Через улицу, напротив Рирдон-Хауса, укрывшись в тени Гросвенор-Парка, за домом наблюдал мужчина. Он не подходил к окружающей обстановке, так что старался остаться незамеченным, но остальные потребности — голод, холод, усталость — не имели для него значения.

Темнота внутри — вот все, что он мог ощущать. Предательство. Месть. Он снова и снова переворачивал это слово в своем сознании, полируя его до тех пор, пока оно не засверкало, как кусочек черного янтаря.

Он потерял все. Ему некуда было пойти, и у него не осталось жизни, которую нужно было прожить. Была только совершенная месть.

Конечно, эта месть могла включать в себя нескольких личностей, но ни один из них не ускользнул от рук закона или от раскаяния. Только Рирдон, отступник, только он не потерял ничего. Рирдон сохранил свой титул, свое богатство, свою жизнь. А теперь у него была еще и девушка.

Так много всего у лжеца и предателя.

И ничего для меня. За исключением мести.

Что-то шумело. Шелестело и суетилось. Двери открывались и закрывались. Вилла еще глубже погрузилась в совершенный покой своей кровати.

Нет.

Я не просыпаюсь. Я отказываюсь.

Наконец, послышался звук льющейся воды, который оказал гальванизирующий эффект на ее мочевой пузырь. Теперь она должна была проснуться.

С ворчанием Вилла отбросила покрывало и нахмурилась, глядя на яркий дневной свет, приникающий сквозь прорези в драпировках кровати. Затем она ощутила аромат прекрасного чая, такого, который ей не приходилось пить уже долгие годы, и в ее сердце появилось снисхождение к незваному гостю.

— Мисс? Не хотите ли вы сейчас встать? — раздался тихий голос из-за драпировок справа от Виллы.

Вилла открыла рот, чтобы согласиться, но не смогла сказать ничего. Ох, она забыла. У нее пропал голос. Она перекатилась, чтобы просунуть голову между драпировками.

В комнате было очень светло. Она заморгала, глядя на солнечный свет, струящийся сквозь окна под довольно высоким углом. Должно быть, уже почти полдень.

Как поразительно. Последний раз она проспала так долго, когда была слишком слаба из-за лихорадки, чтобы делать что-то еще.

— Доброе утро, мисс. Я принесла для вас горячий чай, если желаете.

Вилла повернула голову и обнаружила бойкую симпатичную горничную, которая помогала ей принять ванну предыдущей ночью, стоящую рядом с прекрасным серебряным чайным подносом, расположившимся на столе.

Девушка была примерно ее возраста, и ее веселая улыбка прогнала остатки утреннего брюзжания Виллы. Она усмехнулась девушке в ответ и кивнула, а затем скользнула обратно под покрывало и удобно устроилась на подушках. Она никогда не жила в такой роскоши, и ее никогда не обслуживали подобным образом, так почему бы не насладиться каждым моментом?

После того, как она оживленно и эффективно раздвинула драпировки, горничная повернулась, чтобы приготовить чашку дымящегося час для Виллы.

— Хотите сладкий чай, мисс? Или с молоком? — Она выглядела озадаченной, когда Вилла только покачала головой.

Подняв руку к горлу, Вилла напомнила ей о своей болезни, и лицо девушки просветлело.

— Ох, тогда чай должен значительно помочь, мисс. Выпейте немного немедленно.

Чай был налит с большой элегантностью и экономией движений, и вскоре Вилла смаковала замечательную горячую жидкость и позволяла ей успокаивающе скользить вниз по ее саднящему горлу.

— Это помогает, мисс? Хотите еще немного?

О небо. Вилла решила, что она определенно может привыкнуть к этому. Какая привилегия — никогда даже не наливать самой себе чай.

После двух потрясающих чашек чая, Вилла больше не могла игнорировать потребности своего мочевого пузыря. Осторожно прокашлявшись, она рискнула заговорить.

— Пожалуйста, могу я остаться одна ненадолго? — ее голос был слабым, на самом деле ничуть не слышнее, чем шепот.

Горничная улыбнулась.

— Если вам нужен ночной горшок, то он стоит под кроватью.

