Когда молчание слишком затянулось, Бетани подняла глаза и увидела, что Трейс смотрит на нее, залитый лунным светом. Он снова был в воде, вода доходила ему до талии. Жилка едва подрагивала у уголка его рта, пока он молча разглядывал ее, глаза были непроницаемы.

От теплой воды тело ее горело… или это потемневший взгляд Трейса вызывал такую реакцию? Что бы то ни было, она чувствовала себя так, словно ступила на раскаленную лаву вулкана.

— Итак, не так уж плохо, а? — наконец произнес Трейс, и она покачала головой.

— Пока нет.

— Вы всегда так доверчивы?

— А вы? — парировала она и увидела его улыбку.

— Перемирие, принцесса. — Голос его был нежен, но улыбка… Ох уж эта улыбка! Она напоминала ей хищника, голодного и подстерегающего.

— Перемирие? Я и не знала, что у нас война.

— Правда? — Трейс двигался в воде с кошачьей ловкостью, делая большие изящные гребки. Когда он пальцами одной руки внезапно обхватил ее запястье, она почувствовала, какие они горячие. Другая рука погладила ее по щеке, прикосновения влажных ладоней к холодной коже были подобны ожогам. Когда рука совершила движение от щеки к кружевным оборкам ее сорочки, Бетани предприняла попытку высвободиться.

— Что… что вы делаете?

Трейс не отвечал. Легкая улыбка тронула чувственную линию его губ, в темных глазах сверкал огонь, который Бетани сразу узнала. Но на этот раз его страсть не испугала ее, но разожгла ответный жар, постепенно растекающийся у нее по жилам. Казалось, все движения замедлились; она слышала свое странно прерывистое дыхание, ощущала медленную пульсацию крови в сосудах и «тук-тук-тук» своего сердца, оглушительно отдающееся у нее в ушах. Слышит ли он это?

Но Трейс не слышал ничего, кроме собственного прерывистого дыхания и настойчивого голоса своего желания. Он не подозревал, что вид ее тонкого мокрого белья, завязывающегося на тесемочки, спровоцирует его на опрометчивые поступки вместо просто приятного времяпрепровождения, но случилось именно так. Она этого не заметила и глядела на него огромными встревоженными глазами, глубокими, как лесные озера. Ее распущенные по хрупким плечам волосы словно парили над поверхностью воды и при каждом движении слегка шевелились. Держащийся на тоненьких бретельках муслин намок и прилип к коже, и его воображение немедленно дорисовало детали, сокрытые тканью от его пристального взгляда.

— Трейс! Я… Я… Может, надо было… — заговорила она, но он приблизился к ней, прижал к своему словно каменному телу, скользнув ладонями по плечам, потом по спине. Она ощутила, как он трепещет под влиянием… чувства? Попыток оторваться от нее? И она трепетала вместе с ним.

Помимо лунного света и тонкого покрывала теплой воды, на Трейсе ничего не было, и Бетани быстро поняла, что ситуация складывается таким образом, что колебаться больше нельзя. Промелькнула непрошеная мысль, что ей не хочется препятствовать тому, что назревало. Разве не по собственному желанию пришла она сюда, в глубине души прекрасно понимая, что из этого получится? Она зашла слишком далеко, чтобы идти на попятную.

Смутно сознавая, что она ждала этого момента с той самой секунды, когда увидела его в первый раз, Бетани закрыла глаза, и в этот момент губы его прильнули к ее рту в поцелуе, таком же горячем и уверенном, как и держащий ее в объятиях мужчина. Что бы ни случилось потом, она будет знать, что это значит — любить по-настоящему…

Руки Трейса, скользнув по соблазнительным изгибам ее спины, коснулись стройных бедер, с силой притягивая ее к себе, язык его окунулся в горячую влагу ее рта, сердце бешено колотилось в унисон с ее. Почувствовав своим обнаженным телом нежное, влажное прикосновение ее груди, он едва не застонал, и ему пришлось напомнить себе, что торопиться не следует. Ему не хотелось пугать ее, он чувствовал, как она неопытна и напряжена, и был поражен тем, как отчаянно ему хотелось, чтобы она испытала удовольствие, когда он овладеет ею.

Поддерживая ее затылок одной рукой, Трейс очень нежно, очень плавно спустил одну из бретелек с плеча девушки. Не прерывая поцелуя, он ртом заглушал ее тихие стоны и легкими прикосновениями кончиков пальцев ласкал обнажившуюся кожу. Лишь почувствовав отклик ее тела, прильнувшего к нему, он взялся за вторую бретельку.

