Глава 1

Звонкий детский смех вывел задремавшую Клаудию из забытья. Она лежала на животе, подставив спину жарким солнечным лучам и ощущая под пальцами босых ног мягкий нагретый песок. Услышав новый взрыв смеха, она недовольно поморщилась. О Господи, только этого не хватало! Никто не знал об этом уединенном пляже. Вот почему она и приходила сюда, желая побыть в одиночестве и восстановить физические и душевные силы.

Шесть долгих месяцев Клаудия провела в путешествиях через Атлантику, встречалась с юристами, посещала благотворительные организации, в которые были вложены ее деньги, и теперь чувствовала себя совершенно измученной. Ей не выдержать сейчас ни малейшего волнения, в особенности такого, которое вновь вернет ее в прошлое. Приподнявшись на локте, она заслонила от солнца глаза.

У воды, ярдах в пятидесяти, играла девочка лет семи или восьми. Несколько мгновений Клаудия как зачарованная смотрела на нее, не в силах отвести взгляда, потом отвернулась и закрыла глаза. Перед ее мысленным взором предстала другая девочка, ровесница этой, но черты ее лица расплывались, ускользали… Неудивительно, ведь у Клаудии не было ее фотографии и никогда не будет.

Нет, это уж слишком. Вскочив на ноги, Клаудия натянула поверх купального костюма мешковатые белые шорты и зеленую шелковую майку, сунула ноги в пляжные сандалии и побросала вещи в большую полотняную сумку. Наверно, ее поспешный уход похож на бегство. Ну и пусть, она все равно не останется здесь ни минуты. Закинув сумку в красный «феррари», она села за руль, рывком включила зажигание и выехала на шоссе.

Ярко-синие глаза Тайлера Монро бесстрастно следили за стремительным движением красной спортивной машины по извилистой горной дороге. Водитель мчался на бешеной скорости, резко выкручивая руль, отчего автомобиль заносило на поворотах. Солнце то и дело ослепительно вспыхивало на блестящей металлической поверхности.

Легкий ветерок с моря, расстилавшегося далеко внизу, шевелил черные как смоль волосы Тайлера Монро. Сначала до его слуха доносился только ритмичный шум набегающих волн и шелест листвы величественных тополей, которых так много в Ломбардии, но постепенно рев мотора приближающейся машины заглушил все остальные звуки.

Вот красная точка достигла подножия холма и понеслась вдоль залива со скоростью почти сто миль в час. Лицо Тайлера, с правильными чертами, словно высеченное из гранита, хранило все то же равнодушное выражение. Это было гордое и по-мужски привлекательное лицо с волевым подбородком и неожиданно чувственным ртом, уголки которого кривились в еле заметной циничной усмешке.

Прежде чем «феррари» исчез из поля зрения Тайлера, он успел разглядеть гриву каштановых волос, развевающихся на ветру. Рев мотора стал глуше и наконец совсем затих. Воцарилась тишина. Тайлер перегнулся через парапет. Закатанные до локтей рукава его шелковой рубашки открывали сильные загорелые руки, в распахнутом вороте виднелись завитки темных блестящих волос. Мышцы длинных ног, обтянутых выгоревшими джинсами, напряглись. Он уперся ладонями в парапет, отделявший террасу от обрыва, и застыл в ожидании.

Его губы тронула мрачная усмешка, но глаза, устремленные вдаль, оставались холодными.

Подъехав к видите, Клаудия резко затормозила — гравий полетел из-под колес во все стороны — и хмуро оглядела незнакомую машину, припаркованную на площадке перед домом. Ее пальцы крепче сжали руль. Она так надеялась, что хотя бы сегодня гостей не будет, но, как видно, ошиблась. Однако уже через секунду ее лицо прояснилось. Ее вообще отличала резкая смена настроений, особенно в последнее время. Может, и неплохо провести остаток дня в обществе друзей. Напрасно она так поспешно сбежала с пляжа. Совершенно бессмысленный поступок! Свой ад она несла в себе. Дьявол, мучивший ее, находился при ней неотлучно, разве от него убежишь?

Как она ни старалась, работа не занимала ее мысли целиком. Периоды лихорадочной деятельности сменялись неделями полной апатии. Благотворительность, сопряженная с путешествиями по всему свету, отнимала у нее много сил и одновременно ослабляла защитные механизмы психики. Ее паническое бегство с пляжа было тому лучшим доказательством. Поэтому чье-то присутствие — это как раз то, что ей нужно. Лишь бы отвлечься от мыслей о прошлом… Пожалуй, следует почаще приглашать знакомых в гости. Правда, вилла принадлежит ее тете Лючии, но Клаудия была уверена, что тетушка не станет возражать. Лючия обожала вечеринки, а для Клаудии они служили лучшим лекарством от депрессии.

Подхватив пляжную сумку, Клаудия вышла из машины, захлопнула дверцу и заторопилась в прохладу холла. Какое блаженство очутиться в этом просторном доме с белыми стенами и зеленой крышей, служившем надежной защитой от изматывающей жары итальянского лета. Перед домом находилась терраса, заканчивающаяся широкой лестницей, ведущей к бассейну. Еще ниже до самого горизонта расстилались лазурные воды Лигурийского моря.

Клаудия приехала сюда шесть лет назад подобно тому, как возвращается в свою нору раненое животное, и со временем обрела нечто вроде покоя. Она чудом сохранила рассудок, но ее жизнь резко изменилась. Точнее сказать, жизнь покинула ее. Прежняя Клаудия умерла. Осталось лишь тело, лишенное души. Она пыталась занять себя работой, общением с людьми, чтобы доказать себе, что еще жива, и иногда это ей удавалось, но порой какой-нибудь пустяк выбивал ее из колеи и болезненно напоминал о том, что от прежней полной сил и надежд молодой женщины осталась лишь красивая оболочка.

Да, я все еще красива, равнодушно подумала Клаудия, задержавшись на минуту перед зеркалом в тяжелой раме. Однако собственная красота не радовала ее. Она порылась в сумке, достала щетку и попыталась привести в порядок роскошные каштановые волосы, буйными волнами разметавшиеся по плечам. От сумасшедшей гонки она раскраснелась, горячий румянец окрасил ее смуглую, золотистого оттенка кожу.

От отца-англичанина Клаудия унаследовала высокий рост и стройность, от матери-итальянки — яркую внешность и необузданный латинский темперамент. При ходьбе она слегка покачивала бедрами, напоминая юную Софи Лорен. Талия у Клаудии тонкая, а грудь — полная и упругая. Когда она была еще девочкой, эта вызывающая женственность очень смущала ее и доставляла немало неприятностей, привлекая жадные мужские взгляды, но сейчас Клаудия лишь мельком оглядела себя в зеркале, не испытывая никаких эмоций. Она на собственном горьком опыте убедилась, что высокие скулы, большие карие глаза и чувственные губы не приносят счастья. Красота мимолетна, это химера, которая исчезает без следа, оставляя в душе лишь пустоту. Хотя последнее утверждение было, пожалуй, не совсем верно. Клаудию мучило сознание собственной вины, гложущее разрушительное чувство, медленно, но упорно подтачивающее ее жизненные силы, словно смертельная болезнь, которая в конце концов сведет ее в могилу. Будь судьба помилосерднее, все было бы кончено еще шесть лет назад, но тогда Клаудия выжила. Со временем она поняла, что Бог уготовил ей гораздо более жестокое наказание, которым она должна была искупить свою вину, — непрерывные душевные муки.

Шаркающие шаги за спиной отвлекли ее от тяжелых раздумий. Расправив плечи, Клаудия повернулась и оказалась лицом к лицу с Серафиной, экономкой тетушки Лючии. Одетая в черное платье и белоснежный фартук, пожилая женщина почтительно остановилась на некотором расстоянии от Клаудии и сложила руки под объемистой грудью. Ее круглое добродушное лицо расплылось в широкой улыбке.

— Вы рано вернулись, синьорина, — заметила она.

Клаудия бросила щетку в сумку и отвернулась, чтобы скрыть кривую усмешку.

— На пляже было слишком много народу. Поэтому я и решила отправиться домой. Вижу, что у тетушки гости.

— Синьора уехала в Геную. Около часа назад приехал какой-то джентльмен и спросил вас. Я сказала, что вас нет дома и я не знаю, когда вы вернетесь. Он решил вас дождаться.

Клаудия слегка поморщилась и посмотрела поверх головы Серафины, словно пытаясь проникнуть взглядом сквозь толстые» стены и увидеть непрошеного гостя. Конечно, она его не знает, иначе экономка назвала бы его имя.

— Он сказал, кто он и чего хочет?

Серафина отрицательно покачала головой.

— Нет. Сказал только, что хочет вас видеть, синьорина. Он очень молчаливый, этот англичанин.

Англичанин… Клаудия вздрогнула и пожала плечами. Ну и что? Это ничего не значит. Среди ее знакомых есть люди самых разных национальностей. Вероятно, их представили друг другу на какой-нибудь вечеринке, и этому типу показалось, что этого вполне достаточно, чтобы явиться без приглашения. Она сама виновата, вернее, ее репутация, которую она приобрела сразу после возвращения в Италию. Все, что было потом, не смогло стереть первого впечатления. У светского общества хорошая память. Что ж, ей не привыкать ставить нахалов на место.

— Где он?

— У бассейна, синьорина. Вы сначала переоденетесь?

Клаудия взглянула на свои шорты, открывавшие длинные загорелые ноги, пляжные сандалии и свободную шелковую майку.

— Зачем? По-моему, я очень прилично одета. Принесите нам, пожалуйста, кофе на террасу.

Неодобрительно качая головой, экономка удалилась. Клаудия улыбнулась ей вслед. Проработав столько лет в семье Ассанти, Серафина так и не утратила старомодных представлений о приличиях. Но ни Клаудии, ни ее тете и в голову не приходило смеяться над пожилой женщиной. Они любили и уважали ее. Серафина была не просто верной служанкой, она стала членом семьи.

Пройдя через дом, Клаудия вышла на террасу и, приложив руку ко лбу козырьком, поискала глазами гостя. И почти мгновенно увидела его одинокую фигуру. Он стоял у парапета, спиной к ней, и смотрел на море.

Что-то в его позе заставило Клаудию медленно опустить руку. Сердце у нее екнуло. Прямая осанка, гордый разворот плеч показались ей знакомыми. Смутное ощущение превратилось в уверенность. Клаудия медленно направилась вниз по лестнице. Даже не видя его лица, она почувствовала, что этот человек обладает незаурядной силой, физической и нравственной. Он наверняка знает себе цену, знает, кто он и чего хочет, и ему нет нужды что-либо доказывать. От него исходит необыкновенная притягательность, которая ощущается даже на расстоянии.

За свою жизнь Клаудия встретила только одного человека, обладающего этими качествами. Только один мужчина из всех, кого она знала, мог считаться воплощением мужественности, которая словно создавала вокруг него мощное магнитное поле. Клаудия замедлила шаги.

Тайлер.

Словно услышав имя, мысленно произнесенное ею, гость выпрямился, не торопясь повернулся и устремил пронизывающий взгляд на оцепеневшую от изумления Клаудию.

Всем своим существом она ощутила этот взгляд, будто солнечный удар внезапно поразил ее. Она задрожала от нахлынувших на нее чувств, тело напряглось как струна, сердце учащенно забилось. Когда-то она любила этого человека. Он подарил ей величайшую радость, и причинил невыносимую боль, уйдя из ее жизни. Она так старалась вытеснить его из сердца и памяти, но только сейчас поняла, что ничего не забыла. Несмотря ни на что, она вновь затрепетала под его взглядом, как при первой встрече, потянулась к нему со всей страстностью своей натуры. Она никогда не сможет оставаться к нему равнодушной. В глубине души Клаудия всегда знала это, но жизнь преподнесла ей немало жестоких уроков. Самым горьким из них было то, что этот человек ничего не забудет и никогда не простит ее. Неизвестно, что привело его сюда, но только не любовь или какие-то добрые чувства. В этом она не сомневалась. Приняв недоступный вид, она заставила себя подойти поближе. Ее волнение выдавала только бледность, проступившая под загаром. Внешне он совсем не изменился. Это был все тот же Тайлер, каким она его помнила, с теми же синими глазами, которые пылали когда-то такой неукротимой страстью. То время ушло безвозвратно, перед ней стоял незнакомец, рассматривавший ее с холодной отстраненностью.

Клаудия остановилась в нескольких шагах от него.

— Привет, Тайлер, — отрывисто бросила она и удивилась, как хрипло прозвучал ее голос, словно заржавел от долгого молчания.

— Здравствуй, Клаудия. — Ни проблеска тепла, будто они и впрямь едва знакомы.

Ничего не изменилось. Да она и не ожидала другого. Мир Тайлера всегда был черно-белым, полутонов он не признавал. Он отвел ей определенное место, и она останется там навсегда. Клаудия опустила ресницы, чтобы скрыть свое смятение.

— Что ты здесь делаешь, Тайлер?

Прислонясь к парапету, Тайлер скрестил на груди руки.

— Любуюсь видом, — иронически протянул он, выразительно оглядывая ее стройные ноги.

Кровь бросилась в лицо Клаудии. И в словах, и во взгляде Тайлера чувствовалось намеренное желание оскорбить, унизить ее, чего он никогда не позволял себе прежде. Внутри у нее все болезненно сжалось. Заметив, что он доволен произведенным впечатлением, Клаудия решила защищаться и надменно вздернула подбородок.

— Ты уже видел мои ноги, неужели они тебя все еще интересуют?

Тайлер наклонил голову и насмешливо улыбнулся.

— На тебя всегда было приятно посмотреть, Клаудия.

Она широко раскрыла глаза. Это что-то новенькое. За те годы, что они не виделись, Тайлер, похоже, изобрел новые способы обижать ее. Оказывается, очень неприятно, когда тебя так разглядывают. Инстинктивно пытаясь защититься от его неприязни, Клаудия чисто по-женски обхватила себя руками.

— Если это комплимент и я должна чувствовать себя польщенной, то знай: это не так. Лучше скажи, почему ты здесь, Тайлер, и уходи. У меня нет времени на бессмысленные игры, — бросила она со всей резкостью, на которую была способна.

— В самом деле? Что у тебя намечено на сегодня? Разнузданная оргия с купанием в фонтане? Как удачно, что в Италии столько фонтанов! Тебе жизни не хватит, чтобы все испробовать. Весьма достойное времяпрепровождение, — презрительно фыркнул он.

Стрела попала в цель. Клаудия поежилась при напоминании о нелепом ночном приключении. Это произошло вскоре после ее возвращения в Италию. Ее тогдашняя бесшабашность граничила с безумием. Сколько диких, необъяснимых поступков она совершила от отчаяния! Во время какой-то особенно буйной вечеринки, длившейся всю ночь, ей пришло в голову искупаться в одном из самых больших фонтанов Рима, что она и сделала — прямо в одежде. Мокрое платье облепило ее фигуру, подчеркивая соблазнительные формы. Да-а, зрелище, вероятно, было весьма впечатляющим… К несчастью для нее, откуда-то появился фотограф и, естественно, не преминул воспользоваться случаем. На следующий день ее фотографии появились во всех газетах. С тех пор проклятые «рараrazzi» неотступно преследовали ее и с религиозной истовостью сообщали читающей публике о каждом шаге Клаудии. И хотя она не позволяла себе больше подобных выходок, ее репутация была безнадежно испорчена. Конечно, это было неприятно, но из гордости она делала вид, что ей все равно и сплетни газетчиков ее нисколько не волнуют. Клаудия ослепительно улыбнулась Тайлеру:

— Тебе придется подождать до завтра. Не забудь купить утренние газеты.

— Спасибо, я обойдусь. В последнее время ты повторяешься, дорогая. Не пора ли придумать что-нибудь новенькое, разнообразить репертуар, так сказать? Или я ошибаюсь и прежние забавы тебе уже прискучили? Не потому ли ты увлеклась автомобильными гонками? Я видел, как ты неслась на сумасшедшей скорости, словно сам дьявол преследовал тебя. Ищешь новых острых ощущений? Ты водишь машину так, словно завтра никогда не наступит. Сам того не зная, Тайлер попал в точку. Улыбка исчезла с лица Клаудии, она отвела взгляд от его горящих негодованием глаз, словно бросавших ей вызов, и, опершись на парапет, посмотрела на спокойную гладь моря.

— Завтра, завтра, завтра, — безжизненно повторила она. Кажется, есть такая песенка… Череда бессмысленных, пустых дней… — Ты что, боишься, что я разобьюсь, врежусь в скалу? Не бойся. Судьба уготовила мне другую участь, — пробормотала она, ощущая на себе его пристальный взгляд.

— Похоже, ты считаешь, что с тобой ничего не может случиться, — холодно заметил Тайлер. — Ты что, заколдована?

Клаудия горько рассмеялась.

— Заколдована? Может, и так… — Правда была куда хуже. Ей придется жить еще очень долго, чтобы заплатить страданием за все свои грехи. Поэтому она не может умереть завтра.

— Один раз ты чудом избежала гибели, — гнул свое Тайлер. — В следующий раз все может кончиться гораздо хуже.

Клаудия побледнела еще больше. Тайлер разбередил старую рану, которая, похоже, никогда не затянется… С огромным трудом она скрыла отчаяние под маской высокомерия.

— Зачем ты приехал, Тайлер? — спросила она в третий раз.

Тайлер взглянул на нее с откровенным презрением.

— Будь я проклят, если знаю. Я с удовольствием забыл бы о твоем существовании. Если бы не Натали…

Это имя как громом поразило ее. Сердце на секунду остановилось. Похолодев, она повернулась к Тайлеру с совершенно белым лицом.

— Кто? — еле слышно прошептала она, не веря своим ушам.

— Будь ты проклята! — закричал Тайлер с внезапно прервавшейся ненавистью. — Неужели ты так легко все забыла? Натали! Попробуй вспомнить, кто это, Клаудия. Вспомни свою дочь!

Клаудия покачнулась, боль пронзила все ее тело. Мир словно раскололся на миллионы осколков. Ее лицо исказила ярость.

— Как ты смеешь! Негодяй! Да ты…

Она не договорила. Оборвав себя на полуслове, за которым последовал сдавленный стон, она резко повернулась и бросилась вверх по лестнице. Она бежала так быстро, что вскоре ей стало тяжело дышать, горло сдавила судорога, сердце готово было выпрыгнуть из груди. Ее душили слезы, ступеньки дрожали и расплывались перед глазами. Ничего не видя перед собой, спотыкаясь и падая, Клаудия кое-как вставала и бежала дальше, желая только одного — спрятаться, скрыться, ничего не видеть и не слышать. Рыдания, сотрясавшие ее тело, заглушили звук шагов Тайлера, бросившегося вслед за ней. Когда Клаудия уже добралась до террасы, две сильных руки схватили ее сзади за локти. Ее слабые попытки вырваться оказались тщетны: Тайлер отличался необычайной физической силой. В конце концов она сдалась и затихла. Ее грудь вздымалась от рыданий, глаза были крепко зажмурены, чтобы удержать обжигающие слезы.

За спиной она услышала насмешливый голос своего мучителя:

— Все убегаешь, Клаудия? Всю жизнь?

— Я тебя ненавижу! — закричала она. Губы ее дрожали.

— Взаимно, дорогая. Тем не менее я приехал поговорить о Натали и отступать не намерен, — сказал он, подчеркивая каждое слово.

Клаудия вздрогнула. Что он с ней делает? Он же убьет ее!

— Натали умерла! — выкрикнула она. — Умерла… — повторила она. Ее голос упал до шепота.

— Не сомневаюсь, что ты предпочитаешь так думать. Очень удобная позиция, — презрительно отчеканил Тайлер.

Сердце у Клаудии снова бешено заколотилось. С ужасающей медлительностью смысл его слов наконец дошел до ее потрясенного сознания. Она слегка повернула голову, не смея поверить.

— Что… что ты имеешь в виду?

— А как ты думаешь, что я имею в виду? — передразнил он ее, отпуская.

Клаудия повернулась к нему.

— Черт тебя побери, прекрати издеваться надо мной! Откуда такая жестокость? Раньше ты был другим. Натали умерла. Уж я-то знаю. Ведь это я убила ее…

Тайлер застыл на месте. При виде слез, струившихся по ее бледному лицу, его глаза сузились.

— Ничего подобного. Натали жива.

У Клаудии перехватило дыхание. На лбу выступил холодный пот, перед глазами заплясали черные точки. Пробормотав что-то нечленораздельное, она пошатнулась и провалилась в бездонную пропасть.

Сознание медленно возвращалось к ней. Она застонала, выбираясь из темноты небытия и изо всех сил пытаясь вспомнить, где она и что с ней случилось. Кто-то легонько шлепнул ее по щеке, и она снова застонала. В ту же секунду чья-то рука приподняла ее голову и прижала к губам холодный стакан. Знакомый голос приказал ей пить. Она послушно глотнула и закашлялась. Коньяк обжег горло, и через секунду бодрящее тепло разлилось по ее телу.

Открыв глаза, она увидела затылок Тайлера, отвернувшегося, чтобы поставить стакан на столик. Сквозь туманную пелену, застилавшую глаза, она смотрела на густые черные волосы, лежащие на воротнике рубашки, и словно горячая волна окатила ее. Кровь быстрее побежала по жилам, в голове немного прояснилось. Она вспомнила, как когда-то перебирала эти волнистые пряди, и ее рука словно сама по себе потянулась к ним. Она ничего не могла с собой поделать. Тайлер притягивал ее к себе подобно мощному магниту.

— Тайлер… — прошептала она внезапно охрипшим голосом, с наслаждением ощущая тепло его руки под головой. Огромная радость затопила ее сердце. Сладкая истома разлилась по телу. Тайлер рядом с ней, она любит его, желает его так, как никогда не желала ни одного мужчину.

— Что ты делаешь, черт возьми? — Резкий окрик Тайлера нарушил очарование минуты и вернул Клаудию к действительности.

Кровь бросилась ей в лицо и тут же отхлынула. Тайлер вскочил на ноги, отошел на несколько шагов. Клаудия с трудом села, пытаясь восстановить картину происшедшего. Она потеряла сознание, Тайлер принес ее в гостиную и уложил на диван. Почему она упала в обморок? Потому что ее потрясли слова Тайлера. Он сообщил ей что-то такое, чего она не могла вынести… А когда пришла в себя, сладкие воспоминания нахлынули на нее, и на мгновение она забыла о суровой реальности. Забыла, что…

— Натали! Натали жива?! — с трудом выговорила она, страшась, что все это ей померещилось и он сейчас ответит отрицательно, откажется от своих слов. Тайлер стоял у камина и в упор смотрел на нее. Его губы сжались в тонкую линию.

— Да, — подтвердил он. — Она жива.

Клаудия закрыла лицо руками, и слезы неудержимым потоком хлынули из ее глаз. Ее душа, умершая шесть лет назад, начала оживать, а это, оказывается, очень больно. Натали, ее прелестная обожаемая девочка, жива! Клаудия боялась поверить в эту чудесную новость. Но Тайлер не станет ее обманывать, он вообще не способен лгать. Он честен даже в своей ненависти к Ней.

Внезапная мысль обожгла ее. Значит, Гордон, ее бывший муж, обманул ее! Когда он появился в больничной палате и со слезами на глазах сказал, что Натали погибла в автомобильной катастрофе по вине Клаудии, он лгал! После этого Клаудия тоже хотела умереть, уйти вслед за дочерью, которую любила больше всего на свете. Гордон на это и рассчитывал. Лишив ее дочери, он обрек ее на шесть долгих лет скорби и отчаяния.

Как он мог так поступить? Невероятно! И все же она понимала, что это вполне в его характере. Слишком хорошо она знала Гордона. Он отнял у нее Натали не потому, что любил девочку, а оттого, что не хотел, чтобы она осталась с матерью. Разве можно простить такое? Нет, никогда…

Клаудия подняла глаза и вдруг поняла: здесь что-то не так…

— Почему Гордон передумал? — резко спросила она, с подозрением глядя на Тайлера.

— Гордон? — удивился Тайлер.

Клаудия опустила ноги с дивана и осторожно встала. Мир, к счастью, остался на месте. Ее мозг лихорадочно заработал.

— Должна же быть какая-то причина! Шесть лет назад он сказал мне, что Натали погибла. Теперь он вдруг присылает тебя и просит сообщить, что она жива. Зачем? Хочет помучить? Повернуть нож в рану, так сказать? Я знаю, что он садист, но не до такой же степени!

— Гордон меня не присылал, да и не мог этого сделать. Он погиб в авиакатастрофе полгода назад.

— Полгода назад?.. — От этой новости у Клаудии закружилась голова.

Глаза Тайлера сузились.

— Тебе незачем изображать такое изумление. Я же писал тебе о его гибели.

И тут Клаудия поняла, как все получилось, вспомнила, что на столе у нее валяются письма, которые она так и не удосужилась прочитать. В течение нескольких месяцев ее не было в Италии, а вернувшись недавно домой, она никак не могла заставить себя просмотреть почту.

— Я не читала твоего письма. Меня долго не было в Италии. Письмо, наверно, лежит на моем столе… Расскажи мне о Натали… Где она?

— Натали живет у меня, — ровным голосом сообщил Тайлер. — Гордон назначил меня ее опекуном.

Значит, Гордон и после смерти распорядился по-своему, нанес ей еще один сокрушительный удар. Такая подлость потрясла Клаудию. Ее глаза гневно засверкали.

— Тебя? Но Натали моя дочь! Я ее мать! У меня все права. Он должен был отдать ее мне! — задыхаясь, воскликнула она.

Саркастическая усмешка заиграла на губах Тайлера.

— Тебе не кажется, что твое возмущение запоздало по меньшей мере на полгода? Если ты так печешься о Натали, тебе следовало подать в суд и добиться опекунства сразу после развода. Однако ты этого не сделала, как нам обоим известно. Тебя интересовали только деньги. Как легко ты забыла обо всем остальном! Даже ни разу не вспомнила о своей дочери. Что это за мать, которая бросает своего ребенка?

Сердце у Клаудии разрывалось от боли. Разводясь с Гордоном, она хотела только одного: поскорее расстаться с ним навсегда — и попросила своих адвокатов не предъявлять никаких претензий и выплатить требуемую законом сумму. Что касается Натали…

— Я не бросила ее. Как я могла требовать опекунства, если была уверена, что Натали нет в живых? Я же сказала, что Гордон обманул меня. Ты должен мне верить!

Лицо Тайлера посуровело.

— Да? Почему я должен верить женщине, которая однажды уже обманула меня, скрыла, что она замужем? Женщине, которая нарушила клятву супружеской верности, данную перед Богом и людьми, в угоду своим капризам? Я правильно излагаю, Клаудия? Что бы ты ни выдумывала в свое оправдание, меня это не убедит. Ты солгала мне, и я больше никогда не поверю тебе, потому что прекрасно знаю, что ты собой представляешь. Я вижу тебя насквозь!

Обидные слова сыпались на нее, словно удары хлыста. Клаудия отвернулась и закрыла лицо руками. Да, он не поверит ей, потому что она действительно обманула его когда-то. Тогда он не стал слушать ее объяснений, то же случится и сейчас. Своими поступками шесть лет назад она уничтожила всякую возможность добиться взаимопонимания, совершила непоправимую ошибку и утратила доверие Тайлера навсегда. Он никогда ее не простит.

Клаудия уже давно смирилась с этим. Бесполезно молить его о прощении. Если он когда-нибудь спросит ее, она расскажет ему все, если же нет, что ж, она будет молчать. Однако Тайлер не может запретить ей бороться за Натали. И так потеряно целых шесть лет! Теперь ее никто не остановит. Преисполненная вновь обретенной решимости, Клаудия повернулась к Тайлеру.

— Я хочу ее видеть, — твердо заявила она. — Хочу видеть свою дочь.

Немедленно!

— Это не так-то просто.

Пальцы Клаудии сжались в кулаки.

— Ты что, не позволишь мне встретиться с ней? — Пусть только попробует! Закон на ее стороне.

— Я этого не сказал. Повторяю: это будет не просто. Я приехал один.

Натали осталась в Англии.

— В Англии? — удивилась Клаудия. Неприятная догадка поразила ее. — С твоей женой?

Тайлер усмехнулся.

— К твоему сведению, я не женат, Клаудия. Натали в больнице.

— В больнице?! — Клаудия опустилась на стул. — О Господи, что с ней?

Что случилось? — Неужели она потеряет дочь теперь, когда обрела ее? Тайлер смотрит на нее таким холодным, изучающим взглядом, подвергает сомнению каждую ее реакцию. Боже, за кого он ее принимает? Ладно, ей уже известно, что он о ней думает, сейчас это неважно. Натали — вот что самое главное. Жизнь наполнилась новым смыслом, и она никому не позволит помешать ее счастью. Что толку спорить с Тайлером? Нужно действовать. — Расскажи мне все, — резко потребовала она, стараясь держать себя в руках.

Суровое выражение лица Тайлера слегка смягчилось. Видно, ему нелегко было говорить об этом. На сердце у Клаудии потеплело. Похоже, Тайлер очень любит девочку.

— У Натали болезнь сердца. Врачи даже опасались, что она останется инвалидом на всю жизнь, но сейчас, слава Богу, появились новые методы лечения, и ей должны сделать операцию, которая поставит ее на ноги. Сама операция не очень сложная, но в таких случаях всегда есть элемент риска. Натали это понимает, но готова на все. Она мечтает выздороветь.

Клаудия прижала руку ко рту, чтобы заглушить рвущийся из груди крик.

Она дрожала всем телом.

— Когда операция?

По лицу Тайлера пробежала тень.

— Завтра.

Клаудия закрыла глаза.

— Так скоро?.. — Что, если операция окажется неудачной? Вдруг она никогда не увидит свою дочь? Почему Тайлер не приехал раньше? Почему так долго медлил?

Он словно прочел ее мысли.

— Я вообще не собирался приезжать, так как не питал на твой счет никаких иллюзий. Но… как бы то ни было, Натали действительно твоя дочь, и ты имеешь право знать, что с ней. Поступай как хочешь.

Последние слова ясно свидетельствовали о том, что ему заранее известно, как именно она поступит.

Сердце Клаудии болезненно сжалось. Он ее презирает, это очевидно. Она горестно покачала головой.

— Значит, удовольствием видеть тебя я обязана твоему чувству справедливости? Должно быть, тебе нелегко было переломить себя. Ты же не желаешь общаться с такими, как я, запачкаться боишься. Мог бы позвонить. Гораздо проще и стерильнее.

— Такие вещи по телефону не обсуждают. Я предпочел приехать, хотя это и означало, что мне придется снова встретиться с тобой, Клаудия… А сейчас мне пора. — Он бросил взгляд на свои часы — массивный золотой «ролекс». — Мой самолет улетает через три часа. Я не хочу опаздывать. Я обещал Натали, что вечером навещу ее.

Клаудия вскочила на ноги.

— Я еду с тобой, — заявила она. Ей не нужно было долго раздумывать.

Отныне ее место рядом с дочерью.

Тайлер, направившийся к двери, остановился.

— Тебе не обязательно так напрягаться. Никто этого не ждет.

Клаудия стерпела очередное оскорбление.

— Пусть так. Я все равно поеду. Думай что хочешь, Тайлер, но я всегда любила свою дочь. Нас надолго разлучили, но сейчас мне дорога каждая минута, которую я могу провести рядом с ней. Если ты не возьмешь меня с собой, я поеду одна. Я хочу быть рядом с Натали, и никто не сможет мне помешать, — твердо заключила Клаудия.

В глазах Тайлера промелькнуло странное выражение.

— Ты уверена, что хочешь именно этого? Имей в виду: если ты отправишься со мной, я не позволю тебе сбежать в последнюю минуту.

Это что, предупреждение? Неужели Тайлер от нее что-то скрывает? Клаудию охватил страх, но колебаться было некогда.

— Я еду, — упрямо повторила она».

Тайлер помолчал, потом медленно кивнул.

— Хорошо. Тогда собирайся, а я закажу еще один билет. Через пятнадцать минут я выезжаю. Не успеешь собраться — пеняй на себя. Ждать я не буду.

Эта угроза ее не смутила.

— Успею, — пообещала она и выбежала из комнаты. Поднимаясь по лестнице, она

позвала Серафину. Какое счастье! Скоро она увидит Натали! Неважно, что думает о ней Тайлер и другие. Она едет к дочери, и это самое главное. Все остальное не имеет значения.

 

Глава 2

Когда мощный реактивный лайнер набрал высоту, Клаудия вздохнула с облегчением и откинулась на спинку кресла. Теперь оставалось только ждать. Последние два часа дались ей нелегко. Пока Серафина укладывала ее вещи в чемодан, Клаудия приняла душ, надела белые хлопчатобумажные брюки и алую шелковую рубашку и успела написать тетушке коротенькую записку. Времени на долгие объяснения не было, но она пообещала позвонить, как только представится возможность.

Тайлер иронически усмехнулся, когда Клаудия появилась в гостиной раньше назначенного срока. Она решила не обращать внимания на его колкости, вышла из дома и, не говоря ни слова, уселась в машину рядом с ним. Тайлер выехал на автостраду и на максимальной скорости помчался в ближайший аэропорт. Клаудия не отвлекала его не потому, что сомневалась в его умении водить машину, а оттого, что ей тоже хотелось поскорее оказаться в самолете.

Теперь им предстояло провести бок о бок несколько часов. Пожалуй, чересчур много времени для размышлений. Тайлер устроился в кресле, вытянув длинные ноги, — они летели первым классом, а значит, пассажирам предлагался больший комфорт. Пока они проходили необходимые формальности, Тайлер был с ней достаточно вежлив, но Клаудия подозревала, что его любезность объяснялась желанием поскорее покончить с оформлением.

Клаудия не питала никаких иллюзий на его счет, хотя и помнила, каким он был милым и предупредительным, когда они только познакомились. Однако все изменилось, едва он узнал о ней правду.

— Попробуй уснуть, — буркнул он.

Клаудия вздрогнула от неожиданности и отрицательно покачала головой.

— Не получится.

Тайлер равнодушно пожал плечами и закрыл глаза.

— Как хочешь. Я немного посплю. Прошлую ночь провел в самолете, почти не спал.

Буквально через несколько секунд сон сморил его. Жадно всматриваясь в его лицо, Клаудия заметила, что его кожа приобрела сероватый оттенок, вероятно, от усталости и беспокойства. Видно, он не меньше ее озабочен состоянием Натали, хотя и старается не показывать этого. А может, и больше, так как девочка живет у него и он, наверно, очень к ней привязался. Клаудия от души позавидовала Тайлеру, к горлу подкатил комок, на глаза навернулись слезы. Сколько радости прошло мимо нее!.. Как Гордон мог так обойтись с ней?

Ответ напрашивался сам собой: с легкостью. Для Гордона мстительность стала второй натурой.

Тайлер пошевелился во сне, бессознательно стремясь устроиться поудобнее, и его голова оказалась на плече Клаудии. Она вздрогнула, и ее первым побуждением было оттолкнуть его, но… она этого не сделала. Глядя сверху вниз на взъерошенные черные волосы, длинные ресницы, отбрасывающие тени на обветренные щеки, она до боли закусила губу. Как давно они не были так близко… От него исходил терпкий аромат лосьона и такой знакомый запах его кожи.

Сердце у Клаудии замерло. Надо немедленно разбудить его, прекратить это безумие. Если он проснется и поймет, что нечаянно положил ей голову на плечо, он страшно рассердится. Но ведь он так устал… Жалко будить его. Прядь волос падала ему на лоб, и Клаудии отчаянно захотелось поправить ее, даже кончики пальцев зачесались. Борясь с искушением, она сжала руку в кулак. Глупо предаваться бесплодным мечтам, тешить себя напрасными иллюзиями. Клаудия отвернулась и невидящим взглядом уставилась в иллюминатор, стараясь не замечать, как волнует ее близость Тайлера. Она всегда будет принадлежать ему, чего нельзя сказать о нем. Слишком многое их разделяет. Гораздо больше, чем она предполагала.

Воспоминания снова нахлынули на нее. Это произошло помимо ее воли. Подсознание словно вытолкнуло на поверхность картинки прошлого, которые пестрым калейдоскопом стали разворачиваться перед ней, как на экране, и она оказалась бессильна остановить этот немой фильм.

Оглядываясь назад, Клаудия призналась себе, что в восемнадцать лет была невероятно наивна и поэтому совершила немало глупостей, но самой большой ошибкой стал ее брак с Гордоном Петерсоном. Разумеется, тогда она думала иначе, уверенная, что замужество принесет ей долгожданную независимость. Лишенная любви и внимания, которых ей так не хватало в детстве, она потянулась за мечтой, но та вдребезги разбилась о реальную жизнь. К сожалению, это произошло слишком поздно и обратного пути у нее не было.

Строгое пуританское воспитание предопределило ее дальнейшую судьбу и закономерно привело к катастрофе. Клаудия почти не помнила своих родителей. Оба они умерли молодыми, погибли в авиакатастрофе, которая унесла жизни и родителей Амелии, двоюродной сестры Клаудии. Осиротевших девочек передали под опеку пожилых американских дядюшек. Клаудия знала только родственников со стороны отца, живущих в Америке, итальянская родня матери отказалась от дочери после ее брака с Мэтью Вебстером, который они не одобряли. Семья Вебстер была довольно богатой, и, хотя Мэтью был младшим сыном, Клаудия, оставшаяся сиротой в возрасте четырех лет, неожиданно оказалась наследницей приличного состояния и поселилась в огромном особняке в центре Нью-Йорка.

Правда, и особняк, и львиная доля денег принадлежали по закону Амелии, однако обе сестры стали известны как наследницы Бебстеров. Их опекуны прекрасно разбирались в финансовых вопросах, но ничего не смыслили в воспитании детей. Они знали одно: их племянницы должны будут со временем занять подобающее положение в обществе — и готовили их к этому. Сначала им нанимали гувернанток, а когда девочки подросли, отправили учиться в элитарную частную школу, затхлая атмосфера которой угнетала любого ребенка, но для Клаудии, с ее бунтарским южным темпераментом, оказалась совершенно невыносимой. Тихая, послушная Амелия довольно быстро приспособилась к новой среде, но Клаудия буквально задыхалась в чопорном, замкнутом мирке. Дядюшки сами выбирали им друзей, указывали, какие книги читать и какие фильмы смотреть. Их готовили к легкой, беззаботной жизни. Они должны были навсегда остаться теми, кем были, — богатыми наследницами респектабельной семьи.

Несмотря на то что дядюшки были добры к ней и по-своему любили ее, она считала их настоящими динозаврами. Они никак не могли взять в толк, что их племянница хочет чего-то добиться, приносить пользу обществу, и оставались глух ко всем ее мольбам. Однажды она попросила дать ей какую-нибудь работу в семейном бизнесе, неб старики лишь весело рассмеялись. «Никто не понимал ее, даже Амелия. Для Вебстеров не существовало понятия „работающая женщина“. То, что Клаудия унаследовала от отца практичность и цепкий ум, в расчет не принималось. Какие бы планы она ни строила, все они с ходу отвергались. Это злило ее и приводило в отчаяние.

Однажды во время уик-энда в Род-Айленде Клаудия познакомилась с Гордоном Петерсоном. Ей польстили ухаживания красивого обходительного англичанина, и, изголодавшись по вниманию и человеческому теплу, Клаудия увлеклась им со всем пылом юности. Позднее она поняла, что приняла за любовь жгучую потребность любить и быть любимой. Когда она сообщила опекунам, что выходит замуж, они пришли в ужас, обозвали Гордона авантюристом и охотником за приданым, но Клаудия ничего не желала слышать. Гордон нужен был ей как воздух. Никто не мог ей воспрепятствовать, так как к тому времени ей уже исполнилось восемнадцать.

В конце концов дядюшки сдались, но все же приняли некоторые меры предосторожности, составив брачный контракт. Поскольку Клаудия воспитывалась в семье, где юридической стороне придавалось большое значение, она не усмотрела в этом ничего особенного ее радовало, что старики дали согласие на брак и ей не придется воевать с ними, — но Гордон был вне себя от ярости и обвинил Клаудию в том, что ее семья не доверяет ему. Ей бы насторожиться в этот момент, но куда там! Она стала уверять его, что он ошибается, объяснила, что это всего лишь формальность, и вздохнула с облегчением, когда Гордон сменил гнев на милость и подписал контракт. Свадьбу сыграли с большим размахом. Количество гостей исчислялось сотнями. Это был незабываемый день, Клаудия вся светилась от радости и счастья. Преисполненная самых радужных надежд, она отправилась с Гордоном на Сейшельские острова, чтобы провести там медовый месяц. Обстановка была самая что ни на есть романтическая, но, увы, идиллия быстро кончилась. Первая брачная ночь на многое открыла Клаудии глаза.

Сначала они долго ласкали друг друга. Все было так, как она и ожидала. Поцелуи Гордона понемногу ослабили нервное напряжение, в котором она находилась, смущенная своей неопытностью. Однако, когда Гордон вдруг перевернул ее на спину и грубо раздвинул ее ноги, Клаудия испугалась. Она заранее приготовилась к некоторому дискомфорту, но никак не ожидала такой ужасной, раздирающей все тело боли. Приятное возбуждение мгновенно пропало, Клаудия пыталась остановить мужа, просила его немного подождать, не делать ей больно, но Гордон и внимания не обратил на ее робкие мольбы, стремясь только к одному: удовлетворить собственную похоть. Клаудия неподвижно лежала под ним, кусая губы, чтобы не закричать. Наконец пытка кончилась. Когда он скатился с нее, пробормотав: «Потрясающе!», и тут же заснул, Клаудия расплакалась от обиды и разочарования.

Сначала она пыталась оправдать его бесчувственность, говорила себе, что он не хотел причинить ей такую боль, но к концу «медового» месяца перестала притворяться. Розовые очки, сквозь которые она смотрела на мужа, разбились вдребезги. Она любила не реального Гордона Петерсона, а некий идеал, созданный ее воображением. Настоящий Гордон оказался эгоистом во всем, включая любовь. Он заботился только о собственном удовольствии, забывая о жене. Когда она решилась сказать, что он причиняет ей боль, Гордон пришел в ярость. «Никто никогда не жаловался, — кричал он, — ты сама виновата, потому что ты фригидна. С тобой спать все равно что с ледяной статуей!»

Чувства, которые она еще испытывала к мужу, окончательно умерли. Клаудия словно очнулась от долгого сна и посмотрела на Гордона холодным, трезвым взглядом. Ее начали одолевать сомнения: а он-то как к ней относится? Любит ли он ее? Ей никогда не забыть ту ночь, когда, получив свое и оставив ее, как обычно, неудовлетворенной и обиженной, Гордон обозвал ее фригидной стервой. Клаудия не выдержала и спросила напрямик, почему он на ней женился.

Ответ потряс ее до глубины души.

— Потому что ты Клаудия Бебстер, дорогая. Ты ходячий сейф, набитый деньгами, который теперь принадлежит мне. Ты красива, но это так, необязательное, хотя и приятное дополнение. Честно говоря, я женился бы на тебе, даже если бы ты была страшна как смертный грех. Будь это так, я возбудился бы от одной мысли о твоем богатстве. Деньги — лучшее приворотное зелье. — Он самодовольно засмеялся. — Понятно? Ну, хватит разговоров, Клаудия, иди ко мне и постарайся доказать, что ты женщина.

Его откровенность глубоко оскорбила ее, чего он и добивался. Лежа в темноте спальни и глотая слезы, она почувствовала, что в ней пробуждается дух сопротивления. Хотя она всей душой презирала Гордона, ничто на свете не заставило бы ее сбежать от него домой и признать свою ошибку. Вебстеры никому не позволяли унижать себя и выставлять на всеобщее посмешище. В ней заговорила наследственная гордость, о существовании которой она и не подозревала. Да, она совершила ужасную ошибку, но не хотела ни жалости, ни снисходительных улыбок, ни понимающих взглядов. Все что угодно, только не это! Даже брак с Гордоном казался меньшим злом.

