1. Образование финансового капитала и его сущность

Сращивание промышленных монополий с банковскими. В эпоху домонополистического капитализма промышленный капитал и банковский капитал существовали обособленно, то есть промышленные предприниматели не занимались банковским делом, а банки, хотя и были связаны с промышленниками посредством предоставления им кредитов, не занимались ведением промышленных предприятий.

В эпоху империализма в каждой развитой капиталистической стране происходят следующие изменения в экономике: 1) на основе гигантской концентрации производства возникают и развиваются промышленные монополии; 2) на базе гигантской концентрации банковского дела возникают и развиваются банковские монополии; 3) промышленные и банковские монополии переплетаются, сращиваются между собой.

Новое состоит в том, что в руках крупнейших монополистов объединяется собственность на промышленный и банковский капитал. В свою очередь, это объединение собственности есть результат двух параллельно происходящих процессов — внедрения монополистического банковского капитала в промышленность и внедрения монополистического промышленного капитала в банковское дело.

Первый из этих процессов был уже охарактеризован в связи с рассмотрением новой роли банков в эпоху империализма (см. главу XI, § 8). Примером того, как банковские магнаты проникают в промышленность, может служить банкирский дом Моргана. Еще в начале XX века американский банкир Джон Пирпонт Морган скупил акции ряда железнодорожных компаний и овладел к 1902 году железнодорожной сетью протяжением в 90 тыс. км. Вместе с тем он приобрел контрольные пакеты акций ряда металлургических компаний и создал в 1901 году стальной трест «Юнайтед Стейтс стил корпорейшн». В дальнейшем Морган продолжал быть хозяином банкирского дома, но одновременно захватил в свои руки контроль над множеством промышленных компаний, приобретя крупные пакеты их акций.

В свою очередь, промышленные монополии внедряются в банковское дело, что имеет для них весьма важное значение. Обладая контролем над определенными банками, промышленная монополия легко может получать от них крупные кредиты, размещать при их помощи акции и т. д. Кроме того, приобретение контроля над банками позволяет промышленной монополии подрывать позиции своих конкурентов, побуждая эти банки отказывать в предоставлении кредитов конкурирующим предприятиям.

Внедрение монополистического промышленного капитала в банковское дело осуществляется двумя способами. Во-первых, промышленные монополии покупают акции банков и таким путем становятся совладельцами последних. Указывая на это обстоятельство, В. И. Ленин писал: «...Хозяева трестов суть хозяева банков: скупка акций». Во-вторых, промышленные монополии учреждают новые банки, которые с самого начала находятся под их контролем. Например, крупнейшие промышленные монополии Италии создали после второй мировой войны собственные кредитно-банковские учреждения.

Наглядным примером того, как промышленные магнаты проникают в банковское дело, может служить американский нефтепромышленник Джон Девисон Рокфеллер, который в 1870 году основал колоссальный нефтяной трест «Стандард ойл компани». Громадные прибыли, которые приносил этот трест, были частично использованы Рокфеллером для помещения в другие отрасли промышленности и в транспорт: он приобрел акции ряда газовых компаний, железных дорог, медных рудников, сталелитейных компаний. Далее Рокфеллер проник в банковское дело; он приобрел контрольный пакет акций «Нэйшнл сити бэнк оф Нью-Йорк», что позволило ему широко использовать этот банк для финансирования своих предприятий. Так промышленный магнат стал одновременно и банковским магнатом.

В результате внедрения банковских монополий в промышленность, а промышленных монополий — в банковское дело возникает новое экономическое явление — финансовый капитал.

Сущность финансового капитала. По определению В. И. Ленина, «финансовый капитал есть монополистический промышленный капитал, слившийся с банковым капиталом» (курсив наш. — Э. Б.). Это — специфическая экономическая категория эпохи монополистического капитализма. Финансовый капитал — это не просто монополистический капитал, оперирующий в одной какой-либо отрасли, а такой монополистический капитал, который охватывает и промышленный капитал и банковский капитал. Финансовый капитал предполагает не только наличие промышленных и банковских монополий, по и сращивание или слияние тех и других монополий воедино. «Концентрация производства; монополии, вырастающие из нее; слияние или сращивание банков с промышленностью — вот история возникновения финансового капитала и содержание этого понятия».

Роль финансового капитала в обогащении монополистической буржуазии. В главе IX, §8, было выяснено, что господство монополистического капитала в промышленности ведет к возникновению монопольно высокой прибыли. Но доходы монополистической буржуазии не сводятся только к той прибыли, которую получают промышленные монополии. Магнаты финансового капитала присваивают как монопольную промышленную прибыль, так и монопольную банковскую прибыль, получаемую крупнейшими банками. Важную роль здесь играет то, что эти банки монополизируют использование огромной массы чужих денежных капиталов. У крупнейших банков-монополистов на каждый доллар или фунт стерлингов собственного капитала приходится больше долларов или фунтов стерлингов чужого капитала (в виде депозитов), чем у мелких банков. А чем больше удельный вес заемного капитала во всем капитале, которым оперирует банк, тем выше норма банковской прибыли.

Магнаты финансового капитала монополизируют также эмиссию ценных бумаг. Например, в США с 1950 по 1955 год из 500 инвестиционных банков пять крупнейших банков осуществили 52% выпуска всех ценных бумаг. Монополизация эмиссии позволяет финансово-кредитным организациям, осуществляющим размещение ценных бумаг, приобретать ценные бумаги у выпускающих их компаний по значительно более низкому курсу, чем затем продают их эти организации. В результате финансовые капиталисты получают монопольную эмиссионную прибыль.

Магнаты финансового капитала монополизируют и учредительство, то есть организацию новых акционерных компаний. Поэтому крупные финансисты получают огромные учредительские прибыли. Например, при учреждении стального треста «Юнайтед Стейтс стил корпорейшн» Морган и другие участвовавшие в этом финансисты получили свыше 62 млн. долл. учредительской прибыли. Финансовые магнаты наживаются также на повышении курсов акций, которые они сосредоточивают в своих руках. Нередко учредители новых акционерных компаний получают их акции по низкому курсу, а по истечении некоторого времени, в связи с ростом прибылей этих компаний, курсы акций повышаются; в результате финансисты становятся обладателями огромных состояний. Например, банкирский дом Леман Бразерс в США участвовал в 1950 году в учреждении нефтяной компании «Монтерей ойл» и приобрел много ее акций по 9 центов за штуку. В ноябре 1957 года курс каждой акции достиг 20 долл., а личное богатство главы банка, Роберта Лемана, оценивалось в 60—70 млн. долл.

