Я пытаюсь взять в толк то, что он сказал мне. В этом незнакомце есть что-то пугающее, я поняла это, едва он назвал мое имя. Я знала это еще до того, как он произнес эти ужасные слова. У меня нет выбора, и я позволяю ему взять мою руку и повести танцевать. Мы двигаемся, исполняя па менуэта под музыку, которой я почти не слышу, инстинктивно избегая столкновений с другими танцующими, ибо со стороны мы должны казаться ничем не примечательной парой. Этот Стрикленд, наверное, лет на десять старше меня, и от него исходит темная сила. Может быть, стоит вызвать духов-хранителей? Они бы быстро примчались ко мне на помощь. Но как использовать их здесь, в бальном зале, среди всех этих людей? Нет, надо его выслушать. Ему что-то от меня надо, а Фредди грозит опасность. У меня нет выбора, придется играть в его мерзкую игру.

– Боюсь, – начинает он, – я не такой умелый танцор, как виконт Харкурт. Думаю, вы с ним давние друзья, раз даже обручены.

– Как мои отношения с Льюисом Харкуртом связаны с Фредди?

– Мне просто любопытно.

– Вы только что сообщили мне, что моему брату грозит опасность, мистер Стрикленд, а посему у меня нет ни времени, ни желания удовлетворять ваше любопытство. Говорите то, что имеете сказать.

– Раз уж вам так угодно, я обойдусь без предисловий.

– Да уж, будьте так любезны! – выпаливаю я так резко, что оказавшаяся рядом со мной Шарлотта поворачивается и смотрит на меня с тревогой. Я должна сохранять спокойствие. И я избегаю встречаться глазами с ее недоуменным взглядом.

– Все очень просто, леди Лилит. Я здесь, чтобы попросить вас отдать мне Эликсир Лазаря.

У меня холодеет кровь. Я чувствую такой ужас, что на мгновение лишаюсь дара речи. Когда я наконец вновь обретаю его, в моем голосе невольно прорывается напряжение.

– Вы что, с ума сошли? – спрашиваю я. – Если вам известно о существовании Эликсира, то вы должны быть достаточно осведомлены о том, как действует Клан Лазаря, чтобы понимать: я никогда, ни при каких обстоятельствах не отдам вам его и не скажу, как его готовить. И я, и другие члены клана поклялись охранять Великую Тайну – даже ценой собственной жизни.

– И ценой жизни других?

Задавая вопрос, который не оставляет у меня сомнений по поводу его планов, этот страшный человек даже умудряется вежливо улыбаться. Эликсир в обмен на Фредди. Баш на баш. Я окидываю взглядом зал, но брата по-прежнему нигде нет. Я не удивлена. Я понимаю, что мне бросает вызов человек, который наверняка уже осуществил бо́льшую часть своей угрозы. И, вспомнив то, чему учил меня отец, вернувшись мыслью к тем опасностям, о которых он твердил мне столько лет, я сознаю, кем является человек, с которым я сейчас танцую. Мои глаза затуманивают нелепые, неуместные слезы. Нет, я не заплачу! Я не допущу, чтобы это… существо увидело, что я его боюсь. Что я осознаю всю серьезность ситуации. Я делаю вдох и выдох и, вскинув подбородок, начинаю танцевать более энергично. Выражение лица Стриклендаслегка меняется, видимо, его удивила моя непреклонность.

– Насколько мне известно, я никогда еще не разговаривала со Стражем, – говорю я.

– Насколько вам известно, – повторяет он. Неискренняя улыбка сползла с лица, и видно, что теперешнее его выражение, жестокое и безжалостное, ему куда привычнее. – Мы не объявляем о своем присутствии, – продолжает он, не устояв перед искушением поговорить о своем драгоценном тайном обществе. – Основа нашего существования – это соблюдение осторожности. Осторожность и сила. Ибо мы сильны, Лилит Монтгомери, так что не обольщайтесь. Мы хотим получить Эликсир, и мы его получим. Так или иначе. Вам еще повезло, что я дал возможность избежать… неприятностей. Пойдемте со мной сейчас, отведите меня в ваш столь любимый Большой зал – о да, мы все знаем и о нем, и о вас, – отведите меня туда, отдайте то, что мне нужно, и ваш жалкий брат будет возвращен целым и невредимым.

– А если я откажусь?