Когда медовый месяц кончился и они вернулись в Англию, Клаудия испытала огромное облегчение и вскоре с удивлением поняла, что почти счастлива. Гордон целыми днями отсутствовал, и она могла заняться домом и садом, почувствовать себя хозяйкой. Если бы вдобавок муж оставил ее в покое, она была бы вполне довольна жизнью, но, к сожалению, его страсть к ней не уменьшалась, несмотря на ее равнодушие и пассивность. Исполнение супружеских обязанностей стало для нее тяжкой повинностью, и это унижало ее достоинство.

Клаудия понимала, что в один прекрасный день Гордон обязательно заговорит о деньгах. И вот однажды он явился домой полный грандиозных планов: скупить близлежащие земли и построить на них элитарный клуб. Клаудия осторожно спросила, сколько ему нужно денег. Названная мужем сумма потрясла ее.

— У меня нет таких денег, — просто сказала она.

Гордон злобно рассмеялся.

— Не притворяйся, дорогая. Вы, Вебстеры, — миллионеры, это всем известно.

Клаудию затрясло от отвращения.

— Ко мне это не относится. У меня всего несколько тысяч, которыми я смогу распорядиться только после того, как мне исполнится двадцать один год.

Красивое лицо Гордона перекосилось от злости.

— Хочешь меня надуть? Я наводил справки и выяснил, что ты старше своей кузины, а значит, деньги твои.

Клаудия покачала головой.

— Тебя обманули. Да, я старше Амелии, но мой отец был младшим сыном в семье. Ты женился не на той сестре. Главная наследница — Амелия, а не я, — сообщила Клаудия, не скрывая злорадства. Наконец-то ей представилась возможность отплатить за непрерывные оскорбления той же монетой. Просто бальзам на душу!

С этого дня их отношения изменились. Гордон возненавидел ее и начал мстить за обманутые ожидания. Сначала он надолго пропал, а вернувшись, стал открыто изменять ей с кем попало. Однажды Клаудия упрекнула его в неверности, и его лицо исказилось в язвительной усмешке.

— Если тебе не нравится мое поведение, почему бы тебе не убраться домой, к своим родственничкам? Не-ет, ты слишком горда, дорогая, чтобы вернуться, поджав хвост, правда? Бедняжка Клаудия, никто тебя не любит. Чаша ее терпения переполнилась. Вместо того чтобы отступить и зализывать раны, она взбунтовалась. С какой стати она должна жить с человеком, которого ненавидит? Он беспрерывно оскорбляет ее словами и действиями! Из ложной гордости она хранила ему верность, проявила слабость, позволив безнаказанно издеваться над собой, но теперь с нее хватит. Она разведется с Гордоном и начнет новую жизнь.

Однако опасно действовать сгоряча. Следует все хорошенько обдумать. Гордон наверняка начнет чинить ей препятствия. Ей надо тщательно подготовиться к разводу, а это невозможно, пока она находится с Гордоном под одной крышей. Клаудия сказала мужу, что хочет поехать куда-нибудь отдохнуть, и он почему-то не стал возражать. Клаудия подозревала, что его сговорчивость объясняется появлением новой любовницы.

Клаудия уехала в Италию. Много лет назад, перебирая бумаги, оставшиеся после смерти матери, она узнала имена ее родственников и связалась с ее родной сестрой. Тетя Лючия с радостью приняла племянницу, отметив, разумеется, отсутствие обручального кольца на ее руке. Клаудия сняла его еще до того, как самолет взлетел с лондонского аэродрома Хитроу. Лючия не задавала лишних вопросов, но, когда Клаудия сама завела откровенный разговор, сочувственно выслушала ее.

Возможность довериться близкому человеку сняла с души Клаудии огромную тяжесть. Сомнений у нее не осталось. Развод — единственное правильное решение, самый разумный выход из создавшегося положения. Фактически она уже бросила мужа, покинув Англию. Теперь она ненадолго вернется только для того, чтобы собрать вещи, и уйдет навсегда.

Немного успокоившись, Клаудия решила поближе познакомиться с достопримечательностями Италии. Тогда-то она и встретила Тайлера. В тот памятный день она осматривала руины древнего храма, и Тайлер случайно налетел на нее, чуть не с ее с ног. Потом Клаудия часто вспоминала, как невероятно все получилось. Тайлер подхватил ее, когда она пошатнулась, и ей вдруг показалось, что солнце засияло ярче, птицы запели звонче, а от аромата полевых цветов у нее сладко закружилась голова. По глазам Тайлера она видела, что он испытывает те же чувства.

Однако эта первая встреча кончилась ничем. Измученная неудачным браком, Клаудия боялась, что не готова к серьезным отношениям с мужчиной. Слишком мало времени прошло с тех пор, как она ушла от Гордона. И все же в течение последующих дней она постоянно сталкивалась с Тайлером в самых неожиданных местах. Они вежливо раскланивались и, не говоря ни слова, шли в разные стороны, но Клаудия чувствовала, что он рад их мимолетной встрече.

Однажды они задержались на минутку и поговорили о погоде. Тайлер пригласил ее выпить кофе, они улыбнулись друг другу, и мир засиял новыми красками. Проведя вместе целый день, они снова встретились назавтра и не расставались до позднего вечера. Так прошло несколько дней. Тайлер сообщил ей, что работает финансовым консультантом в крупной фирме и приехал сюда в длительный отпуск. Клаудия сказала, что она тоже в отпуске. Так будет проще, решила она. Темы для разговора не иссякали. Охваченные радостью взаимного узнавания, они сближались все больше, и к концу недели Клаудии стало казаться, что они знакомы всю жизнь. И еще она поняла, что влюбилась в него по-настоящему, а он разделяет ее чувства.

Влечение, которое они испытывали друг к другу, росло с каждой минутой, и после первого же поцелуя в них вспыхнул огонь страсти, но по молчаливому обоюдному согласию они не торопили ход событий. В их отношениях была некая неизбежность: когда-нибудь они непременно станут любовниками, и это будет прекрасно, а пока миг блаженства еще не настал, можно просто наслаждаться каждой минутой, проведенной в обществе друг друга.

Наконец Тайлер признался Клаудии, что любит ее. Она ответила ему тем же. Любовь окружила их золотым сиянием.

Однажды они устроили пикник на берегу залива. Ничто не предвещало беды. Клаудия и не подозревала, что ее мир вот-вот рухнет и развалится как карточный домик. После ленча Клаудия положила голову на плечо Тайлера, который просматривал иллюстрированный журнал, и вдруг почувствовала, как напряглось его тело. Пролистав обратно несколько страниц, он нашел ту, где была помещена фотография улыбающегося седовласого мужчины с некрасивым, но приятным лицом, обнимавшего за плечи поразительно красивую женщину лет пятидесяти с небольшим. Ее тщательно уложенные черные волосы слегка отливали серебром на висках. Мужчина был старше своей спутницы лет на десять. Подпись под фотографией гласила: «Повезет ли Нэнси в третий раз? Она заслуживает счастья, чего мы ей от души желаем».

— О Господи! — вырвалось у Тайлера.

Вздрогнув, Клаудия посмотрела на него и поразилась холодному блеску его глаз.

— Кто это?

— Кто он, не знаю, но дама — моя любвеобильная мамочка.

От изумления Клаудия не нашлась что сказать. Но Тайлер еще не закончил.

— Женщины, подобные ей, не заслуживают ничего, кроме презрения!

— А что она такого сделала? — отважилась спросить Клаудия. Неизвестно почему, сердце ее сжалось от предчувствия беды.

— Что сделала? Нарушила все клятвы и обещания, которые с легкостью слетали с ее прелестных лживых губ. Бросила меня, когда мне не было еще и десяти. Клялась, что никогда не покинет меня, и тем не менее ушла и больше не вернулась, — прорычал Тайлер, вставая.

В одно мгновение он изменился до неузнаваемости. Клаудия поднялась вслед за ним.

— Но почему она так поступила? Наверно, была какая-то причина?

Тайлер стиснул зубы.

— Потому что она предательница по натуре. Клятвы для нее пустой звук.

Презираю ее и таких, как она!

Кровь застыла у Клаудии в жилах. Прерывисто вздохнув, она неуверенно пролепетала, тщательно подбирая слова:

— Ты хочешь сказать, что женщина должна оставаться с мужем, несмотря ни на что? Но ведь бывают разные обстоятельства. Может же случиться так, что…

— Не может! — отрезал Тайлер. — Для меня клятвы священны. Браки заключаются на всю жизнь. Женщины, обманывающие своих мужей, недостойны уважения. Я никогда не связывался с замужними, Клаудия, потому что считаю, что порядочная женщина, имеющая мужа, не имеет права вступать в отношения с другими мужчинами.

Клаудию трясло от волнения, но она упрямо продолжала:

— Это очень упрощенный взгляд, Тайлер. В жизни все гораздо сложнее…

— Для меня все просто.

В отчаянии она попыталась найти уязвимое место в его рассуждениях, чтобы было проще сказать то, что она собиралась сказать. Неужели это происходит наяву? Больше похоже на дурной сон…

— А если бы я была замужем, Тайлер? — тихо спросила она. Сейчас он скажет, что она — это другое дело, но вместо этого он бросил взгляд на ее руки.

— Ты же не носишь обручального кольца.

Клаудия инстинктивно спрятала за спину левую руку, на которой совсем недавно красовалось кольцо, подаренное Гордоном.

— Но ведь я могла его снять… — охрипшим голосом прошептала она. Его пронзительный взгляд словно пригвоздил ее к месту. Казалось, все вокруг замерло.

— Что ты пытаешься мне сказать, Клаудия?

Внутренний голос приказал ей замолчать, но она уже не, могла остановиться.

— Я задала тебе вопрос, Тайлер. Мы любим друг друга… Если бы я сказала, что я замужем, что тогда?

В наступившей мертвой тишине его слова обрушились на нее как свинцовые гири.

— Тогда между нами все было бы кончено.

— Так просто?

— Именно так. Возможно, тебе это не нравится, но так уж я устроен.

Ладно, давай забудем об этой злосчастной фотографии и…

— Я замужем, Тайлер.

От неожиданности Тайлер замолчал.

— Что? — Он смертельно побледнел. — Что ты сказала?

Клаудия с трудом сохраняла спокойствие.

— Я замужем. Я собиралась сказать тебе об этом…

Теперь он перебил ее:

— Когда? После того как сделала бы из меня дурака? Да ты, маленькая лгунья!..

Клаудия схватила его за рукав. — Тайлер, позволь мне объяснить!

Он стряхнул ее руку. Взгляд его потемневших глаз обдал ее арктическим холодом.

— Не желаю ничего слушать. Собирайся, мы уходим.

Это был конец. На обратном пути он не проронил ни слова. Высадив Клаудию у виллы тетушки Лючии, он, даже не взглянув в ее сторону, развернулся и уехал. Клаудия не могла поверить, что все кончилось так быстро. Хуже всего то, что Тайлер отверг ее, даже не предоставив ей возможность объясниться, а ведь он любит ее, в этом она не сомневалась…

Тетя Лючия, выслушав сбивчивый рассказ племянницы, дала ей разумный совет:

— Сага, дай ему время, пусть немного успокоится. Сейчас он слишком зол. Позвони ему вечером и все объясни.

Клаудия немного успокоилась, надежда вновь вспыхнула в ней, но, когда она позвонила, ей сказали, что Тайлер уехал, не оставив адреса.

Все чувства в душе Клаудии замерли, словно река, скованная льдом. Она вернулась в Англию. Несмотря на разрыв о Тайлером, ее решимость добиться развода окрепла; теперь она знала, что такое настоящая любовь, даже безответная.

Однако все сложилось иначе, потому что ее встретил совсем другой Гордон. Из наглого донжуана он превратился в нежного и заботливого мужа. Эта перемена застала Клаудию врасплох. Гордон сказал, что, пока ее не было, он много размышлял и понял, как она ему дорога. В последнее время они перестали понимать друг друга, но их брак еще можно спасти, если приложить определенные усилия.

Растерявшись, Клаудия не отвергла сразу его предложение начать все сначала. Гордон истолковал ее колебания как согласие и стал за ней ухаживать, как когда-то в самом начале их знакомства: приглашал в лучшие рестораны, дарил ее любимые красные розы и драгоценности. Ему удалось усыпить ее бдительность, и в один прекрасный вечер она не оттолкнула его, когда он пришел к ней в спальню.

Ее решимость развестись с ним несколько поколебалась, и она оставила все как есть. Пусть события развиваются естественным путем, а там видно будет. Их отношения стали лучше, чем когда бы то ни было. Вскоре Клаудия обнаружила, что беременна. Это открытие вызвало у нее смешанные чувства: она всегда хотела иметь ребенка, но не от Гордона. Неизвестно, как сложилась бы ее дальнейшая жизнь, если бы не пришло письмо от Амелии, которое раскрыло ей глаза.

В письме сестра сообщала, что ей стало лучше и врачи надеются, что она скоро совсем поправится. За завтраком Клаудия прочитала письмо мужу, и туг он взорвался. Обругав Амелию, он с ироническим видом уставился на жену.

— Будьте вы все прокляты! — закричал он. — Вы, Вебстеры, даже умереть не можете, когда от вас этого ждут. Подумать только, ведь я уже чувствовал запах денег! — Он злобно рассмеялся, заметив, что до Клаудии начинает доходить смысл его слов. — Да-да, верно, я знал, что она умирает. В твое отсутствие я получил от нее письмо. А иначе зачем бы я стал так расстилаться перед тобой, дорогая?

С того дня он превратился в прежнего Гордона. Потеряв надежду заполучить большие деньги, он больше не считал нужным притворяться. Дважды он сумел обмануть меня, но третьего раза не будет, решила Клаудия. Однако нужно было подумать о ребенке. Что станет с ним? Из-за ребенка ей придется остаться с мужем. Она на себе испытала, что значит расти без родителей. Ее ребенок должен иметь настоящую семью.

Шло время. У Клаудии родилась девочка. Натали озарила радостью жизнь Клаудии. Впервые Клаудия была счастлива. О Тайлере она старалась не думать. Что толку вспоминать, ведь они больше никогда не увидятся.

Однако судьба распорядилась иначе. Когда Натали было около года, Клаудию и Гордона пригласили на семейное торжество, и первый, кого они там увидели, был Тайлер! Пока Гордон представлял их друг другу, Клаудия оправилась от шока, вызванного неожиданной встречей.

— Тайлер, старина, не думаю, что ты знаком с моей женой Клаудией. Дорогая, это мой кузен из Африки. Мы познакомились в Оксфорде много лет назад.

Позже Клаудия никак не могла вспомнить, что ответила. В памяти остался только холодный, презрительный блеск синих глаз Тайлера, когда он пожимал ей руку, после чего извинился и тут же отошел. Вскоре он простился с хозяевами и уехал домой раньше остальных. Клаудии пришлось выслушать насмешливые комментарии Гордона: это она, мол, прогнала беднягу. Интересно, чем она его так напугала? Встреча с Тайлером вызвала в душе Клаудии бурю чувств. Оказалось, что она не способна ненавидеть его и бессильна забыть. Домой она вернулась в полном смятении, и когда Гордон вознамерился овладеть ею, она отказала ему. Последовала ужасная реакция. Клаудия никогда не видела мужа в таком гневе. Он осыпал ее проклятьями, обзывал последними словами. Не на шутку рассердившись, Клаудия приказала ему убираться вон и тут же поняла, что совершила непростительную ошибку: Гордон схватил ее и бросил на кровать лицом вниз. Унизительная сцена, которая последовала за этим, послужила последней каплей, переполнившей чашу ее терпения.

На следующий день Клаудия уехала, забрав с собой Натали. Она и сама не знала, куда направится, просто она не могла ни минуты оставаться под одной крышей с Гордоном.

Однако даже в эту отчаянную минуту судьба отвернулась от нее: по дороге у машины спустило колесо. Автомобиль врезался в дерево, и больше — Клаудия ничего не помнила. После аварии она две недели провела в реанимации, а придя в себя, увидела у своей постели Гордона, который со слезами на глазах сообщил ей, что Натали погибла. Клаудия потеряла сознание. Врачи опасались за ее рассудок, но все обошлось. Всепоглощающее чувство вины охватило ее. Смерть Натали произошла по ее вине: останься она дома, ничего бы не случилось. Ее дочь была бы жива!

Выписавшись из больницы, Клаудия бросилась к тете Лючии, как только почувствовала в себе силы выдержать такое дальнее путешествие. Узнав, что Гордон подал на развод, она не испытала ровным счетом ничего и велела своему адвокату уплатить сумму, оговоренную брачным контрактом, хотя на это ушли почти все ее деньги. Клаудии было все равно.

По иронии судьбы буквально через несколько дней ей сообщили, что ее кузина Амелия умерла, оставив ее, Клаудию, единственной наследницей огромного состояния Вебстеров. Но и это уже не имело никакого значения. Подавленная чувством вины, в отчаянной попытке забыться, Клаудия пустилась во все тяжкие, хотя это было совсем не в ее характере. Ища забвения, она совершала безумные поступки, которые сделали ее притчей во языцех. Но не зря говорят, что время — лучший лекарь. Постепенно Клаудия притерпелась к своему горю и могла жить дальше, если можно было назвать жизнью ее безрадостное существование…

Вздрогнув, Клаудия вернулась из путешествия в прошлое. Сколько лет потеряно! Только Гордон с его извращенным умом мог додуматься до такого. Слава Богу, шестилетний кошмар кончился. Гордон больше не будет стоять между ней и Натали. Подумать только, что своим счастьем она обязана Тайлеру!

Клаудия улыбнулась своему отражению в стекле иллюминатора. Ее глаза сияли. Наконец-то она увидит Натали после такой долгой разлуки. Она попыталась представить себе первые минуты их встречи, но ничего не Получалось. Когда она видела Натали в последний раз, девочке было чуть больше года, а сейчас ей около восьми лет, и Клаудия, как ни старалась, не могла представить себе, как же выглядит ее дитя.

Тень пробежала по ее лицу. О Боже, она же не узнает собственную дочь! За этой мыслью последовала другая: ведь и Натали не узнает свою мать! Обрадуется ли она? Клаудию охватил страх. Что Гордон наговорил Натали? Клаудия нервно закусила губу. Какую картину нарисовал он за эти годы, имея неограниченные возможности чернить Клаудию, как ему угодно. А что, если он…

Немедленно прекрати, приказала она себе, так можно соитие ума. Подожди, решай проблемы в порядке поступления, ничего другого не остается. Что бы ни натворил Гордон, теперь время работает на нее.

Протяжный вздох заставил ее отвернуться от иллюминатора. Синие глаза Тайлера в упор смотрели на нее. О Господи, она же совсем забыла о нем! А он успел проснуться, поднял голову с ее плеча и, естественно, теперь злится на нее.

— Почему ты меня не разбудила? — буркнул он, приглаживая волосы.

Клаудия вздохнула и поправила помявшийся жакет.

— Ты так устал, а мое плечо оказалось рядом. Не беспокойся, ты сделал это нечаянно, твое достоинство не пострадало. — Она украдкой наблюдала из-под опущенных ресниц, как он потягивается, напрягая сильные мышцы бедер. Во рту у нее пересохло. Картины не такого уж далекого прошлого вновь встали перед ее глазами, и она с усилием прогнала их. Желать любви Тайлера — все равно что желать луну или звезды. И то, и другое одинаково недостижимо.

— Не надейся вернуть то, что было, Клаудия, — резко заявил Тайлер. Клаудия вскинула на него глаза и густо покраснела от мысли, что он заметил ее состояние. — Я не связываюсь с недостойными женщинами.

Кровь отхлынула от ее лица.

— Напрасно ты так стараешься оскорбить меня, Тайлер. Ты давным-давно окружил себя красными флажками, и я не собираюсь заходить за черту. Меня интересует только Натали. — Клаудия понимала, что говорит неправду, но между ее желаниями и действительностью лежала непроходимая пропасть. Ей бы возненавидеть Тайлера, но увы… это невозможно. Если нельзя любить по заказу, то ненавидеть и подавно.

— Так сильно интересует, что ты напрочь забыла о ее существовании?

— С какой легкостью ты меня обвиняешь во всех смертных грехах… Ты целиком на стороне Гордона, — с горечью сказала Клаудия. — Он же обманул меня, сказал, что Натали умерла! Выходит, один из нас лжет, и ты предпочитаешь думать, что лгу я. Тебе так удобнее, твой черно-белый мир полутонов не терпит. Но ты упустил кое-что из вида, Тайлер. Гордон ловко пользовался человеческими слабостями. Он и тебя видел насквозь и сумел подчинить своей воле. Ты глубоко заблуждаешься, Тайлер, и не только насчет меня. В данную минуту я не знаю, кто из нас двоих больше достоин жалости, ты или я.

Тайлер вспыхнул от гнева.

— Прибереги свою жалость для себя! Мне она ни к чему.

Клаудия печально покачала головой.

— Почему ты отказываешь себе в том, в чем так отчаянно нуждаешься?

Тебе следовало бы научиться относиться к людским несовершенствам с сочувствием и, состраданием, быть терпимее к окружающим, а не презирать их.

Тайлер коротко рассмеялся.

— Неоценимый совет, особенно если учесть, что он исходит от тебя!

Ей бы понять, что она зря теряет время, но она все же решила попытаться переубедить его, хотя бы ради его же блага.

— Я хотела бы познакомиться с твоей матерью, — сказала Клаудия ровным голосом.

Тайлер резко повернулся к ней:

— Это еще зачем, черт подери?

Клаудия потянулась за своей сумочкой и встала.

— Хочу с ней поговорить. Думаю, у нас много общего. Гораздо больше, чем ты думаешь. Впрочем, тебе этого не понять: ты слишком примитивно смотришь на вещи. Извини, мне надо привести себя в порядок. — Переступив через вытянутые ноги Тайлера, Клаудия вышла в проход между креслами и направилась к ближайшему туалету, желая хоть минуту побыть в одиночестве.

Заперев дверь кабинки, Клаудия прижалась пылающим лбом к холодному стеклу зеркала. Почему она так волнуется из-за Тайлера? Разве мало того, что судьба вернула ей Натали? Но она все еще любит его, а любить означает бескорыстно помогать любимому, не надеясь что-то получить взамен. А Тайлер явно нуждается в помощи, ненависть разрушает его, не дает ощутить радость жизни во всей ее полноте. Ну а если он станет мягче и терпимее, может, он простит ее? В глубине души Клаудия надеялась на это вопреки здравому смыслу.

Чистое безумие с ее стороны! Однако разве она смела надеяться на то, что снова обретет дочь? И тем не менее это случилось, судьба сделала ей царский подарок. Может, и Тайлер со временем изменится?

Следует проявить Терпение и осторожность, научиться сосуществовать с ним бок о бок, исподволь влиять на него. Он, подобно ей самой, пал жертвой интриг Гордона. Доказать это почти невозможно, но попытаться стоит.

Послышался деликатный стук в дверь. Кто-то вежливо напоминал ей, что она слишком долго занимает туалет. Клаудия поспешно протерла лицо влажным бумажным полотенцем, поправила макияж и вышла, смущенно улыбнувшись молодой женщине, ждущей своей очереди.

Пока Клаудии не было, Тайлер успел снять пиджак и заказал две чашки кофе. Глотая обжигающую жидкость, Клаудия поблагодарила Тайлера. Она очень рано позавтракала и только теперь поняла, что ее мучит жажда. Тайлер не ответил, и некоторое время оба молча пили кофе.

Мысли Клаудии, естественно, снова вернулись к дочери. Она так давно не видела Натали и ничего не знает о ней… Удастся ли наверстать упущенное? Вопросы, вопросы… Захочет ли Тайлер ответить на них? И все же один вопрос был таким важным, что она осмелилась обратиться к своему молчаливому спутнику:

— Тайлер… — Ее хриплый голос вывел его из задумчивости.

— Что?

Он сказал это так резко, что Клаудия вздрогнула и вжалась в кресло.

Господи, как же он ее ненавидит!

— Ничего. Не беспокойся, — пробормотала она, глядя на облако, проплывающее рядом с самолетом.

Тайлер вздохнул с видом мученика.

— Клаудия, у меня нет времени играть в твои игры. Ты хотела о чем-то спросить? Так спрашивай!

Ее пальцы крепче сжали чашку. Зачем она начала этот разговор? Теперь отступать некуда.

— Скажи… как она выгладит? — Ну вот, спросила все-таки. Сейчас он ей нагрубит.

Очевидно, Тайлер не ожидал такого вопроса. Он молчал. Молчал так долго, что Клаудия решила, что он не хочет отвечать.

— У Натали длинная коса…

Клаудия подняла на него глаза.

— Значит, у нее длинные волосы? — обрадовалась она.

Тайлер покосился на нее с насмешливым видом. Но в его тоне не было и тени иронии. Более того, его слова прозвучали неожиданно мягко.

— Натали убедила Венди, свою гувернантку, позволить ей отрастить волосы.

— У нее были такие чудесные густые волосы… — пробормотала Клаудия, вспоминая. — Каштановые… А сейчас?

— И сейчас такие, — сухо отозвался Тайлер, искоса наблюдая за Клаудией. — У нее светло-карие глаза, вздернутый носик, что ей очень не нравится, и веснушки на щеках, которые ее раздражают. Кожа у нее немного светлее твоей. Помяни мое слово, Натали будет настоящей красавицей. Клаудия рассмеялась от удовольствия:

— В самом деле?

Тайлер насупился:

— Она вся в тебя. На Гордона совсем не похожа.

Клаудия вздохнула:

— Тебе это неприятно? Я хочу сказать, это не влияет на твое отношение к Натали?

— Разумеется, нет! — отрезал он. — Не ее вина, что у нее такая мать.

Просто ей не повезло. Она невинное дитя, и я сделаю все, чтобы она такой и осталась.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Не надейся, что сможешь подчинить Натали своему влиянию! — холодно предупредил Тайлер. Их взгляды встретились.

— Она моя дочь, Тайлер. Я не хочу быть для нее посторонней, — твердо заявила Клаудия. — Что ты ей рассказывал обо мне?

Тайлер хмуро усмехнулся:

— Ни слова.

Клаудия встрепенулась:

— Я тебе не верю! Она наверняка спрашивала обо мне.

Темные брови Тайлера слегка приподнялись.

— Меня не спрашивала. Да и других тоже, насколько мне известно. Боюсь, Натали не подозревает о твоем существовании.

 

Глава 3

Когда самолет приземлился в лондонском аэропорту Хитроу, уже темнело.

Шел дождь, небо заволокли тяжелые тучи, и оттого казалось, что вот-вот наступит ночь, хотя было еще довольно рано. Холодный влажный воздух обдал лицо Клаудии, когда она спускалась по трапу. Плохая погода ухудшила ее и без того мрачное настроение. Чем ближе было свидание с Натали, тем больше Клаудия волновалась. Последнее замечание Тайлера усилило ее нервозность до предела. После этого разговор оборвался, оба надолго замолчали, и Клаудия оказалась наедине со своими тревожными мыслями. Узнав, что Натали не проявляла к ней никакого интереса, Клаудия терзалась дурными предчувствиями. Я не готова к встрече с дочерью, в смятении думала она. Что, если Натали не захочет говорить со мной?

Клаудия почувствовала облегчение после завершения полета. Вынужденное бездействие кончилось. Теперь можно было заняться практическими делами. Багаж им выдали на удивление быстро, и вскоре они уже направлялись к выходу.

Тайлер крепко взял ее за руку выше локтя и потащил к стоянке.

— Я оставил там свою машину, — кратко сообщил он и, не выпуская Клаудию, зашагал так быстро, что она и носильщик, везущий в тележке их чемоданы, едва поспевали за ним.

— Сколько времени нам понадобится, чтобы доехать до больницы?

— В это время суток движение на дорогах небольшое, так что мы скоро будем на месте. — Тайлер отпер машину и отпустил Клаудию, чтобы расплатиться с носильщиком. — Посетителей пускают в любое время; можно, конечно, прийти и попозже, но я думаю, надо ехать прямо в больницу. Или ты хочешь сначала заехать в гостиницу и переодеться? — Он явно был уверен, что Клаудия предпочтет второй вариант.

Клаудия смотрела, как он ставит вещи в багажник, чувствуя, что вся дрожит от страха. Ее сознание словно раздвоилось: сгорая от нетерпения поскорее увидеть дочь, она в то же время инстинктивно оттягивала эту минуту.

— Нет… Натали ждет тебя, не так ли? — Клаудия провела рукой по волосам и нервно улыбнулась. — Неважно, как я выгляжу. Но… не вредно ли ей волноваться перед операцией? — Ей показалось или в глазах Тайлера действительно мелькнуло одобрение?

— Тогда поедем прямо в больницу, — решил Тайлер, придерживая дверцу.

Через несколько секунд он умело влился в поток транспорта, направлявшегося в сторону Лондона. Дождь усилился, и Клаудия машинально следила за ритмичным движением «дворников» по лобовому стеклу машины. Они словно отсчитывали секунды. Тик-так… Если бы Тайлер проявил хоть чуточку внимания, разделил ее волнение, ей было бы легче. Но он упорно смотрел прямо перед собой, сосредоточившись на дороге, и Клаудия снова погрузилась в размышления. Что ее ждет? Как встретит ее Натали? Она лихорадочно прокручивала различные варианты, обдумывала, как войти, что сказать, чувствуя, что все больше поддается панике, и очнулась только тогда, когда машина свернула к больнице. Тайлер припарковал автомобиль на стоянке, и вот уже Клаудия идет за ним на ватных ногах к огромному, ярко освещенному зданию.

Решающий момент неотвратимо приближался. Сейчас они войдут в лифт, поднимутся на нужный этаж, пройдут по коридору — и она окажется лицом к лицу с дочерью…

Когда двери лифта захлопнулись, Клаудия вздрогнула. Сердце у нее упало. Ничего не получится. Как она смела надеяться, что Натали примет ее с радостью? Клаудия обозвала себя эгоисткой, она думает только о себе. Девочка не ждет ее, она может испугаться, расстроиться, а ведь ей предстоит опасная операция… Все-таки следовало подождать и прийти после операции.

Лифт бесшумно остановился. Жребий брошен, пронеслось в голове у Клаудии, пути к отступлению отрезаны. С бьющимся сердцем она двинулась за Тайлером по длинному больничному коридору. Никогда в жизни она не испытывала такого страха. На секунду ей даже показалось, что она вот-вот потеряет сознание. Возле одной из дверей Тайлер остановился и повернулся к своей спутнице. Их взгляды встретились. Заметив, что Клаудия на грани обморока, Тайлер немного смягчился.

— Натали не знает, что ты здесь. Пожалуй, тебе лучше подождать за дверью. Я ее предупрежу.

Клаудия благодарно кивнула и с трудом сглотнула, не в силах вымолвить ни слова. Тайлер постоял с ней еще минуту и прошел в палату. Дверь начала автоматически закрываться. До слуха Клаудии донесся приглушенный голос Тайлера, кто-то ему ответил, и сердце у нее болезненно сжалось, ноги подкосились. Не сознавая, что делает, она придержала дверь, не дав ей закрыться. Звук тоненького детского голоска притягивал ее как магнит. Клаудия переступила порог и остановилась, оглядывая комнату.

В палате находились три человека. У кровати стояла молодая женщина лет двадцати с небольшим в скромном летнем платье. Тайлер сидел на краю постели, склонившись над худенькой девочкой. Натали!

Клаудия с усилием вдохнула воздух в легкие. Наконец-то она видит свою дочь! Сердце у нее разрывалось на части. Боже мой, какая она маленькая, хрупкая, беззащитная и очень, очень красивая… Тайлер хорошо описал ее: вздернутый носик, россыпь веснушек на щеках, большие светло-карие глаза. Она ничем не напоминала ту крошку, которая осталась в памяти у Клаудии. Гордон украл у нее все эти годы, когда Натали росла и развивалась. Я же ее совсем не знаю, в отчаянии думала Клаудия, эта девочка — не мое дитя, беззвучно рыдало ее сердце, перед ней незнакомка, обладающая безграничной властью, о которой она и не подозревает, — властью уничтожить собственную мать.

У Клаудии заныли руки — так страстно ей захотелось подхватить дочь, прижать к груди и никогда не отпускать. Заполнить наконец пустоту, которая мучила ее шесть лет. Только Натали может заполнить эту бездну. Подчиняясь внезапному порыву, Клаудия шагнула вперед. Три пары глаз удивленно взглянули на нее. Наступило напряженное молчание. Первым опомнился Тайлер. Нахмурившись, он подскочил к Клаудии и схватил ее за руку. — Я, кажется, велел тебе подождать, — сердито прошипел он.

Клаудия не отрывала глаз от девочки.

— Я не могла ждать… Пожалуйста, не прогоняй меня.

Тайлер тихонько выругался и встал перед Клаудией с явным намерением загородить ее от глаз девочки.

— Клаудия, послушай…

— Это она? — перебил ее звонкий детский голос. Тайлер замолчал, на его лице промелькнула нерешительность, потом, пожав плечами с видом фаталиста, он отступил в сторону. Круглые светло-карие глаза смотрели на Клаудию с такой неприязнью, что она задрожала, заставила себя улыбнуться и приблизилась к кровати.

— Привет, Натали, — тихо сказала она и наклонилась, чтобы поцеловать, дочь, но та увернулась. Клаудию будто ударили ножом в самое сердце, она слегка покачнулась — так сильна была боль. Стараясь проглотить комок, подступивший к горлу, она неловко выпрямилась.

Огромные глаза на бледном личике неотрывно смотрели на нее.

— Ты в самом деле моя мать? — равнодушно спросила девочка.

— Да.

— В таком случае знай, что папочкины деньги теперь мои. Сейчас Тайлер за ними присматривает, пока я не вырасту, да? — обратилась она к своему опекуну.

— Ты знаешь, что да, малышка, но сейчас не время и не место говорить об этом, — пробормотал Тайлер, с мягким упреком.

Натали округлила глаза.

— Почему? Пусть знает. Ведь она приехала за деньгами! — Девочка с вызовом посмотрела на оторопевшую Клаудию — Скажи, это правда?

Клаудия умоляюще взглянула на Тайлера, потом на Натали.

— Нет, неправда. Я приехала повидаться с тобой, Натали. А почему… почему ты думаешь, что мне нужны твои деньги? — с трудом выговорила она. — Потому что папочка сказал, что ты когда-нибудь явишься, но только из-за денег. На мгновение Клаудия потеряла дар речи.

— Но это ложь! — воскликнула она, с беспокойством вглядываясь в нахмуренное личико дочери. — Я приехала, потому что люблю тебя!

Натали передернула плечами:

— Папочка предупреждал, что ты так и скажешь.

Клаудия невольно попятилась, стараясь сохранять спокойствие.

— Ну и хитрец твой папочка… — хрипло прошептала она, чувствуя, что глаза наполняются слезами.

— Ты что, плачешь? — с любопытством спросила девочка.

Клаудия поспешно вытерла глаза и поймала на себе сочувственный взгляд молодой женщины, стоявшей у кровати Натали. Краска стыда застила ее щеки. Жалость незнакомки явилась последней каплей в чаше ее унижения. Клаудия горько усмехнулась.

— Какие глупости, Натали… Наверняка папочка говорил тебе, что я никогда не плачу, — сказала она дрожащим голосом. — Похоже, я здесь лишняя. Наверно, тебе хочется побыть с Тайлером. Не буду вам мешать. Спокойной ночи, Натали. — Она бросила взгляд на Тайлера. — Я подожду тебя в коридоре. — Чувствуя, что вот-вот разрыдается, Клаудия повернулась и выбежала из палаты.

Закрыв за собой дверь, она бросилась к ближайшему открытому окну и жадно Вдохнула сырой воздух, борясь с подступающими слезами. Но они все-таки хлынули у нее из глаз. Клаудия беспомощно привалилась к стене. Поступок Гордона не имеет названия! Мало того, что он обманул ее, сказав, что Натали умерла, он еще и приложил все усилия, чтобы внушить девочке отвращение к родной матери! На тот случай, если они все же когда-нибудь встретятся. Он добился своего: Натали ненавидит ее…

— Миссис Петерсон, прошу вас, присядьте.

Поглощенная своим горем, Клаудия не заметила, что уже не одна. Открыв глаза, она увидела молодую женщину, которая явилась невольным свидетелем ее унижения. Не в силах возражать, она оперлась на ее руку и опустилась на стул, стоявший у окна, прислонилась головой к стене.

— Принести вам что-нибудь? Может, выпьете чаю или кофе?

Губы Клаудии дрогнули в жалком подобии улыбки.

— Кто вы?

— Венди Николс, миссис Петерсон; гувернантка Натали. А сейчас скорее сиделка.

— Да, припоминаю… Тайлер говорил мне о вас. К сожалению, мисс Николс, мне никто не может помочь. Но я благодарна вам за сочувствие. Венди присела рядом с Клаудией.

— Вы расстроились, потому что Натали наговорила вам дерзостей. Но она так не думает, уверяю вас.

— Нет, вы ошибаетесь, — возразила Клаудия и подняла глаза на свою собеседницу. — Вы знали моего бывшего мужа?

— Да, — кратко ответила та, опустив глаза.

Клаудия пристально вгляделась в ее лицо. Внезапная догадка поразила ее.

— Понимаю… — многозначительно произнесла она.

Венди вспыхнула.

— Боюсь, вы меня неправильно поняли. Я не принадлежала к числу его… женщин, — смущенно пробормотала она.

Клаудия села прямее.

— Но он пытался добиться вашей благосклонности? — (Венди слегка покраснела.) — О, не беспокойтесь, меня это не шокирует. Мне было известно о его «увлечениях».

Венди явно стало легче.

— Я не знала, как вы к этому отнесетесь: Некоторые женщины, ну… вы понимаете.

— Эти женщины не были замужем за Гордоном. Он ничего не скрывал от меня, находя в этом особое удовольствие. Начал изменять мне сразу после свадьбы, — сухо объяснила Клаудия и с любопытством взглянула на Венди. — Не сочтите меня неделикатной, но мне очень хочется узнать, почему вы ему отказали. Он пользовался у женщин большим успехом. Перед ним никто не мог устоять. — И я в том числе, добавила она про себя.

— Как вам сказать… Мистер Петерсон был слишком красив, слишком обаятелен. Все в нем было немного «слишком» и оттого казалось фальшивым, неестественным… А что касается Натали… Ваша дочь — очень хорошая девочка, миссис Петерсон. Сегодня она проявила себя не с лучшей стороны. Не знаю, что на нее нашло. Вообще-то она неплохо разбирается в людях, несмотря на то что она еще очень мала. Натали любит меня и мистера Монро, потому что знает, что мы ее любим. К несчастью, она, так же как и я, понимала, что отец не любил ее по-настоящему. В его словах или поступках это не выражалось, посторонние считали его идеальным отцом. Просто мы чувствовали, что он не способен никого полюбить.

Клаудия искренне позавидовала интуиции Венди Николс. Какая умница и, видно, очень привязана к Натали.

— Ах, Натали… — вздохнула она.

— Не мое дело рассуждать о том, почему вы оставили Натали, — мягко сказала Венди, — но готова спорить на что угодно: вы любите ее. Примите Мой совет: не надо отчаиваться. Да, девочка встретила вас холодно, но она очень нуждается в вашей любви, даже если и не осознает этого. Она обидела вас, потому что пока не доверяет вам. Ее настроили против вас. Вам предстоит преодолеть ее отчуждение. Боюсь, это будет нелегко, но, если я права и вы действительно любите ее, у вас все получится.

Клаудия накрыла руку Венди своей.

— Спасибо вам. Вы не представляете, как важно для меня это услышать. Я очень люблю Натали и всегда любила. Какое счастье, что вы были рядом с ней, пока я отсутствовала! Вы заменили ей мать. Жаль, что Тайлер не хочет меня понять… Ему известно, что Натали знает, как Гордон на самом деле к ней относился?

— Не думаю, миссис Петерсон. Самые умные мужчины иногда не видят дальше своего носа. Кроме того, ваш муж умел заморочить голову кому угодно.

— Вас он не сумел обмануть, — улыбнулась Клаудия.

— Меня нет, — рассмеялась Венди и взглянула поверх головы Клаудии. Та обернулась.

По коридору к ним шел Тайлер. Он озабоченно хмурился.

— Венди, Натали просит тебя зайти. Я пожелал ей спокойной ночи и пообещал утром навестить ее перед операцией, — сказал он, не глядя на Клаудию.

Венди тут же встала.

— Иду. Увидимся завтра. До свиданья, миссис Петерсон. Рада была с вами познакомиться. — Она улыбнулась на прощанье и поспешила в палату, оставив Клаудию и Тайлера наедине.

С минуту оба молчали, потом Тайлер откашлялся и неловко сказал:

— Мне жаль, что Натали так обошлась с тобой.

Клаудия поднялась и посмотрела ему прямо в глаза.

— Правда? Тебе действительно жаль? Я думала, ты доволен. Разве ты не считаешь, что я получила по заслугам?

На подбородке Тайлера дернулся мускул.

— Я не ожидал, что она обрадуется, увидев тебя, но меня огорчило ее поведение. Я всегда считал ее воспитанной девочкой. Честно говоря, я никак не ожидал, что она нагрубит тебе.

— Да, — сухо согласилась Клаудия. — Вряд ли ты мог этого ожидать. Но не беспокойся, ничего страшного не произошло. Натали хотела обидеть меня, и добилась своего. Но ведь я и не думала, что она бросится мне на шею. Мне будет нелегко завоевать ее доверие. Гордон сумел настроить ее против меня.

Тайлер направился к лифту. Клаудия последовала за ним.

— Гордон тут ни при чем. Ты сама во всем виновата. Ты же бросила Натали. Она достаточно взрослая, чтобы разобраться, кто ее любит, а кто нет.

Двери лифта раскрылись. Они шагнули внутрь.

— Очень на это надеюсь, — горячо подхватила Клаудия. — Я докажу ей свою любовь!

Брови Тайлера насмешливо приподнялись.

— Очень трогательно, Клаудия. А что будет потом? Ты снова исчезнешь? От тебя вообще одни неприятности. Я начинаю жалеть, что привез тебя сюда.

Лифт остановился на первом этаже, и Тайлер посторонился, пропуская Клаудию вперед.

— Извини, Тайлер, я вынуждена тебя разочаровать. Тебе не удастся так легко от меня отделаться. Я намерена остаться, и ты не сможешь мне помешать!

Тайлер бросил на нее язвительный взгляд:

— Уверена? Ты меня недооцениваешь.

— Почему же? Я отдаю тебе должное, но имей в виду: я буду бороться.

Они приблизились к машине, но Тайлер не торопился открывать дверцу.

Повернувшись к Клаудии, он взял ее за подбородок.

— Не забывай, что Гордон назначил меня опекуном Натали.

Сердце у Клаудии екнуло, но она не отвела глаз.

— Угрожаешь? Хочешь встать между мной и дочерью? В суде тебя поднимут на смех, а ты окажешься именно там, если будешь упорствовать. Я мать и имею больше прав, чем ты, Тайлер. И с моральной, и с юридической точки зрения. — Надо срочно связаться с адвокатом и уточнить, так ли это, отметила она про себя. — Ни у кого нет большего права видеться с Натали, чем у меня!

— Даже если она этого не захочет? — вкрадчиво спросил Тайлер.

Клаудия вздрогнула и отшатнулась. Удар пришелся в цель.

