По пути к особняку Уортингтонов Эрон думал лишь о том, что поведал ему Кабо.

«Я не могу дать ей того, что ей нужно…»

Он мог предложить ей лишь титул, притом запятнанный весьма дурной славой. Положительно, лучше уж ему оставаться Хейстингзом, чем в одночасье предстать перед ней публично демонизированным лордом Эроном Арбогастом. Брак аристократки, пусть и не самой высокородной, с простолюдином вызовет, разумеется, лавину сплетен, но они со временем утихнут. И новоявленная миссис Хейстингз, кем бы она ни была в девичестве, будет исторгнута из высшего общества… Так бросают в пруд тяжелый камень. Да, по воде идут круги, но со временем она успокаивается.

В качестве же леди Арбогаст или даже графини Арбодин она до самой могилы будет словно под увеличительным стеклом – в высшем свете все кому не лень станут сладострастно следить за ее жизнью. И куда бы она ни уехала и куда бы ни подался кто-либо из Уортингтонов, вслед им понесется шепоток про несчастную Амелию Мастерсон, погубленную Черным Эроном, бесчестным человеком без сердца и принципов…

Эрон знал: о его преступлении не позабудут во веки веков. Даже сейчас, идя по улицам Лондона, он старательно надвигал шляпу на нос и опускал глаза. Он боялся встретиться взглядом с кем-то из прохожих, фланирующих по этой фешенебельной улице…

Нет, он не может так поступить с Электрой. Он не осознавал этого до сего дня, но теперь понял: предложить себя он не вправе ни единой женщине в мире. Потому что подвергнута общественному остракизму будет не только она, но и ее дети.

«Их дети…»

Боже, сколько он приложил усилий, чтобы себя переделать, чтобы стать таким, каким ему надлежит быть! Сколько сил потратил, чтобы заслужить благосклонность деда! И ни разу ему не пришло в голову, что все его усилия тщетны!

В глазах высшего света он навеки останется Черным Эроном. Чудовищем. И никогда, никогда в жизни не сможет он поведать кому-либо, что же на самом деле произошло с мисс Амелией Мастерсон…

Единственное, что в его силах, – это убраться как можно дальше от женщины, которая сейчас идет рядом, чтобы ее не запятнал его несмываемый позор.

Но прежде всего он убедится, что она в безопасности.

Эрон начал с того, что стал расспрашивать каждого из ее братьев по отдельности.

– Что на уме у твоей сестры? – спросил он Ориона. – С чего вдруг ей пришла блажь захомутать герцога?

Орион поднял глаза от увесистого тома, лежащего на столе. Со своего места Эрон легко мог разглядеть на картинке подробнейшие изображения тех органов человеческого тела, которые обыкновенно находятся под кожей… и слава богу!

– Ума не приложу. Надеюсь, она хорошо понимает, что делает. Электра куда умнее, чем о ней думают…

Из этого источника более никаких сведений Эрон не получил. Следующим был Кастор.

Зеленоглазый молодой человек лишь пожал плечами:

– Она всегда была сумасбродкой. На мой вкус она просто красотка, поэтому скорее всего добьется желаемого. А если получит титул, то может оставаться чокнутой, сколько влезет, – и никто не посмеет кинуть в нее камень. – Кас с облегчением сменил тему и перевел разговор на свою прелестную женушку. – Если тебе интересно мое мнение, то недурно бы Электре научиться вести себя как леди… Вот как моя Миранда!

Эрон мрачно глядел в спину уходящему Касу. Насколько он за это время успел узнать Электру, она способна держаться как истинная королева, если в этом возникла бы необходимость. Интересно, что видят братья, глядя на сестру?…

На Лисандра Эрон не возлагал особых надежд, но все равно решил поинтересоваться его мнением. И Сандр несказанно его изумил.

– Она ведет бой. – Эти три слова, казалось, родились в самой глубине его загадочного сознания. Сандр с трудом сглотнул. – Она… она по натуре победительница.

Тут Сандр странно дернулся всем телом, но взял себя в руки и пошел прочь. Нахмурившись, Эрон глядел ему вслед.

