Пролог

3 апреля 1880 года

Склонившись над чистым горным ручьем, девушка смотрела в его воды ничего не видящим взглядом. Смутный, безотчетный страх терзал ее душу. Боже! Как много ей пришлось пережить – за столь короткий отрезок времени! Да, отцу удалось уверить ее, что теперь, надежно скрытые от внешнего мира высокой горной грядой, называемой на языке белых Орган, они могут чувствовать себя в полной безопасности. Но память о бессонных ночах, заполненных постоянным тревожным ожиданием, была еще слишком свежа, и изгнать страх из души было не так-то легко.

Прищурившись от слепившего глаза солнца, девушка откинула со лба выбившиеся из-под головной повязки непокорные пряди цвета воронова крыла. Она была одета в широкое бесформенное платье, доходившее ей лишь до колеи, на ногах – кожаные индейские мокасины, в которых удобно бегать по камням.

Вдалеке, на противоположном берегу, вдруг раздался одиночный выстрел. Девушка вскочила и едва не соскользнула с плоского прибрежного камня, на котором сидела. Удержавшись, она спрыгнула на берег, но тут же поскользнулась на влажной траве и свалилась в воду. Поднявшись, девушка испуганно огляделась и стала напряженно вслушиваться.

– Гааду! Гааду! – донеслось до ее слуха.

Девушка облегченно вздохнула. Если ее окликают, называя тайным индейским именем, да еще так громко, значит, бояться нечего. Через мгновение она увидела спешившего к ней Чаа. Имя мальчику, как это принято у индейцев, было дано в честь животного. Чаа, что в переводе с индейского означает «бобер», был прозван так из-за своих длинных передних зубов. Свое же имя Гааду – «кошка» – девушка получила благодаря изумрудно-зеленому цвету глаз.

– Yaa! — отозвалась девушка на языке апачей. – Я здесь, Чаа!

– Ayii! — присвистнул мальчишка, подойдя ближе. – Посмотри на себя! Ты nayiist'u!

– Конечно, – проворчала девушка, – я вся мокрая, потому что упала в воду! Помоги-ка мне выбраться!

Она протянула руку, и парнишка вытянул ее на берег. Сев на камень, Гааду принялась отжимать подол платья.

– Мне показалось, я слышала выстрел, – слегка встревоженным голосом произнесла она.

– Ничего страшного, – беспечно пожал плечами Чаа. – Это всего лишь пристрелили пантеру. Жалко, что не belu…

— Ты что, забыл, Чаа, – я ведь сама наполовину белая! – Девушка бросила на парнишку сердитый взгляд. – Только мать моя из апачей, а отец… К тому же ни один белый не посмеет подойти так близко к нашему лагерю – они боятся Викторио. Иногда я сама его боюсь…

Чаа пристально посмотрел в огромные кошачьи глаза Гааду. Он не любил вспоминать о том, что его самая близкая подруга, с которой он был неразлучен почти что с пеленок, – наполовину белая.

– Guzeegutsa! — проворчал он.

— Я не ругаюсь на тебя, Чаа, а просто констатирую факт. Поднявшись на ноги, Гааду улыбнулась парнишке, давая понять, что не сердится. – Я знаю, что ты все равно любишь меня такой, какая я есть. Не так ли?

— Люблю, – признался Чаа, скинув носком мокасина камушек в воду. – Но почему ты каждый год уезжаешь с niziaa?

Чаа было всего десять лет, но выглядел он значительно старше. Его мускулы уже начали наливаться силой. И он, и Гааду понимали, что это их последнее лето вместе – скоро Чаа станет слишком большим для того, чтобы играть с девочками, тем более с такими почти взрослыми девушками, как Гааду.

– Почему ты каждый год уезжаешь? – повторил он.

– Приходится уезжать. – Гааду нахмурилась, разглаживая складки платья. – Шитаа каждый год должен охотиться, добывать шкуры для белых, а я люблю ездить с ним и с папой. Я хочу повидать мир, Чаа! Ты же сам знаешь, что и не собираюсь навсегда остаться в племени!

– А ты не боишься, что железное чудовище тебя съест? – нахмурившись, спросил Чаа. – Я так его боюсь, хотя и говорят, что оно может бегать только по железной тропе… Оно так дышит паром!

– Нашел чего бояться – паровоза! – фыркнула Гааду. – И не пытайся меня уговорить – все равно я рано или поздно отсюда уеду!

Повернувшись, девушка побежала прочь легко и быстро. При взгляде на нее казалось, что она почти не касается йогами земли.

Оказавшись вскоре в деревне, Гааду увидела отца, уже вернувшегося с охоты, и бросилась к нему.

– Папа, когда мы уедем отсюда? – запыхавшимся от бега голосом выпалила она. – Я хочу увидеть горы! Возьми меня с собой, папа, s'il vous plait!

– Терпение, cherie! – улыбнулся отец, откидывая со лба дочери непокорные волосы и глядя в ее возбужденно-сияющие глаза цвета изумруда. – Когда-нибудь поедем, out. Сейчас это небезопасно – тебе лучше остаться здесь.

– Папа… – попыталась было возразить Гааду, но отец решительно оборвал ее.

– Non! И не спорь! На большой земле идет война. Я не хочу подвергать тебя опасности. Когда-нибудь. Обещаю.

Нежно погладив дочь по голове, Анри Ла Флер поспешил в вигвам, где его поджидала жена.

Гааду осталась стоять во дворе одна, зная, что в этот момент лучше не идти к родителям и не мешать их уединению.

Сердито поджав губу, она вытерла о траву мокрые мокасины и, повернув голову, стала с тоской смотреть на запад. Там, за высокими горами, за широкими реками, лежал огромный, разноцветный, неведомый мир.

К ночи бой наконец прекратился. Где-то вдалеке завыл койот, и этот вой, отдаваясь эхом в суровых, неприступных скалах, в выжженных безжалостным южным солнцем долинах, заставлял сердце невольно сжиматься от страха и дурного предчувствия. Ущербная, словно надкушенная кем-то луна бросала тусклый серебристый свет на безжизненную долину, покрытую грудами мертвых тел. Голубые мундиры убитых солдат стали красными от крови, а их сабли и карабины унесли с собой индейцы. Пятьдесят три человека – весь отряд – полегли в этом бою. И только один остался в живых. Он был смертельно ранен и уже возносил мысленно Господу молитвы, готовясь разделить участь своих погибших товарищей…

В какой-то момент, собрав остаток сил капитан Джордан Синклер с трудом разлепил веки и, слегка приподнявшись на локтях, оглядел мутным взором долину. Фред Краймс, молоденький денщик Джордана, лежал рядом с открытыми глазами как живой. Рот парня был широко раскрыт, словно он жадно глотал воздух. В нескольких ярдах от Краймса Джордан увидел Дейва. Дейв Стюарт был отличным кавалеристом и закадычным другом капитана Синклера… Да что Дейв – Джордан знал всех лежавших сейчас мертвыми по именам. Он бессчетное количество раз ходил с ними в атаку, сражался плечом к плечу, пил виски на привалах…

«Наверное, – подумал вдруг Джордан, – я должен был с ними и умереть… Но видимо, Бог решил распорядиться иначе…»

Он, обессилев, упал на землю, не успевшую еще остыть после жаркого дня, но лежал так недолго – воля к жизни победила. Надо бороться со смертью.

Джордан снова приподнялся и огляделся вокруг еще раз. Причудливо изрезанный горный ландшафт в серебристом свете луны казался каким-то неземным. На западе возвышалась огромная и увесистая, словно стена, скала. Собрав все силы, Джордан пополз к ней. Малейшее движение отзывалось адской болью в израненном теле, но капитан, стиснув зубы, продолжал ползти вперед.

Скала была образована застывшей вулканической лавой. В одних местах она была морщинистой, как кожа старого слона, в других – гладкой, как хорошо отполированное зеркало. Кое-где на ней росли редкие кусты, кактусы, корявые карликовые сосны, чудом сумевшие укорениться на этих безжизненных камнях.

Джордан полз к скале в надежде найти там укрытие. Когда-то, несколько лет назад, будучи в этом месте, он случайно обнаружил пещеру – небольшую, но вполне пригодную для того, чтобы спастись в ней от палящего солнца или переночевать. К тому же в пещере был ключ с прохладной полой, за один глоток которой сейчас Джордан был готов продать душу дьяволу.

Ухватившись за какой-то куст, он наконец-то поднялся па ноги и медленно-медленно побрел вперед. Раненое плечо нестерпимо ныло, голова раскалывалась на две части, волосы склеились от засохшей крови. Много раз Джордан падал, разбивая руки и колени. Взгляд ему застилало кровавое марево, однако он сумел разглядеть вход в пещеру…

…Вода! Вот она журчит по камням, лаская слух. Этот звук был самым приятным из тех, которые Джордану приходилось слышать за всю свою жизнь! Вода!.. Прохладная, сладкая… Джордан жадно припал спекшимися губами к живительной влаге, а напившись, в изнеможении лег на пол, устремив невидящий взгляд в потолок пещеры.

Перед глазами, словно наяву, снова возникли мертвые тела, лежащие на безжизненной каменистой земле… Бог свидетель, Джордан пытался сделать все, чтобы отговорить своих товарищей от этого боя, но не сумел. Они падали с гор, словно листья с деревьев, а индейцы, засевшие в долине, хладнокровно расстреливали их из винтовок, взятых у ранее убитых солдат.

Джордан перевернулся на живот и снова поморщился от боли. Странно, почему индейцы вопреки обычаю не стали снимать скальпы с убитых, недоумевал Джордан. Судя по всему, они просто куда-то очень спешили…

Апачи, возглавляемые Викторио и Нана, вышли на тропу войны еще в прошлом, 1879 году и все это время систематически и с хладнокровной жестокостью расстреливали и вырезали целые селения белых. До сих пор армии не удавалось нанести значительный удар по отрядам индейцев. Викторио, как правило, действовал решительно и быстро, внезапно нападая и так же внезапно исчезая. С небольшой группой людей он умудрялся одерживать победу едва ли не над целыми армиями. Как ему это удавалось – известно лишь одному их индейскому богу. Апачи появлялись словно ниоткуда и так же исчезали, растворяясь в горах.

Пытаясь устроиться поудобнее, Джордан снова пошевелился и едва не вскрикнул от резкой боли. Нужно идти в Форт-Уингейт – других вариантов не было. Надеяться на го, что его случайно найдет армейский патруль или кто-нибудь из местных белых забредет сюда, вряд ли стоит. Пожалуй, лучше всего направиться в Акому – ближайший город, расположенный к северу отсюда. И если уж ползти, то лучше сейчас – под покровом ночи меньше риска быть замеченным врагом.

– Стой! Кто идет?

Услышав окрик молоденького часового, который, судя по голосу, был смертельно напуган, хотя и пытался казаться грозным, Джордан остановился. Парень стоял наверху высокой каменной стены, и капитан не мог его видеть – глаза слепило солнце.

– Капитан Джордан Синклер, из седьмого кавалерийского отряда, – откликнулся Джордан. – Будь любезен, приятель, поторопись, иначе я… — внезапно капитан осекся и упал без сознания наземь – сказались, видимо, усталость и нервное напряжение. Весь предыдущий день он брел по выжженной пустыне без еды и питья, превозмогая боль.

Очнулся Джордан ночью, лежа на казарменной кровати. Над ним склонился какой-то человек. Черное лицо, белозубая улыбка… Джордан напряженно стал вглядываться. Взгляд чернокожего был дружелюбен.

– Очнулся, приятель? – Негр улыбнулся еще шире. – Пора бы уже! Мы уж, грешным делом, думали, что ты…

– Рановато мне еще помирать! – прохрипел Джордан в ответ. – Ты КТО?

– Капрал Руфус Вашингтон, из девятого кавалерийского отряда. А ты?

– Капитан Джордан Синклер из седьмого. Фактически в моем лице ты видишь перед собой все, что осталось от этого самого седьмого отряда. Все остальные полегли вчера номером в ущелье Малпэйз…

– Апачи? – слегка нахмурившись, спросил Руфус.

– Они самые, – кивнул Джордан. – Викторио…

– Ни черта себе! – От удивления негр даже присвистнул. – Викторио! Да мы уже два дня идем за этим самым Викторио, преследуем его от самых Святых гор…

Джордан сдвинул брови. Голова по-прежнему раскалывалась, мысли путались, но что-то ему подсказывало, что в словах чернокожего капрала есть какой-то скрытый смысл. Только вот какой?

Джордан закрыл глаза. Кровь в висках бешено стучала, отбивая нечто наподобие первобытного ритма барабанов апачей.

– Капрал! – раздался рядом чей-то голос. – Отойди от этого человека, ему нужен покой!

– Порядок, лейтенант! – шепотом откликнулся чернокожий. – Он, кажется, уже спит…

Вашингтон на цыпочках удалился, и лейтенант Эймос Уэтерби занял его место. Он внимательно посмотрел на лежавшего капитана, но тот, похоже, снова впал в забытье.

– Черт побери! – недовольно проворчал себе под нос Эймос, ему не терпелось задать капитану несколько вопросов. – Я должен знать, действительно ли это был Викторио!

Уэтерби еще долго смотрел на спящего капитана, при этом его широкое мясистое лицо, такое же черное, как у Вашингтона, было сосредоточенным и хмурым. По расчетам лейтенанта, Викторио опережал их девятый отряд на день, а этот капитан говорит, что вчера они приняли бой с Викторио в ущелье Малпэйз… Не может же Викторио, при всей своей хитрости, быть одновременно в двух местах!

«Пожалуй, – подумал Эймос, – следует доложить об этом полковнику Хэтчу!»

– Но ведь это нарушает все наши планы, сэр! Это означает, что апачи, которых мы преследуем, возглавляет вовсе не Викторио!

Капитан Кэрролл презрительно фыркнул, даже не взглянув на Эймоса:

– Не твое дело, лейтенант! Хэтч приказал их преследовать – значит, так тому и быть. Не наше дело, что там женщины и дети, приказ есть приказ.

– Но он же уйдет от нас! – вспылил Эймос.

– Это приказ, лейтенант! – сердито повторил Кэрролл. – Извольте возвратиться на свой пост!

Отсалютовав капитану, Эймос отправился к своим людям. Внутри у него все кипело. Что поделать, но по уставу он не может не выполнить приказ, даже если это будет стоить жизни не одному десятку людей…

– Ну как, лейтенант? – спросил его Вашингтон. Эймос с видом обреченного повторил ему слова капитана Кэрролла.

Опасения Эймоса вскоре подтвердились – большую часть преследуемых, как оказалось, действительно составляли жен-тины и дети. Их было около пятидесяти человек – и лишь дюжина взрослых мужчин, возглавляемых Нана, зятем Викторио.

Вечером 5 апреля отряд Кэрролла разбил лагерь в ущелье Малпэйз, на берегу ручейка. Вода в нем казалась такой чистой, прохладной, манящей, что никто не мог удержаться от искушения напиться. Однако наутро у половины людей и почти у всех лошадей вдруг разболелись животы.

Вода наверняка содержит частицы гипса, – с видом знатока объявил Джордан, мысленно отметив, что сам он, к счастью, пил не из ручья, а из своей фляжки. – А эта штука действует на желудок не хуже любого слабительного…

Капрал Вашингтон чувствовал себя очень плохо.

– Я умираю, капитан! – простонал он слабым голосом.

– Тебе это только кажется, приятель! – старался приободрить его Джордан. – Ты не умрешь.

Сначала Джордана несли на простынях, связанных так, что получилось нечто вроде носилок, затем, когда отряд вошел в горы, Кэрролл приказал ему сесть на лошадь, как все.

Теперь Кэрролл отдал приказ сниматься с места и идти в горы искать другой родник, который обнаружил в прошлом году, будучи в разведке. Уж тот был проверенным…

Место было найдено. Но родник иссяк – ни капли… Отряд решил двигаться на север, в каньон Мемтрилло – уж там-то воды вдоволь…

В шесть вечера, совершенно изможденные, солдаты подошли наконец к каньону Мемтрилло. Но злой рок, похоже, преследовал их весь этот день. На дне каньона, притаившись, отряд ждали индейцы…

Спуститься в низину Хембрилло можно было лишь одним путем – с запада, по ущелью длиной в три мили, такому узкому, что идти приходилось по одному, В некоторых местах лошади едва протискивались между скал.

Наконец все преграды были позади. В низине, рядом с живительным родником, раскинулась небольшая тенистая рощица. Именно здесь отряд решил расположиться на ночь. Все устали до крайней степени и едва держались на ногах, однако просто повалиться спать на голую землю было небезопасно, потому решили из больших камней построить некое подобие укрепления.

Работа продолжалась полночи, затем все улеглись отдыхать, но Эймос Уэтерби, поднявшись на небольшой холмик, до рассвета осматривал окрестность. К утру туман постепенно рассеялся и взгляду открылась величественная картина – долина, окруженная пиками неприступных скал и причудливо изрезанная оврагами.

Кто-то вдруг тронул Эймоса за рукав, и негр обернулся. У человека, стоявшего рядом, был взволнованный вид.

– Мне припоминается, – неуверенно проговорил подошедший, – что когда-то я уже был в этих краях и именно здесь был лагерь Викторио…

– Лагерь Викторио? – эхом отозвался Эймос и уже в следующее мгновение буквально кубарем скатился с пригорки – надо как можно скорее предупредить капитана… Но было уже поздно – в одно мгновение тишина вокруг и взорвалась от ружейных выстрелов, громовым раскатом отзывавшихся в горах.

Лежа в засаде с винтовкой, Эймос пристальным, немигающим взглядом смотрел на, казалось бы, ничем не примечательную скалу напротив. Ночной мрак медленно рассеивался, и на скале проступало какое-то изображение…

– Смотри! – Эймос толкнул вдруг в бок капрала Вашингтона, лежавшего рядом. – Видишь рисунок?

Огромный, почти в десять футов высотой, индеец во главе отряда воинов, которые были поменьше ростом, шел и атаку на караван фургонов. Между воинами и караваном вырисовывалась странная фигура, словно окруженная аурой спета. При всей своей примитивности наскальный рисунок был поразительно красив.

– Ты с ума сошел! – фыркнул Вашингтон. – Мы окружены индейцами, они, поди, мечтают о наших скальпах – я не уверен, что наши у них ценятся дешевле, чем скальпы белых. – Капрал провел рукой по своим кудрявым, коротки стриженным полосам. – А ты не придумал ничего лучшего, кик пялиться на какую-то индейскую мазню… Извини, лейтенант, – пробормотал Вашингтон через минуту – до него лишь сейчас дошло, что разговаривать в таком тоне со старшим по званию непозволительно.

Эймос промолчал, лишь слегка скривив рот. Не то чтобы он боялся смерти меньше Вашингтона – в конце концов, он такой же человек, из плоти и крови, как и всякий другой, – но раз делать пока все равно нечего, то почему бы не полюбоваться чем-то более симпатичным, чем тучи оводов над головой. День еще только начинался, а от этих надоедливых и зловредных тварей уже не было никакого спасения.

– Ты предлагаешь заняться чем-нибудь другим? – спросил он капрала. – И чем же, скажи на милость? Палить со скуки по этим скалам? Не лучше ли приберечь патроны для индейцев?

Эймос принялся снова разглядывать рисунок – и вдруг обнаружил, что он был нанесен прямо поверх другого, более древнего, который изображал две схематичные, «палочные», человеческие фигуры в юбках в окружении таких же фигур меньшего размера, солнечных и лунных знаков, змей и геометрического орнамента, – похожие мотивы Эймос видел на утвари апачей, когда ему случалось бывать в заброшенных индейских деревнях. Было и еще одно изображение, едва различимое… Эймос напряг зрение. Кажется, это похоже на извергающийся вулкан…

– Все пялишься на эту мазню? – проворчал Вашингтон. – И что же ты надеешься в ней высмотреть? Уж не думаешь ли ты, что это карта, которая поможет нам выбраться отсюда?

Эймос ничего не ответил и погрузился в задумчивость. Предположение напарника, хотя и высказанное с иронией, могло оказаться не лишенным смысла. Может быть, рисунок и впрямь является неким подобием карты? Если, скажем, светящаяся фигура в центре – низина, а исходящие от нее лучи – выводящие из низины ущелья? Впрочем, вероятно, это всего лишь плод его разыгравшегося воображения, попытка найти решение в безнадежной ситуации.

Индейцы наконец были отброшены в горы, но никто не знал, насколько далеко. Лейтенант Уэтерби был в числе троих посланных для прочесывания окрестностей через три дня после атаки.

Лошадь Эймоса медленно пробиралась едва приметной тропой, петлявшей между камнями по выжженной траве.

Ни ветерка, ни облачка… Небо и земля казались раскаленными, словно две гигантских сковороды. Сам воздух словно плавился от нестерпимой жары. Оводы словно ошалели от зноя и жалили нестерпимо больно, и Эймос был весь в укусах. Сняв шейный платок, он вытер пот, градом катившийся со лба, и, приметив плоский камень, решил присесть отдохнуть.

Эймос сидел на камне, глядя на островерхую скалу, темной иглой уходящую в синее небо. Вокруг – ни звука, лишь время от времени позвякивала сбруя коня, пытавшегося выискать себе корм среди чахлой растительности.

– Черт побери! – ругнулся Эймос лишь для того, чтобы хоть как-то нарушить действовавшую ему на нервы тишину. В горле пересохло, и язык ворочался с трудом.

Никак не отреагировав на слова хозяина, лишь лениво прядая ушами, мустанг продолжал меланхолично жевать пучок сухой травы. Вдруг животное в испуге отпрянуло назад: прямо перед его мордой, взявшись непонятно откуда, пролетело нечто черное.

– Вот тебе раз! – воскликнул Эймос, едва успев отмахнуться от маленькой летучей мыши.

Сойдя с камня, он с любопытством посмотрел туда, откуда она вылетела, и с удивлением обнаружил в земле дыру такого размера, что в нее мог бы без труда пролезть человек.

«Черт побери, – ругнулся про себя лейтенант, – а что, если и в самом доле сличать туда?»

Джордан Синклер поморщился от боли, когда полковой врач начал снимать бинты с его головы.

– Быстро же ты выздоравливаешь, приятель, – удовлетворенно констатировал доктор Перкинс. – Просто удивляюсь! Особенно если учесть, что в эти дни ты не лежал спокойно, а трясся в седле вместе со всеми!

– Ничего удивительного – в седле-то я как раз чувствую себя лучше всего! – усмехнулся Джордан. – По-твоему, было бы лучше, если бы я остался валяться в той пещере, ожидая, когда меня найдут?

– Тебе повезло, капитан, что ты набрел на нас, – мог бы и на Викторио с его бандой…

– Да, я вообще везунчик! – Джордан снова поморщился, но на этот раз не от болезненных прикосновений к ране. В его памяти опять всплыла равнина, усеянная мертвыми телами товарищей… Похоже, эти видения еще долго будут преследовать его…

– Ну и куда ты теперь, после того как выздоровеешь? – поинтересовался Перкинс. – Снова в армию?

– Скорее всего. Или, может, стану штабным писарем – мне когда-то предлагали эту работу…

– Мне кажется, – усмехнулся доктор, – бумажная работа не по тебе, ты не из тех, кто протирает штаны, сидя на одном месте.

Джордан посмотрел на врача. Выражение его небесно-голубых глаз было серьезным.

– Ты прав, – согласно кивнул Джордан. – Бумажная работа действительно не по мне. Но скажу тебе честно: охотиться за привидениями мне тоже не нравится.

– Охотиться за привидениями? – переспросил Перкинс, протирая спиртом уже почти зажившую рану. – Что ты имеешь в виду?

– Что? Да то, чем вы, ребята, занимаетесь – чем, по сути, занимается вся наша доблестная армия! Наши командиры не слушают советов разведчиков, мы не соблюдаем своих же договоренностей с индейцами – на что мы, в конце концов, надеемся? На чудо? Неужели те идиоты, что послали меня с пятьюдесятью людьми против двух сотен дикарей, всерьез надеялись, что я смогу их одолеть? – Голос Джордана вдруг сорвался. Скрипнув зубами, он непокорно тряхнул головой и добавил: – Скажу тебе как другу, Перкинс: я даже не уверен, что воюю за правое дело!

Перкинс отшатнулся от Джордана, словно тот ударил его. Даже толстые стекла очков не могли скрыть гнев, полыхнувший в глазах доктора.

– Такие слова, капитан, – возмущенно проговорил он, – недостойны офицера! Твое дело – выполнять приказы!

– Выполнять приказы, говоришь? А мне вот кажется, меня послали воевать с – индейцами для того, чтобы отобрать у них те последние крохи, что мы оставили им, отняв исконные земли! Ты был когда-нибудь в индейской резервации в Сан-Карлосе? – запальчиво спросил Джордан, чувствуя, что впадает в ярость. – Не приходилось? То-то же, крыса тыловая! А я был! Мы отняли у апачей их луга и леса и Oйo-Калиенте и согнали их в это гиблое болото, где они помирают с голоду, да еще местные администраторы-хапуги выжимают из них последние соки! Неудивительно, что Викторио и Нана встали на тропу войны! На их месте я бы сделал то же самое!

Доктор начал складывать свои инструменты в чемоданчик. Джордан заметил, как у него при этом трясутся руки.

– Вы позволяете себе необдуманные высказывания, капитан! – пробормотал Перкинс.

– Необдуманные? – Джордан в бешенстве подскочил к доктору и прокричал ему в лицо: – По-моему, необдуманно исполнять любой идиотский приказ словно пешка! Я хочу знать, за что, ради чего погибли те пятьдесят три парня, что были со мной!

 

Глава 1

Штат Нью-Мексико, горы Орган

8 июня 1883 года

Джордан ехал по долине Рио-Гранде, через плоскогорье Джорнада – голую, пустынную местность, поросшую редкими чахлыми колючками и кактусами. Далее путь его лежал через горы Орган, чьи причудливые склоны, растянувшись на двадцать миль, напоминали замок из волшебной сказки – немного воображения, и горные зубцы превращались в неприступные крепостные стены и могучие башни. За последние несколько лет Джордану приходилось проезжать этой дорогой не меньше дюжины раз, но он до сих пор не мог похвастаться, что знает эти горы хорошо. Здесь было столько ущелий, скрытых от людских глаз высокими хребтами, столько тайных подземных пещер, что, казалось, целая армия вполне могла бы укрыться в этих местах.

Джордан смотрел на хребты, мрачно темневшие на фоне рассветного неба. Растительность здесь была своеобразной – колючие юкки, мясистые кактусы с огромными цветами, рядом с которыми самые благородные розы показались бы жалкими сорняками, раскидистые ивы, корявые, приземистые сосны с длинными ярко-зелеными иголками.

Старый верный конь Джордана – крупный серый мустанг – осторожно ступал между камнями. Из ложбин еще тянуло холодом, и Джордан мысленно порадовался тому, что догадался одеться потеплее. До его ближайшей цели – небольшого городка с громким названием Франклин – было недалеко: он раскинулся сразу же по ту сторону границы штатов Техас и Нью-Мексико.

Джордан рассеянно почесал давно не бритый подбородок, раздумывая, какое будущее его теперь ожидает. Одно нить было совершенно ясно – в армию он больше не вернется. Джордан решил податься в Мексику, сам толком не тая зачем. Может быть, там его мятущаяся душа найдет наконец желанный покой, хотя верилось в это с трудом… В минный же момент Джордану хотелось лишь двух вещей – горячей ванны и теплой постели.

Натянув поводья, капитан заставил коня перескочить через острый камень на дороге. Взгляд Джордана был прикопан к земле, но каким-то шестым чувством он вдруг ощутил на себе чей-то пристальный взгляд. Остановив коня, Джордан огляделся.

На обочине дороги стояли несколько конных индейцев в боевой раскраске. Они смотрели на Джордана тем же пристально-каменным взглядом, каким встречали каждого белого, у которого хватало смелости или глупости проезжать через их территорию.

Джордан весь внутреннс напрягся и попытался определить свои шансы. Выбор у него был невелик. Либо попытаться проскочить мимо индейцев – но даже если ему это и удастся, они наверняка бросятся за ним в погоню, – либо вступить с краснокожими в переговоры. В конце концов, если последнее не поможет, то пистолет при нем…

Через минуту четверо индейцев уже перегородили капитану дорогу.

– Ты едешь один, бледнолицый? – спросил один из них на чистом английском, направив на Джордана винтовку.

– Да, – кивнул тот.

Индеец помолчал с минуту, а потом безапелляционным тоном добавил:

– Ты поедешь с нами.

Выбора у Джордана не было. За всю дорогу ни он, ни его мрачные провожатые не проронили ни слова. Лишь к полудню впереди наконец замаячила деревушка, расположенная в зеленом живописном местечке. Навстречу Джордану тотчас же высыпала целая толпа мужчин в такой же боевой раскраске, что и у сопровождавших его индейцев. Сомнений не было – Джордан оказался в лагере самого Джеронимо, а значит, этот день вполне может оказаться для него последним.

Индеец, разговаривавший с Джорданом по-английски, окинул его взглядом с ног до головы и мрачно произнес:

– Shdi'ande, – а чтобы у Джордана не было сомнений, перевел: – Ты в лагере Джеронимо, бледнолицый.

– Давно мечтал познакомиться с Джеронимо! – пробурчал себе под нос Джордан.

– Что ж, – рассмеялся индеец, – теперь твоя мечта наконец сбылась.

Взяв в руку повод коня, на котором сидел Джордан, индеец пришпорил своего пони и понесся по деревне, крича что-то на своем языке толпившимся вокруг зевакам – очевидно, чтобы расступились.

Джордан намеренно не удостаивал ответным взглядом толпившихся вокруг мужчин, женщин и детей. Он смотрел прямо перед собой, гордо выпрямив спину и высоко держа голову. Пистолет у него, разумеется, уже давно отобрали. За все время пути индейцы не дали Джордану ни глотка воды, и теперь горло его было словно пересохший колодец. Спиной он чувствовал презрительные взгляды, которые бросали ему вслед. Каким-то боковым зрением Джордан вдруг заметил совсем юную девушку, стоявшую в одиночестве. Во взгляде ее больших выразительных глаз было любопытство, сочувствие и жалость, а не презрение, как у ее соплеменников. Джордан повернул голову, чтобы рассмотреть девушку получше, но в этот момент индеец дернул за узду его лошади, и Джордану пришлось переключить свое внимание. В памяти его остались лишь длинные волосы цвета воронова крыла, очаровательная улыбка и взгляд, таинственный и влекущий.

Едва только капитан снова подумал о том, что его теперь ожидает, как сама судьба предстала перед ним в образе Джеронимо – приземистого человека с властным лицом и суровым взглядом. Джордан решил, что самое лучшее для него в этой ситуации – сохранять молчание.

Через минуту он уже сидел на полу вигвама в окружении суровых мужчин, которые, должно быть, удивлялись про себя, почему задержавшие бледнолицего не убили его сразу или хотя бы не допросили на месте.

– Расскажи мне о бледнолицых воинах, – проговорил вождь индейцев спокойным, почти дружеским тоном, но от этого тона по спине Джордана побежали мурашки. – Ты был один из них?

– Был, – признался Джордан и, набравшись смелости, посмотрел в глаза вождю. – Но теперь я уже не с ними, а сам по себе.

– Мы это уже поняли, – усмехнулся индеец. Его и без того узкие глаза стали еще уже. – И ты не боишься ехать через мои земли, бледнолицый?

– Твои? – Джордан удивленно вскинул брови. – Я думал, эта земля ничья – и уж тем более она не принадлежит апачам. Так же, как небо, ветер, солнце…

С минуту Джеронимо пристально смотрел на бледнолицего, а затем кивнул и не спеша произнес:

– Может быть, ты по-своему и прав. Но так, как ты, думают лишь бледнолицые. Кто тебя послал?

– Никто, – ответил Джордан, пытаясь голосом не выдать волнения. – Когда-то я был в армии, но сейчас один как перст. Просто проезжал мимо по своим делам… Вообще-то я еду в Мексику, – добавил он.

– В Мексику! – Взгляд вождя немного смягчился. – Знаю, знаю, сам там не раз бывал… – Джеронимо имел в виду свои регулярные набеги в Мексику, где он со своими людьми жестоко грабил и вырезал ни в чем не повинных белых.

Смуглое лицо индейца снова стало каменным. Он смерил пленника холодным взглядом:

– Возвращайся к своим бледнолицым братьям, приятель. И скажи им, что Джеронимо не трусливая баба, как некоторые. Джеронимо никогда не сдастся. Он будет убивать любого бледнолицего, кто посмеет отобрать нашу землю, нашу еду, наши…

– Хорошо, я передам, – перебил вождя Джордан. – Но не уверен, что это их остановит. Их слишком много. Даже такой великий вождь, как ты, не сможет их остановить. Белые люди придут, как грозовые тучи, и заполнят всю эту землю…

От взгляда Джордана не укрылось, что на миг в глазах индейца мелькнуло осознание собственной безысходности, но уже в следующее мгновение его взгляд стал прежним – холодным и колючим.

– Что ж, мы будем бороться! – твердым голосом произнес Джеронимо. – Скажи это своим братьям, 'indaa'. Так говорю я, Джеронимо, великий вождь апачей!

С этими словами Джеронимо поднялся, давая понять, что разговор окончен. Джордан не знал, что именно побудило вождя отпустить его с миром, но, разумеется, не мог не радоваться освобождению. Выйдя из вигвама в сопровождении индейца, который привел его сюда, Джордан с наслаждением вдохнул свежий воздух. Яркий солнечный свет больно резанул его по глазам.

