Собравшись с мыслями, я уверенно нажала на кнопку звонка. За дверью слышалась громкая музыка, от которой даже стены тряслись и грозились рассыпаться в мелкую крошку. Идти сюда одной не входило в десятку моих самых гениальных идей, но ни Весея, ни Дарен не брали трубку. Ну и пусть. Получат они у меня завтра.

Я уже хотела позвонить еще раз, справедливо полагая, что у них там перепонки в ушах посрывало, но дверь открылась во всю ширь, и передо мной появился худющий парень в измазанной футболке и чернеющими синяками под глазами.

— О, какая цыпка!

Этот страшила протянул ко мне свои худющие руки, и я невольно отступила на шаг назад. Деян оттолкнул этого несчастного с прохода, не слишком нежно впечатав его в стену, и жестом пригласил меня войти. Здесь все выглядело как после мамаева нашествия: вещи валялись по полу вперемешку с упитыми вдрызг людьми, сладкие парочки, еще стоящие на ногах, зажимались по углам, всюду валялись опустошенные бутылки и шприцы. Я замерла на пороге, не решаясь зайти и проклиная Федю, за то, что он уговорил меня сюда припереться. Как будто нет других мест, где можно более достойно провести вечер.

— Привет. Не ожидал тебя увидеть.

— Я и сама не ожидала. — брезгливо ответила я, разглядывая весь этот хаос.

— Ну что стоишь, как не родная, проходи.

Деян взял меня за руку, стиснув ладонь в своей мертвой хватке, и потащил в самую большую из комнат, бесцеремонно перешагивая через балдеющих на полу людей. Тут было почище того, что я увидела сначала. Пятеро молодых мужчин по-барски восседали в дорогих креслах и нескромно смеялись над костлявым парнишкой лет шестнадцати, который прыгал перед ними, как цирковая болонка, заискивающе глядя в глаза.

Подойдя, Деян брезгливо оттолкнул мальчишку в сторону так, что тот не удержался на своих худеньких ножках и навзничь рухнул на пол. Усадив меня в свободное кресло, он схватил со стола небольшой белый пакетик, не глядя кинул его сбитому с ног юноше и сел на подлокотник кресла рядом со мной. Юнец пытался поймать пакетик на лету, протягивая к нему свои изможденные руки, но не сумел. Округлив воспаленные глаза до неимоверных размеров, он по-собачьи жадно схватил подачку с пола, и быстро поднявшись, прижал ее к груди и попятился к выходу, бормоча какой-то бред.

Дружки Деяна смотрели на меня, самодовольно щурясь. Один из них достал из кармана золотой портсигар, в котором лежали какие-то самокрутки, и протянул мне.

— Бери, расслабься.

Я испугано посмотрела на Деяна, которого, казалось, невозможно было смутить. Любой слон позавидовал бы его спокойствию.

— Что это?

— Ты считаешь, что в моем доме тебе будет предлагать какую-нибудь гадость? — шутливо отозвался Деян, изо всех сил корча оскорбленную невинность. Парень нетерпеливо почесал левое предплечье, как будто ему месяца три мыться не позволяли. — Бери смелее. Что ты зажатая такая? Поймай кайф, оттянись!

Я испуганно вжалась в спинку кресла и отрицательно замотала головой, что вызвало какое-то нездоровое веселье у окружающих.

— Тогда мы приступим. Завидуй. — сказал Деян, сверкая как начищенный медный таз.

Парни взяли со стоящей на столе тарелки уже приготовленные шприцы с какой-то дрянью. В каждом их движении сквозила какая-то такая любовь и трепет, как будто они не шприц в руки взяли, а своего только что родившегося первенца. Деян закусил губу в предвкушении и быстро снял с иглы защитный колпачок.

Не знаю, что на меня нашло, но я вскочила с кресла, выхватила у не успевшего ничего понять парня шприц и отшвырнула его в сторону. На секунду в комнате воцарилась могильная тишина. Деян угрюмо посмотрел на меня исподлобья и, никак не комментирую свои действия, наотмашь ударил меня по лицу. Его руками можно сваи заколачивать. От удара я пошатнулась и упала на удачно оказавшееся сзади кресло.