Ну, разумеется, самый безумный из братьев лучше всех понимает сестру…

«Я тоже понимаю ее. И как это меня характеризует?…»

Наконец на глаза Эрону попался старший из братьев, Дейд. Если кто в этом доме и был обязан приглядывать за Электрой, так это он. Эрон не намерен был покидать ее, не убедившись, что есть кто-то – помимо Сандра, восставшего из мертвых, – кто знает, что на самом деле творится в ее золотоволосой голове.

«Что есть кто-то, кто может помочь ей. Спасти ее… Спасти от нее самой».

Эрон нашел Дейда в его студии – он над чем-то углубленно размышлял. Заслышав скрип двери, старший Уортингтон поднял глаза от книги и нахмурился:

– Что вам, Хейстингз?

Только тут до Эрона дошло, что именно Дейд всегда обращался к нему исключительно как к слуге. Электра называла его «мистер Хейстингз» – словно он был в их доме на правах гостя и равным по положению…

Эрона глубоко уязвило надменное обращение Дейда, несмотря на то что он сам величал своего слугу именно так. И впервые задался вопросом, не обижает ли это Хейстингза… то есть мистера Хейстингза.

– Я насчет мисс, сэр. Мисс Электры. Она что-то слишком худенькая…

«Неплохо для начала…»

Дейд изумленно захлопал глазами:

– Это вопрос несколько интимного свойства, Хейстингз, не находите? И уж точно не вам его задавать!

К счастью для Эрона, он стоял несколькими ступенями социальной лестницы выше Дейда, посему надменный тон Уортингтона не мог по-настоящему его оскорбить.

– Вздор, – невозмутимо сообщил он Дейду и прибавил: – Сэр.

Брови Дейда взлетели на лоб:

– Ч-что, прошу прощения?

– Хорошо, не отвечайте, – продолжал Эрон. – Вы правы, это не мое дело, сэр, потому что оно всецело ваше! Вы ведь главный в этом дурдоме. И доложу я вам, вы дурно смотрите за сестрой.

Дейд моргнул, затем, покраснев от гнева, вскочил на ноги… Вдруг на лице его отразилось сомнение, затем замешательство. Он мешком осел на стул и устало потер лоб:

– Я пытался, знаете ли… Но они… неуправляемы.

– Ну тут я с вами, пожалуй, соглашусь. Такой безумной семейки, сдается, земля еще не рождала.

Дейд отшатнулся:

– Я такого не говорил!

– Но это никак не объясняет и не извиняет того, что мисс Электра плохо питается, – неумолимо закончил Эрон.

Дейд нахмурился:

– Я ничего не могу поделать, если моей сестре угодно блюсти фигуру!

– Фигуру? – едва не зарычал Эрон. «Идиот!» – Да вы идиот, сэр! Ваша сестра за обедом отдает свою порцию мяса малышке Атти, а свой пудинг – беременной миссис Уортингтон, потому что опасается, что те недоедают!

Дейд уставился на Эрона в полном замешательстве.

– Но этого… нет, этого просто не может быть!

Эрон скрестил руки на груди:

– Почему же тогда по пути сюда из Шропшира Электра ела так, что за ушами трещало? А теперь вдруг убирает со своей тарелки жареное мясо и щиплет хлеб с сыром? Да она просто боится, что всем еды не хватит! А тем временем вы, мальчики, жрете так, словно готовитесь в последний бой!

Дейд побледнел, но не от гнева, хотя тон Эрона был более чем оскорбителен. До старшего Уортингтона мало-помалу стало доходить, что наглый плебей прав.

– Ах, маленькая идиотка! – Он снова потер руками лицо. – Это моя вина… – Он виновато взглянул на Эрона. – Когда она пришла ко мне просить денег на бальное платье к придворному сезону, я сказал ей, что у нас едва хватает на еду и что мы не можем выкинуть приличную сумму на платье, которое будет надето всего лишь раз, а потом выброшено…

– Но ведь это вранье, не так ли? Ну, по крайней мере, сильное преувеличение! – грозно нахмурился Эрон. – Тогда зачем вы ей это сказали, а?

Дейд заморгал:

– Потому что… ну, потому что ей понадобились какие-то тряпки!

