1. Происхождение капиталистической земельной ренты
Отличия капиталистической земельной ренты от феодальной. В буржуазном обществе кроме капиталистов существует и другой эксплуататорский класс — класс землевладельцев, который присваивает часть прибавочной стоимости в форме земельной ренты. Капиталистической земельной ренте предшествовала феодальная рента. Как феодальная, так и капиталистическая земельная рента представляют собой плату за пользование землей, получаемую паразитическим классом землевладельцев и основанную на эксплуатации чужого труда.
Отличие капиталистической земельной ренты от феодальной состоит в том, что она выражает капиталистический тип производственных отношений в сельском хозяйстве. При капитализме в сельском хозяйстве существуют не два класса — феодалы и крепостные крестьяне, а три класса — землевладельцы, капиталисты и наемные рабочие. Землевладельцы обладают частной собственностью на землю, но обычно сами не ведут хозяйства на своей земле, а сдают ее в аренду капиталистам, которые ведут на ней капиталистические предприятия. Наемные сельскохозяйственные рабочие продают свою рабочую силу капиталистическим арендаторам, затрачивают труд на производство сельскохозяйственных продуктов и создают прибавочную стоимость. Эта прибавочная стоимость распадается на среднюю прибыль, остающуюся у капиталистов-арендаторов, и земельную ренту, уплачиваемую ими землевладельцам. Таким образом, капиталистическая земельная рента выражает производственные отношения между наемными сельскохозяйственными рабочими, капиталистами-арендаторами и землевладельцами.
Конкретные отличия капиталистической земельной ренты от феодальной ренты таковы:
1. По источнику. При феодализме источником земельной ренты был прибавочный (а частично и необходимый) труд лично зависимых или крепостных крестьян; при капитализме же источником земельной ренты служит прибавочная стоимость, создаваемая наемными сельскохозяйственными рабочими.
2. По способу присвоения. В то время как феодальная земельная рента присваивалась путем внеэкономического принуждения, капиталистическая земельная рента присваивается посредством товарно-денежных отношений, юридически облекаемых в форму договора об аренде земли между землевладельцем и капиталистом-арендатором.
3. П о величине. Феодальная земельная рента поглощала весь создававшийся крестьянами прибавочный продукт; при капитализме же земельная рента не может поглощать всю прибавочную стоимость, так как в этом случае капиталисты-арендаторы не получили бы никакой прибыли, а следовательно, не стали бы вкладывать капитал в сельское хозяйство.
При капитализме рента есть «та часть прибавочной стоимости, которая остается за вычетом средней прибыли на капитал».
Возникновение капиталистической земельной ренты. Капиталистические отношения в сельском хозяйстве и капиталистическая земельная рента возникли в результате расслоения крестьянства, а также в результате насильственной экспроприации у него земли в эпоху первоначального накопления капитала. Например, в Англии лендлорды, экспроприировав у крестьян землю, стали сдавать ее в аренду капиталистическим фермерам.
Особенность возникновения капиталистической земельной ренты в США состояла в том, что там ей не предшествовала феодальная рента, поскольку в этой стране не было феодализма. Колонизировавшие США переселенцы из стран Европы изгоняли с земель индейские племена и создавали фермы, которые сначала не имели капиталистического характера и были основаны на личном труде. Но с развитием товарного производства и обмена быстро происходил процесс дифференциации фермерства: масса фермеров беднела, разорялась и превращалась в наемных рабочих; обогащавшаяся же верхушка фермеров стала применять наемный труд на своей земле и арендовать чужие земли. Так появились капиталистическое сельское хозяйство и капиталистическая земельная рента.
Рента и арендная плата. Если землевладелец сдает капиталисту в аренду только землю как таковую, то арендная плата, то есть сумма денег, уплачиваемая арендатором землевладельцу, совпадает с земельной рентой. Если же землевладелец сдает в аренду землю, на которой имеются ирригационные сооружения, хозяйственные постройки и т. п., то в арендную плату входят: 1) рента, то есть плата за пользование землей как таковой; 2) ссудный процент за временное пользование приложенными к этой земле капиталами.
Земельная рента при капитализме выступает в двух главных формах: 1) дифференциальная рента, получаемая с относительно лучших земель или при сравнительно более производительных вложениях капитала; 2) абсолютная рента, получаемая со всех земель независимо от их качества.
2. Дифференциальная земельная рента
Монополия капиталистического хозяйства на земле и ценообразование. Земля отличается от прочих средств производства тем, что она не является продуктом человеческого труда, а количество земли ограничено и она не может быть воспроизведена.
Ограниченность земли при наличии капиталистического способа производства ведет к возникновению монополии капиталистического хозяйства на земле. Это означает, что каждый земельный участок как объект хозяйства монополизирован определенным капиталистом, который не допустит приложения к этой земле еще чьего-нибудь капитала. Монополия капиталистического хозяйства на земле обусловливает своеобразное ценообразование в сельском хозяйстве.
Цены производства промышленных товаров равняются средним издержкам производства, при которых производится основная масса данного товара, плюс средняя прибыль. В сельском хозяйстве дело обстоит иначе. Здесь на уровень издержек производства оказывает большое влияние качество земли. Например, при одинаковом уровне техники и прочих равных условиях на черноземной почве урожай будет больше, а издержки производства единицы продукции меньше, чем на суглинистой. Если бы общественная цена производства сельскохозяйственных продуктов равнялась издержкам производства на средних (или, тем более, на лучших) землях плюс средняя прибыль, то капиталы, вложенные на худших землях, не приносили бы капиталистам средней прибыли, а следовательно, обработка этих земель оказалась бы для них невыгодной. Но вследствие ограниченности земли весь спрос общества на сельскохозяйственные продукты не может быть удовлетворен только за счет продукции с лучших и средних земель; худшие же земли станут обрабатываться лишь тогда, когда цена их продуктов окупит издержки производства и даст капиталисту среднюю прибыль.
Ограниченность земли и связанная с нею монополия капиталистического хозяйства на земле обусловливают то, что общественная цена производства сельскохозяйственных продуктов регулируется издержками производства их на худших земельных участках (разумеется, при среднем, нормальном уровне техники). Иначе говоря, эта цена равняется издержкам производства на худшей (из обрабатываемых) земле плюс средняя прибыль.
Возникновение дифференциальной земельной ренты. Индивидуальные издержки производства каждого центнера продукции на лучших и средних землях меньше, чем на худших землях, а потому индивидуальные цены производства (которые равняются индивидуальным издержкам производства плюс средняя прибыль) здесь тоже меньше, чем общественная цена производства. Но товары продаются не по индивидуальным ценам производства, а по общественной цене производства, каковой для сельскохозяйственных продуктов является цена производства на худших землях. В результате этого на средних и лучших землях получается кроме средней прибыли еще добавочная прибыль в размере разности между общественной и индивидуальной ценой производства сельскохозяйственных продуктов.
Коль скоро капиталист получает сравнительно хорошую землю в аренду от землевладельца, последний требует передачи ему добавочной прибыли, поскольку она зависит не от лучшей техники или организации производства, а от лучших качеств самой земли. И капиталисту не остается ничего иного, как отдать эту добавочную прибыль землевладельцу, так как в противном случае он не получит от него землю. Таким образом, добавочная прибыль, возникшая на средних и лучших землях, присваивается землевладельцами и образует дифференциальную земельную ренту.
Формы и разновидности дифференциальной ренты. Во-первых, условием возникновения добавочной прибыли являются различия в качествах земли как таковой. Рента, возникающая в связи с этим, названа К. Марксом первой формой дифференциальной ренты.
Во-вторых, добавочная прибыль может возникать и на одинаковых по качеству землях, если на них последовательно вложена неодинаковая сумма капиталов и сельское хозяйство ведется с различной степенью интенсивности. Ренту, возникающую при последовательных вложениях капитала на одной и той же земле, К. Маркс назвал второй формой дифференциальной ренты.
Дифференциальная рента 1, в свою очередь, подразделяется на две разновидности: а) рента по плодородию, получаемая с относительно более плодородных земель, б) рента по положению, получаемая с лучше расположенных земельных участков.
Рассмотрим подробнее каждый вид ренты.
Дифференциальная рента I по плодородию. Предположим, что на трех участках различной по плодородию земли затрачен одинаковый капитал по 100 долл. на гектар, причем на худших землях (А) урожай хлеба составляет 10 ц с гектара, на средних землях (Б) — 12 ц и на лучших (В) — 15 ц. Допустим, что средняя норма прибыли равняется 20%. В таком случае индивидуальная цена производства всей продукции, произведенной на каждом земельном участке, будет равняться 100+20 = 120 долл, а индивидуальная цена производства 1 ц составит: на земле А — 120/10=12 долл., на земле Б — 120/12=10 долл. и на земле В — 120/15=8 долл.
Но, поскольку количество всех этих земель ограничено и существует монополия на землю как на объект ведения капиталистического хозяйства, общественная цена производства 1 ц хлеба регулируется издержками производства на худшей земле, то есть она будет равняться в нашем примере 12 долл.
В результате того, что весь хлеб продается по общественной цене производства, на земле А капиталист выручит от продажи хлеба 12 долл. × 10 ц = 120 долл., на земле Б — 12 долл. × 12 ц = 144 долл. и на земле В — 12 долл. × 15 ц = 180 долл. При этом 120 долл., вырученных на земле А, только покроют издержки производства капиталиста (100 долл.) плюс средняя прибыль (20 долл.), а на землях Б и В сверх возмещения издержек производства и получения средней прибыли образуется добавочная прибыль в размере (144 - 120) =24 долл. на земле Б и (180 - 120) =60 долл. на земле В. Эта добавочная прибыль отдается капиталистами-арендаторами земельным собственникам в качестве платы за пользование их землей и превращается в дифференциальную земельную ренту.
Изобразим этот пример в виде таблицы.
Как видим, дифференциальная рента I по плодородию равняется разности между общественной ценой производства сельскохозяйственных продуктов и индивидуальной ценой производства их на средних и лучших по плодородию землях.
Дифференциальная рента I по положению. Одни земли расположены вблизи от рынка сбыта сельскохозяйственных продуктов, другие же — на более или менее значительном расстоянии от рынка. Чем дальше расположена земля от рынка сбыта, тем больше транспортные расходы, связанные с перевозкой продукции на рынок и входящие в цену производства. Поэтому для отдаленных от рынка земель индивидуальная цена производства продукта окажется выше, чем для близких к рынку земель.