К весьма прибыльным операциям магнатов финансового капитала относятся не только операции с ценными бумагами, но и спекуляция земельными участками. Крупные банки кредитуют строительные фирмы, сами покупают земельные участки, находящиеся вблизи быстро растущих больших городов, а также нефтеносные и другие земли, и, когда цены на них повышаются, перепродают земельные участки с большой прибылью.

Итак, в руки владельцев финансового капитала стекаются и прибыли от промышленности, и прибыли от банковского дела, и прибыли от операций с ценными бумагами и т. д.

Личная уния банков и промышленности. Конкретным выражением сращивания банковских и промышленных монополий является личная уния банков и промышленности, то есть сосредоточение в руках одних и тех же лиц руководящих постов в банковском деле и в промышленности. Например, в США в 1960 году директора «Чэйз Манхэттен бэнк» занимали директорские посты в 105 компаниях, директора «Ферст нэйшнл сити бэнк оф Нью-Йорк» — в 104 компаниях, директора банка «Морган гэранти траст компани» — в 145 компаниях, а директора 4 крупнейших страховых обществ имели своих представителей в 118 промышленных, банковских и других компаниях. 140 ведущих промышленных и транспортных компаний США имели в 1960 году 582 общих директоров с 60 крупнейшими банками и 177 общих директоров с 30 крупнейшими страховыми компаниями.

Аналогичным образом обстоит дело и в других капиталистических странах. В Англии в 1959 году члены правления Банка Англии и семи ведущих коммерческих банков занимали свыше 1200 директорских постов в промышленных и других компаниях. Из 50 крупнейших промышленных и торговых монополий Англии 30 связаны путем личной унии с 8 главными банками. В ФРГ представители трех крупнейших банков-монополистов («Дейче банк», «Дрезднер банк» и «Коммерц банк») в 1961 году занимали более 1800 руководящих постов в правлениях и наблюдательных советах многочисленных промышленных, торговых, банковских, страховых и других компаний.

В дореволюционной России личная уния банков и промышленности также получила развитие. Так, председатель правления Русско-Азиатского банка Путилов был председателем правления Путиловских паровозостроительных заводов, директором нескольких нефтяных, судостроительных и других промышленных компаний. В свою очередь, крупные промышленники занимали руководящие посты в банках; например, текстильные фабриканты Коновалов и Рябушинский входили в совет Московского банка.

Особенностью финансового капитала в России было то, что здесь происходило сращивание не только отечественного, но и иностранного банковского капитала с промышленным, поскольку иностранные банки имели крупные капиталовложения в русских банках и контролировали некоторые из них.

Слияние монополистического промышленного и монополистического банковского капитала в финансовый капитал не означает ликвидации категорий «промышленный капитал» и «банковский капитал». Прежде всего не всякий промышленный и не всякий банковский капитал сращиваются между собой. Наряду с промышленными и банковскими монополиями, переплетающимися друг с другом, существуют многочисленные немонополизированные промышленные предприятия, которые не внедряются в банковское дело; существуют также и немонополизированные банки, которые занимаются только банковским делом и не внедряются в промышленность. Кроме того, в рамках самого финансового капитала надо различать ту его часть, которая функционирует в промышленности и транспорте, и ту часть, которая вложена в банковское дело. Следовательно, промышленный и банковский капитал продолжают существовать даже тогда, когда они сращиваются между собой. Однако господствующую роль в капиталистическом хозяйстве играет именно финансовый капитал, в котором монополистический промышленный и монополистический банковский капитал выступают не обособленно, а слитно.

Критика теории финансового капитала Гильфердинга. Раскрыв сущность финансового капитала, В. И. Ленин подверг критике то понимание этой категории, которое было изложено видным социал-демократическим теоретиком Рудольфом Гильфердингом в книге «Финансовый капитал», опубликованной в 1910 году.

Весь подход Гильфердинга к пониманию финансового капитала проникнут меновой концепцией. Игнорируя решающую роль производства, Гильфердинг ставил на первое место денежное обращение, кредит и банки. Он даже приписывал банкам главную роль в создании промышленных монополий. Однако в корне неверно считать политику банков главной причиной возникновения промышленных монополий. В действительности такой причиной является концентрация производства, банки же лишь ускоряют рост монополий.

По словам Гильфердинга, финансовый капитал есть «капитал, находящийся в распоряжении банков и применяемый промышленниками». Коренной порок этого определения, как указывал В. И. Ленин, состоит в том, что здесь «нет указания на один из самых важных моментов, именно: на рост концентрации производства и капитала в такой сильной степени, когда концентрация приводит и привела к монополии». Определение Гильфердинга затушевывает то, что финансовый капитал есть специфическое явление монополистического капитализма: при его определении эту категорию можно распространить и на домонополистический капитализм, поскольку и тогда часть капиталов, находившихся в распоряжении банков, применялась в промышленности.

Для учения Гильфердинга о финансовом капитале характерно крайнее преувеличение роли банков. Сращивание банковских монополий с промышленными он подменял «господством» банков над промышленностью. Гильфердинг утверждал, что «власть банков растет, они становятся учредителями и в конце концов господами промышленности». Положение о «господстве» банковского капитала над промышленным неправильно. В действительности не банковский капитал господствует над промышленным и не промышленный над банковским, а в эпоху империализма как над банками, так и над промышленностью господствует финансовый капитал, являющийся результатом сращивания банковских монополии с промышленными.

Извращение марксизма у Гильфердинга заключалось также и в том, что он приписывал банкам «организующую» роль в капиталистическом хозяйстве. Банковское дело он изображал как сферу, поддающуюся планомерной организации в рамках капитализма. А так как по Гильфердингу банки «господствуют» над промышленностью, то получалось, что они постепенно заменяют анархию производства планомерной организацией его.