И он развел руками, словно это объясняло все.

Эрон сокрушенно покачал головой:

– Да вы еще тупее, чем я думал… сэр. – Он вновь скрестил на груди руки. – Платья – это вовсе не тряпки! Платье для мисс Электры – это боевой доспех!

Произнеся это вслух, он окончательно уверился, что это правда. Именно так сказал ему Лисандр. Что бы Электра ни надевала, что бы ни говорила и ни делала – все это маневры в битве за счастливое будущее семейства Уортингтонов. И в частности, за будущее маленькой Атти!

Дейд выглядел смущенным и потерянным. Эрон испустил тяжелый вздох.

– Лучше мне присесть, сэр. Потому, как чую я, что наш разговор затянется…

– Кабо!

Переделка платья для мисс Электры заняла у молодого человека почти целый день. Он трудился без устали, ибо более всего ценил пунктуальность. Малейшая заминка – и он не поспеет к сроку, а Кабо никогда не подводил клиентов.

Но даже будучи занятым сверх меры, Кабо затормозил на бегу и обернулся. Он узнал этот голос, хоть не видел своего друга Гарретта более года.

Стройный, стильный и надменный, Гарретт был верен себе.

Гарретт состоял камердинером… то есть камеристкой, у леди Алисии Лоуренс до того, как та стала герцогиней Уиндем. Сегодня Гарретт служил главным сплетником и распространителем всяческих баек… то есть шпионил в пользу Клуба Лжецов, к которому некогда принадлежал и сам Баттон.

Гарретт спешил навстречу Кабо, улыбаясь и изящно поправляя безупречную белокурую прическу.

– Кабо, да ты сделался заправским щеголем!

Кабо не позволил себе поддаться очарованию бывшего друга. И что с того, что солнечный блик красиво упал на белокурые волосы? В конце концов это просто солнце и просто волосы… Он даже не улыбнулся в ответ.

– Я всегда выгляжу щеголем. Это часть моей работы. Щегольство – моя профессия. Так чего тебе, Гарретт?

Гарретт лучезарно улыбнулся, нимало не смущенный столь прохладным приемом. Это само по себе раздражало. Его равнодушие обычно сбивало людей с толку. Собственно, именно в этом и состоит главная цель равнодушия.

Но Гарретт – о, это был особый случай… Они с Кабо были знакомы когда-то давно, когда еще оборванными и грязными подростками шмыгали, словно крысы, по Бонд-стрит, увязываясь за хорошо одетыми горожанами и промышляя карманными кражами. Кабо ловкостью сильно уступал Гарретту, но бегал куда быстрее – им долгое время удавалось перебиваться так… До тех пор пока десять лет назад Кабо не был пойман Баттоном с поличным.

Теперь Кабо был ассистентом самого великого Лементера, прославленного кутюрье, а Гарретт стал всего лишь шпионом, лжецом и сплетником.

…Что ж, лжец – это тоже профессия. В сущности, Гарретт всего лишь один из длинной череды господ снаружи и плебеев в душе, которых Баттон одевает для их лживых увеселений…

– Что происходит в Клубе, Гарретт?

Это стоит выяснить, потому что Баттон наверняка захочет узнать последние новости. Гарретт был внимательным наблюдателем и красноречивым рассказчиком. Кабо уже предвкушал, как перескажет самые пикантные новости Баттону. Может, хоть так хозяин соблаговолит улыбнуться…

Кабо не стеснялся признаться самому себе, что живет только ради этой улыбки.

Однако у Гарретта на уме было иное. А именно весьма интересное предложение…

– У меня к тебе есть разговор. Это важно. Составь мне компанию, Каб. Давай проведем веселенькую ночь в городе – ну, как в старые добрые времена! В доме Уэверли сегодня раут – будут гости исключительно малоуважаемые, а потому весьма забавные! Или мы с тобой можем пообедать и напиться у миссис Блит. Ты знаешь, она нас просто обожает – ведь мы такие… декоративные!

