Бар «У Айгора», в котором Лив работала четыре смены в неделю, откупоривая вино и отбиваясь от предложений руки и сердца, на самом деле числился «Ассоциацией наборщиков и кладовщиков Сохо», но вот уже много лет его никто так не называл. Теперешние толпы скандальных богатеньких юнцов и представителей среднего класса, являвшиеся завсегдатаями этих мрачных клетушек, говорили просто «пойдем к Айгору». А старая гвардия художников и профессиональных пьяниц теоретически могла бы помнить старое название, но выжила из ума настолько, что просто не восстановила бы в памяти порядок слов.

Это был один из тех баров, которые неизменно побеждал и в рейтинге «10 мест, о которых вы не заслуживаете знать». Наверное, потому что реально найти его можно было только на трезвую голову. Для начала, располагался он вообще не в Сохо, а практически в Вестминстере, в переулке неподалеку от Темзы, поэтому я по два раза в день проходила мимо его незатейливой черной двери. Внутри, впрочем, «Айгор» выглядел не лучше: как любое полуподвальное заведение, он смотрелся гораздо симпатичнее после пары бокалов вина, причем желательно вечером, а не при дневном свете. Все это не мешало бару иметь множество преданных поклонников: и если уж вы туда попадали, хороший — и даже не лишенный пикантности — вечер был вам гарантирован.

Лив получила эту работу, потому что сам хозяин, Айгор, был старым собутыльником Кена. Кен вообще знал тут всех, так же как и Лив. С таким количеством знакомств ей стоило иногда притворяться глухой и слепой. Вообще, я всегда говорила Лив, что при желании она вполне смогла бы быть здесь управляющим. Остальные девицы, которые работали здесь, были обыкновенными разряженными пустышками из Челси. Вдобавок Лив единственная из всех разбирала чудовищный акцент Айгора, уроженца Глазго. По уму, ей давно следовало бы потребовать повышения, но эта лентяйка все никак не могла собраться с силами: то ли из-за невероятного пофигизма, то ли из-за здешней расслабляющей атмосферы. Расслабленность, знаете ли, затягивает. Как болото.

Когда ровно в половине шестого я вошла в знакомую дверь, Лив стояла за дубовой стойкой и с ангельски терпеливым видом вытирала стаканы. Заметив меня, Айгор замахал окольцованными руками и радостно замычал по-своему, по-глазгиански.

— Да знаю я! — говорила Лив. — Знаю! Да ты что? Госпожа Джуди Денч?! Ого… О, Бетси! — Она энергичным кивком показала на самый дальний «кабинет» — тот самый, который обычно резервируют для деловых встреч випов с пиарщиками.

Я сделала вывод, что Нелл Говард уже прибыла на место и была оперативно помещена в самый укромный уголок заведения.

— Спасибо, — одними губами сказала я.

— Фатит трипацца, — проворчал Айгор. — Ызык атвалицца…

— Угу, — сказала Лив, кивнув со значением.

Я судорожно сглотнула и двинулась между столами, по дороге пытаясь унять бурю, поднимающуюся в груди.

Нелл Говард я увидела прежде, чем она меня, — вернее, не ее саму, а знакомое шляпное перо, которое покачивалось над деревянной перегородкой. Выдала ее и голубая с переливами лакированная туфля, которая торчала из-под стола, свидетельствуя минимум о трех нарушениях заветов Академии Филлимора, включая сидение «нога на ногу». Нет, она уж точно была не из породы бестелесных принцесс, как Адель, и как раз это мне в ней нравилось.

Нелл выглянула из-за перегородки. Поистине, только очень яркие личности позволяют себе носить шляпу с пером в качестве ежедневного аксессуара. Помимо шляпы на ней были черное платье-свитер, подхваченное ремнем со стразами, и очень красивые закрытые туфли.

— О! Привет, дорогая! — почти шепотом воскликнула Нелл. — Какое прикольное место! Мне безумно нравится! Просто супер! Один мой приятель, который часто здесь бывает, рассказывал, что однажды столкнулся здесь в туалете с подружкой самого госсекретаря Уэльса…

Нечто подобное могли бы рассказать многие. Думаю, у Нелл таких историй хватило бы тома на три.