Но так как количество близких к рынку земель ограничено и для удовлетворения общественного спроса на сельскохозяйственные продукты приходится обрабатывать не только их, но и отдаленные от рынка земельные участки, то общественная цена производства равняется индивидуальной цене производства на отдаленных землях. В результате на близких к рынку землях образуется добавочная прибыль, которая превращается в дифференциальную ренту.
Поясним это на примере. Предположим, что как на отдаленном от рынка земельном участке (А), так и на близком участке (Б) количество произведенной продукции — 12 ц, причем расходы на производство каждого центнера составляют по 8 долл., но на перевозку хлеба с первого участка до рынка надо затратить по 1 долл. на 1 ц, а со второго участка — по 2 долл. Тогда при условии, что средняя норма прибыли равняется 20%, общественная цена производства 1 ц хлеба, каковой будет индивидуальная цена производства участка Б, составит 12 долл. (10 долл. — издержки по производству и перевозке и 2 долл. — средняя прибыль), на близком же к рынку участке А индивидуальная цена производства 1 ц составит 10,8 долл. (9 долл.— издержки по производству н перевозке и 1,8 долл. — средняя прибыль). Следовательно, на участке Б при продаже каждого 1 ц хлеба по 12 долл. получится сверхприбыль в 1,2 долл. (12 - 10,8), а вся добавочная прибыль с этого участка составит 1,2 долл. × 12 ц =24 долл.
Разность между общественной ценой производства сельскохозяйственных продуктов и индивидуальной ценой производства их на близких к рынку земельных участках образует дифференциальную ренту I по положению.
Дифференциальная рента II. Рост производства сельскохозяйственной продукции может происходить двояким образом:
1) путем расширения обрабатываемой земельной площади;
2) путем более интенсивной обработки тех же самых земель.
Интенсификация капиталистического сельского хозяйства выражается в том, что на обрабатываемых земельных участках делаются добавочные затраты капитала на машины, химические удобрения, ирригацию, мелиорацию почвы и т. д.
При нескольких вложениях капитала в одну и ту же землю производительность этих добавочных вложений может быть различна. Например, если при первом вложении капитала в 100 долл. получалось 12 ц продукции, то в результате второго, дополнительного вложения капитала в 100 долл. продукция может увеличиться на 15 ц (возрастающая производительность), либо на 12 ц (неизменная производительность), либо же на 11 ц (убывающая производительность). Но в любом из этих случаев, если только продукция от дополнительных вложений капитала на лучшей или средней земле превышает продукцию, производимую при одинаковой затрате капитала на худшей земле, возникает добавочная прибыль от дополнительных капиталовложений. Эта добавочная прибыль и образует дифференциальную ренту II.
Поясним это на примере. Предположим, что все имеющиеся в обществе земли делятся только на две категории — худшие (А) и лучшие (Б), причем на первых затрата капитала в 100 долл. дает 10 ц продукции, а на вторых — 12 ц. Допустим, что на лучшей земле делается дополнительное вложение капитала в 100 долл. и в результате этого получается дополнительная продукция в 15 ц (случай возрастающей производительности). Среднюю норму прибыли примем равной 20%. Тогда получим:
В данном случае 24 долл. (добавочная прибыль от первого капиталовложения на лучшей земле) составят дифференциальную ренту I, а 60 долл. (добавочная прибыль от второго капиталовложения на той же земле) образуют дифференциальную ренту II.
Дифференциальная рента II есть добавочная прибыль, получаемая от дополнительных капиталовложений на данной земле в виде разности между общественной и индивидуальной ценой производства сельскохозяйственных продуктов.
Различия между двумя формами дифференциальной ренты. Первое различие между двумя формами дифференциальной ренты состоит в том, что дифференциальная рента I возникает еще на основе экстенсивного ведения сельского хозяйства, тогда как дифференциальная рента II возникает только на основе интенсификации сельского хозяйства. Отсюда следует, что дифференциальная рента I исторически предшествует дифференциальной ренте II. Сначала капитализм проникает в сельское хозяйство, наследуя старую технику и агротехнику, и лишь в дальнейшем он преобразует и интенсифицирует сельскохозяйственное производство. Тогда вместе с дифференциальной рентой I, которая продолжает существовать, и на ее основе возникает также дифференциальная рента II.
Второе различие между двумя формами дифференциальной ренты состоит в ее получателях. Дифференциальная рента I целиком присваивается землевладельцами; между тем дифференциальная рента II частично и временно присваивается капиталистами-арендаторами. При сдаче землевладельцем земли в аренду капиталисту размеры ренты заранее устанавливаются в арендном договоре на ряд лет. Если до истечения срока договора капиталист-арендатор сделает на тех же землях дополнительные капиталовложения, которые дадут добавочную прибыль, то эту добавочную прибыль получит он сам, не отдавая ее землевладельцу. Но когда срок старого арендного договора истечет, землевладелец, разумеется, учтет добавочную прибыль от дополнительных капиталовложений и включит ее в арендную плату, предусматриваемую новым арендным договором. Отсюда следует, что капиталисты-арендаторы заинтересованы в длительных сроках арендных договоров, а землевладельцы заинтересованы в коротких сроках договоров. Здесь налицо противоречие между капиталистами и землевладельцами; но это — только противоречие между двумя эксплуататорскими классами на почве дележа между ними прибавочной стоимости, которую и те и другие получают на основе эксплуатации рабочего класса.
Третье различие между двумя формами дифференциальной ренты состоит в том, что дифференциальная рента I образуется только на лучших и средних землях; что же касается дифференциальной ренты II, то при известных условиях она может возникнуть даже на худших землях. Это возможно, например, в том случае, когда на части худших земель сельское хозяйство станет вестись интенсивнее, будут сделаны дополнительные капиталовложения и их производительность будет выше, чем на тех худших землях, где сельское хозяйство продолжает вестись экстенсивно.
Дифференциальная земельная рента в целом. Имеются некоторые черты, общие для всех форм и разновидностей дифференциальной ренты.
Во-первых, причиной возникновения капиталистической дифференциальной ренты всегда является монополия капиталистического хозяйства на земле, связанная с ограниченностью земли.
Во-вторых, количественно дифференциальная рента всегда равняется разности между общественной и индивидуальной ценой производства сельскохозяйственных продуктов.
В-третьих, общим источником дифференциальной ренты служит избыточная прибавочная стоимость, создаваемая наемными рабочими в сельском хозяйстве. Плодородие почвы — это только естественная предпосылка возникновения дифференциальной ренты, но не ее источник. Главное состоит в том, что на землях, лучших по плодородию или же обрабатываемых более интенсивно, производительность труда рабочих выше, чем на худших землях и при экстенсивном ведении сельского хозяйства, а труд более высокой производительности создает излишек прибавочной стоимости над средней прибылью. Этот излишек и образует дифференциальную земельную ренту.
Присваивая ренту, землевладельцы вместе с капиталистами участвуют в эксплуатации наемных рабочих. Поэтому существуют антагонистические противоречия между обоими эксплуататорскими классами (капиталистами и землевладельцами), вместе взятыми, с одной стороны, и эксплуатируемым ими рабочим классом, с другой стороны.
Критика так называемого «закона убывающего плодородия почвы». Буржуазные экономисты обычно связывают дифференциальную ренту с действием «закона убывающего плодородия почвы», согласно которому последующие затраты труда и капитала якобы всегда дают меньшую продукцию, чем равновеликие предыдущие затраты.
«Закон убывающего плодородия почвы» был выдвинут еще в XVIII веке французским экономистом Тюрго, в XIX веке этот «закон» поддерживали Рикардо и Мальтус, в XX веке — английские экономисты Маршалл и Кейнс, американский экономист Карвер и многие другие. Например, по словам Маршалла, «каково бы ни было будущее развитие техники земледелия, продолжающийся рост приложения капитала и труда к земле должен в конечном счете иметь результатом уменьшение дополнительной продукции, которая может быть получена при данной дополнительной затрате капитала и труда». В свою очередь, Карвер заявляет: «Хотя большее приложение труда и капитала может продолжать давать большие урожаи, урожаи не будут возрастать пропорционально труду и капиталу». Падением плодородия почвы буржуазные экономисты объясняют расширение обрабатываемой земельной площади, а также повышение цен на сельскохозяйственные продукты и возникновение дифференциальной ренты.
Несостоятельность теории «убывающего плодородия почвы», доказанная К. Марксом и В. И. Лениным, состоит в следующем.
Во-первых, эта теория противоречит действительности и опровергается фактами. С развитием производительных сил количество продукции, производимой в сельском хозяйстве, растет значительно быстрее, чем площадь обрабатываемых земель и количество людей, занятых в этой отрасли хозяйства. Более того, при определенных условиях обрабатываемая земельная площадь и число работающих в сельском хозяйстве уменьшаются, но сельскохозяйственная продукция растет. Например, в США с 1930 по 1964 год земельная площадь, занятая под различными культурами, сократилась на 17%, количество рабочих сил, занятых в сельском хозяйстве, уменьшилось более чем в два раза, а фермерская продукция возросла на 82%. На каждый акр обрабатываемой земельной площади стоимость земледельческой продукции с 1929 по 1959 год увеличилась в 2,6 раза, а вся фермерская продукция на 1 человеко-час возросла с 1930 по 1964 год в 4,9 раза.
Во-вторых, «закон убывающего плодородия почвы» основан на неверной теоретической предпосылке — на предположении о неизменном уровне техники в сельском хозяйстве. Однако в действительности дополнительные затраты труда и капитала делаются, как правило, при одновременном повышении уровня техники и агротехники: применяется большее количество и лучшие машины и химические удобрения, совершенствуется система полеводства и т. д. Поэтому пресловутый «закон убывающего плодородия почвы» оказывается мифом.
Характерно, что сторонники «закона убывающего плодородия почвы» либо совсем игнорируют технический прогресс в сельском хозяйстве, либо же низводят его до какого-то случайного явления. Например, русский экономист Булгаков (в конце прошлого века он выступал в качестве «легального марксиста», а потом стал явным антимарксистом и белогвардейцем) трактовал «закон убывающего плодородия почвы» как универсальный закон, а прогресс техники называл «временной тенденцией», которая якобы только до некоторой степени парализует, но не отменяет действия этого «закона». Показывая нелепость такого подхода к вопросу, В. И. Ленин писал: «Это совершенно все равно, что сказать: остановки поездов на станциях представляют из себя универсальный закон парового транспорта, а движение поездов между станциями — временная тенденция, парализующая действие универсального закона стояния». На самом деле, конечно, прогресс техники — не «временная тенденция», а общая закономерность, игнорировать которую недопустимо.
