Глава 25

ЭТИ ТРОЕ

Последней в штаб пришла что-то напевающая себе под нос Холли, неся подмышкой мотоциклетный шлем.

Кэми уже сидела за своим столом, за который она уходила, когда хотела почувствовать себя более защищенной. На ней был пиджак, потому что она хотела, чтобы её восприняли всерьез, хотя, возможно, ободок с бантом разрушил этот эффект.

Анджела стояла по другую сторону стола, словно цитадель оранжевого шелка и возмущения. Джаред находился позади Кэми, скрестив на груди руки, и выглядел, как её телохранитель.

— Нет, — сказала Анджела, когда вошла Холли. — Я тебе не верю. И подстрекание ее к выдумыванию какой-то сумасбродной истории не способствует росту моей симпатии к тебе, — добавила она, обращаясь к Джареду.

Кэми встала.

— Он меня не поощряет, — сказала она. — У меня есть свои мозги, и я не чокнутая. Мы все в своем уме. И это правда.

— Что, правда? Магия существует? — презрительно сказала Энджи.

Шлем выскользнул у Холли из-под руки и упал на пол. Все обернулись, чтобы взглянуть на неё. Холли же уставилась на свой переливающийся голубым шлем, который катался у её ног.

— Холли, а ты что-нибудь об этом знаешь? — спросил Джаред.

Что-то в его голосе заставило Холли взглянуть на него и отпрянуть.

Кэми взглянула на Джареда, а потом на Холли. Холли всегда, казалось, нравился Джаред, кажется, по её словам, он мог быть забавным. Кэми не могла винить Холли в том, что теперь она на него так смотрела. В данный момент во взгляде Джареда не было ничего забавного, он был пугающим. Кэми поняла, что Холли, возможно, нравилась иллюзия опасности, но она не хотела, чтобы опасность стала реальной. И за это она не могла её винить.

— Только то, что все говорят, — тихонько сказала Холли.

— И что же все говорят? — требовательно спросил Джаред.

— А я никогда ничего ни от кого не слышала, — заявила Анджела.

— Это потому что ты чужая, — сказала Холли.

Лицо Анджелы на мгновение исказили злость и обида, прежде чем она заставила его выражать только гнев.

— Понимаешь, — сказала ей Холли, с отчаянием глядя на неё, пытаясь заставить её понять. — Вы с Ржавым переехали всего шесть лет назад. Большинство же семей здесь живут поколение за поколением. Некоторые здесь обосновались с самого начала.

— С начала чего? — прорычал Джаред. — С тех самых пор, когда Линберны основали личное королевство для всех чародеев? С этих пор?

— Это просто истории, — сказала Холли. — Истории о становлении Разочарованного дола, потому что это было славное место, волшебное. Где бы мы все должны были быть, и уплаченная цена того стоила. Это просто городские легенды, ерунда, которую рассказывает мой отец, когда напьется. Вымысел. Никто на самом деле не может колдовать! Линберны ушли!

То же самое Кэми слышала и от других людей в Доле. Они говорили подобное, когда хотели, чтобы урожай оправдал надежды, а бури обошли стороной, но теперь-то она понимала, что слышала, как ее мама это говорила, когда случалось нечто пугающее, словно она пыталась успокоить себя: Линберны ушли!

Как будто Линберны одновременно были и джинами, исполняющими желания, и чудовищами, которые только и ждут подходящего момента, чтобы напасть.

Джаред холодно наблюдал за Холли ледяными глазами. Он сказал:

— Теперь мы вернулись.

Шлем у ног Холли разлетелся на хрустальные кусочки. Холли прикусила губу и посмотрела на Анджелу, как будто та была единственно возможным источником утешения, будто Кэми с Джаредом были её врагами. Анджела уставилась на бледные и прозрачные осколки на полу, и выражение её лица стало еще более возмущенным.

Кэми поднялась, ладони её лежали на столе.

— Приятель, тебе придется за это заплатить, — мягко сказала она.

— Я не верю, что вы можете читать мысли друг друга. Ты можешь быть магом или преступником или воздушным шариком в виде жирафа, мне плевать, — сказала Анджела Джареду, а затем взглянула на Кэми. — Но ты-то моя лучшая подруга. И я тебя умоляю, скажи, что этот помешанный на контроле псих не уверил тебя, что может мысленно с тобой разговаривать.

Кэми не смогла сдержать улыбку, даже несмотря на то, что взгляд Анджелы стал еще более свирепым. Анджела просила доказательств, и Кэми могла легко их предоставить.

— Нам всего-то и нужно, — сказала Кэми, — что провести эксперимент. Я хочу, чтобы ты спустилась со мной по лестнице, Анджела, и сказала мне что-нибудь, чего я не знаю. А затем Джаред скажет Холли то, что ты сказала мне.

— Ничего подобного я делать не буду!

Кэми приподняла голову, чтобы взглянуть Анджеле в глаза.

— Ну, ты ведь уверена, что это неправда, — сказала она. — Разве не хочешь доказать это?

Анджела довольно долгое мгновение выдерживала её взгляд.

— Ладно, — огрызнулась она, и развернулась.

Её черные волосы взметнулись с плеч, словно накидка. Она пошла к двери, её ноги съели расстояние в четыре длинных, ровных шага и остановились у порога рядом с Холли. Аккуратно изогнутый рот Анджелы немного смягчился.

— Ты в порядке? — спросила она.

Холли протянула руку и дотронулась до руки Анджелы, слабо переплетя свои пальцы с её.

— Ага, — сказала она и выдавила из себя в ответ улыбку.

Энджи кивнула Холли и вышла.

— Все пройдет исключительно замечательно. У меня есть план, — заверила Кэми Холли и прошмыгнула мимо.

— Ну да, — сказала Холли. Она смотрела с сомнением, но, скорее всего, от того, что Кэми с Анджелой оставили её наедине с парнем, который словно стоял на краю пропасти и готов был вот-вот с него спрыгнуть.

Во взгляде же Анджелы не виделось никакого сомнения, по крайней мере, пока они с Кэми спускались вниз на темную лестничную клетку. Стук её сапог на высоком каблуке об пол отражался, словно выстрелы, ступенька за ступенькой.

— Ты моя лучшая подруга, — сказал Кэми, глядя на суровое лицо Анджелы. — Я всегда могла тебе доверится, уверенная, что ты не сочтешь меня чокнутой.

— Твоя вера трогательна, но совершенно неуместна, — сказала Анджела. — Я верю, что ты почетный гражданин сказочной страны Тучекукуйск, и в этом году тебя запросто изберут там мэром. — Она дошла до нижней ступеньки и обернулась, устремив взгляд на Кэми. — Но ты можешь мне доверять.

— Так доверься и ты мне, — сказала Кэми. — Расскажи свой секрет.

Анджела на секунду засомневалась, глядя сверху вниз на Кэми. Она все еще выглядела злой, но подалась вперед. Её лицо было все еще застывшим и гневным, но она аккуратно убрала с лица Кэми волосы и прошептала ей на ухо.

Когда они вернулись, то обнаружили Джареда, стоящего перед Холли на коленях. Увидев это зрелище, Кэми приподняла брови: Холли, безусловно, была очень популярна среди парней, но, как показывает опыт Кэми они редко БУКВАЛЬНО бросались к её ногам. Они все посмотрели вниз на склоненную светлую голову Джареда и увидели, что он собрал и держал в руках осколки стекла и фрагменты пластмассы. Его ладони мерцали магией.

Воздух в их штабе, казалось, ни с того ни с сего, истончился, и стал похож на высокогорный. «Линберны ушли», — подумала Кэми. Но больше это не так.

Осколки кристалликов сверкали, словно солнечные зайчики на снегу, в то время как пластмасса корпуса шлема сияла кремовым цветом, словно была обнаружена ночью при свете свечи.

Джаред посмотрел вверх.

— Я не могу его починить, — сказал он. Уголок его рта устало приподнялся и он криво улыбнулся. — Не удивительно, что я лучше ломаю вещи, чем латаю их. Мне жаль. Я куплю тебе новый.

— Ладно, — сказала Холли. — Я люблю яркие цвета. Может быть, красный или оранжевый.

Джареда приподнял брови.

— Договорились.

Он встал и кристаллики с остатками шлема выпали из его открытых ладоней. Он был одним из тех парней, которые заставляли думать, насколько парни отличаются от девушек. А теперь он еще мог творить магию. Кэми не могла винить Холли за то, что та сделала шаг назад.

— Никола Прендергаст? — захотела узнать Холли, спросив очень тихим голосом.

Джаред вздрогнул.

— Я её не убивал. Моя тетя Лиллиана говорит, что мы найдем того, кто это сделал.

Он взглянул на Кэми, а потом на Анджелу, которая кивнула. Холли сделала глубокий вздох.

— Какой секрет у Анджелы? — спросила она.

Кэми узнала этот взгляд Джареда, намерение и не желание рассказывать. Она столько раз видела подобное выражение на своем лице. Она была благодарна ему за то, что он произнес это тихо, будто не желал вторгаться в личное пространство Анджелы, хотя у самих Джареда с Кэми так было мало по-настоящему личного пространства.

Он ответил:

— Анджела ни с кем никогда не целовалась.

Холли рассмеялась:

— Что? Ну, конечно же Анджела…

Анджела, все еще стоявшая рядом с Кэми, пялилась на Джареда. Её щеки пылали алым на бледном лице. Холли закрыла рот.

— Какое совпадение, — сказал спокойно Джаред. — Я тоже.

Кэми не удержалась и испуганно вздохнула.

Джаред выглядел слегка удивленным.

— Ты же знала, — сказал он ей.

— Знаю, — сказала Кэми. — Я просто не…наверное, я просто никогда об этом не задумывалась.

Холли выглядела так, будто её не особо волнуют откровения о поцелуях, и неважно насколько шокирующими они были. Она выглядела так, будто сосредоточилась на том, чтобы не поддаться приступу паники.

— Тааак, — сказала она, выдыхая. — Значит, истории не вымышлены. Магия на самом деле существует, какой-то чародей убивает людей, а воображаемый друг Кэми тоже настоящий.

— И в лесу что-то такое происходит, — сказала Кэми. Она одарила Холли умоляющим взглядом. — Там водятся существа. Создания из историй. Эш называет это «пробуждением леса».

Анджела начала дрожать от негодования на весь мир. Холли же, казалось, вот-вот расплачется. А Кэми растерялась, не зная, что со всем этим делать: она-то считала, что её друзья захотят узнать правду, что они захотят помочь ей.

— Вы…гмм… — Холли пропустила волосы сквозь пальцы. — Вы видели в лесу единорога?

— Так и подумал, что этот вопрос будет следующим, — пробормотал Джаред.

— Ага, — сказала Холли. — Короче. Если единорог розовый, около двух футов ростом, с блестящей гривой, мы будем знать наверняка, что и мой воображаемый друг настоящий.

Кэми моргнула, а затем расхохоталась. Она почувствовала приятное облегчение, которое распространилось к ней от Джареда, и, даже не взглянув на него, знала, что он тоже улыбается. Она продолжала смотреть на Анджелу, и несколько секунд спустя Анджела тоже неохотно улыбнулась.