Откуда ни возьмись появилась Лив с подносом.

— Джин-тоник для вас и для вас. И орешки — в подарок от заведения. — Она поставила перед нами огромные бокалы. — Если еще что-нибудь понадобится, дайте мне знать.

— Спасибо, детка, — с ослепительной улыбкой сказала Нелл. — Непременно!

Вообще-то я ничего такого не заказывала и хотела уже напомнить Лив, что рассчитывала только на чашку чая, но потом решила, что в вопросе выбора напитков лучше довериться ей. В конце концов, под алкоголь и разговор пойдет живее.

— Спасибо, — произнесла я, и Лив незаметно скрестила пальцы мне в ответ.

Она отошла от нашей кабинки — далеко, но так, чтобы ее было хорошо видно, — и принялась с невозмутимым видом вытирать бокалы.

— Что ж, давай без лишних предисловий. Посмотри-ка, что я тебе нашла, — заявила Нелл, залезая в сумку. — На самом деле я просто обязана отдать тебе это. Ведь я так бессовестно бросила тебя на поминках. Ничего не рассказала и даже не попрощалась! Держи. Фотка того самого выпуска — перед моим. Единственная, на которой есть все. — И она положила передо мной старую фотографию.

Конечно, я сразу ее схватила, в то время как сама Нелл уткнулась в джин-тоник, чтобы наблюдать за моей реакцией «из укрытия».

— Надо же… — пробормотала я, жадно вглядываясь в фото.

Похоже, оно было сделано перед каким-то официальным торжеством. Тринадцать… Нет, четырнадцать девушек расселись группами на двух диванах. В центре одной группы сидела мисс Вандербильт, в центре другой — Фрэнни. Фоном служил портрет пышногрудой леди Филлимор номер один. Шапки химических кудрей, заученные улыбки и характерные наряды не оставляли сомнений, что дело происходит в 80-е: широкие, как подзоры, оборки на плечах, плиссе и гофре, черные бархатные лифы и юбочки из тафты цветов государственного флага: синие, красные и ярко-зеленые.

Так выглядели почти все девушки. Почти, но не все. Резко выделялись наряды как минимум двух выпускниц. Например, сногсшибательной блондинки, которая сидела, вдавившись в спинку дивана, — явно с таким расчетом, чтобы мисс Вандербильт не видела ее призывного взгляда. На ней было длинное черное платье джерси, по одной стороне которого среди разноцветных блесток вилась серебряная змейка. Рядом с этой дивой в такой же хитрой позиции сидела другая: довольно стервозного вида брюнетка в кожаном платье на бретельках и с тигровой лилией в волосах.

— Я уже говорила, что в том выпуске было несколько таких буйных девиц… Вот, например, Коралия, — указала Нелл на брюнетку. — Страх и ужас Академии. Нам все время говорили: не будьте такими, как Коралия Хендрикс! Но мы все просто с ума по ней сходили… Помню, у нее была абсолютно бешеная такса по имени Митци, и Коралия обучала ее стягивать парик с учительницы искусствоведения. И еще она курила «Мальборо» в туалете, высовываясь прямо в окно… — Нелл вздохнула. — Конечно, парни ее обожали.

Так, посмотрим… Похожа она хоть капельку на меня? И вообще, разве я была такой уж непослушной?

— А вот это Софи. Софи Тауненд, — продолжала Нелл, на этот раз указав на блондинку. — Мы называли ее Цыпочка. Она снялась в какой-то крохотной роли в фильме про Джеймса Бонда — не помню, в каком именно… Что-то там такое делала с колодой карт Таро — очень загадочно и сексуально. Разумеется, это было потом, когда Софи уже закончила Академию. Увы, старушке Вандербильт она оказалась не по зубам: только секретному агенту удалось хоть отчасти ее обезвредить…

— А она была девушкой Гектора? — спросила я.