Кабо прекрасно помнил миссис Блит. Она содержала известного рода заведение, где любили бывать шалуны из сливок общества. Однако «гранд-дама» хорошо обращалась со своими барышнями, а с юношами – и того лучше, так что у Кабо не было резона с ней вздорить. К тому же она в свое время очень ему помогла, когда он едва не преступил всерьез закон… Впрочем, тогда в его жизни еще не было Баттона.

Сегодня он вполне честный и добропорядочный гражданин. И упрекнуть его решительно не в чем – ведь с тех трудных пор минули годы и годы, и с тех пор он даже не… А озорной блеск в глазах Гарретта сулил самые что ни на есть разнузданные наслаждения. Гарретт по натуре был щедрым весельчаком, притом ничуть не склонным к сентиментальности. И если бы вдруг Кабо пришла нужда поразвлечься, Гарретт был бы для него идеальным компаньоном.

«Но разве можно предаваться развлечениям вдали от своей истинной любви?»

– Увы, я не могу отлынивать от своих обязанностей, – хмуро сказал Кабо.

Гарретт явно был уязвлен, но Кабо не слишком переживал за своего старого товарища. Гарретт не останется в одиночестве – он точь-в-точь белка, которая, потеряв орешек, сразу находит новый…

Счастливый Гарретт!

Однако вслед за первым предложением Гарретт тотчас сделал второе – поистине потрясающее, невероятное, сногсшибательное.

И от него Кабо тоже отказался. Отказался, несмотря на то что высокая особа, сделавшая ему это предложение через Гарретта, не привыкла знать отказ ни в чем…

– Ты много теряешь, дружок, – жизнерадостно ухмыльнулся Гарретт. – Ну а если вдруг передумаешь – что ж, ты знаешь, где меня найти!

И Гарретт надел шляпу по своему обычаю слегка набекрень. И на какое-то мгновение сердце Кабо преисполнилось жгучей зависти к этому человеку. Как, верно, хорошо было бы сбежать прочь от вечной боли, разрывающей грудь… Как славно было бы обратить любовь в забаву!..

И все же у него есть свое место в этом мире. Есть работа, ответственность… И уважение Баттона – а Баттон по-своему любит его, как любят бедного сироту, которому дали кров и пищу.

Не о такой любви мечтал Кабо…

И все же это было куда лучше, чем жизнь без Баттона. Ну разве не так?…

Первый, кого Кабо повстречал в Уортингтон-Хаусе, был Хейстингз.

– О-о-о… приветствую, сэр. У меня посылка от моего хозяина для мисс.

Разумеется, это были лиловые шелка для мисс Электры.

Спустя несколько часов у себя в спальне Электра в последний раз взглянула на свое отражение в зеркале. Кабо стоял у нее за спиной, в одной руке держа ленты для украшения прически, а в другой – флакон изысканных духов.

– Думаю, я сделала все, что могла… – Электра покрутила головой, придирчиво осматривая себя. – Как по-твоему, этого хватит, чтобы привлечь внимание герцога Камбертона?

– Ну… если его светлость не посмотрит на вас – значит, посмотрит на… меня, – тихо произнес Кабо. – Глядя на вас, я жалею, что меня не влечет к девушкам.

Обернувшись, Электра подарила своему дорогому другу ослепительную улыбку:

– Кабо! Ни один мужчина никогда прежде не говорил мне столь изысканного комплимента! Это необыкновенно приятно!

Кабо вздернул бровь:

– Как полагаете, смогли бы мы с вами ошеломить всех собравшихся? Ну если бы рука об руку вошли в бальный зал?

Улыбка Электры тотчас увяла:

– Что стряслось, друг мой? Нет, положительно, с вами что-то случилось. – Она сощурилась. – Выкладывайте все начистоту.

Кабо отвернулся и выпустил из тонких пальцев ленты, которые с тихим шуршанием упали на туалетный столик.

– Думаю, я… возможно, я перееду во дворец. Принцу-регенту нужен новый камердинер, знающий толк в моде. Потому что старого он не так давно выгнал взашей.

– О-о-о! – всплеснула руками восхищенная Электра и прижала ладони к заалевшим щекам. Но руки ее тотчас упали. – О-о-о… О боже мой…

– Полагаю, я произнес то же самое, что и вы сейчас, услышав это предложение. Ну… возможно, присовокупил несколько ругательств – вполне невинных, смею вас уверить!