— Мы потеряли связь, когда мне было семь, — призналась Холли. — Но нам с Принцессой Зельдой есть что вспомнить.

— Если мы встретим Принцессу Зельду, — сказала Кэми, — я обязательно попрошу её позвонить тебе.

* * *

Кэми с Анджелой и Холли до начала занятий заскочили на несколько минут в уборную, чтобы обсудить кое-какие планы.

— Теперь мы и впрямь не можем ходить, как раньше, в женский туалет, — заметила Анджела.

— Ну, — сказала Кэми, — об этом придется очень быстро пожалеть.

— А я о чем, — говорит Анджела. — Теперь мы не сможем отделаться от парней, не совсем. Не от всех. Джаред всегда будет в курсе того, чем мы занимаемся. Я едва его знаю, а он знает подробности последних шести лет моей жизни, о которых, как я считала, знали только я да моя лучшая подруга.

— Представь, каково мне, — сухо сказала Кэми.

Кэми видела, как Холли с Анджелой обменялись взглядами, стараясь не выказывать открытого ужаса по поводу её жизни прямо перед ней. Она почувствовала, как её рот искривился.

Кто-то попытался открыть дверь в уборную, но не преуспел в этом, потому что Анджела подпирала её спиной.

— Сантехника к чертям полетела, все унитазы взорвались! — крикнула Кэми. — Шуруй в другой туалет.

Голос по ту сторону подозрительно спросил:

— Кэми Глэсс, это ты типа пошутила?

Анджела пнула дверь:

— Проваливай или я дам тебе по башке.

— Да мы сама конспирация, — сказала Кэми. — Вот что меня больше всего восхищает в нас. — Она сидела, болтая ногами, на одной из раковин, руками упираясь в край раковины. — Да все нормально, — добавила она. — Он не будет знать, о чем вы болтаете, пока я ему не расскажу, а я этого не сделаю. Да и подслушивать Джаред тоже бы не стал.

— Да он меня не заботит, — в ярости сказала Анджела. — Меня заботишь ты.

— А я должна заботиться о нем, — сказала Кэми Анджеле.

— Это я понять могу, — медленно проговорила Холли. — В итоге ты его либо полюбишь, либо возненавидишь.

Единственное, что Кэми не чувствовала — это равнодушие. Единственное, что она не могла сделать — это сбежать от него. Она увидела, как Холли вздрогнула.

— Самая идея, в каком-то смысле, романтична, — сказала Холли. — Но по сути ничего романтичного-то тут и нет, да?

Кэми ощутила, как горят её щеки.

— Это не романтично. Между нами нет ничего романтичного. Почему я снова и снова должна вам объяснять это?

— Потому что он этого хочет, — сказала Анджела. — Разве нет? Очевидно, что ты все, о чем он думает.

— Да, — огрызнулась Кэми. — Да, я важна для него. Он хочет, чтобы я оставалась при нем, он позвал меня на свидание, когда мы только познакомились, и он не хочет прикасаться ко мне.

Холли моргнула.

— Что?

— То, что и я, и он настоящие, — сказала Кэми. — Нам было трудно к этому привыкнуть. То, что у него есть тело, это как будто тебе тринадцать, когда ты не можешь свыкнуться с тем, какие парни странные, и ты не можешь даже взглянуть на них, когда сидишь рядом, а когда ваши руки случайно соприкасаются, то такое чувство, что сейчас с тобой случится сердечный приступ.

— Я помню такое. — Холли кивнула. — За исключением того, что мне было одиннадцать.

Кэми с Анджелой обе взглянули на неё, приподняв брови. Холли пожала плечами.

— Тогда, все так, как когда Холли было одиннадцать, — сказала Кэми. — Только еще хуже. Никто из нас не знал, как с этим справиться, но мне бы очень хотелось. А ему нет. Я не знаю, что делать с тем, кто хочет быть со мной только из-за моего сознания.

Холли сползла по стене и уселась на пол.

— А со мной, если честно, такого никогда не случалось.

— Ага, — сказала Анджела. — Ребята, все время пытающиеся меня поцеловать. Приходится просто палкой отбиваться. Серьезно, я держу палку у двери.

Кэми попыталась улыбнуться, несмотря на то, что морщинка между бровями не разгладилась.

— Ненавижу вас, девчонки. И я ненавижу говорить об этом. Это так унизительно.

— Ну что ты, — возразила Холли, протягивая к ней руку.

— Да, да, именно так, — зло сказала Кэми. Смущение перехватило её горло, но она сглотнула и подалась вперед. — Давайте поговорим о расследовании. Если у вас, девчонки, нет никаких зацепок о том, кем может быть наш чародей-убийца, я подумываю провести расследование о том, что обронил Эш. Он говорил о каком-то там происшествии в Монксхуде.

— Той древности? — спросила Холли.

— Ты когда-нибудь лазила там, когда была маленькой? — спросила Кэми.

Холли промолчала.

— Я никогда, — задумчиво сказала Кэми. — Время пришло. — Она соскочила с раковины и направилась в сторону двери, но затем остановилась. — Но только, — сказала она, — если вы обе еще хотите участвовать в расследовании. Я пойму, если вас это очень нервирует. Я знаю насколько сложно иметь с таким дело.

— Будет в самый раз, если будет страшновато, — осторожно сказала Холли Анджеле, словно надеялась на разрешение сознаться, что самой ей страшновато.

Анджела не выросла с отцом, который ненавидел Линбёрнов, как в случае с Холли, или с матерью, у которой были с Линбернами какие-то секреты, как у Кэми. У неё не маячил всю её жизнь на горизонте Ауример. Кэми поняла бы, если бы Анджела не захотела иметь с этим ничего общего.

— Да ерунда, — сказала Анджела.

— Ерунда?

— Что важно, так это Кэми, — сказала Анджела, избегая встречи со взглядом Кэми. — Я этому парню не доверяю. Он смотрит на неё, будто она его сердечко из стекла, подвешенное на ниточке, которая может порваться. И если эта ниточка порвется, даже не знаю, что он сделает.

— Это его мать сделала так, чтобы я имела для него такое значение, — тихонько сказала им Кэми. Ей не хотелось обсуждать его сердце. Если он и смотрел на неё, то тут же отворачивался. Он не смотрел на нее так, как, должно быть, посмотрел на Холли, когда они впервые встретились.

На мгновение она устыдилась своей обиды, когда увидела беспокойное выражение лица Холли.

— Я не хочу, чтобы Кэми пострадала, — сказала Холли.

— Она не пострадает, — сказала Анджела. — И ты тоже.

Холли склонила голову и подтянула колени к груди, как будто надеялась, что об этом не будет упомянуто, и что они никогда не станут обсуждать факт нападения на Холли в ночь убийства Николы. Кто-то хотел убить именно её, и они никогда не пойдут в полицию с россказнями о магии и крови. Чтобы разрешить эту проблему, только они были друг у друга, и Кэми просто не знала, что делать, если Холли с Анджелой откажутся в этом участвовать.

Наступила пауза, а потом Кэми услышала стук каблуков Анджелы по кафелю, когда та шла по полу уборной. Наконец, сияющие кожаные сапоги Анджелы соприкоснулись с поношенными кроссовками Холли.

— С тобою ничего не случится, — пообещала ей Анджела.

— Конечно, — сказала Холли, улыбнувшись Анджеле, хотя улыбка и получилась вымученной. — У меня есть еще несколько пар смертельно-высоких каблуков.

Они все рассмеялись. Но не один смех не прозвучал как-то особенно убедительно.

— Так, Энджи, — продолжила Холли, — значит, ты никогда…

Наступила пауза, которую, похоже, ни одна из них не склонна была заполнить. А затем Анджела сказала:

— А, не.

— Как-то сложно в это верится, — пробормотала Холли, и Кэми заметила, как та внезапно покраснела. — Учитывая, что ты самая красивая в городе.

Один уголок рта Энджи, накрашенного ярко-алым, потянулся вверх:

— Ты забыла одну маленькую деталь, — сказала она. — Я вроде как ненавижу людей.

К удивлению обеих, Кэми с Холли разразились настоящим хохотом, который начался, как немного истеричный, но, в конечном итоге, заставил Кэми задуматься, что только поддерживая друг друга, они смогут во всем разобраться.

— Нет, ты их не ненавидишь, — сказала Холли.

— В самом деле — ненавижу, — сказала Анджела, и Кэми снова рассмеялась, в то время как Анджела продолжила. — Вы людей-то видели? Они такие раздражающие.

 

Глава 26

АББАТСТВО МОНКСХУД

Монксхуд находился в добром часе ходьбы от города. Очень узкие дороги означали, что время от времени им приходилось отпрыгивать в канаву, чтобы избежать автомобиля, а один раз пришлось отпрыгнуть, чтобы избежать фермера, приближающегося на синей повозке.

— У американцев есть такие изобретения, называются тротуарами, — заметил Джаред.

— Мы называем их обочинами, — парировала Кэми. — И мы видим их как роскошь, которая не может идти в комплекте с каждой дорогой.

— Знаешь, что перемещается быстрее нас? Или даже быстрее милых-милых пони? — спросил Джаред.

— Твоя голова, крутящаяся в воздухе после того, как оторвалась от твоих плеч в ужасной аварии на мотоцикле? — Кэми приподняла брови, а Джаред повесил голову, но сквозь нее все равно волной прошлось его веселье. Это было приятно. Не таким приятным был тот факт, что Холли и Анджела брели впереди, и было очевидно, что им не комфортно находиться рядом с ней и Джаредом. Кэми могла их понять. Одно то, что они молча могли разговаривать друг с другом, должно было быть обескураживающим, так же, как и разговор на иностранном языке перед человеком, о котором ты знал, что он не владеет им, но еще хуже, потому что иностранный язык можно выучить.

— Это ты хотела им рассказать, — сказал Джаред. Его голос был тихим, словно звук покрасневших осенних листьев, шелестящих на деревьях вдоль дороги, шепчущих небу «Тише, тише».

— Моя команда нуждается во всей доступной информации для проведения расследования, — сказала Кэми. — И они — мои подруги, так что я хотела рассказать им правду.

— Как скажешь, — снисходительно ответил Джаред, но Кэми чувствовала его веру в то, что им не нужен никто, кроме друг друга.

Она увидела Холли и Анджелу, спокойно стоящих впереди. Они прекратили идти и уставились на аббатство Монксхуд, находящееся за полями.

«Почему они не двигаются?» — подумала Кэми, ее паника передалась и Джареду. Она прошла мимо него, слыша, что он последовал за ней.

— Что-то не так? — спросила Кэми, добравшись до двоих девушек. Как только она сравнялась с ними, поняла что не так.

Холли была единственным благовидным путешественником из всей компании, одетая в пуховое пальто, а ее блестящие светлые волосы были завязаны в два хвостика. Анджела в своем приталенном жакете и шелке выглядела так, будто сломался ее спортивный автомобиль и она больше никогда не рискнет выйти на природу. Обе девушки смотрели с отвращением. Кэми еще раз глубоко вздохнула и пожелала, что лучше бы она этого не делала.