В голове зазвучал спокойный голос Феди:

«Ты когда-нибудь болела? Или, может быть, испытывала боль? Знаю, что нет. Потому что это сон. Во сне мы не можем чувствовать это».

Я потрогала лицо, чтобы проверить на месте ли челюсть, но та вовсе не собиралась покидать свое постоянное место жительства.

— Ты что себе позволяешь?! Совсем забылась?! — вмиг рассвирепел Деян.

Я упрямо встала с кресла, почувствовав свою неуязвимость.

— А что ты себе позволяешь, Деян?! — я старалась не сорваться на крик, но мой тон был далек от вежливого или смиренного. — У тебя брат умер! Ты это понимаешь?! Или для тебя важнее наширяться и забыться, а? Скажи, Сэта ты тоже этим пичкал? Поэтому он был таким забитым, да?

— Причем тут этот неудачник? — не спешил каяться Деян. — Он и без ширева был прибитый на всю голову. Кстати, с каких это пор ты его защищаешь?

У меня не было ни малейшего желания отвечать на его дурацкие вопросы, и я продолжала:

— Опустился ниже плинтуса. У тебя же все было, а ты ради доступных девок и этой дряни себя продал! В тебе вообще от человека ничего не осталось. Ты какой-то зомби ходячий! — осыпала я парня обвинениями, нагло туча пальцем в его широкую грудь. — Скольких ты уже убил, а? Ты совсем не думаешь о своих близких. У тебя ведь было все: и дом, и семья. У тебя были люди, которые тебя любили. А ты танцуешь на могиле брата!

— Ты сейчас так говоришь, как будто у тебя самой этого никогда не было. — с издевательской ухмылкой ушел от ответа Деян.

Почему-то меня задели его слова. Захотелось бежать домой и проверить, на месте ли моя семья, не приснилась ли она мне.

— Да ладно тебе. — воспользовался моей заминкой Деян, крепко обняв за плечи. — Не грузись ты так. Самое дорогое, что у нас есть — это здесь и сейчас. И наплевать на остальных. Главное, чтобы тебе сейчас было хорошо, а все другое не важно.

Я с ненавистью посмотрела на этого зажравшегося эгоиста и сбросила его руку с плеча. Как можно быть такой скотиной? Решительно схватив сумочку, я направилась к выходу. Как же тут у него грязно. А ведь он не был таким. В голове опять проснулся этот несчастный звонарь. Сколько можно уже?! Еще головной боли мне до полного комплекта не хватало. И так день не задался.

В дверях я столкнулась с тем пареньком, которому Деян с барского плеча кинул дозу. Он вопил что-то неразборчивое, указывая впереди себя, и чуть не сбил меня с ног.

— Голова! Моя голова! Держите ее! Она же сейчас улетит! — кричал он, не сводя глаз с воображаемой головы.

Деян со своими дружками залились истерическим хохотом. Мальчуган пару раз подпрыгнул, размахивая руками в воздухе, и продолжил бежать. В одно мгновение он подскочил к окну, пытаясь дотянуться до открытой форточки.

— Ну, куда же ты?! Постой! Не улетай!

Наркоман с ловкостью акробата забрался на подоконник, скинув оттуда все горшки, в которых еще местами торчали сухие стебли забытых хозяином растений, и распахнул окно, впустив в комнату порыв ветра. Вдохнув свежий воздух, я только сейчас почувствовала, как смрадно здесь пахло.

Парень, срывая голос, кричал что-то своей неизвестно куда улетающей голове, цепляясь костлявыми пальцами за скользкую пластиковую раму. Я подбежала к нему, поняв, что он вот-вот полетит вниз с девятого этажа. Юноша зашатался, потерял равновесие и даже не успел вдохнуть, как его ноги соскользнули с ненадежной опоры. Я машинально дернулась к нему и каким-то чудом успела схватить его тонкие обтянутые бледной дряблой кожей руки.

Он смотрел на меня своими красными глазами с огромными расширенными зрачками. Я еще крепче вцепилась в его руки.

