Я пришел к выводу, что в мире есть два типа людей.
Первый: люди, которые думают, что жить в разоренном постапокалиптическом мире – это здорово.
Второй: обычные люди, которые считают представителей первого типа клиническими идиотами.
Квинт однозначно принадлежит к типу numero uno. Каждый день он просыпается ни свет ни заря и «занимается исследованиями». Он говорит, что мы должны по-научному, обстоятельно задокументировать конец света.
Понимаете?
Вот как обстоят дела.
Есть и положительная сторона: Квинт – большой поклонник моих фотографий. «Это нужно для науки», – говорит он. Вряд ли он понимает их художественную ценность, но говорит, что они очень помогают ему в процессе «изучения монстров».
А вот меня не столько интересует «изучение монстров», сколько, видите ли…
Ну да ладно. Каждый сходит с ума по-своему.
Проблема в том, что все эти исследования постоянно напоминают мне, что СНАРУЖИ СТРАШНО ДО КОЛИК!
А если что-то пугает тебя до колик, то, естественно, ты не хочешь иметь с этим дела.
Наверное, именно поэтому я пока не отправился на поиски Джун, которую собирался найти буквально через день.
Но уже завтра все будет иначе.
Завтра я буду весь такой – как актер Лиам Нисон, типа: «НУ ЧЕ, КАК ОНО, ЗОМБИ?! ДАВАЙТЕ-КА ВЕРНИТЕ МНЕ МОЮ ПОДРУГУ ДЖУН!»
Завтра, ни свет ни заря, мы начнем прочесывать город в поисках Джун. Не только школу и не только ее дом, а вообще всё. Каждое здание. Каждый клочок земли.
Сейчас 6:45 утра, и я жадно глотаю теплую вишневую «Пепси» – надеюсь взбодриться.
Я легонько толкаю Квинта в бок. Он стонет спросонья, приподнимает веки и бормочет: «Санта?»
– Квинт, – говорю я, – я должен совершить САМЫЙ ВАЖНЫЙ Подвиг после конца света: найти и, если будет нужно (в чем я даже не сомневаюсь), спасти Джун Дель Торо.
Ворча, Квинт выбирается из спального мешка и ковыляет в наш скромный туалет. Это просто ведро сбоку домика. У нас есть правило: никто не подсматривает, что делает другой. Вы наверняка даже не думали, что такое правило может понадобиться, но, понимаете, Квинт – парень со странностями, и у нас бывали разные недоразумения…
У Квинта есть еще одна странная привычка: он всегда разговаривает, когда сидит на ведре. Сегодня он сказал: «Чтобы куда-то поехать, нам нужен бензин».
Ведь мы израсходовали почти четыре литра бензина, чтобы запустить генератор и включить игровую приставку, тостер, радиоуправляемый вертолет, массажное кресло, рождественские гирлянды и все такое.
У меня был план, ПО-МОЕМУ, блестящий, как без особого труда добыть электроэнергию. Видели, как лабораторные мыши бегают в колесе? Так вот, я хотел стащить из школьного спортзала беговую дорожку и…
Квинт сказал, что моя идея, цитирую: «абсолютно дурацкая, и предложить ее мог только человек, который даже одеться утром толком не может».
Я ответил: «Да ну?» И ткнул пальцем в его брюки, которые он натянул задом наперед.
Я все-таки соглашаюсь отправиться за бензином – без него Джун не найти. Я одеваюсь, опрокидываю в себя еще одну «Пепси» и приступаю к ОПЕРАЦИИ: ДЖЕК ДОБЫВАЕТ БЕНЗИН. (Примечание: может, стоило придумать новое название для этой операции…)
Мы уже слили топливо из всех автомобилей в округе, придется рискнуть отойти подальше.
Понимаете, очень многие вещи в этой жизни прошли мимо меня: шумные дни рождения, поездки в «Диснейленд», шутки, понятные только своим, принадлежность к школьным «кланам» – я знаю, всего этого у меня не было, – но я не жалею.
Знаете, почему я не жалею?
Да потому, что, когда вы бредете через постапокалиптическую пустыню с оружием на плече – наверно, длинный меч когда-то так же лежал на защищенном доспехом плече короля Артура, – у вас рождается особенное чувство. Невероятное, я вам скажу, офигенное чувство.
И это чувство, эту свободу и полную независимость я вряд ли променял бы даже на тысячу поездок в «Дисней Ворлд», или «Диснейленд», или «Дисней Даунтаун», или на стадион команды «Нью-Йорк Янкиз», или в контактный зоопарк Большого Эрла, или куда там еще родители таскают детей.
Я хочу сказать…
«ГРРРЫЫГГГХХХ!»
От этого звука сердце у меня уходит в пятки.
Это монстр Гррыгх. Он где-то рядом.
На цыпочках я добираюсь до ближайшего дома и выглядываю из-за угла, притаившись за разросшимся кустарником.
«ГРРРЫЫГГГХХХ!»
Рев приближается.
К стенам дома крепятся высокие решетки, густо увитые растениями. Не торопясь, я взбираюсь по одной из них на крышу – оттуда обзор лучше.
Я замечаю непробиваемую бронированную спину Гррыгха, усеянную щупальцами, и его пучеглазую морду, которая торчит над большим домом в нескольких кварталах к югу.
Я вижу, как Гррыгх наклоняется, на мгновение исчезает за домом и появляется снова, держа в лапе зомби. Пялится на него.
Я сглатываю.
Неужели это возможно?