До слуха Джордана вдруг донесся негромкий женский смех. Он обернулся и успел заметить двух молоденьких темноволосых девушек, тут же скрывшихся за пологом островерхого вигвама, разукрашенного странным орнаментом. Джордан отвел взгляд, но почувствовав, что девушки опять наблюдают за ним, снова посмотрел в сторону вигвама. Девушки стояли у дверей. На почти плоской груди одной из них висел огромный серебряный медальон, горевший на ' солнце и слепивший Джордану глаза. Второй была та самая девушка, которую он уже видел. Одета она была скромнее первой.

Провожатый Джордана что-то сердито произнес на своем языке. Джордан слов не понял, но о смысле их догадался.

– Не смотри туда, бледнолицый, – добавил индеец уже по-английски. – Это вигвам незамужних девушек, и амулет внучкиВикторио защищает ее. Если тебе дорог твой скальп, бледнолицый, садись-ка на коня и уезжай поскорее! – Взгляд индейца был пронзительным и холодным, словно стальной клинок. – Тебе еще повезло, приятель. Будь я вождем, ты бы у меня умирал долго и мучительно…

Прячась в тени вигвама, Гааду вместе с Густсил внимательно наблюдала за бледнолицым красавцем.

– Не смотри такими глазами на 'indee', Гааду! – вдруг послышался рядом чей-то ревнивый голос.

Резко обернувшись, девушка увидела Чаа.

– Почему это? – фыркнула она и горделиво вскинула голову. – Почему бы не посмотреть на него? Разве он не красив?

– Это неприлично, Гааду! – Взгляд Чаа был так суров, что девушка невольно отпрянула назад.

– На кого хочу, на того и смотрю! – продолжала упрямиться она. – Я, кажется, не помолвлена ни с тобой, ни с другим мужчиной!

– Dah! — Мальчишка схватил девушку за руку. – Скоро ты будешь со мной помолвлена!

Густсил, не обладавшая и десятой долей смелости своей подруги, до этого момента наблюдала за сценой молча и лишь нервно теребила свой амулет. Когда же Чаа схватил Гааду за руку, она и вовсе убежала.

Резко вырвав руку, Гааду тряхнула волосами, словно непокорная лошадь гривой:

– Я не из вашего народа, Чаа. К тому же я не такая трусиха, как Густсил!

Чаа приблизился к девушке на шаг и, яростно сверкнув глазами, проговорил:

– Но я хочу, чтобы ты стала моей женой, Гааду!

– Я никогда не выйду за тебя, Чаа! Я выйду замуж только по любви или никогда не выйду, как Лозен, – выпалила ему в лицо Гааду и снова посмотрела вслед белому незнакомцу. Сомнений не было – это был тот мужчина, что столько раз являлся ей во сне и в мечтах… С яркими глазами и горевшей огнем на солнце рыжей копной волос, он был необычайно красив. Стройный и сильный, как все мужчины их племени, он в то же время был каким-то другим, не похожим на остальных. В чем заключалось это отличие, Гааду до конца не могла понять. Вероятнее всего, в его длинных мускулистых ногах и крепких бедрах, плотно обтянутых кожаными брюками. Глядя во все глаза на бледнолицего, Гааду вдруг поняла: отныне для нее существует на свете только один мужчина и никто другой ей не нужен.

 

Глава 2

Дребезжащие звуки расстроенного пианино, доносившиеся из салуна, действовали Джордану на нервы, так же как уличный шум и нестерпимая жара. Ловкими, привычными движениями скрутив сигарету, он чиркнул спичкой и с наслаждением вдохнул терпко-пряный дым и выпустил его в небо.

День действительно выдался невероятно жарким – казалось, закопай в песок яйцо, и через пять минут оно сварится вкрутую. Джордан проделал трудный путь, и в горле у него пересохло, но, слава Богу, через минуту он сможет утолить жажду.

Докурив и отбросив щелчком окурок, капитан вдавил его в песок каблуком и вошел в салун. Пол здесь был земляным, точнее, песчаным, а воздух прокуренным. На грубой деревянной полке выстроились в ряд рюмки разного калибра, на стене красовалась картина, изображающая обнаженную женщину, – неизменный атрибут всех дешевых салунов.

– Чего изволите? – Круглое, как луна, лицо бармена расплылось в дежурной улыбке.

– Виски, пожалуйста.

В момент на стойке появился стакан, и бармен наполнил его, пролив при этом несколько капель драгоценной жидкости. Джордан осушил его одним глотком и тут же потребовал второй. С удивлением взглянув на посетителя, бармен вытер пролитое грязной тряпкой и исполнил приказание. Второй стакан Джордан осушил с той же скоростью, что и первый, и тут только наконец почувствовал, что хоть немного утолил жажду.

Прислонившись к стойке, он стал оглядываться вокруг. Поначалу разглядеть что-либо в клубах дыма было очень трудно, но, присмотревшись, Джордан увидел, что зал салуна переполнен. Кроме него, у стойки находились еще двое мужчин, остальные посетители сидели за расставленными в беспорядке маленькими столиками. Кое-кто перекидывался в покер, но большинство пили, болтали или просто сидели с отсутствующим видом, задрав ноги на стол.

Знакомых лиц Джордан не заметил. Не глядя на бармена, он молча протянул ему пустой стакан, и уже через мгновение тот был наполнен.

– Каким ветром тебя занесло в наши края, приятель? – спросил Пит (так звали бармена, если верить висевшей на стене деревянной табличке).

— А тебе-то что? – небрежно бросил в ответ Джордан, по-прежнему не глядя на него.

– Мне-то, собственно, без разницы, но вот другим может быть до этого дело.

Обернувшись, Джордан посмотрел на бармена таким взглядом, что тот наверняка пожалел о сказанном. Взгляд голубых глаз незнакомца буквально прожигал насквозь.

– Много будешь знать – скоро состаришься, – ледяным тоном проговорил Джордан.

– Извини, приятель, – промямлил бармен. – Больше вопросов не имею. – Он собрался было убрать бутылку, но Джордан поспешно перехватил ее.

– Не надо. Дай сюда! – рявкнул он.

Пит не стал спорить и на всякий случай отодвинулся от грозного незнакомца подальше. Вообще незнакомцы во Франклине не были редкостью – ведь городок стоит на самой границе Техаса с Мексикой, – но этот высокий, плотно сбитый малый разительно отличался от остальных. Чем именно, Пит не мог понять и потому продолжал изучать его, пристально глядя в лицо. В этот момент в дверях салуна показалась фигура очередного посетителя.

Хотя с момента окончания Гражданской войны прошло ни много ни мало восемнадцать лет, кое-кто все еще никак не мог примириться с тем, что принесла победа южан, – свободой для людей с черной кожей. Одним из этих «несмирившихся» был Пит Макколл.

– Эй! – закричал он при виде входившего в его заведение чернокожего. – Ты куда, приятель? Тебе сюда нельзя!

В баре тут же стало тихо. Даже тапер прекратил бренчать и повернул голову в сторону двери.

– Это ты мне? – спросил огромного роста негр и твердой походкой направился к стойке. На боку у него красовались два пистолета. Подойдя к стойке, он с вызовом посмотрел Питу в глаза.

– Тебе! – рявкнул бармен. – Черномазых и краснокожих не обслуживаем!

С минуту негр стоял молча, меряя Макколла презрительным взглядом, а затем спокойным тоном произнес:

– Я не краснокожий, но проливал кровь, чтобы краснокожие поменьше беспокоили таких тыловых крыс, как ты. Так что, полагаю, я заслужил право пить виски где хочу. А если этот аргумент тебе, приятель, покажется недостаточным, может быть, этот, – негр дотронулся до одного из своих пистолетов, – будет поубедительней!

Пит поднялся с места. По тому, как он прищурил глаза, было понятно, что он в бешенстве.

– Уж не собираешься ли ты устроить здесь пальбу, приятель? – с расстановкой произнес бармен, стараясь держать себя в руках.

– Если понадобится, – повторил негр, при этом ни один мускул не дрогнул на его широком лице.

– Один против всех? – снова спросил бармен, ехидно скривив рот.

– Если понадобится, – ответил чернокожий и гневно сверкнул глазами.

Джордан молча слушал словесную перепалку, которая грозила в любой момент перерасти в серьезную схватку. Хотя прошло уже три года с тех пор, как его, раненого и голодного, выходил негритянский отряд, однако Джордан хорошо помнил об этом и сохранил чувство благодарности к спасшим его от смерти людям. К тому же, прожив на свете без малого тридцать лет, он так и не научился прощать несправедливость.

– Ты не один, дружище! – заявил Джордан, хлопнув негра по плечу и решительно шагнув вперед.

– Спасибо, братишка, – чернокожий слегка покосился на своего нежданного помощника, – но я и сам разберусь. Не вмешивайся не в свое дело.

– Во что хочу, в то и вмешиваюсь. Это мое право. Мы живем в свободной стране, не так ли? – проговорил Джордан и улыбнулся негру широкой улыбкой.

Чернокожий помолчал с минуту, а затем произнес:

– Ну что ж, покажем, братишка, что мы действительно живем в свободной стране!

Стоя рядом плечом к плечу, Джордан и негр держали руки на своих пистолетах. Посетители салуна начали подниматься с мест и вскоре уже обступили мужчин плотным кольцом – никому не хотелось пропустить зрелище – какое-никакое развлечение в скучной и однообразной жизни захолустного городка.

Пит был в явном замешательстве. Он не собирался уступать упрямому черномазому, но, с другой стороны, если этого не сделать, тот, чего доброго, разнесет его заведение в щепки.

– Твоя взяла, приятель, – нехотя кивнул бармен. – Чего изволишь?

Публика, разочарованная, что настоящей заварушки так и не вышло, стала расходиться по своим местам.

Бросив на стойку несколько монет, Джордан направился к выходу.

– Приятной тебе выпивки, братишка! – подмигнул он негру.

– Подожди! – Чернокожий выложил на стойку пригоршню монет, и через секунду его широкая ладонь сжимала внушительных размеров бутылку виски. – Выпей со мной!

– Извини, брат, не могу. Срочные дела, – вежливо отказался Джордан.

– Зазнался, капитан Синклер? – спросил негр и лукаво прищурился. – Забыл старых друзей? Уже не хочешь пить с черномазым?

Джордан замер на месте и удивленно посмотрел на негра:

– Откуда ты знаешь, кто я такой?

– Знаю, братишка, знаю. Я много мог бы о тебе порассказать – и откуда у тебя этот шрам, и как ты остался в живых один из всего отряда…

– Все ясно! – догадался наконец Джордан. – Ты из девятого кавалерийского отряда. Я прав?

Негр согласно кивнул.

– Извини, брат, что-то я тебя не очень помню, – продолжил Джордан. – Как тебя зовут?

– Лейтенант Эймос Уэтерби. Точнее, бывший лейтенант – я ведь уже не в армии…

– Так ведь и я, приятель, уже не капитан. – Джордан пожал Эймосу руку. – Но выпить со старыми друзьями всегда готов!

Мужчины выбрали столик в углу и на всякий случай сели спиной к стене. Уэтерби все еще настороженно оглядывался по сторонам, а Джордан сдвинул шляпу на затылок, чтобы лучше видеть своего собеседника.

– Не могу сказать, братишка, – сказал он, – что я так уж возненавидел армию, но мне непонятно одно: почему у нас и людей и оружия вдоволь, так что если бы мы захотели, то в два счета справились бы с этими дикарями, а мы как дураки только ждем приказов? А когда эти чертовы приказы наконец поступают…

– …чаще всего оказывается уже поздно, – закончил фразу Эймос. Он молча, единым махом опустошил стакан и добавил: – Не бери в голову, Джордан, – так, кажется, тебя зовут? Все это дело прошлое… Викторио уже нет в живых, да и Нана, можно сказать, покойник – у него почти не осталось людей.

– Ты так думаешь, Эймос? – недоверчиво спросил Джордан. – Мне кажется, чтобы все устоялось, нужен еще годик, а то и все три.

Бутылка была почти пуста, и Эймос допил ее прямо из горла.

– Ты помнишь тот бой в низине Хембрилло, капитан?

– Помню, – поморщился, как от зубной боли, Джордан. – Пустая трата времени и снарядов!

– Для большинства – пожалуй что и так, для меня же – нет, – с видом заговорщика произнес Уэтерби. – Посмотри-ка, приятель, что я там случайно нашел, и, думаю, ты согласишься, что туда стоит вернуться.

Порывшись в карманах поношенных армейских брюк, негр извлек оттуда какой-то предмет. Эймос уже изрядно захмелел, и глаза его возбужденно бегали, но наконец остановились на Джордане.

– Вот почему я ушел из армии, капитан, – чернокожий перешел на доверительный шепот, – и вот почему я вернулся в эти края. У меня есть планы, большие планы!

Джордану уже приходилось слышать подобные речи – как правило, от какого-нибудь старого оборванного полусумасшедшего фермера. Но Эймос Уэтерби не был похож на сумасшедшего фермера – Джордан знал, что рядом с ним сидит весьма неглупый человек, у которого за плечами двенадцать лет службы в армии. Но главное было даже не это, а то, что увидел Джордан, – на широкой черной ладони лежал увесистый слиток золота. Одного этого было достаточно, чтобы весь хмель с Джордана как рукой сняло.

– Немаленький кирпичик! – восхищенно произнес он. – Таким и убить можно! Ты заявлял о своей находке властям?

– Я похож на идиота? – вопросом на вопрос ответил негр. – Чтобы все, кому не лень, сразу туда рванули? Нет, приятель, это наш маленький секрет – твой и мой.

– Ты так уверен в том, что мне можно доверять? – усмехнулся Джордан.

Негр с торжествующим видом отправил золото обратно в карман.

– Я много чего повидал на своем веку, братишка, и кое-чему научился. Взглянуть на человека пару раз мне достаточно, чтобы понять, можно ему доверять или нет. По твоему лицу я вижу – ты парень подходящий.

– Подходящий для чего? – Джордан заинтересованно посмотрел на Эймоса.

– Чтобы стать моим напарником, капитан, – решительно произнес негр и для большей убедительности грохнул по столу рукой.

– Рыть золото? – с недовольным видом произнес Джордан. – Извини, братишка, это не по мне – уж больно муторная работенка, да и рисковая…

– Рыть ничего не надо, – опять перейдя на шепот, продолжил Эймос. – Все уже давно готово, лежит штабелями, ждет, когда заберут…

– И где же ты это видел? – усмехнулся Джордан. – Во сне или в бреду?

– «В бреду»! – передразнил его негр. – Да ты посмотри на эту штуку. – Эймос снова вынул золото из кармана. – Что ты о ней скажешь?

Взяв слиток золота в руки, Джордан принялся тщательно осматривать его.

– Где ты нашел это? – недоверчиво прищурившись, спросил он чернокожего.

Негр помолчал с минуту, а потом сказал:

– Не могу сказать с точностью. Я уже третий месяц пытаюсь снова отыскать эту чертову пещеру, излазил, почитай, каждый дюйм в тех краях – и ни черта! Мне, пожалуй, нужен кто-нибудь, кто глянул бы на эти места свежим взглядом…

– Да на какие места? Где эта пещера, братишка?

– После того боя, о котором мы с тобой только что вспоминали, апачи подались на запад, а меня послали в разведку, чтобы разнюхать, – как далеко они ушли. Тогда-то я и набрел на эту пещеру – не иначе судьба вела… Приметы-то я помню – каменный навес, под ним дыра – пролезешь в нее и как раз угодишь в тоннель, что ведет в пещеру с сокровищами. Чего там только нет. Серебряные чаши, тарелки, блюда, я нашел даже старый испанский кинжал…

Похоже, для индейцев эта пещера – нечто вроде склада, куда они тащат все, что представляется им хоть мало-мальски ценным. Но главное не это, капитан, – Эймос пристально посмотрел Джордану в глаза и, понизив голос до шепота, добавил: – Золото, капитан, целые штабеля золота, словно кирпичи… Приходи и забирай сколько сможешь!

– Так чего же ты ждал до сих пор? – недоверчиво спросил Джордан. – Тот бой был, если мне не изменяет память, в восьмидесятом году – где тебя черти носили все это время?

– Сам знаешь, капитан, – пожал плечами Уэтерби, – военный – человек подневольный. Вскоре после этого меня перебросили в Канзас, затем в Техас, пока я наконец сам не решил бросить все и уволиться – на черта мне такая жизнь? И вот я здесь – но, как говорится, близок локоть, а не укусишь.

– И ты считаешь, что я могу тебе помочь? Чем же? – Джордан недоуменно посмотрел на Эймоса.

– Ты знаешь эти места как свои пять пальцев, не так ли? Это раз. Ты воевал с апачами, знаешь все их повадки – это два. И ты умеешь хранить тайну, Где я найду лучшего напарника?

Джордан молчал. Салун уже успел почти опустеть – лишь за двумя-тремя столиками еще кто-то сидел. Пит поглядывал время от времени в сторону Джордана и Эймоса – но не более того. Даже тапер ушел – очевидно, его рабочий день кончился.

Наконец Джордан произнес:

– Дай мне время подумать, Уэтерби, Дельце, кажется, выгодное, но рисковое.

– Да в чем же тут риск? – воскликнул негр.

– Во-первых, апачи. Нана, как ты сказал, еще жив, и я бы не стал его недооценивать. Во-вторых, те многие парни, что искали золото – не мы одни такие умные! – кончали, как правило, очень плохо. Погоня за богатством лишает человека рассудочности и заставляет забыть об осторожности.

— Погоня за богатством одуряет лишь жадных, Джордан. Я не жадный. Все, что мне нужно, – это купить маис и маленькую фермочку, чтобы выращивать там каких-нибудь поросят…

— Что ж, – усмехнулся Джордан, – в таком случае я не вижу проблем!

 

Глава 3

К полудню южный техасский городок напоминал раскаленную сковороду. Джордан проснулся еще на рассвете, с удовольствием позавтракал бифштексом с яичницей и теперь сидел на лавочке в тени, словно старик, поджидая Эймоса и от нечего делать наблюдая за прохожими. Наконец он увидел своего приятеля. Огромный негр шагал семимильными шагами.

– Эймос! – окликнул его Джордан и в знак приветствия дотронулся до полей своей поношенной шляпы.

– Привет, Джордан! – ответил негр, и белозубая улыбка появилась на его широком лице. – Ты выглядишь отдохнувшим, к тому же, как я понял, впервые за много дней наконец-то поел как следует.

— А что, по мне это заметно? – улыбнулся в ответ Джордан.

– А то нет! – хохотнул Эймос.

– Ты прав, дружище, наконец-то нормальный человеческий завтрак… Хватит уже глотать пыль дорог! Но перейдем к делу. Я вот тут все думаю… Короче, этой ночью, ко мне пришла одна мыслишка…

– Так ты принимаешь мое предложение? – Негр вдруг потревожился, и его лицо при этом стало серьезным.

А ты уже успел передумать? – вместо ответа спросил Джордан.

– Ни в коем случае! Чтобы я отказался от своей мечты? – Эймос протянул руку. – Ну так как, по рукам?

– Отлично. – Джордан, поднявшись, хлопнул негра по протянутой ладони. – А теперь послушай, какая у меня идея, Эймос.

Обняв негра за широкие плечи, Джордан направился с ним в уединенную аллею неподалеку. Убедившись, что вокруг нет ни души, он, понизив голос, проговорил:

– Тайник мы найдем, я уверен в этом. Но есть опасность попасться на глаза апачам – они наверняка сами рыщут в тех краях. Так что не мешало бы нам обезопасить себя как следует. Так вот, когда я ехал сюда, во Франклин, через горы Орган, я… скажем так, заскочил по пути в одну индейскую деревушку. Впрочем, о своей встрече с Джеронимо я, если мне не изменяет память, вчера тебе уже рассказывал. Так вот, деревушка, приятель, набита до отказа родственниками Викторио!

– Откуда ты это знаешь? – спросил негр, блеснув от возбуждения глазами.

– Мне поведал об этом один из местных жителей – вроде как намекал, чтобы я туда больше не совался…

– Ты уверен, что он говорил правду? – Чернокожий недоверчиво взглянул на приятеля. – К тому же я не понимаю, какое отношение это имеет к нашему плану.

– Слушай дальше, Эймос. – Джордан еще раз огляделся вокруг. – Я знаю, что это правда. По крайней мере внучка Викторио сейчас гостит в этой деревне – я видел ее собственными глазами. Ты спрашиваешь, какое отношение это имеет к нашим планам? Эта девчонка может стать гарантией нашей безопасности, Эймос! Пока она будет с нами, ни один индеец не посмеет нас тронуть. И будь уверен, мне удастся выпытать у нее, где этот тайник!

– Ты хочешь ее похитить? – наконец догадался Эймос. – Не уверен, что это хорошая идея, капитан. Уж слишком рискованно… – с сомнением покачал он головой.

– А идти туда, ничем себя не обезопасив, по-твоему, не рискованно? Без внучки Викторио я не дам за наши жизни и ломаного гроша, Эймос.

– А самой девчонке это не повредит? – озабоченно спросил Эймос, немного помолчав.

– Я похож на убийцу, приятель? Или на насильника? – с оскорбленным видом ответил Джордан.

– Вроде бы нет… – нерешительно проговорил чернокожий. – Но внешность порой бывает обманчива.

– Да, сейчас я не в лучшем виде, – согласился Джордан. – Зато когда отмоюсь, побреюсь, приоденусь получше – сойду если не за ангела, то по крайней мере за святого.

– Тоже мне святой выискался! – хохотнул Эймос. – Хотя я и сам, конечно, не бог весть какой праведник… Так когда мы отправимся в путь? – уже серьезным тоном спросил Эймос.

– Да хоть завтра утром! – воскликнул Джордан. – Устроит?

– Вполне. Не вижу смысла тянуть, братишка, – ответил Эймос и дружески хлопнул приятеля по плечу.

Утро следующего дня принесло неожиданные затруднения. Они предстали перед Джорданом в лице родного племянника – высокого худощавого шестнадцатилетнего парня, Джордан, возможно, даже не узнан бы, что Гриффин находится с ним в одном городе, если бы не вспыльчивый характер юнца. В девять часов утра, когда Джордан выходил из магазина, расположенного на главной площади городка, с целой сумкой покупок – нужно же запастись как следует перед дальней дорогой! – внимание его привлек какой-то шум поблизости. Обернувшись, он заметил двух мужчин, сцепившихся в словесной перепалке, в любой момент грозившей перерасти в серьезную потасовку.

– Ты думаешь, что такой крутой, парень? – кричал толстоватый субъект в черном пыльном костюме. – Иди сюда, сейчас мы это проверим!

– Як твоим услугам, приятель! – с вызывающим видом ответил Гриффин. На боку у него висели два пистолета, глаза, презрительно сузившись, горели адским огнем. – Давай же, Кук!

Толстяк смотрел на противника с не меньшим презрением, но не решался начать первым, вероятно, потому, что немножко побаивался взбалмошного юнца.

– Кого ты из себя строишь? – процедил Кук, и его рука потянулась за пистолетом. – Наверное, тебе представляется, что ты – сам Малыш Билли? Малыш Билли умер, и ты, сопляк, сейчас последуешь за ним!

– Оставь этого парня в покое, приятель, – будничным тоном проговорил Джордан, обращаясь к толстяку. – Иначе я сделаю решето из твоей жирной туши!

– А ты еще кто такой? – огрызнулся Кук. – Не лезь не в свое дело, придурок! – угрожающе произнес он и двинулся в сторону Джордана. Но уже в следующее мгновение на него смотрело дуло сорок пятого калибра, и толстяку ничего не оставалось, как поднять вверх руки.

Приблизившись к Куку, Джордан выдернул пистолет у него из-за пояса.

– Я дядя этого парня, приятель, – все тем же невозмутимым тоном произнес он. – Еще вопросы есть?

– Дядя Джордан! – воскликнул Гриффин, до этого увлеченный схваткой и не замечавший никого вокруг, кроме своего противника. – Я знал, что ты где-то здесь! Я искал тебя!

– Я мог бы всадить парочку пуль в твою тупую башку, – проговорил Джордан, обращаясь к толстяку, – да неохота руки марать об такого идиота, как ты. – Бросив пистолет Кука на землю, он отшвырнул его носком сапога. – Проваливай, пока я не передумал! И запомни: тронешь этого парня – я с тебя шкуру спущу!

– Хорошо, я ухожу, – сквозь зубы процедил Кук, – но объясни своему сосунку, что, если он и дальше будет обвинять людей в шулерстве, это может быть чревато для него большими неприятностями!

– Не беспокойся, объясню. Пойди попей лучше пивка, остынь немного…

Ворча что-то себе под нос, толстяк удалился.

– Зачем ты вмешался, дядя? – обиженным тоном стал выговаривать Гриффин. – Я и сам одолел бы этого индюка в два счета!

Джордан, не сдержавшись, наградил племянника ударом в челюсть, и тот отлетел на несколько метров, упав в пыль.

– Что ты воображаешь из себя, идиот! Этот тип мог бы раздавить тебя как муху! – прогремел Джордан.

Гриффин поднялся, потирая челюсть, и обиженно проговорил:

– Я справился бы с ним, дядя! Ты думаешь, я в первый раз дерусь?

– Этого еще не хватало! – воскликнул Джордан и хмуро посмотрел на племянника. – Твоя мама хотя бы знает, что ты здесь?

Гриффин пожал плечами:

– Может быть, лучше обсудим это за кружечкой пивка, дядя?

– Не рано ли тебе пиво? – сквозь зубы процедил Джордан. – Тебе бы лимонад пить, мальчик!

– Сам пей это г…! – огрызнулся юнец.

– Не выражайся, а то я заставлю тебя вымыть рот с мылом, – пригрозил Джордан и, перекинув сумку через плечо, направился к ближайшему трактиру.

Заказав себе и племяннику по яичнице и кофе, Джордан сел напротив парня, скрестив руки на груди, и сурово произнес:

– Надеюсь, ты мне все-таки расскажешь, какого черта здесь делаешь?

Гриффин улыбнулся, стараясь как-то разрядить атмосферу, но дядя был непреклонен и по-прежнему суров.

– Хорошо. – Парнишка пожал плечами. – Я искал тебя, дядя Джордан. Надоело все это – каждый день одно и то же! Мамаша только и делает, что пилит: то ей, видите ли, не так и сё не эдак. Отец тоже уже достал – «Работай на ранчо, почему не работаешь?»!.. Свихнуться можно! Что, мне так и прожить всю жизнь на этой вонючей ферме? Что я там забыл? У тебя-то вон какая интересная жизнь – ты, когда приезжал к нам на прошлое Рождество, только и рассказывал, что о своих приключениях! А я чем хуже? Что мне, всю жизнь подбирать г… за коровами?

– И ты решил на все плюнуть и податься сюда? – Джордан насмешливо посмотрел на парня, от чего тот вспыхнул до корней волос. – Ты думаешь, я одобрю твое решение, приятель?

– Я сюда приехал не просто так, – не сдавался Гриффин. – Хотел найти тебя. Мы получили письмо – ты пишешь, что ушел из армии и решил попытать счастья в Мексике, вот я и подумал присоединиться к тебе…

– Почему ты решил, что найдешь меня здесь? – озадаченно спросил Джордан. – Я, помнится, посылал это письмо недели три назад!

– Все очень просто, дядя. – Гриффин отхлебнул из чашки кофе. – Ты отправил это письмо из Форт-Уингейта где-то в конце мая. А путь оттуда в Мексику один – через Франклин. Он как раз на границе, так что логично предположить, что ты остановишься здесь на денек-другой.

– И как же ты добрался сюда? – Сообразительность парнишки подействовала на Джордана – взгляд его стал мягче. – И еще скажи, давно ты здесь?

– Очень просто. Взял деньги – у меня было немного накоплено – и купил билет на поезд. Добраться сюда не проблема, разве что скучновато – столько дней по этой пустыне… А здесь я уже третий день. Ты-то сам давно здесь? Джордан откинулся в кресле и посмотрел на племянника, решая про себя, что же с ним делать. Сам он собирался уже сегодня покинуть город и отправиться за золотом, но подвергать сына сестры неведомым опасностям не хотелось. Однако где гарантия, что, если он посадит упрямого юнца на поезд и отправит обратно, тот послушно вернется домой? Оставить его здесь тоже невозможно – Гриффин с его вспыльчивым характером наверняка еще с кем-нибудь сцепится и, не дай Бог, погибнет ни за что ни про что в чужом городе.

– И что же ты собирался делать в случае, если не найдешь меня? – спросил у племянника Джордан. – Вернуться домой?

– Домой? Что я там забыл? Нет, я бы подался в Калифорнию! – поделился Гриффин своими планами, хотя в глубине души понимал, что дядя скорее всего лишь посмеется над его мальчишескими мечтаниями. – Чем черт не шутит, может быть, мне и удалось бы найти там золото…

– Тебе сколько лет, Гриффин? – пряча улыбку, спросил Джордан.

– Семнадцать. То есть будет семнадцать, в марте…

– А сейчас июнь, – заключил Джордан. – Неплохо! И ты думаешь, твоя мама была бы счастлива, если бы ты, не дай Бог, бесславно сгинул где-нибудь в этой Калифорнии, разыскивая какое-то мифическое золото? Ты ее первенец, Гриффин, и она, сколько я помню, всегда гордилась тобой. Ты считаешь, что поступил правильно, сбежав из дома?

Гриффин сидел молча, уставившись в чашку с остатками кофе. Губы его были поджаты в тонкую линию. В этот момент он очень напоминал Джордану свою мать, Джасмин. Джордан вспомнил себя в шестнадцать лет и свои тогдашние идеи. Впрочем, во многом он и теперь остался таким же – взять хотя бы то, как он увлекся идеей Эймоса, будучи с ним едва знакомым. Нет, решил про себя Джордан, Гриффина не в чем винить – это у парня наследственное.

Гриффин поднял на дядю глаза и, заметив, как потеплел его взгляд, решил этим воспользоваться и дожать Джордана.

– А справедливо по отношению ко мне требовать, чтобы я всю свою жизнь чах на этой убогой ферме? Да мама и сама меня поддержит. Как часто, когда мы сидели вечерами на крыльце, я слушал ее рассказы о тех днях, когда она была еще не замужем, о ее приключениях, о том, как ей хотелось убежать куда глаза глядят, а приходилось нянчиться с тобой, ты же ведь был младшим… – вдохновенно проговорил Гриффин.

Джордан вспомнил, как шести лет от роду остался без матери. Джасмин тогда было всего шестнадцать, и на ее хрупкие плечи свалились заботы о малолетнем брате… Семья и раньше-то не была богатой, а тут и вовсе приходилось жить на те гроши, что удавалось случайно заработать отцу. Но Джасмин какими-то невероятными усилиями удалось превратить их скромное жилище в уютный дом, наполнить его теплом и любовью, и Джордан, пока жив, будет благодарен сестре за это. Потом Джасмин вышла замуж, но продолжала жить с мужем в доме отца. А когда отец умер, Флетчер, муж Джасмин, по сути, заменил его Джордану. Флетчер всегда был добр к нему, если бы не он, Джордан, возможно, так и не окончил бы школу. И теперь, раз уж так распорядилась судьба, он сам должен позаботиться о сыне Флетчера и Джасси, сделать из него настоящего мужчину.

– Вот что я тебе скажу, Гриффин, – проговорил Джордан. – Мне тут недавно предложили одно дело…

Глаза парня вспыхнули огнем, напомнив Джордану огромные голубые глаза сестры.

– …И я, пожалуй, готов взять тебя с собой. Только уговор – к осени ты вернешься домой и снова станешь ходить в школу.

Парень скривил лицо.

– Иначе не возьму, – пригрозил ему Джордан. – Ты хочешь, чтобы я отправил тебя домой первым же поездом? Я могу это сделать, и никто меня не осудит!

Гриффин откинулся на стуле и стал обдумывать предложение Джордана. Разумеется, перспектива провести лето с дядей, которого он боготворил, нравилась ему больше, чем снова торчать на надоевшем донельзя скотном дворе.

– Хорошо, – кивнул наконец он, – но обещай, дядя Джордан, что это будет действительно здорово!

– Зови меня просто Джордан. А вот, кстати, и мой друг, с которым я хотел тебя познакомить, – добавил Джордан, заметив в дверях огромную фигуру Эймоса. – Доедай пока свою яичницу, а я пойду к нему.

Расплатившись, Джордан направился к выходу.

– Где ты пропадал, капитан? – спросил Эймос недовольным тоном. – Я заметил твою лошадь перед магазином, но тебя самого нигде не было видно. Я уж было, грешным делом, решил, что ты передумал!

– Передумал? – Джордан усмехнулся. – Я похож на идиота, что отказывается от богатства, которое само плывет в руки? Просто возникли… – Джордан помялся, – кое-какие новые обстоятельства, Эймос.

– Новые обстоятельства? – Лицо негра, казалось, стало еще чернее. – Какие же, Джордан?

– С этими «обстоятельствами», Эймос, я встретился сегодня утром и не могу от них отделаться, так что придется, похоже, взять их с собой.

