На следующее утро Алекс спустился в холл своего модного городского дома и застал там в нетерпении ожидающего его дворецкого Фаулера.

— Прошу прощения, милорд, но здесь... э-э... джентльмен, который хочет вас видеть.

— У джентльмена есть имя? — спросил Алекс с беззаботной улыбкой на губах.

Фаулер прочистил горло.

— «Джентльмен» это сильно сказано, милорд, — презрительно пробормотал он.

Заинтригованный Алекс поднял бровь.

— Хорошо. Тогда проводите его в библиотеку.

С любопытством ожидая встречи с незнакомцем, Алекс направился в библиотеку. Усевшись за большой стол, он скрестил ноги на столешнице и потер болевшую шею.

Шесть недель! И ни одного ключа к предполагаемому заговору радикалов. Ни единой нити. Это дьявольски раздражало. Вероятно, он охотится за призраками. Терпение его истощалось. Он нуждается в помощи. Выявление всех недовольных псевдопатриотов Лондона явилось задачей непосильной даже для него.

Дверь библиотеки отворилась, и бедно одетый пожилой человек робко вошел в комнату. Явно стесняясь, он остановился, неловко переминаясь с ноги на ногу.

— Вы хотели меня видеть? — спросил Алекс, с интересом глядя на посетителя.

— Да, сэр, — ответил посетитель, кивая лысеющей головой.

— Ну? — Алекс скрестил руки на груди.

— Я слышал, вы позавчера были в доках.

— И много других людей тоже, — сказал Алекс, пожимая плечами. — Ближе к делу.

— Я знаю, кого вы искали.

Алекс наклонился вперед.

— И кого же? — спросил он, впиваясь глазами в грязное морщинистое лицо.

— Тех, что начинают беспорядки. Замышляют восстание, вот кого.

Агенты Алекса уже проникли в группу радикалов, подстрекающих к бунту в ответ на неспособность правительства стимулировать экономику. Их требования, однако, не шли дальше парламентских реформ; они не думали ни о разрушении политической системы страны, ни о возобновлении войны.

— Что заставляет вас полагать, что я кого-то ищу?

— Говорили о том, что вы задаете вопросы, что-то вынюхиваете. Они забеспокоились.

Новости распространяются быстро. Мгновение Алекс колебался.

— Допустим, вы правы. Зачем говорить об этом мне?

— Потому как я думал, у вас найдется гинея-другая за некую информацию.

— Если информация того стоит, — кивком подтвердил Алекс.

— Есть много людей, у которых нет работы. В доках, по большей части.

— Так что?

— Эти люди ищут, кого винить за пустые желудки, вот что. Потом приходит тот джентльмен. У меня есть что-то для вас, говорит он. Теперь они собираются вроде как регулярно. И я спрашиваю себя, в чем тут дело. Я слышал, как они планируют измену. Да, государственную измену, вот как.

— И откуда вы все это знаете? — подозрительно спросил Алекс.

Человек пожал плечами.

— Я слышал, как они говорили.

Безусловно, прекращение войны принесло не процветание, но экономические трудности. Быть может, заговор организовали недовольные массы? Алекс отбросил эту мысль сразу же, как только она появилась.

— Этот человек, который, как вы сказали, организовал группу. Как он выглядит?

— Обыкновенно. Но думаю, он знатный человек.

— Почему? Что заставляет вас так считать?

— Он держится как вельможа.

Алекс откинулся на спинку кресла.

— Это может мне пригодиться. Как вас зовут?

— Мое имя Харпер, сэр. Билли Харпер.

Алекс усмехнулся.

— Где я могу найти Билли Харпера, если понадобится?

— То тут, то там. Как правило, в доках.

Алекс сунул руку в карман и бросил бедняге гинею.

— Я хочу, чтобы вы держали глаза и уши открытыми. Если сведения будут ценными, вас ждет щедрое вознаграждение.