В голове Бетани, дрожащей от ощущения его рук на своей покрытой капельками воды коже, роились мысли о том, что будет дальше, нормально ли то удовольствие, которое она испытывала от его ласк, и то, как обвились ее руки вокруг его тела? Так ли следует вести себя в подобных обстоятельствах? У нее не было в прошлом никакого опыта, который мог бы теперь помочь ей, лишь инстинкты, такие же неясные, как и мысли. Она совершенно не была готова к тому сильному ответному желанию, которое он в ней возбуждал, к той жаркой, ноющей тяжести в глубине ее тела, которая томилась в ожидании неведомого ой разрешения.

Ей не хватало смелости увидеть так близко его красивое темное лицо, но она тянулась к нему с закрытыми глазами, подставляя дрожащие губы, которые он согревал поцелуями. Трейс сумел развязать все кружевные завязки, удерживающие сорочку, соскользнувшую вниз, и ничто теперь не мешало ему коснуться ее грудей. Губы его проложили путь от приоткрытого рта к мочке уха, его прерывистое дыхание, опаляющее кожу, вызывало у нее волны дрожи, прокатывающиеся по телу. Когда он, подняв голову, зарылся лицом в ее мокрые волнистые волосы и она почувствовала, как жадно прижалось к ней его гладкое горячее тело, Бетани вдруг испугалась. Эта неотразимая настойчивость мужчины, этот толчок чего-то твердого и негнущегося в самое сокровенное из ее женских начал застигли ее врасплох. Ее охватила паника и, несмотря на разлившийся ответный жар внутри нее и вспыхнувшее желание прильнуть к нему, она попыталась высвободиться.

Трейс не позволил, остановив ее негрубым, но твердым движением. Он понимал причину ее порыва убежать и ее безотчетный ужас, но они уже проделали чересчур большой путь, чтобы останавливаться. И когда рот его вернулся вновь к ее губам, возможность для протестов была упущена.

Руки Трейса накрыли ее белеющие в полумраке груди, прошлись вниз по округлостям ее тела, исследуя кончиками пальцев бархатистые впадинки, задерживаясь на них в надежде вызвать ответную реакцию. Губы ее были по-прежнему охвачены его губами, Бетани вся дрожала от разгорающегося где-то глубоко внутри неистового пламени. Ее ничуть не удивляло, что вода вокруг нее бурлит, одного исходящего от ее тела жара было бы достаточно, чтобы она вскипела.

Ничто из ее прошлых впечатлений не подготовило ее к той вспышке всепоглощающей страсти, которая захлестнула ее. То, что с ней сейчас происходило и что было естественной реакцией на движения рук Трейса, познающих ее тело, слишком сильно отличалось от самых смелых из ее прежних фантазий.

Еле слышно прошептав ее имя, Трейс отвел руки Бетани, обхватившие его мокрую талию, и уже в который раз ее охватила дрожь, когда она почувствовала, как пальцы его сжимают насквозь промокшую ткань сорочки, прилипшей к ее бедрам, и она скользит вниз вдоль ее тела. До того как в Хуанкайо она подглядела за Трейсом и темноволосой женщиной, она в самых своих диких мечтаниях не представляла себя совершенно обнаженной. Глупо, конечно, но она не отождествляла ту сцену с этой, в которой была непосредственным участником… Бетани крепко сжала зубы, чтобы они не стучали, нервно реагируя на его интимные прикосновения.

Почему, когда горячее обнаженное мужское тело прижалось к ней, это заставило ее вытянуться в струну от вспыхнувшего томления, а не закончилось шоком? Она уже привыкла к самому интимному из того, что происходит между людьми? Должно быть, так, хотя пока она не могла представить, чем унять эту гложущую потребность. Потоки теплой воды, нежно омывающие тело, лишь разжигали желание, вместо того чтобы облегчить его, а протяжные поцелуи Трейса и его ласки заставляли ее слегка постанывать. Повинуясь врожденной сдержанности, Бетани заставила себя крепче сжать зубы, чтобы помешать звукам вырываться наружу. Слава Богу, Трейс был внимателен и терпелив, и его легкие прикосновения моментально уносили прочь все ее страхи.

