Воскресенье, 2 июня

Я и Алекс зависали в бассейне загородного клуба. Я наблюдал за девочками, он за мальчиками. Не было и дюйма пространства, которое бы не патрулировалось между нашими пляжными креслами.

— Без сомнения, это лучшее время года, — сказал Алекс, парень, который выглядел так, будто жил в тренажёрке, обтянутый костюмом от «Speedo» (прим. пер.: фирменное наименование бренда купальных костюмов).

— Без сомнения, — согласился я, провожая взглядом двух девушек в узком бикини.

— Кстати, о второй няне? Она, случаем, не студентка по обмену из Швеции? Может, русская? Высокая и восхитительная?

Я застонал и вытянул ноги по обеим сторонам от кресла.

— Не совсем, — Трина была такой же экзотикой, как и «Чудо-хлеб» (прим. пер.: название северо-американского бренда белого хлеба, интересной особенностью которого является то, что потребители легко могли определить, когда был изготовлен хлеб, посмотрев на шнурок упаковки, синий обозначал понедельник, зелёный — вторник, оранжевый — среду, красный — четверг, белый — пятницу, желтый — субботу). Она была такой же сухой и высасывающей веселье из всего, что попадалось под руку.

— Да? А что так? — он приподнял свои солнечные очки и посмотрел на меня, сощурившись от яркого солнца Колорадо. У него уже имелся загар, и волосы выглядели так, словно Алекс жил на пляже, но я то знал, что это заслуга салона.

— Слейд! Посмотри, как я могу!

Я обернулся посмотреть на одного из детей, которых обучал в центре отдыха. И помахал, когда он пушечным ядром нырнул на глубину. Ребёнок вынырнул, выплевывая воду и проверяя, смотрю ли я.

— Круто, приятель! — оценил я, подняв вверх большой палец. Он ответил тем же и поплыл к своим друзьям.

— Готов поспорить, ты даже его имени не запомнил, — сказал Алекс.

— Райан Марш. Трясся от страха, когда мы начинали уроки, но, в конце концов, теперь плавает как рыба.

— Впечатляет, — фыркнул Алекс.

— И всё же я понятия не имею, какой марки солнцезащитные очки ты носишь. Вот что впечатляет.

Алекс пытался переиграть меня много раз, но это всегда заканчивалось реслингом в раздевалке или тем, что нас вышвыривали из магазинов, в которых мы были.

Он шлепнул меня мокрым полотенцем.

— Тогда расскажи мне о второй няне. Она пускает слюни? У неё клыки? Третий глаз?

Возможно, это было бы даже лучшим расположением дел.

— Это Трина. Ты знаешь, та, что из школы.

— «Птичьи мозги?» — он ухмыльнулся. — Чувак, тебя ожидает сумасшедшее лето.

— Скажи то, чего я не знаю.

Мы прозвали Трину «Птичьими мозгами» после того, как она впала в буйство «Спасём гусей». Это было одно из многих её буйств. Если появлялась малюсенькая причина, то она писала петицию в суд, насильно вручала листовки о бойкоте, собирала средства и занималась распродажей выпечки.

— По крайней мере, она миленькая, — сказал Алекс. — Как маленькая фея, — он усмехнулся. — Фея не моего типажа. Скорее больше смахивает на «Тинкербелл».

Я уставился на него. Он что, выпил?

— Она, — доказывал друг, — у неё есть способность выглядеть хрупкой и совершать изящные и элегантные поступки.

— Ты такой шутник.

— Дерьмо, нет, Шерлок. Я реалист, и некоторые люди больше чем другие заинтересованы в том, чтобы смотреть. Трина интересная. Не как все эти Барби-клоны, за которыми ты бегаешь.

— Мне лучше знать, что мне нравится, — я всегда знал. Блондинки. Высокие. Загорелые. У меня определённо имелся типаж, и Трина им не была.

Дело было не просто в её внешности. Она прилипала так крепко, что понадобился бы Супермен, чтобы ослабить её хватку. Не говоря уже о том, что вещи, которые направляли всю жизнь девушки, заставляли меня страдать, даже когда я просто думал о них.

— И когда у вас начинаются эти ваши свидания нянечек? — Алекс отхлебнул содовой.

