Заря застала Карину меряющей шагами свою тесную комнатку. Она не спала больше ни минуты, ибо была глубоко потрясена душераздирающими событиями ночи. И тем, что этот гнусный негодяй с ней сделал. Или едва не сделал.

При одной мысли, как близко она подошла к тому, чтобы стать невинной жертвой этого распутника, ей стало страшно. Нет, простонала она, не невинной. Совсем напротив, она была добровольной партнершей!

Не удивительно, что он усомнился в ее добродетели. Воспользуйся негодяй своим преимуществом, и она вряд ли могла бы кричать об изнасиловании после того, как так льнула к нему. Она вела себя как шлюха! Прижав холодные руки к горящим щекам, она снова застонала. Какое унижение!

Похоже, она по натуре распутница. Иначе чем еще объяснить ее вчерашнее поведение?

Нужно без промедления бежать из этого ужасного трактира. К счастью, она никогда не увидит этого сластолюбца снова. И поскольку он не знает ее имени, то вряд ли будет рассказывать об этом нелестном для нее инциденте.

Сев на кровать, она закрыла лицо руками. Англия — ужасная страна. В Бостоне джентльмены не позволяют себе подобных вещей с молодыми леди. В сущности, в Бостоне вообще никогда не происходит ничего интересного. И конечно, ничего столь волнующего, как прошедшая ночь.

Карина пряталась в своей убогой комнатке до тех пор, пока не уверилась, что презренный грубиян уже покинул трактир. Робко спустившись по скрипучей деревянной лестнице, она вошла в общий зал. Все глаза обратились на нее. Через мгновение она поняла значение такого внимания. Они явно подозревали, что в комнатке наверху произошло что-то неподобающее. И они, конечно, правы! Кровь бросилась ей в лицо. О небо, подумала Карина, поспешно отводя взгляд, она стала падшей женщиной!

Да кто они такие, чтобы осуждать ее? Добрая половина давно потеряла все зубы. Остальные отчаянно нуждались в мыле и щетке. Гордо вздернув подбородок, она проследовала к миссис Хатчинс. И застыла.

Менее чем в десяти футах от нее негодяй, удобно устроившись у стола, с аппетитом поедал яичницу с сосисками. Он взглянул на нее через плечо. Беззастенчивый взгляд снова жадно скользнул по ее телу. Он, что, вообще лишен чувства приличия? Когда он наконец взглянул ей в глаза, она увидела, что ситуация его забавляет. Лицо ее вновь загорелось, она торопливо опустила глаза. Прочистив горло, Кара неуверенно улыбнулась миссис Хатчинс.

— Я должна двигаться. Может кто-нибудь отвезти меня в Грантли?

— Грантли? — сказала миссис Хатчинс и метнула любопытный взгляд в сторону негодяя.

Искорка узнавания мелькнула в его темно-карих глазах. Он откинулся на спинку стула и посмотрел на нее с самым странным выражением. Как если бы в ее нынешнем положении было что-то комичное.

Его взгляд заставил ее почувствовать себя еще более униженной.

— Да, в Грантли. Кто-нибудь может меня довезти? Я уже страшно опаздываю, — добавила она, бросая полный ненависти взгляд на презренного негодяя.

— Вообще-то я еду в том направлении, — сказал он легким тоном. — Я мог бы завезти вас туда.

Он положил нож и вилку на поднос. Карина бросила взгляд на его длинные изящные пальцы и не могла удержаться, чтобы не вспомнить ощущение этих пальцев на своей коже. Они касались меня повсюду! — подумала она, краснея до корней волос.

Стыда у этого человека нет ни на йоту. Если он думает, что она примет его предложение, он сильно ошибается. Сердито сжав кулаки, она сказала ему об этом в самых недвусмысленных выражениях.

— Вы, сэр, неисправимый негодяй. Вероятно, вы самый грубый человек, которого я имела несчастье встретить. И самый последний человек, с которым я куда-нибудь поеду!

Миссис Хатчинс ахнула.

— О, милочка, вы не должны так говорить с его светлостью!

Глаза Карины расширились, как у совы.