Его темная, намокшая голова переместилась вниз, к выпуклости ее груди, и Бетани, тихо вскрикнув, выгнулась навстречу. Обводя языком нежно-розовый бутон, Трейс услышал, как от прикосновения его горячего рта к ее влажной плоти у Бетани вырвался стон. Словно почка набухала под умелыми ударами его языка, Бетани с силой вцепилась в него руками, когда он втянул в рот весь сосок.

Это было уже выше ее сил. От резкого контраста между его пылающими губами и бурлящей водой, в которую было погружено ее тело, ее пронзила острая пульсирующая боль. Что-то неведомое, от чего перехватывало дыхание, медленно зарождалось глубоко в недрах ее, бедра ее начали двигаться по направлению к его телу, повинуясь древнему ритму любви. От него не укрылось это движение, и он поднял голову, чтобы взглянуть ей в лицо. Глаза ее были закрыты, длинные ресницы подобно крошечным крыльям примостились на щеках, губы были приоткрыты в ожидании поцелуев.

Было нечто настолько возбуждающее и эротическое в сочетании ласкающих ее губ, рук Трейса и теплой воды, что Бетани забыла о благопристойности, о том, что делает. Она могла думать лишь о настоящем моменте, лишь о Трейсе, о том, как доставить ему такое же удовольствие, какое он доставлял ей.

Почувствовав легкое застенчивое движение ее неопытной руки от его груди вниз к поджарому мускулистому животу, Трейс глухо застонал и удержал ее за запястье, когда Бетани, вдруг смутившись, попыталась ее отдернуть.

— Нет, любимая, не пугайся, — пробормотал он, уткнувшись лицом в ее покрытую капельками воды грудь. — Мне нравится, когда ты прикасаешься ко мне… Мне нравится прикасаться к тебе… Разве вот так неприятно? А так?

Бетани моментально потеряла всякий контроль над собой, стоило его руке проникнуть меж ее вздрагивающих бедер и начать нежными поглаживаниями ласкать ее там. Рот его не отрывался от ее груди, лаская соски губами и языком, от чего по телу ее пробегали волны дрожи; потом он стал прокладывать жаркими поцелуями путь к ее шее, к губам и дальше, к мочке уха. Бетани запрокинула голову, пальцами вцепившись в его широкие плечи. Он целовал ее все более страстно, пока Бетани не покачнулась, сгорая в лихорадке. Поток чувств окончательно захлестнул ее, пугая своей властью над ней, до Бетани едва доходил смысл слов, которые он шептал, слов любви, от которых ее безумие только усиливалось.

— О, любимая, ты совсем готова, — пробормотал он, слова его приглушала ее влажная кожа, руки его мягкими прикосновениями продолжали ласкать ее. — Я готов прийти к тебе… Ты чувствуешь?

Он взял ее руку и положил к себе на живот, потом потянул вниз; на мгновение Бетани испугалась, что умрет на месте от охватившего ее, когда он сжал ее пальцы вокруг своей мужской плоти, смятения.

— Не надо убирать руку, — тихо попросил он, предупреждая ее попытку. — Я хочу, чтобы ты трогала меня там и помогла испытать такое же удовольствие, какое я хочу, чтобы почувствовала ты…

— Но, Трейс, я… Я не знаю как, — в крайнем смущении прошептала она.

— Я покажу тебе. — Его рука направляла ее, и она ощутила, как в ответ растет то, что она сжимала своими неумелыми руками, и неожиданно для себя испытала жгучее удовольствие от того, что ей под силу вызывать этот отклик его тела. — Хорошо, любимая, хорошо, — глухо шептал он, потом резко оттолкнул ее руку, боясь, что перешагнет ту тонкую грань, за которой сдерживать себя уже невозможно.

Когда он принялся делать то же самое с ней, когда его руки медленными движениями начали поглаживать нежную плоть меж ее бедер, она извилась в судороге, не в силах сдерживать крики. Эти негромкие стоны только еще больше воспламеняли Трейса, а когда она в изнеможении повисла на его руке, поддерживающей ее за талию, он ртом заглушил их.

— Прижмись ко мне, любимая, — донесся до нее его шепот, и она послушно обвила его руками за талию. — Нет, вот так, — поправил он и положил ее руки себе на шею.

Она почувствовала себя невесомой, лежа несколько секунд на воде, потом руки Трейса оказались под ней, подталкивая ее кверху. Мускулы его напряглись, он поднимал ее, пока она не оказалась над ним, потом стал медленно опускать, проводя обжигающим языком вдоль всего ее тела. У нее снова вырвался крик. Пальцы девушки запутались в завитках густых влажных волос, разметавшихся у него по шее.

