Глава первая

Курт сидел на крыльце, вытянув на ступеньки босые ноги, и, глядя на океан, играл сам с собой в «слова». Этой игре научил его сосед по палате, когда он оказался в госпитале в одной из центрально-американских стран.

Здесь, в доме отца, в небольшом местечке под названием Пауэрс-Пойнт, где он прожил уже почти неделю, было совершенно нечего делать, по крайней мере, в данный момент. Поэтому не оставалось ничего другого, как продолжать играть в «слова». Добравшись до буквы «О», Курт задумался. Может быть, это — «отдохнуть, отвлечься… отойти от дел»?.. Это в его-то возрасте? В тридцать шесть лет? Нет, нет. Оставим букву «О». Следующая буква «П». «Пауэрс-Пойнт… Пират»… Мог ли отец быть пиратом? — вдруг пришло ему в голову, и Курт подумал, что почти ничего не знает о своих предках — нескольких поколениях моряков. Что же касается местечка Пауэрс-Пойнт… Теперь на острове, превратившемся в настоящий рай для туристов, недвижимость в цене. А что было здесь сто лет назад? А двести? Что побудило человека поселиться в подобном месте? Стремление к уединению? Близость океана?

Собственность… Собственник… Курт был уверен, что никогда бы не вспомнил об этих словах, не стань он несколько месяцев назад наследником шести запечатанных коробок. Много лет Курт считал, что его отец умер, но некоторое время тому назад узнал, что Мэтью Куртис Пауэрс жил в Пауэрс-Пойнт. Потом болезнь Альцгеймера вынудила его перебраться в дом для престарелых в Вирджинии. Курт не помнил отца и не узнал бы его, если бы случайно столкнулся с ним на улице.

Известие о смерти отца пришло от адвоката, который нашел его за двенадцать часов до отправки на выполнение очередной операции. Курт получил от него документы и два ключа. Один — от дома в местечке, о котором он никогда прежде не слышал, — Пауэрс-Пойнт, другой — от сейфа в Норфолке. У Курта не было времени осознать происшедшее, он был ошеломлен. Единственное, что он успел сделать, — это разыскать сейф и ознакомиться с его содержимым. Шесть коробок с судовыми журналами, дневниками, старыми газетами и пол-дюжиной старых романов. Судя по их названиям, Курт подумал, что торопиться читать эти романы он не станет. Один из них назывался «Девственница и мстительный жених».

Неужели его предки увлекались подобной чепухой?

Но, черт возьми, что ему известно о литературных вкусах его родственников, и не только о них? В то время, когда его мать вместе с ним оставила дом и мужа, сказав сыну, что его отец умер, он был еще слишком мал. И все эти годы Курт верил в это, потому что сомневаться в смерти отца у него не было причин.

Что же касается содержимого коробок, то у Курта хватило времени лишь на то, чтобы бегло просмотреть книги, лежавшие на самом верху. Но и этого оказалось достаточно, чтобы разбудить воображение. Позже, в госпитале, у него была уйма свободного времени для размышлений. И в его памяти постепенно стали всплывать рассказы отца, которые он слышал более тридцати лет тому назад маленьким мальчиком. Образы, оставшиеся в детской памяти, корабль «Черный лебедь»… Но что было правдой, а что выдумкой? Курт не знал.

Появление шести коробок Курт воспринял как какую-то нелепость. Но все-таки не сомневался, что содержимое коробок имеет отношение к кораблю, с которым была связана история его дальней родственницы, выросшей на этом корабле и написавшей несколько ярких и выразительных рассказов о море.

Курт припомнил еще несколько историй о своей семье и о своих далеких предках — мореходах.

Старинные предания о семействе Пауэрс из Пауэрс-Пойнт. Ребенком Курт не особенно интересовался этими историями. В то время его гораздо больше привлекали рассказы о межпланетных путешествиях. Кроме того, семья вскоре распалась. А следующие несколько лет Курту было не до отцовских рассказов. И сейчас Курт вспоминал эти истории. Правда, воспоминания были отрывочными. Они вообще всегда очень зыбки и индивидуальны. Например, о событии, произошедшем неделю назад, пять человек расскажут вам пять совершенно разных историй.

Итак, теперь, вспоминая прошлое, Курт постепенно начинал понимать некоторые вещи. Например, почему он всегда чувствовал себя чужаком в Оклахоме, оказавшись там после нового замужества матери. В то время ему было восемь лет. Его отчим был порядочным человеком, но мальчик так и не подружился с ним.

Повзрослев, Курт поступил на службу в военно-морской флот, благодаря чему повидал мир. Почему его всегда влекло к себе море и службу во флоте, он предпочел работе на ферме отчима? Курт пришел к выводу, что ответы на эти вопросы он, возможно, найдет в одной из доставшихся ему в наследство коробок.

Курт окинул взглядом поместье отца: мрачный, старый, но все еще крепкий дом, выдержавший не один шторм, несколько акров песка, чахлые деревья да болото, простирающееся до самого горизонта.

Неподалеку — небольшое фамильное кладбище с покосившимися надгробиями и стертыми временем именами. Лишь одна надпись была четкой, на могиле отца: «Мэтью Куртис Пауэрс. Родился 9 сентября 1931 г. Скончался 9 сентября 1997 г.». Ирония судьбы, подумал Курт. Отец мог бы придумать способ и получше, чтобы отпраздновать свой день рождения.

Курт глубоко вздохнул. Он помнил отца смутно. Самым ярким воспоминанием тех далеких лет была рыбалка. Отец учил сына рыбачить, когда тот едва удерживал в руках удочку, и обещал, что в один прекрасный день они поплывут на рыбалку на острова Вест-Индии.

Воспоминания о прошлом не причиняли Курту боли. Он не собирался задерживаться в Пауэрс-Пойнт и намеревался через неделю уехать в Норфолк, чтобы заявить права на наследство.

Осторожно, будто боясь нарушить чей-то покой, Курт прошел на кухню и открыл холодильник, кое-где тронутый ржавчиной.

— Черт! — с раздражением пробормотал он. Ни пива, ни бекона, ни яиц. Ничего, кроме позеленевшего куска сыра. Пиццы тоже не осталось. За завтраком Курт съел последний кусок. Значит, нужно ехать за продуктами, хотя очень не хотелось снова садиться за руль. Усталость после тяжелого переезда из госпиталя в Мэриленде в Пауэрс-Пойнт все еще давала о себе знать.

Но на этот раз поездка в магазин была не слишком утомительной. Он не спешил, и дорога, забитая автомобилями (был конец августа), не раздражала его. Обычно Курт ездил за покупками до восьми утра или после десяти вечера. Сейчас же магазин был полон народа, и Курт заметил, как многие посетители, особенно дети, застывали при виде его шрамов, глядя на него с испугом и восхищением одновременно, будто на сказочного героя, вдруг оказавшегося наяву рядом с ними.

Взяв тележку, Курт начал заполнять ее продуктами. Яблоки, несколько банок консервированной фасоли, говядина, хлеб, пиво. Далее по списку: печенье, конфеты, сыр, кофе, яйца. Курт добавил еще несколько банок с маринованными овощами, и на этом поход за продуктами был завершен.

Вот уже три дня Лили была увлечена содержимым шести коробок, которые привезла в свой дом. Настоящие сокровища! Дневник, написанный более века назад! Лили оказалась первой его читательницей с тех пор, как женщина по имени Бесс сделала в нем последнюю запись.

— Итак, Бесси, на чем мы остановились? — прошептала Лили, открывая дневник, чтобы продолжить чтение.

Как же ей повезло! Шесть коробок, полных дневников и судовых журналов с увлекательными записями. А ведь там есть еще и романы. Да, ни в одной лотерее не выиграть такого богатства! Настоящее золото!

Несмотря на аккуратный почерк Бесси, было трудно читать ее записи. Лили то и дело приходилось заглядывать в словарь. Но, тем не менее чтение было чрезвычайно увлекательным. И чем больше она читала, тем больше убеждалась, что и она и Бесси Пауэрс очень похожи друг на друга, несмотря на разделявший их целый век.

Лили подумала, что эти коробки стали для нее настоящим подарком судьбы. Она попала на аукцион случайно, приехав в хранилище, чтобы оставить в сейфе авторские экземпляры своих первых трех книг да еще несколько экземпляров зарубежных изданий. В ее квартире на заваленных книгами полках уже не было свободного места.

Коробки, наполненные старыми книгами и газетами, стояли открытыми. И люди, пришедшие на аукцион, не останавливаясь, проходили мимо. Их больше интересовали предметы, также выставленные на торги: два кресла, три велосипеда и чемодан с зимней одеждой.

И Лили вдруг почувствовала необъяснимую жалость к этим несчастным коробкам. Никому они не нужны! Лили знала по собственному опыту, что значит быть отвергнутым. Решив «прийти на выручку» старым бумагам, она купила их. Но что делать с этими коробками, не знала. Может быть, стоит попытаться найти их владельца, подумала она.

Но сейчас ей предстояло дотащить их до машины и отвезти домой, в свою квартиру на третьем этаже. Загружая тяжелые коробки в свою маленькую машину, Лили подумала, что эти старинные бумаги и книги могут хранить немало тайн и трагедий, возможно любовных…

Неожиданно за спиной Лили раздался мужской голос:

— Вы ведь Лили О'Мэлди, не так ли? Автор нашумевших бестселлеров. Моя жена читает все, что вы пишете. Я узнал вас по фотографии на обложке вашей книги.

Лили недоверчиво, с опаской взглянула на мужчину. Честно говоря, она избегала подобных встреч со своими поклонниками. Значок с надписью «Пресса», приколотый к его карману, выглядел довольно внушительно. Но Лили, тем не менее заволновалась. Не с этим ли человеком связаны странные телефонные звонки, беспокоившие ее всю прошлую неделю? Может, стоит закричать? Ей сразу же придут на помощь.

Нет, сказала она себе, никогда не выдавай своего страха. Замечательное правило.

— А вы кто? — с невозмутимым видом спросила Лили.

— Билл Десалво. Работаю в газете «Пилот Вирджинии». Купили книги? — Ее собеседник выглядел совершенно безобидным.

— Ничего ценного. Старые газеты и книги. Честно говоря, я толком даже не знаю, что купила.

— Кота в мешке?

— Похоже на то. — Продолжая разговор, Лили все больше убеждалась, что мужчина не представляет опасности. Вероятно, он действительно собрат по перу. Лили улыбнулась.

— Давайте я помогу вам, — предложил мужчина. Когда он уложил последнюю коробку в открытую спортивную машину, Лили уже знала, что его жена каждый день читает ее книги. Одну главу за завтраком и три перед сном.

Десалво, в свою очередь, узнал, что в коробках находятся старые судовые журналы, несколько романов и дневники женщины, которая провела значительную часть жизни в море. Билл также узнал, что последняя книга Лили «Кровь расскажет обо всем» в ближайшие дни появится на прилавках и она сама будет присутствовать на презентации. И конечно же, Лили будет рада подписать книгу для его жены.

Когда Билл спросил, откуда она черпает идеи для своих произведений, Лили кивнула на коробки.

— Кто знает? Может быть, именно эти старинные дневники и журналы содержат сюжеты моих будущих книг.

Билл махнул рукой находившемуся неподалеку фотографу.

— Вы не возражаете? — спросил он.

Она улыбнулась, понимая, что встреча со знаменитостью для молодого журналиста была настоящим событием. Откинув назад волосы, Лили постаралась получше выглядеть перед камерой.

— Надеюсь, что сегодня вы не зря потратили время и найдете в этих бумагах что-нибудь стоящее, — сказал Билл, когда Лили села за руль.

— Я тоже надеюсь найти здесь не только финансовые отчеты и кулинарные рецепты. Уверена, что столкнусь с загадками и любовным романом. Кто знает, что я здесь отыщу? — Лили засмеялась, и ее ослепила вспышка фотокамеры. Ее сняли с приоткрытым ртом и растрепавшимися волосами? Ничего страшного. Любая реклама лучше, чем ее отсутствие.

Лили помахала на прощание рукой и выехала с парковки.

— Черт! — выругался Курт, в который раз перечитав заметку в газете «Пилот». Он купил газету, увидев на первой полосе фотографию смеющейся женщины, она привлекла его внимание интригующим взглядом, растрепавшимися на ветру волосами, высокой грудью под белой рубашкой. Прочитав две короткие колонки еще раз, Курт повторял про себя: «Шесть коробок. Документы, газеты, дневники, судовые журналы и старинные романы».

Далее в заметке говорилось: «Когда писательницу спросили, где она черпает идеи для своих произведений, она ответила, что идеи есть повсюду. Увиденный мельком незнакомый человек. Случайно услышанный разговор. Несколько строчек в газете. Найти сюжет — не проблема. Их множество. Не хватает времени, чтобы обо всем написать. Вот это — настоящая проблема».

— Идеи! Сюжеты! Черт возьми! Да эта дамочка просто воровка! — Курт негодовал. Если он не ошибается, то шесть коробок, о которых шла речь в статье, его собственность. Ну и дела!

Курт не был собственником, и материальные ценности его не интересовали. Исключение составляли лишь аквалангистское снаряжение и автомобиль. Он любил уединение и довольствовался самым необходимым.

Но, черт возьми! Что его, то его! Никто не давал права этим негодяям выставлять на аукцион его вещи только потому, что он не заплатил вовремя за их хранение. Курт разозлился. Он был занят важными делами, и вполне естественно, что забыл о таких мелочах. Где ему только не пришлось побывать, служа своей стране и защищая ее интересы. Борьба с террористами, торговцами оружием и наркотиками — работа не из легких.

Его мало интересовало содержимое коробок. Но если отец решил передать их ему, значит, Курт должен получить их во что бы то ни стало. Что же касается мисс Лили О'Мэлли, то она может поискать другой источник идей для своих «творений».

Три дня понадобилось Курту, чтобы отыскать теперешнюю обладательницу его коробок. Добравшись до Норфолка, он остановился в мотеле и, зарегистрировавшись, сразу же встал под горячий душ и стоял до тех пор, пока глаза не начали слипаться. Выйдя из душа, Курт заказал пиццу, но, так и не доев ее, заснул и проспал десять часов.

Почти весь следующий день он провел в поисках писательницы, которая явно скрывалась от публики. Телефонная компания не оказала ему никакой помощи, заявив, что Лили О'Мэлли просила не давать никому номер ее телефона, так как устала от назойливых звонков. Курту посоветовали обратиться в полицию, но он решил, что справится со своими делами сам.

Представитель компании, занимавшейся хранением его коробок, объяснил, что сданные на хранение вещи выставляются на продажу, если владелец не оплачивает их хранение в течение трех месяцев. Курт попытался было возразить, сказав, что он офицер военно-морского флота США. Но чиновник ответил, что в Норфолке этим никого не удивишь.

Курт мог бы добыть необходимую информацию из источников, недоступных широкой публике. Но поскольку речь шла не о национальной безопасности, а всего лишь о стопке старых газет да романах, написанных каким-то графоманом, не стоило из-за этого беспокоить серьезные службы. Удача улыбнулась Курту в публичной библиотеке. Здесь он узнал, что Лили О'Мэлли появится в местном книжном магазине между полуднем и двумя часами завтрашнего дня, где будет подписывать читателям экземпляры своей последней вышедшей в свет книги.

Симпатичная библиотекарша рассказала Курту, что Лили имеет довольно много наград за свои произведения и пользуется репутацией автора, в чьих романах всесторонне раскрывается тема под названием «В ожидании любви». Курт недоумевал: зачем преуспевающему современному автору понадобилась писанина старой девы, жившей в девятнадцатом веке и сделавшей карьеру на искажении правды, если верить семейной легенде?

У Курта, приехавшего в магазин заранее, было время понаблюдать за подготовкой к презентации новой книги. На покрытый кружевной скатертью стол поставили цветы и несколько больших стопок книг. Если предполагалось продать такое количество книг, иронически подумал Курт, будет лучше отойти от стола в сторонку, чтобы не оказаться сбитым толпой почитателей, желающих получить автограф Лили О'Мэлли.

В брюках цвета хаки и черной футболке Курт ничем не выделялся среди посетителей магазина. Он не стригся с тех пор, как вышел из госпиталя, в его волосах появилось больше седины. Но в целом в его облике не было ничего, что могло бы насторожить писательницу.

Сначала Курт намеревался при встрече с Лили сразу же потребовать у нее принадлежащие ему коробки. Но спустя некоторое время он передумал и решил действовать дипломатически. Курт был уверен, что после его короткого и вежливого объяснения Лили предложит возместить ей убытки, после чего он заберет свою собственность и уйдет.

Ненавижу презентации, подумала Лили и, положив в сумочку шариковую ручку, приносившую ей удачу, вышла из дома. Каждый раз, отправляясь на подобное мероприятие, а их было уже немало, она волновалась. Вдруг никто не придет? Зачем сидеть на презентации два часа, делая вид, что это очень приятно, и демонстрируя, что доступна для читателей, когда на самом деле она с удовольствием спряталась бы ото всех в дамской комнате? Что, если люди придут, но не купят ни одной книги?

Это вполне вероятно. Когда-то, в самом начале ее карьеры, когда еще существовали мелкие поставщики печатной продукции, Лили провела два часа в огромном книжном магазине на презентации своего третьего по счету романа. Перед ней была гора новеньких книг, а позади, стояли четверо торговых представителей. Все как на подбор: молодые крепкие красавцы. И что же? Ни один посетитель магазина не осмелился подойти к столу Лили. Зайдя в дамскую комнату магазина, Лили случайно услышала разговор двух дам. «Что это за особа?» — спросила одна, имея в виду Лили. «Не знаю, — ответила другая. — Но, должно быть, важная птица, иначе ее не охраняли бы целых четверо молодцов».

Честно говоря, после недавней череды телефонных звонков, когда какой-то хулиган пытался говорить Лили непристойности, и после того, как кто-то побывал в квартире в ее отсутствие, ей действительно захотелось обзавестись телохранителями. Конечно, можно обойтись и без них, но все же…

После вторжения незнакомца в ее дом, нервы Лили были на пределе. Ее лучшая подруга, и одновременно ее агент, посоветовала Лили уехать на время из города. Но она этого не сделала, а только по совету полицейских поменяла номер телефона, замок в двери и прикрепила к ней цепочку.

Все эти меры предосторожности подействовали на нее угнетающе. Ведь она всегда считала, что живет в безопасном районе. Ее соседи, как и сама Лили, были настолько в этом уверены, что частенько уходили из дома, не закрывая дверь на замок. Лили никогда не испытывала страха. Ей никогда не угрожали. До сих пор…

Но сейчас, в дневное время в многолюдном книжном магазине, мне ничего не грозит, внушала она себе. Лили, дыши глубже. Ты с этим справишься, как это бывало уже не раз. Сколько таких презентаций ты уже провела!

Несколько посетителей уже смотрели в ее сторону. Они явно собирались подойти к ее прилавку. Женщина с двумя детьми и мужчина в черной майке… Лили насторожилась, почувствовав что-то угрожающее в этом человеке с темными бровями, отросшими и выгоревшими на солнце волосами, решительно сжатым ртом и ястребиными чертами лица. Да и походка его была какой-то странной. Незнакомец напомнил Лили охотника, подкрадывающегося к своей добыче в лесной чаще.

О боже! Он шел к столу, за которым сидела Лили. Не он ли пугал ее своими ночными звонками и побывал в ее квартире? Нет! Он не посмеет напасть на нее здесь, в столь людном месте!

Но где же охрана?! В любом торговом центре она есть и обязана прийти на помощь в подобных случаях.

Сняв колпачок с ручки, Лили зажала ее в кулаке и опустила руку под стол. Улыбайся, говорила она себе. Улыбайся. Этот человек не должен догадаться, что ты испугалась. Даже если он и есть тот самый телефонный хулиган, то, если верить утверждениям полицейских, он не причинит тебе зла на людях. Подобные типы предпочитают действовать без свидетелей.

Но этот мужчина…

Он приближался, не спуская с нее глаз. У нее перехватило дыхание. Если он неожиданно нападет на нее… Неужели никто не увидит этого? Где менеджер магазина?..

— Мисс О'Мэлли? Мне кажется, у вас есть то, что по праву принадлежит мне, — сказал мужчина, явно стараясь сдержать раздражение.

Нет, подумала Лили, этот голос вовсе не похож на тот, который она слышала по телефону. Но ведь голос можно изменить!

Во рту у Лили пересохло, но она заставила себя посмотреть мужчине в глаза.

— Простите, что вы сказали? — спросила она, стараясь не выдавать охватившего ее волнения.

 

Глава вторая

Лили была сильной, закаленной жизнью женщиной. Детство и юность ее прошли в квартале, где стойкость и выносливость были необходимыми условиями для выживания. В последующие годы она бессчетное количество раз переезжала из города в город, из штата в штат. Она научилась одеваться, вести светскую беседу, есть устриц одной вилкой, а торт — другой. Но одному Лили так и не научилась — встречаться лицом к лицу с неожиданными бедами и противостоять им.

А этот человек явно предвещал беду, даже если он не был тем самым телефонным «террористом».

— Я знаю, вы завладели тем, что по праву принадлежит мне, — повторил мужчина, глядя Лили прямо в глаза.

Ее пальцы еще крепче сжали ручку, которую она купила по знаменательному случаю — ее первая книга заняла второе место в списке бестселлеров и не сдавала свою позицию три недели. Но могла ли эта «счастливая» ручка защитить Лили? Едва ли. С таким же успехом она могла бы защищаться и ключами от машины.

Лили стала нервно оглядываться вокруг, ища глазами охранников торгового центра.

— Если вы хотите купить книгу, то я…

— Я заплачу вам любые деньги. — Мужчина продолжал пристально смотреть на Лили. Никогда прежде Лили не видела таких синих, глубоко посаженных немигающих глаз.

Почему этот человек, внушая ей страх, в то же время заставлял ее испытывать необъяснимое чувство смятения? Страх — понятно. Его можно объяснить угрожающими телефонными звонками и проникновением в дом в ее отсутствие.

Но откуда такое смятение? В последний раз Лили испытывала это чувство, когда ее первая книга была переиздана в пятый раз и Лили предложили контракт на издание еще трех книг.

— Извините, но вы, вероятно, с кем-то меня спутали, — сказала Лили, взяв себя в руки.

Курт взглянул на карточку: «Лили О'Мэлли. Автор бестселлеров». Он перевел взгляд на вырезку из газеты, прикрепленную к плакату, висевшему тут же, и сказал:

— Нет, я вас ни с кем не спутал. Послушайте, вы заканчиваете в два часа? Я вернусь сюда к этому времени, и мы обсудим наши дела.

Совершенно растерявшись, Лили смотрела, как он повернулся и пошел все той же странной походкой. У женщины такую походку можно было бы назвать изящной и грациозной. Но как назвать такую походку у мужчины? Пугающей? Настораживающей? Она невольно подумала: как бы она могла описать эту походку?

Как женщина, она бы назвала ее сексуальной. Может быть, он и не был психом, за которого она приняла его сначала, но иметь дело с подобным мужчиной — значит подвергнуть себя большой опасности.

Лили этого совсем не хотелось. Боже упаси. С нее хватит.

Она обратилась к женщине, которая рассматривала обложку ее книги.

— Вам нравится? — спросила она ее.

— Она симпатичная, но меня больше интересуют герои этой истории, — ответила та.

Читательница и Лили начали обсуждать два ее последних романа. Лили старалась не вспоминать внушавшего опасение мужчину.

Так вот, значит, она какая, эта Лили О'Мэлли, думал Курт, сидя за столиком в кафе. Первоклассная? Шикарная? Нет, эти определения были не для нее. Сексуальная? Нет, тоже не то. Интригующая! Вот подходящее слово. Но Курт тут же напомнил себе, что оказался здесь вовсе не для того, чтобы его заинтриговали. Он приехал в Норфолк, чтобы вернуть себе коробки со всем их содержимым, украденные этой писательницей. Получив их, он снова отправится на остров, где не спеша просмотрит все газеты, журналы и записи в дневниках.

Чем больше Курт думал об оставленном ему наследстве, тем важнее ему казались все эти бумаги. Он знал, что является последним представителем семьи Пауэрс. И сейчас, находясь в родовом имении в Пауэрс-Пойнт, пусть даже временно, Курт испытывал особые чувства, несмотря на то, что лично для него понятие «семья» никогда не имело большого значения. В знак благодарности тем, кому он был обязан своим появлением на свет, он должен был сохранить то, что оставили его предки. Конечно, это нелегко для человека «перекатиполе», как называл себя Курт. Но ничего! Он справлялся с задачами и потруднее, а значит, справится и с этой.

Лили подписала довольно много книг, вежливо выслушивая, как комплименты, так и критику своих читателей. Не оставляя без внимания ни одного подошедшего к ней читателя, Лили тем не менее считала минуты до завершения презентации. Четырнадцать минут. Еще несколько минут уйдет на то, чтобы поблагодарить организаторов этого мероприятия, и она свободна.

Но краткий разговор с темноволосым незнакомцем с сексуальной походкой продолжал тревожить ее. Он сказал, что у нее имеется что-то, что принадлежит ему… Какой-то абсурд. Некоторые люди говорят самые невероятные вещи, пытаясь привлечь к себе внимание.

Оставалось десять минут до конца презентации.

— Я рада, что вам понравилось. Эта книга одна из моих любимых. Вам ее подписать? Аделла… Какое милое имя!

Семь минут. Больше никого не видно. Лили потянулась за сумочкой, надела колпачок на ручку и встала.

Он шел ей навстречу. Она опять отметила эти брови вразлет, более темные, чем выгоревшие на солнце волосы, необыкновенно выразительные глаза и эту странную сексуальную походку, будто ноги двигались независимо от туловища.

— Вы свободны? — спросил он.

— Извините…

— Вы уже извинялись. Если вы здесь все закончили, мы могли бы пойти куда-нибудь и поговорить.

— Послушайте, мистер…

— Пауэрс, — добавил он. — Эта фамилия вам знакома?

Пауэрс. Конечно же, знакомая фамилия. Это фамилия Бесс — автора записей в судовом журнале.

— Если вы хотите поговорить о бумагах, газетах и журналах, которые я купила на аукционе… то обсуждать здесь нечего. Это законная сделка. Все эти вещи продавались, и я их купила. Следовательно, я…

— Следовательно?

— В чем дело? — возмутилась Лили, расправляя плечи.

В эту минуту появилась менеджер магазина. Ее круглое лицо выражало крайнее удивление. Человек, назвавшийся Пауэрсом, возвышался над обеими женщинами.

— Решаем, куда пойти пообедать, — объяснил он с напускным добродушием.

Избегая пронизывающего взгляда мужчины, Лили выдавила из себя улыбку.

— Извините, я должна вымыть руки, смыть чернила.

На руках Лили не было ни одного чернильного пятнышка. Но ситуация складывалась так, что дальнейшее общение с незнакомцем могло принести неприятности. Избегай неприятностей — вот заповедь, которой Лили следовала всю жизнь. Она в чем-то была похожа на цветок, выращенный в оранжерее, и намеренно культивировала в себе этот образ. Но в то же время было в ней и что-то от колючки, растущей на бесплодной земле и выдерживающей засуху, наводнения, жару и мороз. Лили гордилась своей стойкостью и выносливостью, но также и своей способностью избегать прямой конфронтации.

Вернувшись из дамской комнаты, Лили застала Пауэрса и менеджера магазина за беседой. Он явно принадлежал к той породе мужчин, которые умеют производить впечатление на женщин. И миссис Сондерс была тому подтверждением. Всем своим видом она говорила, что очарована столь приятным собеседником.

На Лили же чары Пауэрса не произвели впечатления. По крайней мере, они не могли заставить ее забыть о чувстве безопасности. Опустив голову, Лили положила кошелек в большую матерчатую сумку, с которой никогда не расставалась, незаметно выскользнула из зала в справочный отдел магазина, а оттуда на улицу, где смешалась с толпой.

Еще в детстве Лили пришлось научиться действовать подобно хамелеону: уметь слиться с окружающим миром, раствориться в нем, сделать все возможное, чтобы избежать неприятности. В возрасте между одиннадцатью и пятнадцатью годами, сбежав от матери-наркоманки и ее отвратительных дружков, Лили сумела оградить себя от чрезвычайно опасного и враждебного окружения. Опасность заставляет людей становиться изобретательными и изворотливыми. Открыв машину и бросив сумку на сиденье, она села за руль, не заметив мужчину, стоявшего у главного входа в магазин в тени огромного зеленого растения и наблюдавшего за ней.

Лили всегда считала себя обыкновенной женщиной. Но при всей обыкновенности ее отличительной чертой была способность мечтать. В конце концов, именно эта способность убегать от реальности в мир вымысла и привела ее к нынешним успехам в писательском мире.

Еще не умея читать, Лили придумывала рассказы к картинкам в книжках. Попав однажды в библиотеку, она стала ее завсегдатаем, засиживаясь там часами. Она самостоятельно научилась читать и всегда боялась, что ее прогонят. Лишь спустя годы Лили поняла, что библиотекари были добры к ней. Вероятно, они догадывались, почему она приходила сюда и по многу часов проводила в этом волшебном царстве книг. Частенько они даже угощали ее «лишним» бутербродом.

Именно там Лили открыла для себя понятие доброты. Открыла мир, нет, целую вселенную, о существовании которой даже не подозревала. Выходя из библиотеки в реальный мир, Лили сохраняла в сердце мечту как талисман.

Началом ее писательской карьеры стала счастливая случайность. Она зарабатывала на жизнь мойкой машин днем и уборкой офисов по вечерам. Как-то раз совершенно случайно она купила целую коробку дешевых шариковых ручек и блокнот. Вскоре писательство стало привычкой. В своих первых рассказах Лили пыталась приукрасить суровую реальную жизнь мечтами, которые она сумела сохранить в себе, несмотря ни на что.

Позднее у девушки появилась старенькая портативная пишущая машинка. Через год, набравшись храбрости, Лили отправилась в издательство и сказала напуганному ее напористостью редактору:

— Вот, пожалуйста, прочитайте!

