По дороге домой и за обедом, который я приготовила, мы беспрестанно смеялись и разговаривали. Хотя вся неделя была дождливой, в день приезда Сэма небо было ясным, зимнее солнце согрело воздух. После полудня перед чаем мы пошли прогуляться через парк к реке. Это было желание Сэма: он сказал, что любит Гринвич, и, хотя ему часто приходится покидать его, он всегда с радостью возвращается.

В этом я уже готова была согласиться с ним, поскольку даже за то время, что прожила здесь, я успела полюбить эту часть Лондона. Здесь каждый булыжник мостовой, каждая пядь набережной дышали древней историей. Я часто любовалась Королевским домом, колоннадой Уоренна вокруг Королевского Морского Колледжа: я мысленно наполняла пространство событиями прошлого.

К полудню улицы наполнились криками торговцев, точильщиков ножей и плотников, разносчиков имбирного печенья. Всюду были ларьки, в которых торговали креветками и береговичками, мидиями, рожками и угрями. Разносчик сдоб звенел колокольчиком. Мороженщик с коробом, шарманщик, уличный скрипач с обезьянкой на цепи, трио певцов-негров, — это так отличалось от всего, что меня окружало на Ямайке.

Я надеялась, что прогулка по свежему воздуху избавит мою душу от странного беспокойства, но ожидания меня обманули. Позже, пока я готовила обед, а Аайза распаковывала небольшой багаж Сэма, приобретенный в пути, Чед рассказал Сэму обо мне и то, что познакомился со мной на Ямайке. Он пересказал все, что касалось моего замужества за Оливером Фойем, его смерти от стрелы Дэниела и нашего с Дэниелом бегства на «Кейси».

Но я ничего этого не знала, пока не пришла в гостиную, окончив все дела по кухне. Лайза уже сидела в гостиной. Когда я вошла, Сэм мерял пространство шагами, плотно сложив руки на груди, ссутулив плечи; и старался сдержать гнев, который сверкал в его глазах.

— Пожалуйста, успокойся, Сэм, дорогой; теперь уже ничего не поправишь, — умоляла его Лайза, поглядывая на меня в ожидании поддержки, — ты только расстроишь Кейси, если будешь так реагировать.

Он прекратил расхаживать и гневно взглянул на Лайзу.

— Не лезь со своими уговорами, Лайза!

Я была шокирована его манерами, но вспомнила, что они с Лайзой были давними друзьями и росли как брат и сестра. Он протянул ко мне руку, почти отчеканивая слова:

— Этот… эта свинья Фой… женат на такой девушке, как Кейси, и он еще смеет… он еще жестоко обращается с ней и унижает ее?! Клянусь вам, я бы убил его!

Чед задумчиво смотрел на огонь. Когда Сэм окончил свою тираду, Лайза бросила на меня взгляд, молящий о помощи, и тогда я собрала все свое мужество и вмешалась. Мне не следовало делать этого, но было совершенно очевидно, что Лайза желает, чтобы я остановила его. Не существовало в жизни того, чего бы я не сделала ради нее.

— Сэм, я была бы рада, если бы… — начала было я. Он обернулся ко мне и перебил меня:

— Как жаль, что я не знал этого тогда, Кейси. Если бы я знал о нем…

— Сэм, я не девушка-кули, и меня не так просто уговорить. Благодаря вашей щедрости и благородству я теперь — Кейси Браун, и член семьи. Не соблаговолите ли вы выслушать меня?

Чед удивленно взглянул на меня.

— Оливер Фой мертв. Все это случилось уже более трех лет тому назад, и лучше всего было бы забыть и никогда не вспоминать об этом. Я была очень счастлива, скитаясь на «Кейси», и здесь я также очень счастлива, поэтому меня не стоит жалеть. Сегодня день вашего приезда, Сэм. Пожалуйста, не портите его нам вашим гневом.

Сэм Редвинг несколько секунд молча смотрел на меня, потом его лицо просветлело и он кивнул:

— Хорошо, Кейси. Хорошо, девочка моя. Как ты пожелаешь.

Меня смущал его накал чувств, и, чтобы разрядить атмосферу, я сказала:

— Моя поговорить десять минут с твоя белым, потом пойти кухня и делать много кароший еда.

Все рассмеялись. Сэм хлопнул в ладоши и сказал:

— Вот так она и разговаривала со мной в то время.

Чед встал и подвинул для меня стул.

— Если можешь потратить несколько минут, переведи нам то, что сказала.

