1.

Зоология была третьим уроком, и Сергей с тоской думал, что ещё целых два часа будет продолжаться эта пытка школой. Он многое отдал бы, чтобы оказаться сейчас далеко отсюда, среди незнакомых людей, лишь бы не видеть чужое лицо Нарыковой и, главное, не натыкаться то и дело взглядом на розовую, фальшивую физиономию Ефимова.

Вчера Антонина Петровна оставила Сергея в классе после уроков. Он понял, что предстоит задушевный разговор, потому что даже Вальтера «классная мама» настоятельно выпроводила в коридор, несмотря на бурное Валькино сопротивление.

Некоторое время Антонина Петровна ходила по классу молча, придерживая двумя руками на груди серый пушистый платок, точно за долгий школьный день она страшно промёрзла и теперь никак не могла согреться. А Сергей сидел, опустив голову, и разглядывал изрезанную перочинным ножом крышку стола. Он слышал, как Антонина Петровна несколько раз тяжело вздохнула, видимо, мучилась, не зная, как приступить к разговору.

Ребята любили свою «классную маму» за незлобивость. Она никогда и никому не жаловалась на них, в том числе и родителям. Избегала публичных разносов. Сергей не помнил, чтобы она кого-нибудь стыдила или отчитывала при всех. Только с глазу на глаз. Да и то, ругая заслуженно, больше всего боялась обидеть.

Наконец Антонина Петровна перестала ходить и села рядом с Сергеем, с трудом втиснув грузное тело в узкое пространство между столом и скамейкой.

— Серёжа, мы с тобой всегда доверяли друг другу, верно?

Сергей кивнул.

— Я вижу, что с тобой стряслась беда, и хочу тебе помочь, только не знаю как… Помоги и ты мне, пожалуйста.

Сергей снова промолчал. Конечно, откуда ей знать, если её в тот день даже в школе не было.

— Расскажи мне про тачку и про всё, что случилось.

В эту минуту в класс вошла пионервожатая Светлана.

— Антонина Петровна, а я вас везде ищу.

— Нельзя ли попозже, Светочка? У нас с Серёжей важный разговор.

Светлана холодно взглянула на Сергея.

— Это как раз его касается. Говорят, что он опять грозит Ефимову расправой.

Сергей уставился на пионервожатую. Ничего себе финт! Когда это он грозил Вадиму?

— Это неправда! Он всё врёт.

— Зачем?

— Да потому, что он подлый трус, вот зачем.

— Нет, вы слышите, Антонина Петровна? — изумилась Светлана. — Как тебе только не стыдно, Димитриев? Как у тебя язык повернулся говорить такое о своём товарище?!

— Он мне не товарищ, понятно?

Антонина Петровна встала, нервно стянула на груди платок.

— Подождите, Светочка. Здесь какое-то недоразумение. Я знаю своих ребят, знаю Серёжу… Мы сейчас с ним поговорим и всё выясним.

«Классная мама» смотрела на Сергея с надеждой. Она была расстроена Светланиным вмешательством и ждала, что Сергей поможет ей доверием, но Сергей чувствовал себя униженным и не желал теперь никаких задушевных бесед.

Он вскочил.

— Можете не верить! Вы только Ефимову своему верите!

Светлана вспыхнула, но тут же взяла себя в руки, уверенная, что главная задача пионервожатой не потакать, а обличать зло, и гневно сказала:

— Ефимов — настоящий пионер, и не смей говорить о нём гадости. Это ты всех опозорил! Это из-за тебя Нарыкова отказывается быть звеньевой. Принципиально!

— Ну и целуйся со своей Нарыковой! Принципиально!

И выбежал из класса.

Возле деревянного барьера раздевалки на низкой скамеечке сидела Маруся, уперев локти в колени и положив подбородок на сплетённые пальцы. Поза её выражала печаль и терпение. Увидев Сергея, она встала и шагнула ему навстречу.

— Димитриев, я ждала тебя. Ты обязан мне сказать.

— Что я обязан тебе сказать?

— Правду.

— Ах, правду?! А зачем она тебе понадобилась? Ты же с самого начала мне не поверила… Эх ты, донна Маня!

 

2.

На парту перед Серёжкиным носом упал комок розовой промокашки.