Честно говоря, события могли бы развиваться не так, как она мечтала. Особенно если принять во внимание тот факт, что редактор, к которому обратилась Лили, имел дело с технической литературой. Ей могли бы просто отказать. Но, видимо, что-то в Лили вызвало симпатию у редактора, он просмотрел первую страницу ее рукописи и потянулся к телефонной трубке.

И как она только справилась с этими тяжеленными коробками? — размышлял Курт в ожидании Лили. Выбрать правильное время для встречи с этой женщиной — вот что важно. Прийти слишком рано — значит, еще раз спугнуть ее, она будет настороже. Затянуть с ожиданием разговора — и доказательства могут исчезнуть.

Да, необходимо правильно выбрать время, как, впрочем, и тактику действий. Но ведь он уже спланировал эту операцию: войти, выполнить задание, то есть забрать коробки, и уйти. Все. И ничего больше. Самая обычная операция.

Курт полагал, что Лили живет в новом современном доме с плавательным бассейном, но дом, вопреки его ожиданиям, оказался старым. Внизу, в пахнувшем хвоей холле, Курт выяснил, что мисс Лили О'Мэлли живет на третьем этаже. Поискав глазами лифт и не найдя его, Курт направился к лестнице.

Тем временем Лили, придя домой, где до недавнего времени чувствовала себя в полной безопасности, закрыла дверь на замок и на цепочку и нажала кнопку телефонного автоответчика, чтобы прослушать оставленные ей сообщения. Она надеялась услышать голоса своего агента или редактора.

«Привет, Лили, это я, твой самый горячий поклонник. Ты уже переоделась? Сняла ту прелестную вещицу, которая была на тебе сегодня в магазине во время презентации? Я был там, Лили. Я стоял так близко, что чувствовал запах твоих духов. Я наблюдал за тобой, когда ты подписывала книги. Ручаюсь, тебе бы понравилось, если бы я…»

Лили со злостью выключила автоответчик и глубоко вздохнула, стараясь успокоиться. Забыть, не думать об этом. Этот мерзавец не причинит тебе вреда, уговаривала она себя. Все будет хорошо.

Сняв украшения и переодевшись, Лили пошла на кухню, чтобы приготовить себе какао. Даже жарким летом горячий шоколад был ее любимым напитком. Он действовал на нее успокаивающе. Были времена, когда Лили радовалась любой еде, но сейчас она могла позволить себе выбирать и, подобно многим женщинам, отдавала предпочтение шоколаду. Сейчас он был ей просто необходим.

Черт бы побрал этого мерзавца с его телефонными звонками! Теперь, когда дела у нее пошли в гору (имя Лили занимало вторую строчку в списке авторов бестселлеров, и у нее был новый выгодный контракт), этот негодяй мог все испортить. Ей говорили, что подобные звонки не редкость в домах известных незамужних женщин. Известность и успех — это еще и испытание.

Лили решила позволить себе немного отдохнуть. Полчаса. Короткий отдых будет наградой за сегодняшнюю успешно проведенную презентацию: она продала больше половины своих книг из имевшихся в магазине. Менеджер уже говорила о подготовке к следующей презентации в связи с выходом новой книги.

— Этот отдых я заслужила, — сказала себе Лили, и никакой мерзавец не сможет лишить меня его.

Взяв из ящика пачку сухого печенья с сыром, она открыла один из старинных дневников и погрузилась в чтение. Восхитительно! Какао, печенье и увлекательное чтение! Чего еще можно желать?

Полчаса Лили была участницей событий, описанных Бесс. Читая, она пыталась представить себе, что чувствовала и переживала женщина, находясь на небольшом суденышке вместе с тремя мужчинами. Бесс приходилось сражаться не только с москитами и жарой, но и с мужским шовинизмом, широко распространенным в те времена.

Наконец Лили сказала самой себе «хватит» и нехотя отложила дневник в сторону. Она вспомнила о сегодняшнем звонке своего агента Давонды Чемберз, попросившей просмотреть подготовленный ею контракт.

— Дэви, — сказала ей Лили, — ты же знаешь, я не понимаю ни слова во всех этих юридических закавыках. Я подпишу все, что ты скажешь.

— Как ты можешь так говорить? Ведь речь идет о твоей карьере. Ты должна вникнуть в каждое слово в контракте и только после этого его подписывать.

— Хорошо, хорошо, — засмеялась Лили. — Сделаю, как скажешь.

Лили пожалела, что назначила встречу с агентом на сегодняшний вечер. Было бы лучше, если бы мы встретились завтра, подумала Лили, изнемогая от усталости. Роль леди, которую она играла уже довольно длительное время, требовала больших душевных и физических сил. Только дома она могла быть самой собой, расслабиться и неспешно подумать о работе или вообще ни о чем не думать. При желании она могла спать весь день и работать всю ночь. Никто не вмешивался в ее жизнь. Лили проводила презентации своих книг по совету издателя, понимая, что они непосредственно влияют на продажу. На сегодняшней, например, Лили наверняка приобрела новых читателей. И по словам издателя, их число увеличивалось с каждой презентацией.

Покой в жизни Лили нарушился с тех пор, как ее имя стало регулярно занимать одно из первых мест в списке авторов бестселлеров. Жизнь ее менялась, но не всегда в лучшую сторону. Как и удача, успех чрезвычайно хрупок и призрачен. Сегодня он есть, а завтра может растаять без следа. Поэтому-то Лили, заботясь о карьере, общалась со своими читателями и поклонниками, большинство из которых поддерживали в ней веру в успех. Знатокам и критикам Лили не очень-то доверяла, боясь до конца поверить в настоящее или слишком далеко заглядывать в будущее, потому что не могла забыть свое нелегкое прошлое.

Звонок в дверь раздался, когда Лили пошла в свою комнату переодеваться. Кто бы это мог быть? Полиция? Мастер по ремонту дверных замков? Разносчик пиццы? Ее агент или хозяин дома? Ведь только этим людям был известен ее адрес.

— Что-то вы… рано, — сказала Лили, протягивая руку к дверной цепочке, но, увидев мужчину, тут же попыталась захлопнуть дверь. Надо закричать и позвать на помощь, промелькнуло у нее в голове, но в это мгновение зазвонил телефон. — Полиция будет здесь с минуты на минуту, — сказала Лили, пытаясь закрыть дверь, но мужчина успел поставить ногу на порог и огромным ботинком заблокировать дверь.

Позади Лили сработал автоответчик, и она услышала знакомый тихий голос:

«Лили… угадай, чем я сейчас занимаюсь. Я в постели, а твоя фотография…»

— Черт!

Смущение, раздражение, злость охватили Лили. Это уж слишком! Она закрыла глаза и прислонилась к двери, не обращая внимания на ногу, которую мужчина так и не убрал с порога.

— Скажите-ка, что здесь происходит? — Курт дернул дверную цепочку, забыв о том, что минуту назад был готов уйти и забыть о существовании Лили О'Мэлли. В его жизни и без нее хватало проблем.

Но сейчас эта женщина, несомненно, нуждалась в помощи, и Курт, как офицер и джентльмен, не мог оставить даму в беде.

— Откройте дверь, О'Мэлли. — Он старался говорить мягко и убедительно. Безуспешно. Лили молча смотрела на него. — Послушайте, у меня нет времени играть с вами в игры. — Курт скрипнул зубами. Боль в спине снова дала о себе знать. Результат вчерашней долгой поездки в машине и бессонной ночи на слишком короткой и жесткой кровати в душной комнате, где не открывалось окно. А левая нога Курта не могла простить ему трех лестничных пролетов в доме Лили. — Или, может быть, вам нравятся телефонные звонки с угрозами? Некоторые особы даже платят за то, чтобы слышать подобное.

Лили закрыла глаза. Ее лицо стало белым как полотно.

— Хорошо, — продолжил Курт, — я повторю, зачем я здесь. Отдайте то, что принадлежит мне, и я тут же уйду.

— Принадлежит вам?

Курт попытался взять себя в руки и успокоиться.

— Мне кажется, я уже говорил вам, что хочу получить то, что принадлежит мне. — Курт нисколько не удивился бы, если бы дамочка и на этот раз попыталась обвести его вокруг пальца, как она уже сделала сегодня в торговом центре, ускользнув от него. Да, он позволил ей уйти, но лишь для того, чтобы посмотреть, что она будет делать дальше. Но сейчас надо положить игре конец. — Послушайте, отдайте мне мои коробки, и я оставлю вас в покое. Я не стану вас преследовать, и вы сможете вернуться к вашей…

— Вы не станете… что?!

— …преследовать… — Курт никак не ожидал такого негодования.

— Да будет вам известно, у меня нет ничего, что принадлежало бы вам. Кроме того, я устала от нахалов, которые никак не оставят меня в покое!

— Вы устали? Вот это да!

Она назвала его нахалом? Ну, это уж слишком! Терпение Курта было на исходе. Он потратил слишком много сил, добираясь до ее дома. По дороге дважды терял из вида ее автомобиль. Не найдя поблизости свободного места, был вынужден припарковать свою машину в соседнем квартале, а потом пробежать до дома Лили да еще подняться пешком на третий этаж. Всякому терпению есть предел.

— Если вы хотите, чтобы ваш приятель перестал донимать вас телефонными звонками, сообщите полиции. Совет даю бесплатно. А теперь отдайте мои вещи. Никаких обвинений в ваш адрес я выдвигать не буду.

— Обвинения?! Какие еще обвинения? Вы сошли с ума? Я сейчас же вызову полицию и…

— Прекрасно. Надеюсь, вы сможете объяснить, как у вас оказались коробки, которые являются моей собственностью!

Серые глаза. Чистые и прозрачные, как родниковая вода. Невозможно себе представить, что женщина с такими глазами способна лгать. Но, похоже, дело обстояло именно так. Эта женщина явно чувствовала за собой вину. Иначе, зачем она стала бы убегать от него, размышлял Курт.

— Я жду. Будете звонить или мне самому это сделать? У меня в машине есть мобильный телефон.

Лили продолжала стоять, прислонившись к двери и тщетно пытаясь ее закрыть.

Курт продвинул ногу немного вперед, надеясь, что у Лили все же не хватит сил оттеснить его.

— Так вы вызываете полицию?

— Полицию, — глухо откликнулась Лили.

— Да, О'Мэлли. Людей в синей форме. Они помогут мне получить мои коробки, а вы с их помощью разделаетесь со своим дружком. Конечно, если вы этого хотите.

Тяжелый вздох. Рука скользнула вниз по двери. Было очевидно, что Лили проигрывает битву.

— Мисс О'Мэлли? Не хотите ли поговорить со мной? — спросил Курт, удивившись своему желанию защитить эту женщину. — Я вижу, что с вами что-то происходит. Вы должны вызвать полицию. Я могу подождать их здесь или у вас в квартире. Как хотите. Но я не уйду.

Снова вздох. Похожий на всхлипывание. Но нет, Курт, вероятно, ошибся. И вдруг дверная цепочка звякнула, и дверь открылась. Курт увидел перед собой Лили. Волосы водопадом струились по ее плечам. Бледное лицо и огромные серые глаза… Лили была взбешена и готова выплеснуть всю злость на Курта.

Он же, стараясь подавить в себе неожиданно нахлынувшее на него сочувствие к ней, поднял руки вверх.

— Не вооружен, видите?

Лили сделала шаг назад, всем своим видом показывая, что в любую минуту готова нанести ответный удар. Но он уже не винил ее. Было совершенно очевидно, что дело тут вовсе не в коробках, на которые Курт заявлял права.

— Вы позвоните в полицию или мы вначале сами уладим вопрос, касающийся нас обоих? Мы можем мирно договориться или передать дело в суд. Выбирайте.

— Вас все еще заботят эти старые бумаги? Мне досаждает какой-то негодяй, вламывается в мой дом, копается в моем белье… а вы беспокоитесь о каких-то старых бумагах?

— О боже! Неужели вы думаете, что я тот самый негодяй?

— Нет, конечно, вы здесь ни причем. Вы были здесь у двери, когда он звонил, но… Черт возьми! Я так устала от этих… сексуальных домогательств!

— Такое уже случалось? — Курт переступил порог квартиры Лили и осмотрелся. Красивая мебель, комнатные растения, книги…

— Это происходит почти каждый день. Я имею в виду не цветок и отвратительное нижнее белье, которое этот негодяй оставил в моем шкафу, а его телефонные звонки.

— Отвратительное нижнее белье?

— Да. Позавчера этот подонок, проникнув в мой дом, оставил в ящике для белья розу и отвратительные трусики. А после этого он еще имел наглость позвонить мне и рассказать об этом. Я хочу положить этому конец!

— Вы заявляли об этом в полицию?

— Конечно, заявляла. За кого вы меня принимаете? За идиотку?

— Что же вам посоветовали?

Лили сморщила нос.

— Поменять номер телефона и замок и отправиться в длительное путешествие. Во время моего отсутствия, по мнению полицейских, у этого мерзавца должен пропасть ко мне интерес.

— И что же? — спросил Курт. Ему хотелось уладить с Лили его личную проблему, но разве мог офицер, считающий себя джентльменом, уйти, оставив женщину в беде?

— Я сделала все, как мне сказали. Но этому телефонному террористу понадобился всего лишь один день, чтобы узнать мой новый номер и начать все сначала. Я молю Бога, чтобы он попал в ад или заболел какой-нибудь чудовищной болезнью и долго мучился.

— Да! Крепко досадил вам, видно, этот приятель, — сказал Курт. — Но вы ведь тоже можете разозлить человека. Например, меня. Мои коробки…

Лили глубоко вздохнула и сложила руки на груди.

— Нравится вам это или нет, но я купила эти коробки. Они мои со всем их содержимым. Все. Спор окончен.

— Вы постарались окончить его в свою пользу. А вот что я вам скажу…

— Мой адвокат появится здесь с минуты на минуту. Если вы хотите сказать что-нибудь еще, подождите его прихода.

— Подготовились, да? Адвокат уже на подходе! Должен заметить, что это явный признак вашей виновности.

— В чем ваша проблема, мистер Пауэрс? Вы не способны меня понять?

— Моя проблема? По-моему, я все довольно четко объяснил. Но могу повторить еще раз: бумаги, которые вы взяли из моего сейфа, являются моей собственностью. Я потерял их не по своей вине.

— Аукцион проводился на совершенно законных основаниях. У меня есть квитанция.

Курту хотелось сказать Лили, что ей следует сделать с этой квитанцией, но, будучи воспитанным человеком, он промолчал, затем улыбнулся и окинул Лили взглядом с головы до ног.

Ну что ж, она довольно высокая. Но он еще выше. На удивление упряма, но он еще упрямее.

Они стояли друг против друга, скрестив руки на груди. Готовые к новой схватке… Но ее не произошло. Лили еще раз глубоко вздохнула и одарила Курта отрепетированной перед зеркалом улыбкой. Лили-дипломат. Лили-доброжелательница.

— Мистер Пауэрс, почему бы вам не оставить мне вашу визитную карточку? Обещаю, что, как только я просмотрю содержимое коробок, я вам отдам все, что мне не нужно. Согласны?

Продолжая улыбаться, Лили посмотрела Курту в глаза.

— Мою карточку, — повторил Курт, будто размышляя над предложением Лили.

«Ну же, девочка, вперед!» — приказала себе Лили и расправила плечи. Этот жест тоже был отрепетирован перед зеркалом.

— Или оставьте мне свой адрес, и я перешлю вам бумаги почтой.

— Или мы можем просмотреть их сейчас, — сказал Курт. — И вам не придется тратить время на пересылку. Я заберу бумаги. Моя машина припаркована неподалеку.

Вновь раздался телефонный звонок. Лили замерла.

— Снимете трубку? — спросил Курт.

— Сработает автоответчик. — Вероятно, это Давонда звонит, чтобы сообщить, что не сможет приехать сегодня вечером.

Телефонный террорист почти никогда не звонил дважды в один и тот же вечер.

Включился автоответчик. Лили и Курт услышали, как знакомый голос стал нашептывать непристойности. Лили закусила губу, чтобы не расплакаться. Схватив кружку с какао, она была готова швырнуть ее в телефонный аппарат, но Курт в мгновение ока оказался рядом с телефоном и снял трубку:

— Вы хотите, чтобы я повторил все, сказанное вами, сэр? Мы не совсем поняли последнюю фразу…

На другом конце провода тут же послышались гудки.

— Сколько времени продолжается эта история? — спросил Курт.

— Приблизительно неделю. Может быть, восемь дней. — Лили изо всех сил старалась скрыть волнение в голосе, но у нее ничего не получалось. — Полиция занимается этим вопросом, но совершенно очевидно, что у нее есть дела поважнее. Когда они увидели эту мерзкую вещь в моем ящике для белья, и я сказала им, что никогда не купила бы себе ничего подобного, они лишь переглянулись. Вы знаете, как обычно реагируют мужчины. Кроме того, они не нашли следов взлома двери. А это значит, что у этого извращенца есть ключ от моей квартиры.

Курт почувствовал, что начинает симпатизировать Лили. В своей работе он привык встречаться с опасностью, с угрозами со стороны невидимого и непредсказуемого врага. Но чувствовать симпатию к женщине…

Курт тут же напомнил себе, что у него с Лили свои счеты. Пусть полиция Норфолка разбирается с ее проблемами. Ему же не следует в них вмешиваться и лучше поскорее убраться отсюда.

— Лили… Мисс О'Мэлли, меня не было в стране, когда наступил срок уплаты за хранение моих бумаг. — Курт снова вернулся к разговору о коробках в надежде отвлечь Лили от неприятных воспоминаний.

— Это ваша проблема, не моя, — ответила Лили. — Кроме того, мне сказали, что вы были предупреждены.

— К сожалению, меня задержали в командировке, и я еще до сих пор не ознакомился со всей почтой, пришедшей за это время. Да, я опоздал с уплатой, но факт остается фактом — эти вещи принадлежат мне. И я не понимаю, почему мы теперь не можем уладить эту проблему. Получив свою собственность, я бы оставил вас в покое. — Курту показалось, что Лили обманывала его насчет ожидаемого в ее доме адвоката. Но если тот все же появится, он сможет поговорить с ним, решил Курт. Так или иначе, необходимо было покончить с этим вопросом и поскорее уехать из Норфолка. Ему нужно было вернуться туда, где дышится свободно и где он сможет, наконец выспаться в собственной постели. Иными словами, ему пора вернуться туда, где он сможет жить, как ему нравится.

Закусив губу, Лили обдумывала предложение Курта.

«Сколько можно жевать губу? — подумал Курт и мысленно добавил: — Черт возьми! Я бы с удовольствием сделал это за нее!»

От этой женщины исходил аромат полевых цветов. Курт вспомнил, как однажды во время учебной операции ему пришлось пересечь по-пластунски целое поле таких цветов. Запах их незабываем.

— Ну что? — спросил он, чувствуя, что она не собирается отвечать на его предложение.

— Я думаю.

— Не о чем думать. Эти вещи принадлежат мне. Я верну вам все деньги, которые вы за них заплатили… В двойном размере… За все ваши хлопоты. Так или иначе, я заберу коробки с собой.

— Кем вам приходится Бесс Пауэрс?

— Что?

— Я читала ее дневники. Она хорошая писательница. Она писала романы и заметки о своем путешествии, публиковавшиеся в газете, подписываясь «Е. М. Пауэрс». Но я знаю, что это была Бесс, потому что о тех же самых событиях я читала в ее дневниках. Вам известно, что в те далекие времена деятельность женщин была весьма ограничена? Но Бесс тем не менее занималась писательством. Вам известно, что она выросла на море, на корабле своего отца? Конечно, вам все это известно. Бесс, должно быть, ваша родственница, если ваше имя и вправду Пауэрс.

— Если мое имя и вправду Пауэрс? Что за черт! Вы думаете, я вас обманываю?

— Нет, я так не думаю. Хотя у меня нет никаких доказательств. Наверное, вы действительно тот, за кого себя выдаете.

— Думаю, Бесс могла бы быть моей пра-пра-тетей или что-то в этом роде.

Курт был слишком мал, когда отец рассказывал ему о его предках-мореходах. И не мог запомнить всех деталей. Отец Курта, будучи коммерсантом, тоже бороздил моря. После распада семьи мать сказала Курту, что отец оставил их и что теперь они отправляются путешествовать и их ждут интересные приключения. Оказавшись в отеле, маленький Курт понял, что никаких приключений не будет. Он стал плакать и проситься домой, но мать сказала, что они больше никогда туда не вернутся и она не хочет больше ничего об этом слышать. Мать запретила сыну даже упоминать имя отца. Курт был в растерянности. Ему было больно и обидно. Он злился, хотел вернуться к отцу, к привычной жизни. С годами старые истории, услышанные в детстве, стали пополняться историями из его собственной жизни. Теперь Курт уже не был уверен, что в этих историях было правдой, а что вымыслом.

Понимая, что назвать Бесс своей родственницей будет для него выгоднее, Курт сказал:

— Конечно, она мне родня. Все люди, чьи имена упоминаются в этих документах, мои родственники. Вот почему я хочу вернуть себе эти бумаги. Они дороги мне как память.

— А «Черный лебедь»?

Курт прищурил глаза.

— Что вам известно о «Лебеде»?

— Я читала записи об этом корабле, сделанные не только Бесс, но и другими участниками команды. Должна сказать, что записи эти читаются с трудом.

— Зачем вам тратить на это свое время и силы? Я облегчу вашу участь. Заберу у вас коробки, и вы сможете продолжать жить своей обычной жизнью. — Курт сделал паузу. — Прекрасное предложение. Соглашайтесь.

Лили помолчала в нерешительности.

— Понимаете ли, дело в том, что между мной и Бесс есть нечто общее…

Курт чуть было не сорвался. Но к счастью, у него хватило сил сдержаться. Он решил, что только верное поведение и контроль над собой помогут ему получить то, что он хотел. Прямая атака лишь осложнит ситуацию. Кстати, у Лили тоже и без того хватает своих собственных проблем.

Беда в том, что Курт всегда с трудом вел переговоры с женщинами. Воспользоваться физической силой было нельзя. Назвать мисс О'Мэлли воровкой Курт тоже не мог. Оставалось вновь воспользоваться диверсионной практикой.

— Вы говорите, этот негодяй уже целую неделю досаждает вам?

— Восемь дней.

Курт взглянул на Лили и тут же отвел взгляд. Каждый из них вел свою игру, и, честно говоря, у каждого было свое право на содержимое этих злосчастных коробок. Считая себя правым, Курт в то же время не мог отрицать, что закон был на стороне Лили. Закон.

— И полиция ничего не может сделать, да? Потому что нет достоверных доказательств взлома двери?

— Я уже все вам рассказала.

— Вы думали над предложением полицейских на время уехать из города? Совершенно очевидно, что этот негодяй охотится за вами. Если вас здесь не будет…

— Хорошо. Я уеду из города, а вы тем временем заберетесь в мой дом и возьмете то, что хотите. Вы это предлагаете?

— Ну да, — ответил Курт, чувствуя отвращение к самому себе.

Как он умудрился попасть в эту историю? Зачем он связался с этими коробками и со всеми этими старыми бумагами, которые, если честно сказать, не очень-то ему и нужны?

— Я открою отмычкой замок и не оставлю никаких следов. Вы заявите в полицию о краже, и потом мы посмотрим, кто выиграет это дело, на чьей стороне будет правда.

Обхватив себя руками, будто желая согреться, Лили стала вышагивать по холлу.

— Но я не знаю, куда мне поехать, и потом, я не могу бросить работу.

— Возьмите с собой бумагу и ручку.

— Мудрый совет. Спасибо большое.

— Рад быть полезным. Итак, покажите мне, куда вы положили коробки, а я постараюсь освободить от них вас и ваше жилище. — Курт окинул взглядом просторную комнату, в которой, на его взгляд, было много лишнего.

— Коробки не занимают много места. Они мне вовсе не мешают.

— О, и не забудьте книгу, которая лежит вот здесь на кресле. Похоже, это один из дневников моей дорогой тетушки Бесс.

Лили закрыла глаза, будто молилась… или обдумывала ответный удар. Эта женщина была и сильной, и хрупкой одновременно. Курт привык к стремительным действиям без рассуждений, к выполнению поставленной перед ним задачи. Утешать и защищать не входило в круг его обязанностей. Его этому не обучали. Но сейчас, вопреки всему, он хотел предложить этой женщине именно защиту и утешение.

— Сдавайтесь, О'Мэлли. Вы же понимаете, что вас превосходят в силе, — тихо сказал Курт.

Довольно долго Лили молча смотрела на потертую старую книгу, лежавшую на кресле-качалке, и вдруг сказала:

— Мы можем пойти на компромисс.

— Компромисс? Послушайте…

— Нет, это вы меня послушайте. Я соглашаюсь на это только потому, что на меня оказывают давление. Я подписала контракт на работу, а это значит — я должна находиться здесь, чтобы…

— О каком компромиссе вы говорите?

— Я с вами поделюсь. Вы можете приходить сюда каждое утро, скажем, на два часа. Мы вместе разберем содержимое всех шести коробок. Вы сможете забрать то, что мне не нужно. И…

— Что? Нужно, не нужно. Что все это значит?

Лили, казалось, была готова наброситься на Курта. Но вместо этого она, набравшись терпения, сказала:

— Меня увлекла история Бесс. Мне кажется, мы с ней родственные души. Она писательница, я тоже. Она была независимой женщиной. Я тоже независима. Мне кажется, ее история должна быть рассказана, и сделать это должна я. Но для этого мне необходимо иметь все эти документы, судовые журналы и дневники. Я должна в них разобраться, понять, какие из них имеют отношение к Бесс. Вообще-то все эти бумаги принадлежат мне, но вы можете забрать те из них, которые не связаны напрямую с Бесс.

Курт провел руками по волосам.

— Давайте обсудим обе наши проблемы. Вы говорите, что мы можем каждый день проводить пару часов вот здесь, в вашей квартире, где, как мне кажется, слишком тесно. К тому же вам постоянно названивает какой-то кретин. Прекрасная атмосфера для работы, не правда ли?

— А что предлагаете вы? Перетащить все шесть коробок на нейтральную территорию, поставить там палатку и жить в полевых условиях до тех пор, пока не разберемся с бумагами?

— Бесс упоминает в своем дневнике местечко под названием Пауэрс-Пойнт?

— Какое это имеет отношение к нашей ситуации?

— Сейчас, леди, я вам объясню. Должен признаться, что говорить мне это не слишком приятно. Но это, вероятно, лучший способ решить наши с вами проблемы…

 

Глава третья

Закрыв дверь за Куртом, Лили прислонилась к ее прохладной белой поверхности.

Что со мной? — спросила она себя. Неужели я совершенно потеряла голову? Куда девался инстинкт самосохранения, спасавший ее в Бостоне, Балтиморе и Детройте, когда она была еще совсем девчонкой? За годы спокойной жизни отвыкла быть начеку? Нет, просто в ее жизни должен был появиться он.

Этот мужчина настоящая загадка. Он занял не только ее мысли, она почувствовала, как что-то внутри нее откликнулось на его появление.

Вот уже несколько лет Лили жила без душевных потрясений.

Раннее знакомство с изнанкой жизни заставило ее выработать в себе стойкость и умение защищаться. Приходилось только удивляться, как она, столкнувшаяся в свое время с самыми неприглядными сторонами жизни, могла сейчас писать о любви.

Лили удавалось выстоять в любых условиях. Дела ее до недавнего времени шли хорошо. Что же касается мужчин, то она старалась избегать слишком привлекательных, что было совсем нетрудно. Ее ближайшие подруги говорили, что у нее чересчур завышенные требования к мужчинам и, не будь она писательницей, все было бы иначе. По их мнению, не бывает таких мужчин, которые могли бы полностью соответствовать требованиям Лили.

Да, такого мужчины не существовало. До недавнего времени. И вот теперь он появился. Курт Пауэрс был не только привлекателен. Он был загадочен и сексуален настолько, что разбудил в Лили чувства и инстинкты, которые, как ей казалось, уже давно в ней умерли.

Курт обладал теми качествами, которые привлекали Лили. И наоборот — у Лили было то, что хотел получить Курт. Значит, им придется общаться друг с другом до тех пор, пока проблема не будет улажена и каждый получит свое.

— Бесс, я тебя не предам. Обещаю, — прошептала Лили. То, что она старалась избегать неприятностей, вовсе не означало, что она была трусихой. Всегда, когда игра стоила свеч, Лили не жалела сил для достижения цели.

Видимо, сама судьба привела Лили в определенное место в определенный час, подтолкнула ее купить на аукционе полдюжины картонных коробок, набитых бесполезным хламом. Но как выяснилось, в ее руках оказались записи женщины, схожей с Лили по духу. И они стоили того, чтобы стать всеобщим достоянием.

— Я помогу тебе, Бесс. Так или иначе, но твою историю узнают. Я сделаю все, чтобы рассказать ее людям, — сказала вслух Лили. Говорить, спорить с самой собой и с героями своих книг стало ее привычкой.

Лили задумалась. Все то время, пока будет необходимо пользоваться записями Бесс для пересказа ее истории, ей придется иметь дело с Куртом, которому Бесс приходилась пра-пра… какой-то родственницей. Лили придется серьезно отнестись к делу и не позволять себе засматриваться на Курта. Она должна будет сдерживать свое воображение, пробуждавшееся в самые неподходящие моменты и рождавшее самые невероятные желания.

Итак, Курт привлек Лили. Ведь мужчины всегда привлекают женщин, не так ли? Редкая женщина не обращает на них внимание. Но, конечно же, уверяла себя Лили, в данном случае не было ничего личного. Курт походил на героя романа — мужчина, обласканный солнцем, от которого исходил цитрусовый аромат лосьона после бритья. Но Курт был гораздо настойчивее Лили, и его настойчивость в данный момент являлась для нее помехой. Лили не исключала того, что он женат и имеет кучу детей.

