Вернер Сенатор, видный германский сионист, как-то заметил, что сионизм, несмотря на присущий ему всемирный еврейский национализм, политически всегда адаптируется в странах, внутри которых он действует. Ничто лучше не доказывает правильности этого положения, чем политическая адаптация ССГ к теориям и политике нового нацистского режима. После 1933 г. ССГ неоднократно просил Адольфа Гитлера оказать сионистам покровительство, основываясь на том, что между двумя движениями имеется идеологическое сходство: их презрение к либерализму, свойственный обоим движениям национальный расизм и, конечно, общее их убеждение, что Германия никогда не смогла бы стать родиной для ее евреев.

Целью ССГ стало «упорядоченное отступление», то есть обеспечение поддержки нацистами эмиграции в Палестину, по крайней мере молодого поколения евреев, и руководство ССГ стало немедленно искать контакт с нацистским аппаратом, который, как оно полагало, будет заинтересован в такой договоренности, поскольку она соответствует фашистсконационалистической оценке сионизма. Курт Тухлер, член Исполкома ССГ, убедил барона Леопольда Итца Эдлера фон Мильденштайна из СС написать короткую просионистскую статью для фашистской прессы. Барон согласился, но с условием, что он сначала побывает в Палестине; через два месяца после прихода Гитлера к власти барон и Тухлер отправились вместе со своими женами в Палестину; фон Мильденштайн пробыл там шесть месяцев и, вернувшись, написал свои статьи1.

Контакт сионистов с одной из центральных фигур нового правительства имел место в марте 1933 г., когда Герман Геринг вызвал к себе руководителей наиболее крупных еврейских организаций. В начале марта Юлиус Штрейхер, редактор г-азеты «Дер штюрмер», объявил, что с 1 апреля все еврейские магазины и лица свободных профессий еврейской национальности будут подвергнуты бойкоту; однако этой кампании помешало одно немедленно возникшее препятствие.

Капиталисты, поддерживавшие Гитлера, были чрезвычайно встревожены тем, что раввин Уайз объявил о запланированной контрдемонстр ад ни, намеченной в Нью-Йорке на 27 марта, если нацисты осуществят свой бойкот. Евреи занимали видное положение в розничной торговле как в Америке, так и в Европе, и, опасаясь ответных действий против их собственных компаний, богатые патроны Гитлера убедили его отменить намеченное мероприятие. Но нацисты едва ли могли пойти на это, не потеряв престижа, и они решили перечеркнуть планы Уайза. Итак, Герман Геринг пригласил к себе еврейских деятелей.

Незначительное влияние сионизма в Веймарской республике не оправдывало участия в этой встрече их лидеров, но ввиду того, что сионисты убеждали, что они единственные естественные партнеры в переговорах с нацистами, они в последний момент добились приглашения. Мартин Розенблют, видный сионист, позже рассказывал об этом в своей послевоенной автобиографии «Иди и служи». Четыре еврея встретились с Герингом: Юлиус Бродниц от ЦФ, Хайнрих Шталь от Берлинской еврейской общины, Макс Науманн, пронацистский фанатик из Союза национально-немецких евреев, и Блюменфельд от сионистов. Геринг при встрече произнес тираду: иностранная печать лжет о зверствах в отношении евреев; если лжи не будет положен конец, он не может гарантировать безопасности германского еврейства. Важнее всего отменить митинг нью-йоркских евреев: «Д-р Уайз — один из наших самых опасных и беспринципных врагов»2.

В Лондон должна была отправиться делегация для установления контакта с мировым еврейством.

Ассимиляторы не согласились поехать, утверждая, что как немцы они не пользуются никаким авторитетам у зарубежных евреев. Это было неверно, но они едва ли хотели помочь своему собственному уничтожению. Вызвался только Блюменфельд, но он настаивал на том, чтобы ему было разрешено сказать всю правду об обращении нацистов с евреями.

Герингу было безразлично, что будет сказано для того, чтобы отменить митинг; может быть, описание тяжкого положения евреев в Германии могло бы сдержать зарубежных евреев от провоцирования чего-либо худшего. Ему было безразлично, кто поедет и какие доводы будут использованы — лишь бы делегация согласилась «регулярно информировать германское посольство»3.