Харпер попробовал монету на зуб.

— Спасибо, сэр, — ответил он, пряча деньги.

— Я уверен, вы найдете выход на улицу.

Напялив ветхую шапку на лысеющую голову, пришелец кивнул.

— Да, сэр.

Секунду спустя в библиотеку вошел Фаулер.

— У нас еще будут посетители, подобные этому, милорд? — спросил он с беспокойством.

Алекс рассмеялся. Снобизм старого дворецкого его забавлял.

— Нет. Думаю, нет.

— Рад слышать это, милорд, — произнес Фаулер, кланяясь и покидая комнату.

Алекс встал и подошел к окну. Кто был этот подстрекатель? Есть ли связь между этими встречами и заговором? Нет, это было бы слишком просто. Этого не может быть. Или может?

Безусловно, это в стиле Бушара. Но зачем Бушару путаться во все эти дела? Где он, черт побери? И, что еще важнее, в какую игру играет? Алекс хорошо знал, что Бушар игрок.

В комнате было совсем темно, только несколько лучиков солнечного света пробивались сквозь рваную занавеску. Пахло грязью и сыростью. Пыль в несколько слоев покрывала поломанную мебель.

— Капкан поставлен, сэр.

— Хорошо, — ответил человек, сидевший в тени. — Отлично сработано, Билли. Ты уверен, что он клюнул? И верит, что заговор существует? Я хочу избавиться от него раз и навсегда.

— Ага. Он поверил мне, это точно. Я видел его; он ходит на собрания и задает вопросы.

— Гм... Тогда заманить его будет легче, чем я думал. Он по природе человек нетерпеливый. А я отлично умею испытывать его терпение. — Говоривший улыбнулся. — Он будет действовать не думая, и тут-то мы и поймаем его.

— Прошу прощения, сэр, но что будет, когда все кончится?

— Ваша работа была удовлетворительной, Билли. Если я по-прежнему буду доволен вами, обещанная награда не за горами.

— Спасибо, сэр, — ответил Харпер и неуклюже выбрался из лодочного сарая.

Когда он ушел, из тени выступил невысокий темноволосый человек.

— Бушар, — обеспокоенно спросил он с сильным французским акцентом, — все прошло согласно плану?

— Ну конечно, все идет как по писаному, — ответил Бушар, поднимаясь со своего места за столом. — Филипп, я слышал, мой враг женился. А знаете, кто она? — спросил он со злобной улыбкой на губах.

— Нет.

— Дочь Идена.

— Наконец, — сказал Филипп со вздохом удовлетворения. — Я почти потерял надежду.

— Не говорил ли я, что помогу вам отомстить англичанину за смерть отца?

Филипп кивнул.

— Хорошо. Когда я убью ее? — спросил он с горящими от возбуждения глазами.

Бушар фыркнул и пожал плечами.

— Это ваше дело, Филипп, не мое.

— Но вы обещали...

Бушар поднял руку, призывая к его молчанию.

— Когда придет время, вы можете делать с девушкой все, что хотите. Но сначала Далтон. Я устал от этого постоянного преследования. Как лишай, который нельзя почесать.

Филипп энергично покачал головой.

— Но я...

— Довольно. Вы можете отомстить за смерть отца, после того как я покончу с Далтоном.

— Но я так долго ждал. Это счастье, что он женился на дочери убийцы моего отца, не так ли? Может, использовать ее как приманку?

— Нет, я не хочу, чтобы его смерть вызвала подозрения. Если он умрет, расследуя этот смехотворный заговор, никто не будет задавать вопросов. Мне все равно, когда или как вы убьете девушку. Пытайте ее, если хотите. Просто дайте мне сначала разделаться с Далтоном.

— Я был лишен удовольствия убить жену Идена, но я полюбуюсь, как умирает его дочь. Обещайте мне, что подумаете о моей идее. Мы можем пытать вашего врага, убивая его возлюбленную. И мне не понадобится так долго ждать мести. Чем не план?