— Иди ты к черту! — вскрикнула она и, отвернувшись, украдкой вытерла глаза. Сжав губы, она глубоко вздохнула, чтобы успокоиться. — Я знаю, что Натали меня ненавидит, — хрипло прошептала она. — Но пусть лучше ненависть, чем равнодушие. Признаю, дочь нужна мне. Но можешь не сомневаться, я не причиню ей боли. Если хочешь, могу поклясться: я буду оберегать ее душевный покой.

В наступившей тишине было слышно только прерывистое дыхание Клаудии.

Тайлер взял ее за плечи и развернул лицом к себе. Потом приподнял кончиками пальцев ее подбородок и заглянул в полные слез глаза.

— Какое смирение… Такой я тебя не помню.

Она опустила ресницы:

— Ты вообще меня не знаешь. И никогда не знал… — тихо сказала она.

— Тут ты, пожалуй, права, — согласился Тайлер.

В сердце Клаудии затеплилась надежда.

— Тайлер…

— Тебе следовало остаться с Гордоном, — сухо сказал он, не дав ей закончить фразу.

Это замечание разозлило Клаудию.

— Тебе легко говорить! Наверно, ты никогда ничем не жертвовал. А мне приходилось, и не раз. И знаешь, что я тебе скажу? Это больно! Так больно, что можно сойти с ума. Но ты ничего не способен понять. Ты и представить себе не можешь, что значит постоянно страдать, каждую Минуту, каждый час. И так изо дня в день, из года в год… Чувствовать, что душа медленно умирает, стараться не думать, забыть… Так вот, пока ты не испытаешь этой муки, не смей читать мне мораль, не указывай, что мне делать, а чего не делать.

Даже в полумраке Клаудия видела, как раздуваются от гнева его ноздри.

— Прекрати, Клаудия, у тебя истерика!

— Типичный мужской ответ на все проблемы! Нет у меня никакой истерики. А ты самодовольный, надутый индюк!

— Грубостью ты ничего не добьешься, — отрезал Тайлер.

Неизвестно почему, слова Тайлера подействовали на Клаудию как холодный душ. Вся ее злость куда-то пропала.

— Пока у меня вообще ничего не получается, что бы я ни делала, грустно сказала она.

— Жалость к себе тоже не выход. — Он наклонился и отпер машину.

Клаудия взглянула на его опущенную голову.

— Что мне делать? Скажи — и я последую твоему совету. Клянусь, я на все готова! — воскликнула она, чувствуя, что ее душевные силы на исходе и она вот-вот разрыдается.

В отличие от нее Тайлер полностью владел собой. Брезгливо поморщившись, он выпрямился:

— Ну вот, я же говорил, что ты на грани срыва… Садись в машину и постарайся взять себя в руки.

Подавленная и опустошенная, Клаудия молча повиновалась. Что бы она ни делала, все оборачивается против нее… Пристегнув ремень, она смотрела, как Тайлер обходит машину спереди и усаживается за руль. Когда автомобиль тронулся с места, она облизнула пересохшие губы и тихо сказала;

— Прости меня…

Тайлер тяжело вздохнул.

— Мы оба вели себя не наилучшим образом. Давай поедем в гостиницу, перекусим и немного расслабимся. А потом все спокойно обсудим, хорошо? устало произнес он.

Клаудия сомневалась, что они смогут найти общий язык, но возражать не стала.

— Хорошо.

Гостиница находилась недалеко от больницы, поэтому Тайлер и выбрал ее. После тяжелого дня номер Тайлера показался Клаудии настоящим раем. Наконец-то она сможет немного отдохнуть. Однако, как только Тайлер закрыл дверь, Клаудия снова занервничала. Впервые за многие годы они остались наедине.

С бьющимся сердцем она смотрела, как Тайлер усаживается в глубокое удобное кресло и с наслаждением вытягивает ноги, отчего мышцы его мускулистого тела напрягаются.

— Поужинаем здесь или спустимся вниз, в ресторан?

Вопрос Тайлера застал ее врасплох, она вздрогнула и покраснела, словно он поймал ее за неприличным занятием.

— У меня нет аппетита.

Тайлер потянулся к телефону.

— Подкрепиться все равно надо. Ты же с утра ничего не ела. Попрошу принести ужин в номер.

Клаудия не стала возражать.

— Делай как хочешь, Тайлер. Впрочем, ты обычно так и поступаешь. Извини, я хочу принять душ и переодеться.

Подхватив свой чемодан, она взглянула на две двери, расположенные в дальнем конце гостиной.

— Где моя комната?

Тайлер махнул рукой, и Клаудия направилась в указанную спальню. Закрыв за собой дверь, она облегченно вздохнула. Наконец-то она одна! Однако радость была недолгой. В комнате стояли две односпальные кровати, и одной из них явно пользовались. Неужели ей придется жить с Тайлером в одной комнате?!

Она вернулась в гостиную. Тайлер только что закончил разговор по телефону. Он сразу понял, в чем дело.

— Боюсь, тебе не повезло, Клаудия. Свободных одноместных номеров не было, пришлось взять двухместный. — Заметив ее растерянность, он пожал плечами. — Я предвидел твою реакцию и вижу, что не ошибся. Однако тебе придется смириться. Туристический сезон в самом разгаре.

— Но ведь есть же и другие гостиницы!

— Конечно, — согласился он, — но эта ближе всех к больнице. Я не собираюсь ежедневно мотаться за тобой на другой конец города. Так что, нравится тебе это или нет, ты останешься здесь.

— А вторая спальня?

— Там ночует Венди. Если у тебя больше нет вопросов, иди в ванную. Ты, кажется, хотела принять душ? Поторопись, ужин принесут через несколько минут.

Проклятье, у него на все готов ответ! И настаивать на своем нельзя: он поймет, что ее смущает его близость. Подумает, что она боится остаться с ним наедине. Клаудия направилась в спальню. Придется уступить. Ему-то, видимо, совершенно все равно. Ну так и она должна принять эту ситуацию как должное. И все же, убирая свои вещи в гардероб, где уже находилась одежда Тайлера, она почувствовала некоторую неловкость. Казалось таким естественным, что они будут жить в одной комнате, и, сложись все иначе, она была бы счастлива. Но что об этом думать? Абсолютно бессмысленное занятие! Клаудия взяла халат и решительно захлопнула дверцу шкафа.

Душ освежил ее, горячая вода смыла усталость. Надевая шелковый халат персикового цвета, она услышала стук в дверь. Тайлер крикнул ей, что ужин уже принесли. Есть совсем не хотелось, но Тайлер прав: необходимо подкрепиться после такого длинного и трудного дня.

Ужин был накрыт на столике в углу гостиной. Тайлер ждал ее, сидя в кресле под лампой, мягким светом озарявшей его усталое лицо. Когда-то они часто сидели вот так в каком-нибудь уютном кафе, держась за руки и глядя друг другу в глаза. Ей не забыть этих мгновений до конца жизни. Интересно, помнит ли он, как счастливы они были когда-то? Или навсегда вычеркнул ее из своего сердца? Скорее всего, так оно и есть. Клаудия вдруг пожалела, что не надела что-нибудь более строгое. Тонкая ткань халата подчеркивала женственные линии ее тела. Пожалуй, он может подумать, что она специально так оделась, желая соблазнить его, чего у нее и в мыслях не было. Чемодан собирала Серафина, она положила те вещи, которые Клаудия обычно носила. Легкое раздражение охватило Клаудию: почему она должна менять свои привычки в угоду Тайлеру? Ей безразлично, что он подумает! И стыдиться ей нечего. С гордо поднятой головой Клаудия направилась к столику.

Увидев аппетитный пышный омлет с салатом вместо тяжелой английской еды, Клаудия слегка удивилась. Омлет издавал такой восхитительный запах, что ей сразу захотелось есть.

— Странно, что ты поселился в гостинице, — заметила она, принимаясь за еду. — Ты же говорил, что живешь в Лондоне.

— Я продал свою квартиру, когда получил по наследству дом в Шропшире четыре года назад. Пожив там немного, я понял, что могу работать с тем же успехом, что и живя в Лондоне.

Утолив первый голод, Клаудия откинулась на спинку кресла, взяла бокал вина, к которому раньше не притронулась, и отпила глоток. Тонкий фруктовый вкус показался ей знакомым. Она села прямее и подчеркнутым жестом поставила бокал на столик, бросив на Тайлера укоризненный взгляд.

— Не нравится? Это калифорнийское вино, одно из лучших, — прищурившись, сказал он.

Руки Клаудии непроизвольно сжались в кулаки.

— Это любимое вино Гордона, и тебе это прекрасно известно!

Тайлер довольно улыбнулся:

— Не сомневался, что ты оценишь мою заботливость.

Клаудия с трудом сдерживала негодование.

— Вот уж не думала, что ты способен на такую низость!

— Хотел тебе кое о чем напомнить.

Клаудия стиснула зубы:

— Напрасно старался. Я и так ничего не забыла.

— У женщин короткая память. Как говорится, с глаз долой, из сердца вон. Поэтому, вероятно, ты и уехала так поспешно в Италию? — осведомился Тайлер с циничной усмешкой.

— Вряд ли ты поймешь, почему я это сделала, — парировала Клаудия.

Тайлер пропустил ее ответ мимо ушей.

— Ты вернулась на виллу своей тетки. Когда мы познакомились, ты жила у нее?

Надо же, неужели он это помнит?

— Да. Мне всегда было хорошо у тетушки Лючии.

Тайлер пристально посмотрел на нее.

— А она знала о наших отношениях? — резко спросил он.»

— Разумеется, — ответила Клаудия, ничуть не смутившись. — Я не делала из этого тайны и не стыдилась своего поведения. Тетя ничего не имела против, — добавила она.

Тайлер удивленно поднял брови, но в ту же секунду его лицо приняло прежнее холодное выражение.

— Если не ошибаюсь, ты говорила, что она художница?

— Да, — сухо подтвердила Клаудия, чувствуя, что в ней закипает гнев. — Она и сейчас занимается живописью. Думаешь, я не понимаю, к чему ты клонишь? Намекаешь, что она ведет богемный образ жизни и одобряет моральную распущенность? К твоему сведению, она очень порядочный и чуткий человек и у нее совершенно нормальный взгляд на отношения между мужчиной и женщиной. Она не считает жен рабами мужей, обязанными молча страдать и терпеть выходки своего господина и повелителя. Женщина тоже имеет право на счастье!

— Значит, клятвы, которые ты давала перед алтарем, для тебя пустой звук? — зло выпалил Тайлер.

Глаза Клаудии сверкнули. Она не заслужила такого упрека! Как он смеет судить, ничего не зная о ее жизни?

— Мужчины тоже клянутся в верности, что не мешает им с легкостью изменять своим женам.

— Я не сказал, что мы ангелы во плоти, — пожал плечами Тайлер.

— Но женщины, по-твоему, обязаны ими быть, верно? — огрызнулась Клаудия. — Как жена Цезаря, вне подозрений. — Она вскочила и пересела на диван. — Послушай, что я тебе скажу, и можешь смеяться надо мной сколько душе угодно. Я была верна Гордону… До того дня, когда встретила тебя. К тому времени мой брак превратился в фарс, пародию, но я ни разу не изменила мужу. Даже тогда, когда он раскрыл свое истинное лицо и заявил, что женился на мне из-за денег. Не знаю, что меня удерживало гордость, самолюбие, называй как хочешь, — но я помнила о своих клятвах.

Тайлера словно пружиной подбросило.

— А-а, значит, это я сбил тебя с пути истинного? — возмутился он. — Предположим, что так оно и было, но почему именно я удостоился такой чести? Что ты нашла во мне такого особенного?

Клаудия ухватилась за валик дивана, ноги у нее дрожали. Неужели он ждет, что она предаст свои чувства к нему? Нет, как ни тяжело ей сказать правду, она не станет ничего скрывать. Всю жизнь она старалась жить по совести, не станет лгать и сейчас.

— Ты знаешь ответ на этот вопрос. Я полюбила тебя.

Увы, если она ожидала, что искреннее признание растрогает его, она глубоко заблуждалась.

— Ты решила, что любовь оправдывает предательство? — холодно спросил Тайлер.

Бесполезно объяснять, что к тому времени она уже не считала Гордона своим мужем. Фактически их брак уже распался, оставалось только оформить развод… Может, все же сделать еще одну попытку?

— Тогда я не сомневалась, что ты поймешь все правильно. Пока ты не рассказал мне о своей матери…

— После чего ты быстренько разлюбила меня и вернулась к Гордону. Как трогательно! — фыркнул он.

Его бесчувственность задела Клаудию за живое.

— Я вернулась в Англию, потому что ты не оставил мне другого выхода, — горячо запротестовала она. — Ты же меня бросил!

Губы Тайлера скривились в недоброй улыбке.

— Я бы пожалел тебя, будь это правда, но, по-моему, ты лжешь. Очевидно, не так уж плохо тебе было с Гордоном, если ты продолжала с ним спать, — ядовито заметил Тайлер. — Скажи наконец правду, Клаудия. Ты любила меня?

Так сильно, что не колеблясь отдала бы за тебя жизнь, мысленно воскликнула она. Но гордость продиктовала ей другой ответ. Пожав плечами, она сказала:

— Какое это теперь имеет значение?

— Понятно… Я был для тебя всего лишь мимолетным курортным увлечением.

Этого она стерпеть не могла.

— Ничего подобного!

— Правда? — Он встал и подошел к ней. — Увидев тебя через год на приеме у родственников Гордона, я понял, почему ты лгала. Я и не подозревал, что ты жена моего двоюродного брата! Признайся, ты считала меня круглым дураком, да?

Клаудия беспомощно покачала головой.

— Никогда я так не считала, Тайлер, хотя ты мне все равно не поверишь. Я и понятия не имела, что вы с Гордоном братья. Думала, мы с тобой никогда больше не увидимся.

— Надеялась, что не увидимся, — уточнил он. — Ты же пришла в ужас, встретив меня. Боялась, что я тебя выдам!

— Почему же ты ничего не сказал?

Тайлер с отвращением покачал головой, досадуя на самого себя.

— Бог знает… А надо было сказать.

— И на том спасибо.

Тайлер вспыхнул:

— Не смей благодарить меня! Ты тут ни при чем. Просто я не люблю публичных скандалов. И потом, не хотелось огорчать Гордона. Каково было бы ему узнать, что жена обманывала его? И с кем? Со мной, его двоюродным братом!

Клаудия дернулась, словно он ударил ее по лицу.

— Вот оно что… Теперь понятно, чего стоила твоя любовь. Может, оно и к лучшему. Все уже в прошлом, — печально произнесла она. Тайлер снова предал ее. Только теперь это гораздо больнее…

Тайлер подался вперед.

— И ты не будешь оправдываться? Большинство женщин на твоем месте так бы и поступило.

Клаудия метнула на него негодующий взгляд:

— Я не большинство. Я — это я. Мне незачем оправдываться перед кем бы то ни было. Но если ты хочешь меня выслушать, я тебе все расскажу. Тайлер широко улыбнулся и опустился в кресло, положив ногу на ногу.

— Я стар, чтобы слушать сказки, Клаудия. Твоя жизнь подробно описана в газетах, черным по белому. При желании я могу в любой момент узнать все, что мне надо.

Клаудия сдалась. Говорить с ним — все равно что биться головой о стену. Вздохнув, она привалилась к спинке дивана, поджав под себя ноги.

— Ты безусловно веришь всему, что написано в газетах? — насмешливо спросила она.

— А что, репортеры тебя оклеветали?

Его самодовольный вид подействовал на нее как красная тряпка на быка. — Не совсем так. Кое-что соответствовало действительности. Я и правда совершала некоторые поступки, о которых потом сожалела. — Только никто никогда не спрашивал, почему она так себя вела. Тайлера это тоже совершенно не интересует.

Он бросил на нее уничтожающий взгляд, но Клаудия уже привыкла к его презрению.

— Нечем тут гордиться. Если ты намереваешься хоть изредка видеться с Натали, тебе придется обуздать свою любовь к ночным эскападам. Вряд ли это придется ей по вкусу, да и тебя не приблизит к желанной цели. Если твое имя будет метровыми буквами напечатано в желтой прессе, Натали возненавидит тебя еще больше.

Уязвленная в самое сердце, Клаудия не сразу нашлась что ответить.

Собрав все силы, она подняла на него глаза.

— Этого не случится. Странно, что ты до сих пор этого не понял. Натали мне так же дорога, как и тебе. Ей будет трудно привыкнуть ко мне слишком неожиданно я появилась в ее жизни, но я не собираюсь навязывать ей свою любовь. Да, она очень нужна мне, но я хочу, чтобы она полюбила меня, а не просто примирилась с моим присутствием.

Тайлер смотрел на нее в упор.

— А если она не захочет?

— Я подумаю, что делать, если… когда это случится, — спокойно ответила Клаудия.

Тайлер не сводил с нее глаз. Если он и пришел к какому-то выводу, то сообщить ей о своем решении не счел нужным. После долгого молчания он бросил взгляд на часы.

— Уже поздно. Нам обоим необходим отдых. Можешь первой занять ванную.

Я подожду здесь.

Клаудия вздохнула и подавила зевок.

— Спасибо, я так и сделаю. — Она встала. — Спокойной ночи.

Пройдя в спальню, она плотно притворила за собой дверь и на секунду привалилась к стене, чувствуя огромную усталость. Потом вынула из шкафа ночную рубашку и направилась в ванную, чтобы переодеться. Еще не хватало, чтобы Тайлер застают ее раздетой.

Однако Тайлер, видимо, и сам не желал этого, потому что появился, когда Клаудия уже лежала в постели. Сквозь опущенные ресницы она видела, как он расстегивает пуговицы на рубашке. Какие у него красивые руки… Пальцы длинные, сильные… Руки художника или музыканта. Она хорошо помнила нежность этих рук, когда он ласкал ее.

В глазах у нее защипало, и она крепко зажмурилась, чтобы не расплакаться. Не время предаваться воспоминаниям. Наступит ли оно когда-нибудь? Тайлер скрылся в ванной, пройдя совсем рядом с ее кроватью. Клаудия уткнулась лицом в подушку и разрыдалась. Неужели ей никогда не удастся забыть его? Нет, наверно, она обречена всю жизнь страдать и терзаться.

Долгий мучительный день подошел к концу. Клаудия закрыла глаза, и сон постепенно сморил ее.

 

Глава 4

Клаудия не помнила, как заснула, но разбудил ее шум льющейся в ванной воды. Какое-то время она не могла сообразить, где находится. Потом память вернулась — Тайлер, путешествие в Англию, Натали… Клаудия села в постели. Именно в этот момент в комнату вошел обнаженный до пояса Тайлер в джинсах, обтягивающих узкие бедра. Его влажные после душа волосы блестели.

Не обращая на Клаудию никакого внимания, он подошел к гардеробу и достал чистую рубашку. Клаудия не могла оторвать взгляда от его мощного торса — ни одной унции лишнего жира, — и кровь застучала у нее в висках. Она желала его с той же страстью, что и в первые дни их знакомства. Но еще больше ей хотелось, чтобы он обнял ее, приласкал и утешил. Она жаждала любви, которой он не мог ей дать, а одной страсти недостаточно. Застегнув последнюю пуговицу, Тайлер закатал рукава рубашки. Глаза Клаудии жадно следили за каждым его движением, скользя все выше, и наконец наткнулись на ироничный взгляд его синих глаз. Поняв, что выдала себя, Клаудия закусила губу от досады. Ее волнение не укрылось от его внимания.

— Проголодалась? — ухмыльнулся он.

Глаза Клаудии расширились.

— Что?

Присев на край кровати, Тайлер не торопясь натянул носки, надел туфли и бросил на нее взгляд через плечо.

— Завтракать будешь?

Он имел в виду совсем другой голод, и они оба знали об этом. Нелепо обижаться на шутку, пусть даже дурного тона, и все же Клаудия почувствовала себя задетой. Тут уж ничего не поделаешь: Тайлер имеет над ней безграничную власть, и так будет всегда. Стремясь скрыть обиду, она закинула руки за голову и запустила пальцы в свои роскошные волосы, отметив с некоторым злорадством, что Тайлер невольно перевел взгляд на ее пышную грудь, едва прикрытую шелком и кружевом.

— Пожалуй, нет. Выпью чашку кофе, и все.

Их взгляды встретились.

— Уверена, что больше ничего не хочешь? Не могу ли я предложить тебе еще что-нибудь? — настаивал Тайлер.

Принимая вызов, Клаудия улыбнулась ледяной улыбкой.

— Благодарю, но я не настолько голодна.

Тайлер встал и засунул руки в карманы джинсов. — Притупилось обоняние? Не чувствуешь вкуса? Это часто бывает результатом невоздержанности.

Клаудия среагировала на очередное оскорбление с чисто итальянской горячностью. Ее карие глаза негодующе сверкнули.

— Ты, вероятно, судишь по себе, исходишь из собственного опыта, так сказать! Помнится, у тебя всегда был отменный аппетит.

В улыбке Тайлера появилось что-то волчье.

— Верно, но однажды я случайно отравился, съел какую-то гадость, и с тех пор аппетит у меня пропал.

Зачем она позволила втянуть себя в эту перепалку? Клаудия обхватила колени руками.

— Обмен колкостями на голодный желудок никогда не казался мне идеальным началом дня, но для меня это не новость. Так что можешь продолжать в том же духе. Тебе не удастся уязвить меня.

Тайлер оживился.

— Думаешь, я этого добиваюсь?

Клаудия взглянула ему в глаза.

— А разве нет? Ты же брат Гордона, хоть и неродной, так что меня это не удивляет. Садизм у вас в крови.

Улыбка исчезла с лица Тайлера.

— Тебя послушать, так он просто дьявол какой-то.

— Гордон был дьявольски умен, в каждом умел найти уязвимое место и ловко пользовался человеческими слабостями. Он и тебя охмурил, только ты отказываешься признать очевидное.

— Вероятно, потому, что Гордон, которого я знал, разительно отличается от ужасного образа, созданного твоим воображением.

Клаудия вздохнула.

— Никто не знал его лучше меня. Гордон был настоящим хамелеоном.

Тайлер усмехнулся:

— Он умел расположить людей к себе.

— Вот именно. А как иначе он смог бы заставить окружающих плясать под свою дудку? В этом ему не было равных. Но ответь мне на один вопрос: ты доверил бы Гордону свои деньги?

Тайлер хотел было что-то сказать, но передумал и промолчал. Его глаза сузились.

— Очень умно!

Клаудия пожала плечами. Она все-таки заставила его задуматься, затронув близкую ему область — финансовую. В делах Тайлер руководствовался здравым смыслом, а не эмоциями, и она хотела, чтобы он так же беспристрастно оценил Гордона. Ладно, на первый раз достаточно, решила она.

— На какое время назначена операция?

— На десять. Поторопись, — коротко приказал Тайлер. Ее выпады против Гордона явно вывели его из равновесия. Он вышел в гостиную, и через несколько секунд она услышала, что он говорит по телефону.

Встав с постели, Клаудия достала из шкафа одежду и побежала в ванную, где еще пахло лосьоном Тайлера. Приняв душ, она надела элегантный летний костюм кремового оттенка: облегающий жакет и короткую узкую юбку. В нем будет не так жарко, подумала она, оглядывая себя в запотевшем зеркале. Костюм придавал ей строгий, уверенный вид. Довольно хлипкая защита от двух близких людей, которых она любит больше всего на свете и которые словно сговорились обижать ее как можно больнее.

Хотя что тут удивительного, думала она, нанося тонкий слой косметики на умытое лицо. С Тайлером вообще все ясно, это случай безнадежный, а вот Натали — совсем другое дело. Следует помнить совет Венди Николс и не отчаиваться. В этом ее единственная надежда.

Однако, подходя к палате дочери, Клаудия снова ощутила уже знакомый страх. По дороге в больницу она упросила Тайлера заехать в магазин игрушек. Она долго раздумывала, какую куклу купить, и выбрала ту, которая, по словам продавца, очень нравится маленьким девочкам. К сожалению, Клаудия понятия не имела, играет ли Натали в куклы. Может, она предпочитает другие игрушки? Тайлер хранил гордое молчание и всем своим видом показывал, что считает эту затею пустой тратой времени.

Сердце у Клаудии неровно забилось. Как встретит ее Натали на сей раз? Она недолго оставалась в неведении. Венди Николс приветливо улыбнулась, но Натали сосредоточила все внимание на Тайлере. Ей уже сделали успокаивающий укол перед операцией, и поэтому взгляд у нее был слегка затуманенный. И все же, увидев своего опекуна, она искренне обрадовалась и протянула к нему руки.

— Тайлер! — улыбаясь, воскликнула она и обвила руками его шею, бросив на мать недовольный взгляд, словно говоря: «Видишь, тебя никто не звал, так что уходи поскорее». «Позволь мне остаться», ответили ей глаза Клаудии.

Натали надула губки и, отпустив Тайлера, откинулась на подушки.

— Зачем ты привел ее с собой? — капризным тоном спросила она.

— Она имеет право быть здесь, малышка, — мягко объяснил Тайлер.

Натали сердито взглянула на мать.

— Никто тебя не звал!

Клаудия, внутренне сжавшись от жгучей обиды, глубоко вздохнула.

— Верно, никто меня не приглашал. Я пришла, потому что хотела снова тебя увидеть. Так делают все мамы. — Если им предоставляется такая возможность, подумала она.

— Ты не пришла, когда я болела корью… и когда руку сломала, — запальчиво возразила девочка.

— Я непременно пришла бы, если бы знала, поверь мне.

— Я тебе не верю! — заявила Натали и повернулась к своему опекуну. Тайлер, пусть она уйдет, — захныкала она.

Он обнял девочку и стал что-то шептать ей на ухо. Натали тут же успокоилась и заулыбалась. Клаудию пронзила острая ревность. Как ей хотелось оказаться сейчас на месте Тайлера! Но она тут же устыдилась своего чувства. Конечно, Натали тянется к Тайлеру, ведь он вырастил ее. Посторонней для нее была родная мать.

Но я не хотела этого! — мысленно воскликнула Клаудия и в отчаянии отвернулась к окну. В ее глазах стояли непролитые слезы, слезы гнева и жалости к себе. И то, и другое одинаково бессмысленно, подумала она, печально качая головой.

Тайлер шептал Натали слова утешения, Натали что-то отвечала, но Клаудия ничего не могла разобрать. Глядя на них, она вдруг поняла, что ведет себя неправильно. Несмотря на то что неприязнь дочери больно ранит ее, она должна бороться, делать вид, что не обижается, стараться завоевать доверие девочки.

Вздохнув, она подошла к кровати и взглянула на притихшую Натали.

— Жаль, что ты так настроена, Натали. Я не хотела тебя огорчать. Со временем ты поймешь, что не все в жизни получается так, как хочется. — Натали явно не слушала ее. Клаудия решила перейти от слов к делу и, открыв коробку, которую держала в руках, положила ее на колени Натали. — Я кое-что принесла. Надеюсь, тебе понравится, — сказала она, робко улыбаясь.

Венди, молча наблюдавшая за этой сценой, подошла поближе, чтобы рассмотреть подарок.

— Ой, какая красивая кукла! Скажи «спасибо», Натали, — подсказала она.

— Спасибо, — неохотно буркнула девочка.

Клаудия растерялась, снова наткнувшись на глухую стену отчуждения.

— Если тебе не нравится, я принесу другую игрушку, — с надеждой предложила она.

— Тебе Тайлер сказал, что я хочу такую куклу? — подозрительно спросила Натали.

Вспомнив упорное молчание Тайлера в магазине, Клаудия невольно улыбнулась.

— Нет, я сама решила купить тебе подарок. Но если хочешь, я ее заберу.

— Нет… пусть остается.

Пока Клаудия думала, что еще сказать, двери распахнулись. Натали уложили на каталку и повезли в операционную. Сердце у Клаудии сжалось от мучительной боли. Девочка выглядела такой маленькой, такой хрупкой… Венди ободряюще коснулась руки Клаудии и заторопилась вслед за своей воспитанницей. В палате воцарилась гнетущая тишина. С трудом проглотив комок, подкативший к горлу, Клаудия повернулась к Тайлеру. Его напускная веселость исчезла, гладкий лоб прорезали глубокие морщины. Он расстегнул верхние пуговицы на рубашке, словно ему не хватало воздуха, и запустил руку в волосы.

— Теперь можешь уйти, если хочешь, — буркнул он.

Клаудия не поверила своим ушам.

— Что ты сказал? — ахнула она, потрясенная этим предложением.

Тайлер бросил на нее раздраженный взгляд.

— Зачем тебе тут болтаться? Операция продлится очень долго. Натали все равно не узнает, была ты здесь или нет. Можешь пока походить по магазинам.

Неужели он действительно думает, что она способна уйти в такой момент? Как он жесток к ней! Хотя почему она все время удивляется? Давно пора понять, что он считает ее настоящим чудовищем.

— Неважно, сколько придется ждать. Я все равно никуда не уйду.

— Набираешь очки? — съязвил он и, пожав плечами, отвернулся. — Поступай как знаешь.

После этого он надолго замолчал. Он стоял у окна, засунув руки в карманы и гладя вдаль, но Клаудия, заметив, как напряжены его плечи, поняла, что он ничего не видит. Она опустилась на стул, украдкой наблюдая за ним. Если бы она могла подойти и обнять его… Невозможно выносить это ледяное отчуждение. Какая нелепость! В такой трудный час они должны поддерживать друг друга, а не молчать, как чужие.

— Все будет хорошо, Тайлер, вот увидишь, — тихо сказала она.

Он вздрогнул и резко обернулся.

— Ты так полагаешь? Что ты смыслишь в медицине? — огрызнулся он.

Потрясенная его несправедливым упреком, Клаудия быстро встала и схватила свою сумку, лежавшую на кровати.

— Пойду выпью кофе, — отрывисто сказала она, глядя в сторону. — Пойдешь со мной?

— Проклятье… Извини, Клаудия, я был не прав. Я знаю, что ты волнуешься не меньше меня.

От неожиданности Клаудия вздрогнула.

— Спасибо…

— Я не должен был вымещать на тебе свое настроение.

Клаудия смущенно улыбнулась:

— Ничего, я сильная, выдержу… Почему мы все время молчим? Давай поговорим, нам обоим станет легче. Расскажи мне о Натали.

— Я принесу кофе сюда. Нам предстоит долгое ожидание.

Тайлер оказался прав. Время тянулось мучительно медленно. Постепенно он немного оттаял и разговорился. Клаудия напряженно слушала его, жадно ловя каждое слово. Она так мало знала о дочери.

Казалось, прошла целая вечность, прежде чем они услышали звук приближающихся шагов. Оба замерли и взглянули на дверь. Клаудия порывисто встала. В палату вошел мужчина в белом халате. Кивнув Клаудии, он широко улыбнулся Тайлеру.

— Поздравляю, мистер Монро. Операция прошла успешно. Натали сейчас в реанимации, но скоро мы переведем ее сюда.

— Слава Богу! — вырвалось у Клаудии. Слезы облегчения и радости набежали ей на глаза. Повернувшись к Тайлеру, она заметила, что его глаза тоже увлажнились. Врач неслышно вышел, оставив их одних.

То, что произошло потом, явилось для Клаудии полной неожиданностью.

Плача и смеясь, она бросилась к Тайлеру, и он — чудо из чудес! — раскрыл ей свои объятия и так крепко обнял, что у нее хрустнули косточки. Клаудия спрятала лицо у него на груди и разрыдалась. Они оба так нуждались в утешении, и она готова была отдать ему всю свою нежность, разделить с ним и горе, и радость.

— Что я тебе говорила! — воскликнула она, поднимая голову, и, не удержавшись, расцеловала его в обе щеки.

Тайлер с трудом улыбнулся, и их губы нечаянно соприкоснулись. На секунду оба замерли, Тайлер застонал и жадно припал к ее губам.

Клаудия не сопротивлялась. Ее губы раскрылись, как раскрываются лепестки розы навстречу живительным солнечным лучам. Они забыли обо всем, время словно остановилось. Клаудия запрокинула голову, и Тайлер, оторвавшись от ее рта, стал покрывать поцелуями ее шею, спускаясь все ниже, к нежной ложбинке, видневшейся в вырезе жакета.

Он снова застонал, и этот хриплый стон внезапно отрезвил его. Он резко отшатнулся от Клаудии, лицо его исказилось от непонятной муки. Потом потряс головой, словно пытался избавиться от наваждения.

— О Господи, я, наверно, сошел с ума… — сдавленным голосом пробормотал он, охваченный отвращением к самому себе.

Клаудия перевела дыхание, чувствуя, как что-то невыразимо прекрасное умирает в ее душе. В его объятиях она обрела рай, из которого он безжалостно изгнал ее. Она подавила рвущийся из груди крик отчаяния и, дрожа всем телом, повернулась к Тайлеру спиной, схватила сумочку и достала пудреницу. Неловко раскрыла ее и начала пудрить нос.

— Я тоже. Поверь, я не за этим сюда приехала. — Ей удалось произнести эти слова спокойно. Тайлер был слишком взволнован, чтобы заметить ее смятение. Оно и к лучшему.

— В самом деле? — с вызовом спросил он, — А зачем же ты приехала? Что тебя привело сюда, Клаудия?

Окончательно успокоившись, Клаудия захлопнула пудреницу и повернулась к Тайлеру.

— Натали. И больше ничего. То, что сейчас случилось, было ошибкой. Мы оба не владели собой. Поверь, больше это не повторится.

— Вот тут ты права, черт побери. Я этого не допущу, — резко бросил Тайлер. — Держись от меня подальше.

Будь на его месте кто-нибудь другой, Клаудия «упрекнула бы его в излишней запальчивости, но Тайлеру она не могла этого сказать.

— С удовольствием, — ответила она с ослепительной улыбкой. Страстный порыв, бросивший их друг к другу, потряс ее до глубины души, но для него не значил ровным счетом ничего. Неужели ему удастся уничтожить даже ее воспоминания о счастливом прошлом, единственное, что у нее осталось? Наступило неловкое молчание, и оба вздохнули с облегчением, когда медицинская сестра привезла на каталке спящую Натали. Клаудия мгновенно забыла обо всем, увидев бледное личико дочери.

Горло сжали спазмы, и Клаудия кашлянула. — Как Долго Натали пробудет в больнице? Тайлер подошел к изголовью кровати.

— Надеюсь, не слишком долго. Она перенесла операцию на сердце, но в наше время такая операция не считается очень тяжелой.

— И теперь Натали сможет вести нормальную жизнь? — с тревогой спросила Клаудия.

— Да, разумеется.

Клаудия погладила девочку по руке. Слова Тайлера не очень-то убедили ее. Она успокоится только тогда, когда увидит дочь совершенно здоровой. — Когда я была беременна, мне было все равно, кто родится: мальчик или девочка. Я только хотела, чтобы мой ребенок родился здоровым. Представляю, что ей пришлось пережить. Как она страдала, бедняжка… А меня не было радом.

— Тебя не было и тогда, когда она начала ходить, произнесла первые слова. Ты не видела ее рисунков, которые она приносила из детского сада. Натали так гордилась ими. А сколько было радости, когда ей дали роль Марии в школьном рождественском спектакле! — Тайлер словно поворачивал нож в ране, наслаждаясь муками Клаудии.

Она слушала его, расширив от ужаса глаза, задыхаясь от невыносимой боли. Он нарочно делает это, хочет окончательно уничтожить ее — и ему это удается!

— Тайлер, прошу тебя! — вырвалось у нее. С побелевшими губами она отвернулась и подошла к окну. Тайлер последовал за ней. Она чувствовала за спиной его дыхание. Он молча ждал, как суровый судья, готовящийся вынести приговор. — Я приползла бы к ней на коленях, если бы знала, что она жива. Но, Бог свидетель, я ничего не знала! — воскликнула она, оборачиваясь.

Лицо Тайлера покрывала мертвенная бледность.

— Значит, ты настаиваешь на своей лжи? Не хочешь признать свою вину?

— Зачем мне лгать? — закричала она.

— Вам женщинам, это ничего не стоит, — заявил Тайлер.

Клаудия взглянула ему в глаза.

— Кого ты имеешь в виду? Меня или свою мать? — Она воспользовалась единственным оружием, которое имела против него.

Тайлер поморщился:

— Моя мать туг ни при чем. Оставь ее в покое.

— Это невозможно, и тебе это прекрасно известно. Все дело в ней!

— Я сказал, оставь ее в покое, Клаудия! — с угрозой произнес он. Если ты не замолчишь, я…

Клаудия с вызовом посмотрела на него.

— Что? Что ты сделаешь? Ударишь меня? Поступишь как твой отец? Из-за этого она ушла?

Тайлер пришел в бешенство. Клаудия увидела, что он еле сдерживается.

— К твоему сведению, он умолял ее остаться.

— Я спрашивала не об этом, — не отступала Клаудия.

— Он не бил ее, — медленно произнес он, отчеканивая каждое слово. Ты довольна? Я удовлетворил твое любопытство?

Ни в малейшей степени. Клаудия на минуту забыла о своих обидах, заинтригованная прошлым Тайлера, в котором таился ключ к разгадке тайны его поведения. Трагедия, пережитая им в детстве, разрушила их счастье.

— В таком случае, была другая причина. Она пыталась связаться с тобой?

— Я не получил от нее ни одного письма, — коротко бросил Тайлер. — На мои она тоже не отвечала.

Сердце Клаудии дрогнуло от жалости к этому взрослому сильному мужчине.

— Ах, Тайлер…

— Не надо меня жалеть. Я получил ценный урок: не доверять ни одной женщине. И был прав, ты мне это доказала на собственном примере.

— А твой отец? Что он сделал?

Синие глаза Тайлера превратились в ледышки.

— Сделал? Он спился и через год умер. Вот что он сделал, моя дорогая.

Не очень веселая история, не правда ли?

— А что случилось с тобой?

Тайлер, казалось, слегка смягчился:

— Меня взяли к себе дедушка и бабушка. Я был очень счастлив с ними. Конец истории. Конец допросу. Теперь ты знаешь все, до последней подробности. Я удовлетворил твое любопытство и не желаю больше говорить на эту тему, — заключил он и присел на краешек кровати.

Клаудия задумчиво смотрела на него. Неудивительно, что он стал таким. Пережив в детстве страшное разочарование, он озлобился и возненавидел всех женщин. Она живо представила себе, как обиженный мальчик постепенно превратился в мужчину, который по-прежнему считал, что мать предала его, и винил ее в трагической смерти отца. Возможно, все так и было, как рассказывал Тайлер, но интуиция подсказывала ей, что Дело обстояло иначе. Либо Тайлер не все знает, либо не до конца откровенен с ней.

Клаудия укрепилась в своем желании найти его мать. В руках этой женщины ключ ко всей истории. Она единственный человек, который может заставить сына — взглянуть на прошлое иными глазами. Дальше Клаудия не загадывала. Неизвестно, что принесет нам эта встреча, какую роль сыграет в нашей жизни, думала она. Да и имею ли я право говорить «мы», объединять Тайлера с собой? Скорее всего, наши пути разойдутся навсегда… Слишком много всего случилось. Они не сумеют вернуться в прошлое и обрести былое счастье. Да и хочет ли она этого? Тайлер ненавидит ее, оскорбляет на каждом шагу… Может, лучше забыть его? Это было бы просто, если бы она не любила его так сильно…

Переменив в сотый раз позу, Клаудия подавила вздох и потянулась за часами, лежавшими на столике возле кровати. Повернув их к тусклому свету фонарей, просачивавшемуся сквозь жалюзи, Клаудия вгляделась в циферблат — начало второго. С приглушенным стоном она откинулась на подушки. Вот уже несколько часов она безуспешно старается уснуть, ворочаясь с боку на бок. Нет, это ей точно не удастся: слишком напряжены нервы.

Остаток дня они провели у постели Натали, ожидая, что он вот-вот придет в себя после наркоза. Когда девочка открыла глаза, оба испытали огромное облегчение, но Натали бодрствовала недолго. Вскоре она снова погрузилась в сон. По совету сиделки Клаудия и Тайлер решили отправиться домой и немного отдохнуть. За ужином, который им принесли в номер, они обменялись лишь несколькими словами. Разговор не клеился, оба чувствовали себя неловко, и, воспользовавшись тем, что Тайлер начал звонить в больницу, чтобы узнать, нет ли новостей, Клаудия удалилась в спальню. Позже, когда появился Тайлер, она сделала вид, что спит. Едва коснувшись головой подушки, он задышал ровно и глубоко. Клаудия поняла, что он уже в объятиях Морфея и, похоже, его теперь пушкой не разбудишь. Сама она потеряла всякую надежду расслабиться и забыться, что лишний раз доказывало, какие они с ним разные.

Нервное напряжение не ослабевало. Еще бы, в течение двух дней она подвергается непрерывным унижениям и вынуждена делать вид, что ее это нисколько не задевает. Ее душевные силы были на исходе. Неприязнь Тайлера и Натали глубоко ранила ее, потому что Клаудия слишком сильно любила обоих. Невозможность проявить свою любовь, дать выход чувствам превращала ее жизнь в изощренную пытку. И Тайлер, и дочь отталкивали ее от себя с одинаковым упорством, но по разным причинам. Тайлер презирал ее, считая недостойной женщиной, а Натали внушили, что мать равнодушна к ней. К тому же девочка знала, что отец не любил ее. Бедный ребенок… Клаудия свыклась с одиночеством, но она никак не думала, что и Натали пришлось испить эту горькую чашу. Слава Богу, рядом с ней оказались Тайлер и Венди, которые искренне привязались к ее дочери, окружили заботой и лаской. Естественно, Клаудия немного ревновала… Ей так хотелось убедить Натали, что она не одинока в этом мире, ведь у нее есть на это право! Разволновавшись, Клаудия села в постели. Чем лежать и мучиться, лучше поехать в больницу. Ее место рядом с дочерью. Она просто посидит у ее постели, побудет рядом, и, может быть, каким-то мистическим образом девочка почувствует любовь матери…

Приняв решение, Клаудия сразу успокоилась. Тихонько встав с постели, чтобы не побеспокоить Тайлера, она вытащила из шкафа джинсы и свитер и на цыпочках прокралась в ванную. Оделась, схватила сумочку и туфли и проскользнула мимо спящего Тайлера к двери. Спускаясь вниз на лифте, она кое-как причесалась и, оказавшись на улице, облегченно вздохнула.

Уже знакомый больничный коридор, освещенный призрачным светом с улицы, был пуст. Никто не остановил Клаудию, и она беспрепятственно добралась до палаты Натали. Войдя внутрь, она увидела Венди, читавшую при свете ночника. Не ожидая застать ее здесь в такой час, Клаудия растерялась. Гувернантка подняла глаза, улыбнулась и быстро встала, приложив палец к губам.

— Вы пришли посидеть с Натали? — шепотом спросила она.

Клаудия судорожно сжала сумочку.

— Если можно… Понимаете, я не могла уснуть и… — она не договорила и перевела взгляд на спящую девочку.

— Конечно, можно. Я вас понимаю, — сочувственно отозвалась Венди. — Садитесь на мое место, а я вас ненадолго оставлю. Если понадобится, нажмите вот на эту кнопку. — Венди вышла из палаты, стараясь ступать как можно тише.