Дом стоял в конце подъездной дорожки, покрытой гравием, а перед ним находилось зеленое поле, обнесенное рвом. Стоящее на зеленом холме здание напоминало припавшего к земле сердитого гнома. От дома исходил сильный, ужасный запах гнили.

— Что за запах? — спросила, наконец, Холли.

— Все, что угодно, — сказала Кэми. — Может быть, что-то, ну знаешь, совершенно нормальное. Ров может быть полон банок от кошачьего корма.

— Да, — сказала Анджела. — Это было бы экстремально нормальным.

У Кэми было сильное предчувствие, что там их что-то поджидало. Она ожидала увидеть выходящую из дома темную фигуру или автомобиль, выезжающий им навстречу из-за угла.

Кэми с дрожью вышла из задумчивости.

— Знаю, что это супер-ужасающе, — сказала она. — Но я не собираюсь даже притворяться, что туда не пойду. Если хотите, то вы вдвоем можете подождать снаружи.

Она даже не задумывалась о своих словах, пока не заметила косой взгляд Анджелы, и тогда сообразила, что сказала «вы вдвоем», и не могла придумать, как забрать свои слова обратно. Кэми чувствовала, что в них обоих струится тот самый трепет. Она не могла притворяться, что между ними что-то есть, но была уверена, несмотря ни на что, Джаред пойдет с ней.

Они все вместе поднялись вверх по подъездной дорожке, а затем обогнули дом. Дальше они не пошли.

— Так они типа запирают заброшенные дома, — задумчиво сказала Кэми. — Не знала. Но смысл в этом есть.

И передняя, и задняя двери были заколочены досками. Гвозди были ржавыми и забитыми в потемневшее от возраста и влаги дерево. Было очевидно, что все попытки выдрать их будут бесполезны, как и подающие надежды раскачивания оконных рам, которые были наглухо закрыты, а их подоконники заросли толстым слоем зеленого мха.

— Разве ты не должен быть кем-то вроде преступного элемента? — спросила Джареда Анджела.

— У меня определенно есть стремления в данном направлении, — ответил Джаред. — Да.

— Можешь взломать замок или типа того?

Джаред взглянул на заднюю дверь, покрытую множеством досок.

— Или типа того, — колко сказала Анджела. — Вытащить стекло из рамы или взобраться по водосточному желобу и вломиться через чердак.

— Ну, — сказал Джаред. — Думаю, что «типа того» я сделать могу. — Он подступил к ближайшему окну, прищурившись, и приставил локоть, покрытый кожей куртки, к стеклу.

Кэми сказала:

— Нет! — Она заговорила, опоздав на мгновение.

Стекло разбилось с хрустом и звенящим звуком, когда осколки попали внутрь.

— Пардон, если это не было тем, что имела в виду ты, — сказал Джаред Анджеле. — Я не настолько искусен.

— Ну, теперь нам надо искупить данный акт вандализма путем использования его в качестве ужасного метода для получения отличного результата, которым окончатся поиски правды и справедливости, — сказала Кэми. — Подсадите меня, кто-нибудь. — Она уже схватилась за поросший мхом подоконник и, хотя и сказала «кто-нибудь», готовилась к тому, что это будет Джаред. Она смотрела прямо перед собой в темноту дома, когда он схватил ее за талию, легко, но при этом крепко. И, несмотря на ее попытку подтянуться собственными силами, схватившись за оконную раму, он просто поднял ее и просунул через окно, так, что она проскользнула мимо зубчатых осколков стекла и встала во мраке серой от пыли комнаты.

Холли и Анджела последовали за ней. Анджела отпихнула прочь руки Джареда, когда тот попытался ей помочь. Он залез последним. Осколок стекла, удерживающийся на верхушке рамы, зацепился за его рукав, когда Джаред проскальзывал внутрь, и ощущение его боли пронеслось сквозь Кэми, когда они посмотрели на кажущуюся яркой в странном свете кровь, капельками выступившую на его запястье.

— Я в порядке, — сказал Джаред, опуская рукав.

Они стояли в очень большом помещении. Половицы протягивались бледным пространством у их ног. На полу было столько пыли, что он словно жемчужно блестел.

— Даже ты не сможешь прикорнуть на этом полу, — сказала Кэми Анджеле.

— Не знаю, матрац из пыли может быть очень даже удобным, — сказала Анджела. — А еще, возможно, и ортопедическим.

Они шли неторопливо, находясь близко друг к другу, словно боялись потревожить пыль. Здесь не было никакой видимой угрозы: только пыль, тишина и сероватый свет. У плохого запаха не было источника, он просто витал вокруг них отвратительными испарениями. Ничто не изменилось, даже когда они достигли порога огромного пустого помещения и увидели коридор. Вдоль его стен и перил лестницы таились тени. Кэми не видела ничего, кроме тьмы, поджидающей наверху ступеней. Одна ступенька была разломана пополам.

— Я могу туда подняться, — сказал Джаред. Кэми поймала его за руку и, когда он к ней повернулся, увидела огонек в его глазах, отражающий искорку, которая разгоралась в нем, и она ее чувствовала.

— Нет, — сказала ему Кэми. — Лестница не выглядит безопасной.

Джаред ей улыбнулся, его зубы сверкнули бледной вспышкой во мраке.

— А, я теперь чары могу наводить.

— Ты еще не знаешь, что это значит, — сказала она, но его не схватила, и пожалела об этом, когда он рванулся к лестнице.

Кэми поставила ногу на первую ступеньку, когда Анджела ринулась к ней и схватила за оба плеча, смотря на Кэми сверху-вниз своими прищуренными темными глазами.

— Нет, — решительно сказала Анджела. — Ты не будешь рисковать своей жизнью ради этого идиота.

— Она нормально держится, — запротестовал Джаред, смеясь и тяжело дыша, находясь уже на пол пути наверх. Он легко перепрыгнул через сломанную ступеньку.

Лестница рухнула.

Раздался грохот, пыль взвилась словно от взрыва. На мгновение Кэми ослепла. Ее глаза жгло от попавшей пыли, а горло горело от крика.

Затем ее взгляд прояснился. Пыль больше не двигалась, а просто висела в воздухе, переливаясь, будто штора из крохотных бисерин. Лестница так и падала, но в замедленном темпе. Исчезновение ступеней скорее напоминало эскалатор, идущий в никуда, каждая ступень которого ждала своей очереди для падения, чем обрушение и грохот.

Джаред перевернулся в воздухе и схватился на одно из медленно падающих перил. Оно выдержало. Он потянулся к следующему, и следующему, передвигаясь, как акробат по перекладинам. Когда перила упали в сторону от его пальцев, Кэми протянула руку, словно могла поймать их и удержать для него.

Должно быть, в тот же момент сработала магия Джареда, потому что перила скользнули обратно к нему. Его пальцы схватились за них. Он подтянул себя на одну из оставшихся ступеней, а затем с силой метнулся вниз, когда лестница обрушилась практически у него под ногами.

Последняя ступенька обрушилась в тот момент, когда Джаред приземлился на пол. Кэми подлетела к нему, а он качнулся назад раньше, чем она смогла бы его схватить, снова избегая ее рук.

— Ты напугана, — сказал Джаред немного неуверенно. — Не надо. По-почему ты напугана?

Она ощутила, как он мысленно неуверенно к ней потянулся. Она швырнула в него всю свою ярость, любовь и облегчение.

«Конечно, я напугана, идиот! Ты едва насмерть не разбился! Даже не вздумай еще хоть раз вычудить нечто подобное! Я знаю, что тебе нравится рисковать, мне тоже, но есть граница. Ты — самый важный во всем мире человек для меня. Не смей больше ее пересекать».

Волосы Джареда были покрыты пылью и в них запутались щепки. Лоб был оцарапан и покрыт потеками крови, а по предплечью струилась свежая.

— Прости, — мягко сказал он. — Я попытаюсь.

То, что она услышала слова проговоренными вслух, шокировало Кэми. Внезапно она осознала, что у них есть слушатели, их друзья. Анджела и Холли уставились на Кэми и Джареда, выглядя очень заинтересованными, но при этом и так, словно были не в своей тарелке из-за молчаливого разговора, разворачивающегося перед ними. Под их взглядами Кэми чувствовала себя ужасно беззащитной. Она отступила в сторону, избегая взгляда Джареда.

— Так, — сказала Холли, как обычно старающаяся сгладить острые углы. — Я вижу, что в доме есть подвал. Раз уж туда только что обрушилась лестница.

Кэми улыбнулась Холли. Она была права: в доме имелся еще целый этаж для изучения. Она двинулась вперед, Джаред — в шаге позади нее.

— Так тебе тоже нравится рисковать? — тихо сказал он.

— Не помню, чтобы я такое говорила, — ответила Кэми. — И у тебя нет свидетелей, чтобы доказать.

Она подошла к двери на другом конце коридора и обнаружила за ней очередную огромную и пустую комнату. В ее дальнем углу находилась еще одна, более маленькая дверь, спрятанная, так словно была тайной.

Кэми пересекла помещение.

Остальные последовали за ней, хотя Анджела и сказала:

— Лестница рухнула. Что означает, этот дом — гиблое место. Зачем мы хотим исследовать все смертельные возможности гиблого места?

На маленькой двери имелась ручка в виде рукоятки меча. Прохладный металл встретился с ладонью Кэми, когда она легко взялась за ручку, и дверь распахнулась, не заедая. Бетонные ступени вели на самый нижний этаж Аббатства Монксхуд.

— Что неустойчивого может быть в бетоне? — спросила Кэми и шагнула в темноту. Она помедлила и ее мыслей коснулось беспокойство Джареда, но ступенька держалась крепко. Кэми сделала еще один шаг, а затем и другой.

— Почему твой первый порыв — разузнать, что неустойчивого может быть в бетоне? — требовательно спросила Анджела. Отсутствие в ее голосе обычной резкости делало очевидным то, что она успокоилась.

Кэми не ответила. Она с осторожностью делала каждый шаг, ее ладонь была тесно прижата к серой стене. Кэми слышала, что остальные следуют за ней. Она тихо выдохнула, только достигнув низа лестницы.

Это было не подвалом, а целым этажом. В тусклом свете, исходящем из открытой двери на верху лестницы, Кэми видела, что в помещении находятся три двери. Одна была открыта, и Кэми вошла в нее.

Было слишком темно, чтобы многое разглядеть. Комната была пустой, как и остальные помещения в доме, но Кэми видела спадающую серебристую штору, блестящую в углу. Когда она приблизилась, Джаред шел позади нее, то увидела, что это огромный клубок паутины, бледноты, свисающей с потолка, покрытого тенями. Ногой Кэми ударилась об металлический край. Она споткнулась, но удержалась на ногах, а затем опустилась на колени.

— Кэми, все нормально? — спросила Анджела, стоящая в дверном проеме.

— Она в порядке, — проговорил Джаред в тот момент, когда Кэми сказала: — Я в порядке. Просто кое-что нашла.

— У тебя нет необходимости за нее отвечать, — рявкнула Анджела. — Она умеет разговаривать.

— Я в курсе, — сказал Джаред. — Я просто знал, что с ней все нормально, поэтому и ответил тебе. Я всегда знаю как она.