— Ладно. Я подумаю о вашем предложении, — сказал Бушар, подавляя зевоту.

— Спасибо, дорогой друг! — Филипп улыбнулся от уха до уха.

Когда он выскользнул из обветшалого сарая, Бушар рассмеялся и покачал головой.

— Вы совсем сумасшедший, мой маленький Филипп. Но пока что вы служите моим целям очень неплохо.

Алекс беспокойно ходил взад-вперед по библиотеке, в то время как Дэниел, удобно устроившись в кожаном кресле перед камином, спокойно смаковал портвейн.

— Говорю вам, Дэниел, мое терпение истощается. Мы не добились ничего. Если мне придется еще раз переодеваться оборванцем и шататься по улицам в поисках ключей...

— Успокойтесь. Теперь мы твердо знаем, что за всем этим стоит Бушар, тут вы должны быть довольны. Вы три года за ним охотитесь. Можно с уверенностью сказать, что он знает об этом.

— Ну и что? — проворчал Алекс. — Что это нам дает?

Дэниел возвел глаза к небу.

— Когда-нибудь он должен сделать ход.

Алекс вновь нервно зашагал по комнате.

— Я устал ждать! — прорычал он. — Мы не нашли ни единого доказательства существования этого абсурдного заговора против правительства.

— Я верю в него не больше чем вы, — ответил Дэниел.

— Все эти митинги, которые мы посещали, свидетельствуют только об одном: по улицам Лондона шатается очень много недовольных, — раздраженно пробурчал Алекс.

— Мы должны бы понять почему? И что тут нужно Бушару?

— Вы полагаете, я не знаю?! — Алекс скрипнул зубами. — Думаю, он ведет нас по ложному следу и все время смеется.

Дэниел грохнул стакан на стол и вскочил на ноги.

— В чем, черт возьми, дело? С тех пор как вы женились, вы стали просто медведем. Привезите сюда вашу милую жену и сделайте ей ребеночка. Может быть, это повысит вам настроение.

— Когда мне понадобится ваш совет, я его спрошу! — злобно парировал Алекс.

Дэниел двинулся к двери.

— Беда в том, — бросил он через плечо, — что вы не можете о ней забыть. — И он закрыл дверь, оставив своего вспыльчивого друга наедине с его мыслями.

Далтон хмуро посмотрел ему вслед. Дэниел прав, конечно. Алекс думал, что одиночество в деревне именно то, в чем она нуждается. Она слишком упряма и своевольна. К своему крайнему смущению, однако, он не мог выбросить ее из головы. Особенно ее запах. Нежность ее кожи. Ее свежие губы, приоткрытые ему навстречу.

О, горе! Неужели он действительно тоскует по девчонке? Алекс томится по женщине? Он тряхнул головой. Неудовлетворенная жажда — сильное ощущение; теперь он это знает.

Конечно, он никогда не сможет преследовать Бушара, если его любопытная жена окажется в Лондоне. Лучше ей оставаться в Грантли, чтобы она не заподозрила ничего дурного в его ночных блужданиях по Лондону. Интересно, имеет ли сэр Гилберт представление о тех жертвах, которые он, Алекс, приносит ради Короля и Отечества?

Однако вся эта абсурдная ситуация сводила его с ума. Он чувствовал себя как запертый в клетке тигр. Сексуальный голод был новым для него чувством. А уж целомудрие и вовсе противоестественным! Он поверить не мог, что сам добровольно записался в монахи. Что с ним сделалось? Алекс старых времен развлекался бы сейчас с половиной куртизанок Лондона. И легко забыл бы глупую девчонку.

Быть может, безобразная встреча с Дженни и ее жалким виконтом спровоцировала столь непредсказуемую реакцию. Или, хуже того, в некоем темном уголке своего сердца он чувствовал, что нарушать клятву, данную у алтаря, дурно?