В-третьих, теория «убывающего плодородия» не только неверна фактически и теоретически, но и совершенно не нужна для объяснения дифференциальной ренты. Для возникновения дифференциальной ренты I не требуется обязательно переход от лучших ко все более худшим землям, как считал, например, Рикардо. Коль скоро капиталистическое хозяйство ведется на землях различного плодородия (и местоположения), неизбежно возникает дифференциальная рента I. При этом, как показал К. Маркс, дифференциальная рента I может возникнуть не только при переходе от лучших земель к худшим, но и, наоборот — от худших к лучшим. Подобным же образом, для возникновения дифференциальной ренты II вовсе не требуется убывающая производительность последовательных вложений капитала в ту же землю; надо только, чтобы дополнительные капиталовложения на лучших и средних землях давали больше продукции, чем равновеликие капиталовложения на худшей земле.
Классовый смысл «закона убывающего плодородия почвы».Теория «убывающего плодородия» по своей классовой сущности есть буржуазно-апологетическая теория. Сторонники ее утверждают, будто в результате действия «закона убывающего плодородия почвы» ощущается все больший недостаток сельскохозяйственных продуктов и происходит все большее повышение цен на них, чем якобы и объясняется нужда и лишения масс. Так высказывался, например, Дж. М. Кейнс, по словам которого «закон убывающего плодородия почвы» есть некий «злой дух», спущенный с цепи и виновный в недостатке продовольствия и в его дороговизне.
Критикуя теорию «убывающего плодородия», В. И. Ленин разоблачил ее классовый смысл, показал, что она стремится оправдать капиталистический строй, сваливая вину за ухудшение положения народных масс с капитализма на природу. В противовес теории «убывающего плодородия» В. И. Ленин писал: «Увеличилась не трудность производства пищи, а трудность получения пищи для рабочего — увеличилась потому, что капиталистическое развитие вздуло земельную ренту и земельную цену, сконцентрировало сельское хозяйство в руках крупных и мелких капиталистов, сконцентрировало еще больше машины, орудия, деньги, без которых невозможно успешное производство. Объяснять эту растущую трудность существования рабочих тем, что природа сокращает свои дары, — значит становиться буржуазным апологетом».
В современных условиях «закон убывающего плодородия почвы» вместе с мальтузианской теорией народонаселения используется не только для оправдания капитализма, но и для оправдания империалистических войн. Апологеты империализма видят в войнах одно из средств восстановления некоторого равновесия между численностью населения земного шара и ограниченным, якобы в силу «убывающего плодородия» почвы, количеством продовольствия. Тот факт, что теория «убывающего плодородия» служит апологии империалистических войн, наглядно показывает ее архиреакционный характер.
3. Абсолютная земельная рента
Два вида монополии в сельском хозяйстве. Кроме монополии капиталистического хозяйства на земле существует монополия частной собственности на землю. Монополия капиталистического хозяйства на земле состоит в том, что земля монополизирована как объект хозяйства капиталистами, причем на каждом земельном участке монопольно хозяйничает определенный капиталист, который не дает другим капиталистам возможности приложить свои капиталы к той же земле. Монополия частной собственности на землю заключается в том, что земля монополизирована как объект собственности землевладельцами, причем от землевладельца зависит, дать или не дать капиталисту приложить капитал к его земле.
Как было выяснено выше, монополия капиталистического хозяйства на земле обусловливает возникновение дифференциальной земельной ренты. Но эта рента, как правило, образуется на лучших и средних по качеству землях. Однако землевладелец никогда не согласится предоставить даже худшую землю бесплатно в пользование капиталисту. Монополия частной собственности на землю порождает абсолютную ренту, уплачиваемую за пользование любой землей, какого бы качества она ни была. Но каким образом капиталист-арендатор может уплачивать абсолютную ренту землевладельцу и тем не менее получать среднюю норму прибыли?
Механизм возникновения абсолютной ренты. Монополия частной собственности на землю ограничивает приложение капитала к земле: землевладелец не даст капиталисту приложить капитал даже к худшей земле без уплаты ренты. А это ограничивает и самое производство сельскохозяйственных продуктов. В свою очередь, ограничение размеров производства сельскохозяйственных продуктов при наличии большого спроса на них ведет к тому, что цены их на рынке поднимаются выше уровня общественной цены производства.
Предположим, что цена производства 1 ц хлеба на худшей земле равняется 10 долл., из коих 8 долл. возмещают издержки производства, а 2 долл. составляют среднюю прибыль. В таком случае, пока действительная цена хлеба на рынке будет находиться на уровне 10 долл., будет невыгодно арендовать худшую землю и платить за нее ренту. Но если худшие земли не будут обрабатываться, то производство сельскохозяйственных продуктов не покроет спроса на них. Поэтому рыночная цена этих продуктов станет подниматься с 10 долл., например, до 11 или 12 долл., то есть выше общественной цены производства. Когда это произойдет, тогда капиталист сможет арендовать и худшую землю, так как цена ее продукции не только возместит издержки производства и даст среднюю прибыль, но и принесет добавочную прибыль, которая может быть отдана землевладельцу в виде ренты.
Если общественная цена производства хлеба равняется К+р, где К — издержки производства на худшей земле, а р — средняя прибыль, то действительная цена, по которой хлеб продается на рынке, равняется К+p+r, где r — абсолютная рента. Следовательно, монополия частной собственности на землю ведет к тому, что цены сельскохозяйственных продуктов поднимаются выше общественной цены производства, в результате чего даже на худших землях получается добавочная прибыль, которая превращается в абсолютную ренту.
Удорожая сельскохозяйственные продукты, абсолютная рента тем самым является одним из факторов ухудшения материального положения народных масс в капиталистическом обществе.
Но здесь возникает вопрос: совместима ли абсолютная рента с действием закона стоимости? Не означает ли повышение цен сельскохозяйственных продуктов выше общественной цены производства, что эти продукты систематически продаются выше их стоимости?
Полагая, что существование ренты с худших земель противоречило бы закону стоимости, Рикардо отрицал существование абсолютной ренты. Впервые научная теория абсолютной ренты была создана К. Марксом, который показал, что существование абсолютной ренты не противоречит закону стоимости.
Источник абсолютной ренты. Как было выяснено в главе IX, в отраслях с высоким органическим строением капитала цена производства отклоняется от стоимости вверх, а в отраслях с низким органическим строением капитала она отклоняется от стоимости вниз. Сельское хозяйство при капитализме в течение длительного времени значительно отставало по уровню техники от промышленности; результатом этого явилось более низкое органическое строение капитала в сельском хозяйстве, чем в промышленности. Это означает, что цена производства сельскохозяйственных продуктов ниже их стоимости, а следовательно, стоимость сельскохозяйственных продуктов превышает их цену производства.
Поясним это на примере. Предположим, что c:v в промышленности = 4:1, а в сельском хозяйстве = 1,5:1. В таком случае в промышленности в среднем каждые сто единиц вложенного капитала состоят из 80с+20v а в сельском хозяйстве: 60с+40v. Если принять норму прибавочной стоимости в обеих отраслях за 100%, то масса прибавочной стоимости составит в промышленности 20, а в сельском хозяйстве — 40.
Низкое органическое строение капитала в сельском хозяйстве обусловливает здесь высокую норму прибыли. В приведенном примере норма прибыли в сельском хозяйстве составит 
, тогда как в промышленности норма прибыли равняется 20%.
Если бы речь шла о двух отраслях промышленности, то неравенство норм прибыли в конечном счете исчезло бы в результате переливания капиталов из отрасли с низкой нормой прибыли в отрасль с высокой нормой прибыли. Но между промышленностью и сельским хозяйством стоит барьер в виде монополии частной собственности на землю, которая не дает возможности свободного притока капиталов из промышленности в сельское хозяйство и уравнения нормы прибыли между ними. Поэтому сельскохозяйственные продукты продаются не по цене производства этих продуктов на худшей земле, а выше общественной цепы производства — по стоимости. Излишек стоимости сельскохозяйственных продуктов над их ценой производства образует абсолютную земельную ренту.
В приведенном выше примере стоимость сельскохозяйственных продуктов составляет 60с+40v+40m = 140, а их цена производства равняется 60с+40v+20р= 120; следовательно, абсолютная рента составит (140 - 120) = 20.
Итак, абсолютная рента не является какой-то надбавкой к стоимости сельскохозяйственных продуктов; она есть часть их стоимости. Источником абсолютной ренты служит излишек прибавочной стоимости над средней прибылью, созданный в сельском хозяйстве на основе низкого органического строения капитала.
Роль земельной собственности и органического строения капитала в образовании абсолютной ренты. Не следует смешивать причину абсолютной ренты и ее источник. Надо различать два вопроса: 1) почему существует абсолютная рента, 2) откуда она черпается?
Монополия частной собственности на землю ограничивает возможности приложения капитала к земле; поэтому цены на сельскохозяйственные продукты поднимаются выше общественной цены производства и возникает абсолютная земельная рента. Следовательно, монополия частной собственности на землю есть причина существования абсолютной ренты, тогда как дифференциальная рента возникает независимо от частной собственности на землю в результате монополии капиталистического хозяйства на земле.
По этому поводу К. Маркс писал: «Дифференциальная рента имеет ту особенность, что земельная собственность здесь лишь просто улавливает ту добавочную прибыль, которую иначе захватил бы... арендатор... Напротив, если наихудшая земля категории А не может возделываться, — хотя возделывание ее принесло бы цену производства, — пока она не приносит известного избытка над этой ценой производства, известной ренты, то земельная собственность является причиной, создающей это повышение цены. Собственность на землю сама создала ренту».
Слово «создала» здесь означает не то, что частная собственность на землю есть источник абсолютной ренты, а то, что она является причиной, порождающей самое существование абсолютной ренты.
Что касается источника абсолютной ренты, то им служит излишек прибавочной стоимости над средней прибылью, который создается наемными рабочими в сельском хозяйстве вследствие низкого органического строения капитала.
Монопольная рента. Кроме дифференциальной и абсолютной рент, типичных для капиталистического хозяйства, в некоторых случаях может существовать так называемая монопольная рента. Это имеет место тогда, когда на определенный вид сельскохозяйственных продуктов, производимый в ограниченном количестве, установится монопольная цена, превышающая их стоимость.