— Трейс! Нет! Я не… Мы не должны… Ой, я не знаю, что сказать… — бормотала она, пока тело ее опускалось вниз, скользя бедрами вдоль его груди, упругого живота. Бетани ощущала его горячее тело, уверенно прижимающееся к ней. Она охнула, слегка испуганная его нарастающим давлением. — Я не… Я никогда такого не ожидала…

Он рассмеялся.

— Любимая, разве могла бы ты сделать мне больший комплимент? Никогда не ожидала? — Ртом он отыскал пульсирующую жилку у основания ее шеи, прежде чем тихо промурлыкать: — С твоим воображением я даже не представляю, чего ты могла ожидать.

— Я думаю, — пряди густых волос создавали завесу перед ее лицом, заглушая слова, — я немного смущена такой… я хочу сказать… интимностью.

Руки Трейса ласкали ее талию.

— Не надо смущаться, любимая. Я не причиню тебе вреда. Теперь обними меня. Обними мою шею. Крепче, как раньше. Теперь обхвати меня ногами вокруг поясницы и прогнись, чтобы я мог видеть твое прекрасно лицо и глаза…

Робко она позволила ему положить ноги на пояс, как он хотел, и заглянула в его потемневшие глаза. Сначала едва касаясь, она провела пальцами по его плечам, изучая мускулы, еле заметные шрамы от давно заживших ран, напомнившие ей о том, какую опасную жизнь он ведет, потом по подбородку, слегка колючему от пробившейся щетины. Ей стало не по себе от его заметного внутреннего напряжения, от огня, горящего у него в глазах, и она отвела взгляд, закусив нижнюю губу.

— Все еще боишься? — прошептал он.

— Нет, просто… Я не могу перестать дрожать.

Бетани застонала, когда он теснее притянул ее к себе и приник к ее груди. У нее вновь перехватило дыхание, когда он накрыл губами затвердевший ноющий сосок и начал посасывать его.

Ее пальцы сжали его шею, руки он просунул под колени так, чтобы она не погружалась в воду. Это было самое невероятное, самое волнующее ощущение — чувствовать, как губы его скользят по мокрой коже, как тело ласкают струи воды, а в чаще леса за построенными сотни лет назад стенами перекликаются голоса экзотических птиц.

Трейс, крепко удерживающий Бетани, поднялся по вырезанным в каменных стенах бассейна ступеням, ведущим к низкому широкому выступу. Лицо девушки, обхватившей его ногами, почти соприкасалось с лицом Трейса, вода струилась у нее по плечам; Трейс зарылся в ее влажные волосы и зашептал, согревая ее щеку своим дыханием:

— Боже, как ты прекрасна… Я хотел держать тебя вот так с первой минуты, когда увидел… Не бойся… Я никогда не обижу тебя. Разве ты не хочешь тоже прикоснуться ко мне?

Его глухой голос воодушевил ее, и Бетани снова начала ласкать его, сначала скованно, потом смелее, прислушиваясь к его судорожному прерывистому дыханию и сдавленным стонам, пока он не перешел от нежных, легких поцелуев к более настойчивым и страстным. В тот самый момент, когда ей показалось, что она не в силах больше выдерживать эту сладостную пытку, Трейс отстранил ее и спросил, не отводя горящих глаз:

— Ты готова слиться со мной, милая?

Бетани заколебалась, потом кивнула, не совсем уверенная, что понимает, о чем он, но чувствуя, что не может обойтись без того, чтобы заполнить эту ноющую пустоту внутри. Трейс подтянул ее бедра вверх и отыскал губами ее рот, пока несколько секунд ее тело, повинуясь его желанию, покоилось без движения. Потом едва уловимым движением он вошел в нее, ловя губами тихий крик, вырвавшийся у нее в ответ на этот неожиданный толчок. Он крепко ухватил ее за талию и не позволил вырваться, когда она, пораженная пронзившей ее острой болью, попыталась выскользнуть.

— Все хорошо, — сипло прошептал он ей в ухо, — больше не будет больно.

Какое-то время, пока ее не перестала бить дрожь, он не шевелился; потом начал ритмично приподнимать ее над собой и опускать снова. Когда боль от вторжения притупилась, Бетани научилась следовать его все убыстряющемуся ритму. Он оказался прав. Сильной боли больше не было. Ей на смену вернулись страсть, которая владела ею несколько минут назад, неутоленная потребность, с каждым мгновением становящаяся все острее и разрешившаяся наконец горячим иссушающим финалом, исторгшим у нее громкий вопль. В бесконечной череде волнообразных сокращений ее нежная плоть плотнее обхватывала его, пока она не почувствовала, как он взорвался у нее внутри.

