Как только Дейдре позавтракала и оделась, она обнаружила, что у нее нет никаких дел. Ей нечем было заняться в Брук-Хаусе. Домашнее хозяйство и так работало гладко. Кроме того, чтобы разыскать пропавшего котенка, у нее не было никаких планов ни на этот день, ни на какие-либо следующие дни, так как не нужно будет ни выбирать платья, ни делать прически ближе к вечеру.
Девушка решительно отказалась от побуждения найти партнера по преступлению в лице Мэгги, потому что этот поступок слишком сильно смахивал на повиновение приказу его сиятельства о том, что она станет воспитывать его дочь. Кроме того, ее сиятельство имеет все права на то, чтобы проинспектировать свои новые владения, в конце концов. Она проделает весь путь от подвала до чердака, решила Дейдре.
К несчастью, подвал оказался чрезвычайно скучным, состоящим из строго организованного помещения для хранения корнеплодов и еще более безукоризненных кухонь, куда она не осмелилась сделать и шагу.
С общими помещениями дома, гостиными, приемными и музыкальной комнатой она уже знакома. Кабинет его сиятельства оставался тайной, но Дейдре не нашла в себе храбрости войти в самое логово Чудовища - особенно, когда она вспомнила, как пристально он смотрел на нее прошлой ночью.
Когда- нибудь ей все таки придется столкнуться с ним, если она хочет вести свое сражение, но, возможно, не сейчас.
В конце она забрела в галерею, заглядывая под прикрытые тканью столы и шепотом произнося звуки, которые, по ее предположению, должны были привлечь котенка. Коридор с встроенными окнами, выходящими на самые лучшие дома в Лондоне, устроившиеся внизу вдоль улицы, проходил по фасаду здания.
Остановившись в амбразуре одного из окон, Дейдре уставилась на город, которым она мечтала к этому времени уже полностью завладеть. И вот она здесь, маркиза Брукхейвен, хватается за прутья своей клетки и выглядывает из окна, как самый заброшенный обитатель Бедлама.
Движение на улице привлекло ее внимание. Трое мужчин приближались к двери Брук-Хауса. Они двигались легкими шагами, с гибкостью, свойственной молодежи. Через мгновение, девушка узнала некий кричаще-полосатый жилет.
Ах, прибыла боготворящая ее группировка. Тот, что носит жилет, должно быть Коттер, серый пиджак - это Сондерс, а темно-синий… это Баскин.
Тот факт, что она вышла замуж всего лишь день назад, кажется, даже не заставил ни одного из этой троицы призадуматься - с чего бы это? Всему миру было очевидно, что это брак по расчету. Почему жизнь не должна продолжаться как обычно, с изобилием джентльменов, наносящих ей визиты?
В любом случае, они были всего лишь кучкой скучающих юнцов, без реальных перспектив унаследовать что-то, заслуживающее внимания, и без настоящей цели в жизни, чтобы занять их. Флирт был их любимым времяпровождением, и, в действительности, их единственным навыком. Почему небольшая свадебная церемония должна была хоть на чуть-чуть задержать их?
Коттер и Сондерс получали свое удовольствие от ее компании, но Дейдре догадывалась, что именно Баскин не мог держаться вдали.
Баскин был неудачливым сыном известного поэта. Дейдре уделила ему момент сочувствия, потому что понимала, как тяжело расти в тени великих ожиданий - и к тому же среди артистической элиты Хэмпстеда - но эта жалость испарилась как роса поутру, когда она вспомнила долгие часы утомительных стихов, пытке которыми он подверг ее в прошлом.
Помоги ей небеса, она почти пожелала, чтобы Фортескью впустил их. Даже ужасно утомительная писанина Баскина о страстной преданности стала бы облегчением от напряженности и скуки, которые, как она боялась, будут составлять остаток ее жизни.
Или все- таки нет? Баскин станет настаивать на том, чтобы читать стихи ей вслух, до тех пор, пока глаза Дейдре не остекленеют, а зад не онемеет. С сожалением, смешанным с облегчением, она наблюдала за тем, как молодые люди легким шагом пошли прочь, и в каждом их шаге читалось уныние.
Девушка отвернулась от окна. Отлично. В действительности, она вовсе и не хотела видеть ни одного из них. В конце концов, эти дни внимательного флирта и искрящихся бесед прошли.
На противоположной стене галереи висели огромные, в натуральную величину портреты каждого члена семьи Марбрук - очевидно, создававшиеся вплоть до тех дней, пока мужчины считали, что выглядят особенно щегольско, надевая разрезные дублеты и трико.
У мужчин из рода Марбруков имеется тенденция к обладанию привлекательными мускулистыми бедрами, не так ли?
Интересно, а у его сиятельства бедра тоже так же замечательно подтянуты? Колдер высокий и длинноногий, и его брюки хорошо сидят на нем - хотя и не так сильно облегают, как у этого фата Коттера, - так что Дейдре знала, что его ягодицы крепкие, а живот - плоский, и было похоже на то, что он тоже мог бы с успехом продолжать фамильную историю в отношении по-настоящему привлекательных бедер…
Она подошла к более современным картинам и, наконец, увидела двух молодых людей. Лорд Рафаэль и лорд Колдер Марбрук, гласили гравированные пластинки.