Он отвечает не сразу, но, судя по мелодии, менуэт вот-вот закончится, и я чувствую: мужчина не желает продолжать дискуссию и дальше, после того как завершится эта danse macabre.

– Как я уже сказал, Эликсир будет наш. Время Стражей пришло. Мы больше не потерпим проволочек и получим то, что принадлежит нам по праву. Так что вы можете выбрать одно из двух: либо вы отдадите его сами, либо мы у вас его отберем.

Музыка смолкает. Я отпускаю руку и отхожу назад. Люди вокруг радостно рукоплещут, царит атмосфера беззаботности и веселья, но передо мной сейчас стоит человек, который мне угрожает. Я подавляю рвущийся наружу плач. Плач по обычной девушке, сестре, возлюбленной, которой мне не суждено быть никогда. Плач о том, что никто никогда не будет значить для меня больше, чем долг перед кланом. В зале стоит такой шум, что я могу быть уверена – мои слова услышит только Стрикленд.

– Я Утренняя Звезда, Верховная Ведьма Клана Лазаря, и я никогда не открою Великую Тайну ни вам, ни какому-либо другому Стражу, чего бы мне это ни стоило, на какие бы жертвы мне ни пришлось пойти!

Прежде чем он успевает ответить, я поворачиваюсь к нему спиной и торопливо иду к выходу. Уголком глаза я вижу, что за мной наблюдает Льюис, и ускоряю шаг, чтобы он не смог меня перехватить. Главное сейчас – найти Фредди.

В вестибюле ко мне сразу же бросаются горничные и лакеи, чтобы спросить, не нужно ли принести пальто или позвать кучера либо шофера, но я говорю, что мне вдруг стало нехорошо и мне просто нужна сейчас какая-нибудь тихая комната, где я могла бы отдохнуть. Бойкая служанка отводит меня в небольшую спальню на втором этаже и предлагает принести мне воды или помочь расшнуровать корсет, но я отказываюсь, и она уходит. Едва оставшись одна, я подхожу к окну, закрываю глаза и зову духов-хранителей. Как только они являются, я прошу их показаться, потому что мне необходимо чувствовать, что они так же реальны и материальны, как и нависшая надо мной угроза, хотя я и хорошо знаю, что на самом деле это не так.

Первыми являются мои храбрые офицеры-роялисты. Увидев, как я расстроена, они приходят в ярость и выражают желание тотчас разыскать Стрикленда, чтобы помучить его, но я уверена, они не смогли бы причинить ему вред, ведь известно, что Стражи умеют хорошо защищаться от любых нападений, будь то нападения духов или живых людей. И вместо того, чтобы натравить их на Стрикленда, я посылаю их на поиски Фредди.

Гота же я отправляю следить за Стриклендом.

Госпожа, хочешь, я проникну в его мысли?

– Сомневаюсь, что это удастся даже тебе, у него слишком хорошая защита. Нет, лучше просто понаблюдай за ним.

Он почувствует, что за ним наблюдают.

– Что ж, ничего не поделаешь. По крайней мере, так я буду знать, где он. Сразу же сообщи мне, если он покинет зал.

Призрачная фигура гота растворяется и исчезает, а я пытаюсь унять эмоции и успокоить ошеломленный ум. Фредди все еще где-то рядом, я чувствую его присутствие, но это ощущение очень слабо и, словно жизнь мотылька, кружащегося вокруг пламени, может прерваться в любой момент.

– О, Фредди, где же ты? – шепчу я. – Где ты? – Я стою с закрытыми глазами и наблюдаю за храбрыми роялистами, смотрю, как они проносятся по дому, проникая в одну комнату за другой, пока самый молодой и быстрый из них не натыкается на неподвижное тело, лежащее ничком на кушетке.

Сюда, госпожа! Сюда!

Да! Я его вижу.

Я выбегаю из комнаты и спешу к лестнице, стараясь не попадаться на глаза любопытным слугам. Мне приходится подняться на два пролета, прежде чем я нахожу нужные гостевые апартаменты, расположенные на четвертом этаже. В отличие от притона мистера Чжоу Ли они изысканно обставлены, но конечный результат остается тем же. Я падаю на колени рядом с братом. Он снял пиджак и закатал рукава рубашки. Его левая рука свесилась, а на пол все еще капает кровь. Я переворачиваю его, чтобы увидеть лицо.

