Джон Герберт Фортескью, исключительный слуга, принадлежащий к избранному обществу дворецких Британии, состоял на службе в Брук-Хаусе уже десять лет. Он прибыл сюда как помощник дворецкого из другого огромного дома - хотя и не такого величественного, как этот - и когда седоволосый джентльмен ушел на покой, Фортескью заступил на место своего наставника так же плавно, как ключ вставляется в замок, для которого он был сделан.

Все эти годы он ни разу не раздувал счетов, не превысил своего бюджета и не присвоил даже серебряной ложки для сахара. В действительности, все эти годы он никогда не ставил свои собственные желания выше нужд домашнего хозяйства и самого хозяина…

За исключением одного.

Сейчас он стоял в полуденной тени верхнего холла и наблюдал за тем, как она идет к нему с чайным подносом, предназначенным для ее светлости. Патриция, огневолосая ирландская колдунья, которая настолько глубоко волновала его, что Фортескью был вынужден проигнорировать надлежащий порядок вещей.

Англичане не ценили ирландских слуг, за исключением, возможно, их почти магических возможностей при обращении с лошадьми. Ирландская девушка не могла занять в большом доме никакого места, кроме посудомойки. Большинство работали на фабриках, или, в случае чрезвычайной терпимости, занимали самое низкое положение в магазинах.

Для Патриции обязанность прислуживать хозяйке дома было неслыханным делом в этом слое общества - факт, который Фортескью растоптал с нетипичным для него недостатком уважения. Никто из прислуги не осмелился противоречить решению дворецкого, его светлость, вероятно, ничего не заметил, а ее светлость пока ничем не выказала своего мнения о том, что это была ужасная идея.

Если она это сделает - если его светлость потребует, чтобы Фортескью положил конец этому невероятному отступлению от традиций - если весь штат Брук-Хауса поднимет мятеж…

Фортескью просто не мог заставить себя беспокоиться об этом. Посмотрите на нее, на эти пламенные волосы, изумрудные глаза и гордый наклон головы. Патриция О’Малли не считала, что стоит ниже всех. Так же, как и он, если говорить искренне.

Дворецкий издал неопределенный звук, когда она приблизилась. Патриция слегка вздрогнула, а затем с улыбкой присела в бойком реверансе.

- Хороший денек для свадьбы, не так ли, мистер Фортескью?

У Фортескью все еще были сомнения по этому поводу, но он только серьезно кивнул.

- Ее светлость хорошо устроилась?

Тень пробежала по лицу горничной.

- Она немного… - Девушка наморщила нос, потому что никто до сих пор не сказал ей, что слуги в доме такого уровня не кривляются. Фортескью должен был, но так как он находил любые выражения ее лица восхитительными, то не сделал этого.

- Может быть, это нервы взяли над ней верх, сэр. Моя ма обычно заваривала чай из чертополоха, который замечательно действовал на нервных невест. Следует ли мне поговорить с кухаркой, как вы думаете?

Дворецкий откашлялся.

- Чай - это… ах… восхитительно, но полагаю, что у кухарки уже есть очень хорошее средство от нервов.

Патриция кивнула.

- Ага. Я сомневаюсь, что чертополох можно так легко достать в Мэйфере, а? - Она усмехнулась ему на мгновение, но затем вспомнила о своем положении. Легкая улыбка потускнела, и девушка присела еще в одном реверансе. - Извините, сэр. Ма говорит, что я слишком дерзкая.

Это было похоже на то, как если бы солнце спряталось за облаком. Он хотел, чтобы ему удалось вызвать на ее лице еще одну свободную улыбку, или даже легкий смех - но он слишком долго был Фортескью, чтобы снова стать просто Джоном…

- Что ж… гм… поставь ее светлость в известность, что мы уже слышали кое-что от леди Тессы. Кажется, что после церемонии наш кучер по ошибке доставил ее к неправильному дому, а затем с огромной скоростью уехал прочь, когда она попыталась забраться обратно в карету.

Патриция закусила губу так сильно, что он смог увидеть, как та побелела. Фортескью официально сложил руки перед собой и строго уставился на девушку.

- Кажется, в доме на Примроуз-стрит произошла какая-то путаница. Так как за ними никто не следил, то вся прислуга леди Тессы просто закрыла дом и разбежалась - все, кроме кухарки, которая, очевидно, выпила все спиртное, что оставалось в домашних запасах.

