Колдер провел этот день в изоляции в своем кабинете, уставившись на бухгалтерские книги, которые отказывались подытоживаться. Записи были правильными. Просто его внимание не подчинялось ему. После достаточного количества бесполезных часов маркиз поднялся, чтобы одеться к ужину. Если он хотел, чтобы Дейдре и Мэгги повиновались тонкостям этикета, то едва ли мог сам пренебрегать ими.
Ужин как всегда был идеален. Он не согласился бы на меньшее - но для Колдера все блюда на вкус напоминали опилки.
Она выглядела такой красивой, сидя напротив него, купаясь в свете свечей. Ее волосы казались другими, более мягкими. Спереди она убрала их наверх, но остальная часть спускалась вниз на спину, как водопад солнечного света. В ее глазах также было смягченное выражение - как если бы Дейдре более приветливо думала о нем этим вечером.
Жар затопил его тело при мысли о том, что мужчина мог ожидать от более приветливых мыслей. Колдер провел так много времени, подавляя это внезапное беспокойное вожделение и пытаясь не смотреть на Дейдре, что уже успели подать мясное блюдо перед тем, как он осознал, что его жена одета в то же платье, которое было на ней прежде - простое муслиновое, подходящее для того, чтобы принимать кузину в гостиной, но недостаточно изящное для ужина.
- Вы не сочли необходимым переодеться к ужину?
Его внезапный вопрос слишком резко пронзил тишину. Девушка заметно вздрогнула, заставив его почувствовать себя тем самым людоедом, сходство с которым он отрицал ранее.
Она проглотила кусочек говядины, который деликатно пережевывала.
- Я не знала, хотите ли вы этого.
Колдер был удивлен. Такой простой ответ? Где же пламенный вызов? Где ощетинившаяся гордость?
Дейдре наклонилась вперед и сделала глубокий вдох, собираясь что-то сказать, но шум в его ушах заглушил все слова. Длинный светлый локон волос упал через ее плечо и уютно расположился между ее полными грудями. Разве она не почувствовала этого? Разве она не знает, что его руки трясутся от желания потянуться через стол и вытащить этот локон оттуда?
Дейдре улыбнулась про себя. Это сработало. Он не мог оторвать от нее глаз. К несчастью, когда его глаза потемнели от голода и застыли на ее груди, девушка должна была ощущать удовлетворение от своей победы - но удовлетворения просто невозможно было достичь, когда его горячий взгляд так воспламенял новый жар внутри нее. Ее бедра повлажнели, а соски напряглись. Это должно было быть унизительным.
Но не было.
Мужчины и раньше испытывали к ней желание, как очевидное, так и скрытое, и это никогда не производило на нее никакого эффекта. Этот мужчина с пылающим взглядом и молчаливым накапливающимся гневом мог превратить ее в костер, даже не прикасаясь к ней!
Она что- то сказала, не так ли? Дейдре не могла вспомнить. Колдер в любом случае не ответил. И в любом случае не было смысла пытаться завести разговор, только не тогда, когда у нее во рту все пересохло от желания, а горло сжалось от болезненного предвкушения. Он может прийти к ней сегодня ночью, если она отопрет дверь…
- Ди !
Внезапно Дейдре осознала, что Мэгги пытается привлечь ее внимание уже в течение нескольких минут очевидным театральным шепотом - и, конечно же, маленькая вульгарная девчонка подхватила смехотворное прозвище, которое Грэм придумал для нее.
- Ди !
Девушка оторвала свой взгляд от Брукхейвена.
- Ради Бога, что случилось?
- Мой котенок пропал!
Брукхейвен откашлялся.
- Я приказал Фортескью отдать его кухарке.
Дейдре повернулась, чтобы с беспокойством посмотреть на него. Если Колдер пытался избавиться от единственного друга бедной Мэгги, то она была готова…
- Киску на ужин ?
Громкость была оглушительной, а пронзительная высота звука вызывала желание забраться под стол. Становящиеся все громче вопли Мэгги заглушали любую попытку Брукхейвена исправить впечатление от того, что он приготовил для девочки ее любимца под соусом и подал с жареным картофелем.
Поначалу Дейдре была обеспокоена этой истерикой - до тех пор, пока Мэгги не одарила ее злорадной усмешкой из-за своей салфетки. Они планировали сделать что-то выводящее из равновесия за ужином сегодня вечером, но это намного превзошло их обсуждаемую схему «тарелка на его коленях». Дейдре была вынуждена молча поаплодировать. Такая основательность и преданность долгу в столь юном возрасте! Небеса, эта девочка была почти профессионалом!
Затем, схватив свою собственную салфетку, Дейдре притворилась, что давится в нее.
- О, как вы могли ? - вскричала она, глядя на хмурого сконфуженного мужа.
Наконец этот мужчина достиг своего предела. Он запрокинул голову назад.
- Довольно!
Несмотря на свои самые худшие намерения, Дейдре обнаружила, что замолчала, повинуясь мужскому авторитету в его реве. Однако она никогда прежде не слышала, чтобы Колдер повышал голос, так что, возможно, она должна была рассматривать этот факт как некоторый успех.
Мэгги остановилась с последним хлюпающим воплем и приглушенным иканием. Дейдре бросила на нее сочувственный взгляд. Девочка довела себя до крайнего состояния, к тому же преднамеренно.
Маркиз положил обе ладони на стол и очень медленно и демонстративно поднялся.
- Так как ни одна из вас, кажется, не ценит замечательные блюда, приготовленные кухаркой, то вы обе отправляетесь в постель без всякого ужина, - прорычал он.