Дьявол! Он, кажется, становится моралистом? Нет. На самом деле все просто. Он хочет Кару. И только Кару. Ни одна другая женщина не годится.

А Кара, откинувшись на мягкие бархатные подушки, пыталась наслаждаться поездкой в Лондон. Мысль о новой встрече с Алексом бесконечно волновала ее. Она обязательно должна сохранять ясную голову и держать ситуацию под контролем. В данный момент важно найти ключ к прошлому отца, и плевать на последствия.

Волоча на буксире измученную тетю Генриетту и обидчивую Вайолет, она прибыла на место приблизительно в три часа пополудни. Городской дом Далтонов, расположенный в конце фешенебельной Брук-стрит, был богато украшен снаружи, от фронтона до мраморных ступеней и гранитных колонн.

Недовольный Фаулер отворил дверь и осмотрел нежданных посетителей с головы до ног. Ему не сообщили, что хозяин ожидает гостей.

Кара стянула перчатки.

— Скажите милорду, что приехала его жена, — приказала она властным тоном, хотя в душе чувствовала робость.

Чопорно поклонившись, Фаулер отправился докладывать хозяину о неожиданном прибытии супруги.

Рассеянно улыбаясь беспрестанной болтовне герцогини, Кара мяла в руках перчатки и готовилась к реакции Алекса на ее открытое неповиновение. Ждать ей пришлось недолго.

Алекс материализовался несколько мгновений спустя. В зеленых панталонах, великолепно на нем сидевших, и в голубом вышитом шелковом жилете, он являл собой образец мужественной красоты. Сердце Кары, к ее смущению, готово было выскочить из груди.

Поцеловав мачеху в пухлую щечку, он тепло ее приветствовал. Затем обратил затуманенный взгляд на жену.

— Так-так, — протянул он, скрещивая руки на груди. — Это же не кто иной, как леди Далтон!

Собрав силы для схватки, Кара выпрямилась и встретила его взгляд со всем апломбом, на который была способна.

— Простите, мои дорогие, — простонала тетя Генриетта, обмахиваясь кружевным платочком, — но я должна отдохнуть перед обедом.

— Разумеется. Фаулер покажет вам вашу комнату, — любезно сказал Алекс. Он покачал головой, провожая глазами герцогиню, которая, поднимаясь по лестнице, не переставала жаловаться бедной Вайолет на тяготы путешествия. Затем он вновь повернулся к Каре, и сердце ее пропустило удар. — Пройдемте в библиотеку, любовь моя, — предложил он. — В конце концов, нам столько нужно обсудить...

— Как пожелаете, милорд, — отвечала она напряженным голосом.

— Слова эти — сладчайшая музыка для моих ушей, — заметил он, зловеще кривя губы. — Ах, если бы они были правдой.

Проигнорировав эту колкость, она опустила глаза и последовала за ним по узкому коридору в библиотеку.

— Итак, — протянул он, прислоняясь к дверям. — Вы все-таки решили стать мне настоящей женой? — Он скользнул теплым взглядом по ее милому лицу и прелестной фигуре, которые так хорошо помнил и любил.

Легкий румянец тронул ее щеки. Но она достойно встретила его вызов, воинственно вскинув голову.

— Конечно нет, — отвечала она гордо. — Я решила посмотреть Лондон.

Он мягко хмыкнул.

— Деревня вам не по вкусу, дорогая? Или вы соскучились по мне? — Циничная улыбка скользнула по его лицу. — Сколько же прошло времени?

Она неприязненно усмехнулась.

— Я совершенно спокойно перенесла унижение быть брошенной на шесть недель в деревне, тогда как вы, вне сомнения, развлекались с дамами все это время.

— И с кем же я развлекался, скажите, умоляю вас? — Он поднял черную бровь.

— Откуда мне знать? — отрезала она. — Да это меня и не заботит.