– Фредди! Мой бедный Фредди! – Его кожа позеленела, глаза закрыты, рот открыт. Я кладу руку ему на лоб и вскрикиваю. Он холодный. Он мертв. Я опоздала! Опоздала! Нет!

Госпожа, может, его надо потрясти! Попробуй его разбудить. Хочешь мы позовем духа-врачевателя? Или врача, который еще ходит по земле?

Нет. Ничего уже сделать нельзя. Я опоздала.

Я больше не сдерживаю слез, и они капают на бездыханную грудь брата. Я подвела его. Подвела маму. Я не смогла защитить его ни от него самого, ни от Стрикленда со Стражами, и теперь он мертв, и сердце мамы будет разбито навеки.

– О, Фредди. – Я смотрю на его лицо, глажу его широкий гладкий лоб.

И вдруг глаза брата открываются. У меня перехватывает дыхание. Может быть, я ошиблась и он все еще жив? Может быть, еще есть надежда? Но нет, в его прекрасных зеленых глазах уже нет жизни. Они смотрят на меня, и я вижу в них упрек. Когда он говорит, его посиневшие губы не двигаются, и я слышу не живой голос, а голос духа.

Лилит, помоги мне!

– Фредди! Мне так жаль!

Ты должна мне помочь.

– Я не могу. Уже слишком поздно.

Оживи меня, Лилит. Я знаю, ты можешь. Я не готов умереть. Моя жизнь не может закончиться сейчас, закончиться вот так. Это не должно было случиться. Пожалуйста, помоги, ведь мне так страшно. Пожалуйста, помоги!

– Фредди, ты не знаешь, о чем просишь.

Нет, знаю. Я слышал, как вы с отцом говорили об этом. Он и мне об этом рассказал, когда я был ребенком. Сначала я ему не поверил, а когда поверил, испугался. Но я знаю, что ты можешь это сделать, Лилит. Ты должна мне помочь! Должна. Отец не дал бы мне умереть. И ты тоже не должна!

Я смотрю на его искаженное ужасом лицо. Как я могу оставить его сейчас? Как могу отпустить в Царство Ночи, когда он так напуган? Он мой младший брат, я должна защищать его. Это несправедливо. Он пострадал из-за меня – Стрикленд умертвил его, чтобы получить Эликсир. Фредди ни в чем не виноват. Если он должен был поплатиться за то, что его сестра – Верховная Ведьма, то будет справедливо, если он также получит пользу от моего положения. Я быстро встаю, вытираю слезы и, подбежав к двери, зову на помощь. Прибегает запыхавшийся лакей.

– Моему брату внезапно стало плохо, и я должна незамедлительно отвезти его домой, – говорю я. – Пожалуйста, скажите кучеру, чтобы подал карету. В доме есть черный ход?

– Да, миледи.

– Тогда скажите ему, чтобы подал карету туда. Я не хочу беспокоить других гостей. Мы должны сделать это, не привлекая внимания, вы понимаете?

– Конечно, миледи.

– Как только вы скажете кучеру, чтобы он ждал меня у черного хода, возвращайтесь сюда и приведите с собой еще одного лакея. Мой брат без сознания, и его придется нести.

До площади Фицрой всего три мили езды, но этот путь кажется мне бесконечным. Я велю кучеру привести Уизерса. Мы говорим слугам, что отнесем Фредди в одну из комнат в задней части дома, чтобы не беспокоить леди Аннабель, но на самом деле мы с Уизерсом, несущим бездыханное тело Фредди, выходим в сад и по потайной лестнице спускаемся в катакомбы.

* * *

После роскоши бала комната на чердаке кажется Брэму унылой и голой. Прямо в одежде, которую ему одолжил Перри, он плюхается на кровать, чувствуя, что голова раскалывается от избытка шампанского и стоявшего в бальном зале шума. Вдалеке часы на Биг-Бене отбивают четыре часа утра.

Самый темный час бывает перед рассветом, – говорит себе Брэм.

Однако вряд ли наступающий день принесет с собой хоть какую-нибудь радость. Он закрывает глаза, чтобы не видеть своей сумрачной комнаты, и перед его мысленным взором встает лицо Лилит. На балу она сторонилась его, это точно. Поездка на бал была ошибкой. Она не хотела, чтобы он подходил к ней. Ему не место в ее кругу, это очевидно. Он видел, как она танцует, сначала с виконтом, потом с каким-то мужчиной, который ему не знаком. А потом она ушла. Ушла из зала, ушла из дома, ушла от него. Не сказав ни единого слова. Как это можно расценить? А только так, что она не хочет его видеть. Наверное, правда состоит в том, что для нее он всегда был всего лишь развлечением, которое надо держать в секрете. Он заметил, что Льюис Харкурт тоже ушел с бала вскоре после Лилит.