На металлическом квадрате в полу имелись рубчики, намекающие на странные фигуры. Кэми провела по ним пальцами, обнаружив, что квадрат разделен на четыре части. Она хотела поднять голову с просьбой посветить, когда слабый зеленоватый свет коснулся металла. Джаред стоял над ней с включенным телефоном, любезно указывая вниз экраном.

Металл был покрыт черной патиной, напоминающей старое масло. Под грязью виднелись дом на холме, скопление деревьев, женский профиль, похожий на профиль на старинной монете, и квадрат, выглядящий пустым. Но затем Кэми ногтем поковыряла покрывающую его черноту, открывая что-то мерцающее синим.

Под изображениями были написаны слова на латыни. Кэми узнала в них герб Линбернов. Она узнала и девиз Линбернов и слышала голос Эша, переводящий фразу: Нас ни сжечь, ни утопить.

Кэми посмотрела на черные частички под своими ногтями. Под светом от экрана телефона они выглядели коричневыми и красными. Нас ни сжечь, ни утопить, говорили Линберны, но все умерли.

Она знала, как выглядит засохшая кровь.

 

Глава 27

В ТЕНИ ПОМЕСТЬЯ

Кэми знала два способа, которыми можно выяснить, почему девиз Линбернов был выгравирован на металлической плите в чужом доме. Первый — от самих Линбернов, так что Кэми отправила Джареда обратно в Ауример. Она подумала, что они скорее поговорят с одним из своих, чем с Кэми, появившейся с блокнотом и словами:

— Слышала, вы — чародеи. И каково же это?

Другим способом было обращение к жителям Разочарованного дола. Мама Кэми создала заклинание с Розалиндой Линберн. Отец Холли произносил имя Линбернов, словно взывал к какой-то страшной силе. Дороти Каннингем из библиотеки сказала, что не доверяет Линбернам, а Никола Прендергаст просила Линбернов о помощи в ночь своей смерти.

Когда Холли отправилась домой, а Анджела и Кэми разделились, чтобы опросить большее количество людей, Кэми поняла, что не ходила по своему городу с тех пор, как умерла Никола. Она обогнула ощетинившийся лесом Пастуший Угол, кивнув прогуливающейся семье, с детьми которых она сидела. Она спустилась вниз по золотистой Хай-Стрит, посмотрев вверх на крышу «Колокола и Тумана», где на ветру спокойно вращался флюгер в виде женской головы. Эмбер Грин, которая работала там официанткой, протирала столики снаружи и дружелюбно кивнула Кэми.

У Кэми было ощущение, что кто-то ее преследует, их тень на ее спине, но она не решалась обернуться и встретиться с ними лицом к лицу. Ей потребовалось несколько минут, чтобы осознать, что сам Разочарованный дол был падающей на нее тенью, прямо как поместье, отбрасывающее тень на город.

Кэми никогда не любила, но и не ненавидела свой городок больше, чем любила или ненавидела свою обувь. Иногда Разочарованный дол был комфортным, чем-то, хорошо ей подходящим; иногда он был неудобным, заставляя ее чувствовать себя слишком странной, чужой или амбициозной. Но он всегда был знакомым. Она всегда считала, что может доверять ему быть таким.

Теперь городок выглядел иначе, с кровью в своем прошлом, и Кэми представляла секреты, таящиеся за каждой улыбкой. Она прошла мимо мистера Стёрна, выгуливающего своего старого бультерьера. Они оба шли одинаковой слегка дерганной походкой, а их несгибающиеся ноги передвигались в унисон. Мистер Стёрн улыбнулся ей, а она поняла, что не может улыбнуться в ответ. О чем он думал? И что он может скрывать?

Кэми вошла в следующее здание на Хай-Стрит, по которой следовала, услышав музыкальный звон, когда толкнула дверь в магазин сладостей миссис Томпсон. Он представлял собой маленькую пещерку ярких цветов, где полки были заполнены банками со сладостями: крошечные яблочные драже алого и зеленого цветов, коричневые и кремовые квадратики ирисок и помадок, черные катушки лакрицы, разноцветные завалы ассорти и крапчатые анисовые шарики.

В задней части сладко-алмазных копей находилась миссис Томпсон, маленькая, кругленькая и, как всегда, завернутая в серый пуховый кардиган, так что она становилась похожа на очень большую конфету, которую уронили на пыльный пол.

— Кэми, — сказала она так, как взрослые, живущие в Разочарованном доле разговаривали с Кэми, — немного любя и немного осторожничая. — Чем я могу тебе помочь?

Кэми было интересно, было ли причиной этой осторожности то, что Кэми провела все детство, беседуя с воздухом, или то, что ее бабушка была «той иностранкой». Ей было интересно, воспринимали ли окружающие ее семью, как слуг Линбернов, и знал ли кто-либо о сделке, заключенной ее матерью с Розалиндой Линберной. Круглое и морщинистое лицо миссис Томпсон оставалось тем же, которое Кэми знала все эти годы. Она просто не могла прочесть его выражение.

— Здрасте, — сказала Кэми с маниакальной радостью. — Я пишу статью, основанную на истории Разочарованного дола, для школьной газеты и знаю, что вы в курсе всего, что только можно знать о городе, так что я подумала, не найдется ли у Вас минутка? — Она показала свой блокнот, словно тот был ключом к королевству информации. Затем Кэми затараторила, прежде чем миссис Томпсон смогла заговорить. — Я обнаружила несколько старых исторических записей, в которых было выдвинуто предположение, что жители Дома Ауример, возможно, имеют способности накладывать чары. Разве это не бред?

— Какие записи? — спросила резко миссис Томпсон. — Где ты их нашла?

— Ох, — сказала Кэми. — Да там и сям. Эм…в интернете.

Последовала пауза.

— Я не думаю, что ты их нашла, — сказала ей миссис Томпсон. — Люди не очень-то много говорят о таких вещах. И они бы никогда их не записали.

Кэми ударилась локтем о банку, заполненную мятными конфетками. Боль прострелила по всей руке в тот же момент, когда грудь наполнилась паникой.

— Ну, может быть, я слышала разговоры некоторых людей, — сымпровизировала она. — Думаю, они также упоминали аббатство Монксхуд и Линбернов. Что случилось с людьми, жившими в Монксхуде?

— Если будешь обращаться не к тем людям и задавать такие вопросы, — сказала миссис Томпсон, — вполне возможно, узнаешь.

Яркие цвета магазина сладостей начали казаться Кэми кошмарными, кричащими и нереальными. Она пыталась сохранить размеренный тон голоса, когда спросила:

— А вы не тот человек? Потому что я знаю Вас всю свою жизнь.

— И я прожила намного более долгую жизнь, чем ты, — сказала ей миссис Томпсон. — Я помню дни крови и золота.

Дни, когда Линберны убивали людей, а остальные жители города позволяли этому случаться. Дни, которые могут вернуться, если Линберн — человек, убивший Николу.

Кэми подумала о Джареде, который болел каждый год, находясь в городе, о золотых ножах, которые он видел, о стишке о Линбернах и записях о смертях в старых газетах. У нее внутри все перевернулось.

— Мда…я просто пойду, — решила Кэми. Она схватила дверную ручку и потянула за нее.

Дверь не открылась. Вместо этого ручка так быстро выскользнула из ее ладони, что она подумала, что рука съехала с нее, но потом поняла, что не совсем в этом уверена. Она стояла, уставившись на миссис Томпсон, пока колокольчик напевал бойкую мелодию над их головами. Стены магазина поплыли в разноцветном тумане перед глазами Кэми.

— Серьезно, — слабо сказала Кэми. — Думаю, я не выключила дома духовку. Или утюг. А может, сразу оба.

— Будь осторожна, Кэми, — пробормотала миссис Томпсон.

Кэми снова схватилась за ручку. Металл скользнул в ее потные ладошки, делая очевидным то, что в прошлый раз дверь вырвалась из ее руки иначе, намеренно, словно кто-то ее захлопнул. Однако, на этот раз она открыла дверь и протиснулась в нее, повредив плечо от того, как сильно прицепилась к дверной ручке, пока не переступила порог и не оказалась на улице.

Кэми стояла на тротуаре, потирая плечо в том месте, где почувствовала, что едва не вырвала из него руку. Она думала, что знает каждые тень и угол этого городка, но сейчас тени перемещались, а за каждым углом ожидала очередная тайна. Она потянулась к единственному, в чем была уверена.

«Джаред, — сказала она, — я иду, чтобы с тобой увидеться».

* * *

Сад в Ауримере медленно облагораживался. Не успел дядя Роб взять под контроль кусты утесника, как во все стороны прорвались шипы плетущейся розы. Трава снова стала слишком высокой, развеваясь на ветру, словно женские волосы в воде. Джареду пришлось пробираться через нее, чтобы добраться до дяди Роба, который пытался подстричь розовый куст.

Джаред мысленно потянулся к Кэми, чтобы она тоже слышала, и сказал:

— Сегодня я вломился в аббатство Монксхуд. Угадай, что я там обнаружил?

«Ни за что тебе не стать шпионом, Линберн», — сказала ему Кэми. Он чувствовал ее, практически подошедшую к Ауримеру.

Секатор дяди Роба не прекратил стричь кусты. Звук ломающихся веток и клацанье металла об металл эхом раздавались в саду, как шум от гильотины.

— Урок, я думаю, — сказал он, не поднимая на Джареда глаз. Широкие плечи его дяди внезапно сильнее напряглись.

Джаред уставился в затылок дяди Роба, заметив, что оттенок его волос представлял собой нечто среднее между цветом волос Эша и самого Джареда.

— Какой урок?

— О том, что с тобой происходит, если ты переходишь дорогу Линбернам Дома Ауример, — сказал дядя Роб.

Джаред переждала мгновение, но дядя Роб больше ничего не сказал. Единственный звук исходил от падения в высокую траву ветвей терна.

— В том доме был девиз Линбернов. Почему?

Последовала длительная пауза. Джаред подумал, что ничего не получит в ответ, кроме звука срезаемых роз.

Не оборачиваясь, дядя Роб сказал спокойным и бесстрастным голосом:

— Потому что там жили Линберны. Мои родители и я, когда был маленьким.

Джаред замолчал от удивления. Он всегда думал обо всех Линбернах, как приложении к Ауримеру, но, конечно, у дяди Роба были разные с мамой и тетей Лиллианой родители.

— Почему его забросили? Что произошло?

Дядя Роб бросил секатор на землю, стальные лезвия которого раскрылись и выглядели, словно голодными. Джаред сделал шаг назад, увидев выражение дядиного лица.

— Мои родители рассердили Линбернов Ауримера. Наши лидеры, перед которыми мы должны испытывать страх и подчиняться им, — наши же судьи и палачи. Линберны Ауримера пришли в Монксхуд и убили их, а меня забрали в качестве чародейского племенного скота для одной из их дочерей. Думаю, что ты, вероятно, способен понять, почему я туда не возвращался. И почему я никогда не хотел возвращаться в этот город.

Джаред уставился в голубые глаза дяди Роба. Он не знал, что и чувствовать: ему было жаль дядю, который всегда был к нему добр, но он не мог подавить эгоистический, отчаянный ужас перед еще одной ужасной главой книги его предков.

