И снова Грэм вылетел из Брук-Хауса в гневе и разочаровании. С невидящими глазами он брел по нарядным улицам Мейфэра. Черт возьми, что такое с Софи? Неужели она думает, что ему нечего больше делать, кроме как потакать ее капризам? Неужели не понимает, что ему… приятно ее общество? Да-да, приятно. Под тусклой маской синего чулка она вполне интересная девушка. Черт возьми, да он просто скучает без…

Ну да, ему всего-навсего не хватает общества. В этом все дело. Карты, болтовня и… Серые насмешливые глаза, видящие его, дурака, насквозь. Упругая масса рыжеватых волос у него в кулаке… Легкий смех, веселое тепло, ироничное подтрунивание, которое всегда вызывало у него смех.

Черт возьми!

Платье от Лементера не было красивым. Оно было потрясающим. Волшебным. Лементер говорил, что его вдохновил образ Титании, королевы фей, а Софи казалось, что Титания сама взмахнула своей волшебной палочкой и одарила кутюрье нечеловеческим, сказочным талантом.

Мастер создал действительно чудесное, завораживающее творение – мерцающую фантазию из шелка нежнейшего зеленого оттенка с неожиданными проблесками лавандовых тонов.

Короткие рукавчики, спускающиеся с плеч, оказались не чем иным, как перламутровыми нитями жемчужных бусин. Софи сразу заподозрила, что это настоящий жемчуг, а не стекло, но не посмела задавать вопросы, опасаясь, что если это так, то не решится его надеть.

Кроме того, Лементер сотворил что-то непонятное с ее корсетом, ведь на самом деле природа одарила ее совсем не так щедро. Однако вся молочно-белая плоть над вырезом платья была ее собственной – настоящее чудо. Витые нити жемчуга сплетались на корсаже и перекрещивались между ее небольшими, высокими грудями, подчеркивая и выделяя их.

Высокий лиф плотно облегал стан, но потом драпировки юбок свободно спадали, пробуждая воспоминание о туниках греческих богинь. Софи сама не понимала, как это получилось, но этот наряд создавал выпуклости там, где, по ее мнению, их не хватало, и придавал величавое благородство ее росту. Настойчивые уроки Лементера научили девушку не горбиться, да у нее и не было такой возможности – стоило ей только хотя бы чуть-чуть ссутулить плечи, как корсаж буквально не давал ей вздохнуть. Софи подозревала, что портной сделал это намеренно. Вероятно, намеренно.

Приглушенно-радужные тона платья придавали ее коже оттенок полированной слоновой кости, а рыжина волос на их фоне горела ярче. Да и Патриция вымыла ее голову неким средством с ароматом цветов и трав. Оно придало ромашковый блеск светло-рыжим волосам, которые прежде спадали на плечи неуправляемым и неухоженным потоком, сейчас же отдельные пряди вились изящными локонами вокруг лица, а остальные были высоко подняты и приглажены, что придавало ей еще большую элегантность и подчеркивало рост. Некоторые прядки слегка выбивались, но Патриция заверила Софи, что так даже лучше.

Софи обернулась через плечо, чтобы осмотреть себя сзади. От обнаженных плеч вниз пенился шлейф из серебристо-белой органзы, такой тонкой, что сквозь нее можно было читать. При малейшем движении шлейф слегка поднимался и всплывал в воздухе, как пара прозрачных крыльев.

Тем временем Патриция вправляла в узел волос на голове Софи новые нити жемчужных бус.

– Ты уверена, что действительно надо было кое-что выстричь?

Патриция усмехнулась ей в зеркале.

– Поздно об этом жалеть, мисс.

Горничная перестала топтаться на цыпочках, отступила на шаг, удовлетворенно вздохнула и хлопнула в ладоши.

– Сегодня ночью сам сказочный принц явится и похитит вас. Вот увидите.

Софи посмотрела в зеркало. Там отражалась совсем другая девушка, на нее ничуть не похожая, другими словами – красавица. Тут какой-то обман… но разве это не ее глаза? И рост, и волосы, и руки, и тонкая шея – все принадлежит ей, все настоящее! Какой же здесь обман? Просто новое платье, немного румян и пудры.

И маска.