У него слишком болит голова, чтобы можно было заснуть, и он садится на кровати, потирая глаза. Он берет спички и зажигает висящую над кроватью масляную лампу, прикрутив фитиль, чтобы зря не тратить масло.

Она была так обворожительна, так прекрасна. Среди всех этих шикарных гостей она все равно выделялась, от нее исходил особый свет.

Он берет с тумбочки блокнот для зарисовок и палочку древесного угля. Он щурится, припоминая ее прическу и фасон платья. И начинает рисовать, сначала нерешительно, потом все увереннее. Он ясно видит линию ее шеи, изящную спину, изгиб ее бедер. Он заканчивает один набросок, вырывает его из блокнота и роняет на пол, приступает ко второму. На этот раз он пытается изобразить ее не танцующей, а стоящей неподвижно: спина пряма, но не так, будто она проглотила аршин, а глаза, как всегда, смотрят внимательно и настороженно. Он делает еще один набросок, и еще, и еще, пока его руки и манжеты сплошь не покрываются черными пятнами от древесного угля. И наконец он рисует ее губы, только губы, полные и чувственные, полуоткрытые. Масло в лампе заканчивается, она гаснет, и Брэм, положив руки на блокнот, засыпает неспокойным, полным сновидений сном.

* * *

Мое чутье подсказывает мне, что уже занялся день, хотя сюда, в катакомбы, не проникает ни единый солнечный луч и ничто здесь не говорит о том, что ночь подошла к концу. Но в последние несколько часов я была так занята волшебством, что не осознавала течения времени. Я бы никогда не узнала, что во мне живет такая сила, если бы не приняла решение спасти Фредди от ухода в Царство Ночи, чего бы это ни стоило. Первое, что меня удивило, это моя непоколебимая решимость. С того самого момента, как я ступила на этот путь, я не сомневалась ни разу. Фредди не должен был умереть. Он был слишком молод, чтобы расстаться с жизнью. Не его вина, что он оказался замешан в конфликт между двумя магическими сообществами. Это не его распря, и он не должен за нее расплачиваться. Я его сестра, я его люблю, и я сделаю все, что в моих силах, чтобы ему помочь. И если уж на то пошло, это я виновата в том, что не смогла его защитить.

К тому же я должна думать о маме. Она так ранима. Боюсь, если ей придется потерять единственного сына, она впадет в такое отчаяние, от которого мне уже не удастся ее излечить.

Но прежде всего я некромантка. Вся моя жизнь определяется моей способностью говорить с мертвыми, призывать к себе духов, чтобы узнавать будущее и добывать полезные сведения, чтобы с их помощью усиливать охранные заклинания, дабы я могла вершить добро, защищать семью и продолжать хранить Великую Тайну. Если я использую дар для того, чтобы помочь брату, это будет правильно. Какой прок в долгих годах учебы, во всех стараниях отца, во всей силе клана, если я не могу использовать волшебство для того, чтобы спасти того, кого люблю? Многие века некроманты делали то, что сейчас делаю я, и многие из них руководствовались при этом самыми чистыми побуждениями – побуждениями любви. Я могу использовать Эликсир, могу оживить Фредди. Я смогу поддерживать его существование с помощью волшебства и регулярного применения Эликсира. Я понимаю, что за это надо платить, и постараюсь ничего не брать, не заплатив. Я никому не открою Великой Тайны и не допущу, чтобы от моих действий кто-нибудь пострадал. Я знаю, что, занимаясь Черной некромантией, нарушаю обеты, данные клану. Поступил бы так отец? Или он принес бы Фредди в жертву? Я должна сделать то, что считаю правильным. Возможно, делая это, я сопрягаю свою верность семье и свою верность клану. Разве ведьма из Клана Лазаря не должна быть способной противостоять поползновениям Стражей? Но не изгонят ли меня за это из клана? Я не могу этого знать. Я знаю только одно – я не могу оставить брата.