— Его светлость? — воскликнула она, не веря своим ушам. Этот грубиян лорд? — Если передо мной пример лорда этой страны, я и с королем не хотела бы знакомиться, — пробормотала она себе под нос.

К ее удивлению, он откинул голову назад и от души расхохотался.

— В сущности, вы правы. Но дело в том, что для вас есть только один способ попасть в Грантли. А именно, — подчеркнул он со значением, вставая, — со мной. — Искра вновь мелькнула в его орехово-карих глазах.

Она умоляюще поглядела на грязноватых посетителей трактира.

— Неужели никто из вас не может помочь? Я... я щедро вознагражу вас за труды... — Голос ее пресекся. Эти отвратительные люди рассматривали ее с открытым вожделением.

— Неужели, миледи? В таком случае мы будем более чем счастливы помочь, — ответили они нестройным хором, созерцая ее с похотливым удовольствием.

Карина сделала шаг назад. Что за ужасное положение! Значит, этот негодяй ее единственная возможность?

Господи, что же делать? Затерянная посреди Англии, она провела ночь в постели с презренным распутником. Теперь ее репутация, вероятно, безвозвратно утрачена.

Ущерб уже нанесен. Выхода нет. Придется согласиться на его предложение. Другие обитатели трактира кажутся еще менее надежными. При взгляде на надменное лицо негодяя она с неудовольствием поджала губы.

— Очень хорошо, — сказала она напряженным голосом. — Я согласна.

Он скрестил руки на груди, и медленная улыбка триумфа расползлась по его лицу.

— Я был уверен, что вы передумаете, — сухо заметил он.

— Я подожду вас у конюшен, — резко сказала она и, высоко подняв голову, вылетела из прокуренной комнаты на ледяной утренний воздух.

Он покачал головой. Очевидно, девчушка привыкла отдавать приказания. И платить за услуги! Любопытно. Посмеиваясь про себя, он бросил на стол несколько монет и вышел из трактира.

— Вы, должно быть, промерзли до костей, — сказал он, подходя к ней сзади. — Вот, возьмите мой плащ.

Он снял теплый плащ и попытался укутать ее, но она отступила, отрицательно качнув головой.

Пожав плечами, он набросил плащ себе на плечи. Затем вывел из конюшни своего громадного коня. Карина снова была поражена размером и — неохотно призналась она себе — красотой животного. Без малейшего напряжения сильные руки обхватили ее талию и мягко усадили в седло. Она торопливо поправила юбки, прикрывая ноги. Хихикнув над ее скромностью, он сел в седло позади нее. Прижав ее к себе, он пустил громадного жеребца рысью.

— Вы слишком крепко меня держите, — резко проговорила она.

— Я не хочу, чтобы вы упали, — ответил он тихим голосом. Горячее дыхание согревало ей ухо. — Вы, кажется, весьма подвержены несчастным случаям. Я, во всяком случае, уже по горло сыт вашими неприятностями.

Ее пробрала конвульсивная дрожь. Не от его подавляющей близости или теплоты его дыхания, уверила она себя. Она просто замерзла. Только и всего.

— Но вы как лед, — проговорил он, прижимаясь лицом к ее щеке.

И прежде чем она смогла возразить, он распахнул плащ и окутал ее мягким ласковым теплом. Жар его тела просачивался в нее. Она чувствовала его литые мускулистые бедра. Что за неловкая ситуация!

— Я искренне надеюсь, что вы знаете дорогу в Грантли, — сухо пробормотала она и поерзала в тщетной попытке отодвинуться от него подальше.

Он рассмеялся глубоким горловым смехом.

— О, я отлично ее знаю. Сидите на месте, — приказал он, прижимая ее к себе. — Или вы предпочитаете мерзнуть?

Тепло его дыхания бросало ее в дрожь. Она действительно мерзла. Рука ужасно болела, а его близость, хоть и нежеланная, согревала ее. Она закрыла глаза и откинула голову ему на грудь. Осталось немного, она еще самую малость потерпит его объятия, а потом освободится от негодяя. Навсегда.

Горечь стыда со временем рассеется, и все это покажется давним дурным сном. И чем скорее она забудет его теплые и влажные губы, тем лучше.

Поворачивая лошадь, он наклонился вперед, коснулся щекой щеки Карины, и ее сердце сразу забилось чаще.