У Лили, несмотря на ее возраст, уже был богатый жизненный опыт, но она никогда не считала себя воплощением совершенства. У нее было множество недостатков, перечислять которые можно было бы до бесконечности. Она с трудом расставалась со старыми вещами. Ее нельзя было назвать аккуратной, вот поэтому-то у Лили была Дорис, следившая за порядком в доме. Лили не умела готовить, разве что сэндвичи, в чем весьма преуспела. Лили делала ошибки в правописании, но на этот случай у нее был компьютер, который всегда приходил на помощь. С грамматикой тоже были проблемы, но Лили постоянно работала над собой.

Свои романы она писала доходчивым, простым языком, каким говорили окружавшие ее люди. Теперь же Лили предстояло рассказать историю о людях, живших в девятнадцатом веке. Как же они говорили? Например, Бесс Пауэрс, выросшая на корабле рядом с грубыми матросами? Над этим стоило поразмыслить.

Раздался телефонный звонок. Лили напряглась, но с облегчением вздохнула, услышав голос Давонды.

— Извини, я задержалась. Буду через десять минут. Остаться надолго не смогу. У меня сегодня свидание с приятным мужчиной. Ужин и… кто знает…

Такова была Давонда. Дважды выходившая замуж, дважды разводившаяся, но никогда не терявшая надежды.

Лили зачесала назад волосы, завязала их шарфом и освежила щеки холодной водой. Стараясь не думать о неприятностях, ставших в последнее время неотъемлемой частью ее жизни, она сосредоточилась на мужчине, который претендовал на коробки со старыми бумагами, купленными ею на аукционе. Почему этот человек хромал? Днем он скрывал хромоту, двигаясь медленно и плавно, но вечером уже не старался скрыть свой недостаток. Раньше она, не стесняясь, спросила бы Курта об этом. Но не теперь. Этого ей не позволяли этические нормы, которые она воспитывала в себе, читая книги по этикету и наблюдая за поведением женщин в различных ситуациях.

Итак, Лили, спросила она себя, как воспитанная женщина повела бы себя с мужчиной, разбудившим в ней чувства, о которых она прежде даже не подозревала?

Если у этой женщины есть мозги, ответила себе Лили, то она сбежит от такого мужчины подальше. Подумав, Лили решила, что у нее есть еще два дня на то, чтобы сложить в чемодан свои вещи.

Об отъезде на несколько дней нужно известить Дорис и попросить ее поливать комнатные растения.

С трудом перетащив коробки из кабинета в гостиную, Лили направилась в спальню собирать чемодан. Не забыть позвонить Дорис, напомнила она себе. Давонда приехала как раз тогда, когда Лили закончила сборы.

— Ты куда-нибудь уезжаешь? — спросила она, увидев у двери чемодан.

— На день или два. Нужно провести некоторое исследование.

— Исследование? А почему же в таком случае ты покраснела?

— Перестань, ради бога. Я покраснела от напряжения. Переносила коробки… с материалами, требующими исследования…

— Как скажешь, моя девочка. Но будь осторожна. Надеюсь, ты меня понимаешь. Иногда мы совершаем глупости, считая себя слишком умными. Ну да ладно. Я внесла некоторые поправки в контракт. Просмотри их и позвони мне, если у тебя возникнут вопросы. Если же вопросов не будет, подпиши, и я его заберу… Когда?

— Когда что? А… Ты говоришь о контракте, — рассеянно пробормотала Лили, поняв, о чем идет речь.

Контракт на три книги. В другое время, увидев такой контракт, Лили прыгала бы от счастья. Но в данный момент казалось, что все ее эмоции иссякли.

— Я возьму контракт с собой. Обещаю ознакомиться с ним тщательнейшим образом. И если задержусь, то вышлю его тебе по почте. Хорошо? — Нет, подумала Лили, она, конечно, не задержится. Но на всякий случай…

— Кто он? Нет, не говори. Я даже не хочу знать. Думаю, ты знаешь, что делаешь. — Давонде, как никому, было известно прошлое Лили.

— Честное слово, Дэви, это всего лишь исследовательская работа. Я наткнулась на совершенно изумительный и необычный материал. Только вот… возникли некоторые осложнения.

— Осложнения. Ну, хорошо. — Давонда выразительно закатила глаза. — Надеюсь, ты поступаешь разумно. Уехать из города и дождаться, пока все здешние неприятности улягутся, — по-моему, правильно. Если решишь возбудить дело против телефонной компании, я согласна представлять твои интересы.

Стоя в душе под горячими струями воды, стекавшими по напряженным мышцам шеи и спины, Лили вдруг подумала, что втягивается в очень опасную игру. Она вспомнила чувство, охватившее ее в тот момент, когда она впервые увидела Курта Пауэрса в книжном магазине. В памяти всплывали сказанные им слова. Она вспоминала его походку. Он ступал мягко, осторожно, как тигр, подкрадывающийся к своей добыче.

Лили выключила воду и вздрогнула, но вовсе не от холода, а оттого, что вдруг осознала свою женственность. Она старалась забыть о ней, заглушить ее в себе, но сделать это так и не удалось, не удалось убить в себе женщину с присущими ей потребностями. Она боялась близости, потому что близость для нее ассоциировалась с болью и обидой, которые приходилось ей переживать не раз. Лили совсем не хотелось рисковать вновь.

Стараясь сосредоточиться на контракте, который ей предстояло подписать, и на телефонном террористе, превратившем ее жизнь в ад, Лили, тем не менее помимо воли думала только о сексе. Каково это — заниматься любовью с мужчиной, которого не знаешь, которому не веришь и который тебе определенно не нравится?

Что, если Курт попытается соблазнить меня? — думала Лили. Неужели гормоны одержат верх над благоразумием?

А что, если ей самой попытаться соблазнить Курта? Правда, о том, как это делается, Лили знала только теоретически. В своих романах она много раз писала об обольщении. Но применить знания на практике ей ни разу не приходилось. Честно говоря, она к этому и не стремилась. Лили, как могла, избегала искушений. Она предавалась мечтам, и мечты помогали ей писать. Герои ее романов жили насыщенной любовью жизнью. Иногда их подстерегали опасности, по все всегда заканчивалось счастливо.

В своих книгах Лили описывала именно таких мужчин, как Курт Пауэрс. Но в реальной жизни она избегала встреч с ними. Сможет ли она и на сей раз устоять перед соблазном, думала Лили. Едва ли. Теперь уже слишком поздно об этом думать. Она уже поддалась ему. А может быть, все-таки сбежать, спросила себя она, глядя в зеркало, попробовать спастись от соблазна?

В половине десятого утра Лили открыла аптечку, чтобы взять лекарство. В гостиной царил беспорядок, голова раскалывалась. Виной всему, очевидно, было нервное возбуждение.

Приняв три таблетки аспирина, Лили остановилась перед гардеробом, решая, что надеть. Она умела одеваться и всегда знала, какой наряд подойдет для того или иного случая. Но так было прежде. Сейчас же выбор туалета вырастал в настоящую проблему. С одной стороны, она не хотела отказываться от правила не привлекать к своей особе внимания, а с другой — не могла игнорировать настоятельную просьбу издателя не сливаться с толпой. У писательницы Лили О'Мэлли теперь была собственная страница в Интернете, а значит, Лили была просто обязана носить дорогие вещи и высокие каблуки. Но женщина Лили О'Мэлли предпочитала удобную повседневную одежду.

Для предстоящей поездки Лили выбрала широкие брюки, несколько мужских рубашек и пару кроссовок. В конце концов, это рабочая поездка, а не рекламное турне, решила она.

Что ты пытаешься доказать? — спросила себя Лили, глядя на свое отражение в зеркале. Что я права, тут же ответила она и подумала о том, что, находясь в Пауэрс-Пойнт, ей следует воздержаться от разговоров с самой собой и уж тем более от бесед с Бесс.

Курт появился рано. Звонок раздался без одной минуты десять. Лили открыла дверь и молча выслушала его замечание о том, что выглядит она неважно. Он, конечно, успел заметить темные круги под глазами.

— Бессонная ночь? — спросил он.

— Не хочу об этом говорить.

Курт удивленно вскинул брови, но Лили сделала вид, что ничего не заметила.

— Не хотите — не надо, — ответил он. — Вы кому-нибудь сообщили, что уезжаете?

— Разумеется. Позвонила президенту, и он пообещал, что сотрудники ФБР и ЦРУ не будут спускать глаз с моего ящика для белья.

Взгляд Курта заставил Лили пожалеть о выбранном тоне разговора. Но извиняться она не стала.

— Да, сегодня я не в лучшей форме, — призналась она.

Они продолжали стоять в прихожей среди кучи вещей, которые надо было отнести вниз и уложить в машину. Сколько же можно тут торчать, подумала Лили, начиная терять терпение.

— Послушайте, мы едем или нет? Мне необходимо вернуться к концу недели, чтобы начать работу над новой книгой.

Курт пожал плечами, будто хотел сказать, что это его не касается. Впрочем, так оно и было. Затем взял коробку, приподнял ее и вновь опустил.

— У меня есть тележка, — сказала Лили.

— Удивительно, как вы сумели все это сюда затащить.

— Я не настолько глупа, чтобы выбиваться из сил.

Курт взглянул на нее, будто хотел поспорить по поводу ее умственных способностей, потом молча взял стоявшую поблизости тележку и стал укладывать на нее коробки.

Лили окинула взглядом квартиру, взвешивая все «за» и «против» этой поездки. Обещание, данное Бесс, перетянуло чашу весов в пользу поездки.

Они спустились на лифте. Хотя Лили отдавала предпочтение лестнице, боясь замкнутого пространства, она не могла допустить, чтобы Курт спускался по лестнице с тяжелой тележкой, а потом еще раз поднимался за оставшимися коробками и чемоданом. Лили несла свой ноутбук и большую холщовую сумку, с которой никогда не расставалась.

— Постойте здесь с коробками, а я принесу все остальное, — сказал Курт.

Лили хотела возразить, но промолчала.

— Это безопасный район, — сказала она. Но Курт лишь взглянул на нее, и слова застряли у нее в горле. — Гораздо безопаснее других, — все-таки крикнула она ему вслед, когда он, слегка прихрамывая, пошел за оставшимися вещами. Да, подумала Лили, с ногой у него что-то не так. А может быть, у него проблемы со спиной? Ей хотелось узнать причину его хромоты. Но как это сделать? Ведь он сам никогда не станет распространяться на эту тему. Тем не менее, Лили чувствовала, что очень скоро все узнает.

Вскоре весь багаж был перенесен к машинам. Курт уложил в свой грузовичок первую коробку и уже укладывал вторую, когда Лили сказала:

— Мы могли бы уложить все шесть коробок в мою машину. Две в багажник, три на заднее сиденье и одну на переднее. — Лили была намерена ехать в своей машине. Курт с ней не спорил.

— Вы мне не доверяете?

— Я доверяла одному-единственному мужчине — Санта-Клаусу. Но однажды потеряла веру и в него, потому что увидела его пьяным до такой степени, что он никак не мог вспомнить, что на дворе Рождество.

— Мы уложим все коробки в мой грузовик, — сказал Курт.

Лили в последний раз взглянула на старое кирпичное здание, ставшее ее домом. Она вспомнила, как первые несколько месяцев жила здесь в походных условиях, обзаведясь лишь самым необходимым. Сначала она не занималась обустройством квартиры, опасаясь, что удача может отвернуться и ей придется вернуться к прежней жизни, когда приходилось с трудом сводить концы с концами. Писательский труд обычно не приносил постоянного дохода, если вообще его приносил.

Но удача улыбалась Лили. Популярность ее книг росла. Она почувствовала себя уверенней и начала обустраивать свое жилище. Первым делом она купила комнатные растения. Затем обставила кабинет. Купила старый, но очень красивый восточный ковер ручной работы, установила стеллажи и быстро заполнила их книгами. Каждый раз, получив гонорар за книгу, Лили покупала что-нибудь из мебели: то стулья, то стол. Приобретенная в антикварном магазине кукла и несколько небольших картин тоже свидетельствовали об ее успехах на писательском поприще. До недавнего времени эта квартира была для Лили настоящим гнездышком, ее земным раем.

— Готовы отправиться в путь?

Лили вздернула подбородок и слегка наклонила голову, вспомнив совет фотографа, недавно снимавшего ее для обложки какого-то журнала. По его мнению, такая поза вселяет в человека чувство уверенности и придает ему загадочность. Что до загадочности… Решение отважиться на эту поездку — вот настоящая загадка. Что же касается уверенности в себе…

— Готова. Поехали! — ответила Лили.

 

Глава четвертая

Курт дал Лили карту на случай, если поток машин на дороге разъединит их.

— Следуйте отмеченному мною курсу, не пропустите поворот на шоссе 12 в сторону Хаттераса и продолжайте ехать до моста. Я буду ждать вас там.

Направляясь на юг по шоссе 168, Курт думал об архиве семьи Пауэрсов, находившемся сейчас в его машине. Все эти бумаги по праву принадлежали ему. А что, если ему затеряться в пути и разъехаться с этой писательницей? Что, если нарушить их договор и лишить ее участия в этом деле? Не позволить ей ознакомиться с его архивом? Закон на девять десятых был на его стороне, в этом Курт не сомневался, считая себя законным владельцем архива.

Нет, он не может так поступить. Разве что в случае крайней необходимости. Но он всегда был честным человеком. Значит, ему придется разобраться во всей этой ситуации, вместе с Лили решить возникшую проблему, поделиться с ней тем, чем он сочтет нужным, и не раздражаться по любому поводу.

Курт подумал, что Лили, вероятно, тоже сейчас размышляла о сложившемся положении. Как ему показалось, она вовсе не была похожа на женщину, которая по первому зову последует за незнакомым мужчиной. Но ему ли рассуждать о женщинах, подумал Курт. Ведь он о них ничего не знал. И все-таки он чувствовал, что Лили отважилась на это предприятие не только из-за коробок с бумагами. Интересно, что же сподвигло ее на такой шаг?

Лили, следуя за огромным грузовиком серебристого цвета, пыталась убедить себя, что едет в деловую поездку. Но удавалось ей это с трудом. Она чувствовала, что за ее решением поехать с Куртом в Пауэрс-Пойнт стоит нечто большее. Что же? Нет, лучше об этом не думать, решила она. В конце концов, у нее веские причины, объясняющие эту поездку.

Выезд из города, смена обстановки пойдут ей на пользу. Как писательнице ей необходимо расширять свой кругозор, знакомиться с новыми местами, набираться новых впечатлений. Но самым волнующим, пожалуй, было то, что Лили придется спать в том же самом доме, а может быть, даже в той же самой комнате, где когда-то спала Бесс. Лили хотелось проникнуться духом того времени, в котором жила Бесс. В таком случае она бы не только смогла рассказать историю этой удивительной женщины, но и попыталась бы написать исторический роман.

Лили уверенно вела машину. Она любила быструю езду. Но сегодня ее будто околдовали. Ее мысли целиком были заняты Куртом. Что он о ней думает? Из-за того, что Лили в своих романах писала об отношениях между мужчиной и женщиной, у мужчин могло сложиться впечатление, что с такой женщиной, как она, легко завязать отношения. Но подобное впечатление было ошибочным.

Так что если Курт Пауэрс попытается к ней приблизиться, то получит достойный отпор и сразу же поймет, что эта на вид слабая и податливая женщина умеет постоять за себя и поставить на место мужчину, который, судя по всему, многое повидал в своей жизни. Сексуальная привлекательность мужчины в таком случае не имела значения.

А Курт был очень привлекателен. Лили подумала — забавно, что столь быстрое увлечение заставило ее забыть даже об инстинкте самосохранения. Прежде, знакомясь с привлекательным мужчиной, она всегда первым делом напоминала себе, что может произойти, если женщина позволит мужчине зайти слишком далеко. Печальным примером для Лили всегда служила ее мать. Однажды после очередной попытки покончить со старыми привычками мать рассказала Лили о своем побеге из дома в четырнадцать лет. Впоследствии она оказалась на улице, беременная, не представляющая себе жизни без наркотиков. «Держись подальше от этой дороги, дорогая, — говорила она дочери. — Никогда не позволяй мужчине использовать тебя, что бы он ни сулил тебе взамен. Ты достойна лучшего. Ты единственная радость в моей жизни».

Попытка матери Лили изменить свою жизнь была недолгой и закончилась неудачей. Мудрые люди говорят, что никогда не поздно начать жизнь сначала. Но не всем, видимо, это под силу. Лили удалось избежать участи матери. Да, в своей жизни она совершила немало поступков, которыми не стоит гордиться, но, тем не менее сумела выжить и обходиться в жизни без наркотиков, табака и алкоголя. Для Лили даже бокал вина был событием. Что же касается мужчин, то она иногда позволяла себе ужин с поклонниками, к которым испытывала только симпатию, но не больше. Курт же заставил Лили впервые в жизни почувствовать волнение не только душевное, но и…

— Бесс, — сказала Лили вслух, — не оставляй меня. Кажется, на этот раз мне понадобится твоя помощь.

Перед тем, как отправиться в путь, Лили попросила Курта дать ей точный адрес на случай, если они разминутся в дороге, но он сказал, что никакой там улицы нет и уж тем более номера дома.

«После того, как пересечете залив, держитесь южного направления до тех пор, пока не доедете до деревни. Продолжайте путь, пока не увидите, что впереди только вода, дюны да редкий кустарник. Среди этого пейзажа нельзя не заметить одиноко стоящий некрашеный дом. Это и есть Пауэрс-Пойнт. Рядом с ним кладбище, а сзади — несколько ветхих построек. Думаю, мисс О'Мэлли, будет лучше, если мы с вами встретимся у моста через залив Орегон, а дальше я покажу вам дорогу к Пауэрс-Пойнт».

Итак, Курт ждал Лили у моста, соединяющего берега узкого залива Орегон, пытаясь вспомнить, в каком состоянии оставил дом перед отъездом. Неужели он забыл убрать носки, валявшиеся на полу в гостиной? Вынес ли он мусор? В порядке ли комната для гостей? Уезжая из дома, Курт не предполагал, что вернется с гостьей. Гости в его доме вообще были большой редкостью. Курт никогда не был общительным человеком. Даже почту из ящика он вынимал очень редко. Заглядывать в почтовый ящик каждый день было, по его мнению, напрасной тратой времени и сил.

Дом — это дом, а не витрина, рассуждал он. В нем ничего не должно быть напоказ. Да, вполне вероятно, что в мойке осталось несколько немытых тарелок. Ну и что? Что с того, если мисс О'Мэлли станет не по себе от его дома, если ей придется не по душе его образ жизни? Черт возьми! О каком образе жизни могла идти речь, если его жизнь непредсказуема и полна опасности? Сейчас ему предстояло решить, что делать с этой жизнью дальше: продолжать жить по-прежнему или начать все сначала.

Максимум три дня, сказал себе Курт, увидев машину Лили, сворачивавшую с шоссе направо. За три дня они должны просмотреть все бумаги. Лили должна сделать все необходимые записи и уехать. Курт дождался, когда Лили вышла из машины, и только потом вылез из своего грузовика. Да, ему не следовало все это время сидеть в машине. Если бы, ожидая Лили, он ходил, можно было бы избежать судорог в ногах. Но Курт никогда не думал о том, что приносит его здоровью пользу, а что вред.

— Надеюсь, вы меня не слишком долго ждали, — сказала Лили.

— Нет-нет, — уверил ее Курт, любуясь линией ее скул и длинной шеей, высвеченными солнцем. Вообще-то эта женщина не была красавицей. Слишком высокий лоб, горделиво вздернутый нос, слишком резко очерченные скулы. Лицо аристократки, промелькнуло в голове Курта. Он впервые задумался о происхождении мисс О'Мэлли.

— Давайте продолжим путь, — сказала Лили, расправив плечи. — Жду не дождусь оказаться в доме Бесс, проникнуться его атмосферой.

— Да, дом сохранился в своем первозданном виде. Но при этом не надо забывать, что на острове с тех давних времен многое изменилось. Во-первых, в здешних местах появилось множество туристов. Построены дорога и мост. Залив привлекает серфингистов и рыбаков. — Курт кивнул в сторону залива, забитого лодками и суденышками всех мастей. — Посмотрите-ка, они даже передвинули маяк.

Лили кивнула. Курт понял, что она старается запомнить увиденное и дать всему свою оценку.

Курту хотелось как можно скорее оказаться дома, под собственной крышей, раскрыть окна и двери и выспаться в собственной постели. Две ночи, проведенные в душном мотеле, были настоящим испытанием. Поесть тоже было бы неплохо, подумал Курт. Питался он довольно хорошо, но, тем не менее ему хотелось самому научиться готовить что-нибудь еще, кроме яичницы с беконом. Видимо, нелюбовь к домашнему хозяйству он унаследовал от матери, которая была никудышной хозяйкой. Вероятно, это было одной из причин развода родителей.

Ожидая появления машины Лили, Курт думал о причинах, заставивших его отправиться в столь далекий путь ради бумаг, сохранивших историю его семьи. Для человека, не имевшего собственного пристанища и жившего как перекатиполе со времени окончания школы, подобный шаг был неожиданным поворотом в жизни. Курт неожиданно для самого себя стал владельцем дома. Он сравнивал себя с кораблем, вставшим на якорь. Прислонившись к накалившейся от жары металлической двери грузовика, наслаждаясь солнышком и вдыхая соленый воздух, он решил, что не стоит так расслабляться. До добра это не доведет. Если так пойдет и дальше, то очень скоро он станет выращивать цветы на подоконниках и повесит шторы на окна.

Вдохнув чистый соленый воздух, Курт увидел, как пара белых цапель грациозно взмыла вверх. Он перевел взгляд и, подумав о Лили, тут же вспомнил ее грациозную походку, приводившую его в восторг. Ее движения были необыкновенно изящны. Она выглядела хрупкой, женственной и стойкой одновременно.

Черт возьми, недоумевал Курт. Похоже, эта женщина сумела увлечь его, и он не сопротивлялся. Наоборот, он вез ее в свой дом. Да! Видно, правы были врачи, когда говорили, что ему еще рано выписываться из госпиталя.

Не начинай того, что не сможешь закончить, Пауэрс, напомнил себе Курт.

Их путь лежал на юг, и вскоре они свернули на подъездную дорожку к дому. Курт припарковал свой грузовик на песке, оставив узкую полоску из известняка для автомобиля Лили. На своей игрушечной машине она просто не смогла бы проехать по песку. Выйдя из грузовика, Курт остановился и окинул взглядом уже привычный для него пейзаж: дом, хозяйственные постройки, кладбище и то, что осталось от старой пристани на болотистом берегу Памлико-Саунд.

Дом, выстроенный на выбранном наугад месте, когда-то сверкал на солнце краской. Непогода и время сделали свое дело: от былой красоты не осталось и следа. От когда-то окружавшего дом забора остались лишь отдельные секции. С нескольких столбиков свисали заржавевшие куски колючей проволоки.

Черт, выругался про себя Курт. Но, в конце концов, он не обещал мисс О'Мэлли райских кущ.

— Это выглядит… интересно.

Лили подошла неслышно сзади и застала Курта врасплох. Да! Он явно потерял бдительность. Можно уйти в отставку, сказал себе Курт, но не стоит забывать то, чему тебя учили.

— Я отнесу ваши вещи в дом, — сказал он. — Коробки могут подождать. Я отнесу их позже.

Внутри дома было не лучше, чем снаружи. Курт подумал, не отсырела ли постель в комнате для гостей. Когда он приехал сюда в первый раз, в доме пахло сыростью, мышами и плесенью, что было неудивительно. Ведь дом пустовал несколько лет. Не сумев открыть дверь ключом, Курт отправился в Эйвовы — ближайшую деревню, чтобы навести справки. Там он нашел старого приятеля отца, который сообщил ему, что вставил в дверь новый замок, так как в дом несколько раз залезали воры и полностью опустошили его.

И вот теперь среди всей этой разрухи стояла элегантная и привлекательная женщина, которая явно не вписывалась в окружающую обстановку. Но гостья, тем не менее старалась изо всех сил не подавать вида, что разочарована.

— Здесь неподалеку есть вполне приличный мотель, — сказал Курт. — Я могу позвонить и узнать, есть ли там свободные места, — предложил он с надеждой в голосе.

— Не надо, спасибо. Все хорошо. Я уверена, что Бесс никогда не останавливалась в мотелях. — Лили улыбнулась, и Курт, сам того не замечая, улыбнулся в ответ, но тут же одернул себя и предложил Лили пройти в комнату для гостей.

— Комнату нужно проветрить. На полке в шкафу лежит постельное белье. Я приготовлю вам постель.

— Спасибо, но я справлюсь сама.

Курт облегченно вздохнул. Его спина ныла, и он понимал, что не смог бы ни согнуться, ни разогнуться, если бы пришлось стелить постель. Ну и местечко, ужаснувшись, произнес про себя Курт, окинув взглядом комнату. Кровать осела и покосилась, чехол матраца весь в пятнах, а сам матрац похож на мешок с картофелем. У стены стоял туалетный столик на трех ножках. Ни один из его пяти ящиков не выдвигался. Некоторое время назад Курт уже пробовал их выдвинуть, но безуспешно. Задерживаться в этом доме он не собирался, класть в эти ящики было нечего, поэтому он оставил свои попытки. К тому же ему не хотелось нарушать привычную жизнь мышей, наверняка там обосновавшихся. Единственный стул, когда-то полированный, сейчас был весь в каких-то белых пятнах. Комната выглядела уродливой, как, впрочем, и весь дом. Взглянув на Лили, стоявшую в черных брюках и белой шелковой рубашке посреди этого бедлама, Курт остро почувствовал всю тусклость, унылость и тоскливость своей жизни.

— Послушайте, вы можете спать в другой спальне. По крайней мере, там сухо. Но должен вас предупредить на случай, если вы привыкли поздно вставать: солнце светит в окно той комнаты уже с пяти утра. А вы, наверное, успели заметить, что на окнах нет ни штор, ни жалюзи.

— Не беспокойтесь. Все хорошо. Из окна этой комнаты прекрасный вид. Если у вас есть небольшая доска, то я могла бы положить ее под матрац на пружины. Мягкая постель не по мне.

— Вы хотите сказать «покосившаяся кровать»…

— И это тоже, — согласилась Лили, едва заметно улыбнувшись и тут же спрятав улыбку.

Заложив большие пальцы за пояс, Курт пытался вспомнить, не остались ли доски после ремонта крыши. Если нет, он решил оторвать несколько досок от обшивки сарая. Честно говоря, он совершенно не был настроен уступать Лили свою кровать. Разделить с ней постель он, конечно, был бы не прочь. Но сейчас об этом не стоило даже думать.

Переехав в этот дом, Курт прежде всего заказал хороший жесткий матрац, так как в то время он все еще носил поддерживающий спину корсет. В особенно сырые дни он иногда прибегал даже к помощи костылей. Но уже через некоторое время стал обходиться без них. Врач прописал Курту болеутоляющие таблетки, но он не стал их принимать. Медсестра пыталась убедить его в необходимости лечения. «Если вас устраивает ваше нынешнее болезненное состояние, то это ваше дело. Но таблетки ускоряют процесс выздоровления, и от них не стоит отказываться», — сказала она. Да, с медиками было трудно спорить. Несколько сломанных ребер, ожоги, лопнувшая барабанная перепонка, простреленное легкое. В конце концов, Курт нашел в себе силы превозмочь не только обрушившуюся на него боль, но и чувство вины за то, что остался единственным выжившим в той боевой операции.

Комнату Лили проветрили, покосившуюся кровать выровняли и укрепили, постелили чистое белье. Лили огляделась вокруг, подыскивая место для компьютера.

— Мне нужен уголок с небольшой полкой и стул, — сказала она. — Нет ли здесь карточного столика? Электричество в доме в порядке?

В животе у Курта заурчало. Черт! Надо бы поесть и Лили накормить, подумал он. Ведь она теперь вместе с ним под одной крышей.

— Компьютер? — поинтересовался он.

— Да-да. Такая штука с экраном и клавиатурой, — уточнила Лили.

— О! Да! — Должно быть, у нее очень мягкие волосы, вдруг подумал он, глядя на Лили. Он вспомнил женщину, к чьим волосам прикасался последний раз. Они были крашеные, завитые и покрыты лаком. Воспоминание не из приятных. — Думаю, вы могли бы расположиться в моем кабинете на все время, пока вы здесь, — сказал Курт без особого энтузиазма. Едва ли он и она будут работать одновременно. Курт работал в основном по ночам. Его мучила бессонница. — Мы можем поделить стол. Я сдвину свои вещи на один край. Другой в вашем распоряжении. И установлю еще одну лампу.

Да, единственной лампочки было явно недостаточно, Курт пользовался светильником-прищепкой. Но, конечно же, леди-писательницу едва ли это могло устроить. Комната была маленькой. По предположению Курта, она, вероятно, когда-то была спальней. Но узнать это наверняка сейчас уже было невозможно. Да и имело ли это значение?

Расставляя свои вещи на столе, они то и дело наталкивались друг на друга. И каждый раз, касаясь Лили, Курт снова и снова думал об опасности, которая подстерегает его в совместной работе с такой женщиной, как Лили О'Мэлли.

Любая женщина таит в себе опасность. А с мисс О'Мэлли следует быть особо осторожным, думал Курт. Стоило ему лишь взглянуть на нее, как он чувствовал желание узнать ее ближе, познать все ее тайны, раскрыть ее секреты. Взгляд Лили завораживал Курта своей загадочностью.

Да, Лили была загадкой. Она была вызовом, а Курт всегда отвечал на вызов, пренебрегая опасностью. Ведь не зря он выбрал работу, которой занимался.

И сейчас он тоже был полон решимости ответить на вызов, несмотря на всю опасность.

 

Глава пятая

Легкий ветерок, чье дуновение едва ощущалось в течение дня, к вечеру прекратился совершенно. Воздух стал горячим и влажным, отчего появлялись вялость и раздражительность. Если бы Курт был один, он бы скинул одежду, пробежался по раскаленному песку к океану и сразился с волнами, встав на доску. Врач рекомендовал ему заниматься водной аэробикой, и Курт считал, что серфинг подпадал под эту категорию. Если серфинг не погубит его, то, может быть, вылечит…

— Думаю, на кондиционер в этом доме рассчитывать не приходится, — сказала Лили огорченно. На ее лице появились капельки пота, и Курт почувствовал желание слизнуть их. Да! Видимо, от жары ум помутился, подумал он. А кондиционер, вероятно, все же стоит установить.

