Над пьесой-параболой о добром человеке Б. Брехт работал в общей сложности на протяжении двенадцати лет. Первоначальный замысел относится к 1930 г. — в то время пьеса должна была называться «Товар любовь» («Die Ware Liebe» — по-немецки это сочетание носит двусмысленный характер, оно может быть понято на слух и как «Истинная любовь»). В 1939 г. в Дании Брехт вернулся к старому наброску, содержавшему пять сцен. В мае 1939 г. в Лидинге (Швеция) был закончен первый вариант. Два месяца спустя, в июле, Брехт начал переделывать первую сцену, — последовала коренная переработка текста всей пьесы. Через год драматург вернулся к ней, надеясь завершить работу в апреле 1940 г. Но 11 июня он записал в дневнике: «В который раз я вместе с Гретой слово за слово — пересматриваю текст „Доброго человека из Сычуани“». В августе Брехт начинает сомневаться в центральной пружине своей драмы: достаточно ли ясно он показал, «как легко девушке быть доброй, и как ей трудно — быть злой». Еще полгода спустя были написаны последние стихи, вошедшие в текст пьесы: «Песня о дыме», «Песня о восьмом слоне», «Терцет богов, улетающих на облаке». И все-таки Брехт не считал работу завершенной. «Нельзя быть уверенным, что пьеса готова, пока ее не испробуешь на театре», — замечал он. Наконец, в апреле 1941 г. Брехт, уже в Финляндии, констатировал, что пьеса завершена.

По словам Брехта, толчок к написанию пьесы он получил, прочитав заметку в газете.

В основном Брехт сохранил первоначально задуманный сюжет, но объективировал рассказ водоноса, превратив его объяснения в сказочное драматическое действие. Таким образом, пьеса первоначально задуманная как бытовая драма, приобрела форму драматической легенды, фантастической пьесы-параболы. Анекдотическое происшествие в Сычуани Брехт драматургически обработал, представив его как бы с точки зрения водоноса Вана. Для правильного восприятия параболы зритель должен усвоить эту наивно-поэтическую точку зрения.

Первая постановка состоялась 4 февраля 1943 г. в Цюрихе (Швейцария). Режиссер — Леонгард Штеккель, художник — Тео Отто. Некоторое время спустя пьесу поставил другой швейцарский театр в Базеле, премьера 10 марта 1944 г. Режиссер — Леонгард Штеккель, художник — Эдуард Гунцингер, композитор — Фрю. Роль Шен Де исполняла Фридль Вальд. Только через восемь с лишним лет спектаклем во Франкфурте-на-Майне началась история немецкого «Доброго человека» (премьера 16 ноября 1952 г.). Спектакль был поставлен режиссером Гарри Буквицей как драматическая сказка, художник — тот же Тео Отто, который участвовал в создании цюрихского спектакля. Отто установил на подмостках несколько высоких красных шестов, по которым скользили плетеные квадратные циновки, они ограничивали разнообразные сценические площадки. В роли Шен Де с успехом выступила Сольвейг Томас, Вана играл Отто Роувель, Ян Суна — Арно Ассман, цирюльника — Эрнствальтер Митульски. Театральная критика, отмечая художественную целостность спектакля и своеобразную трактовку ряда ролей, в частности Вана-философа и зловеще-комического цирюльника, признала франкфуртский спектакль одним из значительнейших театральных событий за послевоенные годы.

Наиболее известны спектакли других театров Западной Германии:

Вупперталь, 1955 г. Режиссер — Франц Рейхерт, художник — Ганна Иордан. В ролях: Шен Де — Зигрид Маркард, Вана — Хорст Тапперт. Боги и цирюльник в этом спектакле были в масках.

Шлезвиг, 1955 г. — спектакль, патронируемый, как ни странно, Евангелической академией. Режиссер — Хорст Гнеков, художник — Рудольф Сойка. В роли Шен Де — Ильзелоре Мене.

Ганновер, 1955 г. Режиссер — Курт Эрхардт, художник — Эрнст Руфер. В роли Шен Де — Марилена фон Бетман. В последнем спектакле критика отмечала известную эклектичность оформления (сочетание условной бамбуковой панорамы с натуралистической водосточной трубой, где спит водонос Ван) и небрехтовскую игру Бетман, которая так естественно проникалась ласковой добротой Шен Де, что не могла перейти к суровости двоюродного брата.

