Большая гостиная в Брук-Хаусе была переполнена. Толчея казалась ужасной. Как будто охотничьи псы со всего графства сбились в огромную стаю, чтобы броситься в погоню за оленем. Высокие мужчины, низенькие, худые, толстые… Некоторые столь молоды, что бритье для них – всего-навсего развлечение, другие в таких солидных годах, что Софи могла быть уверена: они не способны разглядеть никакие ее недостатки.
За дверью Фортескью и Патриция наносили последние штрихи, готовя Софи к появлению перед гостями. Согласно указаниям Лементера, ей не следовало оставаться в гостиной дольше пятнадцати минут.
– Маневр очень простой, мисс, – заверил ее Фортескью. – Вошли, вышли, а я потом укажу им на дверь.
– Они не удивятся, что не будет Тессы? – София нервно теребила кружева своего дневного платья. Еще один шедевр Лементера был чудом благородной простоты, обманчиво-плотный муслин был скроен так, чтобы подчеркивать длину ног Софи. Многослойный рюш на корсаже зрительно увеличивал грудь, а длинные узкие рукава придавали ее рукам грацию балерины. Патриция мягко отвела руки Софи от кружева, расправила смятые складки, сняла с нее очки и заткнула их в кружевной рукав.
Фортескью издал неопределенный звук. Никто не умел так выразительно издавать звуки, как Фортескью. Он мог выразить высокомерие, презрение, даже омерзение истинно предосудительными явлениями.
– Это Брук-Хаус, мисс, – величественно произнес он. – Никто не посмеет даже намекнуть на неуместность чего-либо.
Софи сглотнула, потом кивнула.
– Открывайте. – И она вплыла в гостиную. Образ надменной Софии оказался очень к месту. Со скучающей миной, едва не зевая, она принимала приветствия. Ленивой походкой, но внимательно огибая мебель, прошла к камину и медленно опустилась в кресло. Софи решила, что никому не позволит сесть рядом, чтобы возникло ощущение, будто она сидит на троне.
Подавив нервный спазм в желудке, она лениво махнула рукой.
– Я побуду с вами всего несколько минут. Дама, которая меня сопровождает, сейчас нездорова.
Сомерс Бут-Джеймисон, единственный из гостей, кто хоть что-то знал о Софи, подался вперед.
– О, и как поживает леди Тесса?
Софи справилась с внезапным испугом. Если кто-то здесь знаком с Тессой, то как быть? Тесса мгновенно все разрушит. Софи обернулась к Бут-Джеймисону:
– Нездорова, – по слогам, словно идиоту, повторила она.
И стоило Софи заявить, что ее дуэнья практически на пороге смерти, как в дверях возникла сама Тесса, нарядная и улыбающаяся. Как же ей удалось проскользнуть мимо зорких глаз дворецкого?
За плечом Тессы виднелось смутное пятно бесстрастного лица Фортескью, но Софи ясно видела, что дворецкий учуял нечто неблагоприятное. Разумеется, он не мог отказать леди Тессе. Черт подери все на свете!
Сомерс Бут-Джеймисон вспыхнул от радости.
– Теперь, мисс Блейк, вы можете оставаться с нами сколько захотите.
– Вот ужас-то, – пробормотала Софи. Джентльмен, который в этот момент нудил что-то о своих спортивных достижениях, удивленно взглянул на девушку. Софи, которая уже вычеркнула его из списка потенциальных мужей, ибо не желала всю оставшуюся жизнь слушать, как этот идиот рассуждает о крикете, в ответ лишь слегка приподняла бровь.
Положение все ухудшалось. Следом за Тессой в гостиную вошла сама леди Лила Кристи. При виде самой красивой светской вдовушки у Софи волосы зашевелились на голове. Черноволосая, с серебристыми глазами, богатая, знатная, элегантная и абсолютно безнравственная, Лила имела все, чего не было у Софи.
Черт подери все на свете!
Тесса улыбнулась и склонилась над плечом Софи.
– Софи, милая, надеюсь, ты не возражаешь? Бедной Лиле в последнее время так грустно! Ее муж, знаешь ли, недавно умер. – Сценический шепот Тессы явственно разносился по всей комнате. Лила хотя бы отчасти пыталась соблюдать приличия и сохранять траурный вид, но полная комната мужчин привела ее в настоящее ликование.
Что касается Тессы, то она, очевидно, тоже читала утренние газеты. Эта женщина никогда не пропускала случая выдвинуться в обществе. Она пребывала в прекрасном расположении духа, ее мелодичный смех звучал по всей гостиной, привлекая всеобщее внимание. Софи отлично знала, что на уме у ее опекунши. В конце концов, такой красавице, как Тесса, нетрудно будет похитить триумф у Софи.
Траурный наряд Лилы был черного цвета, но он больше демонстрировал взглядам, чем скрывал. У платья был такой же тесный лиф, как у туалетов, которые Софи накануне видела на балу, а грудь красавицы была столь пышной, что зрелище открывалось самое захватывающее. И, разумеется, черный цвет лишь подчеркивал черноту волос и молочно-белую кожу Лилы.
Очень снисходительный муж Лилы совсем недавно умер так же незаметно, как жил. Конечно, ездить с визитами, будучи в трауре, было абсолютно неприлично, но если сравнить это нарушение этикета с ее разнообразными и многочисленными грехами в прошлом, то подобное поведение едва ли могло сильнее очернить репутацию вдовы.