– Ничего не понимаю! – Эймос порылся в кармане, извлек оттуда кисет и скрутил две сигареты. Одну он предложил Джордану, другой затянулся сам. – Ты можешь выражаться яснее, капитан? А то я уже начинаю подумывать, не погорячился ли, заключив с тобой сделку…

– Могу. – Джордан пустил в небо кольцо дыма. – Проблема в моем племяннике, Эймос. Он, видите ли, удрал из дома и сейчас здесь, во Франклине. Бросить его я не могу, отправить домой – тоже. Придется взять с собой, Я согласился на это, заставив Гриффина поклясться, что к осени он всенепременнейше вернется домой. Так что придется, Эймос, ему ехать с нами – таковы мои условия. Ничего не попишешь – он мой племянник и я за него отвечаю.

– Что ж, – нахмурился негр, – я все понимаю, хотя, разумеется, не в восторге, что с нами поедет какой-то зеленый юнец.

– Я не виню тебя, приятель, сам не рад, что он свалился на мою голову. Да вот, кстати, и Гриффин собственной персоной – познакомься с ним, Эймос. – Джордан указал на племянника, который в это время выходил из кафе, поправляя пистолетный ремень на узких бедрах.

– Гриффин, – окликнул его Джордан. – Познакомься с моим другом и… скажем так, деловым партнером Эймосом Уэтерби.

Парень пожал негру руку:

– Здравствуйте, мистер Уэтерби.

– Рад познакомиться, мистер… мистер…

– Ах да, извини, Эймос, – засуетился Джордан, – я и не представил тебе своего племянника. Его зовут Гриффин Армстронг. Он, может быть, немного задирист, но, в сущности, парень неплохой.

– Привет, Гриффин, – улыбнулся в ответ негр. – Если нет возражений, перейдем сразу на ты.

– Не возражаю, – согласно кивнул паренек.

Взгляд Эймоса скользнул к пистолету, висевшему у Гриффина на боку. Грозное оружие на поясе юнца смотрелось нелепо, и Эймос не смог сдержать смеха.

Гриффин мгновенно вспыхнул – насмешка нового знакомого задела его самолюбие.

– Не беспокойся, я умею с ним управляться! – проговорил он, заметив, куда смотрит чернокожий. – Я каждый день тренируюсь по семь часов! Могу вслепую попасть в «яблочко»…

– Сомневаюсь, приятель, – скептически улыбнулся негр, – что ты на это способен. К тому же я пока что не знаю, на что ты еще годен. Но, – Эймос обернулся лицом к Джордану, – не желаю терять тебя, Джордан, – ты, кажется, хороший партнер, – а потому принимаю этого парня в нашу компанию. Как знать, – вздохнул Эймос, – может, он нам и пригодится!

– Гриффин, – ободряюще подмигнул племяннику Джордан, – у тебя есть шанс показать мистеру Уэтерби, на что ты способен. Пройдемся немного, там есть пустырь, где, никому не мешая, ты сможешь палить вволю.

Гриффин, обидевшись на Эймоса за насмешку, был рад продемонстрировать свое искусство. Вскоре все трое уже были за городской чертой. Единственным зданием в пустынной местности оказалась заброшенная церковь, и Гриффин поначалу хотел пострелять по ее колоколам, заставив их звонить, но потом решил, что это не произведет должного впечатления, и обратился к Эймосу:

– У тебя найдется монета покрупнее?

– Есть одна, – отозвался негр.

– Подбрось ее в воздух как можно выше, – приказным тоном произнес Гриффин и отошел от Эймоса футов на пять.

Порывшись в карманах, негр извлек большой серебряный доллар. Рукава Эймоса были закатаны почти до самых плеч, и солнце играло на его могучих мускулах, с лица струился пот. Пригнувшись к земле, он подбросил монету вверх. Сверкнув на солнце, она взлетела так высоко, что Эймос потерял ее из виду.

В этот момент прогремел выстрел.

– А теперь найди монету, – все тем же приказным тоном проговорил Гриффин, – и ты увидишь, что все без обмана.

Порывшись в пыли, Эймос нашел свой доллар. В самой середине его зияла дыра от пули.

– А ты малый не промах, Гриффин Армстронг! – одобрительно заключил Эймос и подбросил монету на ладони. – С таким метким стрелком не каждый может тягаться!

Негр многозначительно посмотрел на Джордана.

– Последнее слово за тобой, Эймос, – произнес тот. – Ты еще не отказался от нашего предприятия?

– Да о каком предприятии вы говорите? – раздраженно спросил Гриффин.

Эймос и Джордан переглянулись.

– Мы идем за золотом, – проговорили они в один голос.

 

Глава 4

Ночной ветер завывал в соснах, и Гриффину, хотя он и был надежно укрыт за стенами пещеры, от этого звука становилось не по себе.

– Вы сказали, что идете за золотом, но не предупредили, что для этого придется лезть в самое логово апачей! – недовольным тоном проворчал он.

– Разве я не говорил тебе об этом? – искренне удивился Джордан. – Какое упущение! Так вот, слушай меня внимательно, Гриффин, это очень важно. На окраине деревни есть один вигвам, в котором сейчас, по моим расчетам, спит внучка Викторио. На том вигваме еще нарисованы такие знаки… – Джордан начертил узор на полу. – Разведай как следует дорогу, а потом проведешь по ней меня. Ищи вигвам с такими знаками, понял? Сейчас сезон охоты, все мужчины от мала до велика, должно быть, ушли в леса. Есть еще кое-что, что надо запомнить… Да ты слушаешь меня, Гриффин?

– Слушаю, дядя… то есть Джордан, – без энтузиазма ответил Гриффин. Мыслями он был далеко отсюда. Паренек недовольно покосился на индейские кожаные штаны и мокасины, в которые его заставили облачиться. Краска из сока дерева, которой вымазали его тело, немилосердно щипала, а на душе было муторно. Искать какой-то вигвам, пусть даже и переодевшись индейцем, – разве это настоящее приключение? Вот если бы ворваться в деревушку на лихом коне, с воинственным кличем паля из пистолета…

– Гриффин! Ты меня слушаешь? – вернул его к реальности голос Джордана.

– Что?.. Ну да, конечно… – промямлил Гриффин.

– Точно слушаешь? Я должен быть уверен, что ты все сделаешь как надо, иначе мне грозит распрощаться со скальпом!

– Хорошо, постараюсь. – Гриффин поежился. – Слушай, здесь так холодно! Как только эти индейцы обходятся без рубашек?

– Они не всегда ходят без рубашек. Если им надо, они их надевают. Ты сам виноват, что так замерз. Тебе не терпелось переодеться индейцем, хотя это можно было сделать и позже. Теперь вот сиди и мерзни, ничего не попишешь, придется потерпеть.

– Хорошо. – Гриффин подвинулся ближе к огню. – Я только не понимаю, почему ты хочешь идти за девушкой сам, а не поручишь это мне. Я и ростом пониже, больше похож на апачей – они не такие крупные, как ты или Эймос, – да и меньше шансов, что меня заметят…

– Я тебе уже говорил, и не раз, – скучным голосом произнес Джордан, – я несу за тебя ответственность перед твоей матерью. Я не могу послать ребенка…

– Я не ребенок! – вспыхнул Гриффин.

– …не могу послать ребенка, – продолжал Джордан, не обращая внимания на его слова, – туда, где ему грозит опасность. Сам посуди, как я потом буду смотреть в глаза твоей маме?

– Господи, – устало прорычал Гриффин, – когда же все наконец поймут, что я не ребенок! – Еще немного поворчав, он улегся на расстеленное одеяло.

Переглянувшись между собой, Джордан и Эймос тоже легли. В запасе у них было еще несколько часов – лучше всего использовать их для сна.

Гриффин осторожно выглянул из пещеры. Луна уже стояла высоко над горным хребтом, а значит, пора действовать. Джордан был прав: ночная темнота – самое лучшее прикрытие. Гриффин еще раз прокрутил в голове все детали будущей операции – двигаться по возможности бесшумно, как кошка, и найти вигвам с определенными знаками.

Эймос и Джордан велели ему только найти вигвам и рассказать, где он находится. То-то удивятся они, когда Гриффин вернется с той самой девушкой, которую они хотят выкрасть! Тогда они наконец поймут, что он, Гриффин, настоящий мужчина, а не юнец, вздумавший играть во взрослые игры, каким они, похоже, до сих пор его считают.

Возвратившись в пещеру, Гриффин бросил торопливый взгляд на дядю и Эймоса – оба крепко спали – и тихо выскользнул наружу.

Эймос, лишь притворявшийся спящим, в тот же миг приоткрыл один глаз. Что ж, если парень хочет доказать, что он уже взрослый, нужно предоставить ему такую возможность. В конце концов, проникнуть в селение, из которого ушли все мужчины, и похитить худенькую малорослую девушку не так уж и сложно. В крайнем случае они с Джорданом – Эймос надеялся на это – успеют прийти на помощь.

Строить из себя героя оказалось легче, чем на самом деле ничего не бояться. Гриффин уже целый час пробирался сквозь густые заросли, и нервы его были на пределе. Да, все индейцы, включая и малолетних мальчишек, ушли на охоту. Но это не значит, что в селении его не могут поджидать непредвиденные опасности…

«За чем, интересно, эти индейцы охотятся? – подумал Гриффин. – Уж не за скальпами ли белых?»

Навстречу ему попалась худая – кожа да кости – собака. Пес с подозрением покосился на парня и остановился, очевидно, раздумывая, стоит ли поднимать лай. Это была уже не первая собака на пути Гриффина. Собаки, собственно, и были главной причиной того, что он двигался так медленно – любое быстрое движение могло бы вызвать подозрение у этих единственных ночных стражей поселка.

– Кыш! – громким шепотом произнес Гриффин. – Пошел прочь!

Пес не двигался – очевидно, он не понимал по-английски, а языка апачей Гриффин не знал.

– Vamos! – попробовал Гриффин перейти на испанский. Пес стоял и настороженно смотрел на парня. Потеряв терпение, Гриффин подобрал с земли палку и замахнулся. Это наконец-то подействовало – должно быть, псу не раз пришлось отведать палки, поэтому он, поджав хвост, убежал, но напоследок предательски тявкнул.

Сердце в груди у Гриффина оборвалось. Сейчас на лай собаки кто-нибудь выйдет, и ему конец… Время шло, но никто так и не появился. Гриффин решил осторожно продолжить свой путь.

Наконец впереди замаячили очертания островерхого вигвама. Края бизоньих шкур – «стен» индейского жилища – были подогнуты вверх для лучшей вентиляции. Это облегчало задачу проникнуть внутрь.

Гриффин лег на живот и пополз – бесшумно, словно змея. Вскоре он уже был внутри.

Вот она – внучка Викторио! Сомнений быть не может. Спящая девушка оказалась крупнее, чем представлял себе Гриффин. Нет, толстой она не была – просто высокого роста.

Присев на колени, Гриффин приготовил мешок – и тут на него вдруг что-то нашло. А вдруг это все-таки не внучка Викторио?! Джордан говорил, кажется, что-то о приметах девушки… Эх,надо было повнимательнее слушать! Но кроме этой девушки, в вигваме нет ни души. К тому же действовать надо быстро – время не ждет. Скоро рассветет, и тогда Гриффину не поможет его примитивный маскарадный костюм. На индейца он все равно не похож, если даже собаки и те почуяли в нем чужака.

Наклонившись, Гриффин быстрым движением сунул кляп девушке в рот. Та, разумеется, тотчас же проснулась, начала отбиваться, но Гриффин крепко обхватил ее, так что бедняжка могла только беспомощно дрыгать руками и ногами, словно жук, перевернувшийся на спину.

– Спокойно, крошка! – громко прошептал Гриффин и лишь после этого сообразил, что его пленница скорее всего не понимает по-английски. Через минуту голова девушки уже была в мешке, а руки крепко связаны. Теперь нужно дотащить девчонку до ручья, а там поджидает верный конь…

Однако пленница оказалась такой сильной, что сумела каким-то образом ослабить путы и выплюнуть кляп изо рта. Пока она еще только пинала Гриффина по ногам и верещала что-то на своем языке, можно было терпеть, но когда девчонка умудрилась лягнуть его под дых, Гриффин потерял терпение. Мощным ударом в челюсть он лишил пленницу сознания. Дотащив до лошади, Гриффин легко перекинул свою ношу через седло.

Девушка пришла в себя, когда до пещеры оставалось четыре мили, и сразу же предприняла новую попытку освободиться. Гриффин держал ее мертвой хваткой, так что бедняжка только яростно извивалась в руках своего похитителя и осыпала его градом малопонятных ругательств. Джордан и Эймос, проснувшись, вышли на шум.

– Что это там? – спросил негр, хватаясь на всякий случай за пистолет.

– Это Гриффин! – рассмеялся Джордан. – Только вот по пойму, кого он везет – девчонку или дикую пантеру?

– Скорее пантеру! – усмехнулся Эймос.

– Может быть, поможем ему? – лукаво прищурился Джордан.

– Не стоит, – спокойно ответил Эймос. – Парню не терпится доказать, что он настоящий мужчина; предоставим же ему такую возможность!

– Ты прав, приятель, – немного подумав, согласился Джордан и вместе с Эймосом вернулся в пещеру поджидать Гриффина.

Ждать им пришлось недолго. «Настоящий мужчина» ворвался в пещеру на взмыленном коне, бесцеремонно сбросив свою пленницу на каменистый пол.

– Могли бы, между прочим, и помочь! – проворчал он. – Эта дикарка меня чуть не убила!

Реакция обоих мужчин была нулевой. Эймос уставился в землю, наблюдая за ползущим жуком; Джордан смотрел на мотылька, кружившего вокруг огня.

– Это не смешно, ребята! – взорвался Гриффин. Пленница, отчаянно извиваясь на полу, верещала что-то на непонятном языке.

Эймос прислушался.

– Похоже, она ругается по-испански, – заключил он.

– И по-апачски, – добавил Джордан. – А теперь по-французски… Господи, она что, полиглотка? Подожди, – прищурился он, – по-французски?!

Он вдруг резко вскинул голову и недоуменно посмотрел на Гриффина.

– Слушай, ты, герой! – процедил Джордан сквозь зубы. – Если уж ты такой умный, позаботился бы лучше о том, чтобы удостовериться, что это та самая девчонка! Теперь наши жизни не будут стоить и того доллара, что ты продырявил!

Развязав кожаные ремни, стягивающие грудь девушки, Гриффин сорвал с ее головы мешок. Пленница тут же поднялась и села на землю. Короткое платье ее задралось, обнажив красивые длинные ноги. Ее лицо было искажено гримасой злости, а слова вылетали изо рта непрерывным потоком.

– Что она говорит? – прислушавшись, попытался разобрать Эймос. – Что это за «мои ду», «сэк рэй блю»? На апачский это не похоже… Что такое «ко шон»?

– «Кошон» – по-французски «свинья», – объяснил Джордан. Подойдя к девушке вплотную, он пристально посмотрел ей в лицо. – Черт побери, Гриффин! – воскликнул он. – Ты что, не понял, что это не та девчонка?!

Гриффин, до этого осматривавший свои многочисленные царапины, замер и удивленно произнес:

– Не может быть! Она была одна в том чертовом вигваме!

– Ты что, не слушал? – Джордан был вне себя от гнева. – Я, кажется, ясно сказал: у той должен быть на шее амулет! – Капитан вгляделся в девушку еще пристальнее. – Черт побери, это даже не индианка!

– Откуда я мог знать? – огрызнулся Гриффин. – Вигвам был тот самый – за это ручаюсь! Она была там одна. И потом, разве она не похожа на индианку?

Джордан одним рывком поднял девушку с земли и, приподняв ей подбородок, посмотрел в глаза.

– Послушай, Гриффин, – произнес он уже спокойнее, – у индейцев не бывает зеленых глаз!

Гриффин уставился в лицо своей пленнице. Два огромных изумрудного цвета глаза смотрели на него, пылая гневом.

– Черт меня дери!.. – проворчал Гриффин.

– Да за это, Гриффин, – усмехнулся Эймос, – тебя должен драть не один, а сто чертей! И что же нам теперь делать, капитан? – обратился он уже к Джордану. – Твоя гениальная идея не сработала!

– Моя идея? Это была твоя идея – дать Гриффину шанс поиграть в героя!

Джордан отпустил девушку. Он ожидал, что она кинется драться или предпримет попытку убежать, но девица, как ни странно, не делала ни того ни другого. Она стояла и смотрела в лицо Джордану и при этом странно улыбалась. На минуту Джордан забыл, что эта девушка – их пленница…

– Садись, – мягко произнес он.

– Спасибо, – произнесла вдруг девушка на чистейшем английском, даже без акцента.

Все трое мужчин уставились на нее, от удивления раскрыв рты.

Грациозно опустившись на землю, пленница придвинулась поближе к огню.

– У вас не найдется чего-нибудь поесть? – спросила она таким тоном, словно пришла в гости к добрым соседям. – Я чертовски проголодалась!

 

Глава 5

Эймос и Джордан удивленно переглянулись. Девушка, в свою очередь, разглядывала их с не меньшим любопытством – особенно Эймоса.

– Ты черный? – удивленно спросила она. – T'eeshinde! Глаза Эймоса округлились еще больше.

– Сдаюсь! – буркнул он. – Разговаривай с ней сам, Джордан!

– Почему я? – возразил тот.

– Она поняла, что я негр, – недовольно проворчал Эймос.

– При чем тут негр?! – возмутился Джордан.

– Ни при чем. – Эймос устало опустился на землю. – Но это была твоя идея – похитить девчонку, сам теперь с ней и разговаривай!

Джордан уперся взглядом в Гриффина.

– Не смотрите на меня так! Я ходил за ней, все бока ободрал об эти чертовы кусты, и я же еще в чем-то виноват! – возмутился тот.

Огромные зеленые глаза девушки с любопытством следили за мужчинами. Она вдруг улыбнулась Джордану, желая таким образом напомнить о своей просьбе.

– Хорошо, – засуетился Джордан, – сейчас дам поесть.

Он снял с вертела кусок мяса, успевший уже к тому времени порядочно обуглиться – пока они препирались, за костром никто не следил, – и, положив его на жестяную тарелку, предложил девушке.

«Вообще-то, – подумал Джордан, – она похожа на индианку – смуглая кожа, длинные черные волосы, голые босые ноги… Но зеленые глаза?»

Взяв тарелку, девица пробормотала что-то на апачи – должно быть, «спасибо» – и принялась есть, шумно чавкая. Хорошим манерам она явно не была обучена.

– Признайся честно, – произнес Джордан, – ты ведь не индианка? Апачи тебя похитили?

– Никто меня не похищал, кроме вас, – улыбнулась девушка, поднимая взгляд от тарелки. Рот ее при этом был набит до отказа, а с подбородка капал жир.

– Жалко, – разочарованно произнес Гриффин: он уже приготовился услышать от девушки какую-нибудь захватывающую историю о том, как ее похитили индейцы.

Девица посмотрела на него, затем на Джордана и, почему-то грустно вздохнув, продолжила жевать. Гриффин протянул ей тряпочку, жестом показав, что надо вытереть рот.

– Значит, если тебя никто не похищал, ты находилась в вигваме по собственной воле, – резюмировал Джордан. – Но почему?

– А почему бы и нет? – задала в свою очередь вопрос девица и оторвала зубами очередной кусок оленины.

Гааду вовсе не собиралась говорить им, что находилась в вигваме для незамужних девушек, потому что пришло ее время.

– Послушай, – собравшись с духом, – снова заговорил Джордан, – апачи, как правило, не знают французского, а ты, как я понял, знаешь. – Он дотронулся до волос девушки – на ощупь они были нежнее шелка. – Волосы у тебя черные, как у апачей, но не такие жесткие. Кожа смуглая, но все равно какого-то не такого оттенка. Скулы широкие, но нос прямой… Кто же ты такая, в конце концов?

Девушка обтерла сальные пальцы о платье, которое было ей явно мало, затем вытерла рукавом рот.

– Иногда меня называют Гааду. Это потому, что глаза у меня зеленые, как у кошки.

– Это твое имя?

– 'Izhi'shiyee, – снова улыбнулась пленница и, наткнувшись на непонимающие взгляды мужчин, перевела: – Мое. Имя дается самому человеку, его нельзя никому подарить – даже другу.

– Считай, что я твой друг, – произнес Джордан. – Так я могу называть тебя Гааду?

Девушка вновь улыбнулась – этот белый сам хочет стать ее другом!

– Как тебе нравится, – сказала она. – Вообще-то у меня есть другое имя…

Джордан ожидал, что девушка назовет его, но она молчала.

– Какое же? – спросил он, потеряв наконец терпение.

– Жоли Ла Флер, – ответила девушка, одарив Джордана кокетливым взглядом.

– Я же говорил тебе, что она француженка! – обратился Джордан к Эймосу.

– Моя мать Шима, – продолжала Гааду, – была одной из племени Chihende. Но она уже умерла.

Джордан молчал, не зная, что ответить. Ему не нравился странный взгляд девушки, который вдруг напомнил ему о другой девушке – там, в лагере Джеронимо. Джордану вдруг стало не по себе.

– Что ж, – произнес он, стараясь не встречаться с пленницей взглядом, – это объясняет, почему ты была в вигваме для незамужних!

Джордан бросил на Гриффина взгляд, в котором читалось: «Я же говорил тебе!», затем повернулся к Эймосу и добавил:

– Нам нет пользы от такой заложницы. Мать ее умерла, отец – француз… Отпустить ее и предпринять новую попытку похищения – глупо… – подытожил он. – Так что же делать? По твоей милости, Гриффин, мы попали в такую дурацкую ситуацию – может быть, подскажешь, как из нее выпутаться?

Парень не ответил. Молчал и Эймос.

Жоли погрузилась в свои мысли, пытаясь предугадать поворот событий. В Джордане она сразу признала того белого, что недавно побывал в их лагере, – этого человека Жоли узнала бы из тысячи. Значит, он заметил тогда ее, думал о ней, раз теперь похитил! Никогда еще Жоли не приходилось видеть такого красивого мужчину. Несмотря на всю грубость, с которой Джордан почему-то обращался с ней, она чувствовала, что вся тает от прикосновения этих сильных рук… Лозен, внучка Викторио, названная так в честь сестры своего деда, помнится, говорила ей, что каждая девушка когда-нибудь должна встретить мужчину, к которому у нее вспыхнут подобные чувства… но до сих пор Жоли думала, что это будет кто-нибудь из мужчин племени. Она и представить себе не могла, что ее избранником станет belu, — белые люди всегда были врагами ее народа. Хотя… отец Жоли ведь тоже был белым – французом, но мать почему-то вышла же за него?

Поджав под себя ноги, Жоли прислушивалась к словам Джордана. Половину из того, что он говорил, она не понимала, но об одном догадалась совершенно точно: этот белый мужчина сомневается, стоит ли брать ее с собой. Сердце Жоли трепетно забилось. Он думал о ней, помнил, если подослал этого мальчишку похитить ее, – тогда почему же теперь так странно ведет себя?

Джордан покосился на пленницу. Девушка продолжала все так же странно смотреть на него, чему-то улыбаясь.

– Прекрати! – проворчал он и поежился под ее взглядом.

– Что я должна прекратить? – с невинным видом переспросила девица.

– Смотреть на меня так. – Джордан заметил, что Эймос и Гриффин обратили на это внимание, и смутился еще сильнее.

– Почему? – Два огромных изумруда уставились на Джордана с непониманием.

Он отвернулся и грубо произнес:

– Потому что я сказал. Ты смотришь на меня так, словно хочешь содрать с меня скальп!

– Женщины не снимают скальпов. Разве что в исключительных случаях… – пояснила девица.

– Кто тебя знает, – недовольно проворчал Джордан, – может быть, ты решишь, что сейчас как раз «исключительный случай»! Короче, ты не могла бы смотреть на что-нибудь другое?

Жоли и рада была бы смотреть в другую сторону, но взгляд ее сам тянулся к этому мужественному лицу, к этим могучим плечам… Ростом белый мужчина гораздо выше любого из воинов-апачей, его светлые волосы немного отливают рыжиной. Подбородок тяжелый, квадратный, но вовсе не портит красивое лицо, а лишь придает ему больше мужественности. Нос у бледнолицего узкий и прямой, так непохожий на широкие плоские носы индейцев. Но, пожалуй, самым привлекательным на его лице были губы. Жоли едва сдерживалась, чтобы не поцеловать их. Ей так хотелось почувствовать их вкус…

– Она снова смотрит на тебя! – сказал Гриффин дяде. Тот сурово глянул на него и недовольно проворчал:

– Иди смой наконец с себя этот маскарадный костюм и ложись спать! Утром подумаем, что делать с этой пташкой…

Эймос окинул пленницу подозрительным взглядом:

– Может, не мешало бы ее связать на ночь? А то еще, чего доброго, сбежит и вернется с целой толпой своих соплеменников, вооруженных до зубов…

– Ты прав. – Джордан повернулся к девушке спиной. – Свяжи ее, и покрепче.

Эймос подобрал с земли кожаные ремни.

– Не бойся, девочка! – почти ласково обратился он к пленнице, которая, похоже, и не собиралась сопротивляться. – Мы не причиним тебе зла.

– А не мешало бы взгреть ее как следует! Посмотри, что она со мной сделала! – проворчал Гриффин, демонстрируя свои исцарапанные руки. На одной щеке парня все еще кровоточила глубокая царапина. Гриффин всем своим видом старался показать, что недоволен девушкой, однако во взгляде его читалось явное восхищение ее смелостью – не каждая сумела бы так постоять за себя.

Жоли пристально взглянула на паренька, и тот, смутившись, отвел взгляд.

– Отдай ей мое одеяло, – сказал он Эймосу.

– Зачем? – спросил тот. – У нас же есть запасное. Ложись же наконец, поспим хотя бы часок. Большего, увы, мы не можем себе позволить. Девчонку, поди, уже хватились. Скоро сюда нагрянет целое войско индейцев – вычислить нас в этой пещере не составит труда. Но я надеюсь, хотя бы час у них на это уйдет, так почему бы нам пока…

– Успокойтесь, – прервала Эймоса пленница, – никто меня разыскивать не станет. Все мужчины на охоте. Спите себе сколько влезет!

Мужчины переглянулись между собой.

– Так мы тебе и поверили! – фыркнул Эймос. – Ты что, за идиотов нас держишь?

– Не хотите, не верьте, – хмыкнула Гааду, она же Жоли. – И вообще делайте, что вам угодно. Я ложусь спать. Дайте мне, пожалуйста, мое одеяло!

Эймос передал девушке запасное одеяло.

– 'Ixehe, — вежливо поблагодарила она и, насколько позволяли связанные руки, расправила одеяло, легла и закрыла глаза.

– Не нравится мне это, – проворчал негр, обращаясь к Джордану. – Совсем не нравится. Уж слишком странно она себя ведет!

– А сами мы ведем себя нормально? – фыркнул Гриффин, придвигаясь ближе к огню. – Скажу честно, весь этот план с самого начала представлялся мне бредовым. Не думаю, чтобы эта девица действительно помогла нам обезопасить себя, даже если она и внучка Викторио…

Лежа с закрытыми глазами, Жоли улыбалась про себя. Она не очень понимала, что задумали эти мужчины, но чего хотела она сама, прекрасно знала. Сомнений не было – она встретила своего Серого Призрака.

Серого Призрака увидела Лозен, сестра Викторио, и после этого твердо решила никогда не выходить замуж. Лозен была потрясающе красива и никогда не испытывала недостатка в женихах – но ни один мужчина по красоте, силе и стати не мог сравниться с Серым Призраком, прозванным так за то, что всегда пребывал в гордом одиночестве. Никто даже толком не знал, кто он, – с Призраком даже боялись лишний раз заговорить. Лозен знала только, что Серого Призрака кто-то преследует и он пришел в их деревню, потому что ему сказали, что здесь он будет в безопасности. Лозен влюбилась в этого загадочного мужчину с первого взгляда, но он не обращал на нее ни малейшего внимания – возможно, потому, что она была еще слишком молода. Через несколько дней мимо деревни проезжал фургон, который вез белую женщину. Призрак знал эту женщину и уехал за ней следом. С тех пор Лозен его не видела и даже не знала, что с ним, но чувствовала, что, полюбив его, теперь уже не сможет принадлежать никакому другому мужчине. Лозен вошла в легенду как бесстрашная воительница, сражавшаяся плечом к плечу с братом. Уважения, каким она пользовалась в племени, до сих пор еще не удостаивалась ни одна женщина.

Жоли знала, что история о Лозен и Сером Призраке не просто красивая и романтичная легенда, а быль. И вот теперь ей самой явился ее Серый Призрак – мужчина, с которым не смог бы сравниться никто другой. За свои девятнадцать лет ей ни разу не приходилось встречать мужчину, который посмел бы похитить ее прямо из вигвама. А этот вот осмелился…

Жоли незаметно для самой себя медленно погрузилась в сон. Но поспать ей удалось не более пяти минут – так, во всяком случае, ей показалось. Кто-то вдруг начал ее тормошить. Она недовольно заворчала, но тут сквозь сон услышала громовой бас Эймоса:

– Вставай, крошка! – В голосе негра не было враждебности. – Пора в путь! – Не долго думая Эймос развязал связывавшие Жоли ремни.

Она зевнула и потянулась, платье при этом еще сильнее облепило ее, обрисовав красивые формы, Оно обтягивало тугие девичьи груди словно вторая кожа, задравшийся подол почти полностью открывал взору мужчин стройные ноги. Эймос, смутившись, отвернулся.

– Помнится, – обратился он к Джордану, – мы собирались обсудить, что нам теперь делать с этой красавицей.

Джордан, кивнув, посмотрел на девицу, сладко потягивавшуюся на своем одеяле и явно не торопившуюся вставать. Да, эта красотка принесет им еще много хлопот…

На вид Жоли Ла Флер можно было дать не больше пятнадцати – если бы не взгляд, которым она буквально пожирала Джордана. Так смотреть на мужчину может только взрослая женщина. Джордан умел отличать такой взгляд. Обычно женщин капитан не сторонился и не боялся – не мальчик же он, в конце концов! Но в Жоли Ла Флер было что-то опасное, очень опасное… И дело вовсе не в ее соплеменниках, а в том, что эта девушка каким-то непонятным образом волновала его.

Джордан поежился. Любовь малолетней дикарки нужна была ему меньше всего.

– Да то же, – проговорил он, – что мы собирались делать с внучкой Викторио. Будем возить ее с собой, а там посмотрим.

…Горы Орган, или, как их называли по-испански, Las Organas (причудливые слоистые хребты действительно напоминали трубы гигантского органа), остались далеко позади. Местность, по которой двигались трое мужчин и девушка, была абсолютно ровной – лишь у самого горизонта виднелись горные хребты. День уже клонился к вечеру, но солнце по-прежнему палило немилосердно.

– Довольно скучный пейзаж! – недовольно проворчал Гриффин, оглядываясь вокруг. – Как хотя бы называется эта чертова местность?

– По-испански La Jornada del Muerto – Долина Мертвых, – ответил Джордан.

– Подходящее название! – фыркнул Гриффин.

– Нам следует быть начеку, – предупредил Эймос. – В этих краях нередки наводнения.

Гриффин посмотрел на негра как на сумасшедшего:

– Наводнения? В пустыне?

– Не веришь? Зря. Такое, увы, случалось, и не раз, – авторитетно заявил чернокожий. – Земля здесь тектоническая, в один момент какое-нибудь озерцо может выйти из берегов, тебя накроет водой – и сообразить не успеешь, что же произошло.

– Ничего себе! – воскликнул паренек, присвистнув от удивления.

Жоли почти всю дорогу молчала. Мысли ее пребывали в полнейшем беспорядке. Она посмотрела на Джордана, восседавшего на своем огромном сером мустанге. Лицо его скрывала тень от широкой шляпы. В какой-то момент он обернулся, заметив, что Жоли на него смотрит, – но тут же снова отвел взгляд. Девушка пришпорила свою лошадку, стараясь не отставать от мужчин.

– Эй! – тихо окликнула она Джордана. Реакции не последовало.

– Я сказала «эй!», – повторила Жоли громче.

– Я слышал, – пробубнил Джордан не оборачиваясь. Жоли снова задумалась. Может быть, стоит обратиться к нему по имени? Это ведь только у индейцев имена бывают тайные, у белых такого обычая нет…

– Куда мы едем, Жордан? – осторожно задала вопрос Жоли.

Услышав свое имя произнесенным на французский манер, Джордан ухмыльнулся.

– Тебе-то какая разница? – проворчал он и посмотрел на девушку. – С тобой нам все равно не по пути – как только будет возможность, мы от тебя сразу же избавимся!

Жоли улыбнулась, приняв эти слова за шутку. Джордан отвернулся – ему не хотелось, чтобы девушка заметила, что он ею любуется. А не залюбоваться девчонкой было трудно – ей удивительно шла невинная улыбка… Да и вообще она была недурна собой, редкостное сочетание индейской и французской кровей дало, как оказалось, неплохой результат. Смуглая кожа, темные как ночь волосы, огромные выразительные изумрудного цвета глаза, опушенные длинными ресницами, пухлые чувственные губы, стройные ноги, покрытые бронзовым загаром…

Джордан тряхнул головой, словно пытался отогнать от себя наваждение. С чего это он вдруг залюбовался дикаркой? Как будто ему уже не приходилось встречать женщин подобного типа! Под такой вот личиной полуребенка обычно скрывается такая стерва, что и врагу не пожелаешь…

– Но ты же не хочешь избавляться от меня, Жордан! – вновь проговорила девушка и улыбнулась. – Ты знаешь, что я хочу быть с тобой…

Эти слова, а особенно невинный тон, которым они были произнесены, возымели неожиданный эффект. Эймос закашлялся, а Гриффин делал над собой невероятные усилия, чтобы не прыснуть со смеху.

