Проходили недели, тем не менее, несмотря на всю решительность, Джосан так и не приблизился к цели. Ему так и не удалось объединить заговорщиков под своим руководством, убедить их изменить планы. Единственное, в чем Джосан смог убедиться на собственном опыте: намного легче изучать историю, чем ее формировать. Числа всегда были страстью монаха. Он предпочитал логику загадкам человеческих жизней, мог рассчитать сложные математические последовательности, но заставлять людей подчиняться приказам так и не научился.

Даже Ренато, заявлявший о лояльности, теперь часто покидал дом по тайным поручениям, о которых предпочитал никому не рассказывать. Он утверждал, что секретность необходима для защиты принца, однако только дурак поверил бы в подобную ложь. Скрытность вряд ли защитит потомка Константина, скорее, тех, с кем встречался судья, а также их интриги.

Забавно, но Джосан начал бы больше уважать Ренато, встречайся тот с эмиссарами Нериссы и строй заговоры против него. Однако, судя по всему, дворянин устал от нерешительности принца, предпочитавшего осторожничать и выжидать, и потому решил взять все в свои руки. В конце концов, вряд ли Люций начнет презирать людей, поднявших на улицах знамя Константина.

В итоге у монаха остался только один рычаг воздействия. Джосан попросил Майлза организовать встречу с леди Исобель. Это была своего рода проверка, ведь Ренато наверняка стал бы протестовать против приватных взаимоотношений принца с седдонийкой. Но, очевидно, старый вояка предпочел придержать язык за зубами, он ни словом не упомянул о Флёрделис при судье, и в назначенный час Джосан выскользнул из дома.

Несмотря на душный и жаркий день, закутанный с ног до головы, Джосан истекал потом, пока добирался до дома Исобель.

Служанка уже ждала на крыльце.

— Ты опоздал, — заявила она. — Поспеши, хозяйка не любит, когда ее заставляют ждать.

Видимо, вид мужчины, облаченного в плащ, с надвинутым на лицо кагпошоном не казался для женщины чем-то необычным. Она взяла его за рукав и потянула за собой в дом.

— Следи за манерами и делай, как тебе сказано, — посоветовала служанка, по возрасту годившаяся Джосану в матери. Пришлось ускорить шаг, чтобы поспеть за ней.

Когда монах поднимался по лестнице в жилые комнаты хозяйки, он думал о легенде, которую леди Исобель придумала, чтобы объяснить присутствие мужчины в доме.

Женщина остановилась перед дверью, толкнула ее и перед гостем открылась удивительной красоты ванная.

— Если поторопишься, то успеешь привести себя в порядок до прихода хозяйки, — высокомерно хмыкнув, продолжила она.

Джосан остановился на пороге, сощурившись. Слева каскадами спадала вода из фонтана, установленного у бассейна для мытья, где кружащиеся в водовороте потоки уносили смытую грязь в канализационный сток. А справа у большого окна с видом на город и порт стояла шикарная ванна для релаксации.

— Давай-ка раздевайся, — приказала служанка.

И тут монах все понял. Интересно, это какое-то испытание, или у леди Исобель столь своеобразное чувство юмора?

— Я здесь для удовольствия хозяйки, а не ради вас, — ответил гость и, ступив в комнату, закрыл за собой дверь.

Джосан снял дорожный плащ, повесил его на один из крюков на стене, развязал сандалии. Затем скинул тунику и штаны и грациозно скользнул в бассейн.

Вряд ли от него так уж плохо пахло, тем не менее монах воспользовался пемзой и скреб себя до тех пор, пока кожа не стала розовой. Наконец Джосан вышел из бассейна. Направляясь к ванне, он заметил на столе кувшин с охлажденным вином и блюдо со свежими фруктами. Гость налил себе бокал вина и опустился в горячую воду. Сделал глоток вина и умиротворенно посмотрел на город.

Судя по комнате, у леди Исобель весьма утонченный вкус. Интересно, отражает ли интерьер истинную сущность дамы? Джосан подозревал, что седдонийка пользовалась репутацией распутницы как прикрытием своей тайной миссии.

Он услышал, как открылась дверь, но оборачиваться не стал. Зашуршал шелк, и появилась леди Исобель.

Она задержалась у стола, наливая вино и давая гостю время насладиться своим стройным телом. Небольшая, но упругая грудь и темно-розовые соски идеально дополняли экзотическую золотистость кожи. Икарийские женщины славились округлыми формами, но тело Флёрделис выглядело крепким и мускулистым. Забираясь в ванну, девушка открыто посмотрела на Джосана, не стесняясь рассматривая его фигуру, будто гость находился здесь только для развлечения.