Патриция вручила Софи вызывающего вида маску: усеянное жемчугом чудо с перьями белой совы, которому место на стене как произведению искусства, а не у нее на лице. Но маска удачно закрывала нос, но оставляла на виду глаза, делая их огромными и глубокими. Вот теперь она действительно превратилась в другого человека. В Софию.

«Вам нечего стесняться. Сейчас вы такая, какой вас задумал Бог, – сильфида, тростинка на ветру, язычок пламени».

Слова Лементера звучали слабо, почти неслышно, их заглушал отчаянный стук сердца, а страх и неуверенность мешали дышать.

Если это маска, то, значит, маску с нее можно снять. Если все это ложь, то рано или поздно Софи будет разоблачена. Скучная, закопавшаяся в книги и нелюдимая Софи Блейк никогда не сможет стать Софией. Никогда. Это невозможно. Все это просто коварный трюк. Она никогда, никогда не сможет все это проделать!

«Но почему нет? Тебе случалось делать вещи похуже».

Конечно. И смотрите, куда это ее завело! Софи заставила себя глубоко вдохнуть. Одна ложь ничуть не хуже другой. Если она смогла явиться сюда, в Лондон, под фальшивым предлогом, то, без сомнения, сможет явиться и в бальный зал.

На большее Софи была не способна. Теперь пришла очередь Софии. Она должна завершить начатое, иначе весь обман окажется бесполезным, а это хуже всего – вернуться ни с чем.

Грэм решил последовать совету своего лакея и начать поиски невесты с маскарада у лорда и леди Уэверли. Маскарадного костюма у него не было, и он решил одеться герцогом. Надел свой обычный вечерний наряд и лишь добавил простую черную маску из шелка. Грэм знал, что будет не единственным, кто уклонится от приобретения такой дорогостоящей экстравагантной вещи, как маскарадный костюм.

Однако даже если бы он нарядился в дублет короля Генриха Восьмого, это ему не помогло бы, ибо, как только он вошел в бальный зал, все взгляды устремились к нему.

Именно этим утром невидимый, но вездесущий «Голос общества» оповестил его членов о возвышении Грэма. К моменту, когда он вернулся в Иден-Хаус после неудачной попытки повидаться с Софи, в прихожей высилась такая гора приглашений, что они сыпались на пол с серебряного подноса.

Теперь все мамаши в обществе будут следить за ним, как никогда прежде. Бедный четвертый сын – это совсем не тот человек, который способен сделать их дочку герцогиней!

Отлично. Он выполнит свой долг и найдет подходящую невесту. К счастью, некоторые из них присутствовали на балу. Их мамаш Грэм знал в лицо. Все молодые и титулованные их знали, но обычно с успехом избегали встреч.

Но в этот вечер Грэм сделался доступен для общения. Отцы подходили к нему, чтобы поболтать о погоде, о лучших сортах табака, о скачках, а в конце: «Вы знакомы с моей очаровательной дочкой?»

Грэм улыбался. Кивал. Танцевал, как цирковой медведь. Швырни ему монетку и увидишь, как ради богатой наследницы он встанет на голову! Барышни попадались высокие и маленькие, худые и пухленькие, было даже несколько весьма внушительных особ.

– Значит, это ваш первый сезон, мисс Миллионерша? – Он едва мог смотреть в лицо своей даме, крупной блондинке в пышном костюме – подражании наряду сельской девицы: небесно-голубом шелковом платье с рядами старомодных белых оборок вокруг внушительного декольте и с голубой лентой в прическе.

Однако в ней скрыты определенные возможности, решил Грэм, ведь надо же иметь смелость, чтобы при таких-то… активах надеть костюм молочницы.

– Сезон? – Голубые глаза заморгали. – О, лето, конечно, мне нравится, но я больше люблю зиму. Можно спокойно посидеть.

– Э-э-э… Да. – Пожалуй, надо пройтись, а потом еще раз попробовать. – Мне нравится ваш костюм. Очень… лукаво.

Снова недоуменное моргание.

– Это не маскарадный костюм, ваша светлость.

Ясно. Ну хорошо, тогда, может быть, вон та брюнетка с миндалевидными глазами, мисс Богатый Папаша. Она ему больше по вкусу.