Джордан почувствовал, что его терпению наступил предел. Резко развернув коня, он перегородил Жоли путь.

– Послушай меня внимательно, пташка, – серьезным тоном проговорил он, – я два раза не повторяю! Скажу прямо, чтобы не оставалось никаких недосказанностей, – мне нет до тебя никакого дела. Понятно? Так что любезничать с тобой я не собираюсь. Такие женщины, как ты, Жоли Ла Флер, Гааду или как тебя там, просто не в моем вкусе. В тебе наполовину кровь апачей, а на апачей я давно имею зуб – после того, как однажды спасся от них, один из пятидесяти четырех ребят. Я не хочу становиться твоим другом! Поняла?

Жоли недоуменно смотрела на Джордана до тех пор, пока ее лошадка, занервничав, не начала рваться вперед. Легко пришпорив ее босыми пятками, девушка продолжила путь.

– Oui, – проговорила она сквозь зубы, – я все поняла, Жордан. Тебе еще повезло, что ты потерял всего лишь своих друзей. – Жоли тряхнула головой, взметнув волной иссиня-черные волосы. – Я же потеряла мать, бабушку, деда и брата – все они погибли от рук белых. Брату было всего два года, а мама была беременна…

Джордану хотелось как-то ответить на это, но все, что приходило ему сейчас в голову, прозвучало бы банально и глупо. Он посмотрел на Жоли и заметил, как затуманились ее огромные изумрудные глаза. Слезы готовы были хлынуть из этих глаз в любой момент, но усилием воли девушка сдержала их.

Джордану вдруг стало стыдно. Он не должен был так резко говорить с девушкой, это, пожалуй, чересчур. А виной всему его вспыльчивый характер! Эймос прав – девчонка не виновата, что он тогда потерял своих солдат… Джордан подумал было извиниться, но гордость взяла над ним верх.

– Может быть, стоит поторопиться, капитан? – виновато кашлянув, произнес Эймос. – Надо бы подыскать более или менее подходящее место для ночлега!

Гриффин вдруг подъехал к Жоли и взял ее пони под уздцы.

– Поехали, Жоли, – произнес он, стараясь не смотреть в сторону дяди. – Я научу тебя одной веселой песенке – недавно ее услышал…

Джордан не стронулся с места и старался не смотреть на отъехавших в сторону племянника и девушку и на находившегося рядом Эймоса. Он чувствовал на себе пристальный взгляд негра, но не оборачивался, прекрасно зная, что прочитает в его глазах. Ничего не попишешь, он заслужил этот взгляд…

– Ты все еще оплакиваешь гибель своего отряда? – спросил Эймос. – Поверь, мне самому жалко этих ребят, но сколько можно, в конце концов, жить прошлым? Тем более что твоей вины в том, что они все полегли, я не вижу…

– Ты что-то недоговариваешь, Эймос! – тихо заметил Джордан. – Давай начистоту.

Сняв шейный платок, негр вытер им пот со лба и сказал:

– Да, Джордан, твой отряд перебили соплеменники этой девушки, но уж никак не она лично. Представь себе, что кто-нибудь стал бы ненавидеть тебя за все преступления всех белых, когда-либо живших на земле, – как бы тебе это понравилось? И вообще, перестань искать виноватых. Война есть война. Считай, что твоим друзьям просто не повезло.

Джордан задумчиво помолчал, а затем произнес:

– Ты прав, старина. Нам тогда действительно просто не повезло, что апачи опередили нас. – Покосившись на Гриффина и Жоли, он добавил: – Но я все равно не знаю, что нам делать с девчонкой, Эймос!

– Я думаю, – нахмурился негр, – она нам еще пригодится – по крайней мере до тех пор, пока мы сами ей нравимся.

– Иными словами, – подвел итог Джордан, – ты хочешь сказать, что я не должен ее обижать?

– Именно так, – подтвердил негр, глядя в землю. – Или ты слеп и не видишь, что она втюрилась в тебя с первого взгляда? Да и мы с Гриффином, насколько я могу судить, ей вроде бы вполне симпатичны. Можем использовать ее в качестве проводника, а если, не дай Бог, нам попадутся апачи, то и в качестве посредника. Но если мы чем-нибудь обидим девушку, она вполне может дать знать о нас соплеменникам. И я, если честно, считаю, что в таком случае она по-своему будет права. Тебе это надо? – Негр вытянул губы в трубочку, подражая французскому произношению девушки, и произнес: – Жордан?

Джордан криво усмехнулся, пришпорил коня, чтобы догнать Гриффина и Жоли, а Эймос последовал за ним.

– Хорошо, старина, – проговорил Джордан, когда негр поравнялся с ним. – Так и быть, девчонка остается и я не буду с ней груб. Но у меня все-таки есть гордость, Эймос. Я буду держаться от нее подальше.

– Что ж, сурово, но справедливо, – раздумчиво произнес негр, а про себя подумал, что, похоже, путешествие обещает стать еще более интересным.

 

Глава 6

Ночь в пустыне обычно наступает резко, почти мгновенно. Словно гигантский орел, несущий на своих крыльях темноту, спускается на землю с мрачных горных вершин. Дневные зверьки прячутся в норах, и на охоту выходят ночные хищники.

Поначалу Эймос вообще не хотел останавливаться, намереваясь ехать всю ночь, но лошади слишком устали, да и запасы воды были на исходе. К тому же темнота могла преподнести любой сюрприз – от случайного наезда на лагерь индейцев до банального падения в яму. Пришлось остановиться в первом попавшемся месте, где не было ни деревьев, ни воды. Костер путники побоялись разжигать, чтобы не привлекать к себе внимание, а в результате на ужин, если это можно назвать ужином, пришлось довольствоваться сырым мясом да несколькими глотками воды, остававшимися во фляжках. Лошади все время вели себя беспокойно, топчась около стоянки и нервно фыркая. Наконец Джордан, потеряв терпение, привязал их к каким-то чахлым кустикам.

Расстелив одеяло на земле, Джордан лег, потянувшись, чтобы размять уставшие за день мышцы, и посмотрел на Жоли и Гриффина. Девушка помогала парню устроиться на ночлег. Она повернулась к Джордану спиной и нагнулась. И без того короткое платье еще сильнее обнажило стройные ноги и обрисовало соблазнительные бедра. Но такие молодые женщины были не во вкусе Джордана. Эх, будь эта девчонка постарше… И все же взгляд его невольно ткнулся к ее загорелым стройным ногам.

«Надо бы, пожалуй, справить этой пташке платьице поприличнее, чтобы не сверкала тут своими ляжками…» – подумал Джордан.

Рассмеявшись над какой-то шуткой Гриффина, Жоли выпрямилась, откинув назад черную гриву волос, и волнующим движением разгладила платье, морщившееся на груди.

Ругнувшись себе под нос, Джордан поднялся, подхватил одеяло и устроился подальше. Спать рядом с этой малолетней ведьмой у него не было никакой охоты.

От внимания Эймоса и Гриффина, разумеется, не ускользнуло, что Джордан весь вечер напряженно-молчалив, но они старались делать вид, что не замечают этого. Переглянувшись между собой пару раз, негр и юноша стали готовиться ко сну, обмениваясь веселыми репликами.

Жоли, почувствовав, что Джордана что-то гнетет, направилась было к нему, но Гриффин остановил ее, схватив за руку:

– Не надо, Жоли, Расстилай-ка лучше одеяло, и давай спать!

Искренне удивившись, Жоли кинула взгляд в сторону Джордана, затем посмотрела на парня:

– Я всего лишь хотела немного с ним поболтать…

– Не стоит, Жоли. Его сейчас лучше не беспокоить. Давай-ка лучше, – Гриффин хитро подмигнул Эймосу, – мы научим тебя еще одной песенке! Я захватил с собой губную гармошку…

Поколебавшись, Жоли кивнула. Может быть, и впрямь не стоит так скоро прощать Джордана. Он незаслуженно обидел ее, хотя Жоли никак не могла понять, чем вызвала его грубость.

Гриффин заиграл на губной гармошке, и Эймос запел мелодичным, приятным голосом. В песне почему-то говорилось о Джордане, и Жоли снова невольно посмотрела в его сторону. Почему в его присутствии она все время чувствует себя ребенком? Она уже достаточно взрослая, чтобы выходить замуж! Но этому бледнолицему она, очевидно, кажется наивной и глупой девчонкой. Апачи умеют смеяться, находить приятные моменты в самых банальных вещах – в жизни так мало радостей, – без этого она стала бы совсем серой… Но этот большой белый человек считает, очевидно, такое поведение достойным лишь ребенка. Слава Богу, что хотя бы Эймос и Гриффин держатся просто.

– Хорошая песня, Эймос! – воскликнула Жоли, когда негр закончил петь. – Но почему ты написал ее о Жордане?

С минуту Эймос непонимающе смотрел на девушку, а затем, поняв, в чем дело, добродушно рассмеялся:

– Это не о Джордане, глупышка. Это о реке Иордан. И написал эту песню не я.

– М-м-м! – разочарованно протянула Жоли. – Но все равно песня красивая.

– Спасибо, Жоли, – признательно поблагодарил Эймос.

– А ты, Гриффин, хорошо играешь на своей… как ее… губной гармошке, – продолжила девушка, обращаясь к парню, с которым, похоже, уже успела сдружиться.

– Спасибо, – по-актерски раскланялся Гриффин. Какая она смешная и наивная – эта Жоли – Гааду…

Гриффин покосился на Джордана. Сидя поодаль, тот изо всех сил делал вид, что не прислушивается к их разговору.

Наконец все улеглись и стали смотреть в звездное небо, вслушиваясь в голоса пустыни. Вот раздался рык пумы, следом за ним вой койота, а затем жуткий хохот гиены… Мертвая днем, пустыня ночью словно оживала. В любой момент здесь можно было ожидать непрошеного гостя – зверя или человека.

Эти звуки были непривычны Гриффину, и он, услышав их, несколько раз в тревоге поднимал голову.

– Что ты там высматриваешь, приятель? – усмехнулся Эймос, заметив это.

Парнишке стало стыдно за свою трусость, и он, сконфузившись, промолчал.

– Индейцев, должно быть! – хмыкнул Эймос.

– Индейцы по таким пустынным местам не ходят, – откликнулся со своего места Джордан, пуская в небо сигаретный дым. – Они все-таки предпочитают оазисы. К тому же с нашего места окрестность просматривается далеко, так что успокойся – мы в полной безопасности.

– А не ты ли, Джордан, – проговорил Гриффин после некоторого молчания, – говорил сегодня Эймосу – я сам это слышал! – что эта долина – гиблое место для любого, если только он не горная пума и не индеец? Так что, по твоим же словам, если кто из нас и в безопасности, то разве что Жоли.

– Ты прав, приятель! – усмехнулся Джордан. – Жоли и впрямь наполовину апачи, наполовину горная пума.

Жоли, хотя и не спала и все слышала, промолчала. Не стоит, пожалуй, дуться на Джордана, решила она, кутаясь в одеяло, хотя порой он действительно грубоват. В конце концов, белые люди ведь не умеют воспринимать трагизм жизни так хладнокровно, как апачи. Неудивительно, что он до сих пор горюет по своим погибшим друзьям.

Жоли захотела было спросить у мужчин, куда они идут и зачем, но, подумав, решила, что не стоит этого делать. По большому счету ей это было все равно – с Джорданом и его друзьями она готова была идти хоть на край света. Наконец-то она встретила человека, которому ей действительно хотелось стать женой! С тех пор как она впервые увидела Джордана, все ее мысли были заняты им одним. И Джордан, должно быть, думал о ней, иначе почему он за ней вернулся? Жоли счастливо улыбнулась и уютно закуталась в одеяло.

Однако в глубине души ее все-таки мучили сомнения. А что, если она ошиблась в этом человеке, если он совсем не такой, каким ей кажется?

Жоли бросила осторожный взгляд в сторону Джордана. Он по-прежнему лежал, с наслаждением пуская кольца сигаретного дыма в ночное небо.

Нет, интуиция еще никогда не подводила Жоли, и сейчас она подсказывает, что, может быть, Джордан и похитил ее с какой-то другой, лишь ему одному ведомой целью и сам не знает, что его ждет с этой девушкой, однако Жоли чувствовала, что в конце концов все будет именно так, как хочет она.

Она еще раз окинула Джордана взглядом. Тот лежал поверх своего одеяла, не раздевшись и даже не сняв ботинок, вытянувшись во весь рост. Жоли всегда считала своего отца высоким мужчиной, но Джордан был гораздо выше его. К тому же если Анри Ла Флер был грузным и полноватым, то Джордана уж никак нельзя назвать толстым. У отца Жоли были широкие плечи, пожалуй, даже слишком широкие, из-за них Анри слегка походил на медведя. Джордана же скорее можно было сравнить с грациозным горным барсом.

Девушка вдруг неприятно поразилась неожиданно посетившей ее мысли: а вдруг Джордан считает ее, Жоли, непривлекательной? Интересно, какой он видит ее? Да, в их племени есть девушки гораздо красивее, но и Жоли вроде бы не уродина – ведь к ней уже сватались несколько парней, но она их отвергла.

Жоли перевернулась на другой бок. И все-таки… Она не так смугла, как чистокровные апачи, но и не так светла, как белые девушки (Жоли приходилось видеть их, когда отец ездил к бледнолицым торговать шкурами), – ни рыба ни мясо… Может быть, если Джордан сам белый, ему больше нравятся блондинки со светлой кожей, небесно-голубыми глазами и розовыми, словно наливные яблоки, щеками?

Может быть, смуглая кожа, черные как смоль волосы, широкие индейские скулы не в его вкусе?

Жоли постаралась сдержать навернувшиеся на глаза слезы, вспомнив одну из главных заповедей женщин племени – не плакать по всякому поводу. Она решительно сжала кулаки. Пет, уж она-то не упустит своего Серого Призрака, как Лозен! Жоли, дочь Анри Ла Флера, будет бороться до конца, пока наконец не добьется своего!

Успокоенная, Жоли закрыла глаза и через пару мгновений уже спала крепким, сном человека, которого не мучают сомнения и который хорошо знает, чего хочет от жизни.

Джордану тоже была ясна его цель, и сомнения не мучили его, но сон тем не менее почему-то не шел. Мысли были заняты не золотом и не трудностями, которые могут возникнуть на пути к нему. Знала бы Жоли, что причиной бессонницы Джордана был не кто иной, как она…

В последний раз затянувшись сигаретой, Джордан щелчком послал окурок в звездное небо, глядя, как его огонек описывает дугу подобно падающей звезде. Скорее бы, черт возьми, кончился этот поход! Теперь уже, поразмыслив здраво, Джордан сожалел о своей бредовой идее похитить внучку Викторио. Все сложилось совсем не так, как было задумано, – мало того что им досталась не та девчонка, так эта дуреха, похоже, втрескалась в него по уши… Что он только не делал, чтобы она от него отстала, как ни оскорблял – а она все клеится, шлюха малолетняя, чтоб ей пусто было! Да лучше бы она его ненавидела, чем натыкаться всякий раз на преданный взгляд ее зеленых глаз…

Джордан уже достаточно пожил на свете, чтобы крепко усвоить одну истину: от женщин – белых, черных или краснокожих – лишь одни неприятности, А уж от этой сумасшедшей дикарки сам черт, поди, не знает, чего ожидать. Другие девицы по крайней мере, даже если и хотят, не лезут к тебе так открыто, а эта так и прет… Да лучше самое хитрое коварство, чем невинное бесстыдство этой малолетней дурехи!

Джордан смотрел в небо пустым, невидящим взглядом. Где-то вдалеке снова завыл койот, затем проклекотал ястреб, отправляясь на ночную охоту… Территория Нью-Мексико оставалась такой же дикой, как и, должно быть, тысячу лет назад, и единственными настоящими хозяевами здесь по-прежнему были койоты, ястребы и апачи. За последние несколько лет Джордан вдоволь насмотрелся на эти «прелести». Смерть и опасность давно уже стали его постоянными спутниками – а как хотелось покоя и стабильности… Если бы не золото, сейчас Джордан был бы отсюда далеко – где-нибудь на побережье Мексики, в краю сонных рыбацких деревушек и ласкового соленого бриза.

Потянувшись, Джордан лениво зевнул. Пожалуй, когда это приключение будет наконец позади, стоит податься со своим золотом куда-нибудь подальше отсюда – в Европу, например… Он давно мечтал увидеть своими глазами дальние страны, о которых до сих пор приходилось только читать в книжках. Теперь наконец, если даст Бог, можно будет осуществить эту мечту.

Надвинув шляпу на глаза, чтобы не мешал яркий свет звезд, Джордан укрылся одеялом и вскоре уснул.

К удивлению Жоли, самой первой проснулась именно она. Сморгнув сон с ресниц, девушка огляделась вокруг. Рассвет только начинал брезжить, и долина еще была погружена в полумрак, но в целом выглядела скорее гостеприимной, чем враждебной. Первые лучи солнца, позолотившие вершины гор, превращали их в причудливые зубцы сказочного замка. Жоли с наслаждением вдохнула свежий утренний воздух. Прохлада казалась такой приятной после вчерашней изнуряющей жары…

Девушка осторожно скосила глаза в сторону Джордана. 'Гот безмятежно спал, подложив под голову вместо подушки седло и надвинув шляпу на глаза.

Жоли вдруг пришла в голову озорная мысль: а что будет, если она вдруг предпримет попытку убежать? Станет ли Джордан ее искать?

Чтобы проверить это, Жоли высунула одну босую ступню из-под одеяла, затем вторую… Джордан по-прежнему не шевелился. Эймос громко храпел, на его широкой груди покоилась винтовка. Гриффин тоже безмятежно спал, широко раскинув руки. Еще раз покосившись на Джордана, Жоли вдруг поняла, что он не спит, а лишь притворяется. Интересно зачем? Чтобы понаблюдать за ней?

Жоли на минутку задумалась. Бежать по-настоящему ей совершенно не хотелось, однако понарошку, чтобы проверить реакцию Джордана, можно… Но стоит ли? А вдруг это создаст лишние проблемы?..

Жоли снова втянула ноги под одеяло и решила действовать по-другому. Она принялась громко кашлять, чихать, вертеться на своем одеяле, чтобы произвести как можно больше шума. Наконец из-под широких полей поношенной шляпы на нее сердито глянули два глаза.

– Чего шумишь? – недовольно проворчал Джордан.

– Я тебе мешаю? – с невинным видом уставилась на него Жоли.

– А то нет! – недовольно буркнул Джордан и поднялся. Жоли заметила у него на боку два пистолета.

– Зачем тебе аж два пистолета? – спросила она. – Нам что-то угрожает?

– Как ты, может быть, успела заметить, – проворчал Джордан, – мы все-таки не дома на диване!

Шум разбудил Эймоса и Гриффина. Приподнявшись на локте, негр сердито посмотрел на Жоли.

– Долго еще эта парочка будет препираться? – проворчал он. – По-моему, давно пора вернуть девчонку в родной вигвам!

Гриффин поднялся с одеяла и стал приглаживать свои светлые волосы пятерней.

– Милые бранятся – только тешатся! – резюмировал он тоном опытного в любовных делах мужчины.

Эймос широко улыбнулся:

– Ты хочешь сказать, что на самом деле наша парочка друг от друга без ума? Знаешь, мне кажется, ты попал в точку, приятель!

Негр встал и сладко потянулся.

– Может быть, – раздумчиво проговорил Гриффин. – Но это так непохоже на Джордана, насколько я его знаю…

…Даже Жоли не была уверена, что попала в родные места, когда все четверо наконец достигли долины Хембрилло. Обнесенная скалистой грядой, низина напоминала жерло гигантского остывшего вулкана. Посредине возвышались два горных пика, один из которых, как поведал Эймос, и был Хембрилло.

Жоли почувствовала спиной пристальный взгляд Джордана и догадалась, о чем он думает.

– Ты хочешь знать, – начала она, – известна ли мне цель вашего путешествия? – Обернувшись, Жоли смело посмотрела Джордану в лицо. – Цель такого рискового путешествия может быть только одна.

– И какова же она, по-твоему? – прищурившись, спросил Джордан.

– Шахта французского падре, – с вызовом бросила Жоли. – Non? N'est-ce pas?

Джордан непонимающе посмотрел на девушку.

– Я не права? – перевела Жоли с французского.

– Какого еще падре? – раздраженно спросил Джордан. Жоли взглянула на двух других своих спутников. Эймос непонимающе смотрел на нее, а Гриффин весь превратился в слух – сейчас Жоли, должно быть, расскажет нечто захватывающее.

– Разве вы никогда не слыхали о падре Ла Рю? О старом священнике, который спрятал золото для своего народа, об индейцах, которые помогали ему, об испанцах, которые пришли и убили старика, когда он не сказал им, где золото?

– Нет, – в замешательстве произнес Джордан. – А почему, собственно, мы непременно должны об этом знать? Давайте-ка, ребята, – подмигнул он своим спутникам, – слезем с коней, а ты, зеленоглазая, расскажешь нам, как все было, – история, должно быть, длинная и интересная…

Джордан спешился, передав Гриффину удила своей лошади, и, подойдя к Жоли, подхватил ее на руки. Девушка доверчиво обняла его за плечи, а Эймос и Гриффин одобрительно зацокали языками.

– Oui, – нежно прошептала Жоли на ухо Джордану, щекоча его шею носом. – Я расскажу тебе все, что ты хочешь, Жордан.

Такую выходку Джордан мог бы еще ожидать от опытной, искушенной женщины – но уж никак не от этой малолетки. От неожиданности он даже уронил девушку. Жоли приземлилась на четвереньки.

– Guuchi! — ругнулась она, сверкнув глазами на Джордана из-под упавших на лицо волос.

Негр весело рассмеялся.

– Что она сказала, Эймос? – спросил Джордан.

– На языке апачей «свинья», – произнес тот, давясь смехом.

– Ничего себе! – то ли восхищенно, то ли возмущенно воскликнул Джордан и, подав Жоли руку, рывком поднял ее на ноги. – Послушай, крошка, – проговорил он, глядя в горящие зеленым огнем глаза, – ты отлично говоришь по-английски, хватит уже этой французской и индейской тарабарщины! Сказать по правде, – поморщился Джордан, – я от тебя уже подустал…

В ответ Жоли, словно назло, разразилась целым водопадом ругательств, перемежая французские, испанские слова и слова на языке апачей…

– Ладно, крошка, – примирительно сказал Джордан, когда Жоли закончила свою тираду, – рассказывай свою легенду. Только, ради Бога, по-английски!

– Это не легенда, Жордан, – серьезным голосом промолвила девушка, сев на гладкий камень и обхватив колени руками. – Шахта действительно существует. Я сама ее видела.

Жоли перешла на возбужденный, патетический шепот:

– Я видела все своими глазами! Множество слитков золота, уложенных в штабеля, словно дрова, заготовленные на зиму… Штабеля такие высокие, что я едва доставала до верха, встав на цыпочки, а слитки такие, что я едва смогу унести даже один…

– И как же эти слитки попали в пещеру? Твой падре что, провернул какую-то махинацию? – с сарказмом в голосе спросил Джордан.

– Можно сказать, что да. Но не такую, как вы, должно быть, подумали. Падре Ла Рю был уважаемым человеком среди индейцев. Он защищал их, заботился о них… В той самой tsedeezha, где моя деревня…

– Значит, – перебил Жоли Эймос, – пещера находится в горах Орган?

Девушка окинула мужчин сердитым взглядом:

– Слушайте и не перебивайте, иначе я не смогу рассказывать. Comprendez?

– Извини, Жоли, – поспешил успокоить ее Гриффин, невольно любуясь грациозной позой девушки. – Мы слушаем.

Жоли сидела с видом древней жрицы, передающей тайные знания. Скрестив босые ноги и положив подбородок на руки, она неотрывно смотрела на Джордана. Поняв, что она не продолжит рассказ, пока он не даст ей указаний, Джордан произнес:

– Говори, Жоли.

– Bon! Итак, падре Ла Рю жил когда-то на севере Мексики – его прислали из Франции. Он был миссионером у испанцев и всегда относился к своей миссии очень серьезно, многим помог, многих наставил на путь истинный… Однажды один старый испанец, друг падре, заболел. Лежа на смертном одре, старик поведал священнику о тайном сокровище – испанец обнаружил его, когда был разведчиком в этих краях. Место, как он сказал, находилось в двух днях ходьбы на север от tsetdhuaya— как раз там, где теперь, если не ошибаюсь, город Франклин.

Трое мужчин одновременно изумленно вздохнули.

– Во всяком случае, место было в горах Орган, на востоке, рядом с тропой Святого Августина – там еще есть источник, который называют родником Святого Духа, и пещера под названием Куэрса-Вегас. – Жоли излагала свою историю словно хорошо заученный урок. – Так вот, неподалеку от этой пещеры, как сказал испанец, есть высокий утес. Под ним-то и нужно копать, и наткнешься на… как это по-английски… золотоносные жилы. Через несколько дней старый испанец умер. А вскоре после этого разразилась засуха, людям угрожал смертельный голод… И тогда падре Ла Рю собрал народ и рассказал легенду старого испанца. Решено было идти искать золото en masse… то есть всем миром. Остаться означало умереть от голода, а так по крайней мере у людей был шанс выжить. Через пару дней они пришли на место, и один из них обнаружил несколько кусочков золота. Падре Ла Рю понял, что испанец не обманул, и решил поселиться в тех местах навсегда. В качестве жилища для себя он облюбовал меловую пещеру рядом с родником Святого Духа. Индейцы же высекли себе жилища в скале, некоторые построили хижины из глины, и поиски начались. В конце концов им удалось наткнуться на золотую жилу в таком месте, где никто бы их не обнаружил. Там был построен тоннель. Благодаря этому золоту народ жил безбедно на протяжении многих лет. Падре Ла Рю был… как это по-английски… чем-то вроде казначея – он следил за тем, чтобы люди брали лишь столько золота, чтобы покупать еду в ближайших селениях, не больше. Он не хотел, чтобы о золоте узнали все…

– Где же они его прятали? – не вытерпев, спросил Эймос.

Жоли неодобрительно взглянула на чернокожего, словно говоря: «Ты, кажется, обещал не прерывать!», – и продолжала:

– В пещере, где жил падре. Вскоре вокруг поселения была воздвигнута неприступная каменная стена. Шли годы, количество золотых слитков в пещере старика все росло, но он понимал, что нужно быть очень осторожным: если кто-нибудь узнает его секрет, их общине конец. Но как это бывает: все тайное в конце концов становится явным. В Мексико-Сити заинтересовались падре Ла Рю и решили разыскать его. Целый год прочесывали весь район Лас-Крусес, прежде чем наконец нашли селение, – в таком недоступном месте основал его старый священник. Человек, возглавлявший экспедицию, некто Максимо Миллиано, заявил, что он-де официальный представитель Церкви и падре Ла Рю обязан отдать все золото ему. Падре отказался показать вход в тайник, заявив, что золото принадлежит его народу, а не Церкви, и, разумеется, был убит.

– «Разумеется»! – возмущенно воскликнул Джордан. – Ну и нравы! Одного лишь не пойму – к чему ты все это рассказываешь?

– Имей терпение, Жордан! – Девушка кинула на капитана строгий взгляд. – Я продолжаю. После этого индейцы надежно перекрыли вход в тайник, а золото спрятали в нескольких тайниках в горах – не в тех, где оно было раньше, а в тех, которые на языке белых называются Орган.

– Она хочет сказать, в Сан-Андресе! – возбужденно пояснил Гриффин. – Ведь там ты нашел свой слиток, Эймос, не так ли?

– Ты можешь провести нас туда, Жоли? – в нетерпении спросил негр.

– Нет. Отсюда туда нет дороги.

– «Отсюда туда»… – проворчал Джордан. – Не держи меня за идиота, Жоли! Нарисуй лучше карту.

– Карту я рисовать не буду.

– То есть как это? – Глаза Джордана округлились.

– Я провожу вас туда, – спокойно добавила девушка. – Но при одном условии.

– Каком еще условии?! – рявкнул Джордан, но Эймос толкнул его локтем, и тот, присмирев, добавил: – Хорошо, при каком?

Девушка подняла на него взгляд, невинный, как у ребенка, и сказала:

– Я возьму тебя, Жордан, если ты будешь сидеть со мной.

– Сидеть с тобой? – переспросил Джордан. – Да ради Бога! В чем дело, Эймос? – удивился он, заметив, что негр многозначительно покачал головой.

– Дело в том, Джордан, – откашлявшись, произнес Эймос, – что «сидеть с женщиной» на языке индейцев означает… короче, то, что мы называем спать с ней.

– Что?! – возмущенно воскликнул Джордан. – И слушать не хочу! Что за бред? Что может эта малолетка знать об этом?!

Жоли посмотрела на Джордана, и по ее глазам он понял, что эта на вид совсем юная девушка, можно сказать, девочка, знает о том, что предлагает ему, гораздо больше, чем можно было ожидать.

 

Глава 7

Жоли терпеливо ждала, пока Джордан успокоится, не сводя с него своих огромных зеленых глаз. Уперевшись локтем в коленку, а подбородком в ладонь, она с любопытством наблюдала за перепалкой между Джорданом, с одной стороны, и Эймосом и Гриффином – с другой.

– Я протестую! – в запальчивости кричал Джордан. – Ни эта чертовка, ни кто другой на свете не может заставить меня делать то, чего я не хочу! Это шантаж!

– Спокойно, Джордан, не кипятись! Что тебе стоит немного, – Эймос сделал неприличный жест, – скажем так, поиграть с ней?

– А если я не хочу с ней «поиграть»?

– Что ж, – пожал плечами Гриффин, – вольному воля. Никто тебя не держит, можешь спокойно развернуться и ехать домой, послав к чертям все наши планы…

– И золото тоже, – добавил Эймос.

– Еще бы, его ведь там целые тонны, тащить неудобно, стоит ли связываться, – съязвил Гриффин.

– А красивая, черт побери, была идея! – мечтательно произнес негр. – Ты-то что собирался сделать со своей долей, Гриффин? Надеюсь, поделился бы с мамочкой? Для нее наверняка золотишко оказалось бы нелишним!

– Бедная мама! – притворно вздохнул паренек. – Она ведь столько лет только и делала, что обо мне заботилась, а я даже не смогу ее как следует отблагодарить!

– Прекратите! – Джордан решительно скрестил руки на груди. – Я знаю, вы хотите сказать, что, когда мы были почти у цели, из-за моего упрямства… Не выйдет, господа! Я не стану «сидеть» с какой-то малолетней дикаркой, которая, поди, и сама-то толком не знает, как это делается!

Жоли прижалась плотнее к Джордану. В долине уже было темно, и на небе ярко горели большие звезды. Положив голову Джордану на грудь, она слушала ровное биение его сердца. Этот звук был таким успокаивающим, таким убаюкивающим…

Сам же Джордан чувствовал себя весьма неуютно. И так он уже достаточно поступился принципами, позволив этой чертовке лежать рядом с ним. Но «сидеть» с ней он не станет и за все золото мира! Он будет терпеть эту дуреху, пока их поход не закончится, но потом сразу же пошлет ее ко всем чертям.

Джордан скосил на Жоли глаза из-под полуопущенных ресниц. Ворот его рубахи был распахнут, и там, где разметавшиеся по его груди волосы девушки касались кожи, он ощущал приятное щекотание. Джордан с трудом преодолевал искушение дотронуться до этих мягких шелковистых волос. Сквозь ткань рубашки он чувствовал прикосновение губ Жоли. Девушка явно наслаждалась их близостью. Самому же Джордану сейчас хотелось оказаться где-нибудь за тысячи миль отсюда.

– Жордан, – вкрадчиво прошептала Жоли, – неужели я тебе совсем-совсем не нравлюсь? – Ее пальцы теребили пуговицы его рубашки.

Джордан накрыл ее руку своей и предостерегающе сказан:

– Мой тебе совет, крошка, – не играй с огнем! Ты еще мала, девочка, чтобы играть в такие игры!

Жоли подняла голову. Ее зеленые глаза светились невинным огнем любопытства.

– «Не играй с огнем»? Что это значит?

Отодвинув девушку, Джордан заложил руки за голову и пристально посмотрел на нее.

– Это значит, не приставай ко мне, если не хочешь неприятностей, – терпеливо объяснил он. – Понятно?

– Понятно… – разочарованно протянула Жоли. – Почему ты не сказал этого раньше? – В зеленых, преданно смотревших глазах светились отсветы костра.

– Зачем говорить – и так ясно. Ложись-ка спать, Жоли! Скоро уже рассвет, а назавтра у нас куча дел.

– 'Axah. — Жоли снова легла рядом с Джорданом, прижавшись к нему словно ребенок. Рукой она стала гладить его по подбородку. Как знать, может быть, он и прав… Пожалуй, не стоило вообще заключать с ним эту сделку.

Жоли не любила долго биться над неразрешенными вопросами. Приподнявшись на локте и посмотрев на Джордана, она спросила у него напрямую:

– Значит, о нашем договоре можно забыть?

Джордан устало посмотрел на девушку – вот же свалилась на его голову! И угораздило же Гриффина выкрасть ее из племени!

