Двор в «Пунтиле». Воскресное утро. На балконе дома Пунтила , бреясь, ссорится с Евой . Издали слышны церковные колокола.

Пунтила. Ты выйдешь замуж за атташе – и крышка! Иначе ты от меня гроша не получишь. Я отвечаю за твое будущее.

Ева. То ты говоришь, чтобы я за него не выходила, что он не мужчина, то опять… Сам сказал – выходи за того, кого полюбишь.

Пунтила. Мало чего я говорю, когда выпью лишнюю рюмку. Не смей толковать мои слова вкривь и вкось! И если я тебя еще раз поймаю с шофером, я тебе задам! Хорошо, что не было посторонних, когда ты вышла с ним из бани! Вот был бы скандал! (Смотрит в поле, орет.) Зачем коней пустили в клевер?

Голос. Конюх недосмотрел!

Пунтила. Гони прочь! (Еве.) Стоит на один день уехать – тут все идет вверх тормашками. Почему кони в клевере? Потому что конюх завел шашни с садовницей. А почему телку, которой всего год и два месяца, уже случили, так что она больше расти не будет? Потому, что коровница путается с практикантом и у нее, конечно, уже нет времени следить, чтобы бык не лез к молодым коровам. Она дает ему полную волю. Свинство! А если бы садовница не гуляла с конюхом – вот я с ней поговорю! – я бы продал не сто кило помидоров, а гораздо больше! Да разве ей до моих помидоров? Их любить надо, это золотое дно! Нет, я запрещу все эти шашни у себя в имении, слишком дорого они обходятся. Слышишь, так себе и зарубите на носу – ты и твой шофер! Я не позволю разорять имение! Я с этим покончу.

Ева. Я не разоряю имение.

Пунтила. Я тебя предупреждаю. Скандала я не потерплю. Устраиваешь ей свадьбу в шесть тысяч марок, все делаешь, чтобы достать ей жениха из самых лучших кругов, мне это стоит целого леса, ты понимаешь, что такое лес? А ты водишь дружбу с кем попало, даже с шофером.

Матти вошел во двор, остановился под балконом, слушает.

Я дал тебе тонкое воспитание! Не затем в Брюсселе деньги платил, чтобы ты бросалась на шею всякому шоферу, а затем, чтобы ты не якшалась с прислугой, иначе они тебе на голову сядут. Их на десять шагов подпускать нельзя, никаких фамильярностей, не то в доме будет хаос. Тут я – железный человек! (Уходит в дом.)

В воротах появляются четыре женщины из Кургелы. Они о чем-то советуются – снимают платки, надевают венки из соломы, одна из них идет во двор. Это Сандра-телефонистка .

Телефонистка. С добрым утром, я хотела бы видеть господина Пунтилу.

Матти. Пожалуй, сегодня он с вами не станет разговаривать, он не в настроении.

Телефонистка. Я думаю, свою невесту он все-таки примет.

Матти. А вы что – помолвлены с ним?

Телефонистка. По-моему, да.

Голос Пунтилы. И я тебе запрещаю даже произносить слово «любовь». Это все равно что «свинство», а я никакого свинства у себя в «Пунтиле» не потерплю. Помолвка назначена, свинью закололи, оживить ее я не могу, она мне в угоду не воскреснет и не вернется в стойло жрать помои из-за того, что ты передумала идти замуж, и вообще я все уже решил и желаю жить один, в тишине и спокойствии, а твою комнату я запру, так и знай!

Матти берет метлу и подметает двор.

Телефонистка. Знакомый голос.

Матти. Ничего удивительного – это голос вашего жениха.

Телефонистка. И похож и не похож. В Кургеле он разговаривал как-то иначе.

Матти. А-а, вы познакомились в Кургеле? Кажется, он там доставал «законный» спирт?

Телефонистка. Может быть, голос кажется незнакомым потому, что тогда все было по-другому, у него было такое любезное лицо, он сидел в машине, и на его лице играла утренняя заря.

Матти. Знаю я и это лицо и эту зарю. Шли бы вы домой.

Во двор входит Эмма-самогонщица . Она делает вид, что незнакома с телефонисткой.

Эмма-самогонщица. Господин Пунтила здесь? Мне надо его видеть.

Матти. К сожалению, его нет. Но вот его невеста – можете поговорить с ней.

Телефонистка (играет). Кажется, это Эмма Такинайнен, которая тайком гонит водку?

Эмма-самогонщица. Что, что я гоню? Водку? Да я только каплю делаю, чтобы жене полицмейстера ногу массировать, у меня жена начальника станции берет спирт для вишневой наливки, видишь, все по закону. А кто тут невеста? Телефонистка из Кургелы хочет выдать себя за невесту моего жениха, господина Пунтилы, который, как я понимаю, проживает тут! Крепко завинтила, дрянь этакая!

