Грэм ушел. Софи сидела в пустой гостиной и невидящими глазами смотрела на подносы с остатками чая и кексов.

Объедки. Ей остались только объедки.

«Я просто пожалел простую, бедную девушку из деревни».

Она чувствовала, что лицо у нее продолжает гореть, и знала, что так будет еще долго, каждый раз, как только она вспомнит об этой минуте. Она забылась. Ей вскружила голову вдруг возникшая популярность. Софи забыла, что для всех, кто ее знал, она так и осталась «простой, бедной девушкой».

На что она рассчитывала? Что должно было случиться, когда Грэм увидит новую «Софию»? Надеялась, что он упадет на колени и признается ей в вечной любви? Очевидно, крошечная часть ее души – та самая, которая верит в волшебные сказки, – правда надеялась, что так и будет.

В гостиную вошел Фортескью в сопровождении лакея. Через несколько минут комнату привели в полнейший порядок – убрали, вычистили, отполировали мебель. Софи сидела, не двигаясь, и словно бы испытывала странное удовлетворение от своего несчастья. Если ей когда-либо требовалось ясное представление о своем месте в жизни, то сейчас она его получила – в серебряной бумажке и с бантиком.

Однако и «простые, бедные девушки» получают письма. Фортескью подал ей на серебряном подносе толстый конверт цвета слоновой кости.

– Миледи прислала вам письмо, мисс.

Почерк Дирдре, летящий и небрежный, чем-то напоминал саму Дирдре.

«Лементер написал мне, что ты перебралась в Брук-Хаус, – писала кузина. – Браво! Феба советует тебе приказать Фортескью сменить все замки, чтобы не пускать в дом Тессу. Я сказала, что уже это сделала».

Софи заморгала. Она-то не подумала написать Дирдре, чтобы получить официальное разрешение жить здесь. Лементер очень предусмотрителен… правда, немного самовольничает. Софи улыбнулась этой мысли.

В письме было еще кое-что. Герцогу, который стал было поправляться, сделалось хуже.

«Похоже, что скоро я все же стану герцогиней. Так грустно, ведь мы все очень привязались к его светлости. Он милый старый джентльмен и выглядит так, как Колдер и Ральф будут выглядеть в пятьдесят лет, а вот мне придется очень стараться, чтобы так сохраниться и соответствовать этим красавцам.

С любовью, твоя кузина Дирдре.

Мы не можем дождаться, когда увидим тебя в новых нарядах. А Тессе скажи, чтобы пошла и утопилась в Темзе. И поцелуй за меня мою Мэгги. И котенка. Она подобрала ему наконец имя?

Д.»

Софи ощутила вину, сегодня она совсем не занималась Мэгги. У нее еще оставалось немного времени перед тем, как начать одеваться к музыкальному вечеру.

Вынырнув наконец из глубин отчаяния, она повернулась спиной к сцене своего светского триумфа и направилась вверх по лестнице, чтобы поцеловать, а может быть, даже и получить поцелуй от леди Маргарет. И котенка.

Ей нужно было повернуть направо, но на верхней площадке она случайно посмотрела налево и обомлела.

В коридоре она увидела Фортескью и хорошенькую Патрицию, которые стояли слишком близко, действительно близко друг к другу. Пока Софи смотрела на них, серьезный и бесстрастный дворецкий улыбался такой бессмысленно-счастливой улыбкой, которую можно было сравнить с улыбкой самой Патриции. Пара потянулась друг к другу, а Софи закрыла глаза, чтобы не видеть их радость, хотя тихий счастливый смех продолжал еще долго звенеть у нее в ушах.

Похоже, у всех любовь. У всех, кроме простой, бедной Софи Блейк.

Будь она проклята, эта Софи Блейк!

Фортескью сам не понял, как все произошло. Только что он стоял с Патрицией в верхнем холле и обсуждал возможность подыскать подружку для леди Маргарет, которой было довольно одиноко в огромном доме, где играть было не с кем, кроме котенка. И вдруг его рука коснулась руки Патриции, а их пальцы тут же переплелись.

Мгновение тянулось бесконечно. Фортескью перестал дышать, когда тоненькие веснушчатые пальчики Патриции скользнули в его ладонь. Он беспомощно смотрел на ее макушку. Ее форменный чепец, как всегда, проиграл битву с тяжелой массой непослушных волос. Казалось, Патриция не могла отвести взгляд от их переплетенных пальцев, но не делала попытки высвободить руку, а потом, к удивлению Фортескью, позволила их рукам полностью слиться.

И только тогда Патриция подняла взгляд, в ее зеленых глазах сияла смесь настороженного смущения и страсти. Фортескью, не отводя от девушки глаз, мягко стиснул ее руку.

Патриция сделала маленький шажок, склонила голову набок. Фортескью залюбовался ее длинной гордой шеей. В каждой линии этой шеи читалось неподдельное возбуждение.

– Сэр, чего вы от меня требуете?

Фортескью тряхнул головой и медленно выдохнул.

– Требую? – «О, моя красавица… Такая колючая, гордая…» – У меня нет права требовать. – Второй рукой он убрал с ее щеки привычно выбившуюся прядь пламенеющих волос. – Я могу только просить…

Взгляд Патриции смягчился, потеплел, настороженность исчезла. В уголках восхитительных губ появилась улыбка. Она придвинулась еще на шаг.