Я была благодарна Чеду за возможность сменить тему и надеялась также, что это поможет отвлечь Сэма, поскольку, хотя он и расслабился, я видела, что его взгляд сосредоточен на мне. В зеркале над софой мне удалось поймать взгляд Лайзы. Она смотрела на Сэма и не знала, что я наблюдаю за ней. На ее круглом прелестном личике было поразившее меня выражение: то было счастье, смешанное с печалью, ожиданием и безнадежностью одновременно.

В то время голова моя была полна разными мыслями, и я не в состоянии была анализировать, но когда вечером я легла в постель, то впервые поняла, что заставило меня вскочить и сесть в постели.

Это было так просто и ясно. Лайза влюблена в Сэма Редвинга. Я полагала, что любовь эта уже очень давняя, и была почти уверена, что ни Сэм, ни Чед ничего не подозревают. Сэм знал ее с рождения. В детстве они играли вместе, Сэм дразнил ее и злил, он дергал ее за косы, а потом дрался за нее, то есть он поступал так, как поступил бы старший брат. А теперь, когда прошли годы, его поведение по отношению к Лайзе не изменилось, в то же время за эти годы товарищеская привязанность к Сэму для Лайзы обернулась глубокой любовью. Я сомневалась, что любовь возникла недавно. Вероятнее всего, она зародилась в ней, еще когда Лайза была подростком, и я подозревала, что Сэм Редвинг — ее первая и единственная любовь. Вот почему она так и не вышла замуж.

Сердце мое болело и стенало за Лайзу. Я была почти зла на Сэма за то, что он не любит ее и не женился на ней давным-давно. Лайза не узнает о моей догадке: ведь если ее любовь не взаимна, моя догадка унизит ее. В том, как Сэм при встрече смотрел на меня, мне виделось нечто дурное.

Я не хотела льстить себе, однако у меня не было сомнений, что он увлечен мной; может быть, главную роль здесь сыграли разыгравшаяся драма и тайна, которая окружала меня. Теперь, когда ему была известна правда обо мне, я надеялась, что покажусь ему менее привлекательной, однако боялась, что его чувства окажутся более сильными.

На следующий день было воскресенье, и вечером мы все вместе пошли в гринвичскую церковь. Сэм не желал идти: он утверждал, что является язычником-индейцем, но Лайза отмела все его протесты.

— Когда ты в Англии, ты обязан ходить в церковь вместе с нами по воскресеньям, не следует отрываться от семьи, Сэм. У меня и без тревог о твоей душе хватает забот.

— О моей душе? Но похоже, у меня ее нет, дорогая.

— Ерунда, просто она скрыта от глаз. Если хорошо постараться, то рано или поздно ее можно обнаружить.

В церкви в тот вечер был полковник Браун. Когда мы встали для исполнения второго гимна, Аайза слегка толкнула меня, указав налево, и я увидела на боковой скамье на один-два ряда впереди от нас высокую фигуру. Когда мы покидали церковь, викарий поприветствовал Сэма, и они поговорили несколько минут. Проходя мимо галереи, мы встретились с полковником. Он поклонился и поздоровался с нами. Чед тоже поклонился в ответ, а когда полковник отошел на несколько шагов, пробормотал:

— Судя по твоему описанию, Лайза, это и есть дворецкий Кейси.

На обратном пути Лайза рассказала Сэму о полковнике.

— Я уверена: он лишь притворялся, что ищет место дворецкого, а сам пытался завязать знакомство с Кейси, — хихикнула Лайза. — Он очень странно на нее смотрит, как будто… пристально изучает.

— О, Лайза, у него просто такой проницательный взгляд, — сказала я. — Возможно, это привычка военного. — В тот момент я была не столько озабочена полковником Брауном, сколько тем, как пристально смотрит на меня сидящий в экипаже напротив Сэм — я постоянно выглядывала из окна, только чтобы избежать его взгляда.

В течение всего дня я чувствовала себя напряженно. Сэм был счастлив вернуться домой, а Чед был рад видеть его вновь, заявив, что возвращение Сэма восстановило в семействе равновесие. Но я не могла не заметить, как Лайза бросает взгляды на Сэма, когда думает, что за нею никто не наблюдает; не могла я также не заметить явного интереса Сэма Редвинга ко мне. Это встревожило меня, и я с нетерпением ждала наступления следующего дня, когда я вновь вернусь к своим обязанностям в доме и в агентстве.

— Твои обязанности теперь, когда Сэм дома, не изменятся, Кейси, — сказала Лайза вечером, после игры в ма-тзянг. — Если он встанет вовремя, то позавтракает с нами; а если нет — то пусть Эми приготовить что-нибудь для него. — Она обернулась к Сэму: — Обычно ты проводишь целые дни в городе, не так ли, а значит, ты либо зайдешь на ленч куда-нибудь в заведение, либо можешь пообедать здесь, когда Кейси приготовит ленч для Чеда. А потом ты можешь обедать с нами, если, конечно, Кейси не возражает готовить на четверых.