После того как Уизерс осторожно положил Фредди на пол в центре священного круга в Большом зале, я велела ему выйти и сделать так, чтобы меня не побеспокоил никто, будь он даже член клана. Дворецкий больше ничем не может мне помочь. За все годы, что он у нас служит, Уизерс спустился в помещения, находящиеся под домом, в первый раз. Я почувствовала его изумление и благоговейный трепет, однако он помогал мне молча, понимая, что сейчас не время для расспросов. Мне и Фредди повезло, что у нас есть такой друг.

Любой, кто занимается призванием духов, должен преодолевать завесу, отделяющую мир живых от мира мертвых. Последователи Лазаря называют их Царством Дня и Царством Ночи; их, согласно нашим верованиям, разделяет Рубикон. Нас учат, как вызывать мертвых, но мы делаем это, только когда нашей безопасности ничего не грозит. Если дух знаком и сам желает к тебе прийти, его можно вызвать откуда угодно, хотя обыкновенно мы делаем это либо из дома, либо из тех мест, которые духи часто посещают сами, то есть с кладбищ, перекрестков и из священных мест. При этом надо помнить, что контакт с миром усопших можно устанавливать, только когда ты обеими ногами стоишь в Царстве Дня. Верховного Мага часто рассматривают как посредника для общения с теми, кто обитает в Царстве Ночи, и я знаю, что со временем мне придется проводить в их обществе все больше и больше времени. Мне придется принимать меры предосторожности, чтобы не увлечься их печальным, но прекрасным миром, ибо мне там пока не место. Но этот мир обладает странной притягательностью, ибо его населяют те, кого мы любили, а также духи, обладающие невероятной мудростью, и поэтому существует риск, что волшебник или волшебница начнет все больше отдаляться от своей жизни на земле. Я видела это на примере отца, который временами становился отрешенным и нервозным. Пробыв несколько месяцев главой клана, я стала понимать это лучше. Ведь в обиталище духов нет ни боли, ни низменных телесных нужд. В своей чистоте их мир так прекрасен. И его притяжение, влечение духов к нам и наших собственных душ к покою, который есть у них, будут особенно сильны, когда я буду заниматься Черной некромантией, ибо именно это я должна буду сделать, чтобы спасти Фредди.

Но это притяжение – отнюдь не главная из угроз. Главная опасность исходит от Тьмы. Тьма – это нижний уровень Царства Ночи, место, где обитают демоны, зловещие духи и жуткие твари, являющиеся нам в ночных кошмарах. Оттуда исходит могучая темная сила. Обитатели Тьмы завидуют тем, кто ходит по земле, и получают удовольствие, причиняя нам страдания. Их главная цель – пленять неосторожных и утаскивать их в свою бездну. Даже опытные некроманты, бывало, оказывались поглощены Тьмой. Я и сама отлично помню, как близко подошла к тому, чтобы демон, которому я повелела явиться, увлек меня туда. Так что сейчас я должна быть настороже.

Именно поэтому приготовления к Воскрешению и заняли у меня всю ночь. Я собрала вместе все магические предметы, которые мне понадобятся, и потратила несколько часов, вызывая духов-хранителей, прося усопших волшебников и некромантов помочь нам и вознося молитвы богине-покровительнице Гекате. Если я недостаточно хорошо подготовлюсь, если что-то пойдет не так… если меня поглотит Тьма, то Фредди будет обречен и окажется там же, ибо дух, который призывают для Воскрешения, очень уязвим и без моей помощи его тут же захватит какой-нибудь алчный демон или иная темная тварь.

Я облачена в Священную Ризу, и вокруг руки у меня обвит Серебряный Шнур Мэйгора. Стоя перед статуей Гекаты, я гляжу в лицо, которое обращено ко мне, в то время как два других ее лица смотрят в стороны, готовые предупредить меня об опасности. Она очень красива, и сегодня ее глаза кажутся мне добрее. Может быть, она боится за меня?

– Пребудь со мной, Царица волшебников и волшебниц, – прошу я. – Не дай сей Дочери Ночи быть поглощенной вечной тьмой. – Направь меня, дабы я смогла сделать то, что должна.