Он думал, что Патриция теперь наверняка рассмеется, но ее глаза расширились.

- О, бедная мисс Софи! Мы не можем спасти ее?

Дворецкий откинул голову назад и приподнял бровь.

- Это не наше дело спасать кого-то, Патриция. У его светлости нет обязательств перед мисс Блейк, если только ее светлость не попросит об этом. - Фортескью поднял руку, чтобы остановить те слова, которые, как он знал, последуют за этим. - И нам не следует надоедать нашим нанимателям по поводу того, как они исполняют свой долг перед семьей.

Патриция выглядела расстроенной, но затем просияла.

- Горничная леди Тессы, Нэн, моя подруга, сэр. Могу ли я попросить кухарку собрать корзинку для подруги, у которой неприятности?

Фортескью задумчиво вдохнул.

- Почему же, конечно, я полагаю, что это будет совершенно уместно послать горничной леди Тессы очень большую корзинку тогда, когда она нуждается в этом. В конце концов, она ведь была, пусть и на короткое время, одной из наших служащих.

Патриция даже не потрудилась подавить солнечную улыбку, которая расцвела на ее лице в ответ на эти слова.

- Слушаюсь, сэр! Я займусь этим прямо сейчас, сэр! - Она еще раз торопливо присела, а затем поспешила по коридору, неся тяжелый поднос с такой легкостью, словно это было всего лишь пустое блюдо.

Фортескью долго оставался там, где стоял. Затем, поскольку был совершенно уверен в том, что один, дворецкий потер ладонью свою грудь, прямо в том месте, где она болела больше всего. Он вел себя просто смехотворно. Она ведь даже улыбнулась на самом деле не ему.

Вскоре он обнаружил, что снова может нормально дышать.

Почти .

Решение устроить Брукхейвену Ватерлоо было одним делом - но разработать осуществимый план оказалось чем-то совершенно другим. Дейдре смотрела в окно своей спальни уже довольно долго, не замечая почти ничего, кроме собственного беспомощного будущего, расстилающегося перед нею.

Так или иначе, но она почти не удивилась, когда от двери позади нее послышался тихий голос.

- Знаешь, он тебя не любит.

Так как более правдивые слова вряд ли когда-то произносились, то Дейдре сумела не повернуться к отпрыску Чудовища. Вместо этого девушка пожала плечами, не отрывая взгляда от вида за окном.

- Ты хочешь получить награду за такое проницательное наблюдение?

- Он любит маму, - упорно продолжала леди Маргарет. - Она была так красива, что он влюбился в нее в самый первый миг, когда увидел. Мы все жили бы долго и счастливо, если бы ее не похитили, и похититель не перевернул бы экипаж.

Дейдре закатила глаза.

- Это интересная версия… - Обернувшись, она остановилась на середине насмешки. Маленькая леди Маргарет стояла точно в центре дверного проема, ни внутри, ни снаружи, ссутулив костлявые плечи, маленькие грязные пальцы были крепко сжаты перед собой.

Несмотря на вызов в глазах маленькой девочки, она знала правду. Дейдре могла видеть это в каждом дюйме ее напрягшегося тела.

Это была знакомая картина. Она видела себя в зеркале достаточно часто, когда была ребенком. Она также знала эту историю - о том, как принц вечно любил бы принцессу, если бы его трагичным образом не разлучили с ней. Обычная женщина стала совершенной любящей матерью, идеальной женой, идеальной доброй леди, без раздражающей действительности, которая крадет золотистый блеск у мечты.

И все же история леди Маргарет была безобразной, запятнанной предательством и тайнами, которые так хорошо знал весь мир. То, что маленький монстр смог удержать свою фантазию против этой волны сплетен было доказательством ее очевидной силы воли.

- Ты грязная. - Дейдре махнула рукой на деревянный стул, который стоял рядом с изящным секретером. - Можешь сесть там. В следующий раз сможешь посидеть на диване… если примешь ванну.

Леди Маргарет обдумала предложение, очевидно, не обнаружила в нем намека на снисходительность взрослых, и двинулась к стулу с таким видом, словно в любом случае собиралась сесть там. Поерзав на сиденье, чтобы сесть как можно основательнее, девочка позволила своим тощим, обтянутым чулками ножкам болтаться в воздухе, постукивая маленькими ботинками по витым перекладинам.

- Знаешь, ты не должна быть здесь. Это комната моей мамы. - Девочка произнесла это слово на французский манер: мама. - Я помню, как она расчесывала волосы перед этим зеркалом.

