Сегодня ее корабль должен был отплыть. Мэдлин пожертвовала своим шансом вырваться на свободу — и, возможно, даже единственной возможностью остаться в живых! — чтобы провести эти несколько чудесных дней с Эйданом. Однако она не жалела об этом, только мысли о судьбе Эйдана и Мелоди заставляли ее холодеть от ужаса.
Она закрыла глаза, прогоняя тревожные мысли. Здесь, на верхнем этаже клуба на Сент-Джеймс-стрит, она в ловушке, но в безопасности, по крайней мере пока. Пусть Вильгельм за ней наблюдает, сейчас он не может ничего ей сделать.
Когда ее отчаянное сердцебиение выровнялось, а дыхание успокоилось, она вдруг ясно представила себе спальню Эйдана.
Объятия Эйдана, ласки Эйдана… его губы…
Она резко оборвала поток воспоминаний. Довольно! Снова закрыв глаза, постаралась сосредоточиться. Белье… и спальня Эйдана. Какая между ними связь?
Мэдлин медленно повернулась на месте. Если бы она была там, то окно оказалось бы справа, а прямо передней…
Она открыла глаза.
Перед ней был всего лишь старый шкаф, пыльный и сломанный: его дверцы повисли на полуоторванных петлях. Гардероб в спальне Эйдана был слева, а у этой стены был только умывальник.
И служебный лифт.
У нее снова быстрее забилось сердце. Да! В стене действительно был служебный лифт, который раньше наверняка использовали, чтобы переправлять белье из жилых комнат в расположенную в полуподвале прачечную, а оттуда — на чердак для просушки, а потом — обратно в комнаты!
Медленно, тупо и безнадежно осматривая свою тюрьму, она двинулась к старому шкафу. Если он заслоняет лифт, то как ей сдвинуть его так, чтобы Вильгельм ничего не заподозрил?
Оказалось, что лифт все-таки до конца не закрыт! Покосившийся шкаф стоял криво, упираясь одним углом в стену, а остальная его часть кренилась в сторону комнаты. Дверь лифта оказалась прямо позади него!
За шкафом не хватало места, чтобы открыть дверь. Однако Мэдлин как раз могла за него протиснуться — что, конечно, тут же заставило бы Вильгельма прибежать. Возможно, этой ночью, в темноте, ей удастся осторожно сдвинуть шкаф в сторону, надеясь, что скрип и шорохи старого здания скроют дополнительный шум. С виду ничего особенно не изменится. Может быть, он ничего и не заметит.
Ее удивило то, что муж заранее не переоборудовал комнату так, чтобы все можно было лучше видеть. Такое отсутствие подготовки ясно показывало, что его план родился спонтанно, а вовсе не был в деталях разработан.
Мэдлин оставалось только надеяться на то, что он сделал и другие, более серьезные ошибки.
«Эйдан, найди меня!»
Вильгельм тихо засмеялся. Какое дивное воспоминание! Он решил, что оно станет одним из самых его любимых. Не говоря уже о том, что Мэдлин дала окончательное подтверждение: он теперь знал, кто именно был ее покровителем.
Критчли утверждал, что он тоже в курсе, но этот кретин был лгуном, Вильгельм никогда и ни в чем не полагался на слова жирного борова.
Теперь он даже удивлялся тому, что никогда раньше не останавливался в каком-нибудь клубе — всю жизнь так презирал их, что даже забыл, на сколько в них может быть удобно. Его родственники состояли сразу в нескольких подобных заведениях, но клуб «Браунс» был хорош тем, что тут была возможность еще и наблюдать чудесное представление.
Он откинулся на спинку мягкого кресла, обитого кожей, и пригубил довольно пристойный бренди. Сидя в салоне клуба, с наслаждением наблюдал за тем, как любовник Мэдлин мрачно забился в самый уединенный угол комнаты.
Эйдан де Куинси, пятый граф Бланкеншип: богатый, уважаемый и не изуродованный шрамами. Таким когда-то был и сам Вильгельм — или по крайней мере старался таковым выглядеть. Его собственное богатство, строго говоря, обеспечивалось кредитами, чего было нетрудно добиться, если знать, как такие вещи делаются.