— Деян, черт возьми, помоги мне! — закричала я изо всех сил, чувствуя, что даже при всей легкости худого тела этого летуна-самоучки мне его не удержать.

Наркоман опять завопил про свою голову. Я чувствовала, как с каждой секундой миллиметр по миллиметру он выскальзывает из моих рук. Я собрала волю в кулак и попыталась поднапрячься еще немного, но тело, как будто, не подчинялось мне. Сила притяжения оказалась сильней, и, не издав ни звука, парень полетел вниз.

Я испуганно закричала, закрыв лицо руками, пыталась заставить Деяна хоть что-то предпринять. Но он со своими дружками уже успел принять дозу, и они развалившись сидели в креслах, не обращая на мои истерики ни малейшего внимания. Я схватила Деяна за грудки и потрясла, чтобы привести его в чувство. Но он лишь отмахнулся от меня, как от назойливой мухи, и простонал что-то нечленораздельное, блаженно закатывая глаза. Я бессильно ударила его в грудь, но это тоже не произвело видимого эффекта.

Меня осенила неожиданная мысль: вдруг этот наркоман не разбился и я смогу еще чем-то ему помочь? Забыв обо все на свете, я выскочила из квартиры.

Проигнорировав лифт, я понеслась по лестнице. Хотелось бежать еще быстрее, но ноги были словно ватными. Через каждый шаг я норовила упасть, будто только что научившийся ходить ребенок. Мысли в панике разлетались во все стороны и никак не хотели собираться в единое целое, а звон в ушах стал практически невыносимым.

Я остановилась, поняв, что уже должна была добежать да первого этажа, и попыталась найти хоть какой-нибудь намек на то, где сейчас нахожусь, но никаких надписей не было. Я рассудила, что уж мимо входной двери точно не пробегу, и продолжила спускаться, стараясь посчитать этажи, но обсчиталась уже этажа через три-четыре, запутавшись в пролетах.

Как всегда опосля, меня посетила очередная гениальная идея: ведь тут же живут люди, можно у них спросить, где выход. Я решительно нажала на кнопку звонка первой попавшейся двери. Сразу же за дверью послышались шаркающие шаги и приглушенный старческий голос:

— Иду, иду!

Дверь распахнулась, и передо мной возникла древняя старушка, смутно мне кого-то напоминавшая. Где я ее раньше могла видеть, вспомнить не удавалось из-за этого дурацкого звона в ушах, который грозился перейти в ультразвук.

— Бабушка, какой это этаж? Где тут выход на улицу? — без лишних расшаркиваний я сразу взяла быка за рога.

Бабулька добродушно улыбнулась, разглаживая руками фартук.

— Так это ты далеко зашла. Тебе выше подняться надо. Вот иди по лестнице, — указала она маршрут, для не сильно понятливых указывая рукой на ряд ступенек, — там увидишь выход. Мимо не пройдешь.

Я коротко поблагодарила старушку и помчалась наверх. Как только меня угораздило пройти мимо огромной железной двери, которая всем своим видом говорит «выход», я не могла даже предположить. Пустая голова!

Перешагивая через несколько ступенек разом, я подымалась все выше и выше, внимательно высматривая на каждом этаже искомую дверь. Но ее все не было. Я решила махнуть на это лестницелазанье рукой и поехать на лифте, но и его я нигде не нашла. Странная какая-то у этого дома планировка. Я продолжала подниматься, с отчаяньем понимая, что зашла слишком далеко.

Я снова позвонила в первую попавшуюся дверь, и она сразу же распахнулась. На пороге стояла, машинально поправляя фартук, все та же старушка.

— Я не найду выхода! — без капли удивления возмущенно сказала я.

— Так это ты высоко поднялась! — наставническим тоном ответила старушонка. — Я же сказала: тебе ниже надо. Вот иди по лестнице вниз — там выход. Мимо не пройдешь.

Я не стала заострять ее внимание на том, что каких-то пять минут назад она говорила мне диаметрально противоположенное, и уже хотела последовать ее новому совету, как вдруг меня в очередной раз осенило:

— Вызовите скорую, там человек из окна вывалился! — призвала я ее гражданскую ответственность.