— Вот Грантли, — проговорил он, указывая вперед сквозь туман.

Быстро отвернувшись, она отшатнулась от него. Глядя на каменное здание, частично скрытое утренним туманом, она внутренне ахнула. Оно было громадным. Скорее замок, чем дом. Неужели и здешние обитатели выглядят так же зловеще?

При одной мысли о том, какое впечатление она произведет на своего опекуна, она съежилась. Прибыть на рассвете, в платье, когда-то элегантном, но теперь мятом и грязном, верхом на одной лошади с незнакомым мужчиной. Без сомнения, они подумают, что она весьма эксцентричная особа. Даже аморальная, если всплывет эпизод в трактире.

Она всегда вела спокойную упорядоченную жизнь, никаких бедствий не выпадало на ее долю за все восемнадцать лет. Почему же именно теперь, когда она осталась совсем одинокой в целом свете и должна знакомиться со своей будущей семьей, вся ее жизнь пошла наперекосяк?

Ущерб необходимо ограничить. Абсолютно ясно одно: ее не должны видеть с этим скандальным типом.

Он спешился, и не успела она его остановить, как две сильные руки сомкнулись у нее на талии и сняли ее с седла.

— С вами все в порядке? — спросил он бархатным голосом.

Руки на талии не разжимались. Он привлек ее еще ближе, слишком близко. Ее широкие юбки обвились вокруг его ног, и она почувствовала, как большие пальцы ласкают ей бедра.

— Да, — прошептала она, слишком занятая своими путаными мыслями, чтобы заметить неприличие позы.

В ледяном воздухе раннего утра ее опять пробрала дрожь. Он прижал ее к себе. Она заглянула в его темные глаза, на мгновение околдованная загадочными золотыми искорками. Где-то в затаенном уголке сознания мелькнула мысль: вот как бывает перед тем, как мужчина целует женщину. Сердце готово было выскочить из груди. Он же собирается поцеловать меня! О нет! Еще раз!

Он поднял руку и слегка погладил ее розовую щеку. Как она очаровательна! Просто создана для поцелуев. Можно потеряться в глубине этих синих глазах. Нет, утонуть.

— Я... — пролепетала она, облизывая губы невинно и одновременно соблазнительно, — не разрешаю вам меня поцеловать.

Он провел пальцем по ее щеке и подбородку и улыбнулся.

— Вы отказываете голодающему в манне небесной?

Желудок ее сжался. Она смотрела в его черные горящие глаза.

— Что? — прошептала она, в страхе шаря глазами по его лицу.

И тут он припал к ее губам в огненном, страстном поцелуе. Почувствовав горячий, влажный, требовательный рот, она чуть не лишилась чувств. Руки его вновь сомкнулись на ее талии. Со стоном наслаждения он углубил поцелуй. Рука его скользнула вверх и погрузилась в массу ее волос.

Язык смело раздвинул ей губы, и ее охватила паника. С бешеным усилием она уперлась негодяю в грудь кулаками. Когда он наконец отпустил ее, то в награду получил жестокую пощечину.

Слабая и задыхающаяся, она неловко сделала шаг назад. Тупо глядя на него, сконфуженная собственной невольной реакцией, испуганная его страстью, она вытерла рот тыльной стороной ладони, чтобы стереть его поцелуй. Пытаясь успокоиться, она выдохнула с негодованием:

— Вы... вы не джентльмен, сэр!

Он откинул черноволосую голову и рассмеялся.

— А вы только сейчас это заметили? — Золотистые искорки в глазах сверкали насмешкой.

Переведя дыхание, она прошипела:

— Да, не джентльмен! Вы показали себя повесой и негодяем с самого начала. Надеюсь никогда больше не увидеть вас. — И подобрав разорванные и грязные юбки, она бросилась прочь, лишив его возможности ответить.

Улыбаясь про себя, он наблюдал, как она бежала. Он планировал этот поцелуй не больше, чем намеревался ласкать ее чудное маленькое тело прошедшей ночью. Но проклятая комната оказалась слишком холодной, а постель — слишком соблазнительной, чтобы воспротивиться искушению. Но он не сожалел. Ни на минуту. В общем-то, думал он, потирая горящую щеку, дело того стоит.