И вот я готова. Я поворачиваюсь спиной к алтарю и ступаю в круг. По моей просьбе Уизерс положил Фредди параллельно линии Рубикона, ибо мой брат стоит на пороге Царства Ночи. Поскольку он умер совсем недавно, призвать его дух обратно будет легко, тем более что при жизни мы были очень близки. Призвать же на помощь силу, необходимую для того, чтобы оживить его тело, вновь вселить в него дух и сделать так, чтобы он вернулся в состояние, настолько близкое к прежнему, насколько это возможно, будет гораздо труднее, и гарантии успеха у меня нет. Брат по-прежнему облачен в вечернее платье, его глаза закрыты, а руки сложены на груди.

В круге рядом со мной стоит Ведьмин ларец, я достаю из него флакон порошка из костей, посыпаю им ладони и тру их одна о другую. Кости представляют собой важный мост между живыми и мертвыми. Затем я беру зажженную свечу и обхожу вокруг тела Фредди, заключая его в круг из расплавленного воска, накапавшего на пол.

Из-под плаща я достаю золотой ключик, висящий на цепочке у меня на шее, затем, опустившись на колени возле ларца, достаю из него небольшую шкатулку. Она сделана из блестящего черного дерева и лишена каких-либо украшений. Я отпираю ее и дотрагиваюсь до находящегося внутри флакона из синего стекла. Едва мои пальцы касаются его, я ощущаю исходящий от него жар. Этот жар поднимается по моим рукам и пронизывает все мое тело. Мгновение я как зачарованная смотрю на безобидный с виду флакон, заткнутый пробкой, запечатанной воском. Эликсир. Я держу его в руках. В нем заключена Великая Тайна, и сейчас я выпущу ее на волю. Другие существа тоже чувствуют, что я потревожила его покой. Мое сознание заполняется настойчивым шепотом и бормотанием, но я не обращаю на них внимания. Откуда-то из далеких-далеких глубин Тьмы до меня доносятся вздохи, но я не отвлекаюсь. У границы круга я ставлю на пол перед собой чашу, затем с величайшей осторожностью ломаю восковую печать на флаконе и медленно извлекаю из него пробку. Я не чувствую никакого запаха, только ощущение высвобождаемой силы.

Я осторожно наклоняю флакон и капаю в чашу ровно семь капель драгоценной рубиновой жидкости. Затем вновь затыкаю флакон пробкой и прячу обратно в шкатулку, потом запираю ее на замок и снова кладу в ларец. Когда я поднимаю чашу и, держа ее перед собой, возвращаюсь в центр круга, мои руки дрожат.

Бриллиантовое ожерелье все еще на мне. Я закрываю глаза и нащупываю небольшой бриллиант. Он уже не холоден, а нагрет теплом моего тела. Я быстро поворачиваю его платиновую оправу против часовой стрелки, и камень выпадает из нее и падает мне на ладонь. По-прежнему не открывая глаз, я поднимаю его над головой и крепко сжимаю, читая древние слова заклинания Воскрешения. Я чувствую, как он сопротивляется моей хватке, как его острые грани врезаются в мою ладонь. А затем под воздействием магии он медленно рассыпается и превращается в мелкий песок. Я открываю глаза и смотрю на Фредди. Он кажется мне таким далеким. А что, если у меня не получится? Что, если я допущу ошибку?

Я не должна ее допустить.

Я медленно высыпаю алмазный песок из своей ладони в чашу. От Эликсира поднимается тонкая струйка зеленого дыма, затем она исчезает.

Я часто вызываю духов, но сейчас все по-другому. Это так не похоже на те ласковые слова, которые я использую, чтобы вызывать своих духов-наставников, или заклинания, которые я читаю, чтобы призывать мертвых, которые мне еще не знакомы. С пересохшим горлом я читаю заклятье, которое заставит дух вселиться обратно в свое мертвое тело.

Exurgent mortuus et ad me veniunt! Собственный голос кажется мне незнакомым, ибо сила моих слов придает ему особую значимость. Из-за того, что я нервничаю, он звучит резко. Из-под священного круга до меня доносятся жалобные стоны, но я еще не пробудила ни тело Фредди, ни его дух. Я снова зову: Exurgent mortuus et ad me veniunt! Из-за Рубикона слышится вой, потусторонний, внушающий страх. Я должна быть бдительной. На данном этапе мой призыв, как и положено в этом заклятье, обращен не только к духу брата. На него могут попытаться ответить и другие мертвецы. Когда мне приходит на ум эта мысль, раздается громкое буханье и пол у меня под ногами сотрясается так, словно по нему бьет огромный кулак. Я продолжаю обряд.