— Извините. Здесь нет ни кондиционера, ни музыкального центра, ни телевизора. — Другими словами — никаких развлечений и минимум удобств. Правда, в данной ситуации отсутствие развлечений не раздражало Курта.

— А как же вы узнаете новости?

— Есть коротковолновый приемник. Интернет.

Лили округлила рот, будто хотела сказать: «О!»

Курт загляделся на ее губы и лицо, любуясь необычайно красивой кожей. Он подумал, что у нее в роду, должно быть, были итальянцы или американские индейцы. А может быть, выходцы с Востока? Но фамилия у нее ирландская. Если, конечно, эта фамилия настоящая. Ведь это мог быть и псевдоним.

— Эй, пора ужинать, не так ли? — воскликнул Курт, пытаясь изобразить приподнятое настроение. Было всего лишь половина шестого, но Курт уже проголодался. Ведь они не останавливались в пути на обед.

Но, честно говоря, его интересовала не столько еда, сколько эта женщина, которая оказалась с ним под одной крышей. Он не доверял ей. Он не знал ее. А если узнает о ней больше, понравится ли она ему? Курт не мог ответить на этот вопрос, потому что вовсе не собирался знакомиться с ней ближе. Он убеждал себя, что с этой женщиной его связывали только шесть коробок с бумагами. Только они и больше ничего. Нет, был еще голод, который и Курт, и Лили ощущали одинаково.

— Да, поесть было бы неплохо, — ответила она.

— В таком случае… что вы желаете, мадам? Пиццу? Морские деликатесы?

— Выбирайте сами. Я согласна на любое блюдо. Естественно, я сама заплачу за свой ужин.

— Я не спрашиваю, кто за что будет платить. Можно выяснить, что вы хотите на ужин — пиццу или морские продукты?

— И это все?

— Это то, что доставляют на дом. Вероятно, могут доставить и другие блюда, но я их не заказывал.

— А что, если пойти в ресторан?

— Пожалуйста. Нет ничего проще. Я в ресторан не пойду. Хочу поужинать дома. А вам расскажу, как добраться до местных заведений. Вы сами выберете, какое вам придется по душе.

Молодец, Пауэрс, сказал сам себе Курт. Покажи ей, какой ты есть на самом деле. Но уже через минуту он произнес:

— Пожалуйста, извините… Я обещаю обдумать, где нам завтра лучше поужинать. А сегодня… давайте оставим все как есть и поужинаем дома.

Беда была в том, что день, проведенный за рулем, и перетаскивание коробок не прошли для него бесследно. Все тело ныло и болело. Он так устал, что чувствовал себя столетним стариком. Сейчас Курт хотел лишь поесть и встать минут на двадцать под горячий душ, чтобы тело расслабилось.

Но не признаваться же в этом Лили!

— Хорошо. Я согласна на пиццу, — сказала Лили с улыбкой. Подобная улыбка могла свести мужчину с ума, и Курт не мог этого отрицать.

— Я позвоню и закажу пиццу. — Курт облегченно вздохнул, взял телефонную трубку и сел на один из двух стоявших в комнате стульев. Набрав номер своего любимого ресторана, он спросил:

— Какую пиццу хотите?

Курт ждал ответа на другом конце провода, ждал решения Лили и при этом не сводил глаз с ее рук, следя за их изящными движениями.

— Привет, Сэл. Сегодня вечером сделай для меня две. Да, одну как обычно, а… — Курт бросил на Лили вопросительный взгляд. Она мечтательно задумалась.

— Э-э… побольше сыра, маслины и анчоусы, — наконец произнесла Лили.

Курт передал все это своему приятелю и повесил трубку.

— А что будете пить? Пиво?

Лили села на другой стул, вытянула длинные ноги и, положив руки на бедра, закрыла глаза. Она выглядела уставшей. Ничего удивительного! Оба они плохо спали в последнее время. У каждого на это были свои причины. Лили устала от анонимных звонков, которые могли бы довести до истерики любую женщину. Но мисс О'Мэлли в данном случае вела себя стоически. К сожалению, с Куртом она забыла о достойном поведении. Завладев его собственностью, она пыталась присвоить ее себе, считая, что имеет на это право как писательница.

По мнению Курта, подобное поведение было характерно для знаменитостей. Ему приходилось сталкиваться с такими людьми, считающими себя центром Вселенной, а все остальные люди, по их мнению, должны были вращаться вокруг них.

Но нет, Курту не хотелось относить Лили к подобным людям. Что-то подсказывало ему, что она очень скрытный, замкнутый человек. Что же касается ее внешности, Курт еще не решил — была ли Лили красавицей или простушкой. Мужчина решает для себя этот вопрос в зависимости от своего представления о красоте. Представления Курта были самыми стандартными: длинные ноги, большая грудь, светлые волосы, голубые глаза.

Да, у Лили были длинные ноги, но все остальное… не отвечало стандарту. Глаза серые, волосы темные, а грудь…

Курт прервал свои размышления. В предстоящие два дня им придется вместе есть, работать за одним столом, пользоваться одной маленькой ванной. Но как им поделить содержимое шести коробок?

Открыв глаза, Лили задумчиво произнесла:

— Не думаю, что в этом доме найдется молоко.

— Я могу съездить и купить молока. — Мысль о том, что ему вновь придется сесть за руль, ужаснула его.

— Нет, не стоит. — Улыбка исчезла с ее лица, она выглядела утомленной.

Мы похожи друг на друга, подумал Курт. Мы слишком устали, чтобы продолжать борьбу, и слишком горды, чтобы признать поражение. Если бы Лили была одной из тех девиц, которым подавай только развлечения, он никогда не привез бы ее сюда.

— А как насчет сгущенного? Я приберег баночку на непредвиденный случай.

Лили вновь улыбнулась. Лучше бы она этого не делала, подумал он. Когда она улыбалась, Курт забывал, что они приехали в этот дом по делу. Ведь они не были друзьями. Более того, они соперники, в чьих отношениях дружбе места не было.

Вопреки его сомнениям все шло на удивление гладко. Лили старалась не вторгаться в пространство Курта, и, казалось, ему следовало бы быть довольным. Он должен был поступать так же и в отношении Лили. Но вместо того чтобы избегать встреч с нею, Курт бродил по дому, заглядывая в каждый уголок в поисках своей гостьи.

Смешно, но чем больше Лили старалась быть ненавязчивой и не попадаться Курту на глаза, тем чаще она с ним сталкивалась. Лили подолгу засиживалась на крыльце, читая старые дневники и делая пометки в блокноте, время от времени поднимала глаза, чтобы полюбоваться океаном. Она сидела так тихо, что, впервые увидев ее в таком положении, он решил, что Лили спит. Тишина и покой никак не ассоциировались у Курта с женщинами.

По крайней мере, ни с одной из тех, кого он знал, включая мать.

Утром следующего дня после завтрака Лили пошла на кладбище, расположенное рядом с домом. Она останавливалась у каждой могилы, пытаясь прочесть на плитах имена и даты. Курт, впервые появившись в этом поместье, бывал на кладбище один или два раза и тоже разглядывал надгробные камни, на которых еще кое-где сохранились надписи. Большинство камней стали совсем гладкими. Ветер и песок отшлифовали их, не оставив следа от имен. Одна из плит упала на могилу. Курт собирался поднять ее и укрепить, но так до сих пор и не сделал этого.

А надо бы сделать! Кто бы ни были люди, погребенные под этими плитами, все они были родственниками Курта, у всех была одна и та же фамилия — Пауэрс. Исключение составляла Элизабет Бэгби. Это имя ни о чем ему не говорило, и он не стал ломать над ним голову. Могила отца была тут же неподалеку. Свежая, с новой надгробной плитой, она казалась одинокой в окружении старых могил, уже принадлежавших истории.

Черт! Все это слишком трогало его душу, было очень личным. Не лучше ли было бы оставить всю эту затею с коробками и уехать подальше от этих мест? Может быть, даже в Оклахому. По крайней мере, кукурузные поля и нефтяные вышки не занимают мысли, не тревожат душу.

На третий день Лили спросила Курта, знает ли он, кто погребен на кладбище. Все утро она сидела на солнце с блокнотом в руке, часто поглядывая на море. Вероятно, думал Курт, именно так и работают писатели. Час на обдумывание каждой строчки, прежде чем записать ее на бумагу.

— Мне известно лишь то, что выбито на плитах, — ответил Курт и тут же пожалел о сказанном. Ведь он знал, что на кладбище был похоронен и старый Мэтью, его пра-пра-пра-дед.

Курт помнил, как в детстве отец рассказывал ему об этом человеке, о кораблях и отважных людях, управлявших ими. Да, в те годы Курта увлекали только фантастические приключения. Он не задумывался о том, что героями этих рассказов были его кровные предки. Наверное, с его стороны это было непочтительно и бессердечно. Слава богу, что за прошедшие годы он сумел сохранить хорошие воспоминания и забыть то, что доставляло ему беспокойство.

— Мне кажется, — сказала Лили, — что, похороненная на этом кладбище Элизабет Бэгби, и есть наша Бесс. В своих дневниках она довольно часто упоминает имя Горация Бэгби. По всей вероятности, этот человек много для нее значил. Надеюсь, ко времени отъезда я в этом разберусь.

Лили впервые упомянула об отъезде. Курт вспомнил, что еще в Норфолке она говорила о каком-то крайнем сроке (или что-то в этом роде). Ведь он предложил ей поехать вместе с ним и поработать в его доме только потому, что знал, что у Лили в распоряжении не слишком много свободного времени. Пара дней с мисс О'Мэлли под одной крышей — это пустяк. Курт выдерживал куда более длительные испытания, живя без еды, воды и сна.

Но сейчас, по всей видимости, дело осложнялось. Судя по всему, Лили не собиралась скоро возвращаться в Норфолк. Курт вынужден был признаться себе, что и ему не хочется расставаться с этой женщиной, несмотря на свою любовь к уединению. Ее общество он переносил на удивление легко. Она не была ему в тягость, не вмешивалась в его жизнь. Она была… просто рядом, большую часть времени, проводя за чтением, даже во время еды.

Днем, когда Лили выходила из дома побродить по окрестностям, Курт приводил в порядок файлы, проверял, как обстоят дела с его инвестициями, и читал дневники старого Мэтью. Надо признать, что этот человек был не большим мастером по этой части. Все смешалось в его тетрадях: наблюдения за погодой, декларации судового груза, записи личного характера и самые обычные дневниковые заметки.

Когда с океана дул ветерок, Курт и Лили вместе выходили на крыльцо. Иногда он читал ей вслух отрывки из дневников, и наоборот — она читала ему. К его удивлению, это доставляло ему удовольствие.

Ночи для Курта тоже стали своеобразным испытанием. И причиной бессонницы была не только боль в спине. Ему не давало покоя сознание того, что в соседней комнате спит женщина. Он старался убедить себя, что дело здесь вовсе не в Лили, что в данной обстановке он реагировал бы так же на любую другую женщину. У мужчины есть определенные потребности, удовлетворения которых требует сама природа, а у Курта уже очень давно не было близости с женщиной.

Но приходилось признаться себе, что его влечет к Лили, не только желание заняться с ней сексом. Это нечто большее. Он насторожился и постоянно напоминал себе, что у него с ней всего лишь деловые отношения. Временный союз. Он стал меньше читать ей вслух, пытался свести до минимума всякого рода разговоры и избегал прикосновений. Черт! Он даже старался не смотреть на нее.

Но ему все труднее было слушаться своих собственных команд.

Что там говорят о мозге мужчины? Что это его самая большая эрогенная зона? Курт не мог с этим не согласиться.

Несмотря на усталость, они в первый же день открыли все шесть коробок и составили список всего, что в них было. На следующий день Курт начал просматривать судовые журналы и многочисленные разрозненные документы. Последующие дни Лили знакомилась с домом и окрестностями или проводила время за чтением дневников. Курт выбирал себе место для работы в зависимости от того, где работала Лили. Если она оставалась дома, он выходил наружу. Если же она усаживалась на крыльце, он устраивался в гостиной в шезлонге с подушкой за поясницей. Но спустя некоторое время они прерывали работу, и тогда их пути пересекались. Лили брала чай со льдом и шла к Курту, где бы он ни находился. Если бы она пыталась поболтать с ним, то он, несомненно поднялся бы и ушел. Но Лили не заговаривала с Куртом. Она вообще большую часть времени молчала.

— Что вы надеетесь обнаружить в этих старых дневниках и судовых журналах? — спросила Лили, встретившись с Куртом на пятый день на кухне, куда они зашли, чтобы сделать себе бутерброды.

— Все что угодно. Может быть, я сумею узнать, что случилось с «Черным лебедем». Вам горчицу или майонез?

— Горчицу, пожалуйста. Я в восторге от Бесс. Удивительная женщина. Да, иногда она прибегала ко лжи, но женщина пользуется тем оружием, которое у нее есть.

Босая, в широких белых брюках и синей мужской рубашке, Лили прошла мимо Курта к столу, взяла сладкий перец и положила его на бутерброд. С жадностью откусив большой кусок, она даже застонала от удовольствия. Да, порой Лили вела себя очень раскованно, забывая о манерах.

— Из того, что я прочла, можно сделать вывод, что Бесс редко говорила правду. Справедливости ради должна заметить, что и в описаниях увиденного она тоже часто фантазирует.

Да, Курт тоже читал путевые заметки Бесс, сделанные ею во время путешествия по Центральной Америке. Но ведь судить о них можно, только принимая во внимание тот факт, что за сто лет этот регион сильно изменился. И называть заметки фантазией, по мнению Курта, было несправедливо.

Лили достала из старенького холодильника лоток со льдом, положила лед в кружку с чаем, наполнила лоток водой и снова аккуратно поставила в холодильник. Компрессор издал жалобный стон. Да, подумал Курт, открывая бутылку пива, этой развалине следовало бы отправиться на покой лет пятьдесят тому назад. Пора покупать новый холодильник и вообще обустраивать дом. Комфорт — не так уж и плохо! Но не стоит и торопиться. Надо дождаться отъезда Лили. Курту не хотелось доставлять ей неудобства. Их и так достаточно в этом доме. Но надо признать, она не жаловалась на отсутствие привычных ей удобств и легко обходилась без них. Если ей что-то не нравилось, она держала свое мнение при себе, хотя причин для недовольства было предостаточно. Чем больше Курт узнавал Лили, тем больше убеждался, что что-то в ней было не так. Внешность обманчива. Курт знал это по собственному опыту.

Он напомнил себе, что Лили пыталась улизнуть с бумагами, которые по праву были его собственностью. Этим нельзя было не возмутиться. Тот факт, что у Курта было моральное право на бумаги, а у Лили — юридическое, еще больше все запутывал. И потом… вся эта история с Бесс. В конце концов, кому она приходилась родственницей? Ему или Лили?

Честно говоря, Курта не слишком волновали все эти пожелтевшие бумаги. Но чем больше он знакомился с ними, тем больше понимал, почему был так недоволен жизнью в Оклахоме, почему он там не остался и не стал выращивать кукурузу. Дать объяснение стремлению Лили завладеть бумагами и понять ее одержимость, было гораздо труднее. Она заявляла о своеобразном родстве душ с Бесс, говоря, что они обе женщины и обе писательницы. Но ведь писательниц великое множество, рассуждал Курт. Почему же Лили выбрала именно Бесс? Ведь она призналась, что никогда прежде не слышала об этой женщине и уж тем более о ее романах. Таком, как, например, «Девственница и мстительный жених».

Одно название чего стоит!

Они сидели на крыльце, наслаждаясь морским бризом и доедая бутерброды. Покачиваясь в кресле-качалке, Лили склонилась над страницей очередного дневника.

— Ну и ну! — тихо произнесла она, приподняла дневник к свету и еще больше сморщила лоб.

— Нашли что-нибудь интересное? — спросил Курт, уставившись на каплю горчицы в уголке ее рта.

— Не знаю. Почерк Бесс никогда не был хорошим, но в этих ранних дневниках он просто ужасен. Интересно, учили ли ее письму?

Лили посмотрела на Курта и не смогла отвести взгляд от его необыкновенных глаз. В них светились огоньки. Прочесть что-либо в их темно-синей глубине не смог бы даже тот, кто умел читать мысли по глазам. Лили ни разу не слышала смеха Курта, да и улыбнулся он ей лишь раз или два. Он даже подтрунивал над ней без тени улыбки. Его поведение обезоруживало.

Они оба работали уже довольно долго, стараясь сделать как можно больше до наступления нестерпимой жары и высокой влажности.

— Вот, посмотрите на это слово. — Лили наклонилась к Курту, указывая на целую цепочку закорючек и завитков. — Что это может быть? Как вы думаете? Вот это… «Р» или «Н»?

— Похоже на «Р»… Во всяком случае, первая буква в слове, несомненно, «В».

— Значит, это «ворона». — Ее рука коснулась руки Курта, и Лили затаила дыхание. Она старалась держаться на расстоянии, но, к сожалению, сделать это было нелегко. В его присутствии Лили ощущала необъяснимое волнение. Она пыталась объяснить свое волнение близостью океана, но теперь начинала подозревать, что причина такого ее состояния этот мужчина. На днях ей снились странные сны, и она просыпалась с ощущением неясных желаний.

Да, да, конечно, причина ее волнения — мужчина, думала Лили. Ведь она не настолько глупа, чтобы этого не понимать. Может быть, у нее недостаточно опыта в этом вопросе, но что касается знаний… то их ей не занимать.

— Гнездо вороны, — произнес Курт, и Лили вздрогнула. Черт возьми! Даже его голос будоражил душу.

Сдерживая волнение, Лили сказала:

— Уверена, что Бесс было… лет двенадцать, когда она делала эти записи. А это значит, что она жила в это время на корабле отца. По-вашему, птица свила гнездо на корабле?

— «Вороньим гнездом» называется наблюдательный пункт, обычно он находится на вершине самой высокой мачты.

— О!

Лили рассматривала книгу в руках Курта, а он тем временем разглядывал ее макушку. Солнце золотом блестело в ее темных волосах, пахнущих полевыми цветами.

Отведя взгляд, Курт прокашлялся.

— Довольно распространенный морской термин. Странно, что вы, известная писательница, его не знаете.

— Должна признаться, что у известной писательницы большие пробелы в образовании.

— Как и у всех нас, — пробормотал Курт, удивленный ее откровенностью. — Хотите знать, в чем я очень слаб? В правописании. Никак не могу понять, почему слово пишется совсем не так, как произносится.

Лили громко рассмеялась. Курт улыбнулся, удивившись самому себе. Но судя по выражению лица Лили, его улыбка удивила ее куда больше его самого. Она начала говорить что-то о словарях, о компьютере, исправляющем ошибки, о выцветших чернилах и устаревших словах. Время пролетело незаметно.

Курт все больше и больше восхищался Лили. Внутреннее напряжение в нем росло, и вряд ли что-то уже могло ослабить его. Пребывание с Лили под одной крышей, пусть даже временное, серьезнейшим образом осложняло жизнь Курту, стремившемуся избавиться от проблем.

Да, парень, ругал он себя, нечего сказать, упростил ты себе жизнь! Как же теперь во всем этом разобраться?

* * *

Все эти пять дней и Курт, и Лили вели себя по отношению друг к другу с большой осторожностью, будто шли по минному полю. Он не расспрашивал Лили ни о ее прошлом, ни о ее романах с мужчинами.

В свою очередь, Лили воздерживалась от расспросов о его шрамах, о доме, в котором не чувствовалось уюта, о его пристрастии к затворничеству. Почему, вместо того чтобы купить хотя бы один кондиционер, он днем и ночью держал все окна открытыми настежь и в доме становилось так же жарко, как и на улице? С тех пор, как они приехали в этот дом, дождя не было ни разу, но Лили была уверена, что окна все равно останутся открытыми — будь то дождь или солнце.

Вообще-то Лили нравился этот еще крепкий домишко. Она находила его привлекательным. За свой короткий век она успела повидать многое. Когда-то ей приходилось ночевать и в упаковочных ящиках, и в трущобах, кишащих крысами. Теперь же, находясь в поездке или путешествуя, Лили останавливалась в роскошных отелях. Так что ей было с чем сравнивать, и она была не слишком требовательна. Она обожала свою квартиру, в которую вложила душу. Нельзя потерять то, чего у тебя нет, — вот урок, заученный ею с детства.

Лили всегда была очень наблюдательной. Это был жизненно необходимый навык в случае надвигающейся опасности. А для писательницы наблюдательность просто бесценна. Она присматривалась и изучала людей, пыталась понять причину их поступков. Она быстро поняла, что Курт старался избегать замкнутого пространства. Он избегал толпы, тесноты. Лили знала, что такую осторожность проявляют умные полицейские и сообразительные жулики.

Проблема в том, что Лили перестала думать о Курте, как о возможном герое своего будущего романа. Сейчас она видела перед собой лишь очень сексуального мужчину с большим чувством юмора и завораживающим блеском синих глаз. Если Лили потеряет бдительность, то беды не избежать.

Нет-нет, она этого не допустит. Лили-писательница могла бы задуматься над тем, есть ли у Курта подруга. Но Лили-женщина должна просто заставить себя не думать об этом.

Лили-писательница могла бы задуматься о таинственном прошлом этого мужчины. Она любила загадки, а Курт Пауэрс, вне всякого сомнения, сплошные загадки. И главная из них — шрамы.

Она чувствовала, что дело не только в телесных шрамах, его душа тоже была изранена и нуждалась в исцелении. Душевные раны подолгу не заживают. Лили знала это по собственному опыту.

— Вы говорили об окончательном сроке, — напомнил Курт на шестой день. Солнце едва взошло над дюнами. Вернувшись с утреннего купания, Курт встретил Лили на крыльце. Она наслаждалась теплым ветерком, поедая бутерброд с яйцом.

— Вчера я отправила свой контракт. Я имею право начать писать очередную книгу только после получения контракта, подписанного моим партнером.

— Но ведь именно вы упоминали окончательный срок. Если вам необходимо уехать, я не вправе вас задерживать.

Курту хотелось разозлить Лили. Но что послужило тому причиной? Вероятно, нестерпимая жара. Курт чувствовал, что Лили начала всерьез раздражать его. И ему с трудом удавалось скрывать свое волнение. Особенно, стоя в плавках рядом с этой женщиной.

— Послушайте, если вы хотите, чтобы я уехала, так и скажите. Нет, вы даже можете этого не делать. Просто помогите мне уложить коробки в машину, и я тут же уеду, не буду вам мешать.

Да, подумал Курт, все дело в жаре. Она действует и на Лили. Он тихо чертыхнулся и провел рукой по мокрым волосам.

— Извините. Постараюсь быть вежливым.

— Этому надо учиться. Советую купить учебник, — резанула Лили.

— Или надо оставить старания. — Курт улыбнулся, признавая свое поражение.

Уже на второй день Курт вернулся к своему обычному распорядку дня: рано вставал, занимался до изнеможения зарядкой (пока солнце не начинало палить), затем шел к океану, взбирался на доску и плавал до тех пор, пока ноги не начинали подкашиваться. И только тогда возвращался домой.

После серфинга Курт принимал душ — вначале горячий, потом холодный. Затем одевался и садился за пожелтевшие, рассыпающиеся старинные документы и бумаги. Он старался работать подальше от Лили, чтобы сосредоточить внимание на изучении своих корней и не думать о женщине, которая теперь занимала все его мысли.

Всю жизнь Курт ничего не знал о своих предках. И теперь он удивлялся своему стремлению узнать как можно больше об одном из них, бороздившем моря и океаны еще в те времена, когда атомные подводные лодки существовали только в научно-фантастических романах, когда весь двадцать первый век существовал только в воображении фантастов.

Где корабль старого Мэтью? Где была его последняя стоянка? Что с ним произошло? Все эти вопросы до сих пор оставались загадкой для Курта, и разгадку надо было искать в старинных бумагах. Информация о корабле или закодирована, или была в одном из сентиментальных романов Бесс. Где бы она ни была, Курт намеревался отыскать ее. Он никогда не останавливался на полпути.

— Извините, — тихо сказала Лили. — Так жарко, что даже дышится с трудом. Хорошо поплавали? — Она заложила пальцем страницу дневника и всем своим видом выражала заинтересованность занятиями Курта.

— Не особенно. Вода слишком теплая, — резко ответил Курт, но тут же улыбнулся, как бы извиняясь за свой тон.

Лили собрала волосы на макушке, но они сразу же начали сползать вниз. Пряди касались ее влажного лица и шеи. «Как она соблазнительна, — подумал Курт и тут же себя одернул: — Держи себя в руках!»

После двадцатиминутного занятия серфингом и пробежки в четверть мили по мягкому песку у Курта был ровный пульс. Но стоило ему взглянуть на Лили и увидеть ее губы, как его пульс учащался.

— Вам известно, что в вашем доме есть мыши? — вдруг спросила Лили.

— И что же?

— Не оставляйте еду открытой и в доступных местах. Мыши любят также бумагу. И живут в ней как в норе.

Слушая Лили, Курт любовался ею. Она же продолжила чтение.

Но вдруг совершенно неожиданно Лили бросила на него холодный взгляд, которым, как ему показалось, хотела сказать: «Оставьте меня. Я известная личность, а вы — никто».

Ее взгляд заставил Курта задуматься над чувствами, которые он испытывал в данный момент. Конечно, он совершил большую ошибку, решив привезти Лили в свой дом. Да и ему самому незачем было сюда приезжать. Он повернулся и большими шагами прошел через холл в свою комнату. Захлопнув дверь, он еще минуту стоял, прислонившись к ней. Потом, подобно старику, стал ходить по комнате, шаркая ногами. Если бы Курт был в доме один, он бы разделся, растянулся на кровати, включил вентилятор и спал до тех пор, пока не почувствовал голод.

Мечты в сторону! Курт снял мокрые плавки, надел брюки и направился в кабинет, чтобы подумать, как уберечь картонные коробки от нашествия мышей. Можно было бы купить мышеловки или яд, но, честно говоря, проводить подобные операции ему совсем не хотелось. Он часто сталкивался со смертью, но сейчас у него не было желания убивать.

Нужно найти какой-нибудь ящик для инструментов. Такой, например, как в грузовике. Он мог бы послужить сейфом на то время, пока он знакомится с бумагами. Затем Курт оставил бы себе необходимые бумаги. Документы, имеющие отношение к Бесс, он отдаст Лили, а все остальное передаст музею.

Он услышал, как открылась дверь и вошла Лили.

Курт поднял глаза и увидел ее удивленно приподнятые брови. Лили, казалось, спрашивала: «Ну что, придумали что-нибудь?»

Курт научился читать ее мысли, даже понимать ее неуловимые жесты.

— Вы правы, — сказал он. — Будет лучше, если мы сложим все эти бумаги туда, куда не смогут добраться мыши. — Он был готов вступить в бой. Вот только причины для боя у него не было!

— Конечно. Было бы очень неприятно, если бы мыши устроили в этих старых газетах и журналах норы.

Неужели Лили, увидев мышь, стала бы прыгать на стул, поднимать подол юбки и визжать — подумал Курт. Нет, нет, вряд ли. К тому же Лили носит брюки. В них она просто великолепна. И шелковая блузка, которая была на ней в день их первой встречи, ей тоже очень шла.

— Думаю, я сложу бумаги в ящик для инструментов, который лежит у меня в грузовике. Для работы мы можем брать документы частями.

— Я помогу вам, — сказала Лили и, подняв самую маленькую из коробок, направилась к двери. Курт удивился ее силе, потому что внешне она вовсе не выглядела крепкой и выносливой.

Вместе они вынули из ящика инструменты и сложили в него все коробки.

Курт продолжал изучение судовых журналов. Где-то в одном из них должна была быть разгадка к последнему плаванию «Черного лебедя». Пока Курт узнал лишь то, что у старого Мэтью на корабле была женщина и ребенок по имени Анни, которым он ни в чем не отказывал и они «вили из него веревки».

Лили знакомилась со всеми пятью дневниками Бесс. Ни один из ее романов она еще не брала. Курт уже был готов отдать ей все, чего бы она ни пожелала. Присутствие Лили в его доме становилось для него испытанием. Ему уже казалось, что он сойдет с ума, если Лили решит остаться у него до тех пор, пока не прочитает все романы Бесс. Он не мог побриться, не порезавшись, когда видел ее выстиранное белье в ванной комнате.

Как-то раз, стоя у ящика, Лили протянула Курту пачку писем, перевязанную выцветшей лентой.

— Вы это читали?

— Еще нет.

— Не возражаете, если я отложу эти письма в сторону? Думаю, не стоит их читать. Они наверняка личные.

— Но ведь дневники вы читаете? — съязвил Курт.

Она пожала плечами, и Курт подумал, что лучше бы ему не видеть, как рубашка облегала ее тело. Нет, наряды Лили вовсе не были соблазнительны. Курт почему-то иначе представлял себе, как должна одеваться известная писательница. Но, тем не менее все костюмы Лили производили на Курта один и тот же эффект. Они заставляли его волноваться.

Слава богу, что Лили отдавала предпочтение широкой и просторной одежде. Слава богу, что Курт в данный момент был не в лучшей физической форме. Слава богу, что сейчас и Лили, и Курт были далеки от того, чтобы выяснять отношения друг с другом.

— Я не возражаю, — ответил он, протянул руку и захлопнул крышку. Лили, испугавшись, отпрянула назад. Не окажись Курт рядом и не подхвати ее, она упала бы на землю.

Тлеющий уже несколько дней огонь, наконец вспыхнул.

 

Глава шестая

Поцелуй был жарким, страстным и жадным. Крепко обнявшись, Курт и Лили стояли под палящим солнцем до тех пор, пока не схлынули разбушевавшиеся в них чувства. Но даже и тогда ни один из них не мог первым прервать объятия.

Его руки скользнули по спине Лили и остановились на ее бедрах. Одержимые желанием, они снова страстно поцеловались.

