Хотя утренний шум Лондона не проникал сквозь толстые стены Брук-Хауса, что-то прервало сон Софи, которая накануне очень устала. Она со стоном перевернулась на живот. Вчера вечером она не прикоснулась к шампанскому, но весь предыдущий день в предвкушении бала совсем не могла есть. Сейчас в желудке ныло, в голове стучало, и вообще чувствовалась слабость. Еда!

Ощутив запах тостов и горячего, ароматного чая, Софи приподняла голову, оглядела смутные очертания мебели в спальне, потянулась за очками и удивленно моргнула.

– Вы не выполнили мои распоряжения, – строго произнес Лементер и деликатно отщипнул кусочек тоста.

Он был уже бодр и элегантен. Интересное сочетание пурпурного жилета и лимонно-желтого сюртука выглядело на нем прекрасно. Софи сдвинула очки на лоб и опустила веки, в глазах рябило от обилия красок.

– Обычно я рано встаю, – пробормотала она.

– Что же, добро пожаловать в светскую жизнь. Вы полагали, что люди встают поздно, потому что ленивы. – Лементер взмахнул рукой с тостом, отметая такое предположение. – Нужна немалая стойкость, чтобы вести жизнь абсолютно бесполезного человека.

Софи откинулась на подушку и хмыкнула.

– Бросьте мне тост.

Ломтик хлеба упал рядом с ней на кровать. Не открывая глаз, Софи дотянулась до него и отломила кусочек.

– Чтобы выпить чаю, вам придется встать, – сказал Лементер. – Завтрак в постель вы пока не заслужили.

Подкрепившись половинкой тоста, Софи почувствовала себя лучше и открыла глаза, чтобы встретиться взглядом с этим демоном, портным из самого ада.

– Я была великолепна. Все смотрели только на меня одну.

Лементер фыркнул.

– Согласен. Похоже, так и было, в «Утреннем сплетнике» все точно задокументировано.

Он вынул из нагрудного кармана газету и развернул ее со щелчком. «Когда вчера вечером на маскараде у Уэйверли мисс София Блейк танцевала вальс с герцогом Иденкортом, все поняли, что на светском небосклоне взошла новая яркая звезда. Пара танцевала столь романтично, что самые чувствительные из дам прослезились».

Вспомнив о вальсе, Софи мечтательно прикрыла глаза. Тур вальса в объятиях Грэма… восторженный блеск его глаз… мир вокруг тает и растворяется в сладком тумане…

– Это было божественно, – прошептала она, потом, все еще пребывая в мечтаниях, вздрогнула и добавила: – После такого я не смогла танцевать больше ни с кем, но и отказывать всем подряд было неприлично. Однако вы были правы – все это довольно скучно.

– Софи, крошка моя…

Ощутив мягкую грусть в голосе Лементера, Софи приподняла голову и бросила на него удивленный взгляд. Всю предыдущую неделю кутюрье был так строг с нею, что Софи едва не забыла, какой он добрый. Сейчас Лементер смотрел на нее с сочувствием и жалостью.

– В чем дело?

Мужчина медленно покачал головой.

– Все знают, что Иденкорт женится на деньгах.

Ну конечно. Все правильно. Опять собственная глупость затуманила ей голову. Софи выскользнула из-под одеяла и стала вышагивать перед камином. Неужели конца не будет ее тупости? Она прижала пальцы к ноющим глазам.

– Ну почему этот человек всегда заставляет меня забыть, что мне следует делать?

Лементер поцокал языком.

– Все мы временами проявляем слабость к широким плечам и твердым мышцам. Но дело не в этом. Хотя вчера вы и произвели фурор, но забыли о своей цели. Я полагал, что вам нужен муж, а не любовник.

Любовник! Какая чудесная мысль! На мгновение Софи соблазнилась идеей стать любовницей Грэма, оставаться его возлюбленной даже после светской женитьбы по расчету. Он не станет принадлежать ей по закону, но может принадлежать по сути…

«И ты думаешь, что сумеешь выдержать это, сможешь терпеть, когда он будет оставлять тебя в одиночестве, в холодной постели, и уходить домой к жене и детям?»

Сердце болезненно сжалось. «Наверное, нет».

Нет. Как бы страстно она не мечтала о Грэме, нельзя допустить, чтобы эта безрассудная страсть помешала ей обеспечить собственное будущее. Она обычная бедная женщина без каких-либо полезных умений. Ей надо выйти замуж, иначе придется голодать. Эктон она покинула навсегда, и, честно говоря, не стала бы туда возвращаться, даже если бы могла.

«В конце концов, думаю, лучше умереть от голода».

Она просто должна найти подходящего мужчину, желательно не очень глупого. Если ей суждено провести остаток жизни с человеком, которого она выбрала с холодным сердцем, то пусть он будет не из тех, кого захочется убить через полгода. К несчастью, большинство холостяков из вчерашних поклонников попадали как раз в категорию глупцов.

Софи глубоко вздохнула и упала в кресло напротив Лементера. Он сверкнул глазами – движение явно не выглядело грациозным. Софи свела глаза к носу.