Телефонистка (сияя). А это что у меня, ты видишь, самогонщица? Что у меня на пальце?

Эмма-самогонщица. Бородавка! А у меня на пальце что? Я с ним обручилась, а не ты. С колечком и с глоточком винца!

Матти. Значит, обе дамы из Кургелы? Видно, там наших невест, как воробьев в марте.

Во двор входят Лизи-коровница и Мада-фармацевтка .

Лизи-коровница и Мада-фармацевтка (одновременно). Не здесь ли живет господин Пунтила?

Матти. Вы из Кургелы? Нет, ваш Пунтила тут не живет, я-то знаю, я – его личный шофер. Наш господин Пунтила, наверно, однофамилец того господина, с которым вы обручены.

Коровница. Да я же Лизи Яккара, со мной он действительно обручился, я могу доказать. (Показывая на телефонистку.) И она тоже может доказать, он и с ней обручился.

Эмма-самогонщица и Сандра-телефонистка (одновременно). Да, мы можем доказать, мы обе – законные невесты!

Все четыре хохочут во все горло.

Матти. Ну, я рад, что вы можете это доказать. Я вам прямо скажу, если бы пришла одна законная невеста, я бы особенно не стал интересоваться. Но я узнаю голос масс, где бы я его ни услышал. Предлагаю организовать союз невест господина Пунтилы. И тут возникает любопытный вопрос: что вам здесь нужно?

Телефонистка. Рассказать ему, что ли? Видите ли, господин Пунтила лично пригласил нас к себе в гости, всех четырех, на праздник, на помолвку дочки.

Матти. Ну, этому приглашению цена – как прошлогоднему снегу. Он на вас посмотрит как на уток, которые прилетели с болота, когда охотник уже давно ушел домой.

Эмма-самогонщица. Ой, что-то не похоже на хороший прием!

Матти. Я не говорю, что он вас плохо примет. Вы рановато пришли, вот в чем беда. Надо будет мне улучить минуту и провести вас к нему, когда он будет в подходящем настроении, тогда он вас узнает и приветит как своих невест.

Фармацевтка. Ну, это только шутка, мы просто хотим потанцевать, повеселиться.

Матти. Если выбрать время удачно, любая шутка сойдет. Когда настроение хорошее, можно и пошутить. Тогда могут прийти сразу четыре невесты. Пастор обалдеет от удивления, а судья будет рад и счастлив, когда увидит, как пастор обалдел. Только нужно, чтобы все было в порядке, не то господин Пунтила не захочет вас признать, если мы ввалимся в зал как союз невест – с пением тавастландского гимна и со знаменем, сшитым из нижней юбки.

Все громко хохочут.

Эмма-самогонщица. Значит, по-вашему, нас и кофейком угостят, и потанцевать можно будет?

Матти. Может быть, вашему союзу и удастся провести эти требования в жизнь – они вполне справедливы: вам подали надежду, вы пошли на расходы – ведь вы приехали поездом, верно?

Эмма-самогонщица. Во втором классе.

Фина несет в дом глыбу масла.

Коровница. Сливочное масло!

Фармацевтка. Мы прямо с вокзала. Скажите – не знаю вашего имени, – не можете ли вы дать нам по стакану молока?

Матти. Стакан молока? Только не перед обедом: нельзя портить аппетит.

Коровница, Не беспокойтесь, не испортим.

Матти. Для вас было бы полезнее, если б я мог вашему жениху дать стакан чего-нибудь – только не молока, конечно.

Телефонистка. Да, голос у него был суховат.

Матти. Сандра – она телефонистка, она все знает и все узнает. Она понимает, почему я не бегу за молоком для вас, а соображаю, как бы мне напоить спиртом его!

Коровница. А разве неправда, что у вас в «Пунтиле» девяносто коров? Я так слыхала.

Телефонистка. А голоса его ты не слыхала.

Матти. Будьте умницами, пока что с вас хватит и запаха еды.

Конюх и Лайна несут в дом тушу свиньи.

Женщины (хлопают в ладоши). Всем хватит!

– Только бы корочка поджарилась!

– Майорану положить не забудьте!

Эмма-самогонщица. Как вы думаете, можно будет за обедом расстегнуть крючки так, чтобы никто не видел? Мне юбка узковата.

Фармацевтка. А вдруг господин Пунтила посмотрит?

Телефонистка. За обедом он на тебя смотреть не будет.

Матти. Знаете, какой это будет обед? Вы будете сидеть рядом с господином окружным судьей из самого Выборта. Я ему скажу (втыкает в землю метлу и говорит, обращаясь к ней): «Ваша честь, вот четыре бедные женщины, они очень боятся, что им откажут в иске. Они долго шли по пыльным дорогам и наконец пришли к своему жениху. Потому что рано утром десять дней назад к ним в деревню приехал толстый господин в студебекере, обменялся с ними кольцами и назвал их невестами, а теперь он как будто хочет от них отречься. Исполните свой долг, вынесите свой приговор, и я вас предупреждаю, если вы их не защитите, так в один прекрасный день ни вас, ни вашего суда и в помине не будет!»