Честно говоря, на общем фоне Софи казалась инородным телом — этакая людоедка среди прекрасных нянь. Не могу сказать, чтобы при виде Софи у меня екнуло сердце. И все-таки: чем черт не шутит… А вдруг? Я переводила взгляд с одного лица на другое, пытаясь запеленговать в душе хоть слабые позывные интуитивного узнавания.

— Нет, Гектор гулял с Эмми-Джейн. — Нелл перевела красный ноготь на девушку, которая сидела рядом с Фрэнни, скромно сложив руки на юбке из розовой тафты, и глядела в объектив из-под длинной густой челки. — Ты не смотри, что она выглядит тихоней. На самом деле леди Франсес неспроста усадила ее рядом с собой.

— В смысле?

— С этой Эмми-Джейн преподавательницы старались глаз не спускать. Она была вообще без тормозов, — многозначительно сказала Нелл и почесала крыло носа.

Я пристально посмотрела на Эмми-Джейн, пытаясь обнаружить у нее в лице хоть какие-нибудь собственные черты, но тщетно. У нее прямой нос, а у меня — вздернутый. Кроме того, она сливочно-помадная блондинка, в которой трудно заподозрить «рыжие» гены. И все-таки, если именно она была девушкой Гектора, это еще куда ни шло. Хотя, скорее всего, Гектор находил время и для остальных…

— А эта Эмми-Джейн была… Только она была его девушкой?

— Ну, как тебе сказать… — Нелл глотнула джин-тоник. — Гектор не любил никого выделять. Думаю, все девушки прошли через заднее сиденье его «бентли», если можно так выразиться. Но Эмми-Джейн он любил больше всех. Чуть с ума не сошел, когда узнал, что она помолвлена с Чарли Като. И тогда все говорили, что его знаменитое «бегство в Аргентину» связано именно с этим…

— Значит, Эмми-Джейн обручилась прежде, чем уехал Гектор… — А ведь это произошло незадолго до моего рождения…

Я вдруг подумала, что неплохо бы записать их имена. По крайней мере, будет что загонять в строку поиска, кроме возраста.

— Ну да, точно. Это было ее первое замужество — из четырех. Она же у нас без тормозов… — развела руками Нелл. — Если можно так выразиться. Три развода. В ее случае — не предел. Если чему и учат в Академии Филлимора, так это выходить замуж!

На фотографии было две рыжих: одна пухленькая и плечистая, другая — с пышной шевелюрой ирландских кудряшек.

— А эти двое кто? — спросила я на всякий случай, хотя выглядели девушки не слишком обнадеживающе.

— Каролина де ла Гранж и Бампс Фицрой. Каролина вышла за мистера Тина Фойла — имя не помню, но, возможно, он и сэр Тин Фойл. А вот Бампс, кажется, стала монашкой. Говорят, теперь она где-то в Ирландии. Представляю, какая у нее мешанина в голове: сначала — Коралия Хендрикс со своими выкрутасами, а потом — монастырская аскеза. Так и умом тронуться можно. — Нелл посмотрела на меня. — Не пойму: помогаю я тебе или только делаю хуже?

— Не знаю, — честно ответила я.

На некоторое время мы замолчали: я вглядывалась в фотографию, а Нелл потягивала джин-тоник. Где-то на заднем плане раздавались громкие утробные звуки — это Айгор что-то объяснял клиенту по поводу дешевого пива, а Лив «переводила».

— Извини за назойливость, а ты хочешь в прямом смысле найти свою мать? — вдруг спросила Нелл. — Или просто узнать, кто она? Ну, то есть ты представляешь, что сказала бы ей, если… если бы она прямо сейчас вошла сюда? Заплакала бы от счастья? Или разозлилась?

Я хотела ответить первое, что пришло в голову, но вовремя прикусила язык. Не скрою, все эти годы я миллионы раз прокручивала драматические варианты этой встречи — со слезами, с разрыванием рубахи на груди, с вытаскиванием младенческих кудряшек, долгие годы хранимых в медальоне, и т. п. Но сейчас, лицом к лицу с женщиной, которая действительно могла знать мою мать и даже, пожалуй, сообщить, где она находится… Сейчас все эти варианты казались мне полным бредом. На самом деле я совершенно не представляла, что бы сделала или сказала.