— Завтра, — я застонал. — Она уже отправила мне мейл с расписанием на день. И написала сообщение, чтобы убедиться, что я его получил.

Алекс вытянул руки над головой.

— Это будет такое увлекательное лето. Думаю, я пошлю Трине благодарственное письмо. Может, цветочки.

— Заткнись, — прорычал я.

Может, через несколько дней зависания со мной, Трина остынет. Алекс говорил, что моя аура расслабляет людей. Я не покупал много его лабуды «Новой Эры» (прим. пер.: Нью-эйдж (англ. newage, дословно «новая эра») — совокупность музыкальных стилей, характеризующихся расслабляющим и позитивным звучанием. Эта музыка часто используется для релаксации, рекреации и стимулирования творчества. Исполнители нью-эйджа часто используют темы живой природы, самопознания и национальной культуры). Но я знал, что он имел в виду.

Алекс провёл пальцами по экрану телефона и застонал.

— Посмотри-ка, — он передал мне телефон, — Тиффани запостила напыщенную речь о том, что Дерек её бросил.

Я просканировал экран. Много-много кричащих заглавных букв и ещё больше восклицательных знаков. Он пожал плечами.

— Разве не все мы были в подобной ситуации?

Я вытянул свои ноги.

— Не совсем, я, например, не был.

Только однажды.

Я услышал вздох Алекса рядом.

— Не важно.

— У меня нет расставаний, потому что я лишь завожу связи. Тебе тоже стоит попробовать. Спасает от всех этих сердечных расстройств.

— Ты думаешь, что нет расстройств. Я тот, к кому они прибегают поплакаться после того как ты их бросаешь.

Я удивлённо уставился на него.

— Серьезно?

— Серьезно, — он снял солнечные очки и бросил на меня короткий взгляд. — Они все говорили, что не собирались в тебя влюбляться, что знали, во что ввязываются. Но ты расточал свои чары Слейда, и они влюблялись. Тогда ты терял интерес и разбивал их сердца. Серьёзно, чувак, это устарело.

Я уставился на него.

— Ты сейчас на полном серьёзе говоришь?

Он кивнул.

— Ага. Как насчёт того, чтобы этим летом ты держал всё в рамках своих штанов? Или попробуй новую стратегию и заведи отношения, длящиеся дольше одной недели.

Гнев вспыхнул в моей груди.

— Что с тобой такое, чувак?

Он не хотел смотреть на меня. Алекс был моим лучшим другом со времён детского сада. Я не мог понять, почему он так неожиданно принялся судить меня.

— Слушай, — наконец сказал он, обращая на меня свой взгляд, — я знаю, когда Кристен бросила тебя, ты был разбит. Это сломило тебя. Но, чувак, тебе пора бросить эти я-ни-к-кому-не-привязываюсь штучки.

Я уставился на свои ноги, будучи не в состоянии думать или отвечать.

— Серьёзно, Слейд. Ты когда-нибудь задумывался о том, чтобы встречаться с кем-нибудь достаточно долго для создания настоящих отношений? Ты когда-нибудь видел в этих девушках настоящих людей?

Это раздражало меня.

— Конечно, видел. Смотри, девчонки, с которыми я зависал, делали то же самое, с той же самой целью. Ни одна из них не искала своего принца на белом коне или чего-то подобного.

— Верно, — фыркнул Алекс.

Я сжал кулаки, адреналин стрелой промчался по моему телу.

— Что за чёрт, чувак? Почему ты начал всю эту хрень?

Он прищурил глаза, но не ответил. Я вскочил и нырнул в бассейн, оставаясь под водой настолько долго, насколько было возможно. Когда лёгкие начали гореть, я вынырнул. Алекс, как ни в чем не бывало, сидел, откинувшись, в кресле и листал журнал. Я поплыл к другому концу бассейна, яростно гребя, словно это могло помочь оттолкнуть подальше слова Алекса.

Я не был потаскуном. Нравился ли я девушкам? Да. Брал ли я то, что мне предлагали? Да. Бросал ли я их, стоило только появиться мыслям, что они не только для веселья? Хорошо, возможно, здесь было больше тёмных пятен. Но мне нравилась каждая из них. Это правда. Когда я был с ними, я с ними и был. И когда я не был… Что ж…. Я просто не был.