Добежав сквозь клубящийся туман до замка, Карина взлетела по мраморным ступеням. Боже, молилась она, поднимая бронзовый дверной молоток, пусть кто-нибудь откроет. Глаза ее невольно закрылись, и она прижалась лбом к огромной черной полированной двери. Но никто не отозвался. В нетерпении она постучала снова, на этот раз кулаком. Массивная дверь со скрипом отворилась. Перед ней стоял седой старик, одетый в ночную рубашку и халат. Дворецкий, по-видимому.

— Я мисс Симпсон, — задыхаясь выпалила она. Но, очевидно, ее имя ничего не значило для неповоротливого старика, ибо он просто смотрел на нее сверху вниз с заметной неприязнью. — Я приехала сюда жить. Из Америки, — продолжала она нетерпеливо, пытаясь заглянуть через плечо старого стража. — Могу я войти?

Ему явно не хотелось впускать забрызганную грязью девицу, но он все-таки дал ей войти и велел подождать у двери.

Образ пылкого негодяя тут же вернулся к ней. Даже мысль о нем заставляла ее жестоко краснеть от смущения. Как могла она стоять, как глупая кукла, и позволять ему себя целовать? А прошедшая ночь! От стыда она зажмурила глаза и подавила жалостный стон. Она была так измучена тогда. И бренди, который он влил ей в горло...

При обычных обстоятельствах она успешно отвергла бы его авансы, невзирая на то, что он был самый красивый мужчина, которого она когда-либо видела. Боже милосердный! А как он целовался!.. Сама порочность. Без сомнения, ибо это было куда больше, чем легкая ласка или беглый поцелуй в губы. Их губы сливались. Она никогда не думала, что поцелуй может быть таким интимным. Но, по правде сказать, ее никогда и не целовали. Все ее, очевидно неверные, впечатления были основаны на девичьих пересудах. Она призналась себе, что поцелуй негодяя дал ей наслаждение. Очень большое. Быть может, слишком большое.

Наконец появился другой седовласый джентльмен, также в халате поверх ночной рубашки, но немного моложе первого.

— Моя дорогая девочка, но вы ужасно выглядите. Пожалуйста, входите, входите!

Он провел ее в большой холл. По дороге она робко представилась:

— Я Карина Симпсон из Бостона.

— Ну конечно! А я герцог Оверфилд, но вы можете называть меня дядя Чарлз. Мы получили ваше письмо, но думали, что вы приедете после двадцатого. Неважно. Добро пожаловать, добро пожаловать, дорогая! — Он озабоченно ее разглядывал. — Что с вами случилось? Несчастный случай? — Во взгляде читалось серьезное беспокойство. — И где ваш багаж? Как вы сюда попали в такую рань? — спросил он уже с мрачным выражением на лице.

— Я... — начала было Карина и тут же захлопнула рот. Ее история слишком фантастична. Никто ей не поверит.

— Чарлз! — воззвал высокий женский голос с верхушки лестницы. — Там все в порядке? У кого такие ужасные манеры? Кто рискнул приехать в столь ранний час? — Пышная пожилая дама в белой ночной сорочке с кружевами и ночном чепце (конечно, сама герцогиня Оверфилд) спускалась с лестницы. — Что такое, Чарлз? — Она явно была недовольна тем, что застала мужа с молодой женщиной, похожей на нищенку. — У бедняжки несчастье?

Герцог нахмурился и прочистил горло.

— Э... нет. Дорогая, это Карина. Карина Симпсон.

Глаза герцогини расширились от изумления.

— Боже, дитя мое! Что с вами произошло? На вас напали? О, Чарлз, — она поднесла руку к горлу, — на бедную девушку напали бродяги!

— Нет! На меня никто не нападал. — Карина почти кричала; ее обычно спокойная, сдержанная манера поведения изменила ей. Спохватившись и понизив голос, она попыталась объяснить: — Я... то есть... э-э... Со мной произошел несчастный случай.

— Несчастный случай? Но, дорогая, какого рода? — воскликнула герцогиня, глядя на гостью во все глаза. — Посреди ночи для беззащитной молодой девушки небезопасно... О Господи! Вам надо выпить бренди и успокоиться, а то, не дай Бог, получите лихорадку.