Будучи ошибочным в теоретическом отношении, учение Гильфердинга о финансовом капитале служило обоснованием неверных и вредных политических выводов. Из него следовало, будто бы уже в недрах капитализма под влиянием главным образом банков все более начинает действовать социалистический принцип планомерной организации производства. Это есть не что иное, как реформистская теория эволюционного перерастания капитализма в социализм, отрицающая необходимость социалистической революции и установления диктатуры пролетариата.

2. Новые явления в финансовом капитале в современных условиях

«Самофинансирование». После второй мировой войны в капиталистической промышленности большое значение приобрело «самофинансирование», то есть финансирование новых капиталовложений за счет собственных ресурсов промышленных компаний — амортизационных фондов и нераспределенных прибылей. Это объясняется главным образом тем, что при громадных прибылях, полученных промышленными компаниями во время и после второй мировой войны, при сравнительно медленных темпах роста производства и при уменьшении капиталоемкости производства (т. е. соотношения между величиной капитала и размерами продукции) расширенное воспроизводство может осуществляться главным образом за счет собственных средств. Доля внутренних источников в финансировании совокупных капиталовложений всех корпораций США повысилась с 71% в 1897—1914 годах до 79% в 1920—1929 годах и до 87% в 1946—1962 годах. В Англии в послевоенный период около 60% всех капиталовложений частных предприятий было осуществлено за счет собственных накоплений.

Некоторые буржуазные экономисты (например, американский экономист А. Берли) трактуют рост «самофинансирования» как освобождение промышленных корпораций из-под зависимости от банков. Однако методологически неправильно противопоставлять промышленный капитал банковскому в условиях монополистического капитализма, когда они сращиваются между собой. Снижение удельного веса банковского кредита (а также эмиссии ценных бумаг) в финансировании капиталовложений и повышение удельного веса собственных средств промышленных компаний не устраняют сращивания промышленного капитала с банковским, поскольку и тот и другой сосредоточиваются в руках одних и тех же магнатов финансового капитала.

Кроме того, не следует недооценивать значения «внешних источников» (т. е. средств, мобилизуемых с помощью эмиссии ценных бумаг и получения банковских кредитов) в финансировании капиталовложений. Так, удельный вес эмиссии ценных бумаг в финансировании совокупных капиталовложений корпораций США, хотя и заметно снизился за послевоенный период в целом по сравнению с довоенным, обнаруживает определенный рост за последнее десятилетие: он составлял в 1946—1949 годах 21%, в 1950—1952 годах — 22, в 1953—1957 годах — 26 и в 1958—1962 годах — 27%. Если прибавить к этому получаемые корпорациями кредиты, то окажется, что в настоящее время свыше 40% обшей потребности американских корпораций в финансовых ресурсах для капиталовложений покрывается за счет привлечения средств извне.

Изменения в структуре финансового капитала. За последние десятилетия среди компаний, специально занимающихся кредитными и финансовыми операциями, относительно уменьшилось значение банков, но резко возросло значение страховых компаний, которые выступают в качестве все более серьезных конкурентов по отношению к банкам. С 1929 по 1964 год в США активы всех банков увеличились в 5,6 раза (с 72 млрд. до 403 млрд. долл.), тогда как активы компаний по страхованию жизни — в 8,5 раза (с 17,5 млрд. до 149,5 млрд. долл.). На долю страховых компаний с 1953 по 1960 год приходилось 35% всего долгосрочного кредитования промышленности США.

Большое развитие компаний по страхованию на случай болезни, смерти и т. д. связано с тем, что широкие слои населения капиталистических стран остро ощущают неуверенность в будущем и, опасаясь ввергнуть свои семьи в нищету в случае потери кормильца, приобретают страховые полисы (особый вид ценных бумаг, по которым страховые компании производят выплаты в случае болезни или смерти застрахованного, гибели его имущества и т. п.). Нередко они делают это даже ценой урезки своего текущего потребления.

Развитие страховых компаний, внося некоторое изменение в структуру финансового капитала, не изменяет, однако, его природы. Банки продолжают занимать первое место среди всех финансовых институтов по размерам своих ресурсов и остаются одной из цитаделей в системе финансового капитала. Кроме того, сами страховые компании сращиваются с промышленностью, помещая немалую часть своих капиталов в промышленные ценные бумаги. Так, в 1964 году из совокупных активов американских компаний по страхованию жизни, составлявших 149,5 млрд. долл., около 76 млрд. долл. было вложено в облигации и акции. Страховые монополии сращиваются с промышленными и банковскими монополиями, образуя органический элемент в современной системе финансового капитала.

Другое новое явление — развитие так называемых пенсионных фондов, создаваемых капиталистическими компаниями для выплаты пенсий рабочим и служащим по достижении ими пенсионного возраста. Хотя социальное обеспечение престарелых через пенсионные фонды является одним из завоеваний трудящихся, самые пенсионные фонды широко используются магнатами финансового капитала в своих интересах.

Формально пенсионные фонды считаются самостоятельными финансовыми институтами; однако фактически они находятся под контролем капиталистических монополий и широко используются ими. Пенсионные фонды — это новое звено в системе финансового капитала.

Во-первых, во главе этих «независимых» финансовых институтов стоят ставленники финансового капитала. Примерно 75 общей суммы активов пенсионных фондов США приходится на крупные компании с числом рабочих и служащих более 5 тыс. Создавая свои пенсионные фонды, капиталистические компании освобождаются от уплаты налогов с сумм, отчисляемых в эти фонды, в их же руках фактически находится и контроль над фондами.

Во-вторых, пенсионные фонды значительно превышают сумму ежегодно выплачиваемых пенсий и за их счет осуществляются крупные капиталовложения в капиталистические корпорации. С 1939 по 1964 год пенсионные фонды корпораций в США возросли с 1,1 млрд. до 47,3 млрд. долл., причем вложения в акции и облигации корпораций из средств этих фондов увеличились с 0,8 млрд. до 39,7 млрд. долл. Доля пенсионных фондов в размещении акций возросла с 25% в 1955—1957 годах до 38% в 1964 году. Рост пенсионных фондов сопровождается увеличением спроса на акции и повышением их курсов, что соответствует интересам капиталистических монополий.

Учитывая происшедшие в новейшее время изменения в структуре финансового капитала, следует прийти к выводу, что современный финансовый капитал есть результат сращивания всех находящихся под контролем монополий финансово-кредитных институтов (а не только банков) с промышленными монополиями.

