Пятница, 31 мая

— Трина, просто подумай об этом, — сказала миссис Гонсалес. — Ты так и останешься няней-руководителем, а Слейд будет… няней-новичком.

Я быстро сглотнула, и чуть не подавилась белой шоколадной крошкой на печенье. Я почти никогда не спорила со взрослыми, но в тот момент мы обсуждали серьёзные вещи: летний присмотр за двумя ранимыми пятилетними детьми. Ни в коем случае заботу за ними нельзя возлагать на Слейда Эдмундса. Я должна настаивать на своём.

Сделав глубокий вдох, я произнесла:

— Но даже если он новичок, я всё равно могу уволить его, если он не будет работать, верно?

Доктор Эдмундс внимательно изучала меня. Она была мамой няни-новичка и психиатром. Без сомнения, женщина проверяла меня, пытаясь вычислить, как перетянуть на свою сторону.

— Трина, — начала доктор Эдмундс, — я могу понять, если у тебя есть некоторые сомнения насчёт работы с моим сыном. Я знаю, Слейд из тех, кто… эм… э… плывёт по течению и бросает начатое.

Я фыркнула. Бросает начатое? Это явно было преуменьшением. Слейд был настоящим разгильдяем во всём, даже в том, что касалось моды. Постоянно в старых футболках, выцветших шортах и шлёпках. У него даже волосы были длинными, до плеч, стянутые на затылке шнурком, и которые большинство девушек почему-то считали сексуальными.

Причём его гардероб и грязные волосы совсем не мешали его жизни. Он был одним из самых популярных парней в школе. Все любили Слейда — спортсмены, укурки (прим. пер.: люди, регулярно принимающие наркотики, особенно марихуану), дети чести (прим. пер.: люди, борющиеся против жестокого обращения с детьми), зубрилы, студенты по обмену, стрелки (прим. пер.: некоммерческая ассоциация в США, которая объединяет сторонников права граждан на хранение и ношение огнестрельного оружия). Даже учителя любили парня, несмотря на то, что в классе он был таким же бездельником, как и во всём остальном. Они все пали жертвами какого-то шарма, который был виден каждому.

Каждому, но только не мне.

— Трина, милая, давай обсудим это, — миссис Форестер налила мне стакан холодного чая с кусочками льда, в которые была заморожена мята.

Ох уж эти домохозяйки и их съедобная тактика порабощения.

Трудно было устоять перед миссис Форестер. Я нянчилась с её дочкой Джиллиан, когда той было два. Девочка была гиперактивной, но я любила малышку. И с нетерпением ждала момента, когда буду присматривать за ней и её лучшим другом Максом Гонсалесом, даже если они были совершенно разными.

Все его: «Фу! Грязно. Я ненавижу грязь. Я ненавижу качаться. У меня кружится голова. Пойдём домой». И все её: «Уху! Давай скатимся вниз по склону и будем охотиться на гусей в пруду, а ещё давай носить наши коробочки для ланча на голове!» — может быть, противоположности действительно притягивались, по крайней мере, в дошкольном возрасте.

— Я готова предложить тебе повышение жалования, если ты согласишься, Трина, — серые глаза доктора Эдмундс встретились с моими.

Подождите, что? Дополнительная плата?

Она сосредоточила свой взгляд на мне, и в голове у меня появилась мысль, что Слейд получил свои знаменитые голубые глаза от отца. Очевидно, когда парень включал своё обаяние, половина девушек в моей школе охотно снимали свои трусики.

Но что его мать только что сказала насчёт денег? Мне будут платить больше? Я потянулась за печеньем с корицей. (прим. пер.: рождественское печенье «Сникердудл» является одним из любимых в Америке, в основном его делают с корицей, но бывают и другие варианты, например, с изюмом и орехами.) Мамочки могли бы выведать государственную тайну у Джеймса Бонда при помощи своего восхитительного печенья.

Доктор Эдмундс помассировала свой лоб. Она вдруг перестала выглядеть столь устрашающей, какой показалась мне при первой встрече. Остальные мамочки смотрели на неё с сочувствием, и я почувствовала укол вины за вопрос, смогу ли уволить Слейда, если тот не будет работать.

— Может, вы объясните точнее, чего от меня ждёте? — спросила я, как будто сахар растопил мою решительность.

Лицо доктора Эдмундс засияло, и я поймала в нём отголосок печально известной улыбки Слейда. Его улыбка тоже обладала магическими свойствами убеждения. Я наблюдала её в действии, когда он с помощью улыбки избегал наказания после уроков.

Она прочистила горло и посмотрела на остальных мам, которые поддержали её одобрительными кивками.

