Сначала книгу «Записки солдата» намечали выпустить в свет осенью 1951 г., сразу же вслед за моим уходом в отставку. Однако в 1950 г. началась война в Корее, и я знал, что мне придется задержаться на действительной военной службе. Не желая затягивать выход книги в свет, я попросил разрешение написать и опубликовать книгу, находясь в армии. Чтобы не создавать затруднений тем, кто дал мне такую возможность, я не отдавал рукопись на просмотр должностным лицам или военным учреждениям, за исключением, конечно, случаев проверки материалов в целях сохранения военной тайны.

В своей книге я пытался разрешить только одну задачу, а именно — показать, как осуществляется руководство боевыми действиями с полевого командного пункта. Именно здесь, где-то посередине между конференц-залом и линией фронта, стратегические замыслы реализуются в форме определенных планов боевых действий. Здесь общевойсковой командир должен учесть все препятствия (реки, дороги, высоты), которые ему предстоит преодолеть или захватить, и определить, сколько ему потребуется для этого орудий, танков, судов, а самое главное установить, сколько при этом он потеряет солдат убитыми и ранеными. Каким образом мы принимали наши важнейшие решения? Почему действовали так, а не иначе? Вот о чем меня спрашивали чаще всего. Эти вопросы оправдывают написание данной книги.

Несмотря на огромное количество документов, которыми располагают историки последней мировой войны, истинные причины принятия большинства наших решений недостаточно ясны. Зачастую важнейшие решения принимались на неофициальных совещаниях, где не велось никаких протоколов. Многие наиболее важные приказы передавались по телефону, оборудованному специальным приспособлением, защищающим от подслушивания.

Рассказывая о том, почему мы принимали именно такие решения, а не какие-либо другие, нельзя пройти мимо индивидуальных особенностей и качеств лиц, участвовавших в выработке этих решений. Управление войсками зависит не только от знания тактики и службы тыла, но и от отношений, складывающихся между людьми. Где есть люди, там существуют гордость и честолюбие, предрассудки и столкновения. У генералов, как и у всех людей, способности не могут всегда торжествовать над слабостями, а таланты — скрывать ошибки.

В системе союзного командования, когда солдаты нескольких государств ведут совместную борьбу за существование, принимать решения еще сложнее, так как нужно учитывать сильную, иногда даже ревнивую любовь к родине. Это обстоятельство нельзя игнорировать, как бы старательно отдельные лица ни стремились подчинить эти чувства интересам общего дела. Чувство любви к родине сильно развито у каждого гражданина, но особенно сильно у профессиональных солдат, посвятивших всю свою жизнь защите флага, которому они отдают честь каждый день.

Шесть лет назад национальная гордость проявлялась заметнее, чем в наши дни. Кругозор некоторых офицеров американской армии был слишком ограниченным, так как они никогда не были за границей и не сотрудничали в военных вопросах с нашими будущими союзниками. В результате некоторые из нас были, возможно, чрезмерно чувствительными к тому пренебрежению, которое проявляли другие к нашей армии и нашей национальной гордости. Мы, несомненно, относились с предубеждением к англичанам, которые до нашего вступления в войну в течение трех долгих лет сражались с войсками держав оси.

Я предпочитаю откровенно признать все эти трудности и обсудить их честно и открыто в рамках возможного. Однако меня предупредили, что откровенное рассмотрение таких щекотливых вопросов может быть сознательно истолковано как действие, наносящее вред нашему Североатлантическому союзу. Я с этим не согласен. Если умные люди внимательно изучат исторические факты, то это не только поможет им лучше разобраться в аналогичной обстановке, которая может сложиться, но и окажет помощь нам в правильной оценке событий и даст возможность быстро, беспристрастно и без трений разрешить возникающие проблемы.

За последние шесть лет армия Соединенных Штатов не только сильно возмужала, но и ее офицеры стали значительно лучше отдавать себе отчет в том, какая на них лежит ответственность перед миром. Объединенное руководство военными операциями стало общепринятым принципом, и многие разногласия, являющиеся результатом ограниченности взглядов, заставлявшей когда-то нас ставить под сомнение мотивы наших союзников, были полностью преодолены. Если мы всегда будем помнить, что время от времени могут возникать трудности, что они порой затрудняют сотрудничество, тогда мы окажемся лучше подготовленными к тому, чтобы преодолевать эти трудности, не преувеличивая их значения.

