Шон гнал в Александрию слишком быстро, но ему нужно было успокоиться до встречи с Пакстоном. Его привычный «Мустанг GT» давал необходимую мощность, чтобы выпустить злость.

Ной говнюк, решил он. Последние шесть месяцев Роган опасался, что Армстронг что-то значит для Люси, и ему не нравилось, что они так много времени работают вместе. Идиотская ревность. Люси чувствовала какую-то напряженность, но явно не понимала причины, не понимала, что Шон ревнует ее к Ною. Она-то думала, что это все из-за того, что Армстронг жесткий коп. Но после их возвращения из Адирондакских гор его ревность притупилась. В конце концов, Люси сказала, что любит его, а не этого чертова федерала.

Если Ной и испытывал к Люси какое-то чувство, кроме профессиональной дружбы, то Шон надеялся, что он будет продолжать себя вести так же, как нынче вечером.

Но Рогану было невыносимо видеть, как Люси борется с резким, неоправданным критицизмом. И он ничего не мог сделать из страха, что помешает карьере Люси. Как только она закончит академию и получит свой жетон, он выдохнет. Ее вера в собственные способности будет подтверждена.

Левая рука Шона вцепилась в руль, когда он притормозил, чтобы не врезаться в зад какого-то идиота, которому приспичило остановиться в двадцати футах за красным светофором. Он глубоко вздохнул, заставив себя успокоиться, и взмолился богу, чтобы Люси никогда не узнала правды о том, как она попала в академию. Если Пакстон не врет. Шон наполовину верил ему, наполовину нет, и он планировал провести в этом отношении собственное расследование. Но надо вести себя осторожно. Две невестки Люси были федералами, и Ной имел контакты с такими людьми, которых Шон не знал. Он не может позволить, чтобы кто-то узнал о его поисках.

Ночь принесла приятный ветерок, предвестник возможного похолодания. Когда дневной свет угас и сияние над горизонтом померкло, старая трехполосная улица с узкими четырехэтажными кирпичными домами, на которой жил сенатор, превратилась в побуревшую старинную ностальгическую фотографию.

Шон припарковался за углом, не доезжая до дома Пакстона. Джонатан сказал, что будет к девяти, а сейчас уже восемь тридцать. Шону было все равно, застукает ли Пакстон его у себя дома или нет, – просто ему было нужно время, чтобы найти то, что он искал.

К сожалению, Роган не знал точно, что именно ищет. Он приехал пораньше с двоякой целью, Во-первых, узнать, что известно сенатору о его преступлении в Массачусетсе и, что более важно, как он об этом узнал. Во-вторых, получить любое подтверждение тому, что именно Пакстон нажал рычаги, чтобы Люси приняли в академию. Шон хотел знать, кто был на поводке у сенатора.

Система охраны дома Пакстона была достаточно надежной, чтобы отпугнуть возможных взломщиков, но Шон-то не был вором. После краткого ознакомления он за десять секунд обошел сигнализацию, а еще через десять взломал код. Чтобы оказаться внутри, ему понадобилось меньше минуты.

Глаза Шона приспособились к темноте; ручку-фонарик он держал близко к полу. Детектив знал в общем и целом планировку подобных старых домов. На первом этаже обычно располагались склад, офис и подсобные помещения. Иногда там было большое открытое пространство, иногда домашний кабинет, иногда дополнительная спальная.

На среднем уровне располагалась большая гостиная с видом на улицу, столовая, совмещенная с кухней, выходившие на дворик величиной с почтовую марку и переулок за ним. К отдельному гаражу на одну машину можно было попасть только по аллее или через задний двор. На среднем уровне также находился отдельный кабинет и маленькая подсобка.

Шон поднялся наверх по лестнице, чтобы в первую очередь убедиться, что он тут действительно один. Две большие спальни, каждая с собственной ванной, завершали комплектацию дома. В одной комнате стояли кровать, шкаф и маленький рабочий стол. Шкаф был забит зимней одеждой и костюмами – Пакстон был барахольщиком. Главная спальня была более обильно заставлена мебелью и явно была жилой. Шкаф был тоже забит костюмами, отутюженными рубашками, одеждой свободного стиля, и еще там было не меньше десяти пар обуви.

Шон решил сначала обыскать эту спальню, поскольку если у Пакстона было что-то личное, что он хотел бы скрыть, то это могло быть только здесь. Почему сенатор держал тот медальон у себя в офисе, а не дома? К нему на службу приходили посетители, сотрудники, уборщики. Но жил он один.

