямо в глаза, как сильно я в ней разочаровалась.
– Когда же ты, в конце концов, поумнеешь? – Сказал Нельсон, постукивая по столу пластиковой ложкой.– Диву даюсь твоей бестолковости! Агентство этой вашей дамы – эскорт-сервис, дураку понятно!
Я метнула в него пламенный взгляд.
– Я ничего такого не делала!
– Ты о «таком», возможно, и не помышляла, но от тебя только того и ждали! Думаешь, большинство ее девочек после кофе сматывают удочки, как ты?
Я расправила плечи.
– Секс – не единственное, в чем нуждаются люди, дорогой мой Нельсон. Я не раз тебе говорила: женщина может предложить мужчине гораздо больше, чем просто постельные утехи. Ты ведь сам постоянно талдычишь мне: цени себя выше. Вот я и решила: пусть мне платят за то, что я умею быть просто интересной собеседницей.
Из груди Нельсона вырвался сдавленный стон.
– Ради всего святого, Мел! Только не начинай нести чушь. Может, еще обвинишь во всем меня? Скажешь, в твоих злосчастьях виноваты мои советы? Да, я считаю, что ты должна ценить себя выше, но нельзя же понимать мои слова столь буквально!
– Хочешь верь, хочешь не верь, но мне и в голову не пришло винить тебя. Я сама за себя в ответе.
Какое-то время мы молча мерили друг друга взглядами. Негромко играл джаз.
Внезапно Нельсон наклонился ко мне.
– Может, объяснишь, зачем тебе парик?
– Чтобы быть другим человеком,– ответила я, продолжая с вызовом глядеть на него.– Не хочу, чтобы меня узнавали.
–Я узнал тебя только по походке,– признался Нельсон. – При ходьбе ты ужасно раскачиваешь бедрами. Когда смотришь на тебя сзади, особенно если ты в этой юбке, такое впечатление, что видишь перед собой двух дерущихся силачей в мешке.
– Ну, спасибо!
Нельсон слегка улыбнулся, но тут же снова посерьезнел.
– Ты должна набраться ума, Мелисса! Я переживаю за тебя, понимаешь?
– И напрасно.
Мало-помалу я успокоилась. По моим жилам вместе с эспрессо курсировала теперь только досада. Денек выдался кошмарный во всех отношениях. Разбились гревшие мне душу иллюзии – по поводу Орландо, миссис Маккиннон и еще кое– чего, касавшегося моей собственной личности…
Боже, я чувствовала себя до смерти уставшей. И мечтала скорее забраться в постель и забыться сном.
А Нельсон, похоже, только входил во вкус.
– Да, это здорово – видеть в людях исключительно хорошее, но нельзя же не замечать вопиющие недостатки,– завел он знакомую песню.– И убеждать себя, что нет ничего страшного в недопустимом. Ты не перестаешь меня удивлять, Мелисса!
– Не настолько я тупа,– перебила я, пока он не слишком увлекся.– Конечно знала, с какими трудностями могу столкнуться. Признаюсь… сглупила, вообразив, что буду в состоянии держать любую ситуацию под контролем. Мне всего лишь хотелось немного заработать. На том, в чем я знаю толк.
– Печатаешь ты не хуже, чем ведешь светские беседы,– проворчал Нельсон.
– Да, но этим, равно как и шитьем ти-шоток, приличных денег не заработать! – сказала я, бросив на него злобный взгляд.
Нельсон ответил мне тем же.
Не знаю, как долго мы пялились бы таким манером друг на друга, но я не выдержала первой. Мое сердце обливалось кровью всякий раз, когда Нельсон на меня злился.
По крайней мере, подумала я, окончательно отбрасывая хандру, кое-что в моей жизни прояснилось. Во-первых, я удостоверилась в том, что продавать за деньги свое тело ни за что не стану; во-вторых, отбила у гнусного Маркуса всякую охоту появляться в «Лейнсборо»; в-третьих, теперь знаю, что в состоянии неслабо врезать по морде взрослому мужчине. Словом, я сделала в себе два значительных открытия, о которых в нормальных условиях никогда не догадалась бы.
– Давай не будем ссориться,– сказала я, взяв Нельсона за руку.– Спасибо, что поехал за мной, что так за меня переживаешь. Мне очень приятно, правда.
Нельсон вздохнул и провел свободной рукой по волосам.
– Послушай, Мел. Моему брату Вульфи нужен новый офис-менеджер. Работа всего на полдня. Пообещай, что съездишь и поговоришь с ним.
– Хорошо,– ответила я без особого энтузиазма.
Признаться честно, при мысли еще об одном офисе, где требуется навести порядок, мне стало совсем тоскливо.
– И дай мне честное слово, что никогда в жизни не станешь больше заниматься подобными глупостями,– добавил Нельсон строго.
– Нельсон,– обиженно протянула я.– Ты мне не отец.
– Дай честное слово!
Не будь я почти без сил и не окажись так зла на себя и целый мир, наш спор мог и продолжиться. Но, ясно осознав, что скандалить больше не могу, я сдалась и позволила возликовавшему Нельсону отвезти меня домой на автобусе.