— Понятно, — заметил он, отходя от двери. — Пока я не докучаю вам своими плотскими желаниями, вас не волнует, что я буду спать с кем угодно. Так?

Она опустила глаза.

— Зачем быть таким грубым?

— Разве я груб? — спросил он с деланным удивлением. — Примите, пожалуйста, мои самые искренние извинения. — Он отвесил ей насмешливый поклон. Губы ее с неудовольствием сжались, она смотрела в сторону. — Ну-ну, Кара, — продолжал он с торжествующей улыбкой, — вы должны быть счастливы, что имеете столь рассудительного и заботливого мужа, пекущегося о ваших интересах.

— И своих, — пробормотала она.

— Почему не об интересах нас обоих? — спросил он тихо и с намеком.

Она пригвоздила его к полу ледяным взглядом.

— Причины моего прибытия в Лондон вас не касаются, — заявила она ровным тоном. — Об одном прошу: мое присутствие ни в какой степени не должно отражаться на ваших... э-э... привычках.

Он вздохнул.

— Какая великодушная супруга! — заметил он сухо. — Я и забыл, как мне повезло.

Сняв соломенную шляпку, она откинула волосы со лба.

— Вам нет нужды тратить на меня время, милорд. Не беспокойтесь, я хорошо управлюсь сама.

— Уверен, что да, — отвечал он с легкой улыбкой. — Но в настоящий момент у меня нет любовницы. И я не собираюсь ее заводить. Так что можете не тревожиться на сей счет.

Она внимательно посмотрела на него. На лице ее было ясно написано недоверие.

— Удивлены? Сомневаетесь, что распутник способен исправиться? Или боитесь, что я могу принудить вас выполнять супружеский долг?

— Уверяю вас, милорд, меня не интересует, где вы ищете утешения.

— Да, я знаю, лишь бы не в вашей постели, — заметил он с грустной усмешкой.

— Когда придет время, — ответила она, — я выполню свои обязательства перед семьей Далтонов, не бойтесь.

Он даже поежился. Обязательства! Он-то думал о чем-то более приятном.

— Это дает мне громадное облегчение и надежду, — небрежно сказал он. — И когда же наступит этот великий день? Надеюсь, скоро? Или я буду по-прежнему жаждать вас на расстоянии?

— Понятия не имею.

— Вы ранили меня в самое сердце, — проговорил он, указывая себе на грудь. Она недовольно нахмурилась, а он добродушно рассмеялся. — Хорошо. — Он сел в большое кресло перед камином. — Итак, вы не вздыхали обо мне в деревне, о чем я до крайности сожалею. Тогда почему же вы решили приехать в Лондон?

Заранее зная его реакцию, она не собиралась делиться с ним своим открытием. Она разберется во всем сама.

— Насколько я понимаю, Лондон предлагает массу развлечений, в том числе и познавательного характера. Мне бы хотелось осмотреть знаменитые памятники, — ответила она легким тоном.

— Как приятно узнать, что твоя жена предпочитает архитектуру обществу мужа.

Она облизнула губки самым очаровательным образом и неловко заерзала на диване.

— Милорд, — в голосе звучала откровенная просьба, — мне хотелось бы, чтобы мы не выходили за рамки вежливости.

Он покачал головой.

— Пока вы держитесь на расстоянии, эта вероятность остается слабой.

Кара вздохнула и опустила ресницы.

— Тогда, боюсь, между нами не будет согласия.

— Если вас это устраивает, — сказал он, вставая. — Но вы можете пожалеть о своем решении приехать в Лондон, моя дорогая. — В темных глазах светилось лукавство.

— Сомневаюсь в этом, милорд, — с надменным видом парировала она.

Опершись на каминную полку, он усмехнулся ей в лицо.

— В доме только три спальни.

— Я знаю. Тетя Генриетта мне сказала, ответила она чопорно. — Вы можете спать в своем кабинете.