Например, есть редкие сорта винограда, из которых производятся особого рода вина. Такой виноград возделывается только на немногих, особого качества землях, а потому производится и предлагается на рынке в весьма ограниченном количестве, в результате чего его рыночная цена поднимается не только выше общественной цены производства, но и выше стоимости. Возникающая при этом разность между монопольной рыночной ценой данного сельскохозяйственного продукта и его стоимостью образует монопольную земельную ренту.
В отличие от абсолютной ренты, представляющей собой часть стоимости сельскохозяйственных продуктов, монопольная рента есть излишек рыночной цены над стоимостью. Источник абсолютной ренты находится в самом сельском хозяйстве: это — излишек прибавочной стоимости над средней прибылью, созданный сельскохозяйственными рабочими. Источник монопольной ренты находится вне сельского хозяйства: она получается за счет стоимости и прибавочной стоимости, созданной в других отраслях производства.
Наконец, между монопольной рентой и абсолютной рентой есть то существенное различие, что абсолютная рента получается со всех земель, тогда как монопольная рента — только с очень немногих земель.
Рента с несельскохозяйственных земель. При капитализме взимается рента и с земель, используемых не для сельского хозяйства. Сюда относятся: 1) рента с земель, используемых в добывающей промышленности; 2) рента со строительных участков.
В добывающей промышленности образуется прежде всего дифференциальная рента. Это связано с тем, что при добыче угля, нефти и других ископаемых издержки по производству каждой единицы продукции и доставке ее на рынок неодинаковы в зависимости: а) от богатства недр полезными ископаемыми и б) от расположения угольных шахт, нефтяных промыслов и т. д. На богатых углем шахтах или на богатых нефтью участках издержки производства каждой тонны угля или нефти меньше, чем на шахтах или земельных участках, где имеются более скудные месторождения этих ископаемых. Но ввиду ограниченности земли общественная цена производства этих товаров регулируется издержками производства на худших (с точки зрения добычи полезных ископаемых) землях. Поэтому на лучших землях образуется дифференциальная рента — разность между общественной и индивидуальной ценой производства; ее капиталисты (шахтовладельцы, нефтепромышленники и т. д.) уплачивают земельным собственникам. Аналогичным образом обстоит дело и с рентой по положению, которая образуется в связи с тем, что доставка на рынок угля, нефти и т. д. с близких к рынку земель обходится дешевле, чем с далеких земель.
В тех отраслях добывающей промышленности, где органическое строение капитала ниже среднего, образуется также абсолютная рента, источником которой служит избыток прибавочной стоимости над средней прибылью. Наконец, когда в этих отраслях возникают и развиваются монополии, которые продают свою продукцию выше стоимости, то часть излишка монопольной цены над стоимостью может взиматься землевладельцами и превращаться в монопольную ренту. В 1960 году одни только нефтепромышленники США уплатили свыше 2 млрд. долл. земельным собственникам за аренду нефтеносных земель.
Рента со строительных участков получается через механизм сдачи землевладельцем земли в аренду строительному предпринимателю, который строит на этой земле дома и, в свою очередь, сдает в аренду квартиры. В строительстве огромное влияние на ренту оказывает местоположение строительных участков: например, за квартиры, расположенные в центре города, обычно взимается более высокая квартирная плата и, соответственно, с земель, отводимых здесь под строительные участки, взимается более высокая рента.
Характерной чертой ренты за строительные участки является то, что на нее большое влияние оказывает монопольная цена за жилища, устанавливаемая домовладельцами, которые жестоко эксплуатируют квартиросъемщиков.
4. Цена земли
Факторы, определяющие цену земли. На основе монополии частной собственности на землю возникает купля-продажа земли. Хотя земля никем не производится и стоимости не имеет, тем не менее она имеет цену. Чем же определяется цена земли? Двумя факторами — величиной земельной ренты и уровнем ссудного процента.
Во-первых, цена земли, при прочих равных условиях, прямо пропорциональна приносимой ею ренте. Землю покупают для того, чтобы получать ренту, а потому, чем большую ренту дает земельный участок, тем выше цена земли.
Во-вторых, цена земли, при прочих равных условиях, обратно пропорциональна норме ссудного процента. Как земельная рента, так и ссудный процент получаются людьми, которые сами не ведут никаких предприятий. Поэтому покупатель земли всегда сравнивает ренту, которую он станет получать, купив землю, со ссудным процентом, который он мог бы получать, поместив деньги в виде вклада в банк.
Владелец денежного капитала предпочтет положить деньги в банк, а не купить землю, если эта земля даст ему меньший доход в виде ренты, чем тот ссудный процент, который он получит на свой вклад. И наоборот: владелец денежного капитала предпочтет употребить его на покупку земли, если последняя принесет ему больший доход в виде ренты, чем ссудный процент, который он получал бы, поместив этот капитал в банк. В результате цена земли равняется такой сумме денег, которая, будучи отдана в ссуду, ежегодно приносит доход, равновеликий ренте, получаемой с этой земли.
Поясним это на примере. Предположим, что земельный участок приносит 200 долл. ренты, а норма ссудного процента равняется 4%. В таком случае покупатель земли будет рассуждать примерно так: я могу положить свой денежный капитал в банк — и ежегодно получать на каждые 100 долл. доход в 4 долл.; но я могу купить землю — тогда я буду ежегодно получать доход (ренту) в 200 долл. Сколько долларов имеет смысл уплатить за данный земельный участок? Очевидно, во столько раз больше, чем 100, во сколько раз 200 долл. (т. е. земельная рента) превышает 4 (то есть ссудный процент).
Это можно выразить в виде пропорции: х:100=200:4, где х обозначает цену земли. Отсюда следует, что
В данном примере собственник 5 тыс. долл., купив землю, окажется в таком же положении, как если бы он поместил свои деньги в банк: в обоих случаях на сумму в 5 тыс. долл. получается годовой доход в 200 долл. Но если бы за этот земельный участок потребовали не 5 тыс., а, скажем, 6 тыс. долл., то платить такую цену не имело бы никакого смысла: в самом деле, поместив 6 тыс. долл. в банк из 4% годовых, можно было бы получать годовой доход в 240 долл., тогда как данный земельный участок приносит годовую ренту только в 200 долл.
Итак, цена земли есть капитализированная земельная рента; она равняется земельной ренте, умноженной на 100 и деленной на норму процента. Отсюда следует, что увеличение земельной ренты ведет к повышению цены земли. Если земельная рента возрастет с 200 до 400 долл., то есть в два раза, то цена земли повысится с (200×100)/4 = 5000 долл. до (400×100)/4 = 10 000 долл., то есть тоже в два раза.
Из приведенного определения следует также, что цена земли повышается с понижением нормы процента. Возьмем за исходный пункт наш первый пример, где рента = 200 долл., норма процента = 4% и цена земли = 5000 долл. Предположим, что рента остается прежней, а норма процента понизится до 2%; в таком случае цена земли повысится и составит (200×100)/2 = 10 000 долл.
Рента и норма процента определяют средний уровень цены земли. В каждый же данный момент рыночные цены на землю складываются под влиянием спроса на землю и ее предложения.
Рост земельной ренты и повышение цены земли с развитием капитализма. С развитием капитализма цена земли в общем повышается. Например, в США средняя цена 1 га земли составляла в 1900 году 22,5 долл., а в 1950 году — 145,5 долл. С 1950 по 1954 год средняя цена земли в США снова повысилась на 30%. Все земли сельскохозяйственного назначения в США, принадлежащие частным собственникам, оценивались в 1900 году в 14,5 млрд. долл., а в 1958 году — 87,6 млрд. долл.
Повышение цен на землю с развитием капитализма объясняется двумя причинами: 1) увеличением земельной ренты и 2) понижением нормы процента.
С развитием капитализма под обработку берутся все более разнообразные по плодородию и местоположению земли, а чем более дифференцированы по своим качествам обрабатываемые земли, тем больше дифференциальная рента I. Кроме того, сельское хозяйство все более интенсифицируется, в результате чего увеличивается дифференциальная рента II. Сумма ренты, уплачиваемой американскими арендаторами только несельскохозяйственным землевладельцам, возросла за период 1940—1964 годов в 2,5 раза.
Наряду с рентой на цену земли влияет норма процента, причем влияет в обратном направлении. А так как с развитием капитализма норма процента имеет тенденцию к понижению, то это, в свою очередь, ведет к повышению цен на землю.
Рост земельной ренты и цены земли означает, что все более увеличивается та дань, которую взимает с общества паразитический класс землевладельцев.
5. Вытеснение мелкого производства в сельском хозяйстве крупным капиталистическим производством
Преимущества крупного капиталистического производства в сельском хозяйстве перед мелким производством. Законы концентрации и централизации капитала действуют как в промышленности, так и в сельском хозяйстве. Решающие преимущества крупного капиталистического сельскохозяйственного производства перед мелким крестьянским хозяйством следующие:
1. Техническое превосходство. Механизация сельского хозяйства в широком масштабе доступна только крупным капиталистическим хозяйствам, что дает им возможность значительно снизить издержки производства и обеспечивает перевес в конкурентной борьбе с мелкими фермами. Например, в штате Пенсильвания в 1950 году при размере стада в 1-4 коровы и при ручном способе доения затрачивалось в среднем на 1 ц молока 7,9 человеко-часа, а при размере стада в 15 и более коров и при машинном способе доения — только 3,1 человеко-часа.
2. Лучшая агротехника. Крупные капиталистические хозяйства в состоянии покупать отборные семена и искусственные удобрения, пользоваться услугами агрономов, применять улучшенные системы полеводства, что недоступно мелким крестьянским хозяйствам. Поэтому урожайность на крупных фермах значительно выше, а издержки производства единицы продукции значительно ниже, чем на мелких фермах. Например, в США в 1949 году на мелких фермах с товарной продукцией от 250 до 1200 долл. урожай пшеницы с 1 га составлял всего лишь 6,7 ц, а кукурузы — 13,1 ц; в то же время на наиболее крупных фермах с годовой товарной продукцией в 25 тыс. долл. и более урожай составлял, соответственно, 12,1 и 28,2 ц.
3. Экономия затрат на средства производства. Крупные хозяйства лучше и экономнее используют как живой, так и овеществленный труд. Например, постройка одного скотного двора, рассчитанного на 50 голов скота, обходится дешевле, чем постройка 50 хлевов, в каждом из которых содержится по одной корове.