В конце концов ССГ послал Мартина Розенблюта и Рихарда Лихтхейма. Опасаясь, что им придется нести всю ответственность за исход их странной миссии, они настояли на том, чтобы ЦФ разрешил им взять с собой д-ра Людвига Титца. Хотя лично он не был сионистом, этот богатый бизнесмен был, как писал Розенблют, «хорошим нашим другом»4. Трио прибыло в Лондон 27 марта и немедленно встретилось с сорока еврейскими лидерами на совещании, на котором председательствовал Наум Соколов, бывший тогда президентом ВСО. Позже они встретились с целым сонмом английских должностных лиц. Делегаты считали, что перед ними стояли две задачи: используя серьезность положения, добиваться признания Палестины как «логического места для беженцев» и пресечь всю антинацистскую деятельность за рубежом. Они позвонили Уайзу в Нью-Йорк. Розенблют следующим образом описывал это событие в своих мемуарах:

«Памятуя наставления Геринга… мы передали послание… Довести до его сознания скрытый смысл остальной части нашего послания было несколько труднее, поскольку нам пришлось говорить экивоками изза опасений подслушивания и чтобы помешать понять истинную суть. Последующие события показали, что нам удалось разъяснить нашу скрытую просьбу и что д-р Уайз понял, чего мы хотим: он должен держаться твердо и ни при каких обстоятельствах не соглашаться на отмену митинга»5.

Однако нет никаких доказательств, что Уайза действительно информировали в этом плане. Благодаря исследованиям Саула Эша, специалиста по Израилю, теперь известно, что в действительности делегаты всячески старались отменить демонстрации в Нью-Йорке и Палестине. Согласно Эшу, позже в тот же вечер они послали телеграммы,

«подписав их не своими фамилиями, а от имени сионистского Исполнительного комитета в Лондоне. В телеграммах содержалась просьба о том, чтобы получатели немедленно отправили в имперскую канцелярию декларации, в которых бы заявили, что не допустят организованного антигерманского бойкота… Сионистскому Исполкому это стало известно несколькими часами позже, он послал еще одну телеграмму в Иерусалим, чтобы задержать отправку официального заявления Гитлеру»  6 .

— Позже в своей автобиографии «Трудные годы» Стефан Уайз упомянул о получении их телеграммы, но ни словом не обмолвился о каком-либо «закодированном» послании от делегации7. Можно предположить, что, он записал бы его, если бы такая попытка была сделана. В действительности Уайз неоднократно упрекал ООГ в последующие годы за то, что тот упрямо противился любой попытке зарубежных евреев вести борьбу против гитлеровского режима.

Упомянутые выше действия германских сионистов в Лондоне были типичными и для всего дальнейшего поведения ССГ. В 1937 г., выехав из Берлина в Америку, раввин Иоахим Принц писал о том, что ему пришлось пережить в Германии, и намекал на меморандум, который, как теперь известно, ССГ послал 21 нюня 1933 г. нацистской партии. В статье Принца откровенно описываются настроения сионистов в первые месяцы 1933 г.:

«Каждому в Германии было известно, что только сионисты могли ответственно представлять евреев в сношениях с нацистским правительством. Мы все считали, что в какое-то время правительство созовет конференцию круглого стола с участием евреев, на которой — после того как бунты и зверства революции отойдут в прошлое — можно было бы рассмотреть вопрос о новом статуте германского еврейства. Правительство весьма торжественно заявило, что нет такой страны в мире, которая пыталась бы разрешить еврейскую проблему так же серьезно, как Германия. Решение еврейского вопроса? Это было нашей сионистской мечтой. Мы никогда не отрицали существования еврейского вопроса! Именно к его решению мы и призывали!.. В заявлении, отличающемся чувством гордости и исполненном достоинства, мы призвали к созыву конференции»  8 .

Документ оставался втуне ло 1962 г., когда он наконец был напечатан на немецком языке в Израиле. «Гордость» и «достоинство» — слова, допускающие разное толкование, но наверняка можно сказать, что в нем не было ни одного слова, которое можно было бы истолковать сегодня в указанном смысле. Меморандум требует пространного цитирования.

