Полдень. Ваал, извозчики. На заднем плане Э к ар т с кельнершей Луизой. В окне — белые облака.
Ваал (сидит за столом, рассказывает склонившимся над ним извозчикам). Так вот, он вышвырнул меня из своих белых палат, потому что я плевался от его вина. Но жена этого богатея пустилась за мной в погоню, и вечером у нас с ней был пир на весь мир. Теперь она камнем висит у меня на шее. Извозчики. Все они похотливы, как кобылы, только кобылы умнее.
— Драть ее некому!
— Я свою всякий раз сначала отлуплю как следует, а потом уже тащу в кровать. (Направляются вглубь трактира.)
Иоганнес (появляется в дверях вместе с Йоганной). Добрый день, Ваал. А это моя Иоганна.
Ваал ('извозчиком). Я к вам еще подойду и спою. (Иоганне.) Добрый день, Иоганна.
Иоганна (кивает). Иоганнес читал мне ваши стихи.
Ваал. Вот как? А сколько вам лет?
Иоганнес. Прошлым летом семнадцать исполнилось.
Иоганна. Я его к вам ужасно ревную. Он только о вас и говорит.
Ваал. Вы влюблены в вашего Иоганнеса. В этом нет ничего удивительного. Сейчас весна... (Вздыхает, потом с тоской.) А я вот поджидаю Эмилию. Но быть влюбленной — это, конечно, лучше, чем просто наслаждаться.
Иоганнес. Я еще могу понять, чем вы покоряете мужские сердца. Но как вам удается иметь такой успех у женщин? (Вместе с Йоганной садится к Ваалу за стол.)
Дверь распахивается, быстро входит Эмилия.
В а а л. А вот и она! Легка на помине. Здравствуй, Эмилия! Присаживайся. Здесь Иоганнес со своей невестой.
Эмилия. Хорошее же место ты выбрал для нашей встречи! Какой-то грязный трактир и этот жалкий сброд... В твоем вкусе.
Ваал (кельнерше). Луиза, водки для дамы!
Эмилия. Ты что, издеваешься надо мной?
В а а л. И не думал. Ты с нами выпьешь. Надо быть человеком.
Э м и л и я. А сам-то ты разве человек?
Ваал. Тебе лучше знать. (Берет со стола пустую рюмку, протягивает ее кельнерше.) Наливай полней, девственница ты моя! (Обнимает ее за талию.) Ты сегодня такая мягкая, как слива.
Эмилия. Фу, какой же ты пошляк!
Ваал. Кричи громче, любимая! Иоганнес. И все-таки здесь интересно. Простой народ. Все пьют и веселятся. И эти облака в окне...
Эмилия. Он и вас заманил сюда этими белыми облаками?
Иоганна. Может, лучше пойдем посидим на берегу, Иоганнес?
Ваал. Еще чего! Никто никуда не пойдет! (Выпивает рюмку.) Небо кажется фиолетовым, особенно когда напьешься. Зато вот постели, они — белые. До того... Это любовь. Земля и небо любят друг друга. (Снова пьет.) Чего вы боитесь, крохотные тени? Небо распростерло свои объятия и кишит телами. Оно бледное от любви...
Эмилия. Ты опять выпил лишнего и понес околесицу. Да еще и других заставляешь хлебать из твоего корыта.
Ваал. Небо... (Выпивает.) ...Иногда бывает желтым. В нем много хищных птиц. Вам надо непременно как следует напиться... (Смотрит под стол.) Кто это наступил мне на ногу? Ты, Луиза? Ах, это, конечно, ты, Эмилия... Ладно, не будем обращать внимания на такие мелочи. Главное, нам надо выпить!
Эмилия (привстав со стула). Уж и не знаю, что с тобой сегодня... Мне не следовало сюда приходить.
Ваал. Наконец-то до тебя дошло! Зато уж теперь можешь спокойно сидеть до утра. Иоганна. Нельзя так говорить, господин Ваал.
В а а л. У вас доброе сердце, Иоганна. Хм... Вы будете часто изменять своему мужу.
Первый извозчик (гогочет). А мы ее козырным тузом!