– О, ваша светлость, вы такой шутник!

Ха-ха-ха. Как смешно! А он ведь всего-навсего спросил ее, нравится ли ей здесь.

– О, ваша светлость, вы тако-о-ой силач!

Снова хихиканье. Завтра на бицепсах будут царапины. Может, она нервничает? А может, поступает так, как велела мать? Или делает это, только когда они в танце кружатся рядом с тем местом, где некий молодой человек с угрюмым видом подпирает пальму и пожирает их горящим взором?

Грэм откланялся прямо посреди танца. У него нет времени играть в ее игры. Проходя по залу, он вновь увидел мрачного юношу.

– Вы, дорогой, действительно собираетесь терпеть подобное поведение всю оставшуюся жизнь? – задал Грэм вопрос незнакомцу.

И двинулся дальше, но не раньше, чем заметил в его глазах проблеск понимания.

Потом была еще мисс Катриона Торговля Золотом, абсолютно очаровательная девчушка. Танцуя с ней, Грэм расслабился и даже забавлялся ее дерзкой манерой поведения.

Возможно… ну, просто как вариант. Довольно приятная девочка, к тому же они неплохо поладили.

Грэм присмотрелся к ней повнимательнее. Жаль, что она такая хрупкая и маленькая. У Грэма возникло впечатление, что он танцует с кузиной Мэгги.

Черт возьми!

– Катриона, – суровым тоном спросил он, – сколько вам лет?

Девушка на минуту закусила губу, совсем как Мэгги, когда собирается соврать. Потом придвинулась ближе и прошептала:

– Пятнадцать, ваша светлость.

Грэм застыл на месте и отдернул руку от ее талии, словно от раскаленной сковороды.

– Мама не велела мне говорить, – призналась она, – если только вы не окажетесь из тех, кому нравится такой тип.

– Гм… Польщен. – Он твердо взял девочку за руку и отвел к ее предприимчивой матери. – Мадам, вам должно быть стыдно. – И поклонился юной Катрионе. – Надеюсь, мы еще увидимся – через несколько лет.

Она быстро улыбнулась.

– Так вы меня подождете?

Грэм снова поклонился.

– Боюсь, что не могу. Но вам, малышка, я желаю всего самого лучшего.

Пятнадцать? Ха-ха!

Восемнадцать, девятнадцать и даже двадцать – для него это еще слишком недопечено. Как может такая юная девушка знать, чего она действительно хочет? Что она скажет через несколько лет, когда флер наивности рассеется и она поймет, что ее продали за титул и связи?

Нет, Грэм точно знал, что такая девочка ему не нужна. Ему нужна женщина, равная ему, и она должна принять его с открытыми глазами.

Ну что, теперь очередь за богатыми вдовами? К несчастью, самая богатая вдова в Лондоне – это именно леди Лила Кристи.

Софи стояла у входа в бальный зал. Во рту пересохло. Сердце неистово колотилось. Платье спрятано под шелковой шалью. Маска в руках создает иллюзию того, что она оказалась в другом мире.

В этом сезоне Софи очень мало бывала на балах и ни разу не танцевала. Прежде она любовалась рядами платьев пастельных тонов, темными фраками джентльменов, мягким светом хрустальных канделябров – в целом очень сдержанным и цивилизованным зрелищем. Но выяснилось, что маскарад – это совсем другое дело. Более свободные правила поведения на маскараде давали настоящий простор всяческой неумеренности и чрезмерности.

Лементер предупреждал Софи:

– В маскарадном костюме порядочная женщина может быть шлюхой, а шлюха принцессой.

Похоже, сегодня здесь полно порядочных женщин. Корсеты были теснее, вырезы – ниже, щиколотки – в столь тонких чулках, что их почти не было видно, – кокетливо мелькали из-под юбок, которые, скорее, подчеркивали выпуклости фигур, а не скрывали их.

Софи стояла в тени перед дверью. В лицо ей ударила горячая волна. В зале царили блеск, буйство красок и пышность. Как сможет она произвести хотя бы какое-то впечатление здесь, в этом мире роскоши и сияния?

