Лакей открыл дверь перед Натаниэлем, который вернулся в Рирдон-Хаус к обеду, и он вошел в столовую. Его мать сидела на своем обычном месте за огромным столом из красного дерева, возвышаясь над теми, кто присутствовал, с королевским удовольствием.

— Садись, садись, Натаниэль. Ужин сэра Дэнвилла не может больше ждать ни одной минуты. — Она, улыбаясь, махнула рукой в сторону стула.

Улыбка, должно быть, предназначалась для того, чтобы произвести приятное впечатление на собравшуюся компанию, потому что Виктория по-настоящему не улыбалась ему уже много лет. Он ответил ей сардоническим кивком, затем бросил взгляд на другой конец стола, где он ожидал увидеть пустое место своего отца.

Бэзил ухмыльнулся ему с этого стула.

— Да садись же, Таниэль. Твоя маленькая невеста совсем потерялась без тебя.

Возможно, это из-за ярости, которая прокатилась по нему от того, как Бэзил узурпировал место его отца. Или из-за злости от того, как его мать улыбалась сэру Дэнвиллу, пока ее собственный муж умирал. Овдовевшему, богатому сэру Дэнвиллу, который много лет оказывал ей знаки внимания.

Или, возможно, как в точности сказала Миртл, потому что он был самым бестолковым человеком на свете, но до того, пока он не занял свое место за столом, Натаниэль в самом деле не заметил Виллу.

Она сидела напротив него, излучая чувственное сияние своей сливочно-белой плотью, возвышающейся над вырезом платья и мягким водопадом волос, струящимся вниз по ее спине. Она улыбнулась ему, с искренней радостью от того, что она видит его. Она казалась приютом теплоты в холодной комнате.

И действительно, она замечательно выглядела в голубом.

Ему захотелось покинуть это место вместе с Виллой, снова ездить с ней вдвоем по дорогам. Как он мог сказать ей это здесь, окруженный, как сейчас, людьми, которые избегали его при любой возможности?

А затем он понял.

Она всегда утверждала, что она может догадаться, о чем он думает. Возможно, она сможет сделать это и сейчас.

Он поймал взгляд своей сельской мисс и медленно улыбнулся, до тех пор, пока что-то горячее не начало разгораться и в ее глазах. Он позволил разыграться своему воображению, вспомнив ее обнаженные изгибы, освещенные племенем камина. Она отвечала ему, словно читала каждую мысль в его голове.

Ее глаза расширились и потемнели. Румянец, который появился на ее лице, был вовсе не от чересчур высокой температуры в комнате, а из-за ответной страсти.

Они сидели, глядя друг другу в глаза, вновь переживая их путешествие и те необитаемые места, по которым они проезжали, как в окружавшей их природе, так и внутри себя.

Натаниэль проигнорировал негодующее фырканье Виктории и торопливую смену темы разговора Дафной, и даже ликующее тихое хихиканье Миртл.

Все, что он мог слышать — это учащенное дыхание Виллы, слетавшее с ее полураскрытых губ, и все, что он мог видеть — это то, как тайное знание отбрасывает завесу ненадежности с ее глаз.

Он хотел ее больше чем когда-либо раньше. Он не осмелился бы встать сейчас, чтобы увести ее из-за стола. Его эрекция была просто монументальной, ясно различимой под его облегающими бриджами, и он не захотел бы поставить ее в неловкое положение.

И он знал, что они не могут идти дальше, пока она не поговорит с епископом.

Ему придется поплатиться. Ох, придется подождать и дать ей свободу выбора: остаться с ним или отвергнуть его. И пока Натаниэль сидел здесь, упиваясь ею, он размышлял о том, имеет ли он представление, насколько больно ему будет, если она покинет его.

Действительность скрывалась где-то вне его расчетов, как будто он не смог бы вынести исследование настоящего опустошения и страдания, которое ему придется пережить.

Они должны продолжать. Его вожделение в достаточной мере успокоилось, и не было смысла больше ждать…

Миртл резко толкнула его локтем.

— Ты вообще это слушаешь? — ее голос был полон потрясения и боли, хотя слова были сказаны шепотом.

Вырванный из своей полустрастной, полупечальной мечтательности Натаниэль повернулся, чтобы увидеть на пергаментных щеках Миртл яркие пятна румянца, возникшие от ярости.

— В чем дело? — он не затруднился понизить свой голос до шепота.

Во главе стола Виктория фыркнула.

— Ох, очень хорошо. Я повторю свои слова, хотя я ожидала более внимательного отношения за моим собственным столом.