Телефонистка. Браво!

Матти. С вами и адвокат будет чокаться за столом. Что ты ему скажешь, Эмма Такинайнен?

Эмма-самогонщица. Скажу, что рада с ним познакомиться, может, он мне составит налоговый листок, да пускай построже обойдется с акцизными. У вас, скажу, язык хорошо подвешен, может, уговорите начальство, чтоб не держали так долго моего мужа на военной службе, мне в поле одной не справиться, а полковник у него препротивный. Похлопочите, скажу, чтоб меня лавочник не обставлял, когда я беру у него в долг сахар и керосин.

Матти. Вот что значит правильно использовать знакомство. Но насчет налогов тебе придется заботиться, только если не выйдешь за Пунтилу. Кто его получит в мужья, может платить сколько угодно! Вам с доктором тоже придется чокнуться, что вы ему скажете?

Телефонистка. Господин доктор, скажу, у меня опять поясницу ломит, не смотрите таким зверем, не бойтесь терять на меня время, я вам заплачу, когда выйду за господина Пунтилу. И не торопитесь, нам еще только подали кашу, а кофе еще даже не поставили кипятить, а вы отвечаете за здоровье народа.

Два работника катят к дому две бочки пива.

Эмма-самогонщица. И пива припасли!

Матти. Ну а вам придется сидеть за столом рядом с пастором. Что вы ему скажете?

Коровница. Скажу: теперь у меня будет время, смогу ходить в церковь по воскресеньям, если придет охота.

Матти. Какой же это разговор? Я уж от себя добавлю: господин пастор, скажу, видите, Лизи-коровница сегодня ест с фарфоровой тарелки, уж вы-то должны радоваться больше всех, в Писании сказано – перед Богом все равны, а уж перед господином Пунтилой и подавно. Если она станет хозяйкой в имении, вам непременно что-нибудь перепадет, ко дню рождения пошлют вам, как полагается, две бутылки белого, проповедуйте на здоровье про небесные луга, потому что, слава богу, на земных лугах ей больше коров доить не придется!

Пока Матти разглагольствует, Пунтила вышел на балкон и мрачно слушает.

Пунтила. Когда закончите – скажите. Кто эти бабы?

Телефонистка (со смехом). Ваши невесты, господин Пунтила! Неужели не узнали?

Пунтила. Что? Я вас не знаю!

Эмма-самогонщица. Сейчас узнаете – по кольцам!

Телефонистка. От занавесок, из кургельской аптеки.

Пунтила. Что вам тут нужно? Скандалить пришли?

Матти. Господин Пунтила, может, сейчас время неудачное, рановато еще, но мы тут обсуждали, как поразвлечь гостей за обедом, мы организовали «Союз невест господина Пунтилы».

Пунтила. Почему уж сразу не профсоюз? Там, где ты околачиваешься, что-нибудь такое может прямо из-под земли вырасти, я тебя знаю, я знаю, какую ты газету читаешь!

Эмма-самогонщица. Да мы же в шутку, нас бы только угостили кофейком.

Пунтила. Знаю я ваши шутки! Шантажировать меня пришли, чтоб я заткнул вам глотки подачкой!

Эмма-самогонщица. Ну-ну, потише!

Пунтила. Я вам покажу, пришли тут покутить на мой счет, пользуетесь моей любезностью? Убирайтесь-ка подобру-поздорову, пока я не позвал полицию! Ты там, я тебя узнал, ты телефонистка, вот я позвоню в контору, спрошу, разрешают они своим служащим вытворять такие безобразия? Я и про вас всех узнаю, кто вы такие!

Эмма-самогонщица. Все понятно. Знаете, господин Пунтила, хотелось просто повеселиться, чтобы было что вспомнить на старости лет. Ну-ка, сяду я на вашу землю, чтобы можно было сказать: посидела и я в гостях у Пунтилы, он сам меня пригласил. (Садится на землю.) Вот, теперь никто не посмеет спорить – села и сижу. А рассказывать, что я не на стуле сидела, а на голой тавастландской земле, я не стану, хоть про нашу землю во всех учебниках пишут: труда в нее надо вкладывать много, но и прибыли она много приносит, только вот не пишут, кто труд вкладывает, а кому прибыль идет. Нанюхалась я и жареной телятины, видела, сколько масла понесли, да и пива тут хватало! (Поет.)

Правильно я говорю? Ну-ка, подымите меня, не век же мне тут сидеть в исторической позе!

Пунтила. Убирайтесь из моего дома!

Женщины снимают соломенные венки, бросают их на землю и уходят. Матти сметает солому в кучу.