— Я не хочу причинять ей никаких беспокойств, — улыбнулся Сэм.

— В этом нет никакого беспокойства, однако мои способности в кулинарии весьма посредственны, — сказала я.

— Но не столь малы, как способности Лайзы, готов поклясться, — усмехнулся Сэм.

Я нахмурилась.

— Вы несправедливы.

Он был удивлен.

— Лайза не возражает. Она и сама признает, что плохо готовит.

— У Лайзы много работы в агентстве. Она не может делать все.

— Ты очень преданна и очень мила, Кейси, — сказала Лайза, — но я бы не готовила лучше, если бы не была занята в агентстве. — Она взглянула на Сэма: — Сэм, милый, ты богат или беден на настоящий момент?

Он некоторое время размышлял над ответом.

— Нечто среднее. Можно было бы сказать, что у меня — все о'кей.

— У тебя — что?..

— Все о'кей. Это выражение в ходу у американцев. Оно означает «все хорошо». Да. Прекрасно. Все в порядке.

— Как оно пишется? — спросил Чед.

— Всего двумя буквами: О и К.

— Почему же именно так?

Сэм пожал плечами.

— Понятия не имею. И никто не может объяснить. — Внезапно его глаза сверкнули. — Ах, да: за разговорами о кулинарных способностях я кое-что упустил из виду, рассказывая об урагане. Когда Кейси напоила меня горячим кофе, как раз в самый разгар…

— Не надо, Сэм, — сказала я, вставая. — Вы говорили об этом весь обед, а если вы собираетесь начать сначала — будьте добры подождать, пока я лягу в постель. Вы столько говорите об этом, что я чувствую себя очень неловко.

Некоторое время он молчал, а затем кивнул, будто что-то подтверждая для себя самого.

— Конечно. Прости, милая, — он обернулся к Лайзе: — Я расскажу вам в следующий раз. Но почему ты спросила, богат я или беден? Тебе нужны деньги?

Она покачала головой, улыбаясь.

— Нет. Если ты богат, ты, может быть, подольше пробудешь дома, прежде чем пуститься в новые приключения. Если ты беден, то скоро уедешь. Я спросила, чтобы знать, чего ждать.

Сэм рассмеялся.

— Ты все та же прежняя Лайза. Знаешь, Кейси, когда ей было всего пять лет, она уже желала знать, что я буду делать дальше.

— Только потому что ты такой идиот, Сэм. И если у тебя на уме что-то дикое, я постараюсь отговорить тебя, — ответила Лайза.

— Ну, я собираюсь продать свой проект с удобрениями. Это означает, что я потерплю небольшие убытки, но ничего страшного не случится. А потом я придумаю что-нибудь новенькое, но не за границей, а здесь. — И он взглянул на меня: — Теперь я не намерен уезжать надолго.

* * *

На следующий день я окунулась с головой в дела агентства и позабыла о всех тревогах, которые мучили меня накануне. Лайза была молчаливее, чем обычно, и я гадала, занята ли она теми же мыслями, что и я. Перед полуднем я уехала за покупками, а затем домой — готовить завтрак для Чеда. Сэм в тот день рано встал и завтракал вместе с нами. Я надеялась, что на ленч он поедет в город, однако он ожидал моего приезда, чтобы помочь мне выгрузить покупки, а потом пошел было со мной на кухню поболтать, но я твердо сказала, что не могу одновременно и говорить, и готовить, что на кухне меня не следует отвлекать.

Меня слегка беспокоила мысль о том, что на ленч он будет оставаться дома. И я решила в будущем поступать иначе. Двадцать минут спустя я послала Эми сказать Сэму, что завтрак сейчас будет подан. Он был готов: еще прежде он сказал мне, что по звуку подъехавшего экипажа он может судить о том, когда я позову к столу.

В час дня Чед вышел в столовую с Сэмом и, как всегда, любезно поздоровался со мной.

— Доброе утро, дорогой Чед. Сейчас я принесу кофе, и мне нужно спешить обратно, к Лайзе, — сказала я.

Казалось, Сэм разочарован.

— Обычно ты составляешь мне компанию, — удивился Чед.

— Да, но теперь для компании у тебя есть Сэм, а у нас сегодня много дел в агентстве. Я не могу оставить Лайзу одну.