Нацистов очень вежливо спрашивали:

«Смеем ли мы поэтому изложить наши взгляды, которые, по нашему мнению, дают возможность решения, соответствующего принципам нового германского государства — государства национального пробуждения, и претворение в жизнь которых в то же самое время могло бы обеспечить евреям новое упорядочение условий их существования… У сионизма нет никаких иллюзий в отношении трудности положения евреев, состоящей прежде всего в ненормальной структуре профессий, которыми они занимаются, и в отсутствии интеллектуальной и моральной позиции, не имеющей корней в своей собственной традиции…

…ответ на еврейский вопрос, действительно удовлетворяющий национальное государство, может быть получен только и сотрудничестве с еврейским движением, которое имеет своей целыо социальное, культурное и моральное обновление еврейства… возрождение национальной жизни, такое, какое происходит в жизни немцев благодаря преданности христианским и национальным ценностям, должно происходить и в еврейской национальной группе. Для еврея также должно иметь решающее значение в формировании его жизни происхождение, религия, общность судьбы и групповое сознание…

Опираясь на фундамент нового государства, установившего расовый принцип, мы хотим так встроить нашу общину во всю структуру, что и для нас — в отведенной нам сфере — станет возможной плодотворная деятельность на благо Отечества… Признание еврейской национальности дает возможность установить ясные и искренние отношения к немецкому народу и к его национальным и расовым реальностям. Именно потому, что мы не хотим фальсифицировать эти принципы, выступаем против смешанных браков и за сохранение чистоты еврейской группы…

…верность себе подобным и их культуре дает евреям внутреннюю силу, которая предотвращает оскорбление требующих уважения национальных чувств и неуловимых черт германской национальности: и укоренение в своем духовном начале защищает еврея от превращения в лишенного корней критика национальных основ германской сути. Национальное дистанцирование, желаемое государством, было бы легко осуществлено в результате органического развития.

Таким образом, сознающее себя, описанное здесь еврейство, от имени которого мы говорим, может найти место в структуре германского государства, потому что еврейство внутренне не стеснено, свободно от негодования, которое должны чувствовать ассимилировавшиеся евреи при определении, что они должны принадлежать к еврейству, к еврейской расе и ее истории. Мы убеждены в возможности честных отношений лояльности между — сознающим себя группой еврейством и германским государством…

Для своих практических целей сионизм надеется на то, что он способен добиться сотрудничества даже со стороны правительства, в своей основе враждебного, потому что, имея дело с еврейским вопросом, видишь, что здесь речь идет не о сентиментальностях, а о реальной проблеме, решение которой интересует все народы, и в настоящий момент особенно германский народ.

Претворению сионизма в жизнь могло бы только помешать негодование зарубежных евреев, направленное против нынешнего развития Германии. Пропаганда бойкота — такая, какая сейчас ведется против Германии во многих областях, — по сути дела, имеет характер несионистский, так как сионизм не хочет битв, а хочет убеждать и созидать… Наши наблюдения, приведенные здесь, покоятся на убеждении, что, решая еврейскую проблему, делая все, что в его силах, германское правительство полностью поймет искренний и ясный еврейский дух, который находится в гармонии с интересами государства» 9 .

Этот документ, предающий евреев Германии, был написан стандартными сионистскими штампами: «ненормальная структура профессии», «не имеющие корней интеллектуалы, остро нуждающиеся в моральном возрождении» и т. д. В нем германские сионисты предлагали заранее обдуманное сотрудничество между сионизмом и нацизмом, освященное целью создания еврейского государства: мы не будем вести против тебя никаких битв, только против тех, которые будут сопротивляться тебе.

Находившиеся в плену своей странной миссии лидеры ССГ потеряли всякое ощущение еврейской перспективы в международном масштабе и даже пытались добиться от ВСО отмены своего всемирного конгресса, намеченного на август 1933 г. Они послали своему руководству письмо: «Конгресс вынужден будет высказать резкие протесты и тем самым поставит под удар жизнь евреев, причем в то время, когда наше легальное существование дало нам возможность организовать тысячи сионистов и перевести крупные суммы денег в Палестину»10. Конгресс состоялся, как мы увидим, но ССГ не пришлось о чем-либо тревожиться, так как нацисты решили воспользоваться случаем и объявили, что они достигли соглашения с мировым сионизмом.