Второй извозчик. "Поднажми, — кричит девица, — колея у меня накатана". Хохот. Драть их некому!
Третий извозчик. "Постыдился бы изменять жене", — говорит батраку хозяйка, залезая к нему в постель. Хохот.
Иоганнес (Ваалу). Прошу вас! Ради Иоганны! Ведь она еще ребенок.
Иоганна (Эмилии). Пойдемте отсюда!
Эмилия (склоняется над столом, всхлипывает). Какой позор!
Иоганна (обнимает ее). Как я вас понимаю! Успокойтесь, ради Бога!
Э м и л и я. Не смотрите на меня так! Вы еще слишком молоды. И еще ничего не понимаете.
Ваал (поднимается со стула, сумрачно). Жалкая комедия! Сестры в царстве Аида. (Берет со стены гитару, направляется к извозчикам, начинает ее настраивать.)
Иоганна (Эмилии). Он просто много выпил. Завтра ему будет стыдно.
Эмилия. Если бы вы только знали... Он всегда такой. Но я его люблю.
Ваал (поет).
Приятель мне сказал, хлебнув чуток,
Что самый милый сердцу уголок —
Не у могилы матери скамья,
Где с ним с похмелья сиживал и я,
Не церковь и не вдовушки кровать,
Не зад ее, который не объять...
Приятель мне сказал, что лучше нет
На целом свете места, чем клозет.
Как хорошо раскидывать умом,
Усевшись между небом и дерьмом.
Лишь там и можно, приспустив штаны,
В ночь после свадьбы скрыться от жены.
Как ни крути, а истина — одна,
Что человек, увы, сосуд без дна,
И брюхо должен всякий, стар и млад,
Опустошать для будущих услад.
Сидишь в тиши, газетку теребя,
Как именинник, с пользой для себя.
Сам черт не разберет в один присест,
Что человек тайком в клозете... ест.
Извозчики (аплодируют). Браво!
— Вот это песня! Рюмку шерри-бренди для господина Ваала!
— Подумать только, это он сам написал! Снимаю шляпу.
Л у и з а Се середине комнаты). Ну и жук вы, господин Ваал.
Первый и з в о з ч и к. Вы бы многого добились, если бы занялись каким-нибудь серьезным делом. Могли бы даже стать экспедитором.
Второй извозчик. Эх, мне бы такую голову!
Ваал. Все это ерунда! Кроме головы в этом деле нужна еще крепкая задница и все прочее. (Поднимает рюмку, смотрит на Луизу.) Твое здоровье, Луиза! (Возвращается к своему столу.) Твое здоровье, Эмми! Выпей хотя бы, если ничего другого не можешь. (Смотрит на нее.) Пей, я кому говорю!
Эмилия со слезами на глазах подносит ко рту рюмку и, едва пригубив, ставит ее на стол.
Так держать! И ты станешь, как пламя.
Э к а р т (молодой мужчина, худой и сильный, медленно выходит из-за стойки). Ваал! Брось все это! Пойдем со мной, брат! По пыльным дорогам. И вечерами воздух будет фиолетовым. В кабаки, полные пьяниц, где в черный омут будут проваливаться бабы, ошалевшие от твоего огня, В соборы с маленькими белыми женщинами. Разве здесь можно дышать?! Пойдем в коровники, чтобы спать рядом с животными, где темно и ничего не слышно, ничего, кроме их мычания. В леса с металлическим гулом в кронах, где забываешь, что существует небо. Помнишь ли ты вообще, как оно выглядит? Ты стал жалким тенором. (Разводит руками.) Пойдем со мной, брат! Мы будем пить, петь и плясать. Будет дождь и будет солнце. Свет и тьма. Бабы и собаки. Пал ли ты уже так низко, чтобы пойти?
Ваал. Держи меня, Луиза!
Кельнерша подбегает к нему.
Держите меня! Друзья, на помощь! Не отпускайте меня с ним!
Иоганнес. Только не поддавайся на уговоры!
Ваал (Иоганнесу). Лебедь ты мой.
Иоганнес. Подумай о матери! О твоем искусстве! Будь сильным! (Поворачивается к Экарту.) Побойтесь Бега! Вы сущий дьявол!