Герцогиня провела Карину в библиотеку. Там она усадила ее в удобное кресло и, усевшись напротив, сказала:

— А теперь расскажите нам все-все. — В ее глазах горел огонек любопытства.

Герцог, засунув руки в карманы шелкового халата, следовал за женой. Он предложил Карине бренди.

— Да, моя дорогая, — сказал он, протягивая ей большой бокал, — пожалуйста, расскажите нам, что с вами стряслось.

Карина глотнула бренди и улыбнулась герцогине. У нее было милое лицо, и Карине она сразу понравилась. Ее любопытство свидетельствовало, что молодые женщины в подобном виде появлялись в Грантли крайне редко. И уж в особенности не леди из Бостона.

Герцог, с другой стороны, казался искренне обеспокоенным. Его пронизывающие глаза напоминали... Нет, подумала она, зажмуриваясь, я не должна вспоминать этого ужасного человека. Но их горячее объятие рисовалось ей с ужасной ясностью. Она еще вся горела от его жгучего поцелуя!

Переведя дыхание, она ухитрилась рассказать об основных моментах своего приключения, опустив, разумеется, наиболее скандальные детали. Она не сочла нужным упомянуть о ночи в трактире. Или о негодяе.

— Вы говорите, что шли пешком всю дорогу? Даже после того, как эта дикая лошадь сшибла вас и убежала? — спросил наконец герцог, подозрительно приподняв седую бровь.

Карина поняла, что он ей не поверил. Правда, однако, была слишком уж скандальной. Если бы они знали, что она провела ночь в трактире с незнакомцем, которому позволила такие возмутительные вольности, у них сложилось бы весьма нелестное представление о ее моральном облике. И правильно! Она сама-то не могла себе поверить.

Она глотнула бренди. Возникло чувство опасности. Что, если ее поймают на лжи? Желудок свело спазмом.

— Ну, моя дорогая, вы, должно быть, совсем без сил, — заметила герцогиня, совершенно удовлетворенная смехотворной историей Карины. — Мы пошлем кого-нибудь из парней привезти ваш багаж. Вы должны называть меня тетей Генриеттой.

Карина не могла сдержать теплой улыбки.

— А вы называйте меня Карой, как все в Бостоне.

Тетя Генриетта радостно вздохнула.

— Мы так счастливы, что вы будете жить с нами, хотя и не ожидали вас в такой час. — Она весело фыркнула. — Ваша комната уже готова.

Герцог, глядя на Карину, задумчиво потирал подбородок.

— Вам нужен доктор, дорогая? — спросил он. — Может быть, вы все же сломали руку.

Карина сверкнула глазами.

— Нет! Она не сломана. Просто ушиб и ссадина. Я могу ей шевелить, — заявила она, показывая ему руку. — Я... я сама ее осмотрела. Сломанных костей нет.

Точнее, ее осматривал этот похотливый негодяй. К своему неудовольствию, она поймала себя на вопросе: сколько женских тел он «осматривал» в свое время?

— Какая вы сообразительная девушка! — воскликнула герцогиня, хлопая в ладоши. — Я бы никогда не догадалась.

Вы никогда не узнаете, насколько я сообразительная, грустно подумала Карина.

— Да, — сказал герцог. — Я тоже.

Карина чувствовала себя гадкой. Что за скверное начало новой жизни. Но у нее почти нет выбора. Если ее опекун почует кошмарную истину, она пропала!

Двери библиотеки распахнулись, и герцог обернулся.

— О, Алекс! Присоединяйся к нам. У нас гостья. — Герцог наблюдал за Кариной со странным любопытством. — Я хотел бы вам представить своего сына.

Карина поднялась с кресла и напялила на запачканное лицо приветливую улыбку. Она взглянула на вошедшего, и у нее перехватило дыхание. От ужаса закружилась голова. Пальцы вцепились в спинку кресла.

Она стояла, ошеломленная и глубоко потрясенная. Это был он! Что за адское невезение! Сын герцога! Ну и положение!

— Удовольствие для меня. — Дьявольски сверкнув глазами, он взял ее левую руку и нежно поднес к губам.