Позаботившись о естественных потребностях, Вилла обдумала вдохновляющую возможность того, чтобы еще ненадолго остаться в постели. Затем ее желудок напомнил ей о том, как много времени прошло с тех пор, как она правильно питалась горячей пищей. В таком замечательном месте, завтрак, несомненно, будет запоминающимся событием. Так что время одеваться.

Между тем у нее не было другого выбора, как снова надеть свое муслиновое платье, которое Лили вычистила и отгладила настолько, насколько это было возможно. Ну хорошо. С этим ничего нельзя было поделать.

Это семья Натаниэля, которая скоро станет и ее семьей. Они без сомнения все поймут. Она мгновенно приободрилась от этой мысли, что было нетрудно сделать, потому что ничто не могло расстроить ее надолго сейчас, когда она наконец-то приехала, чтобы посмотреть Лондон.

Следуя указаниям, которые ей дала Лили, она легко, вприпрыжку спустилась по ступенькам, которые почти что прикончили ее вчера. Проходя мимо противного дворецкого в холле, она одарила его солнечной улыбкой, просто потому, что он выглядел таким кислым.

Остановившись перед двойной дверью, вырезанной из прекрасного золотистого дерева, Вилла заколебалась. Ей захотелось, чтобы Натаниэль был с нею.

Но она никогда не боялась незнакомцев, и было бы лучше не начинать становиться робкой сейчас, не тогда, когда ей нужно встретиться с целым городом.

Она распахнула дверь и вошла с уверенной улыбкой на лице.

В комнате не было ни души. Однако здесь был буфет с дымящимися блюдами для завтрака. Яйца и сосиски и маленькие рогалики из белого хлеба. Запах притягивал ее с такой силой, словно зацепил ее крючком.

Внезапно обрадовавшись, что здесь нет никого, кто бы увидел ее ненасытность, она схватила тарелку и наполнила ее доверху. После нескольких дней дорожной еды, это казалось раем. Здесь были даже какие-то блюда, которые она раньше не видела, что-то рыбное и что-то, плавающее в заварном креме, но Вилла решила попробовать их позднее.

Прямо сейчас ее больше интересовала возможность совершить быстрый набег на свою переполненную тарелку. С грохотом усевшись за стол, она деловито начала работать вилкой.

Неуклюжая от голода, она сбила один рогалик со своей тарелки и он приземлился на пол. Поспешно отодвинув назад стул, она наклонилась за рогаликом, только чтобы обнаружить, что затолкнула его еще дальше под стол.

Окончательно соскользнув со стула, Вилла встала на колени, чтобы потянуться за булочкой. Она как раз схватила ее, когда услышала звук открывающейся двери и шуршание юбок.

— О Боже мой! Как… какая неотесанность!

Конечно, кто-то должен был сейчас войти. Не секунду назад, когда она вполне прилично сидела за столом. И не на пару секунд позднее, когда она уже оказалась бы снова там же.

Нет, им понадобилось войти сейчас, когда первое, что бросилось им в глаза — это извивающийся зад Виллы под скатертью.

Вилла вздохнула и выкарабкалась из-под стола, пытаясь принять настолько веселый вид, насколько это было возможно. Когда она поднялась на ноги, она увидела двух очень элегантных леди. Она была примерно одного возраста с Мойрой, хотя это было единственное, что у них было общего, а вторая была значительно старше. Даже старше старого Пратта.

Эта леди вполне вероятно была самым старым созданием, которое Вилла когда-либо видела. Ее лицо представляло собой лабиринт морщинок, так же, как и руки, сложенные на позолоченном набалдашнике ее трости. Ее дорогое платье из шелка цвета лаванды было так обильно украшено бисером, что Вилла задумалась о том, не происходит ли ее сутулость от тяжести ее одежды.

Но ее белоснежные волосы были красиво уложены вокруг головы и выцветшие голубые глаза искрились юмором. Она подмигнула Вилле, веселая как сойка.

Вилла на мгновение уставилась в изумлении на старую леди. Затем, покраснев, она сделала реверанс обеим леди и ждала, что они представятся. Леди помоложе выпрямилась во весь рост, чтобы надменно посмотреть на нее, высоко задрав нос.

— Кто ты и что ты делаешь в моем доме?

Вилла открыла рот, чтобы ответить, но ее голос снова подвел ее. Она смогла только покачать головой и поднять одну руку к своему горлу.