Роль доверительных операций в сращивании банков с промышленностью. Что касается монополистического банковского капитала, то он продолжает сращиваться с монополистическим промышленным капиталом; но и в этой области наблюдаются новые явления. Новой формой сращивания банков с промышленностью стали так называемые доверительные (или «трастовые») операции. «Доверительными» называются операции банков по управлению доверенным им клиентами имуществом, в частности ценными бумагами. Особенность этих операций заключается в том, что при их выполнении банки формально выступают только в качестве посредников, фактически же могут использовать имущество доверителей в своих интересах. Владельцы этих бумаг поручают банкам не только хранение их, но в известной мере и распоряжение ими. В США, в ФРГ и в других странах банки могут предъявлять акции своих доверителей на собраниях акционеров и получают по ним право голоса. Это дает возможность крупным банкам использовать для контроля над предприятиями не только принадлежащие им самим акции, но и акции своих доверителей. В конце 1963 года активы, переданные в доверительное управление траст-отделам американских банков, составили громадную сумму — 144 млрд. долл.

Из всего изложенного следует, что новейшие явления современного капитализма подтверждают ленинское учение о финансовом капитале.

3. Финансово-монополистические группы

Понятие финансово-монополистической группы.Финансово-монополистические группы, — это обширные комплексы промышленных, транспортных, банковских, страховых и других компаний, находящихся под финансовым контролем одного или нескольких связанных между собой семейств либо же одной «головной» компании.

Финансово-монополистические группы не имеют таких четких рамок, как промышленные картели и тресты, поскольку вхождение тех или иных компаний в состав этих групп не оформлено какими-либо юридическими соглашениями о совместных действиях или слияниями. Сходство между финансово-монополистической группой и концерном заключается в том, что в обоих случаях вхождение в состав объединения осуществляется без потери юридической самодеятельности, на основе установления единого финансового контроля над множеством предприятий. Однако финансово-монополистическую группу нельзя отождествлять с обыкновенным концерном. Это, так сказать, сверхконцерн, включающий в свой состав многие монополии. В то время как участниками концерна являются отдельные компании, каждая из которых сама по себе еще не есть монополистический союз капиталистов, участниками финансово-монополистической группы являются монополистические объединения, оперирующие в различных отраслях хозяйства, — промышленные, банковские, страховые и т. д.

Численность и мощь финансово-монополистических групп в различных странах. Наиболее ярко выраженными являются финансово-монополистические группы в США, где их насчитывается наибольшее количество. В одном только Нью-Йорке сосредоточено восемь финансовых групп, имеющих под своим контролем активы множества компаний на общую сумму около 213,6 млрд. долл. (здесь и ниже приведены данные на начало 1963 г.), в том числе на 101,5 млрд. долл. в банковской сфере (включая страховые компании) и на 112,1 млрд. долл. в промышленности, торговле, транспорте и связи. Кроме того, имелось 18 провинциальных финансовых групп с контролируемыми активами в 223,5 млрд. долл., в том числе 120,4 млрд. долл. в банковской сфере и 103,1 млрд. долл. в промышленности, торговле, транспорте и связи. Таким образом, 26 американских финансово-монополистических групп держат под своим контролем капитал в 437 млрд. долл., что составляет примерно 1/3 капиталов, находящихся в распоряжении всех имеющихся в США акционерных компаний.

По своим масштабам большинство американских финансово-монополистических групп превосходит финансово-монополистические группы других стран. Две крупнейшие из финансовых групп США — группы Морганов и Рокфеллеров — контролируют большую сумму капиталов, чем семь английских и десять французских финансовых групп, вместе взятых.

Второе и третье места по своей численности и мощи занимают ведущие английские и французские финансово-монополистические группы: в Англии их насчитывается 10—20, причем только 7 крупнейших контролируют активы на сумму около 43 млрд. долл.; во Франции 10 главных финансовых групп контролируют активы на сумму около 53 млрд. долл. Крупнейшая из английских финансовых групп — группа, возглавляемая двумя коммерческими банками — «Ллойдс бэнк» и «Нэйшнл провиншл бэнк» (под ее контролем находится около 13 млрд. долл.). Крупнейшая из французских финансовых групп — группа «Банк де Пари э де Пэи-Ба» (под ее контролем находится свыше 10 млрд. долл.).

Крупные финансово-монополистические группы имеются и в других странах развитого капитализма; но они, как правило, уступают по своим размерам названным выше. Три главные западногерманские финансовые группы — «Дейче банк», «Дрезднер банк» и «Коммерц банк», вместе взятые, держат под своим контролем капитал на сумму около 21 млрд. долл. Наиболее крупная из них — группа «Дейче банк» (под ее контролем — свыше 10 млрд. долл.). В Японии главную роль играют три финансово-монополистические группы — Мицубиси, Мицуи и Сумитомо, которые в совокупности контролируют капитал на сумму 24 млрд. долл. Наиболее крупная из них — группа Мицубиси (под ее контролем — 9,5 млрд. долл.).

Об экономической мощи финансово-монополистических групп в масштабе всего капиталистического мира свидетельствует тот факт, что, по данным, относящимся к 1960—1962 годам, 50 ведущих финансовых группировок ряда стран (в том числе 19 американских, 7 английских, 10 французских, 3 западногерманские, 3 японские, 2 голландские, 2 бельгийские, 2 швейцарские и 2 шведские) в совокупности держат под своим контролем активы множества компаний различных отраслей хозяйства на общую сумму свыше 529 млрд. долл.

Структура финансово-монополистических групп. Общей чертой для всех финансово-монополистических групп является то, что каждая из них оперирует не в отдельной отрасли хозяйства, а в ряде отраслей. Но по своей структуре финансово-монополистические группы не вполне одинаковы.

Многие финансовые группы возглавляются крупными банками-монополистами. Так, в США во главе группы Морганов стоят два коммерческих банка — «Морган гэранти траст компани» и «Бэнкерз траст компани» и инвестиционный банк «Морган, Стенли», другую финансовую группу возглавляет «Ферст нэйшнл сити бэнк оф Нью-Йорк», третью — банк «Диллон, Рид энд компани»; во Франции во главе большинства финансовых групп стоят крупные банки; в Японии каждая финансовая группа возглавляется крупным банком.