 

«Поиски своего собственного национального идеализма в нацистском духе»

Еврейская общественность ничего не знала о поездке фон Мильденштайна в Палестину в компании члена сионистского

Исполкома, не знала она также и о поездке Розенблюта и Лихтхейма в Лондон; не знала она ни о меморандуме, ни о просьбе отменить созыв сионистского конгресса. Однако от нее не могла ускользнуть статья, которая появилась в «Рундшау», где ассимилированное немецкое еврейство было подвергнуто резкой критике. ЦФ горько сетовал на сионистские «победные фанфары», в то время как «Рундшау» поспешила заклеймить ассимилированных виновных евреев11. Редактор Вельч воспользовался бойкотом 1 апреля, чтобы в редакционной статье «Гордо носите Желтый значок» подвергнуть нападкам этих евреев Германии:

«В критические периоды своей истории перед еврейским народом вставал вопрос о собственной вине.

В (нашей самой важной молитве говорится: «Мы были изгнаны из нашей страны из-за наших грехов…» Еврейство во многом виновато, потому что оно не восприняло призыв Теодора Герцля… Так как евреи не выпячивал «гордо иудаизм, потому что хотели уйти от еврейского вопроса, они должны разделить ответственность за деградацию еврейства»  12 .

Даже когда нацисты бросали левых в концентрационные лагеря, Вельч критиковал левых еврейских журналистов:

«Если национал-социалистские и немецкие патриотические газеты сейчас часто пишут о типичном еврейском писаке и о так называемой еврейской прессе… следует указать на то… что честные евреи всегда негодовали по поводу насмешек и карикатур, направленных еврейскими фиглярами против евреев в той же самой степени или даже большей, чем против немцев и других»  13 .

Хотя левая пресса подвергалась нападкам со дня пришествия нацистов к власти, еврейские газеты по-прежнему выходили открыто. Естественно, они подвергались цензуре; если журнал печатал нечто неуместное, он закрывался по крайней мере временно. Однако нацисты не заставляли сионистов осуждать своих еврейских собратьев.

После «холокоста» Вельч раскаялся по поводу редакционной статьи, заявляя, что должен был бы посоветовать евреям бежать и спасать свои жизни, по он никогда не утверждал, что статью его заставили написать нацисты. Вельч не был фашистом, но он был слишком большим сионистом-сектантом и тщательно обдумывал свои идеи о мире вообще.

Как и большинство лидеров ОСГ, он был твердо уверен в том, что «эгоистический либерализм» и парламентская демократия умерли, по крайней мере в Германии. В международном плане он по-прежнему стоял за англичан в Палестине,

но корреспондент «Рундшау» в Италии Курт Корниккер был совершенно открыты-м профашистом 14. Лидеры ОСГ были уверены в том, что фашизм — это волна будущего, само собой разумеется, в Центральной Европе и в этих рамках противопоставляли «хороший» фашизм Муссолини «эксцессам» гитлеризма, которые, как они полагали, с их помощью пойдут со временем на убыль.

Расизм теперь торжествовал победу, и ОСГ шагал в ногу с победителем. Разговоры о крови начали шириться с заявления Блюменфельда, сделанного в апреле 1933 г., о том, что евреи ранее маскировали их естественную обособленность от настоящих немцев, основанную на различии крови; но они достигли вагнеровского размаха 4 августа, когда был опубликован в «Рундшау» пространный очерк «Раса как фактор культуры», в котором автор размышлял об идеологических последствиях нацистской победы для евреев. Он доказывал, что евреи должны не только молчаливо принять диктат их новых хозяев; они должны были также понять, что расовое разделение полностью пойдет им на пользу.

«Мы, живущие здесь как «чужая раса», должны безоговорочно уважать расовое самосознание и расовый интерес германского народа. Это, однако, не исключает мирного сожительства людей различных рас.

Чем меньше возможность нежелательного смешения, тем меньше необходимость «расовой защиты»… Существуют различия, которые в конечном счете уходят корнями к предкам. Только рационалистские газеты, потерявшие ощущение более глубоких причин и глубин души, могли оставить в стороне предков как просто относящихся к царству „естественной истории”».

В прошлом, продолжала газета, было трудно заставить евреев объективно оценивать расизм. Но сейчас наступило время — на самом деле оно уже давно пришло — произвести некоторую «трезвую оценку»:

«Раса является, несомненно, очень важным, более того, решающим моментом. «Кровь и земля» действительно определяют бытие народа и его достижения». Евреям придется наверстать «то, чем в значительной мере пренебрегли последние поколения, когда еврейское расовое сознание не принималось во внимание». В статье содержалось предостережение от «пустячной» расы, а также от ЦФ, который после «холокоста» начал отказываться от своей ассимиляциоиистской идеологии, только перед угрозой катастрофы, но «не изменился е своей основе».