Натаниэле не обладал терпением, чтобы слушать эти драматические речи.

— Ты собираешься повторить свои слова, мама, или сначала побалуешь нас небольшим представлением?

— Ты невыносим, — прошипела Виктория, ненадолго показав свою истинную натуру, пока не вспомнила о присутствии рядом с ней сэра Дэнвилла.

Она повернулась к нему и с жеманной улыбкой произнесла:

— Простите меня, сэр Дэнвилл. Этот мальчик просто пробуждает во мне самые худшие стороны.

Сэр Дэнвилл немного встряхнулся для того, чтобы послать вялый, злой взгляд в сторону Натаниэля.

— Те стороны, что он заслуживает, по моим ожиданиям. Те, что он заслуживает.

— В самом деле, — добавил вкрадчиво Бэзил. — Таниэль, мой дорогой мальчик, мама объявляла, что мы будем давать бал на этой неделе.

Потрясенный, Натаниэль откинулся назад на спинку стула и уставился с недоверием на ухмыляющегося Бэзила. Сейчас? Здесь? Когда отец умирает всего лишь в нескольких дюймах наверху?

Лорд Предатель не стал бы беспокоиться. Лорд Предатель насладился бы возможностью появиться на публике. Кобру это также не побеспокоило бы. Кобра поприветствовал бы шанс еще дальше заманить в ловушку сэра Фостера.

— Это звучит заманчиво. Я полагаю, что я приглашен?

Миртл бросила салфетку на стол.

— Таниэль, я не могу поверить, что ты будешь потворствовать этому! Ведь твой отец умирает!

— Умирает? Как это? Вы сказали, что старый Рэндольф немного болен, и вероятно, не сможет появиться, но вы никогда не говорили, что он умирает, — сэр Дэнвилл изогнул свои кустистые брови в сторону Виктории, которая запнулась и заморгала, перед тем как собраться с мыслями.

— Дорогая тетя Миртл чрезмерно драматична. Рэндольф… очень взволнован по поводу бала. Я уверена, что он будет в состоянии появиться… возможно, не на весь вечер, но несомненно… на короткое время.

— О, ну тогда хорошо, — сварливо согласился сэр Дэнвилл. Он послал Виктории мечтательный взгляд. — Я в частности надеюсь на один танец.

Она благодарно затрепетала в ответ на мгновение, перед тем как повернуться и послать в сторону Натаниэля взгляд, означавший «не вздумай вмешиваться».

Миртл снова начала протестовать, но Натаниэль положил свою руку поверх ее руки.

— Не беспокойся, — тихо проговорил он. — Мы ничего не можем с этим поделать.

— О, мама Виктория, — заботливо прощебетала Дафна, ее голос звучал как музыка. — Я вижу, что ты стала совершенно бледной. Ты уверена, что с тобой все в порядке, дорогая?

Все повернулись, чтобы посмотреть на Викторию, которая в самом деле сидела с пепельным лицом и расширенными глазами. Она подняла дрожащую руку и указала на что-то позади них.

— Рирдон!

Натаниэль обернулся, древний инстинкт заставил его вскочить на ноги и принять оборонительную позицию, он не заметил, как его стул упал позади него. Вилла также вскочила, как и сэр Дэнвилл, но Бэзил соскользнул со своего стула на пол и исчез под столом.

Перед ними стоял Джон Дэй, его изуродованное лицо было искажено от ярости. В его руке был пистолет, в котором Натаниэль узнал один из своих собственных, находившихся в его кабинете.

Пистолет был направлен в сердце Натаниэля.

Несмотря на то, что его руки дрожали, Дэй взвел курок с уверенностью, приобретенной долгой практикой, и прицелился.

— Сейчас ты умрешь, Рирдон. Ты должен был быть повешен за свое предательство. Правосудие могло быть ослеплено твоим титулом и деньгами — но я, со своей стороны, вижу все очень четко.

Пропал деревенский акцент. На его место пришли четко звучащие гласные — произношение высших классов. Дэй продолжал свою речь.

— Как ты мог сам свернуть на этот путь? Против своей страны, своего Короля — своего собственного отца?

Дэй помахал пистолетом, указывая на украшенную комнату.

— У тебя есть все! Но у тебя больше нет его, не так ли? — он горько рассмеялся. — Я читал в колонках сплетен, что Старик велел тебе никогда больше не попадаться ему на глаза. — Он снова нацелил пистолет прямо на Натаниэля. — Я подумал, он имел в виду — на его глаза или, может быть… — он тщательно выровнял свою цель, — на прицел его оружия?

Старик. Осознание вспыхнуло в мозгу у Натаниэля. Этот человек — Лжец.