Однако такая структура финансовых групп необязательна. Имеются и финансово-монополистические группы, в которых главную роль играют промышленные компании. Например, во Франции Лотарингская группа имеет своей базой черную металлургию и другие отрасли промышленности, а центром группы Шнейдеров является военно-промышленный концерн, принадлежащий этому семейству. В некоторых случаях главенство в финансово-монополистической группе делят промышленные корпорации и банки. Так, во главе группы Рокфеллеров стоят их нефтепромышленные тресты (крупнейший из них — «Стандард ойл компани (Нью-Джерси)» и банки «Чэйз Манхэттен бэнк» и «Кемикэл бэнк Нью-Йорк траст».

Структура активов компаний, находящихся под контролем различных финансово-монополистических групп, также неодинакова. Так, в США у всех 26 главных нью-йоркских и провинциальных финансовых групп, вместе взятых, немного более 1/2 общей суммы контролируемых активов приходится на банковскую сферу и немного менее 1/2 — на промышленность, торговлю, транспорт и связь; однако среди этих финансовых групп имеются такие, у которых львиная доля контролируемых активов приходится на банковскую сферу (у трех калифорнийских групп — 75%, у бостонской — 76, у хартфордской — даже 97%), а с другой стороны, имеются и такие финансовые группы, у которых подавляющая часть контролируемых активов приходится на промышленность, транспорт и торговлю (например, у группы Меллонов — 78, у группы Дюпонов — даже 81%). Такое же разнообразие наблюдается и в других странах.

Структура финансово-монополистических групп неодинакова еще в другом отношении. Имеются семейные финансовые группы, в которых контроль над множеством компаний сосредоточен в руках одной богатой семьи. Таковы в США группы Меллонов, Дюпонов, Гарриманов и др., во Франции — группы Ротшильдов, Лазаров, Шнейдеров. Но есть много таких финансово-монополистических групп, каждая из которых находится под совместным контролем нескольких семейств. Это особенно типично для так называемых «территориальных» финансовых групп США (калифорнийских, чикагских, техасских, бостонской, кливлендских), а также для западногерманских групп. Например, в финансово-монополистической группе «Дейче банк» наряду с руководителями этого банка заправилами являются Сименс, Маннесман, Клекнер; в группе «Дрезднер банк» — Крупп, Флик и др.

Пример современной финансово-монополистической группы. Для более наглядного представления о том, что такое современная финансово-монополистическая группа, приведем пример группы Морганов. Большую роль в этой группе играют банки. Основатель группы Джон Пирпонт Морган (умерший в 1913 г.) был главой банкирского дома, захватившего в свои руки размещение ценных бумаг многих промышленных компаний. После издания закона 1934 года о разделении коммерческих и инвестиционных банков банк «Дж. П. Морган энд компани» был разделен на коммерческий банк «Дж. П. Морган» и инвестиционный банк «Морган, Стенли». В 1959 году первый из них слился с другим крупным коммерческим банком «Гэранти траст», образовав один из крупнейших современных банков США — «Морган гэранти траст компани», активы которого в начале 1963 года составляли 5,3 млрд. долл. К группе Морганов относятся также крупный банк «Бэнкерз траст компани» с активами 3,9 млрд. долл. (в начале 1963 г.) и ряд банков меньшего размера.

Кроме банков группа Морганов включает и другие финансовые учреждения, прежде всего страховые компании. Так, в ее руках сосредоточен контроль над наибольшей частью активов крупнейшей страховой компании «Прудэншл иншурэнс оф Америка» (общая сумма ее активов составляла в начале 1963 г. 18,6 млрд. долл., которые на 2/3 контролировались Морганами). Всего в сфере банковского дела и страхования под контролем Морганов находились активы в сумме около 30 млрд. долл.

В сферу влияния группы Морганов входит и множество промышленных монополий. Ряд промышленных компаний полностью находится под контролем этой группы, в том числе несколько крупных компаний пищевой промышленности — «Кэмпбел суп компани», производящая консервированные пищевые продукты, «Нэшнел бисквит компани», производящая хлебопекарные и кондитерские изделия, известная компания «Кока- кола компани» и др. По отношению к многим промышленным компаниям группа Морганов выступает не как единственная контролирующая группа, а как соучастник в контроле, совместно осуществляемом двумя или несколькими финансовыми группами. Так, под преобладающим контролем группы Морганов находятся электротехнический трест «Дженерал электрик компани», нефтяная компания «Континентэл ойл компани», машиностроительная компания «Америкен мэшин энд фаундри компани», газовая компания «Коламбиа гэз систем инкорпорейтед» и др. Наполовину группа Морганов контролирует стальной трест «Юнайтед Стейтс стил корпорейшн», машиностроительную компанию «Интернэшнел бизнес машин корпорейшн», электропромышленную компанию «Консолидейтед Эдисон компани оф Нью-Йорк» и др. Наконец, группа Морганов участвует в промышленных компаниях, которые в наибольшей мере относятся к сфере влияния других групп. Всего в промышленности, торговле, транспорте и связи группа Морганов контролирует активы на сумму около 40 млрд. долл.

Морганы — типичный пример финансовых капиталистов: они представляют собой не либо банкиров, либо промышленников, а крупнейших финансистов, являющихся одновременно и банковскими и промышленными монополистами.

Борьба между финансово-монополистическими группами. Возникновение и развитие финансово-монополистических групп отнюдь не означает прекращения борьбы между монополистами.

В этой борьбе широко используются такие методы, как скупка акций и продвижение своих ставленников на руководящие посты в компании.

Борьба за сферы влияния между различными финансово-монополистическими группами нередко сопровождается большими изменениями в соотношении сил, причем одни группы утрачивают свое прежнее значение, а другие быстро выдвигаются вперед. Например, в США за последние десятилетия сформировалось несколько новых провинциальных финансовых групп в штате Калифорния (группа «Бэнк оф Америка», Лос-Анжелосская, Вторая Сан-Францисская, группа Гетти, группа Хьюза) и в штате Техас (Даласская и Хьюстоновская группы). В начале 1963 года под контролем этих новых групп находились активы на сумму свыше 89 млрд. долл., то есть около 1/5 общей суммы активов, контролируемых всеми основными финансовыми группами США.

