Поскольку свечей в ее чердачной тюрьме не было и не было никакого резона долго не спать, Лорел посвятила последние голубые моменты сумерек приготовлению постели. Быстро умывшись в тазике, она почистила зубы уголком носового платка — разумеется, старого, а не одного из новых, воздушных, от Лементье — и надела тонкую льняную сорочку. Она как раз пробиралась в темноте к постели, когда услышала, что в дверном замке повернулся ключ.

Обернувшись, она была на миг ослеплена светом высоко поднятой свечи. Прикрывая глаза ладонью, она постаралась разглядеть, что происходит.

— Джек?!

Неужели она наконец поймала его за улучшением ее комнаты? Он что-то нес в руках…

— Да, — произнес он, переступая порог и закрывая за собой дверь. — У меня тут кое-кто, с кем ты должна встретиться.

И когда глаза Лорел привыкли в свету, она разглядела, что в руках у него не пакет, а маленькое всхлипывающее существо. У Лорел застучало сердце. Они вместе… прямо перед ней. Она знала, что Мелоди похожа на нее, но ее удивило, насколько их дочь походила еще и на Джека. Это не так бросалось в глаза, но у нее был упрямый отцовский подбородок и такой же рисунок скул, скрытый под детской пухлостью.

«Посмотри, Джек, что мы с тобой сотворили! Разве она не красавица?»

Но ничего этого Лорел не сказала вслух и молча ждала. Неужели Джек узнал о визитах Мелоди к ней?

Он опустился на колени и поставил Мелоди на крепкие ножки в башмачках.

— Леди Мелоди, я хочу представить тебя твоей маме.

Нет, он ничего не знал. Просто Джек принес ей то, за чем она сюда явилась, соединил наконец-то ее с дочерью. Лорел прикусила губу, чтобы не заплакать и не засмеяться одновременно.

— Привет, Мелоди.

Мелоди со всхлипом выдохнула:

— Мама!

Лорел растаяла и протянула к ней руки. Мелоди бросилась к ней и обняла за шею липкими ручонками.

— Привет, моя малышка Мелоди, — прошептала Лорел. — У тебя был трудный день?

Мелоди опять заплакала, уткнувшись в шею Лорел. Притянув дочь к себе поближе, Лорел встала и понесла ее на ближайшее кресло. Она обняла свое дитя и стала баюкать, покачивая детское тельце туда-сюда, словно делала это всю жизнь. Джек последовал за ними и поставил свечу на столик рядом. Лорел подняла на него глаза.

— Ты удивляешься, почему она сразу бросилась ко мне?

— Нет. Она бросилась ко мне сразу же, как увидела в первый раз.

Лорел улыбнулась и закрыла глаза.

— Как все мы… — пробормотала она, слишком тихо, чтобы он смог расслышать. Изумительное ощущение присутствия собственного ребенка в ее руках, нуждающегося в ней, льнущего к ней, прозвучало где-то в самой глубине ее существа, отозвавшись взрывом такой невероятной любви, что Лорел испугалась обморока. Увлажненными глазами она посмотрела на Джека и прошептала:

— Спасибо!..

— Не благодари меня, — покачал головой он. — Я должен был позволить тебе увидеться с ней в первый же момент, как ты постучала в эту дверь. — Он с силой провел рукой по лицу. — Постарайся только не слишком меня ненавидеть, когда я снова запру твою дверь. Пожалуйста…

Руки Лорел сжались вокруг Мелоди.

— Нет, не забирай ее… Погоди…

— Не стану, — вздохнул Джек. — Ты ей сегодня очень нужна. Я подумал… что ей лучше сегодня поспать с тобой…

Радость вспыхнула в Лорел ярким пламенем.

— Всю ночь? — Она посмотрела вниз, на Мелоди, и откинула черные волосы с влажного выпуклого лобика. — Слышишь это, моя Мелоди? Хочешь спать сегодня со мной?

Мелоди вынула палец изо рта и, сведя бровки, посмотрела на Джека:

— А как насчет плохого человека?

Джек опустился на колени и заглянул ей в лицо:

— Плохой человек умер, Уилберфорс его убил.

Мелоди моргнула:

— Правда?

Джек взял ее пухлую ручку в свою большую, и сердце Лорел растаяло, обнаружив, что их большие пальцы имеют одинаковую форму.

— Мелоди, я клянусь своей честью, что плохой человек мертв. Его застрелили, сбросили с крыши, а потом похоронили в земле. Нет никого на свете более мертвого, чем этот плохой человек.

Лорел растерянно заморгала. Очень уж подробно и красочно описывал Джек, что случилось с плохим человеком. Может быть, это был вовсе не сказочный персонаж, не плод фантазии Мелоди? Она нахмурилась и одними губами спросила Джека:

— Кто?

Джек торопливо качнул головой:

— Потом.

— Я очень люблю разные истории, — громко произнесла она. — Я вообще люблю узнавать разные сведения. Особенно о людях, которые мне нравятся.