– Я снова стану леди, когда выпью чаю.

Лементер долго смотрел на нее, прищурившись, потом поднял свою чашку и отсалютовал ею.

– Конечно, станете, мисс Блейк. Неделю назад вы бы не посмели говорить со мной неуважительно. – Софи сразу почувствовала себя виноватой и хотела было извиниться, но Лементер отмахнулся. – Вы не так меня поняли. Я рад, что вы сопротивляетесь. Думаю, вы слишком долго просто выживали, а теперь начинаете жить по-настоящему. – Кутюрье откинулся в кресле, отхлебнул чаю и самодовольно хмыкнул. – И есть еще кое-что более важное. Судя по отчетам, вы показали мое платье самым выигрышным образом.

Софи грустно улыбнулась.

– Благодарю вас, но уверена, что на самом деле все обстояло наоборот.

Лементер махнул рукой.

– Вы еще поймете, моя дорогая, что есть громадная разница между тем, когда женщина носит платье, и тем, когда платье носит женщину. – Он подался вперед, склонил голову набок и внимательно посмотрел на Софи. – Мисс Блейк, кого бы вы ни выбрали, сначала убедитесь, что этот человек страстно вас любит.

Софи перестала жевать и нахмурила брови, а Лементер продолжал серьезным тоном:

– Мужчина способен на поразительные поступки ради женщины, которую любит.

Софи сглотнула и только собралась расспросить его подробнее, как Лементер поднялся и поклонился.

– Я сам найду выход, – заявил он. – А вы должны съесть настоящий завтрак. Горничная принесет вам яйца. Потом вы будете принимать визитеров. Минут пятнадцать. Не дольше. Ни с кем не разговаривайте дольше нескольких мгновений. – Он снова поцокал языком. – Во всяком случае, у вас хватило здравого смысла уехать сразу после вальса. Должен заметить, это создало атмосферу таинственности.

Софи послушно кивала. После приключений предыдущей ночи она чувствовала себя выжатой как лимон и не была склонна к длительным развлечениям.

– А потом начинайте готовиться к посещению сегодняшнего музыкального вечера у леди Пибоди.

Софи состроила жалобную гримаску.

– Можно я пробуду там всего пятнадцать минут? – Леди Пибоди устраивала музыкальные вечера только для того, чтобы продемонстрировать сомнительные таланты двух своих дочерей. У обеих не было и зачатков музыкального слуха. – Мне не удастся скрыть, что я явилась без провожатой.

Лементер сверкнул глазами.

– Бунт! Мятеж! Непочтительность! – Потом Лементер ухмыльнулся, его глаза снова весело блеснули. – Ее дочки всегда выступают первыми. Устройте так, чтобы слегка опоздать. Кстати, так ваше появление будет еще эффектнее. Что касается сопровождающей дамы, то я переговорю с леди Пибоди. Думаю, она будет в восторге от мысли о скидке.

С этим словами он уехал, а Патриция внесла поднос с яйцами и свежим чаем. Софи стала медленно есть, пытаясь избавиться от единственной мысли, которая крутилась у нее в мозгу.

Приедет ли Грэм на вечер?

И, лукаво усмехнувшись, она дернула шнур звонка. Фортескью должен знать.

Лишь после полудня лакей Грэма Пайбус удосужился принести чай в его спальню. Грэм знал, Пайбус не одобряет того, что Грэм еще не перебрался в парадные герцогские покои, но мысль, что придется выкинуть оттуда вещи отца, все его сокровища и обитать в удушающей атмосфере этого мавзолея, где, кстати, скрывалось еще больше унылых трофеев… Нет уж, спасибо.

Будь у него такой дворецкий, как Фортескью, Грэм бы приказал, чтобы там все убрали, и знал бы, что, когда он вновь откроет эти двери, комнаты будут в идеальном порядке. К несчастью, Николз не из тех, кто способен приноровиться к изменившемуся порядку вещей.

Грэм не может оставить его, но не может и прогнать после стольких лет службы. Интересно, что бы сделал с таким дворецким Колдер, маркиз Брукхейвен?

Если бы Грэм рискнул обратиться с подобным вопросом к Софи, то получил бы четкий ответ. Грэм почти услышал ее полный сарказма голос:

– Маркиз отослал бы его в Иденкорт с основной частью слуг, чтобы начать приводить дом в порядок.

Грэм тихонько рассмеялся, потер лицо, чтобы прогнать усталость и, собравшись с силами, спустил ноги на ледяной пол. Уголь сейчас был роскошью, а Грэм планировал экономить каждое пенни, и если ему придется терпеть холодный пол и укрываться лишним одеялом, он был на это готов. Софи бы его одобрила.

«Откуда она взяла такое роскошное платье?» Было ясно, что его создали именно для нее, ибо в Англии имелось немного женщин, способных носить его с таким изяществом. Подарок от новой кузины Брукхейвен? Вероятно, так, и вообще, это не его дело. Дирдре – как раз особа, вполне способная в порыве импульсивной щедрости сделать кузине столь безумный подарок.

«Безумный? Вчера вечером этот подарок выглядел весьма разумным».