Шон пошарил на прикроватной тумбочке. Там было мало что личного – несколько книг, в основном по военной истории, и каталогов. Еще там был пистолет под патрон «.38 спешл», простой и эффективный. Будучи сенатором, Пакстон мог легко получить разрешение на ношение оружия, но держал пистолет дома. Это не означало, что у него нет другого пистолета. Шон начал обшаривать шкаф, в первую очередь очевидные места для хранения заначек – обычно это были обувные коробки, – но не нашел там ничего, кроме обуви.

Было уже почти девять, когда Роган решил оставить спальню и пойти в кабинет. Жаль, что у него было так мало времени.

Он спустился вниз и повернул дверную ручку кабинета. Заперто… Это уже интересно. Охранная система и запертая дверь внутри?

Шон достал свои отмычки, легко вскрыл замок, проник внутрь и закрыл за собой дверь. Затем запер ее. Это даст ему предупреждение, если Пакстон придет рано. Роган не стал просматривать все ящики, нацелившись только на один-единственный, закрытый на замок.

Закрытый ящик в запертой комнате в запертом доме. Пакстон спокойно мог пометить его большим красным крестом. Замок оказался самым простым.

В лежавших там папках были налоговые формы и прочие финансовые документы, с виду безупречные.

Здесь же была статья об убийце по фамилии Бойлан, попавшем в тюрьму. Шон почти пропустил ее, но его внимание привлекло одно имя: Сержио Руссо.

Он просмотрел статью, и у него скрутило желудок. Более десяти лет назад двенадцатилетняя дочь Руссо была изнасилована и убита известным маньяком, Барнеби Эдуардом Бойланом. Тот получил несколько пожизненных за убийство и изнасилование шестерых девочек. В Массачусетсе нет смертной казни. Руссо был из Массачусетса. Совпадение? Вряд ли. Если тут есть связь, теперь, имея на руках крупицы доказательств, Шон ее найдет.

Согласно статье, на суде Руссо сорвался и бросился на Бойлана с криком «За что?». Его вывели из зала суда, обвинили в неуважении к суду, но после судья снял обвинение.

Через три недели, когда Бойлан отправился за решетку, он был убит. Его по ошибке посадили в общую камеру вместо специального тюремного корпуса для насильников малолеток. Похоже, обычные преступники ненавидели насильников, и когда они узнали, что Бойлан испытывал тягу к малолетним девочкам, сокамерники в буквальном смысле выпустили ему кишки ножом, сделанным из пустого тюбика от зубной пасты.

Шон понимал, почему такой человек, как Сержио, испытывает симпатию к такому харизматичному борцу с криминалом, как сенатор Пакстон. Он понимал, почему Сержио – вдовец, потерявший дочь из-за такого подонка, как Бойлан – может иметь искаженное чувство справедливости. Теперь Роган видел Сержио Руссо в ином, более трагическом свете. Но ему было противно осознавать, что Пакстон откровенно манипулирует чувствами несчастного отца и втягивает его в собственную игру в самосуд.

В другой папке находились многочисленные вырезки, расшифровки стенограмм и официальные отчеты. Шон готов был уже оставить их в покое, когда увидел, что большинство из них были семилетней давности.

Его зрение стало четче, и в комнате вдруг потемнело, когда он просматривал статьи. Они были из различных газет с разных концов страны, но все относились к Адаму Скотту и его одиннадцатилетней карьере сексуального маньяка.

Имя Люси не упоминалось ни разу, поскольку она была единственной выжившей жертвой насильника, но имелись отсылки к словам Ганса Виго, как и других людей, которые, как знал Шон, были вовлечены в охоту на Адама Скотта.

Здесь были и статьи о Роджере Мортоне, которого, по словам Пакстона, он убил. Мортон дал подробную информацию о женщинах, которых убил Скотт, и о том, что стало с их телами. Документы ФБР перемежались газетными вырезками, включая признание Мортона в том, что он помог скрыть убийство Моники Пакстон.

ПЕТЕРСОН: Вы присутствовали при убийстве Моники Пакстон Адамом Скоттом?

МОРТОН: Нет.

ПЕТЕРСОН: Когда вы узнали, что Адам убил Монику?

МОРТОН: Он позвонил мне и сказал, что ему нужна помощь. Я поехал к нему домой, а она была уже мертва. Мы позвали на помощь Тревора и этого сопливого зануду Уллмана и избавились от тела.

ПЕТЕРСОН: Как?..

Шон не хотел читать дальше. Он просмотрел еще несколько папок и увидел документ с пометкой «конфиденциально», отчего у него мурашки пошли по коже.

Это был допрос Люси после ее похищения и изнасилования семь лет назад.

Шон слишком поздно услышал щелчок замка. Он так был поглощен чтением документов, что не услышал, как Пакстон вошел в дом и поднялся по лестнице. Он остался за столом, даже не подумав выключить настольную лампу, и стал ждать хозяина.