Она почувствовала, что вся кровь отхлынула от лица. Сердце яростно колотилось в груди, а в ушах раздавался громкий звон. Все поплыло у нее перед глазами, и комната начала вращаться.

— Она собирается упасть в обморок, — произнес ненавистный голос.

Что она и не замедлила сделать.

Карина открыла глаза и сощурилась от солнечного света, вливавшегося в два огромных окна. Еще как следует не проснувшись, она попыталась определить, где находится. Очевидно, в своей спальне.

Мебель была резная, орехового дерева, с причудливым орнаментом из цветов и фруктов. Кровать была просто гигантской. В ней свободно уместились бы три человека. Балдахин над ней был сшит из розовой ткани со сложным орнаментом. Стены украшали шелковые обои замысловатого цветочного рисунка в розовых, голубых и зеленых тонах. Комната была великолепна и отличалась от ее комнаты в Бостоне как небо от земли. Она почувствовала в сердце укол горя, но взяла себя в руки. Мать сама хотела, чтобы она начала новую жизнь.

Обнаружив у кровати поднос с завтраком, девушка оживилась. Она умирала с голоду. Откинув одеяло, она выпрыгнула из кровати. Поймав на секунду свое отражение в. зеркале, она невольно рассмеялась. Ночная сорочка герцогини превратила ее в ребенка! Кружевные манжеты закрывали пальцы, а вырез открывал слишком много. Кто же меня раздевал? — подумала она и села на кровать. Последняя ночь! Скандальные события этой ночи вновь затопили ее мысли, и она со стоном закрыла лицо руками.

К счастью, самообвинения были прерваны ощущением паники. Неужели он им рассказал? Она поднялась и принялась мерить комнату шагами. Ей придется имитировать полное непонимание в ответ на его обвинения, признать правду было бы фатальной ошибкой. Она провела рукой по безнадежно спутанным волосам и вздохнула, чувствуя себя глубоко несчастной.

Ясно, что единственным разумным существом в этом семействе была герцогиня. Она приняла на веру ее историю не моргнув глазом. Карина погрузилась в большое кресло рядом с подносом и откусила кусок тоста.

В дверь постучали, и тетя Генриетта просунула голову в комнату.

— А, так вы уже встали, моя дорогая.

Кара улыбнулась и кивнула.

— Пожалуйста, входите. Боюсь, от меня масса хлопот, — проговорила она, глядя в чашку. — Так мило, что вы подобрали бездомного котенка.

— Бог мой, да нет. Моя дорогая девочка, ваш отец был самый близкий друг Чарлза, — сказала тетя Генриетта, плюхаясь на край кровати. Она потрепала Кару по плечу своей теплой пухлой рукой.

Кара была удивлена. Она поставила чашку обратно на серебряный поднос.

— Что вы имеете в виду? Самый близкий друг? Я впервые услышала о вашей семье два месяца назад. Моя мать ни разу даже не упоминала ваше имя.

Рука тети Генриетты взлетела к губам, и она немного побледнела.

— Я понятия не имею почему. Чарлз так часто говорил о вашем отце, а вы ничего не слышали об их дружбе. Я... я уверена, это какое-то недоразумение. Ничего более.

— Мой отец умер, когда я была совсем ребенком. Я очень мало о нем знаю. Когда он встретил дядю Чарлза? — спросила она тревожно.

Тетя Генриетта вздохнула.

— Ну, моя дорогая, я могу вам поведать только то немногое, что знаю сама. Чарлз кое-что мне рассказал, прежде чем вы приехали сюда. Не думаю, — продолжала она, нервно поглядывая на Кару, — что принесу какой-нибудь вред, если поделюсь с вами. Насколько я понимаю, ваш отец был единственным сыном лорда Идена, герцога Рэвенвуда. Тут они с Чарлзом были товарищи по несчастью. Видите ли, брат Чарлза умер, и Чарлз тоже был единственным ребенком. По-видимому, Далтоны и Идены каждое лето проводили вместе. Их отцы были лучшими друзьями. Естественно, мальчики прочно привязались друг к другу. Они вместе учились в Оксфорде и до конца оставались самыми лучшими друзьями. С вашим отцом, как вы должны знать, случилось несчастье, когда вы были совсем маленькой. В отчаянии ваша бедная милая мама бежала в Америку. Кажется, у нее там была тетя или кто-то в этом роде.