– Нет, – рассеянно проговорил Джордан. – Я по-прежнему прошу тебя проводить нас к сокровищам, а я… скажем так, постараюсь обращаться с тобой поласковей.

– Я провожу вас к нему, Джордан, если ты хочешь.

– Хорошо. – Голос Джордана стал чуть теплее. – Забудь, что я тут сгоряча наговорил тебе.

– Ради Бога, дайте же поспать, голубки! – недовольно проворчал со своего места Эймос. – Воркуют, воркуют, воркуют – как, скажите на милость, здесь уснешь?!

– Скажи ей, – пробурчал в ответ Джордан. – Сам, между прочим, настоял на этой дурацкой сделке, сам теперь и терпи все это!

– Да замолчите вы все! – донесся голос Гриффина. – Просто не отвечайте ей, и она волей-неволей заснет.

– Логично, – поддержал племянника Джордан, – но не уверен, что это поможет. Тогда она начнет разговаривать сама с собой.

– Sacre bleu! – фыркнула Жоли, сердито глянув на мужчин.

– Опять «сэк рэй блю»! – поморщился Эймос. – Говори по-английски, черт бы тебя побрал!

Жоли промолчала и повернулась на бок, спиной к Джордану. Она лежала с открытыми глазами и от нечего делать рассматривала темные силуэты скал и сосен.

Жоли по-прежнему трудно было простить Джордана за его грубости. Однако, поразмыслив, она решила, что не все, собственно, так уж плохо – могло быть и хуже. В конце концов, Джордан обещал быть с ней поласковее. Что поделать, белые всегда смотрели на индейских женщин немного свысока…

Терпение не входило в число главных добродетелей Жоли, но она все же решила ждать, пока в этом сильном, грубоватом белом мужчине не пробудится наконец ответное чувство к ней. Да, на это уйдет время – но что-то упорно подсказывало Жоли, что результат, в конце концов, будет стоить того. К тому же отправиться в поход за сокровищем с этими людьми, так непохожими на тех, кого ей до сих пор приходилось встречать, было гораздо интереснее, чем оставаться дома. Чего она, собственно, не видела в родной деревне? К тому же она давно мечтала повидать мир! Отец вот ушел на свою охоту за шкурами и даже не согласился взять ее. Несмотря на кровную связь с апачами, Жоли чувствовала себя в большей степени француженкой – должно быть, потому, что значительную часть своей жизни провела с отцом в горах, где тот охотился, вдалеке от своего племени. С Джорданом и его друзьями Жоли чувствовала себя вполне комфортно. К тому же она не видела никакой опасности в том, чтобы проводить этих людей к сокровищу. Индейцы без крайней нужды не трогали желтый металл, который белые люди называют «золото». Золото у индейцев считается священным, потому что оно одного цвета с солнцем, а солнце, в свою очередь, символ Уссена – творца мира. Уссен – отец, земля – мать, а звезды – их дети. Религия апачей была, в сущности, очень простой.

Так думала Жоли, лежа рядом с Серым Призраком и прислушиваясь к шорохам ночи.

– Жордан! – прошептала она через какое-то время и дотронулась до Джордана рукой. – Ты спишь?

– Спал, – недовольно проворчал тот, – а ты разбудила. Чего тебе еще надо?

– Жордан, интересно, что ты собираешься сделать со своим золотом?

– Тебе-то что? – огрызнулся он.

– Я должна знать… прежде чем помогать тебе, – настаивала Жоли.

– Мы, кажется, уже обо всем договорились? – спросил Джордан.

– Да.

– Тогда какое тебе дело? Спроси у Эймоса или Гриффина, если они соизволят рассказать тебе, – недовольным тоном добавил он.

– Ты сердишься на меня, Жордан?

– Да не сержусь я! – вспылил Джордан. – Я спать хочу! Завтра поговорим!

Помолчав с минуту, Жоли кивнула:

– Oui, завтра так завтра. Bonne nuit.

– Это означает, надо понимать, «спокойной ночи»? – Джордан натянул одеяло на голову. – Жаль, что не «до свидания»!

Жоли улыбнулась. Несмотря на резкость Джордана, что-то в его голосе подсказывало ей, что на самом деле он сердится только по привычке.

 

Глава 8

Восседая по-турецки на горке из смятых одеял, Жоли смотрела на Эймоса, примостившегося на корточках у костра и переворачивавшего на сковороде ломтик свинины ножом, скорее напоминающим боевой, чем кухонный. От ароматного запаха жареного мяса у Жоли потекли слюнки.

– Это для меня? – спросила она.

– Для вас, мисс Жоли. – Широкое лицо негра расплылось в улыбке. – Остальные, похоже, не хотят. – Эймос снова перевернул ломтик ножом. – Неплохой кусочек, правда?

– Oui.

– Послушай, – проворчал он, – что это у тебя все за словечки? «Ви», «мои ду» и еще это… как его… «сэк рэй блю»?

Жоли пожала плечами:

– Это язык, на котором разговаривал мой отец. Он родился далеко отсюда, за большой водой. Он учил меня говорить так.

– Понятно… – пробормотал Эймос, хотя на самом деле мало что понял.

– А откуда ты знаешь английский? – спросил Гриффин. – И еще испанский?

Жоли улыбнулась. Ей нравился этот парнишка, несмотря на то что был на несколько лет моложе ее и во время похищения вел себя довольно грубо. Впрочем, они квиты – она тогда сама чуть глаза ему не выцарапала. С тех пор Гриффин обращался с ней вежливо.

– Когда я была маленькой, – начала рассказывать Жоли, – мы с отцом жили в горах почти одни. Рядом с нами жила одна семья, и в ней была девочка, моя ровесница. Мы часто с ней играли, я учила ее французскому и немножко языку апачей, а она меня – английскому. – Жоли грустно улыбнулась, вспомнив Сару Берриман и то, как ее родители, узнав, что подруга их дочери наполовину индианка, запретили той даже разговаривать с ней. И дружбе девочек пришел конец. Жоли не стала рассказывать об этом Эймосу и Гриффину – ей не хотелось бередить до сих пор саднившую рану, хотя прошло уже много лет.

– А испанский ты откуда знаешь? – не отставал со своими вопросами Гриффин. – Я всю жизнь прожил в Техасе, но по-испански знаю разве что пару слов!

– Апачи, как правило, знают испанский. К тому же Викторио, в сущности, был и не апачи, а мексиканец.

– Подожди, – перебил девушку Джордан. – Ты хочешь сказать, что великий вождь апачей на самом деле был мексиканцем?

– Нет, – Жоли недоуменно посмотрела на него, – не хочу.

– Еще бы, – фыркнул Джордан, – кто тебе поверит?

– Уже не хочу, – терпеливо объяснила она. – Зачем мне хотеть это сказать, если я уже сказала?

Джордан поморщился – похоже, эта девчонка в самом деле за идиота его держит! Подойдя к бурлившему на костре котелку, он налил себе кофе в кружку.

– Это правда! – обиженно проговорила Жоли. – В детстве он жил в Чихуахуа, на ранчо, и его украли индейцы. Викторио жил среди них, перенял их обычаи, стал молиться их богам, а когда вырос, индейцы сделали его своим вождем. Викторио был великий вождь, может быть, самый великий из всех, отличный воин…

– Да я не спорю, – пробурчал Джордан. – Просто трудно поверить, что мексиканский мальчик стал в конце концов индейским вождем.

– Почему бы и нет? – улыбнулся Эймос. – Да взять хотя бы Вашингтон – кто из тамошних политиков урожденный американец? Да и сам город, если уж на то пошло, назван в честь человека, родившегося в Англии. Почему бы и Викторио не быть мексиканцем или даже, скажем, французом?

Эймос протянул Жоли ее тарелку. Улыбнувшись негру, девушка присела на корточки, поставив тарелку на колени, и стала есть мясо, изредка поглядывая на Джордана. Брови его были насуплены, глаза сердито сузились, но это все равно не портило его привлекательного лица.

Джордана по-прежнему бесило это взбалмошное создание, по-детски воспринимавшее их поход за золотом как увлекательное приключение. Он уже начал жалеть, что вчера так легкомысленно согласился терпеть присутствие этой девчонки.

Больше всего Джордана бесили голые ноги Жоли. Надо бы справить этой красотке что-нибудь поприличнее, чем это кургузое платье, едва прикрывающее бедра. Джордан вдруг резко поднялся.

– Гриффин, – сурово проговорил он, – у тебя, кажется, были с собой запасные брюки? Отдай их Жоли, чтобы не сверкала тут голыми ляжками! Если они будут ей велики, пусть подвяжет веревочкой.

Все трое недоуменно посмотрели на Джордана, но ему было все равно. Поставив пустую чашку на землю, он отошел от костра, не обращая внимания на тучей накинувшихся на него комаров.

Повисла напряженная тишина.

– Кажется, – проговорил наконец Гриффин, – у меня действительно были с собой лишние штаны.

Жоли недоуменно оглядела себя и спросила:

– С моими ногами… что-то не так?

– Ножки у тебя что надо, девочка! – восхищенно воскликнул Эймос.

Щеки девушки – правда, всего на мгновение – вспыхнули смущенным румянцем.

– Я это знаю, – проговорила она, – я просто… спросила.

Порывшись в своей сумке, Гриффин извлек из нее пару голубых холщовых брюк – точно таких же, какие были на нем.

– Вот, – с гордостью произнес он, – от самого Леви Страуса! Видите, – он провел рукой по швам, – двойная строчка! Папаша отвалил за них кучу денег, но они стоят того.

– Хорошо, я буду носить их бережно, если их сшил твой друг, – пообещала Жоли.

Гриффин открыл было рот, чтобы объяснить, кто такой Леви Страус, но передумал – объяснять это Жоли пришлось бы слишком долго.

– Отвернитесь, – попросила девушка мужчин и, повертев брюки в руках, вздохнула. Облачиться в мужскую одежду отважилась бы не каждая француженка, не говоря уже о женщине-апачи. Индианки носили в основном просторные блузки и длинные юбки. Слава Богу, что в мужском одеянии, кроме этих троих, Жоли никто не увидит. Отец бы уж точно пришел в ужас…

Гриффин был выше Жоли, но уже в бедрах. Брюки так сильно обтянули зад Жоли, что, казалось, вот-вот лопнут. Штанины же были длинны, и девушка подвернула их. Критически оглядев себя, она завязала подол платья узлом и сообщила:

– Я готова!

Мужчины разом обернулись к ней.

– Ну как? – кокетливо спросила Жоли, приглашая их оценить ее внешний вид.

Эймос и Гриффин, пораженные увиденным, застыли на месте, разинув рты. В брюках внатяг, обрисовывающих соблазнительные округлости, Жоли, пожалуй, смотрелась еще более волнующе, чем в своем кургузом платьице.

– Опусти подол, – проговорил наконец негр. Жоли развязала узел.

– Так-то лучше, – сделал свое заключение Эймос. – С первого взгляда можно подумать, что это у тебя такие чулки. Как ты думаешь, Гриффин, бывают такие чулки?

Парень промолчал.

– Теперь ей нужны туфли. Босиком она себе все ноги изранит. У тебя не найдется лишних ботинок, Эймос? – спросил Гриффин после паузы.

– На ее ноги?! – удивленно воскликнул негр. – Мои ботинки тебе будут велики, что уж говорить о ней?

– Спасибо, – поблагодарила Жоли, – мне не нужны ботинки.

– А вот мы сейчас у Джордана спросим! – хитро подмигнул Гриффин, заметив, что дядя возвращается к костру. – Как ты думаешь, Джордан, нужны нашей Жоли башмаки?

– Что ей нужно, – проворчал тот, – так это хорошего пинка под зад, да мне неохота возиться.

Гриффин повернулся к Жоли, пытаясь хотя бы доброй улыбкой сгладить грубость Джордана, но девушка, похоже, вовсе даже не обиделась.

– Какой он заботливый… – совершенно искренне, без намека на иронию, проговорила она.

– Заботливый?! – Удивлению Гриффина не было предела. – Ты хотя бы поняла, Жоли, что он сказал?

– Гриффин, я отлично понимаю по-английски! Жордан сказал, что не собирается меня обижать, – тоном терпеливой няньки, вынужденной в сотый раз объяснять бестолковому ребенку всем понятные вещи, проговорила Жоли.

– Вот так да! – восхитился парнишка. Негр же разразился гомерическим хохотом.

– Это будет почище всего, что я когда-либо слышал! – с трудом проговорил он сквозь душивший его смех. – Наша красотка слышит лишь то, что хочет слышать! Оставим-ка лучше нашу парочку в покое, Гриффин.

Покосившись на Джордана, паренек направился к своей сумке и стал приводить в порядок ее содержимое, бормоча себе под нос что-то, якобы не предназначенное для ушей дяди. На самом же деле Гриффин явно рассчитывал на то, что Джордан услышит его комментарии.

– Говори громче или заткнись! – ругнулся Джордан, впрочем, больше для вида, чем потому, что был на самом деле зол. Весь этот спектакль уже начинал действовать ему на нервы. Девица, похоже, всерьез становилась камнем преткновения между мужчинами. Выяснять же отношения, находясь на территории апачей, не совсем разумно. И еще эта чертовка сидит здесь, смотрит своими невинными зелеными глазищами, как будто так и надо!

– Ты на что-то сердишься? – спросила Жоли у Джордана, подойдя ближе.

– И ты еще спрашиваешь? – снова фыркнул тот.

– Я сделала что-то не то? – искренне удивилась девушка.

Джордан поежился, чувствуя себя неуютно под взглядами племянника и Эймоса, пристально наблюдавших за сценой.

– Ты не делаешь ничего, красавица, чего бы не следовало от тебя ожидать. Свалилось же мне на голову такое сокровище! – привычно проворчал Джордан.

– Я вам мешаю?

– Слушай, Гааду, Жоли или как тебя там, возвращайся-ка ты лучше в свой вигвам! Я не забыл о нашем договоре, но, боюсь, просто не в силах терпеть тебя столько времени. Штаны Гриффина можешь оставить себе.

Глаза Жоли угрожающе блеснули, но голос оставался по-прежнему мягким:

– А могу я взять мешок с продуктами? И еще пару одеял?

– Забирай хоть все, – огрызнулся Джордан, – только чтоб я больше тебя не видел!

– Какая щедрость! – с издевкой проговорила Жоли. – Чаа был прав. Он говорил мне, что 'indaa'dogoydddd. Но он забыл еще добавить, что 'indaa'dos' ааbagochiidaa!

Вскинув гордо голову, она развернулась и решительным шагом отошла от Джордана. С минуту Жоли стояла неподвижно, расправив плечи и скрестив руки на груди.

– Ну и приложила же она тебя, старик! – рассмеялся Эймос. – Знаешь, что она сказала?

– Да я знать не хочу, что она сказала! – раздраженно ответил Джордан.

– Назвала тебя глупым – это раз. Второе – сказала, что у тебя скверный характер и ты слишком критичен. Я удивляюсь, что она еще не добавила «'aditkaa»! — перевел слова Жоли Эймос.

Джордан удивленно уставился на него.

– Это означает «ворчливый», «вечно чем-нибудь недовольный», – объяснил негр. – Говорю, чтобы ты знал, на случай если она назовет тебя так.

– Спасибо за исчерпывающую информацию! – с ехидцей в голосе поблагодарил Джордан.

– И вдобавок ко всему она повернулась к тебе спиной – у апачей это считается самым большим оскорблением, – не унимался Эймос.

– Да хоть задницей – мне-то что! – парировал Джордан. Негр замолчал и лишь изредка посмеивался про себя.

– Не кажется ли тебе, – через несколько минут произнес Джордан, – что пора в путь? Раз уж мы решили оставить с нами столь очаровательную провожатую, не мешало бы воспользоваться ее услугами!

Снимались с лагеря молча. Эймос и Гриффин собрали посуду в мешок и засыпали костер. Джордан подогнал лошадей.

Жоли стояла в прежней позе, наблюдая за сборами со стороны. На душе у нее было муторно. А как здорово все начиналось! Она встретила наконец мужчину своей мечты, и путешествие обещало быть таким захватывающим… Но Джордан, судя по всему, почему-то не испытывал к ней тех чувств, какие испытывала к нему Жоли. Мало того что она совершенно ему не нравится – он еще смотрит на нее как на дикарку! Такого Жоли не ожидала. Она решительно вскинула голову. Эймос прав – Джордан действительно груб и придирчив, – но это потому, что он просто не знает хороших манер. Жоли сама должна научить его правильному обращению с ней – тактично, ненавязчиво. На это уйдет немало времени, но результат – Жоли была уверена – будет стоить того.

Жоли решительной походкой направилась к Джордану. Тот кинул на нее недовольный взгляд, но говорить постарался вежливо:

– Подсадить тебя на лошадь?

Девушка удовлетворенно отметила про себя, что Джордан, словно прочитав ее мысли, уже начинает понемногу исправляться.

– Dah, – проговорила она, – сама сяду.

Усевшись верхом, Жоли победно взглянула на Джордана. В любой ситуации при общении с мужчиной девушке не следует терять чувства собственного достоинства – этот урок Жоли усвоила в племени.

Такой ловкости от этой девицы Джордан не ожидал. Она села на лошадь так ловко, одним грациозным движением, словно взлетев с земли. А он-то считал эту красотку избалованной и ни на что не годной!

– Ты знаешь путь отсюда до сокровища? – спросил он. – Если нет – скажи сразу!

– 'Аи… то есть да, знаю. Точнее, знаю, где сокровище. Но я не знаю, где мы сейчас находимся. Проедем немного, а там я сориентируюсь.

– Хорошо, – согласно кивнул Джордан и сел на своего серого мустанга.

Вскоре вся группа продолжила путь – среди горделивых скал, сосен, кедров и травы по пояс… Вокруг стояла тишина. Не было слышно даже птичьих голосов, лишь комары, нещадно жалившие путников, действовали им на нервы своим нытьем. Джордан отметил про себя, что ни разу не видел какого-либо движения в высокой траве – значит, мышей или сусликов здесь тоже нет.

– Это проклятое место, – авторитетно заявила Жоли, когда Джордан спросил ее почему. – Здесь полно злых духов.

Джордан понимал, что духов бояться глупо, но все равно ему стало не по себе.

– Хватит сказки рассказывать! – фыркнул Эймос. – Пели ты думаешь нас запугать…

– Зачем мне вас пугать? – пожала плечами Жоли. – Если животные не селятся здесь, значит, на то есть причина. Вы заметили, какая здесь густая трава – даже гуще, чем там, где мы ночевали. А по ночам, – девушка понизила голос, – здесь летают какие-то странные огоньки, которым нет объяснения. Ты слышал сегодня ночью голоса зверей? – спросила она у Эймоса. – Нет? То-то же!

– Джордан, может быть, нам лучше поехать другим путем? – предложил негр, внезапно почувствовав неприятное волнение внутри. Нельзя сказать, что он испугался, но все это ему явно не нравилось.

– Эймос, – сердито оборвал его Джордан, – ты ведь уже бывал в этих местах три года назад. Скажи, видел ты здесь привидения? Да Жоли просто дурачит нас!

– Я говорю правду! – обиделась девушка. – Каждый индеец знает это…

– Тем больше оснований нам в это не верить! – скривился Джордан.

С минуту все ехали молча, только стук копыт по камням да позвякивание уздечек нарушали царившую повсюду тишину. Солнце посылало на землю редкие лучи сквозь рваные облака, но и этого было достаточно, чтобы все – и люди, и лошади – покрылись потом.

…Четыре всадника ехали по узкому ущелью, с двух сторон высились неприступные скалы. Вдруг впереди послышался приглушенный гул. Трудно сказать, кто услышал его первым – Джордан или Жоли.

– Наводнение! – прокричал Джордан, вспомнив рассказ Эймоса о том, что в этих местах такое случается: огромная лавина воды, взявшись словно ниоткуда, в одно мгновение может накрыть тебя с головой. Джордан яростно пришпорил своего мустанга, и тот помчался стрелой – только искры летели из-под копыт. Остальные всадники едва поспевали за ним. Счет шел на секунды.

Через несколько минут возник поворот налево, и все резко свернули туда. Поспели как раз вовремя – через несколько секунд по дну ущелья уже катилась волна футов в пять высотой, сметая все на своем пути. Мутная пена долетала даже до того пятачка, на котором примостилась четверка всадников.

– Все бы ничего, – проворчал Гриффин, – если бы вода не была такой мутной. А эта воняет – хоть святых выноси!

– Ничего страшного, по крайней мере освежились! – усмехнулся Джордан и посмотрел на Жоли. По ее виду нельзя было сказать, что она испугалась. Девушка гордо восседала на своей лошади, словно светская дама на воскресной прогулке.

Джордан хотел было спросить у нее, все ли в порядке, но передумал и лишь произнес:

– Едем дальше.

– Подожди! – возбужденно воскликнул Эймос. Лицо его сияло. – Это то самое ущелье, из которого мы три года назад выбили апачей! А вот, – он указал куда-то вверх, на скалу, – рисунок-карта, помнишь, я тебе говорил?

Вскоре все четверо уже были на дне ущелья. Спешившись, мужчины с интересом огляделись вокруг. Ущелье действительно было тем самым. На дне даже сохранились остатки каменной стены, которую они тогда возводили…

Жоли оставалась в седле и оглядывалась вокруг с не меньшим, чем мужчины, интересом. Место было знакомо и ей – несколько лет назад она была здесь с отцом. Это было еще до того, как Викторио убили в Мексике. Эймос был прав – огромные фигуры на скале действительно карта, вот только прочитал он эту карту совсем неправильно. Как бы намекнуть ему об этом повежливее?

– Я думаю, Эймос, – осторожно начала Жоли, – у карты есть и другое значение… так сказать, скрытое…

Эймос все понял – он знал, что у апачей считается невежливым напрямую заявить человеку «ты не прав».

– Ты хочешь сказать, – чернокожий испытующе посмотрел на девушку, – что я неправильно ее расшифровал? Что же она означает, по-твоему?

– У нее может быть много значений, – ответила Жоли, разглядывая древний рисунок. – Но нам надо ехать туда. – И она показала рукой, в каком направлении следует двигаться.

– Похоже на то, – согласно кивнул Эймос. Сняв армейскую кепку, он вытер рукавом пот со лба.

– Gostood'пё? — улыбнувшись, спросила девушка.

– 'Аи.Gostood', – кивнул негр.

– Эй! – насторожился Гриффин. – Что это вы там говорите?

– Не беспокойся, приятель, мы не затеваем заговор! – усмехнулся негр. – Просто Жоли сказала: «Жарко, не правда ли?», а я ответил: «Да, жарко». Только и всего.

– Почему вы тогда не говорите по-английски, черт побери? – возмутился Гриффин.

– Так интереснее, братишка! – весело подмигнул ему Эймос.

Гриффин улыбнулся в ответ. Он сам страдал от жары – его соломенные волосы, пропитавшись потом, казалось, жалили лоб, словно осы.

– Да вы оба сумасшедшие! – поморщился Гриффин. – Впрочем, и он тоже, – парень кивнул в сторону Джордана, – так что я здесь единственный нормальный человек.

– И что же нормальный человек делает в компании идиотов? – усмехнулся Эймос.

– Да так, просто езжу с вами. Забавно! Мне ведь думать не надо – здесь все решает дядя Джордан. Не так ли?

– Ты прав, приятель! – поддакнул негр. – Итак, дядя Джордан, каковы теперь наши планы?

Джордан все это время молчал, с интересом рассматривая таинственный рисунок.

– Я думаю, – заявил Эймос, – стоит послушать нашу очаровательную провожатую. Она говорит, что мы должны ехать туда… – Он махнул рукой в направлении, указанном Жоли.

– Что ж, – притворно вздохнул Джордан, – ей видней. Жоли усмехнулась про себя. Джордан, в сущности, был таким же, как и большинство мужчин, – тем почему-то всегда трудно смириться с мыслью, что женщина может знать больше того, что известно им самим. Так уж повелось с незапамятных времен: мужчины охотно взваливают на женщин тяготы каждодневных забот о них – стирку, готовку, уборку, но при этом считают, что женщина должна покорно молчать и не спорить с мужчиной. У любого мужчины словно был какой-то свой заветный предмет разговора, которого женщина не должна касаться. Жоли вовсе не считала это справедливым.

Эймос и Гриффин, например, не возражали против ее голых ног, Джордан же почему-то счел нужным прикрыть их штанами. Жоли вспомнила, что и родители ее часто не могли прийти к общему мнению – отец, например, часто с легкостью говорил на темы, которые мать считала запретными, как, впрочем, и наоборот. Разные культуры, в которых выросли ее родители, обусловили и разность обычаев. Порой Жоли совершенно не знала, что делать и какому образу жизни отдать предпочтение. Поступить так, чтобы угодить обоим родителям, не всегда удавалось. Точно так же было и с этими людьми…

Если Эймос и Гриффин, видя, что она неравнодушна к Джордану, относились к этому с добрым юмором, то самого Джордана это почему-то бесило. Нет, мужчины все-таки непонятные создания!

Жоли пристально смотрела под копыта своей лошади, осторожно ступавшей по острым камням. Заметив в высокой траве узкую тропинку, она свернула на нее.

Прошел уже час, как всадники ехали по тропинке, а нужного места так и не нашли. Наконец, остановившись у отвесной скалы, они спешились, чтобы в ее тени немного отдохнуть от жары.

– Ты уверена, что мы едем в правильном направлении? – встревожился Гриффин. – Что-то пейзаж уж больно однообразный!

– Уверена, – утвердительно кивнула Жоли.

Эймос огляделся вокруг и с сожалением в голосе произнес:

– Вообще-то и впрямь похоже на то место, где я тогда нашел золото… Но что-то не припомню, чтобы там была такая огромная пещера, как ты, Жоли, расписываешь, – так, небольшой тайничок…

Девушка пристально посмотрела на негра и о чем-то спросила его на языке апачей. Эймос ей ответил на том же языке.

– Да, это та самая пещера, – уже по-английски произнесла Жоли.

– Как та самая? – От удивления глаза негра полезли на лоб.

– Ты был только в одной комнате, – объяснила девушка. – Там дальше еще много комнат…

– Ни черта себе! – воскликнул Эймос. Его широкое лицо расцвело улыбкой. – Как вам это нравится, ребята?

– Лично мне нравится! – с довольным видом заявил Гриффин.

– Посмотрим, – угрюмо проворчал Джордан. – Не рано ли вы начали делить добычу, которой у вас еще нет?

– Что ж, – поразмыслив, заключил Гриффин, – справедливо. И все же я хотел бы знать, Джордан, что бы ты сделал со своей долей?

– Сначала я должен по крайней мере подержать ее в руках. А там уж, будь уверен, найду, куда потратить! Шустры вы, ребята, однако, считать чужие денежки!

Все четверо рассмеялись. Джордан извлек из кармана сигареты, поделился ими с Эймосом и, прислонившись к скале, затянулся сам.

– Эй! – Вдруг засуетился негр, когда его сигарета была почти докурена. – А куда это подевалась наша Жоли?

Девушки и впрямь нигде не было видно – лишь ее лошадь по-прежнему меланхолично жевала траву. Куда она могла подеваться? Вокруг только скалы – и небо…

– Жоли! – сложив ладони рупором, прокричал Гриффин. – Жоли!

В ответ ему откликнулось лишь эхо, много раз повторившееся в горах. И снова тишина – только крики птиц над головой…

Отбросив недокуренную сигарету, Джордан огляделся вокруг – никого. Зашел за скалу – никого… Где же Жоли, в конце концов?

– Оглядеть округу. – Джордан повернулся туда, где всего пару мгновений назад стоял его напарник, но там никого не было. – Эймос! – позвал Джордан.

Огромный негр словно растворился в воздухе.

– Вот тебе раз! – воскликнул Джордан и даже присвистнул от удивления. – Гриффин, ты что-нибудь видел?

Гриффин стоял, словно молнией пораженный, его округлившиеся глаза были красноречивее любых слов. Рука парня машинально потянулась к пистолету. Стояла такая тишина, что казалось, на сотни миль, кроме них, нет ни одного живого существа.

– Черт побери! – испуганно прошептал Гриффин. – Куда же они подевались?

Джордан обвел взглядом развалины крепости, поросшие густой травой.

– Ну-ладно еще Жоли… – пробормотал он. – Но Эймос-то как мог исчезнуть? Он слишком большой…

– Говорила же Жоли, что это место заколдовано! – произнес Гриффин, перейдя на таинственный шепот.

– А ты больше слушай бабушкины сказки, Гриффин! Всему должно быть какое-то рациональное объяснение. Давай сделаем так: ты обойдешь скалу с той стороны, я с этой. Встретимся на этом же месте. Только, ради Бога, будь осторожен, Гриффин! Я все-таки несу за тебя ответственность!

Вынув из кобуры пистолет, Джордан осторожно двинулся в обход скалы. Куда же все-таки подевались Жоли и Эймос – средь бела дня, почти у них на глазах? Джордан вдруг почувствовал, как его прошибает озноб. И это в такую-то жару!

Ботинки Джордана скользили на влажном склоне, по телу градом катился холодный пот, взмокшая рубаха прилипла к спине. Лоб Джордан, правда, предусмотрительно обмотал повязкой. Сейчас она уже пропиталась потом. Во рту у Джордана пересохло.

Вокруг по-прежнему стояла гробовая тишина. Даже ветер в траве, казалось, затих. Джордан покашлял, чтобы хоть чем-то нарушить тишину, и кашель его эхом отозвался в окрестных горах.

Обойдя вокруг скалы, Джордан вернулся на то место, где совсем недавно они расстались с Гриффином. Никого! Джордан долго ждал, но племянник так и не появлялся. В тишине слышно было только жужжание оводов над головой.

Ледяной ужас охватил Джордана. Черт побери, куда они все провалились?!

 

Глава 9

Джордан не знал, сколько времени просидел на солнце, а потом в тени, как вдруг земля под его ногами начала шевелиться. Серый мустанг вскинул голову и заржал, лошадка Жоли тоже занервничала. Джордан весь напрягся и инстинктивно схватился за пистолет.

Ему вдруг показалось, что из-под земли, чуть ли не из-под самых его ног, донесся чей-то слабый голос. Что за чертовщина?! Джордан вскочил.

– Джордан! – послышалось уже более отчетливо.

Джордан наклонился туда, откуда исходил голос. Прямо перед ним зияла дыра в земле, а из нее на Джордана смотрели улыбающиеся глаза Гриффина.

– Ты не потерял нас, дядя? – шутливо спросил он.

– Потерял, черт побери! – угрюмо огрызнулся Джордан. – Надеялся, что навсегда. Без вас так спокойно…

– Тогда я пошел… – Парень почти скрылся в дыре, но Джордан схватил его за воротник.

– Черт побери, Гриффин, ты можешь сказать, что все это значит? – вне себя от злости спросил он.

– Золото, старик, золото! – В руках у паренька действительно тускло поблескивал увесистый слиток. – Столько золота я еще в жизни не видел!

– Где, там, под землей? – ошарашенно глядя на поблескивающий на солнце кусок драгоценного металла, спросил Джордан.

– Ну не на небе же! Жоли была права – лежит целыми штабелями, бери – не хочу!

– А где Эймос и Жоли? – встревожился Джордан, придя немного в себя после потрясения.

– Эймос? Да я стою на его плечах – он, поди, уже устал. Сейчас, Эймос! Дай мне руку, дядя!

Вытащив Гриффина на поверхность, Джордан скинул веревку вниз. Первой показалась победно улыбающаяся Жоли. Джордан сердито глянул на нее.

– – Развяжи веревку и брось ее Эймосу, – буркнул он и направился к своей лошади.

– Заждался меня, Жордан? – дразняще-кокетливо спросила девушка, снимая с пояса веревку.

– Не время кокетничать! – оборвал ее Джордан. – Нам пора! Я не собираюсь оставаться здесь на ночь!

Жоли начала опускать веревку в яму. Гриффин галантно, но настойчиво отстранил ее и взялся за веревку сам. Сил парня, однако, не хватило, чтобы вытащить тяжелого Эймоса, и веревку пришлось привязывать к лошади Джордана.

– Я уж думал, – ворчал негр, выбравшись на поверхность и отряхиваясь от земли, – что так и останусь в этой чертовой пещере! Там так темно, мы еле отыскали дорогу обратно! Завтра, если пойдем туда, следует прихватить факелы.

– Непременно пойдем, – с недовольным видом проворчал Джордан.

– В чем дело, старик? – удивленно спросил негр, не услышав в голосе напарника энтузиазма. – Почему ты не расспрашиваешь нас о золоте?

Джордан пристально посмотрел на Эймоса и с озабоченным видом произнес:

– Я не против послушать о золоте, приятель. Но мне не нравится это место. Заколдовано оно или нет – что-то здесь не то!

– Думаю, оно понравится тебе, старик, после того как ты увидишь то, что видели мы. Да там этого золота таскать не перетаскать! Ты можешь себе представить – целый подземный зал футов эдак шестьдесят длиной, и весь… – Эймос осекся, заметив, что Джордан по-прежнему мрачен.

– Что-то случилось, Жордан? – встревожилась Жоли.

– Да нет, ничего… – пожал плечами Джордан. – Просто я ума не приложу, куда вы все подевались?

– Я увидела дыру в земле, – начала объяснять Жоли, – и сунула в нее голову, чтобы проверить, та ли это дыра. Ничего не увидела… но вдруг начала соскальзывать вниз и никак не могла остановиться, пока не достигла наконец какого-то выступа. То же самое, очевидно, случилось с Эймосом, а потом и с Гриффином. Обратно выбраться было уже посложнее, потому это и заняло столько времени.

