Мемфис вышел в хмурое утро: казалось, сама погода была в плохом настроении, обрушивала на землю холод, ледяной ветер и дождь. Деревья растеряли свои листья, и теперь они лежали на дороге влажным блестящим ковром. Октавия попросила его подмести дорогу, и он послушался, смел их в кучу, собрал в совок и выкинул в мусорку. Мимо по улице в сторону Бродвея с завыванием пронесся полицейский седан, за ним последовал второй и третий. Мемфис перегнулся через калитку, пытаясь разглядеть, что там происходит. По дороге спешил сосед, и Мемфис остановил его.

– Что случилось?

– На кладбище «Тринити» нашли тело, – запыхавшись, ответил тот.

– Там вообще много тел. Это же кладбище, – сухо пошутил Мемфис.

– Они думают, что это Манхэттенский маньяк, – выпалил сосед и поспешил дальше, вниз по улице, где уже скапливалась толпа. Мемфис отставил метлу в сторону и пошел за ним.

Перед высокими коваными воротами кладбища толпился народ, кто-то еще в пижаме и домашних тапочках, женщины – в ночных чепчиках. Матери шикали на детей и прогоняли их домой, грозясь отшлепать. Полиция оцепила холмы в центре старой части кладбища, где во время войны происходили жестокие битвы. Там стояла памятная стела. Мемфис отошел в сторону и решил забраться на фонарный столб, чтобы лучше все увидеть.

На улице раздался душераздирающий вопль. За ним последовали другие, потише, перемежаемые многочисленными ахами и вздохами. Люди передавали друг другу страшную весть, будто волна горя двигалась прямо по толпе. Мемфис увидел цирюльника Флойда и подбежал к нему.

– Что там, Флойд? Что происходит?

Флойд посмотрел на него потемневшими от горя глазами и покачал головой, будто не веря происходящему.

– Это ужасно, Мемфис.

Мемфису показалось, что он заглотил колючий обломок льда, который медленно опустился внутрь, оцарапав все вокруг, и теперь не хочет таять.

– Кто? – коротко спросил он, но кровь уже шумела в его ушах, как запоздалое страшное предчувствие.

– Гэбриэл Джонсон. Говорят, убийца отрезал его губы и подвесил, как распятого ангела.