— Кузина Виктория, — сказала Кара. — Она скончалась несколько лет назад. Но мое имя Симпсон, а не Иден.

Глаза тети Генриетты расширились, и она вновь поднесла руку к губам. Резко поднявшись, она проговорила:

— Ну, э-э... ваша мать, должно быть, сменила фамилию, переехав в Америку. — Она явно волновалась. — Это не имеет значения, — заметила она, закрывая тему одним мановением пухленькой ручки. — Чай в зеленой гостиной в четыре часа. — С этими словами, окутанная волнами пурпурной тафты, она поспешила прочь из комнаты.

Карина задумчиво наморщила лоб. Она не знала, что и думать об этих новостях.

Приняв ванну и отдохнув несколько часов в своей комнате, Кара спустилась к чаю. Дом был обставлен роскошно. Большие картины украшали мраморную лестницу. Некоторые из них изображали всадников, и Кара, по вполне понятным причинам, не задержала на них взгляда. Но другие портреты, по все видимости предков Далтонов, привлекли ее внимание.

В свете дня холл, показавшийся вначале зловещим, выглядел ярким и приветливым. Это впечатление усиливали расставленные кругом вазы с цветами.

Собравшись с мыслями, она сделала глубокий вдох и отворила дверь. Нет причины нервничать только потому, что сын герцога оказался несносным невежей! И она провела с ним ночь...

Дядя Чарлз встал при ее появлении.

— А, моя дорогая Карина, — сказал он, взяв ее за руку и усаживая на полосатый диван. — Как вы чудно выглядите. Надеюсь, вы хорошо отдохнули?

Кара приветливо улыбнулась.

— Да, благодарю вас. Я должна извиниться, но боюсь, что эскапады прошедшей ночи меня совершенно измотали.

— Чепуха! Мы одна семья. Будьте как дома, — сказал дядя Чарлз, ласково погладив ее по руке.

Карина еще раз улыбнулась и приняла чашку горячего чая. Откуда у такого доброго, милого человека такой отталкивающий сын. Она услышала горловой смешок и подняла глаза.

Алекс с характерным надменным видом пил чай, сидя на подоконнике. Кара с неудовольствием поджала губы. Он был очень красив. Казалось, что этот дурно воспитанный человек стал еще красивее. Желтовато-коричневые панталоны, белая рубашка и желтый бархатный жилет облегали его фигуру, ничего не оставляя воображению. Уголки губ его слегка приподнялись, как будто он прочел ее мысли, и он склонил голову, благодаря за невысказанный комплимент. Она невольно покраснела и быстро отвернулась.

Он спрыгнул с подоконника и неторопливо прошествовал — пожалуй, это наиболее точное слово, подумала Кара — через комнату налить себе еще чаю. Стремясь избежать его взгляда, она уставилась в пол.

Она испытывала колоссальное облегчение. Очевидно, он не рассказал о наиболее скандальных аспектах позорных ночных приключений. Хотя бы тут проявил осмотрительность. Но как долго она может полагаться на его скромность? Она чувствовала, что такой распутник вполне способен опуститься до шантажа.

Правильнее всего будет игнорировать заносчивого негодяя. Конечно, теперь это весьма затруднительно, учитывая, что он устроился рядом с ней на диване, причем близко до неприличия. Вежливо слушая светскую болтовню герцогини о погоде, она отодвинулась. Но, как она ни пыталась, ей это никак не удавалось. Чем больше она сжималась в комочек, тем больше он, казалось, увеличивался. Либо диван был ужасно узким, либо этот человек был гигантом.

Каждый раз, когда она отодвигалась, он придвигался на дюйм ближе. Ощущение близости его тела страшно ее смущало. Его мускулистое бедро прижималось к ней, и тепло его тела проникало сквозь тонкое муслиновое платье. Ей стало жарко. Она попыталась, правда безуспешно, забыть о его близости и сосредоточиться на разговоре.