С тех пор Колдер не позировал для своего портрета, но, очевидно, что это он заказал портрет Мелинды. Женщина по-королевски расположилась в элегантном кресле, одетая в кружевное платье, которое было настолько современным и элегантным, что Дейдре не постыдилась бы надеть его хоть завтра. Безусловно, молодая, красивая маркиза Брукхейвен вдохновляла моду, а не следовала ей, не так ли?
Дейдре, конечно, знала, что она сама красива дерзкой, золотистой красотой, но Мелинда была чем-то одновременно редкостным и прекрасным. Стройная настолько, что она приближалась к хрупкости - за исключением того, что эта черта у нее казалась лишь изящной и загадочной - Мелинда с ее темными волосами и бледным, как туман, цветом лица производила впечатление леди из другого времени.
Ее огромные, с густыми ресницами глаза были нарисованы почти фиолетовым цветом - что было почти смехотворным и, вероятно, являлось какой-то причудой художника, потому что, у кого бывают фиолетовые глаза? - за исключением того, что каким-то неимоверным образом все выглядело достоверным.
Дейдре прищурила глаза, ей совсем не нравилось чувство, поднимающееся внутри нее. Маленькая грудь, длинные конечности, прекрасная до боли - что ж, первая жена его сиятельства имела такую внешность, что и у Венеры была бы задета гордость!
- Она красивее тебя.
Дейдре выдохнула, но не обернулась.
- Леди Маргарет, мы и в самом деле должны обратить внимание на ваше стремление констатировать очевидное.
Мэгги вплотную подошла к Дейдре и невыразительно уставилась на лицо своей матери.
- Она к тому же красивее, чем я.
Дейдре с нетерпеливым звуком взглянула на девочку.
- Мыло и вода творят чудеса. - Затем что-то внутри нее смягчилось. - Возможно, пока это так - но ты похожа на нее больше, чем ты думаешь.
- Здесь нет моего портрета.
Его не было. Словно величественная линия Марбруков закончилась с женитьбой Брукхейвена на Мелинде - словно она стерла все будущее этой семьи. Дейдре вздрогнула, но изобразила на лице улыбку для ребенка.
- Что ж, ты же еще не закончила расти, не так ли? Вероятно, когда ты станешь постарше…
- Это потому, что он не хочет смотреть на меня. - Мэгги с неподвижными глазами повернулась, чтобы встретить взгляд Дейдре. - Если он не может смотреть на меня, когда я здесь, разве он захочет видеть меня, когда я уйду?
Дейдре не стала трудиться опровергать это. Она еще не провела здесь достаточно времени, чтобы узнать, правда это или нет - и в любом случае девушка была не в настроении защищать Брукхейвена.
- Я расположена к тому, чтобы выпить чаю, - проговорила она. Повернувшись, Дейдре прошла несколько шагов прежде, чем оглянуться назад. - Ты тоже можешь пойти со мной.
Мэгги приподняла подбородок и решительно уставилась на таинственные глаза своей матери.
- Я могу… а могу и нет.
Дейдре почти ушла, но, бросив еще один взгляд на крошечную, потрепанную фигурку, стоящую напряженно и одиноко в огромной галерее, вздохнула.
- Мне кажется, что когда-то я сохраняла какие-то светские статьи о твоей матери… если ты, конечно, хочешь увидеть их.
Четверть часа спустя они сидели бок о бок в семейной гостиной, детально изучая пожелтевшие вырезки многолетней давности.
В своем подростковом рвении, Дейдре неукоснительно просматривала любые источники, чтобы найти все, что возможно, о молодом лорде и его обреченной леди.
Здесь также были и ее наброски, потому что казалось, что ни один художник не мог устоять против возможности нарисовать Мелинду. Даже самый посредственный талант достигал новых высот с такой моделью, так что здесь было огромное количество того, из чего можно было выбрать.
Мэгги поглощала все это, трудолюбиво читая каждое слово о наиболее знаменитой молодой паре Общества, от первой вырезки, сообщающей об их помолвке, периоде до свадьбы и обо всех их появлениях в свете. Ее грязные пальчики, кажется, не могли устоять против того, чтобы не провести по каждой линии, очерчивающей лицо ее матери.
Мелинда не заслуживала такой преданности, но Дейдре была осторожна, чтобы не позволить этому ожесточенному суждению запятнать знаменательный момент для девочки.
В конце концов, Мэгги вовсе не была такой плохой, если узнать ее получше. В действительности, она напоминала Дейдре о самой себе. Она знала, как маленькая девочка может мечтать о том, чтобы иметь кого-то, кто по-настоящему примет ее интересы близко к сердцу.
Девушка протянула руку, чтобы взять книгу до того, как на следующей странице откроются скандальные листки.
- Вот и все, что есть. Боюсь, что потом я уехала из Лондона в Вултон.
Пальцы Мэгги потянулись к книге, но, к удивлению Дейдре, она не протестовала. Дейдре напомнила себе, что маленькая леди Маргарет сама научилась не задавать вопросов, на которые не хочет слышать ответов.
В любом случае, времени на спор не было, потому что Фортескью объявил посетителя.