– Что ж, я рад, что в конце концов все обошлось, – сухо ответил Джордан и, оперевшись на седло коня, окинул взглядом Жоли, не в силах сдержать улыбки. Лукавая мордашка была вымазана углем, ресницы запорошены какой-то пылью. – Ты похожа на угольщицу! – усмехнулся он.

– Я думала, ты хотел добывать золото, а не уголь! – рассмеялась в ответ девушка.

– Добывать я не хочу – это такая морока! Но без этого я его никак не получу. А получить его я бы хотел.

– А потратить? – игриво спросила Жоли.

– И потратить, – весело ответил Джордан.

– Ты прав, – согласился с дядей Гриффин, – таскать эти золотые кирпичи тяжеленько. Без мулов здесь не обойтись. И надо бы сделать какую-нибудь лестницу, чтобы не подниматься все время на веревке.

– Блестящая идея, приятель! – похлопал парня по плечу Эймос. – Пожалуй, мы с Джорданом сходим подыщем какое-нибудь дерево, из которого можно было бы сделать лестницу.

– Ты пойдешь с ними, Жоли? – спросил Гриффин.

– Не пойду, да и им пока не советую. Лестницей займемся завтра, а сейчас уже поздно, надо готовиться ко сну.

– Ты права, – согласно кивнул Джордан, – золото от нас никуда не уйдет.

– Послушай, братишка. – Эймос пристально посмотрел Джордану в глаза. – Мне все-таки кажется, что тебя что-то гнетет. Мы нашли столько золота, что нам всем на десять жизней хватит, а ты не рад? В чем дело, приятель?

– Не знаю… Мне как-то не по себе – все это слишком хорошо, чтобы быть правдой, – с сомнением в голосе ответил Джордан.

Его настроение, очевидно, передалось и товарищам, и все обменялись грустными взглядами.

– Да вы просто устали, ребята! – решила приободрить мужчин Жоли. – Отдохнем, поужинаем – глядишь, к вам и вернется веселое настроение!

…Но ужин был уже давно съеден, костер потух, а трое мужчин по-прежнему продолжали сидеть молча, рассеянно глядя на звезды. Даже Жоли притихла, погрузившись в раздумья. А что, если Джордан прав и сама судьба против того, чтобы золото им досталось? Но тогда бы Жоли и сама почувствовала это – а вот поди ж ты, не чувствует!

Мужчины давно уже улеглись, а Жоли по-прежнему не спалось. Подперев щеку рукой, она смотрела туда, где лежал Джордан. По сигаретному дыму, тонкой струйкой поднимавшемуся к небу, Жоли поняла, что он тоже не спит.

– Жордан? – тихо окликнула она его. Послышался скрип кожи – это Джордан повернул голову на седле, служившем ему подушкой.

– Что? – глухо отозвался он.

– Пожалуй, ты был прав, – нерешительно проговорила Жоли. – Должно быть, Уссен сердится, что мы хотим забрать его золото…

– Какой еще Уссен? – фыркнул Джордан. – Я просто сердился, потому что устал и был голоден…

– Жордан, я же знаю, что ты имел в виду не это. Ты…

– Да не верю я ни в богов, ни в чертей! – оборвал девушку Джордан. – Моя вера проста – кто упорно идет к цели, того ожидает награда. Если меня здесь что и смущает, так только то, что слишком уж все легко у нас получилось… Спи лучше, девочка, и не думай об этом! – добавил он, немного смягчившись.

– Я не хочу спать, – капризно проговорила Жоли, обиженная тем, что Джордан разговаривает с ней как с ребенком.

– Почему? – поинтересовался он.

– Я устала, но спать не хочу. – Помолчав с минуту, Жоли решилась задать вопрос, который давно ее мучил: – Почему ты всегда делаешь вид, что злишься на меня, Жордан?

– С чего ты взяла, что я только делаю вид? – нарочито грубо ответил Джордан.

– Да я же все вижу по твоим глазам!

– Послушай, Жоли, у тебя что, нет другого развлечения? – сердитым тоном спросил Джордан. Щелчком он отбросил окурок, и тот, описав дугу, упал на землю. – Тебе так нравится играть во взрослые игры?

Жоли скрипнула зубами.

– Я уже вполне взрослая, Жордан! – мягко проговорила она, стараясь не подать вида, что злится.

– Рассказывай это другим, крошка. Не хочу тебя обидеть, но на взрослую женщину твое поведение никак не тянет, – ехидно заметил Джордан, втайне надеясь, что сказанное обидит в конце концов Жоли и она отстанет.

– И как же, по-твоему, ведут себя взрослые женщины? – спросила невинным голоском Жоли. Нет, похоже, эту девчонку ничем не вывести из себя. – Никогда не смеются, не развлекаются, все время ходят с грустными лицами? – продолжила Жоли. – Женщины нашего племени не такие! В жизни и так мало радостей, так почему бы и не скрасить ее веселой и доброй шуткой? Неужели тебе хочется, чтобы я ходила с каменным лицом?

Не успел Джордан ответить, как Жоли соскочила со своего места и скрылась в темноте. Ругнувшись себе под нос, Джордан прикурил очередную сигарету. Похоже, ему все-таки удалось добиться своего – девчонка обиделась. Может быть, он и зря сделал это, но признать, что она ведет себя как взрослая, Джордан никак не мог. Женщины, с которыми он до сих пор имел дело, так себя не вели. Все девушки, которых Джордан знал, делились на две категории. Это были либо развязные девицы из салунов, либо, напротив, порядочные, стремящиеся поскорее выскочить замуж. Ни те ни другие никогда не смотрели на Джордана такими восторженно-преданными щенячьими глазами. Но Жоли Ла Флер была еще слишком молода, чтобы строить из себя соблазнительницу.

Рассветное солнце позолотило верхушки окрестных гор, и буквально через мгновение в низине Хембрилло стало светло. Наступал новый день.

– Дайте поспать, черт побери! – проворчал Эймос, обращаясь к силам природы, словно те могли его услышать.

Впрочем, то, что произошло в следующий момент, почти заставило его поверить, что так оно и есть. Будто в ответ на его слова, прогремел гром.

– Дьявол! – настороженно приподнял голову Джордан. – Что это? На небе ни облачка!

– Должно быть, боги и впрямь сердятся на нас! – с серьезным видом заявила Жоли.

Мужчины тотчас вскочили на ноги, озираясь вокруг.

– Может, опять наводнение? – предположил Гриффин.

– Исключено, – ответил Эймос. – Я же знаю эти места! Почва здесь другая.

– Тогда что это? – с тревогой в голосе спросил Гриффин.

– Это боги гневаются на нас, – снова повторила Жоли. – Пожалуй, следует оставить нашу затею.

В эту минуту Жоли забыла все, чему учил их маленький круглолицый священник-миссионер, и помнила лишь тех богов, которым поклонялась ее мать.

– Прекрати, Жоли! И слушать не хочу! – грубо оборвал ее Гриффин. – Сама небось в это не веришь…

Жоли с вызовом посмотрела на парня:

– Если ты не желаешь чего-то знать, это еще не значит, что этого нет.

Послышался еще один раскат грома. На этот раз не только небо, но и земля содрогнулась под ногами. Лошади испуганно заржали.

Все тут же бросились седлать лошадей, хватая на бегу лишь самое необходимое. Подземный гул все нарастал. Окрестные горы начали дрожать, и с них посыпались мелкие камушки…

– Быстрее, ребята, если вы не хотите остаться здесь погребенными под камнями! – прокричал Джордан, перебрасывая через седло своего мустанга кожаный бурдюк с водой. – Пошевеливайся, Жоли!

Но девушка была уже в седле. Точнее, на спине своей лошади – Жоли привыкла ездить без седла. Единственной «упряжью» была веревка, заменяющая поводья, да и та почти не нужна – лошадка слушалась и без понуканий.

Земля уже ходила под ногами гигантскими волнами, словно океан. От мощных сотрясений поверхность трескалась. Со скал градом сыпались большие и маленькие камни. Четверо всадников мчались во весь опор, единым махом преодолевая трещины фута в четыре шириной.

Жоли была впереди. Она оглянулась на Джордана. Тот пригнулся к шее своего серого мустанга, словно хотел стать с ним единым целым. Ноздри животного раздувались от бешеной скачки. Буквально в дюйме от Джордана обрушился огромный кусок скалы. Сердце Жоли оборвалось, но она постаралась не показывать виду. Ей не хотелось, чтобы мужчины заметили ее страх.

Грохот наконец начал мало-помалу затихать, и всадники остановились у подножия скалы.

От напряжения платье на Жоли все взмокло и прилипло к телу. Ленту, которой были перевязаны волосы, Жоли где-то потеряла, и теперь непокорные спутавшиеся пряди рассыпались у нее по плечам. Чувствовалось, что девушка напряжена до предела, однако в ее глазах совершенно не было страха, а на губах играла победная улыбка.

– Посмотрите на нее! – добродушно проворчал Эймос. – Такой страх пережила, а держится так, словно сам черт ей не брат! Молодец, Жоли!

Джордан с кислой миной взглянул на девушку, но ничего не сказал. Что же до Гриффина, то он, судя по всему, был напуган больше остальных – от страха парень даже лишился дара речи. Конь Ериффина был весь в мыле и часто всхрапывал, отдуваясь после бешеной скачки.

Жоли подъехала к парню поближе и обеспокоенно спросила:

– Гриффин, с тобой все в порядке?

Лицо парнишки было мертвенно-бледным, но глаза возбужденно горели. Шляпа где-то потерялась.

– Слава Богу, – вымученно улыбнулся он. – Но ты, Жоли, держишься просто потрясающе! Неужели совсем не боишься смерти?

– Честно говоря, боюсь, и не меньше вас, – призналась девушка. – Но это ведь глупо – от судьбы все равно не уйдешь. – Жоли пожала плечами, подивившись, что этот парень, всего лишь ненамного моложе ее, не знает элементарных вещей. Впрочем, Гриффину не приходится, должно быть, так часто и так близко встречаться со смертью, как людям ее племени. – Все мы умираем не раньше и не позже назначенного срока. Изменить здесь ничего нельзя, кроме разве что вида смерти.

– Мрачноватая философия! – заключил Джордан, отирая рукавом пот со лба. – Кстати, может быть, теперь, когда все позади, вернемся и посмотрим, что стало с нашими пожитками – и, главное, со входом в пещеру?

До сего момента никто не думал об этом, но теперь, когда предложение прозвучало, все согласились. Обратный путь всадники проделали без приключений.

На месте бывшего лагеря красовалась груда камней. Все, что удалось найти, это выпачканное землей полотенце, одеяло, нож и обрывок мешка. Все остальное было безнадежно погребено под завалом.

– Ну все, ребята. – Эймос обреченно пнул ногой мелкий камешек. – Я думаю, доступ к сокровищу мы потеряли! Где этот чертов вход в пещеру? Я лично не вижу!

– Я тоже ничего не вижу, кроме груды камней, – проворчал Гриффин, присаживаясь на камень. – Где, например, моя шляпа?

– Это, случайно, не она? – Джордан поднял с земли бесформенный предмет. Ударом кулака он попытался вернуть шляпе прежние формы, но безрезультатно.

– И что же нам теперь делать? – в отчаянии спросил Гриффин. – Пытаться расчистить вход в пещеру? На это уйдет несколько недель, не меньше! Да и запасы у нас на исходе – а если идти в город, чтобы пополнить их, тогда нам на все и месяца не хватит.

– Не говоря уже о том, – добавил Эймос, – что под камнями остались и все наши деньги. У меня лично… – он вынул из кармана несколько монет и пересчитал их, – шесть долларов и тридцать восемь центов. Что на них можно купить?

– У меня примерно столько же, – сообщил Джордан. – А у тебя, Гриффин?

– Денег? Ни гроша! Но у меня, – парень со значительным видом оглядел спутников, – есть кое-что, что, думаю, нам сгодится.

– И что же это? – поинтересовался Джордан, а Жоли сразу же догадалась, о чем говорит парень. Так и есть – Гриффин запустил руку в кожаный мешочек, висевший у него на поясе, и, усмехаясь, проговорил:

– Пока вы думали только о том, как бы спасти свои шкуры, я все-таки кое о чем позаботился!

Он вытащил руку из мешка и раскрыл ладонь. Увесистый слиток ярко блеснул на солнце.

 

Глава 10

Город Франклин встретил всадников немилосердной жарой. Джордан, Эймос, Гриффин и Жоли не спеша ехали по главной пыльной улице. Ни ветерка, ни облачка на небе… Горожане, очевидно, спасались от жары в своих жилищах, ибо на улице почти никого не было.

– Эй, ребята! – раздался вдруг женский голос. – Не желаете ли отдохнуть с дороги? Селена развлечет вас получше, чем эта ваша малолетняя скво…

Жоли подняла голову. Свесившись наполовину из окна салуна, на нее смотрела девица с неумело подкрашенным лицом и всклокоченными волосами. Она была в одной нижней рубашке, такой же несвежей и помятой, как и сама девица.

– Puta! – огрызнулась в ответ Жоли. Даже Гриффин, при всем его плохом знании испанского, понял значение этого слова.

– Не обращай внимания, Жоли! – попытался он успокоить девушку. – Что с нее взять – она и есть та, кем ты ее назвала.

– Я и не обижаюсь, – буркнула в ответ Жоли. – Если бы это услышали мужчины моего племени, они наверняка отрезали бы этой красавице нос…

Жоли вдруг запнулась. Рядом с Джорданом, словно из ниоткуда, возникла еще одна полуодетая красотка и, дотронувшись до его ноги, произнесла сладким голоском:

– Джордан! Сколько лет, сколько зим, красавчик! Что давно не заходишь? Забыл свою Хейли? Кто еще может доставить тебе такое наслаждение, как я? – Девица буквально повисла на сбруе коня, на котором ехал Джордан. – Я скучала по тебе, красавчик!

Белокурые локоны красотки упали на лоб, полные манящие губы были ярко накрашены, полурасстегнутый корсет едва прикрывал ее волнующие формы. Девица пожирала Джордана похотливым взглядом. При виде этого у Жоли все внутри закипело.

Пришпорив свою лошадку босой пяткой, она поравнялась с Джорданом. Девица из салуна даже не заметила этого – все свое внимание она обратила на давнего клиента.

Жоли подъехала к Джордану почти вплотную, и тут Хейли, увидев ее, прикрикнула:

– А ну пошла отсюда!

Жоли снова ткнула пони в бок пяткой, и животное наступило Хейли на ногу.

– Ты сделала это нарочно, маленькая тварь! – прошипела девица из салуна, попятившись к крыльцу и при этом больно ударившись ногой. – Что ты воображаешь? Посмотри на себя – ни кожи ни рожи! Да на тебя ни один мужчина не посмотрит! Индианка вонючая!

– Хватит, Хейли! – решительно оборвал ее Джордан. – Я загляну к тебе вечерком, а пока извини – дела! – Отсалютовав красотке, он пустил своего коня галопом. Долее оставаться здесь было опасно – глаза Жоли горели адским огнем, и одному Богу известно, чем могла закончиться эта неожиданная встреча.

– Эй, Жоли, – подмигнул девушке Гриффин, – покажи ей вот так – это подействует. – Он продемонстрировал кулак с вытянутым вверх средним пальцем. Жоли, скопировав жест, показала его Хейли, и ту аж перекосило от злости. Жоли бросила на нее победный взгляд.

– Молодец, Жоли! – похвалил ее Гриффин. – Вот что значит моя школа!

– Ох, схлопочешь ты однажды подзатыльник за такую «школу», приятель! – проворчал Джордан.

– Это мы еще посмотрим! – задиристо отозвался паренек. Жоли промолчала. Ей нравилось, что Гриффин всегда готов защищать ее. Вот если бы и Джордан вел себя так же…

– Может быть, все-таки зайдем в салун, хлопнем с дороги по пиву? – предложил Джордан, когда лошади наконец были размещены в конюшне.

– А куда мы денем ее? – Джордан легким кивком головы указал на Жоли. – Я с ней в салун не пойду!

– Почему? – Жоли посмотрела Джордану прямо в глаза, – Отец, когда шел в салун пить пиво, брал меня с собой!

– Я не твой отец, зеленоглазая, – резко оборвал девушку Джордан.

Бросив седло на солому, Джордан встал в дверном проеме и пристально посмотрел на Жоли. Гриффин точно знал, о чем подумал дядя.

– Джордан… – начал было Гриффин, но Джордан решительно прервал его:

– Нет, Гриффин. И не проси. Сам посуди, зачем она нам теперь? Путь к пещере мы уже знаем, найдем и без нее. Индейцы по пути нам не встретились, и, даст Бог, мы не нарвемся на них и на этот раз. Пусть возвращается в свое племя или делает что угодно – мне до нее дела нет. Но я не хочу ее больше терпеть!

– Может быть, – робко вступил в разговор Эймос, – все-таки проголосуем? Пусть каждый выскажется за или против?

– Жордан, – уверенно заговорил сам «предмет обсуждения», – как будто я не вижу, что на самом деле ты не хочешь со мной расставаться! Ты просто злишься на меня! Я останусь с тобой, Жордан. Ты видел меня тогда, в нашем лагере, и я видела тебя. Наши взгляды встретились, и я знала, чего ты хочешь, и знала, чего я хочу…

– Да с чего ты это взяла? – огрызнулся Джордан. – Да мы вообще похитили тебя по ошибке – на самом деле мы шли за внучкой Викторио! Как еще тебе это вдолбить, черт побери?!

– По ошибке? – Жоли почувствовала, как почва уходит из-под ног. Значит, Джордан хотел похитить не ее?! Может быть, он и не заметил ее тогда, когда она смотрела на него из-за дверей вигвама, и все это ей только померещилось? Жоли пристально смотрела на Джордана, словно надеялась прочитать в его глазах, что все это неправда и она ошибается.

Джордан заметил реакцию девушки на свои слова и поспешил закончить свою мысль.

– Да, Жоли, – повторил он, – мы хотели похитить не тебя, а внучку Викторио. Мы хотели таким образом обезопасить себе проход через индейскую территорию.

От этих слов Жоли вздрогнула, как от удара по лицу. Медленно, словно каждое слово давалось ей с большим трудом, она произнесла:

– Что ж, Жордан, в таком случае ты получил гораздо больше, чем думал. Но не кажется ли тебе, что за то, что я проводила вас к золоту, я заслуживаю часть его?

– Я думал, Жоли, золото тебя не интересует! – криво усмехнулся Джордан, поднимая с пола седло. В его голосе слышалась явная издевка.

– Не важно. Или расплатись со мной сейчас, или возьми меня с собой, – твердым голосом произнесла Жоли, непокорно вскинув голову. – Кто посмеет сказать, что мое требование несправедливо?

– Я могу поделиться с тобой, Жоли, тем, что у нас на данный момент есть, – примирительно произнес Гриффин, – но тогда мы снова останемся ни с чем! А нам еще надо кое-что купить. Вот сходим второй раз, наберем побольше… А пока не стоит особо высовываться со своим золотом – нам не нужны лишние партнеры.

– Если делиться с ней, – усмехнулся Джордан, – то почему бы тогда не поделиться с лошадьми – они ведь нам тоже помогали? С барменом, с девицами из салуна…

– Кстати, о салуне, – вставил Эймос, – мы идем, в конце концов, или нет?! Может, сначала выпьем, а уж потом все обсудим?

– Я лично иду! – с готовностью заявил Гриффин.

– Сдается мне, ребята, – Джордан окинул взглядом племянника и негра, – вы просто втрескались по уши в эту девчонку!

Не дожидаясь ответа, он вышел из конюшни. Повисла долгая напряженная пауза.

– Я думаю, – произнес наконец Гриффин, – он направился в салун. Идем к нему, Эймос! А ты, Жоли, что собираешься делать? Может быть, снимешь пока себе комнату, поспишь немного?

Жоли посмотрела на то место, где минуту назад стоял Джордан, затем перевела взгляд на щуплого белокурого подростка, дружелюбно смотревшего на нее… Она знала, что и Гриффин и Эймос искренне симпатизируют ей, но за свое счастье женщина должна бороться сама…

– Я иду с вами в салун, – решительно заявила она. Гриффин провел рукой по волосам и смущенно спросил:

– Ты уверена?

Жоли резко вскинула голову:

– 'Аи — то есть да. Жордан сам не знает, чего хочет, но я-то знаю…

Эймос и Гриффин недоуменно посмотрели на девушку.

– У вас не найдется немного денег? – спросила она, не обращая внимания на их замешательство.

Гриффин протянул ей несколько монет.

– Спасибо, Гриффин, думаю, этого достаточно. Я схожу куплю кое-что, а потом присоединюсь к вам. Где вас искать?

Эймос, хотя и неохотно, объяснил Жоли, где находится салун.

Зажав монеты в кулаке, она с важным видом прошествовала мимо мужчин, покачивая бедрами – точь-в-точь как Хейли.

– Не знаю, приятель, что она задумала, – проговорил Эймос, обращаясь к Гриффину, – но, в конце концов, это не наше дело.

Жоли вышла из конюшни, довольно улыбаясь. Пожалуй, эта Хейли в чем-то и права – чтобы завоевать сердце мужчины, для начала нужно смыть с себя грязь и пот и облачиться во что-нибудь поприличнее, чем кургузое платье из оленьей кожи и мужские штаны.

Сорвав с головы обрывок материи, которым накануне перевязала волосы, девушка без сожаления бросила его в грязь. Ноги Жоли были босы и грязны, штанины из грубой, жесткой ткани терлись друг о друга, издавая громкий шум при ходьбе. Все, что ей нужно, – это нормальное женское платье. Тогда Джордан наконец посмотрит на нее другими глазами.

А Джордан думал о Жоли и все время задавал себе один и тот же вопрос: почему эта малолетка так бесит его? Почему все, что бы она ни сказала, он воспринимает в штыки?

Он шагал в местную цирюльню – неприлично все-таки появиться за столом небритым и пропахшим потом и лошадьми. Да и подстричься бы не мешало, слишком уж он зарос…

Через полчаса Джордан уже сидел в деревянной бадье с горячей водой, с наслаждением вдыхая запах мыла. Как же все-таки приятно смыть с себя многодневную дорожную грязь! Рядом на гвозде висела чистая, новая одежда. Пора бы уже сменить на что-нибудь эти старые армейские штаны, каждая складка которых словно хранит в себе массу воспоминаний – не всегда приятных, а порой и таких, что лучше бы и не вспоминать…

Джордан закрыл глаза – и перед его мысленным взором снова возникла каменистая равнина, усеянная телами в голубых мундирах. Большинство из погибших там парней были ненамного старше Гриффина… Джордан был их командиром, а значит, нес за них ответственность. Он должен был тогда сделать что-нибудь, чтобы их уберечь! Прошло уже три года, а чувство вины гложет его до сих пор. Наверное, эта боль будет сидеть занозой в его сердце всю жизнь.

Джордан тяжело вздохнул, разогнав мыльную пену на поверхности воды. Три года уже прошло, а ночные кошмары по-прежнему мучают его – а теперь вот к этим кошмарам прибавилась еще и полусумасшедшая малолетняя полукровка… Всю прошлую ночь перед ним, словно наяву, маячило смуглое скуластое лицо с невинно-бесстыдной улыбкой и огромными зелеными глазами. Такой преданный взгляд Джордану приходилось видеть разве что у собак. В детстве, помнится, у него была собачонка – сколько ни гони, хоть ногами пинай, все равно крутится рядом и смотрит, смотрит в глаза пронзительно-преданным взглядом…

Но самое странное заключалось в другом – в самом Джордане. В нем все время боролись два чувства. При виде Жоли ему хотелось обругать ее, унизить, втоптать в грязь – и каждый раз, делая это, он ненавидел себя, чувствовал себя негодяем – и не мог остановиться. Его сестра Джасси наверняка не одобрила бы его за такое поведение.

Джасси… Для Джордана сестра всегда была эталоном честности и самоотверженности. Оставшись без матери с малолетним братом на руках, она, хотя и сама была тогда еще почти ребенком, приложила все силы, чтобы вырастить из него Человека. Образование, хорошие манеры, дисциплинированность – всем этим Джордан обязан Джасси. Когда он, будучи примерно в том же возрасте, что сейчас Гриффин, заявил вдруг, что хочет стать военным, Джасси была первой, кто поддержал его.

Джордан улыбнулся, вспомнив то время. Сестра тогда беспокоилась за него, отец же и слышать не хотел ни о какой армии. Но в конце концов, видя решимость брата, Джасси встала на его сторону и убедила отца, что решение Джордана не сиюминутная блажь, которая скоро пройдет.

– Что ж, – заявила тогда Джасси, – я вижу, Джордан, спорить бесполезно. Если мы не отпустим тебя, ты все равно убежишь. Хочешь стать военным? Стань, но помни: в роду Синклеров никогда не было бесчестных людей.

Джордан оправдал ожидания сестры – служил честно, ничем не опозорив свой род. Но на прошлое Рождество, будучи в гостях у Джасси в Техасе, ему пришлось объяснять, почему он решил покинуть армию.

– Да, быть военным – почетный долг и все такое, – говорил Джордан, – но когда я вижу, какие дела у нас порой творятся…

– Ты хочешь сказать, что армия продажна? – удивилась Джасси.

– Ну, всю армию я, может, и не стал бы мазать черным цветом, но кое-кто из командиров… Встречаются, поверь, и такие, что хуже преступников. Что они, скажем, вытворяют с индейскими женщинами и детьми… Не стану рассказывать, чтобы не пугать вас.

– Ну, знаешь ли, индейцы порой тоже не ангелы… – попытался возразить Флетчер Армстронг, муж Джасси.

– А я и не говорю, что они ангелы, – согласился Джордан. – Но почему за грехи мужчин должны расплачиваться ни в чем не повинные женщины и дети?

Так Джордан ответил тогда. А сейчас… Да, он не может простить индейцев, которые перебили весь его отряд, – но почему Жоли должна расплачиваться за грехи своих соплеменников?

Жоли была права – ее новый наряд действительно подействовал на Джордана положительно. Он даже не сразу узнал ее, когда она вдруг появилась на пороге салуна «Последний шанс».

Джордан сидел с Эймосом и Гриффином за столиком в глубине зала, допивая пока еще первую бутылку пшеничного виски, когда двойные створки дверей отворились и на пороге возникла грациозная девичья фигурка в светло-зеленом платье. Что-то в ней показалось Джордану знакомым – где-то он уже, кажется, видел эту девушку… Сдвинув шляпу на затылок, он откинулся на спинку стула, чтобы вглядеться получше, но девушка вдруг исчезла.

Джордан обернулся к своим приятелям, словно желая спросить, не пригрезилась ли ему очаровательная незнакомка, как вдруг его плеча коснулась чья-то легкая рука.

– Ты ищешь меня, Жордан? – раздался волнующий женский голос.

Джордан обернулся. Перед ним стояла вроде бы Жоли – и в то же время не Жоли. Вместо привычного кожаного платья и джинсов на ней было надето роскошное платье с глубоким декольте и пышными юбками, соблазнительно шуршащими при ходьбе. На ногах – изящные высокие ботинки на маленьких аккуратных пуговках. Волосы уложены в изысканную прическу, а вместо запаха лошадей – тонкий аромат духов… Превращение необузданной дикарки в светскую красавицу произвело на Джордана ошеломляющее впечатление. Взгляды всех мужчин в салуне устремились на прекрасную незнакомку.

– Жоли, ты выглядишь потрясающе! – воскликнул Гриффин, не скрывая своего восхищения.

– Спасибо, – обворожительно улыбнулась девушка, – ты тоже.

– Видал я, девочка, много красавиц, но такой… – Широкое лицо Эймоса расплылось в довольной улыбке.

Жоли ожидала каких-нибудь комментариев от Джордана – но тот лишь смотрел на нее, криво усмехаясь.

– Можно присесть? – кокетливо спросила Жоли, указав на пустой стул.

– Как видишь, не занято, – нарочито грубо ответил Джордан.

Щеки девушки вспыхнули. «Неблагодарное животное!» – захотелось ей крикнуть ему в лицо, но Жоли промолчала, собрав всю свою волю в кулак.

– Послушай, Жоли, – Гриффин наклонился к девушке, – я не уверен, что это подходящее место для тебя. Здесь одни мужчины – грубые, пьяные, – так что, может быть, пойдем прогуляемся? Сегодня в городе отмечают какой-то праздник, по этому случаю устроили гулянья и пиршество… Закажем бифштекс, хорошего вина…

– Ничего здесь с ней не случится, – сердито перебил племянника Джордан. – Сиди здесь, Жоли!

Глаза девушки вспыхнули огнем возмущения:

– Но мне нравится идея Гриффина, Жордан! Я пойду с ним.

– Может быть, все пойдем? – предложил Эймос. – От бифштекса я бы сейчас не отказался! Как ты, Джордан?

– Идите, если хотите, – пробурчал тот. – Я остаюсь здесь.

– Что ж, – Жоли попыталась изобразить беспечность, но это вышло не очень правдоподобно, – вольному воля. Счастливо оставаться, Жордан! Идем, Гриффин?

– Идем, – согласился паренек, поднялся и, подмигнув Эймосу, взял Жоли под руку. Джордан никак не отреагировал на это. А почему, собственно, Джордан должен на это реагировать? – подумал Гриффин. В том, что он идет пообедать с Жоли, нет ничего плохого.

С Жоли Гриффину было легко – она держалась гораздо свободнее, чем большинство девчонок, с которыми ему до сих пор приходилось иметь дело, но и без излишней развязности. Жоли была естественной, как дыхание.

Эймос не спешил подниматься из-за стола, он колебался, не зная, как поступить: то ли пойти с Жоли и Гриффином, то ли остаться с Джорданом. В конце концов он решил, что лучше сохранять нейтралитет.

– Что-то я малость устал, ребята, – зевая, произнес он. – Пойду-ка я лучше в конюшню, прикорну… Увидимся утром.

– Что ж, – улыбнулся Гриффин Жоли, – похоже, мы с тобой идем одни. Пошли.

Жоли покинула салун, держа Гриффина под руку. Спиной она чувствовала на себе взгляд Джордана, но подавила в себе желание обернуться и посмотреть на него. Джордан все время был груб с ней, хотя она ничем не заслужила подобного обращения. Он даже ничего не сказал о ее новом наряде! Для кого же она, в конце концов, выбирала это платье в магазине подержанной одежды на главной улице? Продавщица была так любезна, что даже помогла ей подобрать шляпку и ботинки к платью и дала в подарок душистое мыло. Одна из покупательниц, правда, наморщив нос, пробурчала: «С каких это пор индианки стали рядиться в платья белых?», но это не испортило Жоли настроения.

Ничто не могло ей его испортить, кроме кислого взгляда Джордана.

Жоли улыбнулась, пытаясь ободрить себя. Не время сейчас думать о грустном. Сейчас она идет на гулянья с Гриффином, идет наслаждаться жизнью.

Воздух, накалившийся за день, к вечеру еще не остыл. Кафе под открытым небом было переполнено. Маленький оркестр, состоявший из банджо, скрипки и гитары, старался вовсю. От фонарей, развешанных на деревьях, было светло как днем. Аппетитно пахло жареным мясом, горячими бисквитами и пирожками с вишней. Выбрав столик поближе к оркестру, Жоли села.

Их с Гриффином появление не осталось незамеченным. Мужчины буквально пожирали глазами молодую девушку в светло-зеленом платье, гадая про себя, индианка она или белая. Женщины же бросали кокетливые взгляды из-под полуопущенных ресниц на ее белокурого спутника-ангелочка. Гриффин уже привык к подобным женским взглядам – он знал, что хорош собой. Для Жоли же пристальное внимание со стороны представителей сильного пола было в диковинку – раньше белые, будь то мужчины или женщины, бросали ей вслед лишь презрительные взгляды. Вот что способно сделать с девушкой хорошее платье! Еще не заговорив ни с одним из этих мужчин, Жоли инстинктивно чувствовала, что французский акцент сделает ее еще более привлекательной в их глазах. Впрочем, чего стесняться – она ведь и в самом деле наполовину француженка…

– Закажем чего-нибудь, Жоли? – спросил Гриффин, отворачиваясь от некой молодой особы за соседним столиком, буквально пожиравшей его глазами. – От этих запахов у меня слюнки текут!

– Oui, обязательно! – ответила Жоли, с интересом оглядывая толпу.

Джордан принес ей целый поднос вкусностей – мясо в сладком соусе, поджаренную кукурузу, бисквиты, картофель, поджаренный на углях до золотистой корочки, свежие фрукты, холодное белое французское вино. Но Жоли было уже не до еды. Она возбужденно хлопала в ладоши в такт музыке, ей хотелось танцевать.

– Посмотри, Гриффин, – указала она на танцующие пары, – как они веселятся!

– Веселятся неплохо, – согласно кивнул Гриффин, – но неужели тебе уже не хочется есть? Даже вина не попробуешь?

– Вина? Мой отец иногда пьет вино; когда продает белым шкуры, они иногда платят ему вином – специально приберегают несколько бутылок. После этого он бывает очень веселым.

– Еще бы! – Гриффин протянул Жоли бокал. Та осушила его одним глотком.

– Ну как? – спросил паренек. – Эта штука покрепче сидра!

– Да, но не крепче, чем tutpai, – возбужденно блеснув глазами, ответила Жоли.

– Tutpai?