Оставшись наедине с дочерью, Клаудия приблизилась к кровати. Натали крепко спала. Ее порозовевшее личико окружал ореол рассыпавшихся по подушке волос. Невыразимая радость охватила Клаудию. Как хорошо, что она решила прийти сюда! На ее измученную душу снизошел долгожданный покой. Пододвинув стул поближе, Клаудия села и, подавшись вперед, еле слышно зашептала:

— Ты не знаешь, как я скучала по тебе. Я так люблю тебя, хочу быть твоей настоящей мамой. Ты у меня такая красивая, такая хорошая. О такой дочке я и мечтала. — Клаудия осторожно поправила волосы Натали. — Твой папа обманул нас обеих. Не знаю, смогу ли я исправить зло, которое он нам причинил. Не знаю, как буду жить, если ты отвергнешь меня. Моя жизнь давно потеряла смысл, но теперь у меня есть ты. Все изменится, обещаю! У меня такие планы, ты не представляешь! Прошу тебя, позволь мне доказать свою любовь, дорогая моя девочка… Клянусь, ты не пожалеешь…

Натали не пошевелилась, но Клаудия и не ожидала, что девочка ее услышит. Откинувшись на спинку стула, она закрыла глаза, чувствуя блаженное умиротворение.

Вскоре вернулась Венди. Она не стала прогонять Клаудию домой, и та собралась уходить, когда забрезжил рассвет и в больнице началась обычная суета.

Клаудия встала, разминая затекшие ноги, и, посмотрев в последний раз на Натали, повернулась к Венди.

— Пожалуй, мне лучше уйти сейчас, пока Натали не пришла в себя. Не хотелось бы расстраивать ее. Спасибо, что позволили мне остаться, — негромко произнесла она.

— Вы имеете право здесь находиться. Больше чем кто бы то ни было, миссис Петерсон.

Клаудия натянуто улыбнулась.

— Боюсь, не все разделяют ваше мнение. — Помолчав, она смущенно добавила: — Могу я вас попросить об одной услуге? Пожалуйста, не говорите никому, что я была здесь. Пусть это будет наш маленький секрет.

— Конечно, миссис Петерсон, не беспокойтесь, я никому не скажу, согласилась Венди.

Выйдя из больницы, Клаудия огляделась в поисках такси, но улица была пустынна. Она дошла до поворота и, заметив свободную машину, замахала рукой, но водитель не остановился. Клаудия решила направиться к ближайшей станции метро, но в этот момент, к ее величайшему удивлению, огромный черный лимузин резко развернулся и затормозил в двух шагах от нее.

— Сага, что с тобой, ты ужасно выглядишь! Садись, я тебя подвезу, раздался рокочущий мужской голос.

— Марко? — Клаудия не поверила собственным ушам, но, заглянув в окошко, убедилась, что это действительно ее кузен из Италии. Она уселась на переднее сиденье чмокнула Марко в щеку. — Что ты здесь делаешь? — Последний раз они виделись на веселой вечеринке в Милане несколько месяцев назад.

По дороге в гостиницу Марко объяснил, что проводит в Лондоне отпуск. Накануне вечером был в гостях, засиделся допоздна, сейчас возвращается домой, и — надо же! — такая приятная встреча! Хорошо зная Марко и все, что с ним не так давно случилось, Клаудия не стала читать ему нотации. Она лишь огорчилась, заметив, как грустны его глаза. Ни о чем не спрашивая, она рассказала ему о Натали, обрадовавшись, что может поделиться с близким человеком.

У гостиницы Марко распахнул дверцу и с истинно итальянской галантностью помог Клаудии выйти из машины. Она весело рассмеялась и пообещала пообедать с ним, если ей понадобится облегчить душу. Они расцеловались на прощанье, и Клаудия помахала ему вслед.

Все еще улыбаясь, она повернулась к подъезду и наткнулась на ледяной взгляд синих глаз. Улыбка сползла с ее лица. Тайлер смотрел на нее с таким презрением, что она вся похолодела. Желудок сжали спазмы. Нетрудно было догадаться, что он о ней думает. Понятно, как он истолковал сценку, свидетелем которой только что был.

Идя за ней к лифту, Тайлер угрюмо молчал, но, оказавшись в номере, дал волю гневу.

— Подождать ты, конечно, не могла, — обвиняющим тоном заявил он.

Клаудия бросила сумку на стул и резко повернулась к нему, твердо решив не сдаваться.

— Да, не могла, — подтвердила она, вызывающе подняв голову. Ее глаза сверкнули, словно предупреждая его, что она не намерена покорно выслушивать его оскорбления, но Тайлер явно закусил удила. Его лицо превратилось в каменную маску, только на подбородке подергивался мускул.

— Я тебя предупреждал, Клаудия!

— Не смей мне угрожать! У тебя нет доказательств! — парировала она.

— Доказательств?! — взорвался он. — Я просыпаюсь среди ночи и вижу, что твоя кровать пуста, спускаюсь вниз и наблюдаю умилительную сцену прощания любовников! Какие еще доказательства мне требуются?

Кровь бросилась ей в голову.

— Почему ты не спрашиваешь, где я была и что делала?

Тайлер шагнул к ней и схватил за плечи.

— Мне и так ясно, чем ты занималась!

Клаудия сузила глаза.

— Неужели ты ревнуешь, Тайлер? Значит, все-таки кое-что помнишь? — с вызовом спросила она и поняла, что зашла слишком далеко.

В его глазах запылала такая бешеная ярость, что у нее замерло сердце.

— Кого ревную? Тебя? Доступную женщину, развратницу? Нет, дорогая, я не позволю так издеваться надо мной, я тебя проучу! — прорычал он и, грубо притянув к себе, припал к ее губам.

Клаудия почувствовала во рту соленый привкус — Тайлер прокусил ей губу до крови. Она отчаянно забилась в его руках, колотя кулаками по спине, но он, не отрываясь от ее рта, поймал ее запястья и завел ей руки назад, еще крепче прижимая ее выгнувшееся тело к своему.

У Клаудии перехватило дыхание. Всем существом она ощутила жар его мускулистого тела. Что делать? Согнув ногу в колене, она ударила его в пах, он на секунду отпустил ее, выругался и повалил на диван. Задохнувшись, она упала на спину, и он, воспользовавшись ее беспомощностью, навалился на нее всей тяжестью.

Открыв глаза, она увидела совсем близко его лицо, горящее мрачной решимостью, и хотела закричать, но он закрыл ей рот властным поцелуем. Клаудия крепко сжала губы, не желая уступать его натиску и в то же время чувствуя, как ее захлестывает нарастающая волна. Ошибки быть не может, это страсть, тяжелая, сводящая с ума. Близость тела Тайлера волновала ее, кружила голову. Чувства, долго дремавшие в ее груди, пробудились, пугая своей глубиной и неистовостью.

Клаудия замерла, боясь выдать себя и моля Бога дать ей силы сопротивляться, хотя ее тело требовало совсем другого… Но это невозможно! Если она отдастся ему сейчас, когда он полон гнева и презрения, она окончательно погибнет в его глазах. Он не должен догадаться, как она жаждет его близости, иначе месть его будет страшна!

Господи, хоть бы он оставил ее в покое, остановился, прежде чем… Откуда-то издалека до нее донесся сдавленный стон Тайлера. Он отпустил ее и, опершись на локти, взглянул в ее затуманенные глаза. Его лицо покраснело и исказилось от злости и еще какого-то чувства. Клаудия затаила дыхание. Да, он злится, но в то же время… желает ее! Страсть ясно читалась в его взоре, он и не пытался ее скрывать.

Сладкая истома заполнила ее до краев, она таяла под его взглядом, сердце бешено колотилось. Не в силах пошевелиться, она как завороженная неотрывно смотрела в его глаза.

— Будь ты проклята, Клаудия, будь проклята… — прохрипел Тайлер. Его лицо неотвратимо приближалось. Губы Клаудии беспомощно раскрылись, и Тайлер, торжествующе вскрикнув, припал к ним. Инстинкт самосохранения покинул Клаудию, она застонала и с жаром ответила на его требовательный поцелуй, вбирая в себя его ищущий язык. Волна чувственного наслаждения захлестнула ее. Прошедших лет словно не бывало…

Больше не владея собой, Клаудия обвила рунами его спину, царапая ногтями ткань рубашки. Она уже не помнила, как оказалась в его объятиях, что толкнуло к ней Тайлера. Их тела влекла друг к другу та же сила, что соединила их губы. Мир Клаудии сузился до предела: только сладкая тяжесть, прерывистое дыхание, обжигающий жар…

Долгие годы она подавляла в себе эту жажду, требующую сейчас немедленного утоления.

Рука Тайлера проникла под ее свитер; лаская нежную кожу. Когда ее грудь оказалась в плену его ладони, Клаудия с глубоким вздохом блаженства оторвалась от его губ. Ее глаза широко раскрылись, но она ничего не видела, лишь остро ощущала влажные поцелуи на щеках и подбородке, ритмичные движения его пальцев вокруг напрягшегося соска, ставшего средоточием почти невыносимого экстаза.

Тайлер приподнялся, опираясь на локтях, завернул ее свитер, обнажив грудь, и прижался к ней губами.

— Тайлер! — хрипло выкрикнула Клаудия, почти теряя сознание.

Ее тело каждым нервом откликалось на его ласки. Оказывается, оно ничего не забыло… Тайлер обвел языком контуры нежных округлостей, его горячие губы коснулись сначала одного соска, потом другого, подвергая их сладкой пытке. С губ Клаудии слетали отрывистые стоны удовольствия, Тайлер вторил ей, не помня себя. Подчиняясь непреодолимому порыву, он раздвинул ей ноги, обхватив руками бедра и покрывая жадными поцелуями шею.

— Боже мой, какая ты сладкая… чувствуешь, как я хочу тебя?

Да… всем существом она ощутила возбуждение его сильного тела. Огромная радость пронзила ее: она тоже имеет власть над ним, он принадлежит ей! Погрузив пальцы в его волосы, она с силой притянула его лицо к своему:

— Да, дорогой, да… да…

Последовала неожиданная реакция: Тайлер вдруг застыл в ее объятиях. Встревожившись, она тоже замерла, и страсть, бушующая в ней, постепенно угасла. Синие глаза, только что пылавшие нестерпимым огнем, источали теперь такую ненависть, что она невольно сжалась, словно ожидая удара.

— Нет! — хрипло выкрикнул он, вырываясь из ее ослабевших рук, и сполз на пол, согнувшись и тяжело дыша.

Потрясенная до глубины души, Клаудия с трудом села и неловким движением поправила свитер. Внутри все ныло от неудовлетворенного желания. Тупая боль напомнила ей, как близко они подошли к опасной черте, за которой пропасть… Инстинкт толкал их к этой бездне, невзирая на предостережения рассудка. Она должна Бога благодарить за то, что ничего не случилось, ведь их близость привела бы к еще большему несчастью.

Им нельзя приближаться друг к другу. Они подобны двум летучим субстанциям, которые, соединяясь, мгновенно воспламеняются. Так было и раньше, и теперь оба убедились, что все осталось по-прежнему. Пожар страсти сжег бы их дотла, а из пепла любовь не возродишь… У них нет будущего. Краткий миг ни с чем не сравнимого восторга — и долгая жизнь, полная невыносимого отчаяния… Ведь Тайлер не изменился и вряд ли когда-нибудь изменится.

Словно подтверждая ее тайные мысли, Тайлер бросил на нее уничтожающий взгляд.

— Господи, я же знал, что совершаю ошибку, когда ехал за тобой. Я не должен был пускать тебя в свою жизнь. — Он судорожно пригладил растрепавшиеся волосы.

Клаудия содрогнулась, губы тронула горькая усмешка.

— Не беспокойся, ничего не случилось. Мы по-прежнему чужие. Я знаю свое место, знаю, что ты стыдишься своего влечения ко мне. Мне, кстати, тоже нечем гордиться. Я виновата не меньше.

Тайлер вдруг схватил ее за подбородок, заставляя смотреть ему в глаза.

— Я же отлично знаю, что ты собой представляешь. Почему же после всего, что ты мне сделала, я все еще хочу тебя?

— Спроси об этом себя, Тайлер, — насмешливо ответила она.

Его глаза потемнели.

— Наверно, я все-таки должен овладеть тобой и избавиться от этого наваждения раз и навсегда.

Клаудию затрясло от гнева. Да как он смеет?

— Это не поможет, Тайлер. А вдруг тебе понравится? — язвительным тоном спросила она, отталкивая его руку.

— Думаешь, я этого не понимаю? Ты искушаешь меня, ты проникла мне в кровь, словно лихорадка, я болен тобой. Стоит мне только взглянуть на тебя, и я делаюсь сам не свой. Меня неудержимо тянет к тебе. — Его слова, несмотря на гневный тон, вновь разбудили в ней чувственность, ей стало трудно дышать. — Но Бог свидетель, я буду бороться с собой. И сумею излечиться, клянусь!

У нее упало сердце.

— А если не сумеешь? — тихо спросила она.

Тайлер поднялся на ноги. Он уже полностью овладел собой.

— Сумею. Тебе нет места в моей жизни. Единственное, что нас связывает, — это Натали. И так будет всегда.

Не дожидаясь ответа, он схватил джинсовую куртку и вышел из гостиной, хлопнув дверью.

Клаудия проводила его глазами, до боли закусив губу. Потом в изнеможении уронила голову на спинку дивана. Он выразился очень ясно, сомнений больше не оставалось. Даже если он еще любит ее, все равно постарается вырвать ее из своего сердца. Конечно, ему придется терпеть ее присутствие, потому что она мать Натали. Но он сумеет подчинить эмоции рассудку, ведь у него железная воля. Борясь с физическим влечением, он никогда не Дотронется до нее, не поедет против своих пуританских убеждений. Неважно, что теперь она свободная женщина, прошлое всегда будет стоять между ними…

Почему же ей так больно? Ведь она и раньше все понимала. Неужели она все еще собирается бороться за свою любовь? Однажды она уже проиграла. Да, но тогда Тайлер исчез из ее жизни, не дав ей возможности объясниться. Может, на этот раз игра стоит свеч? Вдруг она все же сумеет заставить его отказаться от своих убеждений? Значит, надежда еще не умерла? Не потому ли она терпеливо переносит все его оскорбления?

Нет, это безумие… За что бороться? За единственного человека, которого ты любишь, ответило ей сердце. Разве любовь не стоит того, чтобы все поставить на карту и — будь что будет? А вдруг он не любит ее? В глубине души она чувствовала, что это не так, хотя его слова и поступки свидетельствовали об обратном. Никаких доказательств у нее нет, и все же… Интуиция вряд ли обманывает ее.

Необходимо сломать барьеры, которыми он себя окружил. Как? Это уже другой вопрос. Она что-нибудь придумает, найдет выход. Главное сейчас это решить, стоит ли продолжать борьбу. Она терялась в сомнениях. Вздохнув, Клаудия закрыла глаза, чувствуя себя совершенно измученной.

Тело задеревенело, словно налилось свинцом, веки воспалились, будто в глаза попал песок. Диванные подушки манили к себе, казались такими мягкими, удобными… Не время спать, ей предстоит столько дел, но она так устала, физически и морально, что нет сил сдвинуться с места. Сдаваясь, Клаудия свернулась калачиком и мгновенно провалилась в сон.

 

Глава 5

Очнувшись, Клаудия попыталась сообразить, сколько прошло времени. Правая рука, которую она подложила под голову, затекла; в голове чувствовалась тяжесть. Растирая руку, Клаудия поморщилась от боли: словно сотни иголок вонзились в кожу. Кровь быстрее побежала по жилам, возвращая ей ощущение времени и пространства. Вспомнив ссору с Тайлером, Клаудия инстинктивно обернулась: он здесь?

Тайлер сидел в кресле, непринужденно положив ногу на ногу, и исподлобья наблюдал за Клаудией, ожидая ее пробуждения. На мгновение их взгляды скрестились, и время словно остановилось, между ними будто пробежал электрический ток. Но тут же глаза Тайлера снова затянула пелена ледяного отчуждения.

Клаудия села, откинула со лба спутанные волосы.

— Который час?

Тайлер взглянул на свой «ролекс»:

— Начало второго.

Не может быть! Неужели она так долго спала? Господи, она же собиралась навестить Натали! Можно себе представить, как дочь истолковала ее отсутствие. Наверняка решила, что матери нет до нее никакого дела. Как все запуталось… Ну почему ей так не везет?

— Ты был в больнице? — Глупый вопрос. Конечно, был. И даже не попытался ее разбудить, решив, что она слишком устала после своих ночных приключений и на дочь ей наплевать.

— Естественно. Натали чувствует себя прекрасно, врачи ею довольны.

Между прочим, Венди спрашивала о тебе, — небрежно добавил он.

— Очень любезно с ее стороны, — пробормотала Клаудия и потупилась. А Натали?

— Меня не спрашивала, но я случайно слышал ее разговор с Венди. Похоже, ей приснился странный сон: будто она очнулась среди ночи и увидела тебя у своей постели.

Клаудия встрепенулась, широко раскрыв глаза.

— Но она же спала! — вырвалось у нее.

В глазах Тайлера появилось странное выражение.

— Значит, ты действительно была ночью в больнице? Почему же ты ничего мне не сказала?

Поняв, что ее тайна раскрыта, Клаудия пожала плечами:

— Не успела. Ты так увлекся, обвиняя меня Бог знает в чем.

Тайлер сжал челюсти.

— А разве у меня не было оснований для подозрений?

— Оставь, пожалуйста. Не обманывай себя, Тайлер. Тебе не нужны никакие основания. Ты просто не хочешь мне верить. Получи я отпущение грехов у самого папы римского, ты все равно не перестал бы меня осуждать. Чего ты так боишься? Какую угрозу я для тебя представляю?

— Некоторые женщины не властны над собой и не отдают отчета в своих поступках, — презрительно бросил он.

— Их надо пожалеть, а не клеймить позором, — резко возразила Клаудия.

— К твоему сведению, Тайлер, я не из их числа, что бы ты ни думал. Ты же ничего не знаешь о моем браке с Гордоном!

Тайлер выпрямился.

— Я знаю одно: ты поклялась ему в верности и нарушила клятву не моргнув глазом.

Клаудия стиснула зубы.

— Не делай из Гордона рыцаря без страха и упрека! Свои клятвы он нарушал столько раз, что я счет потеряла! Что бы он ни наговорил тебе, а я могу себе представить, какую трогательную историю он сочинил, — Гордон никогда не любил меня, о чем и сообщил через неделю после свадьбы. Его интересовало только одно: деньги. Но он просчитался: денег у меня не оказалось. Поняв свою ошибку, он пришел в ярость и перестал притворяться влюбленным.

Тайлер нахмурился.

— Может, я бы тебе и поверил, если бы не знал о твоих многочисленных романах.

— Мой единственный «роман» кончился ничем, — сквозь зубы процедила Клаудия, подавляя растущее раздражение, и на мгновение Тайлер растерялся, но тут же снова бросился в атаку.

— Прекрати, Клаудия! Неужели ты думаешь, что я поверю в эту сказку?

Газетчики подробно описали все твои похождения!

Клаудия вскочила и засунула сжатые кулаки в карманы джинсов. Отойдя на несколько шагов, она повернулась к Тайлеру, пытаясь сладить с волнением.

— Ну и что? Никаких романов не было! Да, я совершала безумные, бессмысленные поступки, — подтвердила она дрожащим голосом и судорожно перевела дыхание. — Когда мне сказали, что моя дочь умерла и я виновна в ее гибели, передо мной было два пути: пуститься во все тяжкие или сойти с ума. Я выбрала первое. Готова была на все что угодно, лишь бы забыться хотя бы на минуту. Доводила себя до полного изнеможения, чтобы не думать о своей вине. Но память безжалостна. Я все время помнила, что жива, а моей дочери нет на свете. Я пыталась купить забвение, металась из страны в страну, но воспоминания терзали меня как коршун. Порой не хотелось жить, но смерть не приходила. Чтобы искупить свой грех, я должна была продолжать жить и страдать. Постепенно я свыклась со своим несчастьем и, когда ты приехал, уже могла как-то существовать… Какие уж тут романы, они требуют слишком много душевных сил, а у меня их совсем не осталось.

Клаудия умолкла. Наконец-то она высказала Тайлеру все, что так долго мучило ее. Если он и теперь ей не поверит, что ж… Ничего не поделаешь. Больше ей сказать нечего.

Тайлер не сводил с нее глаз.

— Если ты знала, что Гордон лжец, почему ты поверила ему?

Клаудия тяжело вздохнула.

— Потому что Натали была со мной в машине, когда произошла авария, тихо сказала она и почти физически ощутила его изумление. — Гордон не говорил тебе об этом, правда? Я хотела уйти от него, забрала дочь с собой, но, к несчастью, по дороге у машины спустило колесо. — Она содрогнулась при этом воспоминании, на лбу выступил холодный пот. — Когда я очнулась в больнице, у кровати сидел Гордон. Он сказал, что Натали погибла.» — А как же полиция, больничный персонал? С ними ты говорила? — спросил Тайлер, недоверчиво гладя на нее.

Клаудия закрыла глаза. Теперь она и сама удивлялась собственному легковерию.

— Я была в шоке… Наверно, решила, что все меня жалеют и потому не упоминают при мне о моем погибшем ребенке.

Тайлер изумленно покачал головой:

— Клаудия, ради Бога, как же так? Ведь должны были быть похороны, свидетельство о смерти!

Клаудия прижала руку к глазам.

— По словам Гордона, Натали похоронили, пока я была в реанимации. Я чуть с ума не сошла, хотела умереть… Ничего больше не помню. Только лицо Гордона, который плачет и говорит мне, что мой ребенок погиб… — Она подняла на Тайлера полные слез глаза. — И все это оказалось ложью!

— О Господи… — Тайлер заметно побледнел. — Но почему… Почему он так поступил?

— Потому что знал, как я любила дочь. Знал, что такого удара я не переживу. И я действительно чуть не умерла. Спроси моих родственников, они подтвердят.

Тайлер поднялся, хотел было что-то сказать, но передумал.

— Проклятье… — наконец пробормотал он.

— Теперь ты мне веришь?

Тайлер уставился в стену. После долгой паузы он медленно произнес, словно обращаясь к самому себе:

— Однажды за обедом Венди пожаловалась, что Натали плохо себя вела. Гордон спросил, какая у нее любимая игрушка, и приказал Венди отобрать ее у девочки и уничтожить. Только так, сказал он, она научится слушаться взрослых. В тот день он много выпил, и я решил, что он говорит под воздействием алкоголя. Теперь мне кажется, что я ошибался. — Он повернулся к Клаудии и взглянул на нее: — Да, я верю тебе.

Она судорожно вздохнула:

— Спасибо…

Тайлер с отвращением покачал головой:

— Надо же, Гордон рассказал мне совсем другую историю.

— Он никак не ожидал, что мы когда-нибудь встретимся и сравним обе версии, — тихо заметила Клаудия. — По-настоящему ты никогда не знал своего кузена. А вот он видел тебя насквозь.

По лицу Тайлера пробежала тень.

— Похоже на то… А кто подвез тебя до гостиницы?

— Мой кузен Марко. Мы встретились совершенно случайно. Я даже не знала, что он в Англии. Он возвращался из гостей и любезно предложил отвезти меня домой.

Тайлер поморщился и устало потер шею.

— Понятно… И ты позволила мне подумать… то, что я подумал.

Клаудия отрицательно покачала головой:

— Не я, Тайлер. Гордон! Это он внушил тебе, что я сплю с кем попало, что я развратна и легкомысленна. Так же как убедил меня, что Натали умерла. Он умело манипулировал окружающими, преследуя свои цели. В этом ему не было равных. В борьбе со мной ему понадобился союзник, и ты идеально подошел для этой роли. О наших с тобой отношениях он не знал, но ему было известно, что ты презираешь неверных жен. Конечно, меня это не оправдывает. Один раз я действительно обманула тебя, скрыла, что я замужем. Единожды солгав… Но пойми, я вовсе не такое чудовище, каким изобразил меня Гордон. Подумай над моими словами, Тайлер. — Уж на такую-то малость она может рассчитывать!

Тайлер насторожился:

— Зачем? Это ничего не изменит.

— Может, и нет. Но мне кажется, мы могли бы попробовать стать друзьями. Ради Натали. Ведь теперь мы будем часто видеться, — уверенно заключила Клаудия, напоминая Тайлеру, что ему никуда от нее не деться. Тайлер рассмеялся низким рокочущим смехом.

— Ну и денек выдался сегодня! — Он искоса взглянул на Клаудию. — Сомневаюсь, что мы подружимся, но насчет Натали ты права. Больше всего ей нужна стабильность. Кроме нас, у нее никого нет, поэтому мы должны стать ее семьей. Давай попробуем… Только не надейся на быстрый успех, тебе будет нелегко завоевать сердце Натали.

Ничего нового он не сказал. Клаудия и сама понимала, что девочка очень одинока. С самого рождения она страдала, оттого что мать покинула ее, и теперь боится снова пережить разочарование. К ней нужен особый подход, следует проявить чуткость и терпение…

Что касается Тайлера, сегодня они сделали навстречу друг другу первый шаг. Он выслушал ее исповедь, ни разу не нагрубил ей. Похоже, он готов пойти на уступки. Может, он будет более терпим к ней? Трудно надеяться на большее, ведь до конца он ей не верит и, возможно, никогда не поверит. И все же спокойное дружелюбие лучше, чем открытая ненависть. Надо последовать его совету и попробовать сблизиться с Натали, занять в жизни дочери принадлежащее ей по праву место. И еще одно… Следует поручить адвокатам оспорить завещание Гордона. Она не позволит лишить себя законных прав. Приняв решение, Клаудия повеселела.

— Когда ты едешь в больницу? — деловито спросила она.

— Я предупредят Венд и, что приеду около четырех и сменю ее. Пусть немного отдохнет, приведет себя в порядок. — Тайлер бросил взгляд на свой «ролекс». — Ты завтракала?

Вопрос Тайлера напомнил Клаудии, что со вчерашнего вечера у нее крошки во рту не было.

— Я забыла поесть.

— Ты хуже ребенка, — заявил Тайлер, берясь за телефон.

Заказ принесли через несколько минут, и Клаудия набросилась на еду с таким аппетитом, что Тайлер, наблюдавший за ней, невольно улыбнулся. Насытившись, она откинулась на спинку кресла и совсем по-детски облизала пальцы. Веселый смех Тайлера заставил ее поднять глаза. Неужели он больше не сердится?

— Сейчас ты похожа на маленькую девочку, не старше Натали. Куда девались твои великосветские манеры?

Клаудия рассмеялась в ответ, на сердце у нее потеплело.

— Я и чувствую себя так, словно мне лет восемь. С тех пор как ты сказал мне, что Натали жива, я вообще помолодела лет на двадцать. Умоляю, не жалей об этом. Ты поступил благородно и великодушно. А для меня это так важно, что словами не выразить. Ты возродил меня к жизни. До конца дней я буду тебе благодарна, — порывисто сказала Клаудия.

Смех замер на губах Тайлера.

— Я не нуждаюсь в твоей благодарности, — сухо заметил он.

Минута взаимопонимания миновала. Этого следовало ожидать… Но теперь ей будет легче, ведь он только что немного смягчился, дал ей надежду.

— Я знаю. Но все равно спасибо, — тихо сказала она и встала. — Не бойся, тебе ничего не грозит. Это не ловушка… — Возможна ли между ними дружба, если он будет видеть в ней постоянную угрозу? — Пойду приму душ и переоденусь. — Она направилась в ванную комнату, но у двери задержалась и задумчиво прикусила губу. Тайлер не спросил, почему она ушла от Гордона. Наверно, его это совсем не интересует. А может, она хочет слишком многого? Надо довольствоваться малым и продвигаться вперед осторожно, шаг за шагом. Хорошо уже то, что он получил некоторое представление о своем кузене, узнал правду. Своими признаниями она дала ему пищу для размышлений.

Опасно обольщаться на его счет. Это не приведет ни к чему хорошему. Пока Тайлер сохраняет твердые убеждения относительно неверных жен и матерей, бросающих своих детей, между ними будет стоять непреодолимая стена. С тихим вздохом Клаудия закрыла за собой дверь.

Когда они появились в больнице, Венди Николс встретила их приветливой улыбкой.

— Натали спит. Она весь день то просыпается, то засыпает, но беспокоиться не о чем, просто наркоз еще действует. Завтра она почувствует себя лучше, причем настолько, что мы еще пожалеем, что она не спит!

— Готова рискнуть! — засмеялась Клаудия, с любовью глядя на мирно спящую Натали. Заметив, что девочка прижимает к себе куклу, подаренную матерью, Клаудия покраснела от радости. Значит, она не ошиблась, выбирая подарок, кукла пришлась дочери по душе.

— Доктор Риэрдон просил вас зайти к нему, мистер Монро, — сообщила Венди. — Если миссис Петерсон хочет пойти с вами, я охотно посижу с Натали, Клаудия похолодела. Тревога сжала ее сердце.

— Я думала, с Натали все в порядке. Вы же сами сказали…

— Так оно и есть, — успокоила ее Венди. — По-моему, доктор просто хочет поподробнее рассказать вам, как идет лечение. Возможно, он даже скажет, когда ее выпишут.

Клаудия облегченно вздохнула. Да-а, ей надо заново привыкать к роли матери, а это значит — испытывать постоянную тревогу за жизнь и здоровье ребенка. Конечно, она ничего не имеет против, но при данных обстоятельствах это будет нелегко. Слишком много у нее других проблем.

— Ничего, Венди, я побуду с Натали, вам тоже надо отдохнуть. Пусть Тайлер идет один, а потом все мне расскажет.

Венди посмотрела на часы:

— Если так, я, пожалуй, пойду. Мне в самом деле нужно ненадолго отлучиться, хочу походить по магазинам.

— Клаудия права, — вмешался Тайлер. — Отдыхай, Венди, и не торопись.

Мы подождем сколько нужно.

Молодая женщина не стала возражать, быстро собрала свои вещи и, помахав им рукой на прощанье, скрылась за дверью. Тайлер повернулся к Клаудии.

— Ладно, пойду загляну к доктору Риэрдону. Постараюсь долго не задерживаться.

Клаудия, успевшая подойти к изголовью кровати, смерила его холодным взглядом.

— Я справлюсь одна. Можешь смело доверить мне Натали.

— Не сомневаюсь, — поморщился Тайлер. — Ты меня неправильно поняла. Просто я подумал, что, когда Натали проснется, мне бы лучше быть поблизости.

Клаудия пожала плечами.

— Может, ты и прав, — согласилась она. — Боишься, что она расстроится, увидев меня?

— Ты в самом деле не понимаешь или притворяешься? — рассердился Тайлер. Клаудия растерянно смотрела на него. — Натали может надерзить тебе, и если я буду рядом, то по крайней мере смогу вмешаться.

Пораженная его ответом, Клаудия потеряла дар речи.

— Вот как… — только и пробормотала она. Значит, он о ней заботится?

Надо же… От радости у нее закружилась голова.

Тайлер насмешливо улыбнулся.

— Что тебя так удивляет? За кого ты меня принимаешь? Не такой уж я бесчувственный, знаешь ли. Если то, что ты рассказала мне, правда, значит, ты так же ранима, как и Натали.

Его неожиданная чуткость заставила Клаудию насторожиться.

— Я думала, ты одобряешь ее поведение, считаешь, что я не заслуживаю хорошего отношения.

— Возможно, но я не собираюсь продолжать кровавую вендетту человека, которого уже нет в живых. Нельзя пользоваться ребенком как пешкой в играх взрослых людей. Натали нуждается в покое и любви, а то, что ты ее любишь, видно даже слепому.

Внезапная перемена в настроении Тайлера ошеломила Клаудию.

— Не знаю, что и сказать… — Неужели она ему все-таки не совсем безразлична?

На подбородке Тайлера дернулся мускул.

— Не обижай Натали, Клаудия, будь добра к ней, не то пожалеешь, — со скрытой угрозой в голосе произнес он, резко повернулся и вышел.

Клаудия опустилась на стул, стоявший у двери. Тайлер поверил ей, но вряд ли стоит слишком обольщаться. Она буквально вынудила его выслушать ее исповедь, но о прощении говорить еще рано. Хотя почему ее нужно прощать за несуществующие грехи? Ей-то ясно, что она не совершила ничего предосудительного, а вот убедить в этом Тайлера будет очень непросто.

Он обещал ей свою дружбу, потому что она просила его об этом. Но сейчас его обещание почему-то не радовало Клаудию, казалось горькой пилюлей. Значит, его дружба ей не нужна? Выходит, так… Но, поскольку они будут часто видеться, надо скрыть свое разочарование и делать вид, что она всем довольна. Вот бы Гордон порадовался… Она снова будет страдать.

Клаудия понуро встала и приблизилась к спящей дочери. Щечки Натали порозовели, девочка казалась совершенно здоровой. Неужели ее скоро отпустят домой? Это замечательно, но тут же возникнут новые проблемы. Для Тайлера и Натали дом — это Шропшир. До сих пор Клаудия не заглядывала в будущее, тревожась за здоровье дочери. Но теперь время пришло.

Что будет с ней, когда Тайлер увезет девочку в Шропшир? Клаудия не знала, где именно находится его дом, помнила только название округа. Надо бы выяснить точный адрес и подыскать жилье поблизости. Как бы ни складывались ее отношения с Тайлером, одно несомненно: он не захочет, чтобы она жила вместе с ними.

Клаудия подавила обиду. Нужно рассуждать трезво и ценить, что имеешь. У нее будет свой дом неподалеку от имения Тайлера, где она сможет часто встречаться с дочерью. Они постепенно сблизятся. Суд, конечно, подтвердит ее законное право на опекунство, но до тех пор ей придется договориться с Тайлером, чтобы он позволил ей видеться с Натали как можно чаще. За это время она сумеет доказать ему, что относится к обязанностям матери с полной ответственностью. И тогда… может быть…

Что тогда? — резко оборвала себя Клаудия. Он простит ее? Полюбит? Она судорожно сглотнула. Да, именно этого она хочет. Любовь и прощение — вот чего жаждет ее исстрадавшееся сердце. Так странник, бредущий по пустыне, мечтает о глотке воды. Без любви ее сердце иссохнет и погибнет. Ее страстная натура восставала против уз, сковывающих ее. Заставляя себя взглянуть правде в глаза, она призналась, что любовь — это несбыточная мечта, замок, построенный на песке. Что касается прощения, возможно, Тайлер однажды и простит ее, но никогда ничего не забудет.

И все же не время думать об этом. Самое главное сейчас — найти путь к сердцу Натали, растопить лед отчуждения. Клаудия не знала, насколько глубока душевная рана, нанесенная девочке отцом, но, поклялась исправить причиненное им зло. Конечно, это займет много времени, но теперь ей некуда торопиться.

Она наклонилась и коснулась губами розовой щечки Натали. Девочка вздохнула, но не проснулась. Клаудия успокоилась и устроилась поудобнее. Чтобы скоротать время, она взяла с полки журнал и начала листать его, рассеянно просматривая иллюстрации. Одна из них привлекла ее внимание. Найдя нужную страницу, Клаудия впилась взглядом в глянцевую фотографию мужчины и женщины, сидевших в непринужденной позе на кушетке. Лицо женщины показалось ей знакомым, но она никак не могла вспомнить, кто это, пока не прочла подпись. Оказалось, что респектабельный седовласый мужчина — известный пианист Оскар Уилер, а элегантная пожилая дама рядом с ним — его жена Нэнси.

Все еще красивое лицо женщины дышало спокойствием и мудростью, которая приходит с годами. Клаудия узнала ее, однажды она уже видела это лицо… Ей вспомнился яркий солнечный день, пляж, глаза Тайлера, внезапно вспыхнувшие ненавистью… Это его мать! С бьющимся сердцем Клаудия углубилась в чтение. В статье рассказывалось о женах знаменитых людей Америки. Больше всего Клаудию поразило то, что репортер взял интервью у миссис Уилер в Лондоне, в отеле «Ритц», где она остановилась вместе с мужем, приехавшим на гастроли.

К сожалению, даты в статье не было. У Клаудии вырвался вздох разочарования. Иногда журналы переходили из рук в руки в течение долгих месяцев. Все приемные зубных врачей и терапевтов завалены ими. Клаудия совсем было отчаялась, когда ей вдруг пришло в голову взглянуть на обложку. С замирающим сердцем она закрыла журнал, не решаясь посмотреть на дату выпуска, но пересилила себя, и сердце ее радостно забилось. Журнал был совсем свежий, за последний месяц! А значит, Уилеры все еще в Англии! Руки у нее задрожали. Неужели Бог наконец сжалился над ней? Женщина, с которой она так мечтала встретиться, находится в Лондоне! Не иначе как само Провидение послало ее. Однако захочет ли Нэнси Уилер поговорить с ней? Клаудия нахмурилась и закусила губу. Раньше эта мысль не приходила ей в голову. Но она расстроилась только на минуту. Не может быть, чтобы Нэнси отказала ей! Она должна понять, как важно Клаудии узнать все о прошлом Тайлера. Клаудия стала разрабатывать план действий. Прежде всего нужно связаться с миссис Уилер. Пока Тайлер рядом, это исключено. Значит, из гостиницы звонить нельзя. У нее только одна возможность: позвонить отсюда, из больницы. Не самый лучший вариант, но ничего другого не остается. Внизу на первом этаже она видела несколько телефонных будок. Клаудия приняла решение. Когда Тайлер вернется, она отлучится на минутку под каким-нибудь благовидным предлогом.

В ожидании Тайлера Клаудия сидела как на иголках. Прошло полчаса, прежде чем в коридоре послышались его шаги. Дверь отворилась, и при виде его высокой, атлетически сложенной фигуры у Клаудии, как всегда, екнуло сердце. Ей снова вспомнились незабываемые минуты, проведенные утром в его объятиях. Кровь прилила к ее щекам. Заметив удивленный взгляд Тайлера, Клаудия покраснела еще больше. В его глазах мелькнули насмешливые искорки. Конечно, он догадался, почему она так смутилась.

Не отводя взгляда, Клаудия гордо вскинула голову. Тайлер шагнул к ней, и в это мгновение она сообразила, что журнал с фотографией его матери все еще лежит у нее на коленях. Он не должен ее увидеть! Клаудия поспешно закрыла журнал. Слишком поспешно — Тайлер нахмурился.

— Почему так долго? — с легким упреком спросила она, пытаясь отвлечь его внимание. Уловка сработала. Тайлер пожал плечами, приблизился к кровати и взглянул на Натали.

— Беседа с доктором несколько затянулась.

— Хорошие новости? — спросила Клаудия, наблюдая за ним. Он погладил Натали по щеке. Ревность снова кольнула ее. Когда-то он и с ней был нежен, ей так не хватало его ласки… Как ей не стыдно, она ревнует его к собственной дочери, несчастному одинокому ребенку. Слава Богу, что он так относится к Натали. Просто ей жаль себя, как ни ужасно это чувство. — Отличные, — ответил Тайлер. — Если все будет нормально, мы сможем забрать Натали на следующей неделе.

Клаудия просияла.

— Это замечательно! — Она вскочила и ухватилась за металлическую спинку кровати. — Я так рада!

— Это я вижу, — добродушно улыбнулся Тайлер. Их взгляды встретились. Оба замерли, чувствуя, как между ними вновь возникает напряжение. Клаудия не могла ни двигаться, ни дышать, прикованная нестерпимым светом синих глаз.

Неизвестно, что произошло бы дальше, но в этот момент в коридоре с грохотом упало что-то тяжелое, и оба вздрогнули. На лице Тайлера появилось равнодушное выражение, тревожащий блеск глаз погас. Пальцы Клаудии крепко сжали холодный металл.

Она откашлялась и, потупившись, пробормотала:

— Я… мне надо выйти. Хочу немного размяться.

Тайлер равнодушно пожал плечами:

— Делай что хочешь.

Резкие слова замерли у нее на губах. Ну почему он так груб с ней? Мгновенная смена его настроений обескураживала ее. Он словно бросает ее из холодной воды в горячую. Как на качелях: вверх — вниз. Неизвестно, где окажешься в следующий момент: наверху блаженства или в пучине отчаяния. Она молча подхватила сумку и выбежала в коридор. Очевидно, Тайлер сожалеет о своей минутной слабости. Будучи человеком слова, он не нарушит своего обещания, но в глубине души наверняка считает, что она хитростью заманила его в ловушку. Ну и пусть думает, что хочет, у нее сейчас другие проблемы.

Разменяв деньги в одном из сувенирных киосков, она направилась к самой последней кабинке телефона-автомата, подальше от любопытных глаз и ушей. Ей не составило труда найти в справочнике номер отеля «Ритц», вся процедура заняла две-три минуты. Ожидая ответа, Клаудия почувствовала, что дрожит от волнения.

— Алло? — пропел в трубке приятный женский голос.

Во рту у Клаудии пересохло.

— Миссис Уилер?

— Да, говорит Нэнси Уилер, — любезно ответила женщина.

Клаудия откашлялась.

— Вы меня не знаете, миссис Уилер. Меня зовут Клаудия Петерсон. Ой, гудки!.. — Она поспешно бросила в щель автомата несколько монет. — Миссис Уилер?

— Что вам угодно, мисс Петерсон? — осторожно спросила Нэнси.

— Миссис… Миссис Петерсон. Я хотела бы поговорить с вами о вашем сыне.

Молчание.

— Моем… сыне?

— Да. Я имею в виду Тайлера. Тайлера Монро, — уточнила Клаудия, крепче сжимая трубку.

— А откуда вы знаете, что он мой сын? — Голос женщины дрогнул.

Клаудия закрыла глаза.

— Он сам мне сказал. Когда-то мы случайно наткнулись на вашу фотографию в журнале. Вы только что вышли замуж… Ой! — На линии снова послышались предупреждающие гудки, и Клаудия опустила еще несколько монет. — Для меня это очень важно, миссис Уилер. Мне нужна ваша помощь. Собеседница Клаудии явно пыталась совладать с волнением.

— Раз вы знаете, кто я, вам должно быть известно, что мы с сыном не виделись более двадцати лет. Вряд ли я смогу быть вам полезной, — твердо произнесла она.

Клаудия испугалась, что Нэнси сейчас повесит трубку, и торопливо заговорила:

— Нет-нет, вы не правы! Вы единственный человек, который может мне помочь! Понимаете, я люблю его, миссис Уилер. Но…

— Дорогая моя, я не имею никакого влияния на сына. Если он вас не любит…

— Наоборот, он меня любит! — воскликнула Клаудия. — То есть любил и, может быть, полюбил бы сейчас, если бы позволил себе. Видите ли, когда мы с Тайлером познакомились, я была замужем, но собиралась развестись. Узнав об этом, он не захотел меня больше видеть. Он презирает меня зато, что я нарушила супружескую клятву.

В трубке послышался еле различимый вздох:

— Кажется, я начинаю понимать…

— Без борьбы я не сдамся, но я не могу бороться с тем, чего не знаю.

— Вот все и определилось. Оказывается, она уже приняла решение!

Нэнси Уилер тяжело вздохнула:

— Это было так давно…

— Не для Тайлера, — тихо отозвалась Клаудия.

Наступило молчание, длившееся минуту или две.

— Хорошо. У меня мало свободного времени, но завтра мы, пожалуй, могли бы встретиться во время ленча. Приходите ко мне в отель, скажем, в час дня. Вас устроит?

Клаудия почувствовала огромное облегчение.

— Конечно! Спасибо вам большое, что вы согласились, миссис Уилер. — Клаудия медленно положила трубку. Ну что ж, первый шаг сделан, хоть и не без труда. Ее звонок, по всей видимости, причинил Нэнси боль, разбередил старые раны, но другого выхода нет. Чтобы выиграть, ей придется использовать все средства. Только бы добиться своего. Кто знает, может, и миссис Уилер станет счастливее, если они объединят свои силы?

Открывая дверь палаты, Клаудия услышала веселый смех дочери и радостно улыбнулась. Натали уже проснулась и, сидя в постели, пила чай.