4. Лучшая организация труда и производства. Крупные капиталистические фермы, эксплуатирующие значительное число наемных рабочих, широко используют кооперацию и разделение труда, что позволяет им в сжатые сроки выполнять важные сельскохозяйственные работы и повышать производительность труда по сравнению с мелкими крестьянскими хозяйствами, которым такая организация труда недоступна.
5. Преимущества при сбыте продукции и покупке средств производства. Издержки по хранению сельскохозяйственных продуктов, их перевозке и реализации при крупном сбыте на каждую единицу продукции меньше, чем при мелком сбыте. Вместе с тем крупные капиталистические фермы покупают машины, удобрения и т. д. оптом и по более низким ценам, чем мелкие фермеры.
6. Преимущества при получении кредита. Крупные капиталистические фермы получают кредиты от банков на более выгодных условиях, чем мелкие фермеры. Например, в США при ипотечных ссудах, предоставляемых под залог земель и ферм, процентные ставки, как правило, тем ниже, чем больше размеры ссуд.
Концентрация производства в сельском хозяйстве. Упадок и разорение мелких крестьянских хозяйств. В результате всех указанных преимуществ крупные капиталистические сельскохозяйственные предприятия все более вытесняют мелкие крестьянские хозяйства. В. И. Ленин писал: «Основная и главная тенденция капитализма состоит в вытеснении мелкого производства крупным, и в промышленности и в земледелии».
Например, в США с 1929 по 1944 год удельный вес ферм с годовым доходом свыше 6 тыс. долл. в валовой фермерской продукции поднялся с 26,4 до 52,6%, тогда как удельный вес ферм с годовым доходом до 2500 долл. упал с 44,3 до 26,6%. По сельскохозяйственной переписи 1950 года, в США число некапиталистических ферм, где хозяйство велось на основе личного труда, составляло около 3,3 млн., или 61% общего числа ферм, но их товарная продукция равнялась лишь 12% всей товарной продукции сельского хозяйства. С другой стороны, на капиталистические фермы, ведущие хозяйство на основе эксплуатации наемного труда, приходилось около 39% общего числа ферм и около 88% всей товарной продукции. Таким образом, 2/5 всех ферм захватили в свои руки почти 9/10 всей товарной продукции. Быстро увеличивается удельный вес крупнейших ферм. Так, в США из всех ферм с суммой годовых продаж в 2500 долл. или больше (для каждой) на долю крупнейших ферм с суммой годовых продаж в 10 тыс. долл. или больше приходилось в 1949 году 57,8% всех продаж, а в 1959 году — уже 75,8%.
Концентрация производства сопровождается и концентрацией земельной собственности. Так, в 14 капиталистических странах Западной Европы в 1950 году 1,2 млн. крупных хозяйств (с площадью свыше 20 га у каждого) сосредоточили в своих руках свыше 57% всей земельной площади, а 7,9 млн. мелких хозяйств (с площадью до 5 га у каждого) имели всего лишь 11% земельной площади.
Концентрация земли и сельскохозяйственного производства на крупных капиталистических фермах сопровождается все большим вытеснением ими мелких крестьянских хозяйств. В. И. Ленин указывал на то, что это нельзя понимать только в смысле немедленной экспроприации мелких фермеров. «К вытеснению относится также могущее тянуться годами и десятилетиями разорение, ухудшение условий хозяйства мелких земледельцев. Это ухудшение проявляется и в чрезмерном труде или ухудшенном питании мелкого земледельца, и в обременении его долгами, и в ухудшении корма и вообще содержания скота, и в ухудшении условий ухода за землей, обработки, удобрения ее и т. п., и в застое техники хозяйства и т. д.».
Обнищание мелких крестьян завершается их полной экспроприацией. Например, в США с 1940 по 1959 год число ферм уменьшилось с 6,1 млн. до 3,7 млн., то есть разорилось около 40% фермерских хозяйств. В сельском хозяйстве ФРГ с 1949 по 1964 год число хозяйств уменьшилось на 450 тыс., или на 23%, причем ликвидации подверглись почти исключительно мелкие крестьянские хозяйства с обрабатываемой площадью от 0,5 до 10 га.
Классовая борьба в деревне. С развитием капитализма в сельском хозяйстве в деревне происходит все большая классовая поляризация. На одном полюсе растет сельскохозяйственный пролетариат, состоящий не только из «чистых» пролетариев, но также из так называемых «рабочих с наделом», то есть таких, которые имеют ничтожный клочок земли, но не могут с него прокормиться и живут в основном за счет продажи своей рабочей силы. На другом полюсе растет сельская буржуазия, сосредоточивающая в своих руках все большую часть земли, скота, сельскохозяйственных машин. Что же касается среднего крестьянства, то оно размывается, «раскрестьянивается»: небольшая его верхушка переходит в ряды кулачества, сельской буржуазии, основная же масса все больше разоряется и пополняет ряды пролетариата.
В условиях современного капитализма растут организованность сельскохозяйственного пролетариата и его классовая борьба. Например, в Италии и других странах развернулось массовое забастовочное движение сельскохозяйственных рабочих.
Критика «теории устойчивости» мелкого крестьянского хозяйства. В противоположность марксистско-ленинскому учению о вытеснении мелкого крестьянского хозяйства крупным капиталистическим хозяйством буржуазные экономисты и правые социалисты утверждают, будто мелкое крестьянское хозяйство вполне жизнеспособно и с успехом отстаивает свое существование.
Аргументация сторонников «теории устойчивости» обычно сводится к трем главным доводам: 1) природные особенности сельского хозяйства якобы препятствуют применению машин и развитию крупного производства; 2) статистические данные будто бы свидетельствуют о преобладании и росте мелких крестьянских хозяйств; 3) мелкому крестьянину присущи трудолюбие и бережливость — качества, будто бы дающие мелкому крестьянскому хозяйству преимущество перед крупным капиталистическим хозяйством.
В противовес «теории устойчивости» В. И. Ленин убедительно доказал, что естественные особенности сельскохозяйственного производства отнюдь не исключают широкого применения машин. Приведя данные о том, что в конце XIX века в Германии от 79 до 94% крупных капиталистических хозяйств употребляли машины, а из мелких крестьянских хозяйств применяли машины лишь 2%, В. И. Ленин сделал вывод: «Только в крупном капиталистическом производстве мы видим, что большинство хозяйств (3/4—9/10) употребляют машины, и начинает складываться система машин...».
Современная капиталистическая действительность подтверждает ленинские положения. В США, например, с 1940 по 1964 год количество тракторов увеличилось с 1567 тыс. до 4657 тыс., а количество зерновых комбайнов — со 190 тыс. до 1010 тыс. Это явно опровергает тезис «теории устойчивости», будто природные особенности земледелия исключают широкое применение машин. Но эти машины в основном сосредоточены в крупных капиталистических хозяйствах.
Блестящим доказательством несостоятельности теории «устойчивости» мелкого крестьянского хозяйства является тот факт, что социалистическое преобразование сельского хозяйства в СССР и в странах социализма обеспечило широкое применение в нем машинной техники.
Итак, природные особенности сельского хозяйства не исключают возможности широкого применения машин в этой отрасли. Тем самым рушится первый аргумент «теории устойчивости».
Не лучше обстоит дело и со вторым ее аргументом — ссылкой на статистику. Сторонники этой лжетеории опираются не на научную статистику, а на различные фальсификаторские приемы, которые разоблачил В. И. Ленин.
Одним из таких фальсификаторских приемов является неправильное пользование средними величинами. Сторонники «теории устойчивости» исчисляют такие средние величины, как, например, среднее количество земли, скота, машин и т. д. на одно хозяйство, причем указывают на то, что в среднем на одно хозяйство приходится небольшое количество земли и орудий производства, а отсюда делают вывод, будто господствующее положение в сельском хозяйстве занимают мелкие крестьянские хозяйства.
Но это в корне неверно. Неправильно судить о положении в сельском хозяйстве по средним величинам, так как последние затушевывают дифференциацию крестьянства, смешивают в одну кучу мелкие крестьянские и крупные капиталистические хозяйства. Хотя мелкие крестьянские хозяйства по своей численности преобладают, тем не менее почти 9/10 товарной продукции сельского хозяйства США приходится на капиталистические фермы.
Другой прием фальсификации статистики, которым широко пользуются сторонники «теории устойчивости» мелкого крестьянского хозяйства, — это группировка хозяйств только по размерам их земельной площади. Но, как показал В. И. Ленин, такая группировка неправильна, потому что при интенсивном ведении сельского хозяйства на сравнительно небольших земельных участках могут вестись крупные капиталистические хозяйства. «Главная линия развития капиталистического земледелия состоит именно в том, что мелкое хозяйство, оставаясь мелким по площади земли, превращается в крупное по размерам производства, по развитию скотоводства, по размерам удобрения, по развитию применения машин и т. п.».
Наконец, совершенно несостоятельно утверждение «теории устойчивости» о «преимуществах» мелких крестьянских хозяйств, якобы заключающихся в трудолюбии и бережливости мелкого крестьянина. Пресловутое «трудолюбие» по существу означает чрезмерный труд, обусловленный низким уровнем производительности труда, а пресловутая «бережливость» мелких крестьян на деле означает их недопотребление. Для того чтобы хоть как-нибудь вести свое хозяйство, мелким крестьянам поневоле приходится работать до упада и урезывать свое потребление; но это свидетельствует не об «устойчивости», а, напротив, о крайней неустойчивости мелкого крестьянского хозяйства.
Новый вариант «теории устойчивости» мелкого крестьянского хозяйства. Одно из главных положений «теории устойчивости» мелкого крестьянского хозяйства — положение, будто бы в сельском хозяйстве широкое применение машин вообще невозможно, — оказалось настолько противоречащим современной действительности, что даже буржуазным экономистам пришлось от него отказаться. Тогда был выдвинут другой вариант — теория «семейной фермы», которая утверждает, что машины могут с успехом применяться и мелкими фермами, основанными на личном труде членов крестьянской семьи, и что именно такие «семейные фермы» якобы наиболее жизнеспособны и играют решающую роль. По словам американского экономиста Л. Сота, «новая технология укрепила семейную ферму», а западногерманский экономист Шефер-Кеннерт заявляет, что «семейное хозяйство... в Западной Германии, как и в США, составляет основу аграрной структуры». Однако подобные утверждения несостоятельны.