Он понимал, что девушка красива, и ее дерзкая самоуверенность наверняка многим казалась неотразимой. Однако монах восхищался Исобель так, как восхищаются искусной мозаикой. На девушку было приятно посмотреть, но желания он не испытывал. Нельзя позволять женским чарам увести его с правильного пути.

Интересно, может, отсутствие интереса объяснялось многолетним соблюдением строгих обетов? А может, все дело в том, что тело, которым восторгалась Исобель, ему не принадлежало ?

Он поднял стакан в приветствии.

— Леди Исобель.

— Принц Люций, — ответила она. Почувствовав отсутствие интереса к флирту, она мгновенно изменила тактику. — Не знаю, что с вами произошло, — начала Исобель, — но ваши друзья считают, что вы сильно изменились за время ссылки.

— Все люди меняются.

— Но мало кто возвращается с того света, принося с собой благословление Богов.

— Я не умирал.

— Конечно, — согласилась Исобель, протягивая руку к столику с фруктами. Взяла персик и надкусила. — Раскройте секрет, как вы заставили молнию ударить в императорский дворец?

— При каждой грозе молния обязательно туда попадает, — ответил монах.

— Тогда как вы узнали, что той ночью начнется гроза. А еще я помню, что вы предупредили крестьян на острове Тксомина о сильном шторме.

Джосан пожал плечами. Он не был готов обсуждать свои таланты.

— Хорошее качество для мореплавателя, — добавила собеседница.

— Маловероятно, что я в ближайшее время окажусь на корабле, поэтому мой дар не имеет значения. Считаю, что в нашем деле у Седдона поставлено на карту больше, чем глупый интерес к предсказанию погоды.

— Да, погода не так важна, как крепкий корабль и надежный капитан, — заметила Исобель. — Но ее нельзя недооценивать. Недальновидность стоила капитану Толле-ну команды и судна.

К логике девушки трудно было придраться, однако оба знали, что встретились здесь не для того, чтобы обсуждать погодные условия или рискованность путешествий. Джосан решил помолчать в ожидании реплики Флёрделис.

— Скажите мне, какое отношение ко всему имеют Ученые Братья? Это они решили спрятать вас на отдаленном острове? Что вам рассказал брат Никос? Как он собирается вам помогать?

Чем меньше Исобель знает о причастности Братьев, тем лучше.

— А с каких пор Федерация заинтересована в том, кто сидит на троне? И не говорите, что лично заинтересованы в восстановлении права древней крови. На такую уловку может попасться дама Аканта, но не я. Лучшая защита — нападение.

— Федерация ищет партнеров, которые оградили бы Седдон от угрозы внезапной экспансии Видруна, — объяснила девушка. — За десять лет существования мирного договора между императрицей Нериссой и Видруном империя стала сильнее. Правительнице стоило бы заручиться поддержкой собственных союзников, однако она отказывается замечать преимущества близкого партнерства между нашими государствами.

— Значит, вы хотели бы заменить ее на кого-то, кто испытывал бы личную благодарность Федерации. На императора, который разделял бы ваши взгляды.

— Конечно.

Джосан покачал головой.

— Если бы за мной стояла армия в десять тысяч, то, возможно, я бы вам поверил. Но логики в вашем заявлении нет, поскольку успех слишком далек. Скажите, неужели вы считаете, что у восставших есть реальный шанс сбросить Нериссу с трона?

— Как, вы сомневаетесь в верности и преданности своих последователей?

Он не сомневался в их верности, скорее, в умственных способностях. Но подобные заявления не стоило делать в присутствии леди Исобель, особенно притворяясь принцем Люцием.

— Даже с вашей помощью заговорщикам удалось совершить лишь несколько мелких преступлений, сопровождаемых бессмысленными смертями. Для нас обоих здесь нет никакой выгоды, — подытожил монах. — Я пришел сюда править, а не прятаться в тени, пока убийцы и поджигатели от моего имени рвут город на части.

— Нужно набраться терпения, — посоветовала Исобель. — Если вы поведете людей, то они ради вас совершат великие поступки и возведут вас на престол.

— Предположим, я захвачу трон, но его нужно удержать, — проговорил Джосан. — Союзники Нериссы слишком многочисленны, чтобы их проигнорировать. Вряд ли они станут сидеть тихо, если их лишат власти.

Вспышка нетерпения пробежала по лицу Флёрделис, но через секунду она совладала с раздражением.

— Имейте веру, принц Люций. Доверяйте тем, кто желает вам добра.