Электра прикусила губу:

– Так вы… поедете? Вы покинете его?

Кабо отвернулся, сосредоточенно глядя на руку, из которой выпустил ленты:

– Думаю, куда важнее, позволит ли он мне отказаться от этого предложения? Или станет настаивать, чтобы я его принял? Скажет, что «делает это ради моего блага», и понесет прочую сладкую чушь…

– Но ведь… но ведь вы нужны ему! – Электра постаралась выразиться как можно более деликатно. – Вы знаете, что нужны!

– О, так ли это? – Кабо поднял наконец на нее глаза, свои прекрасные сумеречно-серые глаза с выражением человека, идущего на эшафот. – Полно, да нужен ли я ему на самом деле?

Электра скрестила на груди руки: «Ну что ж, увидим. И всем докажем!»

Мистера Баттона она любила, пожалуй, не меньше чем собственных родителей – но всему есть предел! Она начала притопывать ногой на манер своей властной старшей сестрицы Калли. Осознав это, Электра тотчас прекратила топать, однако выражение ее лица оставалось по-прежнему решительным… если не сказать большего.

Кабо заморгал и даже отшатнулся:

– Нет…

– Что – нет?

Электра лихорадочно размышляла. Как только она разберется с мистером Баттоном и его смешными представлениями о добре и зле, то…

– Нет! Никаких проделок в стиле Уортингтонов! Никаких спектаклей с участием механических гусей или близнецов в костюмах Арлекинов… И никаких заводных фениксов, горящих настоящим пламенем! – взмолился несчастный Кабо.

Электра, состроив невинное лицо, улыбнулась молодому человеку:

– Ну сами посудите, какие близнецы-Арлекины? Ведь Пол уехал в Альпы! Или… или он уже достиг берегов Турции?

Кабо прикрыл глаза ладонью:

– Подождите… просто подождите! Мне предстоит всерьез подумать, а я не смогу этого сделать, если буду с минуты на минуту ожидать нашествия стаи диких обезьян… О-о-о, прошу меня извинить!

– Это вовсе не стая, а войско… впрочем, лучше я спрошу у Ориона. Кстати, обезьяна была всего одна-единственная, и она прожила у нас лишь сутки. И оказалась вовсе не такой уж милашкой, доложу я вам!

– Электра! Пообещайте, что дадите мне время подумать!

– Что ж, будь по-вашему. Этим вечером мне необходимо быть на балу. Ну а утром, надеюсь, я получу как минимум одно достойное брачное предложение. Затем мне, естественно, понадобится время, чтобы сочинить изящный и вполне невинный ответ… – Она тяжело вздохнула. – Хорошо. У вас есть на раздумья ровно сорок восемь часов. По истечении этого времени на глупую голову месье Баттона падет весь праведный гнев безумного и непредсказуемого клана Уортингтонов!

– Боже всемилостивый… – Кабо даже передернуло. – Если бы не все эти десять лет бесплодной тоски и тщетных надежд, я бы преисполнился к нему жалости!

Электра коротко кивнула:

– И да будет неприятель посрамлен! Так говорит… говорил когда-то Лисандр.

Она отвернулась, чтобы подхватить веер и шаль, одновременно размышляя над тем, как побеседовать наедине с упрямым глупцом по имени мистер Баттон.

– Элли…

Электра вздрогнула как ужаленная и обернулась. Кабо почти никогда не называл ее тайным домашним именем. Сейчас уголки его губ слегка дрожали – для Кабо это было равносильно широкой улыбке. Он церемонно поклонился Элли:

– Вы необычайно умны и не менее прекрасны, а сердце ваше куда более золотое, чем вы сами полагаете. Подобной герцогини не заслужил ни один герцог в мире!

Часто моргая, чтобы не дать пролиться предательским слезам, Электра раскрыла веер и стремительно замахала им, присев в изящном реверансе:

– Нижайше благодарна вам, сэр, что вы изволили это заметить! – Затем выпрямилась и с треском сложила веер: – Ну а теперь – на охоту!