— Так это что, ты его оттуда скинула? — с необъяснимой веселостью уточнила бабушка.

— Нет, он сам. — поспешила оправдаться я. — Может он еще жив, ему нужна помощь!

— Не кричи. — остановила меня незнакомка. — Кому какое дело до него. Сам упал, сам пусть и подымается. Пошли лучше ко мне, я пирожков напекла, чай будем пить.

Бабулька крепко схватила меня за руку и потащила за собой в квартиру. Ощутив необъяснимый детский страх, я поспешила освободить свою руку из ее тисков и побежала прочь.

Опять не удосужившись посчитать этажи, я остановилась лишь тогда, когда поняла, что совсем не ориентируюсь в пространстве. Сбавив шаг, я разглядывала электрические щитки, надеясь найти на них или надпись, которая указывала бы на этаж, или хотя бы номера квартир.

На очередном этаже я готова была завизжать от радости: щелкая замком, моя школьная учительница математики пыталась то ли закрыть, то ли открыть дверь квартиры. Никогда не думала, что буду так рада встретить эту мегеру снова. Может хоть она сможет мне нормально объяснить, как выйти их этого лабиринта.

Я хотела окликнуть ее, но Виктория Эдуардовна сама неожиданно обернулась, вонзив в меня свой жесткий взгляд, ядовитость которого не могли сдержать даже толстенные линзы очков.

— А, Плотникова! — зашипела она, сразу меня узнав. — Опять ошиваешься по коридорам! Почему не на уроках, а? Сейчас покажу тебе, как прогуливать! Все твоему отцу расскажу, чтоб он на тебе живого места не оставил! Будешь знать у меня, как учиться надо, бездельница! А ну, марш на занятия!

Она медленно зашагала ко мне, как охотник подходит к своей раненной, но еще не убитой добыче. Подстегнутая школьными воспоминаниями, я снова почувствовала себя нескладной двенадцатилетней девчонкой, которая прогуливает занятия, получая нагоняи от отца. Которой нет места ни дома, ни в классе. Которую нигде не любят.

Пытаясь убежать от собственного прошлого, я с еще большим упорством помчалась по лестнице, совершенно не понимая, куда мне надо бежать и как скоро я уже прибегу.

Лестница стала казаться бесконечной. Я окончательно отчаялась отсюда вырваться. Резко остановившись, я поняла, что больше не хочу бежать. Колокольный звон в голове усиливался с каждой секундой. От безысходности я изо всех сил ударила кулаком по стене, словно пытаясь пробить себе выход на свободу. Все происходящее стало казаться каким-то ненормальным ночным кошмаром.

Все чаще и чаще вспоминались слова Феди. Я действительно практически не чувствовала боли, если не брать во внимание звон в голове. Не чувствовала усталости. Да что там, я пробежала этажей сорок вверх и вниз, а у меня даже отдышки не появилось! Только где теперь он, со своими нелепыми россказнями? Я точно поняла, что это не мой мир. И если я сплю, то сейчас у меня только одно желание — проснуться.

Я крепко сомкнула веки, пытаясь вытолкать себя из этого сна.

Кто-то легонько потряс меня за плечо.

— Аль, вставай! За твоим столиком уходить собираются — надо их рассчитать.

Люська! Родная моя, как же я рада слышать твой голос!

Распахнув глаза, я увидела, что сижу за стойкой в своей старой пиццерии. Наконец я снова в Новгороде. Значит, кошмар закончен! На мне снова этот дурацкий красный халат. Значит все как обычно! Только где ребята?

— Люська, привет! — я крепко обняла обескураженную девушку, и она поспешила от меня отстраниться.

— Аль, с тобой все в порядке?

— Да, уже лучше. Со мной такое было, не поверишь! — захлебываясь словами, начала я изливать душу подруге. — Но я захотела проснуться и проснулась. Это было так страшно! Вот только доберусь до этого коротышки, задам ему жару!

Люська как-то подозрительно на меня посмотрела, как будто пытаясь удостовериться, что у меня еще не окончательно крыша съехала.