— Конечно, — ответил Джосан. Он узнал все, за чем пришел, и не видел смысла вести дальнейшую беседу.

У Исобель нет планов усадить его на трон. Как раз наоборот, чем больше она заявляла о своей вере в окончательную победу принца, тем меньше монах верил, что она говорит правду. Седдонийка не надеялась, что Люций сможет одолеть Нериссу.

Она была честна только в отношении одной вещи. Видрун — вот ключ к разгадке. И дело совсем не в том, что в один прекрасный день Седдон и Икария якобы объединят силы против Видруна. Только глупец стал бы рассчитывать, что империя, только что оправившаяся от гражданских беспорядков, захочет ввязаться в другую войну. Но Видрун неуклонно вытеснял Федерацию с восточных торговых путей. Если восток для них закроется, то останутся маршруты только на запад. Там доминировала Икария, но если империю разделит на части гражданская война, то у Федерации будут развязаны руки, чтобы расширить сферу торговли и наладить новые торговые пути.

Леди Исобель и Федерацию, которую она представляла, совершенно не интересует, одержит принц Люций победу или погибнет как несчастный мученик. Им даже самозванец подойдет. Подставное лицо, которое возглавит восстание — главное, чтобы внимание императрицы Нериссы концентрировалось на проблемах внутри страны.

Если правительница отреагирует на мятеж еще жестче, чем шесть лет назад, то тем, кто раньше придерживался нейтралитета, придется сделать выбор. В результате империю поглотит насилие.

Флёрделис это понимала, а также прекрасно знала, что восстание обречено на провал. Она спокойно улыбнулась, наполнила бокал и протянула гостю горсть красного винограда. Какая выдержка — улыбаться человеку и одновременно подсчитывать шансы на его неминуемую погибель. Джосан восхищался решительностью седдонийки.

Леди Исобель очень опасна, и не только из-за секретов, которые ей известны. Нет, она опасна из-за зла, которое представляла. Флёрделис все просчитала. Она и ее народ получат выгоду независимо от результата восстания и тех страданий, которое оно причинит.

Хотя вода в бассейне была горячей, Джосан почувствовал, как по спине пробежал холодок.

Леди Исобель была в бешенстве. Она металась из угла в угол по кабинету в посольстве, не в состоянии усидеть на месте. Ее помощнику, Перрину, хватило одного взгляда на рассерженную хозяйку, чтобы найти себе поручение и побыстрее умчаться с глаз долой.

Исобель проклинала принца Люция, оказавшегося самым несговорчивым из бунтовщиков, и себя за амбиции, заставившие ее пойти на столь тяжелое задание.

С самого начала все пошло не так. Совет не примет отговорок. С тех пор как Флёрделис прибыла в Кариетос, она работала на износ, чтобы доказать, что чего-то стоит, чтобы возместить потери золота и оружия, вверенные ее заботам.

С этой частью Исобель справлялась умело, упрочив шпионскую сеть, которая подтвердила мнение, что время восстания не наступило. Седдонийка стремилась к самоутверждению в качестве посредника, пользуясь положением в обществе, чтобы пополнить казну Федерации. За год работы в роли торгового представителя Исобель заключила больше сделок, чем ее предшественник за пять.

Погоня за прибылью — достойная задача, но, возможно, она замедляет достижение собственных целей. Если Флёрделис удастся поставить Икарию на колени, тогда появится шанс вступить в совет купцов, а также вывести собственный дом на более высокий уровень. А успешная работа на посту торгового представителя повысит ее статус и благосостояние, что послужит средством для достижения самой главной цели — власти.

С другой стороны, провал разрушит все, чего Исобель достигла тяжким трудом. А со времени последней встречи с принцем Люцием следует рассматривать неудачу как единственную возможность.

То, что восстание провалится, Федерацию не волновало. А вот то, что в беспорядки вовлечены Седдон и леди Исобель, это проблема. Того и гляди, непрочное перемирие между исконными жителями империи и новоприбывшими правителями разобьется на маленькие кусочки. Но если Нериссе удастся представить восстание как ьмешательство иностранного агрессора, возложив вину на агентов Федерации, она сможет объединить народ перед лицом общего врага. И тогда Седдон окажется вовлеченным в дорогостоящую войну.

Пока перевес был на стороне Исобель. Это правда, события вышли из-под контроля, и различные группировки спорили о том, как лучше использовать принца в собственных целях. Тем не менее сам Люций показывал поразительное нежелание действовать. Так или эдак, следует подготовиться к любому повороту событий.