— Тебе, кажется, гораздо лучше, — сказала Клаудия, придвигая к кровати стул, — как ты себя чувствуешь?

Девочка насупилась и исподлобья взглянула на мать.

— Мне больно, — кратко ответила она.

Клаудия протянула было руку, но тут же отдернула ее, побоявшись, что Натали оттолкнет ее. Дочь удивленно посмотрела на нее, и Клаудия неловко улыбнулась, ругая себя за робость, но было уже поздно.

— Конечно, сейчас тебе немного больно, но скоро все пройдет. Через неделю тебя выпишут. Ты хочешь домой?

Девочка вертела в руках ложку.

— Да… хочу, — кивнула она, пожав плечами.

Клаудия вопросительно посмотрела на Тайлера, потом снова на дочь. — Похоже, ты не очень-то уверена. Я думала, ты рада, что Тайлер скоро заберет тебя отсюда.

Натали вспыхнула.

— Конечно, рада! Я люблю Тайлера, а он любит меня! — выпалила она.

Клаудия опустила ресницы и натянуто улыбнулась.

— Тебе очень повезло. — Чего нельзя сказать обо мне, мысленно добавила она. Личико Натали приняло капризное выражение.

— Я знаю. Мне не надо ни папы, ни мамы. У меня есть Тайлер.

И тут Тайлер вмешался в разговор:

— Однако у тебя есть мама, значит, тебе повезло вдвойне. Мамы — они особенные.

Ему удалось привлечь внимание Натали.

— Почему особенные? — заинтересовалась девочка.

Клаудия ошеломленно смотрела на Тайлера. Вот это сюрприз! Просто поворот на 180 градусов. Если учесть его мнение о матерях вообще и его собственной в частности…

— Потому что они любят своих детей и прощают им все шалости и проказы.

Глаза Клаудии увлажнились. Тайлер пришел ей на помощь, как и обещал. Оказался ее союзником, хотя бы сейчас. Грусть нахлынула на нее: он так не думает, это просто слова. По его мнению, матери не заслуживают доверия. Как же заставить его изменить свои дурацкие убеждения?

Тайлер поставил перед Натали трудную задачу. Он пользовался у девочки таким авторитетом, что она не осмелилась подвергнуть сомнению его слова и погрузилась в раздумья, Клаудия надеялась, что это добрый знак. Примерно через час вернулась Венди. Клаудия и Тайлер собрались уходить, и Натали сама, без подсказки, попрощалась с матерью, хоть и без особого энтузиазма. Конечно, она сделала это благодаря вмешательству Тайлера, подумала Клаудия, садясь в машину. Он может внушить ей все что угодно, так велико его влияние на нее. Жгучая благодарность захлестнула ее. Она порывисто повернулась к нему.

— Спасибо за поддержку.

Тайлер не отрывал глаз от дороги.

— Не преувеличивай, — спокойно отозвался он, — и не вкладывай в мои слова иного смысла.

Клаудия откинулась на спинку сиденья. Настроение у нее упало.

— Почему тебе так трудно принять от меня что бы то ни было? Даже благодарность? — вспыхнула она.

— Потому что я не знаю, что ты попросишь взамен.

Бороться с его подозрительностью — все равно что биться головой о каменную стену!

— Похоже, я уже получила свое, — огрызнулась она.

Тайлер рассмеялся.

— Ты очень обидчива.

Клаудия с трудом втянула воздух в легкие.

— Прекрати свои жестокие игры, Тайлер! Не вижу ничего смешного. Для меня это очень важно. Возможно, тебя и забавляют мои мучения, но судьба дала мне только один шанс добиться доверия Натали, и я не собираюсь терять его. Ты прекрасно понимаешь, что я нуждаюсь в твоей помощи. Если же ты решил не верить мне, несмотря на все, что я тебе поведала, так и скажи! Или тебе доставляет удовольствие смотреть на мои страдания? — Боже, как она устала от этих постоянных споров…

Тайлер глубоко вздохнул:

— Расслабься, Клаудия. Я верю, что Гордон был лжецом. И мне досадно, что я позволил ему обвести себя вокруг пальца.

Клаудия зябко поежилась, хотя вечер был теплый.

— Гордон вертел всеми, как хотел. Тем не менее я все равно оставалась с ним, проявила слабость. Я была слишком горда, чтобы признать свою ошибку, и он это понимал.

— Но ты все-таки решила уйти от него! — возразил Тайлер.

— Неужели даже сейчас, зная, что он собой представлял, ты все равно осуждаешь меня за это? — изумилась Клаудия.

— В церковном обряде есть слова: в радости и в горе, в болезни и в здравии… Нельзя искать легких путей, — наставительно заметил Тайлер.

— Ну, это уже просто средневековье какое-то! — возмутилась Клаудия. Не следует приговаривать человека к пожизненному заключению за одну ошибку! Ты не знаешь, что за жизнь была у меня с Гордоном.

— И знать не хочу, — отрезал Тайлер, упорно гладя вперед. — Мои взгляды на брак тебе известны. Так вот, они не изменились. Я по-прежнему считаю, что узы брака священны.

Глаза Клаудии наполнились слезами.

— В таком случае ты просто глупец, Тайлер, — заявила она. — Самодовольный, ограниченный глупец! В мире и так мало счастья. Надо ценить его, если оно выпадает на твою долю. Другого шанса может и не быть.

— Верно, — согласился он с неприятным смешком. — Моему отцу он так и не представился.

Клаудия не сдержалась.

— Но он еще мог быть счастлив! У него был ты, Тайлер. Перед ним была вся жизнь, но он предпочел допиться до смерти. Не думаю, что ты задавал себе вопрос: почему это произошло? Ты утверждаешь, что он очень хотел, чтобы твоя мать вернулась к нему. А я подозреваю другое. Уж не мучило ли его сознание собственной вины?

Тайлер так резко затормозил, что машину тряхнуло, и Клаудия уперлась руками в приборную доску, чтобы не стукнуться лбом о стекло. Повернувшись, он вперил в нее взгляд, полный бешеной ярости.

— Ах ты, маленькая дрянь! Я готов убить тебя за эти слова! Мой отец жил ради этой женщины. Он боготворил землю, по которой она ступала, исполнял все ее прихоти! — Его пальцы так крепко сжимали руль, что побелели костяшки.

Клаудия вся дрожала от страха, но она слишком далеко зашла, чтобы теперь отступить.

— Если так, — с вызовом спросила она, — почему она ушла? Была же какая-то причина?

Злобная гримаса исказила лицо Тайлера.

— Разумеется. Обыкновенная жадность — вот что ею двигало. Высосав из отца все, до последнего цента, она перебралась на более зеленые пастбища.

— И бросила тебя, — тихо заключила Клаудия, думая, что он ее не слышит. Однако Тайлер уловил ее слова.

— Что ты хочешь этим сказать, черт побери?

Клаудия нервно облизала пересохшие губы. Инстинктивно она уже поняла, в чем дело, и не побоялась высказать свою догадку вслух.

— Ты уверен, что злишься на мать из-за отца? А не из-за того, что она оставила тебя?

— По-твоему, я маменькин сынок? — Голос Тайлера прозвучал неестественно спокойно.

Клаудия порывисто повернулась к нему.

— Нет, конечно, нет! Но ты был совсем ребенком и очень страдал…

Тайлер с размаху ударил кулаком по рулю.

— Хватит! Не строй из себя доморощенного психиатра! Я нисколько не страдал, она не могла обидеть меня. Напротив, она помогла мне быстро повзрослеть. За что я, вероятно, должен быть ей благодарен.

Клаудия с трудом удерживалась от слез. Ей стало бесконечно жаль того маленького мальчика, которым Тайлер был когда-то. Ему нанесли страшный удар, и рана все еще болит, даже если он и не осознает этого. Теперь ей жизненно важно встретиться с его матерью. Нэнси Уилер хранит ключ к тайникам души» своего сына, и только она сможет их открыть, чтобы правда наконец вышла наружу. Чтобы прошлое перестало терзать его, чтобы они могли обрести счастье… Неужели уже слишком поздно? Нет, она отказывалась этому верить.

В зловещем молчании они добрались до гостиницы. Тайлер высадил Клаудию у входа, пробормотав, что ему надо кое с кем увидеться, и уехал, оставив ее на мостовой. Она беспомощно глядела ему вслед, пока машина не скрылась за поворотом, и медленно побрела в холл.

Клаудия заказала обед в номер, его вскоре принесли, но она почти не притронулась к изысканно приготовленным блюдам. Включив телевизор, попыталась вникнуть в то, что происходило на экране, но тщетно. Разговор с Тайлером не выходил у нее из головы. Что он сейчас делает? Где он? Время шло, но он не появлялся. Он так разозлился… Может, решил напиться? Нет, вряд ли, этот грех за ним не водится. Тогда где он? С кем он собирается встретиться? С женщиной?

Сердце у нее упало. А почему бы и нет? Едва ли он прожил в одиночестве последние шесть лет. Тайлер молодой, полный сил мужчина, очень темпераментный. Женщины должны быть неотъемлемой частью его жизни.

Представив себе, что он сейчас проводит время с любовницей, Клаудия содрогнулась. Острая ревность пронзила все ее существо. Да, он человек свободный и вправе делать все, что ему заблагорассудится. Но мысль о том, что он ласкает в эту минуту другую женщину, повергла ее в отчаяние. Разыгравшееся воображение рисовало такие яркие картины, что она зажмурилась и бросилась в ванную. Надо принять прохладный душ, может, хоть он отвлечет ее? Но эта пытка продолжалась даже после того, как она калачиком свернулась на постели. Лежа в темноте без сна, она говорила себе, что не имеет права ревновать, ведь она потеряла Тайлера давным-давно. Но сердце отказывалось смириться с неизбежным. Может, ей тоже следует завести роман? Нет, она всегда будет хранить верность Тайлеру никем не сможет увлечься.

Мы же созданы друг для друга! — думала Клаудия. Вот почему мне надо обязательно встретиться с его матерью. Я борюсь за свое будущее, и, если проиграю, жизнь моя будет кончена.

 

Глава 6

На следующий день ровно без пяти час Клаудия вошла в роскошный вестибюль отеля «Ритц» и приблизилась к окошку администратора. Все, мосты сожжены, с замиранием сердца думала она. Собираясь на встречу с миссис Уилер, она надела свое любимое темно-розовое платье от Лагерфельда с жилетом «болеро», которое очень шло к ее волосам и глазам. Да и лицо, бледное после бессонной ночи, казалось ярче. Она долго ворочалась с боку на бок, прислушиваясь к шагам в коридоре, и задремала только под утро, когда вернулся Тайлер.

Встав с постели и посмотрев в зеркало, она ужаснулась и поняла, что без тщательного макияжа ей не обойтись, он создаст хотя бы внешнее подобие спокойствия и уверенности и скроет предательские признаки душевного смятения. Естественно, Тайлер не счел нужным объяснить свое долгое отсутствие, и Клаудия подавила острое желание узнать, где же он все-таки был. Он лишь смерил ее насмешливым взглядом, прекрасно понимая, что она сгорает от любопытства. Конечно, он не простил ей вчерашние комментарии и явно ждал повода, чтобы затеять ссору.

Ну уж нет, такого удовольствия она ему не доставит, угрюмо решила Клаудия и с наигранным равнодушием сообщила, что собирается на ленч с кузеном Марко. Видимо, Тайлер поверил ей, или ему было все равно. Во всяком случае, никаких вопросов он не задал, и, входя в отель, Клаудия чувствовала себя в относительной безопасности. Тайлеру и в голову не придет, с кем она на самом деле встречается.

Освободившись, администратор поднял на нее глаза. Клаудия назвала свое имя.

— Меня ожидает миссис Уилер.

Молодой человек заглянул в свои бумаги:

— А-а, да, миссис Петерсон. Пройдите наверх, пожалуйста.

Спустя несколько минут Клаудия постучала в дверь номера. При виде женщины, открывшей дверь, она не могла сдержать своего удивления. Да, это была мать Тайлера, но она разительно отличалась от того образа, который нарисовало воображение Клаудии во время телефонного разговора. Почему-то она ожидала увидеть элегантную светскую даму высокого роста с решительными и уверенными манерами, в то время как Нэнси Уилер являла собой совершенно другой тип женщины. Она была небольшого роста, довольно полная, с приятным округлым лицом.

— Миссис Петерсон? — приветливо улыбнулась она. Со стороны могло показаться, что женщины давно знают друг друга, так естественно вела себя Нэнси, но Клаудия уловила ее волнение. Под ее синими, как у сына, глазами залегли темные тени, губы сжались в тонкую линию. Бледное напряженное лицо выдавало тревогу. Непринужденная манера держаться явно давалась ей с большим трудом. — Входите, пожалуйста. — Миссис Уилер провела Клаудию в элегантно обставленную гостиную. — Садитесь, прошу вас. Я заказала ленч в номер, его принесут с минуты на минуту. Думаю, здесь удобнее, чем в ресторане, никто не помешает нам говорить.

Она опустилась на кушетку, нервным движением разгладила на коленях юбку и жестом пригласила Клаудию сесть напротив. — Я боялась, что вы передумаете, — осторожно сказала Клаудия, усаживаясь и не сводя глаз с собеседницы. Что она за человек? С кем свела ее судьба?

Нэнси взглянула ей прямо в глаза:

— Если честно, я была близка к этому… Благодарите моего мужа, Оскара. Это он убедил меня, что я поступаю правильно, решив поговорить с вами. — Ее искренность напомнила Клаудии Тайлера.

— Я понимаю, как нелегко было вам принять это решение. Поверьте, я не осмелилась бы вас побеспокоить без крайней необходимости. Для меня это вопрос жизни и смерти. Да и для Тайлера тоже.

Нэнси Уилер потупилась, разглядывая свои руки, унизанные кольцами.

— Как он?.. — тихо спросила она.

В ее голосе была такая мука, что у Клаудии защемило сердце. Жалость к этой симпатичной женщине захлестнула ее. Чем-то их судьбы схожи: обе потеряли ребенка, обе много страдали. Нэнси совсем не похожа на бессердечную мать, хладнокровно бросившую сына, какой представил ее Тайлер.

— У него все хорошо, — мягко ответила Клаудия. — Вы можете гордиться своим сыном.

Пожилая женщина подняла глаза и горько усмехнулась:

— Я им горжусь. Долгие годы я слежу за тем, как складывается его жизнь, и знаю, что он сделал отличную карьеру.

— Значит… вы не отвернулись от него? Он вам по-прежнему дорог? Клаудия не могла сдержать удивления.

Нэнси слегка повела плечами:

— Я люблю его, миссис Петерсон. Иначе наша с вами встреча не состоялась бы.

— Простите, что задала вам такой вопрос. Просто я должна была знать наверняка, — смущенно проговорила Клаудия. — Я тоже люблю его.

— Это я уже поняла. Вы говорили, что вам нужна моя помощь. Чем же я могу вам помочь?

Клаудия наклонилась вперед, сжимая руки и пытаясь собраться с мыслями.

— Сама толком не знаю. В одном я уверена: необходимо что-то делать, хотя бы попытаться… Видите ли, мы с Тайлером познакомились восемь лет назад и сразу полюбили друг друга. Я люблю его до сих пор. — Она тяжело вздохнула. — Я думала, что его чувство ко мне столь же глубоко, но я ошиблась. Он бросил меня… Вот как это вышло: однажды он показал мне журнал с вашей фотографией и сказал… Это очень длинная и запутанная история, так что я, пожалуй, начну с самого начала. С того дня, когда я познакомилась со своим будущим мужем, Гордоном Петерсоном.

Поминутно сбиваясь, Клаудия поведала миссис Уилер свою грустную историю. Это оказалось труднее, чем она думала, рассказ пробудут тяжелые воспоминания, но Клаудия не утаила ничего. Когда ее исповедь подошла к концу, она почувствовала неимоверное облегчение, словно очистилась от всего, что так долго угнетало ее. На ее измученную душу снизошел покой и умиротворение. Нэнси слушала очень внимательно, не перебивала и только иногда всплескивала руками. Ее глаза, полные искреннего сострадания, ни да секунду не отрывались от бледного лица гостьи.

Когда Клаудия умолкла, некоторое время обе женщины молчали, потом Нэнси встала и, подойдя к бару, налила немного виски в два стакана. Протянув один стакан Клаудии, которая с благодарностью взяла его, она снова села и сложила на коленях руки. Она не торопилась комментировать рассказ Клаудии, тактично ожидая, когда та придет в себя. Заметив, что Клаудия вздохнула и откинулась на подушки, Нэнси сочувственно сказала:

— Мне жаль, что вам пришлось воскресить в памяти печальное прошлое.

Увы, я и не думала, что Тайлер так тяжело пережил мой уход. Конечно, я понимала, что причинила ему боль, но не представляла себе, что он будет так страдать. Я вообще надеялась, что мы расстаемся ненадолго, однако события вышли из-под моего контроля, и я уже была не властна что-либо изменить. Я писала Тайлеру, пыталась объясниться… В первые годы я отправила много писем, но ответа так и не дождалась.

Клаудия нахмурилась:

— Но он не получал ваших писем.

В глазах Нэнси мелькнуло удивление.

— А он писал мне?

— Да, он говорил мне, что писал, — подтвердила Клаудия.

По лицу Нэнси пробежала судорога боли.

— Странно… Я была уверена, что под влиянием отца…

— Как же это могло получиться?

Нэнси Уилер натянуто улыбнулась.

— Я отправляла письма по адресу деда Тайлера, который забрал внука к себе после смерти Кита. Старик меня терпеть не мог. Очевидно, он и его жена уничтожали и мои письма, и письма Тайлера. О Господи, как же они могли так поступать? Бедный мой сын, представляю, как он ожесточился… Он отталкивает вас, потому что больше не верит в любовь. Его жизнь загублена…

По бледным щекам Нэнси заструились слезы, она неловко вытирала их пальцами. Вне себя от жалости Клаудия бросилась к ней и взяла ее дрожащую руку в свои.

— Прошу вас, расскажите мне все, вам будет легче.

Нэнси ласково потрепала Клаудию по щеке и улыбнулась сквозь слезы.

— Возможно, вы и правы. Может, если я это сделаю, прошлое наконец перестанет терзать меня… С Китом, отцом Тайлера, я познакомилась в Африке. У него там была ферма и небольшие охотничьи угодья. Он был очень красивый и представительный мужчина, и я влюбилась во все сразу: и в него, и в окружающую природу, такую живописную, романтическую… Приехав в Африку в отпуск — меня очень интересовало сафари, — я осталась там надолго. Мы с Китом поженились.

Сначала все шло прекрасно. Оторванность от цивилизации не тяготила меня, ведь мы любили друг друга, а потом родился Тайлер. Мы были очень счастливы… по крайней мере, так мне казалось. Нашу ферму часто посещали любители сафари. Кит занимался животными, а я готовила гостям еду. Дела шли неплохо, но, как ни странно, именно это и разрушило наш брак. Понимаете, я знала с самого начала, что Кит ревнив, что он собственник по натуре. Рождение сына не изменило его, скорее наоборот: его раздражало, что я уделяю ему меньше внимания. И все же я думаю, мы сумели бы преодолеть временное отчуждение, если бы не обстоятельства.

Мне приходилось часто общаться с гостями — в этом и состояли мои обязанности, — причем мужчин среди них было раза в три больше, чем женщин. Муж начал ревновать меня ко всем подряд. Сначала я лишь смеялась над его положениями, но вскоре мне стало не до смеха. Дело дошло до того, что Кит бросался на меня с кулаками, осыпая грязными ругательствами, стоило мне только спросить у гостя, что ему приготовить на завтрак. Он стал совершенно невыносим: под каким-нибудь предлогом неожиданно возвращался домой, надеясь убедиться в моей «неверности», везде, где только можно, поставил телефоны и, если я не сразу отвечала на звонок или подбегала, слегка запыхавшись, воображал Бог знает что.

Это было ужасно. Кит не стеснялся в выражениях и с каждым днем распоясывался все больше. Он стал всеобщим посмешищем, отчего пострадал и наш бизнес. Порой он даже затевал драки с клиентами. Я была в отчаянии, не знала, что делать, к кому обратиться за помощью. Мои родственники остались в Англии, своих денег у меня не было, подруг тоже. Кит пресекал все мои попытки сблизиться с кем-нибудь. Его болезненная ревность медленно, но верно сводила меня с ума. Единственным моим утешением было то, что Тайлер уже находился к тому времени в школе-интернате. Я не хотела, чтобы мальчик знал, что происходит между родителями. Думаю, Кит не обидел бы сына, если бы тот подвернулся ему под горячую руку. Я боялась другого: он мог бы настроить сына против меня. Тогда я осталась бы одна в целом свете… Кит хотел, чтобы у меня не было никого, кроме него.

Долго так продолжаться не могло. Чтобы сохранить рассудок, я решила уехать. Я искренне любила Кита, и он тоже любил меня, но его патологическая ревность, с которой он не мог справиться, убила нашу любовь. К сожалению, о разводе не могло быть и речи. Кит ни за что не отпустил бы меня. Поэтому я улучила удобный момент, собрала чемодан, села в машину и уехала. Я собиралась забрать Тайлера из интерната и поселиться вместе с ним у моих родных в Англии. О деньгах я думала меньше всего, считала, что все как-нибудь устроится.

Однако моим планам не суждено было осуществиться. Я добралась до дома своей единственной знакомой в округе, которую Кит еще не успел отвадить, и там мне вдруг стало плохо. Я потеряла сознание и почти не помню, что было дальше. Следующие несколько месяцев я провела в больнице, а выйдя оттуда, узнала, что муж взял Тайлера из интерната и теперь мальчик живет, с ним. Вернуться на ферму я не осмелилась… Нашла себе работу и жилье в соседнем поселке.

Вскоре до меня дошли слухи, что Кит запил. Бедный Тайлер, наверно, без конца выслушивал пьяные жалобы отца на мою неблагодарность. Мать, мол, нас ограбила и бросила на произвол судьбы. Что должен думать десятилетний мальчик, если его мать отсутствует больше полугода? — В тоне Нэнси не было горечи, только глубокая печаль.

— И что вы сделали? — спросила Клаудия.

Пожилая женщина вздохнула.

— А что мне оставалось? Написала письмо сыну, отправила его на адрес отца Кита, но ответа не получила… Начала кое-как устраивать свою жизнь. Молчание сына причиняло мне боль, но я продолжала писать ему на адрес деда. Потом Кит умер, его родители забрали Тайлера к себе. Я искала встречи с сыном, но мне сказали, что мальчик не хочет меня видеть, не желает иметь со мной ничего общего и, если у меня хватит ума, я должна оставить его в покое и не мешать ему оплакивать отца. Что еще я могла сделать? Утешала себя тем, что Тайлеру, наверно, хорошо в доме дедушки и бабушки и он во мне не нуждается. Когда он подрастет, я ему все объясню, решила я и подчинилась требованию стариков, надеясь, что когда-нибудь сын отыщет меня. Дед Тайлера всегда знал, где меня найти, я позаботилась об этом. Однако никто меня не искал. Долгие годы я жила надеждой, пока добрые друзья не убедили меня, что пора устроить свою личную жизнь. Конечно, они были правы. В конце концов я уехала из Африки, а остальное, как говорится, история.

Женщины смотрели друг на друга, потрясенные сходством своих судеб. Обе много страдали и понимали, что им грозит новая трагедия, которая окончательно исковеркает жизнь человека, одинаково дорогого им обеим. Сознание того, что катастрофу необходимо предотвратить, ясно читалось в их взглядах.

— Тайлер должен узнать правду, — убежденно заявила Клаудия.

— Я с вами согласна, — подхватила Нэнси Уилер, — я так долго жила надеждой увидеть сына, но со временем эта мечта стала казаться совершенно неосуществимой. Будь у меня побольше смелости, я бы разыскала его и постаралась бы все ему объяснить. Но меня останавливало то, что Тайлер был счастлив с родителями Кита, они очень привязались к внуку, окружили его лаской и заботой. Кроме того, располагая достаточными средствами, они могли дать ему хорошее воспитание и образование. Я же влачила нищенское существование, порой мне едва хватало денег на еду и крышу над головой. Я ничего не могла дать сыну, кроме своей любви, во всяком случае, первые несколько лет. — Она тяжело вздохнула. — Бедный, бедный мой Тайлер… — Она сгорбилась, обхватив себя руками, глаза затуманились. Прошлое увело ее за собой.

Раздался осторожный стук в дверь. Нэнси не пошевелилась, погруженная в свои мысли. Клаудия впустила в номер официанта со столиком на колесах. Он быстро и умело расставил блюда с закусками и бесшумно удалился. Нэнси очнулась и взглянула на Клаудию. В ее глазах блеснула вновь обретенная решимость.

— Вот уже двадцать лет мой сын ненавидит меня. Вы правы, пора все ему рассказать и покончить с этим раз и навсегда.

— Но как это сделать? Где? Тайлер гордый и упрямый человек, он не умеет слушать, уж я-то знаю, — возразила Клаудия. Кто-кто, а она прекрасно понимала, как трудно будет Нэнси вымолить у сына прощенье.

Миссис Уилер встала.

— Я должна заставить его выслушать меня. А уж поверит он мне или нет… Бог знает. Если нет, вам будет только хуже. Вас он тоже не слушает. Может, попытаетесь еще раз?

— У меня тоже есть гордость. Сколько можно унижаться? Пусть он сам попросит меня, тогда я ему все расскажу. Поймите, пока вы с ним не поговорите, ничего не изменится. Вы моя последняя надежда.

— А вдруг и это не поможет? — Нэнси коснулась руки Клаудии. — Приготовьтесь к худшему, дорогая.

Клаудия слабо улыбнулась.

— В данный момент Тайлер презирает меня настолько, что хуже некуда.

Вряд ли он испытывает ко мне еще какие-то чувства, так что терять мне нечего.

— Мне тоже. — Женщины переглянулись. — Миссис Петерсон, похоже, нас объединяет общая цель — спасение моего сына. Если все пойдет, как мы задумали, и наш план осуществится, я буду рада принять вас в свою семью. Можно мне называть вас по имени? А вы зовите меня Нэнси. Не возражаете? — Конечно, нет!

— Вот и отлично. А теперь прошу к столу, нам надо подкрепиться. Утром я на еду смотреть не могла, а теперь чувствую, что прямо-таки умираю с голоду. А за ленчем обсудим план действий.

Усевшись за стол, они принялись за разнообразные салаты. Клаудия с удивлением обнаружила, что и у нее разыгрался аппетит. Несколько минут прошло в молчании. Потом Нэнси задумчиво сказала:

— Давайте подумаем, когда лучше устроить мою встречу с Тайлером. Пока ваша дочь в больнице, об этом нечего и думать, а гастроли Оскара в Лондоне, к сожалению, заканчиваются через два дня. Потом мы поедем в Глазго, Эдинбург и Манчестер. Нас не будет в столице довольно долго. — Она рассеянно забарабанила пальцами по столу.

— Манчестер? — оживилась Клаудия. — Тайлер живет совсем рядом, где-то в Шропшире. Как только Натали поправится, он увезет ее туда.

— Да что вы! Дорогая моя, это просто замечательно! Если я встречусь с ним при вас и вашей дочери, он вряд ли устроит сцену, не так ли? — Нэнси вопросительно взглянула на Клаудию.

Та вонзила вилку в сочную креветку.

— Вообще-то я сама не знаю, где буду… То есть мне придется подыскать себе жилье где-нибудь поблизости. Но обещаю, я сделаю все, что смогу. Дайте мне телефон, по которому с вами можно будет связаться, и я позвоню, как только наступит подходящий момент.

Нэнси нахмурилась:

— А разве вы не будете жить вместе с дочерью?

— Вряд ли. Утром я позвонила своему адвокату и попросила его опротестовать завещание Гордона. Наверно, я могла бы добиться временной опеки над дочерью до вынесения судебного решения, но, пока Натали в больнице, это совершенно исключено. В домашней обстановке она скорее поправится, а дом для нее — это поместье Тайлера в Шропшире. Что касается меня, едва ли он потерпит мое присутствие в своем доме.

Нэнси сокрушенно покачала головой:

— Я не была знакома с вашим мужем или с кем-нибудь из Петерсонов они приходились Киту дальними родственниками — и очень этому рада. Как жаль, что судьба свела Тайлера с Гордоном. Он кажется мне просто чудовищем. Невероятно, что Тайлер мог так обмануться и пошел на поводу у этого подлеца, несмотря ни на что.

Клаудия вздрогнула.

— Гордон умел заморочить голову кому угодно. Они с Тайлером познакомились в университете. Полагаю, Гордону не составило труда подобрать ключик к Тайлеру, тот размяк и поделился с ним своими проблемами. Гордон сразу понял, в чем слабость Тайлера.

— Вы не допускаете мысли, что за всеми нашими страданиями кроется Божественный промысел? Если бы я осталась в. Африке, то не встретила бы своего второго мужа, актера Дональда Майлза. Мы прожили с ним шесть счастливых лет, хотя и окрашенных горечью, так как он был болен раком, когда я вышла за него. После его смерти я уже не надеялась на новую любовь, но появился Оскар, который изменил всю мою жизнь. Никогда я не была так счастлива, как теперь. Этого бы не случилось, если бы Кит не был таким ревнивым. Двадцать лет я мечтала вернуть сына, и, когда утратила всякую надежду, появляетесь вы и уверяете, что еще не все потеряно. За всеми этими событиями я чувствую какую-то неподвластную пониманию силу, в которую можно только верить и смиренно следовать ее предначертаниям. Клаудия улыбнулась.

— Это утешает, но я была бы гораздо счастливее, если бы и Тайлер тоже это чувствовал.

— Может, и чувствует. Кто знает? Вы сказали, что он невероятно упрям, и я верю вам на слово. К сожалению, я так мало знаю о сыне. Бог даст, он изменится к лучшему. — Нэнси отпила глоток белого вина. — Расскажите мне о Тайлере, Клаудия. Все, что знаете, мне дорога каждая мелочь.

Клаудия охотно откликнулась на эту просьбу. В разговорах о Тайлере и Натали время пролетело незаметно, и Клаудия собралась уходить только через час. Пережитые страдания, о которых женщины так откровенно поведали друг другу, сблизили их, и между ними возникла симпатия. Нэнси Уилер очень понравилась Клаудии. Мать и сын оказались похожи, Клаудия то и дело подмечала знакомые интонации и жесты, свидетельствовавшие о прямоте и некотором упрямстве, но это не влияло на теплые чувства, которые она испытывала к Нэнси. Разница в возрасте тоже не имела никакого значения. Они непременно подружились бы, даже если бы встретились при других обстоятельствах.

Разделив груз своих проблем с Нэнси, Клаудия вышла из отеля «Ритц» окрыленная. То, что рассказала миссис Уилер, помогло ей лучше понять Тайлера. Но путь к его сердцу будет непростым. Однако эта мысль не омрачила ее радужного настроения, теперь она не одинока в борьбе за свое счастье, Нэнси станет ее верным и надежным союзником.

День был прекрасный, и Клаудия решила пройтись до гостиницы пешком. Заглянув по дороге в универсальный магазин, она купила для дочери несколько детских книг. Когда-то она и сама зачитывалась ими и не сомневалась, что Натали они тоже понравятся.

Чувствуя приятную усталость, Клаудия поднялась на лифте, предвкушая удовольствие от теплой ванны и чашки крепкого чая. А потом она навестит Натали. Тайлер не посвятил ее в свои планы на сегодняшний день, но она почему-то не ожидала застать его в номере. Однако, открывая дверь, услышала его голос. Откинувшись в кресле, он разговаривал с каким-то мужчиной, сидевшим спиной к Клаудии. Тот что-то ответил, и, поняв, кто у них в гостях, Клаудия остановилась как вкопанная. Обернувшись на звук ее шагов, ей улыбался кузен Марко.

Клаудия не сумела скрыть своего замешательства. Видя ее растерянность, Тайлер холодно улыбнулся одними губами.

— Посмотри, кто к нам пришел, — ровным голосом сказал он.

Клаудия облизала пересохшие губы.

— Привет, Марко! Ты давно здесь? — Она прошла в комнату и подставила ему щеку для поцелуя.

— Примерно полчаса, — ответил за него Тайлер. — Я настоял на том, чтобы Марко тебя дождался, знал, что ты будешь рада его повидать.

В его обманчиво мягком тоне отчетливо послышалась скрытая угроза.

Клаудия не торопясь разложила свои покупки на диване и опустилась в кресло.

— Какой приятный сюрприз! Ты молодец, что зашел. Что тебя привело?

Марко широко улыбнулся.

— Ты, сага, как всегда… — Марко шутливо приложил руку к сердцу. — А если серьезно, мне звонила тетя Лючия. Она просила выяснить, как у тебя дела и куда ты запропастилась. Кроме того, она хотела, чтобы я подыскал подарок для Натали, что я и сделал с большим удовольствием. — Он достал из кармана небольшую коробочку, завернутую в фирменную бумагу ювелирного магазина, и протянул ей. — Ничего особенного, просто сувенир с пожеланиями скорейшего выздоровления.

— Спасибо, Марко, — растроганно сказала Клаудия. — Натали очень обрадуется. Но вообще-то ты зря так беспокоился. И потом, это, наверно, дорогая вещь.

Марко беззаботно махнул рукой.

— Пустяки, для тебя и твоей дочери, Клаудия, мне ничего не жалко. Между прочим, тетя обеспокоена твоим молчанием, вот я и зашел, чтобы выполнить ее просьбу и убедиться, что у тебя все в порядке. Обещал ей обо всем написать.

— Мне очень неудобно перед ней. Я собиралась позвонить, но столько всего случилось… Даю слово, что скоро напишу ей подробное письмо. Марко кивнул.

— Все.

В разговор вмешался Тайлер:

— Мы тут пытались вычислить, с кем ты была на ленче. Помню, ты сказала, что у тебя свидание с каким-то родственником, но его имя вылетело у меня из головы. Кто же это был? — Он так искусно изобразил легкую досаду из-за своей забывчивости, что Марко ничего не заподозрил. Зато Клаудия отлично поняла, что он весь кипит от гнева.

Сам того не желая, ее кузен подлил масла в огонь.

— В Самом деле, сага, с кем ты встречалась? Джанкарло и Анна-Мария приедут не раньше будущей недели. Может, с Рафом? — Он назвал имена своих братьев и свояченицы.

Клаудия подавила стон. Ну что за невезение! Надо же ему было явиться именно сегодня. И все же ни к чему впутывать Марко в их сложные отношения с Тайлером. Он не разоблачил ее перед кузеном, за что она, вероятно, должна быть ему благодарна. Понятно, почему он так поступил, уж конечно, не из добрых чувств. Просто собирается разобраться с ней с глазу на глаз. Господи, она отдала бы что угодно, лишь бы оттянуть эту «беседу» насколько возможно. А пока придется поддержать игру Тайлера.

— У меня есть и другие родственники, — небрежно бросила она, пожав плечами. — Приехал мой дядя Джордж из Америки. Привез мне кое-какие бумаги на подпись и нагнал на меня такую тоску — ты же знаешь, какой он чопорный и педантичный, — что я решила немного развеяться, походила по магазинам, купила Натали книжки. Странно, что ты ничего не помнишь, уколола она Тайлера.

В его глазах промелькнула откровенная насмешка.

— Действительно, как это я мог забыть!

Клаудия залилась краской и потупилась. Слава Богу, Марко выручил ее. — Это такой надутый толстяк, который занимается размещением твоего капитала? По-моему, я его однажды видел.

— Да, вы с ним встречались. У дяди Джорджа есть свои недостатки, но он знает, как распорядиться моими акциями с наибольшей выгодой для меня. Тайлер весело рассмеялся.

— Не думаю, что при твоем образе жизни у тебя хоть что-то осталось после развода.

— После развода? — удивился Марко, но Клаудия предостерегающе подняла руку, не давая ему продолжить, и смерила Тайлера ледяным взглядом.

— Значит, Гордон тебе об этом рассказывал? Так вот знай: это не вся правда. — Интересно, что ее бывший муж наговорил Тайлеру о ее финансовом положении? Открыв новую ложь, она решила выяснить все до конца. — У меня есть кое-какие средства, и, смею тебя уверить, я совсем неплохо разбираюсь в бизнесе.

— Умение тратить карманные деньги едва ли делает тебя крупным финансовым гением, — язвительно протянул Тайлер.

— Так думали и мои американские дядюшки. Вероятно, ты о них ничего не знаешь. Я-то думала, их все знают, но Гордон, видимо, не счел нужным сообщить тебе об их существовании. И ясно почему: он нуждался в твоей безоговорочной поддержке, а не в осуждении. И боялся, что ты с твоим опытом и связями в деловом мире поймешь, что мои дядюшки имеют отношение к наследницам Вебстер.

Тайлер резко выпрямился, его глаза сузились.

— Наследницы Вебстер? Ты имеешь в виду знаменитых Вебстеров с Уолл-стрит?

Клаудия мрачно усмехнулась. Опасения Гордона были не напрасны: Тайлер действительно слышал о ее дядюшках.

— Да. А что тебе о них известно?

На лице Тайлера отразилась напряженная работа мысли.

— Немного… Знаю, что у стариков были две внучатые племянницы — маленькие девочки, которые осиротели в результате несчастного случая. Одна из них умерла несколько лет, назад, об этом писали в газетах. Как же их звали? У них какие-то старомодные имена, насколько я помню. Амелия! Вот как звали ту, что умерла, а другую… — Он замолчал, изумленно глядя на Клаудию.

— Клаудия, — подсказала та. — Надо же, если задуматься, получается чрезвычайно забавно. И ты, и Гордон постарались забыть это имя. Ты — потому что… в общем, понятно почему, а что касается Гордона… Бедняжка, как ему не повезло! Женился не на той наследнице, а потом обнаружил, что его бывшая жена, от которой он получил приличные деньги после развода, все-таки унаследовала все состояние Вебстеров. Представляю, какой это был удар для него!

Тайлер вскочил с кресла и заходил по комнате, потом остановился перед Клаудией.

— Значит, ты Клаудия Вебстер? Неудивительно, что ты можешь себе позволить порхать по всему свету и делать все, что тебе заблагорассудится. Чего еще она могла ожидать? Тайлера рассердила не ложь Гордона, а ее поведение.

— Да, могла бы, но это в прошлом. Если я и путешествую сейчас по миру, то не для развлечения. Я учредила несколько благотворительных фондов для детей из неимущих семей. Мы посылаем гуманитарную помощь в слаборазвитые страны. Это отнимает много времени и сил. Может, ты слышал о Вебстеровском фонде?

Тайлер чертыхнулся.

— Кто о нем не слышал? — раздраженно воскликнул он, но в глазах его мелькнуло невольное уважение. — Так это твое детище?

— Да. И между прочим, это очень трудоемкое дело, как я уже сказала, так что иногда я позволяю себе немного расслабиться.

— И попадаешь в газеты, — закончил Тайлер, но в его тоне уже не было насмешки.

— Проклятые «paparazzi»! — горячо подхватил Марко. — Раздувают из мухи слона в угоду обывателю. Их интересуют только скандалы! Мы-то с тобой знаем, как все обстоит на самом деле, правда, сага? — Он протянул ей руку, и Клаудия благодарно сжала ее, но ее глаза не отрывались от Тайлера. Пусть только попробует возразить.

При виде такого трогательного единения Тайлер беззлобно усмехнулся.

— Не спорю. Однако мне потребуется некоторое время, чтобы привыкнуть к такой новости. Мой кузен Гордон ввел меня в заблуждение, он дал мне понять, что Клаудия осталась без средств к существованию.

Марко с чувством выругался по-итальянски.

— Просто зла не хватает! Этот подлец Гордон врал на каждом шагу!

Клаудия торжествующе взглянула на Тайлера. Интересно, как он воспримет столь нелестную характеристику своего безупречного кузена? Тайлер от комментариев воздержался. Он ни слова не сказал в защиту Гордона! Это уже кое-что. Его лицо приняло задумчивое выражение, и Клаудия мысленно поблагодарила Бога. Она перевела взгляд на Марко.

— Послушай, у меня возникла отличная мысль! Почему бы тебе не пойти с нами в больницу? Сам вручишь Натали подарок. Уверена, что она очень обрадуется твоему приходу, ведь у тебя особый подход к детям, они тебя просто обожают. Ну пожалуйста, Марко, соглашайся, — умоляюще сказала Клаудия.

К ее радости, Марко не стал отказываться.

— С удовольствием, если я не помешаю.

Клаудия искоса взглянула на Тайлера. Тот недоверчиво уставился на гостя.

— Ты не против, Тайлер?

Казалось, он готов что-то возразить, и Клаудия уловила его тайную мысль: он подозревает, что она применила отвлекающий маневр, желая подольше оставаться в обществе кузена. Разумеется, у нее и в мыслях нет ничего подобного, но разубедить этого упрямца она не в силах.

— Разумеется, не против, — буркнул он. — Ты будешь переодеваться? Если нет, можем отправляться прямо сейчас, — добавил он, давая понять, что чем раньше они избавятся от Марко, тем скорее останутся одни и он сможет приступить к допросу.

— Пойду в чем есть, — ослепительно улыбнулась Клаудия, хотя сердце у нее ушло в пятки. По выражению лица своего мучителя она поняла: он прекрасно знает, что она чувствует, и просто наслаждается ее страхом! Поначалу Натали немного стеснялась, но вскоре вполне освоилась со своим новым дядей. Марко был с ней очень мил, шутил, рассказывал смешные истории, поддразнивая девочку, как своих племянников и племянниц. Ему без труда удалось очаровать Венди Николс и дежурную медсестру и так разрядить обстановку, что Натали развеселилась и даже поблагодарила мать за книжки, которые дядя Марко обещал ей почитать.

Выйдя из больницы, они отвезли Марко в его клуб и направились в гостиницу.

— Удивительно, что у твоего кузена нет детей, — заметил Тайлер, притормозив на перекрестке в ожидании зеленого света. — У него просто талант общения с ними.

— Марко всегда мечтал иметь детей. К несчастью, его невеста погибла полтора года назад. Упала с лошади, — объяснила Клаудия с тяжелым вздохом. — По-моему, он все еще никак не оправится. Его преследуют призраки прошлого, и он спасается от них бегством… В тот роковой день свет в его душе погас. Только очень необычная женщина может вернуть ему радость жизни.

Зажегся зеленый свет. Тайлер переключил скорость.

— Чем он занимается?

— Хочешь верь, хочешь нет, но он читает лекции по американскому искусству доколумбовой эпохи. В данный момент он в отпуске.

— В вашей семье все такие? Я хочу сказать, вы все не такие, какими кажетесь? — проворчал Тайлер.

По лицу Клаудии скользнула улыбка.

— Признайся, ты принял Марко за светского шалопая? Однако ты скор на выводы.

— А ты… — запальчиво начал Тайлер, но сдержался. — Ты лгунья, моя дорогая, — буркнул он.

Клаудия закусила губу и отвернулась к окну. Больше они не произнесли ни слова, в гробовом молчании доехали до гостиницы и поднялись в номер. Только закрыв за собой дверь и прислонившись к ней спиной, Тайлер дал волю своему гневу. Момент, которого так страшилась Клаудия, настал.

— Итак, с кем ты встречалась? — спросил Тайлер бархатным голосом, не предвещавшим ничего хорошего.

Отойдя на всякий случай подальше, Клаудия храбро посмотрела ему в глаза.

— Я не обязана перед тобой отчитываться, Тайлер, — заявила она.

— Тогда зачем ты лжешь? — парировал он, отходя от двери и приближаясь к ней. — Скажи правду. Пока не скажешь, я тебя отсюда не выпущу.