— Я бы… поздоровалась.

Нелл недоверчиво скосила глаза.

— Всего лишь? Будь я на твоем месте, то точно высказала бы все, что о ней думаю…

— Зачем? Я вовсе не держу на нее зла за то, что она меня бросила… — В этот момент я вдруг поняла, насколько легче быть честной с незнакомым человеком. — Ведь у меня было детство, о котором можно только мечтать, меня окружали замечательные люди. Я имела все, что хотела. Просто… Мне интересно, почему она это сделала. Наверное, ее вынудили обстоятельства, или… — Я запнулась, не решаясь впервые произнести страшные слова. — Или я просто была ошибкой, и поэтому она не хотела меня видеть. Ну, если мой отец… не очень хороший человек… — Я судорожно глотнула джин-тоник. — В общем, я хотела бы узнать, какие ошибки совершила моя мать, чтобы не совершить их самой.

— Брось, детка, я думаю, дело вовсе не в этом! — поспешно сказала Нелл.

— Откуда вы знаете? Мы ведь можем только предполагать, что она была из богатого сословия или из хорошей семьи. Она могла быть вообще не из Академии! Например, какая-нибудь дочь уборщицы! Вряд ли Гектор проводил строгий фейсконтроль у дверей своей спальни…

— Не забывай: в твою коробку была вложена золотая пчелка, — заметила Нелл. — В то лето случилось настоящее поветрие. Все, как ненормальные, покупали этих пчелок. Их делали в маленькой ювелирной мастерской на Бонд-стрит. Поэтому можешь не сомневаться: твоя мать — одна из нас.

Я потянула золотую цепочку и вытащила пчелку из-под свитера. Лицо Нелл осветилось улыбкой, в глазах появились искры.

— Боже мой! Как же мы все тащились от этих пчелок! А эта, с бриллиантовыми полосками — вообще настоящее чудо!

— Вы ее узнали? — с надеждой спросила я, но Нелл покачала головой.

— Нет. Откуда мне знать, чья это пчелка? Они были у нас у всех. У Софи даже целых пять штук — подарки от разных парней. Рабочие пчелки — так, кажется, она их называла. — Нелл снова кивнула на фотографию. — Впрочем, к твоим поискам это мало что добавляет.

Я еще раз посмотрела на них на всех: на круглолицых девушек, на Фрэнни в бриллиантовом колье, которое она надевала по особым случаям, на мисс Вандербильт, сидевшую так, будто к ее спине привязали палку от швабры, на хулиганку Коралию, на женщину-вамп Софи и на монашенку Бампс… Нет, у меня внутри по-прежнему ничего не екнуло — типа, вот я, твоя мамочка. Просто не верилось, что она действительно одна из них.

Наверняка Фрэнни была в курсе. Она уж точно могла узнать и пчелку, и почерк. Неважно, что на мои многочисленные вопросы она хлопала глазами и клялась, что ни сном ни духом даже не догадывается. Возможно, Фрэнни, как всегда, уходила от прямых вопросов и ответов. Этому искусству в Академии тоже учили.

— Может быть, какая-нибудь девушка не закончила курса? Подозрительно внезапно ушла посреди учебного года?

— Трудно сказать, — вздохнула Нелл. — Мы ведь все не учились полный год. Один семестр в «Филлиморе», другой — в «Кордон Блю», следующий — в Швейцарии… Народ приходил и уходил. Но вообще-то надо будет перерыть дневники…

Я прищурилась в полумраке, как будто пыталась разглядеть истину. Но истина теперь была и ближе, и одновременно дальше от меня.

— А вы не могли бы написать мне их имена? — попросила я, протягивая ей ежедневник.

— Разумеется. А что ты собираешься делать? Если не секрет? — Нелл достала из сумки ручку и принялась неровным почерком записывать фамилии девушек. — Ты… по-прежнему хочешь с ней встретиться?

— Ну, не так прямо, конечно. Разумеется, я не собираюсь обзванивать выпускниц восьмидесятого года и спрашивать, а не было ли у них случайно незаконных детей, которых они подбросили на Хафмун-стрит.