— Рен Портер, — его имя был всего лишь хрипом изумления в горле Натаниэля, но Рен услышал его.

— Да. Рен Портер к твоим услугам. Твой верный Лжец, — его изуродованное лицо перекосилось от неистового гнева. — Лжец, который потерял все на службе Короне — тогда как ты стоишь здесь, по-прежнему богатый и привлекательный… — он отвесил быстрый шутовской поклон Вилле. — И ты даже получил девчонку!

— Рен, — Натаниэль прочистил свое сжавшееся горло. — Я рад видеть, что с тобой все хорошо.

— Это так. Я пережил то, что меня предали мои товарищи. Джеймс… — было видно, что эмоции на мгновение затопили его. — Джеймс получил медаль. Ты знаешь об этом? А я получил это лицо и эти травмы. Так что я подумал, что здесь должна быть какая-то причина, — голос Рена наполнился осуждением, и он еще крепче сжал пистолет и нацелил его в грудь Натаниэлю. — Только посмотри на себя, на тебе нет ни царапины, ты в своем прекрасном доме и у тебя новая невеста. По каким-то причинам, закон не может осудить таких, как ты и Джеймс. Но я могу. Вот здесь ты должен умереть, где вокруг тебя будет все, что ты потеряешь.

Натаниэль отошел от стола, подальше от Миртл и Виллы, и от Дафны.

— Отлично, в таком случае, — тихо сказал он, — убей меня.

Вилла задохнулась, и побежала было к нему. Натаниэль резко вытянул руку.

— Стой! — он не имел желания умирать — но он не мог объяснить ситуацию, даже не для того, что облегчить боль Рена. Все, на что он мог надеяться — так это отвести прицел Рена от женщин, до тех пор, пока он не придумает что-то получше.

Рен скривился, затем оглянулся, как будто подозревая какой-то трюк. Позади него не было никакого крадущегося слуги. Натаниэль не собирался говорить Рену, что он сомневался в том, что какой-либо человек в этом доме рискнет своей жизнью ради него.

Спокойная уверенность Натаниэля только еще больше разозлила Рена. Его рука снова начала дрожать, и ему пришлось обхватить свой пистолет обеими руками.

Единственная, странная и четкая мысль пересекла сознание Натаниэля: Он ведь и в самом деле может убить меня сейчас. Естественно, Натаниэль вовсе не хотел умирать. Он не хотел оставлять Виллу. Он бросил взгляд на нее, бледную, стоящую неподвижно рядом со столом.

Он решил, что она на самом деле должен заняться с ней любовью. Он снова и снова позволял себе упускать моменты. Он должен был принять святость своей сельской свадьбы и по-настоящему сделать ее своей женой. Может быть, она останется с ним. Трудно было предсказать что-то, связанное с Виллой.

Пистолет начал падать, затем опять поднялся.

— Нет. Ты не сможешь запутать меня, лорд Предатель. Тебе этого не избежать.

Момент затянулся, тишина прерывалась только потрясенным хрипом сэра Дэнвилла и хныканьем Виктории. Вилла не плакала, Натаниэль знал это. Она была слишком сильна для этого. Он сомневался, что она хотя бы закрыла глаза.

Натаниэль двигался медленно, перемещаясь ближе к пистолету. Ему нужно было быть уверенным, что никто другой не будет задет шальной пулей. Ближе. Еще ближе.

Затем он прыгнул вперед, когда уголком глаза заметил движение.

— Нет!

Крепкий лакей выскочил, чтобы оттолкнуть Рена, яростно бросив его на гигантский буфет из красного дерева, о который его голова ударилась с глухим стуком. Пистолет выпал из его руки. Натаниэль рванулся вперед, чтобы подхватить Рена, когда тот начал падать.

Натаниэль уложил Рена на пол. Ошеломленный и дрожащий, тот все еще слабо пытался сражаться с ним.

— Отойди от меня, ублюдок!

Натаниэль схватил Рена за плечи и притянул его ближе к себе.

— Рен, это был не Джеймс, — настойчиво прошипел он в ухо Рену. — Предателем никогда не был Джеймс.

Рен прекратил свою борьбу и в замешательстве уставился на Натаниэля. Когда лакей приблизился, чтобы увести Рена от него, Натаниэль снова наклонился к нему.

— Им никогда не был Джеймс. Это был Джекем.

Затем он встал, позволив своим людям поднять Рена. Бледный и находящийся сейчас в почти бессознательном состоянии Рен висел в их руках, как тряпичная кукла.