Он был настроен серьезно, руки сжались в кулаки, лицо дышало твердой решимостью добиться ответа. Что же делать, лихорадочно думала Клаудия. Можно солгать, придумать что-нибудь, но у нее возникло ощущение, что это бесполезно: он все равно догадается. Похоже, нет смысла упорствовать. Значит, придется сказать правду. Она расправила плечи.

— Если тебе это так интересно, я встречалась с твоей матерью.

Тайлер остолбенел.

— С кем? — зловещим шепотом выговорил он, но Клаудии показалось, что он кричит.

Клаудия постаралась скрыть свой испуг. — С твоей матерью, — повторила она.

Тайлер схватил ее за плечи.

— Ах ты, гадкая маленькая… — прорычал он, но все же удержался от грубости. — Кто дал тебе право совать свой нос в мою жизнь? Плести интриги за моей спиной?

Клаудия уперлась ладонями в его широкую грудь, безуспешно пытаясь вырваться.

— А как иначе я узнаю то, что мне нужно? Ты же не желаешь со мной разговаривать! — возразила она, морщась от боли: его пальцы, словно железные клещи, впивались ей в кожу.

— Ты знаешь ровно столько, сколько нужно. Не смей копаться в моем прошлом, Клаудия, слышишь? Не лезь в то, что тебя не касается, чего ты не понимаешь! — свистящим шепотом приказал он.

— Я-то как раз все понимаю. Это ты ничего не хочешь понять! — воскликнула Клаудия. — Мать мечтает тебя увидеть, объяснить…

Тайлер рассмеялся.

— Объяснить? Когда-то я был таким дураком, что поверил в ее лживые речи, но больше этого не случится. Я учусь на своих ошибках.

— В данный момент ты как раз совершаешь еще одну, быть может, самую ужасную!

— Ничего подобного! Моя мать выбрала свой путь, а я — свой. Наши пути никогда не пересекутся.

Клаудия умоляюще взглянула на него:

— Они могли бы пересечься, если бы ты хоть немного смягчился.

Шумно вздохнув, Тайлер отпустил ее. Он уже овладел собой.

— Послушай, Клаудия. Я знаю, как много значит для тебя Натали, какое место она заняла в твоей жизни. Тебе хочется, чтобы все вокруг были так же счастливы, как и ты, но жизнь не похожа на сказку. Допускаю, что у тебя добрые намерения, но пойми наконец: слишком поздно! Нам с матерью нечего сказать друг другу! Давай прекратим этот бессмысленный спор и оставим все как есть. — Он подтянул манжет рукава рубашки и бросил взгляд на часы. — Я должен уйти. У меня назначена встреча.

Клаудия вскинула на него глаза, полные обиды и разочарования. Мало того, что их спор кончился ничем, он еще и собирается оставить ее одну второй вечер подряд.

— С кем? С женщиной? — вырвалось у нее, Она готова была провалиться сквозь землю. Зачем она спросила?

Тайлер тут же ухватился за ее слова.

— А если и так? Тебе-то что? Неужели ты ревнуешь, Клаудия? — Его глаза вспыхнули мстительной радостью. — Я только что объяснил тебе, что моя личная жизнь тебя не касается. С кем я буду обедать — это мое дело. — Он направился к спальне, у двери остановился на секунду, словно желая что-то добавить, но лишь выругался себе под нос и скрылся внутри. Обессиленная, Клаудия опустилась на стул. Ну и чего она достигла своей откровенностью? Отчуждение между ними только углубилось. Тайлер не способен прислушиваться к разумным доводам и советам. Упрямец, каких свет не видел! Но и она хороша… Надо же быть такой дурой! Показала, что ей не все равно, что он делает и с кем. Теперь он воспользуется ее слабостью, чтобы уколоть побольнее, если она снова проявит любопытство. Нет, это просто невыносимо!

Через час Тайлер ушел, буркнув вместо прощанья, что вернется поздно и ей незачем его дожидаться. Клаудия метнула на него раздраженный взгляд, который не достиг цели: Тайлер уже повернулся к ней спиной. Дверь захлопнулась. Ну и ладно, у нее тоже есть гордость. Нечего сидеть в четырех стенах и предаваться тоске. Клаудия приняла душ и надела сиреневое шелковое платье, решив пообедать в ресторане гостиницы.

Мужчины, сидевшие в зале, проводили ее восхищенными взглядами, что несколько улучшило ее мрачное настроение и укрепило ослабевший боевой дух. Однако обедать в одиночестве — не слишком

большое удовольствие, поэтому она быстро съела заказанные блюда и вернулась в номер. По телевизору шел документальный фильм о египетских гробницах, потом начался вестерн, который она уже видела. Рассеянно уставившись на экран, она испытывала все большее беспокойство.

Ее мысли вернулись к Тайлеру. Почему его так долго нет? С кем бы он ни встречался, обед уже давным-давно кончился. Он просто хочет ее позлить! Пытается доказать, что вычеркнул ее из своей жизни. Выходит, у нее никого нет, кроме Натали, но и в дочери она не может быть уверена. Сердце сжала такая тоска, что Клаудия вскочила и заходила по комнате: Нет, она не в силах здесь оставаться!

Шел уже первый час ночи, но ее это не остановило. Переодевшись в брюки и свитер, она подхватила сумочку и пиджак, спустилась вниз и взяла такси. Раз Тайлер бросил, ее одну, она поедет в больницу и побудет с дочерью.

Венди искренне обрадовалась ей. Женщины немного поболтали, понизив голос, потом Венди ушла, и Клаудия осталась наедине со спящей Натали. Капельницу уже убрали, и девочка крепко спала с куклой в обнимку.

Клаудия наклонилась, чтобы поцеловать ее в разрумянившуюся щечку. Золотой крестик на цепочке, подаренный дядей Марко, блеснул на тонкой шейке. Как хорошо, что они подружились: Натали полезно знать, что Тайлер не единственный ее родственник.

Клаудия придвинула к кровати стул, села поудобнее, и вскоре на нее снизошло спокойствие, которое она уже однажды испытала у постели дочери. На столике лежала книжка, которую читал девочке Марко; Клаудия раскрыла ее и невольно увлеклась, погрузившись в волшебный мир сказок, как бывало в детстве, только тогда она бежала от суровой реальности, а сейчас ее охватила чистая, ничем не замутненная радость. Она так углубилась в чтение, что не сразу почувствовала на себе внимательный взгляд Натали.

С минуту обе молчали, потом Клаудия отложила книгу.

— Тебе надо спать, — шепнула она с улыбкой.

В больших светло-карих глазах Натали отразилась неуверенность.

— Ты уже была здесь раньше… Сидела и смотрела на меня.

— Верно. Мне это нравится. Когда ты была совсем маленькая, я часто сидела у твоей кроватки. Мне становилось легче и казалось, что все не так уж плохо, — просто сказала Клаудия.

— Если все было не очень плохо, почему ты ушла? — спросила девочка с присущей ей прямотой.

Клаудия вздохнула, в ее глазах блеснули слезы.

— Твой папа обманул меня. Иначе я бы никогда не ушла… Наверно, тебе трудно поверить, но это правда. Я тебя очень люблю и всегда любила, но не знаю, как это доказать.

Пальчики Натали перебирали белокурые локоны куклы.

— Тебе нравится Тайлер? — вдруг спросила она, испытующе глядя на мать.

Клаудия порадовалась тому, что слабый свет настольной лампы скрывает ее щеки, внезапно вспыхнувшие румянцем.

— Да, очень.

— И мне тоже. Жалко, что он мне не отец. Мой настоящий папочка говорил неправду.

За этими простыми словами таилась такая бездна страдания, что у Клаудии перехватило дыхание. К горлу подступил комок.

— Я знаю. Но Тайлер не такой, ему можно верить.

Натали в упор смотрела на мать.

— Он говорит, ты хочешь со мной поближе познакомиться. Зачем? Я должна уехать с тобой?

Клаудия словно вступила на минное поле, по которому следовало продвигаться с особой осторожностью.

— Мне бы этого очень хотелось, но только если ты согласишься, — мягко сказала она. — Все зависит от тебя.

— Это хорошо, — быстро сказала Натали, — потому что я никуда не поеду.

Подавив обиду, Клаудия откинула назад голову.

— Я так и думала. Не беспокойся, сейчас я хочу только одного — подружиться с тобой, — Зачем? Тебе нужны мои деньги? — с подозрением спросила девочка.

Клаудия покраснела от досады.

— Разумеется, нет! Твои деньги мне ни к чему, у меня своих достаточно. Выброси, пожалуйста, из головы эту глупую мысль раз и навсегда. — Последнюю фразу она произнесла более резко, чем намеревалась. Это все из-за Гордона, его извращенная лживость выводила ее из себя. Какой же он все-таки подлец! Ее рука, потянувшаяся было к дочери, сама по себе отдернулась, слезы обожгли веки, из груди вырвался горький смех, больше похожий на рыдание. — Видишь, Натали, я не смею даже дотронуться до тебя… Боюсь, что ты меня оттолкнешь.

Она неловко поднялась на ноги и подошла к окну, ругая себя последними словами за несдержанность.

— К-клаудия…

Услышав свое имя, впервые произнесенное тихим детским голоском, Клаудия чуть не задохнулась и порывисто обернулась. Натали повела плечами.

— Я думаю… мы могли бы подружиться, если хочешь…

Голова у Клаудии пошла кругом.

— Очень хочу! — радостно воскликнула она и тут же осеклась, наткнувшись на настороженный взгляд дочери. Не следует забывать, что перед ней одинокий, заброшенный ребенок, не знающий, кому верить, включая собственную мать. Спрятав поглубже свою радость, Клаудия села на прежнее место и взяла в руки книгу. — Хочешь, я тебе почитаю? — предложила она. — Так ты быстрее уснешь.

— Почитай, — согласилась Натали, укладываясь на бок.

Откашлявшись и украдкой смахнув с ресниц слезы, Клаудия нашла нужную страницу и начала читать.

Под утро она собрала сумку и выскользнула из палаты. Натали давно уснула, предоставив матери возможность спокойно подумать в тишине. Кажется, в их отношениях наступил перелом, хотя об успехе говорить рано. Незачем анализировать, как и почему это произошло, нужно постараться укрепить хрупкое доверие, возникшее между ними.

Подавив зевок, Клаудия свернула к лифтам и застыла на месте. На стуле у стены, вытянув перед собой ноги и засунув руки в карманы элегантного пиджака, дремал Тайлер. Клаудия оторопела от изумления. Вот это сюрприз! Он ушел вечером такой сердитый, она никак не ожидала его здесь увидеть. Даже не переоделся, хотя, вероятно, заглянул в гостиницу и обнаружил ее отсутствие. Интересно, давно ли он здесь сидит и почему не зашел в палату?

В парусиновых туфлях без каблуков она ступала почти бесшумно, но Тайлер открыл глаза, повернул голову в ее сторону, встал и молча смотрел, как она подходит. От его внимательного взгляда не укрылась бледность ее осунувшегося лица и темные тени под глазами.

— Ты что, с ума сошла? Думаешь, Натали будет лучше, если ты сляжешь?

— пробормотал он.

— Ничего со мной не случится, — возразила Клаудия, проходя мимо него к ближайшему лифту.

— Гладя на тебя, в это трудно поверить, — усмехнулся Тайлер и двинулся за ней.

Клаудия остановилась и круто повернулась к нему. Она слишком устала, чтобы терпеть его насмешки.

— Ладно, я сумасшедшая, но неужели ты не в состоянии понять, что иногда мне просто необходимо побыть рядом с Натали, чтобы убедиться, что все это не сон?

Двери, лифта раскрылись. Взяв Клаудию за руку повыше локтя, Тайлер провел ее в кабину и нажал кнопку первого этажа. Потом взглянул на Клаудию.

— Это не сон. Неужели тебе нужно все время искать этому подтверждение?

— Еще как нужно! Тебе этого не понять. Ты не умеешь дорожить тем, что имеешь. — Клаудия отвернулась, губы у нее задрожали. — Тебе не приходилось страдать из-за разлуки с близкими людьми. — Уж конечно, она в эту категорию не входит.

Лифт остановился, и они вышли из здания больницы навстречу солнечному летнему дню.

— Моя машина вон там, — Тайлер махнул рукой в сторону стоянки.

Клаудия позволила ему усадить ее на переднее сиденье. Она чувствовала огромную усталость, но одновременно и удовлетворение. Когда Тайлер, обогнув машину спереди, уселся за руль и завел мотор, она немного помолчала, но все же не выдержала:

— Как прошел обед?

Тайлер бросил на нее косой взгляд.

— Прекрасно.

Клаудия уставилась в окно. Не очень-то разговорчив. Вряд ли он расскажет ей подробности своего свидания. Многочисленные вопросы так и просились ей на язык, но она сдержалась.

— Почему ты за мной приехал? Проверяешь?

— В гостинице тебя не было, но я сразу догадался, где ты. Хотел отвезти тебя домой. Вот и все, ничего больше. Надеялся, что ты оценишь мою заботливость.

— А что, обед затянулся до ночи и плавно перешел в бурную вечеринку до утра? — съязвила Клаудия и чуть не откусила себе язык, услышав довольный смешок Тайлера.

— Что ты себе вообразила? Ночь страстной любви? Одри была бы польщена, скажи я ей об этом.

— Одри? — мгновенно насторожилась Клаудия. Синие глаза Тайлера скользнули по ее лицу.

— Она специалист по маркетингу. Я с ней иногда советуюсь. Одри угостила меня царским обедом, а потом мы несколько часов провели в страстных спорах о целесообразности вторичного использования отходов производства, — хмыкнул он.

Глаза Клаудии расширились.

— Всю ночь? — недоверчиво спросила она.

Тайлер пожал плечами.

— До часу. Остальное время я потратил на то, чтобы приспособиться к крайне неудобному стулу в больничном коридоре.

Клаудия не верила собственным ушам.

— Но… почему? — беспомощно спросила она.

— Потому что я понятия не имел, когда ты вернешься. Мне очень не нравится твоя манера разгуливать ночью по городу. В это время по улицам бродят разные подозрительные типы. Считай, что это благородный жест с моей стороны.

Клаудия растерялась: такой заботливости она не ожидала.

— Не знаю, что и сказать, — пробормотала она.

— Ничего не говори. Просто попытайся обуздать свою страсть к бродяжничеству, пока мы не заберем Натали домой. Там гораздо безопаснее, — деловито сказал Тайлер.

Клаудия не стала спорить: он затронул гораздо более интересную тему. — Кстати, я все собираюсь тебя спросить… Где ты живешь в Шропшире? — В прелестной долине возле Черч-Стреттон, деревушки к северу от Лудлоу.

— Понятно… Что ж, если Натали на следующей неделе выпишут, мне следует уже сейчас связаться с агентством по продаже недвижимости. — И не забыть бы купить карту, добавила она мысленно.

— Что? Это еще зачем? — резкий вопрос Тайлера прервал ее размышления.

Клаудия подняла глаза.

— Чтобы подыскать подходящий дом, естественно.

Чертыхнувшись, Тайлер свернул на стоянку возле гостиниц, заглушил мотор и повернулся к Клаудии с искаженным от гнева лицом.

— Тебе не кажется, что следовало бы пожить с Натали хоть какое-то время, прежде чем удирать?

Несправедливость обвинения заставила Клаудию вспыхнуть от гнева.

— Я не собираюсь «удирать», как ты изящно выражаешься, — парировала она столь же резко. — Мне просто надо где-то жить. Как нам обоим известно, Натали будет жить в твоем доме — во всяком случае, пока, — где меня вряд ли примут с распростертыми объятиями.

— И тем не менее именно там ты и поселишься! — тоном, недопускающим возражений, заявил Тайлер.

Гнев Клаудии уступил место искреннему недоумению.

— Но… ты же этого не хочешь!

Он стиснул челюсти:

— Это сейчас неважно. В первую очередь я забочусь о Натали. Если ты надеешься сблизиться с дочерью, ты должна жить с ней рядом, Клаудия, в одном доме. Может, мне это и не нравится, но я готов пойти на уступки. Если через какое-то время ты все-таки захочешь жить отдельно, можешь начать поиски подходящего жилья, находясь у меня в поместье.

Это прозвучало так неожиданно, что Клаудия остолбенела.

— Спасибо… — смущенно пробормотала она. — Я… не ожидала такого великодушия с твоей стороны. Постараюсь не попадаться тебе на глаза, пообещала она охрипшим от волнения голосом.

Тайлер ухмыльнулся:

— Боюсь, тебе это не удастся. Нужно быть слепым, чтобы не заметить твоего присутствия… Ладно, не знаю, как ты, а я просто с ног валюсь. Он вышел из машины, Клаудия последовала за ним, теряясь в догадках.

Что с ним случилось? Откуда вдруг такая перемена? Вчера он был вне себя от злости, а сегодня проявляет заботу о ее здоровье и безопасности. Нелогичность его поведения выбивала ее из равновесия и в то же время возрождала в душе смутную надежду на лучшее. Несмотря на внешнее отчуждение, она ему не совсем безразлична. А что, если она ошибается?

Клаудию пробрала дрожь. Предвкушения или тревоги? Она и сама не знала… Ничего, она выяснит, что творится у Него в душе, чего бы это ей ни стоило.

 

Глава 7

Сидя на корточках, Клаудия вытерла влажный лоб тыльной стороной ладони. На ней были старые выгоревшие шорты и легкая майка на бретельках. Солнце палило нещадно, и ее обнаженные плечи и ноги слегка порозовели. К счастью, она легко загорала, но все же предпочла не рисковать и, прежде чем заняться цветочными клумбами, намазалась специальным кремом, предохраняющим кожу от солнца.

Услышав за спиной веселый смех и звук льющейся воды, Клаудия обернулась. Натали в купальнике пыталась окатить Тайлера ледяной водой из шланга, с помощью которого Тайлер наполнял бассейн. В такую жару вода быстро нагреется, и можно будет искупаться. Последние недели стояла необычно теплая погода, с того самого дня, как они привезли Натали в поместье Тайлера под названием «Уайт Гейблз».

Клаудия и Натали наслаждались теплом и солнцем, стремились как можно больше времени проводить на воздухе, в отличие от Тайлера, который целыми днями сидел, запершись, в своем кабинете. Натали пришлось пустить в ход все свои уловки, чтобы выманить его сегодня из дома и упросить наполнить бассейн на лужайке. Против ожидания, он не рассердился, что его оторвали от работы, и взялся за дело с таким рвением, что Клаудия только головой качала, наблюдая за ним.

Вот он обрызгал Натали холодной водой и рассмеялся, глядя, как она отфыркивается.

Он стоял, расставив ноги и заложив руки в карманы, и Клаудия поймала себя на том, что жадно разглядывает его позолоченное солнцем тело, прикрытое лишь джинсовыми шортами, облегающими мускулистые бедра. Ее глаза скользнули вниз, по крепким загорелым ногам к босым ступням. Он и одетый волновал ее, но в таком виде просто сводил с ума, вызывая непреодолимое желание.

Тайлер переменил позу, и взгляд Клаудии переместился выше, к его широкой груди. Она представила себе, как ласкает его спину, чувствуя под пальцами горячую кожу, и кровь бросилась ей в лицо, дыхание участилось. Огромным усилием воли Клаудия подавила желание вскочить и броситься к нему.

Ее смятение каким-то таинственным образом передалось Тайлеру, воздух между ними словно наэлектризовался. Он перестал смеяться, повернулся, и его синие глаза посмотрели ей прямо в лицо. Потом медленно, как бы против воли, он оглядел всю ее соблазнительную фигуру — от длинных стройных ног до высокой груди, вздымавшейся под тонкой тканью. Соски напряглись, выдавая ее возбуждение. Наконец их глаза встретились, и, несмотря на разделявшее их расстояние, Клаудия почувствовала его волнение.

Мир вокруг них перестал существовать, и неизвестно, чем бы это кончилось, если бы не Натали. Девочка окликнула Тайлера, он повернул голову, и в ту же секунду чувственное напряжение исчезло. Клаудия опомнилась и прерывисто вздохнула, внутри у нее все дрожало от пережитого потрясения. Взгляд Тайлера перевернул ее душу. Как же она заблуждалась! Последнее время он держался так холодно, так отчужденно… У нее создалось впечатление, что он сумел побороть свое влечение к ней. Между ними установились вполне корректные, прохладные отношения людей, вынужденных жить под одной крышей, но не испытывающих друг к другу особой симпатии. Ни словом, ни взглядом он не показывал, что ее присутствие вызывает в нем хоть какие-то эмоции. Его равнодушие повергало ее в уныние, но она почти смирилась со своей участью и только сейчас поняла, что он все это время притворялся! И как искусно! Если бы не этот взгляд, полный затаенной страсти, она бы ни за что не догадалась, каковы его истинные чувства. Всего лишь на секунду маска холодного безразличия спала с его лица, открыв Клаудии тайну, которую он так ревностно оберегал: его по-прежнему неудержимо влечет к ней!

Ей бы радоваться: в ее скудном арсенале появилось мощное оружие, — но радости не было… Почему она чувствует себя такой беззащитной?

На террасе, вдоль которой тянулись цветочные клумбы, послышались шаги. Клаудия подняла голову и увидела Венди Николс с подносом в руках, на котором стояли несколько стаканов и запотевший графин с лимонадом, собственноручно приготовленным Мэри Барретт, экономкой Тайлера.

— Меня прислала Мэри. Она уверена, что вы умираете от жажды, — сообщила гувернантка, ставя поднос на металлический столик.

Клаудия рассмеялась и, отложив в сторону тяпку, сняла холщовые перчатки.

— Как это она догадалась? Наша Мэри — просто сокровище! — Клаудия поднялась на террасу, налила в стакан лимонаду и с наслаждением выпила. — Мэри — самая лучшая реклама своим кулинарным талантам, — подхватила Венди, рисуя в воздухе округлые контуры женской фигуры.

— Это точно, — кивнула Клаудия и перевела глаза на Тайлера и Натали. — Вы довольны Натали? — спросила Венди, проследив направление ее взгляда. — Посмотрите, как она посвежела, окрепла. О болезни, слава Богу, и думать забыла. Между прочим, к вам она стала относиться гораздо лучше. Даже Мэри заметила, что Натали прямо-таки расцвела, и дело тут не только в том, что она выздоровела.

Это была правда, хотя Клаудия избегала таких разговоров из суеверных соображений, боясь сглазить свое счастье. Слишком рано утверждать что-то определенное. Натали все еще немного дичилась матери, но от прежней открытой неприязни не осталось и следа. Похоже, им удалось найти общий язык, пусть и под влиянием обстоятельств: ведь они были почти неразлучны. За что, между прочим, Клаудии следовало благодарить Венди Николс. Гувернантка тактично держалась в тени, чтобы дать Клаудии возможность почаще бывать с дочерью наедине.

Большую часть дня Клаудия играла с Натали в ее любимые игры, читала ей вслух сказки, иногда рассказывала о своих итальянских родственниках.

Как ни странно, Натали могла слушать ее часами, забрасывая вопросами. Девочку интересовало буквально все, и Клаудии порой приходилось делать над собой усилие, чтобы прерваться, иначе эти беседы грозили затянуться далеко за полночь. Каждый такой разговор все больше сближал их. О своем отце, однако, Натали говорила очень редко, ничего о нем не спрашивала, а если невзначай и упоминала о нем, то с явной неохотой. Венди оказалась права: Натали знала, что отец не любил ее, но она также сомневалась и в любви матери.

Разве можно винить ее в этом? — думала Клаудия. Конечно, нет. Она должна доказать дочери свою любовь. О-о, она готова горы свернуть, чтобы Натали поверила ей!

От этих мыслей Клаудию отвлекла дочь, вбежавшая на террасу. Ее разрумянившееся личико сияло, глаза искрились веселым смехом.

— Тайлер говорит, что ему надоело сидеть дома. Он хочет подышать свежим воздухом и собирается устроить пикник. Он и меня обещал взять, если я буду готова через десять минут! — сообщила девочка, прыгая вокруг матери. — Можно мне поехать, Клаудия? Ну пожалуйста! — Она умоляюще заглянула Клаудии в глаза.

Назовет ли она меня когда-нибудь мамой? — подумала Клаудия, переводя взгляд на Тайлера. Ей было приятно, что дочь обратилась к ней за разрешением, это уже кое-что. Она улыбнулась девочке.

— Почему бы и нет? Если Венди считает, что ты достаточно хорошо себя чувствуешь…

— Я не возражаю, — отозвалась гувернантка. — У Натали столько энергии, что ей будет полезно побегать по лесу.

— Ой, вот здорово! — обрадовалась Натали и со всех ног бросилась навстречу Тайлеру, который направлялся к ним. — Они согласны! — возбужденно воскликнула она, повисая на его руке.

При виде ее счастливого личика Тайлер невольно улыбнулся.

— Вот и прекрасно. Тогда беги собирайся.

Натали пулей понеслась в дом.

Венди встала.

— Пойду помогу ей. — Она направилась вслед за своей воспитанницей.

Оставшись с Тайлером наедине, Клаудия особенно остро ощутила близость его полуобнаженного тела. В горле у нее пересохло, она нервно облизнула губы и, глядя в сторону, сказала:

— Вы возьмете еду с собой?

Тайлер холодно взглянул на нее сверху вниз. Похоже, он уже раскаивался в своей минутной слабости.

— Купим что-нибудь по дороге. Поторопись, мы не будем тебя ждать, коротко бросил он.

— Меня? — изумилась Клаудия. Неужели она тоже входит в число приглашенных?

— Ты что, не хочешь ехать? — усмехнулся Тайлер. — Я-то пойму правильно, если ты скажешь, что у тебя неотложные дела, но боюсь, Натали обидится. Она сама предложила пригласить тебя.

Ты-то, конечно, предпочел бы оставить меня дома, подумала Клаудия, раздраженная его ироническим тоном.

— Извини, что доставляю тебе столько неприятностей, но это была твоя идея. Если ты раскаиваешься…

— Что бы я ни думал, договоренность остается в силе. Натали хочет, чтобы ты поехала с нами. Так что, если не хочешь ее огорчить, поспеши, сухо посоветовал Тайлер.

Клаудия промолчала и направилась в дом. Ее радость оттого, что Натали пожелала поехать с ней на пикник, омрачалась реакцией Тайлера. Понятно, почему он так злится: никак не может справиться со своим влечением к ней и не скрывает, что винит в этом ее, а не себя. Она быстро приняла душ, надела джинсы и майку, положила в объемистую соломенную сумку блузку, темные очки и прочие необходимые мелочи, провела щеткой по волосам, сунула ноги в удобные босоножки и заторопилась к выходу.

Натали уже устроилась на заднем сиденье машины. Тайлер открыл Клаудии Переднюю дверцу, и ей ничего не оставалось, как сесть рядом с ним.

Их путь лежал в живописный старинный городок Лудлоу, главной достопримечательностью которого был полуразрушенный средневековый замок из красного песчаника, построенный на вершине холма по приказу графа Шрусбери. К удивлению Клаудии, Тайлер уступил просьбе Натали и свернул к замку, не забыв, правда, напомнить девочке, что она была там уже раз двадцать.

Глядя вслед Натали, вприпрыжку бежавшей впереди, Клаудия с улыбкой заметила:

— Она из тебя веревки вьет.

Тайлер добродушно усмехнулся. Похоже, он находился в отличном настроении.

— Может быть, но имей в виду, тебе придется обойти замок от подвала до чердака, а лестницы там очень крутые.

Так оно и вышло. Клаудия терпеть не могла маленьких тесных помещений, испытывая в них необъяснимую тоску и тревогу, но готова была забраться в любое самое мрачное подземелье ради удовольствия ощущать в ладони теплую ручку дочери. Натали вряд ли понимала, что чувствует ее мать, но от внимательного взгляда Тайлера не укрылся влажный блеск глаз Клаудии. Он не принимал участия в разговоре, просто молча шел сзади, небрежно засунув руки в карманы джинсов. Осмотрев замок, они решили погулять по городу. Тайлер заглянул в булочную, из которой доносились аппетитные запахи, и через некоторое время появился на пороге, нагруженный бумажными пакетами и картонной коробкой. Клаудия несла бутылки с прохладительными напитками. Купив все необходимое, они вернулись на стоянку, где оставили машину.

Выехав из Лудлоу, они направились в горы, отделяющие одно графство от другого, и выбрали для пикника живописную зеленую долину, откуда открывался прекрасный вид на горную гряду западного Уэльса. На лугу мирно пощипывали травку белые кудрявые овцы. Расстелив одеяло на земле, путешественники разложили свои припасы и принялись с аппетитом уплетать бутерброды, купленные Тайлером.

Натали доела пончик с вареньем и облизала пальцы.

— Как вкусно! Тайлер всегда покупает все самое лучшее! Ты, наверно, не ездила на такие пикники, когда была маленькая, — сказала она, гладя на мать с чувством некоторого превосходства.

Клаудия приняла вызов. — В детстве у меня вообще не было ничего подобного, — честно ответила она. — Это считалось неприличным. Моя гувернантка придерживалась очень строгих взглядов относительно того, что следует делать хорошо воспитанной девочке.

Натали скорчила смешную гримаску.

— Как скучно… А я думала, ты жила как настоящая принцесса. Папа говорил, что у тебя был огромный дом и очень много слуг. Неистощимая фантазия Гордона не переставала удивлять Клаудию. Интересно, что еще он наговорил дочери?

— Это так, хотя я жила там не одна, а с моей кузиной Амелией. Но знаешь что? Я бы предпочла вот такие пикники скучным обедам в доме моих дядюшек. Поверь, очень тоскливо сидеть за длинным столом в окружении чопорных слуг, которые молча стоят за твоей спиной и ждут, когда можно будет унести тарелки. — Она перевела взгляд на Тайлера: слышит ли он их разговор? Кажется, нет… Лежит, подложив руки под голову, глаза закрыты. Наверно, задремал.

— Значит, ты очень скучала?

Клаудия помолчала, вспоминая свое безрадостное детство и одинокую юность. Случай вполне подходящий, чтобы вызвать сочувствие дочери, но ей не хотелось делать из себя мученицу.

— Нет, не очень. Моим главным развлечением были книги. Я читала все, что попадалось под руку. — Она улыбнулась при этом воспоминании. — Вот когда я чувствовала себя принцессой… Ждала прекрасного принца на белом коне, который увезет меня в чудесную страну.

— Папа был похож на этого принца? — прищурилась Натали.

Клаудия вздрогнула.

— Да… Я Приняла его за героя из сказки. Он был такой красивый и казался очень добрым. А какие слова он мне говорил! Именно те, что я мечтала услышать. — Боже, какой же она была наивной! Столько лет прошло, а ей до сих пор больно вспоминать о собственной доверчивости. Юность и одиночество — плохие советчики, вот почему Гордону не составило труда обмануть ее.

Натали задумалась, покусывая травинку. Когда она наконец заговорила, в ее голосе послышалась такая недетская мука, что у Клаудии сжалось сердце.

— Папа и мне говорил, что любит, но я знала, что это неправда. Перед гостями он делал вид, что у нас все хорошо, но, когда мы оставались одни, он раздражался и прогонял меня. Однажды я случайно услышала, как он говорит кому-то по телефону, что никогда не хотел иметь детей, назвал меня ошибкой молодости. И еще… Он очень сердился из-за того, что я похожа на тебя.

Дрожащей рукой Клаудия погладила дочь по шелковистым волосам.

— Дорогая моя девочка, ты его самая лучшая ошибка. Я так хотела, чтобы ты родилась, и ни разу не пожалела об этом. И я очень горжусь нашим сходством.

Натали недоверчиво взглянула на мать.

— Я не такая красивая, как ты, — нахмурилась она. — У меня веснушки.

— Они тебе к лицу, и вообще ты очень хорошенькая, — горячо заверила ее Клаудия.

Подбородок девочки предательски задрожал. Она быстро наклонилась и взяла недоеденную булочку.

— Пойду покормлю овечек. — Она вскочила и убежала.

— Далеко не уходи! — крикнула Клаудия ей вслед и закусила губу, провожая взглядом тоненькую фигурку.

— Не беспокойся, с ней ничего не случится, — раздался голос Тайлера.

Значит, он не спал и все слышал!

— Надеюсь… — вздохнула Клаудия.

— Ей нужно время, чтобы все обдумать, — добавил Тайлер. — Мне показалось, ты знала, что Гордон не любил Натали.

— Да, Венди мне сказала об этом, — призналась Клаудия.

— Венди?

Клаудия кивнула.

— Она очень наблюдательна. И, между прочим, чрезвычайно умна. Она дала Гордону от ворот поворот, когда он попытался добиться ее благосклонности, чего, к сожалению, нельзя сказать обо мне.

Тайлер взъерошил свои густые волосы.

— Господи, у меня такое чувство, что я долгие годы жил в каком-то выдуманном мире.

— Главное, что ты сделал Натали счастливой, подарил ей свою любовь, остальное неважно. На днях она призналась, что хотела бы быть твоей дочерью. Это наивысшая похвала, Тайлер.

В его глазах промелькнуло странное выражение.

— Ты сказала, что вы с Амелией жили очень уединенно. Это правда?

— Да… Наши дядюшки держали нас в строгости, готовили к тому, чтобы со временем мы заняли подобающее положение в обществе. — Клаудия пожала плечами. — О, они были по-своему добры к нам, бедным сироткам, но и понятия не имели, какой удушающей казалась нам атмосфера их роскошного дома. Особенно мне.

— Твоя кузина думала иначе?

— В ней не было итальянской крови, — рассмеялась Клаудия.

— А где ты училась? — спросил Тайлер, пристально глядя на нее.

— Я посещала очень престижное учебное заведение для девушек из богатых семей и получила хорошее образование. Вот только с реальной жизнью оно не имело ничего общего. Когда в моей жизни появился Гордон, я уже дозрела до бунта. Дядюшки пытались отговорить меня от замужества, но мне уже исполнилось восемнадцать, и никто не мог меня остановить. Слишком поздно я поняла, что мои опекуны были правы. — Она говорила совершенно бесстрастно, все эмоции и сожаления остались в прошлом. — Гордон начал изменять мне сразу после свадьбы, но я была слишком горда, чтобы признать свою ошибку и вернуться домой. — Вместо этого она примирилась с его изменами и терпеливо сносила все унижения и оскорбления. Однако настал момент, когда чаша ее терпения переполнилась.

Тайлер подался вперед, не сводя глаз с ее лица.

— Почему ты приехала в Италию одна?

— Потому что мне нужно было все обдумать. Гордон в то время интересовался другой женщиной. По-моему, ее звали Энджи. — Заметив, что Тайлер нахмурился, Клаудия слабо улыбнулась. — Муж не считал нужным скрывать от меня свои похождения. А мне было уже все равно, так как я решила развестись с ним.

Темные брови Тайлера сошлись на переносице.

— Ты хочешь сказать, что к тому времени, когда мы с тобой познакомились, ты уже приняла решение о разводе? — уточнил он.

— Да, мое терпение истощилось, я больше не могла выносить этого человека.

— Если так, какого черта ты к нему вернулась? Неужели надеялась, что он переменится? — зло бросил Тайлер.

Клаудия смотрела вдаль, туда, где среди высокой травы резвилась Натали.

— Все было не совсем так.

— Почему ты не развелась с ним?

Глаза Клаудии яростно сверкнули.

— Я собиралась это сделать, потому что, потеряв тебя, окончательно убедилась в бессмысленности своего брака. Однако, приехав в Англию, л удивлением обнаружила, что Гордон очень изменился. Своей внимательностью, нежностью он застал меня врасплох, и я попалась на его удочку, как последняя дура. Когда до меня наконец дошло, что кроется за этой неожиданной переменой, я уже была беременна. Пришлось остаться… Гордон сбросил маску и взялся за старое.

У него было много женщин, я со счета сбилась, но ради Натали продолжала бы делать вид, что ничего не замечаю, если бы он вдруг не воспылал ко мне страстью. Естественно, я ему отказала, забыв, что Гордону никто никогда не говорил «нет»… Последовала ужасная сцена… — Она горестно покачала головой.

— Ради всего святого, Клаудия! — не выдержал Тайлер. — Неужели он…

Лицо Клаудии исказилось от боли.

— На следующий же день я уехала. Остальное тебе известно.

Тайлер побледнел как полотно.

— О Господи! — воскликнул он и отвернулся, не видя, что к ним приближается Натали. После долгой паузы он пробормотал: — Ты не должна была к нему возвращаться.

Клаудия не поверила своим ушам.

— Что ты сказал? Ты же сам себе противоречишь, Тайлер. Раньше ты говорил, что я не имела права уходить от мужа, а теперь утверждаешь, что я не должна была к нему возвращаться! Что мне было делать? Обратиться к тебе за помощью? Но ты уже вынес мне приговор и исчез. Для тебя я просто не существовала. Так что пришлось самой решать свою судьбу. Интересно, когда же ты наконец определишься и поймешь, чего хочешь!

— Вы ссоритесь?

Услышав встревоженный голосок дочери, Клаудия замерла от ужаса: неужели Натали все слышала? Первым опомнился Тайлер:

— Ну что ты, малышка, разве можно ссориться в такой прекрасный день? Мы просто беседовали, вспомнили кое-что из прошлого. — Он усадил девочку к себе на колени. — Ну как, покормила овечек? Они тебя не укусили? Рукиноги целы? — Ему удалось переключить ее внимание.

— Они от меня убежали, — пожаловалась Натали.

Опасная минута миновала. Клаудия облегченно вздохнула и принялась убирать остатки еды, рассеянно прислушиваясь к веселой болтовне Тайлера и Натали. Почему Тайлер так странно отреагировал на ее слова? Его поведение уже в который раз ставило ее в тупик. Кажется, он пересмотрел свои излишне строгие взгляды на брак. Но значит ли это, что он смягчился по отношению к ней? Хотелось бы надеяться, ведь Нэнси Уилер вот-вот приедет в Манчестер и будет ждать от нее звонка. И тогда все будет зависеть от настроения Тайлера. Похоже, ей все, же удалось заставить его задуматься, заронить в его душу искру сомнения.

Услышав над ухом щелканье пальцев, Клаудия очнулась и взглянула на Тайлера и Натали, которые сидели обнявшись и выглядели такими счастливыми, что у Клаудии защемило сердце.

— Простите, я задумалась, — извинилась она, заставляя себя улыбнуться.

— Мы хотим поиграть в бумеранг. Ты пойдешь с нами? — спросила Натали и, увидев, что мать кивнула в знак согласия, проворно вскочила на ноги. Вслед за ней поднялся и Тайлер, протянув Клаудии руку. Она ухватилась за нее и встала, ожидая, что он тут же отпустит ее, но он задержал ее ладонь в своей и слегка притянул к себе. Удивленная, Клаудия подняла на него глаза.

— Чего ты от меня хочешь, Клаудия? — спросил он, понизив голос, чтобы Натали не услышала.

О, как просто и в то же время совершенно невозможно ответить на этот вопрос…

— Ты должен разобраться в себе, Тайлер, — охрипшим голосом прошептала она и, отдернув руку, побежала за Натали.

С минуту он задумчиво смотрел им вслед. Его глаза потемнели. Натали обернулась и помахала ему. Тайлер с усилием улыбнулся и зашагал к ним. Клаудия включила индикатор левого поворота, и ее белый автомобиль свернул на подъездную аллею. После вчерашнего пикника они с Тайлером не сказали друг другу и двух слов. Привезя их домой, он сразу заперся в своем кабинете и даже к ужину не вышел. Экономка сообщила, что он почти не притронулся к еде, которую она отнесла ему в комнату. Сидит за столом, уставившись в окно, и ни на что не реагирует, озабоченно сказала она, качая головой.

Клаудия ничего не ответила, боясь поверить в то, что это добрый знак, и оказалась права. Когда она осмелилась нарушить уединение Тайлера, попросив приглядеть за Натали, пока она съездит в Черч-Стреттон за покупками, он был с ней резок, почти груб.

Однако он согласился побыть с Натали, что не удивило Клаудию. Для девочки он всегда находил время, как бы ни был занят. Венди Николс взяла выходной, Мэри собралась навестить сестру — та утром неудачно упала и ее отвезли в больницу. Так что, кроме Клаудии, ехать за продуктами было некому.

Вообще-то эта поездка пришлась очень кстати: Клаудия получила возможность позвонить Нэнси Уилер в гостиницу, не опасаясь, что их разговор услышит кто-нибудь из домашних. К сожалению, Нэнси в номере не оказалось, и Клаудии пришлось дать администратору свой номер телефона и передать Нэнси ее просьбу позвонить. Не самый лучший вариант, но ничего другого она не успела придумать.

Машина свернула еще раз, и вдали показался особняк «Уайт Гейблз». И опять при виде дома Тайлера у Клаудии от восхищения захватило дух. Расположенный у подножия холма, дом был с трех сторон окружен лесом. Перед ним расстилалась зеленая лужайка, окаймленная цветочными клумбами, а в центре находился искусственный водоем с рыбками.

Здание, построенное в прошлом веке, представляло собой нечто среднее между фермерской усадьбой и господским поместьем. От него веяло таким очарованием, что Клаудии не раз хотелось запечатлеть эту красоту на холсте. Как жаль, что она не умеет рисовать… Каменный фасад украшали высокие, увитые розами окна. Сейчас они были распахнуты, и легкий ветерок шевелил белые кружевные занавески.

Поставив машину в гараж, Клаудия достала из багажника сумки с продуктами и понесла их на кухню. Она изнывала от жары, несмотря на то что оделась утром очень легко — в тонкое хлопчатобумажное платье лимонно-желтого цвета. Хорошо бы сейчас поплавать в огромном бассейне тетушки Лючии.

В кухне было прохладно и тихо. Шаги Клаудии гулким эхом отдавались в пустоте дома. Видимо, Тайлер и Натали куда-то ушли, подумала Клаудия, но на всякий случай подала голос. Ей никто не ответил. Наверно, они где-то радом, потому что машина Тайлера в гараже. Ей захотелось очутиться вместе с ними в лесу, под раскидистыми кронами деревьев. Вздохнув, она принялась убирать продукты в холодильник.

Неплохо бы выпить чего-нибудь освежающего… Клаудия прошла в гостиную и приблизилась к двустворчатому шкафчику-бару. Не найдя ничего подходящего с одной стороны, она открыла вторую створку и с удивлением обнаружила, что полки заполнены не бутылками, а видеокассетами. Она уже хотела закрыть дверцу, но в этот момент заметила имя Натали на корешке одной кассеты и наклонилась, чтобы получше рассмотреть ее. Судя по надписям, почти на всех пленках была снята Натали, причем в разные годы. Видеомагнитофон и телевизор стояли рядом, и Клаудия, поддавшись искушению, выбрала самую раннюю кассету, вставила ее в аппарат и с бьющимся сердцем опустилась перед экраном на колени. Когда появилось изображение, она чуть не задохнулась от волнения. Вот они, эти драгоценные минуты, прошедшие мимо нее! Неизвестный оператор заснял Венди Николс, играющую с крошечной девочкой. Натали! Несколько раз мелькнул Гордон, но Тайлера не было. Наверно, это он держал видеокамеру, которая почти не отрывалась от Натали. Да, он всегда любил мою девочку, растроганно думала Клаудия, гладя на смеющееся личико дочери, пытавшейся произнести свои первые в жизни слова.

Как загипнотизированная, она смотрела на экран, прижимая к губам ладонь, чтобы не зарыдать во весь голос. По ее побледневшему лицу катились слезы. Просматривая одну пленку за другой, Клаудия чувствовала в груди все большее стеснение. Она бессознательно раскачивалась взад и вперед, тщетно пытаясь облегчить боль, казавшуюся временами почти невыносимой. И все же оторваться от экрана было выше ее сил, ведь это единственная возможность увидеть, как росла ее дочь, заполнить пустоту бесплодных, мучительных лет. Прошлое, оставшееся на видеопленке, так захватило ее, что она не замечала ничего вокруг. Не слышала голосов за спиной, тихого удивленного восклицания, не видела, как в дверном проеме появились две фигуры, одна большая, другая маленькая. Не видела Натали, которая бросилась к матери, упала радом с ней на колени и с тревогой заглянула в залитое слезами лицо.