Прежде всего неверно, что «семейные фермы» могут столь же эффективно использовать машинную технику, как и капиталистические фермы. Факты свидетельствуют о том, что на крупных капиталистических фермах машины используются значительно эффективнее, чем на средних фермах. Так, в 1959 году в США на крупных фермах со стоимостью товарной продукции 40 тыс. долл. и более каждым трактором обрабатывалось в среднем по 112 акров, тогда как на фермах с товарной продукцией от 5 тыс. до 10 тыс. долл. — только 67 акров.
Вопреки теории «семейной фермы», главенствующая роль в сельском хозяйстве развитых капиталистических стран принадлежит крупным фермам, основанным на наемном труде. Так, в США, по данным сельскохозяйственной переписи 1959 года, крупные фермы с годовой стоимостью товарной продукции от 10 тыс. долл. и более сосредоточили у себя 56% земли, 70% наемных рабочих к 72% товарной продукции.
Теория «семейной фермы» пытается опереться на тот факт, что за последнее время в развитых капиталистических странах наблюдается сокращение численности наемных рабочих в сельском хозяйстве. Так, в сельском хозяйстве США насчитывалось наемных рабочих в 1940 году 2,7 млн., а в 1964 году — 1,6 млн. человек. На этом основании буржуазные экономисты утверждают о «декапитализации» сельского хозяйства и о победе «семейных ферм» над капиталистическими фермами. Но эти утверждения несостоятельны. Уменьшение числа наемных сельскохозяйственных рабочих есть результат роста технической оснащенности капиталистического сельского хозяйства и резкого повышения в нем органического строения капитала. При сокращении числа наемных рабочих общая сумма капитала, функционирующего в сельском хозяйстве, не уменьшается, а, напротив, значительно увеличивается. Вместе с тем возрастает и удельный вес капиталистических ферм во всем сельскохозяйственном производстве.
Главным показателем значения капиталистических предприятий в сельском хозяйстве является не численность рабочих в них, а их доля в производстве сельскохозяйственной продукции. Факты свидетельствуют о том, что сокращение числа наемных рабочих в сельском хозяйстве сопровождается повышением роли капиталистических ферм, эксплуатирующих наемный труд, в сельскохозяйственном производстве.
Буржуазно-апологетическая сущность «теории устойчивости». Так как мелкие крестьянские хозяйства неустойчивы, все более вытесняются крупными капиталистическими хозяйствами и идут к гибели, то, значит, в рамках капитализма положение крестьянских масс безысходно. Отсюда следует, что трудящиеся массы крестьянства кровно заинтересованы не в сохранении капитализма, а в его уничтожении. Только социалистический строй освобождает крестьянство от эксплуатации и нищеты. Поэтому в борьбе против капитализма и за социализм трудящееся крестьянство может и должно быть союзником рабочего класса. Таковы важные социально-политические выводы, вытекающие из марксистско-ленинской теории.
Но «теория устойчивости», включая ее современный вариант — теорию «семейной фермы», стремится обосновать прямо противоположные выводы. Если мелкие крестьянские хозяйства устойчивы и жизнеспособны в рамках капитализма, то, значит, крестьянство не заинтересовано в свержении капитализма и не может быть союзником рабочего класса. Из «теории устойчивости» следует, что крестьянство должно быть на стороне буржуазии, а не пролетариата. Классовый смысл «теории устойчивости» в том и состоит, чтобы оторвать крестьянство от рабочего класса и привязать его к капиталистической колеснице. В конечном счете эта теория направлена к тому, чтобы отвратить крестьянские массы от социалистической революции и таким путем спасти капитализм, продлить его существование.
6. Отставание сельского хозяйства от промышленности и рост противоположности между городом и деревней
Техническая и экономическая отсталость сельского хозяйства при капитализме. Общность основных закономерностей развития капитализма в промышленности и сельском хозяйстве не исключает того, что в сельском хозяйстве это развитие происходит с некоторыми особенностями.
Развитие машинного производства в сельском хозяйстве при капитализме долгое время происходило значительно медленнее, чем в промышленности, в результате чего, несмотря на весьма быструю механизацию сельского хозяйства за последние десятилетия, по насыщенности машинной техникой сельское хозяйство все еще отстает от промышленности. Например, в обрабатывающей промышленности США стоимость оборудования в среднем на одного производственного рабочего составляла в 1963 году 4,6 тыс. долл.; между тем на одного занятого в сельском хозяйстве (включая как наемных рабочих, так и семейных работников) приходилось в 1963 году машин и орудий п сумме только около 3 тыс. долл.
Главное выражение экономической отсталости сельского хозяйства— его сравнительная раздробленность. Хотя процесс концентрации производства происходит и здесь, однако по степени достигнутой концентрации производства сельское хозяйство сильно отстает от промышленности. Например, в США в 1958 году в среднем на одно промышленное предприятие приходилось 52 занятых, а в среднем на одну ферму в 1959 году приходилось только около 2 занятых.
Наглядным показателем отставания сельского хозяйства от промышленности в экономическом отношении являются значительно более медленные темпы роста сельскохозяйственного производства. Так, в США с 1930 по 1964 год продукция обрабатывающей промышленности увеличилась в 3,7 раза, а сельскохозяйственная продукция — только в 1,8 раза.
Причины отставания сельского хозяйства от промышленности.
Одной из причин отставания сельского хозяйства от промышленности является монопольное владение землей как объектом капиталистического хозяйства. В промышленности при наличии достаточного капитала всегда можно организовать новое крупное предприятие. Иначе обстоит дело в сельском хозяйстве. В. И. Ленин указывал, что, когда вся земля занята, «увеличение числа сельскохозяйственных предприятий возможно лишь при раздроблении имеющихся уже предприятий; свободное создание новых предприятий наряду со старыми невозможно. Монополия землевладения создает тормоз развитию земледелия, который, в отличие от промышленности, задерживает развитие капитализма в сельском хозяйстве».
Вторая, особенно важная причина отставания сельского хозяйства от промышленности — монополия частной собственности на землю. Ее отрицательное влияние на развитие сельского хозяйства сказывается в следующем:
1. Непроизводительное потребление ренты землевладельцами. Вследствие этого значительная часть прибавочной стоимости, созданной в сельском хозяйстве, не используется для развития сельскохозяйственного производства, что тормозит его рост.
2. Ограничение дополнительных вложений капитала в землю кратким сроком аренды. Арендуя землю у землевладельца, капиталист заинтересован делать на ней лишь такие дополнительные капиталовложения, которые окупят себя в течение срока аренды. Поэтому при кратких сроках аренды капиталисты хищнически используют землю, не заботясь о длительных улучшениях — ирригации, мелиорации почвы и т. п.
3. Непроизводительное отвлечение капиталов на покупку земель. Если, например, у капиталиста имеется 300 тыс. долл., из коих 100 тыс. долл. он затрачивает на покупку земли, то для покупки машин и удобрений, для найма рабочей силы и т. д., то есть для ведения производства на этой земле, у него остается только 200 тыс. долл. И чем выше цена земли, тем больше непроизводительные вычеты из капитала на покупку земли, тем ограниченнее возможности развития сельскохозяйственного производства.
Третьей важной причиной отставания сельского хозяйства от промышленности, действующей во многих странах, являются феодальные пережитки. Эти пережитки были характерны, например, для Германии. В отличие от американского пути развития капитализма в сельском хозяйстве, при котором крупное помещичье землевладение отсутствует, а во главе капиталистической эволюции сельского хозяйства идут фермеры, прусский путь развития капитализма в сельском хозяйстве характеризуется следующими чертами: 1) сохранение крупного помещичьего землевладения и после отмены крепостного права; 2) медленное перерастание помещичьих хозяйств в капиталистические хозяйства; 3) длительное сочетание капиталистических методов ведения хозяйства с полукрепостническими, что весьма тормозит развитие капитализма в сельском хозяйстве.
Из стран Западной Европы феодальные пережитки до сих пор сильны в Италии, где большое количество земель на юге страны сосредоточено в руках помещиков. В Италии широко распространена испольщина, при которой малоземельные крестьяне-арендаторы вынуждены отдавать помещикам половину урожая. Только в результате упорной борьбы испольщикам, большинство которых объединено в профсоюзную федерацию испольщиков, удалось добиться раздела урожая между ними и помещиками в пропорции 53:47, а в настоящее время испольщики борются за получение 60% урожая.
Помещичья кабала и эксплуатация мелких крестьян высасывают из них все соки, истощают их хозяйство и являются крупнейшим тормозом к развитию сельского хозяйства в целом.
Антагонистическое противоречие между городом и деревней при капитализме. При капитализме имеется противоположность интересов между городской буржуазией и трудящимися массами деревни.
Еще во времена домонополистического капитализма городская буржуазия эксплуатировала сельское население посредством торговли. Пользуясь оторванностью крестьян от отдаленных рынков, капиталисты оказывали давление на цены сельскохозяйственных продуктов, покупая эти продукты ниже их стоимости. Но наибольшее развитие и специфический характер эксплуатация деревни городом через механизм цен приобрела в эпоху монополистического капитализма, что будет показано ниже (см. §7).
В то время как промышленные и торговые капиталисты эксплуатируют крестьянство главным образом через каналы торговли, банки эксплуатируют его посредством кредита и взимания высоких процентов. Общая задолженность американских фермеров возросла с 1945 по 1964 год с 7,3 млрд. до 35,6 млрд. долл., в том числе ипотечная задолженность — с 4,9 млрд. долл. до 16,8 млрд. долл. Фермеры уплатили в виде процентов только по ипотечной задолженности в 1945 году 221 млн. долл., а в 1964 году — 948 млн. долл.
Тяжело давит на крестьянство все возрастающее бремя задолженности и в других капиталистических странах. Например, в ФРГ с 1950 по 1964 год задолженность крестьянства возросла в 4,5 раза — с 3,7 млрд. до 16,8 млрд. марок.
Эксплуатация крестьянства городской буржуазией через механизм цен и механизм кредита дополняется эксплуатацией его буржуазным государством через механизм налогов. Наибольших размеров налоговое ограбление крестьянства достигло в условиях современного капитализма в результате гонки вооружений и роста военных расходов в империалистических странах. В США одни только прямые налоги с фермерского имущества возросли с 1940 по 1964 год с 451 млн. до 1834 млн. долл., или с 10 до 15% чистого дохода от ведения фермерского хозяйства. Государство в США изымает примерно 1/3 всех доходов фермеров в виде прямых и косвенных налогов. В ФРГ в 1957/58 году налоги и сборы поглотили почти 1/4 всего чистого дохода от сельского хозяйства.