Встав на колени подле тела Фредди, я, держа в одной руке чашу, кладу другую ладонью вниз на его глаза.

– Когда эти очи отверзнутся вновь, они будут видеть. – Я касаюсь его лба. – Когда этот разум пробудится, он будет думать. – Я кладу руку на его грудь. – Когда это сердце забьется опять, оно будет чувствовать. – Я дотрагиваюсь пальцами до холодных синих губ. – Когда эти уста отверзнутся вновь, они будут говорить. – Сердце бьется часто-часто, и мне приходится делать над собою усилие, чтобы не обращать внимания на ужасные звуки, доносящиеся из-под священного круга, и не паниковать из-за того, что пол то вспучивается, то растягивается, точно снизу кто-то с чудовищной силой бьет по нему ногой.

Я наклоняюсь и подношу чашу к губам брата. Эликсира в ней так мало, что он легко проникает в его рот. Я ставлю чашу на пол и, приподняв его голову, кладу ее себе на колени. И сразу же чувствую, как жар, пронизывающий меня, передается и его телу, изгоняя холод смерти. Я вижу, как шевелятся его пальцы. Они шевелятся! Да хранят нас духи, чудесное зелье действует! Его руки начинают дергаться, ноги пинают пустоту, голова мотается из стороны в сторону, как будто он видит дурной сон.

– Проснись, Фредди! – кричу я, затем в полный голос повторяю: – Проснись, Фредди!

Огромный выброс энергии вырывает его из моих объятий и ставит в положение стоя, но на самом деле он не стоит, ибо его ноги не касаются пола. Я падаю на спину и не успеваю подняться, когда его глаза и рот открываются и он издает истошный крик, звук которого останется со мной до моего последнего мгновения на земле. Охваченный паникой, он беспорядочно размахивает руками, хватает воздух, задыхается. Но его глаза видят! А сердце бьется!

Он поворачивается, и его взгляд упирается в меня. Он кашляет и брызгает слюной, пытаясь заговорить. Я встаю на ноги и, подойдя к нему, протягиваю руку.

– Фредди, не бойся. Я здесь. Я здесь.

Его кожа вновь обрела естественный цвет, а его тело – силу. Проходит несколько мгновений, и он становится таким, каким был прежде. Совсем таким. Заключенная в нем энергия утихомиривается, приходит в равновесие, и его ноги встают на пол, так что теперь он стоит. Он оглядывается по сторонам, затем смотрит на свои руки, на свое тело, потом на меня. А затем улыбается, и это счастливая настоящая улыбка.

– Фредди!

– Лилит… я… чувствую себя хорошо. – Его голос звучит хрипло, но в остальном он не изменился. – Ты спасла меня, дорогая сестра. Я знал, что ты можешь это сделать! Я знал, ты это сделаешь. – Он делает шаг ко мне.

Внезапно зал наполняется звуками воплей. Я слышу душераздирающий крик, который издает Фредди, когда какая-то темная сила увлекает его в бездну Тьмы. И слышу свой полный ярости рык.

– Фредди, нет! – Я подбегаю к краю пропасти, которая зияет в центре круга. От идущего из нее зловония у меня першит в горле. Я смотрю в темную дыру, но в ней царит мгла и клубится густой смердящий дым. Я различаю движение и сквозь мглу и дым разбираю очертания летающих крылатых существ, карабкающихся по каменным стенам ямы. Я слышу, как Фредди зовет меня. Я вскидываю руку, и Серебряный Шнур Мэйгора оживает, так что теперь я могу опустить его в дыру. – Фредди, хватайся за веревку! Хватайся за веревку! – Но внизу слишком темно, чтобы он мог увидеть Шнур и чтобы я могла подвести его к нему. Я быстро творю простое заклятье. – Свет! – приказываю я, и яму освещает фосфоресцирующее свечение.

То, что я вижу в этом свечении, куда страшнее, чем самые ужасные фантазии. Передо мною зияет бездонная пропасть с каменными стенами, уходящая в глубь земли. На стенах есть уступы, и на них сидят демоны и другие проклятые существа, слишком ужасные, чтобы существовать при свете дня. Одно из таких существ держит Фредди в своих лапах и собирается увлечь его еще ниже, так что я должна действовать быстро. Серебряный Шнур Мэйгора может дотянуться не до всех мест. Другой демон пытается отнять Фредди у страшного существа, но оно не хочет отдавать добычу и поэтому вынуждено отбиваться одной из своих когтистых лап. Свет, похоже, беспокоит их, так что пока преимущество на моей стороне.