— Как ваша рука, Кара? — спросила тетя Генриетта, мягко поднимая кружева на манжете, чтобы осмотреть ссадину. — Чарлз, я все же думаю, что это выглядит не лучшим образом, — нахмурившись резюмировала она.

— Все прекрасно, благодарю вас, — вежливо произнесла Карина и поставила чашку на блюдце, пока окружающие не заметили, как дрожит ее рука. Прочистив горло, она торопливо сменила тему. — Я была бы рада посмотреть поместье, — сказала она весело.

Завороженный ее близостью, Алекс лениво протянул:

— Прямо сейчас?

Кара обратила на него холодный вежливый взгляд.

Она очаровательна, думал Алекс. Такая милая и скромная. Ничего общего с дерзкой девчонкой прошедшего вечера. А какая красавица! А ее рот? Он просто создан для поцелуев!

Карина, как будто прочитав его мысли, слегка покраснела и опустила ресницы.

— Я уверена, кто-нибудь из слуг все мне покажет, — сказала она чопорно, отодвигаясь в дальний угол дивана. Но больше двигаться было некуда, ее бедро уже уперлось в подлокотник!

— И слушать не желаю, — произнес он, бросая ей игривую усмешку. — Я буду счастлив проводить вас. — Его горячий взгляд скользнул по тесному лифу ее платья.

Кара отчаянно покраснела. Какое самомнение! Похоже, он думает, будто она так околдована, что не в состоянии сопротивляться его очаровательному обществу.

— Нет! — выпалила она. — Не стоит беспокоиться обо мне, сэр. Мне не требуются ваши услуги, — добавила она холодно.

— Но, моя дорогая, — воскликнула удивленная тетя Генриетта. — Алексу доставит огромное удовольствие показать вам поместье. Правда, Алекс?

— Более чем удовольствие. — Голос его звучал как ласка.

Кара взглянула на него. Есть ли пределы этому безумному самодовольству? Темные порочные глаза бесстыдно следили за ее замешательством. А улыбка эта могла заставить покраснеть даже закаленную шлюху.

— Ну что ж, будем считать, что вы меня убедили, — чопорно произнесла Карина.

— Да, — согласился герцог, — Алекс знает поместье лучше всех. Он здесь вырос, знаете ли.

— Я жду вас, — сказал Алекс, глядя ей в глаза.

Покраснев до корней волос, Карина отвела взгляд. Настоящий дьявол! Она повернулась к старому герцогу.

— Я слышала, вы с моим отцом были большими друзьями.

Герцог казался удивленным.

— В самом деле? Почему вы так думаете? — Тон его несколько помрачнел.

Чашка тети Генриетты громко звякнула о блюдце, и она нервно взглянула на мужа. Тот нахмурился. Кусая губу, она робко сказала:

— Боюсь, это моя вина, Чарлз. Утром у меня сорвалось с языка. Я... я не имела в виду...

— Неважно, — заметил герцог, отметая тему красноречивым жестом руки.

— Но я не вижу тут вреда, Чарлз, — быстро продолжала герцогиня. — В конце концов, она когда-нибудь узнает...

— Не будем говорить об этом, — процедил герцог, заставив замолчать свою болтушку-жену.

Тетя Генриетта заметно побледнела.

— Нет, конечно нет. Я не должна была говорить, — пробормотала она, покорно склоняя голову.

— Не имеет значения, дорогая. Так как насчет прогулки? — спросил герцог сына, посылая ему многозначительный взгляд.

— Превосходная идея. — Алекс быстро поднялся. — Идемте, — сказал он, предлагая Карине руку.

Девушка метнула в него холодный взгляд и не взяла руки. Поднимаясь с дивана, она взглянула на испуганную тетю Генриетту, на мрачного герцога и нахмурилась. Ну и семейка! Почему она не должна знать об отце?

— Надеюсь, я не сказала ничего предосудительного, — проговорила она с покаянным видом.

Герцог выдавил из себя улыбку.

— Конечно нет, дорогая. Вы скажете мне, что вы думаете о Грантли, когда его посмотрите. — И, открыв дверь, он почти вытолкнул ее в холл.

Она неопределенно улыбнулась и кивнула. Но неприятное чувство, что от нее что-то скрывают, не проходило.