По шоссе промчалась, сигналя, машина. Ошеломленные, Курт и Лили отпрянули друг от друга, будто не понимая, что произошло. Курт не сомневался: поцелуем дело не кончится. Костер только разгорается. Искрой была их первая встреча, когда он увидел Лили на презентации в шелковой блузке и бусах из жемчуга.

Лили тоже чувствовала, что у поцелуя будет продолжение.

Несомненно, все началось с первой встречи. Она не могла отрицать неоспоримых вещей, как бы ни старалась. Ева и яблоко змия-искусителя. О, этот сладкий вкус соблазна! Прикосновения губ, прикосновения рук… Чем бы все это ни закончилось, Лили не будет ни о чем жалеть. Она сама его выбрала. Вполне вероятно, что ее ждут боль и обида, но противостоять мощному и прекрасному натиску чувств у нее не было сил. Впервые в жизни она поняла, что такое сгорать от желания. Оно было таким нестерпимым, что все остальное уже не имело никакого значения.

Курт первым сделал шаг назад и опустил руки, мгновение назад ласкавшие ее грудь.

Лили потянулась к нему, страстно желая его ласк. Но он покачал головой.

— Если ты ждешь извинения, то его не будет.

Одному Богу известно, откуда у нее взялись силы поднять голову и посмотреть Курту в глаза.

— По-твоему, я жду извинения? Разве я просила тебя об этом?

Случившееся потрясло Курта не меньше, чем Лили. Но ей показалось, что для него это всего лишь временный порыв, желание физического сближения. Ей было известно, кто в таком случае всегда пострадавшая сторона. Становиться жертвой подобного секса, «на бегу», ей не хотелось.

— Ну, что же… По крайней мере, мы оба выпустили пар… — сказала она и, вздернув подбородок, направилась к дому.

В конце концов, это был всего лишь поцелуй. Ничего не значащий… Как кетчуп на жареной картошке. Вкусно, но необязательно.

Пройдя по песку, Лили поднялась по трем деревянным ступенькам на крыльцо, удерживая себя от того, чтобы повернуться и посмотреть, наблюдает ли за ней Курт.

Женщина, жившая в глубине души Лили и никогда не лгавшая ей, прошептала: «Что ни делается, все к лучшему». Да, согласилась Лили, хорошо, что все на этом завершилось. Ведь если бы Курт уложил Лили в постель, вряд ли бы она сопротивлялась. Она и слова не сказала бы. Стыдно, отчитывала себя Лили. Как она могла допустить, чтобы ее охватило желание, да еще такое сильное?! Воистину дочь своей матери.

Остаток дня Курт и Лили избегали друг друга и разговаривали только в случае крайней необходимости. О случившемся не было сказано ни слова.

— У нас заканчивается кофе.

— Я включу его в список, когда поеду за покупками.

— Ты видела мои ключи?

— Они у телефона.

Лили начала замечать недостатки Курта. Он забывал, куда клал вещи, а искать у него не хватало терпения. К тому же нынешнее физическое состояние Курта должно было бы уменьшить его привлекательность. Но беда была в том, что под несовершенной внешностью этого мужчины Лили увидела израненного воина и в ней проснулись инстинкты защитницы, о существовании которых в себе она даже не подозревала.

К сожалению, он пробудил в Лили не только эти инстинкты. Кроме стремления успокоить его, стать другом на всю жизнь в Лили пробудилось желание заниматься с этим мужчиной любовью. Она знала, что Курт был бы против, но ничего не могла с собой поделать. Желание было сильнее ее. В своих романах Лили десятки раз описывала подобное состояние женщины, но по иронии судьбы переживать подобное самой, ей еще никогда не приходилось.

Лили потребовалось много времени, чтобы расшифровать записи Бесс. Неразборчивый почерк, выцветшие чернила. Но даже если она и разбиралась в написанном, ей не хватало сил сосредоточиться и следовать за ходом мыслей женщины, жившей в далеком прошлом. В конце концов, Лили оставила это занятие.

Отложив в сторону стопку писем и дневников, она прошлась по пустым комнатам, стараясь впитать в себя окружающую атмосферу. Это ей всегда помогало в работе, давало пищу для размышлений, которые потом приводили к появлению нового романа. Если бы Лили стала художником, то была бы импрессионистом.

Присутствие Курта чувствовалось повсюду. Она старалась изо всех сил не думать о нем и сосредоточиться на Бесс. Иногда казалось, что она теряет чувство реальности.

В доме была одна комната, которая оставляла особенно странное чувство… соприкосновения с прошлым. Казалось, еще немного, еще небольшое усилие… и Лили окажется в другом времени…

Интересно, как бы отреагировал Курт, попытайся Лили рассказать ему о своих впечатлениях? Наверняка сказал бы: «Ты хочешь сказать, что видела привидения?» «Нет, я пытаюсь рассказать тебе о том, что я чувствую. Рассказать о своих впечатлениях. Вот и все». «Несомненно, дорогая», — ответил бы он. А потом напел бы песенку из старого телевизионного шоу, давая понять Лили, что у нее не все в порядке с головой. Ничего нового в таком отношении Лили не увидела бы. Подобное с ней случалось и раньше. Еще в детстве, сталкиваясь с каким-либо новым и странным для нее явлением, Лили делилась с окружающими своими впечатлениями. Но одни смеялись над ней, другие пытались обмануть.

Сделав два бутерброда, она направилась в кабинет к Курту. У нее больше не было сил избегать его.

Курт был погружен в работу. Почувствовав ее присутствие, он обернулся. Мужественность — вот что снова и снова поражало в нем. Только бы устоять перед этим мужчиной и не сойти с ума, подумала она.

— Привет, ты забыл поесть, — сказала она, ожидая, что он попросит ее убраться подобру-поздорову. Но этого не произошло. — Курт, знаешь, о чем я думаю? — продолжила Лили.

— Спасибо. Я действительно забыл о еде. Мне обязательно знать, о чем ты думаешь? — сказал он, протягивая руку к бутерброду с сыром.

Она улыбнулась.

— Да нет…

Лили откусила большой кусок бутерброда и долго жевала, набираясь храбрости, чтобы продолжить разговор.

— Я читала письма друга Бесс — Горация. И уверена, он был адвокатом. Фамилия Бесс — Бэгби. Должно быть, незадолго до своей смерти она вышла за него замуж. Я сравнивала даты, проставленные на письмах, с датами в ее дневниках, и у меня создалось впечатление, что Бесс имеет отношение к тому, что произошло здесь между старым Мэтью и его женой, то есть твоей пра-пра-пра-бабушкой Роуз.

— Какой бабушкой?

— Роуз. Так ее звали. Ты об этом не знал?

— Нет. Честно говоря, я мало знаю о своих предках и об истории своей семьи. Это одна из причин, почему эти документы представляют для меня большую ценность.

Неужели Курт старается заставить ее снова почувствовать вину за приобретение всех этих бумаг? — подумала Лили. Или это ее фантазии? Лили казалось, что они уже уладили этот вопрос. По крайней мере, по ее мнению, они достигли компромисса.

— Конечно, — согласилась она. — Не думаю, что бумаги тебе нужны, чтобы отдать их в утиль. — Ей показалось, что в его глазах вспыхнул огонек насмешки, но он слишком быстро исчез, поэтому Лили не была в этом уверена. Курт что-то невнятно пробормотал и откусил кусок бутерброда.

— Откуда у тебя эта решимость разгадывать загадки моих предков и пытаться проникнуть в их секреты? — спросил он.

— Прошло сто лет. Я не уверена, что теперь мы можем называть все это загадками и секретами. Это общее достояние.

Полевые цветы. Курт снова почувствовал их аромат. Запах Лили. Она купалась в них? Лежала на них?

— У меня есть предложение, — сказал Курт. — Давай совершим обмен. Я обменяю свои секреты на твои. Расскажи мне о своих предках, о своей семье. Например, откуда ты? Мне трудно это понять по твоему акценту.

Лили в недоумении уставилась на него.

— Ты шутишь?

— Нисколько. Я говорю совершенно серьезно.

Заметив ее волнение, Курт смолк. Да, несомненно, у нее тоже были секреты. А у какой женщины их нет? Тем более у писательницы. Бесс тоже была писательницей. Они обе лгали и ложью зарабатывали себе на жизнь. Только вот ни одна из них не признавалась во лжи.

«О, ради бога, Курт, хватит расспрашивать меня о твоем отце. Он не захотел жить с нами. Это все, что ты должен знать!» — «Но почему он не захотел жить с нами, мама? Я сделал что-нибудь не так? В чем-то провинился?» — «Твой отец заболел и умер. Как твоя собака Бэджер». — «Его отравили?» — «Господи, Курт. Люди умирают. Вот и все. Они просто… умирают!»

— Курт! Ты где витаешь? — с любопытством спросила Лили.

— Где я… что?

Лили подтянула ногой стул и села рядом.

— Мне показалось, что минуту назад ты был очень далеко отсюда. Со мной тоже иногда такое случается. Я будто уплываю в другие времена и города. Правда, чаще всего в Бостон, Балтимор, Детройт и Норфолк. Это ответ на твой вопрос — откуда я родом.

Курт вновь углубился в схемы геодезических исследований. Лили подвинулась еще ближе, сделав вид, что они тоже интересуют ее. Вдыхая аромат ее волос и кожи, он почувствовал волнение. В трепет его приводила Лили-женщина, а не преуспевающая писательница. Впервые встретившись с ней, он едва обратил внимание на то, что Лили была очень привлекательна. В красивом костюме, шелковой блузке, в туфлях в тон костюму и ниткой жемчуга на шее. Но в тот момент он был зол как никогда. Ведь ему пришлось проделать большой путь до Норфолка, чтобы найти женщину, улизнувшую с вещами, которые ей не принадлежали, и ей это было прекрасно известно.

Но теперь первое впечатление об этой женщине изменилось. Живя с ней бок о бок вот уже несколько дней, Курт понял, что за ее внешностью скрывается совершенно другая Лили, сочетающая в себе самые разные качества. Его поражало ее тонкое чувство юмора, богатый словарный запас и правильная речь, хотя она признавалась в своем недостаточном образовании. Лили была честной женщиной, но для достижения своей цели могла использовать любые средства.

Несомненно, у нее были свои секреты, и Курт раскрыл далеко не все. Но ведь еще не вечер! У него будет время это сделать.

— Помнишь, ты говорил об обмене секретами? — напомнила ему Лили. — Я рассказала тебе, откуда я. Теперь твоя очередь.

С детства отличительной чертой Курта было упорство. Оно помогало ему преодолевать сомнения, прижиться и обрести друзей в небольшом городке, где подростки доказывали свое превосходство в драке, И Курт тоже дрался, вызывая гнев матери.

Цепкость и упорство помогали ему и впоследствии. Они помогли ему пережить один мучительный любовный роман и еще несколько, уже не столь серьезных. Упорство и воля вытащили его из ада, в котором он оказался во время одной из операций в джунглях Центральной Америки.

Но у Курта было предчувствие, что, то же самое упорство втянет его и в беду.

— Когда мне было пять лет, у меня была собака по кличке Бэджер, — сказал он, преподнося это, как важный факт своей биографии.

Лили внимательно смотрела на Курта из-под густых ресниц, а он не отводил взгляда от ее маленьких грудей, которые виднелись в открытом вороте рубашки.

Интересно, заметила ли она мой взгляд? — подумал он. Курт ломал голову и никак не мог решить: была ли Лили намного умнее или намного наивнее, чем он думал?

— У меня в доме никогда не было животных, — сказала Лили.

— Кстати, о секретах… Ты получила доступ к шести моим коробкам, — напомнил ей Курт.

— Это секреты Бесс, а не твои. Кроме того, ее секреты опубликованы, значит, они стали всеобщим достоянием.

— А ее дневники?

Лили пожала плечами. Тонкая ткань рубашки облегала ее прелестную грудь.

— Хорошо, я сообщу тебе один, — сказала Лили. — Ты хочешь знать подробности о моих предках? Извини, я даже не знаю имен ни дедушки, ни бабушки.

— Как же так?

— Очень просто. Меня принес аист. Вот так. — Лили поднялась и потянулась. Курту очень хотелось протянуть руку и обнять ее. Она была так соблазнительна, так естественна! — Думаю, мне стоит выйти на улицу и немного прогуляться, — сказала она тоном, вызвавшим у Курта некоторое подозрение.

— Действительно, почему бы тебе не прогуляться?

Остаток дня Курт провел за работой, стараясь поскорее справиться с ней. Лили не должна задерживаться в его доме. А для этого ему нужно разобраться в бумагах и отдать ей все, что не представляло для него интереса. Старые письма, счета за погрузку, всякого рода заявления, личные воспоминания… «Привезти домой куклу для Анни, персиковое дерево и ситец», — читал Курт выцветшую запись, чувствуя себя не вправе вторгаться в чужую жизнь. Кто такая Анни? Где было персиковое дерево? И зачем он вообще все это читал? Какое ему до этого дело?

Но ведь правда-то как раз в том и состояла, что Курту становилась небезразлична его родословная. Он начал интересоваться историей своих предков, так как уже больше не был перекати-полем.

От многочасового сидения в одном и том же положении его спина затекла. Он поднялся и вышел на крыльцо. Лили читала один из романов Бесс.

— Хочешь пойти искупаться? — спросил Курт.

Она подняла глаза.

— А который час?

— Около восьми. Еще светло. Мы можем заказать пиццу и пойти окунуться.

Не слишком удачная мысль. Даже плохая. И таких идей в его голове сейчас было полным-полно. Но первое место среди них занимала, конечно же, идея привезти в свой дом Лили.

— Ты шутишь, да? Раскрою еще один секрет — я не умею плавать.

— Тогда просто зайди в воду.

— Курт, у меня нет купальника, но если бы и был, я не собираюсь идти по горячему песку, чтобы окунуться в воду. Для этого есть душ.

— Песок уже остыл, а морская вода полезна для кожи.

— С кожей у меня все в порядке.

Да, подумал Курт, кожа что надо!

— Пойдем. Тебе нужно сделать перерыв.

В конце концов, Курт уговорил ее, и через несколько минут они вновь встретились на крыльце. На Лили были короткие шорты и рубашка, которую она завязала узлом на талии.

— Я готова, — с вызовом сказала она.

Курт кивнул в ответ, вспомнив женщину, которую он когда-то увидел за столом, заваленным книгами. Сейчас рядом с ним та же самая женщина, но уже в шортах и рубашке. Прекрасно! Замечательный наряд!

Они прошли по усыпанному песком двору. Позади них в спокойных водах Памлико отражалось золотисто-розовое небо. Могучий кедр, стоявший неподалеку, отбрасывал на песок тень цвета лаванды.

Заглядевшись на небо с его различными оттенками, Лили споткнулась, Курт подхватил ее, но тут же убрал руки. Но потом, стоя уже у обочины узкого шоссе, пересекавшего весь остров, он вновь взял Лили за руку. Мимо них мчались автомобили, на крышах которых были закреплены доски для серфинга, байдарки и рыболовные снасти. Переждав поток машин, Курт и Лили перешли по мягкому теплому асфальту на другую сторону.

Лили улыбнулась и попыталась высвободить руку, но Курт крепко держал ее, и Лили оставила свои попытки. Может быть, ему нужна поддержка? — подумала она. Хотя едва ли. В последние дни Курт двигался гораздо лучше, без особого напряжения. Глядя на него, уже не было впечатления, что он идет по минному полю и боится оступиться. Лили помнила, что ей бросилось в глаза в день их первой встречи. Его походка. Он двигался будто зверь в джунглях. В нем было что-то от хищника.

Курт шагал широко, и Лили приходилось идти очень быстро, чтобы не отставать от него.

— С тобой все в порядке? — спросил он.

Она кивнула, задыхаясь. Лили знала, что по утрам Курт занимается гимнастикой, бегает по пляжу, потом плавает. Он тратит на это целый час. Когда он возвращается, с него ручьем течет пот, но Курт никогда не подает вида, что устал. Как-то раз Лили спросила Курта, так ли уж необходимы эти упражнения в его состоянии.

— Необходимы, — коротко ответил он и добавил, что состояние его здоровья не должно ее волновать. Это не ее дело.

Лили старалась не вмешиваться, но удавалось ей это с трудом.

— Знаешь, что? Мне не хватает тротуаров, я по ним скучаю, — вдруг сказала Лили.

— В Норфолке полно тротуаров.

Она расценила его ответ как предложение убраться с острова, но решила не обращать на это внимания и не обижаться.

— В моих туфлях полно песку.

— Сними их и иди босиком.

— Чтобы обжечь ноги?

— Песок совсем не горячий.

— Не горячий, если ты к нему привык, — сказала Лили и взглянула на ноги Курта. Длинные, узкие, с высоким подъемом и покрытые темными волосками. Красивые ноги. О боже! Она засмотрелась на мужские ноги! — Да еще не пришлось бы потом всю ночь вынимать из пальцев иголки от кактусов, — добавила она.

Они продолжали путь. Лили шла медленно, тяжело дыша. Наконец они подошли к дюнам и остановились на самом верху. Вид был потрясающий. Блестящая синяя поверхность океана, покрытая золотистой рябью. Ленивые волны в розовой дымке лизали берег.

— О боже! — прошептала Лили.

— Ты могла бы выразить свое восхищение гораздо ярче. Ведь ты писательница!

— Существуют вещи, которые вызывают такой восторг, что порой не хватает слов, чтобы его выразить.

Курт снова взял Лили за руку, чтобы поддержать ее, когда она стала вытряхивать песок из туфель. Спустившись к воде, они остановились на самой кромке. Волны в белом кружеве пены плескались у их ног.

— Видишь луну? — Курт пальцем указал на бледный полумесяц прямо над их головами. — Это значит — сейчас низкий отлив. Самое подходящее время для первого урока плавания.

— Честно говоря, я все еще не уверена, что мне этим следует заняться.

— Ты умеешь держаться на воде?

— Откуда мне знать? Моя ванна слишком мала для подобных упражнений.

Был штиль, ветер не тревожил воду. Она была тиха и спокойна. Прекрасные условия для первого занятия по плаванию. Как в бассейне. Хотя, честно говоря, Курт предпочел бы прилив с небольшими волнами, чтобы помериться с ними силой.

Зайдя в воду по щиколотку, Лили держалась за руку Курта, как за спасательный круг. Песчаное дно было твердым и ровным, никаких неожиданных впадин. Они заходили в воду все дальше, пока она не достигла кромки шорт Лили. Она повернулась и радостно взглянула на него, будто ребенок, севший на велосипед, о котором давно мечтал.

— Как приятно! — задыхаясь, произнесла она хрипловатым голосом. Такое же волнение она испытывала и тогда, когда наталкивалась на какую-нибудь новую находку в дневниках Бесс. — Я думала, будет холоднее.

Курт не сводил с Лили глаз.

— Черт возьми, кто ты? — тихо спросил он.

— Что? Я не понимаю.

Она была в растерянности, смущена, как, впрочем, и он. Но отпускать ее от себя Курт не собирался.

— Ты говоришь, что ты Лили О'Мэлли…

— Да, так и есть. Я Лили О'Мэлли. — Она вырвала свою руку, но тут же снова ухватилась за Курта, испугавшись волны, коснувшейся ее талии. Начинался прилив.

— Да-да. Никто этого не отрицает. Ты Лили О'Мэлли, известная писательница. Тебя узнают на улице, журналисты берут у тебя интервью, люди выстраиваются в очередь, чтобы получить твой автограф. Ты носишь натуральный жемчуг и запасаешь продукты. Даже оставшиеся куски пиццы заворачиваешь и… — Лили хотела возразить, но Курт не дал ей этого сделать. — Не возражай. Я видел, как ты несла пакет с остатками пиццы, будто на случай, если придется вдруг голодать.

— Ты подглядывал за мной? Заглядывал в мою комнату? Рылся в моих вещах? — Лили была в отчаянии.

Курт пожалел о сказанном. Да, он должен признаться, что проверял ее вещи. Он был вынужден это сделать, так как в первые дни, не доверял ей и считал необходимым узнать о ней как можно больше.

Оружия у Лили он не нашел. Плитки шоколада, печенье, арахис — в большом количестве. В одной из небольших сумочек лежали губная помада, ключи, бумажные салфетки, три ручки. Всякие женские мелочи.

— Нет, нигде я не рылся, — солгал Курт. Он стыдился своего поступка. Но ведь он сделал это только потому, что хотел быть уверен, что Лили не застанет его врасплох и не натворит черт знает чего. — Я просто… провел проверку. И был бы полным дураком, если бы этого не сделал.

— А я, полная дура, поехала с тобой сюда. Ты это хочешь сказать? — Она выглядела такой обиженной, что Курт был готов все ей простить — кражу (как он это называл) его личной собственности и то, что она вынудила его обыскать ее комнату. Последнее совершенно не входило в его планы и противоречило его характеру.

— Да, ты права. Что, если бы я оказался насильником? Убийцей? Что, если бы я захватил тебя в качестве заложницы и потребовал выкуп?

— Интересно, у кого бы ты стал его требовать? — спросила она, делая вид, что, случись такое, это ее нисколько бы не испугало.

— У твоего издателя.

Лили понимающе кивнула головой, продолжая держаться за руку Курта. Прилив набирал силу. Нет, ей не было страшно, но все же…

— Эй, давай займемся делом. Мы теряем время. Вода прибывает, — сказал он. В голосе его слышалась настораживающая нежность.

— Не люблю, когда люди вмешиваются в мою личную жизнь.

— Абсолютно согласен. Я тоже этого не люблю, — сказал он со значением. — Какое-то время мы вынуждены быть рядом, так почему бы нам не заключить мир и не извлечь из этого пользу? Почему бы нам не превратить работу в удовольствие? Договорились?

Ожидая ответа, Курт вдруг почувствовал, как под его ногами песок пришел в движение. Подводное течение усиливалось, хотя поверхность воды все еще оставалась спокойной.

— Ведь ты не хочешь упустить прекрасную возможность, правда? — спросил он Лили.

— Пожалуй, да. Но я еще не готова плавать. Может быть, ты сначала научишь меня держаться на воде?

— Хорошо. Только здесь слишком мелко. Давай пойдем вон к тем волнорезам, — предложил Курт.

Теперь Лили стояла по плечи в воде. Курт ждал, пока она освоится в спокойном потоке воды. К его удивлению, она доверилась ему настолько, что бесстрашно легла спиной ему на руки и начала барахтаться, не сомневаясь в поддержке Курта.

— Спокойно, не волнуйся. Расслабься… Вот так… Я держу твою голову над водой. Не напрягайся… Молодец. Отлично.

— Посмотри, мама, — вдруг крикнула Лили. — Это я, Лили. Я держусь на воде. В океане. — Она громко засмеялась. Курт почувствовал, как что-то внутри него перевернулось.

Спустя несколько минут он убрал руку из-под головы Лили, подложил ей под плечи. От неожиданности она запрокинула голову и захлебнулась.

— Ты отпустил меня! — крикнула она с обидой, задыхаясь от страха и моргая покрасневшими глазами. Курт продолжал поддерживать Лили, но она уже не доверяла ему. — Все! Больше не могу! Ты меня утопишь!

— Перестань! Надеюсь, ты шутишь. Давай, еще немного, и мы закончим урок.

Волны подталкивали Лили к Курту, и с этим ничего нельзя было поделать. Если она будет держаться за его плавки еще несколько минут, подумал Курт, то ему лучше не выходить на берег. Скрыть свое желание он был не в силах, а на берегу это, несомненно, воочию увидит и Лили. Курт стоял в теплой воде, хотя по-настоящему нуждался сейчас в ледяном душе.

Он разжал руку, которой та держалась за его плавки, и отвел ее в сторону.

— Давай, Лили. Еще раз, и на этом мы закончим. Постарайся сейчас сделать все правильно. Вот так. Я держу тебя и буду поддерживать тебе голову. Ты должна расслабиться и сосредоточить на этом все свое внимание. Спокойно… Спокойно… Я держу тебя.

Лили справилась, потому что рядом был Курт. Чувствуя его поддержку, она не паниковала и старалась изо всех сил. Леди Лили раскрылась еще с одной стороны. Она умела сохранять спокойствие в напряженной обстановке, умела держать себя в руках.

Прошло несколько минут, и Курт поставил Лили на ноги. Убедившись, что она стоит твердо, он шагнул назад, продолжая держать ее за руку. Вода быстро поднималась.

— Ты молодец. Завтра сделаешь следующий шаг.

— Завтра я не шагну дальше крыльца. Шагу с него не сделаю. В будущем я постараюсь держаться подальше от кораблей и лодок. Постараюсь избежать наводнений и таким образом постараюсь не утонуть.

— А как же ванны? Ты ведь наверняка слышала о несчастных случаях, которые происходят с людьми дома в ванне?

— Что ж… Значит, мне придется принимать душ на улице и пользоваться шлангом. — В ее голосе звучал смех.

— Как так вышло, что ты не научилась плавать? — спросил Курт, когда они вышли на берег.

— Что? Хочешь знать еще один мой секрет? По-моему, твоя очередь раскрывать секреты. — Лили уже не держалась за руку Курта, так как была уверена в своих силах. Она знала, что волна уже не собьет ее с ног. Теперь, когда урок был позади, она жалела, что все закончилось так быстро. За один раз научиться плавать в океане, конечно, невозможно. Она на это и не рассчитывала. Как было бы хорошо продолжить эти занятия и достичь успехов! — Не знаю, — сказала она, пожав плечом. — Просто никогда этим не занималась, не было времени.

Сколько раз она просила мать взять ее на пляж или отвезти в бассейн в спортивном центре. И всякий раз мать отказывала ей, находя тот или иной предлог. Она говорила, что они не могут себе это позволить, или она ожидает гостей, или у нее болит голова.

Это было давно, в те времена, когда мать еще пыталась что-то объяснить и извиниться.

— Завтра мы продолжим занятия. Я начну учить тебя плавать.

— Послушай, Курт, я очень тебе благодарна. Правда. Но я приехала сюда всего лишь на несколько дней, так что не стоит тратить на меня силы.

Закат был все еще ярок, но на небе уже появились первые звезды.

— Смотри, Юпитер, — сказал Курт, указывая на яркую точку, вспыхнувшую над океаном.

Лили кивнула, стараясь справиться с волнением. Вокруг необычайная красота, какую редко увидишь. Ею следовало бы наслаждаться, а Лили охватила грусть. Как было бы хорошо, если бы сейчас она и Курт были самой обыкновенной парой на отдыхе! Как жаль, что это не так. Курт и Лили. Мужчина, обвинивший женщину в воровстве его собственности, и женщина, отказывающаяся ему ее вернуть. «Бесс, ты меня видишь? Слышишь меня? Как тебе эта история, в которую я попала по твоей милости? Есть над чем посмеяться, да?»

 

Глава седьмая

Уже перед самым рассветом Курт неожиданно проснулся. Было еще темно. Он лежал не шевелясь, прислушиваясь. Что-то или кто-то прервал его сон, в котором он пытался выбраться из джунглей, но лианы, опутывая тело, не выпускали его из своих зарослей. Он сделал последнюю попытку освободиться, как вдруг на него обрушился огромный вал цветов. Они покрыли Курта с головой, и он задыхался от их густого и тяжелого аромата.

Окончательно стряхнув с себя сон, Курт еще раз прислушался. Вдалеке слышались раскаты грома. По дороге проехала машина. Где-то в комнате зудел комар. Обычные звуки. Причин для тревоги не было, но сердце Курта билось так, как будто готово было вырваться из груди. Гулкие удары отдавались в висках.

Он осторожно поднялся с кровати, подождал несколько секунд и понял, что у него, слава богу, ничего не болит. Если в дом кто-то забрался и, у этого кого-то нет помощников, то Курт с ним справится. Но лучше все-таки не рисковать.

Он тихонько открыл ящик в столике у кровати и взял оттуда пистолет. Едва ли ему понадобится эта штука, подумал Курт. Вероятно, его разбудила Лили. Она совсем потеряла голову от этих дневников, а ему не давал покоя секс. Недавний урок плавания подлил масла в огонь. Курт сгорал от желания.

Прислонившись к стене, он подождал, пока глаза привыкли к темноте, и направился к комнате Лили. Дверь была открыта. Когда-то он попросил Лили не закрывать ее, объяснив, что это помогает проветривать дом. Та не стала спорить. Кроме того, она уже знала, что он не любит замкнутого пространства.

Притаившись, Курт прислушался к ровному дыханию Лили. Луна скрылась за тучами, и в комнате наступила темнота. Но он знал, что Лили спит, лежа на животе. Одна рука свисает с кровати, другая, со сжатыми в кулак пальцами, лежит под подбородком. Волосы раскинулись по подушке. Он много раз представлял, как будит ее от тревожного сна и успокаивает…

Нет, его сон прервала не Лили. Значит, кто-то пробрался в дом. Но кто бы это ни был, сейчас в доме его уже не было. Курт с облегчением вздохнул, хотя сердце все еще продолжало учащенно биться.

Лили… Даже спящая она волновала его.

Курт тихо вышел на улицу, решив проверить, все ли вокруг в порядке. Даже в начале сентября в округе было полно пустых коттеджей, так что дом, в котором явно жили люди, едва ли привлек бы внимание охотников за легкой добычей. А воровали здесь в первую очередь доски для серфинга и рыболовные снасти, которые частенько оставляли у домов или в машинах.

Может быть, его разбудил енот? Вернувшись в кухню, он положил пистолет на стол и достал из холодильника пакет молока. Ложиться спать не имело смысла: светало.

Воздух был прохладен и свеж. Судя по всполохам молний над океаном, дождь прошел стороной. Курт любил такие предрассветные часы. Лучшее время для того, чтобы разобраться в своих мыслях и чувствах.

Только Богу было известно, сколько их скопилось в его голове. Например, уйти или нет в отставку и, какую работу искать в случае ухода. Для такого специалиста, как Курт, на рынке труда была масса разнообразных выгодных предложений. Деньги для него тоже не были проблемой. Удачно сделанные инвестиции приносили приличный доход. Здесь, на острове, он мог бы прожить на проценты и дивиденды до тех пор, пока не решил бы переехать на новое место.