— Мама, что случилось?

Только эти тихие слова сумели дойти до сознания Клаудии. Она очнулась, повернула голову… Ей вдруг стало нечем дышать.

— Что?.. — Неужели она теряет рассудок? Не может быть, ей послышалось, Натали не могла назвать ее…

— Почему ты плачешь, мама? — Натали часто заморгала, ее большие глаза наполнились слезами, губы задрожали.

Вместо ответа Клаудия схватила Натали и изо всех сил прижала к себе ее хрупкое тельце. Нет, она не сошла с ума, ей не послышалось, дочь назвала ее мамой! Боже, благодарю тебя… И в ту же секунду тонкие руки — о чудо из чудес! — обвили шею Клаудии.

— Не плачь, мамочка, не плачь! — повторяла Натали.

Клаудия разрыдалась.

— Не буду, не буду больше, обещаю. Только не уходи, не отпускай меня… Я люблю тебя, доченька, я так тебя люблю…

Обе затихли и долго сидели обнявшись. Слезы Клаудии высохли, в ее душе воцарился покой. Постепенно тело у нее затекло, но она боялась пошевелиться, желая продлить очарование минуты. Не выпуская Натали из объятий, она осторожно протянула руку, выключила магнитофон и пересела на диван, увлекая за собой дочь.

— Почему ты плакала? — спросила Натали.

Клаудия нежно поправила прядь волос, упавшую дочери на глаза.

— Потому что эти фильмы напомнили мне, как много я потеряла. Я так хотела прожить эти годы рядом с тобой… И ведь могла бы, если бы не думала, что тебя нет в живых.

Натали вскинула голову, но в ее глазах не было удивления.

— Папа тебе сказал, что я умерла?

Недетская проницательность дочери так потрясла Клаудию, что она только растерянно кивнула и, помолчав, добавила:

— Прости меня… — хотя и сама толком не знала, за что просит прощенья.

Однако Натали, похоже, поняла ее и тяжело вздохнула, совсем как взрослая.

— Папа часто говорил неправду… А вот Тайлер никогда не лжет, — прибавила она, искоса взглянув на мать.

Слабая улыбка скользнула по лицу Клаудии.

— Верно, он всегда говорит только правду, и я тоже. Я не обматывала, когда сказала, что люблю тебя.

— Значит, ты останешься со мной?

— Это мое самое горячее желание, но ты же знаешь, я здесь гостья. Дом принадлежит Тайлеру. Мне придется подыскать себе жилье где-нибудь поблизости, тогда ты сможешь переехать ко мне и часто навещать Тайлера. Натали задумалась.

— Ты могла бы жить здесь, если бы вышла за него замуж, — неожиданно сказала она.

На секунду Клаудия растерялась.

— Это верно, — ответила она со странной улыбкой, — но обычно люди женятся совсем по другим причинам.

— Разве ты не любишь его? — Натали посмотрела матери прямо в глаза.

Поколебавшись, Клаудия решила, что честность — лучшая политика.

— Люблю, — призналась она.

— Вот и хорошо. Тогда все в порядке!

Клаудия весело рассмеялась.

— Ах, Натали, все не так просто… — она погрозила дочери пальцем. Не пытайся поженить нас, у тебя все равно ничего не получится.

Натали хотела было что-то возразить, но передумала.

— Ладно, не буду, — легко согласилась она. Что-то слишком легко, мелькнуло в голове у Клаудии. Она отогнала смутные подозрения.

— Утром мы гуляли с Тайлером в лесу, и я нарвала цветов. Ты поможешь мне засушить их для гербария?

— Конечно, помогу. Принеси свой альбом, а я пока приготовлю себе кофе. Посидим на террасе, хорошо?

— О'кей! — обрадовалась Натали и умчалась в свою комнату.

Клаудия улыбнулась ей вслед. Все еще улыбаясь, она убрала кассеты в шкафчик, направилась в кухню и с удивлением обнаружила там Тайлера, который сидел за столом и пил кофе. Налив ей чашку, он заметил:

— По-моему, это как раз то, что тебе сейчас нужно.

— Спасибо, — поблагодарила Клаудия, присаживаясь к столу.

— Значит, ты все-таки добилась своего, — сухо сказал он.

Клаудия удивленно подняла на него глаза:

— Ты недоволен?

Тайлер пожал плечами и, отодвинув чашку, сложил на груди руки.

— При чем тут я? Натали твоя дочь.

Клаудия медленно поставила чашку на блюдце.

— Что тебя беспокоит? Я думала, ты обрадуешься… Неужели ты сочувствовал мне только на словах?

— Нет, это были не просто слова, — быстро возразил Тайлер. — Я искренне рад за тебя.

— Тогда что тебя смущает?

Тайлер опустил глаза:

— Я не хочу потерять Натали.

— Неужели ты думаешь, что я могу так обойтись с тобой? — возмутилась Клаудия. — Я же знаю, как много она значит для тебя! И она к тебе очень привязана. Между прочим, я сказала ей, что собираюсь купить себе дом где-нибудь поблизости, — ровным голосом сообщила Клаудия.

— И что она ответила?

Не удержавшись от улыбки, Клаудия потупилась.

— Натали хочет, чтобы я осталась здесь. А для этого, по ее мнению, нам надо пожениться. — Интересно, какова будет его реакция?

Тайлер добродушно усмехнулся, и Клаудия, неизвестно почему, почувствовала себя задетой. Она ожидала чего угодно: взрыва негодования, обвинений в том, что внушила дочери эту мысль, во лжи, наконец, но только не этой снисходительной, равнодушной ухмылки.

— Так и сказала? Вот хитрый лисенок, — покачал головой Тайлер.

— Не беспокойся, я объяснила ей, что это невозможно, — обиженно буркнула Клаудия.

Глаза Тайлера сузились.

— И она с тобой согласилась?

Клаудия кивнула.

— Гм-м, значит, она что-то задумала. Не зря говорят: если дети слишком послушны, жди беды. Мы-то с тобой знаем Натали.

— Ты, может и знаешь, а я нет, — пробормотала Клаудия внезапно охрипшим голосом.

Немного помолчав, Тайлер вздохнул:

— Извини, Клаудия, я допустил бестактность.

Клаудия небрежно повела плечами.

— Не имеет значения. Я все равно узнаю все, что меня интересует, твердо заявила она.

Тайлер мрачно усмехнулся.

— Не сомневаюсь. Я уже понял, от кого Натали унаследовала свою решительность, — заметил он, вставая. — Послушай, ты привезла с собой что-нибудь нарядное?

Клаудия растерянно заморгала:

— Вообще-то да, но…

— Вот и прекрасно. Я приглашаю тебя на обед.

— На обед? — воскликнула она в крайнем изумлении.

Губы Тайлера дрогнули в иронической усмешке.

— Приятно хоть раз увидеть тебя растерянной. Будь готова к восьми часам. В последнее время у тебя было мало причин для радости, так что я не могу себе позволить упустить такой шанс. Возражения есть?

Наверно, я похожа на рыбу, вытащенную из воды, подумала Клаудия.

— Нет… никаких, — пролепетала она. — Спасибо, Тайлер. Вот уж не ожидала…

Его синие глаза потеплели.

— Я знаю. Ты привыкла не ждать от жизни ничего хорошего.

Щеки Клаудии окрасились нежным румянцем.

— Не надо меня жалеть, Тайлер, — тихо сказала она. — Я не нуждаюсь в твоей жалости.

В его глазах мелькнуло непонятное выражение.

— Это не жалость, Клаудия, — с загадочным видом ответил он и вышел из кухни, прежде чем она успела спросить: а что же тогда?

Оставшись в одиночестве, Клаудия погрузилась в раздумья. Что скрывается за его неожиданным приглашением? Скорее всего, это простая любезность, и все же ее сердце забилось быстрее. Как видно, оно не желало довольствоваться малым и надеялось вопреки всему…

О Господи, она ведет себя как девчонка, а не как зрелая женщина, имеющая семилетнюю дочь, которая, между прочим, уже ждет ее. Выбросив из головы мысли о предстоящем обеде, Клаудия допила кофе и побежала на террасу.

 

Глава 8

Клаудия собрала с тарелки крошки, оставшиеся от клубничного пирожного, и отправила их в рот. Обед был замечательный, от первого до последнего блюда, а вот ее спутник… Тайлер пребывал в странном настроении, казался озабоченным и подавленным, от него прямо-таки веяло холодом. С той минуты, как они оставили Натали на попечении Венд и отправились в ресторан, он почти все время молчал и только изредка вздыхал, словно его что-то угнетало.

Положив десертную вилку, Клаудия подняла глаза. В элегантном темно-синем костюме и ослепительно белой рубашке Тайлер выглядел чрезвычайно импозантно, и Клаудия каждым нервом ощущала притягательную силу, исходящую от него.

— Все было очень вкусно.

Ее слова вывели его из задумчивости, он кивнул и слегка улыбнулся, но его мысли явно витали где-то далеко.

— Ты всегда любила поесть. Как приятно обедать с женщиной, которая ест с аппетитом, а не ковыряет еду вилкой. Помнится, ты обожала спагетти, я даже сказал тебе однажды, что ты готова их есть на завтрак, обед и ужин.

Клаудия весело рассмеялась. Ему незачем знать, что после их разрыва она не могла смотреть на спагетти без слез.

— Я их и сейчас люблю. Должно быть, потому, что я наполовину итальянка, — пошутила она, придвигая к себе чашку с кофе. — Странно, что ты помнишь такие пустяки.

— Я много чего помню, — сухо заметил он. — Даже то… — Он запнулся.

— …что предпочел бы забыть? — быстро подсказала Клаудия и тут же пожалела об этом, увидев, как потемнело его лицо.

— То, что раньше казалось неважным, а теперь видится в ином свете, возразил Тайлер. — Ты на многое открыла мне глаза.

— Вот уж не ожидала, что мой рассказ так на тебя подействует, вспыхнула Клаудия. — По-моему, ты меня совсем не слушал.

Тайлер усмехнулся:

— Тебя трудно не услышать.

Чувствуя, что краснеет, Клаудия откашлялась, чтобы скрыть смущение.

— Я просто хотела, чтобы ты понял. Ничего не требовала, ничего не ждала…

Тайлер помешал ложечкой кофе.

— В самом деле? Ты не пытаешься себя обмануть, Клаудия? — тихо спросил он.

Сердце у нее дрогнуло. Она глубоко вздохнула и храбро взглянула ему в глаза.

— Что ты имеешь в виду?

— Не притворяйся глупенькой, Клаудия. Ты меня отлично поняла. Скажи честно, разве ты не надеялась возродить наши прежние отношения?

Разговор принимал опасный оборот. Клаудия нахмурилась.

— Как раз это и было бы величайшей глупостью с моей стороны, ты не находишь? — произнесла она нараспев, вложив в свои интонации всю иронию, на которую была способна.

Тайлер скептически поднял брови:

— Неужели эта мысль даже не приходила тебе в голову?

Ему удалось задеть ее за живое.

— Разумеется, приходила, я же человек, а не кукла! Но лишь на минуту.

— Какая жалость, а я-то думал…

Клаудия широко раскрыла глаза. Такой реакции она не ожидала.

— Который день ты твердишь, что я недостойна твоего внимания. Неужели ты изменил свое мнение обо мне?

Тайлер глубоко вздохнул.

— Как ни странно, должен признать: да, я передумал. Я не имел права осуждать тебя за намерение покончить с браком, превратившимся в настоящий фарс, — спокойно сказал он.

Как долго она ждала этого признания! Почему же оно не радует ее?

— Да, ты был несправедлив ко мне, — подтвердила она.

Тайлер кивнул в знак согласия:

— У меня были на то причины. Я не сомневался в своей правоте, но ты сумела доказать, что я ошибался.

— И теперь ждешь благодарности? — спросила она, глядя на него в упор.

К чему он клонит?

Тайлер отрицательно покачал головой:

— Ты в самом деле считаешь меня бесчувственным эгоистом? Я признал свою ошибку, потому что ты заслуживаешь этого. Взамен я ничего не жду. Просто… я надеялся, что мы могли бы попробовать забыть прошлое и начать сначала. Теперь все зависит от тебя, Клаудия, я приму любое твое решение.

Клаудия опустила ресницы. Неужели он думает, что это так легко? И она тут же согласится простить его? Ну уж нет, надо его немного помучить. Она не в силах отказать себе в таком удовольствии!

— Начать сначала? То есть снова стать… друзьями? — невинным тоном спросила она и удовлетворенно подметила, что он заколебался. На что ему ее дружба!

— Да… если ты этого хочешь, — неуверенно буркнул он.

Ага, дружба тебя, похоже, не очень-то устраивает, мстительно подумала Клаудия и с чисто женским злорадством решила повернуть нож в ране.

— Не знаю, что и сказать… Это так неожиданно… — Она не договорила: ладонь Тайлера легла на ее руку. Клаудия вздрогнула и подняла голову. Его глаза гневно сверкали.

— Черт побери, Клаудия… В моем предложении нет ничего неожиданного, и тебе это прекрасно известно! Понимаю, ты хочешь меня помучить, но зачем же отрицать очевидное? Нас по-прежнему влечет друг к другу!

Она затрепетала, всем существом откликаясь и на его слова, и на прикосновение горячей руки. Тайлер сказал правду… Однако он глубоко заблуждается, если думает, что стоит ему поманить ее — и она тут же бросится в его объятия! Нет, она не бездушная кукла, она любит его всем сердцем, а вот он пока ни словом не обмолвился о любви.

Внутри у нее все кипело, но она ничем не выдала своего смятения.

— Это к делу не относится, Тайлер. Что-то ты слишком торопишься. Еще неделю назад ты меня ненавидел…

Он снова перебил ее:

— Ничего подобного! — и добавил уже мягче: — Я так и не смог тебя возненавидеть, как ни пытался…

— А у меня сложилось впечатление, что ты не испытываешь ко мне ничего, кроме презрения.

Тайлер невесело рассмеялся:

— Нет, Клаудия, я презирал себя… за то, что считал проявлением слабости. Сегодня ты упрекнула меня в непоследовательности, посоветовала разобраться в своих чувствах. Поразмыслив хорошенько, я пришел к выводу, что мне нужна ты, а все остальное не имеет значения.

Его признание повергло Клаудию в еще большее смятение. Казалось, он говорил искренне, и ее первым побуждением было броситься в его объятия, но что-то остановило ее… Каковы его истинные мотивы? Может, им движет простой физический инстинкт? Не слишком ли удачно для него все складывается?

Тайлер снова прочел ее мысли — его рука еще крепче сжала ее пальцы.

— Я понимаю, все это очень неожиданно… У тебя нет оснований доверять мне. Но обещаю, я не буду торопить тебя, Клаудия. Нам обоим нужно время.

Для чего? Какую цель он преследует? Затащить ее в постель? Это удалось бы ему без особого труда, прояви он побольше настойчивости, она вряд ли сумела бы устоять, и оба они знают об этом. Однако ей хотелось большего: любви, внимания… Можно ли ему верить? Но ведь он сказал, что все будет зависеть от нее, так чего она боится? Зачем лишать его надежды?

— Хорошо, — прошептала она и удивилась, заметив в его глазах облегчение. Значит, он не был уверен, что она примет его предложение? Выходит, не такой уж он непробиваемый? Его уязвимость придала ей уверенности.

— Спасибо, — благодарно улыбнулся Тайлер. — Обещаю, ты не пожалеешь о своем решении.

Хотелось бы надеяться, подумала Клаудия.

— Слышишь? Внизу заиграл оркестр. Потанцуем? — Тайлер подозвал официанта и попросил счет.

Домой ей совсем не хотелось, она так разволновалась, что вряд ли сможет уснуть. Так почему бы не продлить вечер?

— Пожалуй, — согласилась она с легкой улыбкой.

Радостно улыбнувшись в ответ, Тайлер расплатился по счету и повел свою спутницу вниз по лестнице, в ночной клуб. Все столики были заняты, так что он засунул маленькую серебристую сумочку Клаудии в карман пиджака и увлек ее на квадратную площадку для танцев в центре полутемного зала.

Когда он обнял ее, Клаудия почувствовала себя на седьмом небе от счастья. Только сейчас она поняла, как была одинока, как ей недоставало его объятий. Сомнения рассеялись и унеслись прочь. Оркестр заиграл что-то медленное и романтическое; они начали танцевать, двигаясь в такт музыке и все теснее прижимаясь друг к другу. Подчиняясь непреодолимому порыву, Клаудия нежно обвила руками шею Тайлера, ласково ероша его густые волосы, и положила голову ему на плечо.

Как же я истосковалась по тебе, думала она, жадно вдыхая знакомый аромат тела Тайлера, смешанный со свежим запахом лосьона. Весь вечер она подсознательно ждала этой минуты. Теплое дыхание Тайлера согревало ее обнаженную шею, его руки гладили ее спину и, дойдя до талии, так крепко сжали ее, что у Клаудии перехватило дыхание.

Его горячие губы коснулись завитка волос над ухом, и до ее слуха донесся его хриплый шепот:

— Боже, как я хочу поцеловать тебя… Давай уйдем отсюда.

Не дожидаясь ответа, он крепко взял ее за руку и повел к выходу.

Их встретила теплая безлунная ночь. Очертания машин и домов тонули в густом мраке. Тайлер решительно зашагал на стоянку, где была его машина, но, вместо того чтобы отпереть дверцу, прислонился к ней спиной, широко расставив ноги, и привлек к себе Клаудию. Потом опустил голову и припал к ее губам. Из груди Клаудии вырвался сдавленный стон, ее руки взметнулись вверх и обвили его шею.

Когда их губы слились, время словно остановилось. Волна страсти захлестнула их, поцелуй становился все глубже, отчаяннее, превращаясь в утонченное, эротическое путешествие в прошлое, в чудесный мир чувственного восторга, когда-то покинутый ими… Они словно заново узнавали друг друга.

Забыв обо всем, Клаудия издала низкий хрипловатый стон, отдаваясь покоряющей силе, окутывающей ее, подобно волшебному облаку. Только это и есть реальность в призрачной неопределенности ее существования, в котором все так зыбко и ненадежно. Она чувствовала, что и Тайлер ощущает то же самое. Оторвавшись от ее губ, он зарылся лицом в ее волосы, сердце его бешено колотилось.

— Автомобильная стоянка — не самое лучшее место для первого поцелуя, — пробормотал он. — Извини, я просто не смог сдержаться.

Не открывая глаз, Клаудия кивнула.

— Да… Поедем домой, — шепнула она, отступая на шаг. Ее глаза, затуманенные желанием, ярко и горячо блеснули в темноте.

Дорога показалась ей бесконечной, однако, когда они подъехали к особняку, она бросила взгляд на часы и с удивлением убедилась, что еще не очень поздно — чуть больше половины одиннадцатого. Старинный дом смутно вырисовывался на фоне ночного неба. Огни были погашены, лишь слабо светилось окно Натали да горела лампа в холле. В доме царила тишина, все уже давно легли спать.

С оглушительно бьющимся сердцем Клаудия последовала за Тайлером в гостиную. Он включил торшер и, сбросив пиджак и галстук, повернулся к ней, подошел ближе и приподнял кончиками пальцев ее сияющее лицо, любуясь его розовой свежестью. Губы Клаудии, припухшие от поцелуя, слегка раскрылись под его взглядом.

Казалось, Тайлеру было трудно дышать.

— Я не очень тороплюсь? — шепнул он, давая ей путь к отступлению.

— Нет… не очень, — ответила она, понимая, что сжигает за собой мосты.

В ответ Тайлер подхватил ее на руки и легко, словно пушинку, перенес на диван. Потом снял рубашку и прилег рядом. Теплый ночной воздух вливался в раскрытые окна; кожа Тайлера золотилась в мягком свете лампы. Клаудия никогда не соглашалась с теми, кто не признавал мужской красоты. Мощное тело Тайлера, покрытое причудливыми узорами, создаваемыми игрой света и тени, притягивало ее как магнит. Она не могла отвести от него восхищенных глаз. Все преграды рухнули, природная страстность ее натуры вырвалась на свободу. Гладя плечи Тайлера дрожащими пальцами, она млела от наслаждения. Тайлер не останавливал ее, только слегка постанывал, откликаясь на ласку подрагиванием напрягшихся мышц.

Лежа на боку лицом к Клаудии, он положил руку ей на бедро и как завороженный следил за каждым ее движением. Глубоко вздохнув, закрыл глаза и запрокинул голову.

— Боже, весь вечер я ждал этой минуты! Твои пальцы — это чудо! Не останавливайся, прошу тебя…

Однако, услышав его тихий шепот, Клаудия замерла. Тайлер почувствовал ее оцепенение, открыл глаза, и их взгляды встретились.

— Да, я знаю, — шепнул он и с бесконечной нежностью снял с нее жакет, под которым была шелковая блузка, застегнутая спереди на множество мелких пуговок.

Способность мыслить окончательно покинула Клаудию. Взгляд Тайлера воспламенил ее кровь, и, когда его руки легли на ее бедра и медленно двинулись вверх, она часто задышала, словно ей не хватало воздуха. Да, он угадал, чего она жаждет. Ее грудь напряглась в предвкушении прикосновения, но Тайлер не торопился.

Его медлительность невыносима, она сойдет с ума, если он сейчас же не дотронется до ее груди. Когда наконец его пальцы сжали ее отвердевшие соски, натянувшие тонкий шелк блузки, из груди Клаудии вырвался протяжный вздох.

— Тайлер! — вскрикнула она. Ее глаза широко раскрылись, и Тайлер почувствовал, что тонет в их зовущей бездонной глубине.

— Господи, как я тосковал по тебе, Клаудия, — признался он, придвигаясь ближе, и припал к ее губам в поцелуе, который не утолял, а только разжигал ее жажду.

Они были так поглощены друг другом, что не сразу услышали настойчивый трезвон телефона.

— Нет!.. — в отчаянии простонал Тайлер. — Нас нет дома!

— Лучше возьми трубку, пока никто не проснулся, — посоветовала Клаудия, первой сообразив, чем им грозит этот неожиданный звонок. Пробормотав что-то неразборчивое, Тайлер направился к телефону и схватил трубку. Клаудия приподнялась на локте и, не сводя с него глаз, стала прислушиваться к разговору.

Тайлер обернулся:

— Это тебя.

Ее брови удивленно взлетели.

— Меня? Ты уверен?

Она спрыгнула с дивана и, бесшумно ступая босыми ногами по пушистому ковру, подошла к телефону, с удовольствием отметив, что Тайлер пожирает глазами ее соблазнительную полуобнаженную фигуру. Взяв у него трубку, она вздрогнула, ощутив щекочущее прикосновение его губ на плече.

— Слушаю вас, — сказала она, слегка запыхавшись.

— Клаудия? Привет, дорогая. Говорит Нэнси Уилер, — пропел хорошо знакомый приятный голос. — Извините за поздний звонок… Это Тайлер взял трубку? — запинаясь, спросила Нэнси.

Уловив напряжение своей собеседницы, Клаудия встревожилась:

— Да. Вы себя хорошо чувствуете? — Прекрасно, дорогая. Просто разволновалась, услышав голос сына после стольких лет. Мне показалось, он тоже чем-то взволнован? Я не помешала? — с чисто женским лукавством спросила миссис Уилер.

Клаудию охватило отчаяние. Что же делать? Тайлер потерся щекой о ее шею. Если бы он только знал, что она говорит с его матерью!

— Да нет, ничего, не беспокойтесь, — пробормотала она. Тайлер начал слегка покусывать мочку ее уха.

— Скажи, чтобы позвонили завтра, — недовольно пробурчал он.

Клаудия легонько шлепнула его по руке, слишком вольно блуждавшей по ее телу.

— Прекрати! — яростно прошептала она и, сообразив, что Нэнси все слышит, поспешно прикрыла трубку ладонью. — Ради Бога, Тайлер, веди себя прилично! — Он послушно разжал пальцы, и она отошла на несколько шагов, предостерегающе подняв руку. — Прошу тебя, Тайлер, не мешай, разговор очень важный. Свари пока кофе, — предложила она.

Тайлер засунул руки в карманы.

— Хочешь от меня избавиться, да? С кем это ты говоришь? — подозрительно прищурился он.

— С одной знакомой, по личному делу. Подожди пять минут, пожалуйста, — умоляюще сказала она.

Он пригладил волосы и вздохнул.

— Ладно, даю тебе пять минут, но не больше, — согласился он и направился в кухню, у двери оглянулся и бросил на нее недоумевающий взгляд. Клаудия облегченно вздохнула и убрала руку с трубки.

— Извините, Нэнси. Вам передали, что я звонила?

— Да, дорогая, поэтому я и звоню так поздно. Видите ли, в последний момент наши планы изменились, так что я не могла предупредить вас заранее. Дело в том, что мы приезжаем в Манчестер завтра.

— Завтра? — Клаудия опустилась на стул. — Понятно…

Теперь вздохнула Нэнси.

— Вы, наверно, думаете, что это несколько преждевременно, но, честно говоря, я не рассчитываю на теплый прием, когда бы это ни произошло. В общем, теперь у меня нет выбора. Я могу прийти к вам только завтра. Клаудия лихорадочно обдумывала сложившуюся ситуацию.

— Может, это и к лучшему. В последнее время Тайлер… немного смягчился. От души надеюсь, что он не откажется вас выслушать.

— Тогда договорились. Дайте мне ваш адрес, а об остальном я позабочусь, — деловито сказала Нэнси.

Спохватившись, что их разговор затянулся и они беседуют больше пяти минут, Клаудия скороговоркой назвала адрес и повесила трубку. Ее взгляд упал на скомканный жакет, валявшийся на полу возле дивана. Она подняла его и надела, чувствуя, что немного озябла. Предстоящий визит Нэнси отбил у нее всякую охоту заниматься любовью. Вряд ли завтра все пройдет гладко. Интуиция подсказывала ей, что добром их затея не кончится. А уж о том, как Тайлер отнесется к ее участию в «заговоре», она и думать боялась.

И все же нет худа без добра. Звонок Нэнси дал ей возможность еще раз все обдумать. Ясно, чем закончился бы этот вечер, если бы миссис Уилер невольно не помешала им. Конечно, Клаудия не раскаялась бы в этом, и все-таки не следует забывать, что Тайлер ни слова не сказал о любви. Их толкнула друг к другу страсть, которой они не могли противиться. Пожалуй, все действительно получилось слишком быстро.

Когда появился Тайлер, она застегивала жакет. Увидев, что она успела одеться, он задержался в дверях, и улыбка медленно сползла с его лица. Поставив на столик поднос с двумя чашками кофе, он взял одну из них и протянул Клаудии.

— Замерзла или передумала? — холодно спросил он.

Клаудия сжала в пальцах чашку, чувствуя, как краска заливает щеки.

— И то, и другое… Извини.

Его губы дрогнули в чуть заметной усмешке.

— Тебе не за что извиняться. Я же сказал, что все будет зависеть от тебя. Просто я думал… — Он помолчал и пожал плечами. — Видимо, я действительно несколько поторопился, — сухо закончил он.

Клаудия шагнула к нему.

— Дело не в том, что я не хочу… — смущенно начала она.

— А в том, что ты заколебалась, — продолжил за нее Тайлер. — Не знаешь, можно ли мне доверять, так? Я тебя не виню. Сам во всем виноват. Клаудия не знала, радоваться ей или огорчаться, но возражать не паля, хотя он угадал только половину правды.

— Мне нужно время, чтобы все обдумать, — беспомощно пролепетала она.

На этот раз в его улыбке было дольше тепла.

— Согласен. Что ж, еще один холодный душ с тех пор, как мы снова встретились. Придется смириться.

Кусая губы, Клаудия с виноватым видом поставила недопитую чашку на стол.

— Мне правда очень жаль, Тайлер. — Она лукаво улыбнулась. — У нас был трудный день. Если не возражаешь, я пойду спать.

Тайлер подошел к ней и, взяв за плечи, нежно поцеловал в лоб.

— Спокойной ночи, Клаудия, приятных тебе снов, любимая, — пробормотал он и, развернув ее, легонько подтолкнул к двери.

Неужели он действительно назвал меня «любимой» или мне послышалось? думала она, поднимаясь в свою комнату. Нет, он в самом деле произнес это слово! Впервые за восемь лет! Слезы радости навернулись ей на глаза. Она молитвенно сложила руки. Господи, позволь мне надеяться, что отлюбит меня…

И прошу тебя, сделай так, чтобы завтрашний день не заставил его меня разлюбить.

Клаудия изнемогала от жары. Не чувствовалось ни малейшего движения воздуха, ни один листок на деревьях не шевелился. Было так тихо, что отчетливо слышалось жужжание пчел в цветах. Время тянулось невыносимо медленно. После ленча Тайлер собираются погонять мяч, но вместо этого улегся в гамак и задремал, а Клаудия уселась в тени раскидистого бука и вот уже целый час пыталась читать выбранную наугад книжку. С того места, где она находилась, ей было хорошо видно, как Тайлер покачивается в гамаке, заложив руки за голову и свесив одну ногу. Клаудия устроилась именно здесь, чтобы наблюдать за дорогой, на которой должна была появиться машина Нэнси.

Она сможет заметить малейшее движение на дороге, ведь она же отчетливо видит на берегу горной речушки две крошечные цветные точки — Венди и Натали. Дочь звала «ее на прогулку, но Клаудия не пошла, боясь пропустить приезд Нэнси.

Вздохнув, она захлопнула книгу и озабоченно нахмурилась. За ленчем они с Тайлером почти не разговаривали, утром он встал чуть свет и до полудня работал в своем кабинете. Почему-то ей казалось, что после вчерашних событий он непременно разыщет ее, как только проснется. Однако этого не произошло. Тайлер вел себя как обычно, за столом был с ней любезен и внимателен. Как будто вчера ничего особенного не случилось! Видимо, он хотел успокоить ее, показать, что намеревается сдержать свое обещание и не торопить ход событий, и добился прямо противоположного эффекта: Клаудия впала в уныние.

До ее слуха донесся какой-то шум, она подняла голову и, напрягая зрение, заметила на дороге движущуюся голубую точку. Когда она поняла, что это машина, ее сердце учащенно забилось. Здесь так редко кто-нибудь проезжает, что ошибки быть не может: это автомобиль матери Тайлера. Решающий момент, которого она ждала с самого утра, настал. Все пути к отступлению отрезаны.

Шум мотора усилился. Краем глаза Клаудия заметила, что Тайлер проснулся и, заслонив от солнца глаза, пытается сообразить, кто это к ним едет. В эту минуту Клаудия отдала бы что угодно, лишь бы очутиться за тридевять земель отсюда, не присутствовать при встрече матери и сына, которую сама же подстроила. Увы, слишком поздно… Остается только надеяться на лучшее и молиться.

Автомобиль подъехал ближе и затормозил на площадке перед входом в дом. Клаудия вскочила и направилась к Тайлеру. Через секунду он поймет, кто приехал, и наверняка попытается сбежать. Необходимо задержать его во что бы то ни стало! Не глядя на Клаудию, Тайлер недовольно пробормотал:

— Кто бы это мог быть, черт побери? Я никого не жду, а ты?

Клаудия сочла за лучшее промолчать. Нэнси и ее муж уже вышли из машины и приближались к ним. Клаудия почти физически ощутила, как вдруг напрягся Тайлер, и приготовилась к худшему.

— Господи, не может быть! Проклятье, откуда она узнала… — Он осекся, пораженный внезапной догадкой, и круто повернулся к Клаудии. В его глазах запылала такая ярость, что она сжалась от страха. — Ты! Ты это подстроила!

Он спрыгнул на землю, и Клаудия в отчаянии схватила его за руку, не выпуская из поля зрения Нэнси и Оскара, которые пересекали лужайку.

— Поговори с ней, Тайлер, пожалуйста! Больше ей ничего не нужно. Ты должен уделить ей хотя бы несколько минут! — умоляюще заговорила Клаудия.

Он бросил на нее испепеляющий взгляд:

— Я ничего ей не должен!

Клаудию затрясло от возмущения.

— В первую очередь это нужно тебе!

Его синие глаза угрожающе засверкали.

— В самом деле? Будь ты проклята, Клаудия! Как ты посмела так поступить? Я что, должен тебя благодарить? Берегись, на сей раз ты зашла слишком далеко!

Клаудия и думать не смела о том, что ее ждет. Повиснув на руке Тайлера, она повернулась лицом к гостям. Нэнси выглядела очаровательно в небесно-голубом шифоновом платье. Любимый цвет королевы-матери, машинально отметила Клаудия. На лице Нэнси застыла напряженная улыбка, сжатые губы побелели. Она опиралась на руку Оскара, очень элегантного в темно-синем блейзере, нуждаясь, вероятно, не столько в физической, сколько в моральной поддержке. Гости подошли ближе, и Оскар ободряюще похлопал жену по руке.

Впервые за двадцать лет мать и сын увидели друг друга. Наступило тягостное молчание, которое прервал мистер Уилер.

— Вы, должно быть, Клаудия. Нэнси так много о вас рассказывала. Рад с вами познакомиться. — Он дружелюбно улыбнулся и протянул ей руку. Клаудия крепко пожала ее и почувствовала себя немного лучше.

— Позвольте выразить восхищение вашим талантом, мистер Уилер.

— Зовете меня Оскар, дорогая. Всегда приятно встретить поклонницу, тем более такую очаровательную, — он галантно поклонился ей и повернулся к Тайлеру.

— Рад, что мы наконец-то встретились, Тайлер, хотя мне кажется, что я давно вас знаю. Мы с Нэнси внимательно следим за вашей карьерой и очень гордимся вашими успехами. Счастлив с вами познакомиться.

Будучи джентльменом, Тайлер не мог не пожать протянутую руку.

— Здравствуйте, мистер Уилер. Я… тоже много о вас слышал, — сдержанно произнес он и перевел глаза на его спутницу. — Добрый день, мама. — В его тоне не было тепла, он словно обращался к совершенно незнакомой женщине.

— Привет, Тайлер! — непринужденно ответила Нэнси. — Ты живешь в прелестном уголке.

— Мне здесь нравится. — Тайлер держался с ледяной вежливостью.

— Йогу ли я предложить вам что-нибудь? Чай, кофе? — вмешалась Клаудия.

Нэнси покачала головой.

— Нет, благодарю вас, дорогая. Мы заехали на минутку. — Она устремила на сына насмешливый взгляд, который до того напомнил Клаудии Тайлера, что она поежилась. — Ты, вероятно, полагаешь, что я пытаюсь делать хорошую мину при плохой игре? — с вызовом сказала она.

Тайлер приподнял брови.

— Да? Ты так хорошо меня знаешь, что считаешь возможным судить о моей реакции?

Нэнси приняла удар со спокойным достоинством.

— Я знаю тебя лучше, чем ты думаешь, сынок. Должна сознаться, я вообще не надеялась, что ты согласишься со мной встретиться.

Тайлер холодно улыбнулся.

— Знай я о твоих намерениях, я бы с радостью избавил тебя от утомительной поездки. Благодари свою сообщницу, она умеет хранить тайны. — Он метнул на Клаудию гневный взгляд, что не укрылось от внимания Нэнси. Ее гладкий лоб прорезала вертикальная морщинка.

— Тайлер, ты зрелый мужчина, а не маленький мальчик, не способный ничего понять. Двадцать лет — слишком долгий срок, чтобы лелеять детские обиды. Я приехала, чтобы исправить зло, которое невольно причинила тебе. Интересно, как он воспримет мягкий упрек матери, с тревогой подумала Клаудия, кусая губы. Надеюсь, Нэнси знает, что делает… Тайлер может быть таким непредсказуемым.

Он хищно усмехнулся. О Господи, ну и улыбочка, содрогнулась Клаудия. Прямо-таки как у крокодила, который собирается пообедать пойманной жертвой.

— И ты полагаешь, что тебе это удастся?

Нэнси не смутилась:

— Я в этом уверена.

Она отпустила руку Оскара, который заговорщицки подмигнул Клаудии, и гордо выпрямилась. От ее первоначальной нервозности не осталось и следа. Клаудия не сводила с нее глаз. Господи, как они с Тайлером похожи!

— Почему бы нам всем не присесть? — предложила она, откашлявшись, и указала на террасу. — Я все же попрошу Мэри принести нам чаю. Сегодня так жарко, чашка крепкого чая нам не повредит. — Мне-то уж точно не повредит, добавила она про себя, даже если бы сейчас был тридцатиградусный мороз!

Распорядившись на кухне насчет чая, она вернулась и обнаружила, что Тайлер постарался отодвинуться от матери как можно дальше. Сердце у нее упало. Ну почему он такой упрямый?

Нэнси, казалось, ничего не замечала.

— Ты прекрасно выглядишь, сынок.

Тайлер небрежно положил ногу на ногу. Его лицо напоминало ледяную маску.

— Ты тоже, — с расстановкой произнес он, — что, впрочем, неудивительно. Деньги помогают смягчать разрушительное действие времени, не правда ли?

К его удивлению, Нэнси добродушно рассмеялась.

— Очень тонко подмечено, но ко мне это не относится. До брака с Оскаром я всю жизнь работала. Сначала на ферме, а ты знаешь, какой это тяжелый труд. Потом, после того как вышла из больницы, бралась за любую работу, чтобы выжить. Выйдя замуж за Дональда, я продолжала работать, потому что хотела сохранить свою самостоятельность. Голливуд разрушил не одну семью, но нам удалось сберечь наш брак. Дональд научил меня радоваться каждому дню, он был замечательным человеком. После его смерти я уже не боялась быть счастливой.

Выражение лица Тайлера не изменилось. Казалось, слова матери не произвели на него никакого впечатления.

— Насколько мне известно, он оставил тебе приличное состояние.

— Она владела им недолго, — вмешался Оскар, похлопав жену по руке. — Ваша мама необыкновенная женщина, Тайлер. У нее масса достоинств, и главные из них — сила духа и щедрость. Она пожертвовала деньги Дональда научному центру по изучению онкологических заболеваний. Благородный жест благородного человека.

— Глупости, Оскар! У меня же остался дом и работа. В деньгах я не нуждалась и решила, что они больше пригодятся тем несчастным, кто страдает от ужасной болезни, унесшей жизнь бедного Дональда.

— У вас с Клаудией много общего, — буркнул Тайлер.

— Больше, чем ты думаешь. Мы обе пережили неудачный брак. К счастью, Клаудия вовремя опомнилась, иначе кто знает, что еще могло случиться. Лицо Тайлера окаменело.

— Ты готова хвалить любую женщину, последовавшую Твоему примеру, холодно обронил он.

Синие глаза Нэнси, такие же, как у Тайлера, не отрывались от его непроницаемого лица.

— О Господи, что за странная мысль! В отличие от Клаудии я слишком долго терпела и жестоко поплатилась за это. Своей ревностью Кит довел меня до тяжелого нервного заболевания. Рада, что Клаудии не пришлось пережить ничего подобного. А вот и чай! — воскликнула она, завидев Мэри, катившую сервировочный столик. — Как раз то, что нам сейчас нужно.

За чаем Тайлер угрюмо молчал. Нэнси умело перевела разговор на другую тему и начала рассказывать Клаудии о гастролях Оскара. Клаудия догадалась, какую тактику избрала их гостья: она решила не унижаться перед сыном и дождаться, пока он начнет задавать вопросы о прошлом, а до той поры не затрагивать болезненную тему. Ее цель — посеять в его душе зерна сомнения, но одному Богу известно, удастся ли ей это и дадут ли они всходы.

Немного погодя Нэнси поставила на стол чашку и сказала, обращаясь к Тайлеру:

— Я тебе кое-что привезла, сынок. Заинтересуешься ты или нет — твое дело, но эти вещи принадлежат тебе. Оскар, будь любезен, принеси, пожалуйста, сверток из машины. — Ее супруг тут же поднялся и отправился выполнять поручение. Нэнси задумчиво посмотрела ему вслед. — Я приехала, зная, что это мой последний шанс увидеться с тобой. Я приехала бы много лет назад, если бы ты ответил на мои письма.

— Память тебе, случайно, не изменяет? — с ледяной вежливостью осведомился Тайлер. — По-моему, все было наоборот: это ты не отвечала на мои письма.

Миссис Уилер тяжело вздохнула.

— Мы оба писали друг другу, но наши письма не доходили. Как ты думаешь, почему?

Тайлер сердито нахмурился.

— Ты намекаешь на то, что мои дедушка и бабушка перехватывали письма?

Никогда не поверю! Зачем? Не вижу в этом никакого смысла.

— Они всю жизнь не любили меня, хотели нас разлучить, чтобы ты остался с ними.

Тайлер открыл рот и снова закрыл его, так ничего и не сказав. Откинувшись назад, он уставился в пространство и глубоко задумался.

Клаудия взяла инициативу в свои руки:

— Нэнси, вы сказали, что долго болели и попали в больницу. — (Тайлер перевел на нее глаза.) Нэнси благодарно кивнула.

— Да, так и было. По иронии судьбы, я потеряла сознание, направляясь за тобой в интернат, Тайлер. Когда через полгода я вышла из больницы, ты уже жил у отца. Я не бросала тебя, хотя со стороны это выглядело именно так. Стала тебе писать, ты не отвечал, а после смерти Кита его родители убедили меня, что тебе с ними лучше. Пришлось согласиться: я думала, что ты не желаешь меня видеть, и кроме того, я не могла обеспечить тебе приличную жизнь. Не надеюсь, что ты поверишь, — прошло столько лет! — но я не хотела причинить тебе боль, Тайлер. Я очень тебя любила и сейчас люблю. — В эту минуту Оскар подошел к ней и подал довольно большой сверток. — Спасибо, дорогой. — Она положила сверток перед сыном. — Это тебе. Посмотри, если захочешь. Там есть мой адрес на тот случай, если ты пожелаешь меня выслушать. Это не срочно, можешь прочесть хоть через год. Пока жива, я буду ждать. И помни, сынок, любую ошибку можно исправить, и сделать это никогда не поздно. Все на свете поправимо, кроме смерти. — Она встала, в глазах ее стояли слезы. — Думаю, нам пора, не хотелось бы злоупотреблять вашим гостеприимством. Клаудия, дорогая, надеюсь, мы скоро увидимся. Жаль, что я не застала Натали. Судя по вашим рассказам, она прелестное дитя. — Нэнси снова повернулась к сыну: — И еще одно… Гордость — слабое утешение. Не отворачивайся от своего счастья, в чем бы ты меня ни обвинял. Когда-нибудь ты пожалеешь, но будет поздно. До свиданья, сынок, всего тебе хорошего.

Клаудия проводила гостей до машины, поцеловала их на прощанье и помахала вслед удаляющейся машине. Слезы душили ее. Тайлер так ничего и не ответил матери, и Клаудия уловила разочарование Нэнси, решившей, что она потерпела поражение, хотя и постаралась ничем не выдать себя.

Опустив голову, Клаудия медленно приблизилась к Тайлеру, который стоял как истукан и смотрел на дорогу. Клаудия робко коснулась его руки, он вздрогнул и с отвращением отстранился.

— Не прикасайся ко мне, Клаудия! — угрожающе процедил он сквозь зубы.

— Тайлер, послушай…

— Не желаю ничего слушать! Для одного дня ты наговорила и наделала вполне достаточно. Сыт по горло!

— По крайней мере взгляни на то, что оставила твоя мать.

Он чуть не задохнулся от ярости.