Было недостаточно ставить под вопрос чистоту расы их соперников. Чтобы доказать, что «движение еврейского ренессанса» всегда было расистским, «Рундшау» перепечатала под заголовком «Голоса крови» две довоенные статьи (опубликованные до 1914 г.): «Поющая кровь» Стефана Цвейга и «Песнь крови» Гуго Салюса. В них выражался восторг по поводу того, ка, к «современный еврей признает свое еврейство… путем внутреннего опыта, который в мистической форме учит его специальному языку крови».

Но хотя эти «подражатели» нацистов были закоренелыми расистами, они не были шовинистами. Они не считали, что в расовом отношении они превосходят арабов. Сионисты собирались даже возвысить своих двойников братьев-семитов. Их фолькизм был лишь искаженным ответом на их собственную «проблему личности», как они говорили: он позволял им примириться с существованием антисемитизма в Германии и не бороться с ним. Они спешили успокоить своих читателей тем, что многие современные нации и государства состояли из людей различных рас и вопреки всему расы могли жить в согласии. Евреев предупреждали: теперь, когда они должны были стать расистами, они не должны стать шовинистами — «человечество — выше расы» 15.

Хотя расизмом была пронизана вся литература, издаваемая СОГ, зарубежные еврейские наблюдатели всегда считали Иоахима Принца своим самым голосистым пропагандистом. Будучи до 1933 г. избирателем, всегда голосовавшим за СДП Г, Принц стал неистовым шовинистам в первые годы третьего рейха. Некоторые его злобные высказывания против евреев, содержащиеся в его книге «Мы — евреи», могли бы быть прямо включены в собственную пропаганду нацистов.

По словам Принца, в еврее сочетаются качества человека, находящегося не на своем месте, «необычность, эксгибиционизм, неполноценность, высокомерие, самообман, сложная любовь к истине, ненависть, болезненность, патриотизм, лишенный корней космополитизм… с психопатологическим арсеналом редкого изобилия» 16.

Принц глубоко презирал традиции либерализма и рационализма, являвшиеся общей основой всей прогрессивной мысли со времени Американской революции. По его мнению, вред, причиненный либерализмом, компенсировался лишь тем, что он умирал:

«Устои парламента и демократии все более сотрясаются. Преувеличенное, вредное подчеркивание ценности личности признается ошибочным; концепция и реальность нации и народа, к нашему счастью, делают большие успехи»  17 .

Принц полагал, что примирение между нацистами и евреями было возможно, но только на основе сионистско-нацистского соглашения: «Государство, построенное на основе принципа чистоты нации и расы, может только пользоваться уважением тех евреев, которые придерживаются аналогичных взглядов»18.

После приезда в Соединенные Штаты Принц понял, что ничто из того, что он говорил в Германии, не звучало разумно в контексте демократических принципов, и он отказался от своих причудливых концепций — еще одно свидетельство того, что германские сионисты просто приспособились в идеологическом отношении к нацизму19. Но, возможно, наилучшей иллюстрацией сионистской нацификации было заявление, сделанное одним из редакторов «Рундшау» — Арнольдом Цвейгом в его книге «Оскорбленные и изгнанные»; разумеется, оно было написано за границей и опубликовано в 1937 г.

«Из всех газет, издаваемых на немецком языке, наиболее независимой, наиболее мужественной и самой искусной была «Юдише рундшау», официальный орган Сионистского союза Германии. Хотя она шла слишком далеко в одобрении националистического государства (в поисках своего собственного национального идеализма в нацистском духе), тем не менее она источала поток энергии, спокойствия, теплоты и уверенности, в чем германские евреи и еврейство всего мира так настоятельно нуждались» 20 .

 

«Исключительные права контроля над жизнью евреев в Германии»

Даже Нюрнбергские законы от 15 сентября 1935 г. не подорвали веру германских сионистов в окончательное достижение модус вивенди с нацистами. «Хехалуц» — центр, ведавший подготовкой молодежи для движения кнбутцев, —

пришел, к выводу, что провозглашение законов, объявляющих смешанные браки преступлением, было подходящим случаем для нового подхода к режиму. Эти «пионеры» выступили с планом эмиграции всей еврейской общины в течение 15—

25 лет. Абрахам Маргалиот, ученый, работающий в Израильском институте Яд Вашем, разъяснил, что думали руководители «Хехалуца» в этот роковой год:

«Руководители «Хехалуца» предполагали, что эта положенная в основу цель окажется настолько привлекательной для германских властей, что они согласятся расширить содействие делу дальнейшей эмиграции за границу путем либерализации законов, устанавливающих порядок перевода иностранной валюты заграницу, путем предоставления возможностей для получения профессионального образования и „политических средств”»21.

