Стентон почувствовал, как внутри у него все похолодело. Он собирался произнести хорошую речь, но зачем тратить на это силы, если хватит и холодного размышления?

– Не понимаю, почему вы мне отказываете. Я вам многим обязан. Если вы выйдете за меня, то о вашей дурной репутации вскоре забудут. Вашей семье такие родственные связи пойдут только на пользу и… мы оба уже знаем, что в спальне мы вполне совместимы.

Она уставилась на него так, будто он предложил ей съесть ящерицу. Он наклонился вперед. Он должен убедить ее, что это необходимо.

– Я честно верю в то, что вам пошло бы на пользу немного стабильности и респектабельности, Алисия. Вы слишком необузданны, слишком склонны пренебрегать мнением высшего света. Я мог бы вам помочь.

Она, потрясенная, рассмеялась.

– Уверена, вы могли бы это сделать.

Она глубоко вздохнула и посмотрела на него с каким-то новым выражением, которое и согрело, и ранило его одновременно.

– Стентон, я люблю вас. Я сама удивлена, как сильно я люблю вас. – Она долго смотрела на него.

Он выдержал ее взгляд, но ответа она от него не дождалась. Его чувства с самого начала, когда они впервые встретились, пришли в хаотическое состояние. Он слишком погрузился в себя, он не сумел отделить свои любовные ощущения от своей интеллектуальной поисковой работы. То, что, встретив Алисию, он утратил свой таинственный дар, и вовсе лишило его душевного равновесия.

Леди Алисия вздохнула.

– Все, чего я всегда хотела, – оставаться собой. Так что, если я стану леди Уиндем, от меня будут ждать, чтобы я вела себя как ваша маркиза, за мной будут постоянно доглядывать, мне придется до конца жизни ходить медленно и чопорно, а это не в моем характере, мне придется безропотно выслушивать бесконечные, безжалостные слова осуждения, на которые я не смогу ответить. Нет, этого я вынести не в силах. – Она наклонилась вперед, превозмогая на боль. – Один из нас всегда будет ошибаться – разве вы этого не видите? И боюсь, очень похоже, что всегда это буду я. Или вы разрушите меня, или я сама разрушу себя ради вас.

– В каждом браке компромиссы неизбежны. – Стентон не смягчался, не мог смягчиться. Она должна выйти за него. Это решит все проблемы.

– Компромиссы. Слишком мягкое слово для определения этого процесса разрушения человеческой личности. И в чем вы готовы пойти на компромисс, Уиндем? Вы готовы ради меня разрушить стену вокруг вашего сердца?

Она зашла слишком далеко.

– Мое сердце не имеет никакого отношения к нашему браку.

Она резко откинулась назад, как от удара. Потом поджала губы, и на пепельно-сером лице запылали щеки.

– Тогда я освобождаю вас от всех обязательств в отношении меня. Мы заключили сделку, и я поймала вашего заговорщика. Нам нет необходимости иметь что-нибудь общее друг с другом. Уходите, пожалуйста.

– Алисия, я пытаюсь все сделать правильно. – Он потерял контроль над собой. – Вы жестокая, бескомпромиссная…

Леди Алисия обернулась к нему:

– А почему бы мне и не быть такой? Что до сих пор принесла мне готовность идти на компромиссы, кроме несчастий? Когда мои родители врали насчет моего приданого и заставляли меня впустить Алмонта…

Алисия замолчала, у нее перехватило дыхание, лицо потеряло всякое выражение.

Стентон похолодел, вспоминая свою встречу с лордом и леди Сазерленд.

– Они заставили вас сделать это, а потом вышвырнули из дома?

Она смотрела в сторону, но губы ее едва заметно дрожали.

– Алмонт был слишком умен, чтобы его поймали, понимаете? Когда я призналась ему, что приданого у меня нет, прямо после этого он поцеловал меня, сказал, что это не имеет никакого значения, и велел идти спать. К тому времени как я проснулась, Алмонт уже устроил все таким образом, чтобы никто никогда не поверил ни единому моему слову.

Алмонт использовал ее и отделался от нее. Как и ее родители. Вокруг этого было много шума. Свет не поверил ей. Это оказалось заразительным.

Стентон только сейчас ощутил трагичность этого чувства безысходности.

Алисия отвернулась и натянула одеяло до горла.

Он зарычал:

– Алисия…

– Мне кажется, миледи попросила вас удалиться.

Стентон поднял глаза и увидел в дверях Гаррета с подносом в руках и угрозой в синих глазах. Гаррет был чем-то вроде горничной, но Стентон не сомневался, что эта горничная будет сражаться за леди Алисию до последней капли крови.

Он встал и пошел к двери. Гаррет отодвинулся, но, кажется, был полностью готов защищать свою хозяйку, хотя бы чашкой горячего чаю и бисквитами в качестве метательных орудий.

– Гаррет, поговорите с ней. Пусть она поймет…

На этих словах дверь захлопнулась.

Он не знал, что сказать ей. Чего она ожидала? Что он расскажет ей все свои секреты в прекрасных стихах и откроет свое сердце, чтобы она его внимательно прочитала?

Он предложил совершенно логичный план, который гарантировал бы им обоим удовлетворительное устройство жизни в будущем.

Что тут неправильно?

Он провел руками по лицу, пытаясь обуздать тот сумасшедший хаос чувств, который всегда вызывала в нем особая логика Алисии. Она необъяснима и непредсказуема. Все, чего ему хочется от Алисии, – чтобы она обуздала свою буйную природу и добавила бы несколько дюймов ткани к корсажам своих платьев и, возможно, сделала бы что-нибудь более скромное и непритязательное из своих волос…

Женщина, которую он нарисовал в уме, была прелестна, элегантна, сдержанна и имела почти королевские манеры.

У нее не было никакого сходства с леди Алисией Лоуренс. Но она ему совсем не нравилась.

Дьявол побери!