— Они убили твоих родителей, — медленно сказал он. — А ты женился на тете Лиллиане?

— Я выучил урок, — сказал ему дядя Роб.

Кэми мысленно крикнула Джареду. Он понял, что она находится в Ауримере наедине с его матерью.

* * *

Кэми постучала в дверь Ауримера, надеясь, раз Джаред разговаривал где-то с дядей Робом, ответит Эш. Он был лучшим из трех вариантов. Она повторяла про себя речь, в которую входила фраза «Давай пропустим всю романтическую неловкость и перейдем к тому, что ты расскажешь мне все, что нужно знать о вашем чародейском стиле жизни», когда дверь открылась.

Розалинда Линберн. Ее кожа была белой, как бумага, бледные волосы струились по плечам, а выглядела она, как привидение, увидевшее другое привидение.

— Кэми Глэсс, — сказала она.

— Снова я, — Кэми кивнула.

Розалинда стояла, раскачиваясь и смотря на нее. Кэми знала о чувствах Джареда по отношению к своей матери, жалости и желании защитить, стыде и ненависти, но она не могла до них дотянуться. Ей было жаль Розалинду Линберн, но при этом она и негодовала из-за ее отношения к Джареду, но Кэми поняла, что даже их она не может испытывать очень сильно. Чувства ускользали от Розалинды, как свет, пробивающийся через стекло. Она казалась практически прозрачной, потому что никогда не казалась по-настоящему реальной. Кэми подумала, не было ли это причиной тому, что, в конце концов, Роб женился на Лиллиане.

Розалинда распахнула дверь Дома Ауример и отошла в сторону, чтобы Кэми могла войти. Сквозь подошвы ее обуви пробивался холод от каменных плит пола. Волосы Розалинды развевались на ветру, задувающем из двери. Их кончики коснулись лица Кэми, когда она проходила мимо, легкие, как перышко.

Розалинда закрыла дверь и весь воздух и свет с улицы оказался отрезанным. Кэми стояла посреди огромного серого холла, окруженного арками, словно каждая из стен была дверью церкви. Розалинда стояла перед дверью. На фоне потемневшего от времени дерева она выглядела еще более бледной, практически светящейся, словно ангел.

Словно ангел, запрещающий кому-либо пройти.

— Я говорила тебе не возвращаться, — сказала Розалинда, когда Кэми мысленно потянулась к Джареду. Он показал ей Роба, рассказывающего, что происходит, когда ты переходишь дорогу Линбернам.

Волосы Розалинды отлетели с ее лица, хотя здесь и не было ветра.

— Нужно ли мне показать тебе, почему ты должна повиноваться? — прошептала она.

Узкие окна в холле сияли неистовым алым и ярким белым, напоминая кровь и жемчуг. Свет плясал перед глазами Кэми, ослепляя и отвлекая. Она сделала два шага сквозь море плавающих алмазов и подняла взгляд на Розалинду.

— Как ты показала моей матери?

Выражение лица Розалинды осталось безмятежным.

— С тобой я могу сделать кое-что намного хуже, — сказала она. — Ее мне нужно было просто напугать.

— И что же ты можешь сделать со мной? — спросила Кэми.

— Все, что придется, — ответила Розалинда. — Лишь бы ты держалась подальше от моего сына.

Заграждение из кристаллического и рубинового света окружало сознание Кэми, а в теле пульсировала паника.

— Я этого не сделаю.

— Я могу тебя убить, — выдохнула Розалинда.

— Тебе придется, — сказала Кэми. Мысленно она кричала, зовя Джареда.

Внезапно холл заполнился холодным ветром и осколками стекла, когда оба окна взорвались. Осколки напоминали ножи, лезвия сверкающего красного, как огни светофора, и лезвия, которые Кэми едва видела, за исключением места на них, где блестели их зазубренные края.

Она летели в нее со всех сторон. Воздух был заполнен ими: невозможно было уклониться. Здесь были и осколки, скользящие по плитам, и осколки, направленные прямо Кэми в глаза.

Кэми выставила руку, чтобы защитить себя, злость, смешавшаяся со страхом, струилась в ее крови. Она развернулась лицом к Розалинде.

— Пообещай мне, — сказала Розалинда с умиротворенной улыбкой на лице. — И я остановлю все это.

«Дверь не открывается!» — закричал Джаред.

Ужас Джареда прорезался сквозь Кэми, такой же дикий, как и ее собственный, и, несмотря на их общий страх, Кэми нашла холодное местечко по центру своей груди. Ее город превратился в место, которое она едва узнавала, а теперь еще и Розалинда Линберн думала, что может ей приказывать.

— Нет, — сказала она вслух.

Словно стая птиц, изменивших направление полета, осколки стекла перестроились и начали окружать Розалинду Линберн. Взгляд Розалинды встретился со взглядом Кэми, но прежде, чем Кэми смогла понять их выражение, Розалинда посмотрела поверх плеча Кэми. Выражение ее лица заполнилось ужасом.

Дверь рядом с одним из пустующих оконных проемов была распахнута, а в ней стоял Джаред, которого удерживал Роб Линберн.

Розалинда отступила от Роба, покинув место у двери и пошла к лестнице. Она ступала сквозь осколки стекла, которые теперь ни в кого не летели, а просто повисли в воздухе. Они цеплялись за ее длинные волосы и падали, как галька в волнах.

Розалинда села на нижнюю ступень широкого, темного лестничного пролета и спрятала в руках лицо.

— Я никогда не хотела, чтобы ты знал, — сказала она, звуча чуть ли не несчастно.

— Что знал? — требовательно спросила Лиллиана Линберн, стоящая на верху лестницы.

Эш стоял рядом со своей матерью. Он посмотрел на свою тетю, Кэми, на холл с пустыми оконными рамами, через которые со свистом проносился ветер, на своего отца. Его глаза становились все шире и шире: он выглядел напуганным.

Кэми была окружена битым стеклом и Линбернами, напуганная и воодушевленная, но она никогда не была одна — неистовое биение внимания Джареда, сосредоточенного на ней, ощущалось, как второе сердце, биение которого эхом раздавалось в первом.

Должно быть, хватка Роба ослабла, и Джаред смог вырваться и забежать в холл. Стекло, повисшее в воздухе между ним и Кэми, упало на каменные плиты и разбилось, выглядя, как сверкающие белые точки звезд и красного заката, рассыпанные по серому полу.

«Ты в порядке?» — спросил Джаред.

На мгновение ей показалось, что он может ее схватить, как она сделала в Моксхуде, но он просто возвышался рядом с ней. Она подняла взгляд к его напряженному лицу и его бледным, горящим глазам. «Все нормально».

— Я не понимаю, — порывисто сказала Лиллиана.

— Взгляни, что они делают, — сказал своей жене Роб. Его голос был грубым. — Взгляни! Ты что, не видишь что происходит? — Он посмотрел на Кэми так, словно ненавидел ее.

Джаред встал рядом с Кэми, выставив перед ней свое плечо, и посмотрел на дядю.

Кэми была центром внимания всех Линбернов: прожигающего взгляда Роба, сбитого с толку, ледяного взгляда Лиллианы, напуганного Эша и несчастного Розалинды. Джаред был на ее стороне, но не понимал, не больше, чем она, что происходит.

Когда Роб Линберн заговорил, его голос был зловещим и сопровождался звуками рыданий Розалинды.

— Девчонка — источник, — сказал он.

 

Глава 28

СЕРДЦЕ В ЛАДОНИ

Линберны сопроводили Кэми в гостиную, будто бы раз она была источником — что бы это ни значило, — они готовы были использовать дружеские манеры. Лиллиана села на один из диванчиков с балдахином, стоящий в конце комнаты, словно королева, беседующая с подданными. Она сидела по центру софы, так что Робу пришлось сидеть с боку от нее, как королевскому прихвостню. Розалинда расположилась на другой софе, все еще плача. Эш стоял в дверях, словно не был уверен рады ли ему здесь или хочет ли он вообще здесь находиться, а может и все сразу.

Кэми села на диванчик на подоконнике, скучная золотистая штора скрывала от ее глаз часть комнаты. Джаред сидел на полу у ее ног, как обычно близко, но не касаясь. Одна его нога была подтянута к груди, и он так напоминал сторожевого пса, что Кэми подумала, как бы он не зарычал, если кто-то из его семьи приблизится.

— Так, вы все — чародеи, — сказала Кэми. — А я — источник. Что это значит?

— Мы используем естественные вещи, как источники нашей силы, — сказала ей Лиллиана. — Леса. Животных. Кто бы не убил ту девочку, он использовал ее смерть, чтобы разжечь свою силу.

— Но я не мертва, — сказала Кэми.

— Несомненно, — ответила Лиллиана. — Чародеи получают вспышку силы от смерти, но продолжительный поток от жизни. Мы черпаем силы из этого города, из леса и, главным образом, от озер. Мы можем использовать чьи-то волосы или кровь, чтобы сосредоточить на этом заклинание. И в особых случаях, с определенным видом людей, чародей может сформировать связь, которая десятикратно усилит его силу. Но люди, способные стать источниками, рождаются очень редко и мы их не используем.

— Потому что сила не соизмерима цене, — влез Роб. — Чародей привязан к своему источнику и никогда не сможет вырваться. Это отвратительно несбалансированная форма магии. Если источник умрет, умрет и чародей. Если умрет чародей, для источника это не будет иметь никакого значения.

На нее давил вес их объединенных обвиняющих взглядов.

— Для меня это имело бы значение, — сказала Кэми.

— Как бы то ни было, — сказала Лиллиана, — среди нашего вида известны две вещи. Первая — чародей с источником обладает огромной силой. Силой, способной пробудить леса, — продолжила она, глядя на Джареда. — Силой, способной изменить мир.

— А другая — что, в конце концов, силу будет контролировать источник, — сказал Роб. — Может быть, сила чародея и возросла, но сейчас вся она происходит от источника. Источник в любой момент может решить отрезать чародея от их собственной магии и оставить его ни с чем. Магия уже на самом-то деле не принадлежит чародею. Какая польза от того, что ты обладаешь силой, способной изменить мир, но отдаешь ее в чьи-то руки?

Кэми подумала о том, как они спрятались в бассейне, видели некоторые вещи в лесах, обернули стекло против Розалинды. Она сама послужила причиной всему этому? Забрала ли она силу, с которой родился Джаред, и использовала ее, использовала его, даже не намереваясь это делать? Она притронулась к сознанию Джареда. Он не злился на нее, только был удивлен, а его мысли свободно повернулись к ней, и ощущение было таким, будто касаешься тыльной стороны чьей-то ладони, а потом сплетаешься с ним пальцами.

Лиллиана внимательно посмотрела на Кэми.

— Кто-то и может сказать, что это того стоило, иметь товарища, чтобы быть способным изменить мир. Они пишут истории об источниках и чародеях. Они становятся легендами. Они говорили, что король Артур был источником.

— Так я — Мерлин? — спросил Джаред скептически.

— История неясна, — признала Лиллиана. — Также имеется и упоминание о женщине на стороне Артура, которая могла колдовать. Дева озера.