«Рундшау» опубликовала выдержки из речи Гитлера, в которой он объявил, что его правительство все еще надеется найти основу для «лучшей позиции в отношении евреев»22.

Газета опубликовала заявление А. И. Брандта, главы Нацистской ассоциации прессы, в котором тот информировал, несомненно, несколько удивленный мир, что эти законы «оказывают благотворное, возрождающее влияние на иудаизм. Предоставляя еврейскому меньшинству возможность вести свою собственную жизнь и гарантируя правительственную поддержку для такого существования, Германия поможет иудаизму укрепить свой национальный характер и внесет вклад в дело улучшения отношений между двумя народами»23.

Целью ССГ стала «национальная автономия». Он хотел, чтобы Гитлер дал евреям право на экономическое существование, защиту от нападок на их честь и подготовил их для миграции. ССГ углубился в проблему, как попытаться использовать сегрегированные еврейские институты для развития еврейского национального духа. Чем сильнее нацисты оказывали давление на евреев, тем более сионисты убеждались в том, что соглашение с нацистами возможно. В конечном счете, рассуждали они, чем больше нацисты отстраняли евреев от участия в каждом аспекте германской жизни, тем больше они будут нуждаться в сионизме, чтобы он помог им освободиться от евреев. 15 января 1936 г. газета «Палестайн пост» напечатала потрясающее сообщение:

«Смелое требование о признании немецким правительством Германского сионистского союза единственной организацией, имеющей право на исключительный контроль над жизнью евреев в Германии, было выдвинуто Исполкомом ССГ в опубликованном сегодня заявлении» 24 .

Надежды германских сионистов на соглашение угасли только перед лицом все возрастающего запугивания и террора. Но даже тогда не было признаков каких-либо попыток антинацистской деятельности со стороны руководителей

ССГ. На протяжении всего предвоенного периода имел место факт лишь небольшого участия сионистов в антинацистском подпольном движении. Хотя молодежные движения «Хехалуц» и «Хашомер» говорили о социализме, нацистов это не тревожило. Иехиель Гринберг из «Хашомера» признал в

1938 г., что «наш социализм рассматривается как философия на экспорт»25. Однако уже с самого начала диктатуры нелегальная К.ПГ, беспрерывно ищущая новых членов, направила часть своих еврейских кадров в молодежные движения и, по словам Арнольда Паукера — теперь ставшего редактором лондонского «Ежегодника Института Лео Бека», — некоторые молодые люди из числа сионистов стали оказывать сопротивление нацистам, по крайней мере они взялись за расклейку нелегальных плакатов в первые годы режима 26. В какой степени это объяснялось проникновением коммунистов и в какой степени было стихийным явлением, сказать невозможно. Однако сионистская бюрократия энергично атаковала КПГ27. Как в Италии, так и в Германии сионистское руководство искало у режима поддержки и сопротивлялось коммунистам; ни в одной из этих стран сионизм нельзя рассматривать как часть антифашистского движения Сопротивления.

Взаимоотношения ССГ и ВСО будут описаны ниже. Теперь же достаточно сказать, что руководители ВСО одобрили общую линию их германского филиала. Однако в рядах всемирного движения было немало таких, кто отказывался молчать, в то время как германский филиал не только соглашался с тем, что евреев считали гражданами второго сорта, словно они не имели права рассчитывать на лучшее, но что еще хуже, осуждал зарубежных евреев за то, что они бойкотировали Германию. Борис Смоляр, главный европейский корреспондент Еврейского телеграфного агентства, действовал от имени всех этих евреев, когда он раздраженно писал в 1935 г.:

«Положим, что еврейская газета, выходящая в Германии, может быть не в состоянии полностью поддержать требования всемирного еврейства в отношении полного восстановления прав евреев. Это, однако, не может служить оправданием ни для какого официального органа, который фактически соглашается с антиеврейскими ограничениями, существующими в Германии. Именно это сделала „Юдише рундшау”» 28 .