– Фредди, давай! Хватайся за веревку!

Он пытается схватиться за жгут, но промахивается, пытается снова, и на этот раз зажимает его в руке! И волшебный шнур сразу же обвивается вокруг его запястья. Я возношу молитву Гекате, прося ее дать мне часть великой силы. И чувствую прилив сил, так что теперь я могу вытащить Фредди из ямы. Перехватывая серебряный жгут руками, я выбираю его. Жуткая тварь отпустила Фредди, чтобы сразиться с тем, кто на нее напал. Я должна как можно скорее вытащить. Наконец Фредди добирается до верха пропасти и хватается руками за ее край. Но тварь еще не оставила надежды утащить свою жертву вниз. Она прыгает со своего уступа сквозь клубящийся в яме удушающий дым и хватает моего брата за ноги. Фредди истошно кричит и отчаянно скребет ногтями каменную стену ямы. Я удваиваю свои усилия, но совместный вес брата и повисшего на нем существа слишком велик. Мне его не вытащить! Серебряный Шнур Мэйгора впивается в мою руку. Если мне не удастся вытянуть Фредди наверх, я буду поглощена Тьмой вместе с ним. И теперь уже мне не спастись. Мои подошвы скользят по поверхности священного круга, пока я не оказываюсь всего в нескольких дюймах от края дыры. И тут, когда я уже уверена, что все пропало, три офицера-роялиста хватаются за жгут призрачными руками и тянут его на себя со всей своей древней силой. И медленно, невыносимо медленно мы вытаскиваем Фредди из ямы. Едва он оказывается в безопасности, я стегаю Серебряным Шнуром по полу, выкрикивая заклятье, которое заставит пропасть закрыться и отправит всех демонов и темных тварей обратно во Тьму.

Я дышу тяжело, словно долго бежала, наконец глотая воздух, к которому уже не примешивается удушливый дым. От напряжения мои мышцы дрожат. Фредди пятится от меня, явно напуганный до умопомрачения тем, что сейчас произошло. Тем, что он видел. Тем, что, как ему теперь известно, существует.

– Эти твари… – выдыхает он. – Эти ужасные… существа. Лили, это был ад? Да? Значит, мне предстояло отправиться туда? Значит, мне предстоит отправиться туда?

– Нет, Фредди, нет, не туда, ты не…

– Откуда ты знаешь? Те твари… они хотели забрать меня… они считали, что мое место там. О господи, Лили, ты сделала из меня чудовище, и теперь другие чудовища хотят забрать меня к себе!

– Нет, Фредди, послушай, это вовсе не так.

– Мне надо выйти отсюда! – Он носится по залу, затем бросается к дверям и хватается за запирающий их деревянный брус.

Я бегу вслед за ним и кладу руку ему на плечо, но он сбрасывает ее и продолжает свои попытки открыть двери.

– Не трогай меня! – кричит он. – Оставь в покое! Мне надо выйти отсюда. Мне надо уйти!

И прежде чем я успеваю его остановить, он распахивает двери и убегает. Промчавшись по прихожей, он бежит вверх по лестнице, и я удивляюсь тому, как быстро он взбегает по ней. К тому времени, когда я выбегаю из летнего павильона, он уже открывает калитку, что находится возле конюшен. Я знаю, что мне его не догнать. Я слишком ослабела от усилий, которые затратила на то, чтобы вытащить его из ямы. Геката дала мне часть своей силы, когда она была нужна мне больше всего, но эта сила уже ушла, а мое собственное слабое тело изнурено сверхъестественной натугой. А Фредди, похоже, наоборот, теперь обрел силу. Я быстро вызываю офицеров-роялистов и велю им следовать за ним.

– Найдите его и побудьте с ним, пока я не приду. Не оставляйте его одного.

Будет сделано, госпожа.

Я знаю, они смогут присмотреть за ним. Но я совсем не уверена, что, когда я найду его, мне удастся ему помочь. Я воскресила брата из мертвых, Эликсир сделал свое дело, но его действие ограничено во времени, так что это драгоценное зелье нужно принимать регулярно. Если Фредди не примет снадобье вовремя, его дух начнет слабеть, а тело, его бедное тело начнет медленно гнить.