— Уведите его наверх и уложите в постель, — приказал Натаниэль. Он схватил самого большого лакея за воротник. — Бережно.

Мужчина задохнулся и кивнул. Натаниэль наблюдал за ними некоторое время, чтобы убедиться в том, что они повиновались его приказу, затем обернулся и увидел, что комната заполнена любопытными слугами.

— Хэммил, пошли за доктором для моего друга, — Натаниэль остановился и многозначительно посмотрел на дворецкого. — Немедленно. Ты меня понял?

Хэммил отвел взгляд, не в силах вынести предполагаемую угрозу в глазах Натаниэля.

— Конечно, милорд.

— О нет. Ты не позволишь этому преступнику остаться здесь! — Виктория прошагала вперед, за ней на буксире тащился сэр Дэнвилл с покрасневшим лицом. — Я не позволю этого!

— Сбавь тон, Виктория, — Миртл проковыляла вперед. — Лучше присмотри за своей комнатной собачкой, дорогуша. Я полагаю, что у него сейчас будет припадок. Ты же не хочешь, чтобы он отдал концы прямо сейчас, не так ли?

Виктория обернулась, чтобы увидеть, что у сэра Дэнвилла на самом деле были серьезные неприятности. Его круглое лицо опасным образом покраснело по сравнению с его совершенно белыми бакенбардами, и он прижимал одну руку к своей бочкообразной грудной клетке.

— О нет! Стэнли? О, дорогой! Хэммил! Хэммил, пошли скорее за доктором! И принеси немного воды в гостиную.

Натаниэль наблюдал за тем, как его мать визгливо отдавала приказы отсутствующему Хэммилу, в то время как она передвигала сэра Дэнвилла в соседнюю комнату, где стояла единственная софа, достаточно большая, чтобы выдержать этого здоровяка.

Затем Натаниэль был почти что сбит с ног ядром по имени Вилла, которая так крепко обняла его за шею, что он едва мог дышать.

Дрожа, она прильнула к нему. Она обнял ее обеими руками и прижал ее к себе.

— Ш-ш-ш. Все закончилось.

Спустя некоторое время Вилла покачала головой и отодвинулась, чтобы взглянуть ему в лицо.

— Натаниэль, что происходит? Кто такой этот Рен Портер?

Натаниэль застыл. Посреди всей этой суматохи, он не осознал, что Рен проболтался о существовании Лжецов. Он заговорил, не глядя на нее.

— Рен всего лишь патриот, который разозлился на предателя.

— Но…

— Господин Натаниэль, — позвал его слуга с порога. — Я уже послал за одним доктором для сэра Дэнвилла. Другой врач был вызван для… хм…

— Для мистера Лоуренса Портера, — Натаниэль быстро зашагал к двери, затем обернулся, но все так же не смотрел Вилла в глаза. — Мы… обсудим это позже.

Вилла наблюдала за тем, как Натаниэль практически выбежал из комнаты. Она сложила руки.

Натаниэль Стоунвелл, лорд Рирдон в точности не сказал ей практически ничего, не так ли? Ни о своей семье, ни также о Рене Портере. Она подумала о том, о скольких еще вещах ей предстоит узнать на этом трудном пути.

Натаниэль пожал руку врача, провожая его к выходу. Это было изнурительным занятием — помогать врачу с Реном, но Натаниэль никому в этом доме не доверил бы эту помощь.

— Он вылечится от пневмонии, как вы думаете? — Натаниэль надеялся на это. Это было бы слишком сильным ударом, если бы Рен Портер в конце концов умер из-за выстиранного Виллой платья.

Доктор пожал плечами.

— Время покажет. Это купание в реке, возможно, было для него слишком опасным. Инфекция не забралась слишком далеко, но он слаб и очень истощен.

Истощен, как человек, который заставил себя следовать за Натаниэлем в Лондон?

— Думаю, я понял, — ответил Натаниэль доктору. — Я прослежу за тем, чтобы он оставался в постели так долго, насколько это понадобится. — А также поставлю охранника возле двери. Рен болен, искалечен и неправильно информирован. Понадобится некоторое время, чтобы убедить его, что он находится среди друзей.

Доктор по понятным причинам оставался любопытным.

— Он удачливый человек, раз имеет таких влиятельных друзей…

Натаниэль сделал гримасу.

— Я непременно скажу ему об этом. Благодарю вас еще раз, сэр. Доброй ночи.

Закрыв дверь после того, как доктор забрался в экипаж, Натаниэль помахал кучеру, чтобы тот трогал, а затем наблюдал, как карета отъехала и затерялась в сырых лохмотьях тумана.