— Ладно, Аль, верю. Ты сиди, отдыхай, а я за тебя людей рассчитаю.

Еще раз пристально меня оглядев, Люся пошла в зал.

Не желая терять времени, я направилась к Яшке, чтобы выяснить, как скоро мне снова удастся оказаться в общине. И, собственно, каким ветром меня сюда занесло.

— Яш, когда за мной приедут?

— Если не бросишь курить эту дрянь, то за тобой прямо сейчас прикатят. Санитары в белых халатах. — скептически пояснил он.

— Очень смешно! — не оценила я его чувства юмора. — Я про Хранителей спрашиваю!

— Я конечно понимаю, что у тебя тяжелая жизнь и все такое. — снисходительно сдвинув брови, продолжал он уклоняться от ответа. — Но эти твои глюки до добра не доведут, Аль. Сначала тебе какие-то безобидные Хранители мерещатся, а завтра ненароком себя покалечишь. Или кого-нибудь еще. Прекращай курить.

Поняла: ребята просили никому не говорить о своем существовании, и теперь Яша боится, что нас может кто-то подслушивать. Ладно, не буду ему досаждать. Совсем запутавшись в своих молниеносных перемещениях, я вернулась за стойку, пытаясь привести мысли в порядок.

Уже порядком меня доставший своим звоном дверной колокольчик возмущенно взвизгнул, разливаясь хрустальным звоном. В пиццерию вошел пожилой приятно выглядящий мужчина. Сразу же узнав в нем Златана, я, попыталась, не привлекая к себе излишнего внимания, спрятаться за стойку. Грациозно пройдя через весь зал, Люська пожила перед магом меню, которое тот принялся изучать с интересом ученого, приближающегося к очередному значимому открытию.

Возможно, маг действительно не такой уж бессмертный, неуязвимый и могущий. По крайней мере, меня он не заметил. Хотя должен был бы.

Через минут дверь снова открылась. В кафе вошел Верен и присел неподалеку от мага. Следит. Слишком увлеченная обсуждением меню со Златаном, Люська не спешила обслуживать Хранителя. Я решила исправить эту оплошность и, схватив для прикрытия меню, подсела к нему за столик.

— Привет. Я уж думала не дождусь тебя. — с облегчением произнесла я.

Верен несколько ошеломленно посмотрел на меня, а потом заулыбался.

— Я очень рад, что ты меня ждала. — издевательски сказал он.

— Верен, мне сейчас не до приколов. Мне так много тебе надо рассказать! — рассудив, что не очень хорошо сейчас говорит только о себе, прервала свой бурный поток эмоций и заговорщицким тоном спросила, указывая на Златана глазами. — А этому что опять здесь надо?

Верен саркастично поднял брови и, делано пожав плечами, ответил мне шепотом:

— Я могу только предполагать, но мне кажется… — Верен огляделся по сторонам, проверяя не подслушивают ли нас. — Мне кажется, что он пришел сюда поесть пиццы.

— Идиот, — констатировала я совершенно спокойно. — Я тебя на полном серьезе спрашиваю.

Ошеломленный Верен не сразу нашелся, что мне ответить, и несколько секунд осматривал зал, словно надеясь найти там кого-то, кто смог бы объяснить, что происходит.

— Девушка, Вам не кажется, что Вы немного переходите границы? Конечно, я понимаю, что уровень сервиса у вас несколько… экстравагантный, но я не позволю, чтобы каждая официантка делала оценку моих умственных способностей. Не принуждайте меня идти на крайние меры. Будьте добры, идите отсюда. Пусть меня кто-нибудь другой обслужит.

Совершенно ничего не понимая, я поднялась.

— Ты что такое говоришь. Слушай, да ты сам на себя не похож. Верен, что случилось?

— Не надо меня называть этим вашим Вереном, ладно? — сверля меня испуганным взглядом, чеканил парень. — Меня вообще в детства Валерой все называли. Может вы обознались?

— Извините. — Чья-то сильная рука схватила меня за локоть и потащила прочь от стола. — Девушка, вероятно, действительно обозналась. Недавно у нас работает. Сами понимаете, от такого количества народа голова пойдет кругом. Вы ее простите. Сейчас вас обслужат.