На самом деле все очень странно. В конце концов, это просто Софи. Софи была другом, с которым можно смеяться, болтать, играть в карты, но не кружиться в вальсе так, что весь мир блекнет и растворяется в сладкой дымке. Вовсе нет!

«Тем не менее ты так же сражен, как и все остальные».

Мысль показалась неприятной, и Грэм прогнал ее из головы. И не пускал назад, пока Пайбус не закончил бритье и не обтер лицо Грэма горячим полотенцем.

– Такие красивые иллюстрации в сегодняшних газетах, где описаны все слухи. Вы и мисс Блейк, ваша светлость, – заговорил лакей, собирая инструменты для бритья. – С вашей стороны очень благородно помочь ей произвести фурор в свете. Теперь она наверняка найдет себе хорошую партию.

Партию? То есть мужа? Грэм почувствовал, что у него отвалилась челюсть, и быстро захлопнул рот.

– Ты думаешь, она хочет замуж?

Пибоди посмотрел на Грэма так, словно тот не слишком хорошо соображал по утрам.

– Конечно, ваша светлость. Леди хотят замуж. Иначе зачем им лезть из кожи вон и выставлять себя напоказ?

Софи замужем за одним из этих слюнявых идиотов? Софи – хозяйка дома у такого вот идиота? Софи, намазывающая маслом тосты для этого идиота? Софи с этим идиотом в постели?

«Только через мой труп».

Впрочем, это смешно. Конечно, Софи нужно выйти замуж. Она станет прекрасной женой, но только если этот парень, ее муж, предпочтет умный разговор почтительности и послушанию. Еще лучше, если окажется начитанным человеком с собственным разумным мнением и достаточно сильным характером, чтобы его отстаивать. И кстати, нельзя закрывать глаза на тот факт, что Софи ни в малейшей степени не интересуется светской жизнью, а значит, никогда не научится принимать гостей как должно. Парню придется проявить терпимость и широту души, чтобы с этим смириться. Но за то в ответ это воплощение идеального мужа получит искреннюю преданность, острый ум, сердечное тепло и, к величайшему удивлению Грэма, явную красоту.

Нет, это не совсем верно. Даже со всеми женскими штучками Софи прошлой ночью не была писаной красавицей. Она не была ни красивой, ни хорошенькой, ни миленькой. Ни одна из затертых фраз к ней не подходит. Прошлым вечером Софи была просто… великолепна.

«Везучий идиот! Все говорят, что она танцевала только один раз. Именно ты ей нравишься».

Это возможно. Среди всей толпы только Грэм мог сформулировать законченное предложение и не начать с ней сюсюкать или грубо хохотать, или не выдать полнейшую банальность. Софи не очень терпима к тупости. Грэм улыбнулся, вспомнив, как она шлепнула его веером – дважды, – когда ей показалось, что он был груб. Смертельный флирт. Смерть от веера.

Застегивая жилет, Грэм подошел к окну гардеробной, невидящими глазами посмотрел на улицу, перед мысленным взором по-прежнему кружился образ девушки в потрясающем платье.

«Великолепна».

Грэм ощутил в груди знакомое беспокойство, знакомое-то знакомое, но не по отношению к другу – простой, невинной Софи.

«Ах вот как? А помнишь, как она спала на подоконнике, а ты разбудил ее? Как стал играть в эту трижды проклятую игру?»

Нет, он не хотел Софи.

Мальчик плачет из-за потерянного щенка. «Папа, ну пожалуйста, найди его!» «Прекрати шуметь! Мужчины не плачут!» И резкий удар тыльной стороной ладони, поток колких насмешек, но хуже всего – чувство потери. Нельзя ничего любить. Нельзя ничем дорожить. Ведь тебя обязательно высмеют, будут глумиться над твоей болью. Не смей ни к чему привязываться, ведь ты не сможешь ничего удержать.

Софию он тоже удержать не сумеет. Ему нужна богатая наследница, а вчера его рассудок помрачился. Он просто хотел поддержать друга, помочь Софи, когда она решила изменить образ жизни, ввести в общество, потанцевать с ней, чтобы все увидели, как она хороша.

А его чувства – они просто смешны, ведь ему казалось, что он плывет над толпой, что волшебное облако отделяет их двоих от остального мира, что весь этот вечер – настоящая магия.

Никакой магии на свете не бывает, бывает слишком много плохого шампанского.

Тем не менее Грэм раздумывал, не стоит ли навестить Софи, просто чтобы узнать, как она чувствует себя в новом образе. Вчера вечером гости были заворожены. Сегодня ей предстоит принять целый хоровод визитеров. Раньше ее мало навещали. Как ей разобраться, на кого стоит тратить время? Противно думать, что она станет возиться с толпой пыхтящих щенков.

Взять, к примеру, Сомерса Бут-Джеймисона. Этот, пожалуй, неплох. Он парень надежный. Не из тех, кто бросается за модным кумиром и тут же переключается на новое увлечение, когда на светском горизонте появляется что-то более яркое и блестящее. Для Софи такой мужчина может послужить выигрышным билетом.

Но отчего при этой мысли Грэм стиснул кулаки?