Лили — вот настоящая проблема. Женщина не входила в его планы. Слава богу, она была временной гостьей в его доме.

Оставив пистолет на столе, Курт вышел на крыльцо и сел в кресло-качалку. Несколько минут он любовался огненными вспышками молний над океаном, как вдруг почувствовал, что за его спиной кто-то стоит.

— Я помешала? — тихо спросила Лили.

— Да, помешала, но ведь это тебя не остановит.

— Ты довольно хорошо меня изучил.

— Лучше, чем мне того хотелось. — Я бы предпочел поближе познакомиться с ее телом, подумал Курт.

На Лили была мужская пижама. Длинные брюки, куртка с длинными рукавами застегнута до самого подбородка. Как ей удается выглядеть так соблазнительно даже в полосатой пижаме?

— Можешь пододвинуть стул и сесть, — тихо предложил Курт. Ему хотелось, чтобы она села рядом. Тогда он смог бы вдыхать ее аромат. Ни одни духи так не возбуждают, как аромат женщины, только что поднявшейся с постели.

— На кухне я видела твой пистолет, — сказала Лили как ни в чем не бывало.

— И что?

— Ты полицейский?

— Я похож на полицейского?

— Ты похож на мужчину с больной спиной и несколькими шрамами.

— Ты наблюдательна. Надо отдать тебе должное.

Следующие несколько минут они молчали. Курт ругал себя за то, что оставил пистолет на виду. Этого не следовало делать.

— Куда-то собралась? — Он смотрел на ключи от машины, которые Лили сжимала в руке.

— Мне показалось, я слышала какой-то шум.

— Гром.

— Гром гремит, а я слышала какое-то шуршание.

— Шуршание?

— Да. Мне показалось, что кто-то пытался проникнуть в дом.

Курт любовался профилем Лили в лавандовой предрассветной дымке.

— Значит, ты собиралась сразиться со взломщиком с помощью связки ключей от машины?

— У меня нет пистолета. Тебе это известно. Ведь ты обыскивал мою сумку.

Она до сих пор не простила его за это.

— Скажи-ка мне, сколько раз ты училась на курсах по самообороне для женщин?

— Не твое… Три. И не надо смеяться. Это хорошие курсы. Кстати, — добавила она, — теперь ты должен мне еще один секрет.

— Тебе никогда не приходило в голову, что вооруженному бандиту все равно, владеешь ты восточными единоборствами или нет? Он убьет тебя, не задумываясь.

Полминуты они молчали. Курту очень хотелось, чтобы Лили серьезно отнеслась к его словам.

— Подумай об этом, Лили. Плохие парни играют совсем не по твоим правилам. У них свои собственные законы.

— Ты думаешь, мне это неизвестно? Поверь мне, я знаю, как ведут нечестную, грязную игру. Я умею убегать и прятаться, если есть такая возможность, если же нет, использую в качестве оружия все, что под рукой. Ты удивишься, когда узнаешь, каким оружием может стать простой баллончик со спреем от тараканов.

— Едва ли такой спрей сможет остановить бешеного енота, прежде чем тот натворит бед.

— Так ты думаешь, это был енот? Это он разбудил меня?

Курт решил обмануть Лили.

— Это я разбудил тебя. Проверял, закрыты ли окна. Когда я услышал гром, то решил их закрыть, чтобы дождем не залило дом.

Лили, сохраняя внешнее спокойствие, выругалась про себя.

— Я слышала, как ты бродил вокруг дома. Но еще до тебя кто-то тоже ходил там и пытался открыть двери. Ты, видно, его спугнул. Иначе он пробрался бы внутрь.

Курт смотрел на ее лицо, освещенное бледными лучами солнца.

— Но ты ведь спала.

— Делала вид. Я была уверена, что бы ни случилось, ты защитишь нас обоих, защитишь свой дом. Если, конечно, твоя спина тебя не подведет в самую решительную минуту. Может быть, пойти и поискать следы? Сейчас уже светло. Мы не затопчем улики. Или ты их уже затоптал?

Курт поднял руку, стараясь разобраться в том, что она сказала.

— Подожди. Вначале ты заявила, что не спала, когда я вошел к тебе в комнату, потом ты…

— Ты не входил, а стоял у двери и слушал. Не правда ли? Я молодец?

Курт медленно покачал головой.

— Черт возьми! Кто ты, Лили О'Мэлли? — тихо спросил он. — И что ты имела в виду, говоря, что моя спина может подвести меня в самую решительную минуту?

— Извини, я не хотела тебя обидеть, задеть твою гордость. Но давай посмотрим правде в глаза. Тебе понадобилась бы помощь, повернись дело по-другому. Я была готова тебе помочь. Случись беда — я была бы рядом.

— О чем ты! Боже, не могу поверить… Послушай, помощница, у меня хватило бы сил разделаться с воришкой. — Он стал раздраженно раскачиваться в кресле. — Ты еще не закончила здесь свою работу? Вероятно, у тебя полно дел в Норфолке, так что не стоит задерживаться. Если хочешь забрать книги Бесс, пожалуйста, бери. Душещипательные романы, вроде «Девственницы и мстительного жениха», мне ни к чему.

— Ты удивительно щедр. — Ее улыбка была столь же искренней, сколь бывают обещания политиков во время предвыборной кампании.

— Да, я щедр. — Его улыбка была под стать ее. В ней читалось: «Вам лучше уехать, леди, пока я не сделал того, о чем мы оба пожалеем». Курт был уверен, что вовсе не обязательно любить женщину и хорошо знать ее, чтобы удовлетворить свое желание. Мужчина, считающий, что знает женщину, получает то, что заслуживает.

Они помолчали. Был слышен лишь скрип старых деревянных половиц под раскачивающимся креслом Курта. Лили, воплощение покоя, даже не пошевелилась.

— Как ты думаешь, зачем он сюда приходил? — вдруг спросила она.

— Енот? Вероятно, в поисках еды.

— Но это был никакой не енот, и ты это прекрасно знаешь.

— Послушай, любой дом, стоящий в стороне от других, время от времени подвергается набегам воров. Дело в том, что его уже хорошо почистили еще до моего приезда сюда. Ничего ценного в нем уже нет. Я купил новый матрац. Вот и все.

— На мой взгляд, что ни делается — все к лучшему. Дом на берегу должен быть просторным. В нем не должно быть много вещей. Мне он нравится таким, какой он есть.

Курт засмеялся.

— Что? Ни ковров, ни штор, ни мебели?

— Дерево не нуждается в украшении. В нем самом уже есть определенный шарм, даже в самом старом. И когда в доме слишком много мебели, то… ее просто слишком много. — Лили зевнула.

— Ложись спать, — приказным тоном сказал Курт.

— Я не засну, если даже лягу. Если бы я была дома, я начала бы работать.

— Так иди и работай, — сказал он, хотя на самом деле ему хотелось сказать: «Уезжайте домой, леди. Уезжайте туда, откуда приехали. Оставьте меня в покое». Но что-то его удержало. Должно быть, гены. Они всегда напоминали ему о себе в самую неподходящую минуту, когда он старался забыть о них.

— Знаешь, чего я хочу? Я хотела бы оказаться рядом с Бесс и попросить ее рассказать мне ее истории. Мне кажется, у нее их бессчетное количество. Может показаться, что я сошла с ума, но думаю, что я здесь неспроста. Ты веришь в… — Лили вздохнула, плечи ее приподнялись и опустились, тонкая ткань пижамы скользнула по ее груди. — Нет, конечно, ты не веришь. Да и я тоже не верю.

— Рад, что тебе все стало ясно. — Судя по голосу, Курт был доволен. Ему хотелось признаться, что он был счастлив встретить рассвет с Лили. Ему было приятно сидеть рядом с ней, разговаривать и даже молчать, любоваться постепенно бледневшим небом и первыми золотистыми лучами разгорающегося солнца.

Он нехотя поднялся с кресла и спустился по ступенькам. Лили пошла за ним.

— Мы ищем улики?

— Мы хотим узнать, кто здесь был. Хорошо, если бы у этого незнакомца оказалось четыре ноги.

— Или копыта. Это мог быть олень. На днях около кладбища я видела следы оленя.

Но, честно говоря, ни он, ни она не надеялись найти следы животного. Они нашли то, что и ожидали. Следы от ботинок, которые были на два размера меньше, чем у Курта, и на пару размеров больше размера Лили.

— Ну и что теперь? — спросила она. Солнце освещало Лили сзади, и волосы ее были похожи на нимб. Она завернула штанины пижамы, чтобы не замочить их в росе. Лили могла бы показаться смешной. Но нет, она выглядела необыкновенно сексуальной и была похожа на пятнадцатилетнюю девчонку.

— Ничего. Если он появится еще раз сегодня ночью, я буду готов к встрече с ним.

— Может быть, стоит заявить в полицию?

— О чем заявить? О следах от ботинок?

— Но я ведь заявила о вторжении в мой дом, — сказала Лили.

— Здесь не было никакого вторжения, ничего не украдено. А что касается нарушения границ частного владения, то они не обозначены. Наши машины на месте. Если бы этого человека интересовала машина, он угнал бы одну из них. У меня нет ни доски для серфинга, ни рыболовных снастей, которые можно было бы своровать. Нет, он не вернется.

Лили, казалось, была готова поспорить. Но она лишь сказала:

— Как ты думаешь, у нас остались еще мюсли с изюмом и орехами?

Приняв душ и переодевшись, Курт и Лили встретились на кухне, чтобы вместе позавтракать. Было всего лишь начало седьмого, но ложиться спать, уже не было смысла. Съев бутерброд с арахисовым маслом, она попросила Курта составить список необходимых продуктов.

— Я съезжу в супермаркет. И вообще мне нужно прогуляться, подумать, осмыслить новые впечатления, сделать кое-какие заметки. Потом все это найдет отражение в моих книгах.

— Даже уроки плавания?

Она сморщила нос.

— Как тебе такой сценарий… Парень пытается утопить героиню романа, потому что не хочет поделиться с ней секретными документами?

— Слишком явный намек. И к тому же… Да будет тебе известно, я не обязан ни с кем и ничем делиться.

— Не обязан? Закон на моей стороне, что бы ты ни говорил. Ты утратил свои права на эту собственность, решив проигнорировать плату за ее сохранность.

— Решив что? Ты просто невыносима. Тебе говорили, что ты глупа и упряма?

— Конечно. Я воспринимала это как комплимент.

Курт было отошел от Лили, но затем передумал и вернулся. Он не собирался оставлять за ней последнее слово.

— Наверное, нам обоим стоит сменить обстановку.

— Хорошо. Я жду тебя в машине.

— Жди в грузовике. Я тебя подвезу.

— Что, если мы оба сядем за руль?

— Лили, не раздражай меня. Я свиреп, когда не высплюсь.

— Да ну? А каким еще ты бываешь? И по каким причинам? — Лили казалась самой невинностью.

— Тебе лучше этого не знать.

— Свирепый, шовинист, упрямый, подозрительный… Я что-нибудь упустила?

— Проверь мое личное дело. Там есть все.

— Несомненно.

Лили стояла, прислонясь к теплому борту грузовика, глядя на унылый старый дом и представляя его в окружении зарослей кустарника. Курт вышел из дома и закрыл за собой дверь.

— Тебе вовсе не обязательно ехать со мной. Не волнуйся. Все будет в порядке, — сказала она.

— Я в этом не сомневаюсь, — усмехнулся он, подойдя к Лили.

— Ты подозрителен и упрям, ведешь домашнее хозяйство еще хуже меня. Но совершенно ясно, что в тебе есть и положительные черты. Например, ты хороший защитник. Но мне не нужен ни защитник, ни сторож, и я хочу, чтобы ты знал об этом.

— Дорогая, если я решу позаботиться о тебе, я дам тебе знать.

Слова эти повисли в воздухе. Ни Курт, ни Лили не решились углубляться в их смысл и выяснять, что подо всем этим подразумевалось. Но Лили не сомневалась, что в сказанном был подтекст.

Они молча ехали на юг. Курт включил кассету. Зазвучали мелодии кантри. Конечно, Лили следовало бы догадаться, какую музыку любит Курт. Могло бы быть и хуже, гораздо хуже, подумала она и вспомнила жуткие записи тяжелого рока, которые когда-то часами звучали в соседней комнате, где ее мать веселилась со своими приятелями.

На стоянке у супермаркета Лили взяла одну из тележек и пошла в магазин. Курт перехватил у нее тележку, и Лили не сказала ему ни слова. Вероятно, он думал, что она не замечала, когда у него что-то болело и он плохо себя чувствовал. Но Лили замечала и видела все. Она ведь не слепая! Когда Курту было нехорошо, когда он испытывал боль, у него изменялся взгляд, странной становилась походка. Глядя на него, Лили вспоминала танцоров, скользящих по паркетному полу, или осторожных животных в джунглях.

— Масло, молоко, морковь.

— Прямо строка из алфавита, — усмехнулась Лили. Ей хотелось попросить его уйти и подождать в грузовике. Она и сама купила бы все, что нужно.

Он, должно быть, сумасшедший, подумала Лили, глядя на Курта. Ведь только сумасшедший может каждое утро бегать по горячему песку на пляже. Несомненно, он хотел выставить себя напоказ, похвастаться своей выносливостью и силой. Но стоило ему добраться до кровати, он наверняка падал на нее без сил.

— Итак, ты везешь тележку, а я буду класть в нее продукты, — сказала она. — Но будет еще лучше, если ты посидишь в грузовике, а я куплю все необходимое и вернусь к тебе через несколько минут. Мы собираемся заехать куда-нибудь еще или сразу поедем домой?

— Как хочешь.

Лили вдруг поймала себя на том, что назвала Пауэрс-Пойнт домом. Курт это прекрасно слышал, но промолчал. Но все равно, Лили подобного больше не повторит, потому что уж слишком хорошо это прозвучало. А значит, здесь ей следует быть особенно осторожной. Она давно заучила этот урок. Пауэрс-Пойнт был домом Курта, а не ее. Да, она купила старые документы семьи Курта на аукционе, почувствовала привязанность к одной из его дальних родственниц, но все это совершенно не значит, что Лили стала частью его жизни. Он всего лишь согласился на ее временное присутствие в своем доме, не более того.

На обратном пути они несколько раз останавливались, чтобы перекусить.

— Мир? — спросила Лили.

— Мир, — улыбнулся Курт.

Забравшись на дюны, они сели на теплый песок и молча ели, наблюдая за одиноким рыбаком и одним-единственным серфингистом на воде. Поев, Лили прилегла.

— Если я усну, разбуди меня до прилива.

— На это не рассчитывай. Я тоже буду спать вместе с тобой. — Лили повернулась и посмотрела на Курта. Он тихо смеялся. — Я хотел лишь сказать, что мы оба не выспались прошлой ночью.

— О! — произнесла она и через минуту продолжила: — Странно, но сейчас все кажется таким далеким. Будто все произошло не с нами, а с другими людьми.

Курт что-то пробормотал в ответ, не открывая глаз.

— Например, вчера… твоя попытка утопить меня из-за нежелания поделиться секретами твоей семьи. Прошлой ночью… какой-то сумасшедший, бродивший около твоего дома. А у меня дома в Норфолке… Все эти контракты, предложения, агенты и издатели, расспросы: войдут ли мои романы в список бестселлеров, и если войдут, то на каком месте они окажутся… Рецензии и интервью… Сейчас здесь все это кажется далеким и незначительным. Все уплывает вслед за облаками.

Голос Лили постепенно стих, но Курт все отлично слышал.

— Военно-морской флот, — вдруг сказал он. — Сейчас на реабилитации, подумываю об отставке. Я делюсь с тобой секретами. Счет равный.

Лили повернулась, склонив голову на руку, и посмотрела Курту в глаза.

— Спасибо. В тебе чувствуется военная закалка. Ее не скроешь. Об отставке тебе, по-моему, говорить рановато. — Они оба замолчали. — Рано или поздно нам придется вернуться в реальный мир. По крайней мере, туда, где есть пища и ванна, — сказала она.

— Послушай, но ведь можно облегчить себе жизнь, упростить ее. Нужно просто все оставить и уйти. Если ты, конечно, этого хочешь, — промолвил Курт.

— Ты предлагаешь мне превратиться в бродягу? Ты тоже хочешь все бросить?

Подумав, он кивнул.

— Пожалуй, да. — Курт улыбнулся. Белые зубы, смеющиеся глаза. Лицо ни молодое, ни старое, лицо человека, повидавшего жизнь.

Лили поднялась и села, обхватив руками колени. Она смотрела на Атлантический океан, желая пережить ощущения серфингиста. Что это такое — плыть на гребне волны? А можно ли утонуть, находясь на суше? Не тонула ли она в эту самую минуту? Почему ей сдавило грудь и показалось, что она задыхается?

Курт поднялся и протянул ей руку.

— Готова продолжить путь?

— Да, — нехотя ответила она, глядя в его глаза цвета морской волны. Да, утонуть, стоя на земле, очень просто.

Они ехали где-то между деревнями Фриско и Бакстон, в лесистой части острова, когда на дороге неожиданно появились олениха с олененком. Курт резко нажал на тормоза и выругался. Лили бросила на него испуганный взгляд.

— Извини, — сказал он. Олени перешли дорогу, остановились и, прежде чем войти в лес, оглянулись назад.

— Посмотри, — прошептала Лили. — Какой чудесный олененок! Совсем малыш!.. — Олени исчезли среди деревьев, а Лили все еще провожала их восхищенным взглядом. Курт снял ногу с тормозов, только когда его грузовик выехал на узкую проселочную дорогу.

— Да… Оленина меня никогда не привлекала…

Лили стукнула его по ноге, и Курт снова был вынужден извиниться.

Он чувствовал, как внутри у него нарастают какие-то странные чувства и ощущения. Он не понимал их, и, уж конечно, они ему были вовсе не нужны. Откуда это странное желание быть рядом с Лили? И почему ему хотелось попросить прощения?

Вместо того, чтобы ехать домой, Курт свернул на дорогу, ведущую к маяку.

— Думаю, ты не откажешься взглянуть на маяк перед своим отъездом. Тебе это будет интересно.

Перед отъездом Лили. Она скоро уедет. Внезапная мысль об ее отъезде показалась Курту не столь приятной, какой она казалась еще несколько дней тому назад. Они подъехали к стоянке, мотор продолжал работать. Курт ждал.

— Тебе интересно?

— Этот маяк указывал путь и старому Мэтью, когда он плыл на «Черном лебеде»?

— Думаю, так и было. Несколько лет назад маяк лишь немного передвинули с прежнего места. — Они вышли из машины и подошли ближе к этому молчаливому стражу океана.

Вот на этот маяк смотрел старый Мэтью, думал Курт. Интересно, какие чувства охватывали бывалого моряка при виде маяка после многих месяцев, проведенных в море? Облегчение? Радость возвращения домой? А может быть, он ощущал пустоту?

Внутри Курта бурлили новые непонятные ему чувства. К своему удивлению, он вдруг обнаружил, что Лили держит его за руку. А может быть, это он держал ее?

— Давай пройдемся лучше по берегу.

Вновь дома. Вновь в Пауэрс-Пойнт. Они вернулись в тот самый дом, где старый Мэтью впервые встретился с Роуз (если, конечно, дневникам Бесс можно верить).

Они отправились назад, Курт шел немного впереди, улыбаясь. Он был сентиментален, хотя и не желал в этом признаваться. Лили взглянула через плечо на башню маяка, возвышавшуюся над окружающим пейзажем.

— Бесс, он выздоравливает. Поверь мне.

 

Глава восьмая

Старый дом сиял в золотых лучах послеполуденного солнца. Курт старался не думать о семейном очаге, глядя на это сооружение, но, тем не менее это был его дом, и он постепенно становился уютным. Лили притащила с заднего крыльца деревянный ящик и поставила его между двух стульев, стоявших у входной двери. Он служил ей столиком, на который она ставила чай со льдом. Тут же лежали книги, которые она читала. Перед отъездом в магазин Лили поставила на столик кувшин с красными и желтыми цветами, которые цвели по всему побережью. Курт только сейчас заметил этот букет на крыльце. Это еще что такое! Да, ящик мог бы остаться на крыльце и после отъезда Лили, подумал он. Он будет весьма кстати, когда Курту захочется поесть или почитать на крыльце. Но цветы?! Это уж слишком! Вслед за ними Лили захочет повесить шторы и положить ковры на пол.

— Я отнесу продукты в дом, а ты их там разложи, — сказал Курт.

— Это приказ или просьба? Приказов я не выношу.

— Я успел это заметить, — ответил Курт, пряча улыбку.

— Это одно из моих лучших качеств, — улыбнулась она в ответ, но Курт покачал головой и вернулся к грузовику за очередным пакетом с продуктами.

Вместе они разобрали все покупки, и Лили вышла во двор, чтобы снять с веревок выстиранное накануне белье. Домашние заботы обоим были в тягость. Ни тот, ни другой не умели вести домашнее хозяйство.

Подойдя к своей комнате, Курт вдруг почувствовал острую боль в шее. Лили с целой кипой высохшего белья в руках направлялась в спальню, и чуть было не наткнулась на Курта.

— В чем дело, Курт? Что?.. — Она, не договорив, посмотрела на дверь его кабинета. Панельная дверь, как и все другие. Некрашеное дерево, от времени ставшее совсем темным.

— Ты закрыла дверь? — спросил тихо Курт.

— Дверь? Конечно, нет. Может, она захлопнулась от ветра.

— Какого ветра?

— Правильно, какого ветра? — повторила Лили, широко открыв глаза.

Курт потянулся к коричневой ручке, но Лили схватила его за руку.

— Отпечатки пальцев, — прошептала она.

— Надеюсь, никакого преступления здесь не произошло, — сказал Курт, но тем не менее очень осторожно повернул ручку, едва касаясь ее пальцами, и подтолкнул дверь коленом.

— Мой компьютер, — сказала Лили и попыталась пройти первой в комнату, все еще держа в руках охапку белья. Курт остановил ее.

— Стой здесь. Вначале я проверю, все ли в порядке в этой комнате, а потом осмотрю дом. — Но одного взгляда было достаточно, чтобы понять, что в кабинете ничего не тронуто. Все было на месте. На столе стоял компьютер Лили рядом с компьютером Курта. Все было как обычно.

Курт шагнул назад и кивнул в сторону своей спальни. Дверь была открыта. На первый взгляд комната была в том же виде, в каком он ее оставил. Рубашка на спинке стула, туфли под кроватью.

Лили была на два шага позади Курта.

— Где твой пистолет?

— Можешь не шептать. Если кто-то здесь и был, то уже давно ушел.

— Откуда ты знаешь?

Курт многозначительно посмотрел на Лили. Интересно, что он ей скажет, подумала она. Скажет, что знает это потому, что его шея больше не болит? О да, она в это поверит.

— Можешь назвать это предчувствием, — ответил Курт.

— Хорошо, но где же твой пистолет?

— Там, где я его оставил, на полке в шкафу, среди всего того хлама, который пришлось передвинуть, чтобы освободить место для снаряжения для подводного плавания. И все это из-за тех проклятых бумаг, которые надо было переложить в ящик из-под инструментов, чтобы спасти их от мышей.

— Отлично. Но ты ведь знаешь, куда кинется вор первым делом. К полке в шкафу. — Лили бросила белье, которое продолжала держать в руках, на кровать Курта. — Тебе нужна помощница по хозяйству. У Дорис, моей экономки, был бы припадок, если бы она увидела весь этот беспорядок в твоем доме.

Курт не слушал Лили. Пыль его совершенно не беспокоила. Дверь шкафа была одной из немногих, которые, он держал закрытыми. В двери не было замка. Лишь крючок. И сейчас он был вынут из петли. Беспокойство Курта росло. Он пересек комнату и толчком ноги открыл дверь.

— В чем дело? О боже! Не говори мне… Они украли твой пистолет? — Лили стояла сзади, заглядывая через его плечо в захламленный шкаф.

Все было на месте, ничего не пропало. Его форма была все еще в пакетах после химчистки. Две пары покрытых пылью ботинок. Здесь же лежали две форменные фуражки.

— Пистолет на месте. Я боялась…

— Да… мне тоже стало страшно.

Честно говоря, Курт больше всего боялся не найти на месте снаряжение для подводного плавания. И не потому, что оно может ему когда-нибудь понадобиться. Нет. Он уже никогда больше не опустится под воду. Все это в прошлом. Но это снаряжение было неотъемлемой частью его прошлого, прошлого человека, каким он когда-то был.

— В чем дело, Курт? Чего-то не хватает?

— Нет, все в порядке.

Но именно это и беспокоило Курта. Мало-мальски сообразительный вор, не задумываясь, забрал бы это снаряжение, пистолет и оба компьютера. А значит…

— Ты заглядывала в свою комнату? У тебя были с собой драгоценности?

— Нет, драгоценностей не было.

— А твой жемчуг?

— Он в сейфе в Норфолке.

Но зачем кому-то понадобилось проникнуть в его дом без видимой на то причины? — подумал Курт. Едва ли к этому делу имела отношение разведка. В доме не хранилось никакой важной информации.

Лили подошла к Курту. С рассеянным видом он положил руку ей на плечо.

— Может быть, кто-то спугнул его и он не успел ничего вынести из дома? Сегодня на шоссе много машин.

— Ты думаешь, что все произошло именно так? — Ее рука легла ему на талию. Голова коснулась плеча, и он вновь почувствовал благоухание полевых цветов. — Курт, может быть, стоит все-таки сообщить об этом? Позвонить в полицию? Шерифу?

Он молчал, погрузившись в раздумья о причинах случившегося, и тогда Лили дернула его за рубашку.

— Послушай, Курт, мне знакомы подобные вещи. Я с таким уже сталкивалась.

— Да, я знаю. Телефонные звонки какого-то извращенца, непристойности да еще в придачу странные подарки…

Лили отпрянула от него, и Курту стало стыдно за то, что он сказал.

— Прости. Рано или поздно полицейские поймают этого телефонного террориста.

— Мне бы поговорить с ним хотя бы пять минут, — сказала она. — Думаю, что он больше никогда бы не подошел ни к одному телефону.

Курт вновь привлек к себе Лили.

— Думаешь, ты самая умная и самая сильная? Предоставь это полицейским. Они знают, что делать и как искать. На улицах в наше время полным-полно всякого отребья. Полно наркоманов. Даже не думай искать этого парня сама, оставь все это профессионалам.

Лили глубоко вздохнула, хотела что-то сказать, но промолчала.

— Что с тобой? Тебе плохо? В чем дело?

Она еще раз глубоко вздохнула. Потом, не глядя на него, сказала:

— Моя мать… была… наркоманкой.

Это был настоящий удар. Курт едва устоял на ногах.

— Твоя мать была?..

— Ты прекрасно слышал. Моя мать была наркоманкой. Она пыталась… Она говорила мне, что старалась изо всех сил бросить, когда узнала о своей беременности, но ее дружки сделали все, чтобы удержать ее рядом с собой. Они… она… Они все были наркоманами…

Курт обнял ее, пытаясь успокоить, а она продолжала, уткнувшись ему в грудь:

— В те времена, когда я родилась, таким малышам, как я, не могли еще оказать необходимую помощь. Те, кто выживал… были… Но я выносливая, крепкая. Я такой родилась. Я умею постоять за себя и позаботиться о себе. — Слова Лили сразили Курта.

Наркотики за оружие. Оружие за наркотики. Порочный замкнутый круг. Именно с этим злом долгие годы боролся Курт. Проводилось множество специальных операций, чтобы покончить с этим.

Теперь Курт знал причину. Он знал — почему.

— Ах, Лили, Лили… Да, ты стойкая и выносливая. — Курту хотелось крепко обнять ее и оказаться вместе с ней в прошлом, чтобы уберечь от всех невзгод. Черт возьми! Как же ей удалось выбраться из той трясины и достичь нынешнего положения? Как удалось стать писательницей романов, главной темой которых было ожидание и предвкушение любви?

Любовь? Цветы на столе? Бледный жемчуг на изящной шее, кружевные скатерти, женщины, выстраивающиеся в очередь за ее книгами, ее тихий голос, немного хрипловатый, немного застенчивый… Не удивительно ли все это?

Курт начинал понимать, почему Лили полна противоречий и контрастов. Упрямство казалось странным качеством в женщине, которую он встретил впервые во время презентации ее книги в магазине в окружении восхищенных поклонников, желавших получить ее автограф. Упрямство никак не сочеталось с этой женщиной, которая украшала его дом цветами. Курт успел заметить, что порой Лили была очень осторожна, а иногда буквально прыгала от радости как ребенок, увидев олениху с олененком.

— Мы должны заявить о случившемся.

— Заявить о чем? О своих подозрениях, что кто-то побывал в нашем доме, но ничего не тронул и не оставил никаких следов?

— Но ты ведь даже не убедился, есть такие следы или нет. Задняя дверь была открыта. Он мог выйти через нее.

— Черта с два, — тихо сказал Курт и, отстранив Лили, направился к двери.

Лили схватила его за рубашку.

— Один ты туда не пойдешь.

— Думаю, тебе следует остаться в доме. Я проверю замок и тут же вернусь.

— Проверяй что хочешь, но я иду с тобой. Вдруг тебе понадобится помощь.

Курт повернулся и пристально посмотрел на Лили. Его изможденное лицо осветила улыбка.

— Лили, отпусти мою рубашку.

Через минуту они уже были в кладовке рядом с кухней, дверь откуда вела на небольшое заднее крыльцо.

— Нам следовало бы взять пистолет.

Курт хотел сказать, что не нуждается в няньках, но передумал. Они молча прошли через маленькую кладовку, мимо пустых деревянных сундуков, в которых когда-то хранились мука и фасоль, мимо полок, на которых тоже ничего не было, кроме корзинки с прищепками да пары бумажных мешков.

Задняя дверь дома была открыта настежь. В глаза Курта тут же бросилось, что новый висячий замок был срезан. Чьих это рук дело? Курт почувствовал, что покрывается холодным потом, но сумел подавить волнение.

— Я этого даже не заметила, — сказала Лили. — Привыкла, что дверь всегда открыта.