— Это сделка, Трина. Слейда необходимо научить хоть какой-то ответственности. Я знаю, он способен на это, даже если его отец говорит… О, не бери в голову. В любом случае, я знаю, какая ты ответственная. Ты всегда на доске почёта, и миссис Форестер постоянно твердит о твоих навыках няни, и это ты организовала в прошлом году бойкот «БургерБарн» (прим. пер.: Закусочная с бургерами в США)? — она перевела дух. — Который я поддержала, кстати.

— Слейд прекрасно ладит с детьми, — пропищала миссис Гонсалес. — Макс брал у него уроки плаванья в середине каникул, так что я видела его в действии.

Я попыталась не фыркнуть. Хорошо, так уж вышло, что я не умею плавать (пока), но это совсем другая история. Однако, серьёзно? Плескание с детьми на мелководье и надувание пузырей? Как это можно сравнивать с полной ответственностью за детей в течение всего дня? Включая потенциальные чрезвычайные ситуации с ночным горшком?

— Просто подумай, насколько легче это будет для тебя — иметь кого-то, кто поможет присматривать за детьми, — настаивала мама Джиллиан.

Верно. Как будто Слейд собирался быть супер-няней. Я теребила свою папку, острый угол которой вонзился мне в ногу. Мне вспомнилось, как я была вынуждена иметь дело со Слейдом на наших уроках биологии в прошлом году.

* * *

— Что в этой штуке? — спрашивал он, уставившись на мою папку так, словно она была кучей токсичных отходов.

— Всего лишь вся моя жизнь, — ответила я ему тогда. — Домашние задания, положения колледжа, статьи о том, как управлять временем, рецепты, медицинские записи…

— Ты хранишь свои медицинские записи в этом? — он смотрел на меня в притворном ужасе своими гипнотическими голубыми глазами, но я была непреклонна.

— Не мои медицинские записи. Они для детей, с которыми я нянчусь. На случай чрезвычайных ситуаций, — потому что никогда не знаешь, когда может случиться несчастье.

— Ты — ходячий справочник, Клемонс.

Его глаза не казались мне такими уж красивыми в тот момент.

* * *

Голос миссис Гонсалес вернул меня обратно в суд, работающий на сладком топливе.

— Мы так и будем платить тебе жалование в полном объёме за присмотр за двоими детьми, как и договаривались.

В этом не было никакого смысла.

— А не стоит ли вам урезать мне зарплату? Таким образом, вы сможете платить Слейду половину.

Мамочки, обменялись критичными взглядами, что привело к покалыванию в позвоночнике.

Доктор Эдмундс устало вздохнула. Должно быть, это сложно — быть матерью разгильдяя или матерью для разгильдяя. Неважно.

— Миссис Гонсалес и миссис Форестер заплатят тебе столько, сколько обещали, — сказала она. — И я заплачу тебе половину жалования сверху, чтобы… э-м… компенсировать время, потраченное тобой на обучение Слейда.

Обучение? Это было довольно неожиданно. Но я была ошарашена денежным вопросом.

— Кто же тогда будет платить Слейду? Он же не собирается заниматься этим бесплатно, верно?

Даже он не был настолько невежественным.

Мамочки похватали печенье с тарелки. Очевидно, я была не одна, кто использовал сладкое для снятия стресса.

— Ему плачу я, — тихо сказала его мать.

Я шокировано посмотрела на неё. Какой парень позволит своей матери платить ему за то, чтобы его «обучали»? А она разве не нарушает какой-то там этический кодекс, делая такое с собственным сыном? Мне следует дать ей ссылку на какую-нибудь книгу, в которой прописаны границы деятельности психиатров.

— Он не узнает, — произнесла она быстро, — он будет думать, что мама Макса оплачивает его работу. Мы сделаем всё так, словно ты — няня Джиллиан, а Слейд — няня Макса. Но, конечно, ты будешь той, кто возьмёт на себя руководство.

Мой желудок сделал сальто.

— Извините, но я не могу согласиться на это. Это неправильно, и нечестно по отношению к Слейду, — я не могла поверить, что защищаю этого парня, но затея была плохая.

— Хорошо, Трина. Я заплачу тебе полную сумму жалования, — сказала доктор Эдмундс, не пропуская удара.

Что за чёрт?

— Подумай об этом, Трина, — сказала мама Джиллиан. — Ты получишь полную плату от меня и от миссис Гонсалес. Плюс дополнительное жалование от мамы Слейда. Не ты ли мне говорила, что хочешь купить новый «лептоп» (прим. пер.: переносной компьютер)?