Самая вероятная линия развития — стихийное восстание, поскольку лидеры потеряли контроль над многими последователями, которые в любой момент могут выйти на улицы. И этот день наступит раньше, чем все считают. Флёрделис обеспокоилась, когда узнала, что Флавиан взял под крыло Никки, старшего брата мальчишки, казненного Не-риссой. Безрассудство Флавиана в паре с яростью Никки высекут искру, которая вызовет мятеж. Естественно, его подавят войска императрицы, однако большая часть времени и внимания правительницы уйдет на охоту за конспираторами.

Если принц Люций попадет на допрос к Нериссе, то Исобель и другие члены внутреннего круга окажутся в рискованной ситуации. Этого допустить нельзя ни в коем случае. Несмотря на показную преданность королевской крови Константина, конспираторы рассматривали в роли правителей новой преобразованной Икарии себя, и только себя. Намерений возвести на трон того, кто действительно станет управлять ими, у мятежников не было.

Несколько умных намеков, и бунтовщики согласятся с тем, что мертвый мученик намного полезнее, чем упрямый и несговорчивый принц.

Яростные метания Исобель стихли, а гнев улегся. К тому времени как Перрин вернулся, чтобы проводить ее к послу, седдонийка уже смогла убедить себя, что это всего лишь временная неудача, а не катастрофа, как казалось на первый взгляд.

Перрин сопроводил девушку в личные покои Хардуина, где слуга расправлял складки на малиновой мантии из шелка, что означало: посол отправляется на вечерний прием.

Седдонийцы обменялись приветствиями, а потом Хар-дуин отпустил прислу1у.

— Что за срочность? Почему нельзя подождать до утра? — спросил он.

— Я сегодня встречалась с претендентом, — ответила Исобель. — Наедине.

— А это благоразумно?

Конечно, нет. Благоразумно было бы остаться в Федерации и предпочесть палубу корабля болоту политики и интриг. Но Флёрделис, выбрав собственный курс, приготовилась рисковать всем, чтобы достигнуть цели.

— Он попросил о встрече, и я решила, что стоит повидаться, чтобы узнать, что он хочет.

— Золота, — предположил Хардуин, отворачиваясь от Исобель и открывая шкатулку с драгоценностями. После некоторого раздумья он выбрал кольцо с большим квадратным сапфиром и надел его на место печатки, которую обычно носил на официальные торжества. — Принц хочет золота и гарантий, что мы пришлем солдат в нужное время.

Девушка покачала головой.

— Он не хочет золота. Возможно, ему даже не нужна наша поддержка. Кажется, за годы ссылки Люций изменился и сейчас вообще сомневается, нужен ему трон или нет.

Хардуин повернулся к Флёрделис, полностью сосредоточившись на разговоре.

— Сейчас не время для шуток.

— А я и не шучу.

Не в первый раз Исобель задумалась о том, какую роль во всем этом играют Ученые Братья. Зачем они прикрывали принца все эти годы? Сделано ли это с разрешения брата Никоса и при полной поддержке ордена, несмотря на публичное признание императрицы Нериссы и принесенных ей клятв преданности? Либо присутствие Джосана на маяке простое совпадение? Акт милосердия и сострадания со стороны монахов, которые хранили содеянное в секрете от настоятеля.

Кто бы ни послал Люция на остров Ткосмина, годы ссылки изменили принца. В нем проснулись совесть и сострадание.

— Неуверенность претендента может отпугнуть некоторых его последователей, — сказала она. Даже здесь, в безопасности посольства, они остерегались произносить имя принца вслух. — Существует вероятность, что один из них решит, что выиграет больше, если предаст наследника императрице наряду с некоторыми его помощниками.

— Что я должен сделать? — спросил посол. Вне всяких сомнений, у него имелись собственные идеи, но он ожидал предложений Исобель.

— Скорее всего всплывет мое имя. — Хардуин молча кивнул. — Пришло время распустить кое-какие слухи. Допустим, меня подозревают в переводе государственных денег в свой карман. Упомяните, что лорд Квенсель прислал письмо, в котором написал, что недоволен моей работой и подумывает о замене. Несколько купцов уже знают, что я не отношусь более к дому Флёрделис, поэтому можно напомнить, что собственная семья мне больше не доверяет.

— Я могу сделать это, но как только информация распространится, вам будет тяжело работать в качестве торгового представителя.

Исобель пожала плечами. Она уже подсчитала минусы. Ни один уважаемый купец не захочет иметь дело с человеком, которого подозревают в нечестности и коррупции, тем не менее она готова к такой жертве. Конечно же, подозрение может пасть на посольство и Седдон. Но пока у императрицы не будет доказательств об официальном участии Федерации в заговоре, она воздержится от каких-либо действий.