Событием в театральной жизни Германии явилась нашумевшая постановка «Доброго человека» в мюнхенском театре «Каммершпиле», премьера состоялась 30 июня 1955 г. Режиссер спектакля — Ганс Швейкарт (критик В. Кияулейн зло писал в «Мюнхенер Меркур», что Швейкарт был так растроган происходившим на сцене, что порой забывал двигать действие дальше), художники — Каспар Неер, в оформлении которого сочетались лиризм и обнаженная условность (в глубине сцены — крыши домов, над которыми плавали стилизованные облака, — и несущее богов облако, спускавшееся с колосников на открытых зрителю толстых канатах), и Лизелотта Эрлер (костюмы). Роль Шен Де исполняла Эрни Вильгельми, Ян Суна — Арно Ассман (игравший ту же роль во Франкфурте), матери Ян Суна — известная актриса Тереза Ризе, одна из лучших исполнительница роли мамаши Кураж, Вана — в то время уже семидесятилетний Пауль Бильдт (это была одна из последних и лучших ролей крупного немецкого актера, умершего в 1957 г.). Постановку консультировал Брехт (см. сообщение газеты «Abendzeitung» от 3 апреля 1955 г.), прибывший в Мюнхен вместе с Еленой Вайгель. В прессе вокруг спектакля вспыхнула полемика: «Munchener Merkur» осуждала «агитационный» характер брехтовской драматургии и постановки «Каммершпиле», другие газеты опровергали эту предвзятую точку зрения, отмечали высокую поэтичность пьесы-параболы, проникновенную игру Эрни Вильгельми («Frankfurter Allgemeine», 5 июня) и работу режиссера и художника («Bayerisches Yolksecho», 8 июля).

Первой постановкой в ГДР был спектакль «Фолькстеатра» в г. Ростоке (апрель 1956 г.), поставленный учеником Брехта Бенно Бессоном в аскетическом оформлении Вилли Шредера, с участием Кете Рейхель в роли Шен Де. Критика отмечала, что в качестве Шой Да она была несколько гротескна, напоминала Чаплина, но девушку играла с потрясающей сердечностью («Deutsche Kommentare», Штуттгарт, 1956, 26 мая). Успех ее объясняли не только тем, что она прошла брехтовскую школу актерского искусства, но и глубоким лиризмом исполнения («Nazionalzeitung», Базель, 8 июня). «Берлинский ансамбль» поставил «Доброго человека» уже после смерти Брехта. Режиссер — Бенно Бессон, художник — Карл фон Аппен, с участием той же Кете Рейхель. В этом спектакле (премьера 5 сентября 1957 г.) была подчеркнута социальная сущность драмы — так, в картине табачной фабрики вся сцена была забрана высокой тюремной решеткой. Спектакль в Лейпциге (1957–1958 гг., режиссер — Артур Йопп, художник — Бернгард Шредер, в роли Шен Де — Гизела Морген) был выдержан в стиле условного театра и пользовался значительным успехом. С 1956 по 1962 г. пьеса была поставлена в десяти театрах ГДР.

Большую сценическую историю «Добрый человек» имеет и за пределами Германии. Еще за три года до франкфуртской постановки состоялся спектакль, поставленный американскими студентами «Кернеджи колледж оф файн артс» в Питсбурге (1949 г., перевод Э. Бентлея, режиссер — Лоуренс Kappa). За ним последовали студенческие постановки в университетах Миннесоты и Иллинойса. Большую известность приобрел нью-йоркский спектакль в театре «Феникс» (1957 г., художник — Тео Отто) с Утой Гаген в главной роли (по отзыву критика, она «уловила плакатный характер роли и только после исчезновения богов дала волю чувствам»). В декорациях того же Тео Отто пьеса шла в Лондоне в 1956 г. Режиссер — Джордж Девайн. В роли Шен Де — Пегги Ашкрофт. Блестящим — по единодушной оценке прогрессивной критики — был спектакль миланского «Пикколо Театро». Премьера в феврале 1958 г. Режиссер — знаменитый Джордже Штрелер, художник — Лучиано Домиани. Исполнительница главной роли — Валентина Фортуната, в роли Вана — Моретти. В этом спектакле сцена была почти совсем пустой, лишь некоторые намеки на дом или дерево заменяли декорации, и боги, спускавшиеся на облаке, были разодеты в яркие шелковые одежды, как театральные генералы, с длинными белыми бородами (см. рецензию Г. Зингера в «Frankfurter Allgemeine» от 28 февраля 1958 г.).

Во Франции «Добрый человек» был впервые показан гастролировавшим в Париже театром «Хакамери» из Тель-Авива (Израиль) на языке иврит (1957–1958). Позднее, в 1960 г., в Париже пьесу поставил Национальный Народный театр (ТИП). Премьера состоялась в декабре. Перевод Женевьевы Серро и Жанны Стерн.

Режиссер — Андре Штейгер под руководством Жана Вилара, художник — Андре Аккар. Исполнители — Мишель Надаль (Шен Де) Морис Гарель (Ян Сун), Жиль Леже (Ван), Этот спектакль стал рубежом в истории одного из лучших театров Франции. В программе, выпущенной театром, каждая сцена сопровождалась моралью. Например, к сцене VIII: «Почему не возвыситься над другими, если они гнут спину?» или к сцене X, последней: «Если мир несправедлив, единственное, что справедливо — это изменить его». Пресса единодушно отмечала значительность пьесы и спектакля. Критик газеты «Lettres francaises» от 1 декабря 1960 г. писал: «…Андре Штейгер со всем возможным тщанием выявил для зрителя истинный смысл пьесы и сумел найти средства выражения, максимально близкие к тем, которые Брехт считал лучшими для исполнения его драматургии. Штейгер сделал это с глубоким пониманием, стремясь не копировать, не подражать, не механически применять готовые рецепты, но найти самый дух брехтовской эстетики». Жан-Альбер Картье в «Beaux-Arts» от 20 января 1961 г. писал: «Андре Аккар выдержал декорации и костюмы в замечательной коричневой гамме. В успехе спектакля его доля велика».