– И о чем же вы просите?

У Фортескью перехватило дух. Он не мог вымолвить ни слова, только тряс головой, чувствуя себя абсолютно беспомощным перед лицом того, чего он жаждал больше всего на свете. «Вы могли бы полюбить меня?»

И тут она рассмеялась, негромко, влюблено и немного дразняще.

– Вы великий актер, сэр. Внизу вас называют «человек изо льда и гранита». Что, если бы они видели вас сейчас?

Фортескью опустил взгляд на их сцепленные руки. Патриция не отпускала его, он тоже крепко держал ее ладонь. Наконец он поднял глаза и позволил себе утонуть в зеленых ирландских озерах. И черт с ней, с опасностью!

– Выходите за меня замуж, Патриция.

Среди паники и ликования, заполнивших разум, он все же испытал нечто вроде удовлетворения, когда увидел, как эти зеленые глаза распахнулись от потрясения.

– «Ты золушка! – сказала мачеха. – Ты вся грязная и ты хочешь на бал? Как ты будешь танцевать, если у тебя нет ни платья, ни туфель?»

Софи сглотнула, сделала глубокий вдох и продолжила читать сказку.

«Он собирается жениться на Лиле».

Да, собирается. И если бы у нее был хотя бы фунт здравого смысла, она бы огляделась и тоже нашла себе кого-нибудь.

– Софи, дальше! – нетерпеливо заверещала Мэгги. – Что было дальше?

Поймав себя на том, что снова предается сожалениям о своей судьбе, Софи постаралась улыбнуться девочке.

– Прости. – И она продолжила читать сказку, которую знала так хорошо, что могла бы с завязанными глазами прокричать ее с крыши дома.

До того как познакомиться с маленькой леди Маргарет, Софи очень мало задумывалась о детях. У других женщин они были – у замужних женщин, у нее, Софи, не было, потому что она сама была ребенком.

Сейчас Мэгги приткнулась к ее боку, костлявый локоток впился ей в ребра, острые коленки прижались к бедру, шелковистая головка легла на плечо, а сонный котенок мурлычущим шариком улегся между ними. И Софи вдруг испытала такую острую радость, что у нее перехватило дух. В первый раз в жизни она позволила себе помечтать о собственном ребенке где-то в далеком, туманном будущем. Для этого нужно только найти мужчину, которого Софи сочтет достойным того, чтобы повторить его образ в ребенке.

Как странно, что совсем недавно она согласилась бы на любого мужчину и считала бы, что ей повезло, а теперь ей не хочется принимать ухаживания целой толпы мужчин.

Это Грэм виноват. Именно он. Чтобы решить эту маленькую проблему, ей просто нужно найти мужчину более умного, более обаятельного и более красивого и, по крайней мере, более высокого, чем новый герцог Иденкорт.

«И все? Почему бы не подыскать кого-нибудь покруче?»

Вздохнув, Софи нагнула голову и поцеловала Мэгги в макушку.

– Орешек, ты почти спишь. Иди ложись в постель.

Она высвободилась из рук Мэгги и поднялась на ноги. Худющая малышка весила не больше ведра воды, а потому Софи просто взяла ее на руки и отнесла в детскую. Там раздела, разула и уложила в постель. Потом наскоро заплела кривоватую косу, чтобы волосы ночью не спутались, и пообещала себе, что утром причешет девочку лучше. Поцеловала на сон грядущий и девочку, и котенка, который пристроился на подушке Мэгги, как черно-белая ворсистая шапочка. Затушила свечку, оглянулась напоследок и прикрыла за собой дверь. Софи чувствовала, что Дирдре будет хорошей матерью для этой бедной девочки. Глупо мечтать о том, чтобы похитить Мэгги ради того, чтобы всегда рядом был кто-то, кто будет ее любить.

«Действуй, чтобы завести собственных детей».

Собственный ребенок, собственный дом, собственный муж. Будь это возможно, она взяла бы дом и ребенка, а от мужчины бы отказалась. «Правда?»

Стоя в холле, спиной к детской комнате Мэгги, Софи чувствовала, как ее обволакивает тепло пустого, молчаливого дома. Глупо обольщаться всякими выдумками. Себя не обманешь. Она хочет того, чего хочет, и помоги ей Бог. Пусть это выглядит сумасшествием, но она хочет получить Грэма. Пусть Лила идет к черту. К черту статус, к черту все тайны! Зачем нужна жизнь, эти вдохи и выдохи, биение сердца, если это не имеет значения для кого-то другого, если ты никому не принадлежишь, если не живешь, не дышишь вместе с кем-то другим, если ваши сердца не бьются вместе? Если она не может получить Грэма, ее дальнейшая жизнь будет похожа на работу машины: грохот и бездушная пустота.

«Так иди и получи его».

Она бы получила, если бы могла.

«А ты хотя бы пыталась?»

Софи замерла на месте и прижала пальцы к губам. Ведь она даже не пробовала, ведь так? Вот она нарядилась и стоит здесь в ожидании, что принц ее заметит. А надо дать ему как следует под дых, подтащить к себе и поцеловать так, чтобы он забыл всех женщин, которых когда-либо знал.

От этой мысли у Софи голова пошла кругом, задрожали руки, иначе она наверняка бы одумалась и осознала, насколько глупа.