До прихода нацистов германский сионизм был всего лишь изолированным буржуазным политическим вероисповеданием.

В то время как левые пытались бороться с коричневорубашечниками на улицах, сионисты занимались сбором денег для посадки деревьев в Палестине. Внезапно в 1933 г. эта небольшая группа вообразила себя должным образом освященной историей для ведения тайных переговоров с нацистами, выступая против огромной массы мирового еврейства,

стремившейся оказать сопротивление Гитлеру, — все это в надежде заполучить поддержку врага своего народа во имя строительства своего государства 1в Палестине. Смоляр и другие сионистские критики считали ССГ лишь трусливой группой, но они были совершенно не правы. Любая капитулянтская теория ни в какой мере не объясняет догитлеровскую эволюцию сионистского расизма — да и далеко не объясняет одобрение В СО этой позиции. Истина печальнее, чем просто трусость. Ясные факты свидетельствуют о том, что сионисты

Германии не считали себя побежденными, а, скорее, смотрели на себя как на будущих партнеров пакта государственного значения. Они были полностью обмануты. Никогда группа евреев не торжествовала победы над другими евреями в нацистской Германии. Никакой модус вивенди между

Гитлером и евреями даже в отдаленной степени не представлялся возможным. Как только Гитлер одержал победу внутри Германии, положение евреев стало безнадежным; они могли лишь выехать в качестве изгнанников в другие страны и вести оттуда борьбу. Многие так и поступили, но сионисты продолжали мечтать о том, чтобы заручиться патронажем

Адольфа Гитлера для самих себя. Они не боролись с Гитлером до прихода его к власти, когда еще были шансы победить его, не потому, что они были трусами, но в силу их глубочайшего убеждения, унаследованного от Герцля, что с антисемитизмом невозможно бороться. При их неспособности сопротивляться во время Веймарской республики и при их расовых теориях было неизбежно, что они кончат как идеологические шакалы нацизма.

 

Примечания

1 Jacob Boas. A Nazi Travels to Palestine. — “History Today”, London,

January 1980, p. 33.

2 Martin Rosenbluth. Go Forth and Serve, p. 253.

3 Ibid., p. 254.

4 Ibid., p. 255.

5 Ibid., p. 258.

6 Yisrael Gutman. Jewish Resistance during the Holocaust (in debate),

p. 116.

7 Stephen Wise. Challenging Years, p. 248.

8 Joachim Prinz. Zionism under the Nazi Government. — “Young

Zionist”. London, November 1937, p. 18.

9 Lucy Dawidowicz (ed.). A Holocaust Reader, p. 150–155.

10 Ruth Bondy. The Emissary: A Life of Enzo Sereni, p. 118–119.

11 Jacob Boas. The Jews of Germany: Self-Perception in the Nazi Era as Reflected in the German Jewish Press 1933–1938. University of Califor-

nia, Riverside, 1977, p. 135.

12 Dawidowicz. A Holocaust Reader, p. 148.

13 Ibid., p. 149.

14 Meir Michaelis. Mussolini and the Jews, p. 122.

15 “Rasse als Kultur Faktor”. — “Judische Rundschau”, 4 August 1933,

p. 392.

16 Koppel Pinson. The Jewish Spirit in Nazi Germany. — “Menorah

Journal”, 1936, p. 235.

17 Uri Davis. Israel: Utopia Incorporated, p. 18.

18 Benyamin Matuvo. The Zionist Wish and the Nazi Deed. — “Issues”

1966/1967, p. 12.

19 Беседа автора с И. Принцем 8 февраля 1981 г.

20 Arnold Zweig. Insulted and Exiled. London, 1937, p. 232.

21 Abraham Margaliot. The Reaction of the Jewish Public in Germany to the Nuremberg Laws. — “Yad Vashem Studies”, vol. XII, p. 89.

22 Ibid., p. 85.

23 Ibid., p. 86.

24 “German Zionists Seek Recognition”.—"Palestine Post”, 15 January,

1936, p. 1.

25 Yechiel Greenberg. Hashomer Hatzair in Europe. — “Hashomer

Hatzair”, November 1937, p. 13.

20 Беседа автора с А. Паукером 28 октября 1980 г.

27 Giora Josephthal. The Responsible Attitude, p. 88.

28 Boris Smolar. Zionist Overtures to Nazism. — “Jewish Daily Bul-

letin”, 8 March 1935, p. 2.