Ужасающий рев. Удар острых когтей. Тяжелый вес на плечах, сбивающий его на землю. Эмбер была под ним и кричала. Когти впились в его спину. Челюсти впились в панель рюкзака. Его ослеплял огонь. А потом тьма…

Коннор открыл глаза. На горизонте виднелся первый свет. Тихо пели птицы на деревьях, гудели насекомые в высокой траве. Угли костра выпускали в небо облачка серого дыма. Посреди плоского камня лежали три пухлые белые сосиски и потихоньку поджаривались, шипя.

Лежа на земле, Коннор чувствовал, как пылает спина, будто и там был костер. Кто-то смазал его раны пастой, и жжение затихло. Боль унялась, и Коннор выдохнул и закрыл глаза. Но ненадолго. Вдруг он ощутил острую боль в плече, словно его укусили.

Взглянув на нападающего, он увидел юную темнокожую девушку с круглыми щеками и яркими глазами, сидящую рядом с ним. Он заметил и четыре кровавые раны на левом плече, оставшиеся от когтей леопарда, одна была очень глубокой. Девушка наносила на его раны красно-коричневую пасту, а потом она взяла муравья и положила на рану.

— Нет! — прохрипел он, но было слишком поздно.

Муравей впился в края его раны, закрывая порез. Как только он пронзил кожу, девушка оторвала тельце муравья, оставив голову. Ослабевший Коннор смотрел, как он методично сшивает его рану муравьями. Вскоре на плече был ряд голов муравьев, словно черных блесток.

— Кто ты? — простонал он, когда она закончила.

— Это Зузу, — ответила вместо нее Эмбер. — Она из племени батва.

Коннор повернул голову в другую сторону. Эмбер сидела на камне с белой мякотью фрукта баобаба и жевала его.

— Ты снова спас мне жизнь, — сказала она.

— Да?

Эмбер улыбнулась.

— Не помнишь?

Коннор покачал головой. Он помнил кошмарные обрывки нападения леопарда.

— Я слышала только ужасный рев, — сказала она. — Ничего не видела. Но ты закрыл меня собой от леопарда. И не отпускал, хотя леопард терзал тебя, — Эмбер покачала головой, поражаясь его поступку. — Теперь я знаю, что значит телохранитель!

Она подмигнула ему и сделала глоток из бутылки с водой, украденной в лагере браконьеров. Коннор попытался сесть, но спину пронзила боль.

— Все так плохо? — спросил он, представляя, как кожа распорота, а из нее выглядывают куски плоти.

Эмбер взглянула на его раны и скривилась. А потом спросила у Зузу:

— Est-ce qu’il va s’en sortir?

Девушка ответила на французском, и Эмбер перевела:

— Зузу говорит, что в их племени есть высказывание: "Каждая рана — шрам. А каждый шрам — история. История, говорящая: "Я выжил". Думаю, это значит, что ты будешь жить.

Эмбер протянула остатки рюкзака.

— Боюсь, от леопардов он не спасает.

Она показала ему пропитанную кровью футболку. Четыре следа от когтей разорвали плечо, но остальная ткань не пострадала.

— Тебя спасла футболка! Не знаю, как, но это чудо, что твоя спина не разорвана.

— Ткань защищает от удара ножом, — объяснил Коннор, застонав, когда Зузу помогла ему сесть. — Но не спасает от синяков. Но как мы спаслись от леопарда?

Эмбер взглянула на Зузу.

— Это заслуга нашего нового друга. Зузу живет неподалеку. Она услышала мои крики и прибежала. Она прогнала леопарда горящей веткой из своего костра.

Зузу сказала что-то еще и осторожно втерла разрезанный стебелек алоэ в синяки и царапины Коннора, и тут же стало легче. Коннор взглядом попросил Эмбер перевести.

— Она говорит, что нам повезло выжить. Этот леопард у их племени известен как Пятнистый дьявол. Он людоед! — сказала Эмбер с нелепой улыбкой.

— Почему ты так рада? — спросил Коннор, растерявшись. — Нас чуть не убили!

Ее улыбка стала шире.

— Генри жив!