— Понятно. Строго говоря, тебе пришлось бы звонить всем, кто был тогда в Академии. Я имею в виду — осенью тысяча девятьсот восьмидесятого. Если я ничего не путаю… У кого-то точно рыльце в пушку… — Нелл вернула мне ежедневник.

— Наверняка она не захочет меня видеть… — сказала я почти шепотом, ведь мне еще никогда не доводилось произносить эти слова вслух.

— Господи! Да что ты такое говоришь! — возмущенно воскликнула Нелл. — Я уверена, твоя мама была бы счастлива встретиться с тобой! Ты же стала такой… необыкновенной женщиной!

— Почему вы решили, что она была бы счастлива? — спросила я, глядя ей прямо в глаза.

— Просто знаю — и все, — ответила Нелл, — Уж поверь мне.

Я промолчала, а она продолжала:

— Не будь к ним слишком сурова. Возможно, Коралия и Софи не блещут умом… Но ведь мы все были такими детьми — сплошная романтика в башке… Для нас не существовало ни смерти, ни болезней — ничего вообще. Целыми днями мы только и делали, что мечтали о женихах и замках, в которых поселимся после замужества. Бедная леди Франсес изо всех сил пыталась хоть немного пробудить наш разум, но каждая из нас видела только одно: как она едет в карете в пышном платье навстречу своему принцу! Какие-то брачные маньячки! Думаю, поэтому мы все и отметились не по одному разу…

Я попыталась улыбнуться:

— Боюсь, что я выбрала для себя другой путь. Я как-то не верю в сказочные замужества. Просто хочу найти надежного человека. Наверное, это скучно.

— Зато, как выясняется, гораздо более разумно, — вздохнула Нелл. — А по поводу твоей мамы… Она-то совершенно искренне верила в эту сказку со счастливым концом. И если разобраться, сделала для тебя все, что могла: отдала той, которая, по нашему мнению, умела решать любые проблемы, — леди Франсес. Нет, я не сомневаюсь: твоя мама будет безумно рада тебя видеть. Хотя бы потому, что захочет все тебе объяснить.

На лице Нелл застыло напряженное выражение, как будто что-то распирало ее изнутри. Что-то очень важное! Почувствовав знакомое щекотание в глубинах желудка, я поняла, что во мне зашевелилась новая догадка. Откуда, ну откуда у нее такая уверенность? Нет, она точно что-то скрывает!

Не успела я сформулировать вопрос, как Нелл схватила бокал и отработанным жестом осушила его. Однажды я уже наблюдала это на поминках Фрэнни.

— Дорогая, мне страшно не хочется тебя покидать, но вечером я должна лететь на Ибицу. Нужно к выходным превратить один домик в райский уголок. Если ты не в курсе, я дизайнер по интерьеру.

— Здорово! — восхищенно сказала я. — Для меня это как жизнь на другой планете.

— Да брось ты, ничего сверхъестественного! — Нелл сморщила смешную рожицу. — Просто когда так часто выходишь замуж и переезжаешь, невольно обучаешься перестраивать интерьер. А тут еще друзья — кто уменьшает жилплощадь, кто увеличивает, и всем надо помочь. Не успеешь оглянуться, а хобби переросло в бизнес.

Я вспомнила Джейми. Он говорил что-то подобное. Собственно, у него все получилось так же.

— Может быть, ты что-нибудь еще хочешь узнать? Пока я здесь? — спросила Нелл.

И вдруг вопрос сам сорвался у меня с губ.

— А какая из девушек была… самая хорошая?

— Самая хорошая?

— Да. — Я достала фотографию и положила на стол. — Не самая умная и не самая популярная, а просто самая хорошая? Была ли среди них та, с которой вы дружили и стали бы дружить даже сейчас?

Нелл немного помолчала, после чего заговорила, но уже с гораздо меньшим возбуждением, чем до этого.

— Ну, в общем, у меня со всеми неплохие отношения — на уровне поздравлений с Рождеством и днем рождения. Но… — Она ласково прикоснулась к фото. — Розалинда — она была самой милой из всех, это точно. Вот, посмотри, какая куколка. Она давала Коралии надевать свою жемчужную удавку… Никогда не ругалась с Софи, даже когда та приглашала ее парня на танец.