Э к а р т. Пойдем, брат Ваал! И мы растаем в синеве, как два белых голубя. И будут реки в полумраке. Кладбища на ветру. Запах бескрайних полей, пока они еще не скошены.
Иоганна. Не слушайте его, господин Ваал.
Эмилия (прижимаясь к Ваалу). Ты этого не сделаешь! Слышишь?! Ты с ним погибнешь...
Ваал. Еще не время, Экарт. Мне и здесь пока еще неплохо. (Показывает на свои ноги,) Они с тобой не пойдут.
Экарт. Тогда катись к черту! У тебя не сердце, а кусок жира. (Уходит.)
Извозчики. Гони десятку треф!
— Черт побери!
— Деньги на бочку!
И о г а н н а. На этот раз вы вышли победителем, господин Ваал. Ваал. Уф, я даже вспотел. Ты сегодня вечером свободна, Луиза?
Эмилии. Не смей так говорить! Если бы ты только знал, как больно ты мне этим делаешь, Ваал...
Л у и з а. Да бросьте вы это, господин Ваал. Разве вы не видите, в каком она состоянии?
Ваал. Ты лучше помолчи, Луиза! Хоргауер!
Первый извозчик. Что вам от меня надо?
Ваал. Здесь издеваются над женщиной, а она так хочет любви. Поцелуй ее, Хоргауер!
Иоганнес. Ты что, Ваал?..
Иоганна обнимает Эмилию.
Извозчики (смеются, стучат по столу кулаками). Вперед, Вилли, смелее!
— Да хорошенько высморкайся!
— Славная бабенка!
— Ну вы и шутник, господин Ваал...
Ваал. Ты еще не умерла, Эмилия? Или ты меня больше не любишь? Вилли скромный парень, так что лучше сама его поцелуй. Но если ты меня опозоришь перед всеми людьми, между нами все кончено. Считаю до трех. Раз, два, три...
Извозчик подходит к столу, склоняется над Эмилией. Та подставляет ему свое залитое слезами лицо, и он ее смачно целует. Стоит хохот.
Иоганнес. Это была скверная шутка, Ваал (Поворачивается к женщинам.) От водки он сначала становится злым, а потом успокаивается. Это от переизбытка сил.
Извозчики. Браво! Не хрена ей таскаться по кабакам! — У нее что, мужа нет?! Так ей и надо! — Драть ее некому!
Иоганна. Фи, как вам не стыдно!
Ваал (придвигается к ней). Отчего это у вас дрожат колени, Иоганна?
Иоганнес. Чего ты от нее хочешь?
Ваал (кладет ему руку на плечо). Зачем тебе писать стихи? Жизнь и так довольно сносна. Когда тебя несет бурным потоком и ты лежишь на спине, в чем мать родила, под оранжевым, разумеется, небом, и ничего не видишь кроме неба, которое сначала становится фиолетовым, а потом черным... как дыра... Когда топчешь своего врага... извлекаешь из тоски музыку или, рыдая от мук любви, ешь яблоко... А потом тащишь к кровати бабье тело...
Иоганнес берет Иоганну за руку и молча ее уводит.
Ваал (Опершись локтями об стол.) Да, это был настоящий цирк! Но сначала надо было выманить зверя из клетки, вытащить его на свет божий... Счет сюда! И любовь на свет божий, чтобы она была голой...
Извозчики (подходят к Ваалу, жмут ему руку). Счастливо оставаться, господин Ваал!
— Ваш покорный слуга. Знаете, я всегда говорил, у господина Ваала там, наверху, котелок хорошо варит. Песни и вообще...
— Вы справедливый человек. Бабы должны знать свое место. — Счастливо!
Ваал. Счастливо, хорошие вы мои!
Эмилия падает на скамью, рыдает.
Ваал. (Двумя руками осторожно поворачивает к себе ее лицо, проводит ладонью по лбу.) Успокойся, Эмми. Все уже позади. (Убирает с ее мокрого лица прядь волос.) Забудь об этом. (Наваливается на нее, начинает целовать.)