Улыбка соскользнула с его лица.

— Черта с два! Я твердо намерен спать в своей собственной кровати, мадам.

— Очень хорошо, — ответила она спокойно, разглаживая складки на своем муслиновом платье. — Я буду спать с тетей в ее комнате.

— Через мой труп! — проревел он. — Вы, мадам, будете спать в моей комнате или вернетесь в Грантли. Я, по крайней мере, не намерен афишировать наши супружеские нелады перед публикой.

Глаза ее сверкнули гневом.

— Вы полагаете, все эти недели, когда я в одиночестве гнила в деревне, прошли в свете незамеченными? — сделала она ответный выпад. — И не забудем горы писем от любящего мужа.

— Так. — На его лице читалось удовольствие. — Вам все же меня недоставало.

— Вы льстите себе, милорд.

— Дело обстоит так, моя дорогая! Вы хотите остаться в Лондоне?

— Это шантаж! — воскликнула она, вскакивая.

— Не совсем.

— Очень хорошо. — Она сжала зубы и сбросила свою шляпку с дивана. — Кажется, у меня нет выбора. Я буду спать в вашей кровати. Но это все. Я не намерена позволять вольности фактически незнакомому мужчине. Особенно если он мне не нравится.

— Посмотрим, — ответил он с улыбкой, заносчивой до тошноты.

Ее яростный взгляд уперся в самодовольное лицо.

— Милорд, — сказала она ледяным тоном, — если вы надеетесь, что можете соблазнить меня, вы жестоко ошибаетесь.

— Неужели? — спросил он, сдерживая усмешку. — Я думаю, нет.

О! Он просто невыносим!

— Как вы сказали, посмотрим, — парировала она, похлопывая себя перчатками по ноге.

Он отвесил ей шутливый поклон.

— Я жду предстоящего... столкновения с большим нетерпением.

— Ух! — яростно прохрипела она. — Не будь я леди, милорд, вы услышали бы то, что заслуживаете.

Он рассмеялся, откинув голову.

— Не сомневаюсь.

Она метнула в него взгляд, полный ненависти, и вылетела из комнаты, бормоча ругательства себе под нос.

У него плечи тряслись от хохота. Вот это женщина! Интересно, сколько прошло времени, прежде чем она потеряла терпение? Его очаровательная жена соскучилась по нему до такой степени, что нарушила все правила приличия, явившись к нему без разрешения. Тем не менее он пришел в восторг.

Быть может, настало время попробовать новый подход. В конце концов, он не хочет получить в жены склочницу. Разлука не смирила его яростного желания. Сейчас он хотел ее даже больше.

Быть может, если он поухаживает за ней, как за любой другой женщиной, брак пойдет нормальным путем? Да, пожалуй. Он должен очаровать ее. Черт побери, какая женщина сможет устоять перед его шармом? И очень скоро она будет стонать в его объятиях. А он наконец удовлетворит свой дикий голод.

Кара взлетела по лестнице. Спальня Апекса во всем носила отпечаток личности хозяина. Доставленный кораблем Ост-Индской компании китайский балдахин был, вероятно, последним криком моды. Кара нашла, что он мало подходит для украшения спальни, но много говорит о характере его владельца.

Не желая больше думать о своем муже, Кара подошла к окну и раздвинула красные с золотом шторы, чтобы взглянуть на оживленную улицу внизу. Она должна начать расследование как можно скорее. Она послала письмо из деревни и назначила встречу на Боу-стрит. Завтра утром она первым делом посетит сыщиков. И если ей повезет, загадка начнет разрешаться. Ее главная задача — ускользнуть из дому незамеченной.

За обедом тетя Генриетта не закрывала рта, за что Кара была ей глубоко благодарна. Правда, только до тех пор, пока ее веселый щебет не обратился к теме нового гардероба Кары.