Розалинда, девушка в платье с цветочным рисунком и без бретелек, сидела по другую сторону от Фрэнни и довольно мрачно смотрела в объектив. Густая, наполовину обесцвеченная русая челка свисала ей на глаза, как бывает у пони, и вообще, прическа существовала как бы отдельно от всего остального. То есть от белых, почти мраморных плеч.

— Это она здесь такая, потому что мисс Вандербильт велела ей снять очки перед тем, как фотографироваться, — пояснила Нелл. — Бедняжка Рози… Слепая была, как крот, ей-богу, но такая славная.

У вы, у славной Розалинды «рыжеволосых» генов было примерно столько же, сколько у самой Нелл. Радовало хотя бы то, что мой материнский предвыборный список включал не только отвязных секс-бомб.

— Ну вот, слышишь — телефон, чтоб его! Срочно убегаю. Водитель уже с ума сходит. — Нелл закрыла сумку и широким жестом накинула огромный черный шарф, — У тебя есть мои контакты, детка! — Она заколола шарф гигантской бриллиантовой брошью в виде фрагмента паутины, которая была, наверное, единственной достойной застежкой для шарфа столь феноменальных размеров. — Позвони, если вспомнишь что-нибудь. И спасибо, что привела меня в это легендарное место. Мне ужасно понравилось!

Она клюнула меня в щеку и, виляя бедрами, пошла между столами, как будто крутила невидимый хулахуп.

— Пока, Айгор! Пока, Оливия! — крикнула она в глубь бара.

Ну конечно, Нелл уже знала их имена. Она же была девушкой из «Филлимора». Когда она ушла, в помещении как будто стало немного темнее.

Не успела за Нелл закрыться дверь, как к моему столу подлетела Лив с полными бокалами для нас обеих. Подозреваю, что подобные «подарки от заведения» были не в правилах Айгора, но моя подруга могла себе позволить нарушать эти правила, поскольку единственная из всех понимала их на слух.

— Ну? Кто она? Она тебе сказала?

Я покачала головой и протянула Лив фотографию.

— Нелл считает, моя мать — одна из этих девушек. А отец — Гектор.

Лив пододвинула свечку поближе, чтобы как следует рассмотреть лица.

— То есть насчет Гектора она на все сто уверена? А ты не спросила, может, были и другие лохушки, которых он окучивал?

— Не спросила. По-моему, и так все понятно. — Мне казалось, теперь я могу со всей ответственностью заявить, что напала на верный след: отныне речь не просто о предположениях. — Вообще, отец меня как раз меньше всего волнует. Стоит ли о таком волноваться? Был бы он стоящим человеком, разве бросил бы мою мать, так ведь?

— Ценное замечание, Шерлок. Чтоб мне провалиться, если ты не скажешь мне, кто эта фря! — Лив указала на монашку Бампс Фицрой. — От нее несет «Диором» и пони одновременно. А глаза! Она же как будто смотрит на собственный нос! Нет, это точно не твоя мать, Бетси.

— Спасибо, Ватсон. — Я отпила из своего бокала: это оказался очень крепкий джин-тоник, сделанный по знаменитому рецепту Кена, который начинался со слов: «наполните стакан джином до половины».

— А она тут есть?

— Кто есть и где есть?

— Она. Нелл. Тут… — показала Лив на фотографию, но я даже не стала смотреть.

Я в который раз перечитывала их имена и думала, что же делать дальше.

— Нет, Нелл здесь нету. Она выпускалась годом позже.

— Ага, — сказала Лив. — Ну что ж…

— Теперь у меня есть их имена и фамилии, поэтому, если я захочу, могу совершенно спокойно пригласить их на День открытых дверей, который, кстати, Марк хочет проводить уже через пару-тройку недель.

— Супер! — Лив захлопала в ладоши. — А что потом?

— Ну… не знаю… — протянула я. — Наверное, само как-нибудь образуется…

Я задумчиво отхлебнула джин-тоник и подумала: было бы неплохо, чтобы оно действительно образовалось.