— Индейский напиток из кукурузы. Мне он очень нравится!

Гриффин понял, о чем идет речь. Белые называли кукурузную водку tiswin, а не tutpai. Удивительно, что Жоли пьет такой крепкий напиток.

Облокотившись на стол, Жоли с интересом наблюдала за танцующими. Ноги, обутые в непривычные и потому жавшие ботинки, невольно начали отбивать такт. Жоли немного поела – не столько потому, что ей хотелось есть, сколько ради того, чтобы угодить Гриффину.

Подул легкий ветерок, свечи в фонарях замигали, и Жоли откинула с лица упавшие пряди волос. Она не замечала устремленных на нее восторженных взглядов мужчин.

– Хочешь еще вина? – спросил Гриффин.

– Спасибо, Гриффин. Давай лучше потанцуем! – предложила Жоли.

– Может, все-таки сначала поедим? – замялся Гриффин. – Давно я не ел таких вкусностей!

– Мои Dieu! – сердито топнула ногой девушка. – Тебе бы только о еде думать, cochon!

– Можно потанцевать с вашей дамой? – спросил неожиданно возникший рядом некий господин.

– Простите, сэр, – вежливо ответил Гриффин, – она танцует со мной.

– Извините! – Откланявшись, господин удалился.

– Ты, я смотрю, очень любезен! – усмехнулась Жоли и потащила парня танцевать, пока он не передумал.

Дощатая танцплощадка была полна мужчин, сменивших привычные ковбойки на белоснежные, тщательно отутюженные рубашки с галстуками-веревочками, и женщин в пышных бальных платьях.

Гриффин покорно последовал за Жоли, держа ее за руку и сдвинув шляпу на затылок.

– Считаю своим долгом предупредить, – улыбнулся он, – я лучший танцор на всей Миссисипи!

Но в паре им потанцевать не пришлось.

– Все в кружок! – объявил распорядитель танцев. Совершенно незнакомые люди, взяв Жоли и Гриффина за руки, уже тянули их в круг. Для Жоли было странно танцевать под команды распорядителя, не говоря уже о том, что не все из них она понимала, но, глядя на движения других и повторяя их, она вскоре освоилась. Названия танцев тоже были непонятными – «Звезда Техаса», «Арканзасский путник», «Милая Нелли Грэй»…

– Что за странные названия! – шепнула Жоли Гриффину на ухо.

Гриффин улыбнулся и уступил девушку другому партнеру – крупному мужчине с внушительных размеров брюшком. Жоли чувствовала себя королевой бала. Даже то, что новый кавалер почти сразу же случайно наступил ей на ногу, не могло испортить ей настроения. С галантной улыбкой она приняла его извинения. Вокруг уже собралась целая толпа мужчин, и каждый из них мечтал потанцевать с очаровательной зеленоглазой индианкой.

Гриффин восторженно смотрел на Жоли. Он не ревновал ее ко всем этим мужчинам, а искренне любовался своей бесшабашной подругой. Если бы Джордан не был таким букой, он бы сейчас тоже получал удовольствие.

Заиграла скрипка, и Гриффин пустился в пляс, лихо отбивая дробь по дощатой площадке. Разгоряченному танцем, ему казалось, что ночь становится все жарче. Парень заметил, что все мужчины, кроме него, не при оружии. От того, что на поясе его болтался пистолет, Гриффин чувствовал себя немного не в своей тарелке – но лучше все-таки на всякий случай обезопасить себя…

– Подвинься-ка, приятель! – раздался вдруг голос Джордана, и на плечо Гриффину легла его тяжелая рука.

– Послушай… – попытался было протестовать парень.

– Никаких «послушай»! – грубо оборвал Джордан и, подвинув его плечом, направился к Жоли.

– Жордан! – воскликнула она, заметив его, и кинулась навстречу.

Гриффин в растерянности остался стоять на месте.

– Ты танцуешь или нет, приятель? – спросил кто-то и слегка подтолкнул его. – Если нет, то не мешай!

Гриффин покорно отошел в сторону.

Жоли застыла на месте напротив Джордана. Он разыскал-таки ее! Гладко выбритый, в новой белой рубашке и черных с иголочки брюках, Джордан смотрелся совсем по-другому. Одно лишь осталось неизменным – кривая усмешка на его губах.

– Жордан! – тихо произнесла Жоли, глядя в любимые глаза.

Распорядитель объявил новый танец.

– Ты будешь танцевать или смотреть на меня? – усмехнулся Джордан.

– И то и другое, – продолжая неотрывно смотреть на него, ответила Жоли.

– Необычный ответ! – Джордан улыбнулся еще шире.

– Я же необычная женщина! – кокетливо произнесла Жоли и гордо вскинула голову.

Джордан разыскал ее… Зачем? Значит, скучал! Значит, он чувствует, что привязан к ней, как Серый Призрак к Лозен…

Джордан окинул взглядом раскрасневшееся улыбающееся лицо, грациозную девичью фигурку… Да, это платье очень идет Жоли.

– Да, крошка, – согласился Джордан, – готов признать, что ты необычная женщина!

В голосе Джордана прозвучало что-то такое, чего раньше не было, но что – Жоли не могла понять. Может, ее Серый Призрак снова посмеивается над ней? Но Джордан уже взял ее за руку и повел прочь от сияющих огней танцплощадки, мимо растерянно смотревшего на них Гриффина…

– Эй! – окликнул он Джордана. – Куда ты ведешь Жоли?

– С каких это пор я обязан отчитываться перед тобой? – с недовольным видом ответил Джордан.

– Когда я звал тебя с нами, ты не пошел! Теперь вдруг являешься, уводишь Жоли у меня из-под носа… Я, между прочим, собирался сейчас танцевать с ней!

– По-моему, – процедил Джордан на ходу, – она идет со мной по своей воле! Не так ли, Жоли?

– Это так, Гриффин, – с готовностью подтвердила Жоли.

– Я знаю, Жоли, – не сдавался юнец, – но не давай ему вить из себя веревки! Джордан в последнее время что-то уж слишком распоясался. Не потакай ему, если он не будет вести себя по-джентльменски!

– Спасибо за совет, племянничек! – усмехнулся Джордан. – Ты все сказал?

– Нет, не все. Но если скажу, тебе не понравится, – огрызнулся Гриффин.

– Правильно, приятель, попридержи лучше язык. Роль блюстителя нравов тебе не к лицу.

– А тебе не к лицу то, как ты ведешь себя в последнее время, дядя Джордан! – язвительно заметил Гриффин.

– Гриффин, я действительно иду с ним по своей воле! – попыталась успокоить паренька Жоли.

– Я знаю, Жоли. Дело не в тебе. Я не уверен, что Джордан… Жоли вдруг замялась. Впервые Гриффин так открыто выражал свое недовольство тем, как Джордан обращается с ней. Глядя во встревоженные глаза парнишки, она и сама почувствовала сомнение: а правильно ли она поступает, уходя с Джорданом? Но ответить самой себе на этот вопрос Жоли не успела – Джордан настойчиво потянул ее за рукав.

– Не беспокойся за меня, Гриффин, – крикнула Жоли на ходу. – Со мной все будет в порядке.

Гриффин смотрел вслед удаляющейся в ночь паре, и на душе у него скребли кошки. Да, вмешиваться в чужую личную жизнь невежливо, особенно если этот человек – твой родной дядя, но сейчас не тот случай. Жоли еще слишком неопытна и наивна, должен быть кто-нибудь, кто позаботился бы о ней. А никого другого, кроме себя, на эту роль Гриффин предложить не мог.

 

Глава 11

– Я устал притворяться, зеленоглазая. Нам нужно поговорить.

Джордан сам не знал, зачем он затевает этот разговор. Опустошив две бутылки, он вдруг решил отправиться на поиски Жоли. Похоже, Гриффин прав – лучше держаться подальше от этой полуженщины-полуребенка…

– Может быть, потом? Сейчас я хочу танцевать! – капризно надула губки Жоли.

Глаза ее горели, сердце колотилось, словно огромный барабан, а ноги казались ватными. Почему при виде Джордана она всегда чувствует себя такой слабой и неуверенной?

Пропустив слова Жоли мимо ушей, Джордан схватил ее за руку и потащил подальше от толпы. Они шли по темной улице, по обеим сторонам которой тянулись какие-то деревянные строения. В Джордане словно снова что-то изменилось – от светского джентльмена, каким он предстал всего пару минут назад, не осталось и следа. Жоли вспомнила о том, что сказал недавно Гриффин, и почувствовала тревогу.

– Куда мы идем? Я хочу танцевать! – Она потянула Джордана за рукав, но он лишь сильнее стиснул ее руку. Жоли почувствовала боль, и ей вновь стало не по себе.

– Черт побери, – проворчал Джордан, – почему ты всегда споришь со мной? Почему ты ни в чем, ни в чем не можешь со мной согласиться?

– Я согласна с тобой в одном, Жордан, – что мы не должны ссориться. – Свободной рукой Жоли дотронулась до плеча Джордана и почувствовала, как напряглись его мускулы. – Я не хочу с тобой ссориться, Жордан, я хочу… другого.

– Еще бы ты не хотела! – криво усмехнулся Джордан. «Он разговаривает со мной так же, как с этой Хейли сегодня утром! Неужели для него нет разницы между ею и мной?» – с горечью подумала Жоли, а вслух произнесла:

– Жордан, я не хочу, чтобы ты обращался со мной… как с этой…

– С кем?

– С той девушкой, которую мы встретили сегодня утром. Я не такая, как она, Жордан.

– Ты права, – снова усмехнулся Джордан. – Та по крайней мере ясно дает понять, чего хочет.

– А я, по-твоему, нет? Я тоже ясно говорила тебе, и много раз, Жордан! Отпусти меня!

– Отпущу, – проговорил Джордан и еще сильнее сдавил Жоли руку, – но не раньше чем…

Жоли хотелось кусаться, царапаться – но она понимала, что это бесполезно. Одной ей с Джорданом не справиться, он сильнее ее, и в этом городке, где она никого не знает, никто не придет ей на помощь. Так что Жоли ничего не оставалось, как следовать за Джорданом – мимо закрытых лавок и шумных салунов, по темным пустынным пыльным улицам…

Джордан шел все быстрее и быстрее. Вот они уже миновали окраину города, и на горизонте Жоли едва различала темные силуэты гор… Ущербная, словно надкушенная луна освещала землю. Жоли задыхалась от быстрой ходьбы, почти бега, ботинки натерли ноги, юбки мешали идти, волочась по земле, шляпка съехала набок.

– Жордан… – жалобно протянула Жоли.

– Помолчи, – оборвал ее Джордан.

– Но…

Джордан вдруг остановился и обернулся к Жоли лицом. Его глаза горели огнем.

– Ты сама этого хотела, зеленоглазая, – проговорил он каким-то странным голосом. – Не пытайся теперь уйти!

– Что ты имеешь в виду? – настороженно спросила Жоли.

– Это.

Джордан рывком притянул ее к себе и прижал к широкой груди. Его рот оказался совсем рядом с ее губами. Свободной рукой Джордан распустил тщательно уложенные волосы Жоли, и они рассыпались по плечам.

Несмотря на страх, Жоли неожиданно почувствовала незнакомое прежде возбуждение. Вокруг ни души, единственными свидетелями были ночные мотыльки, порхавшие вокруг. От Джордана пахло табаком, виски и кожей.

Он прижимал Жоли к себе так крепко, что пряжка его ремня врезалась ей в живот. Его лицо приблизилось, и, когда он наконец поцеловал ее, Жоли показалось, что в нее вторглось нечто чужеродное. Ее руки непроизвольно сжались в кулаки, и она уперлась ими в грудь Джордана, словно хотела отгородиться. Это похоже на какой-то водоворот, с которым она не может бороться, потому что этот водоворот – ее собственное желание. Запрокинув голову, Жоли жадно упивалась поцелуем горячих губ Джордана.

– И это все, на что ты способна, зеленоглазая? – усмехнувшись, спросил Джордан, когда они наконец оторвались друг от друга. Похоже, что он ждал от Жоли большей активности и страсти.

– Жордан, я же никогда раньше не целовалась! – тихо проговорила она.

– Ни за что не поверю! – рассмеялся Джордан, еще крепче прижимая девушку к груди. – С твоим-то жизненным опытом!

Жоли обиженно взглянула на него. Джордан безошибочно угадал, что может разозлить ее больше всего, и при этом весьма умело скрывал свои чувства – и это бесило Жоли еще больше. Ей так хотелось знать, что у него на самом деле на уме!

Губы Джордана скользнули по ее шее, к ложбинке между грудей. Жоли не ожидала таких ласк и едва не задохнулась от охватившего ее удовольствия. До этого ни один мужчина не прикасался к ней вот так, и сейчас она не знала, что должна делать, а потому решила пока подождать.

Джордан чувствовал это, чувствовал, как напряглось ее стройное тело. Его губы скользнули по оголенным плечам Жоли. Нежные поцелуи все больше пробуждали в Жоли ответное чувство страсти, и она, будучи больше не в силах сдерживать себя, застонала. Джордан понимающе улыбнулся. Но тут Жоли, словно очнувшись, вдруг вздрогнула и стала вырываться из его объятий. Может быть, ее пугала его чрезмерная напористость, а может быть, ее желание и боязнь того, что оно, это желание, заведет их обоих слишком далеко. Но скорее, ей просто хотелось, чтобы Джордан был нежен, а не груб, чтобы он овладел ею из любви, а не из животного желания.

С силой, которой она сама от себя не ожидала, Жоли оттолкнула Джордана.

– Dah! — выпалила она. Грудь ее при этом часто и высоко вздымалась.

– Что значит «нет»? – пьяно проговорил Джордан и грубо схватил Жоли за руку. – А кто говорил, что хочет «сидеть со мной»? Что ж, я созрел, Жоли, Гааду или как тебя там! Что вырываешься, пташка? Ты сама это начала! Можно подумать, я не видел, как ты флиртовала с Гриффином! Нашла кого соблазнять – этого молокососа! Значит, с одним не получилось, теперь за другого принялась? И не смотри такими невинными глазами – меня не обманешь!

Жоли отчаянно пыталась вырваться.

– Guuchi!Ты хуже свиньи, Жордан! – возмущенно воскликнула она, гневно блеснув глазами. – Ты оказался еще глупее, чем я думала! Гриффин всего лишь shich'иппе — мой друг. И мне надо было бы послушаться его – он хотел мне добра!

Вырвавшись наконец, Жоли бросилась прочь, но Джордан быстро нагнал ее и снова схватил за руку.

– Не уйдешь, зеленоглазая! – Он резко развернул Жоли лицом к себе и крепко схватил за плечи. – В чем дело? Испугалась уже?

– Duunliida! — выпалила ему в лицо девушка.

– Это еще что значит? – недоуменно спросил Джордан.

– Ты ничтожество, Джордан Синклер! – возмущенно повторила Жоли. – Отпусти меня!

– Отпустить? Как бы не так! – Джордан снова схватил девушку за руку и потащил ее куда-то. Жоли яростно сопротивлялась, но ее попытки освободиться лишь вызывали смех у Джордана. – Теперь ты уже никуда не денешься, Жоли Ла Флер!

Легко, словно пушинку, Джордан вскинул девушку на плечо. От резкого рывка у нее перехватило дыхание. Хватая ртом воздух, словно выброшенная на сушу рыба, Жоли на какое-то время затихла. Джордан шел по улице семимильными шагами. Свешиваясь с его плеча, Жоли могла видеть только землю и их тени на ней. Через несколько минут, восстановив дыхание, она начала отчаянно колотить Джордана по спине кулаками, брыкаться и обзывать его по-французски, по-испански, на языке апачей…

– Замолчи! – Джордан резко шлепнул ее по заду, и Жоли тут же притихла. Слезы боли и обиды застилали ей глаза.

Джордан по-прежнему решительным шагом шел вперед. Жоли уже была не в состоянии кричать и только тихо всхлипывала да время от времени бормотала ругательства. Вскоре она заметила, что земля под ногами снова сменилась деревянным тротуаром. До слуха Жоли долетели звуки музыки, обрывки смеха, звон бокалов… Затем чей-то мужской голос спросил:

– Пароль?

Джордан что-то ответил, и тут же послышался скрип отворяемой двери. Через минуту Жоли уже лежала на большом пуховом матрасе.

Сев, она огляделась вокруг. Несколько зеркал в золоченых рамах, туалетный столик, маленький стол, два-три стула с гнутыми спинками, трюмо с горящей керосиновой лампой на нем…

– Тебе здесь нравится? – Джордан посмотрел на Жоли, с победным видом засунув большие пальцы за ремень и раскачиваясь на каблуках. Жоли поспешно стала одергивать вниз задравшиеся до колен юбки.

– Ты просто пьян! – огрызнулась она, откинув со лба волосы.

– Допустим, – усмехнулся Джордан. – Ну и что? Жоли поднялась и, с презрением глядя ему в глаза, произнесла:

– Naditsaa!

– Что это значит? – настороженно спросил Джордан и схватил ее за руку.

– Я хочу домой. Я больше не хочу оставаться с тобой, Жордан! – выпалила Жоли.

– И «сидеть со мной» уже не хочешь?

Жоли решительно покачала головой, и непокорные пряди снова упали на лоб.

– Dah. Я не хочу, чтобы все было так! – Она попыталась оттолкнуть его, но Джордан лишь сильнее сжал ее руку. – Если бы у меня был нож, я бы пырнула тебя! – Жоли извивалась, как пантера, кусала Джордана, пинала ногами. Отчаяние и обида придавали ей силы.

Джордан слегка толкнул ее, и девушка отлетела на кровать. Через мгновение он уже крепко держал ее за запястья, а ногой прижимал к матрасу.

– Домой, говоришь? – усмехаясь, спросил он. Жоли снова предприняла отчаянную попытку вырваться, но Джордан был намного сильнее.

– Я убью тебя! – прохрипела Жоли.

Джордан лишь улыбнулся, очертив пальцем ее подбородок:

– Да? И как ты это сделаешь, скажи на милость? Его пальцы рванули платье на груди. Жоли закусила губу – сопротивление лишь еще больше раззадоривает Джордана. Сильные, грубые пальцы больно сдавили ее грудь. А она еще думала, что этот человек будет ласков и нежен с ней! Жоли молчала, вспомнив, с каким стоическим спокойствием люди ее племени обычно принимали неприятное, но неизбежное. Пальцы Джордана уже развязывали ленты нижнего белья, которое продавщица в магазине называла «корсет». Жоли никак не могла понять, зачем белые женщины носят еще что-то под платьем, но, видимо, так полагается.

Наконец корсет был развязан, и грудь Жоли обнажилась.

Губы Джордана стали ласкать ее сосок, и Жоли вдруг почувствовала, что ее злость на Джордана потихоньку исчезает, уступая место совсем другому чувству. Губы Джордана ласкали ее шею, лицо, губы.

«Так вот оно как! – удивилась про себя Жоли. — Оказывается, Джордан может быть нежным! А мне до сих пор приходилось слышать от него одни лишь грубости…» Из глаз ее вдруг брызнули слезы. Жоли плакала от обиды за все оскорбления, которые Джордан нанес ей.

Почувствовав слезы на ее щеках, Джордан удивился и посмотрел Жоли в лицо. Вид плачущей девушки заставил Джордана протрезветь.

– Жоли… – растерянно проговорил он. – Прости меня… я не должен был… Вот возьми… – Джордан вдруг засуетился и извлек из кармана брюк носовой платок, но Жоли, не взяв его, с обидой отвернулась. – Прости меня, – снова повторил Джордан и сам стал осторожно утирать ей слезы. – Сам не знаю, что на меня нашло, почему я так реагирую на тебя. Ты ведь почти ребенок…

– Я не ребенок! – Жоли гневно сверкнула глазами. – Я женщина, взрослая женщина, и знаю, как доставить удовольствие моему мужчине.

Она вдруг обвила Джордана руками и припала губами к его губам. Джордан ответил – сначала машинально, потом, все более распаляясь, стал с жадностью целовать податливые девичьи губы.

Жоли казалось, что внутри ее разгорается огонь. Сначала это были всего лишь маленькие искры, зажженные прикосновениями Джордана. Но вскоре они переросли в буйное пламя желания. Оно охватило все ее тело, всю душу, все существо.

Жоли не могла противиться своей страсти. И не хотела.

До сих пор она даже не целовалась ни с кем, не говоря уже о большем, но инстинкт безошибочно подсказывал ей, что делать дальше. Уверенными, словно она делала это в сотый раз, движениями Жоли начала расстегивать пуговицы на рубашке Джордана, лаская его сильное, мускулистое тело.

«Что за игру эта маленькая чертовка задумала на этот раз?» – мелькнуло в голове Джордана, и он перехватил ее руку:

– Послушай, девочка, я, кажется, предупреждал тебя – не играй с огнем! У меня нет настроения изображать из себя галантного джентльмена, которому мораль не позволяет воспользоваться неопытностью юной девушки. Я ведь, если чего захочу, – не остановлюсь. Впрочем, дело далее не в этом – ты возбудила меня до последней степени, еще минута – и я не сдержусь. Так что предупреждаю сразу – либо беги сейчас, пока не поздно, либо пеняй потом на себя!

Жоли понимала, что Джордан прав, но бежать от него не могла. Как можно бежать от этих горячих губ, от этих сильных рук, когда каждая клетка ее тела отвечает на их ласки?

Свет лампы у зеркала вдруг замигал, словно в ответ на эмоции Жоли. В ней боролись противоречивые чувства – страх перед неизведанным и любопытство, нежелание уйти и боязнь остаться…

Джордан склонился над Жоли и стал через голову снимать с нее разорванное платье. Она, закрыв глаза, лежала словно кукла, не противясь и не помогая ему. Справившись с платьем, Джордан освободил Жоли от корсета, башмаков, длинных панталон с кружевами и чулок. Последнему Жоли была рада больше всего – она не понимала, зачем белые женщины всегда, даже в такую жару, надевают чулки.

– А почему ты без нижних юбок? – спросил Джордан, разглядывая ее грациозное юное тело.

– Во-первых, – пожала плечами Жоли, – сказать по правде, я не понимаю, зачем белые женщины напяливают столько всяких дурацких тряпок, а второе – на них у меня просто не хватило денег. Будь моя воля, я бы одевалась, как ты, Жордан, – в рубашку и брюки.

Джордан рассмеялся. Жоли в нетерпении стянула с него рубашку. Ее взору открылась его мускулистая грудь с золотистым пушком волос. Погладив ее рукой, Жоли потянулась к ремню на брюках Джордана и при этом вопросительно взглянула на него. Джордан всем своим видим показал, что не возражает. Сев на корточки, Жоли неспешно принялась расстегивать пуговицы на темных холщовых брюках.

– Подожди, – тихо проговорил Джордан, – кое-что я сделаю сам. – Вынув пистолет из кобуры, он положил оружие рядом на тумбочку.

– Ты чего-то опасаешься? – удивилась Жоли.

– Опасаться никогда не мешает, – ответил Джордан, а про себя подумал, что самой большой опасностью для него была эта девушка, но она же была и самой удачной находкой за всю его жизнь.

Жоли знала, о чем думает Джордан. Она чувствовала это, обнимая его за талию, покрывая поцелуями его широкую грудь и плоский живот… Обхватив Джордана руками за плечи, Жоли мягко и в то же время настойчиво повлекла его на кровать.

– Тебе помочь? – спросил он, когда девушка начала стаскивать с него пыльные сапоги.

– Dah, — отрицательно покачала она головой. – Сама справлюсь.

Вскоре оба сапога уже валялись на полу, устланном тканым ковром, а рядом с ними и брюки.

Жоли обежала горящим от восхищения взглядом тело Джордана.

– Мне нравится твое тело, – тихо проговорила она. – Оно совсем не такое, как у женщины, – мускулистое и стройное, а не мягкое и округлое.

– Слава Богу, коли так, – усмехнулся Джордан, – округлым мне быть вроде бы ни к чему. Ну как, насмотрелась? Может быть, тебе пора уже дотронуться?

– Так? – спросила Жоли, проведя рукой по его животу – и ниже.

– Именно так, – с трудом проговорил Джордан, почувствовав, как у него перехватило дыхание.

– Мне тоже это нравится, – прошептала Жоли. Резко перевернувшись, Джордан прижал ее к кровати своим телом. Волосы на его груди щекотали обнаженную грудь девушки, а разгоряченное тело наполняло ее новыми, неиспытанными ощущениями.

– А это тебе нравится? – прошептал Джордан и коснулся горячим влажным языком мочки ее уха. В следующее мгновение его колено скользнуло между ног Жоли, раздвигая их. Губы снова ласкали ее сосок. Не в силах говорить от переполнявших ее ощущений, Жоли лишь слабо кивнула.

Голова Джордана вдруг оказалась между ее ног.

– Что ты делаешь? – встревожилась Жоли.

– Все в порядке, родная. Успокойся, все будет хорошо… Губы Джордана коснулись ее плоти.

– Sacre bleu! Жордан, что ты делаешь?! – пораженная необыкновенными ощущениями, тихо воскликнула Жоли.

Джордан снова приблизил к ней свое лицо и, заглянув в глаза, спросил:

– Может быть, потом?

– Жордан, я ждала тебя так долго… Я больше не могу!

– Хорошо, – проговорил Джордан. – Я тоже этого давно хотел.

Через мгновение он вошел в Жоли, и она едва не вскрикнула от резкой боли. Джордан замер. Она толкнула его в грудь, но он прижал ее руки, взяв их за запястья, к постели и ласково прошептал:

– Потерпи, родная. Больно только в первый раз. Лежи спокойно.

– Я не могу, – с легким испугом в голосе ответила Жоли.

– Можешь. – Отпустив руки и подождав, пока Жоли успокоится, Джордан начал медленно двигаться внутри ее. Боли при этом Жоли больше не испытывала. Тело Джордана двигалось в некоем простом, древнем ритме, и она старалась попадать в этот ритм, лаская руками его широкие плечи и спину и при этом чувствуя, как напрягаются мускулы в ответ на ее прикосновения. Жоли закрыла глаза, ощущая горячее дыхание Джордана на своем лице.

Наслаждение все нарастало, заполняя собой все ее существо, пока наконец не взорвалось внутри ее, наполнив весь мир ослепительным светом. Сделав еще два-три толчка, Джордан затих.

Жоли долго лежала неподвижно. Она чувствовала себя очень уставшей, но это была приятная усталость. Джордан лежал рядом, и было слышно, как учащенно бьется его сердце. Отныне он принадлежал ей.

 

Глава 12

Ноги Эймоса в тяжелых ботинках лежали на исцарапанной поверхности стола в салуне Пита Макколла. Пьяную болтовню своего собеседника – старого, немало повидавшего на своем веку горняка – Эймос слушал вполуха. Старик и его партнер, круглолицый парень, у которого, казалось, не все в порядке с головой, сидели здесь уже несколько часов. Они словно задались целью истребить весь запас виски в салуне. Уже изрядно пьяные, мужчины развалились на стульях.

– Послушай, приятель, – должно быть, в сотый раз повторил старик, – я знаю о золоте все, что тебя интересует! – Он громко икнул. – Да мне такое на своем веку пришлось повидать, что тебе, брат, и не снилось!

– Правда? – сделав вид, что интересуется, спросил Эймос. На самом деле мысли его были заняты другим. С тех пор как Гриффин, разыскав его в конюшне, тревожным голосом сообщил, что Жоли куда-то пошла с Джорданом, Эймос не находил себе места. Он чувствовал себя в какой-то мере ответственным за девушку. Хотя она и выросла не в тепличных условиях, но жизни все равно толком не знает. Особенно Эймоса тревожило, что Жоли так привязалась к Джордану. Еще чуть-чуть, казалось ему, и Джордан либо взъярится окончательно и прогонит Жоли прочь, либо воспользуется ее неопытностью, полудетской наивностью и доверчивостью.

Эймос отхлебнул из своего стакана, рассеянно глядя на старика и его молодого компаньона. Уже то, что они не вернули Жоли в родную деревню тотчас же после ее похищения, а взяли с собой, было, пожалуй, большой ошибкой – но теперь трудно что-то исправить. Беспокоило Эймоса и то, что Гриффин слишком рьяно пытается защищать Жоли. Это может вызвать ненужные трения между ним и Джорданом.

– Представляешь, – заплетающимся языком говорил старый горняк, – целые штабеля золота – бери не хочу! Эх, найти бы снова это место!

– О чем ты говоришь, приятель? – насторожился вдруг Эймос.

– О золоте, парень, о золоте! – Старик почесал грязным ногтем небритый подбородок. – Во всем мире, должно быть, нет столько золота, как там!

– Заливаешь, отец! – пожал плечами негр, стараясь не выдать своего волнения.

– Истинный крест! Вот и Чарли может подтвердить. – Старик кивнул на своего партнера. Тот посмотрел на собутыльника осоловелым взглядом. – Скажи ему, Чарли!

– А я что говорю, Сэм? – Парень попытался вскинуть голову, но она снова безжизненно повисла. Через мгновение, громко икнув, Чарли повалился со стула прямо на грязный пол. Сэм посмотрел на компаньона, словно решая про себя, что с ним делать, затем сдвинул шляпу парню на лицо.

– Вот видишь, – снова обратился старик к Эймосу, – Чарли говорит то же, что и я!

– Ну и где же оно, твое золото? – как бы между прочим поинтересовался негр.

– Так я тебе и скажу! – криво усмехнулся Сэм. – Я что, похож на идиота? – Он икнул, дыхнув Эймосу в лицо перегаром.

– Знаешь что, Сэм? – Негр пристально посмотрел на старика. – Пропустим-ка еще по рюмочке. О деньгах не беспокойся – я плачу.

Через час Сэм уже тихо посапывал, уткнувшись носом в стол. Поднявшись со стула, Эймос потрепал старика по плечу и, запрокинув голову, допил остатки виски из его бутыли. Поставив ее на стол, негр потянулся, расправляя затекшие за несколько часов сидения мускулы. Впрочем, то, что он узнал, стоило этих многочасовых посиделок. Оставалось лишь найти Гриффина и Джордана и поделиться новостью с ними.

Когда Жоли проснулась, было еще темно. Она лежала в той же позе, в какой и заснула – прижавшись к Джордану и обняв его за плечи. Лампа на столе едва коптила, но Жоли все-таки могла разглядеть профиль Джордана – его прямой, тонкий нос и чувственные губы, которые совсем недавно так волшебно ласкали ее. Воспоминания о вчерашних ласках заставили Жоли улыбнуться. Неужели простое соприкосновение тел способно доставить мужчине и женщине такое удовольствие?

Она вздохнула, и от ее дыхания на груди Джордана шевельнулись волоски. Не в силах сдержать себя, Жоли протянула руку и провела по мускулистой груди Джордана, по его плоскому животу – и ниже… Пробормотав что-то во сне, Джордан перевернулся на другой бок.

– Жордан! – тихонько окликнула его Жоли. – Ты спишь?

– Сплю, – ответил Джордан, приоткрыв один глаз и снова закрыв.

Жоли прикоснулась языком к мочке его уха, и это возымело свое действие – Джордан проснулся окончательно.

– Ты что, никогда не спишь? – проворчал он, притягивая Жоли к себе.

Он коснулся губами ее губ, потом шеи и соска… Жоли запустила пальцы в густые волосы Джордана.

Он овладел ею нежно и страстно. И это было еще более восхитительно, чем в прошлый раз.

Они долго лежали молча, не расцепляя объятий.

– Наконец-то ты перестала все время задавать глупые вопросы! – неожиданно проговорил Джордан усмехаясь.

– Какие могут быть вопросы? Я теперь твоя женщина, Жордан. Разве не так?

– Да, Жоли, – уже серьезно ответил Джордан. – Ты теперь женщина – в этом сомнения нет.

– Dah, – уточнила Жоли. – Я теперь твоя женщина. Джордан чувствовал, что Жоли пытается сказать что-то важное, но плохо понимал, что именно. Исключительно для того, чтобы успокоить ее, он произнес:

– Да, Жоли. Ты теперь моя. – А потом, потянувшись и зевнув, добавил: – Если не возражаешь, я посплю немного.

Было уже далеко за полдень, когда Джордана и Жоли разбудил настойчивый стук в дверь.

– Кого еще черт несет? – пробурчал Джордан. Жоли натянула на себя повыше простыню.

Чертыхаясь и натягивая на ходу брюки, Джордан направился к двери.

– Кто там? – недовольным голосом спросил он.

– Это я, – послышался голос Гриффина.

– Чего тебе надо? – Придерживая одной рукой незастегнутые брюки, Джордан открыл дверь.

– Не беспокойся, я не из городской полиции нравов, – с иронией ответил парень. – Я даже не буду входить. Я лишь хочу сказать, что мы встречаемся через полчаса в холле гостиницы «Фэрмонт». Эймос хочет что-то сказать тебе за обедом – впрочем, для тебя это скорее завтрак.

– Что он хочет мне сказать? – все тем же недовольным тоном спросил Джордан.

– Если ты действительно хочешь это знать, приходи в «Фэрмонт», – ответил Гриффин и, резко развернувшись, быстрым шагом направился по коридору прочь. Джордан закрыл дверь.

– Жордан! – сонным голосом позвала Жоли. – Гриффин на что-то сердится?

– На нас он сердится, – резко произнес Джордан, – на что же еще?

– Почему?