Было еще светло, но тени уже сгущались. Курт искал вокруг следы от мужских ботинок.

— Вполне вероятно, что я стерла эти следы, снимая с веревки белье, — виновато сказала Лили. — Я торопилась сделать бутерброды.

— Твоей вины здесь нет. Песок у крыльца слишком мягкий. Едва ли на нем смогли бы сохраниться явные отпечатки.

— Знаешь, что мне больше всего не нравится во всей этой истории, от чего я бешусь? Я негодую от одного лишь сознания, что кто-то чужой проник в твой дом, пусть даже ничего не стащил. Ужасное чувство, будто над тобой надругались.

Курту становилось понятно состояние Лили, когда она была напугана до такой степени, что согласилась уехать с ним, совершенно незнакомым ей человеком, лишь бы не оставаться в доме, куда в любую минуту мог зайти негодяй, донимавший ее телефонными звонками.

А теперь еще и эта история.

Лили ждала, чтобы вместе с Куртом войти в дом. Она не собиралась выпускать его из поля зрения и решила, что не отойдет от него ни на шаг, пока этот некто бродит где-то около дома, до тех пор, пока его не поймают и не посадят за решетку. Лили совершенно не успокаивал тот факт, что в доме ничего не тронули. Наоборот. Она стала волноваться еще больше. Исчезнувшие вещи можно заменить другими.

Курт еще раз взглянул на аккуратно срезанный висячий замок.

— На отпечатки пальцев здесь надеяться не стоит, — сказал он. — Работавший с инструментом, несомненно был в перчатках.

Курт неожиданно повернулся и быстро зашагал прочь, не дожидаясь Лили. Она кинулась вслед за ним.

— Курт! Что случилось? В чем дело? — Лили догнала его только в спальне. Он стоял перед открытым шкафом. — Скажи мне, что произошло. К черту твою гордость! Скажи мне!

— Мои сапоги…

— Твои сапоги? — повторила Лили. Она помолчала, пытаясь представить себе Курта в тяжелых болотных сапогах. Подойдя к шкафу, она увидела несколько пар ботинок, металлические канистры, трубки разных размеров… Чего там только не было! — Ты уверен, что сапоги исчезли?

Курт вздохнул и присел на корточки, опустив голову. Лили коснулась его плеча.

— Это были какие-то особые сапоги? Специальные?

— Да, изготовленные по особому заказу, отделанные кожей угря, с нарисованными морскими звездами и трезубцами. Другой такой пары сапог во всем мире не найти. Они стоили мне кучу денег, но главное — я ни разу не надевал их.

В его голосе звучала такая тоска, что Лили не знала, как ей себя вести. То ли смеяться, то ли сочувствовать ему.

— Тебе смешно? — вдруг сказал Курт. — Смейся. Я не стану винить тебя. Видно, ты в своей жизни не теряла ничего важного.

Только детство, хотелось сказать Лили, но она промолчала. Она уже сказала более чем достаточно, больше, чем Курт хотел от нее услышать.

— Однажды я потеряла пару туфель… Очень похоже на твой случай. Я купила их на первую зарплату, работая уборщицей.

Курт попытался подняться, но сделать это ему удалось лишь со второй попытки.

— В исчезновении твоих сапог есть и другая сторона — положительная, — продолжила Лили. — Человек, разгуливающий в сапогах из кожи угря, украшенных морскими звездами и трезубцами, не останется незамеченным. Я права? — Курт улыбнулся. Что еще сказать такого, что бы его развеселило? — подумала Лили. — Почему бы нам не соорудить бутерброды, пока мы звоним в полицию?

Но на самом деле больше всего на свете сейчас ей хотелось обнять Курта и прижаться к нему. В Лили разгоралось желание. Ей казалось, что она с ним справится, так как знала, что все это впустую. Она смотрела, как Курт набирал номер, и думала о своем отъезде. Завтра же. А может быть, прямо сегодня вечером? Но был ли в этом смысл? Чего она таким образом добьется?

— Ты вызвал полицию?

— Помощник шерифа уже выехал, но на дороге к северу от Бакстона большая пробка. Раньше чем через два часа ему сюда не добраться.

— Значит, у нас есть время перекусить.

Они вышли на крыльцо. По другую сторону шоссе, за дюнами, до самого горизонта простирался океан. Этот пейзаж действовал на Курта успокаивающе. Сейчас спокойствие было ему просто необходимо. И вовсе не из-за того, что случилось. Вторжение в его дом едва ли можно было назвать серьезным преступлением, даже если принять во внимание исчезновение сапог. По меркам Курта это был пустяк. Он привык иметь дело с преступлениями куда более серьезными.

Курта волновала женщина по имени Лили.

Ее слова прозвучали как гром среди ясного неба, будто она поняла, о чем он думал.

— Знаешь, меня много раз обманывали. Дважды чуть не изнасиловали, не раз били. Но скоро я поняла, что неприятностей лучше избегать, поэтому стала исчезать при первых же признаках надвигающейся беды. Грабили меня тоже бесчисленное количество раз. Хотя и воровать-то у меня было нечего. Самым неприятным был мой тринадцатый день рождения. Тогда у меня украли целую коробку пончиков, которыми я хотела угостить своих друзей.

Курт не мог вымолвить ни слова. От всего, что он услышал, ему стало не по себе.

Лили откусила большой кусок бутерброда, прожевала его с задумчивым видом и проглотила. Она потянулась за чаем, а Курту захотелось встряхнуть ее, обнять, даже накричать на нее.

— Я хочу сказать, что в сложившейся ситуации, когда у тебя неприятности, тебе не стоит волноваться обо мне. Я в полном порядке и спокойна. В Норфолке, наверное, я произвела на тебя впечатление странной особы. Должна признаться, что годы спокойной обеспеченной жизни не повлияли на мои рефлексы. Они остались прежними. Может быть, ты подумал, что я испугалась. Ничуть. Я разозлилась, но потом укротила в себе злость и, останься я в Норфолке, справилась бы со своими проблемами. Поэтому происшедшее здесь… — Лили выразительно махнула рукой, держа в ней бутерброд, — мелочи. Мы заявили о случившемся в полицию. Мы повесим новый замок. Может быть, стоит завести собаку… Я всегда хотела завести собаку…

— Лили, послушай меня…

Но Лили было уже не остановить.

— Мне очень жаль, что у тебя украли сапоги. Но, честно говоря, обувь, от которой болят ноги, вряд ли тебе нужна. И без того у тебя достаточно неприятностей.

— Лили, черт тебя побери!

— Да… о собаке. Героиня одной из моих книг завела себе ротвейлера. Какой-то негодяй, решил разделаться с ним, накормить его отравленной свининой, но у него ничего не вышло. Собака не брала еду из рук незнакомых людей. В другой книге у меня есть старушка, у которой полный дом маленьких дворняжек, они не давали никому переступить даже порог калитки. Будь я на твоем месте, я бы задумалась…

Курт встал и взял из рук Лили стакан и бутерброд. Потом приподнял Лили и крепко прижал ее к себе.

Целуя ее, он подумал, что вся эта ее болтовня не что иное, как приступ истерики. Эту женщину нужно успокоить, вселить в нее уверенность. Он говорил себе все, кроме правды. А правда заключалась в том, что эта женщина вызвала в нем желание, которое просто сжигало его.

Может быть, Курт выбрал не самое лучшее время для поцелуев и объятий, но вот уже несколько дней это желание все возрастало и наконец, вырвалось наружу. Масла в огонь добавил рассказ Лили о ее прошлом, о том, кем она была и кем стала, какую пропасть сумела преодолеть.

Лили чувствовала то же самое. Она прильнула к Курту, будто стала с ним единым целым, будто нашла свою когда-то потерянную половину. Она касалась его плеч, его спины, и тот, охваченный огнем страсти, исторгнул глухой стон. Курту становилось все труднее сдерживать себя.

Откинувшись назад, чтобы перевести дыхание, Лили едва слышно прошептала:

— Курт, пожалуйста… Мы могли бы…

— Нет, Лили. Не стоит. — Он лгал. Его руки ласкали ее грудь, и он чувствовал, как отвердели ее соски под легкой тканью рубашки. Переполненная желанием, она сводила его с ума.

— Но, может быть, мы просто…

— Не надо ничего усложнять, — выдавил из себя Курт.

— Я не стану ничего усложнять, обещаю. — Лили положила руки ему на грудь, и через мгновение они скользнули вниз к поясу его брюк. У Курта перехватило дыхание. Если Лили коснется его возбужденной плоти, то он не ручается за себя. Он не выдержит и займется с ней любовью прямо здесь на крыльце, на глазах у водителей носящихся по шоссе машин.

Курт приказывал себе остановиться, но его тело отказывалось подчиниться. Взяв руку Лили, он прижал ее к своей груди, а потом опустил ниже. Ну же, действуй, сказал он себе. Почему бы не покончить с этим? Рука Лили ощутила его напрягшуюся плоть. Курт застонал.

Лили дрожала, ее дыхание стало прерывистым, таким же, как и у Курта.

— Лили, Лили… Дорогая… Давай прежде подумаем…

— Не о чем больше думать. Я не хочу ни о чем думать.

— В таком случае я подумаю за нас обоих. Это трудно, но кто-то должен проявить благоразумие.

Курту показалось, что Лили усмехнулась. Повинуясь инстинкту, Курт прижался к ней всем телом, вдыхая аромат ее волос и кожи. Желание обладать ею становилось настоящей мукой. Курт хотел Лили, хотел до безумия.

— О, Лили, Лили, что же ты со мной делаешь!

Эта женщина сводила его с ума, и Курт здесь был бессилен. Что же в ней было такого особенного? Ведь он знавал женщин и красивее, и умнее. Все дело в том, что ни одна из них не была Лили.

— В чем дело? — Ее губы ласкали его шею. — Ты все еще сердишься на меня за то, что я купила на аукционе документы твоей семьи?

— Я… что?.. — Курту явно не хватало воздуха. Он задыхался.

— Курт, если бы я не купила этот лот, его купил бы кто-нибудь другой.

— Дело не… Лили… нам надо… — Курт был не в силах связно говорить.

— Я знаю, что я не красавица, не топ-модель, но я и не уродина, не пугало. Так почему бы тебе вновь не поцеловать меня и не уложить в постель? Наши проблемы мы могли бы обсудить позднее. Не стоит мешать секс с делами.

Курт не мог поверить тому, что слышал.

— Лили, послушай…

— Нет, Курт Пауэрс, это ты меня послушай. Целую неделю, ты разгуливаешь передо мной в узких плавках, оставляешь свою бритву рядом с моей зубной щеткой и… Я ведь живая… Я женщина… Ты об этом подумал?

Курт не мог произнести ни слова, не мог сдвинуться с места. Если бы Лили направила на него пистолет, он чувствовал бы себя намного легче. Опустив руки, Курт шагнул назад.

— Ты хочешь заняться сексом? Но ведь только секс я и могу тебе предложить, Лили. Никаких обязательств, никаких требований, никаких сожалений.

Курт успел заметить, как она нервно сглотнула, но тут же игриво кивнула головой.

— Я знаю. Ты ведь не думаешь, что остаток жизни я хочу провести рядом с таким, как ты, нытиком и в таком доме, как этот? Я просто подумала, раз уж мы здесь… взрослые люди… то почему бы нам… Ну, ты понимаешь… Мне кажется, мы небезразличны друг другу.

Лили ждала Божьей кары за сказанное. Глупость она совершала не впервые. Но она никогда и не претендовала на звание самой умной женщины. Но сейчас она впервые совершала непоправимую ошибку. И с этим ничего не поделать. Если она пройдет через это, если Курт это сделает, если они вместе это сделают… то она уже никогда не будет прежней Лили.

Она должна достичь своей цели. Хватит гадать и представлять себе только теоретически все то, о чем она пишет в своих романах. Как можно писать о том, чего ни разу не испытала сама? Знать теорию — это хорошо. Но если секс с настоящим мужчиной и в самом деле самое упоительное занятие, блаженство, заставляющее женщину забыть обо всем на свете, то зачем же лишать себя этого? Время идет, убеждала себя Лили, и моложе она не становится.

Жаль, что Курт Пауэрс оказался этим самым настоящим мужчиной. Но что поделать? Иногда случается непредвиденное. Лили не поступала как ее мать. Она решилась сделать это не за деньги, не за наркотики. Это, увы, не любовная история, потому что, несмотря на чувства, которые она могла бы испытать, для Курта это будет всего лишь удовлетворением желания.

Стоит Лили пройти через это, познать это на собственном опыте, как она тут уже опишет пережитое в своих романах. Она будет писать об этом, снова и снова и будет вспоминать часы, проведенные с мужчиной, всю свою жизнь.

Да, несомненно, она встретила настоящего мужчину, но на длительный роман с ним не могла рассчитывать.

— Ну что?.. Согласен? — Слова прозвучали так, будто Лили сказала это сквозь зубы. Но так оно и было. От смущения и растерянности у нее свело челюсть. Кроме того, она боялась услышать отказ, боялась, что не выдержит этого испытания и убежит.

Курт долго и пристально смотрел на Лили. Да, его мозгу явно не хватало кислорода, и причины были совершенно ясны. Он просто не мог скрыть свое состояние, ведь Лили упрашивала его сделать то, о чем он мечтал с той самой секунды, когда впервые увидел эту женщину.

Сгорая от желания, Курт тем не менее начал бормотать что-то о помощнике шерифа, который вот-вот появится. Курт надеялся дать Лили… дать им обоим последнюю возможность подумать и принять разумное решение.

— Только не сейчас, — сказал он. — Подумай, произошло своего рода преступление. Помощник шерифа уже выехал… Сам же он думал о том, как было бы хорошо сложить весь ее багаж в машину и отправить ее в Норфолк со всеми дневниками, романами и прочими бумагами, которые она захочет взять с собой. Курту хотелось верить, что у него хватит сил не воспользоваться женщиной, у которой было не все в порядке с головой, и которая считала, что прибыла сюда с особой миссией — обессмертить его пра-пра-тетушку.

Но убрать Лили с пути оказалось для него сверхсложной задачей.

Лили приблизилась. Курт замер. Она поднялась на цыпочки и коснулась губами его губ. Руки ее скользнули вниз под рубашку и коснулись его сосков.

— Лили, подумай о… я не хочу…

— А я хочу. Пожалуйста, Курт. Со мной такого еще не было.

Если бы она была просто искательницей приключений, то Курт не стал бы тратить время на разговоры. Но это была Лили…

«Лили. Демон в облике женщины, появлявшийся в безлюдных местах».

Да, он слышал о женщине-демоне. Вполне вероятно, что в двадцать первом веке Лили О'Мэлли стала воплощением этого демона.

 

Глава девятая

Курт на руках понес Лили в спальню. Еще есть время остановиться, подумал он и представил, что будет с ним, если она согласится и откажется от задуманного.

Но Лили приблизила к нему свое лицо и прикоснулась раскрытыми губами к его губам.

— Я жду ответа на поцелуй, — прошептала она.

Но, как он мог поцеловать Лили, держа ее на руках? Курт все еще убеждал себя оставить эту безумную затею. Но внушавший ему это внутренний голос был уже не властен над ним.

Не обращая внимания на возникшую боль в спине, Курт подошел к кровати и положил Лили прямо на груду выстиранного белья. Она протянула руки, желая обнять его.

В любой игре есть победители и проигравшие. Игра, участниками которой сейчас были Курт и Лили, появилась во времена Адама и Евы. Курту не хотелось, чтобы Лили проиграла эту игру, но и самому проигрывать тоже не хотелось.

— Ты все еще раздумываешь, — прошептала она, пытаясь найти в его глазах то, чего там не было. — Ты слишком много рассуждаешь.

Услышав это, Курт отбросил все сомнения и жадно поцеловал Лили. Нежная бархатная кожа Лили возбуждала все сильнее. Желание стало нестерпимым.

— Лили… ты уверена?

Уже ничто не могло удержать Курта. Если бы ему пришлось сейчас остановиться, задыхаясь от страсти, подумал он, то силы пришлось бы восстанавливать в течение нескольких дней.

— На тебе слишком много одежды, — сказала Лили. — Я хочу видеть тебя.

Он стал расстегивать ее блузку. Пальцы, которые могли мастерски обезвреживать гранаты и бомбы, едва справлялись с маленькими пуговками и петлями. Не выдержав, Курт разорвал застежку. Пуговицы рассыпались подобно рису, которым осыпают новобрачных. Неудачная аналогия, подумал он. Ободряемая его волнением, Лили начала расстегивать застежку на его брюках.

— Осторожнее, — прошептал он.

Они срывали друг с друга одежду в нетерпеливой жажде физической близости. Остальное может подождать, подумал Курт.

Но Лили не хотела ждать.

— Не будь таким робким, — шептала она. — Сейчас я не леди, а женщина! — Сгорая от нетерпения, боясь, что Курт откажется в последний момент взять то, что она предлагала, Лили сдернула с него рубашку и отбросила в сторону.

Это должно обязательно произойти. И произойти сейчас, немедленно, пока она не потеряла решимости.

— О боже… Ты…

Может быть, все-таки остановиться? — промелькнуло у нее в голове. Нет! Она зашла слишком далеко, чтобы отступать. Аромат Курта, гладкая загорелая кожа, завитки волос, крепкие упругие мышцы…

Прежней Лили больше не существовало, а заново рожденная Лили знала, чего хотела. От нее не откажутся. Она этого не позволит.

Лаская друг друга, оба делали для себя все новые и новые открытия. Ее маленькие груди… Ложбинка между ними… Его плоский живот… Мускулистые бедра… Рука Лили опускалась все ниже…

Остановив ее руку, Курт приник к губам Лили в жарком поцелуе. Прелюдия к предстоящему действию, неожиданно подумала она. Но он, подняв голову, глубоко вздохнул, пристально посмотрел на нее и медленно покачал головой.

Приняв это за отказ, Лили начала умолять:

— Пожалуйста… пожалуйста, Курт, не останавливайся.

Несмотря на все свои теоретические познания в этой области, Лили никогда не могла представить себе столь огромную силу охвативших ее чувств. Желание сжигало ее.

«Спасательные шлюпки на воду!» Еще одна вырванная из дневников бессмысленная фраза промелькнула у нее в голове.

— Курт, ты можешь не делать этого, — вдруг сказала Лили. — Может, нам действительно стоит прежде обсудить все. — Да, сейчас она тонула и отказывалась от возможности спастись.

— Передумала? Еще не поздно. — Курт говорил едва слышно и с огромным напряжением.

Нет, было поздно. Слишком поздно. Было поздно уже в тот момент, когда она впервые увидела этого мужчину, смотревшего на нее, не отрывая глаз, и приближавшегося к ней осторожно, крадучись, как огромная кошка. Не в силах справиться с собой, Лили посмотрела на возбужденную плоть Курта, закрыла глаза и тут же сказала:

— Нет, я не передумала. Я хочу. Сделай это!

Она лежала в ожидании, не открывая глаз. Сердце ее билось так сильно, что, если бы Курт сказал что-нибудь в эту минуту, она бы его не услышала. Нет, атаки Курт не предпринял, но и не поднялся, не вышел из комнаты, хлопнув дверью. Не засмеялся. Лили открыла глаза и посмотрела на Курта.

Он глазел на нее. Не в силах встретиться с ним взглядом, она отвела глаза.

— Черт возьми, Лили! Что происходит? Объясни мне, пока мы не зашли слишком далеко.

Последняя возможность для Лили сбежать. Но вместо этого она лежала подобно жертве, ожидающей «приговора» Курта, его решения — стоит или нет тратить силы на эту женщину.

Нет, она не жертва. Об этом не могло быть и речи. Вот уже долгое время Лили говорила себе, что когда наступит этот час, то выбирать будет она, и никто не принудит ее к этому.

Час настал, и она сделала свой выбор. Он пал на Курта. Возможно, она выбрала не самое удачное время, но с этим уже ничего не поделать, потому что, возможно, это ее единственный шанс.

— Лили, может, ты хочешь мне что-нибудь сказать?

— Э-э… Если тебе доводилось читать мои книги, то ты, наверное, понял, что я вовсе не испытываю стыда в отношении… ну, ты понимаешь… в отношении секса. Мы уже несколько дней вместе. Ты… мужчина привлекательный… — Лили сделала паузу. Честно говоря, в мечтах она иначе представляла себе эту сцену. Она видела себя в соблазнительном наряде, в мерцающем свете свечей. Но в реальности Лили оказалась в постели рядом с тем единственным мужчиной, которого сочла достойным и выбрала из всех мужчин. Он же предлагал ей только секс. И ничего больше. Никаких сладких слов на ушко.

По правде говоря, он ничего и не предлагал. Ей самой пришлось умолять его.

— Итак… — сказала она, заставив себя говорить и стараясь выглядеть сексуальной, утонченной, многоопытной и сдержанной. — Итак, я подумала: почему бы нет? Я хочу сказать, что я думала об этом. Впрочем, я уверена, что и ты думал об этом. Мужчины не могут скрыть подобных вещей.

— Правда?

— Не смейся надо мной. Не смей смеяться! Если ты не хочешь, так и скажи. Или, может быть, ты к этому не готов? Я знаю, что ты все еще выздоравливаешь после всего того, что с тобой произошло. Так что, если ты хочешь отказаться, пожалуйста… Я тебя не держу. Уверяю тебя, я не обижусь.

Лили напомнила себе, что в данной ситуации право выбора за ней. Физически, несомненно, Курт был сильнее Лили. Но даже самый сильный мужчина не справится с женщиной, знающей всякие уловки, чтобы взять над ним верх. Лили решила воспользоваться своими уловками в случае необходимости. Тогда она легко сможет одержать победу.

Но что значит «одержать победу»? Она просто хотела этого мужчину. Очень сильно. Как никогда и никого в своей жизни.

— Ну что? — жестко спросила она. — Будем продолжать обсуждение или перейдем к делу? — Лили посмотрела на Курта, думая, что бы такое ему сказать. На ум пришло: «Я хочу от тебя ребенка». Да, беда в том, что писать об этих вещах и заниматься ими в реальности — две большие разницы.

Курт осторожно приподнялся. Лили взглянула на его тело, которое ласкала несколько минут назад, сгорая от желания коснуться его мужской плоти. Она попыталась сделать это, но Курт остановил ее. Возможно, подумала Лили, он этого не хотел. Обнаженное мужское тело не было для Лили откровением. Она видела обнаженных мужчин чаще, чем ей того хотелось бы. В страшных снах. Но все это было в прошлом. Сейчас перед ней был совершенно другой мужчина.

Курт.

Она говорила себе, что, вероятно, не любит его. Она не знала, что такое любовь в реальности, что это за чувство. Но была уверена в одном — то, что испытывает она, очень близко к любви. Что бы там ни было, но именно это чувство было единственной причиной, по которой Лили оказалась в постели именно этого мужчины. Сейчас или никогда, решила она.

Курт был красив. Стройный, мускулистый, поджарый. Именно он стал ее избранником. Из всех мужчин, которых знала и о которых писала, она выбрала его. Единственного.

Она любовалась Куртом, не в силах оторвать глаз, зная, что он наблюдает за ней.

Он позволил ей рассматривать себя, до сих пор не веря в происходящее, в то, что Лили предложила ему сделать. Ведь это он должен был быть инициатором! Курт не торопил Лили. Если женщине этого хочется, то джентльмен должен ублажить ее, даже если это убьет его. А такой конец, черт возьми, вполне возможен.

Он ждал. Атмосфера наполнялась густым пряным и обволакивающим ароматом секса.

У Лили перехватило дыхание, и она, как утопающая, хватала ртом воздух. Невероятные ощущения пронизывали все ее тело, но она была готова к тому, что должно было произойти между нею и Куртом. Ведь это она затеяла всю эту историю.

Медленно склонившись над Лили, Курт осторожно поцеловал ее сосок. Потом еще раз, уже не так нежно. Она вскрикнула, зная, что должно произойти дальше, потому что читала книги о сексе и сама описывала в книгах бесчисленное количество любовных сцен.

Но никакие слова, никакие описания не могут выразить того, что происходит с любовниками в реальности.

Беспомощная перед напором страсти, она приподнялась и молча молила Курта облегчить ее сладостные муки. Возбужденная до предела, Лили вцепилась ему в плечи и взглядом упрашивала о большем. Страсть разгоралась, и Лили торопила Курта утолить ее желание.

Но Курт вовсе не хотел, чтобы его подгоняли. Лили была желанной. Он хотел ее, мечтал о ней. И сейчас она была рядом. Ну что ж, если секс с офицером военно-морских сил пойдет на пользу ее литературному творчеству, то он с готовностью поделится своим опытом в этой области, даже если это убьет его.

Длительные утомительные тренировки, укрепляющие характер и волю, сейчас оказали Курту хорошую службу. Он сумел сдержать себя, сдержать свой порыв заниматься с Лили сексом до изнеможения. Курту захотелось сделать все от него зависящее, чтобы это событие стало для них обоих памятным. Единственное, что он мог предложить, — это хороший секс. Правда, в нынешнем состоянии Курт едва ли мог поручиться, что это будет именно так. К тому же у него было предчувствие, что Лили была вовсе не такой опытной в сексе, какой хотела казаться.

Она смотрела на Курта потемневшими от возбуждения глазами. И ждала. Она заслуживала самого лучшего из того, что он мог предложить.

— Почему бы нам просто не сделать это?

Курт не выдержал и усмехнулся.

— Сделать это? Вот так просто? Прямо сейчас?

Лили кивнула. Ему хотелось сказать что-то вроде «твое желание для меня закон», но слова оказались ненужными. Его рука скользнула вниз, и он понял, что Лили готова принять его. Его, жаждущего этой встречи.

И Курт вошел в Лили.

Она дернулась и застонала, но он уже не мог остановиться. Даже тогда, когда понял. ОН ПОНЯЛ!

Было слишком поздно. Он уже не мог спасти ни Лили, ни себя.

Несколько минут спустя, обессиленный, Курт упал на постель рядом с ней, испытывая чувство потрясающего блаженства. Но, к сожалению, Курта охватил не только восторг. Этот восторг смешался с чувством вины, гнева и смущения. Он не смог сдержать возмущение и гнев.

— Кто же я, по-твоему, дорогая… подопытный кролик?

Лили молчала.

— Лили, ты не хочешь мне объяснить, в чем дело? — не выдержал он. — Ты оказалась девственницей. Боже мой, девственница!

— В этом нет ничего противозаконного.

Одному Богу известно, какую боль он ей причинил, подумал Курт. Кроме того, он занимался с Лили сексом, не предприняв никаких мер предосторожности. Ни он, ни она не предохранялись!

— О чем ты думала? Ты делаешь такого рода предложение малознакомому мужчине и не предохраняешься! — Курт замолчал, ожидая ответа, но его не последовало. Курт понимал, что причинил ей боль, но не мог брать всю вину на себя.

— У меня нет никаких заразных болезней. Я здорова. Я проверялась.

Она проверялась! Это значит, что в определенный период жизни она принадлежала к так называемой группе риска. Это несомненно.

— Наркотики? — решился он спросить, заранее зная ответ. Нет, наркотикам в ее жизни места не было. Она даже пива не пила.

Вникать в эту проблему не было времени. С минуты на минуту должен был появиться помощник шерифа.

— Лили, мы должны поговорить, только позже. Сейчас, думаю, нам следует одеться. Скоро у нас будет гость.

— Хорошо. Если тебе от этого станет легче… — (Легче не станет, подумал Курт, но ничего не сказал.) — Извини, — продолжила Лили. — Да, я намеренно использовала тебя, потому что… потому что пришло время. А я хотела, чтобы это произошло по моему желанию, с мужчиной, которого я выбрала. Чтобы инициатива исходила от меня. Понятно?

— О'кей, ты в этом преуспела. Довольна? Как я тебе? Нарекания есть? Если что не так, скажи, чтобы в следующий раз не повторять ошибок. — Курт явно злился, и ему было безразлично, как на это отреагирует Лили.

— Я… я не знаю. Думаю, все было прекрасно. В книгах говорится, что в первый раз бывает больно, но боль проходит, и секс становится ни с чем не сравнимым удовольствием. — Лили смущенно замолчала. Курт чувствовал себя виноватым, несмотря на всю свою злость.

— Да… Думаю, ты права. Я бы описал это иначе… В первый раз, говоришь?.. Никогда ничего подобного не было?

— Может быть, попробовать еще раз? Теперь будет уже не больно. Почему бы нам не заняться этим снова? Тогда я получу полное представление.

Да, смешнее не придумаешь. Секс чуть было не убил Курта. Он лежал неподвижно, боясь пошевелиться из-за боли в спине.

— Думаю, тебе нужна горячая ванна. С солью. Тебе наверняка больно. Лучше отложим на время второе действие.

— Наверное, мне следовало бы оставить при себе мою просьбу. Лучше было бы помолчать.

Курт закрыл глаза и стал молить Бога об избавлении. Но от кого или чего, он и сам не знал. Может быть, он хотел избавиться от женщины, лежавшей в его постели и умолявшей его еще раз заняться с ней сексом? Или от боли, которая пронизывала его спину при каждом вздохе?

— Послушай, Лили, я думаю о тебе, о том, что ты должна быть более осторожной, занимаясь сексом. Иначе ты можешь попасть в беду.

Более осторожной. Еще одна проблема. Он займется ею, когда у него будет время. Сейчас ему нужно избавиться от Лили, чтобы скатиться с постели и доползти до ящика, где хранились таблетки, которые он перестал принимать почти месяц назад.

Глядя, как Лили надевала не свою, а его рубашку, Курт думал о том, что вернулся в этот дом для выздоровления, чтобы поразмышлять о своей жизни и о планах на будущее.

— Вперед, Пауэрс! — приказал он себе.

Он закрыл глаза, сжал зубы и, невольно застонав, скатился с кровати на колени. Он справится со всеми проблемами. Но постепенно.

Проблемой номер один была Лили.

 

Глава десятая

Курт прошел на кухню. Лили из ванной слышала, как он открывал дверцы буфета, переставлял стулья, слышала шум воды. Поняв, что он открыл ящик, в котором лежали лекарства, она почувствовала себя виноватой. Но ведь и она чувствовала боль, душевную боль. С этой раной ей придется прожить остаток жизни.