— Федя? — удивленно спросила я, но он не торопился на меня реагировать, направляя к выходу.

Выйдя на улицу, парень отпустил руку.

— Иди за мной. — сухо приказал он.

— Но…

Парень кинул мне многозначительный взгляд, и я мигом поняла, что ни о каких «но» не может быть и речи. Как послушная девочка, я пошла за ним по улицам города, едва успевая переставлять ноги в заданном темпе.

Спешащие с работы люди заполонили тротуары. Каждый из них думал о чем-то своем, мирском, но необычайно важном. Город шумел, спешно доделывая свои дела не сегодня, пока не наступила ночь.

Вечернее солнце спешило отдать весь тот свой свет, что не отдало за день. После городской жары, эти стелящиеся по земле лучи принесли приятную прохладу. Отражаясь от асфальта и запыленных листьев деревьев, солнце будто затопило город своим оранжево-красным светом.

Федя ловко проскальзывал через толпу людей, ни разу не оглянувшись, иду ли я за ним. В последние несколько дней у меня накопилось множество вопросов. Все происходящее то напоминало кошмар, то виделось сквозь призму розовых очков. А этот парень давно пытался мне что-то сказать. Наверно, ему это все не кажется таким уж фантастическим. Он один, кто знает всю правду о том, что происходит. Если Верен меня не признает, то и от остальных Хранителей добиваться другой реакции бесполезно. К тому же, я ума не приложу, где их теперь искать. А сейчас мне нужны ответы.

Парень зашел во двор типовой городской многоэтажки и распахнул передо мной дверь одного из подъездов, галантно пропуская вперед. Здесь было как всегда сыро и холодно. В углу дымилась недокуренная сигарета, источая приятный запах табака. Стены, наполовину неаккуратно вымазанные синей краской, а наполовину — побелкой, были куда аккуратнее и вдохновеннее изрисованы граффити. За железными дверями квартир текла степенная человеческая жизнь.

Федя сразу же отказался от лифта, отдав предпочтение лестнице. Вспоминая свои героические восхождения, я вцепилась в перила, но парень бесцеремонно потащил меня наверх, без особых усилий превозмогая все мои попытки к сопротивлению. Этажу к пятому я сама перестала упираться, поняв, что эти пролеты легко поддаются счету.

Взобравшись на десятый этаж, мы остановились около кованой двери, преграждающей доступ на крышу. Федя достал из кармана связку изогнутых проволок и начал подбирать отмычку для тяжелого навесного замка. Через минуту раздался негромкий щелчок, глухим эхом прокатившийся по пустому коридору. Мы вышли на крышу. От высоты мне стало как-то не по себе. Ветер трепал распущенные волосы, спутывая их, как кошка играет с клубком. Федя еще немного повозился с дверью, видимо, закрывая ее изнутри, и подошел ко мне. Он молча встал рядом, разглядывая, как раскаленный шар солнца уходит за горизонт, оставляя после себя розовеющее небо.

— Завтра будет хорошая погода. — решила хоть что-то сказать я, чтобы разрушить эту гнетущую тишину.

— Завтра уже не будет. — мрачно произнес Федя, но тут же добавил. — Кстати, в твоем мире всегда розовые закаты.

— Мой мир… — задумчиво повторила я, стараясь припомнить все, что он раньше уже пытался мне открыть. — Расскажи.

— Иллюзия, основанная на желаниях. Когда мы чего-то очень сильно хотим, вкладываем в эти желания энергию. Со страхами — аналогично. Вся наша жизнь, по сути, накопление энергии. Джинны ей питаются. Чтобы выудить эту энергию, они создают иллюзию, реализующую все желания и материализующие страхи. Они как будто сканируют душу человека и накладывают эту информацию в определенную форму. Это синтез человеческих желаний и тех условий, которые создают джинны. Когда человеческая оболочка отмирает, эмоции остаются и прокручиваются джинном снова и снова. Одного человека им хватает на век, или даже больше. Вырваться практически невозможно. Сначала ты еще помнишь себя, а потом твою личность тоже подменяют.