– Не задавай глупых вопросов, Жоли! Просто Гриффин привык совать нос не в свое дело, привык, чтобы все вокруг, видите ли, было именно так, как ему хочется… Не обращай внимания, Гриффин еще мальчишка, молокосос.

– Но он мой друг, – тихо проговорила Жоли. – Я не хочу, чтобы он сердился на нас.

– Не обращай внимания, у него это пройдет. Надев рубашку, Джордан стал натягивать сапоги.

– Я пойду приму ванну, – объявил он. – Встречаемся через полчаса в этой чертовой гостинице, как хочет Эймос. Нужно выяснить, что он еще задумал.

Жоли согласно кивнула, не сводя с Джордана глаз. Его холодность немного задевала ее. Словно прочитав ее мысли, Джордан подошел и, приподняв за подбородок ее лицо, страстно поцеловал. От этого поцелуя у Жоли перехватило дыхание, и желание вновь шевельнулось внутри.

Джордан хотел было еще что-то сказать, но передумал и решительно направился к дверям.

Оставшись одна, Жоли долго рассеянно смотрела на дверь, за которой скрылся Джордан. Что ж, отныне их отношения вступили в новую фазу. Произошло то, чего она все это время так страстно желала… и все-таки не так, как ей хотелось. Впрочем, может быть, у нее слишком завышенные требования? Но в конце концов, все еще только начинается…

Встав с кровати, Жоли лениво потянулась. Она не знала, где находится гостиница «Фэрмонт», – Джордан не рассказал ей, как ее найти. Так что, опоздав, виноватой себя она может и не считать. Следовательно, можно не торопиться.

Зеленое платье, еще вчера такое роскошное, теперь лежало жалкой кучкой рваных тряпок на полу. Если бы у Жоли были иголка и нитки, его можно было бы починить, но за неимением ни того ни другого оставалось лишь скрепить его на груди лентами, которыми завязывался корсет. Жоли так и сделала.

Одевшись и приведя, насколько возможно, волосы в порядок, она спустилась вниз по лестнице (как они вчера поднимались по ней, Жоли не помнила). Вдруг ужасно захотелось есть, в животе даже предательски забурчало.

– Как пройти в гостиницу «Фэрмонт»? – спросила Жоли у какого-то мужчины с грубым лицом, встретившегося ей на выходе.

Тот подозрительно покосился на разорванное платье, едва прикрывавшее грудь девушки.

– Пойдешь вниз по улице, – пробурчал он. – Через три дома завернешь за угол и направо – там как раз и будет гостиница.

– Merci.

Кинув критический взгляд на свой наряд, Жоли стянула шнуровку поплотнее. Вскоре она уже шагала по пыльному деревянному тротуару мимо фургонов, лошадей, прохожих, придерживая платье на груди. Это выглядело странным, но все же лучше, чем голая грудь.

Гриффин, Эймос и Джордан сидели в холле гостиницы за небольшим столом. Как только Жоли вошла, лица юноши и негра расплылись в улыбке. Джордан же продолжал сидеть с каменным выражением лица.

– Где ты была, Жоли? – встревоженно спросил Гриффин. – Мы уже думали, что с тобой что-то случилось!

В последней фразе явно сквозил упрек Джордану, но тот не принял его на свой счет.

Эймос, улыбнувшись, галантно уступил Жоли свое место, а Гриффин помог сесть. Жоли была поражена подобным обхождением со стороны мужчин. Неужели оно вызвано лишь тем, что на ней женское платье? Жоли не привыкла к подобной одежде, но готова была терпеть любые неудобства, если при этом мужчины будут смотреть на нее как на богиню. Она уже успела забыть, что платье разорвано.

– Почему ты не зашила платье? – грубовато спросил ее Джордан. – Или тебе нравится ходить с голой грудью?

Жоли вспыхнула – впрочем, не столько от обиды на Джордана, сколько от смущения:

– У меня не было ни иголки, ни нитки. К тому же Гриффин сказал, что мы встречаемся через полчаса, так что и времени у меня было мало. Я сделала все, что смогла.

– Все в порядке, Жоли, – поспешил успокоить девушку Гриффин. – Вот возьми. – Он протянул ей несколько булавок.

– Откуда у тебя булавки? – удивился Джордан.

– Специально припас. Нетрудно было догадаться, что они понадобятся.

– Уж больно ты догадлив для своего возраста! – проворчал Джордан.

– Как видишь, догадлив! – не остался в долгу Гриффин. Он помог Жоли привести платье в более приличный вид.

Джордан наблюдал за этой сценой с деланным равнодушием, хотя на самом деле у него внутри все кипело. Даже самому себе он не хотел признаться, что ревнует Жоли.

– 'Ixehe, — поблагодарила Гриффина Жоли и, оглядев себя, осталась довольна.

– Не стоит, – ответил Гриффин, скорее догадавшись, чем поняв смысл сказанного Жоли.

Джордан бросил на племянника недовольный взгляд и, развязно развалившись в кресле, спросил:

– Закончили наконец? Ну, Эймос, выкладывай, что там у тебя за тайна!

– Да не такая уж большая тайна, – пожав плечами, начал негр. – Просто вчера я разузнал кое-что – думаю, всем вам это тоже будет небезынтересно. – Слово «всем» было демонстративно подчеркнуто. – Короче, вчера ночью мне что-то не спалось. Я решил прогуляться и зашел в бар – как раз в тот самый, Джордан, где мы с тобой встретились. Сижу, пью виски – как вдруг вваливаются два обормота – один старый, другой молодой – и прямо за мой столик. Решили, должно быть, – негр усмехнулся, – что я единственный, кто позволил бы таким забулдыгам сесть с собой рядом. Слово за слово – и вдруг я узнаю, что Сэм и Чарли (так их звали) недавно нашли точно такой же тайник, как и мы. Так вот, – Эймос пристально-серьезным взглядом оглядел своих слушателей, – мне удалось выпытать, что, кроме той пещеры, где мы были, есть еще одна – под соседней скалой, обе пещеры связаны между собой тоннелем.

– Соседней скалой?! – удивленно переспросил Джордан и даже присвистнул. – Насколько я помню, от того места до ближайшей скалы – с целую милю!

– Ты что, – улыбнулся негр, – не можешь представить себе тоннель длиной в милю?

– В принципе могу, – замявшись, ответил Джордан.

– Так что в этом необычного? Мне лично приходилось видеть подземные пещеры, которые тянулись на многие мили…

– Дело не в тоннеле. Не кажется ли тебе, – Джордан с прищуром посмотрел на товарища, – что две пещеры, в миле друг от друга и набитые золотом, слишком странное совпадение? Не логично ли предположить, что речь идет об одной и той же пещере? Боюсь, нас просто опередили, Эймос! Как бы наш поход туда снова не оказался напрасным!

– Может быть, – предложил Гриффин, – кинем жребий, стоит ли туда идти? В конце концов, все должно решаться голосованием – это главный принцип демократии…

– Вы посмотрите, – усмехнулся Джордан, – как рассуждает этот юнец! «Демократия»! Что ты в этом понимаешь? Молоко еще на губах не обсохло!

– Это ты еще не просох после вчерашнего, дядя Джордан! – съязвил Гриффин. – Я-то по крайней мере трезв.

– Что это значит? – угрожающе спросил Джордан.

– Ты сам отлично понимаешь, что это значит! – с вызовом ответил Гриффин. – Я, может быть, и молод, но не настолько, чтобы не видеть, что происходит…

– Прекратите! – Эймос грохнул по столу своей увесистой ладонью. – Не будем выяснять отношения. Вернемся лучше к разговору о золоте, а то вы двое и сами не заметите, как покалечите друг друга.

Джордан и Гриффин молчали, понимая, что Эймос прав – золото сейчас для них важнее, чем выяснение отношений. Для Жоли же, напротив, золото почти ничего не значило. Отношения с Джорданом были для нее куда важнее. Она плохо понимала смысл сказанного Джорданом и Гриффином, но что-то подсказывало ей, что предметом спора была она.

– Хорошо, взвесим все «за» и «против». Какие у тебя есть доказательства, что этот тоннель действительно существует? – продолжил Джордан, обращаясь к негру.

– Я все-таки думаю, – наморщил лоб тот, – что старик не врет. Да, он был чертовски пьян; мне, как ты сам понимаешь, пришлось его еще подпоить, чтобы он все выболтал, но у меня все-таки создалось впечатление, что он действительно там был и видел все собственными глазами. Кончилось тем, что старик заснул, уткнувшись носом в стол, а его напарник свалился под стол еще раньше.

– Сколько же там золота! – восхищенно присвистнув, воскликнул Гриффин. – Похоже, старый падре, про которого рассказывала Жоли, набил им до отказа все окрестные пещеры!

– Похоже на то, – согласился негр. – Насколько я понял, хранилищ там не менее пятидесяти, но главными из них являются всего три. Так что, думаю, нам нужно взять как можно больше всего за один раз. Если о нашей находке кто-либо пронюхает, я не дам за наши жизни и ломаного гроша. Итак, парни, и вы, леди, – заключил Эймос, – каково будет ваше слово?

Жоли молчала. Все ее внимание было сосредоточено на солнечных лучах, которые проникали через створчатое окно, согревали ее шею и открытые плечи, играли на полированной поверхности стола, на ее руках, лежавших на столе. Для нее исход разговора мог означать только одно: если они пойдут за золотом, то она будет с Джорданом, если нет, то они расстанутся. Единственное, чего не хотелось Жоли, – так это снова тревожить богов. Отношение к языческим верованиям апачей у девушки было неоднозначным, но, во всяком случае, не полностью отрицательным.

В животе у Жоли громко заурчало, и Джордан с удивлением покосился на нее.

– Я ничего не ела со вчерашнего вечера, – ответила на его немой вопрос Жоли. Говорить о том, что Джордан за все это время даже не удосужился покормить ее, ей казалось еще большим нарушением этикета, чем урчание в животе, но и смерть от голода не входила в ее ближайшие планы.

– Проголосуем быстренько – и пойдем чего-нибудь перекусим, – предложил Гриффин. – Я сам голоден как волк!

– А не ты ли, приятель, совсем недавно уплел здоровенную порцию яичницы? – усмехнулся Эймос. – Куда в тебя столько помещается?

– Что это за завтрак! – поморщился Гриффин. – Одной яичницей не наешься! Короче, считайте, что я уже проголосовал за. Дядя Джордан! Жоли! Голосуем же!

– Что ж. – Джордан потер лоб. – Я считаю так: найдем золото – отлично, нет – ничего не потеряем, кроме разве что времени. Впрочем, я верю в удачу!

– Oui, – подала голос Жоли. – Я иду с тобой, Жордан. Гриффин хотел было что-то сказать, но Джордан его перебил:

– Нет, зеленоглазая. Ты не пойдешь. Это опасно. Жоли не ожидала такого оборота, и недовольство отразилось на ее лице.

– И не смотри на меня с такой обидой, – продолжил Джордан. – Я оставлю денег, чтобы ты не бедствовала до тех пор, пока я не вернусь.

– Но я такой же партнер, как и все! – Девушка невольно стиснула руки в кулаки. – Ты сам сделал меня партнером, Жордан!

– Не валяй дурака, Жоли! – резко оборвал ее Джордан.

– Я вполне серьезно. Я иду с тобой! – твердым голосом произнесла Жоли и упрямо поджала губы. Взгляд ее огромных изумрудно-зеленых глаз был прикован к лицу Джордана. В этом взгляде читался немой укор.

– Хорошо, как хочешь, – устало проговорил Джордан.

 

Глава 13

Жоли, разумеется, выбрала то, что хотела, и весь оставшийся день ходила с Гриффином по магазинам, покупая провизию для предстоящего путешествия. Затем они отправились в конюшню высматривать лучших мулов. На этот раз следовало подготовиться основательнее.

– Тебе приходилось слыхать о второй пещере, Жоли? – спросил Гриффин, когда они находились в посудной лавке некого мистера Барлоу, поджидая, пока хозяин соберет все, что им надо.

– 'Аи, — согласно кивнула девушка. – Только это было очень давно, и потому я, собственно, успела забыть. К тому же тогда меня это мало интересовало – в тот момент меня заботили совсем другие проблемы…

– Какие же? – улыбнувшись, спросил Гриффин. – Держу пари, ты думала о каком-нибудь молодом человеке! Я прав?

– Dah! – отрицательно покачала головой Жоли. – Я никогда не думала ни о каком мужчине, только о Жордане. Собственно, до того, как я увидела его, я вообще думала, что никогда не выйду замуж – как Лозен…

– Это та, что влюбилась в какого-то Серого Призрака? – уточнил Гриффин. – Помню, помню, ты уже рассказывала мне эту легенду… Послушай, Жоли, – взгляд парня стал серьезным, – неужели тебе никогда не приходило в голову, что ты не Лозен и Джордан вовсе не похож на Серого Призрака? Я понимаю, ты сейчас пребываешь в романтических чувствах, но спустись на минуту с небес на землю. А вдруг конец твоей истории будет таким же несчастным, как и у Лозен? Нет, я, конечно же, желаю, чтобы у тебя все было хорошо, но…

Жоли молчала, рисуя пальцем на пыльной поверхности прилавка силуэты гор. Казалось, она не слышала Гриффина.

– Не хочу тебя разочаровывать, Жоли, – продолжал тот, – но Джордан не из тех, кто способен надолго привязаться к женщине; сколько я его помню, он всегда менял их как перчатки.

– Не понимаю, – безразличным тоном проговорила Жоли.

Гриффин уже жалел, что начал этот разговор.

– Скажу откровенно, Жоли, в том, что касается женщин, философия Джордана очень проста: охмурить, поразвлечься и бросить. Теперь-то ты, надеюсь, понимаешь? И с тобой, Жоли, он наверняка поступит так же. У твоего Серого Призрака каменное сердце, Жоли!

– Я уверена, что золотое, – упрямо возразила девушка.

– Хорошо, Жоли, – устало проговорил Гриффин, – не хочешь, не слушай. Но не говори потом, что я тебя не предупреждал.

Жоли стерла ладонью свой рисунок и резко повернулась к Гриффину:

– Стало быть, ты считаешь, что я не знаю жизни? Что мне никогда не приходилось испытывать голод или смотреть смерти в лицо? Это ты не знаешь жизни, приятель! Не думаю, что тебе когда-нибудь приходилось убегать из дома от жестоких, как мясники, солдат. Твоя мать, слава Богу, не умирала у тебя на руках от холеры, которую подцепила из-за того, что те же белые солдаты подсунули ей зараженные простыни. Тебе приходилось когда-нибудь слышать плач детей, зовущих мать, которая уже никогда не вернется?

Голос Жоли вдруг осекся, а губы задрожали. Гриффин ласково коснулся рукой ее плеча:

– Нет, Жоли, всего этого мне не пришлось пережить. Но я все-таки беспокоюсь за тебя.

Слова Гриффина тронули Жоли. Мгновенно забыв свою обиду, она обхватила его за шею руками и прижалась лицом к его груди.

– Прости меня, Гриффин, я не хотела обидеть тебя. Я знаю, что ты заботишься обо мне… но поверь, Джордан не сделает мне ничего плохого. – Жоли подняла лицо и посмотрела Гриффину в глаза. – Я теперь его женщина.

– Я знаю, Жоли, – тихо проговорил он.

– А это значит, что теперь он не сможет меня обидеть.

– Хотел бы я быть уверенным в этом так же, как ты! – пробормотал Гриффин. – А вот, кстати, и старик Барлоу с нашими вещами! Давай отложим наш разговор до лучших времен. Я считаю, что кое-чему ты все-таки должна поучиться!

Старик продавец недоверчиво покосился на Гриффина, затем на Жоли.

– Поучиться, говоришь, некоторым вещам? – пробормотал он, кладя упакованную посуду на прилавок. – Да я уверен, приятель, эта пташка много чего смыслит в некоторых вещах! Держу пари, она может показать такое, что тебе и не снилось!

Облизывая жирные губы, старик оглядывал Жоли похотливым взглядом. Гриффин инстинктивно отступил.

– Знаешь что, приятель? – ухмыльнулся Барлоу. – Одолжи-ка мне, пожалуй, свою подружку на часок! Я с ней зайду вот в эту комнатку, а ты пока постоишь на стреме. Получишь за это доллар.

Старик вдруг осекся – прямо перед его носом вдруг возник новенький сверкающий «кольт».

– Заткнись! – Глаза Гриффина были холодны как сталь. – Извинись немедленно!

– Извиняться перед какой-то вонючей скво? – задиристо переспросил старик, хотя его голос выдавал явный испуг. – И не подумаю! Неудобно как-то, знаешь ли…

– Жить с пулей в челюсти тоже не очень удобно. Ты извинишься, старая скотина, или нет?!

– Гриффин, не надо! – Жоли была перепугана не на шутку. – Пойдем отсюда…

– Я уйду не раньше, чем он извинится. – Гриффин снял руку Жоли со своего плеча. – Он оскорбил тебя, Жоли, разве не так?

– Я уже не в первый раз слышу оскорбления от подобных типов, Гриффин, Прошу тебя, не стоит поднимать шум, – попросила Жоли, умоляюще глядя на парня.

Гриффин медленно опустил пистолет. Старик Барлоу облегченно вздохнул:

– Твоя девчонка умнее тебя, приятель. Если ты будешь и дальше разгуливать с этой скво по нашему городу, будь уверен, тебе придется еще не раз услышать…

– Мнение таких типов, как ты, меня не волнует! – презрительно процедил Гриффин, забирая покупки. Пистолет, однако, он на всякий случай не стал прятать далеко.

Весь путь от магазина до конюшни Жоли и Гриффин молчали, и это молчание угнетало обоих не меньше, чем нестерпимая жара на улице. Впервые Гриффин стал замечать косые взгляды прохожих, которые те бросали на Жоли, – многие в первую очередь видели в ней некультурную дикарку, а не привлекательную женщину. Жоли же шла с гордо поднятой головой, словно и не замечала этих взглядов, и это больше всего восхищало Гриффина.

– На тебя всегда так смотрят белые, Жоли? – спросил он, когда они уже были в конюшне. – И ты это терпишь?

– 'Аи, — грустно кивнула девушка. – Ничего не попишешь, Гриффин, такова жизнь. Утешает лишь то, что не все думают так, как этот тип Барлоу. – Жоли улыбнулась, и улыбка эта была подобна солнечному лучу, прорезавшему облака. – Впрочем, и апачи точно так же думают об 'indaa'. Они считают, что белые люди грубые, глупые и не знают хороших манер.

– Я смотрю, расовые предрассудки присущи всем народам! – рассмеялся Гриффин. – Когда-нибудь потом еще расскажешь, что думают индейцы о белых…

Но случай рассказать об этом так и не выпал. Приготовления предстояли серьезные, и всем четверым пришлось повертеться. Лишь через несколько дней все наконец-то было готово для того, чтобы отправиться в путешествие за удачей. Все, разумеется, держалось в строгой тайне.

Джордан, Эймос, Гриффин и Жоли снова сидели в холле гостиницы «Фэрмонт» за маленьким столом в дальнем углу.

– Никто не должен знать, куда мы идем, понятно? – строго наставлял друзей Эймос. – Хватит с нас и тех трудностей, которые выпадут нам, когда мы будем проходить через земли апачей.

– Разумеется, старик! – улыбнулся Джордан. – Именно поэтому я решил распределить обязанности. За покупками будем ходить порознь – так меньше шансов вызвать у кого-нибудь подозрения. Кстати, Эймос, как поживают твои друзья Чарли и Сэм?

Негр усмехнулся, покачав коротко стриженной головой:

– Видел я тут недавно Чарли – в одном, скажем так, злачном месте. Он был, как обычно, сильно пьян и лежал на груди самой огромной женщины, которую я когда-либо видел!

Веселая болтовня Эймоса долетала до Жоли словно откуда-то издалека. Она почти не участвовала в разговоре – все ее мысли снова были заняты Джорданом. Почему и теперь он не изменил своего отношения к ней – по-прежнему в лучшем случае не обращает на нее внимания, а в худшем грубит? С их первой ночи прошло уже три ночи. Они проводили их вместе, но в остальном все оставалось по-прежнему. Впрочем, и сами ночи были уже не те, что первая. Были и нежность, и страсть – такая, что Жоли удивлялась сама себе. Она вся буквально загоралась лишь от одного прикосновения сильных рук Джордана к ее груди или одного его нежного поцелуя. Удивлялась она и той покорности, с которой отдавалась Джордану. Но он ни разу не сказал, что любит ее, и никогда ничего не обещал ей на будущее…

Жоли и сама пока еще боялась заводить речь о будущем. Она уже достаточно пожила на свете, чтобы понимать, что в некоторых делах следует быть терпеливой. Так что пока ей оставалось лишь ждать, когда Джордан сам захочет произнести те слова, которые Жоли так хочет от него услышать.

Но не только Жоли вполуха слушала болтовню Эймоса. Гриффин мыслями тоже был далеко отсюда. Он думал о Джордане и Жоли. До каких пор, в самом деле, дядя будет испытывать терпение девушки, а она все прощать ему? Жоли напоминала парню птичку, дожидающуюся наконец рассвета, чтобы иметь возможность встретить солнце веселым пением. Неужели Джордан не понимал, что эта девушка не такая, как те женщины, с которыми ему до сих пор приходилось иметь дело? Другие девушки согласны терпеливо ждать чего-либо от мужчины, не предпринимая никаких шагов, но Жоли не из таких – Гриффин чувствовал, что очень скоро ее терпение лопнет. Как и его, Гриффина. Если так будет продолжаться, то скоро, очень скоро ему придется сказать дяде все, что он о нем думает. А впрочем, если взрослый человек сам не понимает элементарных вещей, то почему шестнадцатилетний племянник должен объяснять ему их?

Ночи, которые Джордан и Жоли проводили вместе, Гриффин и Эймос проводили в салунах. Но если Эймос, как правило, уходил спать довольно рано, то Гриффин заявлялся в конюшню, где они с Эймосом ночевали, лишь под утро, причем в сильном подпитии.

– Хватит паясничать, парень! – заявил на третий вечер негр, поймав Гриффина за ремень брюк, когда тот в третий раз свалился с лестницы при попытке подняться на сеновал. – Слава Богу, что мы завтра отчаливаем, а то черт знает до чего тебя могут довести твои возлияния!

– Я в-вовсе не п-пьян, Эймос… Ик! – заплетающимся языком произнес Гриффин и улыбнулся. – Я т-трезв как стеклышко!

– И это называется трезв… – Эймос укоризненно покачал головой.

– М-может быть, – Гриффин качался, словно дерево на ветру, – я п-пью… это самое, как его… ч-чтоб забыться!

– Забыться? И что же такое было в твоей юной жизни, приятель, что ты хочешь это забыть? Конфет, что ли, в детстве переел?

Гриффин был слишком пьян, чтобы уловить иронию в словах негра.

– Н-нет. – Он отрицательно мотнул головой. – Это… как его… Ж-жоли… Да, Ж-жоли слишком м-молода… ик!.. и н-невинна… не знает ж-жизни… – Громко икнув, Гриффин повалился на солому.

Эймос вздохнул и лег рядом, рассеянно покусывая соломинку. Да, не в добрый час они связались с этой девчонкой! Пытаясь во что бы то ни стало защитить ее от дяди, Гриффин лишь усложнял ситуацию. Эймос и сам сочувствовал Жоли, но встревать между Джорданом и Гриффином ему не хотелось.

Спорить с мальчишкой сейчас бесполезно – он уже успел отрубиться. С Джорданом тоже – он просто скажет Эймосу, чтобы тот не лез не в свое дело.

Негр встал и лениво поплелся туда, где лежал его матрас. Наверное, не стоит сейчас выяснять отношения, лучше хорошенько выспаться перед дальней дорогой. В душе Эймос надеялся, что, когда все четверо снова окажутся в пути, им будет не до разногласий.

Джордан, как ни странно, в этот момент думал о том же, о чем и Эймос. Рядом мирно посапывала во сне Жоли.

Скоро она уже свыкнется с ролью любовницы, начнет пилить его, словно жена, – сколько у него уже было женщин, и с каждой с роковой неизбежностью повторялось одно и го же, думал Джордан, рассеянно глядя в потолок. Снова лгать, выдумывать нежные слова, изображать страсть, которая на самом деле уже давно остыла… Стоило ли вообще ввязываться во все это, чтобы вновь повторилась знакомая до тошноты история? Когда женщина сама предлагает себя, ')то даже неинтересно… Все то же самое – только женщина другая…

Другая… Эта неожиданная мысль вдруг заставила Джордана вздрогнуть. Жоли действительно была другой. Да, инициатором их близости была она, но в поведении ее не было ничего от того искусно-расчетливого обольщения, отличавшего всех девиц из салунов, с которыми, как правило, приходилось иметь дело Джордану. Жоли была открытой, искренней, безыскусной, честной.

– Черт побери! – ругнулся Джордан вслух, сам того не заметив. Жоли пошевелилась во сне.

– М-м-м? – пробормотала она. – Hiyaa…

— Что это значит? – проворчал Джордан. – Говори хотя бы на английском языке, зеленоглазая!

– Это означает «я устала». – Жоли ласкала грудь Джордана, наматывая волоски себе на палец. Рука ее скользнула к его животу и ниже. – А ты устал? – спросила она.

– 'Аи, — кивнул Джордан, – hiyaa. Жоли удивленно взглянула на него.

– Как видишь, и я способен кое-чему научиться! – улыбнулся Джордан.

Лунный свет, проникавший сквозь жалюзи на окнах, отбрасывал на лицо Жоли светлые полоски. Все, что мог видеть Джордан, – это ее лукавые глаза и улыбающиеся губы. Остальное было скрыто темнотой.

– Ты похожа на зебру! – усмехнулся он, откидывая локон, упавший ей на лоб.

– Что такое зебра? – спросила Жоли.

Джордан взглянул на удивленное лицо девушки. Да, Жоли была человеком другой культуры… Джордан, может быть, тоже никогда и не видел зебру, но по крайней мере знает, что это такое. Жоли же знала многих животных – койотов, барсуков, орлов… но зебра не входила в круг ее познаний. Как не входили в этот круг и розовое шампанское, сандвичи или хрустальные канделябры…

– Что такое зебра, Жордан? – снова спросила Жоли.

– Дикая лошадь, полосатая, как тигр… впрочем, ты, должно быть, и тигра не знаешь… Короче, полосатая, как бывают полосатые кошки.

Жоли попыталась представить себе лошадь, полосатую, как кошка, но не смогла. Неожиданно ей вспомнился броненосец – нелепое существо с головой свиньи, хвостом крысы и панцирем черепахи. Должно быть, и зебра – чудовище наподобие этого.

– Когда-нибудь, – пробормотала Жоли, прижимаясь к Джордану, – ты, может быть, покажешь мне зебру… Кстати, где твоя деревня, Жордан? Откуда родом твоя мать?

– А что?

– Я хочу знать, куда мы с тобой отправимся после того, как добудем золото.

– Моей мамы нет в живых, Жоли, давно уже нет в живых.

– Я знаю, Жордан. Но кто-то из твоих родных должен быть еще жив! У Гриффина наверняка есть мать – твоя сестра…

– Есть.

– Тогда, значит, мы должны отправиться к ней. Ты любишь детей, Жордан?

– Детей? – удивленно переспросил Джордан.

– Ну да, 'etchine… маленьких людей…

– Я знаю, что такое дети, Жоли! Я только не знаю, какой ответ ты хочешь услышать…

– Правдивый, какой же еще? От kdghassti я хочу слышать только правду!

– От кого?

– От мужа. Ты должен выучить это слово, Жордан, если мы с тобой хотим быть dziike. Ты куда, Жордан?!

Спустив с кровати длинные ноги, Джордан начал шарить в темноте в поисках своих брюк.

– Куда-нибудь, – проворчал он в ответ. – В гостиницу. В салун «Последний шанс». В Калифорнию, в конце концов!

– Жордан, я что-то сказала… не так?.. – настороженно спросила Жоли.

– Нет… то есть да.

Натянув брюки, Джордан начал пристегивать пистолет. Жоли настороженно-вопросительно смотрела на него, но в темноте могла видеть лишь темный силуэт.

– Уаа?Что я сказала не так, Жордан? – снова прозвучал вопрос Жоли из глубины комнаты.

Молчание Джордана, казалось, продлилось целую вечность.

– Послушай, Жоли, – наконец усталым голосом произнес он, присев на диван, – я не знаю, как это сказать. Я даже не уверен, хочу ли я вообще это говорить… Короче, я привык быть один, Жоли. Один как перст. Чтобы рядом со мной не было женщины…

– Я знаю, – упавшим голосом тихо произнесла Жоли. – Гриффин говорил мне. Ты… – Жоли замолчала, припоминая. – У тебя все очень просто: завлечь, поразвлечься и бросить.

– Что?! – вспылил Джордан. – Этот щенок так и сказал?! Что он себе позволяет, в конце концов?! Что он еще тебе говорил, Жоли?

– Что ты меняешь женщин как перчатки, что у тебя каменное сердце…

– Каменное сердце?! Сукин сын! Я убью его! – Джордан весь трясся от злости. – Что это еще за «каменное сердце»?

– Но я-то знаю, что я на самом деле для тебя значу! – поспешила добавить Жоли. – С другими женщинами у тебя, может быть, и было так, но со мной…

– Дело не в этом, Жоли, – упрямо тряхнул головой Джордан, удивившись про себя тому, что Жоли почти слово в слово повторила его недавние мысли. – Да, ты для меня действительно много значишь… но дело не в этом… дело в том… – Он осекся. – Не знаю, как объяснить тебе то, что я не могу объяснить даже себе самому!

– Я знаю, Жордан, что ты хочешь сказать. Я все понимаю… – тихо произнесла Жоли. В глазах ее стояли слезы.

Джордан тяжело вздохнул. Больше всего он ненавидел выяснять отношения с женщинами – особенно с теми, которые в любой момент готовы заплакать.

– Я сомневаюсь, Жоли, – тихо продолжил Джордан, – что ты действительно это понимаешь.

– 'Аи… все в порядке, Жордан. Я согласна послушно ездить за тобой, ничего не требовать… В конце концов, когда niijit'e…

— Когда что?

– Когда женщина выходит замуж, она должна быть готова к тому, чтобы стать хозяйкой, готовить, штопать носки…

– Я не об этом, Жоли! Пойми, я не должен… то есть мы не должны… Черт побери, я никогда не думал о женитьбе, Жоли! Я вовсе не горю желанием осесть в какой-нибудь деревушке, рожать детей, растить какую-нибудь репу… Я по натуре странник, Жоли, не люблю подолгу засиживаться на одном месте, я начинаю чувствовать себя неуютно, меня начинает тянуть куда-нибудь в путь… То же самое у меня и с женщинами, Жоли.

Джордан всегда считал себя человеком, прошедшим огонь, воду и медные трубы, которому сам черт не брат.

Он, пожалуй, не струсил бы, даже если бы ему пришлось выступить безоружным против дюжины вооруженных до зубов громил. Почему же теперь он чувствует себя совершенно растерянным перед слезами этой женщины, почти девочки?

Джордан тупо уставился в стену, словно пытался прочитать ответ на мучивший его вопрос в причудливом сплетении теней. Темнота за окном становилась все гуще. Джордан чувствовал, что ему не хватает воздуха, словно ему набросили на голову одеяло.

Да что с ним, в конце концов? Почему его не отпускает какое-то странное, щемящее чувство вины? Он не сделал ничего плохого. Все это Гриффин, черт бы его побрал, этот молокосос, сующий нос не в свои дела. Воистину услужливый дурак опаснее врага. Вздумал почему-то защищать Жоли, словно ей грозила какая-то опасность, а добился лишь того, что донельзя усложнил ситуацию.

Повернув голову, Джордан поймал на себе укоризненный взгляд Жоли. Пожалуй, самое разумное в такой ситуации – не делать резких заявлений. Рано или поздно, конечно, придется, но сейчас просто не тот момент…

– Послушай, Жоли, – стараясь, чтобы голос звучал как можно мягче, произнес Джордан. – Может быть, действительно будет лучше, если я пойду сейчас в бар, проведу остаток ночи с Эймосом и Гриффином? Не возражаешь?

Жоли молчала, но взгляд двух огромных изумрудов был выразительнее любых слов. Не в силах больше сносить этот взгляд, Джордан отвернулся.

– До завтра, Жоли! – пробормотал он.

Жоли не шевелилась. Через мгновение она уже услышала звук запираемого замка.

Сидя в темноте одна, Жоли рассеянно провела рукой по еще теплой ложбинке на простыне, где несколько минут назад лежал Джордан. Воздух в комнате был пропитан сладковатым запахом его табака.

Жоли закрыла руками глаза, словно таким образом хотела заслониться от отчаяния, накатывавшего на нее черной волной.

Нет, она не будет плакать, не должна, как не должна верить ни единому слову из того, что сейчас сказал Джордан. Не стоит вообще придавать значения словам – Джордану сейчас тяжело, в его душе, должно быть, происходит мучительная борьба; в таком состоянии человек сам порой не отдает себе отчета, что он говорит и что делает. Одно лишь было ясно Жоли – Гриффин не прав. Сердце Джордана не из камня, оно гораздо мягче – как, собственно, сердце любого мужчины. И женщине, если только она настоящая женщина, вполне под силу слепить из этого сердца то, что ей нужно.

Утешение это было слабым, но единственным. А пока остается надеяться лишь на то, что в этом равнодушном, каменном мире еще сохранилась хотя бы крошечная частичка тепла, которая способна согреть душу.