Финансово-монополистические группы борются между собой за контроль над теми или иными банками и промышленными компаниями. В результате этой борьбы нередко определенный банк или промышленная компания переходит из сферы контроля одной финансовой группы в сферу контроля другой группы. Например, «Нэйшнл сити бэнк оф Нью-Йорк» находился до 1930 года под контролем группы Рокфеллеров, в 30-х годах перешел под контроль группы Морганов, а после слияния в 1955 году этого банка с «Ферст нэйшнл бэнк» объединенный «Ферст нэйшнл сити бэнк оф Нью-Йорк» превратился в главу особой финансовой группы. Борьба за влияние происходит не только между различными финансово-монополистическими группами, но и внутри каждой из них между отдельными ее участниками.

4. Финансовая олигархия

Сущность финансовой олигархии. Вместе с финансовым капиталом возникает финансовая олигархия. Слово «олигархия» — греческого происхождения и в буквальном переводе на русский язык означает «власть немногих». Финансовая олигархия — это кучка магнатов финансового капитала, сосредоточившая в своих руках господство над всеми отраслями капиталистической экономики, а также политическую власть.

Экономической предпосылкой образования финансовой олигархии явилось доведенное в эпоху империализма до наивысшей степени отделение капитала-собственности от капитала-функции. Монополисты являются собственниками громадных количеств ценных бумаг — акций и облигаций, по которым они получают огромные доходы, функционирование же этих капиталов отделено от собственности на них и находится под управлением особых служащих, или менеджеров. «Преобладание финансового капитала над всеми остальными формами капитала означает господствующее положение рантье и финансовой олигархии...». В. И. Ленин подчеркивал, что господство финансовой олигархии есть неизбежное следствие хозяйничанья капиталистических монополий.

Финансовая олигархия — это часть монополистической буржуазии, ее верхушка, состоящая из самых богатых и влиятельных семей. Она немногочисленна: в каждой развитой капиталистической стране к финансовой олигархии относятся в различные исторические периоды от нескольких десятков до двух-трех сотен семейств.

В США в середине 20-х годов XX в. было 60 богатейших семей с капиталами свыше 30 млн. долл. у каждой, а в середине 60-х годов насчитывается 250-300 семей с капиталами свыше 50 млн. долл. у каждой. Но из этой американской плутократии только часть — несколько десятков мультимиллионеров — образует финансовую олигархию в собственном смысле, которая держит в своих руках главные позиции во всей американской экономике. Финансовую олигархию составляют те сверхбогачи, которые возглавляют финансово-монополистические группы. Это — Морганы, Рокфеллеры, Меллоны, Дюпоны, Гетти и др. Насколько выросли богатства старых финансовых магнатов за последние десятилетия, видно из следующих данных:

Кроме того, за эти десятилетия появились новые финансовые магнаты с капиталами, достигающими нескольких сотен миллионов долларов (Ханты, Ричардсоны, Меркисоны — до 600 млн. долл. у каждой семьи) и даже миллиарда долларов (Гетти). Доля 1% всех американцев — крупнейших богачей — в совокупном личном богатстве составляла в 1922 году 33%, а в начале 1960 года достигла 40%.

В Англии в финансовую олигархию входят семьи, владеющие банкирскими домами, — Ротшильды, Лазары, Бэринги, Шредеры, Сэмюэли и др., а также представители земельной аристократии (богатейший из них — герцог Боклю, семья которого является крупнейшим земельным собственником и одновременно контролирует некоторые банки) и люди, нажившие огромные богатства в новых отраслях промышленности (например, семейство Сонвит — в авиационной промышленности). В 1961 году более 50% совокупного личного богатства в стране приходилось на долю 2,5% англичан — крупных богачей, а 0,5% — богатейшая часть Англии — владела 27% всего личного богатства.

Во Франции еще до первой мировой войны стало крылатым выражение «200 семейств» для обозначения финансовой олигархии страны, а в настоящее время круг финансовой олигархии ограничен всего лишь несколькими десятками семейств, среди которых крупнейшими богачами являются несколько финансовых династий, — Ротшильды, Давид-Вейли, Вандели, Вогюэ, Мишлены, Пежо, Полиньяки, Буссаки.

Методы экономического господства финансовой олигархии. Главным орудием экономического господства финансовой олигархии служит система участий, то есть владение одной компанией контрольными пакетами акций ряда других компаний, в результате чего возникает многоступенчатая система зависимости большого количества предприятий от одного финансового магната или же от определенной финансово-капиталистической группы. Поясним, что представляет из себя система участий на схематическом примере, исходя из предположения, что контрольный пакет акций составляет половину всего акционерного капитала.

Предположим, что какой-то финансовый магнат обладает 50% акций компании с капиталом в 100 млн. долл., в результате чего держит ее под своим контролем. Допустим, что данная компания поместит 50 млн. долл. в акции пяти других компаний, каждая из которых имеет капитал в 20 млн. долл. В таком случае эти пять компаний с совокупным капиталом в 100 млн. долл. будут находиться под прямым контролем данной компании. Последняя станет «обществом-матерью», а подконтрольные ей компании — «дочерними обществами». Предположим, далее, что каждое из «дочерних обществ» вложит половину своего капитала, то есть по 10 млн. долл., в акции пяти компаний, каждая из которых имеет капитал в 4 млн. долл. В результате каждое «дочернее общество» будет контролировать пять компаний с совокупным капиталом в 20 млн. долл., которые по отношению к нему станут, в свою очередь, «дочерними», а по отношению к «обществу-матери» — «внучатными обществами». В итоге получится, что «общество-мать» будет непосредственно «участвовать» в пяти компаниях, а косвенно (через свои «дочерние общества») — еще в 25 компаниях, причем в общей сложности оно будет контролировать капитал в 200 млн. долл. А так как само «общество-мать» контролируется одним финансовым магнатом, то выходит, что последний, имея капитал в 50 млн. долл., держит под своим контролем 31 компанию (1 «общество-мать», 5 «дочерних обществ» и 25 «внучатных обществ») с совокупным капиталом в 300 млн. долл.

Но для контроля над акционерной компанией не надо обладать 50% ее акций. Многие акционеры (главным образом мелкие) не являются на общие собрания акционеров и не играют никакой роли в руководстве акционерными предприятиями. Поэтому фактически достаточно обладать 20-30% акций компании, а во многих случаях еще меньшей долей их, чтобы держать ее под контролем.