Более того, Лила, видимо, полагала, что у нее есть претензии к правнучкам сэра Хеймиша Пикеринга. Возможно, она чувствовала себя уязвленной, когда ее бывший любовник Ральф достался Фебе, а может, все дело было в том, что Лила не желала ни с кем делить внимание света.
– Но, Софи, где же Грэм? – добавила перцу Тесса. – Лила так к нему привязана! Они очень старые и нежные друзья.
Она имела в виду: старые и нежные любовники. И в свете прекрасно об этом знают. Тут все взгляды и перешептывания, прежде сосредоточенные на Софи, переметнулись к Лиле. Скрипнув зубами, Софи пожелала, чтобы в доме началось нашествие саранчи. Было ясно, что Тесса не собирается вести себя прилично. О предприятии Софи теперь можно забыть, всего через день после его начала.
Брук-Хаус являлся одним из немногих величественных домов в Лондоне, куда Вулфу так и не удалось проникнуть ни силой, ни обманом, ни хитростью, наверное, потому что братья Марбрук не вращались среди тех подонков, с которыми водили дружбу Вулф и его друзья.
Да, хорошие были времена…
Тем не менее сейчас, стоя на впечатляющих мраморных ступенях, Вулф ощутил непривычную нервозность. Вполне возможно, что его и на порог не пустят, если дворецкому хоть что-то известно о его былых деяниях, но Вулф рассчитывал, что прислуга в подобных домах тоже вращается не в тех кругах, где бывает прислуга из знакомых ему домов.
Когда дверь открыл высокий, внушительный дворецкий, Вулф изо всех сил постарался произвести благоприятное впечатление.
– Доброе утро. Я мистер Вулф из конторы «Стикли и Вулф, поверенные».
Лицо дворецкого не дрогнуло, но респектабельность имени Стикли, видимо, произвела впечатление, потому что Вулфа впустили.
– Вы по делу, сэр? Ее светлости нет дома.
Вулф помнил, что нельзя улыбаться. Порядочные люди пугаются, когда он демонстрирует свои зубы. Вулф покачал головой:
– Вы меня не так поняли. Я пришел к мисс Блейк… э-э-э, с визитом.
Дворецкий оценивающе оглядел его снова. Надо отдать этому парню должное, он на своем месте. У Вулфа возникло впечатление, что все его прегрешения крупными буквами выписаны у него прямо на лбу.
К счастью, Вулф подготовился к такому приему. Подавшись вперед, он спросил:
– Она работает над переводами? Мне так хотелось их увидеть! Мистер Стикли знал, что я обязательно ими заинтересуюсь. Я, знаете ли, коллекционирую фольклор. Маленькое хобби…
Фактически Вулф говорил правду, конечно, если считать фольклором обширную коллекцию порнографических брошюр со всех концов Европы.
Слегка нахмурившееся лицо дворецкого прояснилось.
– Понимаю, сэр. Мисс Блейк в гостиной, сэр. Принимает визиты.
Проходя следом за дворецким по холлу, Вулф поймал свое отражение в зеркале. Родная мать Вулфа, переживи она роды, не узнала бы своего сына. Без роскошных усов и стильной одежды он выглядел абсолютно – ну, возможно, что все-таки не абсолютно, – неброско.
Конечно, он был высок и широкоплеч, зубы и волосы у него были по-прежнему целы, что само по себе выделяло Вулфа из когорты его сверстников, но было в нем нечто еще – он производил впечатление человека, который повидал немало чужих спален, не говоря уже о бельевых, кладовках, закрытых каретах и темных переулках.
Этот образ не годился никоим образом. Одним могучим движением легких он выдохнул весь воздух, а с ним и собственную суть. Слегка ссутулившись, изобразил вдавленную грудь книжного червя, опустил голову, скрыв челюсть хищника в складках галстука и уставив горящие глаза в пол. Один быстрый взгляд в поблескивающее зеркало сказал ему, что дело сделано. Сейчас, с любой точки зрения, он превратился в вариант самого Стикли, только чуть выше ростом. Тем не менее Вулф расстроился, ведь теперь он выглядел на все свои сорок с хвостиком.
Оказавшись в дверном проеме, он увидел мисс Софи Блейк, или Софию, как она себя представила. Девушка поддерживала разговор с целым выводком молодых щенков, которые не могли отвести от нее глаз.
Кто-то потратил немало сил, чтобы превратить гадкого утенка в лебедя. На взгляд Вулфа, ничего в ней не было особенного, просто разодетое пугало. Женщина не женщина без пышной груди, такой, чтобы задушить мужчину. Однако это создание изменилось больше, чем он предполагал, но ее новый образ лишь привел Вулфа в бешенство.
Снобистские замашки. Сама родилась в какой-нибудь шотландской дыре, а задирает нос, словно королева. Да нет у нее на это никакого права! При одном только взгляде на эту девчонку у Вулфа сжались кулаки. Она принадлежала к тому типу женщин, которых он ненавидел особенно люто. И которых уничтожал с удовольствием.
На мгновение Вулф позволил своей хищной натуре выглянуть наружу в виде улыбки. Кстати, вдобавок ко всему прочему тут можно поживиться еще и деньгами. Да, погубить мисс Блейк будет приятно.