— Если напасти нас минуют, тогда будет достаточно легко подкорректировать слухи. Вы обнаружите доказательства, которые подтвердят, что все перепутал растяпа-клерк, и шумиха вокруг моего имени стихнет и будет забыта.

— Вы должны соблюдать осторожность. А если вас предадут, постараться не попасть в руки к Нериссе, — предостерег посол.

Не то чтобы Хардуин искренне беспокоился за ее безопасность, просто Исобель знала слишком много и не питала иллюзий о собственных возможностях держать язык за зубами, попади она в пыточные комнаты к императрице. Нужно только время, и даже самый сильный сломается, не выдержав боли.

— Я помню о долге и не позволю затащить себя в тюрьму.

Впрочем, благородное самоубийство также не входило в планы седдонийки, правда, не собиралась говорить об этом она послу, поскольку не слишком ему доверяла. У Хардуина имелись и собственные амбиции, и будь у него выбор между ее выживанием и собственными интересами, он предпочтет себя. А если дело дойдет до худшего, он вполне способен купить прощение Нериссы, представив ей труп Флерделис.

Теоретически, если бы Исобель почувствовала надвигающуюся опасность, она должна была вернуться в посольство, чтобы посол сделал все возможное для ее безопасной эвакуации. По договору императрица не имеет права проводить обыск на территории посольства.

Но седдонийка не собиралась так слепо довериться кому бы то ни было. Если придет время, она покинет город сама по себе, предоставив Хардуину сомнительное удовольствие объясняться с правительницей.

— Надеюсь, дела не настолько плохи, как вы представляете, но я сделаю, как вы просили. Вы продолжите информировать меня о дальнейшем развитии событий?

— Конечно.

Седдонийцы вежливо распрощались и разошлись в разные стороны: Хардуин — на прием, чтобы начать распространять сплетни, а Исобель — постараться спасти все, что можно. Она выполнила долг и предупредила посла, но ей не хотелось верить, что игра проиграна. Всегда можно обернуть события в свою пользу. А пока можно побороться за место в совете.

Если Люций не станет сотрудничать, что ж, тогда придет пора нового козла отпущения. Брат Никос может играть роль ученого и преданного советника, однако факт остается фактом: орден дал убежище мятежному принцу. Флерделис вспомнила, как Никос встревожился, когда она впервые приехала в город. Исобель считала, что его неловкость вызвана тем же ощущением, которое испытывали все икарийские мужчины, встречающие женщину, заработавшую свое положение по праву, однако теперь седдонийка увидела тот разговор в другом свете. Никос испугался, не узнала ли она в смотрителе маяка наследника престола.

Хотя вряд ли слово Исобель перевесит слово доверенного советника. Ей нужно найти доказательства, подтверждение подозрений. А если их нельзя найти, то можно сфабриковать, чтобы бросить тень на настоятеля и монахов. Как только Нерисса начнет расследование, предательство Никоса раскроется само по себе.

Вот тут-то и пригодится Бенедикт. Он сумеет организовать нечаянное обнаружение свидетельств, которые свяжут главу ордена с тайным заговором. Принеси правительнице подтверждение, что при дворе находятся предатели, и она разорвет империю на части в поисках остальных конспираторов, а леди Исобель и Седдон выйдут сухими из воды.

Нужно завтра встретиться с Бенедиктом, решила Флёрделис, а для видимости пожаловаться на мелкие кражи с территории пакгаузов и попросить об усилении ночного караула. Когда они останутся наедине, Исобель расспросит Бенедикта о тайной деятельности Братьев. Если действовать умно, то капитан стражи припишет идею о дискредитации брата Никоса себе.

Седдонийка вернулась в резиденцию и вызвала служанку, чтобы та помогла переодеться в модное платье и причесала волосы. Вечером императрица устраивала концерт, который проведут в саду императорского дворца. Исобель была приглашена. Поначалу она не хотела идти, но потом переменила решение — концерт наверняка посетит дама Аканта, она всегда выступала в роли патронессы искусств. Идеальный шанс для случайной встречи, и под прикрытием музыки Флёрделис сможет поделиться сомнениями о пригодности претендента на трон.

Дама Аканта страстно ненавидела императрицу, но ненависть тонко переплеталась с хитростью. Когда наступит время пожертвовать принцем Люцием, можно положиться на аристократку, которая проследит, чтобы Люций встретил смерть до того, как его язык приведет их всех к печальным последствиям.