В условиях современного капитализма, особенно в США, получил распространение новый тип финансового контроля, при котором не один, а группа крупных капиталистов объединяется для осуществления совместного контроля над промышленными компаниями и банками. Для такого контроля не требуется, чтобы одно лицо обладало очень крупным пакетом акций. В 1963 году в США только в 16 из 111 главных промышленных компаний и в 3 из 50 ведущих коммерческих банков имелись индивидуальные пакеты акций, превышающие 10%; но тем не менее финансовая олигархия осуществляла эффективный контроль над ними.

Важным орудием усиления господства финансовой олигархии служит дифференциация акций. Прежде всего акции подразделяются на «обыкновенные» и «привилегированные». Последние отличаются от первых тем, что по ним выплачивается заранее установленный процент. Акционерное общество обязано часть своей прибыли обратить на выплату фиксированного процента по облигациям и «привилегированным» акциям, вся же остальная чистая прибыль используется для пополнения акционерного капитала и для выплаты дивидендов по «обыкновенным» акциям. В результате, когда дела акционерного общества идут хорошо, в наиболее выгодном положении оказываются владельцы «обыкновенных» акций, основная масса которых находится в руках магнатов финансового капитала. Они получают на свои акции не только всю прибыль от вложенного ими в предприятие капитала, но также и разницу между прибылью и процентом, то есть предпринимательский доход на капитал, вложенный владельцами «привилегированных» акций. Это в большой мере способствует обогащению финансовых магнатов. Характерно, что в США с 1941-1943 по 1964 год курсы 500 видов обыкновенных акций повысились почти в восемь раз.

Кроме деления на «привилегированные» и «обыкновенные», акции подразделяются на дающие один голос каждая, дающие по нескольку голосов и совсем не дающие права голоса на общих собраниях акционеров. Учредители и заправилы акционерных компаний обычно удерживают у себя акции, дающие право голоса, акции же, не дающие права голоса, они сбывают рядовым акционерам. В результате этого финансовые магнаты получают возможность держать под своим контролем громадные капиталы с помощью вложений в акционерные компании сравнительно небольших капиталов. Например, американский финансовый магнат Керби, вложив первоначально в акции ряда компаний 3 млн. долл., приобрел к 1961 году в значительной мере контроль над акционерным капиталом в 8 млрд. долл.

Средством усиления господства финансовой олигархии служит также депонирование акций в банках, при котором клиенты зачастую передают банкам право предъявлять депонированные в них акции на общие собрания акционеров и участвовать в голосовании. Таким путем крупные банки, которые в эпоху империализма являются центрами финансового капитала, могут использовать даже чужие акции для приобретения контроля над акционерными компаниями и продвижения в их руководящие органы своих ставленников. В США в 1955 году около 1/5 всех акций находилось на личных «доверительных счетах» в так называемых траст-отделах коммерческих банков, причем примерно по 2/5 депонированных у них акций банки обладают правом голоса на собраниях акционеров. В 1965 году западногерманские банки были собственниками акций предприятий на сумму 1,2 млрд. марок и, кроме того, имели право голосовать на общих собраниях акционеров по депонированным у них клиентами акциям на сумму 5,8 млрд. марок.

Для расширения своего влияния и господства финансовая олигархия использует реорганизацию предприятий и их «санирование» («оздоровление»). В эпоху монополистического капитализма все большее количество индивидуальных предприятий преобразуется в акционерные компании. При таких реорганизациях выпуск акций обычно передается крупным банкам, чьими должниками были данные предприятия, и контрольные пакеты вновь созданных акционерных компаний остаются в руках у банков. Когда некоторые компании оказываются в критическом положении и им угрожает крах, магнаты финансового капитала осуществляют их «санирование»: часть прежнего акционерного капитала «списывается» и выпускаются новые акции, контрольные пакеты которых оставляют у себя крупные банки, взявшие на себя размещение акций.

Критика буржуазной теории «управленческого строя». Буржуазные экономисты стремятся всячески затушевать экономическое господство финансовой олигархии. Одной из современных теорий, преследующих эту цель, является теория «управленческого строя», провозвестником которой выступил американский экономист Бэрнхэм. Согласно этой теории, в условиях современного капитализма произошла «управленческая революция», выразившаяся в том, что якобы решающая роль в предприятиях перешла от собственников к управляющим, которые руководят предприятиями не в интересах капиталистов, а во имя общественного блага. Теория «управленческого строя» есть одна из составных частей современной буржуазно-апологетической теории «народного капитализма».

Утверждение, будто господствующая роль в современных капиталистических предприятиях принадлежит не капиталистам, а управляющим, совершенно несостоятельно. В действительности, управляющие находятся на службе подлинных хозяев капиталистических корпораций — крупных капиталистов, сосредоточивающих в своих руках контрольные пакеты акций. Даже директора и президенты капиталистических корпораций могут быть смещены со своих постов по воле финансовых магнатов, контролирующих капитал данных компаний. Например, в 1960 году по воле Рокфеллера был удален с поста председателя совета директоров «Ферст нэйшнл сити бэнк оф Нью-Йорк» Г. Шепард, а в 1961 году чикагский финансовый магнат Краун, скупив контрольный пакет акций «Дженерал дайнэмикс корпорейшн», устранил от руководства этой компанией Пэйса.

Верхушка управляющих под маской «вознаграждения за труд» получает огромные оклады, представляющие собой по существу часть монопольно высоких прибылей, присваиваемых крупными корпорациями. В США «жалованье» руководителей корпораций в промышленности и банковском деле составляет в среднем 120—130 тыс. долл. в год, а в ряде случаев их доходы достигают даже 500—600 тыс. долл. Например, в 1960 году председатель совета директоров крупной нефтяной компании «Галф ойл корпорейшн» Уайтфорд получил в виде «жалованья», «бонуса» (премии) и в других формах 552 тыс. долл. Кроме того, компания продала Уайтфорду 7351 акцию по 11 долл. 83 цента за штуку, в то время как рыночный курс этих акций равнялся 35 долл. 69 центов; это дало ему еще свыше 175 тыс. долл. прибыли.