— Можете прочесть, Димитриев. Я подожду, — сказал учитель, — а то Воробьёва погибнет от нетерпения.

— Я для дела! — пискнула Интерпол.

Под взглядами всего класса Сергей развернул катышек. «Во вторник тебя на пружине разбирать бупут», — буква «д» у Интерпола, как всегда, была похожа на «п». Та-ак, понятно.

— Всё будет гут, сказал Робин Гуд, — шепнул Вальтер, прочтя записку.

— Что-нибудь сложное? — спросил зоолог.

— Сложное, — дерзко ответил Сергей.

— Тогда, быть может, нам лучше вернуться к простейшим? — добродушно предложил зоолог. — Так, кто мне ответит, где живут эвглены и как они передвигаются?

Зазвенел звонок.

— До свидания, ребята, — сказал зоолог, складывая в старинный портфель с двумя медными застёжками тетрадки с лабораторными работами. — Димитриев, не горюйте. Как выяснилось, даже жизнь простейших сложна, а вы человек. Поэтому приготовьтесь, на следующем уроке я вас спрошу.

— Воробьёва, а ты откуда узнала?

— Своими ушами, своими глазами… — затараторила было Интерпол и тут же испуганно прикрыла рот ладошкой.

В дверях класса стояла пионервожатая Светлана.

— Димитриев, во вторник на сборе дружины будет обсуждаться твоё персональное дело. Ты понял, Сергей?

— Плакало наше первое место, — сокрушённо сказал Ефимов. Сокрушённо и громко, чтобы Светлана успела услышать и оценить.

Вальтер вскочил.

— Ты! — сказал он, оттопыривая толстые губы. — Эвглена зелёная! Тебя под микроскоп надо! Концом иголки!..

— Ребята, успокойтесь, — потребовала Светлана, — вопрос слишком серьёзный, а вы ведёте себя по-детски… Мы не можем терпеть в своих рядах людей, которые размахивают кулаками направо и налево, похищают чужие тачки. Стыдно, Димитриев. Я думала, ты умный, а ты, оказывается, просто хулиган. Неужели тебе никто не говорил, что это аморально? Я надеюсь, что на сборе ты наберёшься мужества, честно признаешь свою вину и извинишься перед Ефимовым.

— А если честно не признаюсь? — накаляясь, спросил Сергей.

— Тогда мы исключим тебя из пионеров и снимем галстук, — напряжённым голосом сказала Маруся и встала за партой. — Димитриев, как тебе не стыдно? Ты же… ты же книги хорошие читаешь!

— Правильно, — поддержала её Интерпол. — Нарыкова, я тебя уважаю!

— Ах, вот как? — заикаясь от бешенства, спросил Сергей. — Г-галстук снимете, да? Т-ты, Нарыкова, снимешь? А кто ты такая, чтобы г-галстуки снимать?

— Сергей, — Светлана побледнела, — о чём ты говоришь? Ты переходишь границы… всякие границы!

Но Сергея занесло. Трясущимися руками он развязал галстук и протянул его Марусе.

— На. Забирай! Я, может, и сам не хочу быть в одной дружине с тобой и с Ефимовым!

Широкая ладонь Вальтера легла ему на плечо.

— Старикан, — испуганно сказал он, — ты что? Не надо…

Сергей дёрнулся.

— Не надо?! А что они все… как глухие!

— Димитриев, — тихо сказала Светлана, — дай сюда галстук. Ты его опозорил.

Молча швырнув Светлане галстук, Сергей бросился вон из класса.

Он бежал по коридору, натыкаясь на ребят. По щекам его катились злые, противные слёзы, и не было никаких сил с ними справиться.

Входная дверь в вестибюле хлопала, впуская и выпуская школьников. Сергей выбежал на улицу. Сырой неласковый ветер пронизывал насквозь. Возле трамвайной остановки он остановился.

— Сергей! — задыхаясь, кричал сзади Вальтер. — Ну, ты даёшь! Прямо спринтер какой-то!

В одной руке Валька тащил два портфеля, а в другой — Серёжкину куртку. Лицо его было красным и потным, как после бани.

— Что делать будем? — деловито спросил он, бросив портфели на скамейку.

— Я Ефимову отомщу. Вот увидишь!