— Хм, — сказал Джаред. — Я бы предпочел быть Мерлином.

Лиллиана улыбнулась своими маленькими алыми губами.

— Чародею нужно пройти сквозь огонь и воду, чтобы достичь полной силы. Особенно, сквозь воду. Думаю, Дева озера была настоящим чародеем.

— Видишь ли, как это работает, — сказал Роб. — Все мы знаем имя источника. Но не можем с уверенностью сказать, кем был чародей. Чародей не имеет значения. В Разочарованном доле не беспричинно не было чародея и источника с 1480 года. Я не хочу такой жизни для своего племянника.

— Я в порядке, — сказал Джаред. Кэми ощутила, как он потянулся к ней, и знала, что он сказал это скорее ради нее, чем ради Роба.

Судя по выражению лица Роба, он тоже это знал.

— Разве? Или ты просто говоришь то, что хочет услышать она? Источники влияют на твои эмоции так же, как и контролируют магию. Ты не так долго знаешь о магии, я понимаю, но тебе надо понять насколько это серьезно. Она в любое время может отрезать тебя от твоей собственной силы. Тебе нужно понять, что она обладает абсолютной властью над тобой.

Кэми сидела, как громом пораженная.

— А тебе нужно понять, — сказал Джаред, — что это то, чего я хочу.

Прерывистое дыхание Розалинды сорвалось на очередном рыдании.

— Я не хотела, чтобы так получилось, — сказала она Робу. — Я бы никогда не сделала ничего, что расстроило бы тебя.

Эта жалобная мольба заставила Кэми посмотреть не на Розалинду или Роба, а на Лиллиану, чтобы увидеть, как она примет доказательство того, что ее близняшка была все еще влюблена в ее собственного мужа. Лиллиана и глазом не повела. Она смотрела на Джареда, с интересом прищурив глаза.

— Моя сестра сделала это с тобой? — осведомилась она. — Я так поняла, что принятие источника было добровольным.

— Она сделала это с нами, — сказал Джаред. — Она наложила заклятье на маму Кэми еще до того, как мы родились, чтобы видеть ее глазами.

— Я не знала, что произойдет, — резко сказала Розалинда, подняв с ладоней мокрое от слез лицо. — Та женщина, Клэр, она была не из Глэссов. Она ни за что не могла быть источником. Я не знала, что она беременна, или, что ты мог найти источник таким способом, на таком расстоянии, не говоря ни слова. Я просто хотела создать мост от себя к Разочарованному долу.

— А вместо этого ты создала мост для источника к своему сыну, — сказал Роб. Он был единственным человеком в комнате, кто выглядел обеспокоенным за Джареда.

Так вот почему дом семьи Глэсс был построен там, где Линберны могли за ними присматривать, почему семья должна была оставаться там, где за ними могли присматривать Линберны.

— Я не знала, что творю, — сказала Розалинда, проглатывая очередной всхлип. — Я ничего не знала. До тех пор, пока он не родился и был таким ужасным ребенком. Город напоминал клетку. Там было некуда идти, но со мной был еще один Линберн. Но он никогда не походил на нас. Он постоянно разговаривал с кем-то еще. Он отворачивал от меня свое лицо. Любить его было так же невозможно, как и любить Дэвида.

— Розалинда, — рявкнула Лиллиана. — Он был ребенком. А ты связала его сознание с сознанием другого ребенка. И вы — Линберны. Вам было куда идти. Как только ты осознала, что натворила, ты должна была прийти ко мне.

— Я не делала этого, — сказала Розалинда, умоляюще смотря на Роба. Она так крепко сжимала подлокотник софы, что ее пальцы побелели. — Не совсем. Это Джаред. Он выбрал создание этой связи. Это Джаред и та девочка.

Голос Лиллианы надорвался, раздражительность надломила ровный поток ее команд.

— Хотела бы я, чтобы ты хоть раз приняла ответственность на себя!

— А как насчет тебя? — требовательно спросила Розалинда. — Как насчет того, что сделала ты? Как насчет того, что ты сделала со мной? — Она поднялась с дивана, схватившись одной рукой за перекладину из орехового дерева, которая поддерживала балдахин.

Лиллиана подняла подбородок и прохладно посмотрела на нее, не вставая со своего места.

— Я не жалею ни о чем, что когда-либо сделала. Это мой принцип.

— Ты бессердечная, — тихо сказала Розалинда. — Всегда такой была.

— Госпоже Линберн не нужно сердце, — сказала ей Лиллиана.

Розалинда бросила взгляд на Роба, словно ожидая чего-то. Когда Роб промолчал, она выбежала из комнаты. Эш быстро отступил с ее пути, склонив голову. Они ни разу не посмотрела на Джареда.

Лиллиана практически не отводила взгляда. Кэми не сильно-то нравилось, как она на него смотрит, оценивающим взглядом женщины, которая думала, что владеет каждой травинкой в Доле.

— Кэми ни в чем не виновата из того, что тут было сказано, — сказал Эш. Его голова так и оставалась склоненной.

— Конечно, нет, — рассеянно ответила Лиллиан. Она наклонилась вперед, прищурив глаза и смотря исключительно на Джареда. — Мы можем испытать пределы твоих возможностей.

Роб отодвинулся от своей жены и поднялся на ноги. На мгновение Кэми подумала, что он выбежит за дверь за Розалиндой.

— Мы в курсе пределов его возможностей! — сказал он. — Розалинда скрепила его силы с кем-то еще до того, как он родился. Я бы никогда не поверил, что она сделала бы нечто такое. Я не позволю этому продолжаться.

Комната расплылась перед глазами Кэми, а Линберны были бледными пятнами, словно сделанными из света.

— Этому не обязательно продолжаться? — спросила она. — Есть способ прекратить связь?

— Способ разорвать связь? Да, — сказал Роб Линберн. — Я умоляю, сделай это.

— Как… — начала Кэми.

В тот же момент и намного громче Джаред сказал: — Нет.

Кэми позволила своим пальцам коснуться плеч Джареда: они были напряжены, твердые и жесткие, как камень, но камень от нее бы не отпрянул.

— Думаю, нам надо выслушать, что он хочет сказать.

— Нет! — повторил Джаред. Он подскочил и повернулся к Кэми.

На мгновение он выглядел просто еще одним Линберном. Они все уставились на нее, создания крови и золота, с требованием в глазах, и единственное, чего она хотела, — сбежать.

«Но я не могу сбежать от тебя, не так ли? — спросила она его. — Вот поэтому я и думаю, что нам надо выслушать твоего дядю и взвесить все варианты».

«Мне не нужны варианты», — сказал Джаред.

Теперь Кэми разозлилась. Джаред все время говорил нечто подобное, будто…а потом ничего с этим не делал. Казалось, что он не хотел прикасаться к ней, никогда. Так почему он так говорит? Она могла прочесть его мысли, так что в его словах должно быть больше смысла!

— Нам с Джаредом нужно обсудить это наедине.

— Зачем? — спросил Эш. Звук его голоса неожиданно раздался в такой тихой комнате, а взгляд был прикован к Кэми. — Зачем вам нужно побыть наедине? — спросил он. — Вы мысли друг у друга читаете.

— Спасибо, что просветил, а то я не в курсе, — сказала ему Кэми. — И да, это будет просто фантастически, молча разговаривать под вашими взглядами. — Она встала, что не дало ей большего преимущества в росте, но она все равно взглянула на Джареда и Эша. — Ни в чем из этого нет вины Джареда. Как и моей. Может быть, вы и думаете, что я не важна, потому что не чародей, но мне плевать на угрозы и игнорирование. И знаете что? Я пойду.

«Я пойду с тобой», — сказал Джаред.

«Делай, что хочешь», — мысленно ответила ему Кэми. Она прошла мимо Роба и Лиллианы, не взглянув на них. Кэми распространяла столько ярости, которая срабатывала чем-то вроде силового щита, потому что Эш отступил на шаг назад и удивленно моргнул.

Джаред, конечно же, не отошел. Когда Кэми вылетела из гостиной чародеев, он шел за ней по пятам.

Как только она вышла из гостиной и спустилась на пару ступеней, Кэми замешкалась. Она не хотела идти по коридору, заполненному стеклом, по которому гулял ветер. В комнате, где Кэми находилась сейчас, имелось окно от пола до потолка с бледно-желтыми стеклами. Сад, распростертый по ту сторону окна, превратился в ровные яркие линии.

Кэми подошла к боковой двери, узкой и темной по сравнению с широким и светлым пространством окна. Когда он взялась за дверную ручку, очередную ручку в форме кулака, черные железные костяшки пальцев вжались в ее ладонь слишком сильно. Дверь открылась и солнечный свет ударил Кэми, затопив теплом ее волосы и кожу. Она почувствовала чистейшее облегчение, когда вышла из холодного поместья.

Кэми вышла и прислонилась к стене, прилегающей к рокарию. Она смотрела на землю и увидела упавшую поперек ее тень Джареда раньше, чем увидела его самого.

«Ничего из этого не выводит тебя из себя?» — спросила Кэми.

«Нет, — сказал Джаред. — Для меня ты — источник всего. Так почему с магией должно быть по-другому?»

«Иногда у меня появляется такое ощущение, что я не знаю себя в отдельности от тебя, — подумала Кэми. Она чувствовала себя практически отчаянно. — Иногда у меня появляется ощущение, что ты сам себя не знаешь».

— Я знаю, каким бы я был.

Она подняла глаза, когда Джаред заговорил. Его челюсть была напряжена, а глаза опущены: волосы упали на брови, а опущенные ресницы казались бахромой тени на его скулах. Солнечный свет проникал в его волосы, от чего они сверкали золотом, но все его лицо было скрыто в тени.

— Ты не будешь похож на своего отца, — сказала Кэми. — Ты не будешь похож на них.

Она открыла Джареду свой разум. Она попыталась сделать это так, словно открываешь книгу, чтобы он мог увидеть ее веру в него, так ясно, как кармин и золото, сверкающие на страницах.

«Кто вообще в это поверит, кроме тебя? — спросил Джаред. — И как бы я без связи узнал, что ты в это веришь?»

— Ты можешь мне доверять, — сказала Кэми.

«Я доверяю тебе, — ответил ей Джаред. — Но я не понимаю, почему ты хочешь, что она исчезла».

Кэми почувствовала его внутреннюю борьбу и увидела, как он сглотнул. Он снова заговорил вслух, что словно причиняло боль.

— Я что-то не так сделал? Я могу…

— Нет, Джаред, — сказала Кэми. «Нет».

От него волнами расходилась боль от того, что он зашел в тупик. Кэми не была уверена, злится ли он на нее или на себя; она предположила, что вряд ли это важно. В этом и состояла проблема. Кэми оглядела осенний сад. Из-за рубиновых и золотистых листьев деревья выглядели так, словно были обвешаны сокровищами. Она снова посмотрела на Джареда. Она видела то, как он вписывается в эту картину, как он вписывался и в леса, когда впервые стоял у Луж Слез, шутя с ней по поводу Реки Разочарований.