Джек бросил на нее предостерегающий взгляд.

— У меня есть книжка. История о даме и волке, который следовал за ней по пятам.

Мелоди кивнула:

— Да, да. Тень моей дамы. Дядя Колин написал ее для меня, — промолвила она голосом, в котором слышались лишь следы недавней истерики.

— Это все объясняет, — отозвалась Лорел с тенью сарказма в голосе. — Особенно учитывая, что я так хорошо знаю, кто такой дядя Колин. — Ядовитый взгляд в сторону Джека подчеркнул ее иронию. Затем она перевела взгляд на девочку. — Так ты останешься со мной, моя Мелоди?

Мелоди в последний раз шмыгнула носом и радостно прижалась к Лорел.

— А Горди Энн тоже можно остаться?

— Разумеется.

— Горди Энн — это ее кукла. Что-то вроде куклы, — вздохнул Джек, с сомнением глядя на довольно грязный комок завязанного узлом полотна, торчащий у Мелоди под мышкой. — Горди Энн была галстуком. Это длинная история.

— Еще одна история! — Лорел чуть стиснула Мелоди. — Мне столько всего нужно узнать о тебе! — Затем она повернулась к Джеку и губами изобразила вопрос. Она замерла: он стоял на коленях так близко… лицо его было строгим. Он смотрел на них двоих… Лорел легко поняла, о чем он думает, потому что минуту назад думала о том же: «Как могу я держать их врозь?!»

Джек бросил ее, а когда она потом отыскала его, запер на чердаке. Но все же сегодня он привел к ней дочь. В душе Лорел боролись любовь и ненависть, и она не всегда была уверена, что есть что.

Но тут она вспомнила, о чем хотела его спросить.

— А не… — Осторожно. Она чуть не сказала «Медди и Прю». — А не станут остальные удивляться, куда она делась?

Он равнодушно пожал плечами:

— Меня никто спрашивать не станет.

— Правда? — нахмурилась она.

Уголок его рта слегка искривился в усмешке.

— Бесполезно спрашивать человека, который никогда не разговаривает.

Она выгнула бровь:

— Это ты-то? Да я не могу заткнуть тебе рот.

— Со мной папа тоже разговаривает, — кивнула Мелоди. Она стала играть с пушистым кончиком косы Лорел, переброшенной через плечо. — Только со мной и с мамой, — сонно добавила она.

Джек встал.

— Оставляю вас с мамой, — обратился он к Мелоди. — Спокойной ночи, леди Мелоди. Спокойной ночи, Лорел.

Он повернулся и покинул их так тихо, что Лорел начала понимать, каким образом ему удалось каждую ночь благоустраивать ее комнату так, что она не слышала. Она улыбнулась, глядя на сонное личико, глаза на котором превратились в узкие щелки, поблескивающие в свете свечи. Нижняя губка была выпячена, а на щечке виднелась еще не высохшая, слеза. Лорел стерла ее поцелуем.

Сегодня Джек принес в ее комнату самое драгоценное украшение.

Лорел открыла глаза в темноте комнаты и заморгала, пытаясь понять, почему проснулась. Сегодня в окно светила луна. Может быть, она была слишком яркой и мешала спать?

Затем с подушки донеслось тихое детское посапывание. A-а да. Она была не одна. Улыбаясь, она протянула руку и погладила взъерошенные локоны ее крохотной дочки.

Мелоди спала, свернувшись в клубочек, ее круглое личико чуть припухло от сна, темные реснички мирно лежали на щеках. Она была такой тихой и милой после всей своей неуемной болтовни, дневных слез и криков. Она была таким красивым ребенком.

«Мое дитя! Моя Мелоди!»

Вновь по жилам разбежалась радость. Лорел подумала, что теперь так будет всю ее оставшуюся жизнь, это блаженное, потрясенное осознание того, что к ней, наконец, вернулось то, что она считала навсегда утраченным.

Мелоди шмыгнула носом и сунула в рот грязный уголок своей растрепанной куклы. Лорел осторожно вытащила его. Выпятив нижнюю губку, упрямая даже во сне, Мелоди снова сунула куклу в рот.

— Желаю тебе удачи в этом.

Лорел быстро подняла голову и за спящей Мелоди увидела источник этого бархатного шепота.

В ее камере появилось большое мягкое кресло с подлокотниками. Оно было повернуто лицом к окну. Теперь она могла разглядеть вытянутые от кресла длинные ноги в облегающих бежевых брюках и руку в темном рукаве, свисающую с подлокотника. Ее это заинтересовало, так как до сих пор она никогда не видела его отдыхающим.

По крайней мере, с той незабываемой ночи.

В её памяти замелькали картины, свежие и яркие, как будто не прошло столько времени. Впрочем, некоторые образы впечатываются ожогом и никогда не выцветают.