Дейдре могла бы рассердиться на такое детское наказание, но, в конце концов, она во многом заслужила его. В целом, она получила огромное удовольствие. Девушка поднялась со спокойным достоинством.
- Пойдемте отсюда, леди Маргарет.
Мэгги фыркнула и подчинилась. У двери она обернулась.
- Я хочу спать с моим котенком.
Никто бы не сказал, что у ребенка недостает мужества. Оставшись в меньшинстве, Брукхейвен скользнул обратно на свой стул и уронил голову на руки.
- Мы обсудим будущее котенка завтра, леди Маргарет. Кухарка хорошо позаботится о нем до этого времени.
В этот момент они мудро отступили с поля сражения, считая себя победителями дня.
- Ты когда-нибудь пробовала конфеты?
Дейдре и Мэгги отступили в спальню ее сиятельства, чтобы перегруппироваться. Они лениво развалились возле камина, их желудки теперь урчали по-настоящему. Последнее, о чем Дейдре хотелось думать, так это о еде.
- Конечно.
Должно быть, ее тон оказался немного пренебрежительным, потому что Мэгги затихла, устремив взгляд на угли. Дейдре отложила книгу, которую читала вслух.
- Ты никогда не пробовала конфет, не так ли?
Мэгги покачала головой, не отводя взгляда от огня.
- Папа приказал, что бы мне их не давали.
- Никогда ? - Разве это не было на него похоже - полностью запретить конфеты, даже не подумав о простом смягчении? - Можно подумать, что мы узницы в Тауэре, - проворчала она.
Мэгги повернулась к ней.
- Что ты сказала?
Дейдре спустила ноги с диванчика и наклонилась вперед.
- Я сказала «У меня есть особый дар». - Она усмехнулась. - Я знаю, как делать ириски!
Глаза Мэгги расширились.
- Правда?
Дейдре прошагала к звонку и решительно потянула за него.
- Мой отец научил меня. Мы обычно делали их в снежные дни.
Фортескью со своей обычной скоростью, то есть незамедлительно, постучался в дверь и вошел.
- Миледи?
Дейдре величественно махнула рукой, разыгрывая важную леди для развлечения Мэгги.
- Фортескью, мне нужны два горшочка, масло, сахар, шоколад и грецкие орехи - немедленно!
Фортескью бросил взгляд на Мэг.
- Его сиятельство приказал, чтобы леди Маргарет не давали конфет.
Дейдре скрестила руки на груди и приподняла бровь.
- А его сиятельство приказал также лишить их и меня?
Губы Фортескью дернулись.
- Конечно же, нет, миледи. Я сейчас же пошлю поднос наверх.
Когда дворецкий ушел, Мэг села и выпрямилась.
- Мы собираемся есть конфеты?
Дейдре со смехом упала на диванчик.
- Леди Маргарет, мы собираемся объедаться конфетами до тошноты!
Прибыл поднос, на котором лежали уже расколотые орехи и шоколад, наструганный точными крошечными кусочками, идеальными для растапливания. Здесь был даже кувшин молока и два стакана. Очевидно, Дейдре была не единственной, кто полагал, что его сиятельству пора ослабить поводья.
Они растянулись на животах перед огнем, и Дейдре показала Мэг, как растапливать масло и перемешивать его с сахаром до тех пор, пока смесь не станет идеального коричневого цвета. Затем, пока она охлаждалась на подоконнике, заговорщицы растопили шоколад и подсластили его до однородного совершенства.
- Мы уже можем это есть?
Дейдре рассмеялась над нетерпеливостью Мэг.
- Я спрашивала то же самое. А мой отец отвечал мне: «Терпение, милое сердечко. Оно будет вознаграждено».
Она полила шоколадом охлажденную смесь масла и сахара, посыпала сверху орехами и поставила горшочек обратно на подоконник снова остывать.
- На самом деле необходим снег, чтобы быстро остудить это… - Девушка повернулась к Мэг и увидела, что ее лицо печально, а взгляд опять потерялся среди углей. - Леди Маргарет?
- Папа вовсе не любит меня. - Ее глаза казались огромными и блестящими на маленьком лице.
Дейдре не могла отрицать этого, потому что не видела ни одного признака такой привязанности.
- Откуда ты это знаешь?
- Твой папа называл тебя «милое сердечко». Мой никогда… Папа обычно называл меня «Мэгги» и гладил по голове, когда приезжал в Брукхейвен. А сейчас он зовет меня «леди Маргарет», и он никогда… он никогда не обнимает меня.
Дейдре ненадолго прикрыла глаза. Черт бы тебя побрал, Брукхейвен. Затем она опустилась на колени рядом с девочкой и неуклюже обняла ее за костлявые плечи.
- Твой отец любит тебя. Он… он отправился и нашел меня, как раз для тебя, разве не так? - Это было чем-то, в чем Дейдре не хотелось признаваться самой себе, но боль Мэгги была больше и длилась дольше, чем ее.
Мэгги нерешительно склонила голову на плечо Дейдре, и уже вместе они уставились на угли, но там не было ответа на тайны сердца лорда Брукхейвена.
Затем ириски оказались готовы. Выражение лица Мэгги после первого кусочка было просто бесценным. Ненадолго воцарилась удовлетворенная тишина. Дейдре заметила, что Мэгги тайком припрятала большой кусок в кармашек своего неряшливого передника, но ничего не сказала. Маленькие дети время от времени заслуживают глупых удовольствий.