Так как леди Маргарет было всего лишь два года, когда ее светлость погибла, это было невероятным, но Дейдре была бы последним человеком, кто заявил бы об этом. У нее было множество таких обрывочных воспоминаний о матери, кусочков и моментов - улыбка, то, как она берет ее за руку, запах, поцелуй в лоб. Каждое из них было бесценное, как драгоценный камень, который в сознании ребенка вынимается из оправы и полируется снова и снова.

- Твоя мама была очень красивая, - нейтральным тоном ответила девушка. - Знаешь, я видела ее однажды.

Нетерпеливые глаза впились в нее.

- В самом деле? - В них было настоящее изумление, словно до этого момента Маргарет не могла в действительности поверить, что ее мать была настоящей.

Или, возможно, это сама Дейдре была не слишком реальной.

Дейдре небрежно подошла ближе, лениво перебирая серебряные щетки на туалетном столике.

- Мне исполнилось всего шестнадцать лет. Это было в Гайд-парке. Стоял прекрасный день и все вышли на улицу. Леди Тесса позволила мне приехать в Лондон на несколько дней, и я и моя гувернанткой не хотели оставаться в четырех стенах.

- Мы прогуливались в парке вдоль дорожки для верховой езды, и я увидела леди Брукхейвен, которая ехала в открытом экипаже с… - Со своим любовником, с тем человеком, с которым она сбежит от Брукхейвена всего через несколько дней. - С другом. Она улыбнулась мне, когда проезжала мимо. Она кивнула головой так, словно была королевой. Помню, что я подумала о том, что леди Брукхейвен - самая красивая леди во всем Обществе. Такая молодая и прекрасная, у которой есть все, что женщина может пожелать… замечательный муж, великолепное поместье…

- И я.

- … и очаровательная маленькая дочь, хотя учти, что в то время я не знала о тебе. - Все, о чем может мечтать каждая женщина, и это глупое создание бросило все, что имело, ради актера. Тот факт, что она оставила своего единственного ребенка - хотя, в конечном счете, это оказалось удачей для Маргарет - только заставил Дейдре еще больше презирать Мелинду. Даже Тесса воздержалась бы от такого абсолютного отречения.

Дейдре на мгновение скользнула взглядом по грязным локонам маленького чудовища, а затем снова занялась щетками.

- А какие волосы! Что ж, мне не нужно рассказывать тебе об этом, потому что ты помнишь это очень хорошо. Такие же черные, как полночь, они отливали синим цветом на ярком солнце в тот день.

Дейдре вздохнула с искренним восхищением.

- Помню, как я подумала, что, если бы Господь благословил меня таким красивыми волосами, я должна была бы очень благодарно заботиться о них.

Леди Маргарет долго молчала, разглядывая ободранные ботинки, пока они постукивали по перекладинам.

- Твои волосы в порядке.

Дейдре слабо улыбнулась.

- Очень любезно с твоей стороны говорить так. Тебе самой очень повезет в этом отношении… когда-нибудь.

- Хм. - Стук. Стук. Стук. Затем девочка соскользнула со стула и пошла к выходу из комнаты. У двери она обернулась. - Полагаю, что будет нормально, если ты останешься в комнате мамы… так как ты знала ее.

Сочувствие пробилось у Дейдре сквозь злость. Брукхейвену нужно за многое ответить. Он вел себя почти так же скверно, как Мелинда, оставив свою дочь в Брукхейвене на все эти годы. Он и в самом деле должен поплатиться за это.

Важным шагом в этом процессе станет написание письма поверенным в конторе «Стикли Вульф» о том, что ей, в конце концов, понадобится ее наследство.

Но сначала…

- Леди Маргарет?

Грязный ребенок обернулся.

- Что?

Дейдре улыбнулась. Манеры девочки были отвратительными. Как замечательно.

- Ты ведь на самом деле не хочешь, чтобы я стала твоей мамой, не так ли?

Леди Маргарет сложила свои тонкие маленькие руки.

- Ты не захочешь даже предпринять чертову попытку.

Дейдре кивнула.

- У меня нет намерения делать это. Однако я хочу получить свои балы, свои вечеринки и свои новые платья.

Девушка уселась на чистые кремовые подушки дивана и похлопала рукой по месту рядом с собой.

- Посидите со мной минутку, миледи. У меня есть к вам предложение.