Американская армия получила также и политическую закалку, в чем она так остро нуждалась в начале второй мировой войны. Во время войны мы иногда забывали, что войны ведутся для разрешения политических конфликтов, и в период вооруженной борьбы за Европу мы иногда не принимали во внимание политических соображений, имевших огромное значение. Теперь, после нескольких лет холодной войны, мы полностью отдаем себе отчет в том, что нельзя отделять военные усилия от политических целей.

В ходе военных действий выявляются не только способности, но и недостатки отдельных командиров, поэтому было бы легкомысленно с моей стороны утверждать, что каждый тактический маневр во время войны в Европе был блестяще задуман и выполнен. Генералы такие же обыкновенные люди, как и все, и я не знаю ни одного из них, застрахованного от ошибок. Может быть, мы иногда были неблагоразумны и неправильно оценивали обстановку, однако большинство наших действий во время войны в Европе было обоснованно Поэтому мы можем гордиться этой кампанией и теми коллегами, мнение которых мы хотя иногда и оспаривали, но чьи достижения значительно перекрывали их ошибки. Если полководцу приходится командовать армией, то он должен быть готов противостоять тем, кто критикует его метод руководства армией. В демократическом государстве не может быть такого положения, чтобы какой-либо военный герой остался вне критики со стороны общественности, хотя бы только потому, что он выполнял работу, к которой его готовили и за которую он получал жалованье.

Меня предупредили, что критика некоторых действий фельдмаршала виконта Монтгомери, героя Эль-Аламейна, может обидеть английский народ и, таким образом, нанести ущерб общим интересам, связывающим Британию и Соединенные Штаты. Такое предупреждение означает, что его полководческое искусство не может выдержать критики товарища по оружию. Я не согласен с этим. Блестящие достижения Монтгомери в войне против держав оси слишком очевидны, чтобы им могли повредить несколько моих критических замечаний. Те, кто хотел бы заставить нас поддержать миф о непогрешимом генерале, наносят величайший вред Монтгомери.

Военная наука вовсе не является непогрешимой наукой, в ней нет места для абсолютных суждений о том, что правильно и что неправильно. Я выражаю только свое мнение, с ним можно не соглашаться, и, несомненно, найдутся люди, которые не будут соглашаться Если, однако, мы можем извлечь пользу из обмена мнениями по военным вопросам постфактум, тогда уже одна только аргументация, рожденная в споре, будет стоить вызванного им шума.

По этим же соображениям я пытался рассказать о моей длительной совместной работе с Джорджем Паттоном так правдиво и честно, как только мог. Генерал Паттон был одним из моих лучших друзей и первым среди подчиненных мне командиров по безупречному и точному выполнению моих заданий. Он был прекрасным солдатом, которым американский народ может гордиться не только как искусным полководцем, но и как редким и замечательным человеком. Рассказывая о том, что мы пережили вместе, я, может быть, обижу тех, кто предпочитает помнить о Паттоне не как о человеке, а как о монументе в парке. Я же хочу вспомнить о Паттоне как о человеке со всеми его человеческими слабостями и недостатками, — от этого его величие только возрастает.

* * *

Эта книга — рассказ о войне, происходившей шесть лет тому назад, рассказ, на который не повлияло ни время, ни последующие суждения. Я пытался описать события такими, какими они казались нам тогда, не замалчивая ни предрассудков, ни упрямства, ни гордости, ни тщеславия, ни мелкого самолюбия, которыми страдали мы в те дни. Чтобы не поддаться соблазну самооправданий, я сознательно воздержался от чтения других книг о второй мировой войне.

Я начал писать «Записки солдата», по существу, в 1946 г. Тогда я подготовил рукопись примерно в 70 тыс. слов, которая должна была лечь в основу окончательного варианта книги. Весной и летом 1947 г. с помощью моего адъютанта военных лет подполковника Ч. Б. Хансена я написал свои воспоминания о второй мировой войне объемом около миллиона слов. Из личного дневника Хансена, объемом примерно 300 тыс. слов, мы тогда выбрали некоторые детали, диалоги и анекдотические случаи. Первый черновик полной книги содержал примерно 600 тыс. слов. В окончательной редакции от него осталась одна треть.

Хотя мне очень хотелось, чтобы книга вышла, когда я уже буду в отставке, совесть не позволила мне изменить рукопись так, чтобы она была более приемлема в моем нынешнем положении. Если уж писать, то писать нужно честно и искренне. Именно поэтому я и попытался описать войну такой, какой она запечатлелась в моей памяти шесть лет назад.

О. Н. Б.

Вашингтон, округ Колумбия,

28 марта 1951 г.