Эти женщины с ума посходили. Может, они пьяны. Я подозрительно сузила глаза, глядя на их стаканы с чаем. Неожиданно мать Слейда подскочила с места и начала расхаживать туда-сюда, что, скорее всего, было нелегко делать в узкой юбке, которую она носила.

Я потянулась за грильяжем домашнего приготовления, которые она принесла, после, чуть не подавившись песочной крошкой, застрявшей в горле. Ой. Очевидно, мать Слейда была плоха в готовке, даже больше, чем моя. Возможно, это было единственным, что роднило меня и этого парня.

— Мой сын — хороший парень, — сказала доктор Эдмундс и ускорила свои шаги. — У него доброе сердце, — проход. — Ему просто необходимо научиться некоторым организаторским навыкам, — проход. — И он любит детей. Эта работа даст Слейду шанс показать, на что он способен, — проход. — Доказать отцу… — голос её оборвался, и она повернулась ко мне. Глаза доктора были полны невысказанной мольбы.

— Я-я прошу прощения, — заикнулась я, — я совсем не имела в виду то, что Слейд плохой, — в общей сложности, безусловно, ловелас, разгильдяй высшей степени, для точности. — Но вся эта идея выглядит неправильной и нечестной. Представьте, что будет, если он узнает.

— Он не узнает, — голос доктора Эдмундс был твёрдым.

— Даже его отец не знает, — добавила миссис Гонсалес.

Мать Слейда бросила в её сторону яростный взгляд, и мамочка Макса пожала плечами.

— Это всё похоже на плохое кино, — сказала я. — На один из тех фильмов, в которых ты знаешь, что в конце всё обернется ужасным беспорядком.

Я вообразила взбесившегося Слейда, и вздрогнула от представшей передо мной картины. Самый популярный парень в школе выходит из себя на «Птичьи мозги» (прим. пер.: персонаж комиксов «Марвел», разговаривающий на языке птиц).

«Птичьи мозги». Я постаралась отогнать эти мысли подальше, но они полностью овладели мной.

В средней школе я подала петицию, чтобы спасти гнездо ястреба на городском дереве, которое собирались срубить. И Слейд дал мне кличку «Птичьи мозги» и без зазрения совести насмехался над моей петицией, поэтому почти никто её не подписал, и дерево срубили. И сделали это не ястребы.

Конечно, Слейд не был моим любимчиком. Но вся эта идея об обучении была изматывающей. В довершении ко всем этим денежным странностям, был ещё огромный вопрос о том, до какой степени неопытным он может быть с детьми. Я знала только то, что, в конечном итоге, мне придётся нянчиться с тремя детьми вместо двух.

Опять же, если Слейд всё-таки был не опытным, я всё равно могла оправдать жалование от его матери. Новый «Макбук» был бы куда милее моего древнего компьютера. Моя мама не могла позволить себе купить новый компьютер на свою зарплату.

— Трина, это принесёт пользу вам обоим, — доктор Эдмундс произнесла это успокаивающим тоном. Я знала, что она пыталась заставить меня делать то, что она хочет. У неё за плечами были годы практики с тревожными клиентами.

— У тебя будет кто-то, кто сможет помочь в присмотре за детьми, и Слейд будет учиться на твоём примере, — она сделала паузу. — Ты упоминала о праве уволить его. Как насчёт того, чтобы найти компромисс? Ты посылаешь мне еженедельные отчёты о том, как он справляется, и, если мы приходим к тому, что за ним не наблюдается никаких улучшений, то мы обсуждаем, останется он или нет.

Доклад о прогрессе Слейда? Мой желудок протестующе сжался.

Но тот «лептоп» звал меня по имени. И с деньгами, которые я могла заработать, я помогла бы маме выйти из материального затруднения. В последнее время наши финансы были почти на нуле, и, даже если мама работала в больнице сверхурочно, мы редко имели лишние деньги на развлечения. Может быть, у меня получится потратиться на ночные посиделки с пиццей и педикюр для нас обеих.

Мать Макса вручила мне кокосово-миндальное печенье, хрустящее снаружи и мягкое внутри. Мягкое, как я, с тех пор, как почувствовала, что готова сдаться.

— Хорошо, — сказала я, — я сделаю это. Но вы все должны пообещать мне, что Слейд никогда не узнает об этой сделке. — Я могу только представить себе, как он будет чувствовать себя, если обнаружит, что мать платила кому-то за его обучение. Ух.

Мамочки кивнули. Их лица стали серьёзными, словно что-то обещая, и мне стало интересно, такое ли ощущение испытываешь, когда продаёшь душу дьяволу.

Я готова была держать пари, что в аду было такое же восхитительное печенье.