А вот Бланкеншип… у того были реальные деньги. По слухам, когда этот человек получил свой титул, то даже сумел увеличить семейное состояние. Неслыханное дело!
Однако несмотря на все свое богатство и титулы, старина Бланкеншип, похоже, впал в уныние! Спрятавшись за газетой, Вильгельм презрительно ухмыльнулся. Несомненно, этот идиот считает себя влюбленным.
Чушь!
Тем не менее это омерзительное состояние может иметь свою пользу. Если шантажировать любовника некоей леди… или, может быть, потребовать выкуп?
Нет. Этого делать не следует, какой бы соблазнительной ни казалась такая идея. В конце концов, ему гораздо важнее, чтобы Мэдлин наконец исчезла навсегда. Ушедшая из жизни супруга означает для него возможность жениться ради денег, которые ему так отчаянно нужны.
И потом — он ведь не может отказаться от такой забавы, которая не будет грозить ему никакими последствиями!
А вот малышка… Та хорошенькая маленькая девочка!
Вильгельм был более или менее уверен в том, что слуги ничего не знают о существовании этого ребенка. Если ее держат в тех комнатах на верхнем этаже, то, наверное, она почти все время остается одна. И эта ситуация предоставляет бесконечно много возможностей!
От нетерпения у него даже задрожали руки. Ему нельзя ее убивать — если он действительно хочет получить выкуп. Однако есть разные способы…
Несмотря на то что он планировал для Мэдлин длительные мучения, теперь ему даже захотелось, чтобы она умерла быстро: тогда он сможет перейти к следующему лакомству.
Сидя в уединенном углу главного салона клуба, Эйдан бесцельно вертел в руке рюмку бренди и предавался мрачным раздумьям, подобающим мужчине. С ним плохо обошлись — и, видит Бог, он имеет полное право на угрюмость!
Мэдлин лгала. Эта женщина превратила его в прелюбодея, а ведь он давал себе слово никогда до этого не опускаться! Она заставила его полюбить ребенка, которому он не был отцом!
Хотя если уж быть с собой предельно честным (к чему Эйдан не был готов), то ему надо признаться, что он все равно был без ума от малышки, как только впервые увидел эту прелесть.
Он нахмурился. Самоанализу не место во время хандры!
Он пытался привести свои мысли в порядок, но они постоянно куда-то разбегались.
Вот, например, куда Мэдлин отправилась, когда ушла от него? Удивительно, но, покинув комнату, она исчезла полностью и бесследно. Не было никакой суматохи среди обслуги клуба, никто не пришел за ее вещами, ничего не стало известно о том, где она находится. Полная неизвестность. Эйдан был безумно на неё зол и не хотел больше никогда ее видеть — и тем не менее невольно испытывал беспокойство. Куда она таким непостижимым образом исчезла?
Может быть, она просто больше не решается иметь с ним дела.
— Тогда она не только лгунья, но и трусиха! — проворчал он в рюмку, из которой так и не сделал ни одного глотка.
Тут Эйдан неожиданно обнаружил, что сидит совсем близко от лорда Бартлза и сэра Джеймса. Он покосился в их сторону, но по ним было незаметно, чтобы они заметили его довольно странное поведение.
Он сделал вывод, что они спят — привычно дремлют над своей бесконечной партией в шахматы.
«А их никто и не пытался потеребить!»
Эйдан крепко зажмурился.
«Проклятие, Мэдлин! Убирайся из моей головы!»
К черту вопросы, на которые он не знает ответа. Она исчезла. Какое это все теперь имеет значение? Он поднес рюмку к губам, приняв решение на этот раз выпить бренди.
Стук и звук бьющегося стекла нарушили почти мертвое молчание, царившее в салоне.
Эйдан поднял голову и увидел, как лакей — молодой Бейливик — пятится от разъяренного мужчины, которого он никогда раньше не видел. На полу валялся поднос, рядом с которым видны были осколки графина и лужица… видимо, бренди.
