За дверью Ксюша остановилась в нерешительности. Куда идти? Мама сейчас, наверное, у папы. Может быть, тетю Наташу и дядю Павла тоже пустили, раз они взрослые. Идти в проходную и ждать их там? А в проходной тетка… Ох, и попадет же от этой тетки!
В это время за спиной Ксюши из-за неплотно прикрытой двери кабинета, послышался негромкий голос Софьи Семеновны:
— Зря вы так… могли бы и разрешить в порядке исключения.
— Это почему? Потому что пришла и потребовала для себя исключения? А как же другие, которые не умеют требовать? Разве они меньше любят своих отцов-матерей? Эх вы, голубушка моя… Хирург. Руки-ноги отсекаете, чтобы спасти человека. Это ведь побольнее, чем отказ…
— Вот не знала за вами таланта воспитателя…
Игорь Владимирович рассмеялся. Ксюша будто увидела, как он сидит за громадным столом и хохочет гулким басом, потряхивая своей немыслимой шевелюрой. Веселый лев в квадратных очках.
— На внучке тренируюсь… Ничего, ничего, пусть с детства привыкает: как всем, так и ей… Ну, ладно. Что же мне с вами-то делать? Вы просите отпуск, а у меня рука не поднимается оставить весной отделение без такого опытного хирурга, как вы…
— Устала я…
— Может, потянете еще месяц, а? Пока кончится гололед? Там полегче станет. Я прикажу освободить вас от ночных дежурств…
Софья Семеновна тихонько засмеялась:
— Нет уж… как всем, так и мне. Без исключений.
— Не ловите на слове, голубушка. Тут для пользы дела. А потом выхлопочем вам путевку в хороший санаторий, и там вас быстро поставят на ноги. Договорились?..
Поставят на ноги… Ксюше внезапно припомнились картины в комнате Саньки: пылающий таинственный космос, стремительные ракеты, диковинные звери… И все это несется во Вселенной все дальше и дальше, от звезды к звезде. Даже представить трудно, как далеко от Земли эти звезды. Горят золотым огнем в темноте, и по всему миру идут от них лучи.
А сам Тима даже из комнаты выйти не может… Ксюше вспомнилась Маруся из книжки Короленко «Дети подземелья». Когда они с Наташей прочитали ее, Ксюша всю ночь уснуть не могла. Неужели и Тима вот также будет делаться все бледнее и бледнее?
Ксюша даже содрогнулась от жалости. Она представила себя на месте Тимы: вот она сидит в кресле, а на ногах гипс… Наташка прибежала, зовет ее гулять на улицу, а она не может и шагу шагнуть. Ксюша почувствовала, как у нее испуганно забилось сердце, словно все это случилось с нею на самом деле.
Нет, так нельзя. Когда прошлым летом на Сысоле маленькая девочка заигралась и упала в воду, так все, кто был на берегу, кинулись ее спасать. А тут пропадает человек — и никто, никто об этом не знает. Разве это справедливо? Нельзя, чтобы так оставалось. Просто нельзя, и все. А что, если попросить Игоря Владимировича и Софью Семеновну вылечить Тиму? Они же могут. Они все могут.
Ксюша повернулась было, чтобы открыть дверь в кабинет, и остановилась в нерешительности. А вдруг Игорь Владимирович подумает, что она опять пришла просить исключения? Нет, нет, он не должен так подумать. Надо только объяснить ему, что Тиме плохо, что сам он не может прийти. И Тима не такой, как все… Вот бы показать Игорю Владимировичу Тимины картины, он бы сразу все понял.
Ксюша решительно приоткрыла дверь пошире и просунула в кабинет голову.
— Игорь Владимирович, можно… я на минутку.
— Как? Ты еще здесь? Почему ты не ушла?
В голосе главврача звучало недовольство, но Ксюша не отступила. Теперь-то она была уверена, что правда на ее стороне.
— Я ушла, то есть я не совсем ушла, — быстро заговорила она, — у меня к вам дело, очень-очень важное дело.
Ксюша вошла в кабинет и прислонилась спиной к косяку.
— Понимаете, есть один мальчик, Тима… Он ужасно хороший художник, просто как самый настоящий и еще лучше! Только у него ноги не ходят… совсем.
— Как не ходят? — спросила Софья Семеновна. — От рождения или после болезни?
Ксюша, недоумевая, посмотрела на докторшу. Разве это так важно? Тем более, что ни Санька, ни тетя Наташа об этом ничего не говорили.
— Я не знаю… Но ведь это все равно, правда? Его можно вылечить? Он… он даже в школу не ходит. Все ходят, а он нет.
Игорь Владимирович нахмурился, постучал пальцами по краю стола и взглянул на Софью Семеновну, точно спрашивая: «Ваше мнение?»
— Сколько лет мальчику? — спросила Софья Семеновна.
— Не знаю… я его не видела. Я только картины его видела. Он Саньке и другим ребятам полные стены надарил. Но я все, все про него узнаю, если надо. Помогите Тиме, пожалуйста.
Игорь Владимирович прошелся по кабинету, покачивая своей лохматой головой. Потом остановился перед Ксюшей и несколько секунд разглядывал ее. Точно смотрел, смотрел и вдруг увидел.
— А ведь мы с тобой еще не познакомились. Как тебя зовут?
Ксюша оробела: неужели откажет?
— Ксюша, — пробормотала она и поправилась: — Ксения Ермакова. Это по-настоящему если.
Игорь Владимирович подошел к столу, вырвал из календаря листок и что-то быстро написал.
— Держи, Ксения Ермакова. Здесь телефон. Пусть мать мальчика позвонит мне.
Ксюша чуть не захлопала в ладоши от радости, но вовремя спохватилась, спрятала листок в карман шубы и вприпрыжку понеслась сначала по коридору, потом по двору к проходной.