– Ты вломился ко мне в дом? – сквозь зубы процедил сенатор.

Шон заставил себя сидеть на месте, иначе он набросился бы на Пакстона. Взгляд его был ровным и упорным, руки расслаблены. Сердце его билось часто, но ровно. Он был готов к драке. Но если таковая случится, Пакстону придет конец.

– Вы не имеете права на эти документы, – спокойно сказал Шон.

– Ты их прочел? – Сенатор поднял бровь. Он не подошел ближе.

– Не все. И не собираюсь читать.

– Придется. Тебе нужно узнать, что этот ублюдок сделал с моей дочерью. Со всеми этими женщинами. И с Люси.

– Я не хочу этого знать.

– Думаешь, незнание тебе поможет? Наш разум притупляет правду, потому мы можем ее пережить. Но я не хочу причесанной версии событий. Я хотел узнать, что он сделал с моей дочерью. Как он душил ее, насилуя, затем буквально уничтожил тело, растворив его в кислоте, украденной в школьной лаборатории… Моника пострадала от него. Она не должна страдать одна.

– И вам это помогло?.. Вы больны.

– Ты тоже хочешь знать. Я вижу. Ты хочешь знать, что пережила Люси… Господи, Шон, она сумела ответить и убила его. Я хотел наградить ее медалью. Я должен был знать, как он умер, что сказал перед смертью, почему выбрал мою дочь. Ты знаешь, что он похитил Люси потому, что она была похожа на Монику. Он сказал…

– Заткнитесь! – Шон взмахнул рукой, и бумаги разлетелись по кабинету.

Пакстон не отступал.

– Хочешь знать, что руководит мною? Знаешь, почему я продолжаю бороться, вместо того чтобы пустить себе пулю в голову и уйти к Монике? Из-за Люси. Если она выдержала, то и я смогу. Если она смогла сражаться – и я смогу.

– Хватит. Я не буду вам помогать. С меня довольно.

Роган собрал все фэбээровские стенограммы, какие мог, и начал рвать их в клочья.

– Стой! – крикнул Пакстон.

– Вы не будете держать их у себя. Никто не будет.

– Ты не святой, так что кончай фарисействовать!

– Пусть все идет своим путем, сенатор.

– Мне стоит лишь позвонить специальному агенту ФБР в Бостоне, и тебя арестуют. И ты это знаешь.

– Мне все равно. – Это было неправдой. Шон не хотел уезжать из страны, чтобы избежать ареста, и в тюрьму тоже не хотел. Не за то, что он сделал, – для начала, это вообще не должно было считаться преступлением. Но работать с этим ублюдком он не хотел.

– Врешь. Ты потеряешь ее.

Шон стиснул зубы.

– Я люблю Люси как дочь, но я расскажу ей правду о том, как ее зачислили в Куантико. Я солгал тебе.

Шон предполагал это, но не знал, стоит ли верить Пакстону сейчас.

– Я пытался нажать, чтобы ее приняли, но мне не пришлось этого делать. Один из членов комиссии, который точно проголосовал бы за Люси, поскольку был ее близким другом, дал мне понять, что ей отказали – снова отказали, из-за ее психологической характеристики. Я позвонил Гансу Виго и спросил, можно ли сделать что-нибудь, чтобы ее приняли. Я был готов нажать на все рычаги. Знаешь, что он сказал? «Я уже об этом позаботился».

Пакстон осклабился и покачал головой. Шон стоял посреди его кабинета, комкая в кулаках разорванные страницы.

– У Люси много друзей. Но есть и враги. Тебе неплохо бы узнать о них.

– Я не лезу в карьеру Люси.

– Да ты уже влез! – Пакстон обошел стол. – Если не хочешь, чтобы Люси узнала, что ее друг и наставник Ганс Виго переписал психологическую характеристику Кинкейд так, чтобы ее приняли в академию, то предлагаю тебе сесть. И мы начнем работать, чтобы выяснить, кто украл мой медальон, поскольку иначе пострадает не только Люси. Мне совсем не хотелось бы видеть крушение звездной карьеры доктора Виго из-за единственного тайного акта милосердия.

Как Роган мог предать Ганса? Знали ли об этом Диллон и Кейт, ближайшие друзья? Шон не хотел вредить их карьере, но лучше бы он ничего не знал. Он не хотел хранить эту тайну от Люси, но особого выбора не было.

В углу кабинета Пакстона стоял шреддер. Шон подошел к нему и сунул в него папку с делом Люси. Он не собирался его читать, и Пакстон тоже никогда не прочтет его снова.