Управляющих капиталистическими корпорациями нельзя противопоставлять классу капиталистов: это — особая часть современной монополистической буржуазии, присваивающая долю монопольно высокой прибыли (хотя и в формах «жалованья», «бонусов» и т. п.) и участвующая в эксплуатации наемных рабочих, а также других слоев трудящихся. Управляющие служат финансовым магнатам, а не обществу. Таким образом, теория «управленческого строя» есть лишь новая разновидность буржуазной апологетики, направленная к затушевыванию господства финансовой олигархии.

Политическое господство финансовой олигархии. В эпоху монополистического капитализма решающую роль в экономике играют монополии; поэтому и буржуазное государство стало комитетом по управлению делами монополистической буржуазии. А так как руководящим ядром монополистической буржуазии является финансовая олигархия, то она сосредоточивает в своих руках наряду с контролем над капиталистической экономикой также и контроль над государственным аппаратом.

В эпоху империализма происходит все большее сращивание финансовой олигархии с буржуазным государственным аппаратом. Конкретное проявление этого сращивания — захват горсткой ставленников или прямых участников финансовой олигархии руководящих государственных постов. Весьма ярко эта личная уния монополий и правительства обнаруживается в США. В правительства США входили и входят многие представители финансовой олигархии, например прежний министр финансов Дуглас Диллон — бывший руководитель банка «Диллон, Рид энд компани», министр обороны Макнамара — бывший президент «Форд мотор компани» и др.

Аналогичным образом обстоит дело и в других империалистических странах: важные правительственные посты занимают либо сами капиталистические магнаты, либо их доверенные лица. Например, премьер-министр Франции Помпиду был до занятия этого поста генеральным директором банка Ротшильда и членом правлений более 40 промышленных, торговых и финансовых компаний.

Таким образом, в условиях современного капитализма очень явственно обнаруживается следующее явление, на которое указывал еще В. И. Ленин: «„Личная уния” банков с промышленностью дополняется „личной унией” тех и других обществ с правительством». При этом сращивание финансовой олигархии с буржуазным государственным аппаратом осуществляется не только путем занятия самими финансовыми магнатами или их уполномоченными правительственных постов, но также и путем предоставления бывшим видным государственным деятелям «тепленьких местечек» в промышленных и банковских монополиях. Например, бывший министр обороны США Гейтс стал директором «Морган гэранти траст компани», бывший министр торговли Мюллер — директором «Детройт Эдисон компани».

Сращивание финансовой олигархии с буржуазным государственным аппаратом существенно отличается от сращивания банковского капитала с промышленным. В последнем случае нельзя говорить о господстве одной из сторон: банковский капитал не господствует над промышленным, а промышленный капитал не господствует над банковским; господство над всей капиталистической экономикой принадлежит продукту сращивания того и другого — финансовому капиталу. При сращивании же финансового капитала с буржуазным государственным аппаратом первому принадлежит безусловное господство, а государство подчиняется велениям финансовой олигархии и служит ее интересам. «Монополистический капитал, полностью захватив основные материальные средства, не делит ни с кем политическую власть. Он установил свою диктатуру — диктатуру меньшинства над большинством, диктатуру капиталистических монополий над обществом».

Финансовая олигархия многообразными путями использует подчиненное ей и служащее ее интересам буржуазное государство. Так, капиталистические монополии получают огромные и высокоприбыльные правительственные военные заказы, а также прямые и замаскированные субсидии из средств государственного бюджета; финансовая олигархия наживается на выпуске государственных займов; государство используется для издания антирабочих законов, ограничения прав профсоюзов и «замораживания» заработной платы, что способствует увеличению прибылей монополистов и т. д. (подробнее это будет рассмотрено в главе XXI).

Реакционная роль финансовой олигархии. Свое политическое господство финансовая олигархия использует в реакционных целях. В. И. Ленин подчеркивал, что финансовый капитал несет с собой не свободу, а гнет, политическую реакцию во всех отношениях.

В области внутренней политики реакция проявляется в свертывании или даже ликвидации прежних буржуазно-демократических свобод, в гонениях на коммунистические партии и на все прогрессивные элементы, в ограничении прав профсоюзов и т. п. Характерным примером могут служить США, где после второй мировой войны были изданы реакционные законы Тафта—Хартли (1947 г.), Маккарэна (1950 г.) и др. Закон Тафта —Хартли запретил профсоюзам заниматься политической деятельностью и ограничил их право на стачки. «Закон о внутренней безопасности», известный под названием закона Маккарэна, требует, чтобы коммунистическая партия и организации «коммунистического фронта», к которым правительство относит ряд прогрессивных организации, зарегистрировались в министерстве юстиции в качестве «иностранных агентов». При этом закон Маккарэна предусматривает наказание до пяти лет тюремного заключения и штраф до 10 тыс. долл. за каждый день отказа от регистрации. На основе этого закона Коммунистическая партия США в 1962 году была привлечена к суду, который вынес обвинительный приговор. Видные деятели Коммунистической партии США неоднократно сидели в тюрьмах.

Политическая реакция в США находит также проявление в привлечении многих прогрессивных деятелей науки, литературы и искусства к ответственности пресловутой «комиссией по расследованию антиамериканской деятельности», в «проверках лояльности» государственных служащих и изгнании из государственного аппарата лиц, придерживающихся прогрессивных взглядов, в фактическом лишении негров в южных штатах политических и гражданских прав и т. д.Политическая реакция развивается и в других странах империализма.

Крайним выражением политической реакции является фашизм — террористическая диктатура наиболее реакционных и агрессивных кругов финансовой олигархии. В ФРГ до сих пор нацисты занимают видные места в правительственном аппарате, суде и армии, а коммунистическая партия объявлена вне закона.

В области внешней политики реакционная сущность финансовой олигархии проявляется в агрессии, в подготовке и ведении захватнических войн в интересах обогащения монополистов, а также в оказании помощи реакционным режимам за границей.

В условиях экономического и политического господства финансовой олигархии крайне обостряются противоречия буржуазного общества. Усиление эксплуатации финансовой олигархией рабочего класса ведет к обострению противоречий между пролетариатом и буржуазией. Но так как одновременно усиливается эксплуатация финансовой олигархией непролетарских масс населения, то развивается противоречие между монополистической буржуазией, возглавляемой финансовой олигархией, и всем народом. Все более широкие народные массы поднимаются на борьбу против экономического и политического господства финансовой олигархии.