Конечно же, Река Разочарований была Рекой Очарований или рекой чародеев. Разочарованный дол означал Зачарованный дол или Чародеи долины. Это место было построено и предназначено для него, такое идеальное, что жизнь в городе была для Джареда словно ядом, когда это место заставляло силу течь по его венам. Теперь и у нее был доступ к этой силе. Учитывая, что сказал Роб, у нее был контроль над ней. Кэми могла протянуть руку и притронуться к магии, так же, как она могла дотронуться и до его сознания. За исключением того, что не хотела.

— Я подразумевала то, что сказала тебе, — медленно проговорила Кэми. — Около Луж Слез. Если бы я могла вернуться во времени, если бы я могла все изменить, я бы этого не сделала. Я бы никогда не захотела тебя потерять.

На него нахлынуло облегчение, хотя чувство запутанности исчезло и не полностью.

— Так…

— Теперь мы не можем потерять друг друга, — сказала Кэми. — Я знаю, что ты настоящий, а ты знаешь это обо мне, так что мы не потеряем друг друга. Думаю, стоит выслушать твоего дядю. Я не говорю, что хочу это делать. Я говорю, что, возможно, стоит это обдумать.

Голос Джареда звучал разъяренно.

— Быть разорванными надвое?

— Побыть личностями для разнообразия! — сказала Кэми тихим голосом. — Побыть в одиночестве, хотя бы раз в своей жизни. — Она оттолкнулась от садовой стены и обошла Джареда, смотря, как ее тень соскользнула с его, пока она мысленно возводила стены, запрещая ему пробираться в ее сознание.

Джаред посмотрел на нее, когда она отходила, его глаза были бледными и беспокойными, как и всегда, когда он был охвачен сильными эмоциями. Теперь она знала об этом, наизусть выучила его настолько хорошо, чтобы узнать этот цвет, который походил на серое небо, становящееся белым в бурю, когда смотришь на него через стекло.

Она посмотрела на его лицо, отбрасываемые им тени и ее посетила столь яркая мысль, она практически могла представить, что ведет себя именно так: идет к нему через колышущуюся траву, чувствует его тело, такое обособленное и такое отличное от ее собственного, его мускулатуру, движущуюся под ее ладонями. Она представила свои пальцы, лежащие на теплом основании его шеи, притягивающие его голову вниз.

Только она не могла сделать этого, когда все ее чувства были выложены перед ним, как на блюдечке: это не будет просто тем, что она сказала парню о своих чувствах без гарантии на ответные. У нее не будет возможности сбежать от последствий. Люди не должны быть связаны таким вот образом. Она не знала, как справляться с этим.

— Ты помнишь, что сказал мне, когда мы встретились в третий раз? — спросила Кэми. — Что нам нужно начать встречаться?

Джаред не ответил, но его глаза стали удивительного серебристого оттенка.

— Если мы разорвем связь, — сказала она. — Я буду.

Даже с возведенными в ее сознании стенами, она почувствовала его ярость. Конечно, подумала Кэми, конечно, она бы сказала нечто в этом духе, а он бы разозлился. Ей стало интересно, что он мог ощутить, что могло проскользнуть за стену.

— Хотел бы я, чтобы ты не говорила этого, — сказал Джаред. — Это словно шантаж.

— Это словно тебе от меня больше пользы никакой нет, кроме этой связи, — сказала Кэми. — Без нее, кем я для тебя буду? Обыкновенной девчонкой. Ничего особенного. — Она вспомнила, когда он впервые ее увидел. Она его не впечатлила. Она отвела глаза и увидела, как с деревьев взлетели птицы, улетая от гнева чародеев или просто потому, что приближалась зима.

— Это смешно, — сказал Джаред коротко, — И весь этот разговор смешон. Здесь убийца бродит на свободе. Если бы мы не были связаны, ты бы погибла в том колодце. Мы не можем позволить себе порвать связь сейчас.

Кэми видела, что тот факт, что где-то здесь был чародей, убивающий людей, был для Джареда огромным облегчением. Она подумала о Николе Прендергаст и не почувствовала ничего, кроме злости.

— Пока нам придется ее сохранить, — прохладно сказала она. — Мы можем разорвать ее позже. Я хочу узнать как.

Она повернулась спиной к нему и направилась через сад обратно к дому прежде, чем он смог ответить ей. Она вошла в железную дверь с изображенной на ней тонущей женщиной, прошла по каменным коридорам к лестничному пролету, ведущему в гостиную.

Голос Лиллианы Линберн отражался от камня четким эхом.

— Теперь силы Джареда получили объяснение, а мы понятия не имеем, кто убивает людей в городе.

Кэми замерла, Джаред рядом с ней. Несмотря на то, насколько сильно она чувствовала себя одинокой и злой, Кэми мысленно потянулась к нему, а он к ней. Они стояли в основании лестницы в пятне света, имеющего форму заключенной в окружность звезды, успокаивая друг друга своими мыслями, как они делали из года в год с тех пор, как обменивались колыбельными, лежа в кроватках на расстоянии океана друг от друга.

Все это время семья Джареда верила, что это он убил Николу.

 

Глава 29

ТВОЕ, ЧТОБЫ СЛОМАТЬ

На следующее утро Кэми проснулась, пока Джаред еще спал, его сны преследовали друг друга где-то в задней части ее сознания. Солнечный свет, пробивающийся через осеннюю листву, оставлял на ее подушке похожий на кружево узор из теней. Кэми выпуталась из тепла простыней, а пальцы ее ног совершили неприятное путешествие от постельного белья до пушистых тапочек, потом она нашла свой огромный, розовый халат, который надевала только тогда, когда сильно в нем нуждалась, потому что в нем она выглядела, как ярко-розовый, шерстяной мамонт. Она спустилась вниз, укутанная в удобство.

Даже если под яркой поверхностью Разочарованного дола и рыскала тень города, дома было безопасно, думала она. Затем она открыла дверь на кухню и увидела Роба Линберна, сидящего за столом с ее матерью.

Кэми пробежала через кухню, схватила его за руку и попыталась поднять на ноги.

— Нет! — рявкнула она. — Чем бы ты ей не угрожал, чего бы ты не хотел, она не будет этого делать. Эта семья больше не прислуживает Линбернам.

Кэми заметила, как руки ее матери крепче схватили чашечку с кофе, но взгляд Роба был спокойным и непоколебимым. Внезапно она почувствовала, как это нелепо, обрушиваться на него, как ангел мщения с розовыми, фланелевыми крыльями. Или очень маленькая, пушистая версия Бэтмена.

— Хотел бы я, чтобы так и было, — сказал Роб. — Я никогда не угрожал и не делал больно твоей матери. Мы всегда были добрыми друзьями. Да, Клэр?

— Раз ты так говоришь, — сказала мама, прочесть которую было не легче, чем Мону Лизу. Она протянула Кэми руку.

Кэми поняла намек и отпустила руку Роба, позволив своей ладони стать окруженной сильным комфортом пальцев ее матери.

— Ну, — сказал Роб, звуча сожалеюще, — такими добрыми друзьями, какими мы можем быть, учитывая обстоятельства.

Мама подняла голову и улыбнулась улыбкой такой же яркой, как солнечный свет зимой, и такой же теплой.

— Зависит от того, что тебе нужно от моей дочери.

Кэми видела, как напряженно она сидела, когда Кэми вошла. Мама боялась этого Линберна, как и всех других членов этой семьи, но все равно пыталась защитить Кэми. Она обнадеживающе улыбнулась матери.

— Все нормально.

— Я не хочу ей вредить, — сказал Роб Линберн. — Я просто хочу вернуть к прежнему положению вещей то, что с вами обеими сделала Розалинда. Позволь мне поговорить с Кэми наедине.

Кэми пришлось снова возразить, сказав, что все нормально, и вытащить свою руку из маминой, прежде, чем она дала им уйти в сад, но она все же это сделала. Кэми подумала, что мама не может отказаться от шанса разрыва этой связи. Стоя у ворот в сад, Кэми видела, как движутся бледные кухонные занавески.

Кэми посмотрела на Роба Линберна, который по-доброму глядел на нее. В каком-то смысле, он казался самым нормальным среди Линбернов, но она помнила его поднятое к небу лицо, пробужденное магическим голодом грозой, вызванной Джаредом. Она изо всех сил старалась помнить, что ни один из Линбернов не был полностью нормальным.

Она сконцентрировала свое внимание на словах, вырезанных на камне у ворот ее дома, на иве, нависающей над размытым сообщением. «Дом Г….»* говорилось там. Кэми росла, предполагая, что заглавная буква означает Глэсс. Все это время ее мама знала, что это означает «Страж», а само слово несет за собой тяжелую ответственность и мрачные последствия.

— Что ж, — сказала Кэми, — что еще Вы можете сказать, чего не сказали вчера?

— Только одно: что вчера я был очень впечатлен тем, как разумно ты себя повела, — сказал ей Роб. — Многих молодых людей мысль о столь большой силе, находящейся в их руках, соблазнила бы. Но ты понимаешь, что магия тебе не принадлежит. Хотел бы я, чтобы Джаред понимал также ясно, но он ослеплен вашей связью. Я был так рад, что ты осознала, эмоции, приходящие вместе со связью, не настоящие.

Кэми свирепо смахнула листья ивы с камня.

— Не настоящие? — спросила она, стараясь говорить безразлично.

— Не совсем настоящие, — уточнил Роб. — Как они могут ими быть? Такая связь кого угодно заставит чувствовать близость с кем угодно. Ваша — это худший вид, который я могу вообразить. Все виды связи, о которых я слышал, подразумевали хоть какой-то элемент выбора. А вы были детьми.

Кэми посмотрела на движение у кухонного окна и подумала о том, что сделали их матери.

— Мой мальчик одинок и восприимчив, а теперь, когда вы вместе, через тебя магия хлынула к нему потоком. Я не удивлен, что он так взбесился, когда мы предложили разрыв. Но ты умнее. Ты здраво понимаешь, что связь, которую вы ощущаете, основана ни на чем, кроме неправильного обращения с магией, и любая сила, которую ты получишь, будет испорченной и не твоей по праву.

Джаред был одинок. Она знала об этом всю свою жизнь, что она — единственное, что важно для него.

— Меня не интересует никакая сила, — рявкнула она.

— Конечно-конечно, — успокаивающе сказал Роб Линберн.

Он вывел Кэми из себя. Она не хотела слышать, как он говорит ей, какая она зрелая, хваля ее, потому что считал, что благодаря этому она станет вести себя так, как хочет он. Только вот он уже дважды назвал Джареда «своим мальчиком» и, кажется, это и подразумевал. Он приводил ее в ярость, но, возможно, хотел сделать как лучше для Джареда. Как и она.

— Я верю, что Вы беспокоитесь о Джареде, — сказала Кэми.

— Это так, — сказал Роб. — Покажи мне, что ты тоже беспокоишься.

— Я сказала Джареду, что это нечто, что, возможно, я хотела бы обдумать, — медленно продолжила она, ради Джареда стараясь быть благоразумной. — Он и слышать этого не хотел.

Роб посмотрел на нее, и дуновение холодного воздуха пробралось за воротник ее толстого халата. На мгновение он выглядел, как наводящий ужас чародей, способный управлять ветром и тенями.