Что было ужасно обидно. В клубе «Браунс» этот напиток был превосходным.
— Ты, слюнявый идиот! — злобно рычал мужчина. — Смотри, что ты наделал!
Незнакомец то принимался промокать смокинг, то угрожающе надвигался на молодого слугу.
Эйдан даже моргнул от изумления. Пусть Бейливик не самый расторопный из слуг, но он очень старателен и трогательно услужлив. Он внимательнее присмотрелся к Мужчине, пока быстро подошедший Уилберфорс занимался своим делом, успокаивая разъяренного члена клуба и приказывая растерянному Лакею все убрать.
Высокий мужчина показался ему смутно знакомым. Кажется, он какое-то время часто посещал заседания палаты лордов. Не как самостоятельная персона, поскольку не имел ни больших поместий, ни власти. Он был представителем какого-то дальнего родственника, который сам не мог присутствовать на сессиях.
Насколько мог вспомнить Эйдан, этот тип был больше заинтересован в приобретении нужных знакомств, а не в исполнении своих основных обязанностей. Они не были представлены друг другу, так что он не мог считать, что по-настоящему знаком с этим человеком.
Отругав Уилберфорса (что управляющий выслушал с выражением, которое можно было истолковать только как спокойно-скучающее), джентльмен удалился из салона — видимо, к себе в комнаты, чтобы привести в порядок костюм.
— Не видел его уже много лет, — прозвучал хриплый голос рядом с Эйданом.
Тот удивленно повернул голову и убедился в том, что лорд Бартлз действительно жив и здоров — он близоруко щурился вслед неприятному новому члену клуба. С ним оказался солидарен и сэр Джеймс, который тоже вышел из сладкой дремоты и согласно кивнул.
Управляющий повернулся к двум старейшим членам клуба и учтиво поклонился:
— Вы правы, милорд. Его милость вчера вернулся после долгих лет отсутствия, счастливых для нас.
Эйдан изумленно моргнул. Неужели это сарказм? Тогда, похоже, этот тип действительно невыносим!
Словно услышав мысли Эйдана, лорд Бартлз покачал головой:
— Дурной человек.
— Совершенно не нашего круга, да-да-да, — согласно поддакнул сэр Джеймс.
Возможно, старик окончательно проснулся. Заметив, что Эйдан с интересом их слушает, лорд Бартлз адресовал свои следующие слова непосредственно ему:
— Мерзкая личность, этот лорд Вильгельм Уиттакер. Он не был тут уже много лет… с тех самых пор, как старый лорд Олдрич отвесил ему оплеуху и назвал трусом, выскочкой и мошенником. Он поймал его с тузом в рукаве, кажется. В своем собственном клубе, надо же! Идиот! Он решил, что мы слишком старые, чтобы заметить мошенничество. Ему пришлось убегать: Олдрич гнал его кочергой! Мы все взбудоражились.
Его спутник кивнул — голова у него дрожала, но движение все равно получилось очень решительным. — Был жуткий переполох.
Эйдан уже потерял интерес к их рассказу. Он думай о своем. Как он сможет забыть Мэдлин, ведь теперь его чувства стали намного сильнее?
Ответ должен был найтись в бренди, и потому он уставился в глубину рюмки, перестав слушать старческое брюзжание. А вот Уилберфорсу, похоже, было по-прежнему любопытно узнать подробности:
— Значит, лорд Вильгельм здесь не появлялся все это время? А потому он выбрал именно этот момент, милорд?
Лорд Бартлз почесал седую голову.
— Мне сдается, он какое-то время был в трауре. Не покидал сельской местности. Как я слышал, потерял жену во время пожара. Наверное, поэтому у него и шрамы…
Мысли Эйдана крутились в водовороте эмоций, и потому он не пытался понять суть разговора, который шел рядом с ним. «Зачем ты это сделала, Мэдлин? Зачем ты решила мучить именно меня?»
Смутно эти слова эхом прозвучали у него в голове: «Потерял жену во время пожара»…
На секунду он почти понял что-то — нечто невероятно важное. А потом новая волна гнева и возмущения нахлынула на него, захлестнув все мысли.