— Если тебе интересно, что там, сама и смотри, — огрызнулся он, круто повернулся и зашагал к дому.

Клаудия закусила губу. Он взбешен, потому что не выносит ни малейшего насилия над собой. Она задумчиво взглянула на злополучный сверток. Раз Нэнси привезла его, значит, там что-то важное, может быть, жизненно важное. Поколебавшись немного, Клаудия решила, что она вправе вскрыть его. В конце концов, Тайлер разрешил ей это сделать!

Развернув простую оберточную бумагу, Клаудия увидела два больших черных альбома в кожаных переплетах. Наугад раскрыла один из них и обессилено опустилась на стул. Вот оно, доказательство материнской любви… Долгие годы Нэнси собирала все, что касалось сына. Здесь было его свидетельство о рождении, программки школьных спектаклей с его участием, список бейсбольной команды, газетные статьи, в которых упоминалось его имя. Все вырезки были аккуратно наклеены на страницы альбомов и сопровождались подробными комментариями Нэнси на полях. Чувствовалось, что, когда она писала эти заметки, ее переполняла гордость за успехи сына и смертельная тоска оттого, что она вынуждена жить в разлуке с ним. Клаудии стало очень жаль их обоих, и она расплакалась.

Убедившись, что Тайлер должен непременно увидеть эти альбомы, она решительно направилась в его кабинет, без стука распахнула дверь и положила альбомы на стол перед Тайлером.

— Прочти их, Тайлер. Сделай для своей матери хотя бы такую малость. Если ты и после этого не осознаешь, как несправедлив к ней, значит, ты не тот человек, который мне нужен. Я никогда не смогу тебя любить!

Она повернулась на каблуках и выбежала в коридор. Она сделала все, что могла. Теперь слово за ним.

 

Глава 9

-Клаудия!

Мгновенно проснувшись, Клаудия села в постели и от резкого движения почувствовала легкую дурноту. Она потрясла головой, чтобы прийти в себя, и заморгала, вглядываясь в темноту и стараясь сообразить, что ее разбудило. Сердце бешено золотилось, во рту пересохло. В доме царила тишина, но она не могла обмануть Клаудию. Что-то случилось до того, как она проснулась. Она ощупью нашла на столике будильник и, повернув его к окну, попыталась разобрать, который час. Будильник показывал половину третьего.

Может, Натали позвала ее? Клаудия спустила ноги на пол и потянулась за легким шелковым пеньюаром. Ночи стояли жаркие, она спала без рубашки, укрываясь только прохладной простыней. Ее обнаженное тело матово блеснуло в лунном сиянии. Клаудия запахнула пеньюар и затянула поясок на тонкой талии.

Подкравшись на цыпочках к комнате Натали, она осторожно приоткрыла дверь и заглянула в щелочку. Девочка крепко спала, раскинув руки — очевидно, ей было жарко. Венди в комнате не было, значит, это не она кричала. Наверно, мне просто приснился дурной сон, решила Клаудия. Однако, приблизившись к своей спальне, она вдруг услышала приглушенный стон, доносившийся из другого конца коридора. По позвоночнику пробежал холод, лоб покрылся испариной. На этот раз она догадалась, в чем дело.

Тихонько подойдя к двери Тайлера, она остановилась и прислушалась. После отъезда Нэнси и Оскара они не виделись. К обеду Тайлер не вышел, и Мэри сообщила ей, что он даже не притронулся к еде, которую она отнесла ему в кабинет. Он так и просидел там до вечера, и Клаудия легла спать, не дождавшись его, Вероятно, он поднялся наверх вскоре после полуночи. Однако мирно заснуть ему, похоже, не удалось. Через дверь до нее донеслось неразборчивое бормотание, потом яростный вскрик «нет!». Не выдержав, она переступила порог и тихо притворила за собой дверь.

Тайлер беспокойно метался на кровати, прикрытый только шелковой простыней, но через секунду простыня сползла на пол, и серебряное сияние луны осветило его обнаженное тело, блестевшее от пота. Выпуклые мышцы бугрились под смуглой кожей. Взгляд Клаудии невольно скользнул по его широкой груди, покрытой густыми черными волосами, плоскому животу, узким бедрам и длинным сильным ногам. Зрелище оказалось таким возбуждающим, что пульс у Клаудии участился и где-то глубоко внутри пробудилось желание.

— Нет, Клаудия! Не уходи!

Его отчаянный крик привел ее в чувство.

Значит, ему снится она! Клаудия протянула руку и отвела влажные спутанные волосы со лба Тайлера.

— Проснись, Тайлер, проснись!

Его руки, беспокойно блуждавшие по кровати, с неожиданной силой схватили ее запястья.

— Не покидай меня, Клаудия! Вернись!

Оказавшись в ловушке, Клаудия лихорадочно соображала, что делать.

— Я здесь, дорогой, с тобой, я никуда не ухожу. Ты слышишь меня, Тайлер? Это просто дурной сон.

Постепенно он ослабил свою железную хватку и отпустил ее руки. Веки его дрогнули, глаза приобрели осмысленное выражение.

— Клаудия? — удивленно произнес он.

Она облизала пересохшие губы.

— Да, это я. Ты позвал меня, я так испугалась… Тебе, наверно, что-то приснилось.

— Приснилось? А-а, да, припоминаю, — хрипло пробормотал он.

— Ну вот и хорошо… — Клаудия неловко попятилась, но отойти не успела: руки Тайлера обвили ее талию. Она замерла, не в силах оторвать от него глаз. — Пусти меня, — задыхаясь, потребовала она. От опасной близости его тела у нее закружилась голова, сердце учащенно забилось. — Мне нужно идти.

— Нет, твое место здесь, рядом со мной!

Горячечный блеск его глаз обжигал ее — она зажмурилась.

— Тайлер, это нечестно.

— Клаудия, ты нужна мне как никогда. Ни одну женщину я не желал так сильно.

Открыв глаза, она взглянула на него.

— Тайлер…

— Не уходи, умоляю, останься со мной. — Его голос упал до шепота. — Позволь мне любить тебя… — Эта тихая мольба окончательно сломила ее сопротивление.

Воздух вокруг них словно раскалился, дышать стало нечем. Напрягшееся тело Тайлера тянулось к Клаудии, открыто заявляя о своих правах. Обуревавшее ее желание вряд ли могло служить ей защитой, скорее, наоборот… Страсть захлестнула ее, она опустилась на постель и прильнула к Тайлеру. Он притянул к себе ее голову и впился в ее губы. Когда его ищущий язык настойчиво вторгся в глубь ее рта, ее словно опьянил сильный наркотик. Какое наслаждение!.. Все преграды рухнули, все сомнения развеялись как дым. Они вновь узнавали, открывали друг друга. Клаудия осыпала поцелуями лицо Тайлера. Он распахнул полы ее короткого шелкового пеньюара и с силой прижал к себе трепещущее тело.

Ее легкое одеяние соскользнуло на пол. Тайлер перевернул ее на спину, и она обвила его руками, выгибая спину, чтобы ощутить прикосновение шелковистых завитков на его груди. Сладкая истома овладела ими, Тайлер вскрикнул от наслаждения, и Клаудия ответила ему глубоким вздохом.

Его губы коснулись ее шеи — она задрожала, забилась в его объятиях.

Горячие руки гладили ее тело, чутко откликавшееся на каждое прикосновение.

Магия ласк Тайлера завораживала ее, пьянила, как волшебный любовный напиток. Его рука блуждала по ее бедру, словно завоевывая дюйм за дюймом. Легкие поглаживания, напоминающие прикосновения пальцев музыканта к струнам чудесной арфы, будоражили ее кровь, наполняли жаром каждую клеточку тела. Когда ее напряжение достигло предела, его губы нашли ее рот. Низкий гортанный стон вырвался из груди Клаудии, она впилась ногтями в плечи Тайлера, пылко отвечая на поцелуй, и выгнулась, чтобы полнее ощутить тяжесть его ладони в низу живота. Оторвавшись на секунду от его губ, она, как сквозь туман, увидела над собой его счастливое лицо и тут же почувствовала влажность его языка в ямке на шее, где пульсировала голубая жилка.

Он инстинктивно находил те потайные места, прикосновение к которым возбуждало ее до безумия. Чувствуя, как она вся дрожит словно в лихорадке, он начал обводить пальцами напрягшиеся розовые соски, не торопясь дотронуться до них. Клаудия накрыла ладонью его руку, словно умоляя пожалеть ее, и он наконец внял ее мольбе: его пальцы сомкнулись на ее соске, подобном упругому, нераскрывшемуся бутону.

— Ты настоящий дьявол, — прошептала Клаудия, когда он убрал руку и прижался к соску губами.

Внезапно он поднял голову, и Клаудия застонала от разочарования, протянув руки, чтобы снова привлечь его к себе, но он отвел их и лег рядом. Она приподнялась на локте, ища объяснения в его глазах.

— Дотронься до меня, Клаудия. Я так люблю твои руки!

Она обвела глазами все его тело и позволила своим пальцам ласкать его, возбуждаясь от сдавленных стонов, слетавших с губ Тайлера. Собственная смелость поразила ее. Только с Тайлером она могла так свободно выражать свою любовь. Гордон сковывают ее страстную натуру, Тайлер же раскрепостил ее. Она с радостью дарила ему то же наслаждение, которое только что испытала сама, и, почувствовав, что довела его до исступления, в свою очередь остановилась, глядя на него сверху вниз.

— Ты сводишь меня с ума, — хрипло пробормотал он.

— Это доставляет мне удовольствие.

— Нет, дорогая, нам обоим, — заявил он и притянул ее к себе.

Клаудия склонилась над ним, ища его губы. Он перевернул ее на спину и раздвинул ей ноги, сгорая от желания довести до высшей точки напряжение, которое они создали утонченной любовной игрой.

Клаудия судорожно вздохнула и раскрылась ему навстречу. Он попытался отдалить миг полного слияния, но их обоюдная жажда была слишком велика. Теряя над собой контроль, он вскрикнул, и их закружил огненный водоворот страсти. Потрясенные почти невыносимым наслаждением, они словно парили в заоблачных высях, освободившись от земного притяжения, и только стук сердец напоминал им о бренности сплетенных

тел.

Долгое время они лежали без движения, не в силах пошевелиться. Наконец Тайлер собрал остатки сил и отпустил Клаудию. Она поежилась, ощутив прохладное дуновение на разгоряченной коже. Ее веки отяжелели, глаза слипались, но она прогнала обволакивающее забытье, желая продлить волшебство этих минут. Тайлер положил голову ей на плечо, и теплое дыхание защекотало ее влажную шею.

Клаудия ласково взъерошила его волосы. Ее сердце переполняла благодарность, ей так много хотелось ему сказать.

— Тайлер… — шепнула она, но он не ответил, и она поняла, что он погрузился в сон.

Нежная улыбка заиграла на ее губах. Ничего, завтра будет новый день. Они еще успеют наговориться. С тихим вздохом блаженства она закрыла глаза и позволила сну овладеть ею.

Клаудию разбудило веселое птичье щебетание за окном. Открыв глаза, она зажмурилась от яркого солнечного света.

Сладкая истома наполнила ее тело, вызывая в памяти события прошедшей ночи. Потянувшись, она повернула голову. Тайлера радом не было.

Легкое облачко разочарования набежало на ее лицо, стирая с губ улыбку, подобно тому как грозовая туча скрывает радостный блеск солнца. Почему он не разбудил ее? Ей так хотелось пожелать ему доброго утра и, может быть, еще раз испытать восторг страсти… Эта ночь стала для них началом новой жизни, залогом грядущего счастья, но… Клаудия чувствовала бы себя еще счастливее, если бы, проснувшись, увидела его любящие глаза. Придерживая простыню, Клаудия села в постели и взглянула на будильник. Десять часов! Неудивительно, что Тайлер уже встал. Должно быть, он давно работает в своем кабинете. Видимо, он решил, что проявил заботу, позволив ей поспать подольше, и не понял, что она предпочла бы проснуться одновременно с ним или хотя бы позавтракать вместе. Теперь придется ждать ленча или прервать его занятия, рискуя навлечь на себя его справедливый гнев. Чувственная улыбка коснулась ее губ. Сегодня он вряд ли сильно рассердится.

Она вскочила с постели и, накинув пеньюар, вернулась в свою комнату. Минут через десять, приняв душ и надев бирюзовые шорты и белую блузку без рукавов, она спустилась вниз.

Натали и Венди нигде не было видно — наверно, они уже ушли гулять, но в кухне кто-то негромко напевал. Мэри, закатав рукава до локтей, энергично месила тесто. Увидев Клаудию, она приветливо улыбнулась и стряхнула с рук муку.

— Доброе утро, Мэри! Какой сегодня чудесный день, правда? — воскликнула Клаудия.

Круглое лицо экономки просияло.

— Батюшки, да вы, похоже, в отличном настроении. Кофе хотите? — Она повернулась к плите.

Клаудия рассмеялась.

— Две чашки, пожалуйста. Я буду пить кофе с Тайлером. Да, я очень, очень счастлива! — подтвердила она.

— Вот и хорошо, — кивнула Мэри, наливая кофе. — И, между прочим, давно пора. Берите поднос. Я прослежу, чтобы вам не мешали.

Чмокнув пожилую женщину в щеку, Клаудия взяла поднос.

— Вы просто золото!

Счастье переполняло ее, она готова была петь от радости! Танцующей походкой она направилась к кабинету. Толкнув локтем дверь, прошла внутрь и улыбнулась Тайлеру. Завидев ее, тот нахмурился.

— Привет! Сделай перерыв, дорогой. Я принесла кофе, — объявила она и поставила поднос на стол. Потом подошла к Тайлеру и обняла его. — С добрым утром, милый. Я проснулась, а тебя нет, почему ты меня не разбудил? — Я думал, тебе захочется поспать подольше.

Она тихо засмеялась, расстегивая его рубашку и запуская под нее руки.

— Тебя я хочу больше.

Он поймал ее запястья.

— Перестань, Клаудия, у меня нет на это времени, — строго сказал он.

— На это время всегда найдется, — пошутила она и потянулась к нему, но Тайлер резко отстранился. Клаудия с удивлением взглянула на него.

— Я сказал «нет», — повторил он.

Пораженная, Клаудия опустила руки. — Я не понимаю… Вчера вечером… Тайлер поморщился.

— Это было вчера. Сегодня я слишком занят, чтобы заниматься глупостями.

Она похолодела.

— Глупостями?! — воскликнула она, не сводя глаз с его нахмуренного лица. — Мы любили друг друга, а не занимались глупостями.

— Тайлер нетерпеливо вздохнул:

— Боюсь, это была ошибка, но…

Жгучая боль пронзила все ее существо.

— Значит, ты просто использовал меня! — закричала она, не дав ему закончить.

На подбородке Тайлера дернулся мускул.

— Клаудия, у меня нет времени на объяснения, — пробормотал он, взглянув на часы.

У нее подкосились ноги.

— Вчера ты добился от меня всего, чего хотел. Я попалась на твою удочку, как последняя дура! Оказывается, ты совсем не такой, каким я тебя считала! — Всхлипнув, она повернулась и опрометью бросилась к двери, не слушая Тайлера, который что-то кричал ей вдогонку. Одна-единственная мысль билась в ее мозгу: он обманул ее, обвел вокруг пальца! Скорее прочь отсюда! Не хватало еще разрыдаться перед ним.

Добежав до гостиной, Клаудия остановилась, наткнувшись на удивленный взгляд Мэри Барретт, стиравшей пыль с мебели. Прежде чем они успели что-то сказать, Клаудия услышала за спиной торопливые шаги и оцепенела. Это Тайлер! Собрав все силы, она повернулась к нему и гордо подняла голову. Он нес саквояж, через руку был перекинут плащ.

— Я должен уехать, — буркнул он. — Не знаю, когда вернусь. Сейчас мне некогда объяснять.

Клаудия передернула плечами.

— Нет необходимости. Я все поняла.

Тайлер открыл рот, хотел что-то добавить, но передумал.

— Я позвоню.

Она язвительно усмехнулась:

— Натали очень обрадуется.

Тайлер бросил на нее негодующий взгляд.

— К черту все! — взорвался он, резко повернулся и вышел. Спустя несколько минут Клаудия услышала, как он заводит мотор своей машины.

— Будь ты проклят, Тайлер Монро, — прошептала она, изо всех сил пытаясь сдержать слезы. Острая ненависть к нему и к себе нахлынула на нее. Она совершила величайшую глупость в своей жизни: поверила, что Тайлер любит ее, что прошлая ночь для него что-то значила! Нет, кое-что, конечно, значила: он хотел овладеть ею и добился своего. А она не возражала. И это самое обидное!

— Что это с хозяином? Какая муха его укусила? Что-то случилось? — сочувственно спросила Мэри, подходя к Клаудии.

Клаудия стиснула зубы:

— Он отказался от кофе.

Мэри сокрушенно покачала головой:

— Похоже, вы поссорились. Не переживайте, мистер Тайлер скоро вернется, и все уладится.

Клаудия содрогнулась и обхватила себя руками.

— Сомневаюсь.

— Я вам точно говорю. Он же любит вас, правда?

— Вы так думаете? — Сама она теперь была уверена в обратном.

— Ох, я знаю, он не хочет признаться, но поверьте моему слову: так оно и есть. Вам только надо заставить его проявить свою любовь, — рассудительно сказала экономка.

Клаудия горестно рассмеялась.

— Мне казалось, я уже это сделала. Я вообще сделала все, что могла.

— Мужчин нелегко понять, но ведь вы женщина. Мы знаем разные уловки, чтобы заставить их проговориться, — продолжала Мэри.

Клаудия вздохнула.

— Я знаю, вы желаете мне добра, Мэри, и очень вам признательна, но все гораздо сложнее. — Она натянуто улыбнулась. — Пожалуй, пойду пройдусь.

Экономка проводила ее задумчивым взглядом. Постепенно лицо ее прояснилось. Иногда кое-кого нужно вовремя подтолкнуть, подумала она и, напевая себе под нос, снова взялась за работу.

Прошло несколько дней. Клаудия тяжело переживала размолвку с Тайлером. Она похудела, побледнела, плохо спала по ночам. Она никак не могла смириться со своим унижением и ругала себя за глупость и наивность. Отдавшись Тайлеру с такой легкостью, она предала самое себя. Если Тайлер и использовал ее, то сделал это с ее согласия, вот что самое обидное. Натали и Венди почувствовали неладное, но ни о чем не спрашивали. Девочка со свойственной ей чуткостью старалась развлечь мать и не отходила от нее ни на шаг. Клаудию трогало такое внимание, и она делала над собой героические усилия, чтобы казаться веселой и беззаботной. Как ни странно, с каждым днем это становилось все легче.

Вскоре Клаудия заметила, что Натали иногда шепчется с гувернанткой. Неужели они что-то замышляют? Надо бы выяснить, рассеянно думала Клаудия, озабоченная более важной проблемой. Она приняла решение: когда Тайлер вернется, она уедет отсюда. Она уже звонила в агентство по продаже недвижимости и просила прислать проспекты. Другого выхода нет: остаться с ним под одной крышей — значит подтвердить, что она не прочь продолжить их связь, а гордость не позволяла ей пойти на это. Как странно все обернулось… Еще один этап ее жизни кончился, не успев начаться. Ничего не поделаешь, надо смириться. Скоро они с Натали заживут своим домом, и все наладится.

Через неделю после отъезда Тайлера, когда Клаудия завтракала на террасе, она вдруг услышала голос дочери. Натали вихрем неслась через лужайку, бедная Венди едва поспевала за ней. Клаудия обняла дочь, чувствуя, как светлеет у нее на душе.

— Я думала, ты никогда не проснешься! — пожаловалась Натали, усаживаясь рядом и отправляя в рот гренок с тарелки матери.

— Но ведь еще нет и девяти, — запротестовала Клаудия и улыбнулась запыхавшейся Венди.

— Я хочу попросить тебя, мама… — сказала Натали с набитым ртом. Ну прямо никак не могла дождаться, когда ты встанешь.

Клаудия подавила улыбку.

— Прости меня, малыш. Если бы я знала, что это так срочно, я бы вообще не ложилась.

Натали рассмеялась, но тут же посерьезнела.

— Только обещай, что согласишься. Я сказала Венди, что ты не будешь возражать.

Заподозрив неладное, Клаудия насторожилась:

— Так и сказала? Не соглашусь, пока не узнаю, что ты задумала.

— Я про море говорю, — сердито заявила Натали, будто они уже сто раз это обсуждали. — Давай поедем в Уэльс. У Тайлера там домик, мы можем в нем пожить. Здесь такая жара! Ну пожалуйста! — Натали умоляюще посмотрела матери в глаза.

— Ты хочешь поехать к морю? — с сомнением пробормотала Клаудия и вопросительно взглянула На Венди. Та пожала плечами.

~ Почему бы и нет, миссис Петерсон? Натали чувствует себя хорошо. Поездка пойдет ей на пользу, если она будет под нашим присмотром. Но я предупредила ее, что решать вам.

Клаудия кивнула, но ответила не сразу. Домик на берегу моря… Звучит заманчиво. Может, это как раз то, что нужно, чтобы отвлечься от тяжелых мыслей. Тайлер не сможет упрекнуть ее: он уехал, оставив на ней все домашние дела. И потом, она же собирается начать новую, самостоятельную жизнь, так почему бы не начать ее прямо сейчас?

— А что, идея прекрасная, — сказала она вслух. — Мы могли бы устраивать на пляже пикники и вообще делать все, что ты захочешь.

Натали вскочила и повисла на шее у матери, чуть не задушив ее.

— Вот здорово! Я знала, что ты согласишься! Когда поедем, сегодня?

Ее энтузиазм передался Клаудии.

— Можно и сегодня, что нам мешает? Если только в доме Тайлера есть все необходимое. Ну и, конечно, надо собраться, купить еды.

— Пойду скажу Мэри, она нам пирогов напечет.

Стоя у матери за спиной, Натали подмигнула Венди, подняв вверх большой палец, и умчалась в дом, на бегу зовя Мэри.

Женщины переглянулись и рассмеялись.

— Может, я зря согласилась? — заколебалась Клаудия.

Венди встала:

— О, не жалейте об этом. Я уверена, что поездка всем нам будет на пользу. Пойду собирать вещи, не то Натали задаст нам жару.

Допив кофе, Клаудия тоже поднялась.

— Раз так, давайте я вам помогу, — предложила она. Женщины направились в дом, обсуждая детали предстоящей поездки.

Домик Тайлера на побережье оказался очень старым. Он примостился у подножия холма в конце широкой тенистой аллеи. Его окружал заросший полевыми цветами сад, в который когда-то вложили много труда и заботы. Каменные стены были покрыты побегами зеленого плюща, достигавшими черепичной крыши, под окнами кое-где краснели дикие розы. От калитки убегала вниз извилистая тропинка, ведущая к морю. Тишину нарушал лишь равномерный шум прибоя.

Как только Клаудия остановила машину, Натали выскочила и стремглав помчалась к морю. Клаудия достала из сумки ключ, который вручила ей Мэри Барретт, и направилась к двери. Войдя внутрь, они с Венди сразу оказались в просторной гостиной, к которой примыкала большая кухня. В дальнем углу виднелась деревянная лестница, ведущая на второй этаж, где находились ванная и три спальни: две довольно большие, а третья совсем маленькая, длинная и узкая, как коробка из-под обуви. Пока женщины обходили дом, вернулась Натали, и сообща они начали устраиваться на новом месте. Разложив вещи и продукты, они отправились на пляж и пробыли там часа два перед чаем. Утомленная поездкой и новыми впечатлениями, Натали начала, зевать, глаза у нее слипались, и Венди без труда удалось уговорить ее лечь в постель.

К десяти часам Клаудия и сама неудержимо захотела спать. Венди уже поднялась в свою комнату, и Клаудия решила последовать ее примеру, предварительно заперев дверь. Через несколько минут она легла и заснула, как только голова коснулась подушки.

Прошло несколько дней, похожих один на другой. Большую часть времени они проводили на пляже, возвращаясь в дом, только чтобы поесть, и в одиннадцать часов уже крепко спали. Клаудия запретила себе предаваться тоске. Она с удовольствием прибирала комнаты, готовила еду, отвергая помощь Венди. Лекарство, которое она сама себе «прописала», подействовало: утомившись за день, она сразу засыпала крепким здоровым сном без сновидений и просыпалась на рассвете бодрая и отдохнувшая.

К середине недели запас продуктов подошел к концу, и Клаудия, взяв Натали, отправилась в близлежащий городок, чтобы кое-что купить. Садя за рулем, она поздравила себя с тем, что приняла правильное решение, приехав сюда. Она почти не думала о Тайлере — не чаще одного или двух раз в день. Со временем ей станет легче. Между ними все кончено, пусть не надеется на продолжение их отношений. Однажды она поддалась на его уговоры, проявила слабость, но больше это не повторится. Дважды она в эту ловушку не попадется. Ей нужно или все, или ничего, иначе она потеряет уважение к себе. Хватит того, что она позволила ему использовать себя, но это было в первый и последний раз! Ничего, что у нее сердце кровью обливается, стоит только вспомнить о нем, — она сумеет справиться, докажет ему, что она человек, а не удобная любовница.

Купив все необходимое, они осмотрели развалины старого замка, потом вынули из багажника несколько бутылок кока-колы, жареного цыпленка, хрустящий картофель и отлично пообедали прямо на пляже. Отдохнув, побегали наперегонки по берегу, радостно хохоча и обливая друг друга водой, соорудили из влажного песка настоящий дворец, хотя у них не было с собой ни ведерка, ни лопатки. Прежняя сдержанность Натали растаяла, как снег на солнце, с каждым днем мать и дочь все больше сближались. Безграничная любовь словно окружала их золотым сиянием. Никто никогда не сможет нас разлучить, думала Клаудия, глядя в счастливые глаза дочери.

На обратном пути они распевали песни и веселились от души. Когда они наконец добрались до дома и вошли в гостиную, нагруженные сумками и пакетами, Венди говорила по телефону. Завидев Клаудию, она повесила трубку.

— Это мне звонили? — с надеждой спросила Клаудия, ставя на стол тяжелую коробку. Может, Тайлер наконец вспомнил о ней? Сердце у нее екнуло, но Венди отрицательно покачала головой.

— Нет, миссис Петерсон. Я говорила с мамой. — Она немного помолчала. — Не помню, говорила ли я вам, что она живет в двух шагах отсюда. У моих родителей небольшая ферма. — Она взяла со стола какую-то баночку и принялась разглядывать ее так внимательно, словно ожидала, что та заговорит. — Э-э… понимаю, что это несколько самонадеянно с моей стороны, но… не разрешите ли вы мне навестить их сегодня вечером? Если вы не против, я взяла бы машину, переночевала у родителей, а завтра утром вернулась бы.

— Конечно, я не против, Венди. Более того, я должна была сама вам это предложить. Вы же совсем не отдыхаете! Так что берите машину и поезжайте прямо сейчас.

— Спасибо. У меня к вам еще одна просьба… Можно я возьму с собой Натали? Я обещала показать ей животных на ферме. Не беспокойтесь, ферма в пяти милях отсюда, так что Натали не устанет в дороге.

Клаудия слегка растерялась, но, увидев, с какой надеждой дочь смотрит на нее, поняла, что не сможет отказать. В конце концов, они разлучаются всего на несколько часов. Она рассмеялась.

— У меня такое чувство, что, если я скажу «нет», житья мне не будет. Хорошо, можете ехать, но помни, Натали, ты должна хорошо себя вести, иначе тебя больше не пригласят.

— Конечно, мамочка, обещаю! — торжественно заявила Натали.

Клаудия с сомнением покосилась на нее и погладила по голове.

— Ладно, беги собирай свои вещи. Надень джинсы и кроссовки. Насколько я помню, на фермах есть места, где довольно грязно. Желаю хорошо провести время!

Спустя час Веди и Натали уехали. Клаудия проводила взглядом машину и помрачнела, чувствуя себя одинокой и покинутой. Наступившая тишина начала действовать ей на нервы. Умом она понимала, что напрасно так расстраивается: Натали завтра вернется, не на век же они расстались. Однако тревога за дочь не отпускала ее. После всего, что ей пришлось пережить, нелегко поверить, что теперь, они всегда будут вместе. Прошлое еще долго будет напоминать о себе.

Клаудия решительно встряхнула головой и занялась делами, надеясь, что так время пройдет скорее. Остаток дня она провела в саду: подстригла траву, прополола заросшие сорняками цветочные клумбы. Окинув удовлетворенным взглядом результаты своего труда, она вернулась в дом, наполнила ванну и с наслаждением погрузилась в горячую воду. Потом вымыла голову, накинула шелковый халат, приготовила себе кофе и бутерброды и устроилась в гостиной. Прихлебывая кофе, она раскрыла книжку, которую привезла с собой. Однако не успела прочесть первую страницу, как за окном послышался шум мотора. Кто это может быть? Нахмурившись, Клаудия отложила книгу. Скорее всего, кто-то случайно свернул сюда и скоро обнаружит свою ошибку: дорога кончалась у двери коттеджа Тайлера и дальше проезда не было. За то время, что они здесь жили, так уже случалось не раз. Придется выйти и объяснить незадачливому водителю, как проехать в город. Клаудии стало не по себе: одно дело — говорить с посторонними днем и совсем другое — вечером, почти ночью…

Она с сомнением оглядела свой халат. Не самая подходящая одежда для беседы с незнакомым человеком. Однако времени на переодевание нет: машина резко затормозила перед домом, послышались уверенные мужские шаги… Громкий стук в дверь заставил Клаудию вздрогнуть.

Вскочив с дивана, она туже затянула пояс на талии. Внезапно ее осенила неплохая идея. Она громко произнесла:

— Натали, не выпускай собаку из кухни! — Пусть незваный гость думает, что она не одна.

Клаудия отодвинула задвижку и открыла дверь. Но когда она увидела, кто перед ней стоит, заготовленные слова застряли у нее в горле.

— Тайлер!

 

Глава 10

-Да, Тайлер! — загремел он и шагнул вперед, захлопнув за собой дверь. Клаудия невольно попятилась.

Она была так поражена, что не могла ничего сказать, только смотрела на него в немом изумлении. Он выглядел очень усталым, на лице проступили морщины, глаза гневно сверкали. Волосы у него растрепались, руки непроизвольно сжимались в кулаки, словно он старался держать в узде душившую его ярость. Если учесть обстоятельства, при которых они расстались, его поведение по меньшей мере странно… И вдруг ее осенило! Он так взбешен, потому что она поступила по-своему, уехала без его разрешения и увезла с собой Натали.

Клаудия не на шутку рассердилась. У нее тоже есть права! Она свободная женщина и вольна поступать, как ей заблагорассудится. Пусть не думает, что может безнаказанно оскорблять ее только потому, что она увезла Натали без его ведома!

— Опять сбежала, Клаудия? Похоже, это вошло у тебя в привычку! — процедил он сквозь стиснутые зубы, едва сдерживаясь.

Она так удивилась, что потеряла бдительность, и две сильных руки впились в ее плечи, точно железные клещи. Однако он не стал трясти ее, как она ожидала, а притянул к себе, схватил за слегка влажные и душистые от шампуня волосы и оттянул назад ее голову, пока их глаза не встретились. Она беспомощно смотрела на него, не зная, что и думать.

— Господи, я готов был тебя убить, — хрипло пробормотал Тайлер. — Имей в виду, ты убежала от меня в последний раз. Ясно, Клаудия? В последний!

Ничего ей не было ясно, она не понимала, что происходит. Но главное сейчас — успокоить его.

— Да-да, ясно, только отпусти меня, — сказала она, и он тут же прижал ее голову к груди. О Боже, он так крепко держит ее, словно вообще не собирается отпускать!

До нее донесся его хриплый стон:

— Зачем ты это сделала? Потому что я уехал? Но я же предупредил, что вернусь. Черт возьми, Клаудия, я понимаю, что не сказал самого главного, но я думал, ты знаешь…

Клаудия словно бродила в тумане с завязанными глазами. Она понимала только одно: он очень взволнован.

— Что знаю? — прошептала она.

— Что я люблю тебя, что ты нужна мне…выговорил он со страстью, не оставлявшей сомнений в его искренности. — Когда я вернулся и Мэри сказала, что ты ушла, я не поверил своим ушам. Однако, убедившись, что ты забрала все свои вещи, я не мог прийти в себя… Думал, что потерял тебя навсегда из-за собственного упрямства.

Клаудия ахнула и зажала рот рукой. Мэри сказала, что она уехала?! Спрятала ее вещи, чтобы подкрепить свою ложь? Невероятно! И после этого Тайлер бросился за ней, примчался как ошпаренный! Это еще более невероятно!

— Мэри сообщила тебе, что я здесь? — спросила она, с трудом переводя дыхание. Неожиданное признание Тайлера потрясло ее до глубины души. Он любит ее! Любит по-настоящему!

Тайлер заглянул ей в глаза.

— Не сердись на нее. Я так расстроился, что она сжалилась надо мной и сказала, что еще не все потеряно. «У вас есть еще один, последний шанс вернуть ее. Скажите ей, как сильно вы ее любите, и она, может быть, передумает», — посоветовала мне эта добрая женщина. Знаю, я вел себя ужасно, но, если ты вернешься ко мне, клянусь: я не дам тебе повода усомниться в моей любви.

Дважды он произнес слова, которые она уже и не надеялась услышать. Вообще-то надо бы сказать ему всю правду, но тогда она подведет Мэри, искренне желавшую ей добра. Да сейчас это и неважно. Клаудия мгновенно забыла все обиды и унижения, главное — он любит ее!

— Ты все еще хочешь меня убить? — тихо спросила она, и глаза ее засияли, как звезды.

Тайлер покачал головой, стараясь проглотить ком, застрявший в горле. — Нет, я хочу жениться на тебе как можно скорее. Ты выйдешь за меня замуж?

Клаудия высвободила руку и нежно погладила его по небритой щеке.

— Я люблю тебя. Неужели ты до сих пор не понял, что я хочу прожить с тобой всю жизнь, вместе состариться и умереть в один день? Да, я выйду за тебя замуж.

Глаза Тайлера радостно вспыхнули, он поймал ее руку и поцеловал в ладонь.

— Благодарю тебя. Обещаю, ты никогда не пожалеешь об этом.

— Я никогда не жалела, что полюбила тебя, Тайлер, и так будет всегда.

Он поднял голову и улыбнулся.

— Мэри права, я тебя недостоин.

— Миссис Барретт — замечательная женщина, но и она иногда ошибается, — шутливо возразила Клаудия. Как ловко Мэри провела Тайлера! — У тебя усталый вид.

Тайлер нетерпеливо отмахнулся.

— Я совершенно измучен, но это неважно, — заявил он.

Клаудия выскользнула из его объятий, чувствуя себя виноватой.

— Я приготовила кофе и бутерброды. Сними куртку и отдохни немного, я все принесу сюда. Тебе с сыром и помидорами?

Тайлер сбросил куртку и опустился на диван, потирая Шею.

— Да, спасибо.

— Подожди минутку. — Клаудия направилась в кухню, но вдруг остановилась и обернулась. — Да! Натали…

Тайлер перебил ее:

— Не волнуйся, она ничего не знает. Мэри отправила ее погостить на ферму родителей Венди.

У Клаудии отвисла челюсть.

— А-а… ну, тогда все в порядке, — пробормотала она и скрылась в кухне. Оставшись одна, она изумленно покачала головой. Значит, они все сговорились? Иначе откуда Мэри узнала о поездке на ферму? Наверно, экономка предупредила Венди по телефону, что Тайлер едет сюда. А раз Венди участвовала в заговоре, значит, и без Натали не обошлось. Клаудия не знала, сердиться ей или смеяться. Самые близкие ей люди расставили Тайлеру ловушку, и он попался! Они рассчитывали, что он тут же бросится ее разыскивать, и оказались правы. А если бы он не приехал? Однако они не ошиблись в своих предположениях, значит, понимали то, чего не видела она сама, — что Тайлер любит ее… Так может ли она сердиться?

Позже, после незатейливого ужина, Клаудия попыталась объясниться.

— Тайлер, насчет моего бегства… — робко начала она.

Он повернулся к ней и взял ее руки в свои.

— Не надо ничего объяснять. Ты преподала мне суровый, но необходимый урок. Я хорошо запомнил твои слова… Помнишь, ты однажды сказала: надо дорожить тем, что имеешь. Я чуть не потерял тебя и понял: мне нет жизни без тебя и Натали. — Его лицо приняло серьезное выражение. — Хочу тебя попросить… Когда мы поженимся, я мог бы удочерить Натали. Ты не против?

— Конечно, нет! — воскликнула Клаудия, вне себя от радости. К горлу подкатил тугой комок. — Натали будет счастлива.

Синие глаза Тайлера потеплели.

~ Я хочу, чтобы мы стали настоящей семьей.

Клаудия бросилась ему на шею, глаза ее заблестели от слез.

— Я тоже мечтаю об этом. Но я не хочу, чтобы Натали была нашим единственным ребенком. Пусть у нее будут братья и сестры.

Тайлер взял ее лицо в свои ладони и вытер ей слезы большими пальцами.

— Я так тебя люблю, Клаудия, что, скорее всего, так и будет. Прошу, никогда больше не сомневайся во мне.

С минуту он молча смотрел на нее, потом наклонился и нежно коснулся ее губ. Клаудия порывисто обняла его. Последовал долгий поцелуй.

Когда они разомкнули объятия, оба дышали с трудом. Тайлер вгляделся в ее сияющее бесконечной любовью лицо, словно хотел навсегда запомнить золотистый оттенок кожи, под которой пульсировала горячая кровь, чувственный изгиб полураскрытых губ, белизну жемчужной полоски зубов. В ее глазах таилась невысказанная мольба, понятная без слов. Его реакция была мгновенной. Руки скользнули по стройной шее в вырез халатика, раздвигая его края, чтобы обнажить упругую грудь и насладиться совершенством ее формы.

Когда его ладони коснулись ее груди, Клаудию пронзило острое желание. Ничто не могло сравниться с наслаждением, которое дарили ей искусные руки Тайлера. Кровь бросилась ей в голову, сердце бешено стучало, ее била нервная дрожь и источаемый его пальцами жар проник в ее жаждущее тело. Она уткнулась лицом в шею Тайлера, покрывая ее легкими поцелуями, потом стала покусывать мочку его уха и улыбнулась, уловив немедленный отклик: его пальцы крепче сжали ее отвердевшие соски.

— Я хочу тебя, — еле слышно шепнул Тайлер, дрожа от сдерживаемого желания.

В горле у Клаудии пересохло, она с трудом сглотнула, чтобы ответить:

— Люби меня… — Она попыталась расстегнуть его рубашку, но пальцы не слушались, и Тайлер помог ей. Потом развязал пояс ее халата, тут же соскользнувшего с плеч к бедрам.

Большие сильные руки Тайлера обняли Клаудию, и она отдалась их власти, судорожно запрокинув голову. Ее сердце оглушительно колотилось, из груди рвались приглушенные стоны.

Так не было еще никогда! Как остановить это мгновение, продлить до бесконечности восхитительное самозабвение?

Клаудия не помнила, как они очутились на полу. Твердое тело Тайлера прижало ее к ворсистому ковру. Древний как мир инстинкт подсказал ей ритм движений, и она подчинилась ему, безмолвно умоляя, требуя, чтобы Тайлер утолил ее неистовую страсть. Прервав поцелуй, он приподнялся и заглянул в ее горящие глаза.

— Здесь не самое удобное место, — пробормотал он.

Клаудия повела плечами.

— Нет-нет, где угодно, с тобой мне везде хорошо.

— Может, отнести тебя наверх? — предложил он, гладя ее атласные бедра, отчего ее тело дрожало, как в лихорадке.

— Нет! — вскрикнула она. — Я хочу тебя здесь и сейчас, возьми меня, я изнемогаю от любви… — Ее голос прервался.

Тайлер сброски с себя остатки одежды, снова прильнул к ней, и они закружились в огненном вихре, уносясь все выше и выше…

С губ Клаудии сорвался торжествующий крик удовлетворенного желания, и в туже секунду она услышала блаженный стон Тайлера.

Возвращаясь к реальности после пережитого восторга, они разжали объятия и, обессиленные, лежали рядом, не открывая глаз. Их союз был абсолютно совершенен, перед ними распахнулся новый, прекрасный мир, который знают только влюбленные.

— Ты счастлива? — улыбнулся Тайлер, приподнявшись на локте.

Клаудия накрутила на палец прядь его темных волос.

— Очень!..

Они помолчали, наслаждаясь близостью, которую чуть было не утратили навеки. Теперь, когда огонь сжигавшей их страсти угас, оставив ровное тепло, Клаудия решила: настало время кое-что

выяснить.

— Почему ты так внезапно уехал? — Едва выговорив эти слова, она почувствовала, что Тайлер снова напрягся, но уже по-другому.

С минуту или две он молчал.

— Прости, Клаудия, я невольно обидел тебя. Мы провели чудесную ночь, заставившую меня пересмотреть мои взгляды на жизнь. Когда ты утром зашла в кабинет, больше всего я хотел быть с тобой, но мне срочно надо было сделать одну вещь… У меня язык не повернулся сказать, что именно. Видишь ли, я ездил к матери.

— Ах, Тайлер…

Он крепко сжал ее руку.

— Когда я увидел ее впервые после долгой разлуки… прочитал альбомы… Боже мой, Клаудия, вся моя ненависть вдруг исчезла! — В его голосе слышалась мучительная боль.

— Я знала, что так и случится. Теперь ты веришь, что она любит тебя?

— Если эти альбомы не доказательство ее любви, тогда я вообще не знаю, что такое любовь. Мне понадобится много времени, чтобы заставить забыть зло, которое я ей причинил. Мои дедушка и бабушка обманули меня, заставили поверить, что она бессердечная женщина, бросившая своего ребенка. Возможно, они действовали из лучших побуждений, мы никогда не узнаем этого, ведь оба уже в могиле… Слава Богу, судьба дала мне возможность встретиться с матерью. Я провел с ней целый день… Потом несколько дней жил у друга, много размышлял и постепенно понял, что мне грозит опасность потерять самое дорогое — тебя. Тогда я вернулся домой, чтобы сказать тебе о своей любви…

Клаудия облизнула пересохшие губы.

— И узнал, что я уехала. — Вспомнив о «заговоре», в котором не принимала участия, она слегка покраснела. — Прости, но я так рада за вас с Нэнси. Если любишь, никогда не поздно все исправить. Ты встретишься с ней еще раз?

— Да, нам о многом надо поговорить. Я сказал, что приглашу их на нашу свадьбу. Мама передала тебе привет и поздравления.

— Спасибо, я так рада, что они будут с нами в этот прекрасный день. Ее сердце переполняло такое счастье, что казалось, оно вот-вот разорвется.

Тайлер поднял, голову.

— Для многих их присутствие явится полной неожиданностью. Кстати, представляю, как удивится Натали, когда узнает, что мы решили пожениться.

Клаудия лукаво улыбнулась.

— Нас ждут и другие сюрпризы. — Она весело расхохоталась, представив себе лицо Тайлера, когда он утром увидит здесь Натали и Венди.

Тайлер удивленно взглянул на нее:

— Не понимаю, что тебя так рассмешило.

— Ничего. Ровным счетом ничего. Не обращай внимания, это я от счастья.

Тайлер вздохнул.

— Все-таки ты у меня какая-то сумасшедшая. Неизвестно, что ты выкинешь в следующую минуту. Наверно, я тебя за это и люблю. — Он ласково погладил ее каштановые волосы.

Верно, мысленно согласилась Клаудия. Я сумасшедшая, потому что я безумно люблю тебя, и так будет всю жизнь!