— Кто ты, какая-нибудь нищая цыганка? Хэммил! Хэммил, иди и избавься от этого нищенского хлама немедленно. Как ты осмелился пустить что-то подобное в мой дом!

— Ох, замолчи, Виктория! — Пожилая леди похромала вперед, чтобы улыбнуться Вилле. — Хэммил не позволил бы даже мыши проскользнуть в твой дом без приглашения. Она должна быть кем-то. — Она хихикнула. — Я надеюсь, что она так же забавна, как и выглядит. Большинство из вас такие тупицы.

Она подошла ближе и уставилась на Виллу.

— Ну как насчет этого? Вы любите развлекаться?

Вилле пришлось улыбнуться. Дама выглядела настолько нетерпеливой, словно маленькая, покрытая морщинами девочка, собирающаяся открыть коробку с конфетами в Михайлов день. Вилла кивнула леди и усмехнулась ей в ответ.

Дама радостно кивнула.

— Ого! Как замечательно! Теперь у меня есть кто-то, с кем можно играть. Ты можешь идти, Виктория, и оставить меня с моей новой игрушкой.

— Я этого не сделаю! Моя дорогая тетя Миртл, я просто не могу оставить вас одну с таким странным существом! Хэммил!

— Убирайся, Виктория, — проговорила мягким голосом тетя Миртл, — или я вычеркну тебя из моего завещания.

Леди помоложе засопела и в ее глазах появилось не слишком приятное выражение. Вилла ощутила холод в ее пристальном взгляде, направленном на тетю Миртл.

— Очень хорошо, тетя. Если вы настаиваете. Я заставлю Хэммила поставить кого-нибудь возле двери, на случай если это создание вздумает напасть на вас, — она вышла, закрыв дверь комнаты для завтраков с неподобающим для леди грохотом.

— Ядовитая женщина. Презираю ее с того момента, как мой племянник Рэндольф привел ее домой.

Вилла не собиралась немедленно высказывать свое мнение. Что это за сумасшедший дом, в который она попала?

— Итак, красотка, кто ты и почему ты не можешь говорить?

Хм-м. Как ей ответить? Написать? Но в комнате для завтраков не было ни чернил, ни бумаги.

Вилла вскочила, чтобы налить им обеим по чашке чая. Она выпила свой залпом, горячий и несладкий, надеясь вернуть хотя бы частицу своего голоса.

Тетя Миртл ждала, маленькими глотками поглощая чай, хотя по покачиванию ее лавандовых юбок Вилла догадалась, что те скрывают нетерпеливое постукивание ногой.

Вилла поэкспериментировала, откашлявшись. Не так плохо. В действительности, ей удалось издать какой-то звук. Тетя Миртл выпрямилась с надеждой.

— Ну, говори же, девочка!

— Меня зовут Вилла Трент. Я здесь со своим мужем, — ее голос был хриплым, но звучал неплохо, пока она не слишком напрягала голосовые связки.

— Мистер Трент? Никогда о нем не слышала. Кроме того, у этой семьи нет никаких друзей. Кроме этого утомительного сэра Дэнвилла.

— Извините. Я имела в виду моего жениха. Натаниэля.

Чашка тети Миртл опасно застучала по блюдцу и Вилла вскочила, чтобы спасти ее из трясущихся рук леди.

— Таниэль? Таниэль женится? — Ее голубые глаза наполнились слезами, а трясущиеся руки потянулась за тростью.

— Вам нехорошо, мадам? Мне позвать кого-нибудь?

— Лошадиное дерьмо. Я в порядке. Но вызови Хэммила!

Вилла вскочила, но Хэммил вошел прежде, чем она дошла до двери. Бросив на нее уничтожающий взгляд, он поклонился Миртл.

— Да, мадам?

— Где лорд Рирдон? Не важно. Просто приведите его сюда, немедленно! — тетя Миртл повернулась обратно к Вилле. — Ты сказала, что ты помолвлена с Таниэлем и будешь его женой?

Вилла кивнула. Тетя Миртл долго и пристально смотрела на нее круглыми голубыми глазами.

— Как давно?

— Четыре дня назад.

Тетя Миртл удивленно посмотрела на нее.

— Как долго ты знакома с Таниэлем?

Вилла смутилась.

— Немногим больше, чем четыре дня.