Почти рыдающая, затопляемая накатывающимися изнутри одна за другой горячими волнами, она в изнеможении прильнула к нему, с трудом различая слова любви, которые он шептал ей на ухо, сопровождая их легкими поцелуями. Пробежавшись пальцами вдоль его спины до основания шеи, играя влажными шелковистыми прядями его волос, Бетани удивленно подумала, почему ей не приходило в голову, как это может быть чудесно — любить мужчину.

Она отметила, что дыхание его замедлилось, и не стала спорить, когда он опустил ее и повел из воды к укрытому в тени алькову, на каменных стенах которого были нанесены изображения странных существ. У него с собой оказались полотенца, и он принялся заботливо растирать ее мокрое, дрожащее тело. Бетани заглянула в его глаза.

— Я не знала, — просто сказала она, и он посмотрел на нее.

— Я надеюсь, ты не разочарована.

Она покачала головой, в смущении потупив взор, когда он, мягкими движениями вытерев ей спину, перешел к груди.

— Нет, не разочарована. Может быть, удивлена.

Трейс вытер ей шею, потом принялся за плечи, руки, опустившись на колени. Он до сих пор оставался мокрым, и капли воды попадали на нее, на места, которые он уже успел вытереть. Бетани взяла у него полотенце и начала вытирать его: широкую грудь, сильные руки, упругий живот, стройные бедра. Она ощущала на себе его напряженный взгляд, слышала, как он затаил дыхание.

— Приятно удивлена, надеюсь.

— Да. Я не знала, что бывает такое… наслаждение… — От прикосновения его пальцев, исследующих ямочку на подбородке, щеки ее загорелись. Бетани вдруг поняла, что ей непросто выдерживать его изучающий взгляд.

— Я тоже не знал, — проговорил он так тихо, что ей пришлось наклониться поближе. Рука его прочертила линию от ее щеки к дрожащим губам. — Узнал несколько минут назад.

Неожиданно почувствовав неловкость и смутившись, Бетани попыталась отшутиться:

— Полагаю, это не совсем точное воспроизведение популярного среди высших жрецов древних инков обряда принесения девственниц в жертву.

Трейс, негромко рассмеявшись, заключил ее в объятия своих по-прежнему влажных рук.

— Возможно, но это, безусловно, мой любимый способ.

Бетани провела пальцами по прямому углу его подбородка и поцеловала. Когда он привлек ее ближе к себе, она зажмурилась. Стоило ей вновь открыть глаза, как она заметила знакомый огонек в его глазах и, слегка улыбнувшись, прошептала:

— Можно много чего сказать в пользу твоего метода.

— Мне тоже так кажется, — успел согласиться Трейс, прежде чем его рот накрыл ее губы в жадном поцелуе. — Мне тоже так кажется…

Аккуратно уложив ее на каменный пол, он тут же водрузил свое тело сверху. Она почувствовала его руки на своей груди, вызывающие немедленный отклик ее тела, которое вдруг начало двигаться навстречу ему, ловя его ритм, охваченное жутким нетерпением. Существовали лишь Трейс и жаркое томление внутри, которое ой знал, как успокоить.

Каменный пол согревали подземные горячие источники. Когда Бетани рванулась навстречу Трейсу, камни до крови расцарапали ей плечо, но ничто уже не могло иметь для нее значения. Ничто, за исключением лежащего на ней мужчины.

Бетани не хотела думать ни о чем, кроме Трейса и того, что он хочет ее, что он не может не любить ее, иначе он бы не обнимал ее так и не шептал снова и снова ее имя. Он делал все так чудесно, что ей показалось, что она взмывает куда-то ввысь, когда он вошел в нее, губами и руками вызывая сладостный отклик ее послушного тела.

Ее руки нежно ласкали гладкие мускулы его спины, она подчинялась его все ускоряющемуся темпу и скоро не могла думать уже ни о чем, кроме того, чтобы двигаться вместе с ним. Огненная пульсация в глубине ее тела подгоняла ее, заставляла теснее прижиматься к нему, выгибаться навстречу его учащающимся толчкам. А когда пришло облегчение, затапливая ее очищающей волной, она знала, что ничего уже не будет по-прежнему…