Джек, растерянный во мраке ночи, задыхающийся от ужасных подробностей кошмара, который был вовсе не кошмаром, а его мучительной реальностью. Джек ласковый и нежный, тянущийся к ней в темноте. Его рука, проделывающая с ней… с ее телом такие чудесные, порочные вещи, которые не может представить себе невинное воображение. Джек над ней, в ней, бережно вторгающийся в нее, обнаженный, блестящий от пота, старающийся сдержать свою страсть, чтобы не причинить ей боли.

Он никогда не причинит ей вреда. Никогда.

Так что обнаружить его рядом в темноте было не столько страшным, сколько необычным. Почему он здесь? Кресло его было обращено к окну, и значит, он вовсе не стремился смотреть на нее спящую.

Ее гордость зашевелилась. А собственно, почему он не смотрит, как она спит?

Она села на постели и резко прошептала:

— Почему ты здесь? Неужели ты не можешь доверить ее мне даже на одну ночь?

Рука на подлокотнике сжалась в кулак. Он медленно, устало поднялся на ноги.

Глядя на это, она немного отодвинулась от края постели, натянула на грудь простыню, что было довольно глупо, так как он уже не раз видел ее грудь, но об этом она думать не станет! Простыня вроде как делала ее менее уязвимой.

Затем он повернулся к ней, и у Лорел перехватило дыхание при виде горечи на осунувшемся красивом лице. Сердце пронзила острая боль.

— В чем дело? — прошептала она, забыв о настороженности. — Скажи мне.

— Я… — Он провел рукой по лицу. — Я не могу… я не осмеливаюсь заснуть.

Кошмары. Сны, которые были не снами, а воспоминаниями, ее рука импульсивно поднялась… потянулась к нему. Лорел с тревогой поглядела на свою руку. Что она творит?

Он не должен страдать один, погружаясь в эти воспоминания.

Он посмотрел на ее руку. Непонимающе, словно не смел поверить, что это правда. Он не двинулся к ней, отчего она лишь раскрыла ладонь, призывая его приблизиться.

«Я не хочу, чтобы он приближался. Я не могу видеть, как он страдает в одиночестве».

Он сделал один-единственный шаг вперед, и половица скрипнула под его тяжестью. Он вел себя как дикое пугливое животное, сильное, но нерешительное, ласковое и ранимое существо, неуверенное в том, как его примут.

Она не убирала протянутую руку, теперь более уверенная в том, что делает. Ей нечего было терять. В этот вечер в ней родилась благодарность к нему. Сегодня он подарил ей Мелоди. Он берег Мелоди и разыскивал ее мать, только ошибся в своих расчетах. Ее все равно бесило, что он считал, будто в постели с ним была Амариллис, однако Лорел должна была признаться, что за последние дни ее обида на это как-то смягчилась.

Джек смотрел на тонкую белую руку, светящуюся в лунном свете каким-то призрачным блеском. Она была маленькой и хрупкой, такой слабой, таким бесполезным оружием в окружающем его темном и кровавом мире.

Но это была его спасительная нить. Его последняя и лучшая надежда.

Его рука шевельнулась.

Он с удивлением понял, что его тело по собственной воле движется сквозь пустоту, сквозь пространство, сквозь годы одиночества и мрачного отчаяния, чтобы коснуться…

Ее тонкие пальцы обхватили его пальцы, согрели его ледяную кожу, поначалу очень бережно, только слегка касаясь, только придерживая…

Но затем она начала его притягивать.

Она тянула его к себе, понемножку, нерешительный шаг за неуверенным шагом, пока его колени не дотронулись до постели. Тогда она выпустила его руку и похлопала ладонью по матрасу со стороны спящей Мелоди. Как сомнамбула, он опустился на этот матрас, улегся поверх покрывал, медленно позволил голове пристроиться на свободной части подушки Мелоди.

Лорел строго и неулыбчиво смотрела на него, потом заложила за ухо темный локон и задумчиво проговорила:

— Ты можешь не спать, но должен отдохнуть.

Потом она снова улеглась, обвив своим телом Мелоди, и закрыла глаза.

А для Джека этот чердак быстро превратился в тайный маленький мир, где время и прошлое больше не давили на него всем весом. С Лорел, как и с Мелоди, он чувствовал себя живым. Он мог разговаривать, и думать, и чувствовать, как не мог многие годы. Находясь с ней рядом, он мог дышать.

«Когда я с ней, я настоящий, я живой».

Если бы только он смог каким-то образом вернуть себе ее доверие. Он едва осмеливался думать об этом, но надежда, мысль об этом не покидала его. Она брезжила на горизонте его сознания, как долгожданный восход. Всего на расстоянии волоска от него находилось будущее, полное таких теплых и сладостных возможностей, — будущее, содержавшее все, о чем он только мог мечтать. Джек долго лежал тихо, прислушиваясь к ровному дыханию Лорел, переходя от бодрствования к дремоте. Нет, он не станет спать. Не станет подвергать Лорел и Мелоди своим кошмарам. Но все равно лежать рядом с ними было прекрасно. И сон ему вовсе не нужен!

Однако он заснул. Глубоко и беспечно, безо всяких сновидений.