Последствия усиления эксплуатации деревни городом. Эксплуатация трудящихся масс деревни капиталистическим городом имеет важные экономические, социальные и политические последствия.
Во-первых, эксплуатация деревни городом усугубляет отставание сельского хозяйства от промышленности. Ведь эта эксплуатация означает перекачку из деревни в город значительной части стоимости, созданной в сельском хозяйстве, а потому она сокращает те средства, которые могли бы быть использованы для расширенного воспроизводства в самом сельском хозяйстве.
Во-вторых, непосредственным результатом эксплуатации деревни городом является низкий жизненный уровень наибольшей части сельского населения. Так, во Франции на долю сельскохозяйственного населения приходится 1/4 всего населения страны, но только 1/10 национального дохода. В США половина фермерского населения получает доход, не покрывающий прожиточного минимума.
В-третьих, усиление эксплуатации деревни капиталистическим городом вызывает рост недовольства со стороны широких масс крестьянства против буржуазии и буржуазного государства. Это содействует вовлечению крестьянских масс, в союзе с рабочим классом и под его руководством, в борьбу против капитализма.
Только социалистическая революция может принести всем трудящимся, в том числе и крестьянам, избавление от эксплуатации и гнета.
7. Рента и развитие сельского хозяйства в условиях монополистического капитализма
Сращивание финансового капитала с земельной собственностью и присвоение части ренты капиталистическими монополиями. Характерное для эпохи монополистического капитализма сращивание финансового капитала с земельной собственностью осуществляется трояким путем.
Во-первых, монополии, сложившиеся в промышленности, банковском и страховом деле, покупают землю. В США с 1920 по 1939 год свыше 91 тыс. ферм перешли в собственность банков и страховых компаний. В 1954 году 57,5 млн. акров сельскохозяйственных земель принадлежало капиталистическим корпорациям, в том числе и промышленным. Например, «Андерсон, Клейтон энд компани», владеющая 225 хлопкоочистительными заводами, приобрела в Калифорнии хлопковые плантации с площадью в 56 тыс. акров; консервная компания «Калифорния пэкинг» владела в 1956 году 92 тыс. акров фруктовых садов. Один из магнатов финансового капитала США, Хант, личное состояние которого оценивается в 1—2 млрд долл., имеет земельные владения, оцениваемые в 200 млн. долл.
Во-вторых, крупные землевладельцы вкладывают часть своих доходов в акции промышленных, банковских и других компаний. В США имеется группа помещиков-мультимиллионеров (Клейберги, Веггонеры и др.).
В-третьих, банковские и страховые монополии, предоставляющие ипотечный кредит, хотя юридически считаются только кредиторами, в действительности становятся земельными собственниками. Только с 1950 по 1961 год в США земельная площадь ферм с ипотечной задолженностью увеличилась с 304 млн. до млн. акров.
В результате всех этих процессов капитал и земельная собственность все более переплетаются.» Вместе с тем земельная рента переплетается с монопольно высокой прибылью, получаемой промышленными и банковскими монополиями.
Монополистический капитал присваивает часть земельной ренты прежде всего непосредственно в форме платы за пользование той землей, собственность на которую принадлежит монополиям. В США рента, уплачиваемая фермерами так называемым «нефермерским земельным собственникам», среди которых видную роль играют банковские, страховые и другие монополии, составляла в 1940 году 448 млн. долл., а в 1964 году — уже 1094 млн. долл.
Кроме того, банковские и страховые монополии присваивают земельную ренту в форме процентов по ипотечному кредиту. Дело в том, что в результате большой ипотечной задолженности многие фермеры фактически утрачивают собственность на землю, хотя юридически еще сохраняют ее. Им приходится отдавать ренту в виде процентов по ипотечным ссудам своим кредиторам.
Гнет монополистического капитала в сельском хозяйстве и методы эксплуатации монополиями мелких фермеров. Возникнув первоначально в промышленности и банковском деле, монополистический капитал в дальнейшем подчиняет своему господству и сельское хозяйство. Однако имеется ряд различий между господством монополий в сельском хозяйстве и их господством в других отраслях капиталистической экономики.
Во-первых, в сельском хозяйстве уровень концентрации производства не настолько высок, чтобы в нем самом получили развитие картели, синдикаты и другие формы монополистических объединений.
Во-вторых, в связи с этим над сельским хозяйством господствуют в основном не сельскохозяйственные, а промышленные и банковские монополии.
В-третьих, в отличие от промышленности, где господство монополистического капитала базируется на сосредоточении производства большой доли продукции на монополизированных предприятиях, в сельском хозяйстве господство монополий осуществляется главным образом косвенными методами — через торговлю и кредит.
Разумеется, нельзя абсолютизировать указанные различия. И в сельском хозяйстве развитых капиталистических стран образуются крупные компании, держащие в своих руках большое количество ферм. Так, в сельском хозяйстве США в 1962 году имелось 23 тыс. корпораций, совокупная денежная выручка которых составляла около 6 млрд. долл. При этом крупные корпорации с активами от 100 тыс. долл. и более, составляя 39% общего числа сельскохозяйственных корпораций, сосредоточили около 93% совокупной выручки. Часть этих корпораций представляет собой сельскохозяйственные монополии. К ним относится, например, «Керн-Каунти лэнд компани», которая владеет на западе США более чем миллионом акров земли. Тем не менее в сельском хозяйстве внутренняя монополизация, то есть сосредоточение производства в руках сельскохозяйственных монополий, не получила большого развития, и гораздо более важное значение имеют промышленные, торговые и банковские монополии.
Господство этих монополий над сельским хозяйством осуществляется прежде всего через скупку сельскохозяйственных продуктов. Монополии мукомольной промышленности, а также зерноторговые монополии сосредоточивают в своих руках скупку зерна у фермеров (в США одна только гигантская зерноторговая компания «Каргилл инк» скупает 20—25% всего производимого в стране зерна); монополии молочной промышленности скупают большую часть молока и других молочных продуктов; монополии мясной промышленности захватили в свои руки скупку подавляющей доли животноводческой продукции. Например, в США около 600 тыс. фермеров-животноводов могут сбывать свою продукцию только компании «Армор», являющейся одной из главных монополий мясной промышленности.
Монополизация закупок сельскохозяйственной продукции сопровождается установлением на них монопольно низких цен, в то время как те же продукты (хлеб, молоко, мясо и т. д.) продаются монополиями пищевой промышленности потребителям по монопольно высоким ценам. В результате увеличивающегося разрыва между этими ценами все более падает так называемая «доля фермера в потребительском долларе», то есть та часть, которая достается фермерам из всей цены, уплаченной потребителями за соответствующие сельскохозяйственные продукты. Эта доля в США, даже по официальным данным, снизилась с 1947—1949 по 1964 год по хлебопекарным изделиям с 29 до 20%, по молочным продуктам — с 54 до 44, по мясным продуктам — с 67 до 48, по овощам и фруктам за 1946—1964 годы — с 33 до 27%.
В результате эксплуатации сельскохозяйственных производителей, с одной стороны, и городских потребителей — с другой, монополии пищевой промышленности наживают огромные и все возрастающие прибыли. Так, сумма годовой прибыли 25 крупных пищевых корпораций США увеличилась с 1948 по 1964 год с 700 млн. до 1589 млн. долл. Большая часть этой прибыли приходится па долю семи крупнейших монополий.
Эксплуатация трудящихся фермеров монополиями через скупку сельскохозяйственной продукции по низким ценам сочетается с эксплуатацией их через продажу им промышленной продукции, в частности средств производства, по монопольно высоким ценам. В США индекс цен товаров производственного назначения, покупаемых фермерами, повысился с 1940 по 1964 год в 2,2 раза.
В результате установления промышленными монополиями высоких цен на свои товары и низких цен на сельскохозяйственные продукты образуются «ножницы цен», увеличение раствора которых есть показатель усиления эксплуатации деревни городом в эпоху монополистического капитализма. Характерно, что в США с 1950 по 1964 год цены на фермерские продукты снизились в среднем на 9%, тогда как цены на товары, покупаемые фермерами, повысились в среднем на 22%. Чтобы купить небольшой колесный трактор, американский фермер должен был продать в 1947 году 484 бушеля пшеницы, а в 1956 году — уже 741 бушель; чтобы купить кукурузный пиккер, фермер должен был продать в 1947 году 468 бушелей кукурузы, а в 1956 году — 1427 бушелей, то есть втрое больше. Это свидетельствует об усилении неэквивалентного обмена между промышленностью и сельским хозяйством.
Наряду с увеличением раствора «ножниц цен» на промышленные и сельскохозяйственные товары в условиях монополистического капитализма растет разрыв между ценами, по которым монополии скупают сельскохозяйственные продукты у фермеров, и ценами, по которым они продают эти продукты городским потребителям. Например, в США с 1947 по 1964 год цена фермерского зерна понизилась на 15%, а цены на мучные изделия в магазинах повысились на 54%; за тот же период цена, выручаемая фермерами за говядину, понизилась на 14%, а продажная цена говядины в магазинах повысилась на 26%. На эксплуатации фермеров наживаются не только промышленные, но и торговые монополии.
Эксплуатация и закабаление крестьян промышленными и торговыми монополиями через каналы торговли дополняется эксплуатацией их банковскими монополиями через каналы кредита. Путем предоставления ипотечного кредита финансовый капитал подчиняет себе сельское хозяйство. Еще на основании данных, относившихся к периоду до первой мировой войны, В. И. Ленин пришел к следующему выводу: «Кто держит в руках банки, тот непосредственно держит в руках треть всех ферм Америки, а посредственно господствует над всей массой их». С тех пор господство финансового капитала над сельским хозяйством США значительно усилилось. На заложенные фермы в 1961 году приходилось 42% общей стоимости всех ферм США.
Не ограничиваясь подчинением себе фермеров и их эксплуатацией через торговлю и кредит, монополии начинают вторгаться и в сельскохозяйственное производство. Однако это большей частью осуществляется не в прямой форме приобретения ими сельскохозяйственных предприятий, а в замаскированных формах. Например, в США за последнее время получила развитие так называемая «вертикальная интеграция» сельского хозяйства. Она заключается в том, что монополии пищевой промышленности заключают с фермерами контрактационно-кредитные соглашения, согласно которым капиталистические компании предоставляют кредит фермерам, последние же обязуются покупать у данных компаний товары (например, фермеры-птицеводы — корма для птицы) и поставлять им по определенным ценам свою продукцию. В данном случае под маской договорных отношений зачастую фактически скрывается превращение «самостоятельных» мелких фермеров в наемных рабочих на дому.