Глаза тети Миртл сузились, и Вилла почувствовала, что эта маленькая женщина-птичка смогла бы при необходимости противостоять хищнику. Она сама видела, как сойки яростно отгоняли соколов от своих расположенных поблизости гнезд.

— Не могла бы ты объяснить, как это случилось? — голос дамы внезапно стал прохладным.

— Ах, ну, я выстрелила из рогатки в его лошадь, или скорее в гнездо шершней, конечно, совершенно случайно, и на дороге был камень, что было очень неудачно, потому что я сомневаюсь, что на протяжении нескольких миль на дороге есть подобный камень, и становилось темно, а он был такой ужасно тяжелый, и я уснула, ожидая пока успокоятся шершни, — Вилла закончила эту декламацию, почти задохнувшись, и глубоко вдохнула. Она старалась не показывать своей нервозности, но опасалась, что ее стиснутые руки выдали ее.

— Итак, он сделал тебе предложение? Ни разу не прикоснувшись к тебе? Просто потому, что ты спала рядом с его бессознательным телом? — тетя Миртл кивнула. — Да, конечно, он это сделал. И затем он привез тебя домой, как и должен был сделать. Хорошо, ты уже провела с ним некоторое время. Что ты думаешь о нем?

Вилла слегка улыбнулась.

— О, я немного привязалась к нему. Он очень забавен.

Тетя Миртл была озадачена.

— Забавен? Мой Бог, девочка, в эти дни Таниэль серьезен донельзя. В течение нескольких месяцев я пыталась заставить этого мальчика воспрянуть духом.

— В самом деле? — и правда, его глаза иногда были печальны, хотя и не настолько грустными, как прежде. — Да он все время заставляет меня смеяться. Как в тот раз, когда он попросил меня не называть его «дорогим». И еще — когда я заставила его выслушивать истории о моей родной деревне. Он неимоверно забавен.

Нижняя челюсть тети Миртл действительно немного отвисла, пока она с очевидным недоверием рассматривала Виллу. На мгновение Вилла подумала, что возможно, в конце концов, они разговаривают не об одном и том же человеке. Затем низкий голос, раздавшийся от двери, заставил ее подскочить со счастливой улыбкой на лице.

— Миртл, любовь моя, как ты себя чувствуешь этим утром? — Натаниэль, слегка улыбаясь, двинулся было вперед, но остановился, когда увидел Виллу. — Ага. Я вижу, что ты встретилась с Виллой.

— Таниэль, дорогой, подойди сюда со своей мужественностью и подари своей старой тетушке утренний поцелуй.

Натаниэль снова перевел взгляд с Виллы на тетю Миртл. Он знал, что она никогда никому не будет плохо отзываться о нем, и некоторая часть болезненного напряжения покинула его плечи.

Взяв руку Виллы в свою, он подвел девушку к тете Миртл, чтобы поприветствовать ее.

— Миртл, дорогая, я хочу представить тебя будущей леди Рирдон, моей невесте.

Вилла бросила на него такой удивленный взгляд, что Натаниэль осознал, что он никогда прежде не произносил этих слов вслух. Странно, но в данный момент они казались совершенно естественными.

— Твоя кто?

Этот негодующий визг донесся от двери. Они все повернулись, чтобы увидеть потрясенную Викторию, стоящую рядом с прекрасной молодой блондинкой.

— Привет, Дафна, — натянуто произнес Натаниэль. — Ты хорошо выглядишь.

— Таниэль, ты… ты обручен? — взгляд Дафны был изумленным и страдающим. Дьявол. Он не подумал, что она может оказаться здесь. Конечно, она чувствовала себя преданной. В конце концов, это он настоял на разрыве их собственной помолвки.

— Виктория, сейчас же убирайтесь отсюда вместе с этой безжизненной женой Бэзила. Вы заставляете меня терять аппетит. А в моем возрасте я не могу пропускать прием пищи, потому что он может оказаться последним, — тетя Миртл проговорила все это мягким утомленным тоном, таким, который она использовала — и семейство знало это — когда была в смертельной ярости.

— Я не уйду! Я хозяйка этого дома, Миртл, и я буду тебе благодарна, если ты будешь помнить об этом.

— Уже нет, если принять во внимание эту красотку, Виктория, так что я буду тебе благодарна, если ты заткнешь свою глотку и покинешь комнату.