Но тут Софи вспомнила, что ей не полагается все это видеть. Чуть отвернувшись в сторону, она сняла с носа очки, надела маску, глубоко вздохнула и заставила себя двинуться вперед. Шаг, еще шаг. Как ей хотелось закутаться сейчас в плащ, который она оставила у лакея, как хотелось оказаться в нарядной, похожей на шкатулку карете Лементера и унестись в темную ночь.

«Ты сама этого хотела. А если точнее, то даже молила об этом».

Вспомнив об этом, Софи почувствовала, как сердцебиение стихает. Ее никто не заставлял принимать участие в этом представлении. Она оказалась здесь благодаря одному только усилию воли.

Внутри возникло новое ощущение силы, появилось видение цели. Она приехала не затем, чтобы стесняться, прятаться в углу и оставаться серенькой мышкой Софи. Она приехала, чтобы превратиться в Софию. Рука медленно поднялась. Точно выверенный взмах кисти – и веер раскрылся. Вперед. На губах возникла едва заметная улыбка. Все. София приехала на бал.

Подбородок повыше. Внутри все дрожит. Шаль изящно лежит на обнаженных плечах. София скользнула по лестнице в величественный бальный зал. Если кто-нибудь спросит ее что-то неподобающее, она ответит как Тесса.

Как и учил Лементер, София старалась избегать мебели, колонн и вазонов с пальмами. В конце концов, если предмета нет на пути, то об него нельзя споткнуться.

Девушка старалась держаться открытого пространства. Слава богу, мир без очков терял свою значительность, и она видела лишь ближайшие лица. В общем-то, довольно удобно.

В соответствии с инструкциями она совершила один медленный круг по залу, сохраняя на лице выражение самой надменной скуки, и наконец нашла хорошо освещенное место, полностью открытое взорам публики. Несколько бесконечных мгновений ее воля подвергалась серьезному испытанию. Почему кто-то должен заговорить с ней? Да ее просто выгонят на улицу и объявят самозванкой.

Но Лементер не зря говорил, что у него множество влиятельных друзей. Джентльмены один за другим с нарядно одетыми дамами на буксире подходили к ней поздороваться, как будто знали ее много лет. Изо всех сил стараясь не щуриться, София отважно продолжала играть свою роль, к каждому правильно обращалась по имени и не допускала никакой дрожи в голосе.

Имена были важные, некоторые столь знатные, что Софи заподозрила, что Лементер, заставляющий ее их сразить, намеренно ее дразнит. Тем не менее вот они все – Рирдон, Уайнтхэм, Хадерсидж, Гринли. Список не кончался. Каждый джентльмен приятнее предыдущего, каждая новая дама грациознее и красивее. Не знай София, что все это просто спектакль, она вполне могла бы преисполниться самомнения. Обладатели прославленных имен подходили по очереди, а через минуту возвращались в компании молодых аристократов, страстно желавших быть представленными.

Разумеется, это только забавный розыгрыш и выдумка, но как легко все получается! Софи удивлялась, почему никто не додумался проделать этот трюк давным-давно, но потом ей пришло в голову, что люди вокруг нее могут делать то же самое прямо сейчас. Да половина гостей в этом зале могла проникнуть в общество по собственному желанию!

Конечно, сама она – другое дело, в ее связи с семейством Брукхейвенов ни для кого не было ничего нового, но сейчас, когда она называла свое имя, оно звучало намного значительней.

Софи продолжала здороваться и знакомиться с новыми людьми, ничуть не заботясь о том, что не запоминает и половины имен, ведь в основном это были глупые мальчишки. Лементер предупреждал, что не следует проявлять интереса ни к одному джентльмену, иначе станет понятно, что она уязвима.

– Сегодня просто начало охоты, первый звук рога, моя дорогая, – убеждал он Софи. – Вы должны быть самой быстрой ланью и ускакать от любого охотника. Помните, легко получил – легко забыл.

Лементер сдержал слово. Она явно предстала настоящей красавицей, ее окружали восхищенные поклонники, а все общество сгорало от возбуждения и любопытства.

И еще в одном Лементер оказался прав. Как только церемония представления была завершена, Софи обнаружила, что ей не приходится изображать скуку, ей действительно сделалось скучно и стало нечем занять ум.