— Но это не его решение, — сказал он. — А твое.

* * *

— Это часть того, почему чародеи не любят обладать источниками, — объяснила Кэми Анджеле и Холли днем. — Вероятно, источник может в любое время сказать: «Прости, приятель, ты отрезан», но когда они соединены, чародей не может от этого избавиться.

— Я говорю тебе сделать это, — сказала Анджела, голос которой эхом отразился по коридору.

Кэми и Холли обе огляделись вокруг, не услышал ли кто-нибудь, но люди просто шли на свои уроки, не имея ни о чем понятия.

— О, нет, она не могла этого сделать! — сказала шокированная Холли. — Это было бы таким предательством.

Именно это Кэми и сказала Робу. Он не согласился: казалось, что он уверен, что это спасет Джареда от предательства в дальнейшем, когда Кэми привыкнет к обладанию властью над миром и над Джаредом. Он взбесился, когда она отказалась.

— Холли права, — сказала Кэми. — Кроме того, Джаред тоже был прав. Небезопасно сейчас рвать связь, не тогда, когда она может спасти одного из нас. Однажды она уже спасла меня.

— А еще есть такое прекрасное, новое изобретение, — сказала Анджела. — Устройство, которое ты можешь носить с собой в сумочке или даже в кармане, и, используя его, можешь общаться с людьми на расстоянии и дать им знать, что ты находишься в опасности. Не только с людьми: ты также можешь позвонить в полицию! Слышала, что его очень даже легко использовать.

Холли, стоявшая близко к Анжеле, толкнула ее локтем в бок. Кэми ей благодарно кивнула.

— Ладно, — нелюбезно сказала Анджела. — Но если ты сейчас не собираешься этого делать, когда-нибудь тебе придется. Скажи ему, что сделаешь это, смягчи удар, выбери время или что там тебе нужно сделать, но ты не можешь и дальше так жить, Кэми. Не вечно же.

— Она сама может это решить, — сказала Холли и зацепилась рукой за руку Анджелы. — Кроме того, пока вы стоите тут и формулируете закон, мы опоздаем на Политологию.

— Я от вас, народ, устаю, — сказала Анджела. — И имею в виду практически буквально. Я хочу прилечь. Ну, я думаю, что для этого Политология и нужна.

— Слюней на конспекты не напускай, — сказала Холли и увела Анджелу прочь.

Они смеялись, пока шли, и Кэми почувствовала слабый, неоправданный приступ ревности. Анджела была ее лучшей подругой, а не Холли. Анджела всегда вполне ясно отдавала предпочтение компании Кэми, открыто выражая неприязнь к чьей-либо еще; если Анджеле нравился кто-то другой, Кэми не могла не переживать, что ее заменят. Не то, что она могла читать мысли Анджелы и быть уверенной, что она все еще занимает место ее лучшей подруги.

Кэми покачала головой и поднялась наверх, в штаб.

Холли и Анджела не упомянули еще одну важную для Кэми причину не рвать связь.

Без нее кем я буду для тебя? Обыкновенной девчонкой.

Такая связь заставит кого угодно чувствовать близость с кем угодно.

Даже если бы она могла читать чьи-то мысли, то, вероятно, все равно боялась бы их потерять.

У Кэми не было настроения зайти в штаб, своё прибежище, и обнаружить там Эша, сидящего на ее столе. Он поднял на нее глаза от карты Разочарованного дола, на которой Кэми отметила дома семей, проживающих в городке дольше других, как сказала мама Холли.

— Что ты делаешь? — резко спросила Кэми.

— Жду тебя, — сказал Эш.

Кэми вошла внутрь, закрыв за собой дверь.

— Я могла бы поклясться, что мы выделили тебе свой собственный стол.

— Ну…так получилось, что я увидел карту, — сказал Эш. — И я хотел…это прозвучит глупо, но я хотел, чтобы ты увидела, что я не работаю над газетой или вроде того, а что я ждал тебя.

Это было глупо, так глупо, что практически походило на правду. Но при этом Эш, со своим четким и ясным голосом и привлекательным и ясным лицом, всегда казался вполне убедительным. Кэми потерла место между бровями. Ее уже тошнило от того, что она утопала в неуверенности.

— Зачем ты меня ждал?

— Хотел поговорить с тобой о том, что ты — источник Джареда. Это объясняет…многое о тебе и о тебе и Джареде. И о нас. Я понимаю, почему ты раньше не могла мне рассказать.

— Потому что ты был таким искренним и откровенным со мной в том, что касалось магических деталей твоей жизни, — заметила Кэми.

Эш склонил голову, смущенно соглашаясь, и Кэми почувствовала вину за то, что рявкнула на него.

— Полагаю, что тоже могу это понять, — признала она.

— У нас обоих было много того, о чем нужно было умолчать, — сказал Эш. — Но теперь нет.

Он был прекрасным и милым, но внезапное пробуждение в нем интереса к ней сделало Кэми подозрительной. Она либо становилась уродцем с паранойей, либо у нее была идеально обоснованная реакция на сходящий вокруг нее с ума мир.

— Да, откровенность — прекрасная штука. Ты же понимаешь, что у нас тут есть убийца, которого нужно поймать.

— Это именно то, о чем я хотел с тобой поговорить.

— У меня создалось другое впечатление, — медленно сказала Кэми. Если только Эш не собирался признаться, что у него есть какой-то фетиш к нахальным девчонкам-детективам. Может, он начитался Нэнси Дрю в наиболее восприимчивом возрасте.

— Думаю, что тебе надо разорвать связь между собой и Джаредом, — сказал Эш.

Кэми замерла на полпути в помещение. Она осторожно опустила ладони на поверхность ближайшего стола, принадлежавшего Холли, словно могла его сломать.

— Да ладно? — сказала она.

Так вот в чем было дело.

— Ты разве не думала, — мягко спросил Эш, — что ты находишься не в безопасности?

— Почему бы я должна находиться в большей опасности, чем другие? — защищаясь, ответила Кэми, но поняла раньше, чем Эш что-либо сказал. Никто не пытался забрать ее, никто не работал ножом, чтобы принести ее в жертву ради силы. Но кто-то пытался столкнуть ее в колодец, пытался устранить ее. Кто-то еще знал об их с Джаредом связи и не хотел, чтобы Линберн обладал подобной силой.

— Этот чародей не хочет, чтобы силой обладал кто-либо еще, — сказал Эш, словно эхом отражая ее мысли. — Зачем кому-либо еще обладать силой? Зачем ей обладать тебе, когда чародей — тот, кто ради нее убивает? Если они убьют тебя, убьют и Джареда. Источник и чародей, два зайца, убитых одним выстрелом.

Вот так и испарилось оправдание Джареда для сохранения связи, подумала Кэми. Ему это не понравится. Ему это уже не нравилось. Она чувствовала его ярость и страх за нее, замораживающие ее собственную кровь.

— Выяснить мотив — это уже прогресс, — сказала она, самая понимая, что голос дрожит.

Выражение лица Эша словно надломилось. Под разбитой поверхностью его спокойствия Кэми увидела эмоции еще большего отчаяния, чем то, наличие которого у него она когда-либо подозревала. Она снова опустил взгляд к карте.

— Мне плевать на прогресс, — тихо сказал он. — Я хочу, чтобы ты была в безопасности. А до тех пор, пока ты являешься источником, ты в опасности.

— И я уверен, что чистейшее рыцарское беспокойство о ее безопасности — твоя единственная причина для желания разорвать связь, — презрительно проговорил Джаред из дверного прохода.

Кэми не знала, почему удивилась. Естественно Джаред прогуляет урок, чтобы налететь на Эша за его слова. Он стоял в проходе, ощетинившись, его волосы торчали в разные стороны. Он выглядел так, словно всю дорогу сюда пробежал.

Эш встал. Кэми увидела, как сверкнул глазами Джаред, почувствовала поднявшуюся в нем волну подозрительности и поняла, он видел и то, что Эш сидел на столе Кэми, и карту.

— Как это понимать? — мягко спросил Эш. Он не принял вызов Джареда, его голос оставался спокойным, что показало его чувство собственного достоинства, а Джареда выставило в невыгодном свете.

Джаред услышал мысли Кэми, их чувства смешались. Она почувствовала, как разгорелась его злость, и попыталась удержать контроль.

— Прошлым вечером дядя Роб рассказал мне больше об источниках, — сказал он. — Люди, подходящие для того, чтобы быть им, редки. Интересно, что ты так тревожишься об освобождении Кэми.

— Думаешь, что я хочу использовать ее ради силы? — потребовал ответа Эш. Он выглядел устало. — Я согласен с отцом. Он говорит, что чародеи, использующие источники, не лучше пиявок. Он говорит, что они жалки. И слабы.

— Слабы? — Джаред склонил голову на бок. — Серьезно?

Теперь Кэми понимала, что происходило, и она чувствовала, что он делает. Создавалось ощущение, что он облокотился на нее для поддержки, но сознанием, а не телом. Давление было совсем легким. Карта скрутилась в рулон перед Эшем, а затем поднялась и опустилась у ног Кэми, развернувшись, как ковер.

Губы Эша скривились. Лампа на столе Кэми включилась сама по себе. Стакан с ручками со звоном опрокинулся и все его содержимое выкатилось. Затем перевернулась коробка со скрепками. Ручки и скрепки рассыпались, создавая блестящий, разноцветный узор под растопыренными ладонями Эша.

Кэми видела только Джареда, которому доверяла, и Розалинду, которую ненавидела, творящими магию. С Джаредом она испытывала интерес, а с Розалиндой страх, но она не понимала, что чувствует, видя, как ее творит Эш. Возможно, возмущение, видя, что мир так явно отличается от того, во что она всегда верила. Она не была уверена, может ли она доверять магии Эша больше, чем она когда-либо доверяла самому Эшу. Но она хотела этого.

Эш пошевелил руками и скрепки поднялись в воздух, раскручиваясь в маленькие крючки, танцующие между его пальцами. Угроза была очевидной.

— Ты не единственный чародей, кузен.

Кэми сделала шаг к Джареду. Его сознание потянулось к ней, приветствуя его, как протянутая рука, ловящая ее собственную. Это единственная причина, по которой она поняла, что он уловил ее движение по направлению к нему, потому что Джаред все еще смотрел на Эша.

Одна из скрепок полностью раскрутилась, растянувшись в одну длинную полоску проволоки толщиной с иглу, блестящую, как игла. Ее движение походило на крошечную стрелу света, слишком яркую вспышку в воздухе, прочертившую по лицу Эша. За собой она оставила темную полоску крови, хлынувшую из того же самого места, где на щеке Джареда белел шрам, и Эш отпрянул.

— Нет, — сказал Джаред. — Но только у меня есть источник.

Кэми отпрянула от него, вырвав от него свои мысли, но не возводя стен, а просто желая положить между ними расстояние. Она подняла руку в отвергающем жесте, карту, скрепки, ручки, все, что ударилось о стену. Она сделала еще три больших шага, подойдя к двери, и бросила на Джареда яростный взгляд.

— Может, больше его у тебя и нет.