— Вырваться невозможно? — переспросила я обреченно.

— Практически невозможно.

— А зачем ты меня привел сюда?

— Я никогда не сталкивался ни с чем подобным и не знаю, как поступать правильно. Джинн контролирует мир и изменяет его так, как ему самому в этот миг удобно. Я боялся, что он слишком рано поймет, что я хочу, и помешает. Поэтому повел тебя туда, где меньше всего лишних ушей. Думаю, он уже все понял, поэтому у нас мало времени.

— И что делать?

— Я не знаю точно. Могу лишь предполагать. — неуверенно произнес Федя. — Смотри, чтобы нарушить структуру, надо сделать что-то, что не подчиняется законам, которым следует вся система.

Парень пристально посмотрел на меня, пытаясь разглядеть в моих глазах какое-то просветление от своих слов, и раздраженно вздохнул, заметив лишь сосредоточенный прищур и конвульсивное одобрительное мотание головой.

— Надо играть не по правилам, так понятнее?

Стало действительно куда яснее.

— Попытаемся найти джинна? — единственное, что пришло в мою светлую голову.

— Он не такой дурак, чтобы самому здесь разгуливать. — сердито сдвинув брови, вымолвил парень. — Мы сделает то, чего не может быть в этом мире.

— Не может быть боли, смерти, слез, дождей и…мух. — попыталась вспомнить я ранее услышанное от Феди.

— Угадала.

— Но как можно причинить мне боль, если я ее не чувствую? — совсем запуталась я.

Федя как-то смущенно опустил глаза, словно раздумывая как мне получше преподнести заготовленную гадость.

— Вспомни, Аль, когда во сне ты вот-вот должна умереть, сразу же просыпаешься.

— Да. — не раздумывая подтвердила я. — Но ведь тут я не могу умереть!

— Не можешь, потому что ни один нормальный человек не желает себе смерти и как только ему сниться, что сейчас он умрет — просыпается. Для тебя собственная смерть не является главным страхом, так что умирать джинн тебя не скоро заставит. Но вот если ты сможешь захотеть…выбраться отсюда, то проснешься.

Пристально посмотрев мне в глаза, Федя протянул нож. Несколько секунд я нерешительно разглядывала этого полоумного парня, не решаясь что либо предпринять, а потом все же взяла протянутое мне оружие. Деревянная рукоятка удобно легла в ладони.

Я держала в руках собственную жизнь.

Но ведь Федя и сам не был уверен, что знает, как надо отсюда выбираться. Вдруг его теория не верна? Кто застрахует меня от ошибки?

В голове роем пронеслись все произошедшие со мной в последнее время события. Мамины глаза. Трезвый отец. Дом. Университет. Друзья. А с другой стороны хаос. Медленно умирающий от собственных пороков Деян. Ничтожные Весея и Дарен. Затравленные глаза Сэта и его одиноко стоящая могила.

Нет, это не моя мечта.

Я приставила нож острием напротив сердца и в последний раз посмотрела на Федю, ища в нем поддержку.

— Не бойся. — поспешил утешить он. — Когда проснешься, собери остаток сил и разбей кокон простым выбросом силы. Не дай Джинну засунуть тебя обратно. Если понадобится — убей. И чтоб без лишних сантиментов. Второй раз я тебя уже не вытащу отсюда.

— А ты останешься здесь?

— Не знаю. Я слишком долго тут пробыл. Придется придумывать, как выкручиваться.

— Если бы я все поняла раньше…

— Многих проблем удалось бы избежать. — грустно улыбнулся он. — Но пока я поживу у тебя во снах, может мне тут даже понравится.

Федя посмотрел на меня, застывшую и оружием в руках, и тихо прошептал:

— Давай. Пора.

Я сильнее нажала на нож, уже представляя, как лезвие проткнет кожу, пройдет между ребер и вонзится в сердце, но внезапно остановилась лишь для того чтобы сказать:

— Спасибо, Федь.

— Это тебе спасибо. — все также улыбаясь ответил он.

— Но за что? Я столько зла натворила…

— За закаты. Я их так давно не видел.