Что же касается секса, то он сильно разочаровал Лили. Она ждала от него гораздо большего, но ее ожидания не оправдались.

Вздохнув, она сказала себе, что пора бы уж повзрослеть и перестать мыслить как писательница любовных романов. С какой стати она надеялась, что Курт сразу же полюбит ее? Этого не будет. Она сделала все, чтобы не оказывать на него эмоционального давления, потому что была уверена — нельзя заставить любить.

По опыту собственной матери Лили знала, что любовью нельзя и торговать. Этот путь ведет в никуда.

Насколько ей было известно, любовь — это нечто неожиданное. Как снег. Как радуга. Однажды открыл глаза и… вот она. Пожалуйста!

— Поправь меня, Бесс, если я ошибаюсь, но ведь иногда любовь приносит огорчения. Правда? Человек чувствует обиду, как если бы он бежал изо всех сил, чтобы не опоздать на автобус, отправляясь на самую важную встречу в его жизни, и увидел, что автобус все-таки ушел без него.

Лили и Курт подружились и ладили между собой. Он рассказывал ей о своей семье, о продолжателях рода Бесс и старика Мэтью. Курт знал об этом не слишком много, да и Лили знала о своей семье не больше. У Курта никогда не было теплых отношений со своей матерью, и он особенно отдалился от нее после того, как она ушла с сыном от мужа и лгала Курту, что его отец умер. Лили тоже не была близка с матерью, потому что эта женщина погубила свою жизнь еще до ее рождения.

Курт помнил отца, помнил его рассказы. Лили не помнила даже имени отца. Хуже того, она была уверена, что и мать его тоже не помнила. Однажды, узнав, что у всех детей есть отцы, она спросила мать об отце.

Та посмотрела на нее, начала плакать, а потом накричала на дочь.

— Лили, иди сюда, к нам пришли, — услышала она голос Курта.

«О боже! Шериф».

— Иду!

Завернувшись в банное полотенце, Лили поспешила к себе в комнату и быстро оделась.

Выйдя из дома, она увидела рядом с грузовиком двух мужчин в форме и Курта. Помощники шерифа выглядели слишком молодо. Они, наверное, еще даже не бреются, подумала Лили. На Курте была выцветшая рубашка и брюки цвета хаки, которые некоторое время назад она чуть ли не сорвала с него. У мужчин был очень торжественный вид, будто при подъеме государственного флага.

Курт махнул Лили рукой. Она улыбнулась, но тут же одернула себя. Как можно улыбаться? В доме совершено преступление. Это дело серьезное. Но беда была еще и в том, что она не могла думать об украденных сапогах Курта, когда у нее самой было полно собственных проблем. «Дыши глубже. Происходящее обогащает жизненный опыт писателя. Однажды это пригодится при работе над романом».

Курт представил Лили помощникам шерифа. Один из них еще раз назвал свое имя и звание, другой торжественно кивнул головой.

— Ты хочешь что-нибудь добавить? — спросил Курт.

— Ты рассказал им о сапогах. А о том, что произошло в предыдущую ночь?

Курт кивнул.

По глазам обоих молодых людей Лили поняла, что их интересовали отношения между ней и Куртом, хотя вопросов они не задавали. Ну, что же… Да, у Лили была связь с Куртом. Хотя, судя по равнодушному и безразличному выражению лица Курта, он уже забыл о происшедшем. Может быть, и вправду все случившееся было всего лишь безумной фантазией Лили? Но откуда же взялись ее боль и страдание?

Один из блюстителей порядка убил комара. Другой записал что-то в своем блокноте, потом вырвал страницу и передал ее Курту. Видя, что офицеры собираются уезжать, Лили повернулась к дому, устояв перед желанием пригласить их на чашку чая.

Она стояла на крыльце в ожидании Курта. Дом казался как никогда безлюдным и заброшенным. Цветы могли бы стать его украшением, но Курт не посадил ни цветка. И вовсе не потому, что не любил их. Просто мама не научила сына ценить в жизни красоту.

Лили посмотрела на стоявшего на подъездной дорожке Курта. Она никогда не видела мужчину, который выглядел бы таким одиноким. Ей захотелось заплакать, но вместо этого она подняла глаза и посмотрела на небо, где увидела Юпитер, а за ним — далекий Сатурн. Когда-то, заинтересовавшись «падающими звездами» и мифом об исполнении желаний (если их загадать во время падения звезды), Лили прочла много книг по астрономии и теперь была настоящим знатоком планет и созвездий. Все эти знания она использовала во второй своей книге, в сюжете, где множество убийств, а шеф полиции влюбляется в главную подозреваемую.

— С тобой все в порядке? — спросил Курт, подойдя к Лили.

— Да, — ответила она уверенно, но потом вдруг вздрогнула.

— Что с тобой, дорогая? — Курт раскрыл объятия, и Лили была уже готова броситься к нему. Но, к счастью, сумела удержаться.

— Я проголодалась, — ответила она. Скептический взгляд Курта давал понять, что его не проведешь. Но свое мнение он оставил при себе.

— Мы ведь так и не закончили ужин.

— Да. Не знаю, удастся ли нам это сделать сегодня, — ответила она притворно сладким голосом.

Лили могла бы сложить все свои вещи в машину и уехать или подождать до завтра, продлив свои терзания.

Нет, она поступит иначе, как поступала всегда в трудной ситуации. Она перепишет сюжет и даст себе лучшую роль. Может быть, ей следовало стать актрисой, а не писательницей.

— Я сделаю еще бутерброды. — Лили вошла в роль гостеприимной хозяйки.

— Хорошо. А я достану лед для чая.

— Кстати, я собираюсь завтра уехать, — как бы между прочим сказала она.

Курт кивнул и отпил пива. Сегодня он уже выпил три стакана, на один больше, чем обычно.

Итак, Лили собиралась уехать. Нельзя сказать, что это стало неожиданностью для Курта. Когда-то он хотел этого. Он даже привез ее сюда, в свой дом, потому что был уверен, что она скоро покинет его. Он говорил себе, что выдержит любое испытание, но только в ограниченный период времени.

— Итак… если ты уверен, что романы Бесс тебе не нужны, я с удовольствием освобожу тебя от них, — сказала Лили с фальшиво беззаботным видом.

— Сделай милость. А как насчет дневников? Их ты тоже заберешь?

— Я возьму все, что тебе не нужно. — Она откусила бутерброд и отложила его в сторону.

Курт задумался. А что ему нужно? Сейчас он уже этого не знал. Он приехал сюда на остров восстановить силы, собраться с мыслями и решить — оставлять ему службу или нет, искать новую работу или остаться на прежнем месте. Конечно, нырять он уже не сможет, но сил и опыта у него было достаточно. Его даже должны были повысить по службе.

Но со времени его приезда в этот дом многое изменилось. В его жизни появилась Лили. Размышляя над тем, что произошло, когда он в последний раз сделал женщине предложение выйти за него замуж, Курт пытался разобраться в происходящем с ним сейчас.

Нет, сравнение здесь было неуместно. Ведь до предложения Лили дело не дошло. Что же касается Алисии, то Курт уже не помнил, чем привлекла его та женщина. Он помнил лишь одно: узнав, что он у нее уже пятый, Курт оставил ее.

— Лили, послушай… Нам надо…

Зазвонил телефон, и Курт с облегчением вздохнул. Но мгновение спустя он передал трубку Лили.

— Это тебя.

В ее глазах появился страх.

— Никто не знает, где я, кроме Давонды и Дорис — моего агента и экономки.

— Голос женский, — сказал Курт. Лили немного успокоилась.

— Алло? Дорис? Что случилось?

Курт в замешательстве слушал реплики Лили, наблюдая за выражением ее лица. Как у женщины с такими ясными глазами могло быть столько секретов? Он мог поклясться, что Лили была честна, но ведь и Алисию он считал честной женщиной. Лили поразила его при первой же встрече и не переставала удивлять его. В разговоре она употребляла заумные слова, перемешанные с жаргонными словечками. Она была хороша и в строгом нарядном платье, и в потертых джинсах. Казалось, ее вполне устраивал старый некрашеный дом на окраине, хотя уже несколько лет она жила в квартире со всеми удобствами в фешенебельном районе и часто бывала за рубежом. Что, если все то, что она ему рассказала, ложь?

— Мне очень жаль, — услышал он. — Да, я знаю. Конечно, такое случается. Дорис, ты уверена, что с тобой все в порядке? Мне кажется, тебя что-то беспокоит.

Курт смотрел на блестящие волосы Лили, и его взгляд упал на красные пятна на ее лице и шее. Надо было побриться, подумал он. В следующий раз он обязательно это сделает.

Следующий раз… Черт! Не будет никакого следующего раза.

— Что-то не так! — спросил он, когда Лили, нахмурившись, положила трубку.

— Не знаю, что и сказать, — задумчиво ответила она. — Моя экономка от меня ушла.

— Найми другую.

— Дорис и я были… Я думаю, мы были друзьями.

— Друзья тоже иногда уходят на пенсию.

— Я никогда не предполагала, что у нее уже пенсионный возраст. Она живет с сыном. По тому, что она мне рассказывала, у меня сложилось впечатление, что он уже достаточно взрослый, чтобы работать самому. Но нет, он еще не работает, и поэтому Дорис вынуждена зарабатывать деньги.

— Может быть, ей просто не нравится работать у знаменитости?

— Ты считаешь меня примадонной? Ха-ха! Дорис даже не читала моих книг. У нее есть все мои книги с автографами. Но она говорит, что ей некогда читать. Хотя я знаю, что она читает и газеты, и журналы.

Их обоих внезапно охватило одно и то же чувство, но к сексу оно не имело никакого отношения. Неожиданно для самого себя Курт сказал:

— Мне будет не хватать тебя. Я буду скучать. — Лили молчала, и он решил продолжить: — Почему бы тебе не остаться еще на несколько дней? На следующей неделе сюда приедет человек, чтобы привести в порядок кладбище. Если там есть и могила Бесс, не сомневаюсь, что она была бы рада, если бы ты…

— Да, Бесс похоронена именно здесь. Я уверена, что на надгробном камне именно ее имя. А повалившийся камень — это камень над могилой Горация, ее мужа. Интересно, каким он был? В дневниках Бесс мало пишет о нем.

— Итак, надеюсь, кладбище будет приведено в порядок. Я даже цветы заказал.

Лили задумалась над предложением Курта. А он не мог поверить, что зашел так далеко в своем желании удержать эту женщину. Ведь всего пару недель назад она была его врагом, посягнувшим на его собственность. А меньше часа назад заставила его забыть все то, чему научила его жизнь.

— Ты знаешь Джексона Пауэрса?

— Кого?

— Думаю, он ваш дальний родственник. Я наткнулась на открытку из Вирджиния-Бич от человека по имени Джексон Пауэрс. Она адресована твоему отцу — мистеру М. Пауэрсу в Пауэрс-Пойнт.

Возможно, и были времена, когда появление потерянного из вида родственника имело значение для Курта, но сейчас его мысли были заняты куда более важными вещами. Как удержать Лили? Как сохранить их отношения? Едва ли она забеременела… Ведь они были вместе всего лишь один раз… Но кто знает…

— Подожди, я принесу открытку. Я пользовалась ею как закладкой, читая дневник Бесс. — Лили пошла к двери, и Курт заметил, как изменилась ее походка. Она двигалась, будто только что слезла с седла после первой в своей жизни поездки верхом.

Курт решил, что зайдет в аптеку и купит Лили тест на беременность. Даже два или три, на всякий случай. Едва ли подобное могло с ней произойти, но все же… Еще один Пауэрс в Пауэрс-Пойнт? Чем черт не шутит! Какое же по счету это будет поколение?

Курт улыбнулся и тут же услышал крик Лили.

Он бросился к ней, но на полпути вспомнил, что не взял пистолет. Возвращаться не было времени. Придется использовать элемент неожиданности, решил он. Прижавшись к стене, он занял позицию, дававшую ему явное преимущество. Сжимая и разжимая пальцы, Курт прокручивал в голове все возможные варианты развития событий. Если на Лили напали и угрожают ей оружием, то нужно постараться отвлечь внимание нападающих и воспользоваться этим мгновением.

Но… ни оружия, ни нападающих. Никого и ничего. Лили была одна. Стоя посреди комнаты, она с ужасом смотрела на свою матерчатую сумку.

— Она… Курт, моя сумка двигалась. Она двигалась! Я это видела!

Курт, облегченно вздохнув, посмотрел на Лили, потом на сумку, висевшую на спинке стула.

— Тебе это показалось. Если включить свет…

— Вот! Опять!

— Это галлюцинации. Все эти дневники Бесс, следы вторжения в дом чужого человека… Ты просто возбуждена и переутомлена. Вот и все. — О другом источнике стресса Курт упоминать не стал.

— Я не возбуждена и не переутомлена! — Взяв сумку двумя пальцами, она перевернула ее и потом отбросила в сторону. — Видишь? Вот мой кошелек, сырный крекер, ручка и… О боже! — прошептала она.

Мышка огляделась, принюхалась и шмыгнула под кровать.

Курт не выдержал и захохотал.

— Не смейся! Не смей смеяться! — Лили бросилась на него с кулаками, но он поймал ее и привлек к себе, прежде чем она смогла его ударить. В гневе Лили была опасна и могла натворить бед.

— Ненавижу крыс! — кричала она. — Всегда их ненавидела и буду ненавидеть до самой смерти! — не унималась она.

Курт напомнил ей, как она совсем недавно совершенно спокойно сообщила ему о том, что в доме водятся мыши.

— Мыши! Крысы! Все это одно и то же! — продолжала Лили. — Никакой разницы!

Курт старался изо всех сил сдержать себя и не расхохотаться. Но как найти в себе силы не обращать внимания на прижавшееся к нему мягкое теплое тело Лили? Когда-то он мог приказать себе, и внутренняя дисциплина позволяла выполнить любой приказ. Но те времена давно канули в прошлое, и, честно говоря, он не сожалел об этом.

— Ну, так что? Хочешь остаться еще на несколько дней? Поможешь мне избавиться от мышей, привести в порядок кладбище. — Курт не понимал, как он мог умолять Лили остаться.

— Пока эта мышь здесь, я не переступлю порог этой комнаты, — сказала Лили.

— У меня есть предложение. Мы запрем Микки-Мауса в твоей комнате, а ты пойдешь в мою. — Воспользовавшись ее состоянием, Курт закрыл дверь и повел Лили по коридору в свою спальню. — Посмотри, у меня в комнате нет ничего съестного, а значит, и мышей здесь нет. Мы с тобой уже проверили мой шкаф. Там их тоже нет. Утром я первым делом достану мышеловки и положу в них сыр.

— Лучше арахис.

— Арахис?

— Мыши любят арахис больше, чем сыр. — Лили будто приклеилась к нему. Привычного независимого вида как не бывало. Конечно, очень скоро Лили придет в себя. Но в данный момент он был очень доволен.

— Жаль, что у меня нет дивана. Один из нас мог бы спать на нем.

Лили кивнула. И она, и он знали, чем закончится этот разговор.

С тех пор, как Лили сегодня днем оказалась в его постели, Курт не мог больше ни о чем думать.

— Тебе здесь нравится, Лили? — Если она захочет уйти, ему придется ее отпустить. Он очень рассчитывал на помощь Бесс, надеялся, что она поможет задержать Лили. По крайней мере до того времени, когда он наберется мужества сделать следующий шаг. В данный момент Курт не знал, как он поступит, но у него уже были кое-какие соображения на этот счет. — Лили?

— Я согласна.

— Хочешь принять душ?

— Я уже приняла. Теперь твоя очередь.

— Мы можем отправиться в душ вместе… если ты боишься остаться одна.

Она едва заметно улыбнулась, стараясь придать себе независимый вид.

— Я? Боюсь? Тебе, видно, это приснилось.

Курт торопливо расстелил простыню на кровати, а Лили вспоминала любовные сцены, происходившие в ваннах и под душем, которые она встречала в чужих и описывала в собственных книгах.

Но между нею и Куртом не будет любви, будет лишь секс. И Лили была готова насладиться каждым мгновением близости с Куртом, потому что подобное никогда больше не повторится. Более того, Лили не собиралась плакать, когда все закончится и она попрощается с Куртом.

Нет, он не увидит ни слезинки.

— Я, пожалуй, пойду вместе с тобой в душ, — сказала она, пожав плечами.

Курт промолчал и лишь бросил на нее многозначительный взгляд.

— Что?! — Лили смотрела на Курта, чувствуя, что теряет благоразумие.

— Перестань прикидываться стойкой. Хотя бы сегодня будь сама собой.

Эти слова сразили ее, но она взяла себя в руки.

— Не понимаю, о чем ты говоришь. Мы идем в ванную или будем продолжать беседовать?

Курт возвел глаза к потолку: «Почему из всех женщин рядом со мной оказалась именно эта? Ее будто специально создали, чтобы свести меня с ума».

— Ты знаешь, в чем твоя беда, О'Мэлли? Ты боишься признаться, что ты женщина. Настоящая. Как все.

Курту хотелось сказать, что та Лили, которую он знал, которая занималась с ним любовью и, как он надеялся, будет делать это снова, настоящая женщина. Прекрасная, единственная и неповторимая. Она свела его с ума, открыла ему мир, о существовании которого он и не подозревал.

— У тебя есть чистая рубашка? — спросила Лили. — Дай мне.

— Я у тебя в долгу. Я ведь оторвал пуговицы с твоей рубашки.

— Ты умеешь управляться с иголкой и ниткой?

— Думаю, даже лучше тебя.

— Хорошо.

Обняв Лили за плечи, Курт повел ее в ванную. На окне не было ни штор, ни жалюзи. Выцветшая занавеска для душа. Нечего сказать! Романтическая обстановка для любовников! Но Курт боялся оставить Лили одну в комнате. Хуже того, он боялся, что, если отойдет, она соберет свои вещи и уедет. А не принять душ Курт тоже не мог. Слишком тяжелым выдался день.

— Позволь, — сказал он и, сняв с ее плеч рубашку, снова удивился тому, как такая хрупкая женщина может быть такой сильной. Как можно быть сильной и уязвимой одновременно?

В мгновение ока их одежда уже была разбросана по полу. Первым в ванну залез Курт. Лили, оказавшись рядом с ним, стала беспокоиться за его спину. Она боялась, что он снова повредит ее.

— То, что ты придумал, не слишком-то хорошо. В книгах подобное всегда прекрасно, но в жизни… Боюсь, как бы мы чего-нибудь себе не сломали…

— Назад дороги нет. Повернись и подними голову.

Лили не хотелось этого делать. Но руки Курта лежали у нее на плечах, и ей казалось, что он был ее повелителем. Глаза ее были полны слез. Она попыталась выдать слезы за воду, но у нее ничего не вышло.

— Не смотри на меня. Мыло попало в глаза. Через минуту все будет в порядке.

Курт посмотрел на Лили и опустил ей на грудь огромное облако мыльной пены.

— Видишь мои мурашки? — Лили улыбнулась, когда ладонь Курта окунулась в это пенное облако. Рука его медленно скользнула вниз. Лили замерла.

Одно прикосновение — и желание Курта вспыхнуло с новой силой.

Лили закрыла глаза, откинула голову назад. Стоило ее руке прикоснуться к возбужденной плоти Курта, вначале осторожно, а потом настойчивее, как он замер. Ему показалось, что на какое-то мгновение он потерял сознание. Неописуемые чувства и ощущения обрушились на него. Страстное желание сметало все на своем пути.

— Давай уйдем отсюда, — сказал Курт, беря ее за руку. Он помог ей выйти из ванны и вышел сам.

Лили осушила полотенцем вначале его лицо, потом свое. Ее глаза горели такой страстью, что у Курта перехватило дыхание. Коснувшись красного пятна на ее нежной шее, он сказал:

— В прошлый раз я забыл побриться. Сейчас побреюсь. Это займет минуту.

— Никакого бритья, — прошептала Лили. Схватив его за руку, она потянула его по коридору в спальню. Ночная прохлада освежала их разгоряченные тела.

Курт ничего не мог предложить Лили, кроме себя. Опускаясь с ней на постель, он подумал, что едва ли будет достоин женщины, сумевшей сделать такую блестящую карьеру. Едва ли она будет довольна мужчиной, чья работа была связана с длительными командировками, который мог исчезнуть в одночасье и не появляться месяцами.

 

Глава одиннадцатая

Они занимались любовью с нежностью, осторожно. Лили говорила Курту о своем счастье, уносившем ее на седьмое небо. Она вся светилась от радостного наслаждения.

Некоторое время спустя Курт лежал рядом с Лили, с трудом сдерживая слезы из-за боли в спине, но не подавая виду, что обессилен. Он улыбнулся, пальцем очерчивая ухо Лили.

— Тебе говорили, что у тебя красивые ушки?

— М-м-м… нет. — Наверное, ему нужно время, чтобы отдохнуть, подумала она. Она знала о его ранении. Правда, ей были неизвестны подробности, но она была уверена, что при малейшем напряжении эта рана давала о себе знать. Что же касается напряжения и траты сил, то здесь они оба себя не жалели. Заниматься любовью — замечательно! Поистине замечательно, подумала Лили. — Знаешь, ведь есть множество других способов заниматься любовью. Я читала о них, описывала в своих книгах, — вдруг сказала она.

— Хочешь попробовать? — спросил Курт. Тело Лили тут же отозвалось на его предложение, что было для нее полной неожиданностью.

— Уверен, что у тебя есть силы?

— Давай попробуем, и ты убедишься.

Лили не была разочарована. Да, Курт великолепный любовник.

Первый слабый луч света проник в открытое окно. Лили чувствовала себя прекрасно. Она поняла, что любима, хотя между ней и Куртом не было сказано ни слова о любви. Она лежала и наблюдала, как утренний свет то золотом, то серебром блестит в волосах Курта. На подбородке его вновь появилась щетина, несмотря на то, что он все-таки побрился после того, как утих первый порыв страсти. А может быть, второй… Лили уже не помнила. У собравшегося уйти в отставку Курта было еще немало жизненных сил. Он был еще очень крепок и вынослив. Неожиданно Лили вспомнила, как этой самой прекрасной ночью в ее жизни они вдруг начинали говорить о каких-то пустяках. Например, о том, что Лили должна будет потереть спину Курту, когда они вновь окажутся в ванной. Вспомнив о мышке у него в спальне, он пообещал Лили завести кошку.

— Проголодалась? — пробормотал Курт.

— О, да! По-моему, я теперь всегда испытываю чувство голода.

— Да… но я говорю о еде.

Лили громко засмеялась. Это заслуга Курта. Ведь она уже забыла, как это делается. Курт тоже рассмеялся. Неужели это тот мрачный, подозрительный тип, которого она впервые увидела в книжном магазине и, который обвинял ее в краже его собственности?

Да, с тех пор они оба сильно изменились. Прошли большой путь.

Курт вскоре отправился на пляж делать свою ежедневную утреннюю зарядку. Лили была полна сил и энергии. Они бурлили в ней, выплескиваясь через край. Неужели это секс так действовал на нее? Забавно… Она никогда не читала ни о чем подобном.

Солнце еще рассеивало утреннюю дымку, а Лили уже работала, стоя на коленях и держа в руках нож и ложку. Никакого другого садового инвентаря она не смогла найти. Мысль посадить цветы не оставляла ее с тех самых пор, когда она впервые увидела яркие красные и желтые цветы, растущие по всему побережью.

— Это для тебя, Бесс. — Лили выкапывала лунки и сажала цветы. По три с каждой стороны крыльца.

Посмотрев через плечо, она насторожилась. Курт все еще был на пляже. Вокруг никого. Но она могла поклясться, что слышала чей-то голос…

Должно быть, воображение, сказала она себе. Она утрамбовывала песок вокруг последнего растения, когда увидела бегущего через дорогу Курта. Лили поднялась и помахала ему.

— Иди посмотри, что я сделала, — крикнула она.

— Да? Что же это?

— Ландшафтный дизайн.

Курт медленно покачал головой.

— Где ты взяла растения?

В недоумении Лили ложкой указала вдаль.

— Вон там… за дорогой. Там миллионы этих цветов. Растут повсюду. Я решила — будет хорошо, если… — Она замолчала.

— Лили, здесь территория Национального парка. Это федеральная собственность.

— И что? Что ты хочешь сказать?

Запустив руку в волосы, Курт вздохнул.

— Ничего. Давай я помогу тебе полить их.

Через полтора часа Курт уже ехал на юг, в Эйвон. За кошкой.

Останется ли он навсегда в Пауэрс-Пойнт? Все зависит от Лили. Он не знал, захочет ли она остаться в этом доме или поедет вместе с ним, куда бы его ни направили. И вообще хочет ли она быть рядом с Куртом?

Спустя час Курт уже мчался назад. Он вез коробку пончиков, несколько рыбин, которые собирался почистить и приготовить, и кота — подарок Чарли, старого приятеля отца.

— Потерпи, приятель. Осталось немного. Скоро приедем. Твоя задача — ловить мышей. — А может быть, ему достанется и рыба, подумал Курт. Обед кота, по всей вероятности, зависел от умения Курта чистить рыбу и от желания Лили ее приготовить. А умеет ли она вообще готовить? Жаль, что он не купил поваренную книгу.

С трудом удерживая в руках несколько пакетов и большую картонную коробку, Курт, остановившись у входной двери, позвал Лили. Ответа не было. Он надеялся увидеть ее на крыльце за чтением очередного дневника Бесс.

— Эй, Лили, иди же и посмотри, что я привез… Переступив порог, он остановился как вкопанный.

— Твои сапоги, — сказала Лили, кивнув на пару сапог, лежавших на полу. Она стояла в коридоре между своей спальней и кабинетом. Пистолет Курта, который она держала обеими руками, был направлен на какого-то юнца с жиденькой бороденкой, находящегося в полуобморочном состоянии. — Это он. Я его узнала сразу. Тот самый телефонный террорист. Он принес мне подарок. Видишь? Фиолетовые трусики.

— Да, это он, — повторил Курт и снова посмотрел на трусливого негодяя с серьгой в ухе, бормотавшего что-то о своей матери. — Зачем ты это делал, подонок? Да еще мои сапоги стащил! Они тебе велики!

Курт взял у Лили пистолет. Парень был готов ползать на коленях и умолять о пощаде. Но Курт считал, что отпускать такого человека преступно. Действия его непредсказуемы. Он опасен.

— Лили, сообщи в полицию о нашем «госте». Пусть Фред и Элмо снова к нам приедут.

— Свяжи его, — сказала Лили и вышла, но тут же вернулась. Погрозив парню пальцем, она сказала: — Я и твоей матери позвоню. Неудивительно, что она ушла от меня и оставила работу. Если бы у меня был такой сын, как ты, я бы умерла! — Лили повернулась к Курту. — Он не только украл мой номер телефона из сумки Дорис, но и сделал копию ключа, даже после того, как я поменяла замок. — Щеки Лили пылали от негодования, а пальцы были сжаты в кулаки. — Ты… ты… Не знаю, как тебя назвать!

Спустя час помощники шерифа покинули дом вместе с подозреваемым. До этого Курт боялся открывать коробку с котом. По дому распространялся запах рыбы, а пончики стали добычей муравьев.

Курт достал коробку с отверстиями по бокам. Из одного высовывалась серая кошачья лапа.

— Извини, котик. Обстоятельства…

Лили стояла рядом.

— О, обожаю серых котов.

— Но этого люби пока на расстоянии. Сейчас он явно не в миролюбивом настроении.

— Мы дадим ему рыбы.

— Отойди… Выпускаю…

Кот вырвался из картонного плена, помчался к двери, предусмотрительно закрытой Куртом, потом повернулся и посмотрел на своих новых хозяев огромными зелеными глазами. Уши он прижал и подергивал пушистым хвостом.

— О, посмотри на эти божественно красивые глаза. Иди сюда, котик. Мы тебя не обидим.

— Даже не думай гладить его.

— Я где-то читала, что кошки умеют читать мысли людей. Мне кажется, этот кот — большая умница. Ты со мной согласен? — Она посмотрела на Курта и улыбнулась. — Знаешь, я хочу назвать его Бесс. Правда, хорошо?

— О, да. Отлично. Дорогая, ты можешь назвать его даже Элеонорой Рузвельт, если хочешь. Он возражать не будет.

То, что Лили подбирала имя коту и сажала цветы, радовало Курта. Значит, она не собиралась покидать его дом. Общие дела, общие интересы могли помочь сближению Курта и Лили, могли соединить их окончательно.

— Как ты смотришь на то, чтобы завести и кошку? — спросил Курт.

— Появятся котята. Вот будет здорово!

— Да, котята — это прекрасно. Вспомнил… Я заехал в аптеку и купил тест на беременность…

— Тест на беременность?! О чем ты говоришь?

— Беременность… Дети… Семья… Если окажется, что ты еще не беременна, думаю, мы будем пытаться снова и снова достичь желаемого результата… Что ты на это скажешь?

Лили закрыла глаза и что-то прошептала, чуть дыша. Курт стоял ни жив ни мертв. Он испытывал тот же страх, который ему пришлось пережить несколько лет тому назад в джунглях в окружении боевиков.

— Если это предложение, то я говорю «да». Если же это всего лишь… проект, то ответ все равно тот же. Но я все же надеюсь, что это серьезное, обдуманное предложение.

Счастье Курта было безграничным. «Бесс, кем бы ты ни была, где бы ты ни была, мне понадобится твоя помощь. Я люблю женщину, которая верит в духов и привидения. Так что будь рядом. Хорошо?»

КОНЕЦ

Внимание! Данный текст предназначен только для ознакомления. После ознакомления его следует незамедлительно удалить. Сохраняя этот текст, Вы несете ответственность, предусмотренную действующим законодательством. Любое коммерческое и иное использование кроме ознакомления запрещено. Публикация этого текста не преследует никакой коммерческой выгоды. Данный текст является рекламой соответствующих бумажных изданий. Все права на исходный материал принадлежат соответствующим организациям и частным лицам.