Неужели Гррыгх думает, что зомби – это я?
Наконец морда Гррыгха искажается, словно что-то его ужасно злит. Издав рычание, он заталкивает нежить себе в рот. Он жует, и треск ломающихся костей эхом прокатывается по пустым пригородным улицам.
Кровь стынет у меня в жилах. Мне не хватает воздуха. И уж точно мне совсем не до шуток.
Я пригибаюсь и ложусь на крышу. Я жду долгодолго, прежде чем снова пуститься в путь.
* * *
Лишь к полудню я наконец убеждаю себя, что Гррыгх ушел, и спускаюсь по решетке на землю.
Теперь главное – найти бензин. Тянуть дальше некуда. И надеюсь, Гррыгха я больше не увижу.
В семи кварталах от своего домика я обнаруживаю микроавтобус. Отлично.
Нужно как-то добраться до крышки бензобака.
Я дергаю дверь. Закрыта. Я отступаю на шаг, замахиваюсь Луисвильским резаком и – ХРЯСЬ! – разбиваю окно. И открываю замок.
Внутри машины что-то привлекает мой взгляд.
Выгоревшая на солнце фотография на приборной панели.
Они кажутся самой счастливой семьей на земле.
А сейчас? Сейчас они, наверное, таскают по Уэйкфилду свои разлагающиеся тела и, спотыкаясь, теряют конечности.
В голову лезут мысли о том, как они жили все месте. Как завели собаку. У них, наверно, был дом – настоящий дом, а не просто случайное пристанище, которое меняется каждый год.
Дом.
У них было то, что мне всегда хотелось иметь. Сейчас они зомби, но хотя бы какое-то время у них все это было.
Да, я ошибался.
Я соврал – не все у меня хорошо. Я действительно многого недополучил в жизни, но это не имеет никакого отношения к Диснею.
Я захлопываю дверцу. Хватит думать о семье и доме. Не волнуйтесь, у меня и в мыслях не было вас разжалобить: я все тот же мистер монстро-убийца с чувством юмора. Просто иногда эмоции берут верх, сами понимаете.
Я достаю большую пустую банку из-под энергетика, отвинчиваю крышку бензобака, плотно пододвигаю банку, и она начинает наполняться бензином.
И в этот момент до меня доносится шум: что-то вроде утробного рычания.
Медленно разворачиваясь, я одновременно достаю из ножен Луисвильский резак.
Я не знаю, что это за чудовище, – таких я до сих пор не видел. Но от него хотя бы не пахнет смертью, уже хорошо.
Оно снова рычит, еще настойчивей.
Я медленно отступаю назад, и тут…
Чудовище атакует!
ВОТ ЧЕРТ ВОТ ЧЕРТ ВОТ ЧЕРТ!
Я поворачиваюсь, чтобы сбежать, но вдруг – БАЦ! – врезаюсь в кузов фургона. Я падаю на землю и понимаю, что чудовище прыгает и прижимает меня к земле.
Вот и все. Это конец. Я не продержался даже ДВУХ МЕСЯЦЕВ с начала Монстр-Апокалипсиса! Какой из тебя герой, Джек!
Чудовище широко разевает пасть и…
«Эй, монстр, отстань! У тебя из пасти пахнет псиной!» – смеясь, говорю я, когда мне удается выбраться из-под него. А он просто садится рядом и громко дышит, вывалив большой желтый язык.
– Ну спасибо, что не сожрал меня, приятель, – говорю я, засовывая в рюкзак банку из-под энергетика. – Весьма тебе признателен.
Бросаю на чудовище прощальный взгляд и потихоньку топаю домой. Но этот большой меховой шар бредет следом…
Пройдя два квартала, я останавливаюсь, поворачиваюсь к нему и выкрикиваю:
– Эй, вали-ка ты отсюда! Ты монстр! А я, как видишь, не-монстр. Нечего за мной ходить!
Но это на него не действует.
Ноль реакции.
Я пытаюсь объяснить ему по-монстрски.
Никакого эффекта.
– Понимаешь, мы с тобой как Ромео и Джульетта, дружище. Мы из разных миров.
У нас ничего не выйдет!
Проходит десять минут, до моего дома на дереве уже рукой подать, а он по-прежнему следует за мной по пятам. Я ныряю в кусты, как вдруг…
– СТОЯТЬ! НИ С МЕСТА!
Это Квинт. Капитан на наблюдательном посту.
– Дружище, я знаю. Он провожал меня до дома.
– Ну так скажи ему, пусть уходит! – говорит Квинт.
– Я пытался. Он не понимает ни английского языка, ни моего безупречного монстрского.
– Ну и что ты предлагаешь? – спрашивает Квинт.
– Ну… только не убивай меня, но… он дружелюбный. Я думаю, можно разрешить ему поболтаться здесь. Вместе пообедаем. Как ты думаешь, он любит «Принглз»?
– Джек, ты с ума сошел? Ни за что! Мне бы, конечно, хотелось изучить его и узнать получше, но это слишком рискованно!
– Квинт, я слышу, что ты говоришь мне «нет». Но мне кажется – я даже уверен в этом, – что твои глаза говорят «да».
– ДЖЕК!
Глаза Квинта сверкают, он начинает раздраженно ворчать, но спустя минуту возвращается в домик.
По-моему, это означает, что он смирился.
И еще это означает, что теперь у меня есть свой домашний монстрик. Назову-ка я его… Бродягой.
Я достаю из кармана свой список и ставлю большую, счастливую галочку рядом с…
