Со дня первого представления в Друрилейнском театре жизнь Виолетты была беспрерывной борьбой. Следуя внушениям своего благородного сердца, она решилась не показывать своего горя матери. Когда любовь ее была еще счастлива, она не открыла матери тайны своего сердца, тем более не могла она сделать этого теперь, когда страдала от измены возлюбленного. Однако эта измена существовала только в ее воображении. Она узнала Рафаэля Станмора и, заметив его удивление и пристальный взгляд, вообразила, что и он узнал ее. Но было иначе. Художник был поражен удивительным сходством молодой актрисы с дочерью капитана Вестфорда, но никак не думал, что это одна и та же девушка. Почти невольно взглянул он на афишу, но нашел только, что королева красоты носит фамилию Ватсон. Но если бы он даже и прочитал имя Виолетты, то не поверил бы, что молодая актриса была именно той девушкой, которую он так любил.

Однажды вечером в одной ложе первого яруса появились три господина. Один из них был человек средних лет, черты лица которого имели испанский тип; другой — непривлекательная личность с круглым надутым лицом и рыжими волосами; третий — красивый молодой человек, одетый с большим вкусом и изысканностью.

Первый из упомянутых был банкир Руперт Гудвин, второй — мистер Семпрониус Сикемор, известный ветреник, искавший только общества богатых и легкомысленных молодых людей, а третий — маркиз Рокслейдаль, который хотя и принадлежал к семейству древнего рода и имел 60 тысяч фунтов годового дохода, но не был одарен от природы ни светлым умом, ни благородным сердцем. С некоторого времени Гудвин почти всюду появлялся с легкомысленным маркизом. Он, конечно, делал это не без цели — он прочил маркиза в мужья своей дочери Юлии и с этим намерением привозил его с собой в Вильмингдонгалль, когда тот жертвовал своими удовольствиями в Лондоне. Хотя маркиз Рокслейдаль и восторгался красотой Юлии, но не желал связывать себя брачными узами и находил Вильмингдонгалль скучным в сравнении с теми увеселительными местами, которые посещал в Лондоне. Гудвин заметил это и решил повременить с осуществлением своего плана, не упуская из вида маркиза, за которым следил, как кошка за мышью.

В этот вечер он угостил маркиза Рокслейдаля и достойного спутника его, мистера Сикемора, великолепным обедом, по окончании которого, выпив порядочное количество вина, все трое отправились в Друрилейнский театр. Гудвин пил мало, отговариваясь головной болью, но хитрый Сикемор заподозрил банкира и стал наблюдать за ним.

Было уже десять часов, когда эти трое появились в ложе, а на сцене подняли занавес к последней картине, в которой королева красоты предстала глазам публики в золотом храме. Маркиз взял бинокль и направил его на сцену. Тотчас ему бросилось в глаза прекрасное лицо Виолетты, единственно незнакомое ему среди всех актрис этого театра.

— Клянусь честью! — воскликнул он. — Это чистый ангел!

— Кто ангел, любезный маркиз? — спросил, смеясь банкир.

— Молодая девушка в храме! Она новенькая, я еще не видел этого лица. Где этот проказник Мальтраверс нашел ее? Взгляните, Гудвин, — молодой человек передал банкиру бинокль.

Гудвин слегка пожал плечами и, в угождение маркизу, взглянул на сцену. Вдруг он побледнел и выронил бинокль. Все еще это видение? Все еще этот призрак прошедшего, — лицо, которое напоминало ему Клару Понсонби во всем блеске ее молодости и красоты. Брови его сдвинулись. Он повторил мысленно клятву уничтожить женщину, которая не захотела сделаться его женой. Он не мог найти лучшего средства, как воспользоваться искушениями и опасностями, которые грозили ее дочери на сцене, и решил сделать орудием к исполнению своего дьявольского плана молодого и бесхарактерного маркиза. «Завтра же навещу Клару Вестфорд, — подумал он, поднося бинокль к глазам. — При последнем нашем свидании она с гордостью отвергла меня, но она тогда еще владела роскошным домом и воображала себя защищенной от испытаний бедности и унижения. Теперь же она испытала всю горечь жизни и, без сомнения, не отвергнет меня во второй раз; во всяком случае, в руках моих на этот раз есть средство повергнуть ее к моим ногам». Он отвернулся от Виолетты и стал рассматривать миловидных девушек, расставленных в разных группах. И опять рука его дрогнула.

— Кто эта красивая брюнетка? — воскликнул он, взволнованным голосом.

— Это мисс Вобер, — спокойно ответил Семпрониус Сикемор, — известная своей красотой и чертовским характером. Говорят, что в ней течет кровь испанских евреев. Она горда, как Люцифер, и переменчива, как ветер. Ходят слухи, что герцог Гарлингфорд ухаживает за ней и давно бы сделал ее герцогиней, если бы союзу этому не мешали ее вспыльчивость и страсть ссориться. Иная женщина была бы умнее и избегала бы ссоры с герцогом и миллионером, но гордость мисс Вобер необузданна. Впрочем, она обитает в великолепном доме в Май Фер, ездит на паре отличных рысаков, стоящих по крайней мере 50 гиней, одевается, как королева, и воображает себя царицей всего мира.

«Странно, — пробормотал банкир. — В ее жилах течет кровь испанских евреев, и это сходство с…» Слова эти были произнесены так тихо, что не достигли слуха маркиза и его спутника, к тому же первый был совершенно погружен в созерцание Виолетты, пока не опустился занавес. Тогда он прислонился к спинке кресла и глубоко вздохнул.

— Я пропал, Семпер, — сказал он (он называл так Семпрониуса Сикемора), — это прекрасное существо совершенно очаровало меня. Я сегодня же хочу говорить с ней. Мистер Мальтраверс представит меня ей и…

— Стойте, Рокслейдаль! — воскликнул банкир, схватив молодого человека за руку, когда тот хотел встать. — Не сейчас! Я знаю молодую девушку и ее обстоятельства; завтра вечером я сам представлю вас ей.

— Вы, Гудвин?

— Да, я. Если вас представит мистер Мальтраверс, она прикинется застенчивой и откажет вам. Но я имею таинственную власть, которую вы никогда не угадаете, и потому вверьтесь мне — обождите до завтра, это недолго.

Маркиз вздохнул.

— Для вас это недолго, — возразил он, — но мне это покажется целым веком. Я готов положить к ногам ее мою корону и сделать маркизой Рокслейдаль.

— Ба! — с пренебрежением сказал банкир. — Такую корону только безумец повергает к стопам девушки, принадлежащей к кордебалету. Я считал вас светским человеком, любезный Рокслейдаль.

Да, он был таким с детства. Его окружали льстецы, которые воображали себя светскими людьми и подавляли каждое благородное чувство в сердце молодого человека, развивая в нем все дурные наклонности, так как только из они них могли извлекать пользу.

У маркиза была мать, которая его нежно любила и которую он любил, но его друзья успели ограничить ее влияние на него. С тех пор вдова жила в одном из их замков в Йоркшире, и хотя часто писала сыну, но письма ее всегда казались ему исполненными упреков, и друзья старались подтверждать это мнение.