Гладкое, загорелое тело нырнуло пушечным ядром рядом со мной, окатив меня водой. Я повернулся и увидел ухмыляющегося Алекса.

— Возьми свои слова назад, — скомандовал я.

— Что?

— Ты назвал меня потаскуном.

— Не делал я такого, но хотел бы сделать. Как насчёт того, чтобы я просто звал тебя сокращенно «братутка»? Раз уж мужиком тебя вряд ли назовёшь.

Я брызнул на него водой настолько сильно, насколько мог.

— Братутка! — заорал он, посылая волну в мою сторону.

Я схватил его за шею, и мы нырнули, толкаясь и пиная друг друга. Я услышал свисток спасателя и, расцепившись, мы, смеясь, всплыли на поверхность.

Линдсей — спасатель, взирала на нас со своего трона.

— Давайте-ка, вы, двое, завязывайте с этим.

— Знаешь, тебе это нравится, — обратился я к ней. — Смотреть, как борются два горячих полураздетых парня.

Подавив улыбку, она отвернулась, сфокусировав своё внимание на детях. У меня с Линдсей была интрижка. Неделю, прошлым летом. По крайней мере, я думал, что это было прошлым летом.

— Давай поедим, — позвал Алекс через плечо, пока мы плыли обратно к своим креслам.

Солнце высушило нашу кожу, пока мы ели свои бургеры. Мой был с двойным сыром, Алекс ел вегетарианскую гадость.

— Хочешь совет по поводу «Птичьих мозгов»? — спросил Алекс с набитым ртом.

— Не-а, — мой рот был набит картошкой фри.

Он проигнорировал моё желание.

— Будь с ней милым. Ты будешь проводить с девушкой всё лето, поэтому сделай всё как можно менее болезненным.

Я проглотил, наконец, свою картошку.

— Когда это я не был милым с девушками?

Он бросил на меня короткий взгляд.

— Давай просто скажем, что у тебя есть… шкала твоей «милашности», когда это касается девчонок. Трина заставляет твою шкалу падать. Например, ты бы помог ей, если бы она рухнула прямо перед тобой, но ты бы не заметил, если бы она споткнулась возле тебя на том же месте.

Я снова откусил, прожевывая медленно, формулируя собственные доводы.

— Так же, — продолжил он, — ты, возможно, научишься у неё некоторым супер-организаторским навыкам.

— Это полнейший бред, — заявил я. — Я знаю, как быть организованным. Просто предпочитаю проводить время, занимаясь другими вещами. И, конечно же, я бы заметил, если бы она споткнулась рядом со мной.

Потому что эта чёртова папка взорвалась бы, и я получил бы кучу порезов от шрапнели (прим. пер.: вид артиллерийского снаряда, предназначенный для поражения живой силы противника, назван в честь Генри Шрэпнела (1761–1842) — офицера британской армии, который создал первый снаряд такого вида), её бумажек.

Алекс откинулся назад, прикрыв глаза.

— Я понятия не имею, зачем утруждаю себя, давая тебе советы.

— Я тем более, — согласился я. — Я и без них прекрасно справлюсь.

Он фыркнул.

— Действительно? Что было, когда я посоветовал не приглашать Саманту на выпускной?

Ауч. Сэм превратилась в ненормального сталкера, названивающего мне день и ночь неделями перед выпускным и неделями после него тоже. Я был вынужден сменить номер.

— Хорошо, допустим, иногда мне следует тебя слушать. Обычно мой радар вычисляет сталкеров без особого труда.

— Но не так хорошо, как мой, — он отхлебнул содовой. — Надо припомнить тебе и памятный горнолыжный уикенд с близняшками Уортингтон.

Я поёжился. Уикенд начался прекрасно. Я поехал на горнолыжный курорт с семьёй Алекса. Родители близняшек уехали за город, но разрешили им пользоваться лыжным домиком. Когда мы столкнулись с ними на склонах, они пригласили нас там зависнуть. Всё было великолепно, пока не появились их парни.