В качестве одного из последних ярких сценических воплощений «Доброго человека» следует назвать спектакль, поставленный на сцене Института изучения театрального искусства при Нью-Йоркском университете (премьера — 10 марта 1963 г.) под руководством Герта Веймана, бывшего прежде ассистентом таких мастеров немецкого театра, как Г. Грюндгенс и Б. Барлог. В ролях с успехом выступили: Шен Де — Диана Барт и Натали Росс, Вана — Дэвид Фрэнк и Эрик Таварес, Ян Суна — Билл Бергер и Фрэнк Савино.

В странах народной демократии (Будапешт, Варшава, Белград, Люблян) пьесу «Добрый человек» играли многочисленные театральные коллективы.

Наиболее значительной из советских постановок «Доброго человека» был спектакль Ленинградского академического театра им. Пушкина. Премьера — июнь 1962 г., русский текст Ю. Юзовского и Е. Ионовой, стихи в переводе Е. Эткинда. Режиссер — Р. Суслэвич, художница — С. Юнович. Роль Шен Де исполняла Н. Мамаева, которая, по единодушному мнению рецензентов, нашла точный, лаконичный рисунок своей роли и с большой естественностью переходила от доброй Шен Де к жестокому Шой Да. Н. Песочинская в статье «Два человека из Сычуани» отмечала: «Все сценическое поведение Н. Мамаевой построено на том, что актриса последовательно ставит перед зрителем вопрос за вопросом, заставляя глубоко раздумывать над их решением… Поражает великолепная пластика, точный и экономный отбор сценических средств. Детали в игре Мамаевой (и тогда, когда перед нами ласковая Шен Де, и когда решительный и наглый Шой Да) нигде не заслоняют типического, главного. Чувство жизненной правды нигде не изменяет артистке» («Ленинградская правда», 1962, 21 августа). Режиссер и актриса нашли интересное решение для исполнения песен. Успехом пользовались также артисты Г. Колосов (Шу Фу), Е. Карякина (домовладелица Ми Дзю), В. Таренков (Ван), А. Волгин (Ян Сун), Е. Медведева (госпожа Ян Сун), В. Ковель (вдова Шин), В. Янцат, К. Адашевский, Г. Соловьев (боги), Ю. Свирин (столяр Лин То),

Работа режиссера и художника была отмечена как достижение советской театральной культуры. «В спектакле „Добрый человек из Сычуани“, — писала Р. Беньяш, — есть своя последовательность и цельность. Она особенно проявилась в облике спектакля. Талантливые декорации С. Юнович радуют органическим соответствием природе произведения и строгим благородством замысла. На сцене ничего лишнего. Рогожи и простые неструганные доски. Экономный, но точный по настроению цвет. Одинокое голое дерево, обрывок облака на приглушенном фоне. Безошибочно выверенная симметрия, создающая ощущение непредвзятой правды. И вот на сцене возникает до странности необжитый, недобрый мир, где человек, жаждущий делать добро, вынужден покупать это право содеянным злом. Один из самых трагических парадоксов Брехта» («Известия», 1962, 3 октября).

В Академическом театре русской драмы Латвийской ССР им. Яна Райниса (Рига) «Добрый человек» был поставлен режиссером П. Петерсоном в 1960 г. Отмечая ряд достоинств спектакля, критики указывали на стремление его авторов к внешним эффектам, противопоказанным Брехту. Не по-брехтовски здесь трактовались и «сонги»: «…исполнитель роли жениха вкладывал в песню чувство отчаявшегося, все потерявшего человека. Он сжимал кулаки, вращал зрачками, бросался на землю, его стоны шли из самой глубины души, он как бы требовал, чтобы зрители сочувствовали ему, ибо ему не удалось ограбить Шен Де и ее благожелателей. Все это — резкое расхождение с Брехтом…» (А. Лацис, Б. Райх, Советский театр и наследие Брехта. — «Литература и жизнь», 1960, 25 сентября).

В 1963 г. пьеса была поставлена в Москве театральным училищем им. Б. В. Щукина. Режиссер — Ю. Любимов. Спектакль пользуется большим успехом. В нем соединилось вдумчивое и уважительное отношение к сценическим принципам Брехта с вахтанговской традицией яркой полуимпровизационной зрелищности. Правда, в отдельных случаях — например, в трактовке роли цирюльника Шу Фу эта зрелищность сказывалась во внешних эффектах, не соотнесенных с концепцией спектакля в целом.

Константин Симонов в статье «Вдохновение юности» («Правда», 1963, 8 декабря) писал: «…молодой коллектив выпускников театрального училища под руководством ставившего этот спектакль Юрия Любимова создал спектакль высокий, поэтический, талантливый по актерскому исполнению и великолепно ритмичный, сделанный в этом смысле в лучших традициях вахтанговцев».

Е. Эткинд