В моих словах была доля правды, но лишь доля. Моей основной целью было по возможности избегать оставаться в компании Сэма. Мысль о том, что он, возможно, влюблен в меня, что он может начать ухаживать и даже предложить мне замужество, пугала меня. Я очень уважала Сэма Редвинга, мне он был приятен, но знать о том, что он — любовь всей жизни для Лайзы, и думать о нем иначе, как о друге, я не могла.

Как ни странно, мысль о том, что мужчина будет ухаживать за мной, не была мне неприятна. Годы странствий, казалось, очистили меня от этой боли и освободили меня от отвращения к мужчинам, которое вселил в меня супружеский опыт. Я не верила, что браки совершаются на небесах, но у меня была причина думать, что некоторые браки ведут в ад. После всех пережитых ужасов единственное, чего бы я желала от мужа — это обыкновенной доброты, а Сэм Редвинг обладал ею. Но мне не нужен был муж, и, кроме того, я не желала, чтобы за мной ухаживал Сэм: я сразу почувствовала бы себя предательницей.

Мне казалось, что до того времени он был холостяком просто потому, что не думал о женитьбе. Покуда это было так, Лайза могла выносить свою безответную любовь. Но если бы он серьезно влюбился в меня, это серьезно ранило бы ее сердце. Я не имела права рассказать ему о любви Лайзы и попросить его раскрыть глаза и посмотреть на нее не как на повзрослевшую, подругу детства, а как на прекрасную женщину, которую мужчина должен был бы любить и лелеять. С моей стороны это было бы непростительным вмешательством в чужую жизнь — к тому же бесполезным. Я не могла поговорить и с Лайзой. Не могла же я сказать, что Сэм чувствует ко мне именно то, чего она так ждала долгие годы. Это было бы жестоко и уни-зительно.

В одном я была уверена: чем ранить Лайзу, лучше уйти. Мне нужно просто исчезнуть из их жизни: сесть на поезд и отправиться в отдаленный город, а там я найду работу. Я не знала, как — но я должна была это сделать.

По дороге в агентство я молила, чтобы это оказалось ошибкой, что только из тщеславия я возомнила, будто Сэм влюблен в меня. Лайза удивилась тому, что я привезла с собой свой традиционный сэндвич на ленч. Наши столы в агентстве стояли друг против друга, и, сидя за столом, я изыскивала любой способ предотвратить разговор о Сэме и его возвращении. Ничего не приходило в голову, и я в отчаянии начала делать то, чего избегала прежде. Я начала задавать вопросы о Чеде.

— Лайза, Чед не говорил тебе, что рассказал мне о своих долгах и о том, как он их выплачивает?

Она улыбнулась и покачала головой:

— Нет, милая, но я рада, что он это сделал.

Я положила сэндвичи на две тарелки и поставила одну перед Лайзой.

— Кажется, это огромное несчастье для вас обоих, — сказала я. — Обуза длиной в целую жизнь. Я не много понимаю в этом, но мне кажется странным, что подобные долги можно наследовать.

Лайза усмехнулась.

— Они и не наследуются, дорогая. Кредиторам что-то выплачивается по суду — вот и все. Но мама не признавала этого. У нее было фанатичное чувство чести, и она свела себя в могилу, выплачивая крошечную часть оставшихся процентов.

— Прости меня. Чед говорил мне об этом. Но если эти долги не унаследованы, почему он взялся выплачивать их?

Некоторое время она молчала, и в глазах ее стояли воспоминания, а затем устало проговорила:

— Ему было шестнадцать, а в этом возрасте люди впечатлительны, особенно мальчишки. Перед смертью мама заставила его пообещать никогда не прекращать попыток восстановить честное имя отца и выплатить все обещанное. — Она глядела на меня — и ее ясные голубые глаза были полны слез. — Выполнить обещание, данное у смертного одра — очень тяжкая задача, хотя все делается из благих намерений. Когда Чед был помоложе, я часто спорила с ним по этому поводу, пытаясь уверить его, что нельзя связывать себя таким обещанием, однако оно было дано при ужасных обстоятельствах. Если мать умирает — как может сын отказать ей? Но это так несправедливо, Кейси.

— Да, это такая непосильная задача, — ответила я. — Я еще удивляюсь, как он не стал желчным и жестким после этого. Разве то, что он восстановил честь отца, не удовлетворяет его?

Лайза вздохнула.