— Вы так щедры, Алекс, дав возможность нашей Каре обновить гардероб. Надеюсь, вы выбрали самую знаменитую модистку? Француженку, разумеется?

Алекс бросил на мачеху странный взгляд.

Кара неловко заерзала на стуле.

— Тетя, — поспешила она вставить, — я уверена, Алексу неинтересно обсуждать такую ерунду.

— Напротив, — заметил Алекс, подозрительно глядя на жену. — Мне очень интересно. Продолжайте, умоляю вас.

Кара сгорбилась и внутренне съежилась.

Пухлое личико тети Генриетты просияло.

— Я считала, что Алекс поделится своими планами. В конце концов, дитя мое, вы заслуживаете только самого лучшего. А Алекс относится к тем людям, которые знают, как угодить женщине, — промурлыкала она, лукаво подмигнув.

— Вы мне льстите, — вкрадчиво произнес Алекс. — А о чем именно вы говорите? — осведомился он, глотнув превосходного белого бордо.

— Как? О вашем щедром предложении заказать новый гардероб для молодой жены, разумеется, — фыркнула герцогиня, чуть не подавившись соте из томатов. — Вы должны помнить. Это же было в вашем письме.

Алекс откинулся в кресле и вытер губы белоснежной льняной салфеткой.

— И что это за письмо?

Ковыряясь в тарелке, Кара быстро отвела глаза и склонила голову, желая провалиться сквозь землю.

Тетя Генриетта посмотрела на него искоса.

— Алекс, не надо меня дразнить, — ответила она, грозя ему пухлым пальчиком. — Письмо, которое вы прислали Каре с просьбой присоединиться к вам здесь. Вы что, уже ничего и не помните?

Алекс окинул задумчивым взглядом склоненную голову Кары. Итак, она приехала в Лондон, сочинив приглашение от него. Так-так, это действительно очень интересно. И таит в себе определенные возможности.

— Ах да, то письмо! — сказал он. Улыбка медленно расползалась по его лицу. Кара перевела дыхание. Слава Богу, он ее не выдал. — Да, теперь вспоминаю, — продолжал он, от души наслаждаясь смущением Кары. — Погодите, я еще настаивал на том, что буду надзирать за всем лично.

Кара подняла голову, глаза ее расширились от ужаса.

— О нет. Ничего подобного в письме не было, милорд, — поспешила она его уверить.

— Нет? В таком случае это промах с моей стороны, — блеснул он торжествующей улыбкой.

— Вовсе нет, — быстро вставила Кара. — У меня и в мыслях не было докучать вам такими тривиальными делами.

— Тривиальными? — Он явно забавлялся. — Моя дорогая девочка, фасоны гардероба моей жены не могут быть тривиальными. Да весь Лондон будет судить о вас по покрою и качеству ваших туалетов! И поверьте мне, я лично присмотрю за тем, чтобы ваша прелестная фигурка выглядела наилучшим образом. Завтра прямо с утра мы отправимся к самой знаменитой модистке Лондона. Мадам Журдан предоставит вам лучшее из того, что только можно купить за деньги.

Кара вся кипела от негодования. Он загнал ее в угол. И знает это.

— Это совсем не обязательно, — все еще сопротивлялась она.

— Ну разумеется, обязательно. С величайшим удовольствием буду сопровождать вас завтра. — Глаза его смеялись. — Вы увидите, я человек щедрый. Как в чувствах, так и в расходах. — Он накрыл ее руку своей и заглянул в глаза. Подушечка его пальца ласкала ей руку, посылая сладкие импульсы. — Я так много стремлюсь вам дать, дорогая, если вы только позволите мне...

Кара сделалась пунцовой, опущенные ресницы трепетали. Она отняла руку.

— Вы чересчур добры, милорд, — пролепетала она, страдая, что позволила ему загнать себя в эту глупую ловушку. Как же ей теперь встретиться с сыщиком?