Виктория заметно вскипела от ярости и бросала неприятные взгляды на каждого в комнате, за исключением девушки рядом с ней. Натаниэль игнорировал Викторию, слишком ошеломленный теми словами, что выскользнули у Миртл. Дафна вышла замуж за Бэзила?

— Ты обвенчалась с Бэзилом? — его кузен всегда восхищался Дафной и совсем не обрадовался, когда Натаниэль сделал предложение девушке. Это было довольно странным ощущением, но… — Бэзил?

Красавица заколебалась.

— Ну, Бэзил обожает меня, Натаниэль.

Послышались два резких удара, трость ударялась о дорогой столик черного дерева, и все глаза обратились к тому месту, где сидела Миртл.

— Виктория, Дафна, уходите. Сейчас же.

Дафна медленно ушла, бросив назад долгий, унылый взгляд. Виктория, напротив, задержалась для прощального выстрела. Бросив взгляд на Виллу, она шутливо заморгала.

— Бедный Таниэль. Неужели босоногая крестьянка — это лучшее, что ты можешь получить?

Натаниэль ощутил, как напряглась в его руке рука Виллы, и осознал, что он не выпустил ее во время этого ожесточенного обмена словами.

— Следи за собой, дорогая мама, — прорычал он. — Помни, что я больше не джентльмен.

Это очевидно не приходило ей в голову, и она бросила на него удивленный взгляд. То, что она увидела в его глазах, заставило ее сделать шаг назад. Чтобы скрыть это, он запрокинула голову и последовала за Дафной, громко шелестя юбками.

— Эта Виктория просто гарпия, — пробормотала Миртл.

Вилла только посмотрела на Натаниэля с легким упреком.

— Это была твоя мать? — спросила она.

Ее голос очевидно возвращался, но все еще был хриплым и низким. Он нашел это очаровательным и отвлекающим, хотя гнев все еще кипел в нем.

Он криво усмехнулся ей.

— Да, это была неизменно полная материнской любви Виктория.

— Ты не представил меня.

Ох, черт.

— Вилла…

Миртл повернулась, чтобы в удивлении уставиться на него.

— Он этого не сделал?

— Нет. Он даже едва объяснил мое присутствие дворецкому.

— Ох, Таниэль, — разочарование в голосе Миртл было очевидным.

Лицо Виллы оставалось совершенно невыразительным. Натаниэль внутренне сжался.

— Это не то, о чем ты думаешь, Миртл.

Она посмотрела на него, прищурив глаза.

— Ты стыдишься этой прекрасной девочки, Таниэль? Ты на самом деле стыдишься того, что подумает твоя семья?

— Нет, — быстро выпалил в ответ Натаниэль. — Я стыжусь вовсе не Виллы!

Медленная, широкая улыбка зажглась на лице Виллы.

— Я знала это. Я прощаю тебя, — она быстро поцеловала его в щеку, и Натаниэль успел уловить лишь дуновение жасмина и сладкий аромат женщины, перед тем как она выпустила его руку и снова села за стол.

Она взяла вилку и принялась за свои яйца, сделав при этом всего лишь маленькую гримасу, несмотря на тот факт, что еда к этому моменту должна была совершенно остыть. Как обычно, ни на что не жалующаяся Вилла.

Натаниэль поднял колокольчик для слуг. Когда незамедлительно появился лакей, Натаниэль приказал принести для всех троих свежие блюда.

Вилла наблюдала, за манерой обращения Натаниэля со слугами. Он был рожден для этого. Рожден, чтобы прислушивались к его малейшему желанию. Рожден для роскоши и комфорта, для жизни в этом огромном, элегантном доме.

Что касается Виллы, то она не могла смотреть на эти мили отполированных полов без того, чтобы ее колени не начали ныть от симпатии к тем, кто должен был часами натирать их воском.

Была внесена новая тарелка, от которой шел пар, и Вилла с изумлением обнаружила, что ее содержимое в точности соответствует тому, что она выбрала раньше, точно в таком же количестве, какое она положила себе вначале, вплоть до злополучного рогалика.

Было замечательно, что к ней проявляли такое внимание. Однако она не могла не оглядеться по сторонам — у нее было жутковатое ощущение того, что за ней пристально наблюдают.