— Нет, милая. Это обещание так поглотило все его существо, что стало… пожалуй, манией. Я знаю, что сам он никогда не освободит себя от него, пока не выполнит задачи. Вот почему он никогда не женится. Ему нечего предложить жене и детям, пока он несет этот камень на шее. Сэм тоже спорил с ним, но Чеда не убедишь, поэтому мы оставили попытки. Мне тяжело спорить с братом, поэтому я решила, что стоит подчиниться тому дьяволу, который смутил его — и я просто стараюсь поддерживать его и любить.

Я почувствовала такую любовь к Лайзе, что мое решение сделать все возможное, чтобы избавить ее от боли и унижения, укрепилось.

— Он рассказал мне, что хотел бы заняться издательским делом, — сказала я.

Она улыбнулась, смахнув слезу.

— Да, и я уверена, что это у него получилось бы. Но не важно. Полагаю, немногим в этой жизни дано счастье делать то, что они желают, так что нужно взять от жизни все возможное. — Она отставила пустой стакан и отодвинула тарелку и полистала страницы блокнота. — Итак: в три миссис Фэрроу собиралась просмотреть рекомендации кухарок и горничных. Ты можешь это взять на себя, Кейси? Она довольно занудная особа, а я не в лучшем настроении сегодня. Я могу допустить какую-нибудь бестактность.

— Ты себя плохо чувствуешь? — с тревогой спросила я.

— Боже упаси. Нет.

— Лайза, наверное, я чем-то тебя расстроила?

— Ни на секунду, и не гляди на меня с такой тревогой, милая Кейси. Со мной все в порядке. Просто я всегда немного рассеяна на первых порах, когда заявляется Сэм и привносит в наш порядок сумбур.

— Он немного… утомляет. Но ты не возражаешь? Думаю, ты привыкла к нему.

Она загадочно усмехнулась:

— С Сэмом спорить бесполезно. Или ты принимаешь его таким, какой он есть — или нет. Я это поняла, еще когда мне было пять лет.

На следующий день Сэм купил для себя собственный экипаж. В течение недели он два дня проводил в Лондоне — а в оставшиеся дни преследовал меня. Когда я уезжала из агентства в полдень, чтобы приготовить Чеду завтрак, Сэм уже поджидал, чтобы отвезти меня туда и обратно. Однажды я обнаружила, что преследователей двое: выйдя из агентства, я увидела Сэма, сидевшего на скамье возле церкви в компании полковника Брауна. День был холодным, погода нисколько не располагала к тому, чтобы сидеть и беседовать на улице, и Сэм, после того, как я обменялась с полковником приветствиями, отвез меня домой. По пути он сказал:

— Какой шустрый старый хищник. Рассказал мне, что только что совершил десятимильную прогулку пешком.

— Он выглядит очень молодо, — заметила я. — Как вы познакомились?

— О, он шел через пустошь, присел рядом и представился. — Сэм усмехнулся. — Он ничего не рассказал мне о своем стремлении стать дворецким, но сообщил, что знаком с тобой и Лайзой и видел нас в церкви. Кажется, весьма дружелюбен. Сказал, что много лет провел за границей и что лишь недавно вернулся в Англию. — Сэм посмотрел мне в глаза: — Как тебе здесь, милая? Тебе нравится новая жизнь?

— О, очень. Вы так добры. А теперь, умоляю, смотрите за дорогой, Сэм, или мы врежемся во что-нибудь.

В агентстве в ту неделю Сэм появлялся дважды. Он пригласил нас в кафе на чашку чая. Мы отказались и выпроводили его, потому что были в самом деле очень заняты. Я пыталась сделать вид, что он искал не моей компании, а Лайзы, поскольку они — друзья детства, и любыми способами старалась избегать оставаться с ним наедине, но с каждым днем мне становилось все яснее, что он глубоко привязан ко мне.

Возможно, это было заметно и Лайзе, но она не подавала виду и была со мной все так же приветлива и нежна; но к концу недели я пребывала в отчаянии. Сэм еще не начал ухаживать за мной, но у меня не было сомнений, что начнет; более того, можно было ожидать, что он сделает мне предложение. Я, конечно же, отказала бы, но оставить это в тайне не смогла бы. Лайза узнала бы. И даже если бы в один прекрасный день Сэм отнесся к ней не как к подруге, то все равно она была бы на положении второй. Эта мысль была для меня невыносима, и я испытывала странное сильнейшее чувство стыда.

Утром в воскресенье я проснулась рано и, лежа в постели, размышляла, что же мне делать. Я знала, что, если я попросту исчезну, Лайза будет скучать без меня. И если уезжать — нужно оставить какое-то объяснение? Но что я напишу? Я встала, умылась, оделась и сошла вниз готовить завтрак.

В три часа того же дня я получила предложение руки и сердца. Но не от Сэма Редвинга.