Каким образом я мог предположить, что близняшки встречаются с парнями из колледжа? И что сообщили им, где остановились? Нам с Алексом пришлось притвориться парой, чтобы нас не побили.

— Хорошо, чувак. Твою мысль я понял, но ты и сам не святой, — убедительно произнёс я.

— А я такого и не говорил, — сказал он. — Но разница в том, что я забочусь о тех, с кем я, — друг драматично вздохнул. — Ты меня знаешь. Я как магнит для любви.

Я указал на него французской картошкой фри.

— Видишь, вот в чём твоя проблема. Ты слишком романтичен. И смотри, что из этого вышло. Твоё сердце разбили, — что было правдой. Я был рядом с ним всё это время. Одно разбитое сердце было хорошим уроком для меня. Я не был настолько глуп, чтобы снова рисковать.

Алекс на мгновение замолчал.

— Может, и так. Но в перерывах между сердцеразбиванием. Когда я влюблён. Это великолепно. Тебе следует попробовать как-нибудь, — он сделал паузу, а затем усмехнулся. — Братутка.

— Придурок.

— Братутка.

— У тебя зависимость, — сказал я. — Ко всем этим драмам. К сумасшедшим взлётам и падениям.

— Циник, — ответил он. — Просто подожди. В один прекрасный день это случится и с тобой.

— Хочешь поспорить?

Друг в задумчивости потёр подбородок.

— Ну, да, я уверен, что возьму эту ставку. Пятьдесят баксов на то, что в один из этих дней ты влюбишься. По уши. И даже не поймёшь, что попался.

Я потряс головой.

— Никогда и никоим образом.

— Увидишь. Однажды ты станешь болваном, который будет выводить «Я тебя люблю» шоколадной стружкой на огромном печенье для какой-нибудь бедняжки, которой посчастливится с тобой связаться.

Я уставился на него.

— Кто вообще станет заниматься чем-то подобным?

Он склонил голову, выглядя смущённым.

— Я. Для Тима. В прошлом году на день Святого Валентина.

Мы рассмеялись, и тогда он снова сел прямо, отодвинув бургер в сторону.

— Хорошо, вот более безопасная ставка. Ты думаешь, что достаточно мужественен, чтобы заставить Трину расслабиться?

Мне не нравилось, как звучало это его «расслабиться».

— Объясни-ка, что ты имеешь в виду под «расслабиться».

Он потёр подбородок.

— Танцевать на улице. Сжечь её папку.

— Даже я не в силах такое сделать, — поморщился я.

— Цыпленок.

Я не мог противостоять вызову. Тем более, я ещё не встречал девушки, которая бы, в конечном счёте, не поддалась моим чарам… по крайней мере, их физической стороне.

— По рукам. Под конец лета она будет зажигать, как рок-звезда или, по крайней мере, не будет больше раздавать листовки о бойкоте на каждом шагу.

— Мы говорим об интрижке? — Алекс приподнял бровь.

— Ни за что, — я вздрогнул. — Она не мой тип, — и начал снова жевать картошку. — Но уверен, что смогу заставить её утихомирить нрав сержанта строевой подготовки.

Алекс кивнул.

— Хорошо, но нам нужно обсудить условия. Я должен буду увидеть новую Трину в действии. Сходящую с ума, танцующую на столе, опрокидывающую бочку пива.

Я покачал головой.

— Я же не волшебник, но держу пари, что за пятьдесят баксов смогу заставить её остыть.

— Хорошо, — согласился Алекс, — ты в курсе, Карсон всегда устраивает чумовую вечеринку в конце лета. Приведи на неё Трину. Я хочу видеть её танцующей. Может, выпивающей рюмку другую, — он наклонился вперёд. — Целующийся с кем-нибудь.

Моё кресло вдруг стало слишком горячим, и появилось желание снова нырнуть в бассейн. Я протянул руку.

— Идёт. Пятьдесят баксов, если она начнёт вести себя как тусовщик, — я сделал паузу. — Ну, или хотя бы, если перестанет быть убийцей веселья.

Он, смеясь, пожал мою руку.

— Для меня это будут лёгкие деньги, мой друг. Даже ты не сможешь раскрепостить эту девчонку.