— Вилла, что касается того, чтобы отвезти тебя обратно в Дерритон… — он немного поковырял еду, уставившись в свою тарелку. Вилла положила вилку, внезапно почувствовав, что она не уверена, голодна ли она, в конце концов.

— Да, Натаниэль?

— Мой отец болен, — его голос был настолько невыразителен, что Вилла еще острее ощутила его боль. — После того, как мы поженимся, мы останемся здесь на некоторое время. Если бы я уехал, даже только для того, чтобы сопровождать тебя в…

— Конечно, — тихо сказала Вилла. — Все, что тебе потребуется.

— И я тоже буду здесь, — решительно заявила Миртл. — У меня осталось слишком мало времени, чтобы потратить даже секунду на Викторию, но мне будет весело с Виллой.

Натаниэль вздохнул.

— Миртл, веди себя прилично.

— Почему? — она с удивлением и вызовом уставилась на него, продолжая жевать.

Натаниэль покачал головой.

— Тогда все хорошо. Веди себя неприлично. Почему я беспокоюсь?

Она покачала головой.

— Глупый мальчишка. Все еще пытаешься починить то, что не подлежит ремонту.

Натаниэль не ответил. Вместо этого он повернулся к Вилле.

— Тебе передали платье?

Она выглядела задумчивой.

— Да… милорд.

Услышать свой титул из ее уст было для Натаниэля немного странным. У него были определенные трудности с тем, чтобы совместить два мира в своем сознании.

Натаниэль и Вилла на дороге были простой парой в простом путешествии, где каждый день нужно было проехать многие мили и преодолеть многие препятствия.

Здесь же он был лордом Рирдоном, отягощенным богатством и позором. Вилла, в ее поношенной одежде, со своей природной добротой была совершенно неуместна в этой путанице замысловатых отношений и вероломства, которую представляла собой его семья.

И все, чего он хотел — это вернуться со своей милой девочкой обратно на дорогу, до того, как яд этого места отравит ее.

— Оно очень… красивое, — Вилла выглядела мрачно. — Благодарю тебя за то, что ты подумал об этом.

— Тебе оно не понравилось? Я подумал, что ты будешь великолепно выглядеть в голубом. Конечно, тебе понадобятся и другие предметы одежды. На самом деле, вероятно, нам обоим стоит прогуляться по магазинам, — хотя он и не был в восторге от этого. — Если, конечно, у тебя нет желания куда-либо идти со мной.

Вилла в изумлении округлила глаза.

— Ты можешь поверить, что я пойду с тобой. Эти хулиганы не испугают меня.

И потом, если его цель — это играть роль лорда Предателя до конца… тогда он и Вилла должны бывать на публике как можно чаще. Лорд Предатель несомненно бесстыдно повез бы свою невесту за покупками и потратил достаточно денег, чтобы привлечь внимание.

Тратить деньги на Виллу вовсе не казалось ему неправильным. И ему, несомненно, нужно позаботиться о достаточном количестве слуг, в случае другого происшествия в духе Уэйкфилда.

— Ты купил голубое платье, потому что думал, что оно мне понравится? — задумчиво спросила она, ее голос все еще был еле слышным шепотом. — Или потому, что в нем я выглядела бы более прилично?

Натаниэль замер. Он не был уверен почему, но для нее этот вопрос, казалось, имел большое значение. Он пожал плечами, понимая, что нужно говорить ей только правду.

— Я подумал, что голубой цвет будет тебе к лицу.

Она мгновение молча изучала его, затем поднялась со своего стула и, обогнув стол, подошла к нему. Взяв в свои ладони его лицо, она запрокинула его голову и легко поцеловала его в губы.

— Превосходный ответ, — ее шепот коснулся его рта. — Спасибо. Я с гордостью буду носить это платье.

Болезненное желание предыдущей ночи, которое так полностью и не успокоилось, снова обрушилось на него. Он потянулся к ней, чтобы ощутить ее вкус еще раз, но она уже ушла, снова усевшись напротив него за стол. Он поморгал, а затем осторожно посмотрел в сторону Миртл.

Легкая усмешка на ее лице и блеск в ее глазах рассказали ему, что она не пропустила ничего: ни восприимчивость Виллы, ни его собственный голодный ответ.

— Интересно, — с хитрой улыбкой проговорила она. — Очень интересно.