Усиление эксплуатации деревни городом уменьшает доходы массы сельскохозяйственных производителей. С 1950 по 1964 год чистый доход американских фермеров от ведения фермерского хозяйства уменьшился с 13,7 млрд. до 12,1 млрд. долл., что было вызвано главным образом ростом фермерских издержек производства в результате повышения цен на средства производства. Падение доходов фермеров крайне ограничивает расширенное воспроизводство в сельском хозяйстве.
Все большее усиление эксплуатации монополистическим капиталом города трудящихся масс деревни, осуществляемое разнообразными способами, означает обострение противоположности между городом и деревней.
Рост органического строения капитала в сельском хозяйстве и его влияние на ренту. До сравнительно недавнего времени органическое строение капитала в сельском хозяйстве было значительно ниже, чем в промышленности; однако за последние два десятилетия в этом отношении произошли большие изменения. После второй мировой войны сельское хозяйство в США и других развитых капиталистических странах в широком масштабе перешло на машинное производство, что привело к резкому повышению технического и органического строения капитала. Рост органического строения капитала в сельском хозяйстве в новейшее время происходил быстрее, чем в промышленности. В результате расхождение между органическим строением капитала в сельском хозяйстве и промышленности в странах развитого капитализма значительно уменьшилось.
Еще К. Маркс предвидел возможность уравнения органического строения капитала в сельском хозяйстве и промышленности, причем указывал, что в этом случае абсолютная рента отпала бы. Едва ли это уже произошло; вероятнее, что в настоящее время органическое строение капитала в сельском хозяйстве все еще несколько ниже, чем в промышленности, но разрыв между органическим строением капитала в промышленности и сельском хозяйстве несомненно уменьшился, а это оказывает понижательное влияние на абсолютную ренту.
Следует, однако, иметь в виду, что на величину абсолютной ренты влияет не только степень расхождения между органическим строением капитала в промышленности и сельском хозяйстве, но также и величина капитала, вкладываемого в сельскохозяйственное производство. Сумма абсолютной ренты равняется разности между стоимостью и ценой производства сельскохозяйственных продуктов. А эта разность тем больше, чем больше, во-первых, размеры сельскохозяйственного производства и, во-вторых, расхождение между органическим строением капитала в промышленности и сельском хозяйстве. Но эти факторы действуют в противоположном направлении; уменьшение расхождения между органическим строением капитала в промышленности и в сельском хозяйстве действует в сторону уменьшения абсолютной ренты; в то же время рост капитала, вкладываемого в сельское хозяйство, и увеличение общей суммы стоимости сельскохозяйственной продукции оказывает повышательное влияние на абсолютную ренту.
Необходимо отметить, что даже в случае уравнения органического строения капитала в промышленности и сельском хозяйстве монополия частной собственности на землю продолжала бы порождать ренту со всех земель, включая худшие; но это была бы уже не абсолютная, а монопольная рента.
Аграрная политика буржуазных государств. Монополистическая буржуазия с помощью своего государства осуществляет ряд мероприятий в сельском хозяйстве, которые часто проводятся под маской «помощи» крестьянам и фермерам, но на деле усиливают в деревне позиции капиталистической верхушки ухудшая одновременно положение трудящихся масс.
В США правительство проводит «программу поддержания цен» на фермерские продукты. Для этого в принудительном порядке сокращались квоты (нормы) посевных площадей, а за посевы сверх установленных квот с фермеров взимались штрафы; далее, через специальное правительственное учреждение — Товарно-кредитную корпорацию предоставляются подтоварные ссуды и скупаются сельскохозяйственные продукты по установленным правительством ценам.
Сокращение посевных площадей бьет по мелким фермерам, уменьшая их доходы, тогда как крупные капиталистические фермы легко перекрывают это сокращение дополнительными капиталовложениями на каждом гектаре. Закупки сельскохозяйственной продукции государством тоже приносят пользу крупным фермерам — главным производителям товарной продукции, у которых Товарно-кредитная корпорация ее и покупает. По данным, опубликованным в 1959 году, 2,7 млн. мелких фермеров, продающих продукты на сумму менее 2500 долл. в год, получали по правительственной программе поддержания цен только по 109 долл. в среднем на одно хозяйство, тогда как 1,3 млн. сравнительно крупных фермеров, сбывающих продукцию на сумму свыше 5 тыс. долл., получали в среднем по 1993 долл. на хозяйство, крупнейшие же капиталистические фермеры и корпорации получали даже десятки и сотни тысяч долларов.
Таково же направление аграрной политики и в других империалистических странах. Наглядным примером может служить ФРГ. В 1953 году здесь был издан закон «О ликвидации чересполосицы», дающий право специальным государственным комиссиям в принудительном порядке «объединять» земельные участки. Этим законом широко воспользовались кулацко-капиталистические хозяйства, которые скупают земельные участки мелких крестьян, не могущих покрыть расходы по землеустройству. Уже к 1957 году мелкие и средние крестьяне, имеющие до 10 га, лишились 9% своей обрабатываемой площади в результате правительственной политики «ликвидации чересполосицы». В 1955 году в ФРГ был издан «Основной сельскохозяйственный закон», предусматривающий, что государственная поддержка будет оказываться только «жизнеспособным», то есть сравнительно крупным хозяйствам.
Государственное регулирование цен на сельскохозяйственные продукты в ФРГ также служит интересам кулацко-капиталистических хозяйств. Правительственные органы устанавливают дифференцированные по сезонам цены на зерно: минимальные на август и сентябрь, когда мелкие крестьяне в массовом количестве выступают на рынке, и максимальные — на зимние и весенние месяцы, когда сбывают продукцию кулацко-капиталистические хозяйства. Система гарантированных государственных цен применяется к кормовому зерну, производимому главным образом капиталистическими и помещичьими хозяйствами, но не к мясу, производителями которого являются в большинстве мелкие и средние крестьяне. Таким образом, мелким крестьянам приходится покупать дорогие корма для скота, что наносит им прямой ущерб.
Итак, аграрная политика империалистических государств ухудшает положение крестьянских масс и не устраняет, а, напротив, усугубляет противоположность между городом и деревней.
8. Национализации земли и земельная рента
Возможность национализации земли при капитализме. Частная собственность на землю служит крупнейшим тормозом к развитию сельского хозяйства. Вместе с тем частная собственность на землю изымает часть прибавочной стоимости у капиталистов в пользу землевладельцев, присваивающих земельную ренту. Это, казалось бы, должно побудить буржуазию отнять землю у землевладельцев и передать ее в собственность государства, то есть провести национализацию земли. Тем не менее ни в одной стране буржуазия не осуществила национализации земли.
В связи с этим возникают следующие вопросы: 1) мыслима ли национализация земли в рамках капитализма; 2) каковы были бы ее последствия; 3) что препятствует ее осуществлению?
Теоретически национализация земли возможна в рамках капитализма. Ведь переход отдельных видов средств производства из собственности частных лиц и компаний в собственность буржуазного государства вовсе не означает ликвидации капиталистической собственности. Само буржуазное государство, беря в свои руки те или иные средства производства, выступает в качестве коллективного капиталиста, представляющего интересы всего класса капиталистов. Поэтому теоретически национализация земли совместима с капитализмом.
Влияние национализации земли на земельную ренту. Национализация земли не может ликвидировать дифференциальную ренту, ибо она не порождается частной собственностью на землю. Но так как в результате национализации земли ее собственником стало бы буржуазное государство, то оно и присваивало бы дифференциальную плату. Следовательно, буржуазная национализация земли имела бы своим последствием перемещение дифференциальной ренты из рук землевладельцев в руки буржуазного государства.
Совершенно иначе влияет национализация земли на абсолютную ренту. Так как причиной, порождающей существование абсолютной ренты, является частная собственность на землю, то национализация земли ведет к ликвидации абсолютной ренты.
Вместе с уничтожением частной собственности на землю отпали бы препятствия к переливанию капиталов из промышленности в сельское хозяйство и к долгосрочным капиталовложениям в последнее, прекратилась бы купля-продажа земли, а все это вместе с ликвидацией феодальных пережитков в сельском хозяйстве дало бы большой толчок развитию сельского хозяйства.
С точки зрения рабочего класса, национализация земли есть прогрессивное буржуазно-демократическое мероприятие, которое способствовало бы развитию капитализма в сельском хозяйстве, росту сельскохозяйственного пролетариата и развитию классовой борьбы в деревне. Поэтому партия большевиков строила свою аграрную программу на требовании национализации земли.
Важнейшим препятствием к национализации земли является боязнь буржуазии посягнуть на частную земельную собственность из опасений посягательства пролетариата на частную собственность на все средства производства. Национализация земли потребовала бы от буржуазии решительной борьбы против землевладельцев. Но землевладельцы являются союзниками капиталистов в борьбе против рабочего класса. Уже одно это останавливает буржуазию от атак против землевладельцев. А еще важнее то, что ликвидация одного вида частной собственности — на землю — могла бы дать серьезный толчок подъему революционного движения пролетариата, направленного против частной собственности на все средства производства, принадлежащие эксплуататорам.
Другое препятствие к национализации земли — сращивание буржуазии с землевладением. Чем больше развивается капитализм, тем большее число капиталистов покупает землю. В эпоху монополистического капитализма, как было показано выше, сами монополии — промышленные, банковские, страховые — приобретают крупные земельные владения. Но обзаведшиеся землей капиталисты, разумеется, не заинтересованы в ее национализации. Более того, национализация земли нанесла бы прямой ущерб значительной части монополистической буржуазии, связавшейся с землевладением, так как она лишилась бы крупных доходов.
Неспособность буржуазии осуществить национализацию земли ярко выявилась в России. Только после Великой Октябрьской социалистической революции Советская власть провела национализацию земли. Но, поскольку эта мера была осуществлена в условиях диктатуры пролетариата, она уже вышла за рамки только буржуазно-демократического мероприятия. В этих условиях национализация земли имела двоякое значение: с одной стороны, она означала завершение задач буржуазно-демократической революции, не выполненных в ходе последней, а с другой стороны, она явилась одной из предпосылок для последующего социалистического преобразования сельского хозяйства.